Сцена первая. Октябрь 1920 года, точнее его середина (по новому стилю). За столом в редакции одной из крымских газет под названием "Вечерняя жизнь", находящейся то ли в Севастополе, то ли в Симферополе, машинистка печатает текст, рядом с ней представительный, полноватый мужчина лет тридцати. Это один из журналистов газеты Словоплётов Константин Васильевич.
Словоплётов (диктует): "30 против 600". Действующая армия. В районе Алёшки, группа красных в 600 человек, при поддержке орудий и пулемётов, переправилась на лодках через Днепр. 30 человек русской армии, не только отбили противника, но и перейдя в геройское наступление, опрокинули красных в Днепр. Часть красных спаслась на лодках, но большая часть утонула в реке и прибрежных болотах. Захвачена военная добыча.
Машинистка: Готово.
Словоплётов: Теперь закончим статью "Наши задачи" и на этом всё. И, так: "Жестоко оставлять наших братьев находящихся в Совдепии в большевистком рабстве, хотя бы на лишний день. Но, преждевременное освобождение России от большевиков, только погубит её, и вскоре после нынешней революции придёт новая. Поэтому, придётся, немного подождать, пока весь русский народ от мала до велика с голыми руками встанет как один и с воплем "Хозяина!", двинет вперёд. Вот, только, тогда и наступит настоящий час". Ну, вот теперь наконец и всё Наденька. Ну, а пока русский народ никуда ещё не двинулся, ни с каким таким воплем, то давайка, мы двинемся сейчас в "Европейскую", там сегодня неплохую программу предлагают на вечер, да и кухня как всегда ничего.
Таня встаёт, Словоплётов берёт её под руку и они уходят.
Сцена вторая. Стол в одном из кабинетов ресторана гостиницы "Европейская". За столом Словоплётов и Надя. Раздаётся стук в дверь и в кабинет входит моложавый мужчина в мундире армейского подполковника. Словоплётов, слегка приподнимается из - за столика, в знак приветствия.
Подполковник: Привет крымской прессе, самой демократической и продажной в мире!
Словоплётов (слегка меняясь в лице): Привет костоломам.
Подполковник хочет, что - то ответить, но, наконец замечает сидящую в тени абажура даму и подходит к ней.
Словоплётов (представляет): Подполковник Оболенский из контрразведки мой давний приятель.
Надя: Очень приятно. Надежда Хорошавцева.
Оболенский: А если бы вы мадам знали как приятно мне! (Целует даме ручку).
Все садятся за столик и некоторое не столь продолжительное время молчат. Наконец Словоплётов, максимально мягким, но весьма настойчивым тоном произносит: Послушай Танюша, ты вроде бы недавно говорила, что у тебя есть какие - то неотложные дела?
Надя, молча встаёт и уходит.
Словоплётов (подождав пока закроется дверь кабинета): Ну-с, и с чем пожаловали Геннадий Петрович?
Оболенский: Поговорить за жизнь.
Словоплётов (хмыкает): Да, это весьма неисчерпаемая тема - жизнь. А, о чём если конкретно? О настроениях либеральной профессуры в Таврическом университете? Или как там у вас выражаются: о настроениях в обществе. Скажу тебе, что весьма хреновые, эти настроения и, это ты, кстати, наверняка знаешь и без беседы со мной.
Оболенский: Ишь, как завёлся. Ладно, только как другу. Эвакуационный билет из штаба командующего на пароход с пребыванием в каюте хочешь?
Словоплётов: Можешь продать кому - нибудь другому, остро нуждающемуся. А, лично я остаюсь здесь.
Подполковник выглядит неподдельно изумлённым: Ты здесь?! А, где же ты собираешься пристроится при красных?
Словоплётов: В газете, Гена. В газете, где же мне ещё?
Оболенский (слегка приходя в себя): Ну как мне, а точнее всем известно в нынешней газете твои излюбленные темы - это большевисткие зверства, которые тем не менее большевиков не спасут, поскольку их режим неизбежно рухнет под напором масс истинно русских людей. Интересно о чём ты собираешься писать там на противоположной стороне?
Словплётов: Ну поскольку профессиональные газетные разоблачители нужны любой власти то писать я буду о всём том же, только с противоположным знаком. О зверствах, вконец обезумевших от рабочее - крестьянской крови белогвардейцев и мировой буржуазии и о близгрядущей и неизбежной победе мировой пролетарской революции.
Оболенский: Да. Ты оказывается редкостная сволочь Константин. Многого я от тебя ожидал. Но не этого.
Словоплётов: Из тебя Гена учитель морали, как из меня балерина Мариинского театра.
Оболенский: Ладно. Но, вот я в отличии от тебя никогда не останусь при красных и ЧК своих услуг предлагать не стану.
Словоплётов: Ты уж, меня, извини Гена, но тебя в нынешнею ЧК, не примут, а встретив, просто впопыхах шлёпнут. Там пока ещё своих костоломов хватает. Выбивать сведения руками, ногами и другими тяжёлыми предметами, это всегда значительно легче, чем умело капать на мозги. Кадров, выражаясь по большевистки, для ЧК в её нынешнем виде у большевиков ещё долго будет достаточно, а вот умелые и бойкие журналисткие перья у них, не хватает и они в цене.
Оболенский: С этим мне стало ясно. Но, вот совершенно не ясно, что означает вот это...
Подполковник достаёт, какую - то газету, разворачивает её и готовится читать вслух.
Данный неоконченный черновой набросок одноактной пьесы, был написан в мае 1988 года. Ранее нигде не публиковался.