Секс-вояж
|
|
|
||
 Романтическое порно | ||
|
|
|
||
Романтическое порно | ||
Владимир КОЛЫШКИН
СЕКС-ВОЯЖ
************************************
Романтическое порно
(Пародия на двух Робертов - Шекли и Силверберга)
************************************
Эд Конрой застрял в пробке. Вечерний час-пик, энергии как всегда не хватало, и несколько линий движущихся тротуаров отключили. Пришлось добираться пешком под аккомпанемент злобных "шитов" и "факов", летевших со всех сторон из перевозбужденной толпы. Дабл-Нью-Йорк кишел народом, как сортир червями в ранний послевоенный период. Впечатление червивости усиливали нудисты, чьи скользкие обнаженные тела составляли значительную часть прохожих. Когда Эд вошел в бар "Колесо Фортуны" - угол Нью-Бродвея и Банзай-стрит - там было уже шумно, весело и потно* [* игра слов, pot - марихуана (слэнг)]. И вся компания в сборе. Уплатив штраф за опоздание в размере одного псевдодоллара, Эд присоединился к ним. Бартендер Вальтер подал ему традиционный дринк и закуску - пиво "Гринверс" и черные краглики с перганом, - и он стал наверстывать упущенное. Вальтер до слез любил этих перезрелых оболтусов и называл их сборища "клубом холостяков". Действительно, все они были убежденными холостяками, но отнюдь не женоненавистниками. Просто они ценили свою свободу превыше всего. Даже превыше пошлого инстинкта продолжения рода. В большинстве своем blue collar worker - синие воротнички, люди физического труда, работяги - здесь, в негласном "клубе х", они полностью расслаблялись после смены, в широком смысле этого слова. Особенно, если появлялись стоящие девчонки. Джаз-банд "Джоз"** [**Челюсти] стал наяривать вступительные такты модного в этом сезоне шлягера, и вечно молодой Андрэ Козлоу, славный гай и умелый гей, вихляющей походкой вышел на сцену и запел: "О, бэби! Ты слезинка в моем глазу...", а неувядаемая Рита Марлой по прозвищу мисс Кисс*** [*** Поцелуй] отвечала ему: "А ты - шило в моей заднице!.." В общем, было весело. Эд Конрой вливал в себя вторую пинту пива и в ходе процесса пития разглядывал замысловатую ультрафиолетовую татуировку на тугих грудках какой-то туристки с раскосыми глазами. Из одежды на ней, кроме макияжа, были светящиеся марсианские бусы и легкие сандалии. И все же она казалась одетой. Тело её покрывала цветная татуировка, свободными от рисунков оставались лишь кисти рук, шея и скуластое лицо. Кроме того, она была увешана кольцами и сенсорными усилителями, вставленными в наиболее интимные места её тела, в том числе и на больших половых губах. А, может быть, и на малых тоже. Но это можно было увидеть только при эротическом контакте. Галлери-гёрлс поймала взгляд Конроя и робко показала ему кукиш. Этот жест, означавший приглашение к половому акту, был когда-то в ходу у японских проституток. На Земле он давно потерял свое значение, но почему-то надолго закрепился как реликт далекой эпохи среди японской общины на Марсе. Стало быть, туристка была с красной планеты. Умная головка, подвешенная между ног Конроя, усекла общий смысл жеста, но её хозяин решил немного помучить марсианку, чтобы не отравить путешественницу ядом легкой победы. Он сделал вид, что заинтересовался очередной историей капитана Макинтайра, бывшего астролетчика и полового гиганта (тоже бывшего), о его альковных похождениях в славную эпоху Звездных Войн. - Тебя послушать, старина, так ты перетрахал полгалактики, а другая половина уцелела лишь благодаря твоей гетеросексуальности, - сказал Ллойд Корфа, эротоман-теоретик и фетишист, работавший нештатным журналистом сразу на две редакции "Уикли сортир" и "Фрименс дристалл". - Можно подумать, что ни одна красотка никогда в жизни тебе не отказывала. Так не бывает. "Да, кэп, - загалдели все, - расскажи-ка, для полноты картины, бывали случаи отказа в швартовке?" - Ну, было, было, - неохотно согласился старый космический волк, - имеется одно такое темное пятно в моей практике... Помню, лет так двадцать назад, обрабатывали мы военные объекты Джада, и попал я в переделку. Меня сильно потрепала их противокосмическая оборона. Болтаться в пространстве с разбитым маршевым двигателем мне не улыбалось. В любой момент мог стать легкой мишенью первого же вражеского истребителя. Кое-как на вспомогательных дотянул до ближайшей планеты союзников - ей оказалась Касиона - и пошел на вынужденную. Касиане напрямую в войне с центаврианами не участвовали, но охотно помогали Федерации. Ну, думаю, стану на ремонт, а сам гульну от души. Шутка ли, джентльмены, два месяца не вылезал с передовой. Можете представить, каково было давление у меня в мошонке - на порядок больше, чем в гидравлической системе моего бомбовоза. Парни! Мои яйца можно было сбрасывать на головы врагов вместо водородных бомб. И что ж вы думаете, джентльмены? Я не получил того, что мне причиталось... - К твоему огорчению, местные жители оказались стрекозоидами? - предположил Данк Мартин, террафил и гинекологический сенсуалист преклонного возраста. - Нет, представьте себе, они были потомками земных колонистов, заселивших эту планету еще в эпоху Первой Экспансии. - Тебя не пустили в город из соображений безопасности? - догадался Майкл Кляймант, начинающий агент Секретной Службы и вуайерист со стажем. - Да нет же! - заорал Макинтайр, и радиационное пятно на его щеке, как всегда в таких случаях, побелело. - Я клеил их везде, где только можно: в ангаре, на улице, в транспорте, в барах, дансингах, в подворотне... но все они были неприступнее Синг-Синга и Алькатраса вместе взятыми. Броня! Стоило мне залезть к какой-нибудь под юбку, я получал такой отпор, что меня до сих пор оторопь берет. - Да... - протянул Бжо Буанокер, анархо-демократ и полисексуал, - отказать в таком деле союзнику, герою Тридцатидневной войны, кавалеру орденов с подвязками и штрипками, в конце концов, просто красивому парню... Это даже как-то не по-человечески. - Паршивые расисты, - процедил сквозь зубы Черный Сэм, трансвестит, садо-мазохист и урбанистический гедонист. - Нет, - возразил Макинтайр, задумчиво поглаживая тяжелое серебро своих кудрей. - Тут была какая-то тайна, в которой я так и не успел разобраться. Время поджимало. Ремонт окончился, и я стартовал на Базу. Весь последующий отпуск я зализывал раны, нанесенные мне гордыми касионками, унижал наших ни в чем не повинных девочек. Даже противно вспоминать, как я самоутверждался за их счет. - Сходи к психоаналитику, - посоветовал доктор Гофман, постфрейдист и профессиональный глюкоман. - К черту аналитика, - заверещал Марио Тутти, импотент и мафиози, - только кровная месть! Иначе не смыть наш позор!.. - Молчать! Здесь командую я! - заорал Гарри Морд, бывший космической инфантерии сержант (пехотА, сукины дети, оторвы, ничего святого, кроме звездно-клетчатого флага Федерации), алкоголик, кокаинист и сексуальный маньячило. - Фаллосы-на-пле-е-чо! В атаку! На Касиону! Перетрахаем всех ихних баб до единой! - Минуточку внимания, джентльмены! - постучав искусственным фаллосом по стойке, возгласил Конрад Соренгад, самый трезвомыслящий, единственный среди них капиталист, имевший собственную фабрику по производству предметов интимной принадлежности. - Гарри хороший парень, но он солдафон. Это предприятие нужно поставить на деловую основу. Предлагаю пари. Устроим тотализатор. Сделаем ставки. Это будет наш призовой фонд победителю. Кроме того, придется внести дополнительные ассигнования на поездку. Я берусь спонсировать этот проект. А поедет один... Все обернулись к Макинтайру. "Давай, кэп, - раздались одобрительные выкрики, - реабилитируй себя! У них там за двадцать-то лет, наверняка, уже произошла сексуальная революция. Нравы стали помягче. Привези-ка нам трофей - локон с лобка касионки". - Нет, парни, - сказал Макинтайр, прикладывая руку к сердцу, - спасибо, конечно, за поддержку, но возраст мой уже не тот... - А кто говорит, что ехать должен ты? - возразил капиталист Соренгад. - Поедет самый молодой. Предлагаю Тэдди Конроя. Эд вздрогнул и отвернулся от марсианки, которая продолжала соблазнять его, похабно облизывая очищенный бананас. Все одобрили столь гениальный план, а кандидатуру нашли весьма достойной. Молод, силен, спермообилен, Тэдди Конрой был окружен такой всеядной сексуальностью, что оставалось только восхищаться им, тихо вздыхать и по-белому завидовать. После формальных уговоров Эд согласился поддержать реноме Макинтайра и в его лице честь "клуба х", ну и конечно, удовлетворить свои некоторые романтические наклонности, свойственные молодым людям. Не сходя с места, была устроена прощальная вечеринка с просмотром грандиозного сексуального шоу, широко разрекламированного Вальтером, под названием "Черная дюжина". Молодая королева-самка, разумное существо с планеты Какис IV, похожая на гигантского тюленя, только с двенадцатью влагалищами, одновременно совокуплялась с двенадцатью же неграми. Соль этого номера заключалась в двух трудностях или даже в трех. Первая - действо происходило в бассейне с искусственной невесомостью, что само по себе было делом не легким, а во-вторых, когда самка кончала, она норовила откусить головы своим партнерам, как обычно это делает у себя на родине во время праздничного обряда Плодородия. Здесь прикол в том, что было неизвестно, какое влагалище в данную минуту оргазмирует и кому из партнеров нужно поберечься. Но наши черные парни из Подземного Бруклина здесь оказались на высоте. Они были как всегда верткими, и никто не пострадал. Следующий номер, в котором выступал некий геномут с двумя пенисами, Конрой смотреть не стал. Забивание гвоздей одним пенисом и вытаскиванием их другим - это старье и скукота. Вообще он не любил шоу с генитальными трюками. Эд сделал всем ручкой и отправился собирать пожитки. Туристочку он-таки прихватил с собой. Пока эта ходячая картинная галерея ловила мотор, он разменял в автомате полученные от друзей чеки на валюту Звездной Федерации. В автотакси они не стали терять время зря: опустили передние спинки сидений и занялись скачками на мягких подушках. Переполненное ожиданием лоно марсианки отчаянно зашипело, когда Эд наконец воткнул туда свой раскаленный паяльник. Она, упираясь пятками в низкий потолок салона, самозабвенно вертелась под ним, выкрикивая: "О, сэнко! О, хикари! Хиромэни! Ми-га-то!!!" Что в переводе сводилось к одному единственному понятию - "блеск!" Конрой не знал японского и потому партнерша показалась ему довольно многословной. Когда такси остановилось перед башней общежития для холостяков, где жил Эд, он, не дожидаясь, когда туристка оклемается от своих оргазмов, - быстро вставил кредитную карточку в щель бортового компьютера, наугад ткнул пальцем в маршрутную панель и выпрыгнул из машины. У себя в апартаменте он первым делом связался с конторой Межзвездного Бюро путешествий. Узнал, что прямого рейса на Касиону нет, придется лететь с многочисленными пересадками, первая из которых - на Бете Водолея. Конрой заказал билет и вызвал аэротачку. Потом он выслал на работу электронное письмо, в котором просил у своего шефа двухнедельный отпуск за свой счет. Покончив с формальностями, Эд быстренько принял ватер-ионный душ и зарядил кормёжный автомат двухнедельным запасом консервов - по одной банке на каждый день - для своего дружка осьминога, обитавшего в аквариуме. Прихватив с собой все, что имел на этом свете: удостоверение личности, японский шелковый халат с драконами, русскую матрешку, внутри которой хранил свою ультразвуковую зубную щетку, карманный лэптоп с коллекцией комиксов и, наконец, свой любимый "магнум-максимум", оснащенный растворяющимися пулями, - поспешил на крышу, чтобы успеть в космопорт Джи-Би-стар (им. Джорджа Буша-старшего) на отходящего в полночь "Галактического монстра" компании "Центавр спейслайнс". * * *
В системе Дижён IX Эд Конрой сделал последнюю пересадку. Старенький звездный борт местной линии доставил его вместе с другими пассажирами на Касиону. Довольно захолустное местечко, подумал Эд, щурясь на громадное лимонно-желтое солнце. Он надел фотохромные очки "Полароид-XL" которые выиграл в карты у соседа по креслу, и стал спускаться по трапу. Фиолетовое депрессивное небо раскачивалось над ним в такт его шагам. Было жарко и как-то тоскливо. На всем лежала печать анахронизма и провинциальности. В том числе и на языке, при помощи которого общались местные жители. Это был олд-инглиш времен Экспансии. Хорошо, что Эд в школе был послушным мальчиком и не пропускал уроки по древним языкам. А то бы сейчас он испытал большие трудности в общении с аборигенами. Нормальная коммуникация со зданием вокзала отсутствовала, и их везли через поле на каком-то дребезжащем аппарате. Синтейна здесь не знали, землю покрывал чуть ли не бетон - серый, в трещинах, из которых торчали пучки чахлой травы. Получив багаж, Эд купил недельную туристическую визу с правом продления, прошел паспортный и таможенный контроль и оказался на привокзальной площади. Поднимая пыль, к нему подкатил экипаж на колесах, должно быть, местное такси. Машиной управлял человек, и это было очень странно землянину, привыкшему к киберводителям. Эд сел в салон и попросил смуглого черноволосого парня отвезти его в ближайший отель. Обычно провинциалы чересчур болтливы и любопытны. Этот же молча делал свое дело, даже ни разу не обернулся на пассажира. Они въехали в скучный пригород, а затем в столь же невзрачный центр. Эд с тоской смотрел в окно, знакомясь с новым миром. Не было видно ни одного нудиста. Мимо проносились авто, выбрасывая клубы едкого выхлопа. Он наблюдал за всем, что его окружало, особенно за женщинами. Самые выдающиеся их части тела - груди и задницы - были тщательно спрятаны под одежды и в довершение всего были еще стянуты какими-то хитроумными приспособлениями. Это был плохой знак. Сколько же времени уходит у них на раздевание? - недоумевал он. Эд припомнил, что где-то читал о средневековых временах. Там рыцари, уезжая в военный поход, надевали на своих жен так называемые "пояса верности". Железная хреновина с шипами, закрывающаяся на висячий замок, ключ от которого хранился у хозяина. Бедные жены! Они в туалет-то по-человечески сходить не могли, не то чтобы думать об измене. Все-таки это свинство, так укутывать женщин, да еще при таком климате. Чертовы провинциалы. Ханжи. Расплатившись с водителем, Конрой шагнул в полутемный холл отеля "Амбасадор", если он правильно прочитал покосившуюся вывеску над входом. Портье принял его любезно, попросил удостоверение личности, сунул его в идентификатор. Сведения совпали с данными, зарегистрированными в космопорту. Но это было далеко не все формальности. Пока шел запрос в центральную базу данных на предмет, не разыскивается ли имярек властями Касионы за какие-либо преступления, Тэдди предложили заполнить стандартную карту гостя. В графе "цель приезда" землянин, со свойственной ему прямотой, хотел написать: "трахнуть первую попавшуюся касионку", но спохватился. Людям, покрытым пуританской плесенью, подобная откровенность покажется дикой, решил он и написал просто - "туризм". Идентификатор наконец-то выплюнул его карточку и дал зеленый свет. - Желаем приятно провести у нас время, - сказал портье, возвращая документ и вручая ключи от номера. - Спасибо, - ответил турист, - да, где тут у вас можно дать объявление в газету? - Слушаю вас, - портье взял ручку-самописку и блокнот. Эд почесал затылок и продиктовал: "Путешественник без вредных привычек, землянин, имея цель познакомиться с бытом местных жителей, ищет семью, согласную приютить его на короткое время. Отель такой-то, телефон такой-то". В номере Эд первым делом дал чаевые бою, с поддельным напряжением сил тащившему его полупустой чемодан, потом не раздеваясь рухнул поперек кровати и сразу провалился в бездну сна. Отдохнув, он сходил в душ и переоделся. Вечерело. Пора было идти на "охоту". Для полной уверенности Эд повесил под мышку личное оружие. Спустившись в холл, землянин обнаружил лестницу, ведущую в подземный этаж. Тут, оказывается, имелся бар, о чем свидетельствовала мигающая неоновая реклама. На ступеньках, облокотясь на перила, стоял молодой парень, по виду педик или сутенер. Стараясь говорить отчетливо на местном диалекте, Эд поинтересовался у него насчет девочек. Парень стал недовольно вращать глазами и делать какие-то дурацкие жесты, ничего не говорящие приезжему землянину. Глухонемой педик, решил Эд, махнул рукой и спустился вниз. На первый взгляд это был вполне обычный погребок, каких полно в Дабл-Нью-Йорке - тихая музыка, полумрак, колыхание язычков пламени свечей. По стенам испуганно шевелились тени людей, сидевших за столиками. Эд занял первый же свободный стол. Впрочем, поиск мест не составлял проблему - зал был на две трети пуст. И что хуже всего, из всей публики присутствовали только две женщины. Одна, судя по всему, отмечала свой семидесятый юбилей (открытый пергамент спины, испещренный иероглифами времени, и отвислая на десять дюймов морщинистая кожа на руках). Другая в самом соку, но окружена была столь плотным кольцом воздыхателей, что пробиться к её подолу без скандала и потасовки было практически нереально. Подбежала официантка - молоденькая козочка с круглой попкой и длинными ногами. Смуглая оливкового цвета кожа матово мерцала в полумраке. Розовые соски острых грудей вопросительно уставились на Конроя. Она была обнажена, лишь крошечный прозрачный фартучек "прикрывал" её живот и лобок. Приятно удивленный, Эд машинально положил ладонь на голую аппетитную ягодицу официантки и попытался сделать заказ. Она помогла ему выбрать напитки и закуску. Её попка подрагивала под его пальцами, и это вдохновило Эда на более смелые действия. Он просунул руку поглубже и ощутил горячие половые губы, готовые к любви. Вокруг было упруго, гладко и полностью отсутствовал какой бы то ни было намек на волосы. А ведь ей явно за 18, и она не брила лобок, просто они там не росли. Это было приятное открытие. Официантка, видя что его интересует, развязала фартучек и раздвинула бедра. Эд был озадачен, он ничего не понимал. Неужели он так легко сможет выполнить свою миссию? С первых же минут пребывания в их обществе, без всякого труда? Неужто Макинтайр посмеялся над ними? Чтобы до конца выяснить этот вопрос и покончить с дурацким пари, Эд расстегнул брюки и посадил официантку себе на колени. Ее попка точно накрыла цель. Судорожно стоящий орган землянина ворвался в пышущее жаром влагалище касионки. Её груди приятно наполнили его руки. В больших зеленых глазах женщины плавали огоньки свечей, которые при желании можно было принять за огонь страсти. Эд быстро оглядел помещение, ожидая возмущенные возгласы и грубые нападки в свой адрес со стороны местных жителей. Но никто ни ухом, ни глазом не повел в его сторону. Странно, подумал Конрой и решил до конца испытать терпимость касиан. Он обхватил официантку за талию, поднял её и посадил на свой пустой столик. Послушная и догадливая, она скинула туфельки и легла на спину. Чтобы не скользить по столику голой задницей, она держала его за уши пальцами ног. Видимо, имела опыт. Он сжал её груди и стал накачивать покорную официантку в излишне быстром темпе, чтобы вызвать как можно больше шума. Он действовал нарочито грубо, но касионка не возражала, лишь дышала страстно. Эд вновь пробежал взглядом по залу. Ноль внимания. Он так был выбит из колеи недоумением, что внезапно стал импотентом. Партнерша быстро сообразила, в чем дело, скользнула к его животу и умелыми губами восстановила его слабость. Эд кончил внезапно и очень обильно. Официантка промокнула салфеткой свои губки и побежала выполнять заказ землянина. Хлебнув местного пойла и вяло поковырявшись в незнакомой закуске, Эд заскучал: не хватало привычной компании, их дурацких шуток и невинных розыгрышей, таких, например, как "верти монетку". Новичка окружают плотным кольцом, дают ему в руки кепку, кладут туда монетку. Новичок должен крутить эту монетку пока не надоест. Все скандируют: "Верти монетку! Верти монетку!..". Потом расходятся по столикам. "Ну и в чем фокус?" - спрашивает новичок. "Ни в чем", - отвечают ему. "Идиоты", - констатирует новичок и вдруг с ужасом видит, что все штаны его мокрые. Оказывается, пока он вертел монетку, вся компания на него дружно мочилась. Пострадавший извергает проклятия, а разыгравшие его придурки дружно хохочут. Здесь главное, что некому предъявить претензии. Не будешь ведь драться со всеми. Униженному ничего не остается, как утереться и копить мочу, дабы отыграться на другом новичке. Тут Конрою пришла в голову злая мысль, а не разыграли ли его парни, отправив в этакую Тмутаракань? "Ну, погодите! Обмочу я вас..." Положив деньги на столик - на всякий случай раза в три больше, чем надо, чтобы оплатить побочные услуги официантки - Конрой покинул погребок, а потом и гостиницу, чтобы проветриться и размяться. На улице было уже темно. Шел мелкий противный дождик. Кругом было пусто, лишь изредка проносились машины. Холодный свет неона струился по их мокрым крышам и бокам. Конрой прошелся до угла, скорчившись и подняв воротник непромокаемой куртки. Город, призрачно мерцая огнями в центре, окраинами тонул во мгле. Прохожие все так же отсутствовали, лишь на противоположной стороне улицы стоял, подперев стену плечом, какой-то опустившийся бам. "Кого ловить, кругом вода..." - подумал Эд, развернулся и зашлепал в отель. Поднявшись к себе в номер, Конрой скинул холодную влажную куртку, зашел в ванную, включил электросушилку и подставил голову под струю горячего воздуха. Он думал о том, что в принципе задание свое выполнил, - касионку трахнул, так что здесь ему задерживаться нет никакого резона. Тут он вспомнил, что не заснял свою победу на голограф и плюнул с досады. А впрочем, решил он, это и к лучшему. Не велика победа, трахнуть подневольную официантку, которую жадный хозяин, может быть, принуждает к подобного рода услугам. Кроме того, тайна осталась неразгаданной. Сказать по чести, эксперимент нельзя признать чистым. Эд решил, что пари будет считаться выигранным, когда перед ним раздвинутся ножки независимой гражданки Касионы. Судя по тому, что разбросанная Эдом одежда и чемодан были убраны, в номере поработали горничные. Чтобы переодеться ко сну, он подошел к стенному шкафу, открыл дверцу и... рванул из-под мышки свою пушку. В последнюю микросекунду, прежде, чем нажать на гашетку, он понял, что противник не вооружен и не собирается нападать. Более того, противник оказался очаровательной девушкой с теплыми, а теперь слегка испуганными глазами. Конрой с шумом выдохнул воздух и опустил оружие. - Ты кто? - грубо сказал он. - И что здесь делаешь? Отвечай! Ну, чего молчишь? Раздолбайка ты клепаная. Еще немного и ты имела бы в своем теле дырок гораздо больше, чем нужно для счастья. - Мне это было бы неприятно, - ответила девушка и вышла из шкафа. - А уж какие бы у меня были проблемы... - сказал Эд уже более миролюбиво, с интересом разглядывая гибкие линии девичьей фигуры. - Я здесь служу, - представилась девушка, - при отеле... - А... так ты горничная? - протянул землянин. - Могу быть и горничной. - Она сделала реверанс. - Хм... так ты, наверное, секс-гёрл, верно? - Как вам будет угодно, сэр, - ответила девушка и потупила глазки. - Кошечка, как же все-таки звать-то тебя? - Как вам будет угодно, так и зовите. - Вот заладила: "Как угодно, да как угодно". ОК, я буду звать тебя Бетси. - Слушаюсь, сэр. - Однако, дрессировка у вас что надо... - сказал он, усмехаясь. - А если мне будет угодно, чтобы ты встала на голову? Он повернулся к шкафу и достал свой любимый домашний халат с драконами. Когда он вновь взглянул на Бетси, она стояла на голове. Вернее, на руках, но и на голове тоже. Её стройные ноги, вытянутые в струнку, были направлены к потолку. Короткая юбочка, согласно закону яблока, свесилась вниз, открывая взору тончайшие кружевные трусики. - Браво, браво! - восхитился Конрой и снисходительно похлопал в ладони. - Да ты просто акробатка! А шпагат сделать сможешь? - Я все могу, - ответила Бетси и села на шпагат. Между её промежностью и ковром на полу не просматривалось и дюйма свободного пространства. - Блеск! - похвалил землянин. - Ты меня убедила... и, учитывая твою изобретательность, я, пожалуй, сниму тебя на ночь. - Вы очень добры, сэр, - ответила Бетси и резко, точно на пружинах, вскочила на ноги. - Разрешите помочь вам раздеться? - Действуй, - согласился Эд и расслабился. Бетси, забавно оттопырив попку, раздела его - сняла сначала верхнюю одежду, а затем и нижнее белье. Нежная ладонь сжала его яички и принялась их легонько массировать. Когда инструмент Эда был настроен, услужливая Бетси вставила его себе в ротик и исполнила первые такты увертюры. Нежнейшая кожа её пухлых губ скользнула от головки к основанию и обратно, сначала медленно, плавно, потом все резче, все быстрее, все энергичнее. При этом проворный её язычок совершал интенсивные колебательные движения вокруг пучка особо чувствительных струн. Эд воспарил к облакам блаженства и, уже не контролируя свои действия, начал срывать одежду со своей новой партнерши. Её стройное тело было для немного "скудным", твердые маленькие груди едва заполняли ладони. Но это была тигрица. Она - вся энергия и страсть - взобралась на него и вертелась в экстазе короткими быстрыми движениями. У нее была крепкая белая маленькая задница, и она виртуозно владела вагинальными мышцами. Если бы её лобок не был бы так девственно гладок, шерсть летела бы клочками. Таких фигур высшего пилотажа, наверняка, не видывал даже старина Макинтайр. Среди хаоса безмыслия всплыла одна трезвая: "Опять камеру забыл поставить. Это все из-за того, что я ожидал встретить в этом деле какие-то неимоверные трудности, а все происходит как раз наоборот, что просто теряешься... Однако задание все так и не выполнено. Она тоже не свободна в своих действиях. Неужели ей самой до лампочки? Вряд ли, настоящую страсть невозможно подделать..." Он вспомнил, как это обычно делают проститутки. Они занимались любовью небрежно и несколько механически. А эта девочка просто ураган. "Интересно, как я выгляжу в этот момент, - подумал он. - Жаль, что в спальне нет зеркал, было бы забавно взглянуть на себя со стороны". Они часто меняли позы, но её жажда оставалась неутолимой. Бетси издавала в порыве страсти громкие стоны, его пальцы судорожно впивались в её упругие ягодицы, он мощно вонзался в нее снова и снова... Тут Эд вдруг увидел, что его слияние с Бетси действительно кто-то наблюдает со стороны. Но не он сам, а некий малый. Дверца шкафа была приоткрытой и оттуда выглядывала смутно знакомая рожица. Эд отбросил недоуменное тело Бетси и лихорадочно зашарил по сторонам в поисках оружия. Внезапно он успокоился, узнав наблюдателя. "Да это же давешний бой, что нес мой чемодан". - А ну-ка выходи оттуда, паршивец ты этакий, - сказал Конрой. Бой - совершенно голый - вылез из шкафа и встал перед постелью, неловко переминаясь с ноги на ногу. Малый едва еще только формировался в будущего мужчину, но его дубинка значительно опережала общее развитие тела. После короткого допроса, малый поведал, что его присутствие здесь также объясняется принципом отеля: "Все для клиента". - Тебе повезло, парень, - сказал Конрой, - что я открыл не ту дверцу шкафа. Уж тебя-то я бы точно пришил, пока разобрался бы, в чем дело... Странные у вас обычаи, и когда-нибудь это плохо кончится. О'кей, сегодня я не расположен к однополой любви, так что, если хочешь, можешь воспользоваться девочкой. - Это запрещено правилами отеля, - ответил бой. - А как же ваш девиз - "Все для клиента"? - Ну, если Вам это доставит удовольствие, что очень странно... тогда нет проблем, - ответил бой и без церемоний овладел Бетси. Со стороны их акт немного напоминал рукопашную схватку в сражении при Ватерлоо. После упражнений с горничной Эд был весь в поту и решил освежиться, повторно приняв душ. Когда он посвежевшим вернулся в комнату, битва была в самом разгаре. Атакующая сторона яростно наседала на противника с тыла, зажав в клещи с флангов. Противник, однако, твердо стоял на всех четырех конечностях и совершал смелые встречные броски. Конрой бросил в соковыжималку очищенный апельсин и парочку плодов, похожих на киви, нацедил себе в стакан зеленовато-желтую жидкость, положил лед и выпил, наблюдая за схваткой плоти. "В чем же тайна этих людей? - думал он. - Они ведут себя совершенно так же, как и любой землянин на их месте". Воспользовавшись небольшой передышкой, Конрой спросил: "Скажите честно, не чувствуете ли вы ко мне отвращения?" Парочка недоуменно уставилась на него и синхронно помотала головами - нет. - Я приятен вам? Только без дураков, - напирал Конрой. - Вам не претит, что я землянин? - Да нет же, сэр! Вы парень что надо, - ответили они. - ОК! - Конрой встал, присоединился к ним, и они слились в спокойном гармоничном трио. * * *
Утром Бетси подала Конрою в постель брекфаст и свежие газеты. Эд отхлебнул кофе и торопливо развернул местную "Dream". В колонке для частных объявлений он отыскал свое, удовлетворенно хмыкнул и уже спокойно принялся за еду. В девять часов утра, надев костюм из блестящего лилового шелка, который он купил по дороге на Касиону во время одной из пересадок на планете Дежавю, Эд вышел из отеля и без всякой системы осматривал город. Шел куда глаза глядят, и так продолжалось до полудня. В своем родном городе за это время он бы закадрил три сотни девушек. Здесь он не пленил ни одной. Никто ему не улыбнулся, не помахал рукой, не бросился на шею. Это его стало ужасно раздражать. Появилась не свойственная ему неуверенность в себе. Но он не желал признать поражение. Утерев трудовой пот с лица, поправив волосы и одернув костюм, он продолжил "охоту". Он снова всматривался в лица проходящих мимо женщин. Он пытался перехватить их взгляд. Но они смотрели мимо, сквозь него или в сторону. Если он подходил к ним и пытался заговорить, они отскакивали пугливо, жались к стенке домов, и так по стеночке, по стеночке, убегали прочь. "Вот оно, началось!.." - с холодком пробегавшем по спине, думал он - Но ведь не может же быть... Они ведь живые, не чурки какие-нибудь бездушные..." И он упорно продолжал метать взгляды, будто древний матрос, бросающий на берег швартовы. Но их по-прежнему никто не ловил, не подхватывал, и концы падали в воду, мокли и тонули. И его кораблю приходилось плыть дальше в поисках новой пристани. Наконец, он устал. Может у них не принято знакомится походя? Может, они спешат по важным делам? - думал он. Надо найти тихое место и никуда не спешащую женщину. На ланч он заскочил в одну из типовых забегаловок "хот-мил" - "горячая еда", выставившую свои столики прямо на тротуаре. Еда и в самом деле была горячей и довольно вкусной. Он ел странные по конструкции сэндвичи, разглядывая кипевшую вокруг чужую жизнь. Уверенность в себе постепенно возвратилась к нему. Сейчас проведем чистый эксперимент, подумал Конрой, прицеливаясь к смуглокожей касионке 20-ти примерно лет, одетой в пестрый брючный костюм. С виду - обычная телка, всегда готовая перепихнуться с любым симпатичным парнем. А поскольку Эд всегда считался таковым, он смело подсел к ней, перенеся со своего столика стакан сока и тарелку с едой. - Хорошая погодка сегодня, не правда ли, мисс? - сказал он кодовую фразу нью-йоркского ловеласа. Касионка скользнула по лицу землянина черной молнией своих глаз и едва заметно кивнула головой. Все шло не по обычному сценарию и надо было срочно перестраиваться, но Эда уже понесло. Придав голосу наибольшую теплоту, а выражению глаз и лица наивозможнейшую сексуальность, он тронул касионку за руку и произнес вторую половину фразы: - А как насчет того, чтобы раздвинуть тебе ножки, бэби, в каком-нибудь уютном местечке? Скажем, на лужайке пар... Конрой еще не успел окончить фразу, когда понял, что девушка увидела в нем не симпатичного землянина-шалуна, а отвратительного мохнатого марсианского рако-паука с мерзкими челюстями, сочащимися ядом. И реакция её была соответствующей. Она с отвращением отбросила руку Конроя, словно гнусную клешню, и наотмашь ударила его по лицу. От неожиданности Конрой свалился со стула. Не дожидаясь дальнейшего развития событий, с возможным участием полиции, он перемахнул через легкую ограду тротуара и, едва не попав под машину, скрылся в лабиринте улиц. Он быстро шел по тротуару, автоматически уклоняясь от прохожих, а мозг сверлила мысль: "Вот, вот их подлинные чувства! Макинтайр не соврал... Несомненно, мой акцент сразу выдал во мне чужака... и я был отвергнут. Но почему?! - Он был обижен, как маленький мальчик, которому не дали конфетку. - А может, у них двойная мораль: думают одно, делают другое... Возможно, бесцеремонность хороша только для слуг, а для равных партнеров нужны какие-то ритуальные действия, наподобие древних так называемых ухаживаний?" Обескураженный и подавленный Эд до вечера просидел на набережной какой-то реки, стараясь особо не выделяться. Когда небо вызвездилось чужими созвездиями, он вернулся в отель. В холле его окликнул найт портер - пожилой тип с помятым лицом, - и протянул розовую карточку, где говорилось, что семейство Хефферин имеет честь пригласить землянина в гости. - Вам повезло, молодой человек, - сказал старый стручок. - Насколько я знаю, это очень почтенные люди. Конрой поблагодарил ночного портье и отправился собирать вещи. "Использую последний шанс и вернусь домой, - думал он. - Возможно, семейный очаг послужит хорошим сближающим фактором в проблеме отношений двух наций". Весь следующий день до обеда он провалялся с комиксами в постели, вновь терзаемый мрачными думами. Потому что утром ему позвонили в номер, и холодный металлический голос сообщил, чтобы он никуда не отлучался, за ним приедут. Так Конрой мучался весь день, не зная, угроза это или приглашение. Потом он плюнул на все, решил одеться поскромней и пойти куда-нибудь пообедать. В конце концов, он свободный гражданин Федерации! Не успел он собраться, как явился к нему холеный молодой мужчина с хорошей выправкой метрдотеля или военного и предложил следовать за ним. Сначала Конрой подумал, что это агент СОБа (Службы Общественной Безопасности), но когда его усадили в шикарно-протяженный лимузин, пахнущий внутри дорогой кожей, успокоился, поняв, что предстоит важный визит. Они долго выбирались из тесноты и сутолоки центра и, наконец, влились в поток машин, вынесший их на восьмиполосный фривей. "Метр" знакомо молчал, небрежно, но точно управляя этим крейсером на колесах. Конрой почти с ненавистью смотрел на крепкий стриженый затылок и впервые в жизни испытал комплекс расовой неполноценности. Они въехали в богатый пригород и вскоре остановились у ворот прекрасно ухоженного сада с пышной тропической растительностью. В глубине возвышался сказочной красоты дворец, облицованный редкими сортами мрамора. Величественные деревья редких пород обступили Конроя головокружительным хороводом. Яркие цветы источали сладостное благоухание. Тяжелые спелые плоды разных форм так и просились отведать их. Маленькие птицы с роскошными плюмажами лилового и серебристого цвета перелетали с ветки на ветку, длинными тонкими клювами тянули нектар из орхидей - и пели, пели райские песни. "Эдем", - Конрой был потрясен. Огромный бассейн с бирюзовой кристально-чистой водой манил в свои прохладные глубины. "Метрдотель" направил гостя к широкой парадной мраморной лестнице, на верхней площадке которой землянина встретили хозяева дворца. Увидав наряды этих аристократов, Эд ощутил себя явно чужеродным элементом среди этой роскоши. Слишком простецки, вульгарно выглядели его синтеоновые джинсы, плекстратовая куртка, футболка из силикон-флекса и кроссовки на пневмоподошве. Мужчины были облачены в некое подобие форменной одежды, но не военной, а, по-видимому, гражданской - с серебряными звездами, муаровыми лентами через плечо и золотыми галунами. Высокие твердые стоячие воротнички, наглухо застегнутые, как некие корсеты, вынуждали держать голову прямо, придавая носителям этих одеяний вид гордый и надменный. Чрезвычайно бюрократический костюм, нашел его Конрой. Может быть, они какие-нибудь члены, какого-нибудь Кабинета Министров, подумал он. Однако церемония знакомства оказалась довольно демократичной. Президентским жестом его похлопали по спине, по плечу и почему-то по затылку. Последняя брутальная ласка отдавала чем-то неприятно-мафиозным. Мистер Хефферин был высокого роста, жилистый, с голубыми как лед глазами, в загорелом лице его проглядывалось что-то ястребиное. Хозяйка дома протянула руку для приветствия, и Эд оцепенел. Она была фантастически красива. То была дивная редкая красота: черные цвета воронового крыла волосы, глаза синие, огромные и блестящие, с длинными ресницами, губы полные, нос прямой, а манера держаться - элегантная и аристократическая. Под тонкой материей лавандового цвета обрисовывались очертания высоких и тугих грудей, изгиб талии, сладострастных ягодиц. В ней воплощены были все женские качества, о которых Эд когда-либо мечтал. Их глаза встретились и не могли расстаться, между ними прошел ток, и Эд вздрогнул, словно его потряс удар грома. Леди улыбнулась ему, обнажив блестящие зубы. Это была зовущая улыбка - зовущая совершать безумства, улыбка вожделения. Она кивнула Конрою, и он услышал мелодию её голоса: "Ольга... Хефферин". Затем она повернулась и представила своего кузена - невысокого роста, толстого и неповоротливого добряка с розовой лысиной. Но Конрой уже ничего не видел. "Ольга, Ольга!" - пульсировало в его мозгу это непонятное, магическое имя. Вытянув руки вперед, точно слепец, он вошел со всеми в огромный зал. Правую стену, весь её центр, занимал гигантских размеров камин, облицованный черным мрамором с золотой инкрустацией. Перед камином на мозаичном полу распласталась необъятная шкура какого-то животного с ослепительно белым мехом. Мебель в стиле "олд чап"* [*старина], древние картины и вазы дополняли интерьер гостиной. Блистая темным лаком, деревянная лестница в три ступени поднималась к роскошной золоченой двери, которая вела вглубь дворца. Стена возле лестницы была увешана щитами с геральдическими знаками, старинным холодным и огнестрельным оружием, чьи клинки и стволы мрачно и зловеще поблескивали в багровых отсветах закатного солнца. Эда ненадолго оставили одного, и он осматривал все это великолепие с неподдельным восхищением. Он услышал за спиной шуршание и оглянулся. Вошла царственно-сияющая Ольга, плавно ступая по шестиугольным плитам цветного паркета, через равные промежутки украшенного фамильными вензелями. Она шла, будто скользила по воздуху на легких волшебных крыльях. "Освоились?" - спросила она своим ангельским голосом. Эд смутился, куда только девалась его типично американская развязность. Ольга подплыла к широкому окну и обратила внимание гостя на закат. "Не правда ли, очень красиво? - сказала она и обернулась к нему. - Похоже на полотна импрессионистов... А ваше солнце какого цвета?" - "Что?.. А-а... желтого". - Эд не смотрел на багровое успение, он смотрел на хозяйку дома. Лучи уходящего светила пробивали навылет её одежду, четко проявляя божественное тело. Холмы её грудей вздымались и опадали в такт дыханию. Красивые стройные ноги и то место, где они сходились, приковали взор Конроя, кажется, он даже разглядел внизу мраморного живота темный магический треугольник. Она не поддерживала моду на безволосье лона. И это говорило в пользу её самостоятельности. Эд взглянул Ольге в лицо и увидел, что она заливается краской стыда. А может, это отсвет заката? Нет, ей явно было стыдно, что её так пристально и откровенно разглядывают. Казалось, она из последних сил сдерживает себя, чтобы не закрыться руками или убежать прочь. И еще казалось, что она получает от этого некое извращенное наслаждение, совершенно неведомое землянину. По глазам было видно, что внутри её шла какая-то скрытая борьба. Она еще больше напряглась, как свернутая пружина, полная неистовства и страсти. Наконец в ней что-то сломалось, рухнули какие-то стены, во взгляде появилась смелость, если не безрассудство. Она улыбнулась. Глаза затянула дымка желания. Её теплота пленила его, он почувствовал знакомое восстание в пределах тесных брюк. Он жаждал сорвать с нее одежды и погрузиться в горячие... Внезапно адский грохот вспугнул желание Эда и потряс гостиную до основания. Землянин резко повернулся, рука инстинктивно рванулась к оружию. Как в замедленном просмотре, он увидел огромный металлический поднос, танцующий вниз по ступенькам в хороводе взрывающихся бокалов с напитками, и холеного молодого человека, похожего на метрдотеля, который во весь рост - коленями, животом, мордой - грохнулся на лестницу и скатился в гостиную. - О, Лерон! - вскрикнула Ольга, внезапно побледнев. Лерон, огромный и страшный, покачиваясь, восстал из праха среди хаоса битой посуды и разлитых напитков. Одежда его была мокрой, из щеки торчал длинный и острый осколок стекла. Он выдернул его рукой, не поморщившись. Кровь обильной струёй брызнула ему на смокинг. - О Боже! - Госпожа Ольга зажала уста ладонью, потом тревожно спросила: - Лерон, что с тобой? - И как-то очень заботливо поддержала парня за локоть. Эду почему-то не понравилась её участие к этому жеребцу. - Простите, леди... - ответил Лерон, глядя в глаза Конрою. - Оступился... - Какой же ты неловкий, - посетовала Ольга и позвонила более ловким слугам, чтобы те привели помещение в порядок. "Метр" ушел, слепо натыкаясь на стены, похожий на полупридавленного жука, за ним тянулся кровавый след. Когда суматоха улеглась, Эда проводили в его комнату. Он повалялся на мягких перинах, размышляя о некоторых странностях мира сего, потом переоделся к ужину, который должны были подать ровно в семь. С последним ударом часов Эд вошел в столовую, окно которой были украшены искусными витражами. За огромным столом уже сидел кузен, одетый в более свободном стиле. Теперь на нем был полосатый гелиотроп в серебряных и кобальтовых тонах. Бликуя лысиной, он что-то оживленно рассказывал мистеру Хефферину, чей костистый нос придирчиво кружил над блюдом с закуской. Хозяин тоже сменил костюм, но, кажется, в сторону еще большей официальности. Во всяком случае, золотого шитья и звезд явно прибавилось. Гость, чувствуя себя Золушкой на королевском балу, сел на место, обозначенное карточкой "м-р Конрой", и стал бороться с желанием своих рук упереться локтями в столешницу. Вошла Ольга - в черном вечернем платье, усыпанном настоящими брильянтами, с вызывающим декольте, из которого виднелась её взволнованная грудь. Эд поднялся, приветствуя леди церемонным поклоном головы, помог ей занять место возле себя. Ужин был обильным, долгим, со многими переменами блюд, подчас экзотических, доставлявших наслаждение нёбу. Неприхотливый вкус землянина был обласкан на много лет вперед. Вообще вся атмосфера этой роскошной жизни подавляла гостя и вместе с тем восхищала. Ярко горели свечи, блестели серебро и хрусталь посуды. Вокруг стола сновали слуги в красных ливреях и белых перчатках; слышались звуки ножей, бокалов, тарелок. Насытившись, мистер Хефферин закурил зеленую сигару, а кузен, сняв с шеи кокой-то полудетский слюнявчик, поинтересовался, правда ли, что Конрой с Земли? Эд кивнул. - Поразительно! - вскричал кузен с энтузиазмом простака. - А я всегда считал, что никакой Земли никогда не было, что это все - миф! Красивая, так сказать, выдумка: легендарное прошлое!.. Земля обетованная, Родина-мать и все такое... Конрой развел руками, как бы извиняясь за то, что праматерь, несмотря ни на что, все еще существует, не рассыпалась в прах. Случайно его колено натолкнулось под столом на что-то упруго-мягкое, и его вновь словно поразил электрический разряд. Это была нога госпожи Ольги. "Извините", - машинально прошептал он, отстраняясь рукой. Рука замерла, почувствовав теплую плоть. Его залила волна блаженства. И вдруг словно клинок вонзился ему в сердце. С настенного зеркала его сверлили недобрые глаза Лерона. Конрой полуобернулся - во главе отряда слуг стоял обладатель неприятного взгляда и зловеще улыбался. Щека дворецкого была заклеена пластырем, отчего рожа его приобрела совершенно бандитский вид. После ужина все общество перешло в так называемую розовую гостиную. По причуде хозяев тут все было розовым, даже камин облицован розовым мрамором. Опять подали вино и принесли карты. Конрой обыграл хозяина дома на 500 кредитов, потом подумал хорошенько и спустил весь выигрыш. Между Эдом и Ольгой установилась и держалась весь вечер какая-то невидимая связь, этакое трепещущее биополе. В полночь все разошлись по комнатам. В два часа пополуночи Эд встал, не в силах более сдерживать себя, и, как был в гостевой пижаме, направился на поиски спальни Ольги. Если чувства не обманывали его, если его опыт чего-нибудь стоит, она должна была ждать его. Он не знал, где располагался её будуар, и надеялся просто на удачу. Как привидение шел он по сумрачным коридорам, бесшумно ступая по ковровым дорожкам. Верхнее освещение было выключено, лишь по стенам мерцали холодными светлячками синие точечные светильники. Их колдовской полусвет еще сильнее подстегивал поисковый инстинкт. Коварный гость останавливался у дверей, прильнув ухом к замочной скважине и затаив дыхание, прислушивался и даже принюхивался к воздуху, теплой или холодной струйкой выходившему из помещений. За дверями одной из комнат доносился уютный храп и бульканье кузена. Из дверей другой комнаты тянуло холодом и запахом сигар хозяина дома. Наконец, совсем в другом крыле дворца Конрой обнаружил то, что искал. Утонченный аромат духов витал повсюду. Бледно-голубого цвета с золотом дверь была слегка приоткрыта, острый лучик света падал в коридор. Эд заглянул в щель и... облился холодным потом. Длинные красивые ноги Ольги были грациозно раскинуты в стороны, а между ними вздымался и опадал мускулистый зад Лерона. Огромный член его со вздувшимися венами ритмично таранил курчавое лоно госпожи. Она сжимала в объятиях любовника, длинные перламутровые ногти вонзались в его широкую спину, оставляя алые полосы. Её роскошные черные волосы отливали холодным блеском, разметались по подушкам. Эд метнулся к себе. Он был взбешён. Неожиданно он открыл в себе способность ревновать и любить. Но, к сожалению, она оказалась обычной аристократичной самкой, трахающейся со всеми, кто имеет член: с дворецким, конюхом, лошадьми конюха... А он-то, мудак дабл-нью-йоркский, обрядил её в романтический ореол, распустил сентиментальные слюни... Он ворвался к себе в комнату и рухнул поперек кровати. "Лерон, Лерон! - хрипло шептал он. - Быстро же ты утешился на пышной груди хозяйки. И почему ты не сломал свою верхнюю головку, когда сверзился с лестницы. Ох, не случайно он упал - так следил за своей госпожой, что шагнул мимо ступеньки..." Конрой долго метался на жаркой постели, ему не хватало воздуха в этой комнате. Он встал, весь мокрый, сбросил одежду и в одних плавках спустился в гостиную. Пепельный свет лился из окна и широкими полосами ложился на пол. Он вышел на обширную открытую террасу, и ночное небо сразу обрушило на него всю свою звездность. Эд глубоко втянул в легкие прохладный воздух, напоенный запахами гельземиума, сандалового дерева, красного жасмина и воспоминаний о недавнем дожде. А потом он увидел Ольгу. Она стояла, облокотившись на перила. В свете двух лун он заметил глубокую щель между её ягодицами. Она была совершенна в своей наготе. Конрой с шумом выдохнул. Ольга почувствовала его присутствие и обернулась. Её тело блестело и сверкало, одетое в лунный свет. Странно, но при ней все его обиды ушли, как вода в песок. Он вдруг осознал, что эта женщина для него значит много больше, чем обычные его бимбос. Не колеблясь, Эд подошел к ней, окунувшись в сладкий аромат женского тела. Приблизившись вплотную, положил руки на её бедра. Соски её грудей, твердые и раскаленные, коснулись кожи Конроя и прожгли насквозь его гулкое сердце. Она легонько, кончиками пальцев, прошлась по его плечевым мышцам, напряженным бицепсам. Его руки сжали хрупкую спину и запутались в распущенных волосах. "Ольга!" - шептал он как безумный, пытаясь поймать губами её ускользающий рот. - Чего ты хочешь, землянин? - услышал он её голос, звучащий как натянутая до предела струна арфы. - Ольга! Не будь так жестока к бедному пришельцу... - Я не понимаю тебя, Эд Конрой, - ответила она, и её локти стали напрягаться, упираясь ему в грудь. Она пыталась освободиться, но глаза говорили обратное. - Чего я хочу?! - Конроя охватила холодная ярость, и он выпалил: - Того же, что час назад получил Лерон! Я хочу тебя!.. - Но это совершенно невозможно! - отчаянно выкрикнула она. - Это безумие! Ты болен... - Да, я болен! Я болен тобой, звездная моя женщина, и поэтому я хочу обладать тобой... здесь... сейчас! - Нет! то, что ты предлагаешь - это чудовищно и мерзко, - бросила она ему в лицо и вырвалась из объятий. - Мерзко? - Эд задохнулся от гнева. - А забавляться с прислугой... когда есть... муж! Это как называется? Но она уже бежала через сад. Возле бассейна Эд почти настиг её. Но гибкое красивое тело, описав изящную дугу, без всплеска ушло в подсвеченную галогенными светильниками воду. Конрой нырнул следом, открыл глаза и увидел себя, висящим как бы в голубоватом воздухе. Рядом проплыла Ольга, оставляя за собой широкий шлейф холодного огня. Эд схватил её за ногу, притянул к себе, ощущая её всю. Они выскочили на поверхность, задыхаясь, ловя ртом воздух. Эд мощными толчками ног плыл, увлекая за собой Ольгу. И тут она в первый раз отдалась для поцелуя. Он был кратким, но страстным и сладостным. Эд не помнил, как они оказались на мокрых плитах возле бассейна. Он накрыл Ольгу всей своей массой. Это была странная борьба. Противник то сдавался в сладкий плен поцелуя, то вновь ожесточенно сопротивлялся от проникновения в святая святых. Наконец, сильным толчком ноги Эд был сброшен в воду. Отплевываясь, он вылез из бассейна злой как черт. В главной гостиной, на шкуре животного, сжавшись в комок, сидела Ольга. Она дрожала - то ли от борьбы, то ли от холода. Эд, чувствуя озноб после ночного купания, попытался затопить камин. Ольга молча указала на кнопку зажигания. Эд нажал, в камине сверкнул электрозапал, и сухие дрова вспыхнули пламенем. Они сидели у огня, расслабившись, не смея коснуться друг друга. - Еще будучи девочкой, - вдруг спокойно заговорила Ольга, - я мечтала жить на Земле. Я хотела иметь мужа землянина, любить его... рожать детей от него. Всё, как делают земные женщины. Я зачитывалась книгами, которые, как утверждают предания, привезены были с бывшей родины. Эти апокрифы были старым, ветхими и многие уже рассыпались... Я обнаружила их в вещах деда, когда он умер. Многие, как мой кузен, уверены, что Земли не было, а я верила. На совершеннолетие я выбрала себе земное имя - Ольга. Это скандинаво-славянское имя. Мой прадед был выходцем из русской ветви колонистов. На Земле еще существует эта раса? - Лично я - американец, - ответил Эд. - Но о русских слыхал. Это нация, а не раса. Живут где-то на Урале или в Сибири среди льдов и снегов. Говорят, они со странностями... о, пардон... - Когда я прочла твое объявление, я поняла - это судьба. Противиться же судьбе бессмысленно, ты мне это доказал. Но если бы ты знал, какое преступление я совершаю... Но я сделаю, как ты хочешь... С тобой, на этой шкуре животного, у этого живого огня я чувствую себя землянкой, какими и были мои первобытные предки. Я хочу принадлежать тебе, землянин. Бери меня... - Она откинулась навзничь и широко развела ноги. Пламя огня металось по её обнаженному прекрасному телу, истомленному желанием близости. Конрой коснулся руками нежнейшей кожи внутренней стороны её бедер и погрузил горячий язык в прохладное после купания лоно. И оно пробудилось, содрогнулось и раскалилось как действующий вулкан. Груди её, как два пойманных лесных голубя затрепетали под его ладонями. Он вошел в нее своей мужской частью так глубоко, как только позволял Создатель. Но ему было мало этого. Он хотел войти в неё всем своим телом, слиться в одно целое, стать андрогином - мифическим двуполым существом, чтобы познать настоящую цельность и счастье. Она желала того же, и они бросались навстречу друг другу с неистовой страстью. "О! Как приятно чувствовать тебя... внутри себя! - горячо шептала она. - Я ощущаю твою ауру... которой мне так не хватало всегда... Она вливается в меня... и поднимает до небес! О, любимый! Какое безумное чувство! Ты сам бог... сошедший с небес! И пусть я умру, но никогда не забуду этого восхитительного чувства единения с тобой..." Конрой, почувствовав себя богом, творил миры, и, сотворив, засеял их фонтаном семени, дающей жизнь, и так обильно, что его хватило бы на оплодотворение сотен девственных планет. "Зачем же умирать? - спрашивал он. - Надо жить!" - "Да! - откликалась она всем своим существом. - Я живу! Живу!.." Потом дети огня лежали на мягкой, ласковой шкуре, отдавшись волнам сладостной неги. - А теперь, когда позади все тревоги, - сказал Эд, - объясни мне смысл вашего табу на половые контакты с иноземцами. - Главные трудности еще впереди, - печально произнесла Ольга. - Дело не в иноземцах. Закон запрещает любые контакты человека с человеком, имеющие сексуальный характер. - Ничего не понимаю. Но ведь ты замужем... или ты не спишь с ним? - Конечно, нет. - Постой, а как же дети?.. Ну, в смысле рождаемости... - Зачатие происходит в Доме Ребенка. Отец выплескивает сперму в Осеменитель, туда же поступают яйцеклетки жены. Там они соединяются, происходит оплодотворение... Дитя созревает в Инкубаторе. Нет родовых мук, полная стерильность, отсутствует смертность... - И ты выросла в этом... Инкубаторе? - Естественно, - ответила Ольга, - как же еще я могла появиться на свет... У нас с Ричардом пока нет детей. Я тянула до последнего, словно предчувствовала твое появление... - Инкубаторная ты моя, - ласково сказал Эд, прижимая голову возлюбленной к своей груди. - Но зачем такая сложность? Не проще ли... - Проще, - согласилась Ольга, - но не безопасней... Очень-очень давно вспыхнула эпидемия. Очередная волна эмигрантов занесла с собой вирус, поражающий иммунную систему человека. На борьбу с пандемией бросили все средства, но вирус оказался изменчивым, быстро мутировал. А возможности медицины Пограничных Миров были ограниченными. Когда все же вакцина была создана, 60 процентов населения уже лежало в земле. Болезнь победили, но страх остался, как и вирус, притаившийся до времени. Но не он, а страх изменил само поведение людей. Обывательское сознание связывало болезнь уже не с вирусом, а просто с самим фактом полового контакта. Возникло движение Воздержания и Безбрачия. Эти фанатики пришли к власти, тогда и был принят закон "Об Осквернении тела". Резко упала рождаемость, ибо отступников публично сжигали. Нам грозило вымирание. Тогда началось строительство пунктов искусственного осеменения... Ну и пошло. Между прочим, Закон до сих пор в силе. Но обычай еще сильнее. Ты не представляешь, как тяжело переступить через моральный запрет. Даже мне, воспитанной на земной литературе. Эта такая пытка. Даже самой себе я кажусь извращенной... - Ну, не ты одна такая, - сказал Эд. - Я знаю по крайней мере уже четырех, кто нарушает этот закон с удовольствием и прилюдно. - Ты, наверное, имеешь в виду кого-нибудь из обслуживающего персонала?.. Они такие же, как Лерон... - Лерон? Это твой дворецкий? Неприятный тип. Может, ты объяснишь... свои отношения с этим человеком? Ольга помолчала и тихо ответила: - Лерон - не человек. - Кто же он?! - удивился Конрой. - Если тебя это так интересует, грязный землянин, - сказал Лерон, - то я охотно удовлетворю твое любопытство, прежде чем ты подохнешь... Конрой вскочил, как подброшенный пружиной. Перед ним стоял обнаженный дворецкий. Отблески пламени играли на его развитых мускулах. Глаза светились злобой. - Ты нарушил Закон, грязный пришелец, - повторил он, протягивая руку, - а это карается смертью в газовой камере. - Нет! - закричала Ольга и, обернувшись к Эдду, неистово выпалила: - Конрой, убей его! Лерон схватил за плечо Эда, но тот увернулся и нанес прямой удар в челюсть. Лерон лишь качнулся, и землянин сразу понял, что голыми руками противника ему не одолеть. Эд бросился к стене с оружием. Пистолеты, конечно же, не были заряжены, и поэтому он с лязгом вырвал ближайшую шпагу из ножен. - Защищайся, ублюдок! - вскричал Эд, позволяя противнику взять оружие. Все это выглядело бы несколько театрально, не будь жуткой реальностью. - Ты с ума сошел, Эд! - вскричала Ольга. - Он же тебя убьет!.. - Прости, дорогая, - ответил Конрой, - я не всегда бываю джентльменом, но мясником никогда не был... - Он стал в боевую позицию, поджидая противника. - К тому же, я когда-то неплохо фехтовал в колледже... Он отбил удар и понял, что минут пять продержится. Лерон уступал в технике, зато значительно превосходил в силе. Вообще-то, техникой он не владел вовсе, орудуя шпагой как дубиной. Закипел яростный бой. Клинки звенели, ударяясь так, что летели искры. Эд решился сделать ложный выпад, но не совсем удачно, шпага Лерона скользом пропорола ему кожу на бедре. Не чувствуя боли, Эд довершил маневр и нанес противнику молниеносный удар в адамово яблочко. Клинок насквозь пронзил горло и вышел с той стороны шеи. Эд выдернул шпагу и отскочил, тяжело дыша. Лерон зашатался, но вновь устоял. Из горла фонтанировала кровь, насыщенная воздухом, вырывавшимся из легких. Это походило на гейзер, который пузырился и клокотал со свистом. С такими ранами люди обычно сразу падают замертво, но перед ним был не человек, напомнил себе землянин и приготовился биться до последнего. Противник стал более осторожным. К тому же ему приходилось левой рукой зажимать рану на шее, а это делало его несколько неуклюжим. Эд тоже не был в порядке - прихрамывал, держась свободной рукой за раненное бедро. Враг, видя его слабость, вновь атаковал и попался на удочку. Слабость Эда была притворной. Взмах клинка - и левая рука Лерона, попав под удар, отделилась от локтя и плюхнулась на пол, обагрив его кровью. Отрубленная рука оказалась живучей. Оставляя кровавую дорожку, она, выбрасывая и поджимая пальцы, быстро поползла к ноге Эда и вцепилась в голень. Конрой страшно закричал от ужаса и отвращения. Резким движением ноги, он отбросил от себя руку и та угодила прямо в пламя камина. Рука попыталась спастись от огня, поползла было из камина, но замерла, судорожно подергивая пальцами, покрылась волдырями и стала обугливаться. Из остатка отсеченной руки Лерона кровь лилась как из водопроводного крана, потом вдруг перестала, словно кто-то этот кран закрутил. И все же противник уже плохо контролировал себя. Он поскользнулся в своей луже и, наконец-то, упал. Эд не стал ждать и, взявши шпагу двумя руками, с резким выдохом рубанул противника по шее. Отсеченная голова, точно качан капусты, прокатилась в угол помещения, сшибая по пути вазы. Резко запахло химикалиями, горелой изоляцией и перегретым машинным маслом. Глядя на дергающееся без головы тело, Конрой вдруг увидел, что перед ним лежал киборг - многоцелевой механобиологический робот, продукт касионской технологии; механически-стерильный суррогат любви, которым пользовались несчастные жители этой планеты, из страха забыв, что такое любовь человека к человеку. В киборга было заложено все, кроме души.
