Не бывать королю без королевства, не бывать королевству без короля.
Фраза, в общем-то, не совсем понятная, потому как и первое без второго, и второе без первого встречаются довольно часто, чтобы не сказать регулярно.
Да и речь не об этом.
У нашего короля королевство было в полном порядке. Честь по чести в наследство полученное, благополучно просуществовавшее на протяжении семи поколений благородных предков и ни камешка не утратившее - все двадцать метров вверх и три по радиусу.
Прекрасное королевство.
В этом королевстве было все, что только нужно.
Во-первых - ступеньки. По тридцать на каждый виток лестницы, и таких витков - пять, согласно числу этажей, а всего значит - сто пятьдесят ступенек.
Король их очень хорошо знал. Где какая с выщерблинкой, где какая с ямкой. Он даже точно знал, за какую ступеньку зацепится домашней туфлей, когда вечером будет шествовать из уборной в спальню. Он это всегда знал целый день, но к вечеру обычно забывал и непременно спотыкался.
Зато вот уже несколько лет его вечера были посвящены размышлениям о необходимости пригласить каменщика и починить ступеньку. Король без этих размышлений уже даже заснуть не мог, так он к ним привык.
Еще он размышлял о том, не поставить ли ему на лестнице, скажем - ступеней через пять-шесть - вазоны с цветами. Это размышление отнимало у короля много времени, но оно того стоило. Тут требовался и тонкий инженерный расчет, и талант предвидеть непредсказуемое. А вдруг - может же такое случиться - королю понадобиться идти вниз в страшном волнении и спешке? Не уронит ли он тогда часть вазонов внутрь королевства?
Ну, что в королевстве имелись и спальня и уборная, уже понятно.
Спальня была на третьем этаже, потому что король побаивался высоты, а кухонный шум его раздражал. Здесь можно предположить, что кухня означенного королевства находилась на первом этаже, и предположение это совершенно справедливо.
О кухне, однако, позже.
А уборная? Ну, что уборная? В конце концов, в каком королевстве нет уборной? Если уж быть до конца откровенным, так в этом королевстве их было даже две: одна - внизу, для своих; а вторая - наверху, для врагов. Вернее, на головы врагов. Но король в эту верхнюю уборную не ходил. Очень уж высоко. Да и врагов у него не было.
Зато в королевской спальне были и очаг, и шкура на полу, и шкаф для мантии, и шляпная болванка для короны, и куча дров для очага, и раскладушка за шкафом, и еще канарейка в клетке - словом, целая обстановка.
А еще занавеска на окне; а еще картина на стене, закопченная, правда, от очага, и король никак не мог вспомнить, что там нарисовано - голова юноши, или ваза с фруктами; а еще цветной витраж в верхней части окна: два синих стеклышка и одно зеленое с трещинкой, а еще столик из чьей-то там кости и веер из того же материала - короче говоря, здесь было еще и уютно.
По вечерам король любил сидеть за костяным столиком, попивать чай из костяного фарфора, обгладывать костлявого цыпленка и перемывать косточки соседям и прислуге.
Потихоньку вечерело. Солнце за королевским окном опускалось вниз. Оно становилось сперва синим, потом опять синим, потом зеленым с трещинкой, а потом укатывалось за занавеску, и тогда спальня наполнялась ровным шафранным светом, в котором желтел костяной фарфор, золотели серебряные ложечки, и грустнело сердце короля, заставляя его задуматься о чем-то большем, нежели вазоны с цветами и выщербленные ступеньки, о чем-то большем даже, чем все его королевство, но вот о чем - король никак не мог понять.
В королевстве этом были еще и входы. Или выходы. Ну, дверные проемы на первом этаже. Один такой проем выходил на юг, другой - на северо-восток, а третий - на северо-запад.
Возле всех проемов стояли стражники. Внутри - свои, тутошние, из этого королевства, а снаружи - уже из соседнего. Потому как вокруг королевства нашего короля было как раз три других королевства - пониже и попросторнее.
На северо-западном входе все обычно бывало спокойно. Люди тут дежурили надежные и рассудительные. Поэтому они целыми днями играли в фидхел. А вдоль стен складывали стопками книги о поэтике западного мифа, силлогизме в действии и без оного, конце и начале всякого Дао и тому подобном прочем.
Король сюда приходил, чтобы взять почитать что-нибудь умненькое. И у него просто сердце замирало от восторга, когда он видел, как лихо совершают игроки на доске кро Луга, защиту Дагда или двойной удар копытами быка Манавидана.
А на северо-восточном входе тоже все было спокойно. Угрюмые мужики с русыми бородами до пояса, которые там находились, метали друг в друга копья, ловя их на лету, или приседали с конем на плечах. А королевская стража махалась на катанах и стилетах.
Книжки у них были с картинками и по большей части про животных: "Парящий журавль", "Скользящий бизон", "Стоящий крокодил".
Сюда король приходил поразмяться. Бородатые мужики ему улыбались и давали покормить коня сахаром. Свои стражники тоже улыбались и давали подержать ножны от стилета. Когда король уходил, кровь у него в жилах буквально бурлила и кипела. Этот вход он любил больше всего.
А у южного входа и подавно ничего беспокойного не случалось. Южный султан ссылал сюда тех своих стражников, которые слишком уж засматривались на султанский гарем. Здесь они скучали, пили вино, ели фрукты и говорили о женщинах. Вдоль стен валялись кипы дамских романов с яркими обложками, и король сюда приходил поволноваться.
Король, кстати, сентиментальным вовсе не был, но, перед тем, как идти к южному входу, он всегда немного нервничал и даже готовился - собирался духом. Потом он стремительно одолевал тридцать ступеней, решительно приближался к стражникам, брал первый попавшийся персик и садился слушать.
А стражники говорили о женщинах.
Они говорили о них, как о цветах - о пурпурных розах, о влажных ирисах и золотых лилиях; или как о птицах - смятых ветром горлицах, нежных цаплях, испуганных, смятенных фламинго; или как о зверях - тревожных ланях, девственных тигрицах и загнанных прекрасных лошадях.
Король трепетал. Персик застревал у него в зубах, а перед глазами мелькали цветные пятна: синее, синее, зеленое с трещинкой, шафранное...
Грудь его вздымалась, как парус.
Тогда король вставал и оставлял внизу все сто пятьдесят ступенек: и те, что вели мимо кухни; и те, что проходили мимо уборной на втором этаже; и мимо спальни; и мимо парадной столовой, где только портреты предков много лет кушали вековую пыль, - и, наконец, он оказывался на самом верху, на смотровой площадке, окруженной огромными каменными зубцами.
Здесь он вспоминал, что боится высоты, и робко застывал в центре круга, не осмеливаясь подойти к краю. Застывал и созерцал соседние королевства, доедывая надкушенный персик, а потом шел вниз - уже пристыженный, присмиревший и усталый.
К чему вся эта история? Кто ж ее знает. Что за дело вообще до всего этого королевства с королем-невротиком и его неоформленными фантазиями?
Да была у него женщина, была. Кухарка. Очень славная и пригожая. А уж как готовила! И сын был. Учился во всех трех соседних королевствах по очереди, и везде - успешно. Там, на первом этаже, на кухне, у них и кровать нормальная стояла рядом с плитой, и деньги в подполе лежали. И к соседям они в гости ездили. И не покушался на них никто, потому что кому ж эта башня нужна.
Вот и пойми после этого, чего человеку в жизни не хватает для полного счастья.