Колесова Людмила : другие произведения.

Зеленоглазка, Красный Сокол и Чёрный Коршун

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Сказочная повесть для младших школьников. Шла я как-то по лесу мимо изумрудного болотца. Вообще-то болотце это безымянное, но славится тем, что никому через него пройти не удаётся - теряют люди ориентацию, да так, что совсем в другое место выходят. И подумалось мне, что же это я до сих пор о таком интересном болотце сказки не сочинила. И сказка полилась сама собой...
   jpg [XX]
  Посреди дремучего леса притаилось Камышовое болото. Берегов его вы не заметите. Просто ноги вначале во мхах изумрудных утонут, а затем подо мхами хлюпать начнёт, всё больше и больше. И вот дальше только с кочки на кочку перебираться придётся. А зачем? Да затем, чтобы избушку кикиморы болотной увидеть.
  Стоит она на самой крупной кочке посреди болотца, как на острове. Из камышей только крыша выглядывает - такая избушка низенькая. И крыша камышами крыта. Так что кикиморину избушку ни с чьей другой не спутаешь. Если заметишь. А это непросто. Потому как все брёвнышки той избушки, как камыш зелёные - замшелые.
  А вокруг - красотища. На тёмно-зелёной воде белые лилии гордо плавают. А все остальные оттенки - изумрудные. Изумрудные у лилий листья, изумрудные камыши и мхи. Изумрудные лягушки. И всё это изумрудное царство - в обрамлении светло-изумрудных берёзок и тёмно-изумрудных елей. Надо было бы это болото Изумрудным назвать. Но прозвали его Камышовым.
  Может, и не из-за камышей вовсе. А потому, что кикимору, которая в той избушке обитает, Камышевной зовут. А, может, наоборот, она от болота своё прозванье получила. Никто этого в точности не знает. Потому как живёт Камышевна на Камышовом болоте с незапамятных времён.
  В молодости Камышевна, говорят, пошаливала. Добрых людей в болото заманить могла да насмерть защекотать. Но с годами остепенилась. Небось, нынче-то ей за былое совестно. Потому о прежних шалостях своих вспоминать она не любит.
  На старости лет стала Камышевна рукодельницей да кудесницей. Сидит с утра до ночи за пяльцами да вышивает. И не нитками какими, а цветами да травами. И те цветы да травы, что она в узор вплетёт, никогда не увядают. Потому её вышивки небывалой красоты получаются.
  К тому же наделяет Камышевна свои рукоделья волшебными свойствами: то ковёр-самолёт выткет, то скатерть-самобранку вышьет, то шаль-невидимку.
  Вот отправится Камышевна в лес новые травы да цветы для вышивок собирать. Расстелет ковёр-самолёт и на нём над болотцем, ног не замочив, перелетит. Полезная, однако, в старости вещь-то. Нечего ноги лишний раз мочить. Не молоденькая уж.
  А в лесу шаль-невидимку накинет - вы мимо пройдёте и не заметите. Нечего людей-то пугать. Кикимор-то не любят. О шалостях её молодых наслышаны. Да сами посудите: лицо бледное, волосы зелёные из-под платка торчат, словно трава болотная на кочке, на ногах лапти, а вся одежда в цветах да травах невянущих. Опять-таки приставать станут: почему то да отчего сё. Не любит таких вопросов Камышевна. Однажды даже мысль у неё шевельнулась, а не затащить ли эдакого приставалу в болото? Потому в шали-невидимке ей спокойней.
  Ходит себе Камышевна по лесу, цветы да травы собирает, никого не трогает. А устанет да проголодается - скатерть-самобранку прямо на траве расстелет. Всё, что заранее вышила, яствами станет. Наестся-напьётся Камышевна, а крошки птичкам оставит. Свернёт она скатерть-самобранку, в торбу волшебную сунет и дальше в путь.
  О волшебной торбе тоже рассказать стоит. Вышита она также Камышевной собственноручно. Что в ту торбу попадает, то с глаз долой исчезает. Что скатерть-самобранка, что цветы да травы, что ковёр-самолёт - всё в торбе той. Как что Камышевне потребуется, стоит ей только наговор волшебный прошептать и из торбы достать. Без наговора и торбы-то словно нет - не видна и невесома. Бродит Камышевна по лесу, словно налегке. Вот ведь тоже какая полезная вещь.
  О супруге своём, Водяном, Камышевна с тяжёлым вздохом вспоминает. Был он крепким и сильным, в своём болоте - что царь. В меру гневлив, но справедлив.
  Но вот однажды случилась великая засуха. Иссякли все ключи да ручьи лесные, что болото питают. Пересохло и болото. Отправился Водяной на поиски лучшего места для жилья. Да так на чужбине и сгинул. Осиротело без него болото, овдовела Камышевна. Дочка её в ту пору ещё маленькой была. Так и выросла сиротою.
  
  Однажды, как всегда, проснулась Камышевна в своей избушке спозаранку. Слушает лес, болото. Всё ли в порядке? Камыши, как обычно, шелестят, болото хлюпает, волна плещет, лягушки сварливо перебраниваются, лес листвою шумит.
  Вдруг слышит, сорока трещит да в оконце настырно стучит. Поднялась кикимора с постельки моховой, распахнула оконце.
  - Какую новость на хвосте принесла, Белобока?
  - Внучка твоя меньшая, Зеленоглазка, передать наказала, что нынче к тебе погостить явится.
  Росла внучка Зеленоглазка большой озорницей. У бабушки Камышевны каждое лето гостила. И не могла без проказ. jpeg [Людмила Колесова]
  Раз наслушалась Зеленоглазка бабушкиных рассказов про засуху, из-за которой дед Водяной пропал. И вот ведь что учудила! Надстроила она бобру плотину. Думала таким образом болото от обмеления уберечь. Проснулась на другое утро Камышевна, а избушка по самое оконце в воде. Хорошо, бобёр быстро причину обнаружил и лишние брёвнышки убрал. А то бы и всю избушку затопило.
  В другой раз лягушек дрессировать взялась. Взмолили квакушки Камышевну от дрессировок их оградить - совсем, мол исхудали, мошек половить некогда.
  Засадила Камышевна Зеленоглазку за пяльцы и принялась её рукоделию учить. Зеленоглазка бабушкино искусство быстро освоила, только при этом скучала сильно. Попросила внучка позволенья, на скатерти-самобранке лакомств добавить. Разрешила ей Камышевна на свою голову.
  Вот пошла, как обычно, Камышевна в лес по цветы да травы. Утомилась, расстелила скатерть-самобранку. Все картинки, как положено, в яства превратились. А на фантике конфеты, что Зеленоглазка вышила, медведь белый ожил, в самого настоящего мишку превратился. Камышевна отродясь белых медведей в лесу своём не видала. Обмерла, бедная, да под шалью-невидимкой затаилась. Белый медведь всё съел, чем скатерть-самобранка одарила. Да и саму скатерть чуть в рот не отправил. А затем в чащу убежал. Хорошо бы, если б на север подался. Вот какого страху Камышевна натерпелась.
  А однажды Зеленоглазка в болоте купалась. Вдруг засвистело, загудело над головой - то Баба Яга к бабушке кикиморе летит. В ступе сидит, помелом погоняет. Притаилась Зеленоглазка в воде, только волосы зелёные наружу высунула. Торчат они, мокрые, блестящие, словно кочка, каких на болоте множество. Но только эта "кочка" ближе всех к избушке, всех удобней. БабаЯга взяла да именно на эту "кочку" своей ступой и спикировала. Зеленоглазка из-под неё тут же вынырнула. А Баба Яга... Ну, вы сами представляете её, старую, в ступе да посреди болота. Чуть не захлебнулась, пока её Камышевна да Зеленоглазка из воды не вытащили. Потаскала Баба Яга своей костлявой рукой Зеленоглазку за волосы.
  Только Зеленоглазка обидчивая была. Явилась на другой день к избушке на курьих ножках и велит ей, подбоченясь:
  - Избушка, избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом.
  Избушка заскрипела, застонала, заохала и поворачиваться начала. Поворачивалась, поворачивалась и, наконец, последний раз охнув, повернулась. Дверь распахнулась. Заходи, мол, барыня молодая, коль меня, старую, обойти не соизволила.
  А Зеленоглазке этого мало. Она и говорит, хитро глазками сверкая:
  - Избушка, избушка, а теперь стань ко мне задом, а к лесу передом.
  Закудахтала избушка возмущённо. Но куда ж деваться - опять заохала, заповорачивалась. А кикиморка её уже в другую сторону зовёт. И так несколько раз её туда-обратно всё кружила. Избушка, бедная, чуть по брёвнышку старинному не развалилась. А Баба Яга с печки свалилась. Да так бок зашибла, что Камышевна за неё всю грибную пору грибы заготавливала. А внучку окаянную за бабой Ягой ухаживать посылала.
  Баба Яга встать не могла - бок ушибленный всё болел и костяная нога всё отнималась. Зеленоглазка ей печь растапливала, еду стряпала. А Баба Яга на неё с лавки всё покрикивала. (На печку-то она влезть не могла, так на лавке и лежала.)
  Потом видит старая, кикиморка-то смышлёная да спорая оказалась. И принялась Баба Яга ей о всяких травах рассказывать да знахарству учить.
  С той осени повадилась Зеленоглазка всяких больных зверюшек в лесу подбирать да по бабки-ёжкиной науке лечить. Надо сказать, ей это хорошо удавалось. Хоть Камышевна и ворчала на неё, но чем бы дитя ни тешилось - лишь бы не озорничало.
  Так и не заметила бабушка, что за знахарством своим Зеленоглазка взрослеть начала, озорство своё совсем забыла.
  Последнюю зиму Зеленоглазка, как всегда, в родительском доме провела. Мать её, Камышевны единственная дочка, замуж удачно вышла, за Домового. Дом, где они семьёй поселились, был добротный, хозяин работящий, хозяйство большое и справное. И Домовому, и жене его дел хватало - хозяевам пособляли. Детишкам, домовяткам да кикиморкам, тоже делишки нашлись.
  Зеленоглазка младшенькой была. Не в мать, не в отца, а, наверное, в бабушку. Хозяев всякими шалостями доставала. Молоко портила, пряжу путала, со спичками даже баловалась. А по ночам горшками грякала, дверью скрипела - деток пугала. Так что родители и рады были такую озорницу к бабушке на лето спроваживать.
  Сама-то Камышевна в гости к дочери тоже наведывалась. Душа-то у неё за дочернее семейство радовалась. Но больно уж трактора хозяйского пугалась. Тарахтит-то как, тарахтит! И дым валит, как от Змея Горыныча. И в доме-то у них всяких тарахтелок да говорилок хватало. Так что Камышевна у них не засиживалась.
  Во всех-то внучатах, домовятах да кикиморках, Камышевна души не чаяла. Но Зеленоглазка ей всех ближе была. Может, потому, что всех чаще её, старую, навещала.
  
  Так вот, получила Камышевна весточку от сороки и засуетилась. Успеть бы внучке пирожков испечь. С черникою она больно любит. Схватила Камышевна торбу, выскочила из избушки.
  Ан, в небе клёкот раздаётся. Уж не лебеди ли Камышовое болото облюбовали? Нет, то в небе две птицы в схватке бьются: Чёрный Коршун и Красный Сокол. Не на жизнь, а на смерть сцепились птицы. Ай-ай-ай, что не поделили-то? Небо вон, какое огромное. На Камышевну перья так и сыплются, чёрные да красные. И одолел Чёрный Коршун Красного Сокола. Взмахнул Красный Сокол одним крылом и камнем прямо в болото упал.
  Бросилась за ним в воду Камышевна, принесла в свою избушку, на моховую перинку положила, лебяжьим одеяльцем укрыла. Сокол глаз не открывая лежит и тяжко дышит.
  Забыла Камышевна о пирогах с черникой. Села на ковёр-самолёт и вихрем понеслась к Бабе Яге.
  - Яга, помоги мне раненого Сокола излечить.
  Закряхтела Баба Яга, нехотя с печки слезая. Горшками грякала, пучки сухих трав со стен снимала да всё на кикимору ворчала:
  - Всё красоту наводишь. Но даже птицы излечить не умеешь. Держи вот отвар целебный. Примочки сделай к ране-то. А траву запарь да напиться дай. Оживёт твой Сокол в тот же час.
  Вот воротилась Камышевна от Бабы Яги, а в избушке её уже Зеленоглазка подле раненого Сокола хлопочет. Рану отваром зверобоя смочила, крыло перевязала да отвара девясила напиться дала - всё, как Баба Яга Камышевну научала. Да только Зеленоглазка эту науку раньше бабушки постигла и теперь без подсказки всё сделала.
  То-то Сокол Красный глаза открыл и дышать легче стал. Чай, жар спадать начал.
  
  Вдруг под вечер раздался сверху странный свист, а затем с берега - голос, властный и суровый:
  - Эй, кикимора, выглянь из избушки!
  Вздрогнула за пяльцами Камышевна. Кто бы это мог быть? Вышла она на порог, раздвинула камыши. Стоит у болота меж деревьев статный добрый молодец. Но нет, не добрый, хоть и молодец. Взгляд пронзительный. Смотрит искоса. Нос крючком. Чёрные волосы назад зачёсаны, синевой отливают. А под чёрным плащом меч торчком.
  - Что тебе, мил-человек? - вопрошает Камышевна, голосом ослабев. - Живу я сама по себе, вреда никому не чиню...
  Но чёрный человек её не дослушал.
  - Ищу я раненого сокола. Ты его, чай, не видала?
  Хлопнула дверца. Выбежала из избушки Зеленоглазка.
  - Окромя зелёных лягушек, куликов да цапель длинноногих никого в нашем болоте не бывает.
  Вздрогнул чёрный человек, ожёг Зеленоглазку взглядом из-под сдвинутых бровей, поклонился в пояс кикиморам и за елями исчез.
  Воротилась Камышевна к своему рукоделью, а Зеленоглазка - к раненому.
  Вдруг заговорил Красный Сокол человеческим голосом:
  - То Чёрный Коршун меня разыскивает, тот, что птицей обернувшись, меня в небе ранил.
  - Не тревожься, Соколик. Мы тебя не выдадим. Поправляйся покуда, - отвечает ему Зеленоглазка, а сама рану перевязывает. - Вот поправишься, и нам радость будет.
  Семь дней и ночей хлопотала Зеленоглазка над Красным Соколом. Рану врачевала, с ложечки поила и кормила да ласково с ним разговаривала.
  Камышевна за своим рукодельем только диву давалась, как Зеленоглазка переменилась да повзрослела.
  Раз приснилась Зеленоглазке Баба Яга, да так, словно наяву. Даже бородавку на её носу кикиморка отчётливо разглядела. И велит Баба Яга Зеленоглазке из кукушкина льна для суженого рубашку соткать и лесными незабудками вышить.
  Проснулась Зеленоглазка сама не своя. Чувствует, сон не простой, а волшебный. Накормила-напоила Красного Сокола и быстрей за рукоделье принялась. Прошлогодний кукушкин лён уж Камышевной на чердаке заготовлен был. Соткала кикиморка полотно волшебное, скроила рубашку да за шитьё села.
  А Красный Сокол уж подниматься начал. Вовсю по избушке похаживал, подле Зеленоглазки сиживал, на рукоделье посматривал да с кикиморами разговаривал.
  Расспрашивали Красного Сокола о его родине. Отвечал Красный Сокол, что его родина - Золотая долина. Лежит она за тремя лесами и семью реками. Да только с детства он её не видал. И даже имени своего не помнит. Ещё дитём малым похитил его Повелитель Чёрного ущелья, нарёк Красным Соколом и хотел сделать его своим наследником. Только спустя несколько лет появился у него родной наследник, Чёрным Коршуном наречённый. Но уж много тайн своих открыл Повелитель Красному Соколу. Потому заточил он Красного Сокола в подземную темницу и стерёг пуще ока.
  Камышевна ему и о своём горе поведала, как болото пересохло, и Водяной исчез.
  Вздрогнул Красный Сокол. Так ведь в той темнице, в подземном озере томится Водяной из лесного края. О жене молодой печалился и о дочке малой. Да всё песню пел про Камышовое болото. В вечном сумраке их сырой тюрьмы пели они её в два голоса.
  И запел Красный Сокол:
  Ой, родима сторона,
  Ты моя сторонушка!
  Там зелёные леса,
  Там родная жёнушка.
  Белы лилии цветут,
  На воде качаются,
  Там дочурочка моя
  Сиротою мается.
  Там на ласковой волне
  Блестят солнышка лучи.
  Эх, родима сторона!
  Лучше не найти!
  И всплеснула руками Камышевна:
  - То ведь муж мой, Зеленоглазкин дед!
  С тех пор не находила себе места Камышевна. А Красный Сокол поклялся Водяного освободить.
  Чёрный Коршун же повадился на болото являться. По краю ходит, шпорами траву режет, чёрный плащ в воде мочит. Завидит Зеленоглазку - в пояс кланяется.
  Однажды напросился Чёрный Коршун к Камышевне в гости. Делать нечего, накинула Зеленоглазка шаль-невидимку на Красного Сокола, Камышевна скатерть-самобранку расстелила. И посватался Чёрный Коршун к Зеленоглазке.
  - Не могу тебе так сразу дать ответ, - молвит Зеленоглазка, пряча зелёные глаза. - Дай мне три дня и три ночи.
  Наконец ушёл Чёрный Коршун. Сделалась Зеленоглазка печальной и задумчивой. Загрустил и Красный Сокол.
  Позвала Камышевна Бабу Ягу.
  - Что делать, Яга? Подскажи.
  - Пусть Зеленоглазка заканчивает побыстрей рубашку да накинет её на Сокола, - повелела Баба Яга. - А там сама всё увидишь. Сделает, как я велю, счастлива будет.
  Скорей дошила Зеленоглазка рубашку. А чтобы её незабудками расшить, надо их в лесу нарвать. Но как это сделать, если у болота Чёрный Коршун, словно на часах стоит?
  Взяла Зеленоглазка волшебную торбу, накинула шаль-невидимку. На ковре-самолёте прошмыгнула над болотом - ни единым всплеском Чёрного Коршуна не насторожила. Однако из озорства совсем подле него прошла. Чёрный Коршун её лёгкие шаги и услышал. Насторожился, крючковатым носом своим то в одну сторону, то в другую дёрнул, а не видать никого.
  Не удержалась Зеленоглазка и хихикнула. Бросился Чёрный Коршун на звук, Зеленоглазка - бежать. Зацепилась она за ветку, а та Чёрного Коршуна по глазам стегнула. Отстал он. Протёр глаза - нет никого. Подумал, что померещилось.
  А Зеленоглазка больше не озорничала. Насобирала она незабудок полную торбу. Осторожно домой вернулась да за пяльцы села. К утру рубашка была готова. Узор из незабудок уж больно затейливым сделала. Только раз поглядеть - ни за что красоты такой не забыть.
  Красный Сокол очень обрадовался. Накинула Зеленоглазка на него свою рубашку, и превратился он в доброго молодца. Статный да ловкий, ясноокий да румяный, с кудрями льняными - очень приглянулся он Зеленоглазке. Камышевна руками всплеснула да ахнула. И принялись обе кикиморы, старая да молодая, доброго молодца расспрашивать, как же так получилось, что он птицею явился.
  И поведал им Красный Сокол:
  - То Повелитель Чёрного Ущелья научил меня в птицу превращаться, а также снова человеческое обличье принимать. После смерти Повелителя обернулся я птицей и вырвался на свободу. Но и Чёрный Коршун обернулся птицей, настиг меня и изранил. И упал я в ваше болото. Кабы не вы, уж и не было б меня на белом свете. От ранения потерял я много сил и никак не мог в человеческое обличье вернуться. Волшебная рубашка Зеленоглазкина помогла мне. Всей моей жизнью обязан я вам.
  Поклонился им в ноги Красный Сокол, а затем попросил у Камышевны руки её внучки. Увидала Камышевна, как внучкины глазки изумрудами засияли, и соединила их руки.
  Тут с опушки снова клёкот донёсся. То Чёрный Коршун за ответом Зеленоглазки прилетел.
  Вышел Красный Сокол из избушки, перемахнул с кочки на кочку, предстал пред Чёрным Коршуном.
  - Не видать тебе Зеленоглазки. Она мне просватана.
  Выхватил Чёрный Коршун свой меч, замахнулся на безоружного Красного Сокола. Ударил он мечом по плечу Красного Сокола, но он от волшебной рубашки Зеленоглазкиной так и отскочил. Замахнулся он в другой раз и ударил ещё сильней. Опять отскочил меч от рубашки, словно от лат стальных. Тогда схватил Чёрный Коршун меч обеими руками, размахнулся снова, что есть сил. Красный Сокол только чуть в сторону отшатнулся - Чёрный Коршун с размаху мимо пролетел и в болоте утонул.
  Подскочила Зеленоглазка, от страху за суженого вся дрожа. Благодарил её Красный Сокол за чудесную рубашку:
  - Твоя рубашка волшебная меня хранила. В ней мне никто не страшен.
  И сказал Красный Сокол, что предстоит ему теперь дальня дорога. Не видать ему счастья, покуда он своей клятвы не исполнит и Водяного не вызволит.
  Закивала головой Камышевна:
  - Поспеши к нему, Соколик, вороти его домой. На тебя одного надежда.
  Обернулся добрый молодец птицею, взмыл над лесом, помахал на прощанье крылом и растаял в небе.
  День за днём ждёт его Зеленоглазка, не ест и не пьёт. Уж Баба Яга её всякий день проведывает да болтовнёю отвлекает. А Зеленоглазка всё одно и то же вопрошает:
  - Что, как он не воротится? Вдруг он позабыл меня?
  - Не кручинься, девка, не печалься, - отвечает ей Баба Яга. - Ты ему рубашку, как я велела, соткала?
  - Соткала.
  - Незабудками вышила?
  - Вышила.
  - Значит, ничего с ним не случится. И тебя не забудет.
  Вздыхала Зеленоглазка с надеждою. Но каждый новый день сей разговор сначала затевался.
  А с Камышевной и разговаривать без толку было. Впервые в жизни сидела старая сложа руки, никаким рукодельем не занимаясь. Перед собой смотрела, никого не замечала, да только головой качала.
  Красный Сокол же добрался до Чёрного Ущелья. В покоях Чёрного Коршуна взял ключи от подземной темницы и отомкнул её. Выпустил он всех узников на свободу, вывел из темницы и Водяного.
  Щурился Водяной от яркого солнца после многих лет заточения. А Красный Сокол рассказывал ему о лесном крае и обо всём, что произошло с ним на Камышовом болоте. Услыхал Водяной о жене своей и внучке и обнял Красного Сокола, смахнув незаметно скупую слезу. Оседлали они коней и отправились в лесной край.
  И вот на заре услыхала Зеленоглазка песню весёлую. Выскочила она первой из избушки суженого и деда своего встречать, по болоту, будто на крыльях, перелетела. Соскочили всадники с коней, обнялись с Зеленоглазкой и Камышевной. Не было радости предела. Глядит на Водяного Камышевна и глазам своим не верит. Возмужал да поседел, побледнел да похудел. Но главное - цел.
  Приветствуя Водяного, все лилии разом свои белые головки раскрыли. Слетелись цапли и кулики. Собрались все лягушки. Весело носились туда-сюда синие стрекозы и, выпучив огромные глаза, разглядывали Водяного. Соберушки новостей, сороки, расселись на берёзах, затаив дыхание. Вот уж новость так новость: в болото хозяин Водяной вернулся!
  Окинул взглядом Водяной Камышовое болото, своё маленькое царство, и заблестели его глаза. Мечтал он найти место краше и благодатней, да только много лет напрасно потерял, много горя натерпелся, а лучше своего болота ничего не сыскал. Лишь к нему его сердце из темницы стремилось, птицей мысль улетала. Не зря же каждый кулик своё болото хвалит.
  Дочку с зятем и внуками из деревни позвали. Ни за что б не узнал Водяной в пригожей молодице свою дочурку. Уезжал он в дальние края - она махонькой была. Оставлял он ненадолго двоих, дочку да жену, а вернулся в большую семью. Со своими внуками и зятем знакомиться пришлось. О Зеленоглазке же он дорогой наслушался и сразу её узнал.
  Соединил Водяной руки Зеленоглазки и спасителя своего, Красного Сокола, и принялся к свадьбе готовиться - плоты вязать. На тех плотах расстелили скатерти-самобранки, что Камышевна с Зеленоглазкой вышили, пока Красного Сокола и Водяного дожидались. Уж каких только яств на них не было! А которых не было, те Баба Яга принесла.
  Весёлую свадьбу сыграли. Пир горой закатили. Лягушки все песни, что знали, перепели. Серые цапли без устали плясали. Ох, и гудело болото! Волны, словно на море, разгулялись. Так что Баба Яга чуть было с плота в воду не кувыркнулась.
  На другой день увёз Красный Сокол молодую жену в родной терем, что стоял в Золотой долине. Отец с матушкой их со слезами встречали. Уж не чаяли они своего сыночка живым увидеть. А он, на радость, добрым молодцем пригожим воротился, да с молодою женой - зеленоглазой красавицей. .
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"