24. ЧЕЛОВЕК С БОРОДАВКАМИ НА ЛИЦЕ

  

   Они подошли ко мне вальяжно-уверенные в своем превосходстве и заговорили с обычной для взрослых интонацией, с которой разговаривают с детьми и каковую покровительственную интонацию так ненавидят дети.

   -Ну, здравствуй, Коля, - сказал Никита Сергеевич, - тебя ведь так зовут?

   - Практически да, - ответил я и тоже прибавил себе важности.

   - Практически! - хохотнул Хрущёв, - слыхал, Анастас, какой у нас практичный гость?

   Анастас Микоян выразился в том смысле, что да, сразу видно - умный мальчик.

  

   - Где бы нам побеседовать, - сказал Никита, оглядывая окрест, - чтобы нам никто не мешал, и было бы удобно?

   - Может, в беседку? - предложил Микоян. - подальше от посторонних глаз... и ушей. У тебя как насчет этого? (Микоян был на 'ты' с генсеком)

   - Проверено, мин нет, - пошутил Хрущев.

   - Никита Сергеевич, у вас есть магнитофон? - спросил я.

   - Магнитофооон? - протянул он, - хочешь музыку послушать?

   - Хочу, чтобы наша беседа была записана на плёнку. Уверен, что запись захотят послушать все члены Политбюро....

  

   Едва я произнес эти слова, как уже никто не шутил. На меня смотрели два влиятельнейших человека и в глазах у них читались недоумение и даже страх.

   Хрущев первый очнулся от столбняка, повернулся и сделал кому-то знак, очевидно, охране. Быстро подбежал человек в штатском и застыл в подобострастной позе.

   - Вот, что, позови моего зятя, пусть принесет в беседку свой репортерский магнитофон, - сказал Хрущев, не глядя на человека.

   - Слушаюсь! - человек убежал выполнять команду, а мы направились к беседке.

  

   Это было образцовое творение архитектуры малых форм. О хрущевском запрете на излишества в строительстве тут и речи быть не могло. И резное ограждение и колонны и крыша - всё было выполнено с высоким художественным вкусом. Мы расселись на антикварные стулья за большим круглым столом. Отсюда, с высоты Воробьёвых гор, из беседки, просторной, как танцевальная площадка, открывался восхитительный вид на Столицу.

  

   И это вдохновило меня, и я продекламировал слова Михаила Булгакова: '...И сидя у себя в пятом этаже, в комнате, заваленной букинистическими книгами, я мечтаю, как летом взлезу на Воробьевы, туда, откуда глядел Наполеон, и посмотрю, как горят сорок сороков на семи холмах, как дышит, блестит Москва. Москва - мать'.

  

   - Это кто так говорил? - спросил Хрущёв севшим голосом (у него вообще был сиплый голос и притом высокий).

   - Да так, один белогвардеец по фамилии Булгаков. Его пьесу - 'Дни Турбиных' - любил смотреть товарищ Сталин.

   - Очень вредная пьеса, - сказал Микоян с еще более заметным южным акцентом.

   - Начитанный мальчик, - сказал Хрущёв и посмотрел на меня недобрым взглядом.

  

   Я тоже внимательно рассмотрел нынешнего хозяина СССР с близкого расстояния. Самыми заметными деталями его лица были четыре крупные бородавки: две с одной стороны носа, одна - с другой стороны и четвертая бородавка засела под правым глазом. Этот бородавочный ансамбль придавал физиономии генсека какой-тот клоунский вид.

   Вообще личина Никиты Сергеевича имела обманчиво добродушный вид, который внезапно мог смениться свирепым кабаньим рылом, с визгом, с брызганьем слюны...

  

   Посреди стола стояла металлическая 'вертушка' с отверстиями, в кои были вставлены бутылки с пивом и минеральной водой. Хрущев, на правах хозяина, взял открывашку, пшикнул поочередно три бутылки, разлил по стаканам - мне грузинский 'Боржоми', который я не любил, себе и Микояну чешское пиво. Этот продукт Чехословакия экспортировала в Советский Союз и снабжался оригинальными русифицированными этикетками. На этикетках было написано: 'Будеевицкий БУДВАР сваренный и разлитый в пивоваренном заводе БУДЕЕВИЦКИЙ БУДВАР ческе Будеевице - Чехословакия'. Мне тоже хотелось пива, но пришлось с отвращением цедить колючий и солёный напиток.

  

   Наконец прибежал зять Хрущёва.

   Алексей Аджубей был даже внешне похож на своего тестя. Такая же вроде добродушная ряшка, только лысины не было, обычная прическа. Он принес магнитофон и взгромоздил его на стол, подвинув 'вертушку' с бутылками. Это был немецкий аппарат Optacord 409 фирмы Loewe. Работал как от сети, так и на батареях. Алексей приладил микрофон и включил запись, подул в микрофон и сказал: 'Раз, два, три. Проверка записи...', - потом пустил воспроизведение. Всё было готово к встрече века: школьник Коля Федотов и Никита Сергеевич Хрущев, фактический глава СССР.

  

   - Мне остаться? - спросил Алексей. Как журналист до мозга костей, он не мог пропустить столь необычную встречу - не то интервью, не то сеанс черной магии.

   Хрущёв посмотрел на меня, я помотал головой.

   - Погуляй поблизости, - сказал тесть зятю, - Если будет надо, мы тебя позовем.

   Алексей ушел явно недовольный. Ведь, если бы разрешили, это был бы замечательный материал для 'Известий' - Он даже уже заголовок придумал: 'Вести из Будущего'.

  

   Когда он ушел, я включил запись, бабины закрутились, наматывая пленку с полной кассеты на пустую. Я вспомнил свой первый магнитофон - приставку 'Нота'. Придвинул к себе микрофон, сказал, задавайте вопросы.

   Оба государственных деятеля замешкались, очевидно, ничего в голову им не приходило вот так сразу... Наконец Хрущев спросил, насколько далеко я могу 'видеть'?

   Я ответил, что примерно до начала 21 века.

   - О! - обрадовался Хрущёв, - значит, ты можешь сказать, построили мы коммунизм или нет?

   - Да, мы добились изобилия, в магазинах всё есть и никакого дефицита, - ответил я, не сильно покривив душой.

   - И всё бесплатно? - очень заинтересованно спросил Микоян как бывший министр торговли СССР.

   - Расплачиваются карточками.

   - Не понял, - нахмурился Хрущев, - там что, карточная система? Мы карточки отменили в 47-м...

   - Это не такие карточки, с них снимаются условные деньги, чтобы знать, сколько потребляют. Ведь коммунизм - это тоже учет.

   - И это правильно! - сказал Микоян. Хрущев согласно кивнул. Он был доволен, что планы Партии свершились.

  

   - А теперь, - сказал я, чтобы уйти от скользкой темы, - от далекого будущего перейдем к делам ближайших дней:

   4 июня вы, Никита Сергеевич, встречаетесь с американским президентом Джоном Кеннеди в Вене... Тема переговоров - статус Западного Берлина.

   - Вах! - поперхнулся пивом Микоян и крепко выразился по-армянски: - Ай кез бан!

   Хрущёв покраснел, казалось, он сейчас лопнет, как надутый сверх меры воздушный шарик: - Кто?! Когда?! Какая блядь проболталась!?! - его кулак грохнул по столу. У меня упал микрофон. Я вернул его на место и остановил запись.

   - Я спрашиваю, кто проболтался?! - брызгая слюной, кричал Никита.

   Сейчас будет стучать ботинком, подумал я.

  

  

   ----------------------------------

   Продолжение следует

   ----------------------------------