Томас любил прятаться в тени, выжидая нужный момент, чтобы внезапно появится на самом видно месте. А затем преследовал жертву столь мастерски, что казалось, будто он играет с ней, имея возможность настигнуть в любой момент. Кроме того, Томас виртуозно владел кухонным ножом, удавкой, бейсбольной битой, осколками стёкол, железными прутами и другими предметами, подходящими под определение 'холодное оружие'.

     Пистолеты, автоматы и прочую громкоголосую чепуху Томас игнорировал. Считал, что смерть не терпит лишнего шума.

     Убивал он без особых причин. Не привязывался к дням недели или праздникам. Не носил масок, не вторгался в сновидения. Буднично и спокойно Томас врывался в чужую жизнь, чтобы забрать её себе, потому что считал это правильным.

     Хотя нет. Не врывался. Подкрадывался.

     Чаще всего жертва ни о чём не подозревала. Занималась повседневными делами: красила ногти, готовила обед, прибиралась по дому... жила обычной жизнью, где нет места Томасу.

     Однако он появлялся.

     Начиналось всё с тихого скрипа или скрежета. Жертва отрывалась от своего занятия, недоумённо оглядывалась и прислушивалась. Но звук не повторялся.

     Девушка - а в подавляющем большинстве жертвами оказывались девушки - пожимала плечами и возвращалась к своим делам. Однако напряжение постепенно сковывало её движения. Нет-нет, но она начинала оглядываться и прислушиваться. Пальцы чуть заметно дрожали.

     Затем наступал черёд тревожного моргания лампочки. Ещё один скрип или скрежет. Звуки шагов где-то рядом.

     К тому времени жертва начинала паниковать. Хваталась одной рукой за телефон, а второй за нож, черенок от швабры или даже пилочку для ногтей. Вызывала полицию или спасателей и срывающимся голосом кричала, что нужно срочно ехать, но толком не могла объяснить из-за чего именно.

     Громкий металлический скрежет раздавался рядом. Жертва вскрикивала, роняла телефон, падала на пол, размахивала перед собой оружием. В доме отключался свет. На улице либо лил дождь, озаряя всё вокруг вспышками молний, либо сквозь плотные шторы пробивалась полоска света уличных фонарей.

     И тогда появлялся Томас.

     Коричневый твидовый костюм. Идеально начищенные чёрные туфли. Белоснежная рубашка с расстёгнутой верхней пуговицей, обнажающая худое горло с резко очерченным кадыком. И лицо ангела, выбравшего путь демона: выразительные скулы, жёсткий взгляд голубых глаз сквозь тонкие стёкла очков, твёрдый подбородок и высокий лоб... Всё неуловимо искажено игрой света и тени.

     Аккуратная стрижка и ухоженная борода дополняли образ, превращая его в холодную элегантность смерти.

     Те, кто видел Томаса, считали его самым страшным кошмаром в жизни, но рассказать об этом уже не могли. За исключением тех 'достойных противников', которые попадались в конце фильма, чтобы затем хитростью заманить Томаса в ловушку...

     * * *

     Марина предпочитала оставаться незаметной почти всегда, даже когда находилась на самом виду. Работа в этом помогала отлично - секретарь в небольшой компании. Лицо на входе, голос в телефонной трубке, чашка кофе и маленькая шоколадка по вызову.

     Диплом социолога пылился в шкафу, как и планы построить карьеру.

     Собственная квартира-студия, взятая в ипотеку с помощью родителей. Редкие романтические отношения, обычно заканчивающиеся несоответствием между ожиданием и реальностью (с обеих сторон). Большой список друзей в социальных сетях и лишь пара человек, которых можно счесть таковыми.

     При всём этом Марина не чувствовала себя изгоем или неудачницей. Жизненные интересы её не колебались в пределах одного лишь 'хлеба и зрелищ'. Дивный мир вокруг расцвечивался благодаря книгам, фильмам, курсам стилистов и зимним садом на утеплённом балконе. Хорошая погода побуждала к прогулкам, в плохую - приятно посидеть дома и заняться чем-нибудь необременительным.

     Марина умела жить в гармонии с собой, радуясь тому, что у неё есть, и постепенно прирастала всё новым и новым, не впадая в азарт и не проклиная себя за неудачи - интуитивно ощущала, что это ничуть не проще, чем жить в погоне за ускользающим мерилом успеха. Такие люди обычно разряжают атмосферу вокруг, сводя на нет любое напряжение. Своей тихой радостью выступают громоотводом от неприятностей. При этом сами они безмятежны и спокойны.

     Хотя нет. Было исключение. Спокойствие и безмятежность покидали Марину, когда она смотрела, как Томас подкрадывается.

     Ахиллесова пята её незатейливого бытия. Столь интимная страсть, что стыдно признаться. Увлечение юности, переросшее в нечто большее, и теперь оно выглядывало из шкафа, помахивая белоснежным костяком и улыбаясь оскалом черепа.

     Марина пересмотрела все фильмы (их всего-то двенадцать пока), перечитала все дополнительные материалы, переслушала всю музыку и накопила более тысячи официальных фотографий и фанатских рисунков. В её квартире над кроватью был портрет Томаса - кадр из фильма, напечатанный на холсте.

     Единственное, что ей не нравилось, это видеть, как 'достойные противники' побеждают. Марина не желала наблюдать, как Томасу причиняют боль. Чувствовала приближение развязки, и тут же выключала фильм.

     А чаще - отматывала назад и ставила на паузу момента, когда лицо Томаса появлялось крупным планом.

     Прекрасный лик ангела смерти.

     Марина смотрела на него долго и пристально. Гладила пальцами экран, стремясь прочувствовать каждую морщинку, каждую чёрточку... и представляла, что Томас однажды появится и в её жизни.

     Разумеется, не чтобы убить. Стать очередной жертвой - пошло и глупо. Пусть даже перед этим Томас двумя пальцами возьмёт её за подбородок, посмотрит в глаза и проведёт тыльной стороной ладони по щеке, улыбаясь краешком губ...

     Душа пела, едва представив такое, но другая, практичная часть Марины, говорила, что это поставит её в один ряд с остальными жертвами. А она хотела быть единственной. Той, ради которой Томас будет подкрадываться. А Марина будет стоять и смотреть. И, быть может, помогать...

     Справедливости ради, она признавала, что шансов на это не много. В зеркало на неё смотрела симпатичная девушка с приятной взгляду фигурой, но явно не модель и не звезда кинофильмов. Да и характер из тех, при котором становятся отличными жёнами или подругами, но в фильмах ужасов не выживают, если только не найдут себе защитника или не превратятся в стерву.

     Впрочем, иной раз в этом же зеркале она видела нечто пугающее. Пелена грёз спадала и обнажала всепоглощающий мрак внутренних желаний. Манию, с которой нужно бороться. Ведь представлять себя подругой убийцей или даже его помощницей - неправильно, пусть речь только о персонаже фильма. И нужно что-то делать немедленно (вот прямо сейчас), пока ещё есть возможность выбраться.

     Одно из таких возвращений к реальности длилось почти год - Марина даже посещала психотерапевта. Она соглашалась с врачом и выполняла его предписания; убрала портрет Томаса, а фильмы и прочее удалила в корзину; пыталась найти что-нибудь на замену - что-то хорошее, чистое и светлое, вроде юного Тома Круза (он походил как минимум именем) или повзрослевшего Орландо Блума (тот почему-то напоминал молодого Бандераса), но... как-то вновь увидев Томаса, она вернулась в мир грёз и не почувствовала себя виноватой. Так порой бывшие курильщики или алкоголики, внезапно сорвавшись, не испытывают разочарований, а лишь удивляются: зачем они мучали себя, отказавшись от желаний?

     Не лучше ли дать им возможность поглотить тебя без остатка?

     * * *

     Главное в любом увлечении - найти единомышленников. И даже не столь важно, будут они 'за тебя' или же станут выступать 'против'. Столкновение различных теорий и взглядов на предмет обсуждения порой даже увлекательней, чем продукт, рождающийся при полном непротивлении сторон. При этом, разумеется, необходимо, чтобы обе (а может и больше) точки зрения шли от 'чистого сердца' и 'искренней любви' к предмету обсуждения. Для честного оппонирования, не перерастающего в грубость, это обязательное условие.

     Вот как, например, что-то всерьёз обсуждать с коллегами? Это ведь гиены, которые бесконечно шутят и смеются даже в том случае, если нет ничего смешного. Или пауки, опутывающие всё вокруг паутиной слухов и домыслов, поджидая, когда очередная жертва увязнет в них настолько, чтобы смириться. Или змеи, гипнотизирующие взглядом и медленно переваривающие тебя, даже не заглатывая. Или ленивцы, дремлющие на солнце. А может и орлы, горделиво разевающие клюв и стучащие других по лбу, чтобы чувствовали надзор сверху. Или...

     В общем, классификация может быть долгой и с фантазией. Как-то раз Марина потратила целый час, и классов получилось лишь чуть меньше, чем коллег. Это было практически сразу, как она услышала, что на работе обсуждали один из фильмов Томаса... Фраза 'будто бы пародия на нормальное кино, но с элементами шаблонного мочилова' оказалась самой безобидной.

     И если коллеги не подходили под определение единомышленников никак, то в сети, разумеется, хватало форумов и тематических групп, где собирали информацию о Томасе, его творчестве, фотографиях, личной жизни, причёсках, стилистах, ненавистниках и тому подобном. Однако Марина там ограничивалась чтением - не всегда могла распознать, где обсуждение сменяется иронией, подтруниванием или даже откровенным 'троллингом'. Пару раз обжёгшись, предпочла дистанцироваться - коварные обитатели глубин сети казались куда опасней, чем любой выдуманный злодей.

     В современном мире, где ты чаще всего покидаешь родной город ради поиска 'лучшей жизни', теряя связь с одноклассниками и друзьями детства, а потом большую часть времени проводишь на работе или в сети, случайные знакомства порой оказываются наилучшим способом найти настоящего друга. Разумеется, чаще всего они не совсем 'случайны', ведь место встречи так или иначе отображает нечто общее, что у вас есть: спортзал, кинотеатр, парк возле дома или даже постоянные поездки на одном трамвае.

     С Настей Марина познакомилась почти два года назад именно в месте общих интересов - на концерте группы 'Живая тьма', исполнявшей все песни к фильмам Томаса. С невысокой худенькой девушкой, больше походившей на подростка (в том числе из-за привычки носить растянутые кофты на молнии), Марина перекинулась парой слов, а потом просидела два часа у бара, когда концерт уже закончился. Они очень быстро нашли общий язык и не только в том, что касалось Томаса - их жизни 'зеркалили' друг на друга, а взгляды во многом сходились.

     С того дня Марина и Настя старались встречаться не реже раза в неделю. Чаще всего по пятницам в каком-нибудь кафе (каждый раз новом), где ужинали, выпивали на двоих бутылку белого сухого вина и обсуждали происходящее в их жизни. А к тому моменту, когда бутылка пустела, в разговоре появлялся Томас. Им никогда не надоедало вспоминать его роли, жизнь, внешность и голос. Не требовался новый фильм или интервью, чтобы нашлась тема для обсуждения.

     Как сказала по этому поводу Настя:

     - Даже если девушка втайне мечтает о принце, сплетничать интересней о привлекательных разбойниках, благо никакого преступления в том нет.

     * * *

     В день, когда увлечение Марины вышло на новый уровень, не случилось никаких особых знаков или предзнаменований, что её судьба скоро переменится. Нельзя исключать, что она просто их не заметила, но в таком случае им стоило быть 'ярче'. Уж если хочешь предупредить кого-то, то надо кричать изо всех сил, а не шептать в сторонке. Пусть даже тебе не поверят, по крайней мере никто не обвинит, что ты даже не пытался.

     К сожалению, предзнаменования (если они действительно были) этому правилу не последовали. Потому-то, ничего не подозревая о грядущем, Марина спокойно стояла на остановке - типичная ситуация в половину шестого вечера буднего дня. Для неё и ещё десятков других людей вокруг, которые в силу каких-то причин (не обязательно финансовых) пользовались общественным транспортом.

     Как и всегда в подобных местах Марина 'глазела' на окружающих (одна из радостей самостоятельной взрослой жизни - это возможность делать то, что запрещали в детстве). 'Глазела' Марина не просто так. Ей нравилось выделять среди случайных попутчиков интересные типажи. Порой она даже придумывала им биографию по пути домой, выстраивая предположения по одним лишь ей заметным признакам. Каждый раз, когда она встречала их снова, и в знакомом образе что-то менялось (одежда, причёска, аксессуары, настроение и так далее), Марина додумывала, почему это могло произойти. Возможно на такое времяпрепровождение оказывала латентное влияние несостоявшаяся карьера социолога, но оно в любом случае виделось куда увлекательней, чем 'впериться' взглядом в телефон.

     'И для глаз полезней', - поддакивала практичная часть сознания.

     В этот раз 'любимчиком' Марины стал крупный парень в спортивном костюме с необычной вьющейся бородой, словно сошедшей с вавилонских фресок. И хотя в последнее время борода стала для мужчин дешёвым аналогом автомобиля, чтобы красоваться друг перед другом, однако подобного Марина до сих пор не встречала. Парень, между тем, порой посматривал в её сторону, однако взглядом с ним встретиться ни разу не удалось, а подходить первой и заговаривать с незнакомцем... в общем-то ничего такого, конечно, если задуматься, но всё-таки этот запрет привили в детстве куда лучше, чем 'не глазеть'.

     От созерцания Марину отвлёк звук подъезжающего автобуса. Она скользнула взглядом по номеру маршрута (экспресс, шедший через весь город, но не в её сторону) и уже собиралась вернуться к привлекательному парню с вавилонской бородкой, как вдруг поняла, что один из мельком увиденных людей ей знаком.

     Это был Томас.

     Не в мечтах, не на экране, а в автобусе, который вот-вот отъедет от остановки.

     'Немыслимо! - твердила практичная часть сознания. - Звёзды не ездят в метро, а популярные актёры не садятся в зелёные 'лиазы'.

     'А вдруг ему просто любопытно? Или у него сломалась машина', - подумала в ответ Марина, и тотчас в голове словно щёлкнул некий переключатель, сформировав чёткую установку: она должна оказаться внутри автобуса и пробраться к кумиру!

     Правда, к тому времени, когда появился этот план, автобус уже закрыл двери и тронулся дальше по маршруту.

     Марина вздохнула и поджала губы. Разум боролся с чувствами. Романтичность с практичностью. А привычка 'не выглядеть глупо' с желанием 'убедиться в собственной правоте'. Конец спорам положило такси, приближавшееся к остановке. Сознание не успело понять, что происходит, как рука уже поднялась в призывном жесте. И едва машина притормозила, Марина оказалась внутри и выпалила:

     - Вот за тем автобусом!

     - Серьё-ё-ёзно? - протянул водитель и повернулся лицом к Марине. - Слежка? Погоня? Или там бомба?

     - Бомба? - Марина несколько раз моргнула, прежде чем смысл сказанного дошёл до неё. - Надеюсь, что там нет никакой бомбы.

     Водитель усмехнулся, и машина двинулась следом за автобусом. Ярким диссонансом к внутреннему напряжению, охватившему Марину, из динамиков звучала классическая инструментальная музыка. Что-то спокойное и лирическое. Кажется, одна из 'минорных' композиций Моцарта.

     - Мне в отдалении ехать или прям держаться за ним? - спросил водитель прищурившись. - Важнее проследить или чтобы нас ваще не заметили?

     - Проследить, - Марина благодарила вечерние пробки, потому что автобус не успел ещё далеко отъехать.

     - А если правила нарушу, отмажешь?

     - Кто? Я? Нет, я не могу...

     - Вот жешь... жаль, - водитель вздохнул. Взгляд его поскучнел, задорная улыбка пропала. Однако Марина всё это заметила лишь мельком, продолжая смотреть на автобус. К сожалению, Томас сидел так, что сзади его не разглядишь.

     Некоторое время такси следовало за автобусом, сохраняя дистанцию. Даже притормаживало, когда тот останавливался, чтобы высадить пассажиров. Первым порывом Марины было: расплатиться с водителем и всё-таки влезть в автобус, чтобы там оказаться ближе к Томасу. Но затем она передумала - лучше поймать кумира в тот момент, когда вокруг не будет посторонних.

     Остановки сменяли одна другую. На каждой из них Марина искала среди выходящих пассажиров Томаса, но не находила.

     А что если он уже давно вышел, а Марина не заметила? Что если он замаскировался, поняв, что за ним следят? Что если его изначально не было в автобусе, а то, что ей привиделось, так это именно привиделось и ничего другого?

     Что если всё или часть из этого правда?

     Ответ на этот вопрос Марина могла узнать (в самом позднем случае), когда автобус доедет до конечной. И вот, к тому времени, когда она очутилась на другом конце города, показалась последняя остановка. Из автобуса вышли оставшиеся пассажиры и среди них (о чудо!) Томас.

     - Остановите! - сказала Марина водителю.

     Она расплатилась и почти выпрыгнула из машины, стараясь не упустить Томаса. Двинувшись за ним, Марина вновь, как и в такси, перестала обращать внимание на всё, что происходило вокруг: фиксируя, но не задумываясь над увиденным. Парочка, целующаяся на скамейке, в аллее, сквозь которую прошла. Женщина с тяжёлыми сумками, которую Марин едва не сбила, перебегая через дорогу. Пьяница, выкрикнувший вслед непристойность.

     Зрение сузилось, словно прицел снайперской винтовки. В перекрестье мелькал Томас, и только он что-то значил в этом мире.

     Однако несмотря на всю сосредоточенность, Марина всё же его упустила. Томас свернул за угол, она проделала это следом, но встретила лишь пустынную улицу. Знакомая долговязая фигура нигде не просматривалась.

     Возможно, он заметил, что за ним следят. А возможно, затаился, поджидая свою жертву. От последней мысли холодок пробежал по коже Марины. Лёгкий приступ страха с примесью нервного возбуждения. Она помотала головой и прошла чуть дальше. На узкой улочке была потрясающая акустика, и в наступившей тишине звуки шагов отдавались гулко.

     Внезапно вспыхнувшее ночное освещение заставило Марину вскрикнуть. Она инстинктивно отскочила от фонарного столба, мимо которого проходила, и едва ли не вжалась спиной в стену дома.

     Сердце гулко стучало. По ногам поползла противная дрожь. В горле появился привкус сухой горечи.

     'Это уже не так интересно, почти не смешно и несколько опасно', - заметила практичная часть сознания. И пускай её качественные оценки не содержали определённости, однако Марине этого хватило. Позднее время, одинокая девушка далеко-далеко от дома, да ещё и вокруг, кажется, уже начиналась промзона или что-то вроде того.

     - Что-то я прям как будто помешалась, - пробормотала Марина и принялась заказывать такси.

     По пути домой она продолжала размышлять, что на неё нашло и было это реальностью или всё же начались проблемы с восприятием, как предупреждал в своё время психотерапевт. Отчего-то любой из вариантов пугал одинаково.

     * * *

     - Я бы тоже проследила, - махнула рукой Настя, когда Марина рассказала всю историю. - К тому же, он мог бы обернуться. Ну, как в той песне про девочку-видение. Не думала об этом?

     - Нет. - Марина пожала плечами. - Но в тебе я и не сомневалась, Ты бы точно его догнала.

     - Да. А потом бы взяла автограф. Ну или совместная фотография - это куда больше похоже на доказательство, что ты всё это не выдумала.

     - Всё, что я могла, так это сделать размытое фото силуэта, но это было бы похоже на то, с каким доказывают существование инопланетян.

     - И у тебя были бы последователи! Обязательно! Мы бы устроили группу 'Свидетели явления Томаса'. Обсуждали бы, что это значит. Каждый написал бы свои откровения или предсказания.

     Марина снова пожала плечами, скрывая стеснение за глотком вина. Не получалось отделить себя от той дурочки, которая вздумала устроить погоню на автомобиле, а после ещё и слежку пешком. Не верилось, что она способна на такое. Нет, с этим определённо надо что-то делать. Может быть, опять вернуться к психиатру? Или нет ничего страшного в таком увлечении? В конце концов, есть же поклонники у других актёров. Почему она не может увлечься Томасом?

     'Да можешь, конечно, - ответила практическая часть сознания. - Только будь готова к последствиям'.

     - Ну хватит грустить, - Настя придвинулась ближе. - Подумаешь, слегка бомбануло у тебя в голове. Да с кем угодно такое может быть. Вот представь, что вместо Томаса ты увидела бы Брюса Уиллиса времён 'Крепкого орешка', например. Ну или даже текущего. Да его бы просто раздавили там фанаты!

     - Ну это всё-таки Брюс Уиллис, - Марина вздохнула. - За ним бы я гналась ещё дольше.

     - Вот видишь! И то, что Томас не так известен, ничего не меняет. Хотя вот ещё вопрос - если бы в разных автобусах ехали Брюс Уиллис и Томас, то кого бы ты из них выбрала?

     - Это вопрос, на которого нет ответа. Наверное, Томаса. Шансов больше. К Брюсу меня бы даже не подпустили те самые орды фанатов, про которых ты говорила.

     Беседу прервал официант, который наконец-то принёс заказ, сделанный час назад. Сомнительно, что паста готовится так долго.

     Марина сделала у себя в голове пометку больше не ходить в это заведение. Да, вроде неплохо готовят и интерьер в духе итальянской террасы, но слишком всё долго и медленно. Как будто надпись 'ресторан' автоматически удваивает не только цены, но и время приготовления блюд.

     - Кстати, вот что хотела узнать: а если бы ты догнала Томаса, то что ты думала делать дальше?

     - Ну... не знаю... Спросила бы, что с его машиной, наверное. Автограф или фото - это как-то слишком навязчиво...

     Настя рассмеялась.

     - Мне иногда кажется, что ты специально выбираешь что-нибудь так, чтобы не попасть в категорию 'попсовое', как будто боишься быть 'как все'. Ты не подумай, я не обвиняю, но учиться на социолога, разводить ранункулюсы на балконе и мечтать об актёре, который играет маньяка-убийцу...

     - Ты тоже о нём мечтаешь!

     - Нет. Я всего лишь питаю к нему романтическую привязанность, потому что он очень похож на мою первую любовь - я ведь это уже говорила. К тому же, у меня не висит его портрет над кроватью.

     - Да какая разница, что где висит! - Марину начало вдруг задевать это подтрунивание. Возможно, миновал какой-то предел, который она сама не осознавала. Впрочем, раздражение улетучилось так же быстро, как и появилось. - Ну ладно, возможно так и есть. Люблю что-нибудь необычное. Даже Брюс Уиллис - это верх пошлости и обыденности. Какая тут может быть романтика, если его чарующая улыбка предназначена всем, а не тебе одной.

     - Да уж. Ну и встретить его на нашей остановке ты вряд ли сможешь. С Томасом-то вероятность больше. И всё равно - жаль, что ты его не догнала. Возможно, он предложил бы тебе роль в кино.

     Марина лишь в очередной раз пожала плечами и слегка улыбнулась. Где-то глубоко внутри она чувствовала 'правильность' того, что ей не удалось догнать Томаса. Встреча с ним - это как исполнившаяся мечта. А такие вещи имеют свойство разочаровывать, сильно отличаясь от ожиданий.

     * * *

     Если коллег Марина классифицировала всего лишь раз (и то скорее в отместку), то вот с посетителями офиса она проделывала это не единожды. Годами она рассортировывала их по группам, пока наконец-то всё не сложилось в один реестр. Марина даже записала его в файл - если вдруг когда-нибудь уволится, то он пригодится следующему секретарю.

     В реестре были курьеры, 'продавцы всего', поставщики, заказчики, 'просто погреться', любопытствующие, ошибившиеся дверью, потенциальные клиенты, проверяющие органы, соискатели и, конечно же, 'стейкхолдеры'. Они приносили особый вид беспокойства, ввергая офис в странное состояние, которое, пожалуй, можно сравнить с хаотичной и всеразрушающей радостью собаки, дождавшейся хозяина.

     Начать с того, 'стейкхолдеры' имели привычку появляться в офисе ближе к вечеру. Где-то за час до окончания рабочего времени. Обычно Марину об этом предупреждали, но бывали и случаи, когда 'стейкхолдеры' приходили внезапно, сея вокруг панику, ведь появление подобных визитёров означало обсуждение Важного Проекта.

     К счастью или сожалению, но Марину не посвящали в детали происходящего, так что о важности она могла судить лишь опосредованно - по степени уважительности, с которой общался менеджер, отвечающий за Важный Проект. Удалось установить только три факта: степень уважительности обратно пропорциональна тому, как обстояли дела с готовностью проекта; чем чаще появляются 'стейкхолдеры', тем ближе проект к завершению или же провалу; ну а если проект стоит на месте, то все в офисе становятся нервными и срываются друг на друга без конца, чтобы после вместе громко хохотать над какой-нибудь глупой оговоркой.

     Что касается Марины, то у неё было особое отношение к появлению 'стейкхолдеров'. Пусть её доход никак от проектов не зависел, однако же посильное участие в духе 'от каждого по возможностям' было гарантировано. Чаще всего это означало - подать чай или кофе. Обычно пять-шесть чашек. Сделать и принести настолько быстро, чтобы напиток не успел остыть. Сервировать столик, вкатить в зал совещаний, стараясь как можно меньше шуметь, затем расставить посуду и так же беззвучно исчезнуть.

     А потом надеется, что Важный Проект успеют обсудить до конца рабочего дня, ведь дополнительное время не оплачивалось, а грязная посуда в зале совещаний (хотя и не влияла напрямую на 'показатель продаж') отражалась на зарплате, незримо присутствуя в многозначительных буквах 'КиПиАй'.

     По такой простой причине Марина и сбросила звонок от Насти, когда ей ещё оставалось сделать две чашки кофе из пяти. Когда заканчивала с последней, отклонила и второй вызов. Отключила звук у телефона, бросила в ящик стола и поспешила в зал совещаний.

     Вернулась оттуда со списком документов, которые нужно подготовить, и сразу принялась за их поиски. По внутренней статистике Марины, в половине случаев эти документы никто потом смотреть не будет. Иной раз даже случалось, что о них забывали и очень удивлялись, когда она приносила. Но если верить второй половине, то без этих документов никуда ничего не сдвинется, а затем последуют ещё несколько разных запросов. И пока начальство со 'стейкхолдерами' заседают, жизнь вокруг кипит в попытках принести ровно то, что требуют.

     В конечном счёте получился именно второй вариант, так что о звонках подруги Марина вспомнила, когда начала собираться домой. Появившийся из ящика телефон продемонстрировал ещё три пропущенных вызова и два сообщения:

     'Ты загордилась и не хочешь со мной общаться?'

     'Слушай, если ты вдруг занята по работе, а я додумываю, то так и скажи'.

     Даже сто чашек кофе и необходимость остаться на работе до полуночи не смогли бы так испортить настроение.

     'Вот я дура, - подумала Марина. - Заработалась и совсем забыла'.

     Позвонив подруге, она так и сказала.

     - Ну ладно, - вздохнула Настя. - А то я чуть было не начала собирать доказательную базу, что ты теперь считаешь себя крутой, допущенной к сильным мира сего и не желающей иметь ничего общего с такой, как я.

     - Не понимаю, с чего бы так думать...

     - То есть ты не знаешь?! Ну ты даёшь...

     Марина почувствовала, словно где-то рядом открылась дверь и по спине пробежал холодный ветер. Очень захотелось передёрнуть плечами и укутаться во что-нибудь тёплое - одеяло, плед, халат. Не так важно, главное - почувствовать себя защищённой. Ведь хотя в словах Насти и таилось восхищение пополам с завистью, Марина ощущала, что это чревато душевными потрясениями. А их она старалась избегать по возможности. Слишком трудно потом приводить себя в порядок и искать точку опоры в изменившихся обстоятельствах жизни.

     - Что случилось? - спросила Марина.

     - Тебе всё-таки удалось догнать Томаса. Ты проведёшь с ним вечер за просмотром нового фильма... - медленно, словно бы смакуя, протянула Настя. Марина почти явственно увидела улыбку и широко раскрытые глаза подруги.

     - Подожди... Какой вечер? О чём ты?

     - Ты разве не помнишь эти конкурсы в официальной группе? Ты выиграла. Неужели не следишь?

     Марина молчала. На некоторое время голос и все мысли куда-то испарились. В голове только и крутилось 'так не бывает'. Она и не следила никогда за 'подобными розыгрышами' именно потому, что 'так не бывает'. Это какую-нибудь ерунду могут раздавать случайным образом, где у всех равные шансы. А человек, который проведёт вечер с кумиром за просмотром его новой картины, название которой ещё даже не объявлено, должен выбираться среди знакомых или знакомых знакомых. Особенно в тех случаях, когда нет никаких объяснений, почему выбор пал на этого человека. Просто раз в какое-то время объявляют победителя среди тех, кто состоит в официальной группе Томаса, и всё.

     А теперь объявили её. Видимо, иногда всё-таки 'так бывает'.

     Удивительное рядом.

     'После того, как ты видела Томаса в автобусе, должна была понять, что бывает по-разному', - сказала практичная часть сознания.

     Впрочем, напоминание об этой встрече ввергло Марину в приступ паранойи. Сердце живо застучало, представив, что это всё звенья особой цепи, чтобы заманить Марину к Томасу, а затем...

     'Нет, стоп. Это всё не имеет смысла. А если даже он от меня скрыт, то вот так заморачиваться точно не стоит'.

     Марина вспомнила фотографии, мелькавшие в репортажах об этих встречах. Глуповатые лица победительниц, будто бы девушки не понимали, где именно они находятся. Скорее всего, на её лице сейчас такое же выражение.

     - Ты уверена, что это не ошибка? - собственный голос казался чужим. - Быть может, там какая-то другая Марина?

     - Ага. С твоей фамилией, фотографией и ссылкой на профиль. Надеюсь, ты закрыла возможность комментировать у себя на страничке. А то сейчас прилетит от 'доброжелательниц'. Имей в виду, привлечь за это весьма сложно.

     - Не помню, - Марина сглотнула. - Но обязательно закрою. Спасибо, что позвонила. Я бы до ночи, наверное, не заглянула туда с этой работой.

     - Ты лучше посмотри сейчас. Вдруг тебе организаторы написали, раз не звонили. Не ответишь ничего, так кому-нибудь другому это всё отдадут.

     - Хорошо. Конечно.

     - Ну ладно. Оставляю тебя переваривать. Я просто позвонила поздравить. У меня тут и у самой на работе дел полно.

     - Ага. Понятно... Настя?

     - Что?

     - Спасибо. И прости, что сразу не ответила.

     - Не за что.

     Марине пришлось сделать над собой усилие, прежде чем она действительно зашла в официальную группу Томаса и увидела, что всё происходит в реальности. А потом, почти сразу же, ей позвонили. И хотя голос в телефонной трубке не походил на тот, которым разговаривает Томас, Марина всё равно не могла прийти в себя.

     'Так не бывает', - по-прежнему думала она, хотя всё вокруг явственно указывало на обратное.

     * * *

     - Всё слишком непрофессионально, - пожаловалась Марина. - Этот твой помощник, некий Владислав, сказал, что надо 'одеться как-нибудь прилично'. Что вот он под этим понимает?

     Томас на портрете молчал, да и ответов от него, в сущности, не требовалось. Марина просто желала выговориться, а подходящего собеседника рядом не было. Звонить Насте не хотелось - она наверняка решит, что Марина просто придирается. Ей и без того повезло, а она ищет минусы во всём. 'Дарёному коню...' и прочее в таком духе.

     Оставалось только беседовать с Томасом на портрете. Хоть какое-то ощущение диалога.

     - Ну ладно, с одеждой я разберусь, - сказала Марина. - Но как быть с чувством юмора этого Владислава? Он сказал, что не нужны никакие поделки, творческие номера или выпечка собственного приготовления. 'У нас не конкурс красоты, Поле Чудес или 'Давай поженимся'. Просто приехать, пофотографироваться, посмотреть кино с Томасом. И всё'.

     Марина попыталась изобразить ровный (но отчего-то казавшийся на грани истерики) голос Владислава, но вряд ли получилось хорошо. Сложно передать эти надменные интонации. Пришлось даже два раза переспрашивать адрес и время, настолько трудно было не вспылить, хотя она привыкла думать о себе, как о скромной и сдержанной.

     - Лучше бы он сказал, как себя вести, - вздохнула Марина.

     Прекратив ходить по комнате, она опустилась на кровать, подтянула поближе подушку и обняла её. Слова теперь адресовались в потолок, но Томас на портрете был совсем рядом.

     - Откуда я знаю, что говорить можно, а что нельзя? Должны же они как-то людей подготовить и себя подстраховать. А вдруг я восторженная дурочка, которая начнёт на тебя вешаться? Такие наверняка встречаются. Или я совсем сбрендившая маньячка, которая возьмёт нож и воткнёт в кумира с фразой: 'Так не доставайся же ты никому!' Люди непредсказуемы, а всего не предусмотришь...

     'Но ты-то ведь не такая', - подала голос практичная часть сознания. Для многозначительности она попыталась сымитировать интонации Томаса, но получилось не лучше, чем у Марины, когда она пародировала Владислава.

     - Ну да. Только кто же знает, что я не такая...

     И вдруг изнутри обожгло озарением - они могли изучить её профиль в социальных сетях. Даже составить психологический портрет! Возможно, на этапе выбора победителей они так и делают. А вероятнее всего одними соцсетями не ограничиваются. Например, откуда-то ведь узнали её номер телефона. В профиле его нет, нигде не выкладывала, но Владислав позвонил напрямую и сразу. Она даже об этом спросила, но ответа не помнила. Кажется, разговор свернул куда-то в сторону.

     Мысль, которая пришла следующей, была такой холодной, что Марину передёрнуло.

     'Меня всё это несколько пугает. Ощущение, что я - жертва, которую заманивают в ловушку'.

     - Ты же не собираешься ко мне подкрадываться? - Марина повернула голову к портрету Томаса, но тот невозмутимо смотрел вдаль. Он всегда смотрел куда угодно, но только не на Марину. Странная особенность исходного кадра - с какой стороны взгляни, кажется, что выпадаешь из поля зрения.

     Похоже, это и был ответ. Томас словно бы хотел сказать, что Марина годится лишь для жертвы собственного воображения. Подкрадываться к таким - ниже его достоинства.

     Даже обидно слегка.

     ИНТ. ЧАСТНЫЙ ДОМ

     Сильвия, Раиса и Радмила сидят в гостиной и пьют чай.

     СИЛЬВИЯ (продолжая беседу): ...мне кажется, ты преувеличиваешь. Я согласна, что странное не случается с обычными людьми, но я не верю, что такие люди бывают. Все мы странные и необычные. Большинство думает про себя, что они-то нормальные, а по факту оказывается, что у них есть какое-нибудь тайное хобби, увлечение или ещё что-то подобное. Вот взять хотя бы нас...

     РАИСА: А что с нами не так?

     СИЛЬВИЯ: Напомнить про наш клуб девушек, чьи родители почему-то решили осчастливить детей удивительными именами? Странно, что при этом они позабыли про отчества и фамилии. Сильвия Андреевна Шубина - ну вот что это такое?

     Девушки улыбаются старой и хорошо знакомой шутке. Радмила ставит чашку на стол, встаёт и проходит к окну. Некоторое время всматривается в происходящее на улице. Потом пожимает плечами и поворачивается к остальным.

     РАДМИЛА: В городе завёлся маньяк.

     СИЛЬВИЯ: Где?

     РАДМИЛА: В городе. Точный адрес я не знаю. Просто смотрела новости. Там говорят, что он чрезвычайно опасен. Нападать предпочитает на молодых девушек...

     Девушки переглядываются между собой. На лице Сильвии скептическая улыбка, Раиса кажется взволнованной, а Радмила по-прежнему спокойна.

     РАИСА: Ты это зачем сейчас сказала?

     РАДМИЛА: Фонари не горят. А горели полчаса назад. Я выходила покурить, если помните.

     РАИСА: Дурацкая привычка.

     РАДМИЛА: Сейчас полезная. Фонари не горят. На улице темно. Самая та обстановка для нападения маньяка.

     СИЛЬВИЯ: Успокойся. С нами здесь ничего не случится. Сколько раз мы тут собирались? К тому же, Олег утром за нами приедет.

     РАДМИЛА: Так то утром... Мало ли что за это время может случиться.

     РАИСА (кричит): Так! Всё! Хватит! Пусть она прекратит!

     Раиса в гневе вскакивает. Радмила смотрит на неё с улыбкой. Сильвия в это время переводит взгляд с одной подруги на другую.

     СИЛЬВИЯ: Да что с вами обеими такое?

     РАДМИЛА: Её звали пенелопа

     СИЛЬВИЯ: Кого?

     РАДМИЛА: Девушку, которая стала первой жертвой маньяка. Вторую звали Елизавета. Третью - Искра. Четвёртую - Апполинария. В новостях так и сказали, что у маньяка необычный вкус на имена.

     Раиса вскрикивает и бросается к окну. Отпихивает Радмилу, отдёргивает штору и смотрит на улицу.

     РАДМИЛА: Сюда никто просто так не ездит. Да ещё и ночью. Неизвестно, дождёмся ли мы кого-нибудь.

     РАИСА: Позвоним в полицию!

     РАДМИЛА: И что мы скажем? Что боимся гипотетического маньяка? Потому что у нас имена лучшим образом подходят для потенциальных жертв?

     РАИСА: Но что-то же нужно делать!

     СИЛЬВИЯ: Для начала нужно успокоиться. Ничего страшного пока не случилось.

     На секунду все замирают и переглядываются. Как будто сама фраза, что ничего страшного пока не случилось, должна автоматически заставить это 'страшное' произойти. Однако ничего в конечном итоге не происходит. На лицах девушек читается облегчение.

     РАИСА: Меня, кажется, сейчас стошнит.

     Раиса начинает плакать. Сильвия с укором смотрит на Радмилу, встаёт и идёт успокаивать подругу. Радмила пожимает плечами, подходит к двери в комнату и запирает её на защёлку. Едва это происходит, как в комнате гаснет свет. Слышны визги, звон разбитой посуды, крики.

     СИЛЬВИЯ: Успокойтесь!

     Воцаряется тишина, в которой слышно, как скрипят половицы за дверью...

     Дом по нужному адресу (кирпичный коттедж в три этажа) выделялся среди соседей не только размерами, но и 'закрытостью'. Высокий забор, маленькие окна, задёрнутые шторами и крепкая калитка из толстого металла. 'Должно быть, чтобы не подглядывали репортёры и фанаты', - подумала Марина.

     Она ещё раз проинспектировала свой наряд: белая блузка, коричневый жакет, в тон ему длинная струящаяся юбка, туфли на низком каблуке и сумочка с самым необходимым. Если уж это нельзя назвать 'чем-то приличным', то она даже не знает, что тогда можно. Интересно будет в таком случае услышать версию Владислава.

     Чуть улыбаясь этой мысли Марина подошла к калитке и нажала кнопку звонка. Спустя несколько секунд щёлкнул замок, и улыбка померкла сама собой. В проходе стоял знакомый парень с 'вавилонской бородкой', которого она видела на остановке...

     Пауза затягивалась. Нужно было что-нибудь сказать, но горло сдавило от неожиданности. Спас положение сам парень, который подмигнул и посторонился, пропуская Марину внутрь.

     - Здравствуйте, - пробормотала она.

     'Спросить или не спросить? Спросить или не спросить? Спросить или...' - мысленные метания продолжались всю недолгую дорогу через двор. Уже возле дверей дома, Марина решила, что спрашивать всё-таки не стоит. Мало ли что этот парень делал на остановке. Может быть, он там живёт где-то рядом. Или ждал кого-то. Всему есть разумное объяснение! Даже если это объяснение будет выглядеть в её глазах бредом или подозрительным совпадением.

     С этими мыслями Марина вошла внутрь дома, и тут, не успев оправиться от предыдущего потрясения, вновь растерялась. Возникло ощущение, что она неведомым образом перенеслась в пространстве и попала в аэропорт. Перед ней стояли багажная лента и металлическая рамка для досмотра.

     - Вы только, пожалуйста, не переживайте. Никто вас ни в чём не подозревает. Просто так принято, - первые слова, которые ей сказал... наверное всё же охранник. Кем он ещё мог быть? Вряд ли Владиславом, у того голос и манеры были куда противней.

     Марина, всё же немного волнуясь (хотя вроде бы не о чем), отправила сумку на багажную ленту, а затем прошла через рамку досмотра. Ничего не 'пикнуло', и на душе сразу стало спокойно.

     'Вот тебе и ответ по поводу фанаток с ножами', - усмехнулась Марина мысленно.

     - Всё хорошо, - сказал охранник. - Вы можете проходить, но сумочку попрошу оставить здесь.

     - Зачем?

     - Вы только не сердитесь. Это не я придумал. Таковы порядки и не мне их нарушать. Но если это доставляет вам неприятности, может быть лекарства у вас там какие, то я сейчас узнаю, можно ли сделать исключение.

     Охранник уже повернулся, словно бы собираясь действительно пойти и спросить, как Марина сдалась. Подобная вежливость действовала на неё безотказно.

     - Не надо. Нет у меня там никаких лекарств.

     Марина медленно протянула сумку. Охранник бережно положил её на столик в углу. Тревожное ощущение рассеялось, когда парень снова ей подмигнул. Она тут же слегка улыбнулась в ответ. Что она в самом деле переживает из-за какой-то сумки? Не украдут же её тут.

     - Я пригляжу, вы не волнуйтесь, - ободряюще сказал охранник. - А вам туда. Все ждут.

     Он указал на дверь за своей спиной. Марина сделала неуверенный шаг, переживая по поводу этих 'всех' - почему-то представился полный зал народа, где каждый поглядывает на часы и укоризненно качает головой. Фыркнув и едва не рассмеявшись, Марина резко толкнула дверь вперёд, распахнув её...

     ...И оказалась прямо перед Томасом.

     И пусть он в этот раз был не в образе - футболка, джинсы и теннисные туфли - на его губах была та особенная улыбка, после которой обычно следовало... Марина вздрогнула, вспомнив, что случалось дальше. Дыхание вернулось, она сделала глубокий вдох, почти пришла в себя, готовясь сказать хотя бы банальное 'здравствуйте', но вдруг перед глазами мелькнула вспышка. Затем ещё одна. И ещё.

     Девушка-фотограф и мальчик-помощник уже кружили рядом, выискивая новый ракурс. От каждой вспышки Марина непроизвольно вздрагивала. Казалось, ещё секунда, и она начнёт скалить зубы, как это делают звери в вольерах, когда их окружают толпы любопытных туристов.

     'И здесь непрофессионализм, - машинально отметила Марина. - Вот почему девушки в их фотоотчётах выглядели такими испуганными'.

     А дальше началось...

     - Встаньте рядом с Томасом. Повернитесь к нему. Томас, положи руку ей на плечо. Теперь обними. Замрите так на секунду. А давайте-ка попробуем...

     Словно неведомым образом рядом очутились южные зазывалы, предлагающие сфотографироваться с каким-нибудь замученным животным. Только Марина так и не поняла, кто из них с Томасом обезьянка, хотя практичная часть сознания настойчиво намекала, что ответ очевиден.

     Когда всё наконец-то закончилось, фотографы принялись деловито упаковывать освещение. Томас отошёл чуть в сторону, а Марина осталась стоять посреди холла. Она всё ещё не могла прийти в себя. Хотелось вжаться в какой-нибудь угол, отдышаться и осознать, что происходит.

     Но ей не дали. На смену фотографам появился парень лет двадцати пяти или тридцати. Короткая стрижка, яркая зелёная футболка и коричневые штаны, слегка подвёрнутые внизу. На лице у него застыла надменность, что вместе с зеленовато-болотным нарядом превращало парня в холодную брезгливую жабу. Такая уж точно не обернётся в прекрасного принца, как ты её не целуй.

     - Привет. Я Владислав, - сказал парень, и Марина внутренне обрадовалась тому, что голос и манеры человека по телефону совпали с внешностью. Слишком уж часто привыкла наблюдать это противоречие среди знакомых. - Немного вопросов для наших подписчиков.

     - Что?

     - Интервью. Когда-нибудь давала? Есть шанс попробовать. Мы размещаем его рядом с фотографиями.

     - Да, конечно.

     Он говорил спокойно, не меняясь в лице, но Марина чувствовала ауру надменности. Словно бы Владислав вот-вот готов выкрикнуть 'Ну что за тупица?', но старательно сдерживает это желание внутри.

     - Какой первый фильм с Томасом ты посмотрела?

     - 'Шорохи'.

     - Хорошо. А какой твой самый любимый?

     - 'Прощальный визит в холодную ночь'.

     - А нелюбимый?

     - 'И это имя и весь бред былой'.

     - Ага. Третий по частоте ответ, если интересно.

     Марине постаралась улыбнуться, хотя никакого любопытства не испытывала. Она устала и хотела пить, но при этом не желала ни у кого ничего просить. Просто... пусть уже всё закончится. Позитивный настрой испарился, словно его сожгли вспышки фотоаппарата. Последний раз она испытывала подобные ощущения в банке, когда оформляла ипотеку. Уже потом поняла, что в тот момент ей можно было подсунуть любую бумажку - подписала бы не вчитываясь.

     - А почему, если не секрет, не понравился?

     - Название не очень. И эта идея с маньяком по именам - очень уж надуманная.

     - Держу пари у тебя самой наверняка нашлись бы идеи куда получше. Ну ладно, оставим мечты мечтам, а хиты хитам. Ещё вопрос: сколько лет ты уже состоишь в нашей официальной группе?

     - Три... нет, четыре года.

     - И не написала ни одного сообщения при этом. Надеюсь, в будущем ты это исправишь это досадное недоразумение. Последний вопрос: какое-то пожелание другим подписчикам?

     Марина задумалась. Что она могла им пожелать?

     - Чтобы им тоже повезло, - пробормотала она.

     - Пусть так и будет, - пожал плечами Владислав. - Но всем повезти не может, иначе везение превратилось бы в обыденность. Ладно, хватит на этом. После просмотра Томас ещё поспрашивает тебя о впечатлениях по поводу фильма. Попрошу без спойлеров и при этом постарайся быть более воодушевлённой. Ты как будто бы не готовилась к этой встрече... Томас, она твоя!

     Марина около секунды ошеломлённо стояла, подыскивая слова, чтобы ответить на это хамство, а когда наконец-то решилась, то увидела только спину Владислава, который уже выходил из холла. И почти тут же до неё дошло, что именно он сказал напоследок. Марина обернулась...

     ...Томас вновь оказался прямо перед ней. И опять та самая улыбка.

     - Есть хочешь? - спросил Томас.

     И вновь понадобилось несколько секунд, чтобы осознать происходящее. Теперь уже она рассердилась на саму себя. Куда это деваются слова, когда они так необходимы? И почему на простой вроде бы вопрос (варианты ответов 'да' или 'нет') она не может ничего сказать?

     'Может быть, потому что не ожидала услышать подобное в такой момент и от этого человека?' - спросила практичная часть сознания.

     - Не знаю, - пробормотала Марина, чувствуя, как кровь приливает к щекам.

     - А я думаю, что небольшой перекус не помешает. И я редко в таких случаях ошибаюсь, - Томас кивнул, словно подтверждая правильность собственных слов. - Пойдём, я угощаю.

     На секунду представился романтичный ужин с вином и фруктами, но когда Томас привёл Марину на кухню, то там поджидала тарелка, на которой лежали сэндвичи. Ничего необычного - хлеб, ветчина, сыр, пара листьев салата.

     - Я сам их сделал, так что можешь рассказывать всем, что я готовил тебе ужин. Чай, кофе, сок?

     - Просто воды, пожалуйста.

     Пока она запивала сэндвич водой из-под крана ('Не волнуйся, здесь фильтр!'), Томас быстро расправился со своей порцией и теперь разглядывал Марину, изредка чуть улыбаясь краешком рта. Это было лестно и нервирующе одновременно.

     - А почему ты ничего не спрашиваешь? - сказал Томас. - Обычно меня все стараются о чём-нибудь спросить в этот момент. Например, женат ли я. Некоторые после ответа пытаются соблазнить. Один раз девушка даже начала раздеваться...

     Томас замолчал. Спустя несколько секунд Марина поняла, что должна отреагировать, но совершенно не понимала, какой реакции от неё ждут.

     - Я не думаю, что это правильно, - сказала она. - Я про 'раздеваться'.

     - А если бы я признался, что ты мне очень нравишься? - спросил Томас и придвинулся ближе. - Если бы вдруг сказал, что увидел тебя на фотографии и сразу влюбился? Что специально пригласил тебя, чтобы познакомиться поближе?

     Марина вспомнила свою фотографию на аватарке (из школьного альбома, только одно лицо) и непроизвольно улыбнулась.

     - Не похоже на правду, - сказала она.

     - А правда всегда похожа на неправду. Ну ладно, дурацкая у тебя там фотография, если честно. В жизни ты гораздо симпатичней, хотя и не совсем в моём вкусе. Но всё равно, могла бы что-нибудь спросить. Я не настаиваю, но подумай сама - когда у тебя ещё будет такой шанс? Ты что, каждый день проводишь в компании любимых актёров?

     Марина неуверенно пожала плечами. Конечно, они с Настей даже составили список того, что им хотелось бы узнать, но сейчас... робость, стеснение, ощущение несвоевременности - примерно такой набор чувств. И все вопросы кажутся глупыми и недостойными внимания. Хотя из самого свежего она хотела бы узнать, откуда здесь этот человек с остановки? И в самом ли деле Томас был в том автобусе?

     - А вам интересно, когда спрашивают? - в итоге сказала она, понимая, что пауза затягивается.

     - Можешь говорить 'ты', я гораздо моложе, чем все думают. Возвращаясь к вопросу: конечно, мне интересно. Люди так много всего хотят узнать обо мне, что не перестают удивлять. У меня даже есть личный топ вопросов. Правда ли, что я маньяк, например. Как ты думаешь?

     - Не знаю.

     - Хороший ответ, - Томас усмехнулся. - Ну как, созрела для вопросов?

     - Нет, - Марина покачала головой. - То есть, хочу много разного, но... мне вот не понравилось, когда берут интервью.

     - Да, это требует привычки. А потом ты начинаешь страдать, что в последнее время не пользуешься популярностью таблоидов. И даже какой-нибудь захудалый фестиваль любительских короткометражек не приглашает тебя в жюри.

     Томас вздохнул и неожиданно обыденным движением взял тарелку из-под сэндвичей и сгрёб в неё крошки со стола, после чего поставил посуду в раковину. И хотя было очевидно, что это просто человек из плоти и крови, который может делать совершенно обычные и привычные вещи - Марина ощутила симпатию. Не к Томасу с экрана, а к тому, который стоял перед ней.

     - Ну что, пожалуй, пора смотреть кино. Готова? Тогда вопрос от меня: есть ли какой-нибудь сюжет, который ты хочешь посоветовать для моих фильмов?

     - Я не... не думала об этом.

     - Но всё-таки, может есть какое-нибудь предложение или пожелание? Что тебе интересно было бы увидеть на экране в моём исполнении?

     Марина вспомнила свой диалог с Владиславом и его язвительное 'держу пари у тебя самой наверняка нашлись бы идеи куда получше'. А ещё фразу про то, что она не написала ни одного сообщения за четыре года в официальной группе Томаса. Может быть, пора уже прекращать держать всё внутри себя?

     - Ну... Допустим, чтобы вы... ты действовал не в одиночку.

     - То есть, кроссовер с другим маньяком? Как Фредди против Джейсона?

     - Нет, - Марина помотала головой. - Чтобы был какой-то помощник. Или подручный. Или возлюбленная... Например, девушка, которая обычно умирает первой, могла быть с тобой в сговоре, а её смерть - просто инсценировка. Что-то большее, чем банальный маньяк, который гоняется за людьми... Я не хотела никого обидеть, если что.

     Марина сглотнула, а Томас тем временем поднял глаза к потолку и несколько секунд молчал, словно бы что-то прикидывая. Затем он снова посмотрел на Марину и в глазах его почудился какой-то странный огонёк. Что это? Интерес?

     - Я не обиделся, - сказал Томас, - Зато теперь я уверен, что тебе понравится мой новый фильм. Он даже мне начинает нравится.

     * * *

     Сквозь сон до Марины доносилась песня. Солистка жаловалась на отсутствие вечеринок и старые пластинки. По смыслу грустно, но пелось задорно и весело. Человека, который слушал это ранним утром хотелось чем-нибудь ударить...

     'А почему я решила, что утро именно 'ранее'?' - подумала Марина и медленно открыла глаза.

     Свет солнца, пробивающийся сквозь штору, намекал, что рассвело уже давно. Часы на стене показывали половину одиннадцатого. Каждый отмеченный факт добавлял штрихов в картину мира, и звучавшая песня постепенно обрела новый смысл.

     Звонил телефон.

     - Надо сменить мелодию, - пробормотала Марина и потянулась к источнику шума.

     - Ну как всё прошло? - выпалила Настя, даже не поздоровавшись.

     - Что прошло?

     - Ты опять, да? Сначала не следишь за розыгрышем, а теперь не помнишь, что вчера была на встрече с Томасом? Не время изображать амнезию, ты не находишь? Лучше скажи, как там фильм новый? Всё как обычно? Томас как Томас?

     На секунды в животе закрутило, словно она давно ничего не ела и теперь изнывала от голода. Под тёплым одеялом стало вдруг холодно. Левую ногу начало сводить судорогой в районе колена, так что пришлось себя сильно ущипнуть.

     Марина по шагам вспомнила знакомого парня с вавилонской бородкой, оказавшегося охранником Томаса. Неприятного Владислава, интервью и фотосессию. Свои размышления про 'непрофессионализм'... Всё такое тусклое, словно это случилось не вчера, а несколько лет назад. В голове лишь обрывки воспоминаний. Какие-то реперные точки, за которые цепляется память, и больше ничего.

     'Я же ничего там не пила?' - Марина смогла нащупать в воспоминаниях только стакан воды. И тот виделся смутно. Может быть, не случилось ничего достойного, чтобы запомнить?

     Но как же? Это ведь Томас...

     От мысли о кумире вновь закрутило в животе. Да что такое с ней происходит?!

     - Ал-ло? Ты ещё здесь?

     Марина поморщилась. Она действительно позабыла, что разговаривает по телефону. Впрочем, присутствию Насти, пусть и только голосовому, она была рада.

     - Здесь. Прости.

     - Так как фильм?

     - Фильм... - Марина усиленно копалась в памяти, но там оказалась лишь пустота. Воспоминания обрывались примерно в тот момент, как они с Томасом вышли из кухни... А дальше - утро и звонок телефона... Она даже не помнила, как добралась домой, разделась и легла в кровать.

     Могло ли быть так, что её чем-то опоили? Но зачем? За исключением странных ощущений в желудке и судороги в ноге - никаких неприятных последствий.

     'А если они так прячутся от спойлеров? Ну чтобы зритель ничего не помнил о фильме... Нет, это уж совсем бред! Зачем тогда их звать?'

     - Марина, с тобой всё в порядке?

     В голосе Насти прорезалась тревога, и это сработало как спусковой крючок. Пока подруга что-то жизнерадостно говорила в трубку, всё казалось нормальным, но стоило ей забеспокоиться, как Марина наконец-то со всей отчётливостью осознала, что куда-то потеряла кусок своей жизни. Может быть и к счастью, конечно (вдруг от этих воспоминаний станет только хуже?), но вот так просто взять и забыть...

     - Нет, - прошептала она в телефон. - Нет, со мной что-то не в порядке. Я себя странно чувствую и не помню, что это был за фильм. Просто не помню.

     - Тааак. Спокойно. Дыши глубоко и главное - не плачь. Не надо беспокоиться. Всё будет хорошо.

     - Ага, - слёзы потекли сами собой почти сразу же, как Настя попросила не плакать.

     - Давай, я сейчас приеду, и мы поговорим, ладно?

     - Нет. Не надо. Не сейчас. Я попробую позавтракать и умыться. Может, это пройдёт. Вдруг нервы, перенапряжение и слишком много Томаса в моей жизни в последнее время, - Марина хотела хмыкнуть, а получился всхлип.

     Теперь пришёл черёд Насти молчать. Подруга над чем-то размышляла, а Марина свободной рукой вытирала слёзы. Чуть отодвинула телефон в сторону и попыталась глубоко вдохнуть и выдохнуть. Постепенно удалось успокоиться.

     - Ладно, - наконец сказала Настя. - Давай делай там всякие дела свои. Но потом напиши, как ты там. Если надо, то я приеду. Не стесняйся, зови.

     - Хорошо. Спасибо.

     Телефон выпал из руки и упал на край кровати. Марина потянулась за ним, но пошевелила матрас - тот прогнулся, спружинил и сбросил телефон ещё дальше. На пол. Раздался звук треснувшего стекла. Марина перекатилась к краю и посмотрела вниз.

     Дизайнерская мысль с плиткой и тёплым полом вокруг кровати раньше казалась отличным решением. Особенно, когда уже холодно, а отопление ещё не включили. Сейчас, рассматривая картинку словно из заставки 'Чёрного зеркала', Марина проклинала себя за эту идею.

     Ремонт, наверное, выйдет в половину стоимости телефона. Друзей-приятелей, которые смогли бы сделать подобное на дому, у Марины не было.

     'Может быть, купить сразу новый? - размышляла она. - А то всё одно к одному - сначала мелодия дурацкая, потом стекло. Цвет ещё этот... розовый. Словно хочешь сказать всем: смотрите, я девушка, я ничего не смыслю в технике, мне главное, чтобы красивенький был'.

     Мысли о телефоне отвлекли от физических ощущений, словно одна боль заместила другую. Марина встала, машинально включила чайник и запихнула два куска хлеба в тостер. Достала из холодильника масло и 'сыр-тряпку'. Размеренные привычные действия успокаивали, однако мысленно Марина продолжала искать причины своего странного состояния.

     'Перенапряжение, наверное. И подступающая старость. Мне почти тридцать. Пора ходить на фитнес, отказаться от алкоголя и задуматься о здоровом питании', - помимо воли Марина улыбнулась и тут же вздрогнула от резкого щелчка сзади. Спина разом вспотела, хотя это был всего лишь тостер. Следом заклокотал чайник, выключившись с ещё одним резким щелчком.

     Марина села на стул. Руки тряслись.

     - Интересно, есть ли у меня валокордин или что-то подобное, - пробормотала она.

     * * *

     От звонка в домофон Марина вздрогнула, хотя последние полчаса только и молила о том, чтобы это случилось как можно быстрее. Она сорвала трубку, нажала кнопку и потянулась к замку. Правда, тут же передумала. Припала к глазку и принялась высматривать, кто же там придёт: всё-таки Настя или...

     Лифт долго щёлкал чем-то внутри, словно отсчитывая секунды. Наконец остановился на этаже Марины. Двери медленно разъехались в стороны, мелькнул размазанный силуэт, но тут же сфокусировался перед глазком - это была Настя.

     'Она может быть с ним заодно', - мелькнуло в сознании, но Марина постаралась запихнуть эту мысль поглубже. Уж если не доверять Насте, то вообще никому нельзя.

     Марина открыла дверь и впустила подругу.

     - Выглядишь ужасно, - сказала та.

     - Чувствую себя ещё ужасней, - призналась Марина.

     - Что происходит? У тебя везде свет, все двери открыты, а ещё почему-то в твоей руке нож. Учти, это может быть превышением допустимой самообороны.

     Марина поёжилась и стиснула зубы. Напряжение сегодняшнего дня грозило вот-вот пролиться слезами, и одновременно внутри было понимание, что это не принесёт облегчения. Ничего никуда не денется. Просто ко всему прочему добавятся красные заплаканные глаза.

     - Так, слушай, - Настя застыла на месте, почти сняв пальто. - Может быть, я просто сейчас увезу тебя к врачу? Пропишут успокоительное, и всё будет нормально. Ты проспишься, отпросишься на завтра с работы и приведёшь чувства в порядок. Не знаю, что там вчера с тобой случилось, но тебе не помешает отдохнуть.

     - Я не хочу к врачу, - сказала Марина. - Возможно, у меня нервное потрясение, но пойти к врачу - это как проигрыш.

     - Если всё серьёзно, то не время геройствовать.

     - Нет. Время... Я боюсь, понимаешь? - слёзы всё-таки хлынули. - Я боюсь всего. Вздрагиваю от малейшего шороха. От любого привычного звука. Я постоянно настороже, потому что кое-кто может подкрадываться. У меня открыты шкафы и двери и включён свет, вдруг кто-то спрячется в темноте. Я двадцать минут пыталась отодвинуть шторы полностью, чтобы убедиться, что там никого. В итоге пришлось взять для этого швабру... За шторой оказалось пусто, но это напугало меня не меньше!

     - Так-так-так. Ничего не хочу слушать. Мы сейчас едем к любому доктору, который найдётся. Пусть он прописывает тебе что-нибудь. Я не оставлю тебя в таком состоянии. Не хочу даже думать, до чего оно тебя может довести.

     - Теперь ты начинаешь геройствовать...

     - О, чувство юмора на месте. Стало быть, не всё ещё потеряно.

     Настя хмыкнула и всё-таки сняла пальто. Разувшись, она прошлась по квартире. Марина держалась сзади - нож в руке с одной стороны придавал уверенности, а с другой - нервировал ещё больше. Рука потела, приходилось периодически вытирать о футболку. Хотелось в душ, но в памяти вставали шаблонные кадры про убийц, которые подкрадываются, отодвигают шторку в ванной и...

     - Что ж, в квартире никого нет... оххх... Слушай, ты могла бы не размахивать ножом возле меня? Я ещё никогда не была в суде в качестве потерпевшей и не хотелось бы начинать.

     - Извини, я задумалась и испугалась, когда ты заговорила.

     - Марина, я не специалист, но в любом психозе человек продолжает накручивать самого себя, ещё больше его усугубляя. И нож в руках он... ну...

     - Я уберу, - Марина сглотнула. - Положу в ящик. Только сначала убери его.

     - Кого?

     Не в силах произнести, она указала рукой с ножом на портрет Томаса.

     - Его?! Марина, ну это ведь даже не смешно!

     - Ага, - она снова сглотнула. - Это страшно. Он здесь, рядом и смотрит на меня постоянно. Оценивает. Наблюдает. Критикует всё, что я не сделаю. Словно кто-то стоит над душой, мешая жить. А ещё у него глаза двигаются, следя за мной. Он старается контролировать мою жизнь, понимаешь?!

     - Да уж. Понимаю.

     Настя посмотрела на подругу, затем перевела взгляд на портрет Томаса. Пожала плечами и встала на кровать. Марина старалась не смотреть, ориентируясь по теням на стене.

     - Тяжёлый. Не могла раму попроще заказать? Что мне с ним теперь делать?

     - Не знаю. Убери куда-нибудь.

     - Куда?! Марина?! Да оставь ты уже нож в покое и посмотри на меня. Куда его убрать? На балкон, чтобы ты думала, что он оттуда выскочит? В шкаф, чтобы ты боялась туда даже заглянуть? Вынести на помойку, чтобы ты размышляла, как он приходит оттуда? Или, может, мы его просто сожжём? А ведь он тогда придёт мстить... Видишь, я тоже могу так фантазировать.

     Марина подошла к кухонному столу и убрала нож в ящик. Вытерла слёзы полотенцем и повернулась к Насте. Та всё продолжала стоять посреди комнаты с портретом Томаса.

     - Засунь за шкаф, пожалуйста.

     - Конечно. А потом мы нальём зелёный чай, сядем здесь, и ты мне всё расскажешь, хорошо? И про вчерашний вечер, и про сегодняшнее утро. Вообще про всё. А ещё надеюсь, что ты не храпишь во сне, ведь я останусь тут ночевать. Хочу убедиться, что с тобой всё будет в порядке. Можем оставить свет включённым, мне не помешает.

     - Посмотрим, - Марина почувствовала, что сейчас снова расплачется, только теперь от того самого долгожданного облегчения.

     - Ну вот и славно. Ставь чайник. Извини, Томас, но посмотри пока в стену. Если найдёшь там зелёную дверь, расскажи нам потом, пожалуйста.

     В этот раз, когда вода заклокотала и щёлкнул выключатель, Марина не вздрогнула.

     Маленькая, но всё-таки победа.

     * * *

     Рабочий ритм казался спасением. Входящие звонки, исходящие письма, курьеры, коллеги, привычная рутина и суета, убаюкивающая знакомыми ситуациями и очевидными решениями. Пойти на работу, а не оставаться дома, выглядело всё логичней и правильней, хотя первоначально были большие сомнения.

     - Там хоть есть кому за тобой присмотреть, - сказала Настя и проводила Марину на остановку, дождавшись нужного автобуса.

     Подруга ещё трижды написала и дважды позвонила до обеда, внимательно вслушиваясь не столько в ответы, сколько в интонации. В конце концов, убедившись, что всё нормально, пообещала позвонить ближе к вечеру и вроде бы даже успокоилась.

     Марине с одной стороны была приятна такая забота, а с другой - не нравилось отнимать чужое время.

     'Может, Насте приятно помогать людям? Есть ведь такие личности, которым это приносит удовольствие, - подала голос практичная часть сознания. - Ну или она просто втирается в доверие, чтобы после неожиданно ударить...'

     - А вот этого не надо, - пробормотала Марина.

     С трудом, но получилось выпихнуть эту мысль на границы сознания, где обретались все странные фантазии и размышления в ожидании подходящего настроения. Как выяснилось, один из минусов практичного внутреннего голоса - при паранойе его советы выглядят донельзя логичными. Но если задуматься, Насте не требовалось втираться в доверие. У неё оно и без того было. Если уж хотела ударить, то могла бы вчера не приезжать. Или не успокаивать Марину, а накрутить ещё сильней.

     'Возможно, она выжидает...'

     - Ой, да заткнись.

     - Марина?

     Она подняла взгляд - Евгений, один из программистов, разговаривал по телефону. Сейчас он отодвинул руку от уха и недоумённо смотрел на Марину.

     - Прости, это я не тебе. Внутренние голоса, - она постаралась улыбнуться.

     - А, ладно, - тон Евгения был вроде спокойный, но взгляд из недоумённого стал настороженным.

     Марина решила изменить тактику и не обращать на подобные мысли никакого внимания. В конце концов, это ведь такой 'внутренний тролль'. И чем больше его подкармливать вниманием, тем больше он будет расти.

     На счастье, в этот момент зазвонил и её телефон. Пообщавшись, Марина вновь переключилась в рабочий режим. Дела потекли привычно и легко. Никаких побочных мыслей, никаких сомнений, всего лишь работа и больше ничего. Ну почти. Всё-таки что-то периодически возникало в сознании, но Марина старалась быть сконцентрированной на делах.

     До обеда ей удалось продержаться. А поскольку есть не хотелось, то решила купить кофе и прогуляться по парку. Она всегда так делала, когда погода хорошая.

     * * *

     - Не тебе проклятье, - голос был сухим и надтреснутым. Прозвучал над самым ухом, хотя Марина не слышала, чтобы кто-то подходил.

     Она вздрогнула и едва не выронила стакан с кофе. Обернулась и увидела цыганку. Разноцветные юбки, полное смуглое лицо, чёрные волосы, ярко-выкрашенные губы. Классический типаж. И фраза сразу стала понятной и определённой. Сейчас начнёт просить деньги, предлагать гадание, помощь при сглазе и остальной набор.

     Марина отвернулась от цыганки. Надо либо ругаться, либо не обращать внимания - тогда уйдёт. Вступать в беседу бессмысленно и опасно - перед лицом яркой и бойкой словесной атаки Марина терялась.

     - Прокляли тебя, силу забрали, - сказала цыганка всё так же уверенно.

     Марина откусила ставшую безвкусной слойку с зеленью и адыгейским сыром и запила успевшим остыть кофе. Уходить она не собиралась из принципа, хотя очень хотелось. Бежать от проблем - хватит, спасибо. Последние пару дней только этим и занималась. Надо же что-то менять.

     - Можешь слушать, можешь не слушать, а всё равно никуда не убежишь и не скроешься. Проклятье-то долгое, тянутся будет, жизнь пить по капле, изводить тебя постепенно, пока совсем силы все не потеряешь...

     - Отстаньте от меня! - всё-таки терпения не хватило. - Чего привязались? Идите дальше!

     - Ты не ори на меня, я помочь тебе хочу. Проклятье сильное, взгляд тебе туманит...

     - Да пошла ты со своим проклятьем!

     Марина и сама не поняла, как так вышло. Кто бы когда ей сказал, что она будет бросаться в других людей едой - рассмеялась бы в ответ. Ну а сейчас слойка отлетела в сторону, а крышка стакана кофе соскочила, и напиток попал на разноцветный наряд цыганки. Лицо её стало ещё темней. Брови сошлись к переносице, ноздри раздулись. Марина неосознанно сделала шаг назад. А потом ещё один. Взгляд шарил по округе в поисках прохожих, которые наверняка всё видели. Пусть защитят и заступятся. Пусть сделают что-нибудь...

     Однако вокруг не было ни единой души. Марина сама выбрала именно эту часть парка, чтобы посидеть в тишине и спокойствии. Лишь из-за берёз доносились голоса детей, пытающиеся попасть в ритм речитатива очередного кумира молодёжи.

     - Ты мне заплатишь... - прошипела цыганка и вцепилась в локоть Марины.

     Ноги затряслись. От хватки чужой руки было больно, но куда больше страданий причиняли страх и стыд. Как не посмотри - кругом виновата сама Марина. Кто ей мешал уйти раньше? Зачем надо было кидаться стаканом с кофе? Почему это всё происходит с ней?

     'Потому что нервы ни к чёрту', - сказала практичная часть сознания.

     Марина почувствовала подступающие слёзы. Шумно втянув воздух, она попыталась их задержать.

     - Руку уберите. Я деньги достану.

     - Смотри мне.

     Первым порывом было 'сбежать', но Марина его переборола. Впрочем, она не сомневалась - не позволит ей цыганка никуда уйти. Для неё, по-видимому, теперь это уже было делом чести, а не попыткой заработать.

     В кошельке было немного мелочи и три купюры по две тысячи. Поколебавшись, Марина достала одну и протянула цыганке. Та только усмехнулась. Видела, что внутри, но возражать не стала. Про себя Марина решила, что тряпки цыганки стоят раз в десять меньше. Да и ничего им от кофе не сделается, наверное...

     - Погадала бы тебе и за тысячу, - фыркнула цыганка, пряча купюру куда-то. Наверняка в её наряде десяток потайных карманов, если не больше.

     Марина смотрела, как незваная гостья уходит. В желудке сковало всё льдом, ноги по-прежнему тряслись, а слёзы всё никак не желали исчезать.

     - Подождите! - крикнула она, срывающимся голосом.

     Цыганка остановилась и посмотрела на Марину, в лице читалась насмешка.

     - Проклятье - это правда? Оно действительно есть?

     Окинув Марину взглядом, цыганка что-то прикинула мысленно, а потом вновь усмехнулась.

     - Сама узнай! Умная такая! - развернулась и опять двинулась прочь. С каждым её шагом одиночество и печаль всё больше накатывали на Марину.

     Плечи поникли. С одной стороны - хотелось броситься и догнать цыганку, расспросить про всё, хотя и понимала, что ждёт обман, вытягивание денег и очередные унижения. А с другой - очень хотелось, чтобы хоть кто-нибудь объяснил, что происходит. Любая версия подходила бы сейчас, но отчего-то в проклятье верилось куда больше, чем в нервный срыв. С чего бы он вдруг пришёл? А проклятье вполне могло свалиться внезапно. Почему бы и нет?

     А ещё неожиданно нашлись плюсы в том, что Марина ушла так далеко от людей в парке - никто не мешал плакать.

     * * *

     Словно бы сжалившись и решив, что с Марины хватит, реальность разом успокоилась. Рабочие вопросы, привычные дела, заезженные разговоры, всё простое и понятное. В другие дни подобное вызывало горькое ощущение во рту, словно жевательная резинка, которая потеряла вкус. Но сегодня Марина радовалась, что её наконец-то оставили в покое.

     Однако вместе с тем в груди жила глубокая уверенность, что всё не закончится так просто. Потому что нет такого плохого, которое исчезало бы внезапно и в один миг. С хорошим подобное случается сплошь и рядом, а неприятности не пропадают в никуда. И потому происходящее воспринималось лишь как прелюдия к грядущему удару, который должен последовать совсем скоро. Когда Марина потеряет контроль и успокоится.

     Но она не собиралась этого делать! Держала себя в тонусе, поминутно изучая, что же происходит вокруг. Не смотрит ли кто-нибудь искоса. Не готовится ли сообщить что-нибудь безумное и неприятное. Не собирается ли устроить какую-нибудь гадость исподтишка. Может и не со зла, но только ведь ей легче от этого не будет. Наоборот, так даже хуже, когда хорошие люди неосознанно делают тебе больно. Хотя, какая разница (хуже или лучше), если итог один.

     'Это ведь паранойя, милая', - говорила практичная часть сознания, выбрав для разнообразия голос Насти.

     'Ничего не паранойя. Просто повышенная бдительность', - отмахивалась Марина.

     По пути с работы она сторонилась людей, а в автобусе привычное развлечение (выдумывание чужих биографий) обрело новые ноты. Теперь Марина размышляла над тем, почему тот или иной человек может оказаться злом. Измены, воровство, унижение других, возможные убийства - чужая жизнь вставала как на ладони. Человек с открытым и добрым лицом наверняка мошенник. Красавец - соблазнитель. Угрюмо смотрящий на мир рабочий придёт домой, изобьёт жену, наорёт на ребёнка и начнёт глушить водку стаканами, чтобы забыться или впасть в ещё большее буйство.

     'Это ведь пессимизм пополам со стереотипами', - вновь пыталась достучаться практичная часть сознания.

     'Это реализм с долей цинизма', - по-прежнему отмахивалась Марина.

     Ощущение, что все вокруг убийцы, лжецы или просто плохие люди, казалось неожиданно бодрящим. Словно смотришь фильм ужасов, только вместо опостылевших зомби или вампиров тебя окружают настоящие невыдуманные монстры.

     Размышления об этом перескочили на собственную жизнь. Теперь уже Марина старалась понять, насколько сама соответствует этому миру. Выискивать недостатки в себе поначалу было сложно, но едва только начала, как оказалась не в силах остановиться:

     - Наивная простушка. Замкнутая дурочка без честолюбия. Сотворила себе кумира. Живёшь в выдуманном мирке, боясь реальности. Ленивая и самовлюблённая - считаешь, что текущая жизнь и есть то, что тебе больше всего надо... - Марина задумалась, а потом решила всё-таки прислушаться к практичной части сознания. - Параноик, пессимист и любительница стереотипов.

     Самобичевание, как и ощущение подлости окружающего мира, приносило некоторое удовольствие. Оно не казалось извращённым или запретным, а словно бы наконец-то мир открылся в своей полной действительности. Такой, какой он есть на самом деле, а не то, что пытаются поведать адепты позитивного мышления.

     - Мир - дерьмо, - повторяла Марина, поднимаясь по лестнице. Оба лифта внезапно оказались сломаны, а потому для подъёма на четырнадцатый этаж лучше слов не найти.

     - Люди - уроды, - убеждалась она, проходя по лестничным площадкам. Дому всего-то пять лет, а стены исписаны, где-то даже краску процарапали. И мусора накидали - окурки, обёртки, бутылки... Здесь вообще кто-то убирает?

     - Жизнь - боль, - шептала Марина чуть позже, когда наконец-то очутилась в квартире. Стоило только включить ноутбук и выйти в сеть, как вся эта боль обрушилась и погребла Марину под собой.

     Ей прислали ссылку на 'фотоотчёт и интервью' той встречи с Томасом. Взгляд едва скользил по фотографиям, как сердце начинало покалывать иголками. Выложили-то уже давно, ещё в обед. Сколько людей успели это увидеть? Сколько из них посмеялись над её испуганным лицом и дурацкими ответами, пока она старательно пыталась сосредоточиться на работе?

     'Это самый лучший и удивительный фильм, который я видела. Всё настолько реальное и настоящее, что прямо дух захватывает!' - слова, которые она вроде как сказала после просмотра (чего совершенно не помнила) резали взгляд каждой своей буквой.

     - Прошу удалить публикацию, - написала Марина администраторам группы и едва сдержалась, чтобы не добавить: 'пожалуйста, умоляю'.

     Считать себя циничной реалисткой, которая соблюдает бдительность - недостаточно для того, чтобы уберечься от столкновения с реальностью мира.

     НАТ. ЛЫЖНАЯ БАЗА

     На улице зимняя ночь. Артур и Вера в верхней одежде прячутся среди сугробов. Вокруг никого, только большие фонари-прожекторы, высвечивающие проходящую рядом лыжню. Артур и Вера в тени, в стороне от света, однако внимательно наблюдают за происходящим. Время от времени Вера подносит руки к лицу и дышит на них, а затем растирает, пытаясь согреть.

     Артур морщится. Вынимает руки из карманов, смотрит на них, затем прячет обратно.

     АРТУР: Может, вернёмся?

     ВЕРА: А вдруг он всё ещё там?

     АРТУР: А вдруг нет?

     ВЕРА: Если хочешь, то рискуй, а я не буду. Я лучше здесь посижу.

     АРТУР: А толку?

     Вера не отвечает. Достаёт из кармана мобильный телефон, смотрит на него. Глубоко вдохнув, аккуратно нажимает на кнопку включения. Спустя секунду телефон вибрирует в руке. Экран загорается белым светом. Мелькает логотип производителя. Начинается загрузка. Значок сети пока не определён. Мигает сигнал о недостаточном заряде. Вера полностью сосредоточена и не замечает, что Артур подходит чуть ближе, загребая ботинками снег. Сеть появляется вместе с новым уведомлением о скорой разрядке. Вера набирает 02 и нажимает вызов. Телефон ещё раз сообщает о том, что заряда не осталось и выключается.

     ВЕРА (почти плачет): Чёрт-чёрт-чёрт.

     АРТУР: Может, отогреется?

     ВЕРА: Он и так полчаса отогревался. Или сколько мы уже тут?

     АРТУР: Не знаю.

     ВЕРА: Света ещё со своим 'всё пости в сеть обязательно'. Всё из-за неё...

     Вера осекается, словно вспомнив о чём-то, и торопливо сглатывает. Убирает телефон в карман и бессильно опускает руки.

     АРТУР: Всё хорошо будет.

     ВЕРА: Что хорошего? Ничего хорошего уже точно не случится.

     АРТУР: А как же позитивное мышление? Выйти из зоны комфорта, съесть лягушку...

     ВЕРА: Не надо меня дразнить. Это просто работа. Мне надо говорить то, что другие хотят услышать. Вот я и говорю. А сейчас я бы хотела услышать что-то другое.

     Артур делает движение, будто собирается обнять девушку, но замирает на половине пути. Бросает взгляд вдаль. Там, на границе видимости, стоит лыжная база. Несколько секунд Артур смотрит на неё, а затем делает шаг в том направлении. Потом другой.

     ВЕРА: Ты куда?

     АРТУР: Попробую достать телефон.

     ВЕРА: Не дури. Он скорее всего ещё там. Ждёт нас.

     АРТУР: А что предлагаешь делать? У меня уже ноги мёрзнут.

     ВЕРА: Надо двигаться, тогда и согреемся.

     Они почти синхронно смотрят в чащу леса в противоположной стороне от лыжной базы.

     АРТУР: До города пятнадцать километров. До базы пять минут.

     ВЕРА: В городе нет убийцы.

     АРТУР: Он мог обойти уже давно и поджидает нас там, в лесу. Возможно, он сейчас наблюдает за нами.

     Вера озирается по сторонам. Подумав, опускается на одно колено.

     АРТУР: У тебя куртка красная. Очень заметная.

     ВЕРА: Ты можешь сказать что-нибудь позитивное? Сам же недавно предлагал.

     АРТУР: Я собираюсь пойти на базу и достать телефон. На худой конец там у входа может быть какое-нибудь оружие. Даже лыжная палка сгодится.

     ВЕРА: А мне предлагаешь остаться здесь?

     АРТУР: Нет смысла рисковать двоим. Если я не вернусь через полчаса, то убегай в лес. А если вдруг появится убийца, то кричи.

     ВЕРА: Отличный план. Как я посчитаю полчаса, если у меня ни часов, ни работающего телефона?

     АРТУР: Другого выбора нет. Надо попробовать.

     Артур делает ещё несколько шагов по направлению к лыжной базе. Наклонив голову, он старается сосредоточиться на цели, но тут его быстрым шагом нагоняет Вера. Остановив, крепко целует.

     АРТУР: Ты чего?

     ВЕРА: Не знаю. Потом разберёмся. Ты, главное, вернись.

     АРТУР: Теперь-то уж обязательно.

     Артур продолжает движение к лыжной базе. Вера смотрит ему вслед. Постепенно фигура Артура скрывается в темноте ночи, и остаются лишь следы на снегу...

     Когда пятиминутная программа массажного кресла закончилась Марина с сожалением открыла глаза и приподняла голову. Чуперка - называть его Антоном Александровичем при такой фамилии язык не поворачивался - смотрел на неё тёмными тоскливыми глазами, никак не вязавшимися с внешностью добродушного толстячка. Словно очень расстроенный Карлсон, который, тем не менее, призывает сохранять спокойствие и только спокойствие.

     - Лежите, если хочется, - сказал он. - В ногах, как известно, правды нет. Можете закрывать глаза, а можете нет. Можете даже расхаживать по кабинету, если захотите.

     - Почему бы мне такого захотелось?

     - Кто знает, чего он хочет - тот к психиатрам не ходит. Но вот у меня была одна пациентка, которой нужно было проходить в день пятнадцать километров. Ни больше, ни меньше, представьте себе! И вот она ходила из угла в угол с методичностью метронома. Целый час, пока длился наш сеанс! Весьма похвальное стремление к здоровому образу жизни, кстати. В общем, можете делать в рамках разумного всё, что хочется. Сосредоточьтесь на этом, а я - так, фон. Ну или внутренний голос. Вы ведь разговариваете сами с собой?

     - Как вы узнали?

     - Ничего секретного. Каждый из нас это делает мысленно или вслух. Это никакое не раздвоение личности, а простая тяга к самоанализу. Ну так что решили? Лежать, сидеть или ходить?

     Марина поёрзала в кресле, откинула голову и закрыла глаза.

     - Пожалуй, лучше буду лежать.

     - Ну и славно. Итак, вы спокойны и расслаблены. Отдыхаете, блаженствуете и постепенно уходите прочь от опостылевшей простоты бытия.

     Чуперка резко ударил по столу, и всё спокойствие разом сгинуло. Марина подскочила и открыла глаза.

     - Вы...

     - Кто ворвался в вашу жизнь? - перебил Чуперка нетерпеливо. - Чей образ вдруг мелькнул, когда вы услышали хлопок? Человек, предмет, событие, явление...

     - Томас...

     На глаза навернулись слёзы. Противно защипало в груди рядом с сердцем.

     - Зачем вы так? - Марина сглотнула. - Я думала, что вы хотите помочь...

     - Хочу! - теперь Чуперка походил скорее на демона. Или на Карлсона, который занимается 'укорощением'. - Я очень хочу помочь, но необходимо, чтобы вы обозначили проблему. Общие слова - тревожность, паранойя, панические атаки... это всё можно убрать лекарствами или даже банальным аутотренингом. Но если мы не устраним первопричину, то эффект будет временным. Вы перестанете принимать таблетки, постепенно войдёте в нормальную жизнь и едва только столкнётесь с проблемой, как тут же всё вернётся. Сами же сказали, что посещали раньше психотерапевта. И вот теперь опять...

     Марина вспомнила сеансы у Лидии Анатольевны - доверительные беседы, возлежания на кушетке, как в каких-нибудь голливудских фильмах. Покопались в детстве, обсудили рецепты, поинтересовались Томасом, совместно выразили неодобрение подобным увлечениям... То, что тогда происходило, больше походило на работу психотерапевта, как она виделась Марине.

     'Может, поэтому и не помогло?' - спросила практичная часть сознания. Как назло, интонации она позаимствовала у Чуперки.

     - Может, поэтому и не помогло, - эхом отозвался он. - Вы не боролись с первопричиной, а лишь снимали симптомы. Учились ориентироваться во тьме, забыв, что можно включить свет. Лекарства какие-то прописывали вам? Нет? Понятно, - Чуперка произнёс это спокойно и ровно, но глубоко внутри Марина почувствовала, что методы Лидии Анатольевны он всячески не одобряет, однако врачебная этика мешает сказать об этом напрямую.

     Почему она вообще выбрала именно этого психотерапевта? Потому что Настя посоветовала? Ну так а кто сказал, что Настя желает ей добра?

     - Голубушка, - Чуперка добавил проникновенности в голос, - уж простите мне столь фривольное и старомодное обращение, но кто такой Томас? Не вообще, а лично для вас?

     Марина вздохнула. Вытерла слёзы и постаралась расслабиться. Принять тот факт, что психотерапевт желает ей добра. Что он хочет помочь... И потом всё будет как раньше. Может быть. Пусть не лучше, но хотя бы так, как до того рокового вечера с просмотром кинофильма у Томаса дома. А лучше - до момента, когда она гналась за ним, как сумасшедшая на такси...

     - Сумасшедшая, - пробормотала Марина. - Я просто сумасшедшая, ведь всё верно...

     - Нет, - Чуперка был одновременно мягок и твёрд. - Иначе вы бы считали себя нормальной. А теперь повторю ещё раз - кто для вас этот Томас?

     Марина вновь взглянула на часы. Теперь она прикидывала, сумеет ли рассказать всё, или лучше сосредоточиться на главном? Вроде бы времени хватало.

     - Томас, - начала она, запнулась и тут же вдруг усмехнулась неожиданно для себя. - Томас любит прятаться в тени, оставаясь незаметным...

     * * *

     Бывают дни, когда всё не ладится. С утра встаёшь позже будильника, не успеваешь одеться, накраситься, собраться толком. Всё впопыхах и в спешке. Уже на работе понимаешь: что-то забыла. Какую-нибудь мелочь, которая понадобилась прямо сейчас. Или, что ещё хуже, не мелочь, а наоборот - нечто очень важное. А потом ещё подвернётся хабалка в магазине, нахамит какой-нибудь урод, автобус уедет перед носом, а подъезжающая маршрутка окатит брызгами из-под колёс... Словно для того, чтобы не забывала: не всё и не все в мире относятся к тебе хорошо. Или это просто рука ангела-хранителя устаёт держать невидимый зонтик от невзгод, и все беды разом падают на тебя...

     А иногда встаёшь рано утром и понимаешь, что никуда не надо. В своё удовольствие готовишь завтрак, на который обычно нет времени. Утренний бодрящий душ, а затем час у зеркала - всегда хотела попробовать новый макияж. Собираешься и отправляешься гулять. А там уже дети, взрослые, пожилые. Кто с собаками, кто за ручку, а кто за разговором. Все мирно общаются и улыбаются, глядя тебе в лицо. А ты идёшь спокойно в никуда. Это ведь так приятно не спешить и наслаждаться тем, что происходит вокруг. А потом ещё внезапная 'смс' с незнакомого номера: 'Я у тебя денег занимал, вот наконец-то могу вернуть. Прости, что так долго'. И сумма-то внушительная, а ты уже и забыла об этом. Простила и простилась. И вот такой внезапный поворот... В такие дни чувствуешь себя всесильной и одновременно той, кому не надо эту силу никуда применять. Словно бы в сумраках жизни вдруг появляется просвет, и луч солнца падает на тебя одну...

     Или же случаются дни, которые 'никак'. Ты встаёшь, механически что-то делаешь, собираешься, приезжаешь, работаешь. Ничего не радует, ничего не печалит. Ты лишь механизм, который выполняет заранее запрограммированные действия. Совершенное воплощение робототехники, которое всецело предано трём основным законам. Нужно просто выполнить то, что надо. И всё. Больше ничего не требуется. Никаких желаний и нежеланий. Никаких симпатий и антипатий. И в такие дни даже хуже, чем когда тебе не везёт. Там есть хоть надежда, что всё закончится. Ну или можно не верить этой надежде, если так хочется. В общем, выбор существует. А не так, что всё 'никак'.

     А ещё бывают дни, когда ты пишешь в терапевтический дневник. Но сколько не изливай на него мысли и слова, наполненные болью и сожалением об утерянном, сколько не выпускай их наружу, отчего-то тебе не становится лучше. Хуже, впрочем, тоже.

     Никак.

     * * *

     - Таблетки больше не принимайте, - сказал Чуперка, едва Марина вошла в кабинет. - Прошла всего неделя, а вы на человека перестали быть похожи. Так, недоразумение какое-то ходячее.

     - Хорошо, - Марина покорно кивнула.

     Она уселась в массажное кресло. Что-то внутри шевельнулось - какой-то отблеск давней радости и узнавания. Однако всё тут же растворилось в сером сумраке 'никак'.

     - Как дела у Томаса? Как он поживает?

     - Не знаю, - в горле запершило. Марина закашлялась. Прикрыла рот рукой, а затем с удивлением посмотрела на неё.

     Пальцы дрожали. Не сильно, но ощутимо и заметно.

     - Не слежу за ним, - пробормотала Марина.

     - А он? Томас? Он следит за вами?

     Она вздрогнула, посмотрела на Чуперку. Тот поглядывал на часы и хмурился.

     - Следит ли за вами Томас? - повторил, не поднимая взгляда.

     Дрожь усилилась. Теперь это напоминало те случаи, когда утром выходишь из тёплой квартиры в промозглый осенний воздух. Холод пробирает до костей, всё тело начинает дрожать, зубы стучат... нужно всего лишь расслабиться и успокоиться, но не получается. Так и идёшь, 'вибрируя', пока наконец-то не попадёшь в тепло.

     - Не знаю, - прошептала Марина.

     Дверь с громким стуком распахнулась. Марина резко повернулась и застыла. В дверном проёме стоял Томас. Знакомый костюм, рубашка и сверкнувшие в свете лампы очки. В руках зажат нож. Лицо ощерилось в улыбке.

     Сердце заколотилось в два раза быстрее. К щекам прилила кровь. Марина сглотнула и вжалась в кресло, не в силах отвести взгляд от Томаса. Ещё секунда, и он нанесёт удар. Карие глаза прожигали неистовой ненавистью... Карие? Но постойте...

     - Это не Томас, - Марина почти хрипела. Облегчение боролось с отчаянием, что это ещё не конец всем мучениям. - Глаза должны быть голубые.

     - Мдам. Досадная оплошность. Денис, вы же обещали и клялись своим талантом...

     - Простите, - 'Томас-Денис' по-детски смутился, опустил нож и пожал плечами. - Надо было линзы найти. Я не подумал.

     - Жаль. Ладно. Теперь-то уж что. Спасибо, в любом случае, что не отказали.

     - Ага. Простите.

     'Денис-Томас' чуть улыбнулся Марине и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Когда он не притворялся, удалось обнаружить другие мелкие чёрточки, которые делали его отличным от Томаса. Не столь аккуратно подстриженная борода, цвет волос чуть светлее, отсутствие мелких морщинок в уголках глаз. Студент-актёр, наверное. Или кто-то вроде того.

     - Зачем это? - Марина повернулась к Чуперке.

     - Ну это же очевидно, разве нет? Возможно, вы бы вспомнили, что случилось, когда вы были у Томаса в доме. А возможно вы бы просто убедились, что за каждым воображаемым убийцей прячется обычный приятный парень, а ваш мозг домысливает всё остальное. Вся правда в глазах смотрящего, как говорится.

     - Я и без того это знаю.

     - Знать и верить - разные вещи. Но должен признать: не сработало. Единственное, что мне удалось, как видно, так это вырвать вас из прострации, вызванной таблетками. Но это вообще проще простого, так что гордиться тут нечем.

     - Это вообще законно? То, что вы сделали? А если бы у меня было слабое сердце, и я бы скончалась от сердечного приступа? - Марина невольно почувствовала наползающую на губы улыбку. Приятное, уже почти позабытое ощущение.

     - Не забывайте, что вы неделю пили успокоительные таблетки. Это должно было вас подготовить.

     - Никогда не слышала о подобных методах. Хоть кого-нибудь ими вылечили? Вы вообще доктор?

     Несмотря на посыл фраз, настоящего гнева Марина не ощущала. Она по-прежнему воспринимала происходящее слегка отстранённо, словно бы это не с ней, а с кем-то другим. Возможно эффект от таблеток не исчез полностью.

     - Смотрели фильм 'Король говорит'? - Чуперка прищурился.

     - Нет.

     - Посмотрите как-нибудь. Можно сказать, что я многое перенял из него для своей практики.

     - Отлично. Психотерапевт лечит меня методами фильма от маньяка из фильма.

     - Но вы-то, милая моя, просто обязаны увидеть в этом логику!

     Чуперка так обиженно всплеснул руками, что Марина не выдержала и рассмеялась. Этого она тоже давно не делала. Напряжение постепенно отпускало, и неожиданно для себя Марина ощутила, что плачет. В этот раз не от страха и не от жалости к себе. Наверное, то были слёзы облегчения.

     - Я не хочу расстраивать, но это ведь не конец, - Чуперка внимательно посмотрел Марине в глаза. - Мы сейчас снизили градус вашей тревожности, чуть подправили самочувствие и самооценку, купировали некоторые симптомы, но ничего никуда не ушло. И нам нужно обязательно найти способ выиграть войну, а не сражение. А иначе, как я уже говорил, повториться всё, как встарь.

     - Аптека, улица, фонарь, - пробормотала Марина, переставая смеяться. - Я понимаю, да.

     * * *

     'Я видела десятки фильмов с Томасом... хотя нет, у него их двенадцать же. Ладно, я видела все фильмы с Томасом - так будет правильней. Потому ничего плохого не случится. Я просто посмотрю кино. Возможно, буду закрывать лицо руками, чтобы ничего не видеть. Или заткну уши, чтобы ничего не слышать. А может быть вставлю кляп, чтобы крик страха не вырвался наружу... но я посмотрю этот фильм. Раз Чуперка говорит, что пробиться в скрытый участок памяти можно таким образом, то пусть так и будет. Моё лечение зависит только от меня, и я справлюсь. Один ведь раз этот фильм видела, и ничего - живая...'

     О том, что после просмотра всё и началось, Марина старательно не думала. Как и о том, что прошлый киносеанс целиком и полностью исчез из её памяти. Концентрировалась на позитиве, размышляла только о хорошем, а потом не смогла войти в кинозал.

     Замерла на пороге, уже позволив оторвать корешок от билета. Всё перечитывала и перечитывала название фильма, попавшееся на глаза. 'Каждая девушка несчастлива по-своему'. Исковерканная фраза русского классика, так часто звучавшая от мамы в детстве, сейчас выглядела насмешкой. От неё Марина разом вспотела, руки затряслись, и подступила тошнота. Пришлось вцепиться в плечо Насти, чтобы не упасть.

     Она ведь читала название на афише, так почему сейчас-то всё настигло?

     - С тобой всё нормально? - забеспокоилась подруга. - Что случилось? Опять паника?

     - Не знаю. Может, отравилась?

     - Я скорее ставлю на то, что ты не зря позвала меня 'для поддержки'... Позвонить Чуперке или просто в туалет проводить? Чем тебе помочь?

     - Подожди. Надо отдышаться.

     Они отошли в сторону, провожаемые недоуменными взглядами билетёра и остальной очереди. Дрожь всё никак не исчезала, но это не было похоже на пищевое отравление. Подташнивало, но ничего не болело. Несколько раз глубоко вдохнув и выдохнув, Марина постаралась выпрямиться. Получилось только со второй попытки, но всё-таки получилось. Никто ведь не утверждал, что всё будет просто. В словосочетании 'клин клином' многие почему-то опускают слово 'выбивают'. А это ведь не самый приятный процесс, если подумать.

     - Может быть, не пойдём в кино? - спросила Настя. - Давай лучше на другой сеанс? Возьмём дневной в выходные. Идти на фильм ужасов вечером рабочего дня - ну что-то уж совсем край.

     На секунду захотелось согласиться. Конечно, в выходные наверняка всё будет намного проще...

     'Как бы не так, - напомнила о себе практичная часть сознания. - Если ты не войдёшь сюда сейчас, то и в воскресенье не получится. А Настя тебя силком не затащит. Да и выглядеть это будет...'

     Дальнейшего продолжения не требовалось. И без того ясно, что ничего иного и не будет. А ждать выхода фильма в сети или на диске - это ещё одна отговорка. Да и в прошлый раз ведь был кинотеатр, пусть и домашний...

     Отстранив Настю, Марина сделала первый неуверенный шаг. На втором 'споткнулась об воздух'. Однако начиная с третьего уже шла спокойно и прямо. Настя держалась рядом, поглядывая на подругу, будто готовилась подхватить, если потребуется.

     - Вам лучше? - спросил билетёр.

     - Гораздо, - голос Марины не дрогнул.

     Их пропустили внутрь. Свет уже погасили, и места пришлось искать в темноте.

     - С тобой точно всё в порядке? - спросила Настя.

     - Да. Если что, то выбегу в туалет. Ну или начну кричать в истерике.

     - Ладно. Хотя лучше бы ты просто упала в обморок. Я бы постаралась найти кого-нибудь посимпатичней, чтобы он сделал тебе искусственное дыхание. Главное - успокойся!

     - Ну да, - Марина всхлипнула и только тогда обнаружила, что плачет. Торопливо, позабыв про салфетки в сумке и макияж, принялась вытирать слёзы рукавом. - Это ведь так и работает - говоришь кому-нибудь, чтобы он успокоился, и он тут же успокаивается.

     - Сарказм и ирония - это хорошо, - Настя подмигнула. - Лучшая команда по выходу из стресса.

     - Да уж... - Марина усмехнулась и сжала руками подлокотники.

     Странное физическое недомогание, охватившее её, медленно сходило на нет. Под приторный аромат попкорна, перемешивающийся с мускусом пота и запахом пива (вентиляция работала отвратительно) Марина расслабилась и постаралась сесть удобней.

     В момент, когда на экране начались титры, её словно вдавило в кресло раскатами музыки...

     * * *

     Едва фильм начался, как Марина его вспомнила. Весь-весь, до последнего кадра. А вместе с ним и то, что ему предшествовало.

     - Ты только не бойся, - сказал в тот вечер Томас, открывая дверь. - Здесь авторский дизайн, одна моя давняя задумка. Никто не собирается тебя убивать и расчленять на полу. Даже если бы захотел - почти сорок тысяч подписчиков моей группы в курсе, где ты сегодня. Не так-то просто будет избежать наказания, сама понимаешь.

     Марина неуверенно улыбнулась. Шутка была так себе, да и вдобавок вид маленького кинозала в доме Томаса действительно смущал.

     Он был полностью чёрный. Пол, стены, потолок, ряд кресел, даже дверь изнутри. Несколько маленьких тусклых светильников в потолке не разгоняли тьму, а делали её 'живой'. Всё время казалось, что где-то на периферии зрения что-то шевелится.

     Впрочем, благодаря светильникам было видно, что не всё в зале выкрашено в один цвет. Линии бурой краски (или крови?) покрывали пол, складываясь в странную фигуру. Больше всего это походило на пентаграмму - кажущаяся хаотичность была расчерчена выверенными углами, переплетаясь внутри самой себя и 'захватывая' каждое кресло.

     - Признаю, выглядит страшно, но бояться не стоит, - проговорил Томас.

     Марина помотала головой, кивнула и сделала шаг внутрь. Второй оказалось легче - чёрный пол на поверку обратился ковром с мягким ворсом. Ступать по нему было приятно. Он словно бы слегка пружинил, готовясь подбросить ввысь.

     'В чёрный потолок, который проглотит тебя без остатка', - подумала Марина. Она вновь осмотрела зал. Тот по-прежнему страшил, но теперь уже не видом, а скорее предчувствием. Как будто здесь должно произойти нечто такое, что ей не понравится.

     - Выбирай, где сядешь. Всё сделано так, что хорошо видно с любого места. Я порой использую это место для показа фильмов журналистам, так что желательно, чтобы каждый мог насладиться сполна.

     Эта фраза успокоила. Переплетение линий на полу нервировало, так что Марина выбрала крайнее кресло, где рисунок её почти не касался.

     Сидение оказалось неожиданно мягким и приятным. Стоит откинуться на спинку, и оно будто подстраивается под малейший изгиб тела. Как не повернись - одинаково удобно и расслабляюще.

     'Вот бы ещё тут функция массажа была. Но и так неплохо...' - Марина постепенно успокоилась. Всё вокруг уже не выглядело странным. Скорее - милая причуда. Шутка, понятная только тому, кто её произносит.

     Тем временем из потолка выехал белый экран, показавшийся необычно ярким в этом тёмном месте. Свет погас, и включился проектор. Марина повернулась к белому квадрату на стене, в ожидании фильма. Прошла минута, другая. Ничего не происходило, только слышалось лёгкое гудение вентилятора неподалёку.

     - Что-то идёт не так? - спросила Марина.

     - Нет, всё так, - отозвался Томас, севший через пару кресел от неё. - Сейчас начнётся.

     - С первого убийства?

     - Возможно. А какое начало ты бы хотела?

     Марина пожала плечами. Она ведь уже высказала своё предположение про...

     В один миг на экране началось действие. Сразу, без вступительных титров, будто фильм включили посередине.

     Девушка, чьи черты лица всё время расплывались и одновременно казались смутно знакомыми, сидела в кресле спиной к стене и держала в вытянутых руках пистолет, направленный на дверь. Окон не было, так что единственный путь, которым Томас мог проникнуть в помещение, оказался под прицелом. Снаружи слышались крики, стоны, мольбы о пощаде. Приглушённые, но дававшие отличное представление о том, что происходит за дверью и почему девушка так напряжена.

     Однако будущая жертва не боялась. Она всматривалась и вслушивалась, а пистолет в вытянутых руках чуть подрагивал, но не более того. На лице девушки застыла решимость. Спустя несколько секунд пистолет опустился на колени, но так, чтобы дверь по-прежнему была под прицелом.

     Звуки насилия и смертей, доносившиеся из-за двери, стихли. На смену им пришёл до боли знакомый скрип деревянных половиц. Это могло означать только одно - Томас подкрадывался.

     Девушка на экране тоже поняла это. Она вновь подняла пистолет, и тут же в дверь поскреблись. Марина ожидала выстрела, но героиня проявляла недюжинное терпение.

     Вот медленно задёргалась ручка двери. Вот она повернулась. Вот дверь распахнулась полностью. В тёмном проёме смутно виднелся чёрный силуэт. Света в комнате, как полагается, не было. Не оказалось его и в коридоре.

     Девушка выстрелила трижды, и все три пули попали в цель. Силуэт закачался, а затем упал внутрь комнаты, не давая двери закрыться.

     Слишком уж просто всё вышло, так что Марина только усмехнулась, когда вновь раздался скрип половиц.

     Ну, разумеется! Это был не Томас.

     Девушка в кресле тоже осознала, что случилось. Она всё не отводила пистолет от дверного проёма, а Томас продолжал подкрадываться, если судить по нарастающему скрипящему звуку.

     И снова тёмный силуэт. И опять вспышки выстрелов. И ещё один труп упал. И чёрная тень скользнула внутрь комнаты, воспользовавшись тем, что девушка на секунду ослеплена.

     Едва Томас оказался внутри, как мир вокруг потускнел. Действие на экране замедлилось. Девушка в кресле долго-долго привставала, всматриваясь в дверной проём. Казалось, будто каждый кадр идёт целую секунду. И столь же долго движется силуэт Томаса вдоль стены. Вот левая рука его потянулась к волосам девушки, а правая, в которой был нож, к её горлу.

     Всё медленно и плавно. Всё долго и пронзительно. Всё настолько ярко, что сложно было не увидеть в происходящем красоту.

     'Смотри, как это прекрасно!' - кричало всё внутри Марины. И неслышно вплетались в этот крик ещё два голоса. Один очень похожий на Томаса. Второй - шипящий, тихий, вкрадчивый.

     И она смотрела.

     А когда нож внезапно остановился возле губ жертвы, и девушка медленно-медленно высунула язык, потянувшись за свисающей на нём каплей крови, мир в очередной раз за сегодня изменился.

     Появились цвета - яркие, переливающиеся и у каждого из них было имя.

     Жёлтый звали безумием.

     Красный - вожделением.

     Синий именовался печалью.

     Зелёный - грядущим успокоением.

     Имя фиолетовому было - необратимость.

     Их оказалось куда больше, чем Марина могла рассмотреть, но она чётко видела - цвета исходят из неё самой. Вырываются, кружатся в воздухе и уносятся к проектору, чтобы отпечататься на плёнке.

     Изображение на экране по-прежнему двигалось медленно, но постепенно насыщалось цветами. Теперь они были ярче и живей. Картинка на экране выглядела как окно в соседнюю реальность.

     Марина отчётливо ощущала, как не только её, но и Томаса - настоящего, сидящего рядом - переполняют восхищение и восторг. Она внезапно осознала, что ей подарили возможность выплеснуть себя на киноленту, словно на холст. Страхи, желания, причуды, мечты, эмоции и сюжетные ходы. Тут же медлительность на экране сменилась мелькающими сценами, которые она не видела, но чувствовала, словно бы проживая сама. Эпизоды с убийствами, сцены с Томасом и этой девушкой. Их прошлое, настоящее и совместное будущее. Намёк на счастливый конец когда-нибудь после, в другом мире, где Томасу придётся спасать, а не убивать.

     На этом месте Томас - тот, настоящий - фыркнул, что едва не выбило Марину, однако она продолжила творить. Набросать контур и плеснуть внутренними красками. Пока ничего не останется. Пока не почувствуешь себя пустой...

     - Ну что ж, мне придётся, конечно, перемонтировать много чего и добавить связности, но ничего страшного. А тебе придётся всё это забыть, - сказал Томас, когда Марина закончила. - Кое-что ты потеряешь, возможно навсегда. Но ты ведь даже не знала, что это у тебя есть, так что сильно не переживай. Ты помогла мне сделать фильм, так что можешь чувствовать себя от этого счастливой.

     - Каждая девушка несчастлива по-своему, - сказала Марина. - Так мама говорила.

     - Недурно. Пожалуй, я сделаю эту фразу названием. Ты не возражаешь?

     - Как пожелаешь, Томас, - Марина улыбнулась, не придавая значения этим словам.

     Когда мир начал тускнеть и терять очертания, она провалилась во тьму с ощущением, что очень помогла Томасу.

     Однако чувствовать себя счастливой у неё не получалось.

     * * *

     Час пик миновал, и только несколько человек, включая Марину и Настю, стояли на заасфальтированном пятачке остановки, ожидая автобус; в такое время суток - занятие минут на двадцать, а то и больше.

     - С тобой точно всё нормально?

     - Да, - кивнула Марина. - На свежем воздухе лучше.

     - Да я не про это. Ты как будто... не знаю. Как будто твоя шоковая терапия сработала. Ты что-нибудь вспомнила?

     'Да? Нет? Возможно...'

     - Возможно. Я пока ничего не понимаю, - вслух сказала она.

     - Конечно-конечно. Не буду торопить или давить. Я просто хочу тебе помочь установить истину, ты же помнишь.

     Марина в ответ чуть улыбнулась и пожала плечами. Надеялась, что получилось естественно, ведь больше всего ей хотелось спрятаться где-нибудь. Побыть одной, чтобы привести мысли и чувства в порядок. Её трясло в кинозале, едва только проснулась память - или всё-таки воображение? - и до сих пор не отпустило. Но на улице можно хотя бы сделать вид, что трясёт от ветра.

     Впрочем, были и хорошие новости - страх, который преследовал Марину, исчез. Никакой больше паранойи, самоуничижения и прочего. Это не походило на эффект от таблеток - тогда казалось, что ты живёшь будто в тумане. Сейчас же сознание стало ясным. Пожалуй, даже чересчур. Чувства разом испарились... Выплеснулись на киноплёнку.

     - Но вообще фильм странный, конечно, - Настя говорила медленно, не спуская взгляда с Марины, словно сапёр, стоя над бомбой. - Похоже, они решили сменить образ Томаса. Ввели эту... странную, которая помогает, как будто он и без неё не справится. Все эти отсылки к русской классике. Кому вообще такое в голову могло прийти?

     - Ну да, - губы Марины помимо воли растянулись в кривой усмешке.

     - И такой явный намёк на продолжение... Томаса ведь убивают обычно. Добро побеждает зло, правосудие торжествует и всё такое.

     - Возможно они хотели показать, что зло неистребимо. Ну или просто Томасу надоело умирать. Или кому-то надоело, что он умирает... - на последней фразе Марина очень старалась, чтобы голос не дрогнул.

     - Может и так, - Настя улыбнулась. - Вон твой автобус едет. Точно не надо провожать?

     - Нет, спасибо.

     - Хорошо. До скорого.

     Свободных мест было много, но Марина предпочла встать рядом с окном, облокотившись на поручень. Смотрела на серые, залитые сумраком и светом фонарей улицы. Внутри по-прежнему никаких эмоций. Только мысли, которые она гоняла из стороны в сторону, словно костяшки весов, разделяя их на 'факты' и 'не факты'.

     Факты: с ней что-то случилось в кинозале у Томаса; она не понимает, что точно произошло, но её мысли о сюжете для Томаса воплотились в реальность; и из-за этого потом всё и завертелось.

     Не факты: это лишило её эмоций или переделало сознание; нужно срочно выяснять, что же случилось; жизнь дальше возможна только на успокоительных таблетках, да и не будет похожа на жизнь вообще.

     Воспоминания о случившемся (хоть какие-то) вернулись, так что теперь можно попробовать разобраться в себе, смириться со всем и жить дальше. Получается же у людей после катастроф и психологических потрясений. Курс реабилитации, и 'Да здравствует нормальная жизнь!'

     'Кое-что ты потеряешь. Возможно, навсегда. Но ты ведь даже не знала, что это у тебя есть, так что сильно не переживай', - Марина вспомнила эту фразу Томаса.

     'Возможно, навсегда' - это ведь не означает 'совсем навсегда'? Может быть, то, что она выплеснула на плёнку, снова вернётся?..

     Не факт. Очень даже.

     А вот факт состоял в том, что она ничего такого не просила и на подобное не соглашалась. Заглядывая в прошлое - ещё неизвестно, какой бы она сделала выбор, если бы ей объяснили, что требуется. Даже для Томаса.

     Марина помотала головой, возвращаясь в реальность. Дебет с кредитом никак не сводился. Чтобы принять решение, требовалось куда больше фактов, однако вместе с тем крепло предчувствие: просто так она не может это оставить, даже если дальше с ней всё будет хорошо.

     Пусть зло верит, что оно неистребимо, но это далеко не факт.

     * * *

     Проматывая целыми кусками и останавливаясь только на сценах с Томасом, Марина за половину выходного дня просмотрела семь фильмов. Ни один из них не вызвал тех ощущений, что были в кинотеатре. Восторг, обожание, любовь к кумиру - этого тоже не случилось. А сцены смерти маньяка Марина в этот раз просмотрела со скукой.

     'Будто бы пародия на нормальное кино, но с элементами шаблонного мочилова', - пожалуй, сейчас она была согласна с коллегами. И, да, Томас во всех просмотренных фильмах умирал в самом конце, пускай иной раз дело обставлялось так, что он ещё может когда-нибудь вернуться. Тем не менее, добро торжествовало. Единственный или немногочисленные уцелевшие имели шанс на долгую нормальную жизнь, сдобренную множеством психологических травм, недоверий к незнакомцам и, возможно, сумасшествием.

     Марина ведь раньше никогда не задумывалась, но сейчас ей показалось логичным, что жить нормально после такого вряд ли у кого получится. Что-нибудь да вылезет обязательно. Она имела возможность убедиться на собственном примере.

     И никаких помощников у Томаса раньше не было, он всегда действовал в одиночку. Один лишь раз в фильме героиня пыталась откупиться чужой жизнью, но ей это не помогло. Томас не знал благодарности - он просто брал то, что ему хотелось.

     Марина открыла форум и прочитала отзывы о последнем фильме: кто-то считал это прорывом, другие требовали вернуть привычный формат, однако все отмечали 'необычную чувственность сцен' и 'выход Томаса на новый уровень актёрской игры'. Многие рассчитывали на продолжение, предсказывая, как Томас расправится со своей помощницей. Впрочем, находились и те, кто считал, что она должна расправиться с Томасом. В общем, спектр теорий и фанатских желаний рос во все стороны, включая неизменное требование постельной сцены и неизменные же предположения, что Томас - мужеложец, именно поэтому убивает в основном женщин. В другое время Марина обязательно посмеялась бы над этим 'мужеложец' (слово-то какое!), однако сейчас было не до того.

     Покопавшись на пиратских сайтах, Марина нашла экранную копию фильма и скачала её. Едва начала смотреть, как тут же выключила.

     Боль вернулась. При этом Марина вновь не могла сказать, что расстроена, испугана, подавлена или что-то подобное. Просто организм начинал бунтовать и порождать боль в непредсказуемых местах, заодно включая разные другие 'опции': тошнота, дрожь, жар, холод...

     - Кто-то мог бы написать диссертацию на моём случае, - пробормотала Марина, вспомнив о Чуперке.

     Их следующий сеанс был через два дня, и она всё ещё не решила: рассказывать о том, что случилось в кинотеатре, или же повременить. С одной стороны - если требуется помощь, то нужно действовать открыто, а с другой - она не понимала, что может сделать с этим Чуперка. Да, он наверняка постарается объяснить, что это какая-нибудь аллюзия и сознание просто изменило произошедшую реальность... Но Марина уже почти уверилась в том, что всё случилось на самом деле. Не станет ли это тем фактом, который отправит Марину на принудительное лечение?

     Конечно, Чуперка сам по себе странен, и его 'шоковая терапия' сработала. Но у каждого есть предел своей странности, а потому нельзя быть ни в ком полностью уверенной. Вдобавок, Чуперке могло просто повезти. Кто его знает, вдруг это недомогание (чем бы оно ни было) начнёт прогрессировать? Симптомы вернутся, и Марину будет кидать в дрожь сначала от этого фильма, потом от всего, что связано с Томасом, дальше от похожих на него людей, а потом в принципе от всех мужчин. Предположить можно что угодно, и это многообразие неизвестности весьма пугающе.

     Потратив почти два с половиной часа на размышления, Марина запуталась, а потом сдалась и отправилась обедать. Руки сами собой хозяйничали на кухне, выполняя привычный набор действий, пока Марина пыталась ни о чём не думать. В этот раз собственные старания увенчались успехом, так что она словно выключилась на какой-то момент, а когда пришла в себя, то обнаружила перед глазами тарелку сэндвичей. Ветчина, сыр, лист салата...

     Собственное движение Марина не заметила. Только почувствовала тупую боль в кисти, а затем звон разбитой керамики, осколки на полу и разбросанные по всей кухне сэндвичи.

     В голове - пустота и полное спокойствие. С ним же Марина прошла на балкон, аккуратно обходя разбросанный обед и разбитую посуду. Достала швабру, совок и принялась собирать мусор, размышляя, не лучше ли воспользоваться доставкой или прогуляться до ближайшего магазина и купить что-нибудь готовое. А заодно можно проверить, все ли сэндвичи (даже в пластиковой магазинной упаковке) вызывают такую же реакцию.

     'Похоже, забыть всё и жить спокойно у меня не получится', - отстранённо подумала Марина.

     Слёз в этот раз не было.

     * * *

     Под аккомпанемент джазовых переделок известных хитов (в особенности нравилась 'воркующая' версия Sweet Dreams) Марина зашла на интернет-портал, посвящённый фильмам. Там сразу же на страницу с кинематографией Томаса - бюджеты, сборы в кинотеатрах, информация об актёрах. Последнее - именно то, что она искала.

     И пяти минут хватило, чтобы результат, с одной стороны, оказался не совсем тем, который ожидала увидеть, а с другой - идеально вписывался в логику происходящего.

     Все актёры, за исключением Томаса, имели в своём профиле не больше одной роли. Практически все молоды, словно вчерашние выпускники актёрских факультетов. Впрочем, в их профилях не оказалось почти никакой информации. Эти люди словно бы решили сняться только в одном фильме (на спор, видимо), а затем спокойно исчезнуть.

     'Или их просто не существовало, - подсказала практичная часть сознания. - Ты ведь сама знаешь, кто их всех выдумал. Подсознание даже во снах никогда не показывает людей, которых ты не встречала'.

     Марина понимала. Уж конечно не Томас породил все эти сущности. Куда интересней, почему она раньше не обращала на подобные нестыковки внимание. Не первый же раз она заходит на этот сайт, чтобы посмотреть информацию о фильмах.

     'Потому что раньше тебя интересовал только Томас', - и вновь практичная часть сознания знала все ответы.

     Зайдя в официальную группу Томаса, она принялась искать в новостной ленте информацию о предыдущих победительницах конкурса. Были ведь и другие девушки, которые, как и она, побывали в гостях у Томаса и посмотрели-придумали с ним новый фильм. Она ведь сама когда-то видела их фотографии.

     Понадобилось не меньше получаса, чтобы понять - ничего нет. Даже о самой Марине никаких упоминаний, хотя её встреча с Томасом произошла меньше трёх недель назад. Новость о том, что она выиграла, как и фотографии с интервью - всё исчезло. Никаких доказательств того, что она побывала у Томаса.

     'Может, ничего и не было?' - вкрадчиво спросила практичная часть сознания

     - Интервью и фотоотчёт я попросила убрать сама, но остальное не могло привидеться, потому что об этом сообщила Настя, - вслух эти аргументы звучали убедительней, но всё равно оставляли место сомнениям.

     На всякий случай она проверила телефон: вот номер Владислава, вот сообщения от Насти о том, что она якобы загордилась.

     Мелькнуло желание позвонить Владиславу и спросить, что он обо всём этом думает. Или постараться договориться о новой встрече с Томасом, чтобы там прояснить... что?

     'Всё-таки мне нужна помощь, - подумала Марина. - Я научилась справляться со страхом, но без понимания, куда двигаться, я бесстрашно буду стоять на месте'.

     НАТ. ПАРК

     Раннее утро. Ольга, Мария и Ирина прогуливаются по парку. Бредут по дорожкам мимо лавочек, деревьев и мусорных урн. Людей в парке немного.

     ОЛЬГА: И парк, и землю отдали под застройку. Человейник, закрытый двор, подземный паркинг.

     МАРИЯ: Закрытый двор и подземный паркинг - это так пошло, простите.

     ИРИНА: Совершенно с тобой согласна.

     ОЛЬГА: Человечество идёт вперёд, совершенствуя свои силы. Все, что недосягаемо для него теперь, когда-нибудь станет близким, понятным. Например, необходимость строить большой дом, чтобы мест в паркинге всем не хватало. И почему строить надо обязательно в парке, где люди гуляют. И почему именно дом. Где у нас школы? Где детские сады, о которых в последнее время говорят в свете повышения рождаемости? Надо только начать делать что-нибудь, чтобы понять, как мало честных, порядочных людей. Иной раз, когда не спится, я думаю: господи, ты дал нам громадные леса, необъятные поля, глубочайшие горизонты, и, живя тут, мы сами должны бы по-настоящему быть великанами...

     МАРИЯ: Замуж тебе надо, а не великана...

     Девушки смеются, однако неожиданно останавливаются. Одна из лавок впереди огорожена лентой. Вокруг неё толпятся полицейские, медики, ещё какие-то люди. У всех лица озабоченные и серьёзные. Постепенно улыбки девушек пропадают. Все вместе они нерешительно делают несколько шагов ближе, но замирают, наткнувшись на суровый взгляд одного из полицейских.

     ОЛЬГА: Кажется, убили кого-то.

     МАРИЯ: Может быть, тут бомба?

     ОЛЬГА: Сапёров не видно. Может, кино снимают? Мы же, вон, репетируем.

     МАРИЯ: Я камер не вижу.

     Ирина отрывается от экрана смартфона, в который смотрела последние несколько секунд.

     ИРИНА: Забавно, но в парке камеры есть. Уже кто-то выложил, что тут происходило ночью.

     Девушки придвигаются ближе и смотрят на экран смартфона Ирины. Лица их становятся ещё более задумчивыми. У Ольги явственно проглядывает отвращение, Ирина, кажется, испытывает страх, лишь Мария сохраняет беспристрастность.

     ОЛЬГА: Не могу поверить, что такое возможно в реальной жизни.

     ИРИНА: Он просто настоящий зверь. Троих парней зарезал.

     МАРИЯ: Они к девушке приставали.

     ОЛЬГА: За это убивают?

     МАРИЯ (чуть слышно и в сторону): Некоторых может быть и стоило...

     ОЛЬГА: Просто взял и троих зарезал. В несколько секунд. А девушка сидела и смотрела...

     ИРИНА: А что ей оставалось? У неё шок, наверное.

     МАРИЯ: Возможно, она хотела посмотреть, что с ними будет.

     ОЛЬГА: Ты чего?

     МАРИЯ: Ничего. Просто.

     ОЛЬГА: У тебя с этими парнями проблемы какие-то?

     МАРИЯ: Да я их даже не знала.

     ОЛЬГА: Вдруг они просто шутили? Ну в самом деле, почему ты решила, что они ей что-то плохое хотят сделать?

     МАРИЯ: А зачем они к ней полезли?

     ИРИНА: Вдруг хотели защитить от кого-нибудь? Вдруг они видели этого парня с ножом и решили её предупредить.

     МАРИЯ: А если она не хотела, чтобы её защищали?

     Ольга и Ирина смотрят на Марию. Та пожимает плечами, морщится, а потом машет рукой.

     МАРИЯ: Ладно. Проехали. Пойдёмте уже. Нас, наверное, заждались на репетиции.

     ОЛЬГА: Мы повторяли текст!

     ИРИНА: Не думаю, что это сойдёт за оправдание. Если опоздаем, то убьют уже нас.

     На лицах девушек слабое подобие улыбок. Они уходят из парка, старательно не оглядываясь на то, что происходит возле огороженной скамейки. Мария чуть отстала от остальных. Она смотрит на экран смартфона, где человек, напоминающий тень, в несколько секунд расправляется с тремя парнями, потом ещё пару мгновений смотрит на девушку и исчезает так же внезапно, как появился.

     МАРИЯ: Спасибо...

     - Интернет помнит всё, нужно лишь это найти, - Настя возилась за ноутбуком, - В суде, конечно, такое принимают неохотно, но часто подобных записей хватает, чтобы решить дело досрочно. Итак... ага! Погляди-ка, вот и другие жёны Синей Бороды. И твоё приглашение тоже здесь. Всего, если пересчитать, вас одиннадцать.

     Из-за плеча Насти Марина увидела страничку с сохранёнными записями. Текст повторялся слово в слово. Менялись только даты и имена 'победительниц'. Первое приглашение чуть больше семи лет назад.

     - Фильмов у него двенадцать, но наверняка был ещё кто-то, 'сделавший' первый. Интересно, как он её заманил?.. - пробормотала Марина и тут же резко отшатнулась, потому что Настя в этот момент внезапно развернулась к ней лицом.

     - Прости, - ни тени смущения на лице подруги. - Решила уточнить на всякий случай - я верю в твою странную историю, но исключительно на уровне: 'что-то с тобой произошло не так' и 'всё выглядит очень подозрительно'. Поскольку нет доказательств или хотя бы других свидетельств, то я пока воздержусь от того, чтобы делать выводы.

     - Тогда зачем тратишь время? - Настя прищурилась. - Почему бы просто не счесть меня сумасшедшей?

     - Я тебя давно знаю, и если ты сошла с ума в один момент, то этому должна быть причина. Возможно, тебя всё-таки накачали наркотиками, а потом весь твой бред тщательно записали и слепили из этого сценарий. Это кажется мне более вероятным. Зачем так поступать - не имею ни малейшего представления. По мне - заплатить сценаристу проще. Но учитывая большинство современных фильмов, не исключая, что и сценаристы в последнее время транслируют нам свой или чей-то бред.

     Помимо воли Марина усмехнулась. Версия была своеобразной, но всё же имела право на жизнь. Не меньше, чем её собственная.

     - Ну ладно, - сказала Марина. - Давай попробуем найти этих девушек и написать им.

     Вместе с Настей они набросали небольшое сообщение, тщательно выверяя каждую фразу. Мол, меня, как и вас, выбрали для просмотра фильма с Томасом, но после этого что-то со мной стало не то. Скажите, не было ли у вас подобного?

     Отправили и принялись ждать.

     Нарезать овощи для салата, сдобрить специями, оливковым маслом, бальзамическим уксусом. Неторопливо пообедать, перекидываясь общими фразами. Простые спокойные действия, не напоминающие ни о чём неприятном. Так можно убить около часа, если не больше.

     - И всё же, почему ты мне помогаешь? - спросила Марина, пока мыла тарелки. - Мы, конечно, подруги, но ты как-то слишком близко воспринимаешь мои проблемы. Как будто дел у тебя других нет. Я не возмущаюсь, а лишь пытаюсь понять.

     - Ну-у-у-у, - протянула Настя. - Очень сложный вопрос и простой одновременно.

     Она сделала паузу. Марина обернулась и увидела, что подруга откинулась на спинку стула, скрестив руки и ноги. Самая простая поза отрицания, которую каждый по себе знает.

     - Мы как-то на работе проводили психологический тренинг. Одно задание было таким - выбирали человека и писали про него, какую роль он бы мог сыграть в кино. И вот почти все написали про меня: помощник героя. Супергероя, исследователя, детектива или ещё кого. В общем, человек, который всегда рядом. Выполняет поручения и останавливает зарвавшегося протагониста, когда он двигается куда-то не туда. Я сначала жутко обиделась. Показалось, что мелко быть каким-то там 'помощником', но потом поняла - это очень даже про меня...

     Настя вздохнула и посмотрела прямо в глаза Марине.

     - Понимаешь, мне очень нравится принимать участие в какой-нибудь движухе. Я её воспринимаю как собственную, готова многое ради неё перетерпеть или в неё вложить. Но я никогда сама не придумываю никакую движуху. Я всегда за компанию и где-то рядом. Помогаю главным героям делать дела. С одной стороны - славы маловато, а с другой - все шишки-то на героя по большей части падают. Даже вот с работой так - я ведь не за себя в суды хожу. Да и выбрала её по большей части, потому что папа тоже адвокат.

     - Я вообще-то не герой. И уж точно не главный, - пробормотала Марина. - Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое.

     - Нет-нет! Вот ты-то как раз герой. Иначе бы постаралась всё забыть. Сама же говорила, что можно если не вылечить, то заглушить и почти не вспоминать об этом. А ты наоборот - стараешься, ищешь, предпринимаешь какие-то действия. Если задуматься... да нет, глупость.

     - Что?

     - Ну ты представь, что всё происходящее и есть фильм. Что с тобой ничего не случилось там у Томаса, а продолжает случаться до сих пор. Что это его новый фильм в жанре психологического триллера, где он не убивает всех вокруг, а медленно и планомерно пытается расшатать и уничтожить тебя как личность... так, стоп! Забудь! Выкинь из головы всё, что я сказала. Никаких слёз и расстройств. Давай лучше я посмотрю, что там наотвечали.

     Настя бросилась к ноутбуку, пока Марина тщетно пыталась выполнить её советы. Перспективы, внезапно нарисованные подругой, показались ещё ужасней, чем нынешнее бытие. Всё вокруг становилось не просто предопределённым, но ещё и не имеющим разумного выхода. Борись или нет, но всё закончится так, как это нужно режиссёру и сценаристу. Или, что ещё хуже, продюсерам. Поймут внезапно, что есть возможность заработать - подвесят концовку в воздухе, отсылая в продолжение. Или разочаруются и зарубят всё на середине, так и не подарив достойного финала...

     - Слушай, я всё больше склоняюсь к тому, что в твоей версии что-то есть. Такой реакции я не предполагала.

     Марина встрепенулась и в два шага оказалась возле Насти. Она ещё не успела взглянуть на экран, как подруга принялась комментировать.

     - Пять внесли тебя в чёрный список, три проигнорировали, а две попросили оставить в покое. Кажется, киносеансы у Томаса не приносят приятных воспоминаний.

     - Да уж, - Марину передёрнуло. - Но мы всё равно должны с кем-нибудь из них поговорить. Вдруг они знают нечто большее, чем я.

     Настя хмыкнула. Повернулась и посмотрела на подругу. В этот раз Марина не отшатнулась и встретила взгляд спокойно.

     - И ты утверждаешь, что не похожа на главного героя? Ну-ну...

     * * *

     На фотографии в профиле Александра выглядела красивой девушкой, лучившейся здоровьем и ожиданием прекрасного будущего. В реальности же - бесцветная женщина в безразмерном платье из тусклой серой ткани. Минимум макияжа, волосы в пучок. Для завершения образа 'типичной училки' не хватало только очков в толстой роговой оправе.

     Марина вскочила со скамейки возле офисного здания, в котором работала Александра (спасибо информации в профиле) и бегом бросилась к ней. Та, завидев приближающуюся Марину, вздрогнула, суетливо обернулась, а потом скользнула взглядом влево и вправо.

     - Мне нужно с вами поговорить, - твёрдо сказала Марина. - О Томасе и его фильмах. Я вам писала...

     - Оставьте меня в покое!

     Александра неожиданно резво для своего образа бросилась бежать. 'Типичные училки' так не бегают, даже если ведут физкультуру. А тут лишь миг, и туфли на толстом невысоком каблуке глухо застучали по асфальту, постепенно удаляясь. Марина, оторопев на секунду, кинулась следом. Очень надеялась не встретить на пути какого-нибудь 'небезразличного' прохожего, который будет допытываться, что происходит; и одновременно сожалела, что убедила Настю дать ей поговорить с Александрой один на один. Вдвоём поймали бы куда быстрей.

     За те несколько минут, которые потребовались, чтобы догнать Александру, множество людей обратили внимание на бегущих девушек, но никто не вмешался. Когда Марина потянулась к плечу Александры, чтобы остановить её, та неожиданно споткнулась и упала. Марина по инерции полетела следом и больно ударилась бедром об асфальт...

     Синяк размером с ладонь гарантирован.

     - Что вам надо?! - Александра повернулась, едва ли не оскалившись, но тут же съёжилась, закрыла лицо руками и принялась плакать. Очень по-детски, набирая полную грудь воздуха, захлёбываясь в рыданиях и постоянно шмыгая носом.

     Вот теперь от внимания прохожих было не скрыться. Кто смотрел с осуждением, кто с любопытством. Пока ещё не нашлось желающих предложить свою помощь, но это скоро случится. Как бы плохо ты не думал о людях, но тех, кто готов помочь, куда больше чем кажется. Особенно, если помощь нужна не бомжеватому мужику, валяющемуся без чувств, а плачущей женщине.

     Марина поднялась, морщась от боли в бедре, а потом протянула руку Александре.

     - Пойдёмте. Нам нужно поговорить. А потом я уйду.

     - Я не хочу... говорить... о нём.

     - Я тоже, - на выдохе произнесла Марина. - Но вы же понимаете, что со мной происходит? Мне нужно убедиться, что это всё не привиделось. Пойдёмте.

     Александра позволила помочь себе подняться. Поддерживая её за руку, Марина посмотрела по сторонам, увидела неподалёку пустую скамейку и направилась к ней.

     - Это всё бесполезно... - шептала Александра. - Совсем-совсем.

     Марина кивала, вроде бы соглашаясь, но продолжала видеть перед собой только скамейку. Можно по-разному относиться к тому, что сейчас произошло и к разговору, итог которого очевиден, судя по настрою Александры, но сама Марина предпочитала видеть во всём этом свою первую победу. Она ведь догнала и убедила поговорить.

     И хотя всё это, в принципе, оказалось не так уж сложно, но начинать надо с малого, очевидно же...

     * * *

     Боль в ноге всё разгоралась, пока они шли с Настей. Та, заметив, как подруга морщится, несколько раз предлагала взять такси или поехать на автобусе, но Марина упорно отказывалась. Слишком мало времени в таком случае займёт дорога. И слишком быстро она окажется дома, где опять всё то же, что и было раньше. Казавшаяся недавно 'победой' встреча с Александрой обратилась... нет, не в поражение, но лишь в подтверждение того, что ничего больше нельзя изменить и переделать.

     Внутри ещё жила надежда, что прогулка поможет лучше понять услышанное и позволит найти выход. Однако чем дальше, тем больше крепло ощущение, что идея изначально была провальной. Ложный путь, избранный лишь потому, что других не виделось совсем.

     - Она решила 'забыть', - в очередной раз повторила Марина и покачала головой. - Все они решили 'забыть'. Может, в этом и есть настоящая правда? Может, и мне следовало так поступить? А я тут занимаюсь не пойми чем.

     - Ты же говоришь, что ей это не принесло облегчения. Что окончательно забыть не получилось.

     - Ну да. Но она ведь тоже пыталась бороться. Ходила в полицию, писала в газеты. А её только подняли на смех. Затравили, засмеяли и унизили. Я не хочу для себя такой же судьбы... И кто знает, вдруг и все остальные тоже пытались что-то сделать? Вдруг они не сразу сдавались, а боролись? Но всё оказывалось бесплодным...

     - У тебя слишком маленькая выборка, чтобы делать подобные выводы. Мы смогли узнать, где работает только одна из них. Давай найдём кого-нибудь ещё.

     Марина задумалась. Ей представились разговоры, полные отчаяния и желания забыть. Она попыталась поставить себя на место этих девушек - приходит кто-то и начинает ковырять старую рану. Она вроде бы уже заросла, только уродливый шрам и остался, но под острым ногтем вопрошающего вновь прорезается боль. Кажется, ещё мгновение, и кожа спадёт, обнажив гной.

     - Нет, - Марина покачала головой. - Не надо к ним лезть. Ничего нового они не скажут. Нужно что-то другое. Но если бы я знала, что именно, то сейчас бы бежала куда угодно, лишь бы это сделать. А так - я просто иду домой...

     - Прости.

     - Ничего. Хватит уже извиняться.

     Дальше они шли в молчании.

     * * *

     В этот раз в кабинете не оказалось массажного кресла; как и кушетки; а ещё стола со стульями. Пустое пространство, в котором у окна стоял Чуперка, задумчиво почёсывая подбородок. В свете солнца отчётливо прорисовывался его полупрофиль.

     - Вас обокрали? - машинально спросила Марина.

     - Нет. Это всего лишь переезд, который, как известно, равен двум пожарам. Грузчики перепутали и приехали на день раньше. А завтра они не могут. А послезавтра не может владелец нового здания, куда я переезжаю. В итоге всё забрали, хотя на сегодня у меня расписано несколько сеансов. Когда моя секретарша закончит командовать разгрузкой мебели, она попытается раздобыть хотя бы какие-то стулья, но это случится не раньше, чем через час, так что нам с вами придётся провести этот час на ногах. Но я пойму, если вы решите перенести встречу.

     - Могли бы предупредить, - пробормотала Марина. - Я бы просто не приехала.

     - Как я уже сказал - секретарша занята. Все записи у неё, так что здесь я бессилен. Обладая прекрасной памятью на лица и истории пациентов, я совсем не ориентируюсь в номерах телефонов и прочих цифрах. Единственное, что могу - дожидаться посетителей, стоически перенося необходимость поддерживать себя в вертикальном состоянии.

     Марина ещё раз оглядела кабинет: голые стены и тёмные участки пола, покрытые пылью, отмечавшей контуры мебели, которая стояла здесь ещё недавно. Бытовая неприятность, с которой не предполагаешь столкнуться при визите к психотерапевту. Возможно, это намёк, что не стоило приходить и уж тем более рассказывать то, что она собиралась.

     'Но я же пришла, - подумала Марина. - Уходить теперь ещё более глупо'.

     Эта логика в прошлом часто приводила к плохим последствиям. Например, порой приходилось ждать кого-то или чего-то по нескольку часов, потому что 'ну я же пришла'. В большинстве случаев ожидание оканчивалось безрезультатно. Вот и сейчас она наверняка проведёт целый час на ногах, заплатит деньги и не получит ни помощи, ни совета.

     Самое разумное - всё же попрощаться и уйти, но в последнее время разум часто оказывался плохим советчиком. Что если попробовать что-нибудь новое?

     - Вы же сделаете скидку за неудобство? - спросила Марина.

     - Скидку? - Чуперка нахмурился, а затем расплылся в улыбке. - Я уже говорил, что не разбираюсь в цифрах, да и, сказать по секрету, даже не помню, сколько вы мне платите. Так что я сделаю вам скидку, но все соответствующие вычисления пусть будут на вашей совести.

     - Отлично!

     Марина глубоко вдохнула и прошла к окну. Провела рукой по широкому подоконнику, посмотрела на пальцы и решила, что джинсы можно и постирать, в случае чего. Оттолкнулась руками, села на подоконник, а затем сбросила кроссовки.

     Чуперка с выражением крайнего удивления и одновременно внимания, смотрел на неё снизу:

     - Сожалею, что моя комплекция не позволяет составить вам компанию. И благодарю за снятую обувь - иначе на стене могли бы остаться пятна. А мне ведь сегодня сдавать этот кабинет арендодателю. Надеюсь, носки у вас чистые?

     - Конечно. Может, начнём уже?

     - Ну что ж, разве я могу отказать девушке, да ещё и с чистыми носками?..

     * * *

     Для рассказа Марина поневоле воспользовалась тем, что ещё несколько дней назад едва не довело её до истерики - представила всё происходящее с ней фильмом. Пересказать этот удивительный, нелепый и одновременно пугающий сюжет получилось легко. Достаточно лишь абстрагироваться от того, что всё это случилось именно с тобой. Чуперка слушал с тем же настроением - многозначительно хмыкал, порой нелепо хихикал, а один раз прервал Марину, чтобы отсмеяться.

     В итоге она даже испытала некоторое разочарование, что история так быстро закончилась. В кабинете повисла тишина, прерываемая лишь скрипом паркета, когда Чуперка переступал с ноги на ногу. Захотелось дофантазировать, что же там происходило дальше и продолжить. Однако получалось, что кино поставили на паузу, позволяя главной героине посетить психотерапевта и убедиться в своей нормальности.

     Мысль развеселила так сильно, что Марина не удержалась и поделилась ею.

     - Очень мудрое решение, - кивнул Чуперка. - Мне иногда кажется, что любой фильм стал бы лучше, включай он в себя пятнадцать-двадцать минут тишины и темноты, которые нельзя промотать. Зритель бы осмыслил первый акт, а актёры зарядились бы новыми эмоциями, заодно вспомнив, кто они, откуда и куда идут.

     - В самом деле?

     - Да. Иногда - это, например, сейчас. Случаев раньше не помню. Но вернёмся к вашей проблеме, времени ведь остаётся всё меньше и меньше.

     Марина вздохнула и перестала болтать ногами. Оглянулась и посмотрела в окно. Соседнее здание - тоже офисное - располагалось близко, и сейчас пожилой мужчина в брюках, рубашке и подтяжках делал там нечто вроде гимнастики. Он стоял спиной к Марине, так что видеть её не мог, однако та смутилась и отвернулась. Ей бы точно не хотелось, чтобы кто-нибудь подсматривал в такие моменты.

     - Итак, Марина, всё, что вы рассказали, чрезвычайно интересно и занимательно. Я вижу несколько вариантов. Например, возможно над вами всё-таки совершили какое-то насилие. Не обязательно физическое, скорее даже психологическое. И мозг под действием потрясения придумал себе новую реальность, не желая мириться с действительностью. И теперь каждый раз, когда вы всё ближе подступаете к раскрытию тайны, он подсовывает вам всё новые подробности или же фиксируется на старых. Вроде тех же сэндвичей.

     - Но тогда почему другие девушки придумывают себе такую же 'реальность'?

     - Тут есть хитрый ход - я ведь знаю об этом только с ваших слов. Даже ваша подруга не присутствовала на беседе с Александрой, так что тоже не может подтвердить или опровергнуть эту версию. Хорошо, допустим, с той девушкой случилось потрясение, аналогичное вашему. Но она могла рассказать одно, а вы незаметно для себя превратили чужой рассказ в историю, которая вам ближе. Правда в глазах смотрящего, я ведь уже говорил.

     Марина сглотнула. Весёлое и жизнерадостное настроение испарилось, и опять накатила тоска. С вероятностью 'оказаться в фильме' она уже успела смириться (и даже использовала только что), но сейчас всё усложнялось в несколько раз. Словно желая вырваться из объятий подступившей картины мира, Марина спрыгнула с подоконника. Угодила при этом ровно в очерченный пылью квадрат. Кажется, раньше на этом месте стоял комод.

     Носки определённо перестали быть чистыми.

     - Давайте вторую версию, - предложила Марина, взглянув исподлобья в глаза Чуперке.

     - Запросто. Вы состояли с вашим Томасом в длительных отношениях. Да, односторонних, но всё же. И вот, сначала кумир от вас убегает, а при встрече оказывается 'обычным человеком', как вы сами признаёте. Чтобы скрыть разочарование и вновь привлечь ваше внимание, подсознание придумывает трюк с 'мистическим кинозалом'. А дальше - всё по тому же сценарию. Создание новой реальности, круговорот событий и подмена одной действительности другой. Поскольку вы на этом концентрируетесь, то образ в голове получает подпитку, а когда отвлекаетесь - ищет новые способы вас зацепить.

     - Понятно, - Марина поморщилась. - Третий вариант, должно быть, лежит в каких-нибудь детских потрясениях и переживаниях. Учтите, с родителями у меня были хорошие отношения.

     - Совсем не обязательно, что детское потрясение связано с родителями, так что я не стал бы исключать эту версию - это же основы! Ещё не исключено раздвоение личности, где Томас - тот, из кошмаров - это вы сами и есть. А вернее - игры вашего подсознания. Изобретательность в раздвоении личности творит чудеса. Ещё это может быть какая-нибудь болезнь мозга, накопленная усталость, ну и всё прочее.

     Марина чуть дёрнула краешком губ, но улыбка не получилась. Лишь нелепый оскал, застывший на лице. Не в силах от него избавиться, она принялась обуваться.

     - Вы только не думайте, что я придираюсь к вам, Марина. Я ко всем придираюсь, потому что моя задача подвергать всё сомнению. Если пользоваться вашей аналогией с фильмом, то я персонаж, который говорит загадками и направляет главного героя на путь прозрения.

     - Пока вы только разрушаете мои идеи, - буркнула Марина, проверяя, крепко ли завязаны шнурки.

     - Отвергаешь - предлагай. Совершенно справедливая мысль. Ну тогда предложу вам вновь встретиться с Томасом. С тем настоящим, с которым вы смотрели кино. И советую спросить у него, являются ли ваши воспоминания реальными. Но даже если это не получится, очень важно увидеть его в обыденной обстановке. И лучше всего, чтобы на этой встрече вы были не одна. Поддержка, думаю, пригодится.

     Чуперка выглядел серьёзным, но глаза выдавали скрытую улыбку. Из тех, когда не поймёшь - собеседник смеётся над тобой, либо же просто таким образом выражает доброжелательность.

     - А если он скажет, что я сумасшедшая и ничего такого со мной не было?

     - В таком случае вы - сумасшедшая, и ничего такого с вами не было. Кто мы такие, в конце концов, чтобы подвергать его слова сомнению? - теперь Чуперка улыбнулся открыто. Вышло удивительно мило и одновременно с тем заговорщицки.

     Удержаться от ответной улыбки не было никакой возможности.

     - Да уж, - Марина хмыкнула. - А разрешите личный вопрос? Вы сами никогда не думали, что один из людей, которые приходят к вам, говорит правду? И что именно его точка зрения на мир правильная, а ваша - ошибочна?

     - Несмотря на свой скепсис, я верю каждому пациенту, - сказал Чуперка серьёзно. - Нет никакой возможности понять человека, если не поверить ему целиком и полностью. Увидеть выход, который он упустил, возможно лишь следуя чужой логике. Но затем наступает другой час и другой сеанс, и я начинаю верить в совсем иную картину мира. И так каждый день скачу из реальности в реальность. Это напоминает повторяющиеся сны, в которых я даже не выбираю роли. И каждый раз, когда кто-то из моих клиентов - я намеренно не употребляю слово 'пациент' - просыпается, то я возвращаюсь к реальности вместе с ним.

     - Я по-прежнему не верю, что вы настоящий доктор, - покачала головой Марина. - Официальная наука никогда бы не выдала диплом такому, как вы.

     - С официальной наукой я разговаривал на языке официальной науки. Но хватит обо мне. Я желаю вам удачи, Марина. Непременно расскажите мне, чем же закончился ваш 'сон'.

     * * *

     Владислав, помощник Томаса, не отвечал на звонки и сообщения. Не мог, не хотел или просто добавил Марину в чёрный список - не так важно. Во всех случаях итог был один: долгие гудки и отправляющиеся в небытие послания.

     То, что придётся ехать, казалось очевидным с самого начала, но Марина всё-таки лелеяла крохотную надежду: вдруг Томас поговорит с ней по телефону? Или же Владислав прокричит что-нибудь вроде: 'Забудь этот номер и не звони больше! Никто тебе ничего не вернёт!'

     Пожалуй, в фильме бы так и произошло. Реальность же оставляла за собой право на молчаливое равнодушие, которое оказывалось куда более действенным.

     Марина остановилась посреди улицы и взвесила в руке телефон (жёлтый и обтекаемый словно космический корабль). Посмотрела на чёрный экран, разглядела в нём собственное мутное отражение и отчётливый вид на небо над головой - телефон словно страдал дальнозоркостью.

     Стоило поднять взгляд, как тут же его захватили подсвеченные заходящим солнцем облака, неторопливо плывущие по небу и не обращающие внимания на то, что происходит внизу. Краем глаз Марина видела, как люди замедлялись возле неё и тоже смотрели на небо. Большинство пожимали плечами (пусть даже мысленно) и шли дальше. Но находились и те, кто замирал на мгновение.

     Когда затекла шея, Марина опустила голову и снова посмотрела на телефон.

     'Пожалуй, Насте можно не звонить. И без того согласится', - решила она.

     * * *

     - За кем следим в этот раз? - спросил таксист, едва они сели в машину.

     Повисла неловкая пауза, за время которой Марина ощутила, как кровь прилила к ушам и щекам одновременно. И почему она не вспомнила, что именно этот таксист участвовал в погоне за автобусом? Тогда был бы шанс попросить другую машину, а сейчас...

     Таксист же, казалось, наслаждался происходящим. Довольная улыбка не исчезала с его лица, видневшегося в зеркале заднего вида. Машина всё не трогалась, хотя режим ожидания давно закончился.

     - Сегодня у нас выходной, - выручила Настя. - Мы просто едем в гости.

     - Жаль. В прошлый раз мой пост про слежку собрал столько лайков и комментов, сколько у меня никогда не было.

     - Увы. Сегодня мы скучные пассажиры. Совсем не то, что нужно преуспевающему блогеру. Так что давайте всё-таки поедем, - продолжала Настя.

     - Хорошо, - водитель подмигнул. - Наверняка там у вас конспиративная квартира. Или срочная миссия по спасению мира. Можно я стрим по пути вести буду?

     Синхронное 'нет' выглядело куда отрепетированней, чем оно было по факту.

     Чувство неловкости всю поездку бурлило внутри Марины, смешиваясь с мыслями о собственной глупости, ничтожестве и даже превращаясь в предсказание грядущих несчастий из-за подобного начала. Но чем ближе они подъезжали к дому Томаса, тем слабее становились переживания. Словно шампанское, надолго оставленное в бокале волнения выдохлись.

     Когда же Марина с Настей вышли из машины, произошло то, что обычно и вызывает бокал шампанского, пусть даже выдохшегося - нервный смех, смущённые улыбки и пара слезинок в уголках глаз.

     - Признаюсь честно, в прошлый раз я сомневалась, что ты гналась за автобусом. Это было настолько на тебя непохоже, что никак в голове не укладывалось. Зачем тебе выдумывать - тоже не могла найти причину, но всё же.

     - Как видишь - нет. Меня даже запомнили. Надо будет найти тот его пост, если не забудем. Хоть комментарии почитаю.

     - Обязательно скинь мне ссылку!

     Хорошее настроение медленно сошло на нет, едва только они развернулись и взглянули на дом. Он был всё таким же, каким его помнила Марина - высокие стены, маленькие окна, внушительный забор, словно бы готовый предотвратить нашествие зомби. От дома не веяло никаким потусторонним холодом или ожиданием грядущей беды, однако он выглядел местом, в котором не любят внезапных гостей.

     Марина на ватных ногах подошла к калитке. Дверь отворилась почти тут же, стоило лишь нажать на клавишу звонка, как будто за незваными гостями давно наблюдали.

     Охранник оказался всё тем же - парень с курчавой, почти вавилонской бородкой. Он посмотрел на Марину спокойно и вместе с тем без тени угрозы или узнавания. Та хотела заговорить, но уже второй раз за сегодня голос отказал ей. В горле что-то захрипело, и Марина закашлялась.

     - Нам нужен Томас, - сказала Настя, вновь придя на помощь.

     - Простите, но его нет, - охранник покачал головой.

     - А когда он придёт?

     - Я, к сожалению, не знаю. Меня ведь не предупреждают, поймите правильно.

     - Мы можем пройти внутрь? - спросила Марина, которая наконец-то совладала с голосом. - Там внутри кинозал, и нам нужно его осмотреть.

     В лице охранника что-то на секунду промелькнуло. Столь быстро, что Марина не успела ухватить даже оттенок эмоции.

     - Подождите, пожалуйста, - он захлопнул калитку. Звук засова послышался очень отчётливо.

     Настя дёрнула Марину за рукав платья.

     - Может, он хочет что-то спрятать? - спросила она шёпотом. - Или предупредить Томаса, чтобы тот сбежал через чёрный ход?

     - Зачем? Он ведь может нас просто не пустить...

     Внезапно внутри двора послышался чей-то ворчащий голос. Слов было не разобрать, но интонации не вызывали сомнения - явное и очевидное недовольство. Охранник говорил спокойно, а в ответ ему доносилось что-то отдалённо напоминающее визг.

     - Это Владислав, - шепнула Марина. - Я подозревала, что он отвратительный тип, но не настолько же.

     - Да полицию вызови! - услышали они громкий вскрик, следом за которым, раздались раздражённые шаги, стихнувшие после хлопка дверью.

     Калитка открылась спустя пару секунд. Выражение лица охранника не изменилось. Он по-прежнему выглядел воплощением спокойствия.

     - Концовку мы слышали, - пробормотала Марина. - Уже уходим.

     Развернулась, потянула за собой Настю, но остановилась, когда заговорил охранник.

     - Мне жаль вас расстраивать, но я знал вас ещё до прибытия сюда. Мой работодатель попросил обратить внимание на того человека или на тех людей, которые его узнают в автобусе, - голос был по-прежнему спокойный и ровный. - Сказал, что это такая проверка, насколько он знаменит. Я целую неделю добросовестно дежурил на разных остановках, пока вы не бросились за ним в погоню. Потом, по возможности, постарался вас описать в сообщениях, пока он ехал в автобусе.

     - Это не важно, - Марина резко обернулась. - Он сказал что-нибудь ещё?!

     - Только то, что в скором времени вы, возможно, придёте в гости.

     - И зачем нам это рассказывать? - Настя усмехнулась. - Разве это не нарушение интересов клиента?

     - В моём договоре есть только обязанности не пускать посторонних и не рассказывать о том, что происходит внутри. То, что происходит снаружи этого дома, туда не включено. К тому же, девушка была очень подавленной, когда выходила отсюда. Как будто после тяжёлой болезни. Надеюсь, сейчас всё хорошо. Я поделился с вами той информацией, которую знал, а в обмен прошу не пытаться проникнуть в этот дом. Даже не пытайтесь в мою смену. Мне будет очень неприятно, если вдруг придётся применить силу.

     Калитка вновь захлопнулась.

     - Теперь нам точно пора, - пробормотала Марина.

     * * *

     Уличные кафе переживали июльский расцвет, пока даже не помышляя о закрытии. Зонты над столиками спасали от палящего солнца, а не дождя. В большинстве бокалов плавал лёд.

     Марина и Настя сидели за крайним столиком (в окружении вазонов с кустовыми розами) и ели мороженое (банановое с шоколадом). Сладкая прохлада, растекавшаяся во рту, временно заморозила любые разговоры. В гул людских голосов по соседству вмешивался стрёкот газонокосилки.

     - И что теперь? - спросила Настя, закончив с мороженым. - Надеюсь, ты не собираешься лезть в окно к Томасу? Охранник очень уверенно заявил, что этого делать не стоит.

     - Вот это меня и смущает, - Марина нахмурилась. - У нас и мыслей подобных не было. А он внезапно заговорил об этом, словно на что-то намекая.

     - Как по мне, больше похоже именно на предостережение. Или на ловушку.

     - Думаю, предостережение там тоже было. Там, где 'в мою смену'. Этот охранник ведь не каждый день работает.

     Настя задумалась. Поковыряла ногтем пластиковый стол и пожала плечами.

     - Не понимаю, зачем охраннику делать такие намёки. Да, он вежливый, возможно ему тебя жалко, но в остальном - не вижу мотива.

     - Может быть, ему не нравится, когда на него кричит ничтожество вроде Владислава?

     - Любому бы не понравилось. Но всё же не стоит зацикливаться на этой странной идее. Может быть, лучше застать Томаса где-нибудь в другом месте? Он ведь не обязательно живёт в этом доме. Возможно, там только кинозал.

     - Я других не знаю, - Марина улыбнулась. - Я видела его дважды - один раз на автобусной остановке, второй раз там. Шансов, что он окажется в доме, куда больше.

     - И ты будешь сидеть каждый день в засаде, чтобы поймать его, когда он окажется внутри?

     - Вряд ли. Слабо себя представляю в такой роли. Постараюсь придумать что-нибудь более подходящее.

     Настя вздохнула и показала жестами официанту, что нужно принести счёт.

     - Ладно. Только не забудь позвать меня. Тебе наверняка понадобится помощь, а я хочу досмотреть этот фильм из первых рядов.

     - Обязательно, - Марина вновь улыбнулась. - У тебя пожизненный билет в первые ряды моих фильмов.

     * * *

     По пути домой утреннее происшествие с таксистом всё больше напоминало эпизод из комедийного сериала. А неудавшаяся встреча с Томасом, тем не менее, прояснила, каким образом Марину выбрали 'победительницей'. Ну а беседа в кафе с Настей была хороша сама по себе без всяких дополнительных подтекстов.

     Стоило задуматься, как выяснилось, что простые радости скрываются тут и там, а для их обретения не нужно прикладывать значительные усилия или бороться со вселенским злом, воплотившимся в Томасе. Крепло ощущение, что стоит только захотеть, как всё продолжится в том же духе.

     Ведь если даже часть тебя забрали, как утверждает Томас, то разве она не может появиться вновь? Или её функции возьмут на себя другие части, как это случается с ослепшими людьми, которые лучше слышат или чувствуют запахи. Почему она и другие девушки поверили, что это всё навсегда? Почему им и в голову не пришло, что всё можно пробудить в себе вновь?

     Пожалуй, это и был главный кошмар, который навязал им Томас.

     Ну а Марина поддалась, накрутила себя и поверила тому, что ей сказали. Потеряла ориентиры и принялась раздёргивать собственную целостность на части. Если бы продолжила, то закончила бы как другие. И даже сейчас такая вероятность ещё существует. Но по счастью, у неё есть поддержка - помощник героя Настя и говорящий загадочными фразами Чуперка.

     'Всё действительно напоминает кино, - подумала Марина. - Герой упал в глубокую яму, но собственное упорство и небезразличные люди помогли ему выбраться. И вот теперь можно идти куда угодно. Выбор только за мной - отправиться своей дорогой или наподдать тому, кто в эту яму сбросил'.

     Марина вслушалась в себя - нет, чужой крови она не хотела. Как и вставать на баррикады, чтобы отстоять независимость. Зачем, если она уже вернулась?

     Но закончить этот удивительный фильм, происходящий в реальности, всё-таки требовалось. Ведь отсутствие внятного конца обесценило бы всё случившееся с ней. К тому же, любому злу порой нужно показывать, что оно не всесильно, а иначе вера в безнаказанность и вседозволенность только крепнет.

     Каким способом это устроить? Здесь было множество вариантов, ни один из которых не казался нормальным. Но если следовать логике происходящих событий, то ничего 'нормального' в привычном смысле и случиться не могло.

     - Если следовать логике происходящих событий... - пробормотала Марина.

     Она вспомнила Чуперку и его умение 'погружаться в другую реальность'. Задумалась о Насте и её желании 'досмотреть окончание этого фильма'. Два воспоминания зацепились друг об друга и породили идею, выглядевшую сумасшествием, или, как минимум, одним из тех эпизодических помешательств, которые испытывает каждый человек, уверенный в своей правоте, но не умеющий объяснить её.

     Марина решила, что никакие объяснения сейчас не помогут, а вот вера очень даже пригодится. Потому-то она окунулась в собственную идею с головой и всю дорогу домой торопливо надиктовывала в телефон тот поток, что порождало сознание, поддавшееся логике происходящих событий. Казалось, что любое промедление пробудит внутри практичную часть, которая пройдётся катком по пришедшим в голову мыслям и развеет всё вокруг сомнениями.

     'Да ладно, мне тоже нравится, - отозвалась та. - Ты только не растеряй. Теперь наша очередь подкрадываться...'

     ИНТ. ТОРГОВЫЙ ЦЕНТР

     Адам и Инга идут по торговому центру. Молчаливые и сосредоточенные они проходят мимо магазинов одежды, обуви, сувениров и игрушек. На несколько секунд застывают возле витрины спортивных товаров. Внимательно изучают, что там выставлено. Затем переглядываются и всё-таки проходят дальше, пока не оказываются в строительном магазине. Адам берёт небольшую корзину, однако Инга качает головой и хватает одну из телег. Та цепляется за соседнюю, но Инга резким и сильным движением высвобождает телегу и катит её. Адам смотрит на корзинку, отставляет её и бежит догонять Ингу. Поравнявшись, они идут по строительному магазину, проходят мимо различных дверей, настенных и напольных покрытий, обоев и сантехники. Замедляют шаг, когда приближаются к инструментам.

     АДАМ: Бензопила?

     ИНГА: Не глупи. Он не позволит тебе даже поднять её. А уж включить тем более.

     АДАМ: Я могу стоять с включённой.

     ИНГА: И не услышишь того шороха, с которым он подкрадывается.

     АДАМ: Тогда может быть это?

     Адам подходит к кувалде. С трудом приподнимает её, примеривается, будто собирается кого-то ударить. Затем с глубоким выдохом опускает кувалду на место. Вытирает вспотевшие руки о штанины.

     ИНГА: Вот-вот.

     Адам хмыкает, пожимает плечами, а затем берёт пару крепких молотков. Пробует взмахнуть, а после кладёт в тележку. Инга молчаливо кивает. Приободрённый её согласием, Адам хватает долото, но тут же откладывает его в сторону. Берёт в реки шпатель, кривится и тоже откладывает. Затем взгляд его останавливается на монтировке. Взвесив в руке, он кладёт её в телегу. Инга при этом берёт шуруповёрт и набор 'бит' к нему. Затем они совместно выбирают парочку разводных ключей - каждый под свою руку. Следующей вещью становится мебельный степлер и набор скоб к нему. Строительный резак после некоторых размышлений оставляют на полке. Дальше телегу катит Адам - она уже слишком тяжёлая для Инги. Они подъезжают к отделу с шурупами, саморезами и гвоздями. Адам почти не глядя кидает несколько коробок с гвоздями разных размеров в телегу.

     ИНГА: Зачем? Думаешь, он позволит забить их в себя?

     АДАМ: Мы можем рассыпать их вокруг. В темноте не увидит. Даже если не поранится, то предупредит о своём появлении.

     Инга, подумав, берёт ещё парочку коробок и кидает их в телегу.

     ИНГА: Этого мало. Всего лишь игрушки. Нужно что-то такое, что его остановит.

     АДАМ: Пистолет. У меня есть друг...

     ИНГА: Мы уже говорили об этом. Никаких пистолетов.

     АДАМ: Но почему?

     ИНГА: Потому что мы можем выстрелить случайно друг в друга. Или он отберёт его и выстрелит в нас. Или кто-нибудь остановит с этим пистолетом, и мы отправимся в тюрьму. Или он заклинит в самый неподходящий момент. Нам не нужно ничего такого, чему мы не можем доверять.

     АДАМ: А может всё-таки обратиться в полицию? Я по-прежнему не уверен, что мы сможем его остановить.

     ИНГА: Над нами просто посмеются. Как посмеялись над Наташей, а потом он пришёл и убил её. Ты же сам видел.

     АДАМ: Так мы можем рассказать про это!

     ИНГА: И чем мы докажем, что он теперь охотится за нами? Даже если нам поверят, то либо он убьёт и полицейских тоже, либо дождётся, когда они уйдут, потому что полиция не будет охранять нас вечно. Включи логику, в конце концов.

     АДАМ: В моей логике нет понимания, как мы можем остановить маньяка вдвоём, используя всего лишь молотки, монтировку и разводные ключи. Тут нужна сигнализация, пулемёты и специально обученные люди.

     ИНГА: Если ты будешь надеяться на что-то подобное, то тебе никак с ним не справиться. Нельзя надеяться ни на что. И ни на кого.

     АДАМ (после паузы): Даже на меня?

     Инга замирает на секунду. Отводит взгляд в сторону и морщит губы. Адам терпеливо ждёт ответа, но его не следует. Инга хватает ручку тележки и, с силой дёрнув её, катит дальше. Адам бросает коробку гвоздей в сторону. Она падает и рассыпается. Он не видит этого, а лишь бредёт за Ингой бессильно сжимая и разжимая руки.

     - Мне кажется, что существует принцип 'мелкого зла'. Не меньшего, когда ты выбираешь между слезинкой ребёнка и гибелью мира, как заповедовали классики, а действительно 'мелкого'. То зло, которое никогда не станет властелином мира, тёмным лордом и прочими громкими титулами. Так и останется мелким, как не старайся. Да и стараться, если честно, оно не хочет. Даже в фантазиях не может выйти за рамки и прыгнуть выше головы.

     Настя, которая всю тираду встретила скептически поднятой бровью, потянулась к бокалу с вином. Как показалось Марине, подруга уже жалеет, что традиция еженедельных походов в кафе возобновилась. Но всё же разговор Настя поддержала:

     - То есть, этакий гопник от зла? Дворовый хулиган, который может отобрать деньги, избить за косой взгляд, но вершиной мечтаний считает заниженную машину и спортивный костюм последней модели?

     - Что-то вроде того. Возможно он ничего больше не умеет и даже комплексует по этому поводу. Или втайне мечтает помогать людям и творить добро... хотя нет, пожалуй, это уже слишком. Так получается испорченный ребёнок, а мы говорим о мелком зле. В общем, не факт, что это гопник или хулиган. Вполне подходит обычный человек с повадками мелкого хищника. На больших не нападает, но если встречает кого-то слабее, то тут же бросается со спины.

     - Как домашний тиран?

     - Именно! Причём не обязательно устраивающий физическое насилие. Возможно он мелко пакостит и психологически давит на окружающих. Ну просто удержаться не может! Зато с людьми, способными дать отпор, милый адекватный человек.

     - Ладно. Окей. Пусть это будет мелкое абьюзное зло. Но к чему это всё? Да ещё и здесь?

     Настя обвела рукой, обращая внимание Марины на уютный интерьер в духе семидесятых. Портреты 'Биттлов' и Мика Джаггера вместе с Фредди Меркьюри взирали со стен вопрошающе. Они тоже никак не могли осознать, чем провинились, что вынуждены присутствовать при подобных разговорах.

     - Мне нужно понять Томаса, - сказала Марина. - Нащупать его мотивацию. На худой конец - придумать её, чтобы она выглядела достоверной. Если он имеет способности, позволяющие высасывать из людей их тайные желания или мечты, чтобы затем превращать в фильмы, то почему он использует это таким образом? Вот зачем? Ну помимо там славы и денег. Хотя я сомневаюсь, что в нашей стране можно действительно заработать на фильмах ужасов, да ещё не очень-то художественных. Наверняка за этим всем скрыто что-то большое - возможности, проклятия, ограничения... И мне надо разобраться.

     - Ну, если верить твоей теории, что он там единственный живой участник, а тратиться на режиссёров и прочее не требуется, то это автоматически означает, что все деньги и слава достаются ему. Хендмейд кино с виртуальными актёрами, где создатель получает всё.

     - Всё равно слишком мелко, чтобы походить на выгоду. Этим талантом можно куда лучше распорядиться. Создавать каждому его персональное кино, например.

     - Ну ладно, давай набросаем несколько вариантов, - Настя усмехнулась. - Во-первых, он может быть демоном, который питается чужими мечтами, фантазиями и прочим. А фильмы - так, побочка, которая заодно и привлекает новых жертв. Во-вторых, он может быть тем самым мелким злом, которое ты расписывала. То есть, реально не понимает, что может сотворить нечто большее. В-третьих, он снимает ужастики под именем Томаса, боевики в роли какого-нибудь Тимофея, любовные истории в качестве Тимура, а очередные сериалы про ментов под прозвищем Казанова - не раскладывает яйца в одну корзину, грубо говоря. В-четвёртых - он может быть просто непознаваемой сущностью, которая вообще всё это устроила специально для тебя, чтобы вынудить сделать шаг вперёд, подарить мотивацию и прочая подобная чепуха. Так сказать, катарсис через перерождение. В-пятых - просто вот такая штука и объяснений не существует... Извини, я, кажется, выдохлась.

     - Да ладно.

     Марина поджала губы и посмотрела в окно. Летний вечер в хорошую погоду походил на праздник - повсюду светло, люди прогуливаются, общаются, встречаются. Возможно, кто-нибудь из них тоже адепт мелкого зла. А кто-то наверняка часто встречается с ним. Но прямо сейчас они выглядели такими умиротворёнными и спокойными, что казалось, будто никаких неприятностей не существует.

     - Я, пожалуй, выберу всё-таки свою теорию, - сказала Марина.

     - Да как хочешь, - Настя улыбнулась. - Мне всё равно, если честно. Ну, в смысле мотивов Томаса. Главное - как его остановить.

     - Я кажется... - Марина запнулась, подбирая слова. - ...у меня есть идея, которая, возможно, позволит его остановить. Но для этого надо понять, почему он такой.

     - Ну, правду мы вряд ли узнаем. Разве что Томас действительно соберётся нас убить, а перед этим расскажет грустную историю своего прошлого. Так что можешь выбрать рабочую версию, почему бы и нет? Пусть он будет мелким злом. В конце концов, это ничем не хуже предложенных мной вариантов. Твой демон, так сама и решай, что там с его мотивацией.

     Марина улыбнулась. Поддержка, пусть и выраженная подобным образом, была тем самым, что ей требовалось.

     - Ну а что это за способ? Расскажешь?

     - Не сейчас. Я пока не уверена. Нужно дождаться подходящего момента.

     - Разумеется. И как я сама не подумала об этом? Всегда нужно дождаться подходящего момента, - Настя фыркнула. - Главное, чтобы этот твой момент не дожидался нас.

     Марина в ответ лишь пожала плечами. В её понимании момент просто обязан был дождаться.

     * * *

     Все выходные Марина просидела дома, никуда не выходя - погрузилась с головой в идею, которая (кажется) должна была помочь победить Томаса. В понедельник вышла на работу с твёрдой уверенностью, что сегодня её жизнь изменится к лучшему. И так действительно вышло - её порадовали неожиданно премией, по итогам какого-то там проекта, в котором она даже не участвовала.

     Радости хватило на два дня, а затем Марина обнаружила, что главная проблема никуда не делась, и ситуация с Томасом так и подвисла. Она вновь включила упрямство и попыталась 'выбить' у судьбы то, что ей требовалось. Вместо этого красивый молодой человек начал встречаться ей каждое утро по дороге на работу, бросая на Марину многозначительные взгляды.

     Повстречавшись взглядами около недели Марина решила, что не собирается заводить новые отношения, не разобравшись с Томасом. Симпатичный парень перестал появляться, зато воцарилась прекрасная погода, располагающая к долгим вечерним прогулкам. Лёгкий ветерок, позволяющий избежать липкой жары, и чистое небо, так что ночью даже виднелись звёзды и метеоры.

     Спустя ещё одну неделю, когда Марина поняла, что жизнь проходит мимо намеченной цели, далёкие родственники вдруг решили перебраться на постоянное место жительства в другую страну и начали предлагать Марине на выбор: квартиру, машину или собаку.

     'Дом, мельница и кот в сапогах', - прокомментировала Настя. Марина, которая серьёзно приглядывалась к флегматичному бобтейлу по кличке Рембо, поначалу обиделась, а потом, не выдержав, расхохоталась. Отказалась от всего и поняла, что если она хочет, чтобы 'момент её дождался', то придётся играть по его правилам. Пусть он сам решит, когда придёт назначенное время.

     Как оказалось, для этого потребовался ещё почти месяц.

     * * *

     Марина в десятый уже раз оглядела зал совещания. Минеральная вода на месте; листы с презентационными материалами разложены; ручки, карандаши и блокноты покоятся стопкой - пока не известно количество участников. Программисты заверили, что проектор подключён и работает. Сплит-система поддерживает комфортную температуру, а в углу бокалы, чашки, кулер с водой и кофеварка, которую перенесли сюда утром.

     Всё выглядело (как и должно было) максимально готовым к проведению финального совещания с заказчиком. Вероятно, через час или около того счастливые руководители отправятся делить премии, а не менее радостные программисты, аналитики, дизайнеры и прочие выдыхать и праздновать.

     Это если всё пройдёт хорошо, конечно, что редко бывает с первого раза. Обязательно появится перечень недочётов и нестыковок. Главное, чтобы ложка дёгтя оказалась меньше бочки с долгожданным мёдом.

     Но от самой Марины больше ничего не зависело. Потом, после совещания, ей придётся навести здесь порядок, ну а пока можно отдохнуть.

     Однако стоило прийти на рабочее место, как все мысли об отдыхе сдуло - телефон, который она оставила в ящике стола, извивался ужом, стучался в дверцу и молил выпустить наружу. А едва Марина открыла ящик и увидела, что звонок от Насти, как её посетило жёсткое 'дежавю'.

     Запретив себе думать об этом и не в силах следовать собственному же запрету, Марина ответила на звонок.

     - Только не говори, что ты опять работала, - буркнула Настя. - Иначе это будет даже смешно.

     - Как сказал кто-то из великих: все события повторяются дважды, первый раз как трагедия, а второй - как комедия.

     - Определённо очень умный человек, так что можно поаплодировать его проницательности. В общем, чтобы тебя не томить - ведь ты наверняка вновь ничего не знаешь - не прошло и трёх месяцев, как Томас выбрал очередную победительницу конкурса, и уже в субботу она поедет смотреть новый фильм. Ну или снимать, если по твоей версии.

     Марина задержала дыхание на несколько секунд. Изнутри подступил страх. Вот она и дождалась того самого момента, и надо бы начинать действовать, но очень хочется ничего не делать. Может быть, оно всё произойдёт как-нибудь само?

     - Считаю, что твоё молчание происходит от радостного шока, но всё же поясни мне: есть идея, почему Томас сделал это столь быстро? Мы же вроде высчитывали, что там не чаще, чем один фильм в шесть - девять месяцев или вроде того.

     Марина оглянулась по сторонам - 'стейкхолдеры' ещё не пришли, потому все находились в напряжённом ожидании, не замечая ничего вокруг.

     - Мне кажется, что мы с ним связаны. До тех пор, пока не появится новый фильм, действует реальность того, который создала я. Он имеет надо мной власть, но и я над ним тоже. И вот он узнаёт, что я пришла, и понимает, что у меня всё в порядке, в отличие от других девушек, раз хватило смелости и сил появится. В общем, это запутанные рассуждения, в которые я не хочу вдаваться, но по итогу сейчас у меня ещё есть некая вероятность помешать Томасу. Я почти в этом уверена. Настолько, насколько возможно, когда тебе что-то кажется.

     - Слушай, я начинаю жалеть, что самообладание к тебе вернулось. Ещё каких-то пару месяцев назад ты бы плакалась мне в жилетку и рассказывала всё, что произошло, а теперь не хочешь вдаваться в рассуждения... Что молчишь? Ладно, просто скажи, что мы собираемся делать дальше. Похоже, ты всё успела придумать или тебе показалось, что ты всё успела придумать. Я правильно говорю?

     - Да, - Марина помимо воли улыбнулась. Сарказм подруги, как и её недоумение, вызывали некоторое веселье - чуть тревожное и стыдливое, как от розыгрыша над кем-то, кто никак не может постичь его суть. Например, как игра в 'гаражики'.

     - Ну и что, как тебе кажется, нам надо делать? Остановить эту девушку и предостеречь от самой большой ошибки в её жизни?

     - Она не поверит. Я бы не поверила в тот момент, когда собиралась к Томасу. Подумала бы, что это какая-то завистливая поклонница пробует отговорить. У меня есть идея, но я лучше расскажу её при встрече. Приезжай вечером.

     * * *

     Настя сидела на кровати Марины и разглядывала портрет Томаса, прислонённый к шкафу. Теперь в нём не было никакой таинственности и ничего пугающего. Наверное, всё дело в перекрестье прицела, нарисованного прямо на лбу Томаса. След маркера был чуть смазанным, как будто рисовали второпях. Возможно, даже боясь, что не достанет решимости это сделать.

     - Очень и очень странный план, - сказала наконец Настя и посмотрела на Марину, стоявшую поодаль. - Ты сама-то понимаешь?

     - Да, конечно, но другого у меня нет.

     - Это-то как раз не оправдание. Придумать что-то иное не так сложно, когда альтернативой служит безумный набор 'что, если'. Я даже затрудняюсь оценить вероятность того, что оно сработает.

     Марина пожала плечами. Она предчувствовала, что разговор будет трудным, но была уверена: всё обязательно получится.

     - Ты вообще понимаешь, что это уголовно наказуемо? - спросила Настя. - Проникновение на частную территорию. Возможно, со взломом. Кража...

     - Мы не собираемся ничего красть!

     - Не важно. Они могут просто сделать вид, будто что-то пропало, и всё припишут нам. Даже разбираться никто не будет. Твоё слово против известного актёра, медийной личности, обеспеченного человека и так далее. А возможно ещё припишут нанесение тяжкого вреда здоровью. Или моральный ущерб. Вот с этим вообще всё размыто. Мол, у Томаса после такого вторжения актёрская потенция ушла в минус, и теперь он не способен сниматься ни в одном фильме.

     Марина помимо воли улыбнулась. Её цель и состояла в том, чтобы Томас больше не снял ни одного фильма.

     - Я думаю, что никто в полицию заявлять не будет.

     - Думаешь? Или тебе 'кажется', как это принято в последнее время?

     Взвесив всё, прежде чем дать ответ, Марина признала:

     - Кажется.

     - Вот-вот.

     Настя вздохнула и поднялась с кровати. Подошла к портрету Томаса и развернула его лицом к шкафу. 'Не подслушивай, а ищи Нарнию', - прокомментировала она. После этого подошла к Марине, взяла за руки и внимательно посмотрела ей в глаза.

     - Знаешь, я очень рада, что ты в последнее время стала более живой. Что этот странный приступ депрессии - или чего там у тебя было - в прошлом. И вообще, я обещала тебе помогать. Но ты предлагаешь очень и очень странные вещи. И я пока не готова поверить даже в то, что мы это всерьёз обсуждаем, не говоря уже о том, будто оно сработает. Вдобавок, твой план пугает.

     - Очень, - кивнула Марина. - До кончиков пальцев. Как только начинаю о нём думать, так даже двигаться нормально не могу. Но разве 'бояться' - это не значит быть живой?

     - Ну вот, - Настя опять вздохнула. - Похоже, ты набралась у Чуперки всех этих психологических приёмчиков. И зачем я вас познакомила?.. Это риторический вопрос. Лучше ответь, что мне делать-то?

     - Поверить. В меня. В эту идею. Во всё, что со мной случилось.

     Теперь пришёл черёд Насти взвешивать всё сказанное, прежде чем давать ответ. Отпустив руки Марины, она сделала вид, что её очень интересуют две грязные тарелки на 'цветочном' балконе - следы недавно съеденных сэндвичей. В 'реабилитационных' целях.

     - Для начала я поверю в тебя. А там будет видно.

     * * *

     Вот уже час Настя с Мариной бродили по соседним улицам, стараясь держать дом Томаса в поле зрения. При немногочисленных прохожих (чаще всего выгуливающих собак) они принимались обсуждать достоинства района и то, насколько здесь престижно жить. Однако они могли не стараться - внимания на них не обращали вовсе, как будто у местных жителей существовала какая-то загадочная способность 'опознавать своих', игнорируя всех чужаков.

     - Так-так-так, - сказала Настя, чья очередь была посматривать в сторону нужного дома. - Давай-ка спрячемся, а то там подъехало такси. Либо это сам Томас, либо девушка.

     - Или фотографы, - ответила Марина.

     Она вытерла неожиданно вспотевшие руки о джинсы и поморщилась, заметив укоризненный взгляд мимо проходящей женщины.

     - Нет, это всё-таки девушка, - прокомментировала Настя - И она подходит к нужному дому. Дверь открывается. Охранник вроде бы не тот или же он побрился. Как думаешь, это можно считать хорошим знаком?

     - Сейчас любой непонятный знак лучше считать хорошим, - пробормотала Марина. - Хотя нет, лучше считать плохим. Так больше радости, если вдруг ошибёшься.

     - Начинаю понимать, почему люди вокруг так стремятся выглядеть пессимистами. Это, оказывается, чтобы больше радоваться!

     - Перестань.

     Марина отодвинула подругу в сторону и выглянула - как раз вовремя, чтобы увидеть закрывающуюся калитку.

     - Ну что? Побежали? - спросила Настя. - Я что, зря эти кроссовки в шкафу откопала?

     - Нет. Рано. Я же говорила, что мы пойдём, когда уйдут фотографы и Владислав. Томас с девушкой потом ещё будут есть сэндвичи, беседовать о всяком разном. Это минут пятнадцать - двадцать. К тому же, охранник в этот момент должен успокоиться и ничего плохого не ждать.

     - Тебе следовало сказать: что тебе кажется, будто он должен успокоиться. Ну, если принимать во внимание твой последний тренд.

     Марина непонимающе посмотрела на подругу, но даже когда осознала шутку, то не смогла улыбнуться. Губы отказывались повиноваться.

     - Извини, - сказала Марина. - Меня всю трясёт от страха и ощущения, что ничего не получится.

     - Разве не ты недавно говорила, что если боишься, то всё ещё жив.

     - Может быть. Я в последнее время стараюсь не запоминать, что говорю.

     Настя хмыкнула и замолчала. Она с любопытством посматривала в сторону дома Томаса. Должно быть, представляла, что там сейчас происходит. Марина, которая в точности знала, предпочитала об этом не думать. Им оставалось ждать ещё около получаса, если верить воспоминаниям. Хорошо было бы скоротать это время хоть за каким-нибудь разговором, но Настя молчала, словно вдруг прониклась серьёзностью момента. Из-за этой тишины в голове Марины рождались картины грядущего во всех возможных вариантах развития событий. Казалось, что за несколько минут она непостижимым образом сумела проиграть их все внутри себя и убедиться в полной беспомощности каких-либо действий.

     Когда калитка дома вновь открылась, то выпустила Владислава, севшего в тусклый тёмно-серый Фольксваген, из которого тут же заиграл тяжёлый рок (почему-то на испанском языке). Следом подъехало такси, чтобы забрать фотографов. Едва обе машины скрылись, как Марина, несмотря на все сомнения, сделала шаг из укрытия и потянула Настю за собой.

     Время пришло.

     * * *

     Задняя часть дома выходила окнами на лесопарк. Марина с сомнением посмотрела на раскладной туристический стул, который взяла с собой, но всё-таки разложила и почти тут же пожалела. Он выглядел слишком маленьким и игрушечным в сравнении с высоким кирпичным забором без какой-либо калитки.

     - Ты уверена, что тут нет видеокамер? - спросила Настя, пробуя ногой устойчивость стула.

     - Более или менее. Я не видела у охранника никаких мониторов, кроме домофона от калитки.

     - Ну ладно. Будем надеяться, что ты права.

     Настя встала на стул и попробовала дотянуться до края забора - не хватало каких-то десяти сантиметров. Она попыталась привстать на цыпочки, но тут же закачалась, и Марине пришлось придерживать подругу, чтобы та не упала.

     - Может, прыгнуть? - спросила Настя.

     - Дай-ка лучше я.

     Пока Настя слезала со стула, Марина оглядывалась по сторонам. В такую хорошую погоду по лесопарку просто обязан кто-нибудь гулять. Собачники, влюблённые парочки, семьи с детьми... Да хоть кто-то! Пусть даже тропинок и не видно, но ведь место-то хорошее.

     Однако никого поблизости не оказалось, и Марина, собрав всю решимость, встала на стул.

     Почти тут же обнаружилось, что их с Настей разница в росте как раз и составляет те необходимые сантиметры, чтобы дотянуться до края забора. Придерживаемая подругой, Марина встала на цыпочки и ухватилась.

     - Сейчас помогу!

     Настя принялась толкать вверх, пока Марина карабкалась по забору. Джинсы и футболка испачкались, маникюр пришёл в негодность, но жертвы оказались не напрасны. Оседлав забор сверху, Марина протянула руку подруге.

     Минута чертыханий, проклятий, напряжённого сопения и шипения сквозь зубы, и вот они уже вдвоём наверху. Убедившись, что с подругой всё нормально, Марина первая спрыгнула вниз. Земля тяжело ударила в ноги, так что едва удалось устоять на ногах. Спустя секунд пять рядом приземлилась Настя, тут же упав на бок. Марина помогла подруге подняться и посмотрела на забор с внутренней стороны - в их плане было много белых пятен, и одно из них как раз в отсутствии понимания, как выбираться назад.

     Впрочем, об этом можно подумать позже.

     - Девушки заблудились?

     От звука голоса Марине показалось, что земля вновь ударила её по ногам, только теперь уже гораздо сильней - устоять оказалось не в пример сложней. Повернув голову вправо, она увидела незнакомого парня. Короткая стрижка; чёрная майка, обтягивающая спортивного сложения торс; широкие штаны цвета 'хаки' с множеством карманов; чёрные ботинки на высокой подошве. Вид и одежда человека не вызывали сомнения в его роде деятельности.

     - Всё-таки камеры были, - сказала Настя с упрёком.

     - Камер нет, но есть сигнализация, - парень чуть улыбнулся. - Меня предупреждали, что порой фанатки идут на всё, чтобы добраться до кумира. Как видите, у вас не получилось. И если нет никаких других предложений, то рекомендую пойти вот туда - охранник ткнул пальцем в направлении калитки. - На первый раз я даже готов не вызывать полицию.

     Марина облизала губы и стрельнула глазами по сторонам. Ей было наплевать на полицию. Куда важнее, что если даже у них в следующий раз получится пробраться сюда, то момент будет упущен. Сколько времени прошло, как Владислав и фотографы ушли? Закончился ли 'ужин' Томаса и той неизвестной девушки, или они всё продолжают сидеть на кухне?

     - Даже не думай, - понял её взгляд охранник. - Вот эта штука называется 'тревожная кнопка'. Стоит нажать, и через пять минут сюда приедет полиция. И вот уж тогда точно просто так не отделаетесь.

     'Штука' походила на пульт от проектора с одной кнопкой. Марина ничего не слышала о таких вещах, но почти не сомневалась, что охранник не обманывает.

     - Беги! - крикнула Настя.

     Марина ещё только пыталась сообразить, что происходит, а подруга уже прыгнула на охранника, раскинув руки в стороны, словно собираясь обнять его со всей силы. Собственно говоря, в итоге она это и сделала, прижав руки охранника к телу и повиснув на нём всем весом. Парень, который наверняка мог запросто поднять Настю едва ли не одной рукой, от такого события растерялся на секунду, но почти тут же нажал 'тревожную кнопку'.

     'Пять минут, не больше', - подумала Марина и только в этот момент побежала.

     Сзади доносились чертыханья охранника и голос Насти, что-то ему говорившей, но Марина не вслушивалась. Она пробралась через живую изгородь, окончательно испортив джинсы и футболку, а заодно заработав несколько болезненных царапин. Взбежала на крыльцо, протиснулась в открытую дверь, захлопнула её за собой, задвинула щеколду и несколько раз повернула ручку замка.

     Тут она сделала паузу, чтобы унять дыхание и постараться привести мысли в порядок, и лишь затем прошла через прихожую.

     В доме царила тишина. Прокравшись вдоль стены сквозь большой зал, Марина заглянула на кухню: пустые стаканы и тарелки в раковине - ужин окончен. Они уже в кинозале. Оставалось надеяться, что она успеет вмешаться.

     Марина, больше не таясь, взбежала по лестнице на второй этаж и подошла к двери кинозала. Потянула ручку на себя и ощутила, как внутри очередной раз за сегодня всё переворачивается.

     Дверь оказалась заперта. Никакого отверстия для ключей не было. По-видимому, внутри щеколда или засов. Почему она не заметила этого в прошлый раз? В любом случае сейчас уже поздно переживать. Нужно срочно что-то делать.

     Но что именно?

     Память упорно подсовывала эпизод из фильма 'Сияние', однако под рукой у Марины не было топора. Да и вряд ли у неё хватит сил пробить дыру в этой двери.

     От отчаяния подкосились ноги. Марина почувствовала подступающие слёзы и ком в горле. Столько всего преодолеть, чтобы оказаться в подобной ситуации. Разве она недостаточно принесла жертв ради этого момента? Где же справедливость?

     'Ты и сама прекрасно знаешь, что справедливость существует лишь для того, кто за неё борется, - напомнила о себе практичная часть сознания. - Так продолжай бороться!'

     Есть такие моменты в жизни, когда бесполезные вещи и общие слова кажутся соломинкой, за которую хватаешься со всей силой, вытягивая себя на поверхность. Пусть даже звучит и выглядит это всё бессмысленно, но ты вдруг заряжаешься изнутри энергией и начинаешь делать... что угодно, лишь бы оно имело смысл для тебя одной.

     Например, колотить в закрытую дверь со всей силы, вкладывая в удары руками и ногами всю злость, всё отчаяние и желание исправить свою жизнь. Молчаливо и исступлённо, не обращая внимания на боль в ногах и на разодранные костяшки пальцев. Словно законченный грешник, стучащий в запертые двери Рая, ожидая, что тебя всё-таки пустят, дабы ты мог исповедаться напоследок и сказать себе - я сделал всё, что от меня зависело.

     Порой подобные вещи срабатывают. Недостаточно часто, чтобы быть уверенным, но ровно настолько, чтобы продолжать надеяться на чудо. Например, что вдруг из-за двери донесётся глухой и преисполненный тревожности голос.

     - Что случилось?

     - Полиция! - закричала Марина, постаравшись, чтобы звучало грубовато и требовательно. - Откройте!

     И тут же, по наитию, словно диктующему откуда-то из суфлёрской будки, добавила:

     - У вас сигнализация сработала.

     За дверью некоторое время молчали. Марина сглотнула ещё раз, глубоко вдохнула и вновь принялась стучать в дверь. Почти тут же послышался звук отодвигающегося засова...

     * * *

     Как выяснилось, Томас в реальной жизни был не настолько смелым и бесстрашным, как в кино. Или (что более вероятно) не ожидал увидеть Марину, да ещё и в таком виде - в разодранной одежде и с разбитыми руками. Ровно так она должна была выглядеть, если бы удирала от маньяка, запинаясь обо всё подряд. Но по странной иронии судьбы она как раз бежала к этому самому маньяку.

     - Привет, - сказала Марина, пока Томас стоял и изумлённо смотрел на неё.

     Не дожидаясь, пока его ступор пройдёт, она шагнула внутрь кинозала, захлопнула дверь и прижала её спиной. Нащупала засов и с силой втолкнула его в паз. Этот звук вдохнул жизнь в Томаса. Он неожиданно быстро отскочил в сторону и замер там.

     - Что тебе нужно? - спросил он.

     'Хотя бы не делает вид, что не узнаёт', - подумала Марина.

     Отвечать она пока не собиралась. Вместо этого оглядывала зал со смешанным чувством брезгливости и удивления. Никак не могла понять, почему же эта безвкусица напугала её в прошлый раз. Если задуматься - всё это походило на декорации. За пятнами красками не виделось никакого страха. Чернота зала казалась напускной, позволяющей создавать напряжение, но при этом выглядящей простовато. К тому же, сейчас было видно, что краска слегка отличается оттенком, а сами линии небрежны, да и углы не везде выверены.

     'Непрофессионально', - машинально подумала Марина.

     Почему же в прошлый раз ей всё это показалось таким пугающим? Может быть, в сэндвичах или воде действительно были подмешаны какие-то наркотики? А почему нет - несколько капель в стакан, в который потом добавят напиток, вот и готово. Ну или в кусок хлеба с мясом. Возможно, это требовалось для большей впечатлительности.

     - Что тебе нужно? - повторил Томас. Голос его казался угрожающим, но под конец захрипел, так что он едва не закашлялся.

     - Что с ней? - спросила Марина, не отвечая. Её интересовала девушка, сидящая в кресле посередине зала. Пустой взгляд, с которым она смотрела на белый прямоугольник экрана, пугал куда больше, чем комната и Томас вместе взятые. Интересно, что за фильм она там видела?

     Томас не ответил. Он продолжал стоять в отдалении, напряжённо всматриваясь в Марину, словно бы ждал, что сейчас она... достанет нож?

     'А действительно', - подумала Марина. Она словно бы невзначай потянулась к заднему карману джинсов и тут же увидела, как Томас напрягся и ещё чуть отступил.

     'Он боится, - поняла Марина. - Кажется в своём настоящем обличии Томас тот ещё трусишка'.

     От этой неожиданной мысли, ворвавшейся в голову, а заодно и от напряжения, скопившегося за последнее время, Марина самым бессовестным образом хихикнула. Словно шкодливая девочка, которая задумала очередную пакость. Томас ещё больше окаменел лицом и сделал очередной шаг назад.

     - Я не знаю, как это работает, - честно сказала Марина. - Куда ты транслируешь эти фильмы и что с ними делаешь. Каким образом ты получил эту способность или же придумал какое-то механическое приспособление.

     - Я могу объяснить. Я покажу тебе. Ты сможешь...

     Марина взмахом руки призвала его замолчать, и Томас послушался. Это начало казаться куда веселее, чем она думала. Ради этого момента стоило пережить всё, что произошло.

     'Ты становишься похожа на него, - сказала практичная часть сознания. - Упиваешься властью. Совсем как он'.

     Во рту стало противно, словно раскусила что-то горькое, но Марина предпочла этого не заметить. В конце концов, она получила то, что хотела, и сейчас нет времени для благородства. Навскидку не вспоминалось ни одного фильма, где зло можно было бы победить, следуя всем заповедям.

     - Послушай, Томас... - Марина почти промурлыкала эту фразу, и вот как раз это-то напугало куда больше, чем советы практичной части сознания. Марина закашлялась, стиснула зубы и в этот раз уже почти прохрипела: - Приведи её в чувство. Пусть она прекратит.

     - Хорошо-хорошо...

     Томас засуетился. Подошёл к девушке, пощёлкал пальцами у неё перед лицом, одной рукой заслонил глаза, а второй нажал куда-то в область затылка. Девушка обмякла в кресле и прикрыла глаза.

     - Она будет спать несколько часов, - пробормотал он. - Но потом с ней будет всё в порядке!

     - Я знаю, как выглядит твоё в порядке...

     - Но...

     - Не надо возражений. Сейчас я сяду в кресло и хочу, чтобы ты 'включил' для меня это кино снова. Я вдруг поняла, что хочу сделать ещё один фильм.

     Томас посмотрел на Марину с подозрением и одновременно страхом. Он чувствовал (не мог не чувствовать!), что здесь не всё в порядке. Да и вообще должен был понимать, что пережить подобное во второй раз - не самое приятное событие. И требовалась веская причина, чтобы добровольно пойти на это.

     Определённо, Томас понял, что это странно, но вот только выводы сделал совсем не те, какие должен.

     - Я и не думал, что так тебе дорог, - заговорил он, улыбаясь своей фирменной улыбкой. Сейчас она на Марину не действовала, однако что-то внутри подсказало, что немного подыграть стоит.

     - Разумеется. К тому же, мне интересно и дальше развить свою героиню.

     - Да-да! Фильм, который ты сделала, он был очень необычный. Очень! Он как будто бы вывел меня на новый уровень! Я и сам думал пригласить тебя на второй сеанс, но это выглядело бы подозрительно. Ты же понимаешь?

     - Конечно, Томас.

     - Но сейчас, если ты сама хочешь... Слушай, я готов внести тебя в список авторов сценария. Или в режиссёры! Чёрт возьми, я даже готов на тебя жениться!

     - Ну-ну, не будем торопить события.

     - Да, действительно, - он сглотнул. - Но я честно говорю, что это было круто. Я потому и не удивлён, что ты оправилась от шока. В конце концов, кто ещё мог бы пойти на такое, кроме тебя.

     - Я рада, что ты так меня ценишь, - вернула комплимент Марина, чувствуя, как внутри всё сжимается от того, насколько естественно получается вести себя таким образом. Это пугало не хуже, чем Томас в прошлый раз. Вот только теперь Марина научилась справляться с этим страхом. - Но всё же давай вернёмся к делу. Я тороплюсь.

     И чтобы сподвигнуть Томаса действовать, Марина села в кресло через два ряда от девушки, которая безвольно дремала. Даже положила руки на колени, чтобы Томас видел - никакого оружия в них нет.

     От этого или от того, что окончательно уверился в безграничной влюблённости Марины, но Томас перестал дрожать от страха. Наоборот, к нему вернулась вальяжность и самоуверенность, которая по сути и составляла весь его образ. Сев неподалёку от Марины, Томас посмотрел на неё, и почти тут же она почувствовала невидимую связь между ними, которая установилась ещё в прошлый раз.

     Первый кадр появился на экране практически сразу, стоило лишь его представить. Кадр с Томасом. Только вместо привычного образа - больничный костюм. Надо признать, что в белых штанах и рубахе с длинными рукавами Томас выглядел очень даже естественно. На лице его застыла блаженная улыбка, в правом уголке губ скопилась порция слюны, которая вот-вот готовилась спуститься ниточкой к самому полу. Стены, выкрашенные в холодный бледно-зелёный цвет, дополняли картину.

     - Нет, - прошептал Томас, чуть ли не подвывая.

     - Да, - Марина улыбнулась и тут же заговорила вновь, имитируя закадровый голос: - Пациент Томас Чигас поступил к нам в больницу третьего сентября две тысячи пятнадцатого года. Диагноз удалось поставить сразу - прогрессирующая шизофрения с полным погружением в выдуманный мир, в котором Томас воображал себя маньяком. Отличительной особенностью данного случая было то, что больной весьма правдоподобно и логично описывал происходящие с ним события, включая способность 'похищать' сны и мечты своих жертв...

     - Нет! - Томас закричал и дёрнулся к Марине, но почти тут же остановился как вкопанный, словно некая сила мешала ему не то что подкрасться к девушке, но даже приблизиться.

     Марина знала, что он не сделает больше и шага. Не сможет прикоснуться к ней и прекратить эти грёзы, становящиеся реальностью. Сейчас, когда она действовала осознанно и самостоятельно без направляющего воздействия Томаса, она была для него неуязвима. Именно так было прописано в сценарии, а значит - он получит своё сполна. И после этого Томас Чигас навеки превратится в пациента областной психиатрической больницы.

     Откинувшись в столь удобном кресле кинозала, Марина дала волю воображению, не скупясь на чувства, которые выплёскивала на экран. А где-то на заднем плане, на границе слышимости, мужской голос пел про рваные кеды и восемь километров по дороге в Сибирь...

     ИНТ. РЕСТОРАН

     Марина и Настя сидят за столиком. На улице вечер, чуть слышно играет музыка. Официант приносит бутылку вина и наливает в бокалы. Девушки слегка отпивают.

     НАСТЯ: Что за сценарий? В твоём рассказе о произошедшем меня смущает только этот сценарий, который появляется из ниоткуда. Это фигура речи такая?

     Марина улыбается, копается в сумке и достаёт пачку листков бумаги. На первой странице крупными буквами написано 'ТОМАС ПОДКРАДЫВАЕТСЯ'. Ниже - Сценарий, автор - Марина Давыдова.

     МАРИНА: Как видишь, он существует.

     НАСТЯ: Ты в самом деле написала сценарий того, что с нами должно произойти? Именно поэтому ты говорила, что тебе нужно понимать, отчего Томас так действует? Именно в этом и был твой план? Написать сценарий, а потом ему следовать?

     МАРИНА: А почему бы и нет?

     НАСТЯ: Не сказать, что я сильно против, учитывая, как всё закончилось, но... Сценарий...

     Настя фыркает, пожимает плечами и отпивает ещё вина. Марина продолжает улыбаться, наблюдая за подругой.

     НАСТЯ: И что, всё прошло по сценарию? И мой прыжок на охранника тоже был там предусмотрен? Могла бы и меня спросить, знаешь ли. Я не так уж привыкла бросаться на незнакомых мужчин. Мы, конечно, мило поболтали с Андреем...

     МАРИНА (перебивает): Андреем?

     НАСТЯ: Вот только не надо тут. А то я дам твой телефон Максиму. Это тот вежливый охранник с дивной бородой. Или ты и это учла в своём сценарии?

     МАРИНА: Не знаю. Я написала, отложила в сторону и постаралась забыть. Может быть прочитаю всё-таки, а может быть выкину в мусорку. Или сожгу.

     НАСТЯ: Ну уж нет.

     Настя протягивает руку и забирает сценарий со стола. Марина не делает даже попытки её остановить. Настя держит сценарий в руках, пролистывает его. Останавливается на каком-то моменте, хмыкает и качает головой. Откладывает сценарий на кресло рядом с собой, поближе к сумочке.

     НАСТЯ: И что теперь будет с Томасом по твоему сценарию? Или с Владиславом? Тоже не помнишь, потому что не читала?

     МАРИНА: С Томасом будет всё по справедливости. Небольшое психическое расстройство, от которого его вылечат. Но вот его способность снимать фильмы подобным образом пропадёт. А что будет дальше - всё в его руках. Может быть, тоже научится писать сценарии, а не только пользоваться чужими. Что касается Владислава, то он мне неинтересен. Там что-то про 'и дальше с ним относились так, как он с другими'.

     НАСТЯ: Маловато конкретики, как по мне. Но это похоже на 'по справедливости'. Ну а с нами? С тобой и со мной?

     Марина пожимает плечами и улыбается.

     МАРИНА: Я не помню, написала ли что-нибудь про это. Если хочешь, то посмотри.

     НАСТЯ: Ну не знаю.

     Настя бросает взгляд на сценарий. Тянет к нему руку, потом вдруг отдёргивает. Нервно вздрагивает и так же нервно смеётся.

     НАСТЯ: Почему-то мне не хочется этого знать.

     МАРИНА: Понимаю.

     НАСТЯ: Ничего ты не понимаешь! Ты это написала, а мне расхлёбывай! Когда я говорила, что люблю поддерживать разную движуху, то не знала, что ты поместишь меня в сценарий.

     МАРИНА: Я в тот момент тоже этого не знала, если тебя это успокоит.

     НАСТЯ: Да ладно. Не важно.

     Настя оглядывается по сторонам, не находит официанта и сама подливает вина в бокалы. Поднимает свой и становится серьёзной.

     НАСТЯ: У меня есть тост. За то, чтобы наши сценарии сбывались именно так, как мы того хотим!

     МАРИНА: Но ведь так не получится. Если у каждого будет сценарий, то они станут противоречить друг другу.

     НАСТЯ: Ничего ты не понимаешь. Я ведь говорю про наши сценарии. Твой и мой.

     МАРИНА: Их ещё надо написать.

     НАСТЯ: Вот ты и напиши. У тебя ж опыта больше.

     МАРИНА: Вот спасибо!

     Девушки смеются, 'чокаются' бокалами и выпивают вино до дна. Марина откидывается на спинку кресла и чуть прикрывает глаза, пока Настя продолжает что-то рассказывать. Лицо Марины всё приближается и приближается, пока не заполняет собой весь экран. Под полуприкрытыми глазами видно, что зрачки бегают туда-сюда, словно она видит какой-то страшный сон. Например, будто за ней кто-то гонится. Дыхание Марины становится всё более нервным и беспокойным. Однако спустя несколько секунд она вдруг успокаивается, открывает глаза и подмигивает, глядя в экран.