Большая зелёная гусеница, звучно хрумкая, дожёвывала сочный листочек, когда неожиданно услышала чей-то тихий, жалобный плач. Оглядевшись, гусеница заметила, что неподалёку на тоненькой веточке сидит божья коровка. Она сдержанно всхлипывала, то и дело вытирая прозрачные слёзы, и выглядела удручающе. Гусеница задумалась: пойти утешить малышку или нет. Уж очень не хотелось прерывать вкусный завтрак. "Пожалуй, не пойду", - решила она и вновь принялась за еду. Однако печальный вид плачущего жучка и любопытство не смогли оставить её равнодушной. Она уже почти подползла к веточке, когда увидела, как большая стрекоза опустилась рядом с божьей коровкой, и кружевная тень от её широких крыльев красиво легла на листочек.
- Что произошло, малышка? Кто тебя обидел? - услышала гусеница участливый голос стрекозы и решила дослушать разговор. Ей было интересно узнать, что случилось.
- Мне сказали, что я не божья коровка! - заявила та торжественно и мрачно.
Стрекоза внимательно посмотрела на неё и заметила:
- Согласна, сейчас ты похожа не на весёлого жизнерадостного жучка в горошек, а на рёву-корову... А теперь объясни толком, почему ты не божья коровка? И кто тебе это сказал?
- Ушастая сова! Она зимовала в Северной Африке и там узнала, что я - это не я, а... а... - коровка зарыдала во весь голос. Горючие слёзы опять полились у нее из глаз, образуя небольшую лужицу у лапок.
- Немедленно прекрати реветь! - потребовала стрекоза. - Как так может быть, что ты - это не ты? Я же вижу, что ты - это ты!.. Погоди минутку, я уже и сама не понимаю, что говорю.
Умолкнув на мгновение, коровка достала сложенный листочек и, развернув его, громко прочла:
- "Божья коровка - это кокцинеллида!"
- Послушай! Допустим, что так оно и есть, - начала стрекоза, но заметив, как слёзы вновь заблестели в глазах коровки, быстро поправилась. - Не плачь! Я говорю - допустим. Это научное название, обычные люди так не говорят. Знаешь, как учёные называют меня?
- Нет.
- Коромысло синее, - важно объявила стрекоза. - Ты хоть раз слышала, чтобы, заметив меня, кто-то закричал: " Смотрите, коромысло синее летит! Коромысло синее летит!"
- Нет. Не слыхала, - ответила божья коровка и улыбнулась.
- Ну, вот! Меня зовут просто - стрекоза. А увидев паука, не говорят: "Вот паук-скакун крадётся, или паук-волк ползёт" Все начинают разбегаться и вопить: "Паук! Страшный паук! Спасайся, кто может!"
- Да как же ты не понимаешь! - горячилась коровка. - Сейчас я сажусь на ладошку к любому малышу, и он мне поёт милую, трогательную песенку:
Божья коровка, улетай на небо,
Принеси мне хлеба,
Чёрного и белого, только не горелого!
А что они теперь будут петь, когда узнают, как меня называют учёные?
Кокцинеллида, улетай на небо?!
- Уверяю тебя, - продолжала утешать её стрекоза, - мало кто из ребят запомнит и, тем более, правильно выговорит такое трудное слово. Даже мне это сложно.
- Вот именно! Они не смогут выговорить! - громко всхлипнула коровка. - Значит, перестанут петь мою любимую песенку!
- Не переживай. Нормальные дети как всегда будут напевать:
Божья коровка, улети на небо,
Там твои детки кушают конфетки.
Всем по одной, а тебе - ни одной! - пискляво пропела стрекоза и хитро прищурилась.
- Какие ещё конфетки? И почему мне ни одной? И вообще, откуда ты взяла эти глупые слова? - перестав реветь, строго спросила коровка.
- Слышала где-то. Рада, что ты больше не плачешь. Выброси-ка все эти глупости из своей красивой головы. Не важно, как ты выглядишь, и как тебя называют. Главное - какую ты приносишь пользу, - успокоила её стрекоза. - Кстати о пользе. Я тут пролетала над лесом и обнаружила место, где появилась колония тли. Так что, дорогая моя кокцинеллида, собирай своих родных и айда на борьбу с вредителями. Лучше вас эту работу никто не сделает.
- Да что ты говоришь! - заволновалась божья коровка, совершенно не обратив внимания на то, как её только что назвали. - Нельзя медлить ни минуты, не то они все соки выпьют из листьев и цветов!
- Давай я тебе покажу, где они поселились, - предложила стрекоза.
Стремительно взлетев, они уже через мгновение исчезли в чаще леса.
Гусеница же, вернувшись, к прерванной трапезе, подумала: