--
Мы все живём под одним большим куполом, - сказал он мне в то тёплое осеннее утро, когда природа ещё пыталась отвоевать несколько дней жизни у наступающей тьмы. - Нам кажется, что Вселенная безгранична, но всё это лишь фантазии тех, кто всю свою жизнь стремиться ввысь. Они не хотят признавать ограниченность пространства, в котором обитают, потому что это признание означает для них смерть. Вот и слушаем мы рассказы о далёких галактиках, о космических путешествиях, о контактах с Другими... А на самом деле мы все живём под одним большим куполом.
Тогда, в тот день, я обозвала его шизофреником, гордо развернулась и отправилась на автобусную остановку, потому что его слова звучали для меня полнейшим абсурдом. Если верить моему знакомому, то всему человечеству уже на протяжении многих десятков лет, в рамках некоего всемирного заговора, конкретно пудрят мозги. Показывают по телевизору смонтированные ролики о космосе и невесомости, пускают в прессу сфальсифицированную информацию, рассказывают о достижениях астрономии... И всё это только для того, чтобы человек не испытывал чувства клаустрофобии, понимая, что живёт под стеклянным небесным куполом. Ну не бред, а?
Об этом странном человеке я потом долго ничего не слышала, пока в один прекрасный день не наткнулась в газете на заметку, что неким Змейко Н. П. в далёких глубинах космоса открыто новое скопление звёзд.
Тогда я отыскала записную книжку, выудила оттуда стёршийся из памяти номер телефона Коли и позвонила.
--
Значит, мы живём под одним большим куполом? - ехидно спросила я, когда на том конце провода ответил знакомый голос.
Сначала он меня не узнал. А когда узнал, то, как мне показалось, очень обрадовался. Стал спрашивать, как у меня дела, где работаю, чем занимаюсь в свободное время... Заболтавшись, я как-то упустила из вида причину, по которой набрала его номер. Но он сам вернулся к этой теме, как только выяснились милые личные вопросы.
--
Нам надо встретиться, - сказал он мне. - Я расскажу тебе про купол.
Ну что прикажете с ним делать?
Я, конечно, согласилась. Свободного времени у меня тогда было по горло, и, к тому же, всегда приятно встретить давнего школьного приятеля.
Он ожидал меня в уютном кафе недалеко от городского парка. Встреча была не сказать, что особо бурной, но было видно, что она состоялась к обоюдному удовольствию.
Он заказал мне вино и что-то рыбное, по вкусу напоминавшее не то свежую капусту, не то картофельные драники. Сам же пил только кофе и рассказывал.
--
Понимаешь, - говорил он, - я должен был узнать наверняка. То, что было раньше - всего лишь мои догадки, а в астрономию я полез за доказательствами.
--
И что нашёл? Новое скопление звёзд? - поинтересовалась я.
--
Скопление звёзд я нашёл для вида, - пояснил он. - А на самом деле я нашёл подтверждением своим догадкам.
--
Это каким же?
Он сделал загадочное лицо, огляделся по сторонам и, наклонившись ко мне совсем близко, тихо сказал:
--
Я узнал, как разбить купол!
Первое, что мне пришло тогда в голову, был вопрос "зачем?", на что Николай ответил:
--
Чтобы все увидели и поняли!
Лично я тогда поняла. И поняла то, что передо мной сидит человек, одержимый совершенно ненормальной идеей расколоть небо. Нет, я совсем не встревожилась, потому что знала: расколоть небо невозможно, потому что оно - это скопление газов, несколько слоёв атмосферы, капельки воды... Расколоть небо невозможно!
Я всё это ему сказала.
--
Ты тоже не хочешь понимать, - расстроился он. - Ты привыкла думать, что всё, вкладываемое тебе в голову в самого рождения - истина. Но ты не права, и я тебе это докажу.
В общем, расстались мы не так тепло, как встретились. В глубине души я испытывала смутное чувство вины за то, что не оказала Николаю никакой поддержки. Пусть он псих, но он не буйный. Зря я с ним так. Наверное.
Я так и не успела привести даже десятой доли заготовленных для него аргументов. Например, что же такое Солнце и Луна. Как тогда действует спутниковая связь. Почему самолёты, поднимающиеся в воздух, не разбиваются об этот самый купол...
Я ничего не успела спросить, а потом снова наступило затишье. От Николая не было никаких известий почти полтора года. За это время я устроилась на новую работу, купила себе и своей кошке Еве однокомнатную квартиру поближе к центру, увлеклась коллекционированием старинных открыток...
А в один прекрасный летний день он позвонил мне сам и потребовал (именно потребовал, а не предложил) встретиться. Помню, я тогда ещё подумала: "Ну, чего он ко мне привязался?!". Кто я ему, в конце концов? Мама? Сестра? Любимая девушка? Нет, я просто бывшая одноклассница, так что ему вообще от меня надо?
Но на встречу я пошла.
На этот раз не было никаких кафе, мы с ним встретились в парке. Я сразу же заметила, что Николай внешне изменился, и изменился он отнюдь не в лучшую сторону. Он заметно поседел (это в его-то годы!), одежда была старая и не очень аккуратно на нём сидела, на лице появились морщины, щетина явно тоже была не однодневной. В общем, выглядел мой однокашник, не совсем как бомж, но и на перспективного астронома не тянул.
В руках у Николая была самая обыкновенная рогатка. Такими рогатками, как я неоднократно видела в старых советских фильмах, мальчишки любят выбивать стёкла соседям и мозги голубям.
--
Привет, - он кисло улыбнулся. - Рад тебя видеть. Хорошо выглядишь.
--
Спасибо, - кивнула я. - А вот ты выглядишь не очень.
--
Я знаю, - он махнул рукой и предложил мне сигарету.
--
Я не курю, - от сигареты я отказалась. - Давай лучше сядем, и ты мне всё расскажешь.
Мы сели, и он рассказал мне, зачем ему понадобилась наша встреча.
--
У меня ничего не осталось, - пожаловался Николай. - В институте узнали, что я собираю сведения о Куполе. Меня уволили, выселили из квартиры, украли мой паспорт, пригрозили, что посадят в психушку, если я кому-нибудь расскажу то, чего рассказывать не следует. Вот я и решил...
--
Что ты решил? - в этот момент я, помимо чисто человеческой жалости к нему, почувствовала некоторую тревогу.
--
Я решил расколоть этот чёртов Купол! - гордо ответил он. - Пусть все узнают, что я был прав.
--
Этим? - я скептически покосилась на рогатку.
--
Дело в том, что не важно чем. Важно - как. И я знаю, как это сделать.
--
Ну, вперёд, - усмехнулась я. - Давай, раскалывай.
Он тоскливо посмотрел вверх, на чистое летнее небо, затем перевёл взгляд на меня.
--
Как только я это сделаю, жизнь на Земле погибнет, понимаешь? Это будет конец всего живого.
--
Тогда не надо, - усмехнулась я. - Пусть себе живут.
--
Но я ведь уже решил! - воскликнул Николай. - Я ведь решил доказать! Только... только кому потом будут нужны мои доказательства? Ведь все погибнут! Все погибнут, все погибнут... погибнут, ВСЕ!!!... погибнут...
Сначала мне показалось, что он заплакал, спрятав лицо в ладонях, но потом, когда он снова посмотрел на меня, я поняла, что Николай смеётся.
Он смеялся, пока я пыталась его успокоить, смеялся, когда рогатка выпала из его дрожащих рук. Странным старческим смехом смеялся Николай, когда вкладывал в резинку на рогатке необычной формы кусочек синего стекла (а, может, и не стекла), который он вынул из кармана своей поношенной куртки.
Он смеялся, когда "снаряд" с тихим свистом вылетел из своей "люльки"...
И он всё ещё смеялся, когда раздался страшный, оглушительный, не на что не похожий звук, и миллионы осколков стремительно понеслись вниз.