Коломийцев Александр Петрович : другие произведения.

Яблони в цвету. Книга1. Часть 3. Возвращение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  -
   Часть 3. ВОЗВРАЩЕНИЕ
  
  
   Глава 1
  
  
   - 1 -
  
  
   Вода была тёмной, он еле-еле мог различить её зеленоватый оттенок. Тёмной и почему-то густой. Это от взбаламученного ила, догадался он. Ил цепко держал поножья скафандра, не давая оторваться от дна. Вверху солнце и вода там прозрачная и чистая. Вязкий, липкий ил облепил ноги выше колен до середины бёдер, он извивался всем телом, пытаясь выдернуть его и вернуть свободу, но в изнеможении прекращал свои попытки, чтобы начать их снова. Всё-таки это ему удалось. Он освободил ноги из цепкого плена и по-лягушачьи поплыл вверх. Но вскоре силы иссякли. Вода всё также была густой как патока. Она обволакивала руки, не позволяя взмахнуть, как следует, хватала за ноги, тянула вниз. Со второй попытки он почти достиг чистой воды, оставалось сделать всего пару хороших гребков, но силы опять покинули его, он безвольно опустился на дно и окунулся в давящую муть. На третий раз солнечные блики, как весёлые зайчики, играли у него над головой, оставалось протянуть руку и ухватить какого-нибудь шалунишку за короткий хвостик. Зайчики добрые, они бы помогли всплыть, но ему опять не хватило сил, а зайчики не умеют нырять, они скачут только по поверхности. И его опять засасывала эта противная муть.
  
   Как он попал в воду? Наверное, балбес-робот забросил его сюда. Ведь он велел убить себя, если придут инопланетяне, а робот забросил его в воду. Вот глупый! Нет, робот не глупый, он же дышит, значит, он в скафандре. А в воде робот спрятал его от инопланетян. Ему теперь надо только всплыть. Но где же он - его заботливый нянь? И откуда здесь появилась вода? Он понял. На Спутнике стоит космический холод, поэтому вода такая густая, чем глубже, тем гуще. На Земле, наоборот, там, на морозе вода замерзает, на дне жидкая, а у инопланетян всё по-другому. У них вверху вода жидкая, а внизу от холода густая. Но ведь на Луне нет воды, и он никогда не встречал на спутниках воду. Значит, здесь есть вода, её надо будет отобрать для исследований, но это потом, когда он всплывёт. Но где же робот? Робот тяжёлый, он железный, его, наверное, засосал ил. Но он его обязательно найдёт, только бы вот выбраться наверх. Милый, милый Оскар! Если бы ты был рядом, ты бы уже давно помог мне!
  
  
   - Командир, он скоро очнётся. Вы просили предупредить, - Алла тихо вошла в рубку и стояла, опёршись плечом о панель компьютера, и грустно смотрела на Командира.
  
   Тот шёл в бесконечном маршруте по рубке. Звездолёт в автоматическом режиме впитывал в себя энергию, а Командир нёс бессменную вахту. Временами подходил к компьютеру, вызывал на дисплей память и просматривал записи о поиске, временами просто ходил, склонив голову, и разговаривал, то с Фуше, то с Леклерком. С Фуше больше спорил, порой путался, где говорит Фуше, а где он сам. Тогда он пугался за свой рассудок и тестировал себя у монитора. Нет, он переживал зря, мысль работала чётко и ясно.
  
   Работы было невпроворот, но он не мог сейчас заниматься ею и сделал только самое необходимое - послал сообщение на Землю и подготовил расчёт прыжка. Ему требовалось придти в себя после всего происшедшего. Случалось, исчезали звездолеты, поиск это всё ещё риск. Случалось, гибли люди - космос таит в себе сюрпризы, розами осыпают в Зале Встреч, но вначале надо продраться сквозь шипы. Возвращение командира на Землю без экипажа это нонсенс. Такого он не припомнит за всю жизнь. И такое приключилось именно с ним. Где он допустил просчёт? Он не оправдывался перед собой и ни в чём не обвинял. Он анализировал. Имелась ещё одна причина его бессменной вахты. Система рядом, досягаема для обычных кораблей. В коконе запасы энергии не пополнишь и нужно быть начеку. После прыжка они будут в безопасности от инопланетян, тогда он, наконец, выспится и примется за дело.
  
   - Как он? Мы с тобой как рассорившиеся супруги, - невесело усмехнулся Командир. - Да. Нет. Хорошо. Нормально. Так, что же он?
  
   - Вам бы самому подлечиться. Давайте я вас проверю.
  
   - Проверишь, проверишь, - ворчливо отозвался он. - Вот долетим до Земли, там, на год этих проверок хватит. Ты мне лучше про Коростылёва расскажи. То разгонялись, то тормозили, потом ты куда-то удалилась, я так толком и не знаю.
  
   - Состояние улучшается, но ещё довольно скверное. На руке рана давно зажила, только рубец остался, из плеча я пулю вынула, рана уже затянулась, подживает окончательно. В спине пуля закапсулировалась. Её я боюсь трогать. Я провела сканирование и компьютерную томографию, - Алла подумала и заговорила так, чтобы Командир, не знакомый с медицинскими терминами, мог понять её, - пуля сидит между отростками позвонков и давит на сегмент. Позвонки не нарушены, смещений сегментов внутрь нет, нарушений мозга не зафиксировано. Когда очнётся, ему надо будет соблюдать покой, во всяком случае, избегать нагрузок и резких движений. Можно будет наложить иммобилизующий пластырь на всякий случай, так я думаю.
  
   Командир кивнул.
  
   - Ты правильно поступаешь, на Земле пулю вынут. А само состояние? От этих ран он бы не был так долго в беспамятстве. Хотя потеря крови...
  
   - Да, крови он потерял много. Плюс недостаток кислорода, плюс облучение. Робот хотя и прикрыл его, из предчувствия, что ли, но дозу он всё равно получил. И кислород - робот, наверное, закрыл пробоины не сразу, хотя винить его за это нельзя, но определённое время кислорода Коростылёву не хватало.
  
   - Робот завалил его камнями не из-за предчувствия, - вставил Командир, - а замаскировал от инопланетян, иначе ему бы пришлось убить Коростылёва, так он мне объяснил.
  
   - Ну и ещё, в красной коробочке, которая лежала у него в кармане, не хватает трёх капсул концентратора. Он их, наверное, глотал одну за другой, когда спускался вниз. Реакция организма неизбежна, вы же знаете. Её усилил последовавший за приёмом концентратора недостаток кислорода. И на всё это наложился психологический стресс, - Алла горестно вздохнула, потёрла большим и указательным пальцами виски, её вздох не укрылся от Командира. - Я сделала энцефалограмму, работа головного мозга у него в норме. Хотела ещё прослушать верхнее подсознание, оно бы многое могло подсказать, но побоялась, - честно призналась она.
  
   - Чем ты его сейчас лечишь?
  
   - Ничем особенным, только лёгкие препараты для восстановления сил, успокоительные, ну, и болеутоляющее.
  
   - Ты всё делаешь правильно, Алла, он выживет. - Девушка шмыгнула носом, Командир прижал её голову к своему плечу и почувствовал, как намокла лёгкая ткань комбинезона. - Мы знаешь, что сделаем? Ты запиши всё на кубик, и я отправлю сообщение на Землю, на каком-нибудь маяке нас будет ждать решение специалистов. Сейчас мы сходим к нему, а потом вместе пообедаем.
  
  
   Ему всё-таки удалось всплыть. Последний взмах и его вынесло на поверхность. Он открыл глаза. Солнечные блики куда-то исчезли, вместо них он увидел склонившихся над ним Командира и Аллу Додсон. Вначале вместо лиц были размытые белые пятна. Он прищурился и постепенно, будто кто-то наводил фокус, пятна приобрели очертания и превратились в человеческие лица.
  
   - Здорово, Олег! - сказал Командир и взял его руку. Где ты так долго пропадал?
  
   Коростылёв чуть заметно улыбнулся.
  
   - Где я? На звездолёте?
  
   - Конечно, где ж тебе ещё быть? Как ты себя чувствуешь?
  
   - Слабовато, - сознался Коростылёв. - Мы летим? Где все?
  
   - Слишком много вопросов, не всё сразу, Олег, - Командир, наклонившись, похлопал его по открытому плечу. - Поправляйся. Мы в дрейфе, набираем энергию. Как только ты подымешь-с, мы в твою честь в кают-компании устроим праздничный обед и посадим тебя на Олимп, - он весело подмигнул и вышел.
  
   Его всё ещё не покидали опасения о мести инопланетян и, проведав больного, он заторопился в рубку.
  
   Место ушедшего Командира сразу же заняла Алла.
  
   - Ты поспи, Олег, а потом поговорим. Ты поспишь, проснёшься, и я тебя покормлю. Ты хочешь есть?
  
   Коростылёв прислушался к своему организму и кивнул головой. Алла их корабельный кок и поэтому спрашивает его о еде. Конечно, его надо кормить, она нашла себе занятие. Но где же Битов? Почему его нет? Наверное, умаялся с ним и отдыхает, а вместо себя оставил Аллу, она же его помощница. А может, есть ещё раненные? Мысли утомили его, он прикрыл глаза, но испугался, что опять попадёт в затягивающую муть и тут же открыл их.
  
   - А меня не затащит на глубину? - тревожно спросил он.
  
   - Глубину? Какую глубину? - спросила Алла и Коростылёв понял, что был в бреду.
  
   - Понимаешь, мне всё время казалось, что я нахожусь в воде. В такой тяжёлой и тягучей. А внизу ил, он держал меня за ноги, я всё время хотел всплыть и не мог. Если бы рядом был Оскар, он бы меня давно вытащил. - Мысли его начали путаться. - Оскар! Где Оскар?
  
   Алла провела ладонью по его лбу и сказала, как маленькому:
  
   - Спи, Олег, спи. Теперь всё будет хорошо. Не бойся.
  
   - Я не боюсь. Только ты не убирай руку, - он прижал её ладонь ко лбу. - Вот так. Она у тебя какая-то необычная. От неё тепло и спокойно. Держи её так, а то меня опять утащит, - сонно проговорил Коростылёв и, облегчённо вздохнув, уснул.
  
   Через полчаса запищал переговорник, Алла, уменьшив громкость, поднесла его к уху.
  
   - Я жду тебя обедать, - раздался из него чуть слышный голос Командира.
  
   - Я не могу, - прошептала Алла в самую мембрану, - обедайте без меня. Я потом поем.
  
   - Ты, почему так разговариваешь? Ему что, плохо?
  
   - Нет, он спит. Я посижу с ним, потом объясню.
  
   - Ясно. Сейчас приду.
  
   Через несколько минут Командир появился в каюте с подносом в руках.
  
   - Я тебе поесть принёс, - произнёс он шёпотом.
  
   - Тш-ш, - Алла поднесла палец к губам. Правая рука её покоилась на лбу Коростылёва. - Я не могу убрать руку, он просил.
  
   Командир крякнул, поставил с другой стороны ложа стул и уселся на него с подносом в руках. Он протянул Алле кусок хлеба и проговорил вполголоса:
  
   - Бери в левую руку, а теперь рот открывай, - он протянул ей на вилке кусочек мяса, она запротестовала, но он утихомирил её: - Ну не упрямся, больного разбудишь, и звездолёт сейчас в холостом полёте в коконе летит, быстренько рот открой. Вот сейчас я тебя накормлю-ю, попалась! - Командир злорадно улыбался. - Будешь ещё мне нотации читать.
  
   Он подносил и подносил к её рту кусочки мяса, макароны, ломтики сыра, пока она начала давиться и жалобно не запротестовала:
  
   - Ну, Командир, пожалуйста, я не могу больше!
  
   - То-то же, - произнёс он довольный и протянул ей стакан апельсинового тоника.
  
  
   - 2 -
  
  
   Следующее пробуждение было более длительное и более осознанное. Он открыл глаза и увидел свою новую няньку. Она сидела рядом в кресле и ждала его возвращения из забытья. Поймав устремлённый на неё осмысленный взгляд, она радостно улыбнулась.
  
   - Тебе уже лучше? - нагнувшись, над ложем, она коснулась лба больного, протянув к нему руку.
  
   Он опять задержал её ладонь на своей голове.
  
   - Ты прирождённая сиделка, Алла. Из твоей руки в меня прямо силы вливаются.
  
   Она засмеялась.
  
   - Силы в тебя вольются из этого, - она встала и принесла стоявшую на столе чашку, дразняще пахнувшего бульона. - Тут одни калории, выпей и сразу почувствуешь себя здоровее.
  
   Коростылёв хитро усмехнулся, взмахнул над чашкой рукой и сжал ладонь в кулак, словно ловил невидимую мошку.
  
   - Хоп! - засмеялся он. - Калория хотела выпрыгнуть.
  
   Он приподнялся на подушке и несколькими глотками вобрал в себя питательную жидкость. Заметив его сожалеющий взгляд, которым он проводил пустую посудину, Алла участливо сказала:
  
   - Потерпи, Олег, надо чтобы твой желудок привык к пище. Ты столько времени жил на пилюлях, а потом на растворах, он просто не справится с нагрузкой.
  
   После горячей пищи им овладела приятная слабость, полуприкрыв глаза, он поболтал со своей бессменной сиделкой и спросил:
  
   - В прошлый раз ты так и не сказала, почему ко мне никто не заходит? Где наш док? Он же должен поинтересоваться, как я себя чувствую после всех его трудов. Где Серёга Мартынов? Позови его.
  
   - Я не могу его позвать, Олег, - ответила она, не тронувшись с места.
  
   - Но почему? - он, улыбаясь, повернул к ней голову на подушке. - Битов запретил? Скажи ему, я почти здоров, а когда меня начнут навещать ребята, совсем выздоровею.
  
   - Я не могу никого позвать, - она наклонила голову и сжала в руках одеяло. - Я не могу никого позвать, понимаешь? - голос её перешёл на шёпот. - Они все погибли, Олег. Погибли на этой проклятой Планете! Проклятая Планета! - повторила она.
  
   Коростылёва уже уносили зыбкие волны забытья. Память окунула его в то чувство торжества и умиротворённости, которое он испытывал полулёжа возле потайного хода и смотрел на нависающую над Спутником сияющую планету. Он улыбнулся словам Аллы, видевшую Планету только на экране, и сказал снисходительно:
  
   - Ты ошибаешься, милая Алла. Она не проклятая. Она... Она сияющая. Да. Сияющая Планета. - Убаюкивающие сознание волны на миг остановились, и он постиг смысл сорвавшейся с уст девушки вести.
  
   Сон слетел с него, он оторвал голову от подушки и, повернувшись к Алле, опёрся на локоть. Она сидела рядом с ним, выпрямившись в кресле, с закрытыми глазами, как маленькая девочка, сложив руки на коленях и закусив губу.
  
   - Ты... Ты сказала... Ты сказала, все погибли? И нас на звездолёте осталось трое?
  
   - Да, Олег, да! - она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Губы её дрожали, тело напряглось, руки, только что спокойно лежавшие, были изо всех сил стиснуты коленями.
  
   Коростылёв судорожно сглотнул и без сил откинулся на подушку. А он ругнул Мартынова, почему тот не проведает его и не похохмит для развлечения. И сразу, и Клэр в предсмертном полубреду умолявшая спасти её и не дать умереть, и Остапчук, в агонии выдиравший от боли волосы с головы, и разорванный взрывом Штокман, встали перед ним. Эти видения не ввергли его в новое беспамятство, как опасались Командир и Алла, а, наоборот, окончательно вернули в реальность.
  
   Они замолчали, не произнося ни слова. Оба думали об одном.
  
   - Как же Командир разогнал звездолёт в одиночку? - спросил Коростылёв недоверчиво.
  
   - Он не в одиночку. Я ему помогала. Ты не думай, если что, я сумею помочь.
  
   Она торопливо начала рассказывать, как выучивала напамять команды, какую кнопку нажимать, какую ручку поворачивать, когда на какой экран смотреть, и что делать, когда там появится какая-то фигура, как она боялась, когда они начали разгонять двигатели. Она все свои команды кричала в голос, чтобы Командир знал и мог вовремя исправить ошибку, как обмерла со страху, когда двигатели набрали полную мощь и какой-то миг на экранах всё замельтешило и опрокинулось, а она подумала, что подала неправильную команду и сейчас всё взорвётся.
  
   Надо же! А он считал её самой нелепой фигурой на звездолете, и порой даже думал, зачем такое недоразумение, ничего не смыслящее ни в технике, ни в кибернетике взяли в полёт. А пришлось и сумела, и сделала то, что нужно, ревела со страху, а всё равно делала. До него только сейчас дошло, что это она, маленькая глупышка, которую он даже и не замечал, вынула пулю у него из плеча и вернула из небытия.
  
   Он лежал с закрытыми глазами, вытянувшись всем телом, и слушал. Маленькая смешная докторша говорила, сбиваясь оттого, что она, как ей казалось, неинтересно и неправильно всё рассказывает и Олегу, который из больного и беспомощного превращался в обычного, умного и недосягаемого Коростылёва, скучно и нудно слушать, и от этого путалась ещё больше.
  
   Из её рассказа он понял, что О*Брайен, Керри, Свенсон и Боянов погибли не на Планете, а как-то по-другому, но от объяснений она увильнула. Ладно, как только встанет, сразу же пообщается с памятью компьютера и всё узнает. Не хотят говорить и не надо. В этом он был прав, Командир с Аллой договорились не рассказывать ему, пока он совсем не окрепнет, об обстоятельствах гибели этой четвёрки. Она говорила всё тише и смолкла совсем. Он открыл глаза и погладил её по руке.
  
   - Ты хороший человек, Алла, очень хороший. Спасибо тебе за всё. А теперь иди. Я полежу один и посплю. Вы приходите вдвоём, а может, я и сам встану, - он ободряюще кивнул Алле. - Иди, тебе самой надо отдохнуть. Со мной всё в порядке.
  
   Алла привычно поднялась на самый верх, туда, куда раньше боялась даже заглядывать. Рубка была пуста, фигура Командира виднелась на экране обзора звездолёта. Действуя манипулятором, он, с помощью звёздного робота, устанавливал на стартовой площадке третьего модуля ракету с автоматической следящей станцией. Об этом они вчера говорили. Командир сообщил, что запасы энергии пополнились и можно совершать прыжок, дело за Коростылёвым, сможет ли его организм перенести нагрузки. Вчера Коростылёву было много хуже сегодняшнего и Алла предложила подождать ещё пару деньков, чтобы не рисковать.
  
   - Нам не к спеху, - согласно ответил Командир, - днём раньше, днём позже, разницы никакой. Мне ещё надо маяк выставить и "сторожа". Как раз на целый день работы.
  
   Операции, которые в обычной обстановке требовали одного, двух часов, он выполнял за полдня с бесконечной беготнёй взад-вперёд.
  
   - Командир, вам помочь? - спросила Алла, обозначив себя на экране.
  
   Командир помахал рукой и поднял к камере голову, она даже разглядела улыбку на его лице.
  
   - Нет, один справлюсь.
  
   - Вы, почему инструкцию нарушаете?
  
   В переговорнике послышался его смех.
  
   - Я их писал, я их и нарушаю, так что, ничего страшного. Если мы выйдем оба наружу, в звездолёте никого не останется, а это будет ещё более грубое нарушение. Ничего, не бойся, никуда я не денусь, - и он показал на шнур, тянущийся от скафандра, и ранец самоспасателя с торчащим соплом двигателя. Он продолжал работать, разговаривая с ней. - Как там наш больной?
  
   - Сегодня значительно лучше, завтра собирается встать. Сердце, дыхание в норме. Работа всех органов наладилась. Теперь - режим, укрепляющее и питание.
  
   - Ясно, - Командир слез с манипулятора и проверил установку аппарата на площадке. - Сейчас я вернусь, и мы запустим эту штуковину, ты даже сможешь нажать на кнопочку.
  
   - Командир, я ему всё рассказала.
  
   - Да? И как он воспринял?
  
   - По-моему, это окончательно вернуло его, он больше не будет исчезать, если не произойдёт какой-нибудь сдвиг от стресса. Но отмалчиваться и дальше, было невозможно, он требовал позвать к нему ребят.
  
   В переговорнике послышался вздох, Командир направил манипулятор в шлюз и исчез с экрана.
  
   Его пальцы забегали по клавиатуре и на экране появились, сменяя друг друга, цифровые характеристики.
  
   - Та-ак, смотри на этот экранчик, - он показал ей зеленоватое окошечко, в котором светилась десятка, сменившаяся девяткой, - как только выскочит ноль, сразу дави на эту кнопку.
  
   На экране, показывавшем Алле Командира, полыхнуло пламя, ракета медленно поползла вверх, и они перешли к другому пульту. Здесь они ничего не трогали, только смотрели на экран, по которому перемещалась светящаяся точка.
  
   - Мы ничего не будем делать? - спросила Алла, ожидавшая, что и здесь Командир начнёт нажимать на какие-нибудь кнопки или двигать рычажки, он покачал головой.
  
   - Её компьютер ведёт.
  
   - А мы?
  
   - Мы следим, - и он принялся объяснять ей про сетку на экране, по которому двигалась светящаяся точка, про колонки цифр, бегущие сверху вниз на другом.
  
  
   - 3 -
  
  
   Проснулся Коростылёв злой, угрюмый и здоровый, если не брать во внимание небольшую слабость. Первым делом он огляделся, в каюте больше никого не было. Против ложа, у стены, стояли аппараты со змеящимися кабелями, прозрачными масками, экранами, вчера на все эти хитроумные лекарские приспособления он не обратил внимания. С другой стороны находились ещё два пустующих ложа. Он опустил на гладкий тёплый пол ноги и встал, коленки задрожали и, чтобы не упасть, ему пришлось ухватиться за спинку кресла. Постояв несколько минут, он двинулся для пробы в обход по каюте. Ноги перестали дрожать, и следующие шаги получились вполне уверенными. Это с непривычки, а не от слабости, подумал он. Сколько же я провалялся? Дня три, неделю? Судя по тому, что звездолёт вышел из системы, и накапливает энергию, никак не меньше недели.
  
   На стенах каюты, расстилались пышные летние луга. Понятно. Зелёный цвет полезен для глаз. Он походил от двери до стены, кажется всё в порядке, спина всё-таки ноет, но это не беда, как-нибудь перетерпит. Для начала неплохо бы вымыться. Он огляделся. На полке лежало чистое новое бельё и серебристый комбинезон с оранжевой полосой. Он развернул его и приложил к себе, как раз его размер. Надевать чистый комбинезон на немытое тело не хотелось и, подхватив всё подмышку, он, как был в одних трусах, вышел из каюты. Оказавшись в коридоре, ведущим к левому лифту, Коростылёв вспомнил, что в медотсеке есть своя моечная и не надо таскаться по всему звездолету. Вернувшись назад, он посмотрел на план отсека и, найдя на нём брызжущий распылитель, опять пошёл к лифту - моечная находилась рядом с ним. Кроме душевых и ванн, здесь была ещё и сауна. Отрегулировав автомат, он сел на скамейку. Кабинка наполнилась горячим воздухом с горьковатым привкусом дубовой коры. Больше пяти минут Коростылёв не выдержал. Как огнём жгло молодую кожу на ранах.
  
   Причёсываясь после душа, он оглядел себя в зеркало. Собственный вид не понравился ему. Какие-то злые, нехорошие глаза. Кожа на скулах натянута и шелушится, лоб хмурый и насупленный. Ещё эта кудлатая бородёнка. Отогнув перпендикулярно большой палец, он приложил раскрытую ладонь к бороде. А что? Если подправить - получится вполне ничего. Не ассирийская, как у Леклерка, русая и без завитушек. На досуге надо будет поэкспериментировать.
  
   Коростылёв прошёл по длинному коридору, украшенному тёмными лесами, забавными зверушками, плодом чьей-то неуемной фантазии, вошёл в кабину центрального лифта и поднялся на палубу главной рубки. Дверь легко скользнула в сторону, и он оказался в главном зале звездолёта. Фигуры Командира и Додсон, сиротливо сидевших у пультов в разных концах, казались маленькими в непривычной пустоте. Коростылёв подошёл к командирскому креслу.
  
   - Рад видеть тебя, Олег! - приветливо сказал Командир, вместе с креслом повернувшийся к нему и протягивающий навстречу руку.
  
   - Моя помощь нужна? - спросил Коростылёв.
  
   Он пожал протянутую руку и, отсалютовав подарившей ему радостную улыбку Алле, повернулся к Командиру.
  
   Как же тот изменился! В первое своё пробуждение Коростылёв не заметил этого, а сейчас, в ярко освещённой рубке, перемены, происшедшие с Командиром, бросались в глаза. Ёжик на голове из посеребрённого стал каким-то сивым и неухоженным. Щёки ввалились и едва видные раньше морщинки сверху вниз бороздили их, под глазами синели припухлости. Кожа на лице одрябла и обвисла, а само лицо выглядело каким-то костистым. Только глаза остались прежними, но и в них затаилась усталость.
  
   - Да, нет, - ответил Командир. - Мы вдвоём справляемся. Дрейф кончился, готовимся к прыжку. Ты мне вот что скажи, друг мой, как твоё самочувствие.
  
   Коростылёв поморщился.
  
   - Надеюсь, в этом звездолёте меня в последний раз спрашивают о самочувствии. Здоров я. Могу приступить к работе.
  
   - Угу. Ну что ж, раз здоров, это прекрасно. Замечание твоё учтём, правда, Алла?
  
   Коростылёв увидел, как они едва заметно перемигнулись. Он едва зубами не заскрипел.
  
   - Какие-нибудь исследования на Планете проводились? - спросил он, хмурясь.
  
   - То, что ты задал автоматам, никто не отменял, ни по икс пятой, ни по Планете. Исследовательский этаж к твоим услугам. После прыжка можешь приступать. Через два часа прыжок и ты знаешь инструкцию. Сейчас я вот, что хочу спросить. Ты уж извини, на звездолёте я об этом больше говорить не буду, но ответь. Ты помнишь, сколько пилюль концентратора проглотил?
  
   Коростылёв задумался, припоминая.
  
   - Три.
  
   - А через какие интервалы ты их глотал?
  
   - Первую, вторую... Ну, довольно большой промежуток времени прошёл. А третью - да. Часа два, наверное, прошло после второй. Но мне было совсем плохо, а потом стало лучше.
  
   - Ты же знаешь, Олег, - голос Командира звучал мягко, он пытался убедить Коростылёва, не вызывая в нём обиды и раздражения, - что концентратор можно принимать не более одной штуки в сутки. А ты меньше, чем за сутки принял три. У тебя была большая потеря крови и кислородное голодание. А ты ещё больше усилил в нём потребность. Ты представляешь, какой дубиной огрел свои мозги?
  
   - Если бы я их не огрел, - Коростылёв с усмешкой развёл руками, - навряд ли стоял сейчас здесь.
  
   - Это всё понятно. Я не об этом. Ты должен пощадить свои мозги и дать им отдых. Вот я о чём. Если ты здоров, принимайся за свою работу, но только после прыжка. Инструкцию ты знаешь, - повторил Командир и развернул кресло к пульту, считая разговор оконченным.
  
   Уговоры и сюсюканье для Коростылёва не годились, ему больше подходил несколько жестковатый тон, и Командир решил придерживаться его. Если бы Коростылёву от этого стало легче, он бы носил его на руках, как ребёнка, но тому требовалось мужское обращение, исключавшее всякие причитания.
  
   Инструкция гласила, что все свободные от вахты в главной рубке, то есть практически почти весь экипаж, должны находиться в своих каютах, зафиксироваться в креслах и расслабиться. Внутри звездолёта прыжок был почти не заметен. Временами возникали перегрузки, но только временами, да на обзорных экранах звёзды метались в причудливо неистовом вихре.
  
   - Олег, если хочешь, есть, выпей чашку бульона, но только одну, - Алла продолжала улыбаться и смотреть на него.
  
   - Я бы и от хорошего бифштекса не отказался, - буркнул он, поворачиваясь к выходу.
  
   - Бифштекс будет, но только после прыжка, и то маленький, - Алла на прощанье помахала ему рукой и тоже развернулась к пульту.
  
  
   Вот оно что! Они опасаются за его мозги. Лифт нёс его вниз, и он разглядывал своё отражение в зеркальной стенке. Тоже, понатолкали этих зеркал куда надо, и куда не надо. Не хотят брать в свою компанию и не нужно. Нашёл же Командир звездолётчицу! Да она авиалеткой-то толком, наверное, управлять не умеет, а туда же - за пультом сидит. Нет, он зря так о ней думает, Алла молодец. Лифт остановился, и Коростылёв вошел в кают-компанию. Есть ему хотелось зверски. Когда проснулся, просто почувствовал голод, а сейчас желудок рвали на части настоящие спазмы. Никогда такого не было. Переход от звёздной пищи к нормальной, всегда малоприятный период, но такого голода он уже давно не испытывал, наверное, со времён Молодёжки.
  
   В кают-компании всё цвело. Маки - целое поле красных маков уходило за горизонт. Розы самых причудливых видов, казалось, свешивают свои бутоны со стены в зал. Уж не ради ли него Алла устроила здесь цветочный фейерверк? К нему подплыла хозяйка, но он отстранил её. В кают-компании, как и в рубке, было непривычно пусто, эта повсеместная, нежилая пустота уже действовала на нервы. Подойдя к окошечку, он прочитал меню. Они не балуют себя разнообразием. Командиру еда, похоже, стала безразличной и Алла не утруждает себя лишними хлопотами. Он нажал на кнопку, через две минуты в окошечке показалась рука манипулятора с дымящейся чашкой бульона. Он ушёл в глубину зала и подозвал хозяйку.
  
   - Чашку кофе, - заказал он, - маленькую порцию.
  
   Запахи, расточаемые бульоном, ещё сильней разожгли аппетит, но, выпив чашку до дна, он ощутил сытость. Кофе показался ему слабым и невкусным.
  
  
  
   Глава 2
  
  
   - 1 -
  
  
   В дрейфе, после прыжков, каждый занимался своим делом. Работали помногу. Практически всё время, кроме еды и сна, заполняла работа. Отдыхали вечером после ужина в командирской каюте, в которой устраивали спонтанные посиделки. Развлекаться никому не хотелось. Командир ворчал на нарушение режима, но сам же первый и нарушал его. Ему только удалось, для поддержания формы, отправлять Коростылёва и Аллу в спортивный зал по утрам. Алла занималась на тренажёрах с охотой, как обычно, а Коростылёв стал сам на себя не похож и его приходилось каждое утро подгонять. Из-за пули в спине ему была предписана специальная гимнастика, которую он выполнял под присмотром Аллы. Он и так делал всё через силу, а постоянный контроль вызывал у него такое же постоянное раздражение.
  
   Командир поочерёдно занимался в двух направлениях: готовил отчёт об экспедиции и составлял карту маршрута с исходными и конечными данными прыжков. Вся информация об экспедиции хранилась в памяти компьютера, была передана на Землю, но требовалось переработать её, сгруппировать, осмыслить и переписать на информационные кубики. Работа была кропотливая и требовала от Командира полного напряжения сил и нервов. Порой недавно пережитые события захлёстывали его, он оставлял отчёт и расхаживал по рубке. Особенно одна мысль кислотой разъедала душу, не давая покоя, лишая сна и взвинчивая до предела нервы. Если бы он не наложил отрицательную резолюцию на заявление Василия, того наверняка бы отправили в полёт. Пилоты патрульных звездолётов Спасательной службы имели достаточную квалификацию. Стажёр, пролетавший год на патруле, считался достаточно опытным пилотом и его охотно брали на рейсовики, а командиры патрулей по своим полномочиям приравнивались к инспекторам первого ранга. Получилось, что жизнь своему сыну он купил чужой. Чьей? Витте, Боянова или Штокмана? Отказывая Василию на участие в этой экспедиции, он даже не предполагал, что она обернётся такой трагедией. Свои собственные мрачные прогнозы он сам воспринимал тогда достаточно абстрактно, а уж другие вообще не верили. Но факт остаётся фактом, если бы Василий пошёл с ним в этот полёт, он бы остался на далёкой и чужой планете. Нравственные муки изнуряли Командира, он старался отвлечься работой, загружая себя сверх всякой меры, но мысли возвращались вновь и вновь. Ему приходилось делать над собой усилие, чтобы отогнать их продолжать работу.
  
   В начале каждого дрейфа он занимался картой и расчетами на следующий прыжок. Дрейф, во время которого после каждого прыжка накопители наполнялись энергией, каждый раз длился по разному. Всё зависело от расхода энергии во время предыдущего прыжка. Ещё на самой заре звездоплавания, когда прыжки только осваивались, звездолёты, совершавшие их, периодически исчезали. После трагедии этот участок пространства прочёсывался в досветовой скорости и межпланетном режиме, но сгинувшие по неизвестной причине звездолёты никто никогда больше не видел. Строились предположения о затягивании кораблей в чёрные дыры, столкновении с метеоритами или астероидами. Но прыжки производились вдали от чёрных дыр, после столкновения с другим телом какой бы страшной ни была катастрофа из-за невообразимой скорости, какие-то остатки звездолёта остались бы, но они пропадали бесследно. Ставился даже вопрос о прекращении прыжков, но тогда Человечество навсегда бы осталось замкнутым в ближнем Космосе и такое было отвергнуто.
  
   Так же, как взрыв атомной бомбы происходит при определенной критической массе радиоактивного элемента, для осуществления прыжка требовался критический запас энергии. Это имело под собой теоретическое обоснование, величины критических запасов энергии знали даже студенты первых курсов. На практике оказывалось, что фактический расход энергии во время прыжка на много больше расчётного, случалось даже в два-три раза. Прыжки на значительно меньшее расстояние иногда требовали затрат энергии больше, чем более длительные. Строились гипотезы о преодолении неизвестных полей во время прыжка, искривлении пространства при скоростях на несколько порядков превышающих световую. Согласно гипотезам эти явления и вызывали повышенный расход энергии. Исчезновения звездолётов увязали с фактами и гипотезами, увеличили емкости накопителей и корабли совершали прыжки, только заполнив их полностью. Эти предположения подтвердились, расход энергии происходил непредсказуемо, но исчезновения резко пошли на убыль, и со временем практически почти прекратились. Совершив прыжок, звездолёт ложился на орбиту у ближайшего светила, это и называлось дрейфом. Приступая к накоплению энергии, в Центр Управления дальних полётов звездолётчики отправляли сообщение и выставляли маяк. Постепенно наработались карты безопасных маршрутов, по всей Ойкумене были разбросаны маяки. Звездолёты, перевозившие исследователей или первопроходцев, двигались по этим маршрутам и их полёты давно стали безопасными. Выходя за пределы Ойкумены в дальний поиск, звездолётчики придерживались проложенных маршрутов, и потом уходили в неизвестность. Карта поисков, поэтому напоминала полноводные реки с бесчисленными притоками, только притоки текли не в реку, а вытекали из неё. В неизвестном поиске дрейфы заполнялись для экипажа изнурительными расчётами, часть пространства, из-за опасности исчезновения, приходилось преодолевать в досветовой скорости. Кроме расчёта самого прыжка, требовалось определить саму возможность его осуществления.
  
   Фиксировался не только фактический расход энергии, но и компьютерное время длительности прыжка. Люди путались в ощущении времени, им чудилось, что прыжок происходит мгновенно, а компьютерные часы отмечали часы и сутки. Звездолетчикам порой казалось, что в ушах ещё стоят отзвуки сигнала о начале прыжка, а в каюте уже раздавался мелодичный звон колокола, возвещавший об его окончании. Тело помнило тягостное состояние во время прыжка, наваливающиеся перегрузки, ощущало усталость, в глазах вахты стояло мельтешение звёзд на экранах, и в то же время сознание не фиксировало никаких событий, будто ничего этого не было. У большинства людей прыжок на организме никак не отражался, зато некоторые по непонятным причинам впадали в кому. Человек мог выдерживать перегрузки в межпланетных перелётах, несравнимые с ними по тяжести, нагрузки при подготовке к полётам, а во время прыжка впадал в кому, и выводили его из неё уже на Земле. Поэтому звездолётчики проходили самый тщательный медицинский отбор, но всё равно случались неприятные неожиданности.
  
   Обратный маршрут бывал обычно отдыхом по сравнению с прямым. Требовалось провести проверочные расчёты и сверить данные полёта туда и обратно, только после этого маршрут считался исследованным. Эту работу выполнял целый экипаж - полный штат штурманов и пилотов, теперь она легла на плечи Командира и ему было не до отдыха.
  
   Коростылёв изучал спектрограммы икс пятой и Планеты. Данные по Планете он отложил на потом, у него появилась идея сравнить их с геологическими картами инопланетян. Хотя Командир и говорил, что никто заданные программы не отменял, но никто и не следил за их выполнением. Программы по Планете были выполнены на треть с большими пробелами, винить в этом можно было только инопланетян. С икс пятой дело обстояло лучше, хотя и здесь программы исследований были далеки от завершения. И он окунулся в работу.
  
   В дипломе и личной карточке Коростылёва, наряду с собственным именем, датой рождения, именами родителей и медицинскими данными об организме, значилась профессия - звездный геолог-поисковик. В просторечии она именовалась коротко - космогеолог. Так же, как звёздный врач при необходимости являлся мастером на все руки, так и профессию звёздного геолога-поисковика можно было назвать по-другому - "полиглот в геологии". Звёздный геолог владел методами космической геологии, общей геологии, петрографии, стратиграфии, минералогии и другими науками, объединёнными одним названием - геология. Человек был специалистом широкого профиля. Узкую направленность имели компьютерные программы. Роботы записывали в память свойства встречаемых горных пород, отбирали образцы и пробы. Автоматические линии дробили, измельчали, делали тончайшие срезы для изготовления шлифов. На других линиях проводились различные анализы - спектральные, всевозможные химические, ядерно-физические, изучались в поляризованном свете шлифы, методом радиоактивных изотопов определялся возраст. Человек направлял все работы. Но от звёздного поисковика требовалось не только проследить за выполнением всех штатных программ. Доставленные на Землю материалы будут изучаться в специализированных исследовательских институтах. Вслед за поиском пойдут первопроходцы. Пласты пород и ископаемых прозвонят, прослушают, сделают спектрограммы из космоса, лазерные установки отберут образцы с какой угодно глубины. Но прежде, чем начнётся обширное изучение новой планеты, поисковик должен сделать предварительный прогноз. Его слово было первым и порой решающим при выборе направления работ.
  
  
   - 2 -
  
  
   Командир убрал яркий верхний свет, и каюта погрузилась в приятный мягкий полумрак. Кряхтя, он достал из нижнего шкафчика пузатую бутылку "Командора" и три тяжёлые, прозрачно янтарные рюмки. Алла поставила на стол тарелочку с тонкими желтоватыми ломтиками ноздреватой, сочившейся соком массы, олицетворявшей собой лимон и, скрывшись в полутьме, устроилась на ложе. Коростылёв сидел в полуразложенном кресле, приладив к упругой опоре свою многострадальную спину. В свет от настольной лампы попадали только его вытянутые во всю длину ноги. Командир раздал рюмки с плескавшимся на широком донышке золотистым напитком и, сделав два небольших глотка, с удовольствием провёл кончиком языка по верхней губе и поставил рюмку на стол. Алла пристроила рюмку рядом с собой на ложе и тянула коньяк через соломинку. Коростылёв вылил в себя всё сразу и, перегнувшись через стол, подхватил кончиками пальцев лимонный ломтик.
  
   - Эх, молодёжь! - Командир сел рядом с Аллой и насмешливо посмотрел на неё, потом на Коростылёва, - даже коньяк пить не умеете. Одна через соломинку тянет, другой залпом глотает.
  
   - Я не могу так пить, - запротестовала Алла, - он слишком крепкий.
  
   - Коньяк нужно пить маленькими глоточками и перед тем, как проглотить, подержать во рту, тогда только почувствуешь его аромат.
  
   - У меня во рту всё сгорит от него, - проговорила Алла, гоняя соломинкой по рюмке сочные ломтики.
  
   - Если ты толкаешь туда всё подряд, как в витаминный суп, вообще никакого вкуса, неизвестно что пьёшь, - он взял рюмку и сделал ещё глоток.
  
   - Чьё изделие? - лениво спросил Коростылёв. - Венера?
  
   - Не-ет, - пренебрежительно ответил Командир и, вернув рюмку на стол, взял в руки бутылку, рассматривая богато оформленную наклейку. - Этот коньяк изготовлен на Земле по старинным французским рецептам, а этой бутылке без малого пятьдесят лет. Да будет вам известно, что венерианский виноград для коньяков не годится, чтобы там венериане не утверждали на этот счёт. Не хватает каких-то микроэлементов, которые есть на Земле, но нет на Венере, а без них букет не тот. Вина, я согласен, у них получаются, а коньяк - извините! - он любовно оглядел бутылку и поставил её на стол. - Но я винам предпочитаю коньяк!
  
   - По-моему, никакой разницы, - всё так же лениво ответил Коростылёв, - коньяк он и есть коньяк. Что в том сорок градусов, что в том, а, насколько мне известно, чем больше лет, тем меньше градусов.
  
   - Ну, не скажи, - Командир держал свою получашу в раскрытых ладонях и любовался игрой света, попадавшего в неё под углом от настольной лампы. - Это пробел в твоём образовании. Культурный человек должен знать толк в винах.
  
   - Надо полагать, ты пережил бурную молодость! - ехидно заметил Коростылёв.
  
   Они опять начали спорить. Алла притихла на ложе белокурым мышонком и молча наблюдала за ними. О чём бы ни зашёл разговор, через пять минут у них начинался спор. Говорил в основном Командир, он расхаживал по каюте и излагал свои взгляды или повествовал о чём-нибудь со своими комментариями. Коростылёв, не покидая своего места и пребывая всё в той же вальяжной позе скучающего сибарита, вставлял едкие замечания. Алле нравилось слушать голоса этих двух людей, которых она считала неизмеримо выше себя по уму и значимости. Порой она теряла нить разговора, когда они ударялись в философские споры и говорили полунамёками. Обычно она бывала на стороне Командира и удивлялась, как Коростылёв не может понять его правоты. Она даже сердилась на него за это. Сама она думала так же, как Командир, только навряд ли смогла бы так складно выразить свои мысли. Коростылёва ей было очень-очень жалко. Иногда, лёжа в постели, она перед сном думала о них с Клэр, и её подушка намокала от слёз. Во время болезни они сблизились с ним душевно. Она поняла беззащитность Олега, и у неё было только одно желание - облегчить его боль и страдание. Тогда он был добрым и мягким, она считала того Коростылёва настоящим, а нынешнего надуманным. Всему виной те ужасы, которые он пережил на Спутнике. Ещё, в самой-самой глубине души, ей хотелось, чтобы Коростылёв прижал её к себе и говорил что-нибудь нежное и ласковое. О том, что произойдет после этого и произойдёт ли вообще, она не думала. Она мечтала об этом потихоньку и знала, что это невозможно. Коростылёв опять её не замечал. Нет, он был ей благодарен и относился к ней с большой теплотой, но всё это было не то, что она ждала от него. Если бы можно было повернуть время вспять и остановить мгновенье, она всю свою просидела в изголовье больничного ложа, держа ладонь на его горячем лбу.
  
  
   Коростылёв, поигрывая пустым бокалом, атаковал Командира, уже поднявшегося с ложа и путешествующего по каюте.
  
   - Командир, что с Оскаром? Почему я его не вижу? Он что, так сильно пострадал?
  
   Командир развернулся у двери и ответил нехотя, ему не понравился этот вопрос.
  
   - Ты его не видишь, и ты его не увидишь. Робот будет демонтирован. Согласно правилам, робот, причинивший зло людям, должен быть разобран, а схемы, составляющие его мозг, вообще, ликвидированы. Ты знаешь об этом, и не стоит говорить на эту тему.
  
   - Во-первых, он действовал по моему приказу, во-вторых, он никого не убивал, он стрелял из парализатора.
  
   - Из парализатора или пульвилизатора, какая разница, он стрелял в людей. А потом он готов был убить тебя.
  
   - Опять же, по моему приказу. Ты сам подумай, если бы тебе предложили на выбор, попасть в плен к инопланетянам или умереть, чтобы ты выбрал? Плен или смерть?
  
   - Ты не о том говоришь. На твоём месте я бы поступил точно так же. Но факт остаётся фактом, этот робот знает, что можно убить человека. Первый раз человек приказал ему это сделать, а в другой он сам решит совершить убийство. Что у нас, роботов мало? Я вообще не понимаю, мы затеяли какой-то пустой спор. Это робот, машина, сломалась - идёт на переплавку или в аннигилятор, вместо неё берут другую. Я тебе на Земле другого дам, новенького, прямо с конвейера, можешь назвать его Оскаром и заложить в память что угодно.
  
   - Мне другой не нужен. Мне нужен именно этот. Ты своего моряка, почему таскаешь за собой по всему белому свету? - Коростылёв кивнул на стоявшего у двери Микки. - Где он сейчас? Его что, уже разобрали?
  
   - Он на инженерном этаже, там, где ему и положено быть. Ты его не видел, потому что его пришлось дезактивировать и энергия на нуле. Разбирать его никто не разбирал, просто заняться этим некому. У него, кстати, спина поплавлена и двигаться он не может. Он радиомаяк от себя после взрыва запитывал, иначе бы мы сигнал не уловили.
  
   - По крайней мере, до Земли его не демонтируют?
  
   - Нет, я же сказал.
  
   - А что, он сильно пострадал? Только я не дам его демонтировать, - упрямо сказал Коростылёв и, задумавшись, со стуком поставил рюмку на стол. - Эх, жаль ребят! Глупая, бессмысленная смерть!
  
  
   - Ты пообщался с памятью? - Командир стоял рядом с Коростылёвым, скосив на него глаза, не поворачивая головы.
  
   - Конечно. А вы что, хотели с Аллой всё время скрывать от меня то, как они погибли? Если бы там был не я, а кто-то другой, они точно так же ринулись бы на выручку, что ж я не понимаю этого. Или если бы на Спутнике находился кто-то из них, а я в звездолёте, я бы не поспешил на помощь? Просто я констатирую факт, что из всех смертей, это была самая глупая и бессмысленная.
  
   - Умных смертей вообще не бывает, все смерти глупые и бессмысленные, уж если хочешь знать, - Командир рассердился, теперь он ходил по каюте не размеренным шагом, мягко и не слышно ступая по ворсу напольного покрытия, а быстро и решительно. Казалось даже, что он не успеет остановиться и врежется в дверь, стену или стол. - Они погибли ради нашего общего дела, ради Добра, если мы заговорили на эту тему.
  
   - Добро, зло - понятия растяжимые. Если бы инопланетяне не подложили ядерную пилюлю или я как следует, растолковал роботу, когда включать маяк и как вести наблюдение, ребята остались живы.
  
   - Если бы ты был в состоянии всё растолковать роботу, то сам включил маяк. Ты был уже не в том состоянии, когда это можно было сделать.
  
   - Если бы, если бы, что теперь толковать, ребят не вернёшь. Как-то глупо всё получилось.
  
   - Ты опять за своё - глупо, глупо! Они совершали Добро и ради него погибли. А для Добра бессмысленных жертв не бывает, это в широком смысле слова, если тебе нужна конкретность, пожалуйста. Проследи причинно-следственную связь, и ты увидишь, что ребята погибли во время ликвидации Второй базы. Если бы вовремя не был ликвидирован её командный пункт, кто знает, что сталось бы с Северным материком, да и вообще со всей Планетой. Ты сам-то, за каким дьяволом полез туда?
  
   - Ты уже ответил на этот вопрос. Кто знает, что бы они успели натворить, пока подошла их очередь пообщаться с энергопушкой. И ещё я хотел найти главного убийцу, - Коростылёв опустил голову, сжав зубы. - Скажи, ты бы пустил в ход энергопушку, зная, что база нашпигована инопланетянами?
  
   - По правде, говоря, это для меня до сих пор остаётся дилеммой. - Окажись Командир на месте Коростылёва, он бы действовал бластером без страха и упрёка, но убивать инопланетян оружием, перед которым они были абсолютно бессильны, представлялось ему хладнокровным убийством, даже имея в виду то, что замышляли эти самые инопланетяне. Скорей всего он так бы и караулил Вторую базу и сбивал запущенные с неё ракеты. - Да, так вот что я хотел сказать, - и он продолжил свой путь по каюте. - Это тебе конкретное Добро, ради которого погибли ребята. Если бы ты не полез на базу, а ушёл в горы, как я тебе говорил, инопланетяне бы тебя не обнаружили, и мы тебя благополучно забрали. Так что считай, что они были вместе с тобой, но тебе повезло больше, чем им.
  
   - Может быть ты и прав. Как меня всё-таки забрали? Я просмотрел запись только до взрыва. - Коростылёв просматривал запись в своём отсеке, когда бывал один, вызывая память на свой компьютер. В конце последней записи в отсек вошла Алла, он отключил память, а потом был прыжок и он больше не общался с главным компьютером.
  
   - Ты лежал на дне глубокой впадины, прикрытый метеоритами и засыпанный толстым слоем пыли, это тебя и спасло. Ядерный взрыв произошёл на самой поверхности, его вихрь промчался по верху. Вам с роботом тоже досталось, но не смертельно. Мы улетели не сразу. Я опустил звездолёт ниже и на всякий случай обшарил всё лучом. Корабль, конечно, превратился в оплавленную груду металла. Алла засекла сигнал радиомаяка, он был слабым, но всё же был. После взрыва там царила настоящая какофония излучений. Робот, видя, что мы не реагируем на сигналы, подключил радиомаяк к своему заряду. Его мы обнаружили, а тебя нет. Был маяк, был робот, а тебя нет. - Командир сел рядом с Аллой, прислонившись к её плечу, и она доверчиво пристроилась к его боку. - Мы ещё снизились и вывели радиоуправляемый катер со звёздными роботами. Ну, а дальше было дело техники. Алла дежурила у лазера, а я вёл катер. Вот так ты и оказался в звездолёте.
  
   Командир умолчал об одном. Перед тем как вывести из звездолёта радиоуправляемый катер, он прошёл в рубку связи и на общеизвестном языке предупредил инопланетян о тех карах, которые он обрушит на их головы, если они совершат какую-нибудь пакость. Говорил он через переводчик, чтобы все слышащие поняли. На какое-то время самообладание покинуло его и, забыв, что трансляция по-прежнему включена, попеременно говорил на русском, английском и французском и опять перешёл на русский. Алла, находившаяся в рубке, не затыкала уши только от шока. Такого каскада всевозможных ругательств она отродясь не только не слыхала, но и не встречала в филологических справочниках по фольклору.
  
   Воспоминания взбудоражили Командира, и он плеснул в рюмки во второй раз. Алла свою придержала.
  
   - У меня ещё есть.
  
   - Да у тебя там одна труха, - сказал Командир, но не стал настаивать. - За ребят! - произнёс он и на этот раз выпил коньяк одним глотком.
  
   - За ребят, - повторил Коростылёв глухо.
  
   - Теперь по каютам! - объявил Командир. - Всем спать, путь длинный, ещё наговоримся.
  
   - Я бы ещё посидела, - сказала Алла, - целый день одна и поговорить по-человечески не с кем.
  
   - Да, ты вела сейчас очень содержательную беседу! - засмеялся Командир. - Сколько слов за весь вечер произнесла? Спать! Завтра тоже будет вечер.
  
   - Ты приходи завтра в холл на нашем этаже часов в одиннадцать. Посидим, поболтаем, выпьем тоника, кофе. А то и, правда, разбрелись по звездолёту и сидим, как бирюки, каждый в своей норе, - говорил Коростылёв Алле, прощаясь с ней в коридоре жилого отсека.
  
   Она посмотрела на него счастливыми глазами и торопливо кивнула.
  
  
   - 3 -
  
  
   С Аллой Коростылёв виделся теперь значительно больше, чем с Командиром. К одиннадцати часам он прекращал свои занятия, выходил из отсека, готовил тоники, заваривал кофе и сидел за столиком, разглядывая земные пейзажи на стенах. Холл на исследовательском этаже был отдан готике, средневековым рыцарям и странствующим менестрелям. Ему нравился замок, расположенный на неприступной, обрывистой горе, своими, походившими на старинные космические корабли, остроконечными башнями, уходивший в небо. Внизу, по пшеничному Полю вилась пыльная дорога, по которой брёл одинокий путник, а вдали у леса скакал отряд рыцарей с длинными копьями и сверкающими на солнце доспехами.
  
   Алла появлялась из отсека контактников, где она занималась, с сияющими глазами и лёгким румянцем на щеках. Коростылёв и не подозревал, что девушка с самого утра живёт в предвкушении их одиннадцатичасовых кофепитий. Ей нравилась работа, которую она делала, её ждал человек, наполнивший жизнь особым смыслом. Она знала, что он холоден к ней и никогда не полюбит, но он относился к ней с добротой и радовался её появлению, большего от него и не требовалось. Главное, что он есть.
  
   Алла с головой ушла в изучение языка и письменности инопланетян. Начатая работа представлялась ей безбрежным океаном. Если не считать компьютерных переводчиков, она была первой. Только основных языков у инопланетян существовало больше десятка. Она изучала два - юолинский, общеупотребительный по всей Планете и основной язык Срединного государства. В первом ей помогали переводчики и сами инопланетяне, во втором она могла изучать только письменность. Для разнообразия она ещё окунулась в древние верования народов Срединного государства.
  
   Она перестала дичиться своего недавнего подопечного, с энтузиазмом рассказывала о трудностях грамматики и произношения, вызывавшие у неё азарт исследователя. Коростылёв, прихлёбывая то тоник, то кофе, с улыбкой слушал. Языки его не интересовали, ему нравилось наблюдать за преображающейся на глазах девушкой.
  
   Однажды ожидание затянулось. Он послушал музыку, пересчитал окна в замке, а её всё не было. Недоумевая и уже немного сердясь, он допил стакан лимонного тоника, приятно будоражившего рот и горло, и собрался идти в отсек контактников, чтобы выяснить причину её опоздания, но тут она появилась сама. В этот раз она пришла не из отсека, а со стороны главного лифта.
  
   - Я заставила тебя ждать? Прости, я задержалась! - лёгкими шагами Алла подбежала к столику, за которым Коростылёв томился в ожидании, и села напротив. - Знаешь, у меня, получается! - радостно сообщила она.
  
   - Что у тебя получается, и где ты была? - хмурясь, спросил он, чувствуя себя в дурацком положении из-за своего беспокойства.
  
   Алла распутала с головы провода, отстегнула с комбинезона коробочку переводчика и положила её на стол.
  
   - Я практиковалась в разговоре с инопланетянами, - говорила она торопливо, стараясь поскорей оправдаться перед Коростылёвым. - Сегодня мы понимали друг друга без переводчика. Понимаешь, если очень-очень захотеть, сосредоточиться, можно разговаривать на их языке, - сложив губы трубочкой, она то ли просвистала, то ли проговорила какую-то фразу. - В переводе это означает, - приветствую вас, жители Планеты! - добавила она довольно.
  
   Коростылёв не спускал с неё удивлённого взгляда.
   - Ничего не понял. Ты практиковалась в разговоре с инопланетянами? С какими инопланетянами? На звездолёте вместе с нами летят инопланетяне?
  
   Теперь уже Алла удивлённо взглянула на него.
  
   - Ты что, забыл? Те, которых вы захватили в самом начале.
  
   Коростылёв даже по лбу себя хлопнул.
  
   - Точно! Я про них совершенно забыл. Но их же собирались вернуть на Большой спутник.
  
   - Они наотрез отказались возвращаться, - и Алла рассказала, при каких обстоятельствах инопланетяне остались на звездолёте. - Знаешь, у меня язык шуршит от свиста, - и она большими глотками выпила фруктово-ягодный коктейль, отложив в сторону соломинку. - Тебе ещё? - она встала и пошла к автоматам за новой порцией.
  
   - Нет, я больше не хочу, - Коростылёв отхлебнул кофе и отставил чашку. - Кофе придётся заново заваривать, совсем холодный.
  
   - Я заварю, ты не беспокойся, - она отставила стакан с коктейлем и засуетилась возле кофеварки, но он остановил её.
  
   - Куда ты торопишься? Допей, потом заваришь. Ты, почему никогда не говорила про свои занятия с инопланетянами и почему я их никогда не видел?
  
  
   - Обычно я занимаюсь с ними после обеда, а вчера у меня уже кое-что получалось, я не утерпела, пошла к ним и увлеклась. Я хотела преподнести вам с Командиром сюрприз и ничего не говорила поэтому, но он-то знает о моих занятиях, - проговорила Алла, оправдываясь и подходя со стаканом к столику. Сунув в него соломинку, она потянула в себя пузырящуюся жидкость. - Правда, здорово! Я теперь могу с ними запросто разговаривать.
  
   - Нет, не здорово, - ответил он сердито. - Не здорово, что ты ходишь одна к инопланетянам.
  
   - Я тебя не понимаю, - проговорила она робко.
  
   - Погоди. Где они живут? Они что, вот так запросто могут передвигаться по звездолёту? Появиться сейчас здесь? - и он протянул руку в сторону шахты центрального лифта.
  
   - Почему ты так разволновался? - она оторвалась от своего коктейля и удивлённо посмотрела на него. - Они же совсем безобидные. Им отвели свободную каюту, они живут в ней практически безвылазно, особенно, после того как узнали, что ты на звездолёте. Они смотрят фильмы художественные, познавательные, вообще знакомятся с жизнью на Земле. Когда я прихожу, мы учим друг друга. Ты же помнишь, один из них может разговаривать по-нашему, только с ужасным акцентом. Тебе не о чем беспокоиться, к тому же за ними присматривает звёздный робот.
  
   - Всё равно. Не нравится мне это. Одна ты к ним больше не пойдёшь. Погоди, ты сказала, что они сидят безвылазно в каюте с тех пор, как узнали о моём возвращении. Они что, боятся меня? Странно, с чего им меня бояться? И почему их присутствие вы держите от меня в тайне?
  
   Последние слова Коростылёв проговорил с явным раздражением, с нервным подёргиваньем губ. Алла хотела возразить - никаких секретов они с Командиром не строят. Причина кроется в самом Коростылёве, в его отчуждённости и замкнутости. Он ушёл в самого себя, как улитка в свой домик, даже в рубку не ходит. Только поэтому жизнь на звездолёте идёт мимо него. Если бы он оставался прежним жизнерадостным и общительным Коростылёвым, то давно бы знал о её занятиях. Но она не могла говорить ему такие вещи и только пожала плечами.
  
   - У тебя с ними какая-то взаимная неприязнь.
  
   - Одна ты больше не пойдёшь, - повторил Коростылёв твёрдо. - Ты одна, их трое. Я им не доверяю.
  
   - Боюсь, что в твоём присутствии такого общения уже не будет. Да я и разговариваю обычно с двумя, если ты помнишь, Яань и ещё один. Третий на меня и внимания не обращает, даже уходит в другой конец каюты при моём появлении.
  
  
   - У них мозги не на месте, проще работать с записями. Записать какие-нибудь фразы, самой произносить их и сравнивать. А если растолковать всё как следует роботу, он сделает это ещё лучше, тебе останется только исправлять собственные ошибки.
  
   - То робот, а то живые люди. Только они будут тебя бояться, если ты придёшь на наши занятия.
  
   - Да с чего им меня бояться? - разозлился Коростылёв. - Я что, по-твоему, возьму бластер и буду всё время держать их на прицеле?
  
   Она испуганно посмотрела на него.
  
   - Я тебя прошу, не ходи на наши занятия, первое время. Ничего со мной не случится. Они тебя очень боятся.
  
   Коростылёв поднялся, прошёл в угол холла, где стояли автоматы с напитками и кофеварка, засыпал молотые кофейные зёрна и стоял, дожидаясь, когда в прозрачной чаше забулькает коричневая жидкость. Он поставил чашки на стол и сказал, усаживаясь:
  
   - Поступай, как хочешь, если считаешь, что ничего страшного произойти не может, только предупреждай меня о том, что идёшь к ним, и всегда держи при себе переговорник. Сегодня ты почему-то ходила без него.
  
   - Она благодарно посмотрела на Коростылёва и хотела сказать, что ей очень приятна его забота, но не решилась.
  
   - Твои страхи напрасны. У тебя предубеждение против инопланетян, но я буду делать, как ты велишь.
  
   "Как же - предубеждение, - думал Коростылёв, если бы этот гадёныш Яань предупредил о втором выходе из блокпоста, Клэр возможно бы осталась жива".
  
   От вспыхнувшей ненависти судорога исказила его лицо. Поймав испуганный взгляд Аллы, он прикрылся ладонью и помассировал щёку, но рот всё равно лез куда-то набок.
  
   - Олег, - она смотрела на него умоляющими глазами, - обещай, после обеда мы сходим в медотсек, всего на полчаса и потом ты будешь принимать лекарства, которые я тебе дам. У тебя лицо перекашивает. Нельзя же так, успокойся, - она погладила его по руке.
  
   Ему было плевать на перекосы собственного лица, но не хотелось огорчать Аллу и он буркнул:
  
   - Ладно, сходим.
  
  
   - 4 -
  
  
   Коростылёв составил обзорную карту по спектрограммам Планеты и сравнил её с общей геологической картой инопланетян. Правда, на его карте белых пятен было больше, чем исследованных участков, скорее даже цветные площади выглядели разрозненными клочками на обширном белом поле. Он находил районы на карте инопланетян, соответствующих исследованным участкам своей карты и совмещал их. Во многих местах напластования осадочных и метаморфических пород совпадали, мощные интрузивы сливались друг с другом, геосинклинали и антиклинали имели различия, но не существенные. Карты инопланетян были испещрены значками и надписями, было бы интересно разобраться в их символике и терминах. Тем, кто полетит на Планету после них, будет значительно легче находить общий язык с представителями чужой цивилизации. Он начал систематизировать повторяющиеся значки и сравнивать геологические объекты, которые они обозначали, со своей картой и разрезами. Вроде бы ключ нащупывался.
  
   И снова прыжок, и снова дрейф.
  
   Вспыхнувший интерес постепенно угас. Кому это нужно? У землян хватает ископаемых на выловленных астероидах и безжизненных планетах. Разведанных запасов с лихвой хватит на сотни лет, даже с учётом прогресса. Инопланетянам его труды до лампочки. Они сами излазили и разведали свою Планету вдоль и поперёк. Будут ещё экспедиции, Вторую планету и икс пятую исследуют до самого ядра. Но для кого их исследовать? Планета в руках юолинцев. Отдать им в руки разведанные богатства и открыть дорогу к новому господству? Круг замкнётся. На Большом спутнике опять возникнут базы с ещё более изощрённой системой.
  
   Мало-помалу он перестал появляться в холле и Алла сама заходила к нему в отсек, и они болтали здесь. Иногда она заставала его сидящим с закрытыми глазами против мерцающих экранов и, постояв минутку, тихонько выходила, боясь разбудить. Но Коростылёв не спал, ему было лень открыть глаза и окликнуть её. Работа больше не вызывала интереса, ему нравилось сидеть вот так, с закрытыми глазами и ни о чём не думать. Мысли сами носились в голове, сменяя друг друга. Если какая-нибудь становилась настырной и вынуждала думать, он прогонял её. Это была не лень, а полнейшая апатия. Если бы в отсеке вдруг появилась пробоина и её надо было срочно заделывать, чтобы спасти собственную жизнь, он навряд ли бы даже пошевелился.
  
  
   - Чем занимаешься? - раздался за спиной звонкий, беззаботный голос Аллы.
  
   - Да так, размышляю о бренности бытия, - нехотя ответил Коростылёв и, не глядя, ткнул пальцем, мигнув, экран с разноцветной геологической картой погас.
  
   Алла присела рядом.
  
   - Я не помешала? Я тебе тоник принесла! - весело возвестила она, протягивая стакан со слегка желтоватой жидкостью.
  
   Он принял из её рук охлаждённый напиток, кивком поблагодарил за заботу.
  
   Милая, милая Алла! Все твои старания выглядеть беззаботной и радостной, шиты белыми нитками. Всё он прекрасно понимает. И хочется тебе, глядя на него не веселиться, а плакать.
  
   - Ты зачем выключил? - кивнула она на экран.
  
   - Пытаюсь перевести некоторые термины, но это пустое занятие, я всё равно ничего не понимаю в их кабалистике.
  
   - Ну-ка, включи.
  
   Коростылёв свободной рукой равнодушно нажал кнопку, и на экране вновь появились тёмные полосы, прогибы, пересекающие их, словно стволы гигантских деревьев, интрузивы, пестрящиеся светлыми значками надписей. Она положила робкую ладонь на его руку.
  
   - Я бы могла помочь тебе, Олег!
  
   - Ты? Мне? - он с трудом подавил иронию. - Это, каким же образом?
  
   - Хайнелайнен составил небольшой словарь, что он мог успеть за те часы? Я работаю с ним. Не знаю, как произносятся слова, наши говорящие переводчики настроены только на юолинский язык. Многие буквы у них не совпадают. Но у нас есть перевод написанных слов. Давай попробуем, возможно, что-нибудь и получится.
  
   - В каком блоке словарь? - спросил он, связываясь с сектором контактников.
  
   Со словарём они провозились весь дрейф. Словарь, составленный Хайнелайненом, имел небольшой запас слов, кроме этого, дословный перевод некоторых терминов звучал как абракадабра. Словарь получился не ахти какой, но начало было положено.
  
   - На Земле мы выпустим компакт-кубик. Представляешь, а на нём надпись, - фантазировала Алла, - примерный словарь геологических терминов Срединного народа. Автор Олег Коростылёв, звёздный геолог. Как, звучит?
  
   Коростылёв усмехнулся.
  
   - Я не тщеславен. Так что не будем. Нет, нет, компакт-кубик выпустят, иначе, зачем наши труды? Тем, кто пойдёт за нами, будет намного легче. Я о другом. Автор будет, значится иначе. Алла Додсон, звёздный кок. То-то учёные мужи засуетятся, - он даже разулыбался. - Они столько лет мудрствуют, а какой-то кок, взял да и выполнил за них всю работу. Так что, Алла, готовься к почестям.
  
   И снова прыжок, и снова дрейф. Тоска и отчаяние не отпускали Коростылёва. Сердце сжимали стальные обручи. По утрам он подымался в свой сектор, усаживался в кресло, включал экран и переводил надписи на картах. Но случалось, что маленькое пятнышко самописца замирало на полуслове, а он не видел ни экрана, ни самого компьютера. Не то что в холле, а и на обе-де в кают-компании ему не хотелось появляться. Алла по нескольку раз за день приходила проведать его, она могла вообще работать в секторе геологии, переключив сюда компьютер контактников, но стеснялась предложить это.
  
   - Олег, я принесла кофе! - обычным жизнерадостным тоном сообщила Алла, входя в сектор.
  
   Она заметила, что после чашки кофе Коростылёв на некоторое время оживлялся. Они с Командиром условились не замечать его ипохондрии, вести себя с ним как можно естественней и незаметно подбадривать его. Советы земных врачей ещё не достигли борта "Громовержца" и они поступали так, как подсказывал им здравый смысл.
  
   Он обернулся, взял кофе, сделал несколько глотков и, вдохнув в себя ароматный запах, поставил чашку с блюдцем на панель.
  
   - Прекрасный кофе! - похвалил Коростылёв девушку. - То пойло, которое готовят в кают-компании, только для роботов и годится. В этот напиток надо вкладывать душу.
  
   Он изо всех сил старался быть добрым и не обижать своими словами их маленькую застенчивую Аллу, так трогательно заботившуюся о нём.
  
   - Чем это вы заняты? - раздался в каюте насмешливый голос Командира. - Я думал, они трудятся в поте лица, а они...
  
   - Да вот, нарушаем инструкцию, ставим на компьютер посторонние предметы и вообще, отлыниваем от работы, - сказал Коростылёв, взяв в руки чашку. Отхлебнув из неё, он поставил чашку на место и увидел в отражении на белом выключенном экране, как Алла, закрыв глаза, покачала головой, и Командир понимающе кивнул. - Послушайте, ребята, - рассерженно сказал он, - если вы не перестанете перемигиваться за моей спиной, я с вами вообще не буду разговаривать.
  
   - Ну, ну, не надо так волноваться, - Командир похлопал Коростылёва по плечу. - Ты бы мне, хоть кофе предложил, что ли. Хозяин называется. Я в кои-то веки в гости к нему заглянул, а он нет, чтобы приветить, так еще, и напустился на меня.
  
   - Я сейчас принесу, там ещё на чашку осталось, - Алла выпорхнула из каюты, оставив мужчин вдвоём.
  
   - Чем занимаешься, если не секрет?
  
   - Да какой секрет? По мере возможности карты перевожу, не знаю только, понадобится это кому-нибудь или нет, - Коростылёв допил кофе и, вытянувшись в откинутом кресле, направил свой взор на потолок, украшенный замысловатым орнаментом из орудий труда древних рудознатцев. - Периодически изучаю информацию, добытую группой Фуше о Планете. Что сейчас творится на Планете? От северян пух и перья летят? Так скорей всего. Зря мы миндальничали с Юолией. Вторую планету вообще оставили в неприкосновенности, а ведь там у них настоящий арсенал.
  
   - А что бы ты предложил? Пройтись энергопушкой по Восточному материку? Можно было, конечно, снизиться километров до двадцати и выжечь всё подряд. У северян бы появилась возможность безболезненно строить своё общество, но что бы мы оставили после себя? Боль и ненависть. Причины, вынудившие нас так поступить, забылись бы, а вот посеянная боль прорастет в ненависть и к северянам, и к нам. Они бы вернулись к тому, с чего начали.
  
   - Ну, вы оба прямо в одну дуду дуете.
  
   Командир понял, кого имел в виду Коростылёв, говоря "оба". Клэр ещё не стала для него воспоминанием, а была живым человеком и Коростылёв помимо воли обмолвился об этом. Он не воспринимал её мёртвой, душа его противилась этому и сознанием он общался с ней, словно она сидела в соседнем кресле. Командир решил посоветовать Алле почаще общаться с Коростылёвым и как можно реже оставлять того наедине со своими мыслями.
  
   Алла принесла кофе Командиру и, чтобы не мешать разговору, ушла к себе. Рабочие каюты были маловаты для расхаживаний, и Командиру пришлось сесть в кресло, в котором недавно сидела Алла.
  
   - Насилие побеждают насилием, - продолжал Коростылёв. - Как я понял, в Срединном государстве когда-то существовал прообраз такого общества, из которого развилось наше нынешнее, и силы, с которыми мы вступили в контакт, имеют своей целью создать именно его. По-моему, в интересах землян, чтобы на Планете существовали государства, настроенные к нам дружественно, а не враждебно.
  
   - И предлагаешь сделать это с помощью энергопушки, - Командир помолчал несколько минут, допивая кофе и, формулируя свои мысли. - Ты прав, насилие побеждают насилием, а не уговорами, но согласись, палка имеет два конца. Всякое насилие порождает новое насилие. Мы для инопланетян, как боги и всякие наши действия в отношении их должны быть продуманы и взвешены. Да, в их мире насилие не изжито, и они ещё долго будут прибегать к нему. Но даже для торжества справедливости нельзя сеять смерть без разбора. Насилие должно быть направлено против носителей идеи зла, а не падать на головы тех, кого оно закабалило и принуждает действовать в своих интересах. Это, конечно, в идеале, но мы должны придерживаться именно данного принципа. Ты изучал Историю Земли на всех стадиях обучения, - сказал он утвердительно.
  
   - Как же, как же. История Земли, включая двадцать второе столетие - сплошные войны, революции, контрреволюции и другие кровопролития. Смена одной формации другой сопровождалась взрывами неоправданного насилия, доходившего до зверства, с обеих сторон. Помню я всё это.
  
   - Помнить помнишь, но не проникся и не прочувствовал. Что значит взрывы неоправданного насилия? Это значит, что на каждую каплю злодейской крови приходились потоки невинной. И чем цивилизация становилась развитей, тем эти потоки становились мощнее, - Командир всё-таки не смог усидеть, мыслительный процесс сопровождался у него движением. Встав с кресла, он оглянулся в поисках места для пустой чашки, не найдя ничего подходящего, поставил рядом с коростылёвской, вызвав у того ухмылку. Для ходьбы оставалось пространство шагов в пять, и он удлинил его, проходя мимо пультов по периметру каюты до двери и обратно. - Ты говоришь, размышлял над историей Планеты, а ты задумывался над тем, на чём основано наше общество и что оно может дать другому? - Коростылёв, чтобы не выпускать из виду своего перемещающегося по каюте визави, сменил позу. Навалившись спиной на подлокотник и перекинув правую ногу через другой, он опёрся правой рукой о спинку. - Ты сядь нормально, - перебил себя Командир, - не шути со спиной. - Коростылёв сверкнул глазами, но переместился в кресле, развернувшись вместе с ним внутрь каюты. - Основа нашего общества, - продолжал Командир, - это простой здравый смысл коллективизма и взаимоуважения одного ко всем, и всех к одному. Заметь, коллективизма! А коллектив может состоять только из свободных личностей. Понимаешь, свободных, из несвободных людей настоящий коллектив не получится. Свободной личностью может быть только человек не испытывающий страха, никакого, ни явного, ни подспудного, ни подсознательного. Инстинкт самосохранения и родительский не в счёт. Если мы начнём прививать принципы своего общества с помощью энергопушки, мы с самого начала посеем в инопланетянах страх. Живи по-нашему, иначе смерть! Мы поможем им. Мы ликвидируем ядерное оружие на Планете или сделаем невозможным его применение. Поможем восстановить Планету, как мы восстановили Землю. По данным Битова, в том городе, где они побывали, нужно ходить в противогазах. Поможем в техническом отношении, но до наших принципов они должны дойти сами. На Земле больше тысячи лет назад начали понимать, что безопасней и выгодней уважать друг друга, а не производить периодически взаимный отстрел.
  
   - Но прошло ещё полтыщи лет, пока все и каждый проникся и прочувствовал, - проговорил Коростылёв с кривой усмешкой. - Знаешь, Командир, тебе надо было родиться в Древней Греции и работать оракулом. Очень здорово у тебя получается, прямо талант.
  
   - Оракулы, между прочим, предсказывали будущее, а я говорю о прошлом и настоящем. Ладно, психологическая разминка закончилась, доспорим как-нибудь вечерком. Ты что это, друг мой, перестал заходить ко мне? Я из-за этого и спустился к тебе.
  
   - Боюсь в алкоголика превратишь, - засмеялся Коростылёв. - Ладно, сегодня буду, если ты без меня заснуть не можешь.
  
  
   - 5 -
  
  
   Командиру требовалось выговориться. Раздумья о небывалой для Земли трагедии, собственной роли в этих событиях, не давали ему покоя. Цель их экспедиции состояла в оказании помощи попавшему в беду звездолёту. Выполнили ли они свою задачу? Нет, не выполнили, весь экипаж "Дерзкого" погиб, мало того, из двадцати девяти участников экспедиции домой возвращаются трое. По логике вещей получалось, что гибель людей напрасна и бессмысленна, но ни умом, ни сердцем он не мог принять этого. Как следствие этих размышлений возникали другие, уже более глобального характера. Что же это такое - Человечество, в чём заключены его ценности, что и как оно может дать другой цивилизации, такой похожей и одновременно не похожей на него? Нужно ли нести ей свой опыт, своё Знание или поиски контакта - очередная ошибка человечества, всё надо оставить на своих местах, и пусть каждый идёт своим путём, куда бы этот путь не вёл, к гибели, или к жизни.
  
   Тесный мирок, в котором проходил обратный полёт, сблизил оставшихся в живых звездолётчиков, у них постепенно появились родственные чувства друг к другу. Командир ощущал изменения, происходившие в нём, он словно помягчел душой и чувствовал, - эти изменения останутся в нём навсегда. У Коростылёва родственное доверие к Командиру выражалось в том, что он периодически говорил ему грубости, чего никогда не сделал бы раньше. Но Командир был не барышней, понимал, что к чему и коростылёвские дерзости скатывались с него, как морские волны со скалистого утёса. Ему даже нравилась ирония Коростылёва, порой довольно злая и едкая. Она подстёгивала мысль и заставляла искать новые доказательства своей правоты.
  
  
   - Сегодня пьём цитрусовые коктейли, шоколад и едим мороженое, - весело объявила Алла, вкатывая в командирскую каюту поблёскивающий голубой эмалью термошкафчик.
  
   Коростылёв уже сидел в затемнённом углу и, повернув к себе переносной блок с экраном, сражался с компьютером в шахматы. Командир стоя наблюдал за его потугами и пытался заключить пари, до какого хода тот продержится.
  
   - Ладно, дядя, завтра доиграем, - сказал Коростылёв и отправил недоигранную партию в память. - Мне всего в одну посуду, - сообщил он Алле.
  
   - Тогда начнём с шоколада, - засмеялась она и поставила перед ним чашку с густой горячей смесью.
  
   Оценка экспедиции мучила не только Командира, Коростылёва снедали те же мысли. Гибель товарищей отзывалась в нём болью, становившейся нестерпимой, когда он думал о них, оставаясь в одиночестве. Клэр держала его постоянно. Ему казалось, найди он оправдание их смерти, вернее не оправдание, ощутимый результат или выигрыш в чём-то, эта боль не была бы такой всеобъемлющей и невыносимой.
  
   Земляне давно не вели войн и забыли их законы. По этим законам одни, без единой царапины, проходят самое пекло, другие, не добравшись до района боевых действий, гибнут от осколка шального снаряда, выпущенного наобум за десяток-другой километров.
  
   В душе Коростылёв считал себя виновником гибели Клэр. Её и Штокмана. Если бы он не был таким самоуверенным и не полагался только на себя, она осталась бы жива. Но он злился из-за её страхов и предчувствий и не доверял Клэр ничего серьезного. На радиостанции должна была работать она, а ему следовало находиться в коридоре. Тот бой сложился бы совершенно иначе. Он не думал, что бой мог протекать так, что он погиб бы в первую же минуту, и тогда участь Клэр была бы хуже смерти. Они оба могли погибнуть ещё в первом бою у звездолёта, их могли накрыть ракетопланы, не отключи он вовремя антенны. За время их скитаний по Спутнику могли произойти десятки случайностей, из-за которых она бы погибла значительно раньше или погибли они оба. Но он не думал так. Он помнил, каким был в последние часы жизни Клэр и не мог простить себе этого.
  
   Примерно так же он думал о смерти Штокмана. Не надо было сажать корабль или после их выгрузки с Клэр, сразу же поднять его. Ведь, кроме вездехода, у них была ещё малютка. Он не думал о том, что Штокман был далеко не мальчиком, а пилотом космического корабля и его технические возможности и характеристики знал лучше него. Не прояви Штокман беспечность, он мог бы избежать смерти. В корабль попала не самая первая ракета и, следи он за экранами, мог бы взлететь в аварийном режиме в начале обстрела. Коростылёв же думал о том, что взялся руководить, не имея к этому способностей, не предусмотрел всех вероятных случаев, и своей самонадеянностью погубил товарища.
  
   Он спросил у Командира напрямик, отставив рассуждения в сторону:
  
   - В чём ты видишь результаты нашего полёта?
  
   - Если брать чисто практические результаты, мы знаем ситуацию на Планете, знаем, что делиться своими достижениями надо с осторожностью, следить за тем в чьи руки попадают наши знания. Мы помогли остановить гибель цивилизации. И третье, инопланетяне убедились - воевать с Землёй это бессмысленная авантюра. Сомневаюсь, что кто-нибудь ещё решится на это. Посещение Планеты было необходимо, к сожалению, не обошлось без жертв. А если брать в широком смысле - в утверждении Добра, я уже говорил на эту тему.
  
   - Да, конечно, мы разрушили систему Планетной Обороны юолинцев, направленной ими против своих сородичей. Это можно было сделать, не отдавая взамен человеческие жизни, ещё мы везём с собой определённый запас знаний о чужой цивилизации. Их тоже можно было почерпнуть, не тратя на это ни чьих жизней. Да, мы сотворили много добра, заплатив за него очень дорогую цену.
  
   - Я имею в виду не это. Я так думаю, что люди ещё раз доказали своё право на существование.
  
  
  
   - А что, - в голосе Коростылёва звучал такой сарказм, что Алла не донесла до рта ложечку с мороженым и опустила её назад в серебряную вазочку, - по-твоему, нам надо это постоянно доказывать?
  
   - Видишь ли, если смотреть в корень вещей, человечество существует до тех пор, пока существует Добро. Если вдруг Добро исчезнет, человечество захлестнёт Зло, и оно попросту не сможет выжить. А Добро существует до тех пор, пока люди готовы жертвовать для него всем, в том числе и своими жизнями.
  
   - Хм-м, - Коростылёв покачал головой, - очень интересное у тебя Добро получается, если оно требует в свою честь кровавых жертв. Такое Добро хуже Зла, со Злом, по крайней мере, всё ясно, зло оно и есть зло, а тут Добро и жертвоприношения. Что ж это за Добро такое?
  
   - Никаких кровавых жертв во имя Добра приносить не нужно, иначе оно превратится в свою противоположность. Добро требует готовность к самопожертвованию, вот что ему требуется - готовность! Люди доказали, что роскошная жизнь, которую они создали у себя, нисколько их не разнежила и не умалила в них готовности. Поэтому я и говорю тебе, что бессмысленных жертв во имя Добра не бывает. Бессмысленные жертвы приносят Злу, потому что оно само бессмысленно. Добро даёт жизнь, а Зло небытие, жизнь имеет смысл, а небытие нет. Самопожертвования во имя Добра бесконечны и вечны. Именно поэтому Добро всегда побеждает, Злу только кажется, что оно одерживает верх. У него совсем другие критерии, чем у Добра, его победы кажущиеся. Это торжество временщиков над вечным, но это абсурд. Триумфы временщиков уходят вместе с ними, какими бы всесильными они не казались современникам. Борьба Добра со Злом не исчезает бесследно, память о ней живёт с людьми, пока они живут на белом свете. И Джордано, и Жанна всё так же всходят на костёр, а Шмидт на мостик приговоренного к расстрелу крейсера, а, а Маленький принц всё так же ждёт своего друга, - закончил Командир неожиданно.
  
   - Жили и Джордано Бруно, и Шмидт, но была ещё и старушечка с охапочкой хвороста, были и любители симметрии траяны, и людоеды-гитлеры, и развесёлая семейка вурдалаков романовых, значит, они тоже живут вечно и участвуют в вечной борьбе? Так, получается? - спросил из полумрака Коростылёв. Иронизировал он уже из принципа.
  
   - Вот тут ты ошибаешься. Дух Джордано Бруно, Петра Шмидта живёт в людях, в чём мы недавно убедились, а вот дух тех, кого ты назвал, давно развеялся, их имена люди помнят как проклятья. Назови хоть одно имя члена суда инквизиции или трибунала, отправивших Джордано Бруно на костёр и приговоривших Петра Шмидта к смертной казни. Ты этих имён и слышать не слышал, а ведь они были всесильными людьми, вызывавших трепет у окружающих. Но они были временщиками. Наши погибшие товарищи станут символами Добра на Планете. Для будущего контакта они сделали гораздо больше, чем сделают после них. Они показали инопланетянам готовность землян к самопожертвованию и посеяли семена доверия к нам. Вот что я думаю о результатах нашей экспедиции, - сказал Командир и в два глотка выпил стакан цитрусового коктейля. - Если ты всё ещё ищешь конкретику, могу привести пример, сделай из него вывод об осмысленности или бессмысленности самопожертвования. Вы оба, конечно, помните о Фрэнке Готвальде?
  
   - Это тот, который покончил с собой, потому что в спасательном катере не хватало на всех места? Это, в каком году было? Лет двадцать, двадцать пять назад?
  
   - Двадцать два, - уточнил Командир, - да, их планетолёт терпел аварию, вот-вот должен был произойти взрыв, космонавтов было девять, а мест в катере восемь, и то с перегрузкой, больше он просто не мог вместить. Готвальд заявил, что останется на корабле, с ним заспорили, время шло, могли погибнуть все и, чтобы прекратить споры, он убил себя из бластера. Как, по-твоему, это осмысленное самопожертвование?
  
   - Да, в его смерти имелся смысл.
  
   - В смерти никакого смысла не было, смысл был в самопожертвовании. Слушайте дальше, то, что я расскажу, из-за этических соображений не афишировалось. Об этом знают немногие, и из тех же соображений, я не называю имён. Их корабль не взорвался. В компьютере была ошибка, человек, по чьей вине компьютер сработал неправильно, в тот момент не знал об этом и спасался вместе со всеми на катере. В чём заключалась ошибка и имени этого человека я не называю, у него осталась семья, поэтому о второй половине дела не упоминалось.
  
   - Какой ужас! - прошептала Алла.
  
   - Что потом было с виновником происшествия? - спросил Коростылёв. - Не хотел бы я оказаться на его месте, - он передернул плечами. - Уж лучше на месте Готвальда.
  
   - Он перенёс тяжёлое психическое расстройство, потом добровольно удалился на Остров. О дальнейшей его судьбе я не знаю, там он или вернулся, мне неизвестно. Так что ты на это скажешь?
  
   - Тяжёлый случай, что ж я ещё скажу, - ответил Коростылёв в раздумье.
  
  
  
   Глава 3
  
  
   - 1 -
  
  
   Наступил день и час, когда на исследовательском этаже прозвучал общий вызов в главную рубку. Коростылёв, не включая видеосвязь, тревожно спросил в переговорник:
  
   - Что случилось, Командир?
  
   - Забирай Аллу и быстрей сюда, - не вдаваясь в подробности, ответил Командир каким-то незнакомым голосом.
  
   Алла уже ждала в коридоре. Подхватив девушку под руку, он заторопился к лифту. Командир стоял рядом с экраном и разговаривал. В первое мгновение Коростылёв подумал, уж не помутился у того рассудок, такие случаи бывали. Алла сказала: "Ой!" и вцепилась ему в рукав, прихватив кожу. Экран показывал рубку чужого звездолёта, заполненной бородатыми мужчинами в серебристых комбинезонах с синей полосой.
  
   - Это патруль "Варяг", - объяснил Командир, оборачиваясь к вошедшим, - вас они ещё не видят, связь запаздывает.
  
   От изумления у Аллы округлились глаза.
  
   - Далеко до них? - спросила она шёпотом.
  
   - Достаточно близко, чтобы поговорить, и достаточно далеко, чтобы слетать в гости. - Коренастый крепыш с проседью в бороде, очевидно, назадавал ему кучу вопросов, и Командир вернулся к экрану. - У нас всё нормально, мы уже приспособились и доведём звездолёт сами, помощь не требуется. В ближайшее время инопланетяне в Ойкумене навряд ли появятся.
  
   В рубке на экране началось оживление. Бородачи разулыбались и, подняв руки в приветственном жесте, дружно проскандировали:
  
   - Варяги приветствуют вас, громовержцы! С возвращением!
  
   Коростылёв ответно поднял руку, а Алла захлопала в ладоши и бросилась ему на шею, расцеловав в обе щёки.
  
   - Ты их целуй, а не меня! - засмеялся Коростылёв.
  
   Бородачи ликовали не меньше Аллы. "Мы ждём вас уже месяц!", "Прилетайте в гости!" - неслось с экрана.
  
   Командир удовлетворил самый первый, вполне понятный жгучий интерес к полёту "Громовержца" и настала очередь бородача. Спрашивали его несколько минут назад и ответы, казалось, звучали не совсем к месту.
  
   - Звездолёты начали строить сразу же после вашего отбытия. Сейчас готовы или почти готовы, три штуки класса "Громовержец" с некоторыми модификациями. Пришлось задержать развёртывание некоторых космических программ, чтобы ускорить их постройку. На всех планетолётах установлены определители ядерных зарядов, для звёздных роботов разработаны специальные блок-схемы со штатным расписанием защиты людей на Планете. Для передвижения на ней сконструированы "осы". Это нечто среднее между авиалеткой и малюткой с лазерным оружием и системой выбора цели. К отлёту готовятся несколько экипажей. Сейчас они проходят тренировки по нашей программе, плюс боевая подготовка. А вот с женщинами получилась осечка. Самые ретивые представительницы якобы слабого пола, - борода у главного варяга странно задвигалась, - обратились в Комитет по правам. Вердикт в их пользу - женщины имеют право участвовать в полёте, но командиры обязаны обеспечить им безопасность. Очень ты задел женское самолюбие своим предложением. Отправку решили задержать до вашего возвращения. Совет хочет выработать политику в отношении Планеты и ждёт твоего мнения. Всего не перескажешь, - главный варяг улыбнулся и развёл руками.
  
   На этом первый сеанс связи закончился. Весть о возвращении "Громовержца" облетела всю Ойкумену и неслась впереди стремящегося домой звездолёта. Теперь во время дрейфов кто-нибудь обязательно слал свои приветствия, наперебой выходили на связь совершающие регулярные полёты рейсовики и поисковики, возвращающиеся из дальних странствий, станции космической связи осваиваемых планет.
  
   Звездолёт приближался к Солнечной системе и шёл с досветовой скоростью. Прыжки закончились, полёт совершался в автоматическом режиме, но Командир собирался полностью переселиться в рубку, теперь кому-то требовалось нести постоянную вахту. Они в последний раз собрались в его каюте и ради такого случая, он налил всем по несколько глотков коньяка.
  
   - Алла протянула Командиру продолговатую тарелочку, наполненную геометрическими фигурками шоколада.
  
   - Возьмите, Командир.
  
   Он взял пятиугольник и поблагодарил кивком. Коростылёв брюзгливо проворчал:
  
   - Вели ей обращаться к себе на "ты", что за церемонии!
  
   - Да я уж сколько раз говорил. Ты слышала, что Олег сказал? - он строго посмотрел на притихшую девушку.
  
   Ей казалось, что Командир видит её насквозь и при упоминании имени Олега, Алла покраснела, потупившись, и тихо проговорила:
  
   - Хорошо, я буду говорить вам "ты". - Радость возвращения мешалась у неё с печалью разлуки, и она сама не знала, какое чувство сильнее.
  
   Коростылёв выпил коньяк, положил в рот дольку шоколада и, прожевав его, сказал с сожалением:
  
   - М-да, хорошего понемногу. Командир, ты перестань мельтешить, пожалуйста, присядь на минуту. Я вот, что хотел сказать, полёт наш идёт к концу, и я хочу, чтобы ты знал. - Командир сел в кресло посреди каюты и внимательно посмотрел на Коростылёва. - На Земле тебя притянут на Суд Чести...
  
   Командир остановил его жестом.
  
   - Не надо так говорить, Олег. Не притянут, а призовут. В суде заседают умные, порядочные люди, повидавшие свет, которых я уважаю. С любым вердиктом, который они вынесут, я буду согласен.
  
   - Ты будешь, согласен, а я нет. Я хочу, чтобы ты знал. Если тебя сошлют на Остров, я дойду до Президента, выступлю по Всеобщему экрану. Как бы наш Президент не был велик и занят, ему придётся выслушать меня.
  
   - Олег, не надо так горячиться. Президент примет тебя в любом случае. Это право каждого гражданина. Про суд я тебе сказал и скажу больше. Если даже его не соберут, я буду настаивать, чтобы его собрали. Суд расставит все точки, а если его не будет, останутся недомолвки. Я этого не люблю. Всё должно быть ясно, виноват, значит, виноват, если чист, значит чист.
  
   - Хорошо, это твоё дело. Но я хочу, чтобы ты всё-таки знал, если тебя отправят на Остров, я поеду с тобой. Мы будем до конца вместе. Ты мне, как брат, старший, опытный, но если тебе придётся худо, я буду с тобой.
  
   - А я? Про меня вы забыли? Я что же, не в счёт?
  
   Они обернулись на командирское ложе и рассмеялись. Они действительно забыли про Аллу.
  
   - А ты, сестрёнка, будешь писать нам душещипательные письма, и отправлять их на Остров с дельфинами.
  
   "Сестрёнка" больно кольнула её, погасив робкую надежду, что вот при расставании у него шевельнётся хоть какое-то чувство. Она горестно сжала губы, но он этого не заметил.
  
   От слов Коростылёва у Командира отлегло на душе. Сверлило его такое подозрение, что Коростылёв пусть не явно, а где-то подспудно таит на него обвинение. Умом он понимал, что поступал правильно и его не в чем обвинить, но сердцем... В сердце, будто сверху вниз всадили нож и кто-то, садистски ух мылясь, время от времени проворачивал его вокруг оси.
  
   - Ну что, обмен любезностями закончили? - грубовато спросил Командир, посмотрев на Коростылёва, и тот замялся.
  
   - У меня к тебе просьба.
  
   - Выкладывай, - сказал Командир, - уж как-нибудь справлюсь. Опять про робота?
  
   - Дойдёт очередь и до робота, - по лицу Коростылёва пробежала тень и его выражение на глазах изменилось. - Дело в том, что я везу с собой Клэр. - Он подозрительно посмотрел на Аллу и Командира, внимательно глядевших на него. - Что вы так смотрите на меня? Да не чокнутый я, не чокнутый. Тогда, в блокпосту, когда её убили, я всё прощался и не мог проститься. Они меня и застукали во второй раз поэтому, - он зло усмехнулся. - Вот тогда я и решил идти на базу. Только ни о каком командном пункте я не думал. Я хотел найти и покарать главного убийцу. Про командный пункт сообразил уже потом, после допроса пленного, когда мы с Оскаром к базе летели, и я начал концентратор глотать. Перед смертью она просила, я обещал не оставлять её там одну. Я сжёг тело бластером и пепел, он в пакете от медикаментов. Его надо пронести через карантин. Я дезактивировал пакет, он безопасен, я проверил. А в карантине начнут допытываться, ещё отберут... Помоги пронести, - Коростылёв быстро посмотрел на Командира и спрятал взгляд.
  
   Алла укоряла себя. У человека такое горе, - а она со своими чувствами! Сострадание к Коростылёву затопило душу, растворив жалость к самой себе, и она всхлипнула.
  
   - О чём разговор, Олег, - Командир подошёл к Коростылёву и положил ему на плечо руку, встретив благодарный взгляд. - Мы же братья. Конечно, помогу. Ты отдашь пакет мне, а на Земле я верну его тебе. Я найду способ.
  
   Вот оказывается, что находилось в том непонятном пакете, который они извлекли из кармана скафандра, когда беспамятного Олега доставили на звездолёт. Он тогда подумал, что в нём лежат образцы грунта, которые Коростылёв отобрал между делом и не стал его вскрывать. Хороши бы они были, если бы открыли пакет, а потом он и думать о нём забыл и уже сам Коростылёв забрал его.
  
   Коростылёв облегчённо вздохнул, словно избавился от тяжести.
  
   - Мне бы ещё Оскара вернуть, - сказал упрямо.
  
   Командир поморщился.
  
   - Что ты к нему так привязался? Обыкновенный звёздный робот, умная, но машина. Сказал же, я тебе на Земле другого дам.
  
   - Мне другой не нужен. Оскар не машина, он не совсем машина и он помнит...
  
   - Вот именно, что помнит. Хм. Знаешь, Олег, а ты задал хорошую загадку, - Командир вернулся в кресло и задумчиво помассировал подбородок. - Хм. Это дилемма. Когда мы вернемся на Планету, стычки с юолинцами неизбежны, а они пользуются не парализаторами. На массовые убийства мы, естественно, не пойдём, но и посылать людей на верную смерть никто не станет. Напрашивается единственный вывод. Да, наша экспедиция заставит на Земле многих призадуматься. Не всё прекрасно в подлунном мире, как говорили древние. Алла, - встрепенулся он, - налей-ка нам своего шедевра, он у тебя по какому рецепту сегодня?
  
   - Виноградно-вишнёвый, - Алла соскользнула с ложа и, достав из эмалевого шкафчика, шейкер и стаканы, разлила напитки, - с добавлением сухого вина.
  
  
   - Ты всё молчишь и молчишь, поделилась бы своими планами. Чем займёшься после возвращения? - спросил Командир.
  
   - Я бы хотела продолжить начатую работу, - застенчиво ответила девушка. - В этом полете, я наконец-то определилась. Когда-то я мечтала стать нейрохирургом и улететь на Новые планеты. Я даже Молодёжку проходила в лечебном центре на Острове. Вот, потом я закончила общелечебный факультет, но на последнем курсе меня взяла какая-то робость, что я сделаю что-нибудь не так и погублю чужую жизнь. Факультет я закончила, но специализации никакой не проходила, к психологам не обращалась, а поступила на факультет сравнительной лингвистики. Полдня помогала в университетском медицинском центре, остальное время училась. Через четыре года мне присвоили степень бакалавра, - Командир с Коростылёвым переглянулись, - а ещё через год объявили набор в этот поиск. Почему-то все думали, что я толком не умею работать на компьютере. Но сравнительная лингвистика без компьютерного поиска просто невозможна, конечно, программы имеют свои особенности, но составлять их приходилось самой. Джой тогда сразу всё поняла. Вот, - Алла принуждённо засмеялась, - теперь вы всё обо мне знаете. Попробую устроиться в какой-нибудь институт Центра Контактов, если возьмут. Теперь, наверное, организуют особый - по Планете.
  
   - Если возьмут! - фыркнул Коростылёв. - Да они тебя на руках носить будут. Затирать начнут, - ты только скажи, мы живо с Командиром разберёмся с кем надо.
  
   - Спасибо, я всегда буду помнить о вас, и тебе, и Командире.
  
   Теперь уже расфыркался Командир.
  
   - Смотри-ка на неё! Она о нас помнить будет. Ты запиши мой код, и личный, и домашний, и чтобы я тебя не разыскивал по всей Ойкумене, а раз в месяц будь добра давать полный отчёт о своей жизни, и, вообще, приезжай в гости, как только захочешь. Смотри, розыск объявлю, - самой стыдно станет! - и он погрозил пальцем.
  
   Вот, оказывается, в чём дело, ишь, тихоня. А он ещё удивлялся, как Алла - кок и докторский помощник, так быстро освоилась у пилотского пульта. Реветь-то она ревела, но бестолковой казалась только сама себе, он про неё так не думал.
  
   Коростылёва о его планах Командир не спрашивал. С Земли приказали соблюдать режим дня, избавить от всяких нагрузок и беречь нервную систему, оградив от отрицательных эмоций, да и положительных тоже. Его уже ждут и разберутся с ним сами. Как же, беречь от перегрузок, если ни одна живая душа до сих пор толком не знает, что происходит во время прыжков.
  
  
   - 2 -
  
  
   Вслед за Командиром в рубку переселились и Алла с Коростылёвым. Командир использовал до максимума автоматику, приспособил для выполнения кое-каких команд на этаже двигателей звёздных роботов и ему оставалось давать им указания, но, несмотря на все ухищрения, в режиме торможения и межпланетного полёта одному с управлением было не справиться. Сказывалась многодневная усталость, нервное напряжение и перегрузки. Полёт по Солнечной системе, представлявшейся площадью старинного города с оживлённым уличным движением, требовал неусыпного внимания. И, несмотря на требования врачей, он всё-таки привлёк Коростылёва к управлению звездолетом. Он иногда шутил, что их обратный полёт войдёт в анналы звездоплавания под заголовком: "Найдите нарушения инструкций и правил".
  
   В рубке связи экран не гас ни на минуту. С Аллой переговорили по очереди все её земные родственники, Командира вызывала Жаклин, Коростылёву переслали сообщение с Новых планет и в ответ через Лунный ретранслятор переправили его неулыбчивое изображение с заверением, что у него всё превосходно, лучше и быть не может.
  
   Лицо Жаклин исхудало, под глазами сквозь косметику обозначились круги. Они несколько минут смотрели молча друг на друга и Командир спросил:
  
   - Ты похудела, почему? Что-нибудь случилось?
  
   - Нет, ничего. Все живы, здоровы, шлют тебе привет. Василий не встречал тебя? Он в патруле.
  
   - Нет, его сектор далеко от нашего маршрута.
  
   - Я знаю, просто подумала, может быть, - она закусила губу и Командир, протянув руку, коснулся экрана.
  
   - Всё хорошо, Жако, всё уже позади. Я вернулся.
  
   - Ты так изменился, Джон. У тебя лицо костлявое, - Жаклин улыбнулась сквозь слёзы. - Ты очень занят? Тебе некогда?
  
   - Да, работы свыше головы. Ты же знаешь, экипаж...
  
   - Да, да. Я всё знаю. Я не буду больше отвлекать тебя. Я жду на Луне, - шевельнув пальцами, она качнула поднятой кистью и экран погас.
  
   Сильно досаждали прогулочные и туристические планетолеты. Ведомые не очень искусными пилотами, они пикировали на звездолёт, закладывали вокруг него петли, норовя взгромоздиться на какой-нибудь модуль. Раздражаясь, Командир порывался потребовать от Спасательной службы навести порядок на караванных путях, но потом решил не портить никому настроения, и только просил пилотов не вертеться у него перед носом. Желающим получить автограф, от которых не было отбоя, автоответчик посылал изображения всех троих у пилотских пультов, с пожеланием счастья и извинением, что они сейчас очень заняты.
  
   Пришла минута, которую, затаив дыхание, ждала вся Земля. Они зафиксировались в пилотских креслах, и Командир отдал команду на посадку. Озаряя лунный ландшафт вырывающимся из дюз пламенем, "Зевс Громовержец" завершил полёт. В последний раз взревели двигатели и добрых четверть часа оставшиеся в живых три члена его экипажа сидели, не шевелясь, в креслах, пока с космодрома на борт не поступил тревожный запрос: "Громовержцы, вы в порядке?" Командир поднёс ко рту переговорник, подключённый к радиостанции и прошептал в микрофон:
  
   - В порядке, в порядке. Присылайте вездеход.
  
   У трапа стояли два транспортёра, один для звездолётчиков, второй для невольных гостей Земли. Их сразу же взяли в оборот контактники, даже просидевшие с ними неделю в медицинском центре.
  
   Сутки, проведённые в карантине, Командир откровенно спал. У него, полусонного, брали анализы, крутили, вертели, прикладывали к обнажённому телу электроды, он только щурился и кивал головой, соглашаясь со всем, что ему говорили. Кончилась и эта процедура, вызывавшая у вернувшихся из дальнего поиска звездолётчиков головную боль.
  
   От медицинского центра до космопорта путь составлял не более получаса. Скафандров не снимали, только откинули шлемы. Было непривычно, вот так сидеть в креслах обыкновенными пассажирами. Коростылёва тянуло пройти в рубку и глянуть на экраны, Алла нервничала, ей хотелось смеяться и плакать одновременно.
  
   - Ну, как? - спросил Командир и подмигнул сразу обоим. - Мы вернулись! - он обнял их за плечи и привлёк к себе. - Помните наш последний разговор? Мы всегда вместе!
  
   - Я буду скучать о вас! - сказала Алла.
  
   - Опять! Мы же договорились! - воскликнул Командир.
  
   - Я имела в виду вас двоих, - Алла решительно обняла вначале Командира, потом Коростылёва и поцеловала поочередно обоих в губы.
  
   В иллюминаторе показалось высотное здание космопорта, празднично залитое лучами прожекторов. Вездеход подъехал к главному подъезду, мужчины выпрыгнули первыми и протянули Алле руки, она постояла на гравиподушке, не зная кому довериться, и они попросту сняли её оттуда. Скафандры оставили в раздевалке за шлюзом и в Зал Встреч вошли в комбинезонах. Сегодня он был похож на огромный цветник. Даже Командир, повидавший за свою жизнь всякого, не помнил такого приёма. Устроители встречи, очевидно, задумали пышную церемонию, едва виновники торжества сделали первый шаг, грянул Гимн, и больше им не дали сделать ни шагу. Никакой церемонии не получилось. Земляне не были охочи выстраиваться по ранжиру. Официальные представители Федерации, руководители Звездного Управления потерялись в море ликующих людей и, махнув рукой на приличествующие их должностям чинность и заготовленные речи, выражали свои эмоции, как простые смертные. Все трое взлетали вверх, беспомощно глядя друг на друга, их осыпали цветами, поцелуями, жали руки, что-то кричали и, когда, наконец, поставили на ноги у широкой лестницы, у всех троих голова шла кругом. Распорядитель всё-таки прорвался к ним и сообщил, что около суток они проведут здесь, в гостинице космопорта, с родственниками, а потом специальным планетолетом их доставят на Землю для какого-то торжественного мероприятия, после которого им предстоит обед у Президента и только после этого их отпустят.
  
   Зал Встреч они смогли покинуть только часа через два. Командир произносил какие-то речи, из которых никто не запомнил не единого слова - ни он сам, ни окружающие. Алла безостановочно плакала, Коростылёв дёргал себя за бороду. На полчаса весь зал застыл в скорбном молчании и под звуки метронома диктор зачитал имена погибших с обоих звездолётов. После скорбного молчания ликование пошло на убыль. Аллу увели родственники, она успела бросить на Коростылёва прощальный взгляд и он, вымученно улыбаясь, помахал ей рукой. Командир ушёл со стойко державшейся всё это время Жаклин, а Коростылёва, которого родственники не встречали, взяли в плен журналисты. Он даже не подозревал раньше, что в прессе существует столько программ, рубрик, видеоизданий. Только детских он насчитал добрый десяток. Тут были и "Проказники" и различные "Бегемотики", "Юные друзья" всего на свете - природы, звездоплавания, диких животных, заканчивался список серьезным "Правительственным вестником". Как и когда он попал в свой номер и уснул, Коростылёв почти не помнил.
  
   Рассказывать о полёте ему до смерти не хотелось, но было жаль огорчать людей, прилетевших на встречу со всех концов Ойкумены. Интервью началось с бокала шампанского - "чтоб в горле не першило", а закончилось дружным хоровым пением. Утром его ожидала бутылка сухого белого вина в ведёрке со льдом и длинный список адресов с приглашением нанести дружественный визит. После вчерашней встречи болела голова, пересох рот, и разламывалась спина. Он запил болеутоляющее Вином и, связавшись с администрацией гостиницы, попросил перевести его в другой номер, на другом этаже и вообще в другом конце здания. Ступая на цыпочках, он прошёл мимо задремавших в креслах журналистов, стерегущих королевский выход, и перешёл в предоставленный заново номер. В нём он просидел, не показывая носа, до самого отлёта.
  
  
   - 3 -
  
  
   Стояло раннее летнее утро. Катер с правительственной эмблемой пробежал десяток метров и остановился. Щурясь на взошедшее солнце, они сошли по трапу, и направились к Аллее Героев. Их сопровождали несколько человек из президентской службы и два видеожурналиста, шедших сзади, но они знали, место действия и всю процедуру видит добрая половина Земной Федерации.
  
   Лёгкий восточный ветерок доносил с великой реки свежесть и запах большой воды. Алла придержала рукой волосы и подняла лицо к Коростылёву. Он заглянул ей в глаза. Она ждала этого и улыбнулась взглядом. "Как жаль, - подумал он, - я готов целовать ей руки за всё, что она для меня сделала. Но ей нужно другое. Как жаль". По тому, как она, мигнув, секунду подержала глаза закрытыми, ему стало ясно, - она всё поняла и простила.
  
   - Вы чего перемигиваетесь? - подозрительно поинтересовался Командир.
  
   Они ступили на полого подымающуюся Аллею. Солнечные лучи, золотистым ковром устилая путь, ложились на неширокую беломраморную дорогу, устремлённую между берёз и голубых елей к вершине холма.
  
   - К чему эти церемонии, - ворчал Коростылёв. - Патриарх руку пожмёт, с меня за глаза хватит.
  
   Алла шла между мужчинами и держала их под руки.
  
   - Меня прямо жуть берёт, даже ноги подкашиваются, - призналась она.
  
   - Смотри, не зареви со страху, вся Земля на тебя смотрит, - шутил Командир. - Тоже мне, звездолётчица называется.
  
   Около ступеней, ведущих на площадку, стояли шеренги атлетически сложенных парней в серебристой форме. Непроизвольно все трое подтянулись, подняли кверху подбородки, посуровели лица, стал твёрже шаг. Алла отпустила мужчин. Под будоражащие звуки Марша звездолётчиков, расколовших на осколки хрупкую тишину прозрачно чистого утра, они прошли сквозь строй почётного караула и поднялись по широким ступеням. Марш сменился Гимном Голубой Планеты. На площадке их ждало целое полукружье молоденьких девушек, державших в руках лавровые венки из тончайшего электроника. Они дошли до середины площадки и остановились перед медленно плывшим навстречу живым полумесяцем. Три венка легли на плечи живых людей, двадцать шесть на серый гранит.
  
   Девушки отошли к Памятнику, оставив венки сиротливо лежать на серых плитах. Затуманенные глаза звездолётчиков видели не голубовато-серебристые знаки почёта, в них стояло другое...
  
   Адское пламя уносило юного Боянова, красавицу Джой, влюблённых Энтони и Мадлен, лукаво подмигивал Мартынов, хохотала Виола, унимая развевающиеся по ветру волосы, спорили Фуше и Хайнелайнен, тянула руки Клэр...
  
   Не сговариваясь, они обнялись, и им было наплевать, что их слёзы видит половина человечества. Но половина человечества видела не двух плачущих мужчин и женщину, а заставку звёздного неба и встала на ноги в великой печали...
  
   Отзвучал Гимн, девушки подняли венки и понесли в Пантеон, подымавшего свои колонны за Памятником. Касаясь друг друга плечами, они пошли вниз с холма. Командиру ещё предстоял изнурительный анализ экспедиции, разбирательство на Су-де Чести, а Коростылёву не менее изнурительное психилогическое тестирование, лечение и полный упадок душевных сил. Но сегодня к ним относились, как к людям, прощавшимся со своими близкими, и заботливо хранили их покой. Пройдя сотню метров, они, словно по команде остановились и оглянулись назад.
  
   Весь ансамбль представлял собой продукт коллективного творчества архитекторов, скульпторов и инженеров двадцать пятого столетия. По изяществу и лёгкости форм и тому впечатлению воздушности, которое создавалось у смотревшего на Пантеон, его здание могло соперничать с древнегреческим Эрехтейоном и православными храмами Руси. Стоявший перед ним Памятник виделся на десятки километров, но даже вблизи не подавлял своей величественностью. Постамента словно и не было вовсе. Среди падающих жёлтых листьев стоял вышедший на прогулку человек в фуражке, засунутыми в карманы пальто руками, мечтательными глазами и усталым лицом. Внизу, словно стяг на ветру, струилась золотая надпись, короткая и ёмкая, как и жизнь человека, изображённого над ней: "ЛЕНИНУ БЛАГОДАРНОЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО".
  
   1996-98гг.
  
  -
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"