ГЛАВА 1

  

   Он поселился в отеле "Авиатик" на рю Вожирар, 105. Учитывая все обстоятельства, он посчитал, что название отеля весьма символично.

   В номере было холодно и сыро. Отопительные батареи не работали. Стекла в окнах были выбиты, и порывы ветра заносили в комнату дождевую морось. Шелковое покрывало на широченной кровати промокло.

   За окнами все так же шел дождь - монотонно, безостановочно, беспросветно. На балкончиках дома напротив мокли миниатюрные деревца с шарообразной кроной, почему-то очень любимые парижанами. Во всем этом доме светилось только одно окно, и там по комнате, судя по силуэту, ходила голая женщина. Время от времени она отодвигала занавеску, и тогда было видно, что она действительно голая. Подавшись вперед, женщина что-то высматривала на дне уличного ущелья Вожирар. Было непонятно, что она пыталась увидеть там, в мокрой кромешной тьме. Или это был всего лишь хитрый маневр, а на самом деле женщина хотела привлечь его внимание. Чтобы он пришел к ней и согрел её теплом своего мужского тела. И хорошо, если бы он принес с собой чего-нибудь поесть.

   У Джастина Хаттона проснулись какие-то чувства, но тут же вспомнилась инструкция. "По возможности избегайте всяких встреч и знакомств, а если не удастся, постарайтесь выглядеть необщительным, замкнутым человеком. Пусть думают, что у вас скверный характер. Это для вас послужит защитой от вмешательств в вашу жизнь..."

   Издалека, словно нехотя, завыла серена, вопль подхватила другая, присоединилась третья. Это апокалипсическое многоголосье вносило в душу тревогу и смятение. Даже у Джастина сжалось сердце. Воздушная тревога. В убежище он, конечно, не пойдет. Там слишком тщательно проверяют документы. Тут он вспомнил другую инструкцию, что во время воздушной тревоги граждане должны соблюдать полную светомаскировку. Иначе патруль с улицы может обстрелять окна. Голая женщина напротив выключила свет, и дом её поглотил мрак.

   Джастин отошел от окна, потушил свет, сел в кресло и стал смотреть в ночь. Дождь усилился. Временами небо озарялось вспышками и сполохами и доносились отдаленные раскаты. Но это была не гроза. Это "стэлсы" бомбили Лионский вокзал и Аустерлиц, расположенные по берегам Сены друг против друга.

   "...Кроме вас в городе будут находиться еще несколько спецгрупп, выполняющих различные задания. Но знать о них вы не будете ничего. И помощи не ждите. Рассчитывать придется только на себя. Впрочем, если попадете в крепкий переплет и вам потребуется укрытие, обратитесь к некоему Вожа. Это наш агент, законсервированный еще до войны. Его адрес..."

  

  

  

   ГЛАВА 2

  

  

  

   В отеле было тихо - как на подлодке, которая заглушила двигатели и легла на грунт. Или, как утром в городе после ночной бомбежки. Самое смешное, что это и было утро в городе после бомбежки. Впрочем, бомбежка могла начаться в любое время. Поэтому многие люди, в особенности мамаши с детьми, не вылезали из метро, четверть станций которого были закрыты. А половина - переделаны под госпиталя.

   Внезапная катастрофа, которая обрушилась на страну, заставила её жителей перейти из безмятежной вечности в мир времени, в мир тесной вселенной, простирающейся в будущее не более чем на один-два дня.

   Еще месяц назад, если бы кто-то сказал, что возможна ограниченная война между США и Францией, его бы сочли сумасшедшим. Но это случилось, потому что Франция, из всех стран Европы, всегда вела слишком независимую политику. И Соединенным Штатам это сильно не нравилось. Новый президент Америки, Чарльз Гудман, решил поставить зарвавшихся французов на подобающее им место.

   Поводом послужил указ президента Франции о репатриации алжирцев и афроафриканцев на историческую родину. Цветные, конечно, провели митинги протеста. Разгон был жестким, с применением травматического оружия и инфразвуковых сирен.

   В ответ на эти антигуманные действия французского правительства американский флот вошел в Средиземное море. Там его встретила французская эскадра. Случайно столкнулись подлодки.

   Мирным путем конфликт погасить не удалось...

  

   Душ не работал, вода подавалась с перебоями.

   Он позавтракал консервами из своих запасов. Чтобы освежить дыхание и очистить рот, зажевал мятную подушечку "Орбит". Причем, те пачки, где в подушечки были вставлены передатчики сигналов, которые наводили бомбардировщики на цели, он держал отдельно, чтобы не перепутать.

   Джастин вышел из отеля, стараясь не разбудить ночного портье, умаявшегося за бессонную ночь, и которого не спешили сменить.

   Вдоль улицы стелился туман, похожий на дым, или это был дым, похожий на туман. Выяснилось, что все-таки дым, причем довольно едкий. Возле разбитых витрин и обломков кирпича кричали евреи, у которых разбомбили магазин. Полицейский кордон удерживал их на расстоянии. В полуразрушенном здании работали пожарные расчеты.

   Джастин поднял воротник и перешел на другую строну улицы. Рот и нос прикрыл платком, дышать было трудно, да и лицо лишний раз демонстрировать полицейским не хотелось. Мало ли что...

   Как он ни старался, на француза он походил мало. Хотя отец его был французом из Квебека, американские гены матери пересилили. Джастин вырос красивым парнем, с черными блестящими волосами (это от отца) Но у него было типичное американское лицо, прямой нос, большеватый рот, слегка выступающий вперед подбородок.

   Таких, как он, женщины называют настоящими мужчинами. Поэтому он и пользуется у них успехом.

   В колледже его живость и ум привлекали других студентов. Однако он бывал чуть более эксцентричным, чем следовало, порой вел себя грубо, но не был чужд раскаяния, признания своей неправоты.

   Правда же заключалась в том, что Джастин Хаттон горел от желания прославиться, стать героем, чтобы весь мир узнал, какой он особенный.

   С женщинами он вел себя застенчиво, доверительно, и это помогало ему одерживать победы. Многие находили его интересным и у него случались небольшие любовные связи, которые никогда не длились долго.

   Впрочем, языком он владел великолепно. Только диалект был Квебекский. Поэтому для маскировки он подмешивал в свою речь грубоватое просторечье.

  

  

  

   ГЛАВА 3

  

   Задание у него, в сущности, было простое. Требовалось выявлять замаскированные противовоздушные комплексы. Мобильные установки зенитно-ракетного огня могли быть расположены в самых неожиданных местах. Скажем, во дворах покинутых зданий. Замаскированные и невидимые с воздуха, они представляли серьезную и, собственно, главную угрозу штурмовикам и бомбардировщикам ВВС США.

   Франция это вам не Югославия. Только за первые четыре дня войны американская авиация потеряла 120 боевых самолетов. Из них 17 дорогущих "стэлсов".

   Ни та, ни другая сторона пока не прибегли к крайним средствам видения войны - ядерному оружию. Пока.

   Впрочем, мы отвлеклись. А ведь у Джастина конкретное задание. Каждое утро он выходил на улицы фронтового города, чтобы его выполнять. Джастин слонялся по городу, наматывая километры. Особым интересом пользовались сады и скверы, где под листвой деревьев так легко замаскировать зенитно-ракетный комплекс.

   И тогда Джастин поступал следующим образом. В непосредственной близости от комплекса надо было оставить маячок. По наводке маячка будут выпущены крылатые ракеты или ракеты с самолета, находящегося в 20 км. от цели.

   Близко к комплексу, ясное дело, не подпускала охрана. Поэтому приходилось идти на хитрости. Джастин доставал жвавчку, в подушечке которой был вделан маячок. Прикусывал подушечку и таким образом активировал микропередатчик. Из кармана вытягивал детскую рогатку, в нее вставлял активированную подушечку и, натянув незаметно резинку, пулял подушечкой в сторону замаскированного комплекса.

   Если подушечку жвачки не подберут мальчишки, что, в общем-то, не исключалось, то маячок во время налета подаст сигнал бомбардировщикам. Самонаводящиеся ракеты которых по пеленгу накроют цель.

   Вот, собственно, и все. Главное, не попасть в поле зрение контрразведке, не вызвать к себе подозрение граждан.

  

  

  

   ГЛАВА 4

  

   Целый день он выполнял задание. То притворяясь калекой-хромоножкой, то подслеповатым студентом в очках с толстыми стеклами. От очков у него, здорового парня, болела голова, и роль студента он выдерживал недолго. Предпочитал играть убогого. Так было легче маскироваться. Калека не вызывает подозрения у патрульных.

   На правом берегу Сены, в 14-м районе, он обнаружил хорошо замаскированный ракетно-зенитный комплекс. Установка была укрыта в скверике, под листвой широко раскинутых старых кленов.

   Довольно удачно Джастин запустил туда маячок. Подушечка с передатчиком упала в траву, где её никто не найдет. Да и не было там людей. Установка не требовала обслуги и работала автоматически. Но охрана все равно где-то находилась в радиусе визуального наблюдения. Лежали, наверное, где-нибудь поблизости, в камуфляже, в кустах затаились.

  

   Конечно, он рисковал, но на войне как на войне. К счастью, с часовыми обошлось все гладко. Корректировщика никто не задержал, когда он стрелял из рогатки через длинный ряд живой изгороди.

   Только вот когда прятал рогатку обратно в карман, его застукала какая-то старуха. Она отругала его за то, что он, по её мнению, стреляет по бедным белочкам. Вроде взрослый человек, а ведете себя как мальчишка.

   Джастин послал старушке воздушный поцелуй и широко улыбнулся своей белозубой улыбкой.

   "Извращенец", -- сказала старая парижанка и торопливо удалилась по дорожке парка.

   Джастин вытер холодный пот со лба и почувствовал, что от усталости у него трясутся колени. А может, от страха? Да нет, просто давно пора как следует подкрепиться. Как раз время обеденное.

   Однако после утреннего налета все забегаловки и рестораны были еще закрыты. От усталости он решил рискнуть и проехать к своему отелю на метро. Он спустился под землю. Это была станция "Конкорд". Там Джастин сел на поезд, идущий в сторону Монпарнаса. До своей остановки Джастин чуть-чуть не доехал. Оказалось, что диверсанты взорвали впереди бомбу, и поезда дальше не шли.

   Джастин вышел на монпарнасских холмах, перейдя площадь "Пикассо", он увидел работающее кафе.

  

  

  

   ГЛАВА 5

  

   На втором этаже кафе "Монпарнас" было пустынно. Джастин сел за столик у окна. Через площадь виднелась огромная глыба Монпарнасской башни. От небоскреба, в сущности, остался один остов, покореженный металлический скелет, оплавленный, закопченный, с выбитыми стеклами. На отметке пятидесятых этажей еще что-то дымилось.

   Подошедший официант посоветовал Джастину пересесть от окна в глубь зала, иначе можно пострадать от осколков шального снаряда. Или подстрелит какой-нибудь маньяк. "Не высовываться!" - самый модный сейчас лозунг в Париже.

   Над полом в центре зальца из лестничного люка появилась женская голова, а потом и вся женщина. Она сразу прошла к дальней стене (видно, что не в первый раз здесь) и села за пустой столик. Впрочем, остальные столы тоже пустовали. На все кафе их было двое клиентов - Джастин и эта девушка. Надев темные очки, которые темными были только снаружи, он внимательно разглядел её. Чем-то она ему приглянулась. Своей какой-то беззащитностью, что ли... Девушка напоминала птичку, испуганную, изрядно продрогшую пичугу.

   На вид ей было лет восемнадцать-двадцать. Темные волосы подстрижены каре. Ноги длинные, может быть, несколько худее, чем обычно нравились Джастину. Но у такой девушке и должны быть именно такие ноги.

   Джастин достал синюю пачку "Голуаз", закурил, осторожно и с отвращением вдыхая горький дым. Он вынужден был курить эти сигареты - крепкие и дешевые, с черным табаком, - для маскировки. Не мог же он в открытую раздражать французов ароматным дымом "Флориды". Для француза это было бы не патриотично, а для него опасно.

   Девушка робко посмотрела в его сторону. Он сделал приветственный жест рукой. Ни к чему, собственно, не обязывающий.

   Девушка в ответ улыбнулась, или это был лишь намек на улыбку, как у Джоконды. Джастин так и прозвал её про себя - Джоконда.

   Пришел официант и сказал: "Месье, ваш заказ еще не готов, плиту топим чем придется, электричество отключили... Подождите еще минут десять, мясо скоро поджарится".

   Джастин кивнул головой и буквально прикусил язык, потому что по привычке хотел сказать "О'кей". Сейчас бы ему такой окей устроили... Жутко даже подумать.

   Его даже в пот кинуло. Девушку между тем обслужили. Принесли кофе и круассан. Война войной, а круассаны все равно выпекались.

   Джастин опять поймал взгляд девушки и удерживал его, наверное, секунд двадцать. Это очень долго для простого любопытства. Это начало симпатии.

   Впрочем, все может оказаться прозаичнее. Она окажется проституткой, готовой отдаться за кусок мяса.

   Пока он решал гамлетовский вопрос, ему принесли его мясо. Он посмотрел на девушку и сделал приглашающий жест, присесть за его столик. Девушка встала и покинула кафе, то есть, спустилась по лестнице, и там, внизу, должно быть, вышла на улицу.

   Джастин сидел как оплеванный. Она явно показала ему, что не нуждается (то есть, конечно, нуждается, но у нее есть своя гордость) в его угощении. Я не продаюсь, месье, за кусок мяса, так надо понимать её демонстрацию.

   Кусок не лез в горло. К тому же мясо было не прожарено. Да еще гарсон пялился на него из своего угла, точно разгадал тайну посетителя, сообщил куда следует ("Второе бюро" - контрразведка) и теперь караулит, чтобы враг не сбежал до приезда группы захвата.

   Во нафантазировал! - подумал Джастин и решил заказать "кока-колы" и уже щелкнул пальцами, но опять вовремя спохватился, что сейчас не то время, когда можно заказать американский напиток без того, чтобы тебя за это не разорвали на кусочки.

   - Что-то еще, месье? - подошел гарсон.

   - Бокал вина на ваш вкус принесите.

   - "Божоле-Вилляж", недорогое, красное, сухое. Подороже - "Шато Кардюс", тоже красное, сухое...

   - Ок...кхе-хе-хе... - Джастин закашлялся. - Простите... что-то в горло попало... Хорошо, пусть это будет "Кардюс Шато".

   - У вас забавная манера выражаться, месье, - заметил официант. - Чувствуется, что вы не местный...

   - Квебек, Монреаль - вдруг честно сказал Джастин.

   - О! У меня там, в Сорель-Траси, родственники живут, - оживился официант, - момент... - и ушел за кулису.

   И вот летит с бутылкой.

   - А к нам какими судьбами? - перекинув через руку белую салфетку и наполняя бокал вином.

   - У меня тут должна была выйти книга в издательстве "Де ля Конкорд". Но все сорвалось, когда началась эта бессмысленная война. В здание издательства попала бомба... и все планы, и договоры сгорели в пламени пожара.

   - Проклятые янки! - сказал гарсон. - Мы еще спляшем на их могилах. Мы им устроим второй Пирл-Харбор!

   - Выпейте со мной.

   Гарсон замялся.

   - Я на службе, не положено.

   - Все равно же никого нет... За победу.

   - Ну, разве что за победу...

   Он налил себе вина во второй бокал, стоящий на столе.

   - Да здравствует Франция!

   - Да здравствует! - эхом откликнулся Джастин.

   Они выпили. Вино оказалось так себе.

   - А вы случайно не знаете, кто эта девушка была тут?

   - Это крошка Мадлен. Она сумасшедшая.

   - Сумасшедшая? А мне она показалась вполне нормальной...

   - У ней, месье, сумасшествие тихое, не опасное.

   - Ах, вот как... И в чем же оно, сумасшествие, у нее выражается? Я в том смысле, что у каждого больного свой бзик.

   - Она думает, что попала в другую реальность. Параллельную нашей... тьфу, черт, запутался. Тут сам сойдешь с ума. Я, месье, в этих вопросах не разбираюсь.

   - То есть, вы хотите сказать, будто она утверждает, что прибыла из другого мира?

   - В точности так.

   - Ну, в общем-то, типичное прибежище сознания у молодых, которым не нравится реальность существующая. Вот они и убегают в вымышленную... Жаль, что она ушла, я хотел её угостить. Без всяких... ну, вы понимаете... просто от души.... Чем-то она мне понравилась...

   - Не страшно, месье. Вы её можете встретить в Люксембургском саду, она там часто гуляет по утрам. Вы где, простите, живете?

   - На рю Вожирар.

   - Рю Вожирар самая длинная в Париже улица, в каком месте именно...

   - Да тут недалеко, в двух кварталах, отель "Авиатик".

   Джастин вдруг подумал, что болтает лишнее. Вот что значит, непрофессиональный разведчик, а срочник по военному призыву.

   Он оглянулся на свое прошлое и увидел безмятежное, мирное существование, не омраченное ни невзгодами, ни тревогами, ни сколько-нибудь серьезными горестями...

   - О! так это близко от Люксембургского сада, - сказал гарсон. - Раньше можно было на метро... но сейчас эта ветка закрыта. Ну да вы молодой, быстренько добежите...

   - А, простите, откуда вы так хорошо знаете Мадлен?

   - Видите ли, месье, я её отец.

  

  

  

  

  

   ГЛАВА 6

  

  

  

  

  

  

   А ведь это мне на руку, - подумал Джастин. - Завести дружбу с романтической дурочкой и гулять по улицам Парижа под таким прикрытием. Как я сразу не догадался. Мадлен как раз подходящая кандидатура. Может быть, в своем своеобразном аутизме она не станет обращать внимания на некоторые странности своего спутника. Такие, например, как стрельба из рогатки подушечками жвачки.

   Впрочем, это делать можно и незаметно от нее. Достаточно на минуту отвлечь внимание девушки чем-либо... Главным будет то, что, находясь рядом с ней, он сам не будет вызывать подозрение. Тут её, по-видимому, знают многие. С ней он будет в безопасности.

   Обо всем этом думал он, идя рано утром следующего дня по рю Вожирар в сторону Люксембургского сада и Латинского квартала.

   Однако, как же я найду её, размышлял Джастин, Люксембургский сад такой большой. Чтобы срезать путь, он свернул на улицу Цветов, зная, что эта дорога приведет прямо к центру сада. И вот он миновал ворота ограды и, сбавив темп ходьбы, неторопливо двинулся по центральной аллее в глубину сада, где находился Центральный фонтан.

   Джастин поймал себя на том, что высматривает замаскированные зенитные комплексы, а не сумасшедшую девушку по имени Мадлен.

   Было довольно прохладно для мая месяца, где-то плюс три градуса. Солнце кое-как светило, не в силах окончательно вырваться сквозь дырявую и неподвижную пелену туч. Все из-за того, что не было ветра, чтобы рассеять облака. И они словно застыли на одном месте.

   От быстрой ходьбы у него вспотела спина, и теперь холод пробрался под кожаную куртку. Пришлось застегнуться на молнию.

   Почти все скамейки были пусты. Главный парк Парижа, где в мирные времена отдыхали тысячи человек, теперь почти обезлюдел.

   Джастин пошел в сторону Люксембургского дворца. И тут шпалера скамеек не приютила ни одного человека. Джастин почувствовал себя неуютно. В любой момент мог появиться патруль, а вражеский корректировщик нагло разгуливает по району возможной дислокации средств противовоздушной обороны.

   Большой Люксембургский дворец весь был затянут маскировочной сеткой с искусственной зеленью. Разумеется сенат эвакуировали, и он больше здесь не заседает.

   Центральный фонтан был огромным, размером с хороший пруд. Но собственно фонтан являл собой довольно жалкую струю, вырывающуюся из центра скульптурной группы.

   Сзади послышался треньканье звоночка и, когда Джастин обернулся, то его чуть не сбил мальчик на велосипеде. Тинэйджер стремглав пролетел мимо, а Джастин от неожиданности выругался по-английски.

   Ходить по главным аллеям было чересчур рискованно. И Джастин непроизвольно свернул в укромный уголок сада, под прикрытия деревьев. Тут был еще один фонтан - прямоугольный, в виде канала, и не такой большой, как у здания Сената. Сооружение, сразу видно, было древним. Высокая стена с барельефами и скульптурами украшала задник фонтана.

   Джастин оперся локтями на металлическую решетку, ограждавшую фонтан и украшенную вазонами с цветами, - стал смотреть на темную воду. Вода пахла псиной.

   Кто-то зачем-то пустил в плавание три плетеных корзины из белой лозы, и они, полузатопленные, лениво дрейфовали по воде, подгоняемые порывами ветра.

   В отдалении, на другой стороне фонтана, возле барельефа, где страшный Зевс и всякие мифологические существа исторгали из своих пастей воду, стояла женщина, довольно молодая, одетая в бежевый плащ. Джастин даже удивился, как это он сразу её не заметил. Девушка подняла голову, и он узнал Мадлен.

   - Добрый день, - сказал Джастин, подойдя к девушке.

   Она улыбнулась, видимо, тоже узнала его.

   - Ваш отец сказал, что вы здесь часто гуляете...

   - Он мне не отец, - ответила Мадлен, наклонясь на перила и глядя вниз на свое отражение. По воде шла легкая рябь. В глубине лениво плавали огромные красные рыбины, пуская из жабр пузырьки воздуха. Девушка бросила несколько кусочков хлеба. Красные мастодонты сразу резвее зашевелили плавниками и устремились к корму. Мигом все сожрали - и снова ушли в глубину.

   - А кто он вам, этот официант?

   - Ну, в двух словах это не расскажешь...

   - А вы куда-то спешите?

   - Нет...

   - И я не спешу. Может, погуляем вместе?

   Мадлен долго молчала, глядя на воду, потом подняла голову и посмотрела мужчине в глаза. Было видно, что мужчина ей нравился. В таких делах у Джастина глаз был наметан. Он интуитивно чувствовал, когда девушка благоволит к нему. У Мадлен были карие глаза, но очень светлые, и в них не виделось похоти, как у некоторых.

   - Давайте сядем на скамейку, отдохнем, поговорим...

   - Так мы будем гулять или сидеть? - Мадлен улыбнулась совсем располагающе.

   - Честно сказать, пока вас искал, немного устал. Посидим, потом погуляем.

   - Искали? И что же вы хотите?

   - Просто вы тогда мне понравились... там, в кафе... И вот я решил с вами познакомиться. Меня зовут Джастин Хаттон. Живу в Канаде. Я в некотором роде писатель...

   - Очень приятно. Меня зовут Мадлен Солье... Фамилия по матери... Никогда раньше не встречалась с писателями.

   Они сели на одну из скамеек, стоявших вдоль канала.

   - В Париж я приехал потому, что у меня в издательстве "Де ля Конкорд" должна была выйти книга... Но началась это чудовищное недоразумение под названием война... В издательство попала бомба, и все, кто меня приглашал, погибли...

   Он повторил легенду, которую уже рассказывал официанту.

   - ...И рукопись тоже, - на всякий случай добавил он.

   - И что же вы теперь станете делать? - в её глазах читалось искреннее сочувствие.

   - Не знаю... - Джастин сделал трагическое лицо. - Я в жутком отчаянии. Пропали мои труды, погибли люди. Вернуться домой - тоже не могу. Самолеты через океан пока не летают...

   - Пожалуй, вы тот человек, кто сможет меня понять, - сказала Мадлен.

   - Вот как?

   - Да. Вы писатель, а, значит, человек с воображением. И, наконец, вы так же одиноки в этом мире... как и я... или, по крайней мере, на этом континенте у вас тоже никого нет близких.

   - Честно сказать, я не совсем понимаю вас.

   - ЛюдовИк, наверное, сказал вам, что я сумасшедшая?

   - Какой Людовик?

   - ЛюдовИк Вожа. Официант из кафе "Монпарнас".

   - Ну-у-у, как вам сказать... простите, как вы назвали его фамилию? Вожа?

   - Да. Его зовут ЛюдовИк ВожА.

   "...Кроме вас в городе будут находиться еще несколько спецгрупп, выполняющих различные задания. Но знать о них вы не будите ничего. И помощи не ждите. Рассчитывать придется только на себя. Впрочем, если попадете в крепкий переплет и вам потребуется укрытие, обратитесь к некоему Вожа. Это наш агент, законсервированный еще до войны. Его адрес..."

   Джастин постарался унять волнение в груди и сумятицу в голове. Странное совпадение! Может, однофамилец? Сколько человек с такой фамилией живет в Париже? Насколько распространена эта фамилия?

   - Я вовсе не считаю вас сумасшедшей. Вы производите впечатление довольно здравомыслящей девушки.

   - Для таких выводов мы не достаточно близко знаем друг друга.

   - Чем же вы расходитесь во мнениях с этим миром? - В его голосе сквозила легкая ирония, но не обидная.

   - Тем, что этот мир для меня чужой.

   - Весь мир или Франция?

   - Вся Вселенная.

   - Ого! Ну, знаете ли... А, впрочем, никакое это не сумасшествие, а вполне заурядное явление, характерное для молодых людей в определенный период времени.

   - Вы говорите, как старик.

   - Просто у меня был такой период отчуждения от мира, который я успешно пережил. Об этом, собственно, и книгу написал...

   - У меня другой случай. Я в самом деле жила в другой Вселенной... и меня забросило сюда сама не знаю как...

   - Ну, да... - Джастин знал, что сумасшедшим нельзя противоречить. Иначе разрушается их картина мира, и больной впадает в ярость. - Как же это все-таки произошло?

   - Я не знаю. Мы с подругами сидели в уличном кафе, и мимо проехал какой-то тип на велосипеде. Он бросил что-то вроде свертка, который оказался бомбой. Была сильная вспышка и хлопок... После этого я очнулась, - и уже была здесь.

   - Где?

   - Очнулась я в госпитале, в этой вселенной. Правда, тогда я еще не знала, что меня забросило так далеко. Я ничего не помнила и никого не узнавала. Зато меня опознал Людовик Вожа. Он сказал мне и докторам, что я его дочь, предъявил все необходимые документы и мои фотографии разных лет.

   Мадлен замолчала, полезла в сумочку, достала платок и вытерла выступивший на лбу пот. Её лицо сделалось бледным.

   - Вам плохо?

   - Нет... просто вспоминать такое... это ужасно...

   - Значит, по документам, вы дочь месье Вожа?

   - Ну, по документам, да...

   - Но, может, так и есть?

   Мадлен отрицательно покрутила головой.

   - Месье Вожа рассказал мне, что произошло. Его дочь с подругами сидели в уличном кафе, когда в соседнее здание попала ракета. Такие внезапные атаки американцы часто применяли. Взрывной волной убило несколько посетителей, а его дочь... то есть я, по его словам, отделалась легкой контузией... и потеряла память.

   - Ну, что ж, все понятно.

   - Это вам понятно, а мне вот непонятно.

   - Ну и что было дальше?

   - Пойдемте, прогуляемся?

   Они пошли по мостику через канал.

   - Кстати, у этого фонтана - он называется фонтан Медичи - влюбленные назначают свидание.

   - Мадлен, у вас есть парень?

   - Был...

   - Понимаю, он остался там...

   - Да, там. Но мы с ним поругались. Вот я и пошла с девчонками... Когда меня выписали из госпиталя, месье Вожа привез меня домой. Это твой дом, сказал он, здесь ты родилась. От него я узнала, что моя мать погибла в метро. Туда попала ракета, которая пробила свод метро и взорвалась под землей. Всех засыпало, потом их откапывали...

   - А по какому адресу вы живете?

   Мадлен посмотрела на Джастина, но без подозрения.

   - На рю Мазарини... Самое смешное, что и в той Вселенной я жила на этой же улице. Я сразу узнала свой дом. Только у меня с детства не было отца. Я жила с мамой. Мама рассказывала, что отец у меня был военным и погиб где-то в заморских территориях, кажется, на островах архипелага Пиньона.

   - А в этой вселенной было все наоборот: мать погибла, а отец жив и работает официантом?..

   Джастин подумал, что девушка выдумала про героического отца в пику тривиальному официанту. Героизация родителей - характерная черта подростков, недовольных действительностью. Некоторые от этого не излечиваются и став взрослыми.

   Они шли по аллее в сторону замаскированного здания сената, когда впереди на дорожке показался патруль.

   Джастин хотел было взять девушку под руку, но вовремя передумал. Мадлен могла отреагировать неадекватно, и тогда это бы только усугубило ситуацию.

   - Месье, мадемуазель, разрешите ваши документы?..

  

  

  

   ГЛАВА 7

  

   Их было трое. Двоим лет по двадцать, третьему смело можно было дать все пятьдесят. Судя по всему, он и был за старшего. Одеты они были в форму национальной жандармерии. Двое рядовые, старший имел погоны капитана. Рядовые несли за плечами легкие автоматические винтовки. У капитана был только пистолет в поясной кобуре.

   Джастин знал, что Национальная жандармерия Франции является составной частью Вооруженных сил Республики и во время войны исполняет функции военной полиции.

   Вспомнились лекции по истории: Жандарм - буквально "люди оружия".

   В Средние века жандармами назывались дворяне, служившие в лейб-гвардии французских королей. То есть, жандарм пришел на смену древнему рыцарю. Постепенно это гордое звание деградировало в то, что сейчас стояло перед Джастиным, одетое в темно-синий мундир - сержант с усталым лицом, красными от недосыпания глазами и грубыми руками фермера.

   Однако было бы ошибкой недооценивать французские силы правопорядка. Если вы им чем-то не понравились, они запросто могут арестовать вас и продержать в камере 24 часа без предъявления каких бы то ни было обвинений. Это у них называется "содержание под надзором полиции".

   Американский диверсант вынул из кармана паспорт Страны Кленового Листа и отдал на рассмотрение начальнику. То же самое сделала и Мадлен: открыв свой маленький ридикюль, из кладезя женских мелочей достала коричневую книжечку с золотой эмблемой Французской республики.

   Джастин умерил дыхание. Представил ровно текущую спокойную реку, как учил тренер по восточным единоборствам, сэнсэй Ямада Таро. Движения тела и ответы спокойны, плавны, даже ленивы. Никаких эмоций. Полное безразличие, повторял он про себя, точно мантру.

   Капитан открыл его паспорт, но смотрел не в книжечку, а в глаза задержанному. "Знаем, знаем эти трюки, подумал Джастин, точно так же поступают таможенники на границе, проверяя багаж. Поднимая сидения, смотрят не туда, куда надо, а следят за твоей реакцией. Простаки легко себя выдают.

   Но и перестараться нельзя. Слишком невозмутимое поведение тоже может насторожить. Так что, легкое волнение - вполне естественное поведение самого лояльного гражданина. Все волнуются, когда их задерживает полиция. Но Джастин слишком уж затормозил себя, так, что понадобилось противоположное усилие, чтобы немного всколыхнуть эмоции.

   Он обстоятельно обнародовал свою легенду как о писателе, присовокупив, что народ Квебека осуждает агрессию США в отношении Франции.

   - Что-то вы нас слабо поддерживаете, а еще французы... - с горечью высказал упрек сержант. - Впрочем, вы всегда были - отрезанный ломоть.

   Его солдаты молча сопели, проверяя паспорт Мадлен. Один из них маленьким сканером, провод которого тянулся к автономному компьютеру, проверил биометрические данные девушки. Сканер удовлетворенно пискнул, подтвердив подлинность документа.

   - Карточка регистрации где? Как иностранец вы обязаны были в течение первых суток с начала войны зарегистрировать свое пребывание в нашей стране.

   - Карточка в паспорте. Если вы посмотрите...

   - Ах, да, миль пардон, вот она... Ну-ка, Мишель, проверь её на своей машинке...

   Сканер не обидел Джастина подозрением, пискнул как надо.

   - Все в порядке, патрон, - сказал молодой, передавая карточку своему начальнику.

   "Кто же так беспечно держит винтовку, парень? - подумал Джастин. - Если бы не все было в порядке, ты сейчас лежал бы мертвым со сломанным кадыком, а твое оружие было бы у меня в руках... Вот только, как бы я поступил с Мадлен?.."

   Это серьезный вопрос. На случай провала инструкции не предусматривали снисхождения ни к кому. Старый закон ЦРУ и всех военных разведок. Мертвыми должны быть все свидетели провала агента.

   "Впрочем, она дочка Вожа, а Вожа наш человек. Хотя, кто их знает, этих французов..."

   - Мадемуазель, месье, можете продолжать прогулку, - отдав честь, сказал капитан и доброжелательно улыбнулся. В основном, девушке.

  

   Люди оружия остались позади, а Джастин и Мадлен пошли по аллее на выход из сада. Девушка неожиданно и крепко взяла его под руку, прижалась плечом к его напряженному бицепсу. Джастин почувствовал, как девушка дрожит всем телом. "Что это? Реакция на полицию? Но она должна к этому давно привыкнуть, гуляя здесь каждый день..."

   - Я зверски замерзла. Нельзя ли куда-нибудь пойти - согреться. И есть хочется...

   Ее простодушие умилило его. Он ощутил к девушке прилив нежных, покровительственных чувств.

   Удивляясь своей смелости, он зарыл пальцы в ее густые кудрявые волосы. Она остановилась, запрокинула голову, и он поцеловал её в холодные губы. Отстранился, увидел близко шею, белую, смиренную, как шея жертвы, ждущей заклания карающим ножом. Он прильнул щекой к ее волосам, и оба они замолчали, прижавшись друг к другу.

   - Вдвоем нам будет не так одиноко, - прошептала Мадлен.

   Давешний тинэйджер, мальчик лет восьми, отчаянно тренькая в звоночек, летел на своем велосипеде во весь опор. А они стояли посреди дорожки. Джастин успел подумать: есть два варианта пропустить велосипедиста. Встать по обе стороны дорожки, то есть, разъединиться. И это была плохая примета. Или кто-то должен другого перетянуть на свою сторону. На это решение было отпущено три секунды. Джастин резким движением развернулся на месте, убрав девушку с дороги, но не выпустил её из объятий.

   Подросток пронесся мимо, однако плечом задел спину Джастина. Толчок сбил мальчика с курса, и он со своим велосипедом улетел с дорожки и рухнул в траву.

   Они бросились к ребенку. Однако тот с достоинством отказался от помощи. Сам встал, поднял велосипед, поплевал на ладонь и стал растирать ссадину на коленке.

   Джастин вынул из кармана маленький баллончик с дезинфицирующей жидкостью, нажал на распылитель, окропил рану. "У-а-а! щиплет как!.. - зашипел мальчик. - Не надо ничего, месье, и так заживет". "Мало ли что, грязь попадет в рану..." - покровительственно сказал Джастин. Вынул из другого кармана пачку, разорвал сверток и обмотал рану стерильным бинтом. Парень сначала отбрыкивался, потом вдруг понял, что с этим бинтом на ноге сойдет за раненного бойца. Будет чем похвастаться перед сверстниками.

   Джастин хотел было уже завязать бинт, но мальчик попросил намотать еще чуть-чуть.

   - Ты же ногу не сможешь согнуть в колене, - сказала Мадлен мальчику.

   - Ничего, зато так надежнее... не спадет, - успокоил её пацан.

   - Зачем ты так делаешь? Ты сегодня меня два раза чуть не сбил.

   - Я не хотел вас сбивать, месье. Мой "Мираж" атаковал американский самолет-невидимку! Я протаранил его, и он взорвался. А я успел выпрыгнуть с парашютом...

   Джастин легко разорвал бинт и завязал его нетугим узлом.

   - Поздравляю с боевым крещением, - сказал американский диверсант.

   - Служу Франции! - мальчик отдал честь.

   - Держи, заслужил. - Джастин протянул мальчику пачку жвачки. Упаковка была надорвана особым способом, указывающим, что эти подушечки предназначены для жевания, и в них нет передатчиков.

   - Американская?.. - мальчик смотрел на пачку, как на врага.

   - Да, я её отобрал у американского шпиона, - доложил Джастин, улыбаясь. - Это трофей.

   - Спасибо, месье.

   Мальчик извлек жвачку, сунул за щеку подушечку, остальную пачку бережливо сложил в карман. Сел на велосипед и, с трудом сгибая раненную ногу, укатил.

   - Вы просто ходячая аптека, - улыбнулась Мадлен.

   - Время такое, мало ли что...

   - Вы умеете обращаться с детьми, - с теплотой в голосе сказала она.

   - Разве мы с тобой не на "ты"?

   - Джастин?.. А как тебя мама звала?

   - Джасти, Джас... А когда был маленький, звала медвежонок Гризли. Отец звал меня на французский манер - Жюстен.

   - А ты знаешь, что твое имя с латинского переводится как "справедливый"?

   - Да? Вот не знал. Быть справедливым - это большая ответственность.

   - По-моему, быть справедливым - это настоящее человеческое качество. Ведь животные не ведают понятия справедливости. У зверей главный закон - сила. Кто сильный, тот и прав.

   - Хорошая антивоенная речь. А как там, в твоей вселенной, обстоят дела? Неужто наоборот, все праведные?

   К сожалению, там принцип силы также главенствует. Хотя до войны с Францией США не докатились.

   - А вообще, ваш мир сильно отличается от этого?

   - Практически - нет. У вас был Гитлер, Сталин, Рузвельт, Де Голь и у нас тоже. Потом американцы воевали во Вьетнаме, в Ираке, в Афганистане...

   - А вот уже различие, - сказал Джастин. - Войны с Афганистаном у нас не было.

   - Может, у вас и одиннадцатого сентября не было?

   - Почему же, каждый год бывает...

   - Я серьезно. 11 сентября 2001 года были уничтожены манхеттенские башни-близнецы.

   - То есть, как это - "уничтожены"? - Джастин от удивления даже остановился.

   - Их атаковали самолеты.

   - Чьи самолеты?

   - Американские самолеты... протаранили здания...

   - Американцы напали сами на себя!?

   - Нет, самолеты были пассажирскими, их захватили террористы... Все следы вели в Афганистан, к Бен Ладену. Ну и США начали войну против талибов... Впрочем, я политикой не интересуюсь.

   - Круто. В голове не укладывается, как самолет таранит небоскреб. Все это сильно смахивает на Голливуд. Там любят такие эффекты. Огненные шары взрывов, водопады разбитого стекла... А кто же, интересно, у вас там президент?

   - Сейчас Барак Обама.

   - Довольно странное имя для президента США.

   - Вполне нормальное имя для афроамериканца.

   - Как!? Ты хочешь сказать, что у вас президент - черный?

   - У вас, у американцев моего мира, да, чернокожий. И довольно молодой...

   "Ну, теперь все понятно, - с тоской подумал Джастин. - Воздушные атаки на билдинги, это же чистая фантастика. Только в кино можно одновременно захватить несколько самолетов... И еще. Именно наличие чернокожего президента в её фантазиях, окончательно доказывает, что Мадлен все-таки больна. Ведь во многих фильмах о будущем президенты США - чернокожие. По-видимому, у девочки свой Голливуд в голове. Очень жаль. А ведь я ей почти поверил".

   - О чем ты думаешь? - спросила Мадлен, когда они сели за столик ресторана без названия. То есть раньше он назывался "Манхеттен". Но теперь жестяные объемные буквы были сбиты с карниза, неоновые трубки растоптали в пыль. Экспансивные французы уничтожали все, хоть сколько-нибудь напоминало ненавистную Америку.

   - Да так... ни о чем.

   - А я думала, - о нас с тобой.

   "О чем же еще женщинам думать...", - сказал про себя Джастин и оглядел зал. Солидные мужчины пили аперитив, поклевывали оливки и арахис. Одни читали газеты, другие, те, что были с дамами, сидели молча и чинно. Еще один, перед тем как отпить глоток, обводил взглядом зал. Вместо живого оркестра за стойкой бара на допотопном стереопроигрывателе медленно вращалась виниловая пластинка, и звучал тихо-тихо концерт для флейты и арфы.

   Официант принес и поставил перед нами блюдечко с арахисом, налил "бурбон" Джастину и минеральную воду "Перье" для Мадлен.

   Джастин отпил глоток и сделал вид, что изучает меню, а сам вспоминал, как много лет назад, в последнем классе, в него влюбилась девушка из их школы. Серая, неприметная мышка. Он поначалу даже не понял, чего ей, собственно, надо, так она невнятно и сбивчиво с ним заговорила, догнав на улице. Оказывается, она хотела с ним погулять. Потом они еще встретились пару раз. Он уступил ей из жалости, а она возомнила Бог знает что, размечталась. Пришлось её осадить. Она плакала, приговаривая: "Но ведь у нас что-то было, а, Джас?" - "Ничего не было", - отвечал он. "Но ведь мы целовались..." - "Ну и что, это ничего не значит", - безжалостно отвечал Джастин.

   То есть, ему, конечно, было жаль глупенькую, но отрывать надо сразу, рывком, пока не срослось. Потом больнее будет.

   Хотя, если присмотреться, она даже была симпатичная в этом своем простеньком платьице с белым воротничком - мечта фермера из штата Оклахома.

   Нет, это не мое, подумал он.

   "Плюнь мне в лицо или ударь", - попросила мышка (вот даже имя её забыл). - "Зачем это?", - удивился он. "Чтобы я разозлилась на тебя и возненавидела". - "Извини, но не в моих правилах обижать девушку, и вообще не хочу этого делать". "Но как же так... ты же в моей памяти останешься добрым, благородным... красивым... а я не смогу с этим жить..."

   Где она теперь? Нет, она не покончила с собой, как грозилась. Много лет спустя Джастин видел её мельком издали. Она со своей матерью входила в супермаркет. Чуть пополневшая, и все так же одинокая...

   Они довольно вкусно поели. Поболтали о всяких легких вещах. Выйдя из ресторана (рядом с театром "Малый Одеон"), они направились в сторону площади Сен-Сюльпис, и там сели на скамейку.

   - Может, сходим в кино? - предложил Джастин.

   - Хорошо бы... Я хотела бы посмотреть отечественную комедию с участием Пьера Ришара.

   - А у вас там Пьер Ришар тоже есть? - что делать, приходилось поддерживать её шиз.

   - К счастью, есть.

   Они сходили в кинотеатр на площади Одеон. Ришара не было, зато был Бурвиль, который смешно воевал с немцами. Сейчас французы с удовольствием смотрели старые патриотические ленты.

   А вечером Мадлен пригласила нового знакомого в гости на ужин. Джастин посмотрел на адресную табличку, прикрепленную к стене дома, и все понял про отца девушки. Это был тот самый Вожа. Завербованный американской разведкой.

   Официант как будто не удивился приходу "писателя". Они чинно сидели за семейным столом и ели ужин, приготовленный Людовиком Вожа.

   "Очень мило сидим, - подумал Джастин. - Хорошая компания: предатель родины, его сумасшедшая дочка и американский диверсант.

   После семейного ужина в теплой компании, Людовик позвал молодого человека покурить.

   - Дочка, чтобы не дымить тебе тут, мы с твои другом немного прогуляемся вокруг дома.

   - Хорошо, папочка, - отозвалась Мадлен, моя посуду. - Только не забывай, что через полчаса наступит комендантский час.

   - Тогда попрощайся с месье...

   Мадлен вышла, вытирая мокрые руки о фартук. Молодые люди скованно попрощались под родительским надзором, договорились завтра опять встретиться в Люксембургском саду.

  

   Они спускались по лестнице пешком. Вожа вытер косточкой согнутого пальца уголок глаза, смахивая слезу.

   - Она уже признает меня, - сказал он, шмыгая носом. - А ведь месяц назад - ни в какую не желала знать... И вот что я вам хочу сказать, месье... или вам как лучше - мистер?.. Так вот, мистер Хаттон: если с моей доченькой что-нибудь случится, я вас всех начну убивать.

  

  

  

   ГЛАВА 8

  

   - Я не совсем вас понимаю, месье Вожа. Что это за угрозы?

   - А мне кажется, что понимаете вполне. Я знаю, откуда вы и кто вы.

   - Разумеется, я же сам вам рассказал...

   - Эту легенду приберегите для контрразведки, когда они вас сцапают.

   - Ну, знаете ли... - Джастин оглядел переулок, куда они свернули. Тут светил один фонарь, мостовая под ним блестела, будто облитая маслом. И никого ни души. Идеальное место для Джека Потрошителя. - Вы же сами мне посоветовали встретиться с ней в саду. Не так ли?

   - Я сначала не понял, кто вы. А потом меня как током долбануло! Я догадался, зачем вам Мадлен.

   - Она мне нравится, - искренне ответил молодой человек.

   - Так я вам и поверил. Это подло и низко, мы так не договаривались. Я, конечно, скупой француз, но не предатель родины. Меня завербовали до войны, я полагал, что помогаю ЦРУ, в мирное время это не такое уж большое преступление. Как никак мы бывшие союзники. Но теперь другой расклад... Вы поняли это и хотите взять мою дочь как заложницу, если я вздумаю на вас донести. Типичная практика спецслужб: шантаж, угрозы, давление...

   - Послушайте, месье Вожа, как у всех писателей и официантов, у вас очень сильное воображение. Вы нафантазировали бог весть что... Впрочем, это простительно. Когда идет война, всякий чужак воспринимается как враг.

   - Нет, просто у меня очень развита интуиция. И я вас раскусил. Ну, давайте же, говорите ваш чертов пароль, и обсудим все начистоту.

   - Какой пароль?..

   - Забыли что ли? Я вам напомню. Придя ко мне в кафе, вы должны были спросить, как бы между прочим: "Как, по-вашему, какое сооружение выше - Эйфелева башня или Крайслер-билдинг в Нью-Йорке?" А я должен был ответить: "С новой антенной, пожалуй, Эйфелева башня выше". Но это был довоенный пароль. А теперь, когда антенну сбили, отвечать по-старому было бы глупо. Вот я и подумал, что вы тоже передумали...

   - Мне кажется, пароль и должен быть глупым.

   - То есть, вы признаетесь, что вы шпион?

   - Ничего я не признаюсь.

   - Ну, разумеется. Кто ж в этом признается.

   - Давайте закончим этот идиотский разговор. Мне нравится ваша дочь, и я хотел бы с ней встречаться. Обещаю вам, что я буду её оберегать, как самого себя. Однако, если вы против, то гарантирую, что исчезну из вашей жизни и жизни вашей дочери навсегда. Ни вам, ни ей ничего не угрожает.

   - Такие гарантии может дать только лицо, причастное к спецслужбам, которые меня вербовали. Вы являетесь таким лицом?

   - Вы очень хитро задаете вопросы. Вам бы в контрразведке работать.

   - А, может, я там и работаю?.. - матерое лицо официанта перекосила зловещая улыбка. - Вам не приходила в голову мысль, что моя вербовка была всего лишь ходом в партии ЦРУ - Второе бюро? Мы тоже не дураки, видели, что дело идет к войне. И пока вы там любезничали с Мадлен, я вызвал по телефону агентов.

   - Зачем же вы меня выпустили из дома? - Джастин оглядел по-прежнему пустой переулок.

   - А затем, чтобы Мадлен не пострадала, когда вас будут брать.

   - Ну и где же ваши агенты?

   - Какие агенты? Я пошутил.

   Джастин почувствовал себя воздушным шариком, горловину которого вдруг отпустили.

   - Ну и шутки у вас, папаша... А если бы я действительно был бы диверсантом и пустил бы вас в расход?..

   - Просто я хотел удостовериться, не выдаете ли вы себя за другого. Все потому, что очень беспокоюсь о своей девочке. Ведь я однажды уже её терял. Не хочу потерять вновь...

   - В каком смысле, теряли? Ах, вы про больницу...

   Вожа остановился в угрюмой задумчивости. Потом словно на исповеди признался:

   - Дело в том, что моя дочь... настоящая дочь... погибла вместе с моей женой в метро.

   - В метро? Разве не в кафе? То есть, по словам Мадлен, вы ей сказали, что её контузило, когда она сидела в кафе, рядом с которым взорвалась ракета...

   - Да, я так ей сказал... Но дело, видите ли, в том, что... Боже, как это трудно все объяснить... В глотке все пересохло. Давайте зайдем в бар, тут поблизости есть одна хитрая забегаловка, пропустим по стаканчику.

   - Через 20 минут комендантский час, мне бы хотелось оказаться в своем отеле до того, как он начнется.

   - Не беспокойтесь. Наш разговор займет не более пятнадцати минут. Пять минут вам на розыск такси. А такси не останавливают.

   - Занятный у вас тут комендантский час.

   По щербатым каменным ступеням они спустились в подвальчик. Электричество было отключено, повсюду горели свечи, как в храме. Впрочем, это и так был своего рода храм, храм Бахусу.

   Они сели за старую дубовую стойку. Вожа заказал толстому бартендеру двойной "бурбон" - себе и Джастину.

   Американец огляделся: было сильно накурено, где-то в глубине, как в утробе, играл проигрыватель что-то невразумительное. Кругом были французы и на приличном взводе. Вожа достаточно было только пальцем указать, и американского шпиона разорвут на жилочки.

   - Не беспокойтесь, - сказал Вожа, словно прочитал его мысли, - пока вы со мной, вас никто не тронет.

   Джастин перестал озираться и отхлебнул виски. Кубики льда постукивали по зубам.

   - Короче говоря, - без преамбулы продолжил рассказ Вожа, - когда раскопали обвалившийся свод метро, стали выносить тела. В том числе и тело моей жены нашли... а вот дочку не обнаружили, как ни искали. Перелопатили, просеяли всю землю, нет, тело бедняжки Мадлен не нашли, словно оно испарилось. А ведь мать и дочь сидели рядом в вагоне...

   Вожа выпил свой виски и заказал еще для двоих.

   - И тут в следующем бюллетене о пропавших и найденных без сознания гражданах, я прочитал о девушке, обнаруженной без документов на улице со следами контузии и которую отправили в госпиталь Святого Франциска. Родственников просили откликнуться. Прилагалось фото, правда, маленькое, плохого качества. Но я сразу узнал на нем Мадлен.

   Чтобы не усложнять проблему, я не сказал врачам, что дочка моя должна быть в метро. Но я недоумевал, как она могла оказаться на другом конце Парижа, наверху?..

   А потом подумал, что она, возможно, поругалась с матерью и не поехала с ней, а вышла из метро. Но почему тогда у нее контузия? В том районе, где её нашли, ничего не взрывалось.

   Вожа отхлебнул виски и закурил.

   - Когда Мадлен немного поправилась, мне позволили с ней общаться. Доктор сказал, что это для нее хорошая терапия. Я должен был рассказывать дочке все про её жизнь, чтобы память к ней вернулась быстрей. И тут на одном свидании я обратил внимание на шрам у нее на колене. Вернее, его отсутствие. В десять лет она упала с качели и разбила колено об острый камень. Хорошо видимый шрам остался на всю жизнь. Она даже злоупотребляла колготками или брюками, когда можно было идти налегке. Стеснялась этого шрама. А теперь этого шрама не было!

   Вожа отхлебнул виски и, видимо от волнения, оно попало в дыхательные пути, он закашлялся. Джастин дружески похлопал его по спине.

   - Я обратил внимание дочки на этот шрам, - сиплым голосом продолжил Вожа. - Дочка ответила, что никакого шрама у нее никогда не было. А потом вообще понесла эту ахинею про другую вселенную. По её словам, лежа здесь, в палате, смотря телевизор и читая книжки, к ней вернулась память. Она вдруг пришла к выводу, что это не её мир. Дескать, здесь немного иначе, чем в её мире. Месье, я не могу сказать научными словами, я простой человек, но она так подробно рассказала о своем мире, и в чем его отличие от этого, что я невольно проникся, почти поверил... Этот шрам был весомым доказательством. Шрамы сами собой не исчезают, они только прибавляются с годами. Вы согласны со мной?

   - Согласен... но не пойму... а лицо, фигура и прочее, это все было похоже на лицо и фигуру вашей дочери?

   - В том-то и дело, что она была точной копией моей девочки! Голос, манера разговаривать, жесты и, разумеется, лицо... короче, все совпадало. Вплоть до имени. Она не отрицала, что её зовут Мадлен... Только вот шрам отсутствовал. Если бы шрамов прибавилось на её теле, то это было бы естественно, но когда шрамы исчезают...

   Вожа стал повторяться, язык у него заплетался. Он явно много выпил.

   На стойке зазвонил телефон. Бартендер снял трубку и, заткнув другое ухо пальцем, стал слушать.

   - Месье Вожа! Ваша дочь спрашивает вас, - сказал он, положив трубку телефона.

   - Нам пора, - сказал Джастин, вставая с табуретки. - Пойдемте, я вас провожу.

   Молодой человек подал деньги бармену, отказался от сдачи и повел захмелевшего папашу на выход. Тот стал активно сопротивляться, порываясь заплатить за выпивку.

   Джастин насилу его вытащил под подозрительными взглядами завсегдатаев. Бармен зорко следил, чтобы щедрого клиента не обидели.

   На улице моросил дождь, и было темно. Горел только один фонарь за квартал отсюда.

   Однако, к счастью, подвернулось проезжавшее мимо такси. Джастин объяснил ситуацию парню за рулем. "Надо отвезти папашу домой, а потом меня - до отеля "Авиатик"".

   Только машина тронулась, как начался комендантский час.

   Таксистом оказался словоохотливый русский парень с дворянской фамилией Куракин. По его словам, он потомок русских князей, бежавших во Францию в 17 году, и потомственный таксист.

   - Ну и как вы тут живете? - спросил Джастин, чтобы не обидеть русского молчанием.

   - Да так, ничего живем, только скучно стало, когда всех арабов депортировали. У нас ведь было типа как две лагеря. Арабские таксисты и русские. Город был поделен между этими враждующими кланами. Но все равно часто дело доходило до стычек. Иногда до массовых драк. А теперь, когда наших противников выслали за рубежи республики, скучновато стало...

   - Какая может быть скука, когда идет война? - полуназидательно сказал Джастин.

   - Ха! Война! - таксист Куракин презрительно плюнул в открытое окно. - И это вы называете войной? Смешно, право-слово... Война в Европе - это всегда детские драчки. Вот Россия с Гитлером воевала, это да, война так война! Без дураков. На тотальное уничтожение.

   Папашу Вожа сдали с рук на руки, и поцеловавшись с Мадлен на прощание, Джастин сел в машину, и шофёр повез его в отель хитрыми таксистскими тропами.

   Пляс Пигаль освещалась ночными фонарями с синими лампочками. Этот призрачный свет придавал лицам людей, сидящих в машине, мрачный оттенок. Встречных авто было мало, а те, что проносились мимо, включали фары с таким же синим светом.

   Кинотеатры, рестораны и кафе были закрыты. До самого отеля "Авиатик" Джастин не увидел на улицах ни одного прохожего. Париж словно вымер. Начиналась новая ночь кошмаров.

   - Вы, я смотрю, не местный?

   Джастин впервые за поездку промолчал.

   - Эти французы совсем не умеют пить, - продолжил таксист.

   - А кто умеет?

   - Русские умеют пить. Я запрасто выпиваю бутылку водки вместо завтрака и иду на работу - ни в одном глазу. А у нас без этого нельзя. Звереешь... Парижане прижимисты... ну, вы понимаете?

   Джастин кивнул. Водитель поглядел на него через зеркало.

   - Ну и как вы считаете, - сказал Джастин, - чем эта война закончится?

   - Так это и дураку понятно. Хотя американцы бьют не в полную силу, Франция несет колоссальные убытки, в то время, как Америка процветает. Бомбежка будет продолжаться до тех пор, пока французам не надоест прятаться в метро, подобно крысам. Тогда уберут нынешнего президента. Франция подпишет почётную капитуляцию, и воцарится мир по-американски. Чего, собственно, они и добивались.

   Нехотя завыла сирена воздушной тревоги.

   - Не боитесь ездить под бомбежкой? - спросил Джастин.

   - А что делать? Работать все равно надо... Вас у метро высадить или все-таки везти до отеля?

   - Нет, что-то под землю не хочется.

   - Уважаю, смелый вы человек. У меня есть знакомая, русская девушка. Немного берет за ночь. Горячая, как русская печка. Не желаете? Не так скучно будет. А если бомба попадет в отель, то на небеса улетать лучше в женских объятиях! Ха-ха-ха!

   - Нет, спасибо, но я храню верность своей девушке.

   Джастин расплатился и пошел в отель, который соблюдал полное затемнение. Ветер грубовато трепал маркизы над нижними окнами. Небо озарилось вспышками, а потом послышались глухие разрывы.

   - Черт побери, скорее бы уж состоялась эта почетная капитуляция... Не хотелось бы погибнуть от своей же бомбы.

   В холле никого не было. Электричества тоже. На стойке у портье горела свеча. Поскольку телевидение не работало, ночной портье слушал радио, передавали сводку новостей. Сводка была все та же - Франция как никогда крепка духом...

   Подавая клиенту ключ и электрический фонарик, портье излишне суетился и вообще краснел как девица. И на Джастина смотрел с вожделением. "Педик он что ли?" -- подумал американец.

   Он шел по ковровой дорожке к себе в номер, светя себе под ноги, и решал нелегкую задачу: Мадлен все-таки здорова. Тайна её происхождения требует разгадки. И как он, Джастин, намерен поступить в сложившейся ситуации? Случилось то, чего как чумы боятся руководители всех разведок. Полевой агент влюбился.

   Ведь он полюбил Мадлен.

   Когда он зашел в свой темный номер, у него выбили фонарик. Двое высоко заломили ему руки за спину, а некто третий ударил чем-то тупым по голове. На мгновение перед глазами вспыхнул салют, как на День Независимости, - и сознание кануло в бездну.

  

  

  

   ГЛАВА 9

  

   Джастина поместили в парижскую тюрьму La Sante для особо опасных преступников. Его держали под стражей в одиночной камере. Такая изоляция была предпринята для его же пользы. В общей камере с уголовниками американский шпион не протянул бы и суток. Известно, что нет более ярых патриотов, чем уголовники.

   После следствия по его делу, Джастина должны были либо отпустить с миром, либо отправить в спецлагерь для военнопленных летчиков ВВС США, самолеты которых были сбиты над территорией Франции.

   Однако, если вина летчиков не требовала доказательств, с Джастиным все было гораздо сложнее. Его вину как раз требовалось доказать.

   В тюрьме Джастина допрашивали по 8, а иногда и по 10 часов к ряду, без перерыва. Следователи, конечно, менялись, а ему подмены не предусматривалось. Так что к концу дня он уже ничего не соображал.

   Однако, существенных улик против него не нашлось. Это Джастин понял сразу. Кроме подозрений Людовика Вожа у следователей ничего не было. Легенда у Джастина была железной. Еще до начала военных действий координаты здания, где располагалось маленькое издательство "Де ла Конкорд" были заложены в память беспилотного самолета, который, когда настало время разбрасывать камни, выпустил по этой цели ракету. Причем в дневное время, когда сотрудники (два или три человека) были на рабочих местах. Этот случай атаки сугубо гражданского объекта списали на погрешности систем наведения. На войне как на войне.

   Таким образом, несостоявшийся контракт "писателя" из Канады с парижским издательством никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть.

   Если бы у него при обыске нашли рогатку, это была бы серьезная улика. Профессиональных контрразведчиков не проведешь безобидным видом детской игрушки. На самом деле, рогатка далеко не безобидная вещь.

   Рогатки входят в комплект оружия, которым оснащается разведывательно-диверсионные группы всех стран, в том числе США.

   Стальным шариком из рогатки можно бесшумно снять часового. Кроме того, одним из способов применения рогаток стало метание сигнальных зарядов.

   К счастью, когда Вожа позвал его в хитрую забегаловку, он, предполагая возможное свое задержание, избавился от рогатки. Незаметно выкинул её в какой-то мусорный бак, стоявший там, в переулке.

   Хотел было избавиться от жвачки с маячками, но передумал. Потому что рогатку можно новую сделать, а маячкам замены не найдется. Рискнул и оставил их при себе.

   Но вот какая штука: у него в кармане должно было быть две пачки жвачки. Одна с маячками, другая без таковых. Но при обыске у него нашли и изъяли только одну пачку, это была простая жвачка. А вот куда делась пачка с маячками, он до сих пор ломает голову.

   Он прикинул так и эдак. Выходило, что маячки исчезли после посещения квартиры Вожа. Может быть, пока он любезничал с Мадлен в её комнате, Людовик обшарил карманы его пиджака, который он повесил на стуле в гостиной. Когда ужинали, Джастину стало жарко, и он снял пиджак.

   Но почему Людовик оставил жвачку у себя? Стоило ему попробовать одну подушечку, то сразу бы обнаружил, что она не жуется, что это некий миниатюрный аппарат. В этом случае, он должен был сообщить о своей находке в контрразведку. И вина Джастина была бы доказана. Но раз до сих пор это не произошло, то...

   Джастин терялся в догадках.

  

  

   * * *

  

   Однажды утром в теплый, почти летний денек, его вызвали к начальнику тюрьмы, полковнику Ги Жоржу.

   Джастин явился к нему в кабинет, доложил по форме о своем прибытии и застыл в ожидании. Ги Жорж сидел в старом деревянном кресле и был занят бумагами.

   Это был предпенсионного возраста мужчина, здоровый, с одутловатым лицом, упрямым ртом и тяжелыми веками, которые, казалось, ему трудно было держать открытыми.

   Видно, бумаги были неинтересными, поэтому начальник не стал томить узника и даже предложил ему сесть. И даже угостил сигаретой.

   - Вот что, Хаттон, - сказал полковник, подняв тяжелые веки и уставясь на заключенного мутноватым взором, - Тут к тебе пришли на свидание.

   Джастин сразу подумал о Мадлен. Попытался вспомнить её лицо и не смог. Изнуряющие допросы подорвали психическое здоровье. Образ девушки как-то стерся в его памяти, потускнел, как старинный дагерротип.

   А, кроме того, ему не хотелось впутывать в это дело молодую невинную девушку.

   - Вообще-то, я никого не жду, - ответил Джастин, стараясь растянуть удовольствие, получаемое от сигареты, как можно дольше. - Я уже все рассказал о себе и повторяться не намерен...

   Начальник молча нажал кнопку на столе. Дверь отворилось, вошел охранник, который сопровождал Джастина из камеры.

   - Проводите заключенного в комнату для свиданий, - приказал начальник лагеря охраннику.

   Комната свиданий имела только самое необходимое: стол два стула и узкую солдатскую койку, заправленную суконным одеялом.

   В комнате сидела девушка. Она выглядела почти такой, как и всегда. И все же Джастин почему-то не сразу узнал ее. Они не виделись чуть меньше трех недель, но девушка, будто и вправду принадлежала к совершенно иному миру.

   На Мадлен была белая блузка без рукавов, темно синяя мини юбка и небольшие солнечные очки. Никаких украшений - одна пластмассовая заколка в волосах. Все вместе очень просто. Совсем чуть чуть косметики.

   - Здравствуй, дорогой! - сказала Мадлен, снимая очки.

   Он суховато поздоровался и сел за стол напротив нее.

   - Я думала, ты меня обнимешь...

   Ее улыбка была чиста и наивна. Белоснежные зубы, на губах - помада мягкого оттенка.

   - Ну, как ты себя чувствуешь?

   - Нормально... Один из следователей сказал мне, что скоро меня из тюрьмы переправят на Юго-запад страны. Сначала в Ла-Рошель, а потом, на один из островов в Бискайском заливе. Там находится спецлагерь для американских летчиков...

   - Я знаю, - потускнев лицом, ответила Мадлен. - Мне только что сказал об этом Жан Габен.

   - Какой Жан Габен?

   - Ну, этот полковник... Он походит на французского артиста Жана Габена - такой же с виду суровый, но в душе добрый, раз позволил нам с тобой увидеться... Хотя я его упрашивала два дня... Джас... Я понимаю, ты обижаешься на меня из-за того, что Людовик сдал тебя контрразведке... Но, честное слово, я не знала, что он служит во Втором бюро...

   У Джастина в груди потеплело, ну, в самом деле, чего он надулся как индюк. Девушка ни в чем не виновата...

   Он коснулся её руки.

   - Как ты проводишь время? По-прежнему гуляешь в Люксембургском саду?

   - Нет, прогулки я сократила до минимума. В основном сейчас сижу в Национальной библиотеке. Изучаю рефераты по экстрасенсорным возможностям человека. Все пытаюсь найти ответы на мучащие меня вопросы. Главным из которых - как я сюда попала? И как мне вернуться обратно...

   Но ты не думай, что я беспокоюсь только о себе... Как спасти тебя, тоже думаю...

   - Ты, главное, не волнуйся. Мне особо ничего не угрожает. Не станут же они меня казнить?! Не те времена. Да и улик у них нет совсем. В спецлагерь могут посадить. На всякий случай. До конца войны.

   - Я буду ждать тебя!.. Я люблю тебя, Джастин!

   - Я тоже тебя люблю.

   Повисло тягостное молчание. Они не настолько хорошо знали друг друга, чтобы вместе молчать.

   Мадлен вышла из положения. Она открыла сумку, которую принесла с собой и стала выкладывать на стол еду.

   - Хочешь кофе? - девушка отвинтила крышку термоса. - Настоящий бразильский!..

   Джастин первым делом набросился на сэндвичи с ветчиной. Не то чтобы в тюрьме его не кормили, но паек был чрезвычайно скуден. О ветчине же приходилось только мечтать.

   Он ел, а она смотрела на него, как это делают все женщины мира, когда кормят своего любимого мужчину.

   - Эту ветчину Людовик купил на черном рынке, - сказала она, подкладывая на бумажную тарелку новые сэндвичи.

   - Передай ему мою благодарность. Он очень заботливый человек. Сначала сажает меня в тюрьму, потом кормит вкусной ветчиной...

   Он рассмешил её.

   Чтобы найти тему для дальнейшего разговора, Джастин спросил:

   - Ну и что ты там вычитала, в книгах?

   Мадлен оживилась, заговорила с огоньком в глазах:

   - Понимаешь, оказывается, есть люди, которые как-то умеют управлять временем. Замедлять его, почти останавливать. Но чтобы эта способность проявила себя, организму нужна встряска. Самое лучшее средства для форсажа сверхспособностей, это испуг. Пятилетний ребенок падает из окна девятого этажа. Его находят на земле без травм, без переломов, без единой царапины. Не чудо ли это? Нет. Просто он обладает сверхспособностью управлять гравитацией. Делает свое тело невесомым. Причем, все происходит неосознанно, спонтанно.

   Джастин кивнул, сделав глоток горячего кофе, потом высказал свое мнение:

   - По-моему, на такое организм способен раз в жизни, в крайнем случае, дважды. Если человек возомнит себя птицей, потеряет страх и начнет прыгать с небоскреба каждый день, то, разумеется, он разобьется.

   - Согласна. И вот еще что: многие летчики рассказывали, что в момент отказа двигателей, всего за три-четыре секунды, они успевали проделать множество нужных действий, на которые в обычных условиях у них ушло бы уйма времени, и часто спасали самолет и себя.

   - Ты хочешь сказать, что в момент взрыва твой организм испытал такой шок, что это вызвало срабатывание защитного механизма, и ты переместилась в пространстве? Ведь время, это еще и пространство. Ибо по отдельности они не существуют. Есть пространство-время. Твой защитный импульс был настолько силен, что тебя забросило в другое пространство-время, в параллельную вселенную.

   - Да, именно это я и хочу сказать.

   - Я где-то читал, что вселенных много и они буквально рядом, как листы книги, где корешком служит некая мультивселенная, их объединяющая. Существуют трещины в этих листах, через которые можно перейти из одного мира в другой.

   - Хорошо бы нам с тобой найти такую трещину и ускользнуть из этой тюрьмы.

   - Обязательно ускользнем. Война кончится - и меня освободят. Если будет желание, мы могли бы съездить в Канаду. Мне хотелось бы познакомить тебя со своими родителями...

   Мадлен засмущалась, ей было лестно слышать такое от любимого человека. Знакомство с родителями парня означает серьезность его намерений. Господи! - подумала Мадлен, - как я хочу, наконец, обрести равновесие и обрести свой дом.

   Мысли о доме привели к хозяйским заботам. Она вспомнила, что не передала еще Джастину предметы гигиены, которые она ему принесла, как то: мыло, купленную зубную щетку, зубную пасту...

   Всё это она стала выкладывать из сумки на стол.

   - Извини, но зубную пасту контролеры выдавили в раковину. Чего они там искали, иголки, что ли? А может, думали, что я туда напильник спрятала...

   Они оба рассмеялись.

   - Ничего, - ответил Джастин, мне здесь зубной порошок выдали. Мятный.

   - Да! Еще я принесла пачку твоего любимого "Орбита". Нашла под обеденным столом у нас дома. Наверное, она выпала у тебя из пиджака, когда ты его вешал на стул. Помнишь?..

   Мадлен положила пачку жвачки на стол. Пачка была вскрыта, и подушечки выкатились на столешницу.

   - Это они вскрыли, когда проверяли содержимое моей сумки, - в оправдание сказала Мадлен.

   Джастин смотрел на пачку "Орбита", как на гремучую змею, неожиданно появившуюся среди мирного походного привала в пустыне. За пару секунд ему требовалось решить труднейшую дилемму. Отказаться от жвачки, сказав, то это не его и тем самым поставить себя в дурацкое положение, потому что - чья же она еще? Или признать - да, моя, и тем самым подписать себе смертный приговор. Ибо это были маячки.

   А в голове у Мадлен тоже мелькнула неприглядная сценка: она выходит из своей комнаты, где разговаривала с Джасом, чтобы принести ему пепельницу. В гостиной стоит Людовик, наклонившись над стулом, где висел пиджак гостя. Вожа вздрагивает, резко выпрямляется и делает вид, что поправляет стул и вообще занимается уборкой. А Мадлен делает вид, что не заметила, как "папочка" судорожно выдернул руку из чужого кармана.

   Мадлен была ужасно смущена, не знала, что и подумать.

   Когда Людовик и Джастин ушли из дома, она нашла под столом нераспечатанную пачку "Орбита". Она не посмела распечатать и пожевать ароматную подушечку, хотя и очень хотелось. Иначе получится, что сама Мадлен станет соучастницей неблаговидного поступка Людовика. Теперь-то она понимает, что Людовик это делал вовсе не из банального воровства... Ну, да Бог ему судья.

   От всей этой ситуации у нее во рту появился какой-то кислый вкус и чтобы его перебить, ей ужасно захотелось жвачку.

   - С твоего разрешения, - сказала она и положила одну подушечку в рот.

   - Ох, черт!.. - невольно вырвалось у нее ругательство. - Чуть зуб не сломала... Что это там внутри?..

   Мадлен вынула надкушенную жвачку изо рта и стала рассматривать.

   Джастин сидел как истукан и не знал, что ему делать. Его мозг попал в тупиковую ситуацию и завис, как компьютер, которому попалась задача, не имеющая решения.

   Ища спасения, он машинально посмотрел в сторону окна. Окно, кроме решеток, однако, имело небьющееся стекло, оно должно было иметь такое стекло, иначе узник мог разбить его и осколком вскрыть себе вены или броситься на охранника. Поэтому выбросить улики Джастин не мог, проглотить тоже... Хотя, почему бы и не попытаться...

   - Что с тобой? - спросила Мадлен, - на тебе лица нет. Тебе плохо?

   Она поднялась со стула, подошла к урне и выбросила туда негодную жвачку. Потом взяла другую подушечку, но Джастин остановил её руку.

   - Брось жвачку!

   Он сгреб все подушечки жвачки и выбросил в ту же урну.

   Мадлен смотрела на него недоуменно.

   - Сейчас я тебе все объясню, - сказал Джастин.

   В это время многоцелевой истребитель Локхид Мартин F-16AM, входивший в состав группировки тактической авиации ВВС США, выполнял утренний облет подконтрольной территории. Пилот уже доложил о том, что собирается возвращаться на базу, когда на пульте навигационно-прицельной системы LANTIRN, зажегся сигнал обнаружения цели. Пилот знал, что это сработал маячок наводки и что медлить нельзя, потому что противник мог обнаружить маячок в любой момент и нейтрализовать его. Поэтому пилот, не раздумывая, запустил ракету по пеленгу.

   Огненная змея со злобным шипением вылетела из-под крыла и умчалась, пронзая облака. Ракета класса "воздух-земля" снизилась и на высоте 50 метров, строго следуя рельефу местности, продолжила полет и через две минуты после старта поразила цель.

   Джастин открыл было рот для объяснений, когда в окно влетело нечто узкое, на конце огненного шлейфа и упало у двери. Прежде чем комната наполнилась огнем, ракета, Джастин это понял сразу, взрывалась как бы нехотя. Джастин видел, как по её корпусу пошли змеистые трещины и оттуда полыхнуло бело-голубые адские языки пламени. Но все это происходило в каком-то замедленном темпе, будто ходьба под водой. Мелькнула мысль, что замедлилось время. Не отдавая отчета в своих действиях, он успел схватить грубое одеяло с койки, обнять крепко тело девушки и, в жалкой попытке защититься, прикрылся одеялом от осколков. Хотя понимал, что взрывная волна уничтожит все.

   А потом время сорвалось с крючка, который удерживал чудовищный напор.

  

  

   * * *

  

   Сквозь радужную пелену он видел какие-то темные силуэты с тонкими конечностями и странными головами. Потом зрение восстановилось почти до нормы, и он увидел, что его окружают не чудовища, а такие же люди, как и он сам.

   Джастин сел и огляделся. Это была улица. Толпился народ. Чуть поодаль он увидел выбитую взрывной волной витрину магазина. Тротуар был усеян осколками стекла, и еще валялись какие-то обломки.

   В голове стоял звон, как после оглушительного взрыва. Но самого взрыва Джастин не вспомнил.

   Он поискал глазами Мадлен и нашел её рядом с собой. С растрепанной прической, порванным воротничком, на щеке ссадина, которая наливалась кровью. Его вид, надо полагать, был не лучшим.

   - Что случилось? - спросила Мадлен. - Меня словно кувалдой по голове ударили. Но сначала я видела, как будто все застыло... Что это было, а, Джас?..

   Кажется, к нему вернулась способность соображать, и он эти соображения высказал.

   - По-моему, мы прошли сквозь эту щель...

   Он поднялся, оттолкнув каких-то людей, которые хотели положить его на носилки, и помог подняться Мадлен.

   - Месье, вы хорошо себя чувствуете? - спросили его.

   - Да, спасибо, - ответил он, хотя чувствовал себя отвратительно: в глазах разрасталось световое пятно и тошнило - верный признак сотрясения мозга.

   - Всех пострадавших от теракта - срочно в госпиталь, - распорядился кто-то властным голосом.

   Джастину пришлось подчиниться, тем более, что Мадлен себя чувствовала очень плохо. Её била нервная дрожь, она тряслась, как в лихорадке.

   Их посадили в санитарную машину, дверцы захлопнулись.

  

  

   * * *

  

   Через десять дней Джастина выписали из больницы. У него действительно было сотрясение мозга. Мадлен тоже выписали в более или менее нормальном состоянии.

   К Мадлен приходила мать, принесла ей сотовый телефон, чтобы они могли переговариваться. Мадлен смотрела на мать и плакала.

   - Ну-ну, все, моя девочка. Уже все позади, - говорила мама, обнимая свою пропавшую дочку и вдруг чудесным образом нашедшуюся.

   Еще лежа в больнице, Джастин увидел по телевизору черного американского президента и понял, то они с Мадлен переместились в её вселенную. Кто из них сотворил это чудо - он или Мадлен - навсегда останется загадкой. Наверное, оба страстно хотели уйти в безопасное во всех отношениях место. Вот и ушли.

   Душу его наполнило странное раздвоенное чувство - как будто он что-то потерял и одновременно приобрел. Потерял, конечно, он свой мир, своих близких и родных, а приобрел другой мир и любимую девушку. Теперь он твердо знал, что любит Мадлен и готов заплатить за эту любовь любую цену - вплоть до потери всего, что имел. Впрочем, уже заплатил.

   Джастин и Мадлен, взявшись за руки, гуляли по мирным улицам города. В этом мире не случилось войны между Штатами и Францией. Шедшие навстречу смеющиеся люди не познали страшных тягот войны. И это хорошо.

   Влюбленные целовались, а в перерывах между поцелуями, строили планы на будущее. Будущее у них должно быть прекрасным.

   Когда стемнело, кругом зажглись фонари. И это было так непривычно! Париж сиял огнями, которые видны были даже из космоса.

   Джастин предложил отметить событие в ресторане.

   А потом была сладкая ночь любви. Тихо звучал не выключенный телевизор. Ив Монтан пел свою знаменитую "Сеси бон" ["Хорошо"], потом оркестр Фрэнка Чексфилда заиграл "Осень в Нью Йорке"...

   Когда влюбленные, наконец, уснули, на небе взошла луна.

   А потом взошла вторая луна.

   В этом мире у Земли было два естественных спутника.

   Но об этом Мадлен и Джастин узнают лишь спустя несколько дней, сидя на ночной палубе огромного, недавно построенного океанского лайнера "Celebrity Equinox", на пути в Канаду, куда влюбленные отправились морским путем, поддавшись романтическим чувствам.

  

   И они решили, что никогда не должны расставаться.

  

  

  

  

  

--------------------------------

не совсем HAPPY, но все же END.

  

  

  

  

  

   ================================

   No Владимир Евгеньевич КОЛЫШКИН.

   "КОРРЕКТИРОВЩИК", повесть, 2010

   ================================

  

  

Свидетельство о публикации N21004290421