Колесова Наталья Валенидовна : другие произведения.

Время сказки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.99*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    1я часть большой повести. Целиком текст можно получить после перевода (сумму каждый определяет для себя сам) на эль.кошельки, указанные вверху страницы. удобные для себя способы пополнения ЯД и ВМ можно выбрать в интернете. Просьба сразу отписываться в комментах, чтобы можно было определить адресата, владельцам эль.кошельков - в комментариях при переводе.
  Дом на улице Бастионовой
  
  Стас приехал в Каменный Ключ утром. Привокзальная площадь была пыльной и пустынной. Солнце, еще по-утреннему не слепящее, грело лицо теплыми ладонями. После двенадцати здесь, наверное, будет ад, даже асфальт расплавится. Впрочем, и на его родной Питер в последние годы летом обрушивается такая же сногсшибательная жара.
  Куда теперь? Сразу на Бастионовую? А внутри настойчиво зудело нетерпение: к морю, к морю! Повинуясь ему, Стас весело зашвырнул в багажное отделение полупустую сумку, несколько бережнее передал зачехленные шпаги. Зашагал размашисто по идущей под уклон улице. Дорогу не спрашивал: если в Италии все дороги ведут в Рим, то здесь все наверняка идут к морю.
  Впереди блеснула ясная аквамариновая полоса. Стас ускорил шаг и через несколько минут вышел на набережную, одним взглядом, одним вздохом вобрав в себя открывшееся пространство. Море и небо. Небо и море. Они не отличались друг от друга ни глубиной, ни прозрачностью. Стас облокотился о парапет. Втянул чистый, пахнущий йодом и влагой воздух. Море качнулось ему навстречу - словно кивнуло приглашающе.
  И Стас сбежал к нему по гудящей, заворачивающей крутыми углами лестнице.
  По случаю раннего утра народу на пляже было мало, да и те бродили и купались вдалеке. Поэтому безо всякого стеснения за свое белое северное тело Стас разделся и с восторженным воплем с разбегу кинулся в море.
  ...распластавшись на ровных спокойных волнах, как морская звезда, он смотрел в небо - ясное летнее небо - и улыбался. Так продолжалось до тех пор, пока солнце, налившееся яркостью и жаром, не начало ощутимо припекать ему лицо. Не хватает еще встретиться с новыми родственниками краснокожим. Краснорожим...
  Тело было сковано тянущей, как будто послетренировочной вялостью. Станислав выбрел на берег. Оглянулся, словно его окликнули. И понял, что этого мига ему уже не забыть. Хотя бы из-за тех минут, когда он растворился в море. И в небе.
  Лишь наклонившись за одеждой, Стас заметил, что на пляже он уже не один. Поодаль, у лестницы, стоял какой-то мужчина - весь в черном, вот чудак, при таком-то солнце! - и смотрел на него. Одеваясь, Стас все время ощущал его взгляд. В голову с готовностью полезли мысли про всяческих извращенцов. Наконец, разозлившись, Стас резко обернулся, собираясь спросить: "и чего тебе, мужик, надо?" - но человека уже не было.
  Прежнего настроения тоже как не бывало. Стас повел плечами, встряхнулся, пытаясь отогнать беспокойство - но словно заноза засела под ногтем. Тьфу ты!
  Ну ладно, все равно пора искать Бастионовую.
  
  Улица оказалась совсем рядом. Неширокая, выложенная булыжником, сквозь щели в кладке пробивалась неукротимая трава. Двух-трехэтажные деревянные и каменные дома по самую крышу утопали в зелени и плюще. Стас вертел головой, весело раскланиваясь со старушками во дворах; косил синим глазом на независимо вышагивающих навстречу непривычно загорелых девушек в мини-юбочках и шортиках - и потому прошел было мимо дома странноватого вида, направившись к вздымающимся в конце улицы развалинам серой крепости. Так вот откуда такое боевое название...
  И затормозил, краем взгляда зацепив ржавую табличку: "ул.Бастионовая, 5". На месте дома за номером три царили джунгли из крапивы и репейника. Под номером один здесь, видимо, фигурировала крепость.
  Низенькая калитка самостоятельно и гостеприимно распахнулась перед Стасом. Он весело хмыкнул: и тут датчики движения? Дом был трехэтажным и каким-то... несуразным, словно его в разное время надстраивали то сбоку, то сверху как бог на душу положит. Он даже - Стас прищурился, напрягая воображение - напоминал какой-то корабль, брошенный своим экипажем. А заросли плюща по стенам и веранде - просто водоросли, наросшие за десятилетия плаванья...
  На единственной не заколоченной двери дома красовался громадный замок. А на самом солнцепеке рядом с кудлатым псом бродячего вида валялся человек. Было человеку от роду лет десять, и от пса он отличался только цветом шевелюры. А в остальном был такой же: пыльный, нечесаный и задумчивый. Будем надеяться, не такой же блохастый...
  - Привет!
  Человек открыл один глаз, сосредоточенно осмотрел Стаса и сказал нехотя:
  - Здрасс...
  - Где хозяева-то?
  - Дневные или ночные?
  Стаса не так легко было сбить. У Стаса у самого имелся младший брат Гошка.
  - Те, кто прописан, - твердо пояснил он.
  Парень плюнул в небо и сказал:
  - Они квартирантов не берут. Бегут квартиранты на следующее утро.
  - Почему?
  - А так... - объяснил собеседник. - Нервные все какие-то.
  - А когда все-таки хозяева будут?
  - Откуда я знаю, что я - Пушкин? - неожиданно разозлился парень и полез от надоедливого Стаса на крышу. Лестница под ним скрипела и шаталась.
  Убедившись, что неразговорчивый собеседник благополучно добрался до места, Стас направился к манившей его крепости.
  
  ***
  
  Алька удрала из дома рано - даже тетя еще спала. Загребая не нагретый песок босыми ногами, пришла к морю. Здороваясь, море плеснуло ей навстречу.
  - Привет! - сказала Алька. - Как спалось? Или ты вообще никогда не спишь?
  И они сыграли с морем в "догонялки". Море пятилось, море наступало, а Алька с визгом увертывалась от щекочущих волн до тех пор, пока ноги не подогнулись, и, обессилев от смеха, она не шлепнулась на мокрый песок.
  - Да ну тебя! - сказала Алька. - Ну посмотри, на кого я теперь стала похожа!
  Там, где море сливалось с небом, кто-то уже купался. Во фан, а? Наверняка откуда-нибудь из Москвы - загорит и поедет своих друзей южным загаром удивлять. Ах, южный загар самый стойкий! Ах, вы знаете, как далеко я плавал? Аж за буек! До чего надоели эти курортники! И зачем их только тетя лечит! Они же все, как кони, здоровые!
  Домой она решила возвращаться через крепость. Никогда не боялась и бояться не собирается - вот еще! Это ее дом, ее город. Ее крепость!
  
  ...У него были узкие - в щелочку - глаза. Кривой рот.
  - Иди сюда, девочка, - сказал он, почти не разжимая губ, но ласково. В черном широком плаще, он подходил к ней медленно, пригибаясь, как кошка перед прыжком.
  Алька отступила и оглянулась. Выход был недалеко. Главное, учили ребята, не поворачивайся к Черному спиной. Никогда. Алька нащупала босой ногой качнувшийся камень и спросила:
  - Зачем?
  Черный всегда говорил одно и то же.
  - Иди, не бойся.
  Алька не боялась, знала, что успеет убежать. Вот Вадим не успел. Взрослые говорят, что он пропал куда-то, может быть, даже утонул, но ребята-то знают - он просто не успел.
  - Где Вадька?
  И вдруг Черный прыгнул - и расплылся в воздухе, как каракатица, выпустившая чернила. Алька шарахнулась, почувствовала на враз покрывшейся пупырышками шее холодные влажные пальцы и выскочила на белый свет...
  - Ох!
  Врезалась она здорово - аж шея захрустела. А человеку угодила прямо в живот.
  - Ну ты-ы... и скачешь! - сказал парень, с трудом переводя дух и разгибаясь. У него были совсем незлые синие глаза. Они смеялись. Хорошо, что еще не очень взрослый: может, старший класс, а то бы воплей было-о!
  Алька поднялась, дохромала до родника - тот тек из потрескавшейся львиной пасти и звонко падал в такой же каменный цветок с отбитыми лепестками - принялась смывать кровь с коленки.
  - Хоть бы извинилась.
  - Извините! - буркнула Алька, стесняясь при нем задрать сарафан - ссадина шла до самых плавок.
  - Ты чего так... на меня выпрыгнула? Испугалась чего-то? Или в пятнашки играете?
  - Прыгнула не я, а Черный. Я просто от него убегала.
  - Кто?
  - Да есть там один. Черный.
  - Он к тебе что... приставал?
  - Он ко всем пристает.
  - Где он? - сурово спросил парень и шагнул в пролом в стене крепости.
  Алька торопливо сполоснула ногу, крикнула:
  - Эй! Да он уже ушел давно!
  Заступник вылез обратно, чихнул:
  - Фу ты! А куда он мог деться? Там же никакой двери...
  - Ну значит, сквозь стену ушел.
  - Ясненько! - сказал парень, глядя на нее сверху. - А тебе не показалось? Черный, да еще в темноте...
  - Еще чего! Я даже привидений не боюсь!
  - Ух, ты! А ты их видела?
  - А тож! Тут их по ночам целые стаи летают.
  Парень сел рядом. Зачерпнул воду в широкую ладонь - вода тоненькими искрящимися струйками побежала у него между пальцев.
  - А вода живая! - объявила Алька. И показала свое зажившее колено. Парень долго на него смотрел. Потом уставился на Альку. Потом опять на ее колено. А потом задумчиво спросил:
  - А что у вас еще есть? Кроме привидений и живой воды?
  - У нас, - хвастливо сказала Алька, - есть все!
  - И столовая? - с надеждой спросил парень. - Может, кафе какое-нибудь рядом?
  - Ладно, - сказала Алька, подумав, - идемте.
  - На "ты" можешь?
  - Я все могу. Пошли.
  И они пошли. Спустились по теплым выщербленным ступеням. Перепрыгивая с камня на камень - развалинам стены - вышли к узкой тропке между двухметровой злющей крапивой и зеленым озером, в котором никто и никогда не мог достать до дна. Двинулись к Алькиному дому.
  
  Девчонке ее платье-сарафан было явно коротковато. Или сейчас так и носят? Она вышла из магазина, прижав к груди шесть литровых бутылок молока.
  - Ого! - сказал Стас, отбирая большую часть ноши. - Куда столько?
  - Тебя кормить. Ты же голодный. У тебя здесь никого?
  - Да, пока еще никого...
  Это лохматое глазастое создание нерешительного тона не понимало. Для нее - в детстве золотом - все было однозначно: или. Или.
  - Ну вот и пошли! - скомандовала она, взмахнув бутылками - Вставай!
  Стас послушно шагал следом, раздумывая, как спросить о той, грустноглазой, худенькой, фотографию которой увидел у мачехи полгода назад. Вообще, все ясное, лихое, с чем он сюда ехал, вдруг померкло, стало таким расплывчатым и туманным, что Стаса уже начинало это нервировать.
  И он оказался перед знакомой самооткрывающейся калиткой. Девчонка, не оборачиваясь, целеустремленно неслась к дому.
  - Слушай! - сказал Стас, не входя во двор. - Ты здесь живешь?
  Она оглянулась.
  - Ну да, с тетей! Иди-иди, ее еще нет дома.
  Идиот, горько сказал себе Стас. Физиономист чертов. Как ты мог ее не узнать? Темные круглые глаза, курносый нос; русые волосы, выгоревшие прядками на солнце. Да, на фотографии она была такой маленькой, несчастной, а тут вполне себе нормальный ребенок. Скачет, играет, сочиняет, приводит в дом незнакомых дядек...
  - Заходи! - крикнула она и исчезла в полумраке. Слыша впереди шлепанье босых ног, Стас на всякий случай скинул обувь и пошел в носках по чистому рассохшемуся паркету.
  - Сюда!
  Стас очутился в светлой просторной кухне. Тут стояли: величественный буфет старого дерева, квадратный столик с железными ножками, шатающаяся табуретка, стул с высокой жесткой спинкой, плетеное кресло-качалка, газовая плита и холодильник. На стене висела длинная унылая маска какой-то африканской личности. Ветер отдувал короткие белые узорчатые занавески с окон - кухня была угловой и выходила окнами на две стороны света.
  Эта смесь старины, современности, домашнего уюта и деловитости заведений общепита слегка озадачивала - Стас привык к строгой выдержанности стиля в огромной отцовской квартире.
  Он выставил на стол бутылки молока. Девочка уже сидела у раскрытого холодильника, доставая один пакет за другим.
  - Фрукты - фрукты - фрукты... О, колбаса! Бери.
  Стас почему-то тоже присел на корточки рядом, кромсая колбасу ножом. Девчонка засунула ломтик в рот, подпрыгнула - мелькнули ее загорелые ноги - приземлилась обратно с буханкой хлеба, словно выхватила ее прямо из воздуха. Перед фруктами Стас тормознул.
  - Ты знаешь, по-моему, их следует мыть...
  - Да ну? - спросила она и с хрустом откусила яблоко. Снова подскочила, швырнула за окно кусок колбасы (там клацнули зубы пса - надо же, проснулся!). Она все делала так, словно внутри нее упругими толчками билась неистощимая энергия.
  Стас потянулся уже за второй бутылкой молока - вкусное оно у них какое или так с голодухи показалось? - как весь дом заскрипел, словно в переднюю вошел мастодонт.
  - Ой, - сказала девочка, округлив глаза. И на пороге возникла высокая стройная женщина со строго заколотыми на затылке темными волосами. Стас поспешно вскочил, поклонился, проглатывая как назло застрявший в горле кусок.
  - Это мой знакомый, - мило сказала девочка. Она сидела среди пакетов, раскинув длинные ноги со сбитыми загорелыми коленками.
  - Я поняла, - женщина поставила на табурет клетчатую сумку, - здравствуйте, Станислав.
  - Здравствуйте, Елена Ивановна, - сказал Стас, и в темных глазах девочки плеснулось недоумение.
  - Встань, Алина, - сказала тетя, - уберись и переоденься. В доме появился мужчина.
  Девочка медленно, явно оттягивая время, собирала с пола продукты - но Елена Ивановна ждала терпеливо и неумолимо. Цепляясь ногу за ногу, Аля неохотно вышла, оглянувшись на пороге на своего гостя.
  
  - Присаживайтесь, Станислав, - сказала Елена Ивановна.
  Она увела его к себе в комнату - маленькую, сумеречную. За окном виднелись толстые стволы тополей, тесно росших вдоль дома. Стас осторожно присел на краешек кресла, неспокойными глазами следил за прохаживающейся по комнате Еленой Ивановной. На ее щеках нервными пятнами расцвел румянец.
  - Ах ты, боже мой! - вздохнула прерывисто. - Вы хотя бы предупредили о своем приезде, Стас! Как Даша?
  - Здорова, - коротко ответил Стас.
  - А Игорь Анатольевич?
  - Нормально.
  - А...
  - Все хорошо, Елена Ивановна. Садитесь же, сядьте!
  - Спасибо, - потерянно сказала она, умащиваясь на стуле. Порывисто продолжила: - Вы должны понять, Станислав! Для меня главное - спокойствие девочки. У нее очень ранимая душа... О, господи, что я тут несу! Сейчас, Станислав... Ну все, я успокоилась. Я вас слушаю.
  Зато, глядя на нее, распсиховался Стас и сразу позабыл свою логичную, много раз отрепетированную, чуть ли не распечатанную на принтере речь.
  - Елена Ивановна, - сказал он, - я идиот. Я - просто король идиотов. До самого последнего времени я даже не подозревал о существовании Алины. Хотя, если повспоминать... то, другое, третье... можно было догадаться. Дело такое - как я его понял. Здесь растет девочка. Мать ее там. Отцу тоже нелегко. Кроме того, есть ведь еще и Гошка. Как вам такой узелок?
  Елена Ивановна сказала устало:
  - И вы приехали сюда с намерением разрубить этот, как вы изволили выразиться, узелок? А потом заново связать несоединимое?
  - Почему несоединимое?
  - Господи! - Елена вскочила, двинув стулом. - Я ли не старалась? В последний раз, когда сюда приезжала Даша, с девочкой была истерика. Она рвет письма матери, не читая. А я собираю обрывки: вдруг она однажды передумает. Вот они, эти письма! - она резко дернула ящик стола, и клочки бумаги снегом взлетели в воздух. - Нет, Стас! Остается только уповать на время. Остается уповать на время.
  
  Тетя расставляла на столе всяческие вкусные вещи.
  - У нас что, праздник? - спросила Алька, отщипывая сладкий пирог. Тетя легонько шлепнула ее по руке.
  - Праздник. Гость приехал. Открой компот.
  Тетя порхала над столом и карие глаза ее блестели. Оказывается, Станислав - ее то ли четвероюродный, то ли восьмиюродный племянник. То есть седьмая вода на киселе, но все-таки родственник.
  Нич-чего себе племянничек! На полметра выше тети.
  - Значит мы с ним вроде как брат с сестрой, да, тетечка Леночка?
  Тетя, яростно вскрывая банку, быстро глянула на Алю.
  - Вроде того. Он уже принес вещи с вокзала, иди позови его. Стас будет жить в комнате Шель де Круи, помнишь?
  ...А вообще он у нас ничего, симпатичный, великодушно решила Алька после получасовой беседы за столом. Глаза синие, блондин с кудрявыми длинноватыми яркими - не белыми! - волосами. Крыжина от зависти сдохнет, что у нее появился такой брат. Правда, немного напрягает, что он оказался с Питера, как эти... Но, в конце концов, в Петербурге живет... сколько там миллионов человек?.. в чем они-то все виноваты?
  - Аля! - неожиданно сказала тетя. - Я тебе говорила, чтобы ты не ходила в одиночку в крепость?
  - Ну...
  - Что - ну? Говорила или нет?
  - Ну говорила...
  - И ты опять пошла!
  - Да ладно, тетечка Леночка! Ну подумаешь - Черный, делов-то.
  - Ты его в упор видела?
  - А тож! Как тебя.
  - И какой он?
  - Какой-какой. Такой, как и говорили. Черный.
  - Ты понимаешь, Стас, - сказала тетя, наливая ему чай. - Какой-то человек систематически выслеживает детей в крепости. По-моему, с вполне определенными целями.
  Алька навострила уши. Целей Черного они не знали. Но тетя, кажется, думала не то. Совсем не то.
  - Тетя, - сказала Алька, - тут вовсе не в том дело. Ну совсем не в том, понимаешь? Ты думаешь, Черный этот... дрочила?
  - Что? - спросила тетя помертвевшим голосом.
  Алька вспомнила, что словом неприличное, и поправилась:
  - То есть, как там их называют - вуйарист? Да ну, мы таких не боимся, просто камнями закидываем! А они еще и говорят: "ну вам что, жалко?" Представляете?
  Тетя Лена беспомощно прижала к покрасневшим щекам ладони, простонала:
  - Ох, Аля! Помолчи, пожалуйста!
  Стас, криво улыбаясь, глянул за окно. Щеки у него тоже почему-то порозовели.
  - А чего? - удивилась Алька, облизывая ложку. Тетя на этот раз обратилась напрямую к своему дальнему племяннику.
  - Стас, я очень за нее боюсь.
  Вот еще новости! До сегодняшнего утра тетя, кажется, ничего на свете не боялась.
  Стас серьезно сказал:
  - Конечно, Елена Ивановна. Я - что в моих силах. Но я же здесь ничего не знаю...
  - Аля тебе поможет, все покажет, ведь правда, Алина?
  У той постепенно появлялось подозрение, что перед ней разыгрывается целый спектакль. Только зачем? Она посмотрела на тетю - та что-то приказывала ей глазами. Что? Стас размешивал сахар, хотя тот давно размешался. И у Альки вдруг возникло сильное желание сказать "нет". Но это было бы очень невежливо.
  - Ладно, - сказала она. - Если хочешь, пошли со мной. Погуляем.
  
  За калиткой Стас взял у нее сумку:
  - Ого! Куда столько?
  - Надо, - хмуро объяснила Алька.
  Они шли рядом и молчали. Стас нерешительно посматривал на нее сбоку, явно не зная, о чем с ней говорить. А Алька ощетинилась. Одно дело, когда с человеком дружишь по собственной воле, а другое - когда заставляют. Да и как с ним вообще можно дружить? Он ведь взрослый. Они все нудят, взрослые! Нет, конечно, не все, но многие. Ну с другой стороны - он ведь приезжий. Надо же ему все показать...
  А потом Алька увидела, что навстречу идет Крыжина. И мигом забыв, что Стас взрослый и, возможно, нудный, схватила его за длинную руку:
  - Стас, миленький, сделай, что я попрошу!
  - Ну?
  - Поцелуй меня!
  Стас споткнулся на совершенно ровном месте.
  - Что?
  - Я объясню потом, ну только разочек! - Алька умоляюще дергала его за руку, а он все смотрел на нее растерянными синими глазами. Наконец наклонился и тронул губами ее щеку. Пусть в щеку, но Ксеньку словно из-за угла мешком ударили. Она остановилась, как вкопанная, и вытаращилась на Стаса. Аля, изображая неземное блаженство, уткнулась головой в его твердое плечо. И только когда они почти столкнулись, "заметила" Крыжину. Сказала небрежно:
  - А, Ксюха, привет!
  И поперла в обнимку со Стасом дальше.
  А восьмиюродный все понял:
  - Ох, вы и хитрые, девчонки! Чем она тебе насолила?
  - Да, а чего она говорит, что в меня никто никогда не влюбится!
  - Влюбится! - поспешил успокоить ее Стас. - Еще как влюбится!
  - А в нее уже сейчас влюбляются! Видел, какие у нее глаза?
  - У тебя больше.
  - А брови, видел, в ниточку?
  - А ниточку уже сейчас не носят.
  - И волосы белые, а у меня... серые какие-то, как у волка!
  - А мне блондинки не нравятся.
  - А знаешь, как она танцует!
  - Научу.
  - А фигура у нее, видел, какая?
  - А у тебя... - начал Стас и запнулся. Потому что фигуры у нее не было. Нет, конечно, была, но не такая. Ненормальная у нее была фигура - так сама Алька считала.
  Мог бы, в конце концов, и соврать! Алька повернулась и пошла. Стас сказал ей в спину неуверенно:
  - Ты знаешь, фигура - дело наживное. У девочек это очень быстро. Еще вчера ничего не было, а сегодня глянешь...
  Алька сказала небрежно:
  - Если хочешь знать, я прошлым летом уже целовалась! Только ничего приятного в этом нет.
  Стас сжал губы - кажется, хотел улыбнуться - но сказал очень серьезно:
  - А ему понравилось?
  - А я знаю? Он школу закончил и уехал поступать. В мореходку, кажется.
  - Не скучаешь?
  - Не-а. Он же мне не нравится...
  - А зачем целовалась тогда?
  - Так интересно же!
  - А-а-а, - протянул Стас.
  - А тебе целоваться нравится? - подозрительно спросила Алька.
  Стас увел глаза в небо. Помолчал.
  - Ты знаешь, по-моему, об этом говорить непедагогично...
  - Но ты же не тетя!
  И он сдался.
  - Нравится. И тебе понравится, когда подрастешь. Только не целуйся с кем попало, прошу тебя!
  - А с тобой можно? - невинно поинтересовалась Алька. Стас опять споткнулся, чертыхнулся вполголоса.
  - Можно?
  Он вздохнул тяжело:
  - Ну ладно, можно! Я же тебе почти брат...
  - А с братом как раз и неинтересно!
  - Аля! - завопил он не своим голосом. - Где ты набралась таких мыслей? Кто тебя воспитывал?
  - Я сама себя воспитывала, - сообщила Алька. - А тебе что, не нравится?
  - Нравится, - обреченно сказал Стас.
  
  Как у того придурка вообще возникла идея целоваться с этим... длинноногим недоразумением? Еще, наверное, и лапать пытался? Хотя за "лапать" ему бы Алька самому лапы обломала... Наверное.
  У Стаса аж кулаки зачесались - так захотелось объяснить взрослому ублюдку, что нечего морочить голову малолеткам! Фу-у! И быстро же он вошел в роль старшего брата!
  Крепость ему понравилась - и в первый визит и сейчас. Несмотря на то, что развалины явно нуждаются в реставрации и в мощной прополке зелени, разрушающей кладку. Будь он чуть помладше, отсюда бы просто не вылезал! Так что Альку он вполне понимает. Хотя и озабоченную тетю Лену - тоже. Нечего девчонке в одиночку шляться в заброшенных местах. Еще бы удалось на этого... Черного наткнуться - поговорить по-хорошему. По-мужски.
  Аля усадила его на мощный парапет, озабоченно спросила, отводя со лба за ухо непослушные волосы:
  - Ты не нервный?
  - Да нет, вроде, - усмехнулся он.
  - Тогда не шуми. Мурка шума не любит.
  - У тебя там что, кошка?
  Но Алька уже наклонилась в низкий пролом замшелой стены башни, позвала протяжно:
  - Мурка, Мурка, это я пришла, молока принесла!
  Волк и семеро козлят. Он улыбнулся и увидел, как из темноты вылезла громадная черная лапа...
  Вслед за ней легко вытекла и потянулась на теплых камнях здоровенная гибкая кошка. Словно танцуя, подошла она к склонившейся над сумкой Алине, тронула мягкой осторожной лапой. Девочка вытащила большую металлическую чашку, бухнула туда молоко, разбила яйца. И Мурка, совсем как домашняя кошка, мирно пристроившись к чашке, стала лакать.
  - Аль... - шевельнул Стас пересохшими губами.
  - Что? - отозвалась та, разглядывая довольно жмурившуюся Мурку.
  - Иди сюда.
  - Подожди, я сейчас.
  Достала завернутый в целлофан кусок мяса, выложила на плиты рядом с пантерой. Стас медленно поднялся, осторожно шагнул, взял Алину за тонкие плечи.
  - Пошли...
  - Куда? Я же с ней еще не поиграла!
  - Потом поиграешь. Пошли-пошли, - тихо говорил Стас, отступая и наблюдая за пантерой. Мурка спокойно провожала их желтым взглядом.
  Он отпустил тонкую Алькину руку уже далеко за стеной. Присел, отдуваясь, на враз ослабевшие ноги, посмотрел снизу в насупившееся лицо девочки.
  - Ну ты даешь!
  - Чего даешь? - сердито спросила Алька, - Ты что, испугался? Это же Мурка!
  - Я понял, - сказал Стас на предел спокойствия, - Мурка. А теперь расскажи мне, откуда эта... киса здесь взялась.
  Алька съехала по стене, уперлась ногами в камне. Тень от башни проходила по ее коленям.
  - А я знаю? - хмуро промолвила она. - Откуда-нибудь сбежала. Из зверинца или цирка какого-нибудь. А мы ее кормим по очереди.
  - Во-первых, кто такие "мы"?
  - Ну я, Валерка, Серый, Генка...
  - Во-вторых, почему вы никуда не сообщили?
  - Да? А ее сразу в клетку! Или вообще застрелят... при попытке к бегству!
  - Но это же хищник! А ты помнишь историю со львом Кингом? Тем, который напал на своих дрессировщиков? А они ведь его с самого детства растили!
  - Я и говорю - нечего держать льва в клетке! Или даже в квартире. Тут любой взбесится!
  - Ну и что вы собираетесь с этой... кисонькой делать?
  - Уведем.
  - Куда?
  - Есть такое место, - туманно сказала она.
  - Какое? - терпеливо спросил Стас.
  Внезапно налетевший ветер развеял по ветру ее волосы и хлестнул его по лицу насмешливой пощечиной. И пропал. Стас даже поежился от холодка, пробежавшего по спине. А Алька вдруг вскочила, торопливо потянула его за руку. Глаза у нее стали испуганными.
  - Пойдем отсюда! Скорей!
  - Куда, Аль? Что с тобой?
  - Да идем же! - повторила Алька, встревожено озираясь. Стас послушно пошел за ней по бесконечным лестницам и переходам древней крепости. Что с девчонкой? Ведь только сейчас смеялась. Что ее так испугало?
  Но Алька повернула к нему уже улыбавшееся лицо.
  - Хочешь, я тебя с Пудрей познакомлю?
  - Это еще кто? - с опаской спросил Стас - Еще одна зверюга?
  - Пудря это... Пудря! Да идем же!
  Стас уже ничего не хотел. Ему вполне хватило гигантской кошки Мурки. Но против Алькиной энергии никто не мог устоять. Она стащила его за руку вниз по вертящейся лестнице в сумрачный зал мрачной приземистой башни, толкнула массивную, обитую заржавленным железом дверь. Та не поддалась. Алька снизу нетерпеливо посмотрела на Стаса: ну же! Он поднажал, дверь со скрипом открылась, пахнуло холодом и сыростью. Алька осторожно, боком, держа его за руку, спускалась, считая:
  - Раз, два, три... шесть... десять... тринадцать. Стоп! Дальше нельзя. Протяни руку!
  Стас послушно раскрыл ладонь, и тут же в нее из мрака башни что-то упало. Вздрогнув от испуга и отвращения, он едва не стряхнул это теплое, щекотно шевелившееся: что еще за тварь такая?!
  - Держи! - тут же скомандовала Алька.
  Стас мужественно сжал зубы и двинулся за ней наверх.
  - Двенадцать... десять... шесть... три! Здесь стой, а то у него глазки заболят!
  Маленькое пузатенькое, покрытое золотистым мягким пушком... существо сосредоточенно взирало на него круглыми черными глазками, уцепившись крошечными лапками за его большой палец. Колобок? Паучок? ЧТО это?
  - А-ля! - раздельно сказало существо. - Это сё?
  - Я? - растерялся Стас, а Алька просто объяснила:
  - Это Стас.
  - Ста-ас... - задумчиво сказал Пудря, поднося ко рту пухлую четырехпалую лапку. Стас невольно улыбнулся, и Пудря тут же ответно растянул большой рот. До ушей - сказал бы Стас, если бы у существа были уши. А рот у него одновременно изгибался уголками вверх и вниз, поэтому нельзя было понять - улыбается Пудря или скорбит. Он оживленно подпрыгнул на ладони Стаса и закричал:
  - Полетаем, полетаем!
  - Полетаем! - согласилась Алька - А он...
  - А он тязёлый! - сварливо перебил ее Пудря. - Он слиском тязёлый. И мысли у него тязёлые.
  Стас неожиданно обиделся.
  - Почему это?
  - Посему? - сварливо переспросил Пудря. - Хосесь, сказу? Ты озабосен, озабосен, озабосен! Ты боисся за одну девоську, за одну зенсину, за одного муссину и за одного мальсика. Так?
  - Так, - ошарашенно согласился Стас.
  - А ты спроси его, что будет! - подсказала ему Алька лукаво.
  - Ты можешь предсказать будущее?
  - Могу, могу, могу! - запрыгал Пудря. Был он совсем невесомый. Но вдруг насупился и сказал: - Но не сказу!
  - Почему?
  - А ты не знаесь? - грустно спросил Пудря Альку. Та округлила глаза, сделала пальцами "козу" и ткнула Пудрю в живот.
  - У-у-у!
  Тот высоко подпрыгнул, схватившись за пузо ручками, захихикал, дрыгая ногами. Алька шлепала его по звонкому животу, а Пудря захлебывался от смеха. Стас слегка обалдело глазел на всю эту катавасию.
  Пудря вдруг сел, скрестил на животе руки и сказал сурово:
  - Я тебе не сказу. Ты все равно не поверись. А ей сказу, у меня язык сесется. Поднеси меня к уху.
  Алька послушно наклонилась к Пудре. Тот ухватился за ее ухо и начал что-то нашептывать. Алька слушала, слушала, и внезапно отпрянула с загустевшим румянцем на щеках. Гневно крикнув:
  - Врунишка несчастный! - ударила Стаса по руке.
  Пудря, поджав ноги, повис в воздухе, горестно сказал:
  - Вот и говори людям правду!
  - Улетай, трепло! - закричала Алька.
  - Ну ладно, люди, мне некогда, - сообщил Пудря. - У меня дел полно. Проссяйте! - и сделав в воздухе нечто вроде реверанса, удалился, заложив руки за спину, перебирая тонкими ножками в воздухе.
  - Что он тебе сказал? - спросил Стас, провожая странное существо взглядом, пока оно не растаяло в темноте башни. Алька молча зашагала вверх по лестнице.
  - Аль! - сказал Стас в ее упрямую спину. - Да погоди ты!
  Выяснить, что случилось, не удалось. Стас начинал понимать, почему эту девчонку никак не могут переубедить трое взрослых людей.
  Зато он легко склонил ее к походу на пляж: на море он, в конце концов, приехал или не на море?
  Вернулись уже в сумерках - Алька возжелала непременно сегодня показать ему все свои любимые места. Стас немного обгорел, здорово нашагался и наплавался.
  И очень-очень-очень озадачился "крепостным заповедником", содержащим как минимум одну черную пантеру, одно странное существо (ну не приснился же ему этот самый Пудря?). И - Черного, которого им, к счастью, сегодня встретить не удалось. К счастью самого Стаса или к счастью Черного, он пока еще не определился.
  
  Войдя в дом, Стас прямо в прихожей чуть не наступил на давешнего философа. Тот посторонился, поглядел на него по-прежнему недовольно. И пропал.
  - Аль, это кто?
  - Это? - сказала она, не оглянувшись. - Это Серый.
  - А что он здесь делает? Он к тебе в гости пришел?
  - Не знаю, - она пожала плечами, - живет, наверное.
  - То есть, как - наверное? Ты что, не знаешь, кто в вашем доме живет?
  Алька посмотрела на него, как на чокнутого:
  - А откуда? У нас знаешь сколько комнат! Мало ли кто там может жить!
  - Сумасшедший дом, - тихо сказал себе Стас.
  - Вы вернулись? - раздался близко голос Елены Ивановны. Так близко, что Стас оглянулся. Алькиной тетей и не пахло. Но он уже начал привыкать.
  - Вернулись, тетечка Леночка! - легко сказала Алька. - И уже спим.
  А сама приложила палец к губам и указала Стасу на лестницу, ведущую в ее комнату. Стас послушно попытался пропорхнуть мотыльком, но расшатанные ступени громко и насмешливо скрипели. Вдобавок, войдя в комнату, он так удачно влепился лбом в низкую балку, что из глаз искры посыпались. Стас заскрипел зубами и издал одно... не очень приличное для слуха юных девушек слово.
  А Алька, змея, только похихикала.
  Занявшаяся ярко свеча в старом массивном подсвечнике осветила комнату - вернее, не комнату - мансарду со скошенным, наполовину застекленным потолком, узкой тахтой, книжными полками на кронштейнах и столом, черте чем заваленным.
  - А это для чего? - хмуро спросил Стас, потирая лоб: посреди комнаты с потолка свисало на обыкновенной бельевой веревке старое длинное зеркало в массивной раме. Не влепиться бы еще и в него с непривычки...
  - А вот для чего! Смотри! - Алька поставила свечу перед другим, стоящим напротив. В верхнем отразились свеча и второе зеркало - раз, другой, третий, - целый коридор зеркал в темной раме - светящихся, призрачно размытых, тающих в своей бесконечности.
  - Суженого-ряженого призываешь?
  - Чего?
  - Ну... девушки так на женихов гадают.
  - Делать мне больше нечего! Падай, куда хочешь.
  Стас послушно опустился на пружинящую тахту. Зеркал было много. Они отсвечивали со стен, потолка, кружили вокруг слепяще-туманным хороводом, утомляя зрение и рассеивая внимание. Раз ему показалось, что внутри одного из них мелькнула черная тень и отозвалась беззвучным, рассыпавшимся на осколки эхом во всех остальных...
  Алька глядела на него довольно, уперев руки в боки.
  - Нравится?
  - Интересно, я бы не додумался...
  - Хочешь, еще что-то покажу?
  - Вот только не надо больше никаких Мурок! - попросил он обреченно. - И даже Пудрей.
  Алька тут же, будто обезьяна, прыгнула вверх, уцепилась и полезла по полкам к самому потолку, потом с диким воплем, точно пират на абордажированный корабль, рухнула на тахту: тахта выдержала, Стас тоже. Даже не вздрогнул - наверное, начал привыкать. Алька сунула ему под нос потрепанный толстый альбом.
  - Что это? - спросил Стас, не открывая, потому что Алька смотрела на него настороженно - как днем, до этого дурацкого "рекламного" поцелуя.
  - Рисунки. Я их даже тете не всегда показываю. Смотри...
  Белые чайки в розовом небе. Грозный темный бастион над морем. Девочка, раскинув тонкие руки, будто молодые крылья, летит над утреней землей. Человек с твердо зажатой шпагой в руках и падающие сверху черные мерзкие твари. Вынырнувшая из воды русалка с ярким цветком в волосах...
  - Класс! - сказал он, не отрываясь.
  Багровый песок. Багрово застывшие высокие гребни волн под фиолетово-бордовым небом. Красная тень от человека - он словно споткнулся на бегу, присел на ослабевших ногах, высоко вскинув черноволосую голову - то ли от боли, то ли от ветра. То ли от оборвавшей его бег точной пули.
  Алька. Елена Ивановна. Море. Море. Море. Ночь. Кот. Серый - который "не Пушкин". Море. Женщина, крест-накрест перечеркнутая черными жирными полосами...
  Алька сильным рывком выхватила рисунок и швырнула под тахту.
  Это была Дарья Ивановна. Алькина мать. И его мачеха. Вот ведь... черт. Психоаналитика бы сюда, а не его, слона в посудной лавке! Но раз психологов здесь нет...
  - Аль, - начал Стас осторожно, - а ты почему с тетей живешь?
  Алька отвернулась, погладила себя по узкой смуглой лодыжке.
  - Папа умер, - сказала буднично.
  - А мать?
  - Она вышла замуж. Через год после смерти папы. А плакала, будто любила.
  - А может - любила?
  - Да? Хоть бы не врала! "Миленький, родненький, как я буду без тебя жить, Андрюшенька!" Живет вон, припеваючи, со своим... новым, - голос Альки был полон сухим металлом.
  - Ну и что? Вот мой отец женился. И Да... и его новая жена мне очень нравится.
  - А мне - нет!
  - А ты ее мужа хоть раз видела? Может, он очень хороший...
  - Вот и пусть живет со своим хорошим! А сюда пусть только сунется!
  - Аль, ну неужели тебе не хочется, чтобы твоя мама была счастлива? Ну что, она всю жизнь должна быть одна? Она ведь молодая женщина!
  - В тридцать два года?!
  - Аля! Ну тебе уже двенадцать! В эти годы вы должны иметь хоть какое-нибудь понимание. Ну хоть из книжек - о любви, Аль!
  Алька вскочила, расставила локти.
  - Да какая это любовь? Любовь - это когда навсегда, понимаешь, навсегда! Умрет - и ты умрешь, потому что не сможешь без него, понимаешь? И у меня так будет! А если не будет - я врать, как она, не буду, понял? И плакать просто так не буду!
  Стас оторопело смотрел в ее дрожащее лицо. Кретин! Идиот. Болван...
  - Аля! - сказал торопливо, притягивая ее к себе. - Успокойся, ну сядь, успокойся!
  Она упруго упиралась, отворачивая лицо.
  - Алина, сядь, я тебе говорю! - повысил он голос, толкнул ее на тахту. Алька отлетела в угол, подтянула колени, спрятала в них злое лицо.
  Поговорили... Стас, тоскливо вздыхая, сидел и разглядывал свои ладони. Куда ему соваться! Если уж трое взрослых, умных, опытных...
  И вдруг он почувствовал на плече осторожную руку.
  - Ладно, Стас. Я просто психую, когда о матери говорят. Не будем, да?
  У самого лица он увидел алькин осторожный просящий глаз. Улыбнулся.
  - Ладно, Алька. Давай не будем.
  И та просияла:
  - А хочешь, я тебя отведу куда-то?
  - Аль, - серьезно сказал Стас, - ты меня уже не спрашивай. Ты просто веди и все. От тебя ведь все равно не отвертишься.
  Алька хотела рассердиться. Но не рассердилась - губы прямо-таки растягивала счастливая и таинственная улыбка: такая бывает у Гошки, когда он тащит маме в день рождения подарок от трех мужчин Романцовых.
  - Гляди, - сказала она, подведя его к громадному старому, какому-то... черному зеркалу. - Гляди, как здорово, да? Прямо дверь в коридор. Хочешь туда войти?
  Стас в Зазеркалье. Он не засмеялся - уж очень серьезно Алька вглядывалась в туманную зыбкость зеркала. Сильнее сжала его ладонь.
  - Главное, - сказала тихо и медленно, - ты не думай, это не стекло. Это просто вход в коридор, понял? Вход и все. Понял?
  У него все сильнее опускалось и замирало сердце - и взорвалось, как осколки, бесшумно и жарко, звонко и леденяще - когда он шагнул за девочкой следом.
  Они стояли в сумрачном коридоре. Было холодно и до звона в ушах тихо. И коридор шел и шел дальше - и не было ему конца.
  - Вот, - шепотом сказала Алька, подняв на Стаса до ужаса огромные глаза, - я тут было одна раньше, но боялась.
  - Чего? - еле шевельнул губами он и понял - чего. Этой гулкой пустоты. Этой звенящей тишины. Бесконечности. Стас осторожно попятился, потянув за собой Альку. И напоследок увидел в коридоре вновь мелькнувшую тень. Или нет. Это было уже их отражение.
  - Мы туда еще сходим с тобой, Стас, да?
  - Обязательно. Уф! - Стас безнадежно поглядел на появившихся в комнате мальчишек. Материализация духов, да и только! Что час грядущий мне готовит?
  Парней было трое. Один из них был Серый. Другой - чуток постарше, в донельзя линялых шортах, с толстым облупленным носом и узкими ленивыми глазами. Третий был малоросл, суров, смугл и тельняшист.
  - Приветик, - сказала Алька. - Это Серый, Валерка и Герка. А это Стас.
  Троица безо всякой радости оглядела Стаса.
  - Ты чего его туда водила? - сурово спросил тот, что тельняшист. Герка, значит.
  - А че?
  - А ниче! Уговор забыла?
  - Ну и че? - нахально спросила Алька. - Ему можно. Он свой.
  - Вот и иди с ним послезавтра!
  - А вот и пойду!
  - И никуда не попадешь!
  - Фиги-фиги! Я как раз и попаду! А вот вы нет!
  - Говорил я, - сообщил Стасу меланхоличный Валерка, - нечего с ней связываться. А все Серый...
  - А че Серый, че Серый! - возмутился Серый. - Не хотите, не надо, подумаешь!
  Стас в спор не вмешивался. Стас молча перебирал струны гитары, обнаруженной рядом с тахтой. Послезавтра опять, значит, его куда-то поведут... Раз вляпался - терпи. Ах, да загу-загулял, загулял парень, парень, паренек молодой...
  Перепалка стихала. Стас не знал, что у юного населения улицы Бастионовой гитара пользуется неизменным уважением. И неизмеримым авторитетом обладают умеющие брать на ней хотя бы три блатных аккорда.
  - Еще! - сипло потребовал Герка.
  Стас спел еще. И еще. И еще. В конце концов, уже все сидели рядом на диване и самозабвенными голосами выводили душещипательные мелодии портовых откровений. Орали молодые глотки старательно и дружно, но со стороны Алькиной тети никаких репрессий не последовало. Тетя все понимала.
  А потом Стас рассказывал им здоровские страшные истории, и они сидели притихшие, стараясь как можно незаметнее подобрать под себя ноги. А потом рассказывали они - и о доме, и о крепости, и о Черных, и о приезжих москвичах, дерущих перед ними нос, и об одноклассниках, и о Мурке, и о... Обо всем, о чем только можно было рассказать. Но рассказывать обо всем, оказывается, было нельзя. Потому что когда Стас поинтересовался, куда же они все-таки послезавтра собрались, эти чудесные подростки разом замолчали. Переглянулись.
  - Давай мы тебе потом скажем?
  - На Марс, что ли удираете? - спросил Стас.
  Ему ответили, многозначительно улыбаясь:
  - А может, и дальше.
  Так далеко Стасу забираться не хотелось. Но делать было нечего, и он лишь покорно вздохнул. Как старый, усталый заезженный сивый ме-е-ерин...
  - А привидения бывают, - сказала Алька, продолжая разговор, - бывают безобидные, а бывают... Вот!
  Черный вышел таки из зеркала: во всяком случае, оно померкло, словно замутилось и перед ним возникла черная тень.
  - Альк! - пробормотал Валерка. - Привидение же должно быть белым!
  - Так это же не привидение, - обыденно сказала Алька. - Это Черный. Тебе чего?
  Тот вместо ответа сделал бесшумный шаг вперед. Пламя свечи колыхнулось, тени побежали по стенам и зеркалам.
  - Э! - опасливо сказал Серый, вжимаясь в спинку дивана, - Он что, так и будет идти и молчать?
  - Только без шуток! - предупредил стальным голосом Герка. - Ты не у себя в крепости!
  Еще шаг - пламя затрепетало сильнее. Алька вскочила, хлопнув в ладоши:
  - Я знаю! Надо сдвинуть одно зеркало, и он пропадет! Эй, Черный, хочешь пропасть?
  Но Черный пропал и так. Стас повел озябшими плечами - внезапно задул ветер - такой же, как в крепости. Вместо "привидения" у стола присел старик. Опять же в черном, но не со слепым и неподвижным, как у предыдущего визитера лицом. Впрочем, лицо у него тоже было необычным...
  Стас смотрел на него, смотрел, потом смигнул и человек исчез.
  Постояла тишина. Алька задумчиво сказала:
  - И что-то они в последнее время разгулялись...
  - Шпионы, - разъяснил Серый.
  - За вами шпионят? - сочувственно поинтересовался пришедший в себя Стас. - Вы, наверное, какую-то важную государственную тайну храните?
  - Он смеется, - грустно сказал Валерка, - он ничего не понимает.
  - Да ладно, - вступился за Стаса Серый, - потом все объясним. Пошли? Герка, через окно?
  - Боитесь Елену Ивановну разбудить?
  - Не-а, боимся заблудиться. Пока! - и они по очереди привычно сиганули через подоконник.
  - Тебя проводить до твоей комнаты? - спросила Алька. Стас удивленно обернулся от двери.
  - Зачем?
  - Заблудишься! - страшным шепотом предупредила Алька.
  - Ни фига! - сурово сказал он. Речь его за этот день заметно обогатилась. - Спокойной ночи!
  - Спокойной ночи, Стасик! - и вслед писклявое: - Ты главное, иди вдоль стенки, никуда не сворачивай!
  Стас прикрыл дверь, ногой нащупал в темноте ступеньку - где тут у них выключатели он еще не выучил - спустился, тронул ладонью стену и, разозлившись сам на себя, от нее оттолкнулся.
  И через пару шагов наткнулся на какую-то дверь. Из-под нее выбивалась слабая полоска света. Стас нерешительно тронул дверь ладонью - та поддалась с замогильным скрежетом - и перед ним открылось пространство, которое он не смог даже взглядом охватить, сплошь заполненное людьми, свечами и музыкой. Низкие сводчатые потолки, темные тяжелые шуршащие одежды, блеск и стук оружия...
  И вдруг все разом повернулись к дверям. Резко смолкла музыка. Стас подался назад под устремленными на него взглядами, сдавленно пробормотал "извините" и торопливо потянул на себя дверь.
  Сделав шаг, обернулся - свет исчез. Дверь, впрочем, тоже. Со всех сторон его окружала темнота. Пять шагов были благополучными. На шестом он едва не шагнул в давешний зеркальный коридор. Судорожно шатнулся назад, развернулся и прошествовал прямо в обратном направлении, с твердым намерением добраться до алькиной лестницы. Алькина лестница отсутствовала в принципе. А если в следующий раз он выбредет прямо на костер святой инквизиции или на племя людоедов, обожающих сладкое юношеское мясо?..
  С разбега, словно кто толкнул его в спину, Станислав вылетел в сияние солнечного дня. Настороженно пригнулся, готовый тут же рвануть обратно. Но здесь не наблюдалось ничего страшного - просто солнечный день на пустынной, цветущей и пахнущей улице. Более того, эта улочка была чем-то знакома. Стас нерешительно понюхал сирень - не муляж ли? - нет. Действительно, стояла весна. Стас повернул голову и обнаружил девушку, сидевшую на скамейке у куста сирени. Она читала лежащую на коленях книгу, слегка выставив вперед босую смуглую ногу, и то и дело поправляла спадающие на лицо длинные легкие пряди русых волос. Загорелые тонкие руки лежали на коленях спокойно и свободно.
  Стас не верил в любовь с первого взгляда, но сейчас отчего-то заволновался. Постоял, собирая разбредшиеся черте куда мысли, и смело шагнул к скамейке. Девушка подняла голову...
  Станислав лежал на кровати в своей комнате, закинув за голову руки, и слушал дом. Дом жил. Он скрипел-стонал всеми своими стенами, половицами, на чердаке завывал ветер и отовсюду, изо всех углов, доносились легкие шорохи - словно кто-то мягкий и пушистый перебирал ласковыми лапами. "Здесь обязательно должны водиться привидения", - думал Стас, уже засыпая. Снился ему странный пустой старинный город с узкими улочками, навесными мостами и арками, и алькины громадные глаза...
  
  ***
  
  Стас моргнул - раз, другой - солнце шарило по его лицу теплой ладонью. То ли он хорошо выспался, то ли все из-за этого сна - но тело наполняла такая ликующая сила и радость, что он уже и минуты не мог пролежать в кровати. Соскочил, прошлепал до окна: яркое утро хлынуло навстречу потоком света и воздуха. А под небом смеялось и приглашающе шумело море. Напевая что-то себе под нос, он быстро оделся, заправил кровать, подхватил полотенце. Выходя из дверей, столкнулся со скатывающейся по перилам Алькой.
  - Приветик! - дружелюбно сказала она. - Что снилось?
  
  - Доброе утро, тетечка! - Алька подошла, чмокнула тетю в щеку и та с подозрением осмотрела ее с головы до ног.
  - Ой, Алька, говори сразу, что тебе надо?
  - Ничего, - сказала племянница вкрадчиво. - Это я от большой любви.
  - Угу, угу. Ну?
  - Теть, можно я с ребятами на острова съезжу? Ну тетечка, ну милая, ну мы Стаса с собой возьмем!
  - Да он, может, и не захочет с вами поехать!
  - Прям! - нахально сказала Алька. - Я его похищу, как принца заморского.
  - Похищают обычно принцесс, - сообщил Стас, усаживаясь за стол.
  Алька фыркнула:
  - Подумаешь! Ты будешь первым похищенным принцем! А вообще я сегодня летала.
  Стас не дрогнул. Начал намазывать маслом хлеб.
  - Да ну? Одна?
  - Нет, - призналась Алька.
  Тетя уже в дверях засмеялась:
  - У нашей Алины сон часто путается с явью. Черный тебе, наверное, тоже вчера приснился?
  - Приснился? А это? - Алька откинула волосы, наклонила голову и ткнула пальцем в шею. И услышала сдавленное "ох!" тети.
  - Что это? - спросил Стас чужим голосом.
  - Черный тогда в крепости чуть не сцапал. Шея до сих пор болит!
  Стас поглядел на тетю и сказал:
  - Елена Ивановна, больше такого не случится. Я вам обещаю.
  А когда тетя Лена, ошеломленно качая головой, ушла на работу, сунул Альке под нос здоровенный кулак:
  - Видела?
  - Все меня бью-ют... - провыла Алька. - Даже родной восьмию-юродный!
  - Пока еще не бью, - мирно сказал Стас, - но есть перспектива.
  
  Забравшись коленками на стул, Алька "штукатурилась" перед зеркалом. Стас вдумчиво понаблюдал за сложными операциями, которые она проделывала над своим лицом, поинтересовался:
  - А не рано?
  - Не-а, - отозвалась Алька, - Крыжина уже год красится.
  - Зачем брать за образец чужой стиль жизни? - сурово вопросил Стас.
  - А? - переспросила рассеянно Алька. Высунув от азарта язык, она яростно докрашивала левый глаз, видимо, задавшись целью не оставить ни единого участка нетронутой кожи.
  - Вкуса у тебя нет! - свирепо разъяснил Стас. - И бить тебя некому.
  Алька хихикнула. Мысль о битье показалась ей забавной, она отклячила попку.
  - Ну ты стукни!
  Стас подумал-подумал и осторожно поддал коленкой. Алька от неожиданности уронила кисточку. Свирепо замахнулась на Стаса кулаком:
  - Совсем сдурел, что ли?!
  - Сама просила, - сказал Стас, на всякий случай отступая к тахте. Алькины глаза стремительно наливались слезами. Слезы были крупные, прозрачные, честные, они смывали индейскую окраску и Стас начал чувствовать себя не очень... Рев обещал состояться вселенский.
  - Ну, - сказал Стас неловко, - хватит, я не хотел, правда... Давай ты умоешься, а потом я сам тебя накрашу, давай?
  - А ты умеешь? - с сомнением спросила Алька.
  - Я умею всё! - самонадеянно заявил Стас и повел Альку умываться.
  ...Это было сущей пыткой. Миниатюрные инструменты (назначения половины из них Стас не знал) с трудом двигались в его твердых пальцах, а надо было еще не заехать Альке в глаз или в рот, и сохранять непринужденно залихватский - мол, нам не привыкать! - вид. Но через полчаса, вспотев от напряжения и удивляясь всем женщинам на свете, он все-таки закончил этот адский косметический труд.
  - Хм! - сказала Алька, придирчиво разглядывая себя в зеркале, - и всё, что ли?
  - Дурочка! - в сердцах сказал Стас. - Главная формула французских женщин какая?
  - Какая? - послушно откликнулась Алька.
  - Косметика должна быть незаметной! Да, а куда это ты собираешься, м-м-м? На танцы?
  - С тобой на острова!
  - Ясненько. Туда девушек не накрашенными просто не пускают? Дресс-код такой?
  - А тож! - гордо сказала Алька. - А мужчины должны быть при оружии! Вот где твое оружие?
  - О, этого добра у меня - ууу...
  - Предъявляй, - скомандовала Алька.
  
  "Дресс-код"! Ну вот дурак-не дурак? Она ведь просто хочет выглядеть постарше... и, да, и покрасивее с ним рядом. Ну и что, что брат? Подумаешь - брат! Никто и не знает, кем он там ей приходится... Тем более совсем дальний какой-то.
  Оружие - шпаги - лежали на столе в Стасовой комнате. Вернее, в комнате Шель де Круи. Алька подошла, восхитилась, попыталась ухватить за рукоять...
  - Э, э! - Стас торопливо накрыл ее руку твердой ладонью. - Не трогай, это все-таки оружие!
  - А ты умеешь ею, Стас?
  Стас усмехнулся. Взял шпагу, встал наизготовку - красиво встал. И вдруг пошел - вперед, назад, выпад, защита... Это было здорово. Как танец. Только немного страшный.
  - Стас, а так и убить можно?
  Он вдруг остановился, опустил шпагу.
  - Лучше не пробовать.
  - Возьмешь с собой на острова?
  - А что, там намечаются какие-то военные действия?
  - А что, у нас в Каменном ключе намечались какие-то военные действия? - передразнила его Алька. - Ты же их пёр аж из самого Питера!
  
  Стас весело хмыкнул: уела! Просто учеба в этом году оставила мало времени на тренировки; даже в соревнованиях он участвовал всего раз. Так что, рванув на каникулы на море, он взял с собой самое дорогое, что у него есть - самого себя и шпагу.
  - Ну ладно, берем с собой и оружие, - согласился Стас. - Слушай, а кто такой Шель де Круи? Это же его комната? У вас тут француз какой-то обитал?
  Алька засмеялась.
  - Да прям! Это просто кличка такая. Тетин сосед, он тоже жил в этом доме, а потом вырос и уехал. Только знаешь, - девочка выразительно расширила глаза, - мне кажется, она до сих пор в него влюбленная! И замуж поэтому не вышла.
  - Какие тут у вас... мексиканские страсти, однако, - пробормотал Стас. - Ну вот, видишь, к чему приводит твоя вечная любовь? Сидит тетушка, смотрит в окошко, своего Шель де Круи ждет...
  Алька поглядела на него снисходительным взглядом умудренной жизненным опытом женщины.
  - Ничего, если любишь по-настоящему, можно и подождать...
  Разговор опять ступил на скользкую почву, и Стас решил не рисковать вторым девчоночьим срывом. Перевел разговор:
  - А до островов долго добираться?
  - Да прям! Их можно даже с чердака увидеть! Хочешь поглядеть?
  - Это по?.. - Стас изобразил пальцами карабканье по шаткой наружной лестнице: вряд ли она выдержит его вес.
  Но Алька отвела его на третий этаж. Стас с подозрением поглядывал на запертые двери. Если исходить из алькиных слов про множество комнат и что мало ли кто там может жить... не в этой ли, расположенной над его спальней, всю ночь кто-то скрипел иссохшими половицами, стенал и чуть ли не гремел цепями?
  Он помог откинуть тяжелую крышку-люк, обшитую старым дерматином, по окаемке - железо... Вслед за Алькой подтянулся на чердак. И опять пожалел, что его детство прошло вдалеке от Каменного Ключа, от этого дома и от старой крепости. Да это же просто клад для любого ребенка! Древняя мебель. Пыльные ящики, шкафы, в которых наверняка хранятся немыслимые сокровища; старинные полузавешанные зеркала, видевшие не только прошлый, но и позапрошлый век... Какие-то неведомые железяки, старые игрушки, высыпавшиеся из порвавшейся большой картонной коробки, стопки связанных книг и журналов...
  - Иди сюда!
  Алька забралась на гигантскую бочку - как эта-то оказалась на чердаке? по досточкам заносили, а потом собрали? вот где чудеса! - чтобы выглянуть в высокое окошко на скате крыши. Бочка слегка закачалась под его весом, пришлось придерживаться руками за балку.
  Острова и впрямь оказались рядом: длинные песчаные берега, пологие зеленые холмы, резкие темные скалы-зубы над пенящимся морем.
  - Да тут рукой подать!
  Алька смотрела хитро.
  - Ну не совсем... В этом окне стекло как подзорная труба. Приближает!
  - Ну-ну, - пробормотал Стас, не зная верить или нет. Оглянулся и обнаружил у противоположной стены стремянку, подставленную под точно такое же окошко: похоже, здесь окна выходят на четыре стороны света. Любопытно, что же "приближает" второе...
  Город. Не его ли он сегодня видел во сне? Узкие извилистые улицы, мощеные то плитками, то булыжниками. Дома с цветами в горшках на узких подоконниках смотрят друг на друга в упор глазами-окошками в узорчатых решетках. Высокая башня, вознесшая над площадью все свои четыре шпиля и круглые часы. Горбатые мостики с чугунной оградой и коваными фигурками кошек, разлегшихся на перилах. Виадуки - то ли недостроенные, то ли разрушенные, то ли и вовсе ведущие в небо. На горизонте - море, да, но нездешнее, какое-то... серебристо-строгое море, в туманной дымке сливающееся с белым небом. Ничего общего с праздничным южным морем, да и с Каменным Ключом - просторным малоэтажным городком, буйно заросшим зеленью...
  - Аль, это... что? Это где?
  Алька стояла внизу, задрав голову. Влезть следом не пыталась: понятно, уже знает, что там можно увидеть.
  - Риттербург.
  - И как далеко находится этот Риттербург? На сколько тысяч километров приближает ваше... подзорное окошко? - частично город напоминал родной Питер. А также все старые европейские города, в которых Стасу удалось побывать.
  Алька пожала плечами.
  - Не знаю. Спроси у теть Лены, она там бывала...
  - Угу. Наверное, пролезала туда через окошко? - с иронией спросил Стас.
  Аля шутки не приняла.
  - Зачем через окошко? Через крепость проходила.
  Так, проблему телепортации через крепость оставим на потом...
  - А там что? - азартно вопросил Стас, спрыгивая со стремянки.
  "Там" оказалась пустыня. Все, как положено: золотистые барханы, бредущий по ним караван, оставляющий за собой следы на песке; на горизонте, в струящемся мареве, - округлые золотые купола, белые минареты и зеленые пальмы - то ли мираж, а то ли взаправду...
  А что у нас на "четвертом канале"?
  В четвертом окне зрелище оказалось печальным: белые колонны, развалины какого-то здания, каменные блоки оплетены цветущим вьюном, полуразрушенные ступени спускаются полукругом к озеру, которое отсюда кажется драгоценным пронзительно-зеленого цвета камнем.
  Стас сел, свесив ноги со стола, подставленного "на попа" под окно. Посидел, оглядывая волшебный чердак: да, отсюда его бы и "поганой метлой не вымели", как говорит бабушка.
  - А как это всё... работает?
  Алька пожала плечами. Для нее здесь все было понятным и привычным с детства. Как лампочка для ребенка: ну горит и горит, и незачем вникать во все сложные химические и физические причины...
  - Работает? Как калейдоскоп. В другое время суток - например, ночью и вечером можно увидеть совсем другие места. Но вот именно прямо сейчас можно попасть только в эти.
  "Только"?! Стас спрыгнул со стола, отряхнул запылившиеся шорты. Сказал деловито:
  - Что выбираем? Я голосую за пустыню - никогда там не бывал!
  - Типа ты бывал на островах!
  - На ваших - не был, - согласился Стас.
  - Вот туда и едем!
  - Ну ладно, веди меня... Вергильша.
  Спускавшаяся с чердака Алька вскинула голову. Спросила подозрительно:
  - Это ты меня сейчас так похвалил или так обругал?
  - Так охарактеризовал!
  Уже внизу Аля махнула рукой на окно в коридоре.
  - Видишь, где острова? Во-он они где!
  Стас прищурился: у самого горизонта синели какие-то смутные очертания... Действительно - подзорное окно!
  
  Стас думал, что придется добираться на какой-нибудь лодке, и представлял, как будет позориться, пытаясь грести. Но нет - они впятером (и мальчишки подоспели) загрузились на старую "моторку", и за чисто символическую плату хозяин доставил их в искомое место.
  Все, как он и видел с чердака: длинные песчаные берега, зеленые холмы в центре острова, кое-где спускавшиеся к морю отвесными скалами. И море - чистейшее, не замусоренное море. Возле самого берега ясно-голубое, видно, как солнечные блики пляшут на крошечных песчаных барханчиках дна. Стас на правах приезжего немедленно кинулся в воду. Впрочем, и другие от него не отставали. Плавали наперегонки; ныряли, отталкиваясь от сцепленных рук товарищей, или с больших черных камней - какой-то древний великан щедрым взмахом руки рассеял их по всей песчаной лагуне...
  Алька плавала, как рыба. Или вернее, как дельфин. Стас никак не мог ее догнать, поймать: только и видел ее ныряющую попку или выныривающую макушку. Вылез на камень в середине лагуны, вертел головой, ища девчонку. Каждый раз, когда Алька ныряла, он автоматически задерживал дыхание: скоро даже голова закружилась. А ведь у него легкие-то ого-го, не сравнить с этой мелкой... Да, постоянные тренировки - это главное!
  - Ты прям как русалка на камушке!
  Алька плавала вокруг, лениво двигая руками и ногами: юркий морской малек. "Боевая окраска" давно с ее лица смылась - в прямом и переносном смысле. Чему Стас был рад, а Алька с непривычки даже и не заметила и не вспомнила.
  - Ага, русал я, - согласился Стас. - Влезай сюда, погреешься.
  - Да я не замерзла...
  Но все же уцепилась за его руку, забралась, легла на камень пузом. Теперь она походила на гибкую ящерицу, прикорнувшую на солнце. Смуглую и гладкую. Стас лениво поглядывал то на берег, где народу явно прибавилось, то на Альку. Бывает у девчонок такое время, когда кажется, что они состоят из одних ног с острыми коленками да шеи; ни спереди еще ничего не выросло, ни сзади не прибавилось, а все равно смотреть приятно. Потому что девчонка.
  - Пошли поиграем? - спросила Алька.
  - Во что?
  
  Следующие часы прошли в преодолении "маршрута", как местные это называли: выйти из заданной точки и на скорость в нее же вернуться, отыскав и собрав по дороге отгадки-клады. Алька, естественно, взяла в напарники Стаса. Еще и покрикивала по-хозяйски, когда он, по ее мнению, двигался слишком медленно или слишком осторожно. Никакого почтения к старшим! Ну зачем, действительно, осторожничать на "чертовом мосту", плетеном мостике, перекинутом через глубокое ущелье, где от моста одно лишь название, а остальное - дыры. Или спускаясь по "козьей" тропинке по практически отвесной скале. Или подныривая глубоко под скалы, чтобы через узкий пролом попасть в потаенный грот - как они вообще его обнаружили? Хотя если вспомнить его собственное - чего скрывать, не такое уж далекое детство - удивляться нечему!
  Естественно, пришли они далеко не первыми. И естественно, Алька обвинила в этом Стаса. Правда, позже он реабилитировал себя в ее глазах (да и в собственных тоже) - когда начал обучать "островитян" правилам фехтования. Тогда и он оторвался на Альке, от души погоняв ее по берегу...
  
  Дом спал: да и то, уже около двенадцати! Алька открыла дверь своим ключом, и они крадучись двинулись по коридору. Паркет нещадно скрипел под ногами. Стас остро ощущал, какой он неуклюжий и тяжелый: серьезный недостаток его возраста! Алька уже занесла ногу на первую ступеньку, как за их спинами раздался негромкий голос:
  - Есть будете?
  От неожиданности Стас выронил шпаги. Алька, споткнувшись, упала, и вселенский грохот ознаменовал позорное крушение их конспирации. Тетя Лена, оказывается, не спала. Тетя Лена, оказывается, ждала их к ужину. Стас, подняв плечи, жмурился во включившемся свете, а Алька, неприлично хихикая, явно наслаждалась его растерянностью.
  - А-ли-на! - с нажимом сказала Елена Ивановна. - Спокойной ночи.
  - Спокойной ночи, тетечка Леночка, - прощебетала послушно та. Присела перед Стасом в насмешливом книксене, подняла шпаги и, волоча их по ступеням, с торжественным грохотом взошла наверх, как Зевс, наверное, всходил к себе на Олимп. Стас, надо думать, был отдан на закланье. Он растерянно посмотрел на тетю и увидел в ее глазах алькины лукавые чертики.
  - Ну как?
  Стас вздохнул и развел руками.
  - Нет слов!
  - Ну, не может быть все так плохо! - Елена Ивановна повела его за собой в громадную, почти пустую комнату - здесь он, кажется, еще не бывал. Пианино, круглый стол и диван, перед которым стоит кресло-качалка. Стас с подозрением оглядел залитое лунным светом пространство: не здесь ли ночью проходил вчерашний средневековый бал? Алькина тетя уселась на диван, поджав ноги, закуталась в плед.
  - Рассказывайте.
  И он рассказал. И с ожиданием уставился на собеседницу.
  Та произнесла задумчиво:
  - Пудря - это интересно! У нас их еще не было.
  - Ну, знаете! - обессилено сказал Стас. - Елена Ивановна, если вы сейчас обратитесь в ведьму и вылетите в форточку, я уже не удивлюсь!
  Елена неожиданно громко, совсем как девчонка, рассмеялась:
  - В форточку, конечно, - детство, а полетать еще могу! Стас, просто принимайте все как есть. Такой уж у нас город...
  - Не город - дом, - поправил Стас. - Один чердак чего стоит... с подзорными трубами вместо окошек. А эти двери, черте куда ведущие?!
  - А, заблудился вчера, да, Стас? Ну и что вы видели?
  Выслушав его рассказ, Елена Ивановна призадумалась.
  - У тебя было три возможности... Ты так и не увидел ее лица? Странно. Что-то, наверное, вмешалось...
  Черная длинная тень с переливающейся в лунном свете шкурой скользнула на середину зала, упала на спину, трогая мрак гибкими лапами. Бесшумный кошачий танец с переходами от стальной пружины до мягкой ваты просто завораживал.
  - Не бойтесь, Елена Ивановна, это их... Мурка. Ничего себе кисонька, да?
  - Знаю. Вы ей чем-то понравились, Стас.
  - Вот не было печали... - проворчал он. - Она так и будет теперь за мной шастать?
  - Еще раз говорю вам, Стас, - сказала мягко хозяйка. - Все не так уж страшно.
  - Что не страшно? - сдавленно спросил он. - Эта Мурка? Пудря этот? Ни животное, ни человек, а... Пан какой-то! Черные там всякие...
  Она кивала в такт его словам. Улыбка ее была рассеяна и суховата.
  - Понимаете, Стас... - сказала проникновенно.
  - Нет, - сказал он, - не понимаю.
  - Но хотя бы постарайтесь, - ласково попросила Елена Ивановна. - Можно, конечно, выдвинуть какую-нибудь фантастическую теорию: например, здесь проходит какой-то... разлом земной коры, вызывающий изменения физических законов. Можно сказать еще, что стена между мирами здесь так тонка, что мы и - они - можем проникать в параллельные пространства. Самое крутое объяснение, какое мне приходилось слышать: у всех живущих в этом доме просто срывает крышу, и всё вокруг происходит лишь в нашем воображении...
  Стас хмыкнул:
  - Травки хором обкурились?
  - Ну примерно...
  - Нет, ну а вы как сами все это объясняете?!
  - Мое объяснение - и не объяснение вовсе, так, ощущение, - задумчиво сказала Алькина тетя. - Любой здравомыслящий человек от него только пальцем у виска покрутит.
  - Так, и?..
  - Слишком много прошло детств в этом доме, и каждый ребенок оставил здесь свой след, свою фантазию, свою сказку...
  - Что?
  Елена Ивановна тихонько вздохнула, улыбнулась.
  - Стас... У каждого в жизни отпущено свое время на сказку. У одних он кончается с громкой читкой сказок. У других длится несколько дольше...
  - И?..
  - Вот у вас как раз несколько дольше, - мягко сказала Елена Ивановна.
  Стас не был еще настолько взрослым, чтобы безобидно принимать намеки на свой возраст. И он обиделся. Но ему не дали и слова сказать.
  - Стас, Стас... У меня это время не кончилось до сих пор. До сих пор я способна видеть то, что создает или вызывает их... да и моя фантазия. А многие так стремятся побыстрее стать взрослыми, с такой радостью рвут со своим детством, что кажется, у них даже память стирается...
  Стасу вдруг показалось, что речь-то вовсе не о нем уже: так задумчиво и печально сказала это Алькина тетя. Он поколебался - не его ведь дело - но все же спросил:
  - Это вы о своем... приятеле, Шель де Круи, да?
  - Да, о Женьке... - Елена Ивановна помолчала. Стас решил, что продолжения не будет, но женщина неожиданно добавила: - Он ведь не отсюда.
  - Приезжий?
  - Скорее, пришлый. Он из Риттербурга.
  - Что?! Из того города? - Стас ткнул пальцем в потолок, подразумевая окошко на чердаке. - С башенками?
  - Да. Вы бы видели, как он красив, Стас... - подумала и добавила, вызвав у него улыбку: - Я имела в виду город! Я тогда легко ходила между мирами... И однажды привела из Риттербурга Шеля. Там было тяжело: родни нет, война... Некоторое время он ходил туда-сюда, а потом остался здесь. Родители приняли его как родного. Мы все равно, конечно, иногда убегали... в разные места. А потом он уехал поступать в институт. Вернулся через год. И когда я его позвала прогуляться в полнолуние по мирам, неожиданно заявил, что это все детские сказки, а мы уже из них выросли. И вообще, он вовсе не Шель де Круи, а Женька Семенов. Беженец из "горячей точки". Он очень благодарен моим родителям, они для него как родные, но больше в выдумках он мне подыгрывать не намерен...
  - И? - спросил Стас осторожно.
  Елена Ивановна вздохнула:
  - И? Шель так в это верил, что поверили все. Даже я вспомнила то, чего не было: как однажды привела Женьку домой, потому что его избили на рынке. Он там то ли пытался подработать, то ли что-то украсть... Родители его погибли во время военных действий, документов никаких... Так он у нас и остался... И одновременно я помнила, как мы с ним бежали по улицам Риттербурга, спасаясь от рыцарей... С тех пор я сама... я не смогла больше путешествовать. Да и какой смысл, если не с кем разделить приключение?
  - А потом?
  - Мы разругались. Навсегда. Он приезжал, мы фыркали друг на друга, как соседские коты... Сейчас живет далеко отсюда. Лет восемь, наверное, не виделись. Так, обмениваемся звонками на Новый год и день рождения. Вот и... - Елена Ивановна легко вздохнула: - всё. Так что радуйтесь, что вам повезло, Стас, и ничему не удивляйтесь. Как же хорошо, что это случилось! Теперь вы для Альки совсем свой человек! Может, у вас и правда получится стать друзьями? Только не торопитесь ничего говорить о... о том, из-за чего вы сюда приехали.
  - Мне тут Дарья... то есть ее мама передала ей подарок. Может, у вас пока побудет? А то потеряю еще.
  Стас вытащил из кармана джинсов украшение. Он вообще о нем периодически забывал.
  - О! - сказала Елена Ивановна с веселым удивлением, вертя в руках подвеску. - Риттербургский камень! Это ведь я его в свое время привезла Дашке из... оттуда. Нет, Стас, потерять вы его не сможете, и отобрать его у вас не могут, можете только подарить - от чистого сердца. Так что и подарите Алине, как придет время...
  Стас хмуро засунул в карман поглубже, еще и молнию на всякий случай застегнул. А придет ли это время вообще?
  
  ***
  
  Погода сменилась и стала очень похожа на родную питерскую: периодически шел дождь, дул мокрый пронизывающий ветер. Шумело море...
  Стас спал до упору. Позавтракав, вновь завалился. Скрестил на спинке кровати длинные ноги и, укрывшись уютным пледом, то ли читал, то ли дремал, то ли думал. Приятное это ничегонеделанье прервала Алька. Она пришла со здоровенным котом Гришухой на руках, перебралась через Стаса и села на подоконник. У нее были громадные жалобные глаза.
  - Ну что? - спросил Стас.
  Алька вздохнула.
  - Ну что, что?
  Алька вздохнула еще горше, подперла подбородок кулаком.
  - Ста-асик, чего так серо?
  - Погода.
  - Нет. Вот здесь серо и тут, - она постучала по груди и по лбу.
  - А это уже природа, - не отрываясь от книги, объяснил Стас. - Ты, случайно, не влюбилась?
  Алька разъяренно швырнула за окно Гришку.
  - С чего ты взял? - спросила свирепо.
  - А ты чего животными раскидываешься? - Стас приподнялся, посмотрел, как невредимый Гришка, брезгливо подбирая лапы, бежит по мокрому двору.
  Алька переступила через ноги Стаса, задумчиво добрела до двери и оттуда уже сообщила:
  - Сегодня полнолуние.
  - Ну и что?
  - Ничего. Ты готовься.
  - К чему?
  - Да так...
  Стас отложил книгу и задумчиво поглядел на закрывшуюся дверь. Предупреждение поступило серьезное...
  
  Для очистки совести Стас все же сходил поплавать - зря, он что ли приехал на море? Шторм в четыре балла - это много или мало? Ему оказалось даже с лихвой. Стас еле-еле выбрался из воды, потому что каждая настигающая волна норовила не только оглушить и уронить его, но и, протащив по каменистому дну, умыкнуть обратно в море. После третьей неудачной попытки Стас дождался "девятого вала" и, быстро-быстро цепляясь руками-ногами за камни, выбрался таки на берег. Едва не потеряв при этом плавки. Хорошо, хоть перед Алькой не позорился: та ускакала куда-то по своим делам.
  Отдышавшись и оглядевшись, понял, что это только он такой дурак: редко бродящие по берегу люди и не думали соваться в темное от взбаламученного песка море.
  Море угрожающе рокотало, перекатывая гальку размером с хороший булыжник, а то и вовсе метко кидалось ею в незащищенные ноги. Стас шипел, подскакивал, ругался, но некоторое время упорно таскался по берегу, отыскивая выброшенные штормом сокровища. Правда, мало в этом преуспел, хотя дети в красных спас-жилетиках то и дело кидались показывать родителям найденные ракушки. Наверняка тоже отдыхающие, местным это добро на фиг не нужно... Наконец Стас решил, что шустрое молодое поколение уже все вокруг обобрало, и вернулся на Бастионовую.
  
  Они сидели на веранде (или галерее?), шедшей вдоль фасада дома. Столбы и решетки веранды были густо оплетены вьюном и виноградом и защищали сегодня не только от солнца, но и от сильного ветра с моря. В Питере бы Стас давно уже висел в Сети или в аське. А тут смотрит себе на море, слушает, как Алька выспрашивает тетушку об ее путешествиях (проводит разведку, что ли? Не в Риттербург ли она собирается его сегодня отвести? А что, город ему понравился! Правда, немного напрягает упоминание о преследовании рыцарями парочки детей... но это когда было?), и ему категорически хо-ро-шо и интересно... Правильно, видимо, говорят, что южный климат расслабляет!
  Так как улица Бастионовая заканчивалась (вернее начиналась) на крепости, а за крепостью был только отвесный обрыв, прохожего народу здесь не наблюдалось. Даже алькины друзья сегодня что-то не показывались: копят силы для ночного похода? Поэтому человек, неспешно бредущий по улице с подпрыгивающим на булыжниках чемоданом (сейчас отвалятся колеса-то!), конечно, привлекал внимание.
  - Жилье хочет снять, - опытным голосом сказала Алька.
  Мужчина шел неторопливо, поглядывая по сторонам из-под низко надвинутого на лоб козырька красной кепки. Чемодан тоже был красным. Дорогим. С таким бы чемоданом да на Багамы, а не в тихий и сонный Каменный Ключ...
  Остановился перед распахнувшейся калиткой, задумчиво оглядел ее - совсем как Стас недавно - и шагнул вперед. Елена Ивановна начала медленно подниматься. Увидев их за густой стеной листвы, мужчина сказал:
  - Здравствуйте, а вы не знаете, здесь раньше...
  - Эй! - перебила его Елена Ивановна, - ты!..
  Стас с интересом стал наблюдать за реакцией приезжего. Мужчина замолчал, поставил чемодан на землю и спросил растерянно:
  - Это вы мне?
  - Тебе, тебе... Иди-ка сюда, мой милый.
  Стас отступил, чтобы одним взглядом охватить и торжествующий лик Елены Ивановны и несколько озабоченный - прохожего. Мужчина оглянулся по сторонам, вздохнул, пожал плечами и покорно приблизился.
  - И сколько лет ты не был в родном городе? - стальным прокурорским тоном поинтересовалась Елена Ивановна.
  - Э-э-э... много, - осторожно ответил тот, видимо, прикидывая, какой срок ему за это светит.
  Елена Ивановна наклонила голову набок и окинула скептическим взглядом его курортную фигуру.
  - Оно и видно! - изрекла.
  Прохожий смущенно переминался с ноги на ногу, косясь на наслаждавшегося зрелищем Стаса. Ое-ей! - сказал себе тот, увидев засиявшие глаза Елены Ивановны. Ая-яй! - сказала Алька, повиснув на перилах веранды - она-то обо всем догадалась сразу...
  - Старых друзей не узнаешь! Шель де Круи, черт старый! - победно заорала Елена Ивановна и натянула ему на лицо козырек. Мужчина постоял с мгновение, очень медленно поднял кепку, показав при этом засветившиеся круглые глаза.
  - Лягушонок! - гаркнул он в ответ. Оглушенный Стас тряхнул головой и отступил - вернее, его отодвинули. Мягко выражаясь. В мгновение ока Шель де Круи очутился возле Лягушонка и сгреб ее в медвежьи объятья... Алька от восторга вопила и топала ногами. Стаса так и подмывало сделать то же самое. Но он тихонько взял за шиворот несознательную сестрицу и осторожно потащил ее в дом, потому что объятия явно затягивались.
  
  Шель де Круи... то есть, Евгений Стасу понравился. Совсем не такой, каким он его себе вообразил: заносчивый зануда, отчитывающий за сказочные истории обиженную, недоумевающую Аль... то есть Ленку. Здоровый спортивный мужик, коротко стриженный, темноглазый. То, как он поглядывал на Елену этими своими темными глазами, Стасу тоже понравилось. Да и Алька его приняла, мгновенно произвела в "дяди Жени" и потащила осматривать дом, беспрерывно спрашивая: "А раньше здесь так было? А здесь что было? А кто тут жил? А где вы так долго пропадали? А насколько сюда приехали?" В общем, взяла человека в оборот. Тетя с трудом отослала племянницу в магазин, но та уже успела запихнуть долгожданного гостя на чердак...
  Стас обнаружил Шеля грустно сидящим на ступеньках чердачной лестницы. Спросил осторожно:
  - Ну и как?
  - Да ни хрена! - отозвался тот с досадой. - Окошки и окошки...
  - Ух ты! - насмешливо сказал Стас. - Неужели решили "вспомнить всё"?
  Шель глянул на него исподлобья.
  - Ты еще скажи: "на старости лет"! Да помнил я. Одно время меня просто раздирало: там - родина, тут - Ленка и родители... Прямо скручивало, особенно в полнолуние, точно я оборотень какой! Решил - хватит. Живу здесь, а все остальное - детские игры и сказки...
  Спрыгнул с лестницы. Произнес задумчиво:
  - А Ленка-то какая красавица стала... Какого черта я сюда столько лет не ехал!
  - Да! - сказал Стас.
  Шель, проходя мимо, шутливо подтолкнул его твердым плечом. Проворчал:
  - Лучше скажи - хорош мой город, а?
  - Глаз не отвести! А вы скажите Елене Ив... ей, что мне сказали!
  - Не учи дельфина плавать! - донеслось уже снизу.
  Некоторым бестолковым дельфинам уже не мешало бы сделать искусственное дыхание....
  
  - Погоди, - услышал Стас за дверью своей комнаты. Вошла очень молодая и очень красивая Елена Ивановна. Протянула ему большой бумажный сверток.
  - Это тебе.
  - Что это?
  - Бутерброды.
  - Спасибо, но мы же только что ели...
  - Кто знает, когда вы вернетесь!
  - Откуда? - тупо спросил Стас, продолжая держать в руках сверток.
  - Оттуда! - передразнила его женщина, но, углядев серьезно озабоченное выражение его лица, со смешком добавила: - Ну, Стас, погуляйте, пока получается. Время, отпущенное на сказку, так коротко, не смейте его упускать! Иду, иду! - откликнулась на голос, Стасом не услышанный. - Удачи! И возвращаетесь завтра к двенадцати, не задерживайтесь.
  Стас сел на кровать. Задумчиво взвесил на руке сверток - увесистый. И спросил воздух:
  - А если мне не хочется?
  И воздух захихикал. И сказал:
  - Не ходи!
  Стас обвел взглядом хихикающую комнату. Подумал. И смастерив сразу четыре фиги, показал их в разные стороны.
  И воздух заткнулся.
  
  ***
  
  Стас чертыхался и запинался. Алька легко скользила впереди, шепотом подсказывая:
  - Тут яма... Ступеньки... Лужа...
  - Что, фонарик нельзя было взять! - ворчал он, то и дело придерживаясь за ее тонкое плечо.
  - Нельзя, - коротко отозвалась Алька.
  - А что мы ищем? - поинтересовался Стас, наконец. - Папоротник цветущий, да? Чтобы потом клады отыскивать?
  Алька возмущенно фыркнула.
  - Сам ты... папоротник! Наслушался сказок! Вот когда придем, тогда и скажу, что ищем. А сейчас нельзя.
  Стас, наконец, определился с направлением: шли они к грозно темневшей громаде крепости. Луна светила сквозь ее бойницы, зубцы и провалы, и зрелище получалось очень эффектным, прекрасно подходящим для фильмов ужасов: мерцающий полусвет, мрачные тени, неясные силуэты... И тэ дэ. И тэ пэ.
  - Вот, пришли! - сказала Алька и остановилась так внезапно, что Стас налетел на нее сзади и, чтобы не сбить с ног, придержал за плечи.
  - Ну ты и слон! - обругала она его, не обернувшись. Не опуская рук, Стас закинул голову и посмотрел на высокую массивную арку. Подсвеченная луной сверху, та чернела, как некое предупреждение, таинственный порог, за которым скрывается неизвестное... Загадочное. Мистическое.
  - Скажешь, как будет полночь, - шепотом приказала Алька.
  - Уже, - сказал он. И шагнул вслед за ней под тень арки.
  Пересек черту.
  Почувствовал, что воздух сотрясся вокруг него.
  И полетел куда-то вверх тормашками.
  А когда, наконец, приземлился, рядом шевельнулось нечто живое, большое и горячее. Стас шарахнулся с провалившимся сердцем...
  Это была только Мурка. Она коротко сказала "мурр", будто поздоровалась, и прыгнула куда-то вверх - голубоватый свет чиркнул зигзагом по ее слившейся с ночью шкуре. Свет был каким-то странным...
  Стас поднял глаза. В сумеречно-лиловатом, усыпанном сине-серыми перьями облаков небе, сияли две луны.
Оценка: 7.99*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"