Ущелье выглядело до того мрачным - хотелось буквально бежать, бежать без оглядки из этого места. Экс-моджахеды, идущие впереди, нервно озирались, крутили головами - должно быть, тоже ощущали угрюмую, скрытую мощь, исходящую от обступившего со всех сторон камня.
- Дорога на Мордор... - Артур перепрыгивал с камня на камень, выбирая те, которые на человечий взгляд не грозили подвернуться под ногой. Алексей усмехнулся - похоже, пережитки теперь уже всё это... Действительно, живые люди давным-давно сбили бы ноги в кровь, передвигаясь по горам босиком. Однако ничего такого не наблюдалось. Ощущения при ходьбе были, правда, почти привычные... вот именно, почти. Бывший сержант всё никак не мог отделаться от ощущения, что тело его на самом деле не твёрдое и упругое, а состоит из какой-то текучей субстанции, сохраняющей форму под воздействием неких сил. Так катится по камням капля ртути... только там силы поверхностного натяжения собирают жидкий металл в простой, бесхитростный шар.
- Куда дорога? - переспросил Ринат.
- Толкиена читал? - полуобернулся на ходу Артур.
- Нет...
- Тогда оставим.
- А у нас в Грузии горы куда лучше, - вступил в беседу Васо. - Там таких...
- Пришли, - шипит змеиный голос Конвоира. Колонна разом встала - каменный коридор упирался в тупик. Ровная тёмная поверхность камня была будто срезана ножом... бывают ли в природе такие ровные скальные сколы?
- Слышь, Лёха... - Толян попытался было сократить дистанцию, подойдя поближе для разговора, но тут же получил хлёсткий удар бледной молнии. - Бля! .....!!! За что?!
- Не спорь, Толя. Говори так, если можешь, - вмешался Алексей.
Скальный выход, перекрывавший ущелье будто пробкой, вдруг слабо заколыхался, точно занавеска от слабого дуновения ветерка.
- Переход открыт, - Конвоир отодвинулся в сторону, явно уступая дорогу подконвойным. - Вперёд.
Однако колонна привидений не двигалась с места. Экс-моджахед, шедший первым, замотал головой и упёрся, как тот ишак, встреченный в пути.
- Нет.
- Вперёд, - ровный шипящий голос лишён эмоциональной окраски, но можно было не сомневаться - это уже угроза.
- Нет!
Какая-то сила смяла духа, точно так, как дети сминают в комок неудавшуюся пластилиновую поделку. Миг, и сжатый в позу эмбриона бунтарь поднимается над грунтом и влетает в каменную стену, точно булыжник в воду - даже волны пошли кругами по поверхности камня.
- Ты, - Конвоир чуть повернул свою безликую голову к следующему в цепочке.
Демонстрация силы и бесполезности сопротивления была настолько впечатляющей, что второй дух безропотно двинулся вперёд. Подошёл к скале, осторожно протянул руку...
- Не медлить, - сильный толчок буквально бросил парня на "камень", и он исчез в тёмно-серой поверхности, вновь пошедшей круговыми волнами - точь-в-точь от брошенного в воду предмета.
- Следующий...
Цепочка духов двинулась вперёд, один за другим исчезая в кажущейся незыблемой каменной тверди. Как десантура в люке самолёта, мелькнула у Алексея мимолётная мысль...
Серая поверхность того, что казалось со стороны скалой, ударила в лицо, дохнула печным жаром, обволокла клейкой массой, и спустя долю секунды бывший сержант уже вновь стоял на камнях, серых и безликих. В спину ему ткнулся Сашко, шедший следом.
- Не стоять!
Этот голос уже не походил на змеиное шипение - скорее на треск переламываемого дерева. И в обладателе голоса, маячившем возле Прохода, явно проглядывало нечто деревянное - худой, как палка, высокий субъект в тёмно-бурой рясе из чего-то, похожего на шёлк. По поверхности одеяния то и дело пробегали волны фосфорического сияния и какие-то разноцветные искры.
Васо, шедший в колонне замыкающим, вылетел из серой субстанции, ошеломлённо крутя головой. Все...
Конвоир выплыл из Прохода, повис над землёй.
- Привёл. Двадцать три. Полны энергии по макушку - убиты молодыми и здоровыми.
- Хорошо. Будешь спускаться вниз?
- Некогда. Там вот-вот будут готовы следующие.
- Ты молодец. Великий Игва тобой доволен.
- Я вижу, на тебе новый эрцхаор.
- Да, удачно обзавёлся. И тело подновил.
Субъект откинул с головы капюшон, явно хвастаясь, и Алексей с дрожью осознал, что он и впрямь деревянный. Как будто папа Карло, не удовлетворясь скромной поделкой из соснового полена в виде Буратино, решил сваять из целого бревна настоящее, полномасштабное изделие.
- Неплохо. Хотя я бы предпочёл живую плоть, - откликнулся Конвоир. Субъект деревянно засмеялся.
- Хорошая шутка. Ладно, я сдам этих, как положено. Не беспокойся.
- Надеюсь. Ведь мы в одном деле.
Деревянный субъект всем корпусом повернулся к новоприбывшим.
- Ну что, покойнички... Как там говорят в Энрофе - "Добро пожаловать"?
Первый раз Алексей услышал, как смеётся их Конвоир. Шипящий, булькающий звук.
- Не бойтесь его. Из всех местных Страж Грани, верно, самый безвредный. Мы не желаем вам зла, поскольку вы нужны.
Конвоир сделал паузу.
- Но и добра, разумеется, тоже.
Новички разглядывали место, в котором оказались. Пейзаж не впечатлял. Камни, камни, россыпи крупного щебня... Лишь кое-где виднелись серые, словно бумажные, кусты. И над всем этим висело белёсое, какое-то бесцветное небо. Ни малейшего оттенка голубизны.
- Где мы? Это ад? - Сашко задал вопрос, очевидно, мучивший всех. Страж Грани с отчётливым скрипом повернул к нему лысую, хорошо отшлифованную голову.
- Это Скривнус.
...
-... Таким образом, мы видим, что...
Что именно видит профессор в писанине, изложенной на доске, Марину не очень-то волновало. Лично она видела в этих меловых каракулях некое испытание, коему подвергается каждый студент любого высшего учебного заведения. Выучить, сдать и забыть - такова задача. Откуда-то в памяти всплыло странное слово "епитимья". Удивительно, как все эти преподаватели мнят свой предмет чрезвычайно важным - да что там, абсолютно необходимым в дальнейшей жизни всем без исключения молодым людям, коим выпала честь... А между тем Марина ещё не встречала ни одного человека, пользующегося по жизни, скажем, тройными интегралами. Или вычисляющего валентность атомов какого-нибудь висмута. Игра, всё это игра с определёнными, чисто условными правилами - точно такая же, как бридж или покер. Или даже подкидной дурак. И не надо смешивать игру с реальной жизнью. Молодые люди идут в ВУЗы вовсе не из страстной любви к интегралам и валентности висмута, а для того, чтобы устроить свою карьеру. Девушки идут туда же с целью познакомиться с перспективными и умными молодыми людьми, удачно выйти замуж... Рожать детей, жить в достатке, и чтобы не приходилось стоять целый день у какого-нибудь шлифовального станка. И чтобы муж приходил домой трезвый, не скандалил, любил и ласкал, и иногда, пусть даже редко, но всё-таки дарил цветы...
Разумеется, вслух профессорам этого не говорят - правила игры не позволяют.
После встречи с незнакомкой Марина наконец-то взялась за ум - подобно тому, как проснулся бы задремавший в седле всадник, которого умная лошадь везла на своё усмотрение. Девушка возобновила посещение занятий, утрясла все вопросы с прогулами лекций - прозрачная бледность лица немало способствовала этому, профессора, они тоже люди - и жизнь вновь вошла в привычную колею. Да, привычную...
Марина усмехнулась. Вся эта игра в интегралы-валентности не имела бы далее никакого смысла, если бы не пара бумажек, красненькая и жёлтенькая. С водяными знаками и абсолютно одинаковыми номерами.
Сразу по приходу домой Марина кинулась к книжным полкам, где пребывал в забвении телефонный справочник - правда, довольно старый. Однако означенного номера в нём не отыскалось. Может, и вправду устарелые данные?.. Но и в справочной службе ответ оказался тот же: "данный номер не существует".
Однако к тому времени ни малейших сомнений у Марины не осталось. Существует, да ещё как существует он, этот номер! Вот только можно ли по нему позвонить и когда? "Когда будешь готова" - так сказала тогда незнакомка в сером. И, судя по сплошному ковру из дензнаков, по её воле образовавшемуся в заброшенном скверике из опавших листьев, к словам этим следовало прислушаться. Тогда, на скамейке, волшебница не сочла Марину готовой к серьёзному разговору. А когда?.. И как, и к чему именно она должна быть готова?
Целые сутки она боролась с искушением снять трубку и набрать цифры, отпечатанные на дензнаках. Назавтра был хлопотный день, девушка помогала тёте Наде готовить и вообще устраивать поминки на девять дней. Видимо, что-то изменилось у неё в выражении лица, и тётя Надя то и дело исподволь кидала на несостоявшуюся невестку быстрые взгляды - сперва удивлённые, потом задумчиво-изучающие. И лишь когда они уже убирали со стола, проводив последних гостей, женщина не выдержала.
- Ты что-то знаешь?
- Вы о чём, тёть Надь?
- Маринушка, ну не надо... Ты что-то знаешь, - теперь уже Алёшкина мама говорила в утвердительной интонации. Марина чуть улыбнулась - бледной, как подснежник, потаённой улыбкой.
- Вы же мне не верите.
- Что ты знаешь?! - женщина вцепилась в руку несостоявшейся невестки. - Марина, я тебя умоляю!!
- Мне руку больно, тёть Надь.
- Ой, прости... прости... но не молчи же!
- Тётя Надя, вот что бы вы сказали, если бы увидели в длинном ящике мою изорванную одежду?
Женщина помолчала.
- Если бы одежда...
- Разница есть, не спорю. Но не принципиальная. Алёшка будет жив. Пока нет, но будет.
- Ты сходишь с ума, Маринушка... - тётя Надя отпустила руку девушки, села на краешек дивана. - Ох... Лёшенька...
Слова будто всплыли в голове, как подводная лодка.
- Каждый может высказать желание. Если желание праведно, то есть не направлено во вред иным живущим, оно будет услышано и рассмотрено. Только вот исполняются не все желания, пусть даже праведные. Лишь те, за которые желающий готов и способен заплатить нужную цену.
Марина вскинула взгляд, отчаянный и свирепый.
- Я буду готова, тёть Надь. И смогу заплатить ту самую цену.
Возражения не последовало. В глазах измученной горем немолодой женщины теперь плескался мистический ужас...
...Звонок, возвещавший конец урока, прервал размышления студентки и излияния преподавателя. Аудитория враз пришла в движение, профессор сунул свои бумаги в портфель, наскоро попрощался и покинул помещение. Пара была последней, все спешили домой, в тепло и уют...
На улице подмораживало - осень кончалась, зима вот-вот должна была вступить в свои права. Зима будет долгой... Но не вечной. И это главное.
Сегодня она позвонит.
...
Автобус, вывернувшийся из-за скалы, выглядел экспонатом со свалки, вполне созревшим для отправки под пресс. Бывшие солдаты и бывшие террористы смотрели на приближающееся диво, остолбенев, а кто-то и открыв рот от изумления. Даже в Афганистане, где по дорогам порой передвигаются совершенно дикие авточудовища, нелегко увидеть подобное - ржавый кузов без стёкол, с уцелевшими кое-где остатками разноцветной эмали, и даже двери отсутствуют напрочь. Однако сам реликтовый экипаж не шёл ни в какое сравнение с его водителем.
Из водительской кабины на дорогу вывалилось нечто, даже отдалённо не напоминающее человека. Три корявые ноги подпирали бесформенное серое тело, три толстых щупальца, заканчивающиеся тремя бескостными пальцами с присосками росли по кругу, делая существо чем-то похожим на морскую звезду. Но примечательней всего была голова этого существа - шесть глаз на стебельках моргали и шевелились вразнобой, точно реснички хищного растения росянки из школьного учебника. Единственным нарушающим симметрию органом был болтающийся спереди хобот - по которому, собственно, и можно было определить, где именно находится перед у этой твари.
- Ну где та свежатинка? - утробно прорычал монстр. - Я хочу!
- Хотеть не вредно, - возразил деревянный Страж, - но бесполезно. Учти, груз ценный, так что без глупостей. Пропадёт хоть один, переводом в шофёры тебе не отделаться. Здесь Скривнус, если ты помнишь, а не Агр.
- Да ладно, ладно, - несколько увял монстр. - Всё понял. Ничего... Я подожду. Не вечно же будет мне невезуха.
Он повернул все глаза на шеренгу пленников и прорычал.
- Вы все! В машину! По порядку, как стоите!
Хлёсткая бледная молния помогла преодолеть растерянность экс-моджахеду, стоявшему впереди. Один за другим духи обречённо ныряли в автобус.
- Ребята... я хренею... - заговорил Артур. Губы у него тряслись, и вообще от прежнего московского гонору ничего не осталось.
- Эх... А я в церковь не ходил... - отозвался Толян.
Васо, замыкавший шеренгу, уже хотел было шмыгнуть мимо чудовищного водилы, но монстр неожиданно ловко сгрёб его, и через секунду парень оказался зафиксирован в крайне неудобной позе - передними ногами-лапами чудовище прижало его ступни к земле, двумя руками-щупальцами ловко вывернуло руки за голову. Третье щупальце, взяв жертву за голый зад, выгнуло бывшего солдата вперёд.
- Ух, какой плотненький! - восхищённо проурчал монстр, тыкая хоботом в беззащитное тело, точно гигантская пиявка искала место, куда присосаться. - Почти как живой... И сердце, глянь, туки-туки, туки-туки... Сил нет, до чего охота выпить... прямо из сердца...
- Ну побаловал, и хватит, - осадил его деревянным голосом Страж. - Поехал, говорю!
С видимой неохотой чудовище отпустило жертву, и Васо, весь трясущийся от пережитого, нырнул в автобус.
Внутри адская машина оказалась ещё хуже, чем снаружи. Никаких сидений или хотя бы скамеек вдоль бортов не было и в помине. Под потолком тянулись два ряда поручней с висячими старинными ручками, да на полу виднелись какие-то не то ремни, не то шланги... Алексей вздрогнул, поняв, что именно ему напомнили эти штуки - щупальца кальмара, которого он видел на витрине.
- Значит, так, - чудище впёрлось всей тушей в салон. Странно, в этом мире, где до сих пор Алексей не заметил никаких запахов, от монстра исходил тяжкий смрад. - Встали все ровно. Ноги шире плеч... так... ещё шире! Руками взялись за держалки. Обеими руками, я сказал!
Петли-держалки вдруг плотно обхватили запястья, и в тот же миг "щупальца кальмара" обвили лодыжки. Кто-то из экс-моджахедов, не выдержав происходящего, завопил и задёргался - тщетно, разумеется.
- Ори, ори, - утробно заухал монстр, и Алексей понял - адская тварь смеётся. - Вообще-то рано пока орать... Скривнус, это ерунда. Вот будешь у нас, в Агре... Поехали, мои вкусняшки!
Чудовище взгромоздилось на единственное имевшееся в автобусе сиденье - на месте водителя. Оно, кстати, здорово напоминало седалища, коими оснащали первые советские трактора - штампованный металлический лист на полосе рессорной стали, без намёка на заботу об удобстве водителя. Пыхтя, монстр разместил все три ноги на педалях, парой рук-щупалец обхватил руль, третьей же взялся за здоровенный рычаг коробки передач. Просто-таки идеальный водитель, пронеслась в голове дикая мысль... на всё рук-ног хватает...
Мотор истошно взвыл, и адское транспортное средство покатило по сухой, каменистой тверди, увозя несчастных всё дальше от Грани мира живых.
Всё глубже в мир мёртвых.
...
...
- Доча, это ты?
- Я, па.
Марина захлопнула входную дверь, скинула сапоги, повесила на плечики пальто. Решение позвонить крепло в ней всю дорогу, и входя в подъезд родного дома, девушка уже ни капли не сомневалась.
Дома всё было как обычно. Отец смотрел телевизор, сидя на диване, мама возилась на кухне, стряпала что-то. Уютно горел торшер. Марина чуть усмехнулась. Круги горя затухают куда быстрей, чем круги на воде. Конечно, отец и мать переживают из-за гибели Лёши Горчакова. Хороший такой был парень... какой бы жених был нашей Марине... эх... жалко-то как... Но ведь дочка-то жива, вот что главное. Да, поначалу была сама не своя, но вот уже, видно на глаз, оправляется понемногу... на занятия ходит в университет... Ничего, Бог даст, отойдёт... а там и другой жених найдётся. Спору нет, жалко Лёшу... но ведь мы-то живы? И будем живы...
И только двое в этом мире живых тоскуют по Алёшке по-настоящему. Тётя Надя, у которой отняли единственного сына, и она, Марина Кострова, у которой отняли единственную любовь. Да, наверное, Надежда Алексеевна тоже готова заплатить любую цену, лишь бы вернуть сына оттуда, откуда обычно не возвращаются, но что-то подсказывало девушке - не потянет немолодая уже женщина ту цену. Хотеть и мочь вещи несколько различные...
Так что за всё заплатит она, Марина.
- Маришка, иди ужинать! - позвала с кухни мама.
Огорчать маму не стоило, поэтому Марина, не споря, уселась за стол и принялась запихивать в себя жареную картошку и куски камбалы, запивая горячим чаем. Вообще-то мама тут права, безусловно. Тело Марины не виновато, что ему досталась такая хозяйка, оно должно получать необходимые калории и витамины взамен истраченных...
- Марин, я там у тебя взяла одиннадцать рублей из кошелька, что на столе, - мама гремела посудой. - А то мы, сама знаешь, помогли Надежде Алексеевне, вот и не уложилась я... Отец завтра получит и отдаст.
Марина уронила вилку.
- Как?!
- Да что ж такое-то... - мама удивлённо хлопала глазами. - Завтра отдаст, в чём проблема, Маришка?
Но девушка уже не слушала. Метнулась в свою комнату, лихорадочно схватила старенький кошелёк, в котором держала только две купюры - те самые...
Пусто.
В глазах поплыли огненные колёса.
- Что ты наделала, мама, - чужим, деревянным голосом произнесла Марина. - Там же был НОМЕР!!!
Всё дальнейшее запечатлелось в памяти какими-то дикими урывками - срываемое с вешалки пальто, мама, цепляющаяся за рукав, что-то говорит папа...
Она очнулась на улице. Ледяной воздух затекал под пальто, накинутое наспех, холодными пальцами осторожно щупал дрожащее тело. Над головой мертвенным бело-голубым светом сиял фонарь, наклонивший свою железную шею с высоты бетонного столба - будто разглядывал Марину. Ну вот и всё... Всё?
Откуда-то из глубины всплыло - "человек ничего не забывает". Хм... да. Что-то такое она помнила - человеческий мозг намертво впечатывает всю информацию в свои нейроны. Раз и навсегда. Другое дело, что найти нужные сведения рядовой гражданин часто не в состоянии. Под гипнозом, говорят, люди вспоминают всё... А если без гипноза?
Марина сжала зубы. Нет, шалишь... Не всё! Студентка Кострова запоминает кучу всякой всячины, нужной лишь для того, чтобы сдать очередной зачёт либо экзамен в ближайшую сессию. И не зубрит при этом, повторяя сто раз подряд один и тот же материал. Так неужто не вспомнит то, от чего зависит её будущая судьба? Ведь она видела те купюры не мельком, вскользь, не раз и не два - таращилась неотрывно и многократно!
Мозг, привычный к экзаменам, уже переходил в режим, хорошо известный каждому настоящему студенту - "вспомнить всё, что знал, об остальном догадаться!". Ну! Ну же!
Цифры всплыли в памяти неожиданно легко и просто. Марина нашарила в кармане авторучку, торопливо вывела на тыльной стороне ладони номер, казалось, безвозвратно утерянный. Бережёного Бог бережёт... тем более бережёную.
И только тут девушка обратила внимание на две бумажки, плавающие в луже под фонарём - красную и жёлтую. Лужа уже подёрнулась ледком, но лёд был ещё столь тонок и прозрачен...
Марина решительно ступила в лужу, с хрустом ломая лёд, нагнулась и выудила бумажки. Обычные билеты Государственного банка, достоинством в один рубль и десять. Она повернула бумажки к свету и засмеялась - на обеих купюрах были одинаковые номера. Полностью совпадавшие с тем, что синел на руке.