- Гриша, гречневую кашу будешь?

- Да, мама!

Проводив мать взглядом, Перельман еле заметно, виновато улыбнулся. Да, если Конец Света промедлит этак с годик-другой, пожалуй, придётся окончательно переходить на гречку и прочие каши. Зарплата доцента не позволила накопить сбережения, достаточные для длительного безработного проживания. Особенно учитывая нынешнюю инфляцию. Правда, в графе "приход" имелась ещё мамина пенсия... и грибы, совершенно верно. Выручка от реализации грибов неожиданно оказалась вполне сравнимой с зарплатой доцента университета. Однако грибы - заработок сезонный, и растянуть полученные суммы на весь год довольно проблематично.

Другое дело, если всё закончится уже весной, где-то в мае. Именно там проходит нижняя граница доверительного интервала, полученного в ходе расчётов. Тогда вообще не о чем беспокоиться. Тогда уже всем и всего хватит.

Вздохнув, Перельман придвинул к себе лист бумаги. Да, он так и не привык до конца ко всем этим "электронным носителям информации". Смешно, право: математик, и вот такой архаизм, как писчая бумага... То есть рутинную работу можно делать и пялясь в экран монитора, отчего же нет. Но когда дело доходило до грани озарения... непонятно, в чём тут дело, видимо, нарушался какой-то тонкий, неощутимый мыслительный процесс, и озарение испуганно улетало прочь.

"Всякий талант либо используется, либо утрачивается"

Математик ухмыльнулся. Удивительное всё-таки существо человек. Ну какая разница? Тем, кто выживет после Коррекции, не будет никаких дел до высот математики. Им даже школьная алгебра вряд ли понадобится, максимум арифметика... А вот, поди ж ты, жалко его утрачивать, дар тот... Или как это сказал древний китайский мудрец... Лао Цзы вроде? "Дар, преподнесённый тебе свыше, обязывает. И должен ты попытаться"

И должен он попытаться.

... Время шло, бумага покрывалась густой вязью формул, кривыми росчерками, понятными лишь автору работы, и прочими атрибутами высшей умственной деятельности. В одном месте знак вопроса был обведён красным. Чуть подалее знак вопроса был уже двойной, и наконец, последний знак был уже целиком красный. Жирный и здоровенный, как в тетрадке у неуспевающего ученика.

Перельман откинулся на спинку стула. Вот так... Это надо осмыслить. Всё это надо хорошенько обмозговать. До сих пор никаких таких знаков-вопросов не возникало. Всё было чётко и однозначно, как... как в морге. И в этом свете пресловутая Коррекция выглядела вовсе не злодейством, наоборот - отчаянной попыткой онкологов спасти безнадёжного больного. Всё равно же он помрёт через пару-тройку месяцев, так отчего бы не попробовать?

А теперь?

Математик устало потёр переносицу. А что теперь? Не рано ли вы обрадовались, мистер Перельман? Во-первых, нужно ещё просчитать вероятность благоприятного прогноза. Если процент футурального выживания цивилизации окажется всё равно исчезающе мал, ниже, чем для варианта "перевёрнутая черепаха", неизбежного в данном случае после Коррекции... значит, всё что он тут сегодня начертал, никакого практического значения не имеет. Бесплодная игра ума, испачканная бумага - и только.

Если же он, тот процент, паче чаяния окажется выше, чем для "черепахи"...

Впрочем, для количественного анализа одной бумаги маловато. Тут нужно обрабатывать колоссальные массивы данных. Тут нужен даже не просто компьютер, пожалуй - тут суперкомпьютер требуется. Причём вся работа должна быть сделана тихо и незаметно... полностью левая работа. М-да... это проблема.

Григорий Яковлевич медленно нарисовал фломастером три жирных красных вопросительных знака. Немного подумав, обвёл их жирной красной чертой. Если расчёты покажут, что этот вариант развития человечества всё-таки более жизнеспособен, нежели дикарский мир после Коррекции, то возникнет вопрос вопросов.

Как всё это донести до тех людей, от чьих решений, собственно, и зависит исполняемость вариантов?

И тем паче как всё это донести до существ, незримо обретающихся где-то в сфере притяжения Земли? Бессмертных существ, к которым даже их любимые творения относятся с почтительным трепетом и, как можно понять, некоторой опаской?

-... Гриша, ну сколько тебя можно звать? - мама стояла в дверях, перекинув полотенце через плечо. - Каша же стынет!

- Прости, мама, - повинился учёный. - Иду, уже иду!

Каша была остывшей в меру, как раз то что надо - можно черпать полной ложкой и не приходится каждый раз дуть.

- М-м... вкусно...

- Ох, Гриша, Гриша... - мама подперла щёку ладонью, наблюдая, как сын уплетает её стряпню. - Мальчик ты мой...

- Большой мальчик, - жуя, уточнил Перельман. - Пожилой.

- Я так и не поняла, зачем ты отказался от премии. Миллион долларов...

- Мама, я же тебе объяснял. Ничего кроме лишних хлопот и тревог мы бы с этого не получили. Проблемы с уголовниками - оно тебе надо?

- Тебя же приглашали в Америку. Мы могли бы уехать...

На этот раз Григорий Яковлевич ответил не сразу.

- Мам, меня ведь не только в Америку приглашают...

Он заглянул матери в глаза снизу вверх.

- Ма, скажи честно... ты согласилась бы уехать из Питера?

Женщина слабо улыбнулась.

- Если это необходимо для твоего счастья...

- Ну и оставим этот разговор, - он хлопнул по столу ладонью. - Спасибо, каша была замечательно вкусная. Ма, я ещё поработаю...

- Опять всю ночь просидишь...

- Так ведь ночью работается лучше всего, - кротко улыбнулся учёный.

- Работаю, работаю... ох, Гриша... из университета уволился... ну хорошо, вот оно признание мировое - нет, опять не так тебе...

Мама вздохнула как кашалот.

- Чего ты добиваешься, Гришенька?

Перельман вновь чуть улыбнулся.

- Дар, выданный мне свыше, обязывает, мама.

Пауза.

- И должен я попытаться.

...

-... Нет, всё-таки стекло больше подходит для скульптуры, наверное.

- Ну тут ты не прав. Вот, смотри, разве плохо?

Выставка "Стеклянные грёзы" не могла похвастать многолюдьем, хотя экспозиция, на взгляд Иевлева, была подобрана более чем достойная. Большинство работ представляли акварели или гравюру на стекле, но встречались и оригинальные экспозиции - вот эта, например, голограмма. К сожалению, народ в последнее время всё явственнее предпочитал эстетическому созерцанию более активный отдых. Ресторан, к примеру, если позволяли финансы. Или, если с финансами напряжёнка - просто домашнюю гулянку с салатом-винегретом и пивком-водочкой, с "музоном" и прочая... Ну и вообще, мало ли наберётся важных дел в выходной день, кровно заработанный?

- Ух ты, смотри! Здорово, правда?

Изольда закусила губку и вытянула шею, рассматривая очередную работу - массивный брусок оргстекла с выфрезерованным внутри роскошным кустом роз, выглядевшим почти как живой. Не удержавшись, Иевлев наклонился и тихонько поцеловал ту шею за ушком.

- Ты чего?

- Так просто... Захотелось вот.

- Ты хулиган, - тихо засмеялась девушка. - Люди же кругом.

- Пусть молча давятся от зависти. Ты красивее всех этих шедеврусов вместе взятых. Честно-честно.

- И бессовестный льстец к тому же, - вновь засмеялась Изя.

-... понятно, что художник так видит, но воля ваша, это же фэнтази! Обыкновенная низкопробная фэнтази! Из книжки! Начитались все Толкина, ну вот и результат!

Толстенький благообразный старичок в беретике, чем-то рассерженный, неодобрительно выпятил седую бородку клинышком. Его долговязый оппонент, по всему видать, собирался выразить мнение, отличное от, но дальнейшего хода дискуссии по поводу Денис уже не услышал. Потому что взгляд его упал на картину, вызвавшую негодование эстета.

- Оба-на... вот это встреча...

Изольда, обернувшись, также замерла

- Туи...

Со стены, сквозь тонкое стекло, на них смотрела общая знакомая. Печальный и требовательный взгляд огромных глаз проникал насквозь.

Первым пришёл в себя Иевлев. Наклонившись ближе, прочёл имя-фамилию мастера.

- Ладнев Степан Андреевич... Уважаемая, можно вас отвлечь?

- Да-да, чем могу помочь? - благожелательно улыбнулась пожилая дама, бдительно дремавшая в углу на стульчике.

- Ладнев Степан Андреич, он где в настоящее время находится?

- Да... дома у себя находится, вероятнее всего, - вновь улыбнулась дама. - Если не ушёл куда-нибудь по делам.

- Я очень попрошу у вас адресок его. Ну пожалуйста.

- Хм... - теперь музейная смотрительница разглядывала посетителей с явным интересом. - Если вы надумали приобрести что-то из его работ, то огорчу вас. Он ничего не продаёт. Вообще.

- И всё-таки, нам очень нужно с ним переговорить. Ну пожалуйста, - Иевлев даже прижал ладони к сердцу.

Дама чуть подумала.

- Адреса его я вам дать не могу, но есть телефон. Вот и переговорите, если он дома.

- Огромное спасибо!

Действующий телефон нашёлся внизу, у дежурной, и после каскада просьб и откровенной лести тётенька наконец согласилась допустить молодых людей к ценному аппарату, за который она, дежурная, несла полную и чрезвычайную ответственность.

- Слушаю, - голос в трубке ровный, приятный.

- Ладнев Степан Андреич?

- Так точно.

- Степан Андреич, нам необходимо срочно с вами переговорить.

- Нам, это кому?

- Я и ещё одна девушка со мной.

- По какому поводу?

- По поводу одной вашей картины на выставке.

- Вам не сообщили - я не продаю?

- Непременно сообщили. И тем не менее переговорить необходимо. Настоятельно, Степан Андреевич.

Пауза.

- Хорошо, записывайте адрес.

Едва выйдя на улицу, Денис удачно поймал такси. За стёклами машины проплывали пейзажи поздней московской осени, а они сидели и молчали. Иевлев положил руку на бедро Изи и сквозь джинсы ощутил, как её колотит дрожь.

- Приехали вроде, - таксист обернулся. - С вас...

- Да-да, возьмите!

Массивный дом ещё, наверное, сталинской постройки встретил гостей сумрачно-настороженно. Лампочки на площадках горели через одну. Поднимаясь по гулкой лестнице, Иевлев сжал ладошку спутницы.

- Сейчас мы всё это дело разъясним.

Дверь в квартиру оказалась широкой и не менее массивной, чем дом. Наверное, из дубовой доски-пятидесятки сработана дверца, подумал Денис, нажимая кнопку звонка.

- Кто?

- Степан Андреевич, это мы вам звонили.

Щёлкнул замок, за ним второй и третий. Дверь распахнулась, и перед Иевлевым предстал довольно кудлатый мужчина в трикотажной майке-футболке и пятнистых военно-полевых штанах, явно наспех выбритый электробритвой - кое-где на шее и висках торчали пропущенные волоски.

- Позвольте представиться, - улыбнулся Денис. - Иевлев Денис Аркадьевич, а это вот Изольда. Изольда Жемчужина.

- Но лучше просто Изя, - подала голос девушка.

- Гм... - хозяин квартиры с едва заметной иронией оглядел визитёров. - Ну что ж, прошу!

Захлопнув дверь и заперев замки, мужчина обернулся.

- Извините, у меня там не убрано. Итак?

- Ваша картина называется "Девушка из вечности"...

- А! Ну что-то такое я и подумал... Видите ли, эта работа отражает мои неосознанные представления, тскзть... ну, в общем, искусствоведы об этом знают лучше. Полёт фантазии, короче.

- Степан Андреич... - тихо сказала Изя. - Зачем вы с нами так? Её зовут Туилиндэ.

Теперь художник разглядывал гостей с огромным интересом.

- Гм... ну, в принципе что-то подобное я и не исключал. Не я один, тскзть, можно было догадаться... Вы проходите, лучше пока на кухню. Сейчас я маленько приберусь и... Чай? Кофе?

...

Стеллажи были забиты округлыми металлическими коробками так плотно, что на беглый взгляд казалось - выковыривать их придётся ломом. Высокий эльдар, откинув капюшон "призрака", осторожно потянул с полки коробку, открыл. Внутри переливчато отблёскивала чёрная бобина киноленты.

"Ну и что я буду со всем этим делать?"

Туилиндэ и Таурохтар тоже откинули капюшоны, мгновенно превратившись из едва заметных теней в плотные фигуры.

"Слушай, Халлон, это уже твоя забота. У нас с Туи несколько иной профиль работы, если ты помнишь. Тут мы можем быть лишь у тебя на подхвате"

Высокий эльдар окинул взглядом хранилище Госфильмофонда.

"Если верить каталогу, тут этих банок почти миллион. Бездна, ну отчего не на цифровых носителях?!"

"Не доросли ещё, и вообще, дело привычки. Подумай лучше, каково сейчас группе Лаирасула в Голливуде. Тамошние анналы - не эта кладовочка"

"Положим, с Лаиром сейчас весь экипаж, исключая дежурного пилота и капитана" - искусствовед вздохнул. - "Ладно... Таур, весь комплект гроглов сюда, и сканеры"

- Будет сделано, о наш повелитель! - Таурохтар, перейдя на голос, уже ковырялся в недрах своего багажа. - Эариэль, ты на вахте?

- А где же мне ещё быть? - откликнулся "кофр" звонким девичьим голоском.

- Давай нам сюда гроглов, полный комплект, и потом ещё сканеры.

- Сканеры слишком крупные, так что придётся с внешней фиксацией. Аккуратней там с настройкой, чтобы без жертв и разрушений, - голос из "кофра" хихикнул.

- Вы меня достали, коллеги. До конца дней тот случай поминать будете?

- Ладно, ладно... Принимай!

Таур принялся ловко выхватывать из недр телепорта знакомые металлические "трубы", бросая их на пол не глядя, и роботы-гроглы тут же с лёгким металлическим лязгом оживали, разворачиваясь в кошмарных "железных пауков". Они всё прибывали и прибывали, и уже через пять минут хранилище фильмов напоминало какой-то апокалиптический муравейник.

- Даю сканеры. Готов?

- Давай!

Полыхнула бледная лиловая вспышка. Массивный предмет, более всего похожий на помесь мыльницы с гигантской земной раковиной-тридакной возник прямо в воздухе и грянул об пол - гулкое эхо пошло гулять по ночному зданию.

- Тише, ты! - ругнулся Халлон.

- Спокойствие, сейчас поправим, не надо паники... Эа, давай ещё!

Гроглы едва успели оттащить прибывший груз, как на его месте с непременной вспышкой возник следующий - правда, на сей раз буквально в паре сантиметров от пола, так что звук удара вышел глухим и невнятным.

- Ещё... ещё... ещё... Это последний? Спасибо, Эа! Не гаси линию, будь пока начеку!

Прибывшие молекулярные сканеры уже стояли в тесных проходах меж стеллажей. Работа закипела - гроглы ловко выхватывали коробки с кинолентами, стремительно перебирая членистыми ногами, тащили их к сканерам, едва успевавшим поднимать-опускать верхнюю крышку, глотая и выплёвывая то, что совали им в пасть. Со стороны картина здорово напоминала фантастический муравейник, с его непонятной, но железной целеустремлённостью, скрытой за псевдо-хаотической суетой.

- Представляю, сколько работы предстоит на расшифровке... - Туи вытерла лоб тыльной стороной ладони.

- Не страшно, - Халлон вовсю орудовал пальцами в виртуальной клавиатуре, перенаправляя потоки гроглов. - Там у нас будет сколько угодно времени.

- Можно бы и здесь так не гнать, зачем?

- Наш капитан считает иначе. Ни в чём нельзя быть уверенным, когда ОНИ уже здесь. Так что чем скорее мы уберёмся отсюда, тем оно надёжнее.

...

-... Вот всё, что я знаю.

Чашка кофе курилась тонким парком, завивавшимся штопором. Изя смотрела в чашку так задумчиво, словно там, в глубине, таились все загадки мироздания.

- Мне Таур... вы же в курсе, кто такой, да? - художник в ответ утвердительно кивнул, - примерно то же рассказал. Ну, может, чуточку больше.

- В общем, все мы имеем об этой самой Коррекции исключительно поверхностные сведения, - подытожил Денис, вертя в руке чашку.

- Ну не скажи, - криво усмехнулся Степан, как-то само собой перейдя на "ты". - Как там написано-то на твоих чёрных скрижалях - "гнев богов сокрушит..." как дальше-то?

- "Гнев богов сокрушит смертельных врагов, и погибнут они вместе, не увидев лица друг друга, не оставив ни потомства, ни праха, ни имени. Только память пройдёт через бездну времён, пугая народы, покуда не рождённые, ужасной судьбою падших" - на память процитировал Иевлев.

- Вот-вот... - художник посмотрел в потолок. - Любопытно, однако, как это будет выглядеть, что называется, в натуре. Нечто вроде массированной ядерной бомбардировки?

- А может и нет, - подала голос Изольда. - Даже скорее всего. Мне Таур толковал насчёт... в общем, мистически-устрашающий эффект при таком воздействии бывает лишь для дикарей. Для гуманоидов, вступивших в ядерную эру, этот эффект пропадает. Мы теперь сами можем устраивать такие концы света сколько угодно... И потом, городов много, значит, после будет "ядерная зима". А это конец всему. Вообще всему. В том новом мире, что наступит после "ядерной зимы" человек жить не сможет.

- Ну отчего же, - ухмыльнулся Ладнев. - Кое-кто сможет, наверное. Запастись тушёнкой-сгущёнкой, макаронами и прочее... Пересидеть в бункере, пока чёрный свет вновь станет белым. Потом отдраить люки бункеров и гуляй не хочу.

- Не-не, - Изя даже головой затрясла, - ну как вы не понимаете! Человек, он же часть биосферы. Всей земной биосферы, понимаете? У нас ведь в теле только десять процентов клеток своих, а девяносто процентов - микробы-симбионты.

- Хм... - художник оглядел свои руки с опаской, будто ожидал вместо них увидеть колонии микробов в чашках Петри. - Не знал, если честно... Прошу прощения, перебил.

- Ну и вот... Это сейчас они симбионты. Помогают нам, уничтожают всяких посторонних микробов-паразитов, где-то подъедают омертвелые белки, мусор убирают, то-сё... А после ТАКОГО Конца Света вся Земля изменится. Погибнут тропические леса, саванны... в общем, это будет уже совсем другая планета. Не родная нам, понимаете? И из симбионтов эти вот девяносто процентов превратятся в паразитов. Девяносто процентов - да они просто заживо сожрут хозяина изнутри, как кусок протухшего мяса, понимаете? Так что, думаю, даже из бункеров вылезать уже будет некому, не то что гулять где хочу...

Пауза.

- Что ж, это радует, - тихо, серьёзно произнёс Ладнев. - Нет, я не шучу. Горше всего было бы осознавать, что самые изворотливые мрази из всего человечества выкрутятся и заполонят Землю...

Девушка чуть пожала плечами.

- Это же всё будет внезапно, нет? Как они узнают? Ну вот мы знаем... и что? О конце света талдычат столько, что никто не поверит.

- Но если не удары аннигиляторов, как в Содоме и Гоморре, то что это будет? - Денис всё вертел в пальцах хрупкий фарфор.

Вновь короткое пожатие девичьего плечика.

- Мне Таур говорил, у них имеется такое оружие, десинторы называются. Они разрушают межмолекулярные связи, и всё твёрдое превращается в тонкую-тонкую пыль. А если человек, или собака там - в тёмную лужу... Образовавшиеся дюны, конечно, со временем зарастут травой... потом лесом...

- Перспективка... - Степан даже поёжился. - Воистину, и "ни потомства, ни праха ни имени"...

- В общем, подведём предварительный итог, - Денис со стуком отставил пустую чашку. - Эти самые Сеятели ведут себя как самоуверенные доктора-коновалы. Как наши нынешние онкологи с больным в третьей стадии рака. Всё равно, мол, не жилец, а так - вдруг?

Он обвёл глазами собеседников.

- А тут нужны не коновалы. Тут нужны... целители тут нужны. Вот как Изя.

- И какой из этого следует практический вывод? - в глазах Ладнева промелькнула ирония.

- Нужно их убедить. В том, что они не правы.

- Богов?

- Их самых.

Ирония в глазах художника обозначилась явственней.

- Хороший ты парень, Денис... Ничего, если спрошу - как именно ты предполагаешь это сделать?

Иевлев чуть улыбнулся.

- Пока не знаю.

- Послушайте меня... - заговорила Изольда. - Таур и Туи ведь ищут всяких-разных гениев на просторах бывшего СССР - так?

- Ну... - осторожно хмыкнул Степан.

- А другие их коллеги по другим странам то же делают... Таур мне говорил, кандидатов набирается на удивление много, со всей Земли на целый городок... Неужто никто не найдёт ответа?

Двое мужчин, молодой и чуть постарше, молча глядели на юную девочку, порозовевшую от волнения.

- Ну вот... Таур, он... он мне в своё время дал один приборчик для экстренной связи с ним... ну... вдруг что...

- Хм... - художник крутанул головой, оттянув пальцем воротник. - Любопытно... а мне ничего такого не предлагали...

Девушка порозовела сильнее.

- Это потому что у нас с ним были... особые отношения. После того как он спас от смерти мою бабулю...

- Прошу прощения, перебил, - несколько поспешно повинился Ладнев.

- Ну, так вот... Я попрошу Таура, чтобы он свёл нас с нужным человеком. Который сможет вычислить... не руками махать как мы, а именно цифрами доказать этим Сеятелям... понимаете?

- Девочка, дорогая ты моя... - в углах глаз Степана подозрительно заблестело. - Ты чудо...

- А можно мне тогда ещё кофе?

...