Выездное заседание районного суда проходило в деревенской школе, которая по виду, была старше самой деревни лет на пятьдесят. Спортзал меблирован под зал заседаний. Скамья подсудимых, место обвинителя и адвоката, - школьные парты черного цвета. По замыслу сельских дизайнеров, этот цвет должен был подчеркивать трагизм случившегося. Местами же для присутствующих, были парты голубого цвета. Судья и заседатели восседали за двумя сдвинутыми столами, один из которых был покрыт красной скатертью, а другой зеленой. На зеленом столе стоял графин с водой, большая керамическая кружка и школьный колокольчик.
- Товарищи! - Тихо, но очень торжественно начал подсудимый.
- Не товарищи, а граждане, я вам уже указывала на это, - сделала замечание
судья, - и, пожалуйста, громче, ничего ведь не слышно.
- Хорошо. Граждане жители Кулешовки! - выкрикнул Ванюрочек Зеленов и смутился. - Чуть тише он продолжил:
- Граждане судьи и все кто тут сидит! Я не хотел подстреливать гражданина агронома! Я сделал это не специально! Оно само так получилось... Нечаянно. Если не верите, спросите у моей жены - гражданки Валентины. - Он постоял, раскачиваясь с носков на пятки, и повернувшись к своей жене «гражданке Валентине» попросил:
- Валь, скажи им, что я не хотел, а? Потому, что если хотел, - дадут восемь лет, а если не хотел, то три. - Помолчал, сдул, невесть откуда появившуюся слезу, и безнадежно махнув рукой, сел.
Иван Петрович Зеленов, по прозвищу «Ванюрочек», был коренным Кулешовцем, - он здесь родился и безвыездно, за вычетом службы в армии, прожил тридцать семь лет. Невысокого роста, худощавый, он больше походил на ветреного юношу, чем на серьезного мужика. Поэтому и кличку ему сельчане дали ласковую, несерьезную - Ванюрочек. Работал Зеленов шофером, и как любой настоящий водитель, считал пятницу своим профессиональным праздником. Спиртное для праздника, он покупал очень редко, за неделю его и так набиралось больше, чем Ванюрочек мог употребить сам. Тому - подвезти, того - дернуть, у этого перетащить, вот и есть, что в пятницу в рюмку налить. Праздник начинался всегда одинаково: Зеленов сажал напротив себя Валентину, наливал две рюмки, и под соответствующий ситуации тост, выпивали. Первую рюмку всегда пили «за нас!», вторую «за тех, кто в море!» - служил Иван на флоте, третью жена пить отказывалась, но недолго, а после четвертой шла спать. Если никто из соседей не заглядывал, проходя мимо просто так, Ванюрочек выпивал еще четыре, от силы - пять рюмок, и после слов любимой песни «а я сама наверно, виновата, что нет любви хорошей у меня», отходил ко сну тут же, за столом.
В эту пятницу, всё было не как обычно, а по большому поводу, - в четверг Зеленовы купили цветной телевизор с дистанционным управлением. Для обмывки телевизора, никого специально не приглашали, поэтому пришли лишь человек шесть соседей. Валентина приготовила салат оливье и жареную рыбу. Остальное как обычно: огурчики, помидорчики, хлебный квас на запивку. После трех рюмок, у Ванюрочка почему-то, даже не зашумело в голове. Гости угощались, а он нажимал на кнопки дистанционного управления, восхищаясь качеством изображения. Зеленов даже не заметил, как начал вникать в смысл того, что происходило на экране. По каналу, на котором были самые яркие цвета, шел сериал. Хуан Карлос, ровестник авторов Кама - Сутры, радовался рождению его очередного бразильского ребеночка. В силу возраста он не мог вспомнить, кто родил ему дитя, поэтому мучился вопросом: - вписать сыночка в завещание, или лишить его наследства? По двум каналам передавали биографии кандидатов от мафии на пост неприкосновенных, по четвертому показывали результаты бандитских разборок в столице. Пятая программа, уже больше часа пугала зрителей кариесом. На шестой кнопке шли новости, в которых некий военный чин жаловался на недокомплект личного состава. По его словам, ситуация грозилась выйти из-под контроля, так как количество дезертиров в армии, превысило количество тех, кто еще не сбежал и должен их ловить. По седьмому каналу шла передача о зверствах боевиков-сепаратистов, которые используют заложников как рабов. Потом начался репортаж о жизни регионов, - показывали забастовку учителей, не получающих зарплату по полгода. В новостях генерала сменил депутат-олигарх, который плакался народу о своем житье-бытье. Картину он рисовал совсем мрачную: - если его не перестанет донимать прокуратура всякими глупостями, то он даже не знает, как дальше бороться за повышение благосостояния своих избирателей! У него останется один выход, - повысить квартплату, цену на газ, электроэнергию и остальные, подвластные ему, блага человеческой цивилизации. А чтобы этого не случилось, избиратели должны сказать свое решительное «нет», проискам оппозиции!
- Смотри, что делают, гады! Люди по году зарплату не получают, а они цены повышают! Зажрались, всё им мало! Всё мало! Подождите, доведете вы народ, что он вилы в руки возьмет!
Под эту революционную мысль, Ванюрочек успел принять граммов двести.
Валентина спала, гостей добавилось раза в три, а Зеленов пил ни с кем не чокаясь, приговаривая:
- Ох, дождетесь! Ох, выведете вы меня! - Это был уже не Ванюрочек, и даже не Иван, - за столом сидел, двигая желваками, маленький лев! Когда, подошло время запевать «бежит река в тумане тает», Ваня вышел из-за стола и неуверенной походкой скрылся в кладовке. Никто не видел, как он вышел оттуда с ружьем. Так же, никто не видел, как Зеленов остановил проезжавшего на мотоцикле агронома и потребовал ответить на два актуальных вопроса, первый:
- До каких пор, я спрашиваю? - и второй, не менее важный:
- Что, гад, забздел?
- Зеленов, иди ложись спать, иначе я расскажу председателю о том, что ты украл полмашины пшеницы! - В ультимативной форме потребовал агроном.
- Ах ты падла! Вы всю страну разворовали, а мне несчастный мешок зерна нельзя взять? Убью! - И в этот момент прогремел выстрел.
Из всего, что случилось в этот вечер, Ванюрочек помнил лишь лицо учительницы из телевизора, которая размахивала плакатом с надписью «Отдайте нашу зарплату! Нам нечем платить за квартиру!»
Приговор слушали стоя. Валентина плакала, агроном, шевелил перебинтованными пальцами, а Ванюрочек смотрел на судью и думал: это же надо! Судья, а такая красивая!
- ...по совокупности... путем поглощения... ...приговаривается к четырем годам... амнистию, объявленную к... годовщине независимости Российской Федерации...
Окончание приговора, Зеленов слушал сидя, - ноги не слушались, не держали.
Вечером, сидя за богато сервированным столом, на котором не было ни капли спиртного, Иван, впервые за время своей свободы обратился к «гражданке Валентине»:
- Слышь, Валь, ты не помнишь, кто этому Хуану Карлосу родил ребенка?
- Так от него там все в этом кине рожают. В каждой серии штук по пять. Он уже и сам не помнит, какое дитё от него, а какое от Гумерсинды. Да и то, куда ему, бедолаге помнить, если даже наши бабы на ферме, начали путаться с его женами и детьми.
- Да.... - протянул Ванюрочек, - не сладко людям живется, хоть и заграница.
У нас лучше, что ни говори! Вот ты мне хоть кол на голове теши, а у нас лучше! Не знаю почему, но лучше. И судьи у нас красивее! Правда же, Валь?