Аннотация: Первая глава, второй книги о королевстве Бестигвальд. Осень подходит к концу и небо над нашими героями уже затягивается тучами. Вот-вот пойдет первый снег, от которого совсем недалече до настоящей метели...
МЕТЕЛЬ И ПЕПЕЛ
Война - область случайности: только в ней этой незнакомке отводится такой широкий простор, потому что нигде человеческая деятельность не соприкасается так с ней всеми своими сторонами, как на войне.
Карл фон Клаузевиц
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА 1
У него были ярко-рыжие, вечно растрепанные волосы, не поддающиеся гребню. За это мама в шутку называла его лисенком. Раньше. Когда еще была жива.
Много воды утекло с тех пор. Сейчас никому не было дела до его имени или глупых детских прозвищ. Хозяин постоялого двора, при котором он работал, чтобы иметь ночлег над головой и какой-нибудь ужин, звал его просто. Огрызок. Так же его называли и друзья хозяина, и случайные гости "Радостей пути". Такие же, как и сам Огрызок, велоны. Или нет? Наверное, лучшие, ведь их никто так не звал. И у них имелись свои дома, а у кого-то наверняка и своя земля. Огрызок не обижался на них. "На свете все не просто так", - любила повторять мама, пока он жил с ней.
О материнском доме он вспоминал почти каждый вечер, забравшись в свой уголок за кухонной печью. Вспоминал, но уже толком и не помнил, как выглядел тот на самом деле. Пожалуй, среди всех историй, вынесенных из своего короткого и далекого детства, он твердо запомнил лишь одно - рассказы об отце. Запомнил всё, включая странные мечтательные интонации матери, когда она, отложив пряжу, поднимала глаза к потолку, представляя знакомый образ. Отец, еще до его рождения ушел в Вольные. Сильный, смелый, совсем непохожий на остальных мужчин. Не трясущийся при виде рыцарских знамен. Он никого не боялся. Это его боялись. Было за что. Огрызок слушал истории о своем отце и запоминал их. Еще многого не понимая, просто запоминал. Как притчи, сказки мечтая однажды увидеть их героя. Но не судилось, - на расспросы о том, где отец, мать всегда отвечала одно: "уехал воевать". Остальные вопросы, о том, что это за война и когда она закончится, ответов не имели. И в скорости перестали иметь значение - в одну очень холодную зиму мама, женщина мягкая, не наделенная столь необходимым для обреченной на тяжелую жизнь здоровьем, очень сильно заболела. Огрызок помогал, как мог помочь семилетний мальчишка, впервые осознавший, что вся надежда только на него. Вставая до рассвета, ходил с лесорубами и плотогонами, работая за отломленную от щедрот краюху хлеба, топил печь дровами, подбрасываемыми их семье сердобольными соседями и заботился о лежащей на печи под драным тулупом матери. Долгих восемнадцать дней. Пока в одно глухое предвесеннее утро, встав с лавки под заледенелым окном, не поразился странной тишине, пришедшей в хату. Он остался один.
... А чуть позднее поселок, где они с матерью жили, не сумел собрать норму урожая, нужную хозяину их земель. Уже в третий раз. И чтобы расплатиться с королевскими сборщиками податей, дворянин велел продать несколько десятков детей. Бедный сирота, возглавил наскоро составленный под бабий вой список. В тот раз Огрызку крупно повезло - большинство юных односельчан отправились на алмазные рудники страшного лорда Клеарха. Он попал в "Радости пути", потому что не славился крупной статью и был младше остальных, а владельцу двора, мастеру Свазу, как раз требовался мальчишка-чернорабочий.
- Повезло тебе, Огрызок, - частенько приговаривал Сваз, оценивая очередное выполненное слугой поручение. - Другие зверята, уже, небось, все легкие повыблевали у каменных воротов, а ты ничего, жив здоров. Мне спасибо скажи.
Рыжеволосый мальчишка с темной, чуть сильнее, чем положено велонам, кожей, раз за разом соглашался. Незаметно вытягиваясь в рыжеволосого подростка с болотно-зелеными глазами, смотрящими на мир чуточку равнодушно, без положенной искры, без присущих молодости ожиданий. Молчун по характеру он так и не завел себе друзей, потому что в "Радостях пути" у него не было одногодков, а никуда больше он не выходил. Если бы кто спросил, о чем он мечтает, Огрызок сказал бы - наестся досыта. А потом... замолчал бы. Не знал, что ответить. Вернуться в родное село? А хотел ли он? Чего бы он хотел? Ну, может, пойти к какому-нибудь кузнецу в подмастерья, - несмотря на убогую кормежку в подростке с годами стала просыпаться та самая физическая сила, отсутствие которой когда-то спасло его от гор. Да и нравилось ему смотреть, сопровождая хозяина по делам на ярмарках, как огонь отдает металлу свой жар и придает ему форму. Но, что толку мечтать? Получить отпускные он мог не раньше двадцати пяти, и то при условии, что соберет деньги, которых по определению у подневольного слуги не водилось.
Двадцать пять лет. Огромная цифра. До такого возраста из десяти шестеро доживают. Что о нем думать, если вся жизнь она перед носом - работа по хозяйству, уборка двора и скотины, помощь Хельде, главной служанке мастера Сваза, в уборке зала и гостевых комнат?
Он работал, не очень-то оглядываясь по сторонам и не задумываясь о происходящих вокруг событиях. Глядел просто. Знал, только то, что нужно. И поэтому какое-то время не обращал внимания на странности, медленно, но верно вклинивавшиеся в размеренный порядок. На купцов, которые перестали ездить без пятка вооруженной охраны, на торопливых дворянских гонцов, все чаще останавливающихся под их крышей. Даже чаще чем надменные сборщики податей. На первых вестников беды, подобных стальным воронам, дружинников в зеленых шерстяных плащах, что стали чаще объезжать дороги, сторожа покой влиятельных Винтархов. Господ, страшно сказать какой величины!
В вечерних разговорах случайных постояльцев и местных завсегдатаев все чаще звучали сходные обертоны, выделенные одинаковыми нотками. Огрызок не прислушивался к ним, привычно разнося по столам кружки с пивом. До тех пор, пока не различил случайно, брошенное другом мастера Сваза, обожающим плеваться в разговорах вредным мельником с полуночной межи, слово: "Война!"
Он и сам не ожидал, что одно лишь слово способно еще разбудить в нем такой силы отклик. Как поток воздуха, ворвавшийся в щель и заставивший вспыхнуть с новой силой змеиные язычки огня. Огрызок даже и не понял, как вышло, что он вдруг стал таким внимательным к разговорам посторонних, выискивая среди шелухи повторяемое с непонятным ему страхом похожее на чье-то имя слово.
Все началось буднично строго. И совершенно не так, как ожидали рассуждающие по вечерам о политике постояльцы. Какие-то разбойники проломили фронт, разбив Южную Армию где-то на далеком-далеком северо-восточном рубеже. Под месяцем тревожных ожиданий и мутных слухов подвела черту новость о том, что король выслал свое войско, тридцатитысячную армию, против врагов невесть откуда взявшихся и невесть чего хотящих. Огрызок слышал рассуждения мастера Сваза, что это пришедшие с края земли гашхары-людоеды и хотят они уничтожить Бестигвальд, а с ним и все человечество, потому как ничего другого и хотеть не могут, и сами они не люди. Но славные господа рыцари им зададут.
Не задали. Эту новость принесли не гонцы, а беженцы. Десятки и сотни человек, бегущих прочь от места, где кучка людоедов задала трепку рыцарству, неожиданно развернувшись восьмидесятитысячным войском. Войском! В котором, как сбиваясь, пересказывали люди, были чудовища и призраки, и даже свои рудные маги. Хуже того, место битвы, которое прежде означали как "где-то далеко", внезапно оказалось необычайно близким. Под Вельбрегом.
Так скромный постоялый двор "Радости пути", построенный всего лишь в четверти дня от Лиреста, оказался замкнут в центре событий. И постояльцев стало больше.
Тем вечером в зале постоялого двора, как и всегда, набилось порядочное количество народу. Хельда и ее подруги только успевали бегать с подносами, да выслушивать недовольные жалобы на выросшие цены. Но среди всех гостей, как по заказу из числа ремесленников, мелких лоточников и прочего люда, вынужденного неспокойные времена стирать подошвы для собственного прокорма, особо выделялась одна компания.
- Дворянство, из Лиреста пожаловали, - осторожно косясь на серебряных зверей, украшающих дорогие камзолы, пояснила Хельда. По тому, как засуетился, выслушивая их пожелания сам Сваз, стало ясно - важные господа. Важные и шумные. Заправлял среди них один - с худым, нервным лицом и аккуратно подстриженными усами господинчик.
- А, что хозяин, - спросил он громко, расположившись среди своих молодых товарищей, - нет ли у тебя какой-нибудь морской дряни? Чтоб к вину, да жирная, да соленая.
- Вы про рыбу? - вежливо поинтересовался Сваз.
- Нет, про баб, я!
Благородные за столом покатились со смеху. А заводила продолжил, уже малость поспокойнее:
- Все неси, что подать не стыдно. И побольше, - а когда Сваз отошел, пятясь задом, добавил, вроде бы к своим, но нарочно громко чтоб весь зал слышал: - Гуляем сегодня, а завтра работка у нас! Труд, праведный и благородный, да судари?
"Судари", никому из которых не было больше двадцати двух, соглашались. Люди вокруг только и смотрели на молодых рыцарьков, запоминая лица будущих героев, в столь непростое время сохраняющих выдержку духа и боевитость. Носить им выпивку выпало Огрызку, оттого он хорошо разглядел всю кампанию. Они его тоже.
Рыцари ели и пили, запрокидывали чары со здравицами Его Величеству, и всячески демонстрировали свою удаль. Будь в зале кто знакомый с воинским делом, он бы сразу заметил, что "герои" ни разу еще не участвовали в крупной заварушке и даже не вполне представляют себе, что их ждет. Таких, впрочем, в "Радостях", не оказалось. Простолюдины воспринимали господ благосклонно, как защитников и охранителей.
- Мы покажем, этим изнеженным болванам Мисгерда как нужно биться, - уже достаточно низким, но еще не лишенным юношеской ломкости голосом заверял всех языкастый дворянин. Приколотый к груди серебряный вепрь согласно покачивался, добавляя солидности обещаниям. - Верно, я говорю?!
- Верно, Пларт!!! - поддакивали вчерашние юнцы, потрясая вдетыми в ножны саблями. Окружающие восхищенно подняли свою выпивку, за такие добрые слова. Только сидевшая в дальнем углу "Радостей" маленькая группка плотников, ехавших зачем-то из Бастова в Лирест, не поддержала общего настроения, повернувшись спинами к дворянам.
А Пларт все никак не умолкал. И чем больше он пил, тем резче становились движения и громче слова. Когда Огрызок подошел к их столу, забрать очередную порцию пустых блюд, их глаза встретились, и парень невольно поразился маленьким водянисто-голубым радужкам дворянина. Они не касались век, оставляя на виду полоски белой склеры. То ли из-за этого, то ли из-за выпитого, во взгляде аристократа сквозила агрессивная жестокость.
- Эй, парень, порадуйся за нас! Убивать едем, Вольных! Хе-хе, - громко обратился он к слуге. - А как прикончим их, то и за прочую велонскую шваль возьмемся!
В этот раз ремесленники кружки не подняли. Огрызок закончил свои дела и отошел от стола, слыша позади слова Пларта:
- Предатели и шелудивые собаки, думают, что могут бить нас в спину? Это из-за них армия короля проиграла, из-за велон! Улыбаются нам в лица, скулят и облизывают сапоги, а как только отвернешься, тут же в ноги вцепятся! Отец говорит, что велон нужно на цепь сажать и я с ним согласен! Выпьем за это!!!
Люди за соседними столами постепенно скучнели и один за другими утыкались в свои тарелки и кружки носами. Но Пларт никак не успокаивался. То и дело, обводя зал своими бедовыми глазами, рассуждал о велонских женщинах, называя их суками и подстилками. Рассказывал, как отец подарил ему трёх таких рабынь и как он с ними поступал. С этой темы рыцарь переключился на анекдоты о мужской несостоятельности велон, об их трусости и неполноценности. Смех заполнял трактир, но смеялись уже только за одним столом.
Заметив Огрызка в первый раз, Пларт, теперь словно нарочно стал каждый раз подзывать его за чем-нибудь, с преувеличенным вниманием разглядывая рыжего парня.
- Что такой грустный, мальчик? - странное обращение выбрал дворянин, который сам был старше шестнадцатилетнего Пларта едва ли года на три. - Не обижайся, но лицо у тебя ну точь-в-точь как у той собаки, что мой конь под Березками затоптал.
Его товарищи уже покраснели от смеха, стуча кулаками по столу.
- Да не под Березками, а за Излучьем, это было! - рассудительно поправил друга аристократ с серебряной сойкой на груди, огромным прыщом на лбу и жиденькими усами под красным носом.
- Какая псу разница! Ты не обиделся, мальчик?
Огрызку, который надеялся спокойно расставить кувшины на столе, пришлось кивнуть. Нет, мол. Сам он мечтал только о том, чтобы поскорей уйти прочь.
- А как тебя звать? - продолжил приставать Пларт. - Ну, что ты молчишь? Как звать, говорю? Или ты безымянный? Хозяин! - громко позвал он и, завидев Сваза, спросил: - Как его звать, этого с собачьей мордой?
- Огрызком...
- Как?! - поперхнулся от смеха Пларт. И переглянулся с улыбающимися до ушей дружками.
После этого, заказы посыпались еще чаще. И с каждым из них, шутки благородных становились все острее на язык. А лицо Огрызка темнее и темнее. Гости за соседними столиками уже давно не смотрели в сторону рыцарей. Некоторые вставали и выходили прочь, явно ощущая себя не в своей тарелке.
- Эгей, Огрызок! - столкнув на пол блюдо с мясом, звал его Пларт. - Прибери-ка!
А когда он покорно склонялся над полом, дворянский сапог как бы невзначай задевал его плечо, под хихиканье остальных.
- Тщательнее, тщательнее, надо! Как с родными! Огрызки, объедки, они ведь близки друг другу?!
Прыщавый "сойка", добавил, явно желая посоревноваться в остроумии с "вепрем":
- Да не выбрасывай, похорони лучше!
- Или съешь! - под звуки давящегося смеха выступил еще один, с красным шарфом, повязанным на предплечье. Пожилой плотник с чуть раскосыми на восточный манер глазами, мельком глянул на Огрызка из угла. Парень вышел из зала, деревянной походкой, чувствуя между лопатками острый холодок. И на кухне тихо попросил Сваза, отправить его куда-нибудь в другое место, а хоть бы и на конюшню. Только пусть кто другой за гостями ухаживает. Но хозяин отчего-то зло зыркнул на парня и нервно махнул рукой, - "тебя, дескать, забыли спросить!" Да еще и подогнал, ни за что ни про что, выбранив.
В другое время Огрызок бы заметил, что Сваз и сам напуган, но не сейчас. Он только плотнее стиснул зубы и присев на табурет, стал ждать. Остальная прислуга посылала рыжеволосому пареньку сочувственные взгляды, но никто не торопился приблизиться и поддержать, не решаясь, выступить против негласного хозяйского попущения.
Не прошло и десяти минут, как в зале зазвенели столовые приборы и сквозь приоткрытую дверь донесся полный издевки окрик:
- Эй, рыжая тряпка! Быстрей сюда!
Парень с молчаливым упрямством обреченного опустил глаза вниз. На судорожно сжавшиеся кулаки.
- ... что я сделаю? - услышал он быстрый шепот хозяина, объясняющегося с Хельдой. - Лучше пусть он, чем любой из нас. Это же благородные Байельды, они тут все, что угодно...
- Рыжий недоносок... тьфу, ты, то есть Огрызок! Огрызок, мы долго будем ждать?! - пьяно веселился голос из зала.
Парень заставил себя встать. И медленно, словно сам не свой, словно ноги принадлежали кому-то чужому, взяв тряпку, пошел в зал.
Расслабленно сидящий на стуле Пларт поприветствовал его непристойной шуткой. Остальные тоже зубоскалили, каждый на свой лад, но Огрызок слышал только один голос.
- Что-то ты не больно торопишься, - с притворной строгостью заявил Пларт. - Или саботажничаешь? Задерживаешь нас в этом гадюшнике, в этой крысиной дыре, в этой жопе собачьей? Может ты тоже, предатель, а?
Он снял со скамьи и положил поперек стола свою саблю с массивной изогнутой рукоятью и жемчужно отблескивающими ножнами:
- Вот этой штукой, мальчик, я уже завтра или послезавтра, стану пластать велонских ублюдков... таких как ты. Что не радуешься? - он оперся на стол, сохраняя равновесие, и подступил к Огрызку.
- Да оставь ты его, - поморщился один из благородных, посчитавших, что шутка затянулась. Но Пларт и ухом не повел. Огрызок стоящий всего в полушаге от него, будто окаменел. Дворянин протянул руку, но парень в последний миг отшатнулся.
- Ах, ты недоносок! Ты мне тут кобенится, будешь! - с лениво возмутился Пларт и ухватил Огрызка за волосы, пригибая его голову поближе к себе: - Так, что, падло, жалко тебе, твоих родичей по собачьей крови, да?
Из кухни пугливо выглядывала прислуга. Благородные, не выказывая тревоги, наблюдали за сценой, словно находясь на театральном представлении. Гости в зале сидели тише воды, ниже травы. Лишь плотники как-то неодобрительно хмурились, разглядывая молодого рыцаря. А тот, нащупав поясные ножны, вынул из них кортик и сказал:
- Эй, Огрызок, а все ли пальцы у тебя на месте? Мне кажется все, даже парочка лишних. Давай исправим? Мамке покажешь.
- Пусти, - сдавленно, с упорством сказал Огрызок. Пларт расхохотался:
- Ах ты, грязная тряпка! Ты ко мне еще обращаться смеешь? - он подсунул кортик к самым глазам велона. - Нет, тебе точно нужно что-нибудь отрезать. Твоей матери-шлюхе понравится, когда ты...
И тут это вырвалось на свободу. Огрызок изо всех сил толкнул дворянина, так сильно что тот, от неожиданности выпустил волосы и задев стол, а также того рыцаря, что просил его прекратить, полетел на пол. А в следующий миг и тысяча коней не оттащила бы от него парня. Огрызок бил, ошеломленно пытавшегося подняться Пларта, бил его, пока все в изумленном параличе просто смотрели и не пытались вмешаться. Упав ему коленями на грудь бил, молотил по лицу, по голове. Благородный орал благим матом и отплевывался кровью, беспомощно суча руками и пытаясь отодрать от себя нечеловечески сильного малого. А потом перестал. Когда парень, сам не заметив, схватил табурет, на котором сидел Пларт и несколько раз, с размаху вмозжил его в голову насмешника.
Только лишь тогда друзья-дворяне оттащили Огрызка прочь, бросив его к ножке соседнего стола, а прыщавый, склонился над телом, тронул окровавленную шею и, повернувшись к остальным, потрясенно выдохнул:
- Убит.
Что-то темноте медленно вытекало из расколотого черепа. С обезображенного, превращенного в кашу лица недоуменно смотрели выпученные глаза с маленькими радужками.
После этого дворяне как с цепи сорвались. Зал переполнился криками и руганью. Окружив, они стали бить ногами закрывающего голову Огрызка, переворачивать столы, со спешно разбегающимися на выход гостями. Двое ворвались на кухню, грубо расталкивая прислугу, и вытащили оттуда похожего на обмякший мешок Сваза, колотя его почем зря.
- Рыжего мы забираем!
Ни Сваз, ни немногочисленные постояльцы, шокировано жмущиеся по углам, и не подумали перечить. Когда его вывели во двор за корчмой и поставили на колени, Огрызок даже не сопротивлялся. Что проку, супротив четверых? На свете все не просто так. Парень закрыл глаза, представляя - "теперь все будет как надо, все будет хорошо". И улыбнулся, распухшими от ударов губами. Правда, в том, что ему уже стало хорошо. Когда он заткнул крикуна. Так хорошо, как никогда не бывало. Все отошло вдаль, устыженное пережитым ощущением, и плохая еда, и тяжелый неблагодарный труд, и собственное жалкое существование, стыдливо названное жизнью. Как будто солнечный луч, выглянул вдруг из-за закрытого тучами солнца. Огрызку представился отец, представилось, будто он увидал сына в какую-то долю секунды, через разделяющее их расстояние. И одобрительно кивнул. Ради одного лишь такого мига, можно потерпеть и то, что ждало его сейчас.
- Мы скормим твое тело воронам, а твою башку насадим на кол в Лиресте, мелкий гаденыш!
"Сойка", стоял над ним, не как рыцарь, как палач, вынимая оружие из ножен, пока остальные просто смотрели, смотрели со смесью ненависти и страха на убившего одного из них. Рыжеволосый закрыл глаза. Сейчас свистнет сабля. Он ждал этого спокойно, даже с затаенным интересом.
Сейчас она свистнет. Так и произошло.
Странно прозвучала ее песня. Как будто два или три звука слились в один. "Сойка" вдруг повалился на него, всем своим весом, и на какое-то мгновение Огрызку почудилось, что это оно и есть. Черта.
Но мгновение миновало, и наступило следующее, полное звуков, от которых все внутри парня подобралось и прямо-таки подалось им на встречу. Как моментально понравившейся песне. Или голосу любимого человека. Огрызок открыв глаза смотрел на повалившегося на живот "сойку". Его лицо уткнулось в застывшую подмороженную грязь, как в подушку. Поодаль валялись еще двое. У одного из затылка торчал срезень. У второго из спины, пониже лопатки, где синяя ткань темнела, наливаясь по краям багрянцем.
Последний держался на ногах. Но представление уже закончилось, и антракт наступал незамедлительно, стекая по его животу, сквозь прижатые руки. Кроме рыцарей во дворе появились и другие люди. Заметив шагающего к нему "плотника" Огрызок, испытал желание протереть глаза. В широкой ладони, как влитая сидела длинная сабля. Двое других, обступали с разных сторон подранка.
- Не надо, - булькающим, плаксивым голосом просил рыцарь, отступая к забору и с каждым шагом шатаясь все сильнее. - Не убивайте, не убивайте...
Голос у него оказался совсем не героическим. Пожилой на ходу махнул рукой в сторону растущей поодаль, среди деревьев высокой инистой сосны, подавая кому-то знак. Огрызок все еще стоял на коленях, рассматривая лезвие серой, узорчатой сабли "плотника".
- Вообще-то, мы не имели намеренья вмешиваться, - голос у него оказался бархатистый, с той же хитринкой, что угадывалась сейчас в глазах. Но теплый. Душевный, вызывающий к себе неподдельное доверие. - Наше дело было следить, но как вот такого парня, да в беде бросишь?
Следить? За кем они следили? Кто они вообще такие? Вопросы возникали и рассыпались в голове, впервые за долгое время, находя ответ почти мгновенно.
- Вы... Вольные? - прошептал рыжий, задирая голову, чтобы лучше видеть нависающего над собой воителя. К первому, присоединились двое других, ловко пряча короткие клинки в потайных ножнах.
- А то. Не стой на коленях-то, - ему протянули руку и Огрызок, безропотно, как во сне позволил поднять себя. Собеседник тотчас перестал казаться великаном, не теряя от этого ни грамма загадочности. - Давай, что ли знакомиться? Меня вот, Башивиром зовут, а тебя?
Голос его прозвучал так, словно Башивира и не было в "Радостях". Словно и не видел, и не слышал он ничего унизительного. Огрызок невольно покосился на его спутников - не ухмыляются ли втихомолку. Нет. Предельно собранные, и вместе с тем открытые, дружелюбные лица. По которым, кстати, и не скажешь, что трупы во дворе их работа.
- Кайвин, - неожиданно даже для самого себя, назвал он имя, которым когда-то нарекла его мать. Оно прозвучало певуче просто, и привычно, словно они и не расставались на долгие годы.
- Рад знакомству. Знатно ты ту сволочь отделал, любо-дорого глянуть.
Со стороны сосны послышался крик ворона. Спутники Башивира немедленно направились обратно в трактир.
- Ладно, Кайвин, дам тебе бесплатный совет - здесь не оставайся. Жизни тебе тут особой не будет. Сегодня же, сейчас же, собирайся и уходи. Никому ничего объяснять не надо, кабатчик, не дурак. Знает, чем ему грозит убийство благородного. И у родителей тоже не задерживайся. В принципе, скоро благородные со счета собьются трупы считая, но спокойствия я тебе все равно не обещал бы. А теперь извиняй, поболтал бы с тобой и дольше, да пора. Дела у нас, - и Башивир посмотрел на проходящую за забором дорогу. Туда где начинались леса. За которыми, начинался Лирест.
Его помощники вновь вышли на улицу. На сей раз с сумками и флягами. Один нес саблю покойного Пларта. Другой присматривался к пятку господских коней.
- Ну, что парень, удачи тебе, - Башивир на прощание протянул пахнущую сталью руку. Сейчас. Сейчас он уйдет. Все они уйдут. И он снова останется один, вынужденный вернуться к тяжелой работе и каждодневной бессмыслице у другого хозяина. Какая еще дорога открыта беспородному сироте, кроме рабства?
- А с вами можно?
- С нами? - чуть удивился просьбе новый знакомый. - Парень, да мы ведь не вербовщики, у нас свои дела, - очевидно на лице Кайвина отразилась какая-то толика отчаяния, владеющего сейчас им, потому что Башивир осекся. И опустив руку, долго смотрел на спасенного им от смерти парня. - Ты хоть знаешь, о чем просишь? А семья твоя, что скажет?
- Я один. Возьмите меня... убивать врагов.
Теперь он понял, чего хочет. По-настоящему. Больше сна и еды. Башивир оглянулся на сотоварищей, с немного сконфуженным видом, как бы говоря, ну, что тут сделаешь? Со стороны сосны торопя, снова прокричал ворон.
- Ладно, мы не отказываем, когда просят. Но знай, парень, что мы едем на войну. И назад ты, в случае чего, уже не повернешь.
Кайвина это вполне устроило. Он выразил решимость, в типичной для себя манере. Одним взглядом. Да таким, что этот Башивир, человек, по всему видать не злой, даже усмехнулся про себя. Ишь, мол, парень, быстро тряпку на меч меняешь.
Тот, что держал в руках саблю Пларта, приблизился и неожиданно протянул Кайвину оружие. Серебряная голова вепря солидно покачнулась, будто бы одобряя такое решение.
Пузатый трехмачтовый корабль с присущей мастодонтам основательностью вошел в порт Кархадиса около полудня, медленно подбирая широкие белые паруса. Похожее очертаниями на заморские каравеллы, это судно выглядело не в пример богаче. На фоне его блестящего корпуса, с витиеватой резьбой рыбацкие шлюпки и легкие бриги, покачивающиеся у причала, смотрелось бедными родственниками. Нависала, фривольно раскинувшись на ростре1 морская дева. Услужливо раздавались в стороны зеленоватые морские волны, плеща на сушу и торопливо несущих ящики с товаром грузчиков. Вместе с кораблем в порт заглянул, распугивая чаек и альбатросов сильный западный ветер.
Риккерд ван Дрейн, стоял на причале, запахнувшись в синий плащ с меховым воротником, и чуть отстраненно наблюдал за швартующейся громадиной. Мысли его сейчас пребывали далеко от этого места. Молодой лорд думал об оставленной в отцовском замке невесте, и сам не зная почему, беспокоился. Южной Короне не о чем переживать, считал его отец. Стены ее крепки как никогда, а войско хорошо обучено. Проклятому Сотару ни за что не пробиться. Кроме того, подобное наступление опасно обнажало тыл армии предателя для сил из Лиреста и Бастова. Путь открыт, но это путь в ловушку. К гибели. Здесь не о чем беспокоиться. Нечего даже обсуждать. Однако отчего-то Риккерд не мог выбросить из сердца тревогу.
- Господин, - тактично кашлянул, возвращая Рика к действительности стоящий рядом слуга. По сходням на подмороженные доски причала уже спускался костлявый мужчина, в столь роскошном наряде, словно он собирался немедленно отправиться ко двору. Лилово-золотые ленты праздничными аксельбантами опутывали камзол, пошитый из самых дорогих тканей. Задорно покачивалось вставленное в широкополую, не совсем подходящую по сезону шляпу, перо.
Следом за ним тяжело топали крепкие широкоплечие головорезы, легко несущие на плечах сундуки с добром. Человек с полсотни. Эти больше походили на распространенный образ солдат удачи. Переломанные носы, шрамы на пол-лица, отсутствующие уши и пальцы, выбитые в сражениях зубы. И странная, неприсущая этому племени, атмосфера мрачной собранности. Команда корабля смирнехонько стояла на палубе, провожая пассажиров гробовым молчанием. "Наверняка получили шанс разобраться в пути, кого везут", - подумал Риккерд, выходя навстречу гостю. В тот день, как впрочем, и в любой другой, в порту было много всякого народу, и прибывшая с юго-запада команда не слишком бросалась в глаза. Впрочем, слежка, если она и была, Рика не тревожила. Шила в мешке не утаишь.
- Риккерд ван Дрейн? - широко улыбаясь, уточнил мужчина. - Капитан Сализ. Джайм Сализ.
- Как добрались? - вежливо поинтересовался Рик, пытаясь понять, что за человек этот капитан Сализ.
- Исключительно хорошо, - откликнулся наемник. - Не без некоторых сложностей во взаимопонимании с капитаном судна, но разве сложности не избавляют нашу жизнь от пресности?
Лорд помимо воли стрельнул глазами на нос корабля. То-то у капитана башка замотана и стоит он, опираясь на помощника. - А где же твои братья?
- Они путешествуют по суше вместе с остальной Ротой, - поскоблив ногтями пробивающуюся на щеках щетину, сообщил наемник. - Мы здесь, на правах делегации - так сказать, уладить экономические формальности.
Риккерду такой ответ не понравился:
- Не лучшее время для вояжей. Предполагалось, что помощь Роты потребуется нам уже через неделю!
Джайма возможный гнев нанимателя, нисколько не тронул. Его подчиненные, слушая зычные голоса сержантов, деловито расставляли свое добро в предоставленную ван Дрейнами повозку. Личных вещей у них оказалось удивительно мало. На натянутом наподобие перилец между столбиками причала канате, сидел, рассматривая новоприбывших серо-черный буревестник.
- Так и будет. Все, как и договаривались, - он немножко демонстративно вдохнул пропитавшие порт запахи рыбы, табака и еды: - Бестигвальд... даже не верится, что мы забрались так далеко. Земля загадок и тайн, - со стороны моря налетел ветер и южанин поежился: - А еще суровых зим. Не поверишь, лорд, что рассказывают о ваших краях на юге. О ваших обычаях, о землях, о женщинах.
Наемники закончили погрузку скарба, и, выстроившись вдоль улицы, ждали дальнейших распоряжений. Портовая публика аккуратно, хотя и без особого пиетета обтекала отряд, разливаясь по задворкам и закоулкам. Рик кивнул слуге и тот передал Джайму мешочек с монетами.
- Пусть твои парни пока прогуляются, освоятся в новом климате, - прекрасно понимая интересы солдатни, предложил он. - Только без происшествий. В Кархадисе военное положение и виселицы здесь не простаивают.
Джайм снова улыбнулся.
- Не переживай. У нас в Роте всегда военное положение. Среди моих парней непонятливых нет.
Риккерд не стал комментировать этих слов, зная кое-что о привычках наемников. Джайм выступил к дисциплинированно расположившемуся строю и, бросив мешочек в руки стоящему на шаг впереди мордовороту, распорядился:
- Отдыхаем, парни. Сбор... - он повернулся к Риккерду.
- Через три часа, возле северных ворот.
Взлетел, устремляясь к высящейся у горизонта скале буревестник. В небе над портом кружили, алчно перекликаясь голодные чайки. Капитан Джайм, проводил взглядом громыхающую по каменным ухабам повозку, в сопровождении четверых Каменных Ос и с интересом посмотрел на экипаж с золотой башней на дверце.
- Полагаю, лорд желает обсудить условия нашего контракта? - проговорил он, размещаясь внутри. Щелкнул кнут, и пейзаж за окошком покатился вперед.
- Не совсем. Денежная сторона вопроса пересмотру не подлежит, - Риккерд сплел пальцы на колене. - Речь пойдет о некоторых тактических моментах.
- Тактических?
- Армия нашего врага, во многом опирается на мощь рудных магов. Неприятный противник, - Рик коротко глянул на слушателя, находя в его молчании согласие, и бодро продолжил: - Но еще хуже условия. Королевству угрожает хаос, и следующая за ним разруха. Грызня на костях. Мой дом, категорически не заинтересован в таком развитии событий. И имеет по этому поводу некоторые аргументы в свою пользу. Войну нужно выиграть. Но еще больше, нужно, чтобы победа в нем, сама по себе пресекла дальнейший разброд и ослабляющие пустой престол интриги. Нам очень нужна убедительная победа. И рецепт ее нам известен.
- В таком случае, твой дом не прогадал, - понимающе улыбнулся капитан Ночной Роты. - Выигрывать войны, наш конек.
- Умения твоего отряда нам известны. Но это лишь одна составляющая победы, - Риккерд вспомнил, сколько отец обещал заплатить Истребителям и подумал, что очень скоро королевской казне придется вернуть хотя бы часть своих миллионных долгов. - Вторая, связана с некоторыми оружейными новшествами последнего времени, которые тебе и твоим братьям надлежит опробовать лично.