- По-моему, это две бетонные плиты, забытые на обочине!
Действительно, станция Пожога могла поразить уровнем аскетизма кого угодно, а не только столичных жителей, привычных к "Площади трёх вокзалов". Пара бетонных плит, почти вросших в землю, изображали собой посадочные платформы. Немного поодаль виднелась горсть каких-то убогих строений, очевидно, обиталищ бывших обходчиков-стрелочников, так и не сумевших за долгую жизнь скопить на переезд в более оживлённые места. Что касается вокзалов, буфетов и прочих атрибутов железнодорожного сервиса, то они отсутствовали здесь как класс, то есть абсолютно.
- Что делать, - вздохнул Иевлев. - Сейчас сюда не только на УАЗике, на гусеничном тракторе не добраться.
Он вытянул из-за пазухи рацию.
- Степан! Степан Андреич, ты нас слышишь? Степан, отзовись!
- Слышу, слышу! - сквозь шорох помех отозвался прибор. - Уже еду. Стойте на месте и никуда не отходите!
- Едет? - удивлённо вскинула бровки Изя. - На чём едет-то? Лошадь купил, что ли?
- С него станется, - озадаченно хмыкнул Денис.
Ждать пришлось недолго, минут двадцать. За всё это время ни одна живая душа не потревожила редкостных пассажиров, торчащих на юру. Только какая-то старушка, опираясь на клюку, выглянула из норки и спряталась вновь. Должно быть, местных обитателей жизнь-жестянка затоптала настолько, что атрофировалось даже чувство праздного любопытства, характерное для жителей уединённых хуторов.
Послышался нарастающий треск моторчика, и пред очи ожидающих вынырнул диковинный экипаж - снегоход-мотобуксировщик, влекущий прицеп от мотоблока, снабжённый чудовищно раздутыми шинами-пневматиками. Ладнев восседал на облучке сего тяни-толкая с видом заправского ямщика.
- Степан Андреич, откуда такое чудо? - из-за треска мотора Иевлеву приходилось почти кричать.
- Жизнь заставит, ещё и не так раскорячишься! - художник, спрыгнув с облучка, с натугой вынул из багажника "Помора" мешок с песком, высыпал содержимое и свернул мешковину. - Изя, велкам сюда!
- Меня на багажник?! - возмутилась девушка.
- Так нету альтернатив! Денис вон какой лоб, подвеска на первой кочке полетит! Все трое на прицеп влезем, "собака" буксовать начнёт, того гляди гусеницу порвёт! В тебе же полста кило, самое то для балласта!
- Ну спасибо, Степан Андреич! - Изя сверкнула глазами, однако полезла устраиваться в багажнике в "позе лотоса"
- Всегда пожалуйста! - ответно сверкнул улыбкой Ладнев. - Вы же, гражданин Иевлев, назвавшись груздем, пожалте в кузов!
- Нет уж! Позвольте рядышком с вами, гражданин начальник! - Денис решительно уселся на лавку-облучок, окаймляющую прицеп по переднему краю.
- Ну и пёс с тобой, не плач потом, как под колесо свалишься! - Степан дал газ. - Поехали-и!
Недалёкая дорога до переправы оказалась сущим мучением - всё же снегоход предназначен для езды по снегу, а не раскисшему грунту. Мотор ревел, то и дело захлёбываясь, липкая грязь комьями летела с гусениц, зловредно норовя попасть прямо в лицо. Изя, вцепившись обеими руками в ограждение багажника, моталась из стороны в сторону, обоим седокам облучка приходилось то и дело поджимать ноги, дабы не зацепить за кочку.
- Так где же ты всё-таки взял эту повозку? - прокричал Иевлев, перекрывая треск мотора.
- Где взял, где взял! На день рождения подарили! - художник сплюнул попавшую в рот грязь. - Держись лучше крепче!
Всяким мучениям есть конец, и любой дороге тоже. На берегу моря разливанного, почти у кромки воды на пеньке сидел дед Арсений, хозяйственно подложив под себя запасной ватник. Рядом, привязанные к стволам чахлых берёзок, лениво жевали свою жвачку две коровы и крутолобый бычок-сеголеток. А на воде виднелось сооружение, по смелости инженерной мысли явно превосходившее даже гибрид снегохода с мотоблоком - дощатый помост, из-под которого торчали бензиновые бочки, явно используемые в качестве поплавков. Четыре жердины по углам и натянутые верёвки обозначали ограждение верхней палубы, неошкуренные шесты, вне сомнения, должны были играть роль органов управления, и в довершение ко всему на корме чудо-плавсредства виднелся знакомый дедов подвесной электромоторчик от лодки.
- Арсений Петрович, и вы здесь?
- Дык, это... надо жеж помогать по-соседски, - старик с кряхтеньем поднялся. - В коровах ваш товарищ разбирается чуть помене, нежели я в самолётах, ну да и понтоны не на всех углах валяются...
- Коллеги, время, время! - Степан уже отвязывал корову. - Заводите скотину на понтон. Это ж не лодка, нам бы до заката до заимки добраться!
- Степан Андреич, а где ваша подружка? - Изя совершенно невинно хлопала ресницами.
- Где-где... - художник с ожесточением тянул на палубу судна бычка. - В Караганде!
- Какой-то ты нынче шибко злой, Стёпа, - отметил Денис, берясь за рулевой шест.
- Я не злой, я отчаянный! - художник тоже взялся за шест. - Петрович, самый полный вперёд! Эх, не везёт мне в смерти, и не везёт в любви-иии!
...
- Стась, борщ стынет.
- М? Борщ? Спасибо, ма...
- Что-то ты совсем загрустил, Стаська, - мать взъерошила сыну волосы. - Ну что такое опять? Нет ответа с этой вашей олимпиады, черти б её побрали?
Мальчик неловко улыбнулся.
- Нет ответа, мама.
Самое интересное, что сказана чистая правда, подумал он. Нет ответа. И вероятность того, что он будет, тает с каждым часом. Можно было себя утешать версией, что незримые Сеятели не ведут гравиконтроля, поскольку аборигены всё равно не владеют техникой грависвязи. Однако оптический и радиоконтроль за планетой они вести просто обязаны. Значит, видят. И не желают отвечать.
- Ну не расстраивайся ты так уж, - мама взяла его руками за щёки. - Какие твои годы! Будут ещё на твоём веку олимпиады, универсиады и прочие ады. Улыбнись, ну?
В комнате внезапно неярко полыхнула лиловая вспышка, и на ковре, где только что никого не было, обнаружился весьма импозантный молодой человек в зеркальных солнцезащитных очках, пляжных тапках, пёстрой гавайке и коротко обрезанных велосипедных шортах, туго обтягивающих чресла. В руке гость держал чёрный кофр - в таких обычно носят фото-видеоаппаратуру.
- Таур! - мальчик резко вскочил, весь подавшись к пришельцу. Вместо ответа на немой вопрос красавец отрицательно покачал головой.
- Прошу прощения за столь внезапное вторжение, но так целесообразнее - думаю, всякий скепсис отвалится на корню. К сожалению, у меня совсем мало времени. Станислав, поручаю тебе всю разъяснительную работу насчёт Конца света и прочего. Не перебивайте, оба! Вот тут, - красавец извлёк из чёрного кофра конверт, - билеты на двоих, на весь маршрут. Поезд до Москвы отправляется сегодня. Там пересядете на электричку до станции Кривандино, это Казанское направление железной дороги. В Кривандино вновь пересядете, на местную линию Кривандино - Рязановка. Сойдёте на станции Пожога. На всякий случай в конверте имеется памятка, там расписание и грубая карта, а также деньги на дорожные расходы. На платформе Пожога вас уже будут ждать.
- Друзья Станислава, он вам всё расскажет по дороге.
Улыбнувшись, гость снял чёрные очки, и дар членораздельной речи вновь покинул вконец ошарашенную женщину. Ибо глаза эти, при всей потрясающей красоте вряд ли могли принадлежать человеку.
- Вообще-то коммуникатор у тебя уже пора бы изъять. Однако, учитывая непредсказуемость вашего здешнего транспорта, оставляю его тебе до момента прибытия в схрон.
Пришелец повернул голову, глядя женщине прямо в глаза.
- Сударыня, очень прошу вас во всем следовать указаниям вашего сына неукоснительно. И тем более моим инструкциям. Это единственный способ сохранить жизнь не только вам, но и мальчику.
Лиловая вспышка, и нет никого. Только тёмный круг на ковре и слабый запах озона не давали принять всё происходящее за приступ бреда.
- Стась... что это было?! - мать контуженно затрясла головой.
- Успокойся, мама, только успокойся. Давай лучше собираться. Пока собираемся, я тебе всё расскажу.
...
- Скажите, бабушка, это действительно станция Пожога?
Вопрос вообще-то звучал идиотски, тем более что с краю вросшей в землю бетонной плиты торчал столбик с горделивой табличкой "остановка первого вагона". Но уж больно интерьер "станции" контрастировал с любыми представлениями о пассажирских железнодорожных сообщениях.
Согбенная старушенция, тащившая на верёвке упрямую козу, только зыркнула глазами из-под низко повязанного платка и с утроенной силой поволокла скотину. Не дождавшись ответа, Холмесов отвернулся, скинул с плеч увесистый рюкзак и принялся озирать окрестности - то есть голый березняк, в кронах которого резвились не то грачи, не то вороны.
- Паразиты! Всё ишшут, чего бы ишо своровать! - раздалось из-за плеча. - Москва, ... ... ...! - последние выражения бабушки сделали бы честь опытному урке-рецидивисту, либо грузчику с сорокалетним стажем.
Вздохнув, Алексей грустно проводил взглядом старушенцию, осмелевшую за собственным забором. М-да... крепко тут не любят москвичей, однако. Взять да и сказать, что не москаль, мол, а вовсе даже питерский? Ладно, пёс с ней, со старушкой... и потом, кто знает, может, питерских тут не любят ещё сильнее...
Вдали послышался треск мотоциклетного мотора, быстро приближавшийся. Алексей приложил руку козырьком, разглядывая приближавшийся транспорт, и едва сдержал возглас изумления. Аппарат действительно выглядел диковинно донельзя - гусеничная "мотособака", запряжённая в прицеп от мотоблока, да вдобавок ещё оснащённый дутыми колёсами-пневматиками.
- Привет! - восседавший на облучке моточуда Ладнев лихо затормозил в метре от платформы. - Ты что, один?!
- Как видишь, - Алексей хотел изобразить фирменную улыбку, однако та почему-то вышла кривой и бледной.
- Тогда садись, поехали! - художник хлопнул ладонью по сиденью-облучку. - Рюкзак свой в багажник давай! Только крепче держись, тут кочки!
Аппарат тронулся в путь, щедро разбрызгивая липкую грязь. Кое-где на бугорках, впрочем, грязь уже успела просохнуть, и уже лезла молодая трава.
- Скоро вода спадать начнёт! - перекрывая треск мотора, прокричал Степан. - Всё, конец половодью!
Алексей лишь пожал плечами.
Оставшуюся часть пути товарищи проделали молча. Треск мотора заставлял кричать, вдобавок экипаж дёргался и раскачивался - в общем, обстановка для беседы была не слишком располагающей.
И особенно не располагало к праздной болтовне отсутствие ответа от Сеятелей.
У кромки воды торчала лодка-"струйка" с притачанным на транце подвесным электромотором. В лодке скучал второй знакомец - Денис Иевлев.
- Здравствуй, Алексей.
- Здравствуй, Денис.
- Ты один?
- Двое нас, как видишь, - Холмесов извлёк из багажника "Помора" свой рюкзак. - Поплыли, что ль?
После назойливого треска "мотособаки" лодка, казалось, двигалась абсолютно бесшумно. Однако зачинать беседу трое в лодке не спешили.
- Эту лодку купили, что ли? - чтобы не молчать всю дорогу, произнёс первое пришедшее на язык Холмесов.
- Не, купили-то плоскодонку, - Ладнев мастерски выруливал меж коряг. - Солидную, на четыре банки. Полтонны груза берёт не напрягаясь. А эта дедова, он разрешил, чтобы мотор не переставлять. Да и бегает быстрее "струйка"
Пауза.
- Мотор всё равно придётся в болоте топить.
- Да если б только мотор...
И снова долгая пауза.
- Станислав Станиславыч-то будет? - вновь заговорил Алексей.
- Едет. И мама при нём, - Ладнев уклонился от нависающей ветви.
- Успеют до тридцатого?
- Раньше.
Долгая пауза.
- А Борода?
- А Борода решил принять шахаду, - художник сплюнул в воду. - Впрочем, если я верно понял, Туи намерена нанести ему прощальный визит, так что Бог ведает...
- Ты скажи лучше, Лёша, почему ты один? - перебил Денис.
Холмесов провёл рукой по лицу, зажмурившись.
- Дурак я потому что, ребята. Надо было мне в Гдов ехать.
...
Дверь купе закрывалась неплотно, и при резких толчках состава то и дело клацала, перебивая монотонно-убаюкивающий перестук колёс. Сосед по купе, пожилой толстый дядька, мощно сопел, то и дело срываясь на храп. Мама, напротив, спала беззвучно, будто и не дышала. И даже в тусклом свете ночника были отчётливо заметны синие круги под глазами - след сильнейших волнений и переживаний. В уютной кошачьей сумке-переноске сном откормленного праведника спал Бонифаций.
А вот его, Станислава Разина, сон сегодня не брал.
Вот точно так же тогда, ещё прошлой осенью, ехали они в купе вчетвером. Поезд нёс их к великой цели - тогда, в запале, по детскому своему разумению Стас ещё не осознавал истинного размера задачи, за которую готов был взяться. И относился он ко всему этому делу гораздо проще. Да, он отработает порученное ему и улетит в далёкие и прекрасные Бессмертные Земли - иные миры под иным солнцем...
Чужие миры.
Реальность оказалась куда более жестокой и беспощадной. Либо забавная экзотическая зверюшка там, в Бессмертных Землях, либо первобытный сельский мальчуган здесь, на Земле грешной - вот и весь выбор. Талант программиста? Ни там, ни там он не пригодится. Как не пригодится умение расшифровывать древние надписи Иевлеву, и выжигать на стекле дивные картины Ладневу. Не до картин будет, и тем более не до скрижалей... Вот разве только Изольда. Да, её редкий дар будет очень даже востребован, при отсутствии больниц и лекарств...
Он вдруг вспомнил книжку, прочитанную больше года назад - она называлась "Перевал". Посёлок потерпевших крушение робинзонов-звездолётчиков на чужой планете, в упорной борьбе за выживание. И маститые учёные, копающие огород и бегающие с копьями... и дети робинзонов, уже практически полностью дикари...
Стас даже зажмурился, до того вдруг отчётливо представилась картина - он сам, уже седой и бородатый, в лаптях и какой-то неопределённого цвета рванине, оставшейся от минувшей эпохи, и кругом дети, одетые в козьи шкуры.
Локомотив заревел в ночи, протяжно и тоскливо. Как будто железная машина всё-всё понимала.
...
Прелая прошлогодняя листва тёмным ковром устилала землю. Перельман медленно брёл по весеннему лесу, то и дело ковыряя палкой листовой опад. Ага, наконец-то! Какой кудрявый малыш... неужто один-одинёшенек? Нет, не должно такого быть, тут наверняка поблизости ещё...
- Здравствуйте, уважаемый Григорий Яковлевич, - раздался сзади такой знакомый голос с хрустальными нотками. - Не помешаю?
- Здравствуйте, уважаемая Туилиндэ. Нисколько, - учёный обернулся. - Собственно, мешать почти нечему. Никакой сегодня улов, - он продемонстрировал пластиковый пакет, на дне которого виднелась скромная кучка сморчков. - Я уже даже и на строчки согласен...
Они встретились взглядами, и Туи медленно, отрицательно покачала головой.
- Я, собственно, хочу попрощаться. До старта считанные дни, они будут плотно забиты регламентными работами. Так что мы с вами скорее всего больше не увидимся.
Она сняла зеркальные очки. Какие всё-таки прекрасные у неё глаза, отстранённо подумал Перельман. Нечеловечески огромные и усталые.
- Последнее предложение, Григорий Яковлевич. Нет-нет, о Бессмертных Землях речь уже не идёт. Но я могу перенести вас в схрон. Вас и вашу маму.
- Смысл?
- Ну вы же всё равно решили принести себя в жертву? Так почему бы не с пользой для людей? Там, на острове среди болот, будут нужны рабочие руки.
- Вы уверены?
- Конечно. Первобытное хозяйство требует огромных трудозатрат на единицу продукции. Косить сено, копать огород, пасти-доить коз и коров, дрова пилить, тесто месить - да масса всяких таких работ.
- То есть вы предлагаете мне перед смертью хорошенько помучиться, - Перельман улыбнулся в бороду. - И маме.
- Безусловно, раз вы всё равно не хотите жить, - без улыбки ответила эльдар. - По крайней мере у одной пары, Дениса и Изольды, будут дети, я надеюсь, многочисленные. И всех их нужно будет поднимать.
Перельман помолчал, глубоко задумавшись.
- Я, пожалуй, отклоню ваше щедрое предложение.
Туи надела очки.
- Григорий Яковлевич, ещё я попрошу вас сдать коммуникатор. Всё равно ведь он вам больше не нужен.
Математик, кротко улыбнувшись, извлёк из-за пазухи кулон.
- Прощайте, Туилиндэ.
- Прощайте, Григорий Яковлевич. Желаю вам мгновенной и безболезненной смерти.
...
Последний вагон электрички с лязгом укатил прочь, оставив на голой платформе мальчика и женщину, отягощённых двумя увесистыми чемоданами.
- Ужас... - мама юного гения озиралась с ошарашенным видом. - Это здесь тот вожделенный схрон?
- Ну что ты, мама, - Стас ткнул пальцем в оправу. - Это станция Пожога, если верить карте. Отсюда близко деревня, а уже оттуда...
- Станислав!
И только тут они заметили кудлатого мужика, отдыхавшего в разворошённой копешке прошлогоднего сена. За копной виднелся странный аппарат, явно самоходный.
- Здравствуйте, с прибытием!
Подошедший перехватил у женщины тяжёлый чемодан.
- С прибытием... Анна Евгеньевна, если не ошибаюсь? Ну а я Степан, Степан Андреевич Ладнев. Прошу! - он сделал широкий жест в сторону самоходного аппарата. Вглядевшись, встревожился. - Стас, да на тебе лица нет. Что-то стряслось?
- Бонифаций потерялся. В Москве.
Голос юного гения даже ровнее, чем обычно.
- Как это случилось? - осторожно спросил Ладнев - очень осторожно, чтобы не бередить детское горе.
- Всё вполне закономерно. Мы везли его в кошачьей сумке, чтобы не допытывался проводник. Там внутри такая пластмассовая клетка... не стальная, а пластмассовая. Для лёгкости. Кошки обычно клеток не грызут. А Бонифаций грызун. По определению.
Судорожный вздох.
- Это моя глупость.
- Ну, ну... - Ладнев осторожно положил руку на мальчишечье тощенькое плечо, и тот не отстранился.
- Знаете, Степан Андреевич, - мальчик неловко улыбнулся. - Я как-то вдруг очень отчётливо осознал - человек привязан к этому миру другими. Родными, друзьями... как Гулливер в сказке. А обруби все ниточки, и его тут, на этой планете, ничего не удержит. В этом мире...
Пауза.
- Поедем, что ли?
Чемоданы легли на багажник "мотособаки", повозившись, Степан закрепил их капроновым шнуром.
- Садитесь вы слева, а ты, Стась, справа, - художник похлопал по железному борту прицепа. - Давайте-давайте, не стесняйтесь. Усаживайтесь поудобнее, тут как раз сено осталось. Руками цепляйтесь за кузов... да-да, вот так правильно. Поехали!
Рывок кик-стартёра, и мотор затрещал, пуская едкий сизый дым.
- Масла много в бензине! - прокричал художник, трогаясь с места. - Ничего, тут близко!
"Помор" тянул прицеп, то и дело пробуксовывая - всё-таки трое пассажиров, да и груз-утяжелитель на багажнике невелик. Мимо проплывали пейзажи апрельской Мещёры, чем-то неуловимо походившие сейчас на иррационально-постапокалиптические картины Сальвадора Дали. Как будто Конец света уже случился. Стасик рассматривал пейзажи холодно-безучастно, судя же по взгляду матери юного гения, женщина пребывала в полном моральном нокауте.
- А вы улыбнитесь, - посоветовал Ладнев.
- Что? - Анна Евгеньевна будто очнулась.
- Улыбнитесь, говорю, - Степан подал пример. - Вот так хотя бы. И сразу оно станет легче.
В этот момент шина-пневматик гулко лопнула, и все трое седоков едва не полетели в грязь.
- А, чёрт! - выругался художник, заглушив мотор. - Укатали-таки Сивку крутые горки. Ладно... тут меньше полкилометра до переправы...
- Так улыбнуться, говорите? - в глазах женщины затлели злые огоньки. - И сразу полегчает?
- Обязательно, - кивнул Ладнев. - А что ещё можно сделать?
...
Сырые осиновые дрова в топке злобно шипели, то и дело отстреливались, словно недобитые бандеровцы из погреба. На челе печи были видны языки сажи, уже успевшей запятнать свежую побелку - следы неумелой растопки. Кот Баюн, сидя на лавке, осторожно отбивался от маленького шустрого котёнка. Крохотная кошечка, уже получившая имя Мурёна, энергично атаковала взрослого котяру, тот раз за разом опрокидывал её лапой. Кот млел от удовольствия - ещё никогда в своей холостяцкой жизни он не пользовался таким успехом у противоположного пола. В кои-то веки люди проявили сообразительность, надо отдать им должное - ведь для продолжения кошачьего рода одного кота недостаточно. И даже очередной переезд, против коего Баюн поначалу энергично возражал, оказался в плюс - этакие-то хоромы, да подпол, да чердак с сеновалом! А огород, где уже шныряли мыши! Это вам не конура, заваленная каменьями...
Ладнев, подвязанный фартуком, кашеварил у плиты, энергично орудуя половником. Старший лейтенант, озабоченно поджав губы, прилаживал к пластиковому корыту некую загогулину, свёрнутую из куска толстой медной проволоки - судя по виду, обрезка троллейбусного провода. Закончив, мастер воткнул в прибор длинную лучину и откинулся на спинку стула, рассматривая собственное творение.
- Готов светец, Стёпа. Проведём испытания?
- Ну бери ведро и дуй к колодцу. Э-э, эту воду не тронь! Это мне для стряпни!
- Да не жмоться, я свежей принесу!
Холмесов решительно вылил ведро воды в корыто. Чиркнув спичкой, поджёг кончик лучины - сухая щепа затрещала, испуская в потолок струйку гари.
- Как наши предки с такой хренью жили? - недовольно покосился Ладнев. - Это же через полгода потолок будет чернее, чем неандертальская пещера.
- Так не было тогда потолков, Стёпа. Курная изба - шалаш, поставленный поверх сруба. И печка дымила прямо в залу, прикинь. А ты ещё жалуешься.
- Да ну что ты, я в полном восторге. Ладно, лет через десять, как кончится керосин, будем широко использовать твоё изобретение.
- А хватит на десять?
- Даже больше, если зимой с одной лампой всей компанией сидеть.
Из соседней половинки избы тихо вышел Стасик, осторожно прикрыл за собой дверь.
- Как мать?
- Уснула...
Мальчик присел на лавку рядом с Холмесовым, внимательно и вместе с тем отстранённо рассматривая горящую лучину.
- Ты не переживай, Стас, - Алексей поправил лучину, - это просто нервы у неё. Это не все легко переносят... известие о Конце света.
Конец щепы, обгорев, с шипением сорвался в воду.
- А много у нас лекарств?
- Как болеть будем, - откликнулся Ладнев. - Антибиотиков хватит до окончания срока годности, так полагаю. Йода - до конца жизни.
Пауза.
- А скоро он настанет, конец жизни?
- Слушай, Стасик!.. - вспылил художник.
Барбос, совсем ещё молодой пёсик двортерьерской породы, громко залаял во дворе, прерывая спор.
- Прошу прощения, не помешаю? - раздался знакомый голос с хрустальными нотками.
- Туи! - два взрослых мужика одновременно подались к двери.
Эльдар, встав в дверном проёме, оглядела помещение. Сегодня она была в полной боевой выкладке - планетарный скафандр антрацитово отблескивал в распахе "хамелеона", на безымянных пальцах обеих рук рубиново светились перстни мини-лучемётов. И в довершение ко всему - венец "охранки" на голове.
- Ну здравствуйте. Стёпа, Алёша, и ты, Станислав Станиславыч, - она чуть улыбнулась. - Дениса с Изольдой нет?
- Уехали за Изиной бабушкой, - Степан спешно развязывал фартук. - Да проходи же, чего на пороге-то стоять?
Обойдя комнату по кругу, Туилиндэ уселась на лавку. Мурёна и Баюн, прекратив возню, во все кошачьи глаза таращились на гостью.
- Крутой у тебя прикид, - первым заговорил Алексей. - Спецоперация?
- Да не особо и спец, на мой взгляд... Перестраховка. Наш капитан помешан на безопасности.
Она улыбнулась, печально и мудро, и у двух мужчин разом защипало сердце.
- Я ведь не так хотела с вами проститься, ребята. Даже платье приготовила... И потанцевать.
Она оттянула край маскировочного "хамелеона".
- Не хочу, чтобы вы запомнили меня напоследок такой.
И вновь в избе повисло молчание. Пронзительное молчание.
- Вы же не завтра улетаете? - нарушил тягостное молчание Стасик.
- Предотлётные дни. Дел масса, и уже двадцать девятого после обеда телепорт будет работать только на приём. Вернуться на борт можно, выйти из корабля нет. Так что мы с вами больше не увидимся.
Она судорожно вздохнула.
- Тем более что коммуникаторы я заберу сейчас.
В её огромных глазищах бездна Космоса.
- Я хочу попросить у вас прощения. У тебя, Стёпа. И у тебя, Алёша. Не смогла я сделать того, что должна.
Пауза.
- И вообще...
- Мы будем помнить тебя, Туи, - тихо откликнулся Алексей.
И вновь в избе пауза, долгая и тягучая.
В воздухе вспыхнула голограмма - Таур в полном боевом. Он сказал некую короткую фразу, и Туи вскочила на ноги, как пружинка.
- Так, и они здесь, - Таурохтар окинул людей цепким взглядом. - Замечательно. Туи, всех троих в телепорт. Сюда, на "Хитроумный". Почему не отвечает Борода?
- Я же забрала у него коммуникатор.
- Бездна! Ладно, с ним я сам... Туи, этих срочно на корабль! Станислав, ты всё помнишь, что хотел сказать?
- До последней буквы, - мальчик ткнул пальцем в очки.
- Очень хорошо.
Туилиндэ уже копалась в кофре.
- Идите все ко мне, в круг!
- Э... - Степан сделал неопределённый жест рукой.
- Стёпа, не дури! Валарам абсолютно всё равно, во что вы одеты!