Колесникова Юлия Анатольевна : другие произведения.

Темный принц(не офиц название)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Книга в стиле фентези-стимпанк, волшебники, Англия конца 19 ст., любовь. Трудновато описать все то что в ней есть. ЗАМОРОЖЕНА

24.02.2011

Глава 1.

  
  
   День в интернате начинался как всегда однообразно - мы умывались, одевались и шли в столовую, где первоначально нас проверяли - а не колдовал ли часом кто-то ночью. А уж потом мы могли приступать к серой, однообразной еде. И таким же серым разговорам.
   Мне сегодня повезло, я умудрилась заболеть летом, и лежала в школьном госпитале, не подвергаясь каждодневной проверке. Сюда же мне приносили еду, заботились, и это ненадолго напоминало мне то, что когда-то у меня было настоящее родительское тепло и дом, семья. От семьи остались только я да Родри. Мой нервный, бледный, и вечно грозный тринадцатилетний брат.
   Перевернувшись на правый бок я посмотрела в сырое, промерзлое окно, надеясь, что хотя бы к обеду тучи разойдутся и сырость спадет, и тогда можно будет увидеть зеленые деревья настоящего лета, а не это подобие. В палате было так же по-осеннему сумрачно, будто бы и не утро сейчас. Кроме меня в госпитале еще лежало пару мальчишек с противоположного курса, которые что-то нахимичили на уроке и теперь лежали с магическими ожогами. Сами виноваты, колдовать нужно в меру, и останавливаться, когда чувствуешь, что тебя это затягивает. Мы же дети Темных, колдовство влечет нас больше, чем остальных.
   Темными считали тех, в чьих жилах текла не только человеческая кровь, а и еще каких-нибудь существ - темных эльфов, вампиров или оборотней. В редких случаях сирен, фейри и тому подобных, которые почти не выходили на контакт с людьми. Недавно я прочитала в книгах, что волшебники считали, не плодотворными браки таких существ с людьми, но это было еще в 3 веке до нашей еры, а потом начали рождаться полукровки, которые неожиданно стали с магией на ТЫ. Они были намного сильнее обычных ведунов и ведьм, и то, что потом их кровь все больше разбавлялась человеческой, ни в коей мере не уменьшила силы. Я и Родри были именно из такой семьи, хотя уже и не семьи вовсе...10 лет назад Темные решили, что им надоело быть отверженными, или вообще отдельной кастой. Я помнила ту войну, так как не мог помнить Родри, ведь ему было лишь 3 года, а мне уже 7. И уже тогда меня боялись взрослые волшебники, которые преподавали в школе, таких как я тогда было мало. Темным приходилось скрывать свою семейную линию, но не моим родителям, так как мама происходила из влиятельной семьи близкой к самой королеве. Аристократы, те над кем закон про магию не мог довлеть. Это конечно же пока не началась война...
   Закон про магию стал беспрекословным - всем Темным стать на учет, как чумным, и обязательное обучение по контролированию своих возможностей. Помню отец в тот вечер постоянно спорил со своими друзьями, что это вовсе не для того, чтобы облегчить нам жизнь, а для того, чтобы сделать из нас оружие которое будет служить Королеве. Тогда я ничего из этого не понимала, теперь же слова отца сбылись. Его не было уже, он нигде не существовал на этой планете, а тем более в этом государстве, но его слова оказались правдой. Нас учили так, словно солдат готовили к войне. И к сожаление наше учреждение не было единственным. Я не говорю о тех школах, для чистых людей, имеющих колдовскую силу, не замешанную на крови нежити. А именно интернаты для детей Темных, и с этим же клеймом мы выйдем отсюда в мир. На моей руке будет красоваться изумрудный браслет, облаченный в серебро, сообщая о том, что я потомок Темных. И кто скажите на милость, захочет взять такую как я замуж, когда Парламент только и обвиняет наших погибших родителей во всех проблемах королевства? Я была чуть ли не самой красивой девушкой в интернате, и то не была уверена, что у меня появиться такая возможность, если только не выйду за своего, но что делать другим?
   Приближалось мое совершеннолетие и я не могла об этом не думать. Оставалась надежда на опекунство, но для нас с братом это было маловероятно, ведь мы с ним довольно взрослые. Конечно в наше время девушка ставала действительно полнолетней только в 25, или тогда когда находила себе мужа, но так как брат не отличался добротой, а наоборот злобой напоминал людям о притчах о Темных, нам на это не стоило надеяться. Конечно же где-то были родственники мамы, но они не пожелали иметь с нами ничего общего, когда Темные пали, так что и сейчас не стоило на это надеяться. Единственное, что осталось от родителей кое-какие деньги, которые нам время от времени выдавались. Но уже не было дома, куда бы я могла пойти, так же как и не было возможности, что я пойду на работу. В королевстве было много Темных которые работали по своему профилю - колдовство, но среди них было очень мало женщин. Об этом позаботилась главная волшебница королевы, только для чего она так поступила, оставалось загадкой. Возможно, дело было в том, что сама она являлась стопроцентным человеком, без крови таких как я. Но почему она спокойно работала с Темными мужчинами и боялась женщин? Однажды я задала этот вопрос на уроке истории, после я целый день просидела без еды, так и не получив ответа. Вроде бы у нас не был авторитарный режим, и все же говорить о ней боялись даже волшебники в школе. Колдовать колдуй, а о ней не говори. Иногда я подозревала, что учителя нас в школе не любят, они тоже были людьми, и редко кто дотягивал до наших возможностей, так что думаю, они нас боялись. Когда я поняла это, то перестала выкладываться на уроках по полной, делая вид, что моих возможностей едва хватает на вскипячивание воды. Почему-то я понимала, что тем самым спасаю себя от много чего ненужного и опасного.
   Лежа в госпитале, я слышала, как мимо дверей постоянно кто-то бегает, шумит и смеется, и тут же вспомнила, что завтра вообще-то день Опекунов, когда те приезжают высматривать себе подходящих детей. И хотя все это выглядело как нормальное усыновление, все мы понимали, что подобным образом многие волшебники выбирают себе учеников или учениц, в худшем случае шутов и слуг, которые умеют творить волшебство. Последнее приводило меня в бешенство и ярость, которую разделял со мной Родри. Сама мысль быть слугой, убивала моего горделивого брата.
   Где-то к обеду ко мне пришла моя одноклассница, возможно единственная кто относился ко мне действительно хорошо, потому что никогда не завидовала моей внешности, потому что понимала - внешность пока что не принесла мне ничего хорошего. Мужчины учителя всегда смотрели на мне с плохо скрываемым желанием, а женщины просто таки ненавидели из-за этого. Так же как и одноклассницы, а парни старались застать меня одну, чтобы поприставать. С последними я спокойно и с холодным сердцем разделывалась магией, учителя же, к моему счастью никогда не предпринимали никаких попыток, кроме того что смотрели. Жаль, что нам не нужно было носить турнюр и корсет, это кажется, могло бы больше защитить меня от их посягательств.
   Лилибет была тоже рыженькой, но если мои волосы больше походили на темное дерево, ее рыжий оттенок напоминал ржавчину, как и глаза. Она несла в руках поднос, и свежие салфетки. Юбка и рубашка, коричневая и соответственно белая, как всегда выглядели на ней, словно их подглаживают каждые пять минут, хотя я знала, что это невозможно. Тот новый паровой утюг, что дали в нашу комнату, гладил очень плохо, потому тот тяжелый на углях что был раньше, мне больше нравился. Он единственный мог справиться с кружевами на нижних юбках.
   - Я принесла тебе обед. - пропела она, и я едва не застонала - голова раскалывалась, от того что температура спала.
   - Спасибо, - вместо злости, я улыбнулась. Лилибет сама лишь отболела и потому прекрасно понимала как мне сейчас.
   - Ты выглядишь паршиво. Страшнее я тебя еще в жизни не видела, ты страшнее даже чем Мита с нашего класса.
   - Ты я вижу, пришла меня утешить, - я как могла села на кровати, а Лилибет примостилась рядом, издав смешок. Она была как раз именно из тех рыжих, которые вечно были в хорошем настроении.
   - И не собиралась. Впервые чувствую себя возле тебя красавицей.
   Я понимала, что в некоторой степени ее слова были серьезны, но не так чтобы я на них обижалась. Лилибет решительно хватало всего, как в лице, так и в теле, да и душа у нее была светлая, как теплый солнечный день. Вот кто в любом случае найдет себе мужа, несмотря на предостерегающий изумрудный браслет. Это мне стоило ей завидовать, а не наоборот.
   - Что твориться в школе? - поинтересовалась я, накидаясь на отвратительную пищу. Овсянка и гренки с яйцом будут мне сниться даже после того, как я уйду отсюда, и то как яйцо дергается на зажаренном хлебе. А еще плохо сваренный чай, горький, и почти лишенный вкуса. Есть не хотелось, особенно при виде самой еды, но чтобы поправиться, мне нужна была пища, даже такая отвратительная.
   - Ох, все просто с ума сошли из-за завтрашнего дня. Такие сплетни ходят по коридорам школы, что я просто не знаю чему верить. Самая странная из них, что нескольких Темных волшебников, работающих на правительство, обязали взять на себя детей. Точнее говоря, заставили. Ну в некоторой степени так обязывают всех, даже тех, кому действительно нужны ученики, но ведь не Темных. Их ведь все еще бояться, чтобы приказывать, - последнее она добавила шепотом. Дело было в том, что не смотря на все свое внешнее смирение, ума Лилибет хватало на то, чтобы помалкивать о нужных вещах. Она была из тех, кто, даже если бы позволяли Темным заниматься, чем угодно, просто бы вышла замуж, а колдовством пользовалась лишь на кухне и во время вязания. Но она была достаточной смекалистой, как и все мы, потому что находились на грани. Мы были обязаны оставаться внимательны к тому, что говорим.
   Быть отдельной кастой в мире волшебников не так уж и приятно. Если колдовство позволено, но тебя считают изгоем, будь умнее других.
   - И что, кто-то в школе уже пронюхал кто они? Опекуны?
   - Как сказать... - Лилибет замялась, словно собиралась сообщить мне что-то постыдное. - Говорят это все мужчины.
   - Ну, только они и работают на королевство, как и подобает нормальному волшебнику, - я лишь на миг блеснула глазами, но быстро затолкала свой настоящий взрывной характер подальше от чужих очей, пусть эти очи и принадлежали другу.
   - Ну да, но честно говоря, из тех кого я услышала, ни один не внушает доверия - вряд ли они будут искать себе учеников. - Лилибет даже не заметила мой внезапный гнев, как и раньше, старалась его не замечать. - Говорят, - она зашептала и приблизила свое лицо ко мне, - что Королева решила наконец покончить с плохой репутацией Темных. Боюсь, вскоре нас будут не удочерять, а просто отдавать замуж. Ну, особенно таких как я и ты.
   Мне не нужно было объяснять, что это значит. Я и Лилибет происходили из семей аристократических, а сейчас такие семьи приносят мало потомков, аристократия была на грани настоящего вымирания, так почему бы не использовать не задействованный ресурс.
   - Это попахивает какой-то наукой о разведении растений, - пробормотала я.
   При этом моя подруга опять покраснела и опустила глаза.
   - А я, знаешь ли, не против, мне так хочется иметь свой дом. И в обществе люди быстро забудут, кем являлись мои родители, если муж будет иметь довольно весомое положение.
   У меня едва не вырвалось, что и мы тоже являемся тем же что и наши родители, но поняла, что не стоит ей этого говорить. Лилибет ненавидела все это, и особенно то, кем была. Ей никогда не нужна была магия - только семья. Не понять ее было бы трудно, здесь этого хотели все, но не я. Иногда я мечтала о том, что однажды моя сила станет такой, как у отца, и я перестану быть просто слабой девушкой. Рано или поздно, а волшебница Королевы умрет, а потом и сама Королева, и возможно законы изменятся. Как Темная, я проживу дольше них, как минимум на пару столетий.
   - Ну так и кто там подобрался в Опекуны? - я поняла, что не стоит продолжать тему об магии, потому что знала как это будет болезненно для Лилибет. Хотя иногда мне ужасно хотелось высказать свое революционное мнение.
   - Точно я знаю, о сыне главного лекаря королевской семьи. Он молодой, и говорят, что красивый, но это могут быть лишь сплетни. К тому же его прочат на место отца, когда тот уйдет на почин. Еще одного из служащих при армии Ее Величества...о нем вообще никто ничего не знает. Но хуже всего, что все говорят о Крескине...
   Это имя повисло в воздухе, так как Лилибет не сдержала своего волнения и сотворила имя во плоти, я в моменте смела его рукой, и буквы словно дым всосались в мою руку. Лишь на одну секунду глаза Лилибет вспыхнули радостью от магии. Такое бывало редкостью.
   Крескин был опасным колдуном и волшебником, которого боялись все, особенно Главная волшебница, но больше всего его боялись мамаши, имевшие на руках молоденьких девушек, которых собирались выдавать замуж. О его похождениях судачили все, и все боялись как-либо ему мстить, потому что он был Крескином. Одним из самых сильных магов страны. Когда шла война, он не встал ни на чью сторону, говоря о том, что ему уже известен конец войны, и жертвы. И ему не было смысла подвергать себя опасности, зная, как все окончится. Некоторое время его считали предателем Темных, но вскоре все поняли, что он просто знал, как лягут карты. Главная волшебница даже не заикнулась на его счет, когда начали перепись Темных, и наверное никогда в жизни не заикнется. Все знали, что если что-либо в королевстве случалось, совета она спрашивала лишь у него. Но если это так, то как она заставила его выбрать себе жену, или ученика? И жену ли? То, что говорила Лилибет, могли придумать наши романтические дуры. Хотя опыт показывал, что все те, кого удочерили, вскоре действительно становились женами...и начисто забывали о магии. Ненавижу, - подумала я, - бессильные идиотки!
   - Не верю, - я откинулась на кровать, доев наконец ужасное блюдо. - Он самый порочный, и в то же время известный маг, о котором ведомо всем. Даже Она его боится, так что не могла ему приказать.
   Лилибет в который раз покраснела, и я начала раздражаться от такого милого проявления ее стыдливости. Ну что поделаешь, именно такие жеманные девушки нравились парням в роли жены. Вряд ли мой воинственный характер порадует какого-нибудь дворянина, или в крайнем случае буржуа. Но я хорошо умела скрывать его, только не собиралась скрывать всю жизнь.
   - Порочный, еще как, - на подругу нашло странное возбуждение и ее ржавые глаза, немного побагровели. Я всегда догадывалась, что в ней была вампирская кровь. Об этом говорило все - иногда покрасневшие зеницы, белая кожа, совершенно не естественно белая, и слегка выступающие резцы. Подкорачивала она их с помощью магии раз в месяц, и это была единственная магия, которой она пользовалась с удовольствием. - Говорят у него при дворе много женщин. Замужних женщин!
   - Перестань читать те глупые любовные романы, - рассмеялась я, понимая, что Лилибет в очередной раз наслушалась всякой ерунды среди девочек. Ну или начиталась.
   - Ну, это говорила Прима, а у нее сестра замужем за одним из дворян!
   - У Примы бурное воображение, и тебе не стоит верить всему, что она говорит.
   Хотя все это я говорила с некоторым сомнением. Репутация у Крескина была еще какая, как и у его дома-замка - Меларве, о котором говорили что он будто живой. Сам Крескин и не оспаривал никогда свои удачи в плане женщин, и так как он был привлекательным по заверению многих, я могла в это поверить. Красивые волшебники были чем-то вроде пламени для скучающих аристократок мотыльков - по крайней мере, так говорил мне отец, когда-то имея в виду нашу с Родри маму. Он любил ее, я в этом не сомневалась, но иногда мне казалось, что его любовь была сильнее, чем ее. Страстнее и опаснее, темнее одним словом...не людская. Я и Родри пошли в него всей темнотой, и опасностью, страстью, которая не была присуща маме. Но мы с Родри хотя бы внешне были похожи на нее - наши темно-рыжие волосы, и сизо-голубые глаза (в случае с Родри просто голубые), а еще белая изысканная кожа. Возможно, как мужчине Родри она мешала, а из меня делала именно ту красавицу, как обо мне думала вся школа. Глаза, волосы и кожа сотворили такой контраст, к которому не сразу можно привыкнуть, но который почему-то еще никого не оставлял равнодушным.
   - Я бы не была столь категорична, - Лилибет была недовольна мной, когда я говорила в подобной манере. - Дело в том, что она рассказывала много подробностей. В общем, он красивый и очень порочный. Но о нем все еще мечтает все общество.
   - Мне показалось, или ты говоришь об этом мечтательно? - подозрительно спросила я, и тут же чихнула.
   - Ну возможно...почему должно быть плохо хотеть замуж за красивого волшебника, который сможет защитить тебя ото всех. Наверняка у него старые деньги, - так все называли аристократическое золото, - я не буду ни в чем нуждаться. Все девочки думают об этом. И всем хочется мужа, который никогда не попрекнет тебя твоей Темнотой.
   Я взяла Лилибет за руку, чтобы она так не расстраивалась, так как именно на это и было похоже.
   - У тебя будет прекрасный муж, и не нужно тебе никакого Крескина, - заверила ее я. - Не смотря на мою так званую красоту, у тебя намного больше шансов с твоим характером, выйти замуж.
   Лилибет благодарно улыбнулась.
   - Вообще-то меня пугает мысль о таком Опекуне не то, что муже. Поговаривают так же, что он жесток и циничен - не лучшая опора в жизни. К такому опекуну будешь бояться обратиться за чем угодно. А если он красив, то как ему сказать, что тебе нужны новые чулки? Это кошмар!
   - Все лучше, чем все это, - я обвела рукой серые стены, и добавила, - но не стоит думать, что тебе нужен некто как маг Крескин. Он опасен, это единственно достоверный факт, иначе бы Она не боялась бы его.
   Лилибет кивнула и поднявшись взяла поднос с моих колен. Только теперь я поняла, что очень устала.
   - Я и забыла, - тут же сказала она, заметив, как я устало сползла назад на кровати. - Директор Жаннин, сказала, что ты должна тоже быть, когда приедут Опекуны. Это правило для всех, как она выразилась.
   - Я догадывалась. Дело в том, что она мечтает сбыть меня с рук все те годы, что я живу здесь. То же самое и относительно Родри - нас она ужасно боится.
   - Ты редко держишь мысли при себе, а это плохая черта для будущей леди, - в лице Лилибет проскользнуло нечто, что я всегда видела на лице бабушки со стороны мамы - чопорность. Говорила она как старая гувернантка. - А Родри, и того хуже, он открыто пренебрегает правилами в школе. Он ненавидит школу, и говорит об этом в голос. Иногда я боюсь за него.
   - Я тоже, - созналась я, злясь из-за того, что мой брат такой неосторожный. Он мужчина, и при желании и умении может стать полезным королевству, потому его не трогали учителя. Но все равно можно было попасть в черный список, для потенциально опасных лиц. Его неосторожность может стоить ему будущего. Да и моего тоже. Как бы я не хотела послать всю эту школу и королевство к черту, я все равно скрывала свою взрывную натуру. Ну насколько могла.
   - До завтра, - не зная больше что сказать, отозвалась Лилибет, и поспешила прочь из палаты. Я проводила ее аккуратную фигурку, и подумала, что никогда не умела быть такой правильной и хорошей, и наверное мне не стоит надеяться на то, что я когда-либо выйду замуж, а тем более на удочерение. К тому же я бы не хотела последнего, потому что тогда не смогу позаботиться о брате.
   Я заснула, но ничего пророческого мне не приснилось, хотя очень бы хотелось знать, что меня ждет в ближайшие дни. Но в стенах школы это было нормально, так как нашу магическую силу здесь подавляли, к тому же я не была хорошей прорицательницей. Отец говорил, что мне передалась лишь крупица таланта его матери - у нее не было магических способностей, кроме того, что она видела будущее. Все будущее, и никогда не говорила нам об этом, если ситуация не была жизненно необходимой. Когда началась война, ее уже не стало. Но думаю, даже ее предостережения не смогли бы остановить горячий нрав отца. Именно он был одним из предводителей Темных в этой войне. Таких магов как он были единицы, и его дар достался нам с братом.
   О таланте брата говорили все в школе, его боялись здесь на школьном уровне, как боялись Крескина в королевстве, и все из-за взрывного характера брата. Сколько раз он был наказан за свои поступки, и сколько раз я думала, что его однажды заберут от меня, туда, где держали самых опасных волшебников. В той тюрьме многие кстати, были не из Темных, хотя люди говорили что тюрьма только для них. Какая наивность. Их страх делал из них тупиц.
   Я снова повернулась на правый бок, чтобы посмотреть на небо, но увидела вдалеке лишь части моста, по которому ходили паровозы. А небо оставалось все таким же серым, и ничего не говорило что за стеклянной преградой - лето. Мне хотелось бы выбраться на улицу, и не поддаваясь общему безумию просто прогуляться.
   Но вскоре меня снова начало трясти, и температура вернулась с новой силой. С носа потекло, и начался кашель. Чтобы вылечить себя, мне нужны были не только заговоры, но и травы, только на все это не было сил. А в школе принято было лечить так, как это делалось у людей. Нормальными способами. Хотя когда это говорили волшебники, мне было смешно.
   Точнее теперь то мне было не до смеху, и облегчение пришло лишь, когда я заснула окончательно. Это было к лучшему - от скуки я лезла на стенку, или залезла, если бы могла. Как некстати была эта болезнь в преддверии полной луны, ведь мы должны были идти по необходимые травы, которые собирались лишь в такое время.
   Приезд Опекунов меня вообще не волновал.
  
   Глава 2.
  
   И снова серое утро. Лето решило нас возненавидеть, и потому природа выглядела еще более убогой на фоне города, закованного в железо паровозных поездов, труб дымящих заводов и тех нечистот, что впитывали улицы, а не канализационные люки. Выделялись вдалеке пики домов, словно громадных животных с головами драконов. Интересно, а драконы еще существуют? Наши учителя отвергали такую возможность, но мне хотелось бы верить. Не одним лишь дирижаблям и паропланам рассекать серость небес - почти никогда голубых, и постоянно дымчато-туманных. Смог словно пропитал все вокруг, даже деревья выглядели так, будто напились отравы из заводных отходов.
   Сегодня нам было позволено применять магию по своему усмотрению - главное чтобы мы выглядели хорошо. Когда даже меня, едва держащуюся на ногах, заставили вымыть голову, я почти поверила в слова Лилибет по поводу замужества. Вместо постоянной одежды - коричневой юбки чуть ниже колен, и белых рубашек схваченных на кистях и высоким воротником с кружевом, нам позволили надеть нечто выходящее за рамки. Это были корсеты поверх рубашек и пиджаки, а цвета на наш выбор. Конечно же, у нас была такая одежда, но мне казалось, директриса видит в подобной моде нечто непристойное. Или к этому все и сводиться? Так мы станем более желанны?
   Когда Лилибет разоделась словно майский цветочек, и завила волосы образовывая вокруг головы сияющую корону, я лишь досушила волосы над штучно сотворенным огнем. Он полыхал именно в том месте где я и хотела, просто зависнув в воздухе, но имел вовсе не привычный красно-желтый цвет, а какой-то болезненно серый. Под стать состоянию моего тела. Когда она вошла ко мне в палату, я легким движением руки развеяла огонек, и он проник в поры моей руки, будто воздух, скрываясь с глаз.
   - Как ты это делаешь? - в который раз этот вопрос Лилибет вызвал у меня улыбку. Не смотря на нелюбовь к магии, Лилибет нравилось мое колдовство - оно отличалось от манеры исполнения других, особенно тем, что не вызывало у меня усилий, а тем более могло происходить незаметно для остальных.
   - Это магия, - пожала плечами я, так, как об этом говорили в книгах некоторые люди.
   - Твоя магия иная, - не стала сдаваться Лилибет, и это так же происходило уже в который раз.
   - Если бы я знала как, - я нахмурилась, посмотрев на тут одежду, что держала в руках Лилибет, и еще глубже свела вместе брови, когда поняла что все это для меня. - Откуда это?
   - Директриса хотела чтобы ты надела эту одежду, и еще ... - как и вчера Лилибет начала краснеть, и честно говоря, я не хотела слушать еще одну предположительную историю об Опекунах. - Появились новые слухи...
   - Подожди, дай подумать, - я села на кровати, подперев голову руками, словно пытаюсь читать ее мысли. - Какой-то опекун будет из самой королевской семьи?
   - Хуже.
   - Он вообще не волшебник? - я улыбнулась, даже догадываясь что ее это может обидеть. В данный момент Лилибет была ужасно до тошноты серьезной.
   Лилибет села возле меня, будто собиралась сообщить мне о смерти моего домашнего любимца, ну это было бы странно учитывая, что таких у меня никогда не имелось - мама и животные просто не могли находиться в одной комнате вместе. Коты и собаки от страха забивались в углы, а мама делала тоже самое визжа и крича от какого-то животного ужаса, заливаясь слезами умоляла папу забрать их прочь.
   Глаза Лилибет сегодня почти перестали быть такими ржавыми, и я тут же раскусила, что она постаралась над ними при помощи магии. Как я ненавидела такие вот дни - все в интернате, а особенно девочки, старались лишить себя на пару часов всех тех качеств, которые могли приписать их к Темным, словно Опекуны и так не знают кто мы такие. Возможно, мне легко было говорить - так как кроме странной красоты, нелогичной и все же притягательной, я не походила на Темную. Мои глаза не сверкали при использовании магии, я не страдала лунатизмом, никогда не рассуждала о странных вещах, как например кровь, и уж тем более, мои глаза не становились кроваво-красными и не отрастали резцы зубов. Иногда мне даже не верилось, что где-то глубоко внутри меня живет кровь и начало нежити. Некоторое время меня интересовало, кто были мои предки, но потом я решила, что это к лучшему не знать. Раз этого не знала я, значит, не знал никто другой.
   - Если я правильно поняла, приезжает Главная волшебница.
   Глаза Лилибет и мои оказались на одном уровне, на миг мне показалось, что она меня зачаровует, но так иногда действовал ее взгляд, и я привыкла сопротивляться этому. Моргнув, я спросила:
   - Откуда ты подобное вытянула?
   - Ну скажем так, могла произойти такая ситуация когда я шла по коридору, и случайно задержалась возле некой двери, и тогда нечто такое услышала, произнесенное директрисой с большим ужасом в голосе. - если вчера Лилибет просто краснела от смущения, то теперь она стала пунцово-красной, как роза, и ей это совершенно не шло. Потому что мне казалось, она сейчас лопнет переполненная своими чувствами.
   - Ты подслушивала, - кратко подбила итог ее словам я.
   - М-да, - крякнула Лилибет, но так быстро и удивленно, будто бы и не собираясь ничего говорить, а тем более делать. Я хищно усмехнулась. Иногда Лилибет меня очень и очень удивляла. Я, например, не могла похвастаться такой выдержкой как она, а тем более терпеливостью. Хотелось бы...да нет, никогда не хотелось, но в данный момент я почти завидовала ее смелости.
   - Просто не могу в это поверить, ты и подслушивала.
   - Я случайно услышала, потому что меня попросили подождать под дверью. - точнее описала Лилибет то, что произошло, но это все равно не зачеркивало ранние сказанных слов. Это было как в магии - только магия слов и магия силы, считались равной одна другой, и раз ты что-то говоришь, она не исчезает. А раз это говорит волшебница, это никогда уже не сотрешь. Можешь замаскировать, попытаться не думать, а тем более не верить, но стереть никогда не сможешь, материя мира не поддается силовой обработке. - И директриса говорила о Главной волшебнице...честно говоря я начинаю верить в сплетни о маге Крескине. Он это единственная личность, которая может заставить ее выбраться из королевской резиденции.
   - Возможно, - вздохнула я. И подумала над тем, каким Главной волшебнице, покажется интернат. Мне бы хотелось, чтобы она понимала, что происходит в этих стенах, и как здесь живут ни в чем не повинные дети. На долю секунды в моей голове полыхнула злость, но я привычно подавила ее в себе - возможно у меня и не было терпения, а тем более смиренности, но зато были сильные инстинкты к выживанию, и они мне постоянно твердили держать себя в руках. - Это даже интересно будет посмотреть на нее своими глазами. А не слушать досужие разговорчики, приходящие к нам из внешнего мира.
   Все мое тело ломило, словно по мне прошлись молотком в одном из кожевенных цехов, где пахали усталые мужчины по 20 часов кряду, чтобы удовлетворить наш мир в постоянной потребности в коже. Лишь недавно я смогла побороть насморк, одним из своих магических "фокусов", но это было лишь на несколько часов, да и то вышло не слишком уж хорошо. Время от времени я ощущала влажность стекающую на верхнюю губу. А стоять мне было все так же тяжело, как и раньше. Но я крепилась, всего то нужно продержаться несколько часов.
   - Давай я помогу тебе одеться, - предложила Лилибет, и тут же начала разворачивать юбки и блузу. Мне совсем не понравилось то, что она принесла. И дело было не в том, что одежда не была красивой, а как раз именно в том, что прекрасной и дорогой.
   - Откуда это? - неприязненно уставившись на бархатную ткань юбки, столь же сизо-голубую как и мои глаза.
   - Директриса, - терпеливо пояснила Лилибет, - а иначе по твоему, почему меня попросили подождать под дверью.
   - И я лишь одна буду ходить в подобной одежде? - я не удержалась от вопроса.
   - Нет, как я поняла, как минимум 20 девочек будут одеты в подобном виде.
   - Думаю Директриса выбрала наиболее не любимых учениц, которые подходят по критериям аристократичности. - мне показалось или в голосе Лилибет появилась сухость. Ну еще бы, она не одобряла подобного отношения к людям - к такому разделу на тех кто нравится и не нравится. Я была ей за этой благодарна, поддержка не может быть лишней.
   - То что я не одна, утешает, - пробормотала я, и наконец решила одеваться. Весь наряд был сизого оттенка, и лишь пиджак и высокие сапожки без каблука коричневого цвета. Я ни в коей мере не казалась себя пошло одетой в этом, а скорее походила на своих ровесниц, которым повезло не только родиться в аристократической семье, но и остаться с ней.
   - А я теперь по-настоящему начала бояться... а что если тебя или меня заберут? Мы ведь можем никогда не увидится? - Лилибет в который раз перетягивала мне корсет, когда говорила это, потому я не смогла обернуться и посмотреть на нее.
   - Ты знаешь, что я буду скучать по тебе? - сказала я, стирая украдкой слезы. - К тому же пневмопочта теперь еще более популярна, чем телефон. Если кто-либо из нас покинет серость этих стен, другая пусть свяжется с оставшейся.
   - Ты права, - голос Лилибет за моей спиной повеселел.
   - Главное пережить сегодняшний день, и мне не упасть от усталости на пол.
   - Реми... - позвала меня Лилибет, и я покорно обернулась, понимая, что ее еще что-то расстраивает. - Просто если не удастся писать, связывайся со мной через сны.
   - Ты ведь знаешь, что здесь это не получится, - надтреснувшим голосом отозвалась я, и обняла ее.
   Когда сборы были готовы, я в последний раз посмотрела на себя в зеркало, и наконец поняла, почему вчера Лилибет говорила, что красивее меня. Да потому что это было правдой - кожа моя потускнела, и местами покрылась красной сыпью, глаза стали серыми, а вовсе не голубыми. Волосы же, не смотря на то, что я их помыла, ни чем не отличались от швабры. Впервые я смотрела на свое нормальное отражение, от которого вряд ли у кого-либо перехватит дух. Я выглядела даже хуже чем просто девчонка. И честно говоря, меня это больно задело - мне часто приходилось полагаться на внешность, возможно потому в моей душе зрело некое тщеславие. А теперь я была лишена своего оружия, которое мне заменяло часто магию. В школе обо мне думали как о милашке без мозгов, часто даже учителей удавалось одурачить, ну если не считать Директрису, и конечно же брата. Родри всегда знал, на что я способна, и его злило то, как я прикрываюсь своей внешностью. Но что еще хотеть от него - он ведь был мужчиной, а я всего лишь слабой девушкой. В нашем мире, даже с колдовскими возможностями я стояла на ступеньку ниже любого человеческого мужчины.
   Мы вышли в коридор, и мне показалось, что места негде ступить, так как перед глазами мерехтели одни нижние юбки. Кто их просто пока что нес, а кто и задирал, чтобы передвигаться быстрее. Просто какое-то нашествие, как саранча на полях.
   Оставалось 20 минут до того, как гости появляться на пороге школы, и их мы должны были встретить соответствующе в холе, стоя по струнке смирно, будто королевские вояки. Потому мы с Лилибет продвигались туда, улавливая обрывки разговоров и взбудораженных перешептываний. Стены и коридоры будто начинали стонать и охать, в воздухе было слишком много магии, и ее ходил и стягивал в спиритоскоп один из дворников. Всегда не любила эти штучки, которыми крали наше волшебство, а также проверяли на наявность волшебства.
   Если кто-то и был удивлен моим внешним видом, то все равно не остановился поболтать. Я ощущала, как со всех сторон от девочек разит нетерпением и надеждой. Поголовно все страстно желали выбраться отсюда и все равно куда. Пусть это будет даже брак по немилости, или удочерение, возможно даже возможность стать ученицами в каком-нибудь доме волшебства, чтобы развлекать досужих и пресыщенных аристократов и буржуа. Всем хотелось выглядеть красивыми и аккуратными. Неужели я была в этом интернате одна единственная, кому было все равно? Действительно цельно и полностью все равно. Ну скорее всего мои чувства разделял брат, хотя такое сказать о нем было сложно. Он никогда ничего ни с кем не делил. Изредка мне поверял свои мысли, но при той скрытности, что составляла основу его характера, это было логично.
   Мы неспешно начали выстраиваться в шеренгу - с одной стороны девочки, а напротив нас мальчики, и вот, прямо напротив меня встал Родри. Он улыбнулся мне, тем самым показывая, как его все это забавляет. Он в открытую насмехался над подобными глупостями, и тут я подумала, что мне хочется его поколотить. Потому что все же мечты этих всех девочек не были глупыми. Они были просто слабыми девочками, которым очень хотелось иметь свой дом. В очередной раз я была зла из-за того, что Родри был парнем и не осознавал, насколько нам, девушкам, тяжелее, чем ему, просто потому что ему повезло уродиться парнем. Все что ему нужно будет сделать после выхода из интерната, так это зайти к любому магу в дом, и показать свой аттестат про успеваемость, и для него гарантировано найдется место. А если подобное сделаю я, и мой аттестат будет в 3 раза лучше, мне в лучшем случае рассмеются в лицо, ведь я всего лишь женщина. Такое снисхождение может задеть любую волшебницу, а особенно Темную.
   Но постаравшись взять себя в руки, я просто кивнула брату в ответ. Меня снова пробирал озноб, и время от времени я подносила платок к носу, для того, чтобы просто проверить не течет ли из носа. Пока что кашель и чиханья держались во мне, значит, заклинание сработало, как и необходимые травы. Это хорошо, что у меня не было достаточно сил, чтобы сделать заговоры посильнее, иначе это бы вызвало пересуды и сомнения, а так я едва подлечилась, и то просто потому что у меня не было сил сделать это как следует. Конечно же нас научили оказывать первую медицинско-волшебную помощь, некоторых учили вполне серьезно, особенно если к этому был дар, но я действовала по своему наитию, и у меня не плохо выходило. Впрочем, это был единственный предмет где я старалась не сдерживаться, ведь это пригодиться в повседневной жизни, от которой нас изолировали, но к которой я не потеряла вкус. Волшебниц все же берут в госпитали, значит, это может оказаться неким шансом. Я все еще надеялась на недолгую жизнь Главной волшебницы. Не слишком то и хорошие мысли, но я не чувствовал вины при этом. Она не была тем человеком, из-за которого будет плакать королевство, хотя возможно оно и испугается, но сожалеть не будет. А я только и мечтала о свободе и праве выбора, на которое бы не влияла Главная волшебница. Она уже лет 6 чуть ли не насильно продлевает жизнь Королеве всеми возможными и невозможными способами, понимая, что при будущем короле ее власть может не оказаться такой неограниченной. Поговаривали, что у него уже давно был фаворит волшебник, к которому он прислушивался, но правда ли это. И кто тот волшебник, люди не знали. Изредка видели их в компании вдвоем, прогуливающимися в открытой карете по улицам города, но я лично хотела бы знать такое наверняка, чем переливать пустые сплетни в свой мозг.
   Фойе представляло собой свод крепких цементных балок середине которых помещался прозрачный купол, державшийся на металлических поясах, которые обвивали его подобно змеям. Стены были расписаны, а пол выложен мраморной крошкой в подобии мозаик. Мы знали что когда-то здание школы принадлежало богатому магу, несомненно одному из Темных, но какой именно семье от нас скрывали. Двери из темного дерева, тяжелые и прочные способные выдержать не одну магическую атаку теперь были распахнуты и вдоль наших, пока что не стройных рядов прокатился ветер, словно задерживаясь на каждом из нас. Это то и заставило всех замереть. Волшебный кличь, поисковое заклинание на проверку опасности. Гости были уже здесь. Мне было видном в витражное окно, как плавно перед школой опускался небольшой дирижабль, с золотой буквой Q. Королевский дирижабль если быть точнее, и эта вопиющая роскошь несколько поумерила мой пыл, как и волшебный кличь. Он задержался возле меня дольше чем возле остальных. Ну еще бы, в данный момент я испытывала много нехороших эмоций относительно Главной волшебницы, так как мне приходилось стоять здесь, подобно служанке, и едва держаться на ногах. Я знала, что горячка снова возвращается и надеялась лишь на то, что выдержу подобное испытание. Нам не впервой было видеть Опекунов, как минимум 7 раз в год, и по опыту я знала, что все пройдет быстро. Сейчас они войдут в двери, пройдутся рядами, и выберут тех кто им нужен и до вечера мы их не увидим, так как их будут развлекать школьными представлениями, и они будут знакомиться ближе со своими "детьми". А после, вечером, еще одно такое построение, и до следующего дня Опекунов, будет еще месяца полтора передышки. В данный момент мне передышка была очень нужна, то как Лилибет стянула корсет было похоже на пытку, воздух вырывался из легких со свистом и хрипом. Неудивительно, что стоявшие рядом девочки кривились от неприязни. А остальные кто мог на меня смотреть, наоборот улыбались со злорадными улыбками, ведь сегодня я была некрасивой. А скорее даже уродливой, и их это тешило. И снова я не злилась, понимая, за какую конкурентку меня всегда воспринимают. Точнее говоря сил злиться не было.
   Мы ожидали. Двери и так уже были открыты, но гости не спешили попасть во внутрь, и скорее всего дело было в безопасности. Если Главная волшебница с ними, этого стоило ожидать. Это даже смешно, что она опасается сборища подростков.
   Но вот воздух в фойе изменился, директриса стала тут же более смиренной, мы прямее и нервней, а атмосфера вокруг нас потемнела. Я уже едва могла дышать из-за волнения других школьников.
   В дверь вошел маленький человечек, по ливрее которого можно было понять, что он слуга. И тут же за его спиной материализовались четверо мужчин. Не трудно было догадаться кто из этой четверки кто. Сын королевского лекаря как раз и походил на оного, хотя действительно был очень красивым, как о том и говорили. На нем был меховой бушлат, не по погоде теплый, хотя если учесть его бледность, он мог болеть, и мерзнуть. Я тоже бы не отказалась от подобной одежды в данный момент, когда между рядами легко одетых девочек гулял сквозняк. На нем были драгоценности, и что самое главное, на шее висела золотая цепь, причисляющая его к лекарям-волшебникам. Глаза лекаря застыли на одной точке, и это вовсе были не мы - ученики. Его взгляд не двигался, скорее потому что ему было так же плохо, как и мне в данный момент. Болен, это было понятно однозначно.
   Человек Королевы имеющий дело с ее войском, был при параде в белом мундире, увешанный всяким хламом парового века, и все же при этом выглядел статным и достаточно привлекательным на свои немолодые года. Его поседевшие волосы вились, и аккуратно были зачесаны назад, чтобы стать напомаженной прической денди. Но ему было не комфортно - обо всем говорила его дергающаяся рука, словно на бедре он хотел ощутить не детский кинжал, а шпагу.
   Еще одним, как я узнала, по газетным вырезкам был один из актеров-волшебников (странно что именно о нем никто не упомянул из девочек), и его внешность мне показалась слишком уж пресной - в газетах, и живых картинках он был красивее, чем в жизни. Да он был красив, но так, как наши фарфоровые куклы - глаза подкрашены, щеки напудрены, а длинные вьющиеся волосы, сползали по спине, подобно накрученным спиралькам. Но в его облике начисто отсутствовала мужская линия, как будто он пытался от нее избавиться сам. Воспринимать такого мужчину волшебником, было сложно. Ну, ни чем не отличишь от простого человека. Возможно несколько темный взгляд, присущий нам все, но это и все, что можно было оценить по-достоинству. Одежда на нем была яркая, и словно из лавки женских платьев - ни тебе котелка, или франтового костюма. Он разочаровывал, и в данный момент не только меня. Не смотря на то, что он единственный улыбался директрисе, она была в явном шоке и замешательстве, от того, что стоит перед ней. И это ЧТО - мужчина, волшебник, маг?
   И четверку мужчин замыкал никто иной, как Крескин - этого и стоило ожидать, что именно он был самым красивым, самым мрачным, самым интересным, и самым опасным из всех кто стоял тут. Я конечно же услышала восторженные вздохи и шепот других девочек о его красоте, но почему никто не отметил его глаза, поменявшие цвет за одну минуту несколько раз, будто он без перестану колдует. Хотя при этом сохраняет внешнее спокойствие. Его лицо было темным, наверное смуглым, как догадалась я, словно он часто бывал на солнце, которого здесь в помине не бывает, а также его глаза выглядели черными (временами) с того места где стояла я. Так же как и волосы, с изнеженной элегантностью, которая в целом не плохо сочеталась с его образом, ложились на приподнятый по модному отворот макинтоша. Я не сразу же поняла, что одет он впрочем, довольно таки по-военному. Зря я приняла его пальто за макинтош, оно было черным, и до колен, но не застегнутым наглухо, под ним угадывались брюки, и возможно фрак, в вырезе виднелась белая рубашка, но без кружев, как любили носить это модные горожане. И в его руках не было цилиндра. Волосы оставались открытыми всем взглядам, обращенным к ним, и возможно потому они начинали блестеть ярче в свете газовых горелок. Весь образ Крескина призывал не обращать на себя внимания, но! Когда у тебя такая репутация, не стоит одеваться в темное, ведь ты едешь к впечатлительным юным леди, которые только и мечтают о сильных волшебниках, пусть и несколько демонической внешности.
   Я прикрыла глаза, когда в очередной раз услышала возбужденное перешептывание, и даже ужасную наглость - смешки, фривольные такие смешки. Я даже боялась подумать, какое наказание нам всем за это будет. А когда я открыла глаза, к внушительным фигурам мужчин добавилась женская...точнее нет, детская фигура девочки, лет 10. Шепот стих, словно его унес ветер, и все в один миг похолодели от страха. Вот что это был за ветер - страх, который нагоняли на нас. Мы с братом переглянулись, так как это чувство ненавидели особо остро. Мы пообещали себе не бояться ничего из того, что могут с нами сделать, и потому я не подалась ментальному запугиванию. Это была моя ошибка.
   Ребенок тут же двинулся в мою сторону. Почему именно в мою, и откуда я это знала? Да потому, что она не сводила с меня глаз, а за нею и наша Директриса. Они двигались ко мне, будто бы и не хотели этого, но в то же время поступь была уверенной. И пока они подходили, девочка начала меняться на глазах. Я слышала много о таких людях, которым поддаются временные переходы, изменения облика, или игра во времени, но чтобы увидеть такое своими глазами! Никогда. Пока она шла, то лицо ее менялось, длина волос то укорачивалась, то удлинялось, а тело неукоснительно росло и вытягивалось. Вот ей уже 12, за тем 18, и она юная красивая дева, далее женщина, и все это у нас на глазах, пока она не остановилась возле меня, и ее тело не стало походить на волшебницу лет 60, с серебристо-серыми волосами, и лишенными блеска глазами. Взгляд был ледяным и стеклянным.
   - Кто ты, дитя? - голос ведьмы на удивление многих прозвучал очень молодо. Я только теперь заметила, что одежда на ней так же изменилась - из льняного белого платьица, выросло столь же белое атласное кружево, и перелина на меху. По всей шее женщины висели драгоценности, и конечно же ни одного изумруда. Изумруд - камень Темных.
   - Реми Евандер, - даже теперь, когда ко мне было приковано всеобщее внимание, я не поддалась запугивающему ветру Главной волшебнице. Мне было очень плохо, я знала, что едва стою, и все же с интересом рассматривала гостью. Ее лицо хоть и было лицом пожилой женщины, но на нем полностью отсутствовали временные знаки. Никаких морщин, висящего подбородка, одутловатых щек, или плохой кожи. Она была словно молодая, которая сама приняла образ старухи. Та в ответ разглядывала меня так же с интересом, но хищным. Так смотрят на цыплят коты. Некоторые из учеников решились на глупый шаг, обсудить это между собой, и я отметила, как при этом глаза ведьмы сузились. А за тем сосредоточились на мне.
   - Ты ведь из семьи мага Евандера, не так ли? Предводителя Темных магов? - о нет, она не спрашивала, а первоначально подходя ко мне, уже знала ответ на этот вопрос, и просто хотела произвести на меня впечатление своим запугиванием. Я даже обрадовалась, что больна сегодня, иначе могла просто не сдержать ответную реакцию своей магии на нее. Я ведь практически не училась, потому и не контролировала. Зато в данный момент моих сил хватало лишь на то, чтобы стоять прямо и хоть сколько с гордостью взирать в ее стеклянные, почти совьи глаза.
   Тишина стала в фойе звенящей, страх окутал меня со всех сторон, но он был не мой. Я гордо вздернула подбородок, насколько мне хватало сил.
   - Да, миледи.
   - И как твои успехи, дитя?
   Не стоило и уточнять, успехи в волшебстве, но тут в наш разговор вмешалась Директриса.
   - Не слишком миледи, девочка плохо использует магию, в отличие от своего брата, - лицо Директрисы было заискивающимся, таким тошнотворно-сладким, что Главную волшебницу должно было от этого затошнить. Но нет, она тут же резко отвернулась от нас двоих и прямо посмотрела на моего брата. В ответ она получила столь же резкий и горделивый взгляд.
   - Значит дети семьи Евандер... - протянула волшебница, и я поняла, что в этот самый миг, она нас люто ненавидит. Пока все это происходило, я даже не заметила, как возле нас оказался один из мужчин, повернув слегка голову, я с ужасом поняла, что это никто иной, как Крескин. Вблизи он выглядел намного холоднее и опаснее, чем там, возле дверей. И ничего привлекательного я в этот момент не увидела. Даже когда он как-то растеряно и мило улыбнулся.
   - Их двое? - уточнил он, холодным равнодушным голосом, не лишенным привлекательных низких нот. Но я даже поежилась от того, как он говорил, а тем более смотрел на Директрису.
   - О чем ты думаешь, Сайлас? - голос Главной волшебницы стал выше, и при этом в нем прозвучала угроза. Совиные глаза приобрели отблеск, а не только пустоту.
   - Лишь о том, как выполнить вашу просьбу, миледи, - последнее слово повисло в воздухе подобно оскорблению. Именно повисло, как это сделала вчера Лилибет, и я едва удержалась, чтобы его не убрать. Но меня опередила Главная волшебница королевства - если мои слова всасывались в кожу, то от ее руки раздался звук проносящего в воздухе хлыста. Щелк - и ничего уже не было. Она была сильной, тут же подумала я, но не такой, как все предполагали. Или только что Крескин хотел это всем продемонстрировать? Самая высшая степень для волшебника, колдовать так, чтобы никто не видел, и Главная волшебница так не поступила. Где же ее сила?
   Между мной и Родри неожиданно разразилась буря. На расстоянии которое разделяло нас, остановились эти два волшебника, решая что-то непонятно для нас. И в который раз я ощутила не преодолимую волну магии, которая накалялась, словно велась молчаливая война. Директриса ставала бледнее, мой брат едва не падал на колени, я же поставила перед собой барьер, чтобы их магия меня не касалась. Хлоп, и все прекратилось, я же покачнулась, словно стеклянная стена, на которую я только что опиралась, лопнула, как мыльный пузырь.
   - Так их двое? - вновь поинтересовался Крескин довольно миролюбивым голосом, словно произошедшей только что сцены и не было, и Директриса склонила голову в знак подтверждения, но ничего сказать не смогла. Скорее всего кто-то из этих двух волшебников только что позаимствовал ее магию или энергию. Как грязно!
   Мы с братом смотрели лишь друг на друга. Что-то плохое витало вокруг нас, и я была почти уверена, что это ненависть Главной волшебницы, и это зло было направлена на нас двоих, но по какой-то причине не достигало цели.
   - Не устраивай концерт, - неожиданно резко сказала Главная волшебница, и тяжело выдохнула, словно смирилась. - Ты ведь понимаешь, что я буду против?
   - С чего бы это? Я всего лишь выполняю просьбу вашей милости, - мне показалось, или волшебник Крескин действительно только что улыбнулся? Холодно и словно говорил не с ней. Его смиренная улыбка была настолько провокационная и оскорбительная, что я не понимала, как Главная волшебница все это терпит.
   - Я просила тебя не об этом, маг Крескин, но ты решил мне отомстить подобным образом...
   Стоило ли говорить, как все вокруг были напуганы тем, что происходит? Единственными кто не испытывал никаких эмоций оставались трое мужчин возле двери. Они будто бы подозревали, что что-то подобное случиться, потому не следили за увлекательным действием. Мне же казалось, я принимаю участие в какой-то немой постановке, при чем играя в ней роль. Почему же никто не сообщил, какие у меня здесь слова?
   - Никогда в жизни, миледи.
   Снова почтительные слова, прозвучали довольно таки издевательски. Глаза Главной волшебницы вспыхнули, ведь он не в первый раз уже оскорбил ее, но она тут же подавила гнев. А затем взглянула на меня и глаза стали совершенно холодными, пустыми, тусклыми. За что она так ненавидела меня? Нас с братом?
   - Пусть будет так. Директриса Жаннин, дети семьи Евандер переходят в опекунство к магу Крескину.
   - Простите? - неужели это сказала я, было первой моей мыслью, пока я не заметила, что именно на Директрису устремила свои пустые глаза волшебница.
   - Вы не ослышались, директриса, все так как сказала я. Сегодня явно все идет не по плану. Вы должны были попасть в семью королевского лекаря, дитя. - волшебница говорила опять-таки со мной, что очень злило брата, но он не посмел влезать в разговор. Во-первых, он ее боялся, а во-вторых, я все же была старше. - Но маг Крескин рад будет взять над вами опеку.
   При последних словах ее рот исказился в глумливой гримасе, особенно когда она смотрела на меня, и я со стыдом вспомнила, как выгляжу.
   - Знаете дитя, я знала вашу маму...вы не слишком на нее похожи.
   - Возможно... - отозвалась я, - но чаще люди говорят об обратном, миледи.
   Я присела в реверансе, словно хотела выразить ей свое уважение, но непокорные нотки в голосе так и не смогла унять. И снова меня окутала ненависть, которой я не понимала. Не то чтобы мне нравилась Главная волшебница, но я ее не ненавидела, у нее ко мне явно было какое-то личное дело. С самого начала, как только она увидела меня, и когда в дело вмешался Крескин, еще больше.
   Выдавив из себя вежливую улыбку волшебница отошла от меня, и проходя мимо Крескина послала ему взгляд полный затаенной угрозы. Она начала обход с другими тремя мужчинами, и забыла напрочь про нас, но не маг Крескин. Он стоял и с сомнением оглядывал нас с братом, не обращая внимания на то, как на него таращатся девочки стоящие возле меня. Мне стало неловко под этим тяжелым взглядом, но я не знала, что сказать ему. А затем он развернулся к брату, и начал с ним говорить о чем-то довольно тихо, но я все равно слышала.
   - Так ты хорошо учишься? Как твое волшебство, уже стало незаметным?
   Брат покраснел, и гордо выдвинул грудь вперед, так как маг заговорил, наконец с ним, а не со мной. К нему вернулась привычная горделивость тем, что он мужчина.
   - Нет, сер. То есть учусь хорошо, но магия все еще открыта...
   - Не стоит переживать. - учтиво и все так же отстраненно повел далее Крескин. Улыбка его стала рассеянной, словно он мечтал оказаться сейчас где-то очень далеко. - Я хочу тебя сделать своим учеником. И вообще, нам можно поговорить где-нибудь в другом месте?
   Последнее адресовалось мне, и я едва не падая все же присела в реверансе, и указала ему рукой в сторону маленького коридора, который выводил к классным комнатам. Крескин и брат пропустили меня вперед, а я все думала, будет ли им это оскорбительно, если я разомну затекшую спину, и шею, так как тело ломило, а корсет этому способствовал.
   - Так как вас двоих зовут? - это были первые признаки смущения, которые проявились в маге, и это натолкнуло меня на мысль, что я должна бояться его, но все же не могу. Мы с братом ненавидели страх, и потому я давила в себе эти чувства, как ползучих насекомых в наших комнатах.
   - Реми и Родри Евандер, маг Крескин, - напомнила ему я, но без снисхождения. Не бояться его и не понимать его силу, это две разные вещи.
   - Неужели вы действительно так плохо колдуете, Реми? - переспросил маг, и я не поняла, почему он задал этот вопрос, но не стала выказывать удивления.
   - Как выходит, сер.
   Мы шли по темному каменному коридору, не такому богато украшенному, как фойе, и здесь горящие газовые рожки не создавали никакого уюта, а наоборот лишь подчеркивали холод стен. Я снова затряслась от холода, и заметив это, Родри поравнялся со мной и подхватил под руку. Не смотря на свои 13 лет, он был на голову выше меня, и потому его руки и плечо пришлись кстати.
   - Почему они заставили вас, дитя, идти больной на эту экзекуцию? - интерес мага меня не удивил, потому что он наверняка не хотел брать на себя ответственность за больную девочку. К тому же слово дитя произнесенное им, было оскорбительным. То же самое было, когда говорила обо мне Главная волшебница, но она так поступала специально. А волшебник Крескин просто перенял это слово у нее. Я догадывалась, в какой манере он привык общаться с молодыми девушками, особенно моими ровесницами.
   - Потому что это правило для всех. - вежливо отозвалась я, и зайдя в комнату первой, зажгла лампы, не притрагиваясь к включателям. Это не было способом произвести на него впечатление, так как вероятнее всего он бы подумал на брата, поступила я так, просто потому что это было удобно.
   Устроившись на деревянных стульях возле одной из парт, мы оказались лицом к лицу со своим Опекуном, и только теперь до меня дошло, что же такое произошло с нашей жизнью. Я и брат, наконец вырвемся отсюда, мы будем вместе, но меня пугала перспектива жить под одной крышей с магом Крескином. За все то время что мы разговаривали, мне казалось он ни разу не был искренним. Улыбки оставались холодными, глаза равнодушными, слова безвкусными, а ирония, если и показывалась, то тут же исчезала. Что же за жизнь нас ждет. И словно прочитав мои мысли, он повел разговор как раз об этом, но говорил скорее к брату, что меня впервые в жизни задело. Роль женщины, которой отводился только задний план на фоне мужчин, была мне ненавистна. Ну почему Королева и Главная волшебница имея в своей власти так много, ничего не изменили за прошедший век в этом плане?
   - Меня не будет месяц в королевстве, так что на это время вы останетесь здесь, но потом я вернусь за вами. Думаю Родри сделать тебя своим учеником, а ты Реми...не переживай, я думаю мы найдем тебе мужа...хотя я не уверен что знаю, что для этого нужно.
   - Я тоже, - сухо отозвалась я, краснея, так как этот незнакомый мужчина говорил об очень странных вещах. И еще больше меня убивало то, что это был один из самых сильных магов, которых я когда-либо видела, не считая отца.
   - Поговорим обо всем дома.
   Это прозвучало так нормально, словно мы должны были считать его дом, уже своим. И дом для меня не был словом, которое отображало желанное тепло. Потому я не сдержалась и выдала неуверенный вопрос:
   - Почему вы взяли ответственность за нас на себя?
   - По ряду нескольких причин, - туманно отозвался Крескин. Впервые за время разговора я посмотрела прямо в лицо мага. Он был утонченным красивым мужчиной, лицо его не казалось таким уж жестоким, но и не слишком-то добрым. Слишком красивый, чтобы быть настоящим волшебником, и все же он был им.
   - Назло Главной волшебнице? - тут же под ребра меня толкнул брат, но вопрос уже успел появиться, и я не могла его забрать назад. Вот так всегда с волшебниками - что сказано, уже никогда не стереть.
   - Возможно... - Крескин перестал казаться милым опекуном, и от его фигуры повеяло ощутимым холодом ненависти.
   - А какая еще? - увидев, что Крескин не собирается на нас кричать, или еще вести себя как-то слишком уж грубо, вопрос задал брат.
   - Я знал вашего отца. Мы были хорошо знакомы.
   Моя болезнь выматывала меня сильнее, чем весь этот день, потому я не сдержала горячей волны нетерпения, в ответ на его холодную, и едва не брякнула о том, почему он не помог ему. И снова в который раз Крескин посмотрел на моего брата, думая, что все это он.
   - Думаю, теперь вам не стоит переживать из-за правил в школе. Ровно через месяц я приеду за вами, и Директриса будет обо всем осведомлена, - Крескин поднялся, и запахнув пальто возвысился над нами. И опять же впервые я пожалела, что сегодня так плохо выгляжу и не видно всей моей странной необычной красоты, чтобы он не смотрел на меня как на маленького грязного щенка. Он явно больше внимания уделял Родри, но сильнее то была я. Я! И мне вечно доставалось быть второй после него, не смотря на это.
   Он вмиг дематериализовался, и мы остались одни в комнате, смотря друг на друга, но каждый думал о своем. Брату уже мерещились перспективы того, как это быть учеником самого Крескина, я же думала, что придет зима - время когда женщины не выходят на улицу, и как я буду проводить это время в доме мага, не выказывая своей силы?
  
   Глава 3. Посещения
  
   Лилибет уезжала. Она, не смотря на все свои тревоги стала под опеку лекаря - болезненного вида мужчины, который по словам Главной волшебницы должен был выбрать меня. Я не видела что было, и как это случилось, но почти все время красные зеницы подруги говорили о том, что она находиться в непрерывном возбуждении.
   - У него свой дирижабль, - в который раз заявила она, складывая свои вещи в один из громоздких сундуков, что выдавались детям уходящим отсюда. - И машины. И еще его отец всегда мечтал о дочери потому они, и решили взять кого-то под опеку.
   - Это ведь хорошо, - я потрепала слабо подругу по руке, так как сил во мне было как в немощном котенке, после болезни. Я все еще оставалась малопривлекательной, но кожа начинала постепенно возвращать свою белизну, глаза сизоватость, а волосы опять прилежно виться, как им прикажет моя сила. - В первое время мне это представлялось как легализованный рынок невест, или и того хуже легализованная проституция. Ты ведь подумай, мы целиком в их власти.
   - Не люблю когда ты говоришь о подобных вещах, - скривилась Лилибет и ее глаза вернули свой обычны ржавый цвет. Она немного успокоилась. Видимо опущенная на землю моими словами, и тут же села рядом на кровать. Скрипящая сетка прогнулась под нашими телами, и казалось вот-вот прорвется не выдерживая такой силы. В комнате стояла еще одна такая кровать - моя, и нехитрый гардероб. В углу примостился умывальник, ну а под окном стол, и два стула один напротив другого. Стены были белыми, чистыми, как и должны быть в девичьей комнате, но мебель портила впечатление - создавался вид тюремной камеры. Занавески на окнах это подтверждали - парни рассказывали нам, что их привезли из какой-то мануфактуры, где работали заключенные.
   - Я просто делюсь с тобой своим мнением. Вряд ли в доме мага Крескина у меня будет удовольствие общаться с женщинами. Ну, если только слухи о его похождениях правда. Тогда каждую ночь в доме будет новая...леди. Или она уже не будет после такого считаться леди?
   Лилибет смущенно захихикала краснея, как она это любила, и ударила меня по руке, словно я сказала вопиющую пошлость. Я же лишь выражала свои опасения, так как за прошедшие три дня, все школьные девочки спешили мне сообщить, что я собираюсь в логово самого развратного волшебника на земле, и в скором времени, он может не только стать моим опекуном, но и кем-то большим. Хотя как я понимала, они и сами толком не знали, что это такое должно значить. Но девочки упорствовали и где-то после 50-ой, я перестала сопротивляться и смирно выслушивала все их настановления, а они лишь качали головой думая, что я просто уже смирилась с такой участью. Какие смешные!
   - Как тебе твой опекун? - спросила я, так как Лилибет тоже удалось с ним пообщаться в тот день.
   - Странно. Он кажется таким больным, что смотреть на него без слез трудно. Как же его отец не может вылечить его? Все время разговора меня терзала эта мысль, а когда мы уже собирались выходить, он слабо улыбнулся и сказал, что пусть меня не тревожит его болезнь. Он видилите собирается еще долго прожить! Ну как такое можно говорить молодой девушке, звучало это так, словно я только и жду, когда он умрет!
   - М-да, но зато он довольно красив, и если ты все же выйдешь за него...
   Теперь покраснели даже волосы Лилибет, так она смутилась, что рассказало мне о многих мыслях подруги. Значит, я совершенно случайно поняла, о чем она все время думает. Как странно!
   Далее мы переговаривались о том, как будем общаться через пневмопочту, или через сны, ведь наверняка дома волшебников будут доступны и открыты для подобного, в отличие от школы. Но вскоре за мной пришла одна из дежурных учениц, сообщая, что меня ждет посетитель. Я немало удивилась, как и Лилибет, так как за те годы, что я жила здесь ко мне ни разу никто не приходил, даже из выживших знакомых моих родителей.
   - Может это послание от твоего опекуна? - шепотом предположила Лилибет, провожая меня к двери, а я лишь пожав плечами, вышла в коридор. Место для подобных встреч было одно - комната на первом этаже, почти у самой библиотеки - столь же мрачная и холодная, как и весь интернат, но там постарались придать хоть какой-то уют, нелепо смотрящийся с серостью остальных комнат.
   Не зная кто это, я все же поспешила туда. Послание от опекуна было более вероятным, и первое что мне пришло в голову, что он отказывается от нас, и честно говоря, я была бы очень рада узнать подобную новость. За три дня я не услышала о нем ничего хорошего. Особенно настораживала история о его пропавшем брате. Но разговоры о чем-то большем так же не предвещали ничего хорошего. По слухам Крескин развлекал себя тем, что разбивал женские сердца. Девичьими тоже не брезговал. Хотя тот человек, что предстал перед нами три дня назад, даже ни одного взгляда не кинул на хорошеньких школьниц. Как то это не вязалось с моим представлением о нем, выходящим из слухов.
   Когда я оказалась перед еще одной граненной грубой дверью, я почти уже верила что это посланник, но каково же было мое удивление, когда я увидела двух женщин - одну уже немощную старушку, а другую, все еще красивую женщину лет 50, и я узнала их почти тут же. Хотя и видела в последний раз 10 лет назад. Они были одеты изысканно и по модному, даже старшая женщина. На них были корсеты украшенные цветами, и не слишком длинные спереди пиджаки, которые заканчивались на спине длинными фалдами. Насколько я знала, теперь было так же модно носить безкорсетный тип платьев, когда треугольник на груди вырезан, и талия перехвачена поясом, а плечи закрыты, и никакого кринолина или тюрнюра. Но эти две женщины все еще чтили моду, появившуюся 100 лет назад, и почти не изменившуюся с этим временем. Они очень вписывались в сухую неестественную обстановку комнаты, которая только казалась на первый взгляд уютной. Они тоже на первый взгляд казались милыми женщинами. Но взгляды женщины помоложе не предвещали ничего теплого.
   - Проходи Реми, мы тебя ждем, - нетерпеливым тоном заявила та, что помоложе, очевидно моя тетка Конни, а рядом с ней сидела бабушка Мейс.
   - Для чего? - и хотя я пыталась говорить вежливо, голос мой был холоден. Я так и не сдвинулась от двери, желая тут же уйти отсюда.
   - Мы с твоей бабушкой хотели бы поговорить с тобой. - тон стал мягче. Но это было обманчивое впечатление. Семейные сизо-голубые глаза тетки пригвоздили меня к месту и в то же время заставляли подойти ближе. Бабушкины глаза столь же ясные как я их помнила так же вперились в меня, но без особой злости. Неспешно я прикрыла дверь, и подошла к ним, и то лишь, чтобы узнать ради чего они заявились. За время нашего пребывания в интернете от них не было ни весточки, значит, причины были весомые. И наверняка они касались опекунства.
   - Итак? - не выдержала я, и глаза тетки тут же злобно сузились, словно ей хотелось залепить мне пощечину, но она все же сдержала себя. Я ответила ей равнодушным взглядом, потому что не боялась ее. Я могла за себя постоять так, как не смогла бы она.
   - Мы хотим, чтобы ты отказалась от опекунства мага Крескина. Я, бабушка и вся наша семья. Это недопустимо жить с этим мужчиной в одном доме, это просто неприлично в конце концов.
   - А что, есть предложения получше? Куда мне идти когда исполнится 18 лет. В последние годы вы не слишком-то проявляли участия к моей судьбе, не говоря уже о Родри.
   - Мы хотели предложить тебе замужество с одним священником, это хорошая партия, и он будет очищать тебя от твоей темной наследственности.
   Когда она говорила о моей темной наследственности, ее губы презрительно дергались, словно она пробовала грязь этими губами. Я улыбнулась в ответ.
   - Ну что ж, хороший вариант. Очевидно, что этот вариант отвергает возможность проявления моей магии в доме?
   Тетка аж поперхнулась при этих словах, бабушка все так же сохраняла пассивность, словно здесь присутствовало лишь ее тело, а не она сама. Или может она была больна каким-то старческим слабоумием?
   - Не дерзи. Вас здесь что, совершенно не учат манерам?!
   - Это тюрьма, а не школа. - жестко отозвалась я. - Для детей Темных. Если помните. Мы ведь столь опасны...
   Ей не нравилось, с какой наглостью я говорю, но упоминание о моей темноте ее напугало. Видимо она думала у меня не поднимается рука на собственную тетку, и тут она, конечно же не ошиблась, только откуда ей было это знать?
   - Не смей со мной так говорить, ты маленькая дерзкая девчонка. Хорошо что твоя мать не дожила до того времени когда ты превратилась в жуткого ребенка.
   - Я уже не ребенок, - твердо сказала я, не пытаясь ее в этом убедить. Мы взрослели здесь быстрее, чем хотелось бы. И словами о матери она не заставила меня устыдиться своего тона и своих манер. - И мама бы не удивилась - мы характером пошли в отца. Евандеры всегда были сильными и слабость Конноров нам не ведома.
   - Меня не интересуют твои слова. Ты поступишь так, как я тебе скажу, и хватит глупостей. Твой жених приедет, как только ты дашь согласие.
   - Нет, - в очередной раз твердости в моем голосе стало побольше. О, я ужасно боялась всего того, что меня ждало в замке Меларве, о том о котором боялись говорить даже волшебники, называя его рассадой зла, но и становиться женой священника в угоду семье матери я не собиралась. Даже все сплетни рассказанные девочками не могли меня напугать так, как полное лишение меня магии. Я совершенно не представляла, что меня ждет, если я стану под опеку Крескина. Но я довольно точно могла представить какой будет моя жизнь в доме благопристойного священника, каждодневно прочищающего мне мозги о крови Темных. Никакой магии, никакой воли и постоянный контроль - с таким успехом лучше никуда не выходить за стены школы. Различий почти бы не было. Поменять одно убогое серое жилье на другое, и один угрюмый бесцветный мир на другой, здесь бы не было перспективы. Я просто сойду с ума, как и мама. Это достоверный факт.
   - Я остаюсь под опекой Крескина, и изменю мнение, только в случае если маг сам откажется от меня.
   Говоря последнее, я смутно понимала, что это и может быть слабым звеном. Как только он поймет, что может сбыть меня с рук первому встречному, то наверняка так и поступит, но реакция тетки на мои слова, меня вдохновила.
   - Он сказал в точности, что и ты. Ты должна отказаться сама, а если нет, ты остаешься под его опекой. Он посмел разговаривать со мной, даже не смотря на меня! А ведь я жена не последнего человека в государстве! - видимо гнев тетки помог мне узнать настоящий ответ мага Крескина, а иначе она бы мне солгала. Я не сомневалась в этом.
   - Ну, значит вопрос решен - я остаюсь под его опекой. Пусть священник ищет себе другую жену, даже может поискать здесь, в интернате много таких кто будет рад, чтобы ему прочистили мозги. Но это буду не я!
   - Глупая дурочка! Ты такая же гордячка, как и твой отец. Но только посмотри, что из него это сделало! И где он теперь? Он мертв! - она сказал это торжественно-загробным голосом, словно творила прорицание, и глаза ее при этом почти так же загорелись. Лицо исказилось стирая полностью всю привлекательность которую она все еще умудрилась сохранить до этого возраста. Она была похожа на змею - и ее раскрытый рот, так же напомнила ядовитую пащу.
   - И все же я остаюсь при своем мнении.
   Я оставалась твердой внутри как гранит. Не такой я видела свою первую встречу за многие годы расставания с родственниками. И все же стоило ожидать чего-либо подобного. Единственное что меня задело так это лицемерие тетки - ведь она была когда-то влюблена в отца, и она же познакомила его с моей матерью, а своей сестрой. С какой ненавистью она теперь говорила о нем, словно именно этого она и ожидала от него всегда и потому лишь не выбрала его.
   - Пойдем мама, она еще глупее, чем мы думали.
   Не без труда старушка поднялась на ноги, и мое сердце на миг непривычно сжалось, так как она была совершенно немощной, а когда проходила мимо меня почти потянулась ко мне, произнеся:
   - Мэста...
   Так звали мою мать, и видимо бабушка подумала, что я это она.
   - Нет, мама, ее уже нет. Это Реми, а не Мэста.
   Без прощания тетка увела бабушку прочь из комнаты, а я осталась ненадолго здесь. Я задержалась, чтобы обдумать только что произошедшее в тишине. Горько было увидеть их двоих при таких обстоятельствах, особенно когда тетка была настроена так враждебно. Враждебна не то слово, словно я нанесла ей личное оскорбление. В последнее время стало слишком много женщин, которые меня ненавидели.
   Я понимала обеспокоенность благородного семейства, к которому принадлежала, но не собиралась подчиняться их воле, только потому, что им так будет удобно. Разве и я сама не беспокоилась по поводу приличий, не боялась мага, в том смысле, что будет за жизнь у него в доме, и все же это были предрассудки. А вот жизнь с самым что ни на есть благопристойным священником может быть хуже любой инквизиции, о которой я читала в старых книгах. Несомненно, найдутся такие, кому это покажется чем-то привлекательным - милый домик в деревне, приход с добрыми людьми, вечерние службы на которые я любила ходить, но! Остается одно большое но - а не будет ли эта картинка хуже любого ада? Каким он окажется человеком на самом деле? И я не посмею применить против него свою силу, к тому же, как будут относиться люди в приходе, к тому, что жена священника ходит с изумрудным браслетом на руке? Как будут тогда они ее любить? Тетка просто не понимала, что это был неподходящий вариант.
   Я вышла из комнаты и побрела назад в свою, хотя брела я лишь первых пару шагов, пока по спине не прошелся сквозняк от окон - чтобы не замерзнуть, стоило пробежаться. Конечно же когда я оказалась в своей комнате, Лилибет очень удивилась увидев меня растрепанной и задыхающейся.
   - Что случилось? - встревожилась она, подумав, что за мной кто-то бежал. Я рассмеялась на ее глупое предположение, и совсем не элегантно плюхнулась на кровать и все ей рассказала. И если я думала, что она скажет будто мой отказ это глупость, все вышло наоборот. И я очень сильно изумилась.
   - Что вдруг для тебя изменилось? - тут же поинтересовалась я, следя за тем, как ее руки проворно скатывают очередное платье.
   - Для меня ничего, - пожала плечами она, и я была склонна поверить ее ржавым честным глазам. - Но ведь ты не я. Для меня лишение магических способностей могло бы стать великим даром, а для тебя полной смертью. Ты не такая как все...и хотя ты думала, что я не знаю...но всегда знала насколько ты сильна. Всегда, даже когда ты терпела насмешки остальных девочек по этому поводу, я это знала.
   Ее слова стали для меня откровением, и все же я покраснела от стыда. Ведь я всегда могла доверять Лилибет, но почему-то так и не доверилась относительно своей силы.
   - Прости, просто моим первым учителем был отец, и он постоянно твердил нам с Родри быть осторожными, но он был слишком мал чтобы это запомнить, а вот я хорошо выучила его урок. Родри на хорошем счету в школе, и он станет учеником мага Крескина хотя его и до этого времени многие волшебники разглядывали на такую роль. А что бы стало со мной, узнай кто либо, какая степень волшебства у меня? Думаешь, меня бы оставили в покое? Нет, ведь я женщина, - последнее я произнесла с горечью в голосе.
   Лилибет сочувствующе посмотрела на меня, и она хотела что-то сказать. Но в дверь раздался очередной стук, и все та же девочка передала мне послание. На ее лице было написано, что она не мой личный секретарь, и дверь тут же закрылась, стоило мне перехватить из ее рук, капсулу из пневмопочты.
   - Да что сегодня за день такой?! - пробормотала я себе под нос, хотя ни к кому конкретно не обращалась.
   - Кажется среда, - Лилибет и не думала шутить, воспринимая мой вопрос буквально. Я смерила ее хмурым взглядом - иногда, если ты умен, а твои друзья не столь равны тебе, это злит.
   Вытащив пергамент из капсулы, я ощутила легкий барьер защиты в виде восковой печатки. Даже не дотрагиваясь до нее, я вскрыла печать, и она с хлопком исчезла с письма, и очутилась, как я знала в моем шкафу. Таким вещами не разбрасываются, и если человек присылает тебе таковой знак уважения, стоит приберечь его магию.
   - Уф, - при виде этого Лилибет вздрогнула, но раз она действительно догадывалась обо всем, что я умею, так к чему же теперь ее укор?
   Письмо как я и догадывалась было от мага Крескина. Не то чтобы я действительно рассчитывала его получить, но все же надеялась. Особенно после его разговора с теткой Конни он должен хотеть получить разъяснения. Думаю пока он с ней общался ему предстояло немало неприятных минут - даже когда я была маленькой она могла кого угодно доводить до белого каления, и я это помнила. Больше всех после разговора с ней дурела мама.
   Но он меня удивил. Это он писал мне, чтобы предупредить о возможном появлении тетки, и предупреждал не принимать никаких ее предложений, прежде чем он не поговорит со мной лично. А это случиться вечером, он ненадолго появиться в школе. А также он просил не слушать никаких других возможных гостей, которые могут появиться.
   Лучшего момента было не найти, чтобы в дверь опять постучали. Снова появилась девочка, дежурившая на этом этаже, и она меня уже начинала ненавидеть.
   - Реми, к тебе опять посетитель - мужчина. Директриса ждет тебя внизу.
   Я кивнула ей, и спрятав письмо себе за пазуху, кинула непонимающий взгляд на подругу, а за тем вышла в коридор. Снова меня ждала дорога к комнате на первом этаже. Там меня действительно поджидала Директриса, и лицо ее так и говорила о том, что я как всегда ей мешаю. Так как нам не позволено было оставаться с мужчинами извне наедине, если это не наши опекуны, она была обязана присутствовать, или хотя бы ждать под дверью.
   Я даже не стала делать вид, будто мне стыдно, что я отрываю ее от дел, и потому присев перед ней в реверансе, прошмыгнула в дверь комнаты. Что ж, одно было хорошо, она следом не последовала, значит, это был кто-то кому можно доверять.
   Итак опять не уютная темная комната, очень надеющаяся стать таковой, или точнее надеялся некий творитель, который хотел чтобы оно так выглядело, и снова в комнате сидит некто, кто жаждет со мной поговорить. Я несмело ступила в неполную темноту освещенную редкими электрическими лампами, так как на этом в школе экономили, даже спустя сто лет, как появилось в домах электричество, королевство не считало его слишком то и важным. И теперь я уже не могла застрять в двери, как сделала это когда говорила с теткой. Извне стояла Директриса и я так же не смогу позволить себе быть грубой, а тем более не воспитанной.
   На кресле, где до этого сидела бабушка, расположился респектабельный старый человек, хотя возможно и маг, в этом я не была бы так уверена. Его голова напоминала львиную гриву, так как поседевшие в некоторых местах волосы, стояли бы дыбом, если бы их не старались причесать назад. Густые бакенбарды, переходили в косматую бороду, но все же довольно ухоженную, и в ней скрывался рот посетителя. А вот усов у него не было, хотя они так и просились на добросердное лицо старшего человека, человека пожилого. Но если он был магом, то уже мог доживать не первую свою сотню, при таком внешнем виде.
   Я присела перед ним в реверансе, стараясь казаться вполне воспитанной девушкой, которая и понятия не имеет, кто это такой хамил тетке час назад в этой же комнате.
   - Здравствуйте, мисс Евандер. Думаю, вы меня не помните? Ну конечно же, когда я видел вас в последний раз, вам было не больше 7 лет. Как ваш брат, Родри?
   Голос волшебника, а это точно был человек с недюжими способностями, которые проявлялись в его голосе и манере поводить рукой при разговоре, начал меня убаюкивать с первых его слов. Я знала, что это магия, чувствовала ее, и все же не сопротивлялась его силе. Все же после болезни я была слишком слабой, чтобы иметь возможность противиться такому могучему дару к волшебству. И при этом что-то мешало ему полностью подчинить меня своим словам, это я так же чувствовала и видела в его нахмуренных бровях. Но в моих мыслях даже не мелькнуло слабой искорки гнева из-за его недовольства, а тем более того, что он делал относительно меня. Меня это лишь удивило, да и то едва-едва.
   - С Родри все в порядке, он очень хорошо учиться, и скоро станет учеником великого мага Крескина. - в этом тумане отозвалась я, и тут поняла, что падаю, но стул, подоспевший вовремя, прям таки усадил меня на себя самого, а волшебник при этом все еще оставался на месте.
   - Вот как? - голос волшебника показался мне волшебным, и в то же время надменным. Да что это со мной? Я была словно пьяная от каждого произнесенного ним слова, и даже не обратила внимания на то, что он так и не назвался. -Ох, - тут же пропел он, - где мои манеры? Я то всегда считал себя старым другом семьи, и то что вы меня не узнали, не напомнило мне, что нужно представиться. Маг Лейф, но вы можете называть меня дядюшкой Джеком.
   - Лейф? - переспросила я, глупо улыбаясь, словно он угостил меня сладкой конфетой. Я смутно понимала, что сижу и раскачиваюсь на стуле, как будто сплю, и все же меня это не занимало в данный момент. - Я где-то слышала уже это имя...
   - Ну конечно же, я ведь ваш старый дядюшка Джек, - снова мягко напомнил он, и мне вдруг показалось, что точно, где-то такой дядюшка был. - А теперь скажите мне Реми Евандер, что не останетесь под опекой мага Крескина, иначе я очень расстроюсь, а мне знаете ли в мои 308 не стоит слишком уж волноваться.
   Толчки в моей голове и груди, совпали очень даже синхронно, и я покачнулась сначала вперед, а потом назад, и вдруг выдала.
   - Простите дядюшка Джек, но я останусь под опекой великого и великолепного мага Крескина, - и я улыбнулась ему так, словно сказала именно то, что он хотел. Во мне что-то происходило, и это было связано как-то с тем письмом, что я держала за пазухой. Оно было горячим, но не обжигающим.
   - Великого и великолепного? - с сомнением протянул волшебник, то есть дядя Джек, и его лицо покраснело, а глаза стали почему-то злее, чем раньше. Неужели он на меня сердит, как жаль? Я так расстроилась, что мне захотелось плакать, потому что я понимала, что должна в любом случае угодить дяде. Это говорил мне мой мозг. - Реми, ты не поняла, меня это очень расстроит, я бы хотел чтобы ты и твой брат жили со мной, но все же ты старшая и брат тебя послушает.
   Я так радостно закивала, что глаза дяди снова стали веселыми, а затем сказала, хотя понимала, что мой триумфальный голос, которым я хотела сообщить дяде добрую весть, как-то не вяжется со словами:
- Нет, ни за что, я останусь с непревзойденным, вечно красивым, полным жизни и запредельных заклинаний, властелином Меларве, как и мой брат.
   И опять, не смотря на старания я не угодила своему дяде Джеку. Он прямо-таки вскочил на ноги, и начала ходить вокруг меня кругами, не смотря на произнесенный ним возраст в три сотни лет. Мой стул будто бы летал в воздухе, а мне было так хорошо, о слабости я уже не думала, а думала лишь о том, какой у меня хороший дядя. И мой рот снова открылся, так же непроизвольно выдавая слова, которых у меня в голове не было:
   - И еще этот самый благопристойный на свете волшебник, гроза любого чудовища, и любимец морских русалок, чей вид ласкает взор любой волшебницы, очень хочет встретиться с вами сегодня в школе, когда он приедет навестить нас с братом.
   Дядюшка Джек как нашкодивший кот подпрыгнул на месте, и взвизгнул:
   - Когда твой опекун будет здесь.
   Я хотела сказать, что не знаю, а сказала иное:
   - С минуты на минуту.
   Я так старалась улыбаться дяде Джеку, а он не оценил моих усилий. И начал бочком выбираться из комнаты. Я радостно и приветливо смотрела ему вслед, а потом слушала как он поспешно прощается с Директрисой, а она прилипнув к нему, в прямом смысле предлагает ему остаться на рюмочку портвейна. Я могла думать лишь о том, как жаль, что брат не познакомился с нашим дядей Джеком, ведь он такой, такой, такой...
   Воздух со свистом пронесся у меня в ушах, а волосы взметнулись вверх, когда я вместе со стулом опустилась на землю. Голова начала проясняться, но я чувствовала себя, будто не спала сутки две, а то и три. Застонав, я схватилась за голову, и начала массировать виски, но это не помогало. Тут же в коридоре раздался еще один стон, и привалившись к косяку в комнату почти заползла Директриса Жаннин, едва держась за стены, она опустилась в соседнее кресло. Дотянувшись до колокольчика стоящего на столе, она начала громко трезвонить, что конечно же усиливало нашу головную боль, зато я точно знала, что это необходимо. Нас только что с ней очень подло окрутили и одурманили, и у этого человека была сильнейшая ментальная хватка, о которой мне раньше вообще доводилось слышать.
   На зов колокольчика Директрисы сбежалось тут же куча народу, и по тем сбивчивым речам что она смогла произнести, нас скорее отнесли в госпиталь. Но от сонного зелья мы отказались обе, понимая что когда проснемся голова будет болеть пуще прежнего - у местных медсестер отвар был отвратителен как на вкус, так и на последствия. Единственное что могло нам помочь, было бренди. Но мне его дали с молоком, а вот Директриса Жаннин осушила две рюмки, а потом подумала и налила себе еще одну. Но ее она пила потом на протяжении следующего часа. Прошло добрых 15 минут, которые показались мне месяцами, прежде чем бренди начало действовать. Давление не виски и лобную часть прекратилось, я смогла прикрыть веки, слезившиеся от боли.
   Наверное, в таком молчании мы пролежали с директрисой на соседних кроватях час, а то и два. Пока в дверном проеме не появилось виноватое лицо уже знакомой мне дежурной девочки, и она испугано пролепетала:
   - Госпожа Директриса, к Реми опять посетитель...- голос девочки ставал все тише по мере того, как Директриса Жаннин садилась на своей кровати. - Это ее опекун! - затараторила она, и едва не выскользнула от страха наружу.
   - Мисс Евандер, - обратилась ко мне Директриса, морщась от того, что ей приходиться говорить, - вы сможете принять своего Опекуна?
   - Боюсь мне придется, - я попыталась сесть, но удалось мне это не без усилий, и стоны, сопровождающие эти попытки убедили Директрису в обратном.
   - Лежите, я лучше отправлюсь в свою...хм...свой кабинет, а маг Крескин спокойно сможет поговорить здесь с вами. И так нужно сообщить Главной волшебнице... - последние слова явно были предназначены не моим ушам. Она просто старалась уговорить себя встать.
   Почему-то времяпровождение наедине с опекуном не представлялись мне теперь пошлыми, как должно было бы быть со столь же незнакомым мужчиной, каким и являлся для меня маг Крескин. Так же видимо думала и Директриса, раз позволила мне лежать в кровати.
   Когда Директриса, слегка пошатываясь, удалилась из госпиталя, я смогла больше расслабиться, и не думать теперь о ней. Что-то за пазухой уже давно грызло меня, и пошарив там рукой, я выскребла лишь пепел. И его было так много, что без помощи магии мне было не обойтись. Но сил явно не хватало на это, немного понапрягавшись я опустила безвольно руку на кровать - сегодня явно был не мой день. Ни магии, ни спокойствия.
   - Давайте помогу, - раздался мягкий голос, и после щелчка пальцами, в пустоте комнаты раздавшегося более громче, зудящее чувство прошло, - это было мое письмо.
   Над моей кроватью склонился маг Крескин и его лицо, как и раньше, сохраняло на себе отпечаток надменности, холодности и некоторой иронии. Лицо его было тонким, как и нос, и потому наверно так странно выглядели черные глаза и до нелепости правильной формы рот, который можно увидеть на портретах художников первой величины. Но ведь все знают, что когда они рисуют знаменитых людей, то приукрашают их образ. А этот рот был самым что ни на есть настоящим, и теперь, как я поняла, он дергался от злости. Но не губы, а скорее всего только уголок.
   - Мисс Евандер, я и не знал, что как только получу вас в опеку, то вокруг вас возникнет такой ажиотаж. Не смотря на то, что Родри явно талантливее вас, он почему-то в стороне.
   - Простите, - прошептала виновато я, хотя еще толком и не поняла, в чем повинна.
   - Ладно, ладно, - тут же умерил свой пыл он, заметив наверное мою болезненную внешность. - Я в общем-то догадывался, что нечто подобное начнется. Точнее знал, что ваша семья, то есть вашей с Родри матери, не позволит, или не захочет, чтобы их отпрыск был под моим опекунством. Родри еще возможно, но молодая барышня, хотя как я и подозревал, их не интересует ваша судьба, а только как это коснется их. Конни не изменилась, - добавил остро он, будто бы отсекая это последнее предложение от остальных некоторым видом горечи.
   Я слушала его слова внимательно, прислушиваясь так же к своей головной боли, которая все еще не собиралась проходить полностью. Настроение мага так же не ускоряло действия бренди.
   - А кто тот второй? - поинтересовалась я, но без особого желания узнать правду.
   - Маг Лейф, и поспешу заверить, он вам никакой не дядюшка Джек, чтобы он не старался поселить в вашей голове, Реми, - отозвался скупо маг Крескин, больше не смотря на меня, а куда-то в пустоту у своих ног. - Я как мог, старался сдержать его натиск, через свое письмо. Но я был слишком далеко, потому вам теперь так плохо.
   Я заерзала на кровати, и с сомнением протянула.
   - Простите маг Крескин, но то что я говорило было ведь вашими словами?
   Магу хватило совести покраснеть:
   - Я перегнул палку, расхваливая себя?
   Мне хватил ума не разозлиться на него и сказать что это, по меньшей мере, было не пристойно так говорить о себе устами чужого человека, но я в ответ лишь порицающее посмотрела на него.
   - Моя подопечная злиться, - констатировал он. - Как вам тогда такая новость: ваши вещи уже упаковываются, и ненадолго вы поселитесь вместе со своей подругой Лилибет, у придворного лекаря Аберкромби, ее опекуна. Там у вас будет, как и достойный присмотр, охрана, так и женская компания, и ничего предосудительного для света.
   - А Родри? - пусть мне было плохо, но о брате я все же беспокоилась.
   - Он проведет следующий месяц со мной, в моих поездках и делах, так я его ближе познакомлю с работой практикующего мага.
   Я закрыла глаза, думая о том, чтобы эта поездка не испортила брата, ведь он бывал постоянно такой впечатлительный и чересчур гордец, а ведь сил у него было еще маловато. Я не хотела, чтобы он считал себя уже равным магу, только потому, что его берут с собой в такую рабочую поездку.
   - И не переживайте, не смотря на мою репутацию, я не собираюсь портить его и развращать светскими утехами. Он ведь еще совершенно ребенок, и не смотря на мою репутацию, я все хорошо понимаю.
   Слова мага Крескина были произнесены несколько обиженным голосом.
   - Как вижу, вас уже просветили относительно меня? - снова сказал он, точнее спросил. Но, не ожидая ответа, тут же продолжил: - Так почему вы не согласились на предложение тетки, ведь мое письмо явно запоздало?
   - Замуж за священника, который будет вычищать из меня мою темноту?! - я хрипло рассмеялась, и это заставило мага Крескина перестать улыбаться. Он как-то странно и более внимательно посмотрел на меня.
   - Простите Реми, а сколько вам лет? Я об этом раньше не интересовался, но раз они уже готовы отдать вас замуж...
   - 17, милорд.
   - Для вас Реми маг Крескин. И раз 17, тогда понятно.
   В наше время, не смотря на то, что совершеннолетие достигалось в 25 для женщин, замуж выходили уже в 15, и я как бы это сказать, могла уже нянчить своего ребенка, а не быть ним. Думаю, осознание этого смутило мага, и то что он говорил о нахождении для меня жениха, планировалось видимо им в ближайшие года 2-3. В очередной раз мне стало стыдно, за то, что на него свалилось из-за меня, ну и некоторой степени из-за Родри.
   - А что этот маг Лейф хотел от меня? Почему он хотел получить нас под свою опеку?
   - Старый дурак решил, что если я взялся за вас двоих с братом, к тому же раз вы из такой известной семьи магов, то у меня какие-то планы относительно вас. Он считает, что из детей Темных можно сделать отличное оружие, которое потом можно будет использовать в своих целях.
   - А какие цели у вас? - мое природное подозрение вырвалось наружу.
   - Я уже рассказал вам о них. На счет первой, Реми, вы догадались сами - насолить Главной волшебнице. А вторая та, что я и говорил - я знал вашего отца хорошо, даже очень. Возможно, когда мы станем больше друг другу доверять, я вам расскажу. А пока вы смотрите на меня, как на опасного представителя мужской половины королевства, это плохая идея.
   - Ну простите, - возмутилась я, - после того, как я расхваливала вас перед этим магом, у меня к вам не особо серьезное отношение, и уж тем более мало доверия.
   - Простите, я просто не смог удержаться. - маг опять посмотрел на меня, и разведя руки, обезоруживающе улыбнулся. Ух! Теперь то и стало понятно, каким образом магу продолжает улыбаться удача, и он завоевывает одно сердце девушки за другим. Когда он улыбался по-настоящему, и на его лице не было холодной учтивости, он выглядел очень красивым. Только я не доверяла этой открытости. Правильно он сказал, если я узнаю его получше, тогда и пойму что к чему. А теперь я думала, что не стоит скидать со счетов сплетни о нем. Он вполне мог быть бессердечным магом, как и тот Лейф, и его вовсе не заботила наша судьба, только потому, что мы дети его старого друга. И уже в который раз за прошедшие годы, я была рада, что никто толком не знал о моей силе. Ну если только брат. Но он будет помалкивать. Частично ради меня, а частично ради себя, потому что захочет быть единственным учеником у мага Крескина. Только вот я не позволю брату учиться одному, заставлю его научить меня всему тому, что маг будет давать ему и учить.
   - Вы со временем мне это простите, - сказал маг так, словно обещал. - А теперь спите. Наутро вы проснетесь в доме Аберкромби.
   Маг провел над моим лицом рукой, и я моментально попала в сон, при этом четко осознав, где была реальность, а где уже нет.
   Глава 4.
  
   Утро в поместье мага-лекаря Аберкромби вот уже который день радовало солнцем. Когда в комнату тихо прошмыгнула служанка, чтобы помочь мне одеться, я уже не спала, а сидела и смотрела на зеленую лужайку перед домом. Я все не могла поверить тому, что нахожусь не в опостылевшей школе, а где-то в другом чудесном месте, где ко мне обращаются только с уважительным "мисс", и мой изумрудный браслет ни на кого не нагоняет отвращение, а тем более ужас.
   Служанка при виде меня расцвела в смущенной улыбке, очень напоминая мне этим качеством Лилибет.
   - Помочь вам одеться? - с надеждой в голосе спросила она, уже прекрасно зная, что за все три недели, что я провела здесь, я одевалась самостоятельно. Ее это ужасно огорчало. Сначала она решила, что она просто не нравиться мне, и что я считаю, будто она не справляется со своими обязанностями. Потом, что мне не нравиться, как она мне помогает, пока я не уговорила ее, что уже привыкла одеваться сама. За столько-то лет! Единственным человеком кто мне помогал ранее, была Лилибет, но она спала от меня аж через три комнаты.
   - Нет, Вени, я сама. Но ты можешь принести мне мое серое платье в голубую полоску, - милостиво отозвалась я, понимая что это понравиться девушке. К гардеробу она кинулась не хуже ловкой гончей, что уже в который раз смутило меня. Как же этих девушек тренировали, что они так привыкли быть нужными своим господам, что даже такая услуга приводила в восторг. Вени явно воспитывали, что волшебницы это нечто ангелоподобное на земле. Она меня даже иногда пугала этим своим собачим восторгом.
   - Вени, мисс Лилибет уже поднялась?
   - Да! И я помогала ей одеться, - последнее явно прозвучало с укоризной в мою сторону, я ведь такого ей не позволила. А вот Лилибет быстро свыклась с мыслью, что она тут что-то в виде третьего хозяина. Мистер Аберкромби старший принял ее так, как свою дочь, ну а меня как племянницу. Мы уделяли много времени старому лекарю, когда он бывал в доме. И много о чем с ним разговаривали. В большинстве своем, он старался понять, чему нас учили в школе, и я впервые за долгое время наслаждалась разговором с человеком умным, человеком с таким же нравом и наследственностью, как и я сама.
   А вот мистер Аберкромби младший, больше говорил со мной, лишь изредка уделяя внимания своей подопечной. Не смотря на то, что я была несведуща в отношениях между мужчинами и женщинами, я определенно точно могла сказать, что это относилось к его симпатии, которую он питал к моей подруге. А она этого пока не понимала. Да что тут говорить, мы были законсервированными, спрессованными после школы, и все еще не могли поверить, что жизнь за стенами школы действительно существует. И то, что я понимала о симпатиях мага, было заслугой некоторых книг, которые почти контрабандой попали в школу, и передавались из рук в руки, под обетом молчания. Ты никогда не знал ни от кого получил книгу ни кому ее передашь. И в тех романах говорилось о любви. Конечно, те книги не были лучшим, что я прочитала в своей жизни, но они мне о многом рассказали. О поцелуях я помнила еще по тем крохотным воспоминаниям о родителях. Лилибет почти ничего не читала, если этого не нужно было для занятий. Наверное, если бы не ее добрый характер, мы бы никогда не подружились. Я ужасно не любила людей с узким мышлением.
   А в поместье мне неожиданно предложили довольствоваться целой библиотекой лекаря. Там я проводила почти все свободное время. Слуги уже зная, что я бываю или там, или на улице, полдник и чай приносили мне туда, потому что я со страдальческим видом отрывалась от книг, чтобы присоединиться к Лилибет в гостиной. А она в это время развлекала постоянных гостей поместья. Так как она стала официально членом семьи Аберкромби, все хотели нанести ей визит и почтить своим вниманием. Так же, люди из света хотели видеть подопечную мага Крескина, без сомнения даже больше чем Лилибет, но я пряталась. Мистер Аберкромби старший веселился, когда узнавал об этом, понимая, в чем дело. А Лилибет и не была так уж против отбивать натиск дворян и света.
   Сегодня же мне не удалось отвертеться от внимания одной назойливой старушенции, так как она сказала, что у нее поручение от мага Крескина. Она пришла как раз после завтрака и еще успела застать в доме двух магов Аберкромби, и к сожалению меня в столовой тоже.
   Когда она вплыла в столовую, словно двигалась по воздуху на подушке, я только собиралась уйти в библиотеку, памятуя об одной книге, что забыла вчера взять с собой наверх. Лицо Аберкромби старшего, вытянулось от удивления при виде нее. А младшего порозовело, что бывало с ним редко. Чаще всего его кожа была зеленовато-серого оттенка. В первый же вечер я поняла, что это насланное проклятье, но так и не решилась его спросить. Это было бы не то, что не вежливо - о таком не говорят с магами, только если они посчитают нужным.
   Лилибет и я просто смотрели на гостью, как на очередную незнакомку.
   - Милый Аберкромби, - женщина почти насильно притянула к себе и обняла старого лекаря, а тот и не подумал слишком то и сопротивляться. Сил и здоровья в женщине явно было больше, чем у него. - Я к вам по просьбе нашего общего друга Крескина. Он просил пройтись за покупками с его подопечной, милой девочкой Евандер.
   Когда Лили подтолкнула меня к старой женщине, я, то есть "милая девочка Евандер", оказалась выше от нее на голову. Она несколько смутилась, когда поняла, что я уже вполне девушка.
   - Дитя, - и хотя меня это словцо уже порядком раздражало, в этот момент оно не имело никакой подоплеки, кроме той, что для этой женщины я была ребенком. - Ты ужасно похожа на свою мать! - ахнула она, привлекая в свои медвежьи объятья теперь меня. Как же старый мистер Аберкромби это выдержал? - невольно подумала я. И слабо улыбнулась. Теперь когда я много времени проводила на свежем воздухе, меня не кормили желеобразной яичницей, и тем более прегорьким чаем, я снова стала я. То есть я была опять красавицей, похожей на свою мать. Все горничные в доме восхищались моими волосами, хоть и сомневались что они не искусственные, не сделанные при помощи магии. Темный каштаново-медный оттенок, белая кожа и сизовато-голубые глаза, опять превратились в тот странный контраст, который так всем нравился. Лилибет даже начала сомневаться, а не захотят ли меня оставить у себя Аберкромби, увидев, как я красива, но это были глупости. Я ведь была не вещь и не кукла. Да и к тому же я была под опекой мага Крескина. А они бы никогда не пошли против его воли, воли своего старого друга.
   Что самое смешное, служанки и горничные, как и девочки в школе, охали да ахали, что моим опекуном будет он, и именовали его не иначе как Красивый дьявол. Некоторые клялись, что иногда он ограничивается не только разбиванием сердец, но и их поеданием. Все это только крепче убеждало меня в том, какими иногда нелепыми могут быть сплетни. Но вскоре миссис Пуантьер добавила мне пищи для размышления.
   - Спасибо, - отозвалась я довольная ее словами, и присела в реверансе, но теперь уже более красивом и благородном, чем ранее, - мне часто об этом говорят.
   - Милое дитя, - восхитилась она мной, и я почувствовал себя несколько неловко, что Лилибет теперь не уделяют внимания. - Я здесь по поручению твоего опекуна мага Крескина. Он просит поехать с тобой за покупками. И если мистер Аберкромби позволит, я бы взяла с собой и вторую девочку - Лилибет. Как вы можете разрешать мистер Аберкромби ходить им в таких платьях. К вам теперь весь свет съезжается в гости, и это покажется им как минимум странным.
   Пока женщина говорила, она щелкнула пальцами и материализовала для себя стул, чтобы сесть на него. Значит, это была еще одна волшебница, ну что ж, следовало догадаться, что у мага Крескина не бывает простых знакомых.
   - Конечно же, миссис Пуантьер, - тут же радостно ухватился за эту новость мистер Аберкромби, будто подозревал, что его заставят ездить с нами за платьями. - Все расходы на наш счет.
   Он вернулся к Лилибет и потрепав ее по щеке добавил:
   - И не экономь, девочка, я уже не в том возрасте, чтобы не баловать себя!
   Щеки подруги покраснели от удовольствия и удивления, мы не привыкли к теплу и любви. Лилибет стала для него дочерью, и я не могла не завидовать. Что меня ожидало в доме мага Крескина? Я даже не хотела видеть вещие сны об этом, чтобы не попроситься остаться здесь.
   - Да, маг Аберкромби, - и еще ее взгляд устремился мимо плеча старого человека на молодого мага. А тот в свою очередь на нее. Возможно мечты Лилибет о нормальном муже, сильном маге, который не будет считать ее чумной из-за браслета, сбудутся. Но я не была слишком-то уж наивной и романтичной, чтобы надеяться на это в скором будущем.
   - Тогда собирайтесь, - повелительным тоном заметила женщина, и почему-то у меня и в мыслях не было ее не послушаться. Я и Лили покорно побежали наверх, но самым что ни на есть благопристойным образом.
   Через час попав в город, я поняла, что ненавижу магазины. Просто всей душой, и всеми частями тела. А особенно ненавижу заводы, и дымные дороги, на которых почти уже не было повозок с лошадьми, а только машины, и даже несколько летающих колесниц, которые парили над землей, не касаясь других машин плоским дном. Колеса были истинно для красоты.
   На улицах тут и там стояли заводные механизмы-автоматы, сделанные очень похожими на людей, только из метала и заклепок. Паробусы и паровые экипажи встречались тут и там, и в отличие от меня, смирные лошадки миссис Пуантьер, не шарахались от них в стороны. Когда мы остановились на перекрестке возле стеганного металлом светофора, я смогла разглядеть один такой экипаж с середины, так как он стоял вплотную к нам, а водитель в летном шлеме и очках не замечала меня. Там было какое-то колесо, за которое держался водитель, рычаги прямо у его рук, круглые ручки, циферблат, а может и просто часы, хотя я не была столь уверена. И пока мы стояли рядом, эта машина гудела, тряслась, и пыхтела, издавая звуки на подобии выдохов: пых, пых, пых. Как же этого водителя не укачивало?
   А небо, которое в поместье Аберкромби было ярким и голубым, тут в городе стало грязновато-серым, и на его фоне как чужеродное тело выделялись сотни красных кирпичных труб, серых трубок, металлических трубищ и несколько поистине огромных каменных глоток, которые вместо того чтобы заглатывать ветер выкидали наружу клубы смога и копоти. От одного этого вида мне ставало дурно - словно я снова возвращаюсь в стены интерната.
   По улицам бегали чумазые и худые мальчишки, выкрикивая названия газет, и продавая их прохожим господам. Некоторые мужчины были одеты, как самые что ни на есть респектабельные аристократы, но при виде них, наша провожатая поджимала губы. Другие мужчины были рабочими - в кепках и рубашках, простых светло-коричневых штанах, которые не на всех были чистыми. Женщины так же прохаживались улицами, но как отметила миссис Пуантьер, как только наступит зима никто из них или нас не сможет наслаждаться чем-то подобным. Но меня больше всего привлекало в женщинах то, как по разному они были одеты. Мода которую завели в 19 столетии все еще держалась за свои права, не смотря на 100 летний возраст, но многое перетерпело изменения. Вполне приличным считалось не одевать кринолинов и корсетов, и платья сменились более простым и прямым покроем. А те кто носил корсеты, позволяли себе юбки, почти такие же коротки, как и мы в школе, чуть ниже колен или даже до колена. А некоторые вообще позволили себе разгуливать в бриджах. Это был мой первый вопрос относительно одежды - могу ли я себе приобрести подобные штаны. И не смотря на то, что миссис Пуантьер была обескуражена таким вопросом, она не стала мне лгать.
   - Теперь так одеваются многие, и не только на охоту, как видишь дитя. Но лучше уж без корсета и кринолина - иначе все твои прелести будут выставлены на показ. Эти штаны ничего не скрывают, - ужаснулась она. - В моду вошел военный стиль, как для мужчин, так и для женщин, вот они и ухватились за штаны.
   Мне ужасно нравилось, как выглядят все эти женщины, потому что они не считались аморальными или неприлично одетыми, просто они были иными, чем я привыкла видеть дам. Я определенно точно наметилась купить себе штаны. Хотя еще не была уверена, сколько маг выделил мне денег, и были ли это его деньги, или мои из оставшегося после родителей.
   Когда мы зашли в первую лавку с одеждой. Я тут же заметила несколько таких же штанов, что и на женщинах с улиц, к ним тут так же продавалось все - от шляпки, до чулков, и я умоляюще уставилась на миссис Пуантьер. Не знаю, как так сложилось, но я быстро привыкла к тому, что могу так обращаться к ней. Действительно чувствовалось, что я нравлюсь ей, нравлюсь как ребенок, которого можно приласкать. И меня не мучила совесть - я вырвалась на свободу, туда, где мне и было место. Если бы не было войны, я сейчас бы ходила с мамой по магазинам, которая бы покупала мне все это, и смотрела бы на нее я так же.
   Миссис Пуантьер словно понимала в чем дело, потому быстро растаяла. Она даже сама начала уговаривать Лилибет купить себе хотя бы одну пару, и она согласилась, поняв, что старая дама не против. Но такой счастливой я была лишь в этом магазине, где почти все можно было купить, уже подбирая на себя. А все остальные лавки стали моим врагом N1 в городе на всю жизнь. Мною вертели из стороны в сторону, оголяли, прикалывали что-то прямо на мне, вогнали несколько булавок в голову, примеряя маленькие шляпки, похожие чем-то на мужские котелки.
   И когда я поняла, как много всего миссис Пуантьер хочет купить мне стало плохо. Лили продержалась дольше меня, кажется ей это так же понравилось, как и то что по утрам ей помогали одеваться.
   Больше всего меня испугали бальные платья - это было ужасной новостью, особенно когда миссис Пуантьер сдобрила ее словами:
   - Ну как же милочка, вам ведь нужно выходить в свет, чтобы выйти замуж. Маг Крескин хороший человек, но не стоит жить слишком долго с таким отшельником как он, молодой и красивой девушке. Да и вообще никакой девушке не стоит жить с ним, а с вашей-то внешностью, дорогая...- далее она промолчала. Я же вытянула из всего этого монолога, что маг Крескин хочет меня сплавить поскорее замуж. Месяц назад я переживала, что этого некогда не случиться, а теперь боялась, что это может случиться слишком уж скоро.
   Хорошо, что миссис Пуантьер хоть немного прислушивалась ко мне, и я выбирала хотя бы только то, что мне нравиться, и довольно много вещей было практичных, в которых я смогу чувствовать себя дома комфортно. Дома...я усмехнулась. Крескин успел внушить мне, что его дом, и мой тоже. Что же станется с братом за то время, пока он проводит его с магом? Надеюсь, он не сделает из брата законченного гордеца.
   - А почему девушке не стоит жить с ним?
   Добротная дама заалела как мак. Лилибет покосилась на меня возмущенно и скрылась в одной из завес, уводя с собой портниху. Прижав одно исполосованное платье к груди, я выжидающе смотрела на старую волшебницу.
   - Ну, понимаешь ли дитя, не все только сплетни, то что о нем рассказывают. Он действительно некоторое время вел беспутный образ жизни, этот мой друг Крескин, ну а когда его брат пропал, то несколько остепенился. И все же иногда на него находит - стает сам не свой. Очень веселый, открытый, очень наглый и очаровательный. Дамы штабелями падают, или как там пишут в книгах о таких очаровательных злодеях как он?
   - Это подходящее описание, - поддержала ее я, прислушиваясь к ее словам с интересом. Лицо старой дамы оживилось, хотя она и не хотела видимо передавать такие новости именно мне, будто боясь предать доверие Крескина. Но посплетничать ей явно хотелось.
   - А потом снова стает замкнутым и запирается в своем Меларве. Или же ударяется в роботу. Но тебя он никогда не посмеет обидеть - ты ведь ребенок Евандер, дочь его друга. А тем более его подопечная.
   - Я не помню, чтобы они дружили, - смутно сказала я, вглядываясь в свои воспоминания. И все же я не помнила никого похожего на Крескина. - Ну...мои родители и он.
   - Твоя мать не одобряла их дружбы, - намного сдержаннее отозвалась наша сопровождающая, и я поняла, что уже не вытяну из нее никакой правды, или вообще какие-то сплетни. Тяжело наверно хранить чужие секреты, подумала я, вглядываясь в благородный надушенный профиль миссис Пуантьер. Она ничего толком не сказала, но впервые систематически описала поведение мага Крескина, и то, что он лишь изредка теперь позволяет себе подобные фокусы, как разбивание женских сердец. А все досужие сплетни видимо из года в год передавались от женщины к женщине. Это не уменьшало его вину перед ними, и я не сомневалась, что он таки прошелся по многим сердцам своими ботинками, не забывая прихватить кусок на память. Но он точно их не ел, эти сердца. И вообще, должно в нем быть что-то хорошее, раз миссис Пуантьер так предана ему, а Аберкромби считают за честь принимать у себя его подопечную. Но иногда у меня в голове не вязалось в одно лицо то, что я знала о маге Крескине, придворном Крескине, и том человеке, что заставил меня выхвалять его перед магом Лейфом. А еще ко всему прочему у него был образ отстраненного, но саркастического типа с красивым лицом, которое просилось на полотна художников из-за своих идеальных губ. Меня это мучило, что я не могу разгадать его, и узнать, что меня ожидает в роли его подопечной. За то время, что я стала таковой, мне довелось увидеть своих тетку и бабушку, подвергнуться нападению менталиста, а также попасть в удушливые ужасные магазины, где шьют платья. А что еще ждало впереди - ведь о Меларве, как я знала, никто не хочет говорить, даже горничные. Ну чем может быть так плох простой замок? Ну, кроме того, что принадлежит он таинственному Крескину, магу которого боится Главная волшебница королевства.
   Даже когда и Лилибет устала от магазинов, миссис Пуантьер все еще была в запале. Она считала что нам необходима новая обувь, перчатки, митенки, шляпки, и какой ужас! - новое белье. И хотя я уже давно видела подобную скупку, сразу же поняла, что это было что-то похожее на приданное. Белье, которое выбирала для меня миссис Пуантьер, вгоняло нас с Лилибет в краску. Оно выглядело каким-то неприличным, но возможно, что это просто казалось нам из-за шелка и кружев, ведь раньше мы ничего подобного не носили.
   И если Лилибет по возвращению домой еще разговаривала со старой волшебницей, у меня просто не было сил. Но уже возле самого дома, миссис Пуантьер предалась хмурому молчанию.
   - Что-то случилось? - удосужилась переспросить я, так как мне не нравилось, как эта волшебница молчит. Из-за ее настроения по моей шее и рукам прокатывался холод - не самое приятное ощущение.
   - Да, дитя. Боюсь, завтра я должна забрать тебя в Меларве.
   При этих словах мы с Лили переглянулись и испуганно схватились за руки. Это грозило нам расставанием, а я так привыкла к тому, что она все время со мной. Видимо Лили тоже пугало грозящее расставание, но я не беспокоилась за нее - здесь ей будет хорошо. В доме Аберкромби ты иногда забываешь, что являешься волшебницей. Никто в открытую не колдует, все напоминает простой дом, любого иного аристократа, в комнатах светло и не пахнет волшебством. Идеальное место для Лилибет, которая так ненавидит свои возможности и силы. В таком доме и я была готова отказаться от своих способностей, жить в этом свете и тепле. Но не смотря на страх, я знала, что далее меня ожидает еще что-то кроме мага Крескина и его фигуры, окутанной сплетнями, и наверное потому приняла новость спокойней, чем ожидала миссис Пуантьер.
   Мне оставалась еще одна спокойная ночь в красивой комнате выходящей окнами на лужайку перед домом, еще один вечер в теплой уютной библиотеке, еще один ужин в кругу людей, напоминающем настоящую семью. К тому времени, как мы вошли в дом, я поняла, что мои вещи уже складываются. Это во второй раз за месяц, когда я собираюсь переезжать, но вещи укладывает иной человек, а не я.
   Миссис Пуантьер решила вместе со мной проследовать в комнату, чтобы проследить за приготовлениями к отъезду, и напомнила мне, что мои новые вещи приедут через несколько дней. А вот штаны, я получила уже сегодня. И решила, что поеду в них.
   - Как мы будем туда добираться? - поинтересовалась я, повинуясь правилам этикета и возвращаясь с волшебницей в гостиную. На самом деле свободное время я хотела бы провести еще с книгами.
   - Хм... - замялась старая волшебница, и ее вид меня заинтриговал. - Мы с тобой не совсем поедем, а воспользуемся зеркальными дверями в Меларве. Для прохода туда можно настроить любое зеркало, но после прохода такая дверь тут же закроется. А двери из поместья Аберкромби уже давно настроены на Меларве и постоянны. Вот только иногда бывает их сложно найти, несколько раз в неделю они меняют свое расположение, выбирая новые зеркала.
   - Значит ли это, что зимой я смогу посещать Лилибет здесь? - надежда в моем голосе была такой детской, что я сама поморщилась от этого. Миссис Аберкромби утешительно пожала мне руку.
   - Только если Аберкромби будут здесь, а не в самом городе - зимой у Королевы обостряются болезни. Не переживай дитя, если они будут здесь, Лилибет сможет тебе об этом написать. Но предупреди ее, чтобы она ни в коем случае сама не переходила в замок - он не приветлив.
   - Кто? Маг Крескин?
   - Нет, сам замок не любит незнакомых посетителей.
   - Но как...? - я даже не смогла точно определить то, что хочу сказать.
   - Ох, милочка, у вас молодых столько вопросов, на которые я просто не могу ответить. Твой опекун все тебе об этом расскажет. Если сочтет нужным, ведь хорошеньким девочкам, пусть они и волшебницы не стоит забивать себе голову такой ерундой.
   Ее слова напомнили мне многих учителей из школы. Они так же со вздохами говорили: и правда, зачем тебе учиться Реми, таким хорошеньким девочкам, стоит думать лишь о замужестве. Я глубоко вздохнула, чтобы скрыть обиду. Я сильная, я умная, и моя красота ни при чем, думала я, но не стоит об этом всем знать!
   И все же, как бы я не старалась не думать об этом, но уезжать мне не хотелось. Аберкромби были приятными людьми, и мне казалось, что так не бывает - люди не могут относиться ко мне хорошо, видя мой изумрудный браслет. Да, я знала, что они оба тоже Темные, но им было позволено снять с себя позорную вещь, причисляющую их к некой касте. Что же нужно сделать в этом Королевстве, чтобы лишиться этой драгоценности?
  
   Глава 5. Меларве
  
   Странное лето, - думала я, разглядывая побледневшее небо, в одном из зеркал дома Аберкромби. Рядом стояла Лилибет, и ее глаза были красными и припухшими, и она очень старалась не смотреть на меня или же мне в глаза. Вся остальная комната, так же была мне видна, словно на ладони и ее красивое убранство, было столь же идеальным. Но холодным, таким же пустым, как только может быть отражение, не смотря на то, что вроде бы гладь стекла отражала все без изъянов. Темные дверки шкафчика, маленькая тумбочка, припыленные немного в углу столик и стул, потому что я обделяла бы их вниманием в любом случае, но комната и так была не моей.
   - Не переживай, у тебя все будет хорошо, - увещевала ее я, понимая, что на самом деле меня нужно утешать, а не ее. И Лили тоже это понимала, потому ей было стыдно за свое поведение. Какой же странной парой будут они, думала я разглядывая подругу и ее опекуна стоящих позади меня, - молодой Аберкромби и Лилибет. Она вечно краснеющая, такая здоровая, и яркая со своей ржавой внешностью, и он, с бледно-серой кожей, больными глазами и насквозь пропитавшейся усталостью походкой. Молодой мистер Аберкромби находился так же в комнате, наблюдая за нами со стороны, и ничего не говоря по поводу того, что я только что сказала подруге. Но я поняла, что он немного обижен тем, как напугана Лили - конечно же его это задело, ведь к ней относились здесь хорошо. Просто он не мог понять, что мы слишком привыкли к обществу друг друга за последние годы, и будем тосковать, будто родные. Я так привыкла просыпаться в комнате еще с кем-то, что даже здесь, где нас утром не будили нудным колоколом, мне было страшновато без дыхания Лили на соседней кровати.
   Опять настала тишина, пока Лилибет и Аберкромби прятали друг от друга глаза, а так же от меня. Наверное это проснувшийся во мне романтический бред, настроил меня на что-то любовное и совершенно новое, раз я думаю об их отношениях. А может дело как раз в том, что я все же переживала за Лили - она была настолько не приспособлена к жизни в нашем Королевстве. Если бы она попала в компанию таких как моя тетка, ее бы сожрали живьем, не оставив даже костей от корсета.
   В коридоре слышались голоса миссис Пуантьер и старого лекаря, они хохотали так, словно никого больше в доме не было. А меня это так же злило от того, что я как дурочка должна стоять здесь и пялиться в свое отражение, и смущаться от того, что в этих штанах, которые я так хотела, действительно видно слишком много. Раньше я никогда не носила что либо обтягивающее, и такое откровенно женственное. А ведь позади меня, совсем недалеко стоял мужчина, и я вся напрягалась от этого ощущения. Пусть он на меня практически не смотрел, но все же...
   Время текло, а миссис Пуантьер не собиралась прекращать мою пытку, которая длилась уже больше получаса. Я успела за это время изучить раму зеркала, подсчитать царапины на полированной серебряной гладкости своего отражения, а так же несколько раз недовольно глянуть на красное лицо подруги. Но ничего не менялось. Ничего. Здесь смущенная тишина - за дверью грубый смех. Волшебники, к тому же Темные все-таки отличались манерами, но не эти двое. Хотя я сомневалась, что миссис Пуантьер хоть как-то была причислена к нашей касте. На ее руке не было браслета из изумрудов.
   - О, Реми, ваши вещи я уже отправил, я вам говорил? - Аберкромби неловко решил прервать молчание в комнате. Лилибет и я воспряли духом, когда нам дали возможность на чем-то сосредоточиться, кроме как молчания.
   - А? Да, спасибо! - я была ему благодарна, хотя думала в данный момент, как он отправил мой багаж - тоже через зеркало? Значит ли это, что войдя во внутрь я как раз перекинусь через чемоданы? Или кто-то их отнесет?
   - Попросил слугу Крескина отнести их к вам в комнату, - тут же добавил он, видимо прочитав мое сомнение на лице.
   - Много слуг у моего опекуна? - поинтересовалась я, не для того, чтобы представлять себе его обеспеченность, а чтобы просто заполнить пустоту комнаты.
   - Как сказать, - лицо Аберкромби посерело, хотя мне казалось цвет его лица серее некуда. И почему, когда я что-либо спрашиваю о доме мага Крескина, у всех сразу же становиться такой виноватый вид? - Ну то есть их очень много, но все зависит от некоторых событий.
   - Вы понимаете, что это мне вообще ничего толком не объясняет? - я была взбудоражена и начинала злиться, и мистер Аберкромби отметив это, решил, что лучше всего просто пожать плечами. Этикет, которые нас заставляли зубрить, не дал мне топнуть от злости ногой, или накричать на него. Я вела себя всегда благопристойно, особенно тогда когда хотелось кого-то превратить в жабу, или наколдовать ему рога. В данном случае, кто-то раньше меня постарался над молодым Аберкромби, потому я бы не посмела поднять на него свои руки и чары.
   В это время вошли те, кого мы так долго ждали, и без всяких извинений миссис Пуантьер тут же поспешила ко мне со словами:
   - Вы уже ходили сквозь зеркальные двери Реми?
   Я покачала головой, и ничего не сказала. Но не потому что мне не было что говорить, а как раз потому что боялась что-то сейчас ляпнуть. Я была очень, и даже очень зла: меня забирали из дому, который мне нравился, и отправляли куда-то, где я буду почти одна еще неделю, и при этом все происходило с опозданием. Хотелось поступить очень не по-женски и что-то поломать. Хоть что-то - но в этом доме все было словно одно сплошное изобразительное искусство. Да и какое удовольствие от поломки, если ее исправят в считанные секунды? Никакого!
   - А может вас учили дематериализовываться? - фигура миссис Пуантьер, сегодня вся в розовом, не собиралась успокаиваться. Она не была похожа на маленького херувимчика с кудряшками, как о подобных дамах писали в книгах, и я подозревала, что она довольно старая и матерая волшебница, только в это время она меня сильно раздражала.
   - Конечно же, нас с 10 лет этому учат, - подтвердила я, не понимая, как одно может быть связано с другим. Да и что я вообще понимала из того, что со мной произошло в этот месяц?
   - Ну так вот, чувства будут такие же неприятные, - объявила она, с улыбкой, словно говорила мне о приготовлении торта. Как она могла при этом радоваться?
   - Насколько неприятные? - поинтересовалась осторожно я, развернувшись от зеркала и разглядывая лица старших волшебников. Лилибет так же с нетерпением ожидала ответ. Бледным интересом, на котором застыли два ярких смущенных пятна.
   - Кажется, что разлетаешься в пыль, но это будет всего лишь какое-то мгновение, и чувства будут сильными, лишь потому, что Меларве проводит свое испытание для вас.
   - Как утешительно, - пробормотала я, силясь представить себе мое "путешествие". Я теперь очень бы хотела простую поездку в карете или паровой машине. Даже если придется трястись туда дня два, пусть даже три - мне всегда очень не нравилось то чувство, которым сопровождается дематериализация. Это скорее не просто рассеивание всего тела в пыль, а будто разбиваешь себя на куски, а потом силой воли собираешь все это в одно целое под названием "свое тело". И главный страх не собрать себя потом назад, но таких случаев на истории волшебства еще не было. Или их просто утаивали.
   - А что за испытание? - я даже как-то не подумала об этом, зато Лилибет заметила слова волшебницы.
   - Ну Меларве не просто замок...простите я не могу о нем распространятся, так как это обязанность Крескина, но вам Реми не стоит переживать. Вы ведь уже отмечены магом Крескином как его подопечная, и замок сразу же почувствует эту метку - вы теперь его хозяйка.
   Миссис Пуантьер говорила о замке как о живом существе, и я не могла не задумываться, пусть и на краткий миг, что вполне возможно, она немного была не в себе. Я подозревала это еще тогда в магазинах одежды - просто по тому, сколько всего она заставила меня купить, миссис Пуантьер явно страдала какой-то болезнью. А еще она заставила меня купить косметику - но ведь ею красятся только дешевые женщины! Если бы Директриса Жаннин хоть что-нибудь увидела из моей одежды, ее бы прихватил сердечный удар, благо сожалеть кто-то долго не будет. Да уж, наше хваленое Темное добро, которое мы не умеем проявлять к людям, огорчавшим нас в прошлом. Иногда я боюсь, что если мне доведется ее встретить, моя магия сама решит ей отомстить за невеселые годы жизни под колпаком.
   - Так когда мы можем идти? - я не удержалась от вопроса, и он как раз прозвучал столь же нетерпеливо.
   - Вы видимо сгораете от нетерпения, - усмехнулась моя покровительница, и лицо ее показалось мне еще больше старым, чем в первый раз. Думаю, дело было в том, что она сама не особо рвалась переходить со мной в Меларве. Или же просто переходить.
   - Практически, - отозвалась слабо я, сгорая от нетерпения, наконец, хоть что-то сделать, а не стоять здесь на месте, в облегающих брюках, которые теперь не казались мне такой отличной идеей, как раньше.
   - Ну, тогда Бронт, мальчик мой, открывай дверь - нам пора в путь.
   Сначала я оглянулась по сторонам, в поисках неизвестного Бронта, пока не поняла, что это она говорила младшему Аберкромби. Тот выступил вперед, и огибая странную дугу, чтобы даже одеждой не задеть Лилибет, подошел к зеркалу. Он поставил правую руку на зеркало и медленно вокруг его ладони начали появляться глубокие волны, будто бы рука соскальзывала в воду. А за тем рука начала светиться под давлением его магической силы, накатывающие на нас запахом странных незнакомых мне цветов. Я думала, что такое силовое давление лишит его сил, но он не казался мне более больным, чем раньше, когда отошел от зеркала. Наоборот, он словно отдал какую-то темную энергию от своего проклятия этому зеркалу, и на его щеках заиграл румянец.
   - Вот, все готово.
   - Как вы это сделали? - удивилась я, думая о том, нужно ли мне подобное умение, чтобы попасть в гости к Аберкромби.
   - Не переживайте, если соберетесь к нам, Меларве вас выпустит назад без этого, - успокоил меня старый лекарь. Напоследок он решил меня еще хорошенько помять в объятьях, словно не увидит меня теперь еще долго. Или наоборот, будто бы мы очень родные люди. И честно говоря, я чувствовала тоже самое - мне казалось я теперь не скоро увижу Лилибет и этих своих новых друзей. Аберкромби стали мне действительно дорогими людьми, с которыми было очень трудно расставаться.
   Молодой Аберкромби так же на миг меня прижал к себе, но тут же резко отпустил, когда произошло нечто такое оставшееся почему-то невидимым для остальных в комнате. Когда его руки коснулись моих плеч в братских объятьях, по нашим телам разлилось тепло, почти жар, и мне стало плохо, а вот его глаза засветились, кожа на какое-то мгновение вообще перестал быть серой. Отшатнулась от него я, едва не свалившись с ног, от такого сильного обмена не понятно чем.
   - Э... - пробормотал в смущении отягощенный предыдущим эпизодом Бронт, - мы всегда рады видеть тебя Реми.
   Лилибет была в своих выражениях чувств самой удушающей. Она так сильно повисла на моей шее, что мне казалось, сейчас задушит меня в своих объятьях. Ну и как всегда ее лицо пылало, а глаза были влажными.
   - Пиши мне постоянно, - попросила она, срывающимся голосом, полным слез. Бронт дернулся было, чтобы хоть как-то ее успокоить, а она, заметив это, посмотрела на него неподдающимся описанию взглядом - там был страх, недоверие и какие-то чувства. Эти двое меня уже начали раздражать, и я была рада, когда старый Аберкромби обнял ее.
   - Не переживай девочка, мы будем часто встречать ее зимой на балах, - успокоил он ее, но встревожил меня. Какие балы?! Но миссис Пуантьер не дала мне времени опомнится, и быстренько подтолкнула к зеркалу.
   - Давай милая, нам пора, - и махнув своим розовеньким зонтиком им на прощание, почти турнула меня в стекло. Но серебряная гладкость ни коим образом не повлияла на мою физическую оболочку - я просто провалилась в него. И тут же на меня нахлынули все те обещанные ощущения.
   Первым делом это была боль, такая же, когда на ранку попадает соль или морская вода. Отрезвляющее чувство боли, не помешало мне обернуться назад, и словно сквозь толщу воды, искажающую действительность я увидела очертания комнаты и тех кто остался там - Лилибет в объятьях Аберкромби и Бронта, а за тем шагнувшую за мной миссис Пуантьер.
   Но к этому времени мне стало еще хуже. То что я ощущала при дематериализации, было еще сносным чувством - это же разрывающее на куски ощущение, заставило меня задохнуться. И в панике я не могла вдохнуть, кислород буквально вытолкнуло из легких, и когда внезапно я поняла что могу дышать, то уже валялась на полу, в какой-то комнате, и мне хотелось отплевывать воду, как будто я тонула. Но ничего не происходило - легкие резало, словно там был песок.
   - Дыши! - резко скомандовала миссис Пуантьер, выскакивая из темного тоннеля вслед за мной, и опускаясь возле меня. Но я все еще сопротивлялась, веря ложным ощущениям, что песок барахтается во всем моем теле и особенно горле.
   - Не верь чувствам - дыши!!
   И как по команде я вдохнула. И стала судорожно глотать воздух, поняв наконец, что все непонятные мысли о песке были навеяны на меня тем существом, что командовало в темном лабиринте. Очевидно, таковым было мое знакомство с Меларве. Я плакала, пока старалась дышать и прийти в себя и не могла открыть глаза, мне было плохо, голова кружилась, а на горле оставались следы от невидимых тисков.
   - Все хорошо, - утешающие руки миссис Пуантьер гладили мое лицо и вытирали слезы. - Я честно говоря думала, что будет все намного хуже.
   Мне хотелось сказать, что ничего не может быть хуже этого - но вместо слов из горла появился только булькающий звук.
   - Нет, не говори, тебе пока нельзя, - волшебница прикрыла мой рот рукой. - Просто дыши и скоро полегчает.
   Странно, а раньше она говорила, что Меларве должен меня принять нормально, но все же предполагала что-то худшее, чем то что произошло. Я думала об этом машинально, все еще не имея сил и желания открывать глаза или подниматься с холодного каменного пола.
   - Кай!! - миссис Пуантьер не стала меня поднимать, а прокричала куда-то в неведомую мне пустоту. - Где ты вообще бродишь, нужно отнести Реми в постель!!!
   Я и понятия не имела кто такой Кай, но предполагала что это вероятнее всего один из слуг в доме Крескина. Все еще стараясь предотвратить подступающую темноту обморока и тошноту, я только дышала, но не открывала глаз. И все же когда температура в комнате значительно понизилась, глаза открыть пришлось, и я увидела призрака. Реального, полупрозрачного, двигающегося над землей, и все же перебирая ногами, будто идет, и при чем в мою сторону.
   - Простите миссис Пуантьер, я как раз готовил комнату мисс Реми, когда вы появились, и не подумал, что переход будет таким ужасным, - пропело с достоинством привидение, и голос его показался мне таким же прозрачным, как и весь он.
   - У меня галлюцинации, - простонала я, откидываясь опять на холодный пол, чем вызвала смешки обоих присутствующих.
   - О мисс, если вы о том, что я одет не при ливрее, меня это тоже очень огорчает, просто я не успел.
   Сам смысл слов привидения заставил меня сесть на полу, забывая о тошноте. Наверное, я ударилась головой когда падала - или это все еще наваждение зеркала, но у меня безусловно были галлюцинации. При чем какие-то странные: здесь было привидение, от него исходил ощутимый холод, и оно рассуждало о том, что не одело ливрею.
   - Думаю Кай, дело в том, что ты привидение, - постаралась сгладить мои слова миссис Пуантьер, а заодно и объяснить, почему я так себя веду.
   - Но это ведь расизм! - не удержалось привидение от восклицания, при чем возмущенного.
   - Я не со зла, - отозвалась я, борясь с новой волной подступающей тошноты. - Меня не предупредили.
   Перед глазами плавала комната, хотя скорее всего это просто плавало привидение и раскачивало тем самым мир вокруг меня. Миссис Пуантьер виновато нагнулась ко мне.
   - Прости девочка, я даже забыла об этом. Кай для меня уже стал привычным делом.
   - Ну, тогда вас можно понять, - услышав слова волшебницы, смилостивился призрак. Я не смело улыбнулась, и поняла, что стоило привидению успокоится, оно перестало мелькать перед глазами как-то сразу уплотнившись. - Представляю, как это встретить реального меня - то есть призрака.
   - М-да...- протянула я, и оглянулась по сторонам, но видимо я все еще не пришла в себя, так как могла поклясться, что нахожусь в подвале.
   - Вы не будете против, мисс Реми, если я отнесу вас наверх? - наконец тон привидения стал очень любезным и добрым, а я, пусть и сомневалась в подобной возможности, даже словом не обмолвилась об этом. Раз говорил что может, я не буду больше сомневаться в нем - мне же еще здесь жить. И мой несколько перетерпевший мозг, понимал, что злое привидение, может ночью приходить тебе в комнату, и просто замораживать своим присутствием.
   - Не буду, - ответила я, и подумала о хоть какой-либо мягкой почве, пусть это будет даже ковер.
   Вмиг помещение перед моими глазами изменилось, меня словно кто-то резко крутанул, и я уже была не в темном подвале. Желудок едва удержал внутри еду, а я опять отказалась открывать глаза. Голос миссис Пуантьер тихо сказал где-то рядом:
   - Я сейчас же сделаю тебе имбирного чая от тошноты, ты вся зеленая Реми.
   Я даже не ответила - не было сил сражаться за слова. Привидения в комнате так же не было, это я поняла по отсутствию не природного холода. Медленно разлепив веки, я не стал поднимать голову, но для представления куда я попала, хватало и того что могли охватить глаза. Я лежала на голубом покрывале с вышивкой. Рядом стоял небольшой столик, на котором лежала несколько пропыленная салфетка, а на ней белая ваза из тонкого фарфора в которой мирно примостился букетик васильков. За тем шли ясно-голубые стены и крепкая дверь, насыщенного цвета красного дерева. И не смотря на то, что здесь возможно пытались убраться, комната выглядела запущенной, и все же кем-то когда-то любимой.
   Опустив опять веки, я набиралась сил, чтобы осмотреть всю комнату, и задремала. Сон был странным - я все еще была в той же комнате, но за мной наблюдало зеркало. Не потому что я видела, как кто-то оттуда смотрит на меня, а потому что это именно было зеркало, и на нем словно появилось странное отражение или выражение. Но сон тут же развеялся, как только хлопнула дверь в комнате, и рядом оказалась миссис Пуантьер с подносом и чайными приборами.
   - Тебе нужен крепкий чай и немного отдохнуть. Вообще-то пора уже спать, но я решила что чай тебе нужен в первую очередь.
   - Спать? - переспросила я, непонимающе, и все же постаралась сесть. Силы ко мне вернулись, хотя я этого и не ожидала, да и не все.
   - Уже довольно поздно, - отозвалась она. - У нас с югом разница в несколько часов. И ты проспала больше часа.
   - И сколько сейчас времени? - переспросила я, собирая полученную информацию в один пучок.
   - Почти 11.
   Мои глаза округлились. Ведь когда мы уходили от Аберкромби, было не больше 5, и значит, я пропустила где-то 6 часов. Ну, один ушел на сон, а остальные значит разница во времени? Тогда я не должна была так хотеть спать, и все же хотела.
   - Мы на севере? - опять спросила я, хотя и не совсем представляла, как выглядит север Королевства, так как мы жили на одном большом острове отдельном от материка, и север считался не обжитой, пустынной, болотистой местностью, где никто не жил. Ну, кроме волшебников, поправила себя тут же я.
   - Да, - подтвердила волшебница, - не смотря на то, что места эти считаются труднодоступными, мы неплохо прижились. Я вообще-то соседка Крескина, живу за двумя холмами, которые ты и так сейчас не увидишь, - и наперевес своим словам волшебница все же неопределенно указала рукой в сторону темных окон занавешенных голубыми тюлями и темно-синими шторами, уже прикрывшими окна и ночь за ними.
   Забыв о ее словах, я вновь принялась осматривать комнату, очевидно когда-то женскую, и так же очевидно, что ее обставлял кто-то имеющий вкус и понятие об предпочтениях девушек своенравных. Никаких лишних оборок, кружев, глупых котят на стенах, изобилия цветов. Или тем более яркого розового или желтого цвета. Все стены были ясно голубыми, почти как лазурь, а потолок напоминал облачка бегущие по небу, пока я не поняла что его именно так и расписали. Пол представлял собой немного пыльный и все же очень красивый деревянный покров, такого же темного цвета красного дерева, как и дверь. Мебель была подобрана им в тон, и в стене напротив, скрывалась еще одна дверь, явно ведущая к гардеробу. Возле окна примостился секретарь, с отдельной трубкой для пневмопочты. И только на одной зияли светлые пятна, будто когда-то там стояли фотографии. Комната мне ужасно понравилась особенно при мысли, что это теперь моя комната, а я уже давно не могла назвать какую-либо вещь только моей, если только изумрудный браслет.
   Пусть здесь было запустение, пусть стены казались грязными и давно не крашенными, но само понятие слово - моя, делало из нее самую лучшую комнату в мире. Ой, ну разве я не смогу сделать из нее то, что захочу? Я смогу покрасить здесь все снова, помыть если придется пол, и обновить на стенах картинки - я неплохо рисовала. А если не свои повешу рисунки, так Лилибет - этого добра от нее у меня было навалом. Да и постирать шторы для меня не будет проблемой!
   Наконец-то я нашла в брюках одну немало важную и хорошую черту, которой никогда не будет у платья - с ними мне не нужно было надевать корсет, и потому сейчас я чувствовала себя очень удобно, развалившись на кровати, и прихлебывая довольно вкусный чай миссис Пуантьер.
   - Я наверное уже полечу, меня дома ждут слуги, переживают наверняка, а завтра я снова появлюсь в Меларве, чтобы помочь тебе освоиться.
   - Спасибо, что были со мной сегодня. - поблагодарила я, старушку, и пожалела что раньше этого не сделала. Она была сердобольной старой женщиной, в некоторой степени с командирскими замашками, которые маскировала под старческое добродушие. И все же ко мне она была по-настоящему доброй.
   Лицо старой волшебницы расцвело, и она могла посоревноваться с Лилибет в степени красности, а той в этом не было равных, особенно когда краснело все - даже ее глаза и волосы.
   - Дитя, мне жаль, что твой переход был столь сложными, - она постаралась скрыть свое смущение, и все же было очевидно, что ей понравились мои слова. Я не сомневалась что в своем доме она ни с кем кроме слуг и не общалась, и наверное потому она так не спешила покидать мою комнату. А я ее и не торопила - засыпать на новом месте было страшновато, особенно если учесть, что на помощь мне может прийти только привидение. И где же все остальные слуги, о которых говорил Бронт?
   - Я пойду, - она поднялась, не забыв подхватить свой зонтик, и махнув рукой на прощание, исчезла из комнаты.
   В комнате осталась лишь я и тихое жужжание электрической лампы, явно фирмы Тесла. Так и не став раздеваться, и не выключив свет, я просто завернулась в покрывало, боясь пока что увидеть насколько чистым могут быть простыни, решила спать. И призрак не стал меня беспокоить, и на том спасибо.
   Сны в новой комнате и на новом месте, конечно же были не самыми приятными. Мне опять снилось скалящееся зеркало, которого на самом деле не было в комнате, а так же я отчетливо слышала во сне разговоры возле моей кровати. Они примерно были такими:
   - До чего хороша! - это говорил какой-то мужчина в стальных латах, при этом имеющий оттенок серого камня, словно и сам был камнем, а рядом с ним в потрепанной рясе, стоял еще один такой "серо-каменный" аббат.
   - Грешно хороша, таких мы в свое время сжигали на кострах за их красоту - подозревали что они ведьмы.
   - Ну эта точно ведьма, но их теперь волшебницами называют, так политкоректно отзываются об их Темной касте, да и о других.
   - А вам не кажется, что это как-то не правильно, что мы стоим у кровати юной девочки, когда она нам на это право не давала, - в дело вмешался серый мужчина, как и твое других, только одежда на нем была почти современной. И с таким же оттенком серого на всем его облике.
   Тройка задумалась, и двое предыдущих почти тут же выдали одинаковый ответ:
   - Нет! - и рыцарь добавил, - В первые за сколько лет не просто девушка. А живая и красивая девушка, к тому же она ведь нам ничего подобного и не запрещала!
   - Но ведь она о нас и не знает, - с сомнением протянул мужчина, - потому и не могла запретить. Это вообще не по рыцарски, а тем более никак не по христиански.
   - Я понимаю за что тебя убили, - с тяжелым вздохом сказал неожиданно чернец, и освятил себя крестом, словно испугался того что сказал. - Освяти Господи твою душу. Но ты ужасно нудный, ты это знаешь?
   Эти ужасные статуи еще о чем-то говорили, но наверное мне просто это не запомнилось. В Меларве видимо существовало не одно привидение.
   Глава 6. Знакомство с Меларве
   Сон был ужасно комичным, и все же когда я проснулась с утра, мне показалось, что это и не был сон. Я тут же разозлилась, но постаралась взять себя в руки, и соскочив с кровати, отдернула шторы, хоть немного разгоняя неприятный электрический свет настоящим светом дня. Пройдя за еще одну дверь в комнате, я нашла не только гардероб, но и ванную комнату, и вот здесь, я могла поверить, привидение убиралось. Видимо оно посчитало нужным такую вещь, как чистая ванная и туалет, где пахнет летними травами, и сладким запахом, что остается в воздухе после дождя. Все здесь было отделано золотисто-желтой, словно глаза тигра плиткой, а сама ванная держалась на изогнутых львиных лапках и стояла в самом центре и к ней вела маленькая ступень, сделанная полукругом. Так же там было зеркало и столик с разными баночками и серебряными расческами, рядом с окном стоял туалет, словно вылитый из золота, но как я поняла, это был отполированный чугун, как и все остальное, даже трубы, путающиеся и петляющие по стенам.
   Попробовав открыть один из золотых кранов, я увидела чистую воду, которая оказалась еще и теплой, а так же именно она пахла травами на полях. Я не удержалась, и залезла, чтобы искупаться, а потом просто левитировала полотенце из своего чемодана.
   После странных ночных снов, перехода через зеркало и вообще всего, вода показалась какой-то чудодейственной - я до конца проснулась, мое настроение улучшилось, и еще когда я посмотрела в зеркало, показалась себя как никогда хорошенькой.
   Надев свежую рубашку и все те же штаны, которые оказались очень удобными, я решила спуститься вниз. Еще мокрые волосы холодили шею и наверняка намочили рубашку на спине. Но это стало самой меньшей моей проблемой, когда я вышла за дверь, и растерялась. Посмотрев в обе стороны коридора, я только увидела нескончаемый поток дверей, но никак не конец коридора, хоть где-либо.
   И почему никто не сказал, что для проживания в этом доме, нужна карта? Или это все еще уловки Меларве - его испытание? Но по крайней мере я знала к кому мне стоит обращаться.
   - Кай! - громко позвала я, прекрасно понимая, что вчера у меня не было галлюцинаций и я зову на помощь привидение. Теперь я была очень зла на себя, что больше не выучила о привидениях на уроках в школе, так как считала это не интересным и тем более не полезным. Кто же знал, что мне придется жить с ним в одном доме. Но так как они считались редкими случаями, то и представить такое было сложно.
   Привидение возникло передо мной не так быстро, как я этого ожидала, словно он сюда поднимался пешком, а не появлялся просто по своему желанию. И он явно еще был зол на меня, за то, что я считала его галлюцинацией. Но и я теперь могла точно сказать, что его вид меня немного смущал. И сейчас он не выглядел таким плотным, как вчера вечером. Видимо смена дня и ночи как-то влияли на него. Возможно, в школе об этом и рассказывали, но я не помнила вообще ничего об этом курсе лекций.
   - Да мисс Реми?
   - У меня некоторые затруднения, - отозвалась я, разглядывая привидение в свете газовых рожков, которыми освещали этот коридор с бесконечным счетом дверей.
   - Какие мисс?
   Я оглядела красноречиво коридор в одну сторону, потом в другую.
   - Как отсюда выйти?
   - Вам нужно еще раз войти в свою комнату и выйти оттуда с хорошим настроением, мисс, - отозвался почтительно он, и все же немного напыщенно.
   Я опешила от его слов.
   - С хорошим настроением? Ты серьезно?
   - Вполне, мисс.
   Призрак явно не собирался шутить.
   - Это что за правило такое?
   - Просто так когда-то заколдовали эту комнату мисс, чтобы ее владелец в плохом настроении не мог портить его другим людям. Он или бродил по бесконечному коридору, либо менял настроение.
   Я сложила руки на груди и раздраженно посмотрела на привидение. Сегодня то он был уже при ливрее, и видимо именно из-за этого наполнился такой напыщенности.
   - Думаю мое настроение можно немного улучшить. Скажи мне Кай, мне могли сниться камнеподобные люди, такие как джентльмен, аббат и рыцарь?
   - Вполне мисс, и думаю, они вам не просто снились, а без вашего ведома посещали вашу спальню, и я честное слово пытался их остановить. Но ночью они все же сильнее, чем я, и втроем сдули меня в другой конец замка. Это было подло с их стороны.
   Призрак явно был задет их поведением относительно него самого, и он явно не учитывал, что подобное может меня разозлить, так как это больше касалось меня.
   - Это у них, что развлечение такое? Чтобы больше такого не повторялось - не смотря на то, что они непонятно кто, это просто не прилично!
   - Спасибо мисс, что озвучили это, теперь Меларве вряд ли пустит их в вашу комнату без вашего на то согласия - но словесного.
   Я даже не знала, беситься ли мне из-за слов Кая. Он явно не совсем понимал, что я взбешена, и говорил все это таким монотонным голосом, словно я его обидела. Это было явно привидение с заниженной самооценкой, которую нужно постоянно поднимать и подбадривать его в этом. Куда я попала?! В сумасшедший дом для привидений?
   Со злостью кинувшись в свою комнату, я громко хлопнула дверью, и постаралась совладать с собой, так как меня раздражало поведение этого слуги-привидения, но я не учла, что он последует за мной. В комнате похолодело, так же как и в коридоре, когда он был рядом, и я уставилась на него не веря своим словам.
   - Это и тебя касается, Кай. Если это моя комната, я имею право на то, чтобы побыть здесь одной без твоего вмешательства?
   Кажется, призрак умудрился покраснеть.
   - О, мисс я этого не понял... - и прежде чем он успел что-то договорить, его просто высосало из моей комнаты, словно он попал в воронку. На миг я испугалась, пока не поняла, что Меларве сделал именно так как я об этом и говорила.
   - А ты мне начинаешь нравиться, Меларве, кем или чем ты бы ни был, - проговорила я вслух, обращаясь к стенам. Но мне не ответили. Возможно я сходила с ума, раз разговаривала с домом. С домом, с привидением, с живыми камнями, которые ночью сильнее привидения. И когда же вернется маг Крескин?! Или хотя бы миссис Пуантьер?
   Как ответ на мои мысли, в трубке пневмопочты, появилось письмо, и покружив по извилистым стеклянным сосудам, выскочило из нее. Я подобрала запечатанный в сосуд свиток, и само письмо показалось мне почти горячим, печатка на нем светилась ярко-красным светом. Оно было свежим, и явно написанном в разгаре какой-то магии, возможно опыта, или же оборонительного ремесла. И я поспешила открыть письмо, как и в предыдущий раз, сохраняя магию печати, и отсылая ее в свой чемодан.
   Письмо развернулось само, и в нем я почувствовала кроме руки Крескина, уже знакомую мне по первому письму, магию брата - видимо ему было позволено мне написать здесь же.
   " Дитя, устраивайтесь поудобней в своей спальне. Эксплуатируйте Кая, он это любит, дом в вашем распоряжении. Будем через два дня." Это то что написал мне опекун. А рукой брата внизу было написано: "Скучаю".
   Не густо, подумала я, ведь маг мог мне написать, что еще ждать от его развеселого дома, и какого черта я должны быть здесь, раз они еще не возвращаются. Я ведь могла еще быть с Аберкромби эти два дня! Или он думал мне будет, чем развлечься?
   Но памятуя об словах приведения, я постаралась придать себе хоть немного веселое настроение. И потом уже шагнула прочь из комнаты, зажмурив глаза. А когда открыла, все еще смотрела на коридор полный дверей. В итоге так я выходила в этот темный коридор несколько раз, пока не вышла в нормальный коридор, где было всего еще 5 дверей кроме моей.
   Настроение мое улучшилось уже от этого, и потому я сразу же как-то стала добрее, особенно к привидению, и пожалела, что его высосало из моей комнаты.
   - Кай? - осторожно позвала я, и как только привидение предстало передо мной, добавила: - Прости. Не думала, что с тобой случиться нечто такое...
   - Да, Меларве выполняет ваши указания мисс, - достоинство Кая было явно смято в горошину, и теперь он выглядел так, будто собирается рыдать.
   Рыдать было в пору мне, но как и с Лилибет я поняла, что его нужно как-то утешить.
   - Эта ливрея тебе, кстати очень идет, Кай, - добавила я, не стесняясь применить лесть, и кажется это было тем, чем можно пронять привидение. Как потом я поняла, его еще можно было пронять, задавая ему работу.
   - Вы заметили? - его глаза засияли, насколько вообще это слово можно было применить к полупрозрачным серебристым глазам. И я поняла, что именно я начала с ним не так себя вести, как нужно было. Никогда раньше не замечала за собой снобизма, а Кай просто не понял, как мне вчера было плохо, а я не оценила его заботы.
   - Да, - подтвердила я, и выслушав некоторую речь об улучшении его формы, не смело поинтересовалась: - А можно что-нибудь поесть?
   Я просто представления не имела, кто здесь готовит, потому и не могла спросить его готово ли что-то.
   - О, конечно же, наш повар для вас так старался - готовить для женщины он считает высшим наслаждением.
   Я опешила, и чтобы предотвратить свои последующие испуги, сразу решила разузнать, что из себя представляет повар.
   - Он, как и ты, призрак?
   - Нет, - непонимающе отозвался Кай, не представляя даже, как в моей голове появилась такая идея. Ну да, откуда ей взяться?!
   - Еще один живой камень, как те ночью?
   - Нет, - лицо привидения стало еще более непонимающими.
   - Может человек? - я очень постаралась скрыть в своем голосе надежду, и она тут же была развеяна смехом Кая.
   - Ох, конечно же, нет! Он вампир!
   Я застыл на мгновение с открытым ртом. Ну, конечно же, что я себе такое нафантазировала, какой человек - вампир-повар и не иначе. Во мне закрались сомнения во вменяемости мага Крескина.
   - И к тому же француз, знаете ли, - тонко намекнул мне Кай на свое отношение к французам, говоря это тише. - Но готовит прекрасно, от запахов я иногда просто таю на глазах.
   - Могу себе представить, - натянуто произнесла я, действительно представляя себе это в данный момент. Мне хватало и того, что он просто был, а если еще начнет таять, что я буду делать? - Так ты проводишь меня на кухню?
   - Кухню? - тут же ужаснулся Кай, - Но я все накрыл в столовой!
   - Я просто не хочу есть одна, - смутилась я, от такого неподдельного ужаса на мои слова. - Думала, ты и повар составите мне компанию, расскажете об Меларве...
   Я говорила все тише и тише пока не поняла, что достойный слуга-привидение, смахивает едва заметные слезы. И что я сделал на этот раз не так?
   - Этот кровосос гаденыш умрет от такой чести, - спустя мгновение сказал он, - а я бы умер еще раз.
   Привидения пугали, так как любили этим заниматься, а этот пугал своей явной ненормальностью и неустойчивой психикой. Я даже не знала как воспринимать его слова - всерьез, как комплимент, как просто что-то ненормальное?
   - Тогда проводи меня. - наконец выдавила из себя я.
   По дороге из этого коридора, я нашла дверь с табличкой на которой было написано имя брата, но не было таблички с именем Крескина, значит скорее всего он не жил на этом этаже. Когда мы спустились по лестнице, со старым, но не потертым ковром, резными тяжелыми перилами, и стенами, увешанными вплотную один к другому портретами с незнакомыми мне людьми, мне уже не терпелось увидеть, что же предстанет передо мной дальше.
   - Насколько велик Меларве? - спросила я у Кая, считая ступеньки, просто из интереса.
   - Настолько насколько хочет. Но есть основные комнаты, и их не так много.
   - Насколько хочет? - переспросила я, и втянула в себя воздух, прежде чем задать следующий вопрос чинно летящему рядом призраку, который все же перебирал ногами. - А кем является Меларве? Он живой?
   - Конечно же - был когда-то волшебником. - с гордостью сказал призрак, и его спокойствие убивало еще больше чем сами слова. - Добрую тысячу лет назад. А потом доигрался с заклинаниями на бессмертие. Стал бессмертным, но не совсем человеком.
   - Как это доигрался? - непонимающе покачала головой я.
   -Ну вот так: писал заклятие, как стих и доигрался. Например, писал: хочу быть вечным, как небо, как песок и земля, жить века, приносить пользу ну и т.д. и т.п. Нельзя же такое писать - стал вечным и бессмертным - только с некоторыми последствиями. Сам он воспринимает это нормально, давно уже привык, да и мы тоже. Этих ненормальных замков у нас здесь в полях и болотах не один. Вот только Меларве единственный, который сам себя заточил в дом. Остальных наказала их сила или сила тех духов, что они использовали.
   - Прости Кай, - остановившись на ступеньках, я повернулась к нему лицом, и не могла не спросить, слушая, как он рассуждает о магии, словно старый учитель. - Ты был волшебником?
   - Конечно же, как я еще мог остаться духом - я тоже игрался в бессмертие.
   Его слова не были печальны, а тем более он не сожалел о том, что с ним случилось. Я бы сказала, что он довольно сильно гордился собой. Его явно устраивало то, как он проведет ближайшие несколько сотен лет. Потому я и не посмела произнести слова сожаления. Понимающе кивнув, я снова последовала за ним, придерживаясь за перила, хранящие часть души Меларве, и ощутила что они слегка теплые, словно отвечают на мое сожаление по крайней мере ему.
   На первом этаже, как я поняла по объяснениям Кая, была гостиная, которую мы мельком оглянули, и где как раз я узрела статуи трех моих ночных посетителей. И выглядели они такими же серыми, как и во сне, и явно окаменелыми, но как я поняла, по рассказу Кая - сегодня после 12 они снова оживут.
   - И чтобы никаких посещений, если я уже буду спать, - заявила я им проходя мимо.
   - Спасибо что не игнорируете их, ведь днем они все понимают, ну когда не спят, что происходит вокруг, - улыбнулся Кай, с теплотой в голосе.
   - А ты не зол, что они тебя закинули вчера в другой конец дома?
   - Это не дом, а замок, и нет, не злюсь, - терпеливо отозвался Кай, останавливаясь вместе со мной, и зависая в воздухе. Я могла поклясться, что когда он это делал, то ставал чуть прочнее и менее прозрачнее. - Мы ведь друзья, к тому же я сохраняю подвижность все время, а они лишь после 12 и до восхода солнца. Мне их ужасно жаль.
   - А кто они такие - неужели волшебники. Ну джентльмена и рыцаря я еще как-то могу понять, но аббат?!
   - А аббата наказал один маг, которого тот пытался сжечь. Но он уже перевоспитался, так что ужасно сожалеет обо всех сожженных ним волшебниках и ведьмах. Рыцарь влез, как говорится не в то окно - решил завести себе роман, да выбрал неподходящую даму, жену мага. Тоже поплатился. А джентльмен - уж он-то волшебник, и его так же наказали - женщина. Он здесь всего лишь 20 лет, и все еще не привык, ведь он молод, ну не так как вы конечно же, и все же, если ему удастся освободиться, у него будет пару сотен лет на этой земле.
   Слова Кая заставили меня с ужасом посмотреть на статуи.
   - То есть им можно помочь?
   - Ну конечно же, - удивился моей неосведомленности Кай. - Это хорошее такое проклятие, наложенное в сердцах, как говорится. Но никто, даже тот, кто его наложил не знает, как снять. Даже Меларве не может помочь, вот маг Крескин и бьется над этим. Но так же пока безрезультатно.
   - Это грустно, - я подошла ближе и поняла, что меня так смущало в этих фигурах - у них было ужасно человечное, испуганное и немного усталое выражение лица, с которым им наверное вернули их каменность ночью.
   - Все мы в доме мага Крескина не просто так, - отозвался Кай, словно мои слова навеяли ему иную грусть. - Кто просто пришел к нему за подобной помощью, а кто-то за убежищем.
   - Кто же за убежищем?
   - Вы познакомитесь с ними зимой, когда они спускаются с гор, чтобы защищать дом.
   - Они ищут здесь убежище и защищают дом? Кто же это?
   - Оборотни. Зимой им не прожить в горах, особенно когда они стают людьми, а зимой для них много еды на болотах и в полях. А так же маг Крескин дает им приличное жилье, когда они люди. Мы ужасно любим это время - в доме становиться весело, есть для кого работать. Хотя и кровосос нервничает - вы ведь знаете, что они как кошка с собакой.
   - Оборотни, - повторила я, и мне стало страшно. Нас учили бояться их, как неконтролируемых животных, которые несколько дней на месяц сходили с ума от жажды крови. Но зимой, не они были худшими врагами женщин. Теперь я понимала, почему еще одна каста искала здесь убежище, и от кого защищала. Значит север не был так же отдален и защищен от той напасти что и юг.
   Я почти не обратила внимания на то, какой была гостиная, так как здесь горела лишь одна лампа. И та возле моих ночных визитеров, а окна были завешаны, не пуская дневной свет. Далее следовало много не нужных на мое мнение комнат, но я ничего не сказала Каю, пока он перечислял их, открывая попутно двери, и при чем именно руками, и дверные ручки его слушались, словно он был из плоти и крови. Это были - столовая, бальная зала, библиотека, счетоводческая, библиотека-кабинет, шахматная, музыкальная комната( там нет ни одного инструмента, фыркнул презрительно Кай), комната для рукоделия, малая гостиная, гостиная только для мужчин, игровая, телефонная (?), комната для почты, наконец комнаты для науки и магии, и еще много каких комнат. И я не понимала, какие из этих комнат постоянные, а какие создало настроение Меларве.
   Но в общих чертах я могла описать то что увидела так - мрачно, грязно, темно, неприветливо и пыльно. Все было обставлено тяжелой старой мебелью, панели если не обшиты деревом, то помалеваны в странные цвета или оттенки серого и синего, повсюду стояли электрические лампы, но некоторые не работали, так как лампочки в них не удосуживались менять. И по настоящему обжитыми выглядели лишь - гостиная, библиотека с кабинетом, объединенные дверью, и комната для занятий магией. Но чистоты и порядку не было ни в одной даже из этих обжитых мест. Я конечно же понимала, что Крескин был занятым человеком, магом, ну и мужчиной. Но у него ведь был слуга, который видимо, любит помогать всем. Был кровосос (про себя я уже называла его, следуя примеру Кая), в конце концов, и эта каменная тройка. Как женщину, меня такая грязь пугала и смутно напрягала, руки прям таки чесались, чтобы хоть что-то убрать.
   - Прости Кай, но почему здесь все так...обветшало? - я старалась корректно подбирать слова, когда обращалась к Каю, все-таки он привидение нервное, и явное склонное обижаться.
   - Маг Крескин не слишком заботиться о чистоте дома, - скривившись, отозвался Кай, и его это видимо так же напрягало, как и меня. - Я стараюсь не лезть туда, куда он меня не просит.
   - А если тебя попрошу я? - мне хотелось знать, что именно мне было позволено в этом доме.
   - Мне было велено выполнять все ваши прихоти, мисс, - не без гордости сказал Кай. Я задумчиво улыбнулась, и потопала ногой, поддевая ковер, давно уже не стиранный.
   - А тройка моих ночных визитеров?
   - Им тоже было велено ни в чем вам не отказывать.
   Думаю, моя улыбка стала почти зловещей, не то чтобы я старалась ее таковой сделать, но мои мысли явно должны вскоре расстроить всех проживающих в этом доме существ.
   - Пойдем завтракать, - изрекла я, уже наполняясь не только головной болью, но и планами на весь день - энергия била через край, и вскоре нужно будет ею воспользоваться.
   - Конечно мисс!
   Я еще раз взглянула на трех молчаливых соседей и помахала им рукой, памятуя о словах Кая, что они все понимают во время дня.
   Кай повел меня на кухню, и по дороге я не переставала удивляться запустению замка. Разве Мелавре приятно все это? Если он был когда-то человеком, то еще должен помнить о личной гигиене...хотя 1000 лет назад к этому могли относиться по другому. Меларве вполне мог быть каким-то первым человеком населяющем этот остров, и жить в пещере и с помощью магии творить себе только пропитание и тепло. Хотя если он играл с бессмертием, значит был не так уж ограничен.
   Конечно я не знала что ожидать от встречи с поваром-вампиром. Во-первых, это не та категория существ, которых можно так запросто встретить на улице, а тем более в интернате, а во-вторых, знакомство с остальными существами в доме настораживало. Но о вампирах я знала достаточно много, особенно если учесть какая кровь текла в Лилибет - наверняка у него были красные глаза, и еще он должен быть бледен. Но мифы о неземной красоте вампиров были преувеличены, это я знала точно из наших школьных учебников. Вскоре мне пришлось в этом убедиться.
   Проход в кухню закрывала тяжелая дверь, такая огромная, словно она когда-то была воротами, или же просто повар боялся, что на его кухню будут совершать набеги. Кай, забыв обо мне, прошел сквозь нее, мне же пришлось самой открывать тяжеленные двери, при этом поднатужившись. Как только я вошла, на меня пахнуло теплом и ароматами кухни, что показалось мне очень приятным ощущением, учитывая стряпню в интернате. Я увидела почерневший потолок, вычищенные до блеска котелки, кастрюли и сковородки подвешенные на крючках, а еще то, что по всей кухне царил хаос и беспорядок - составлял его сам повар. Когда я его увидела, он стоял спокойно возле плиты и что-то нечленораздельно бормотал, потом вдруг быстро и резко переместился к леднику, спрятанному в погребе, и снова вернулся оттуда неся в руках куча всего съедобного и свалил это рядом на стол, и так уже забитый до отказа.
   Перемещался по комнате он как вихрь, и вовсе не напоминал литературных вампиров. Маленький, толстый, лысый, с красными глазами, и ухоженным париком, который перестал быть модным лет эдак 300 назад.
   Кай который вошел раньше меня на кухню в данный момент подкрадывался к нему, очевидно чтобы напугать. Оказавшись рядом с вампиром, он так приосанился и склонившись к тому на ухо промурлыкал:
   -Мяу!
   Вампир взвыл от страха и заскочив на стол на котором только что нарезал мясо начал орать:
   - Коты в доме! Тревоха!!!
   Я даже не знала, что мне делать и как себя вести. Кай хохотал до своих прозрачных слез, а вампир трясся от страха, прижимая к себе нож. Никогда не подозревала, что вампиры боятся котов.
   - Котов здесь нет...-попыталась успокоить его я, приближаясь и в то же время думая о том, чем питается этот вампир. Выглядел он сам как хорошо упитанный кот, значит недостатка в провизии не было, объясняет ли это отсутствие в доме людей?
   Не сразу же "чертов кровосос" обратил на меня внимание, так как пока что был занят тем, что не понимал отчего так хохочет Кай. А когда понял, то тут же воинственно спрыгнул со стола, при чем очень проворно для своей маленькой округлой фигурки, и с недовольным выражением лица уставился на Кая.
   - Как пьодло и ньизко - испугать меня котами!!! - взвизгнул он, и по его английской речи было заметно, что он действительно является французом.
   - У тебя гости, - напомнил ему Кай, на полупрозрачном лице которого вовсе не было вины.
   Медленно лицо вампира стало бледнеть, хотя перед этим он юыл красным, как томат, чем сильно напомнил мне Лилибет. Он медленно развернулся ко мне с застывшей улыбкой полной сожаления и стыда, оттого что мне довелось увидеть его трусость. Я могла лишь сочувствующе и понимающе улыбаться в ответ. Я заметила что клыки у вампира не исчезают и не втягиваются, а являются постоянными удлиненными резцами. Мы секунду смущенно рассматривали друг друга, пока вампир не поклонился мне до самого пола, к тому же очень изящно и в то же время смешно, так как странно втягивал в себя живот.
   - О, мадмуазел...какь я рад....какь я рад...этот пльохой Кай ни слова не сказль что вы зайти ко мне...какь я рад....
   Когда он приблизился ко мне в одно мгновение исчезнув с того места где стоял и уже появившись перед моим лицом, я даже не успела испугаться, даже тогда когда он поднес мою руку к своим губам и осторожно прикоснувшись к ней.
   Нас хорошо вымурштрували по поводу манер, и в ответ на такую любезность я присела в реверансе, несколько смущенная таким вниманием.
   - Мадмуазел...хи-хи...- передразнил его Кай, - решила есть здесь вместе с нами.
   Неожиданно после этих слов лицо вампира исказилось до такой горечи, что я опять испугалось не обидела ли кого-то в этом странном доме. Но вампир лишь с достоинством утер край глаза рукой, и торжественным шепотом провозгласил:
   - Как я рад...дожить до того момьента когда меня оценили в ьэтом доме!
   - Успокойся Лягушатник, эта честь оказана нам обоим, - поспешил ему сообщить Кай, и усевшись за стол, который по прежнему все еще был завален продуктами, вытащил из кармана полупрозрачный платок и постелил себе на коленях, а за тем в его руках появились прозрачные вилка и нож. Моя голова шла кругом, даже для человека обладающего магией, я за сегодня увидела слишком много, чтобы все еще чувствовать себя нормальной.
   - Не Лягушатник, - полушепотом заверил меня повар, беря за руку и ведя к столу, - это какая-то странная шьютка, смисл которой мне не понять...Меня звать Жакуй...ну не только Жакуй конечно, но для вампира делиться своим настоящим именем с фолшебниками не позволено.
   Я понимающе качнула головой, что-то такое припоминая со школьного курса по оборотням и вампирам - если волшебник знает полное имя вампира он может его поработить. В основном это всегда заканчивалось плохо как для вампира, так и для волшебника, но я точно не знала почему.
   Пока я сидела и переваривала все только что увиденное и услышанное, Жакуй словно получил крылья и принялся грациозно порхать по кухне, видимо исполняя какие-то па из балета и при этом напевая. Вжих - и стол стал практически чистым от кучи сваленных на него продуктов, вжих - и передо мной появилась тарелка, еще один перелет Жакуя по кухне и на тарелке появилось столько еды, что ею вполне можно было накормить трех здоровых рабочих мануфактуры. Перед Каем так же появилась тарелка, но еды там было по меньше. Я посмотрела на тарелку привидения, а потом на Жакуя, на что он спокойно ответил:
   - Он не есть...совсем ничего не есть, но любить смотреть!
   На это мне не было что сказать. Я поняла, что если хотя бы не попытаюсь осилить все что на тарелке, то навеки попаду в черный список Жакуя, он даже примостился рядом и с любовью принялся смотреть за тем, как я ем. Возникало сомнение по поводу того, что Крескин ест дома, и наверное Жакуй устал готовить в пустую. Понятно почему они так любят когда зимой здесь появляются оборотни - все в этом доме сходят с ума от тоски, так как вампира тоже нормальным назвать сложно. Не смотря на холодность Крескина и на отчужденность и горделивость брата, я мечтала о том, чтобы они поскорее появились. Хотя у меня были некие планы до того, как они вернутся, так что обитатели Меларве не затянут меня в свое безумие.
   Мне удалось съесть практически все, и думаю любовь Жакуя я заслужила, так как он рыдал над тарелкой когда сгребал остатки еды.
   - Я мыть посуду...- приговаривал он, - я мыть посуду после еда! После красиво мадмуазел.
   Кай на это молчаливо крутил у виска указывая в сторону Жакуя, а я сдерживалась от смеха, так как это действительно выглядело смешно и немного странно. Существо которое должно вызывать страх, на данный момент ничего кроме смеха не вызывало
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"