Отростки шевелятся, медленно втягиваясь в дно здоровенной перевёрнутой ванны. Некоторое время я с интересом разглядываю их, без всяких мыслей. Голова ясная и пустая, мне тепло и уютно в этой ванне... Что у меня такое со спиной?
Детские личики возникают справа и слева. Некоторые в зелёных шапочках, некоторые просто с распущенными волосами... а вот эта девочка так смотрит... что за дети, откуда дети?
- Рома... - девочка, смотрящая на меня огромными, как озёра глазами всхлипывает. Я чувствую смутное беспокойство.
- Кто тебя обидел, девочка?
И только тут я замечаю свои руки - тонкие детские пальчики, длинные и изящные. Вот я не понял...
- Рома, это же я!!!
Режущий пронзительный крик взрывается в моей голове дикой болью, которая тут же стихает. Словно лопнул стеклянный аквариум, невидимые стенки которого отрезали меня от мира.
- Ира...Ир...
Я рывком сажусь, следующим движением выскакиваю из витализатора. Она повисает на мне, вцепившись руками и ногами. Я глажу её, целую...
Доктор (я уже понимаю, что этот вот ангел доктор) что-то смешно чирикает, щебечет. Что именно?
- Кой хрен "пока ещё слаб"?!! - Ирочка говорит по-русски, тем самым попутно озвучивая перевод. - Неужели не видите, он же не в состоянии взять ни одной мысли!!!
Доктор снова поёт и щебечет, и моя жена - а я уже уверен в этом, мы с Ирочкой давно женаты - затихает, всхлипывая.
- Да... - снова говорит она, с трудом сглатывая, - Всё-таки не погиб безвозвратно...
Маленькая девочка - а я уже понимаю, что это девочка не старше семи ангельских лет - бросается ко мне, повисает рядом с мамой, смешно чирикая. Глаза девочки оказываются прямо напротив моих, и голова вновь взрывается жуткой болью, словно лопается на куски.
- Ты совсем не узнаёшь меня, папа? - девочка говорит теперь по-русски.
- Ну как же я могу не узнать тебя, Мауна, - улыбаюсь я.
...
-... Равномерно, равномерно вращаем педали!
Доктор говорит по-русски с сильным акцентом, и я улыбаюсь - у него выходит "педели". А вообще-то я несправедлив к нему, конечно - за несколько коротких дней выучить инопланетный язык исключительно для общения с одним-единственным пациентом... Кстати, эти "педели" прелюбопытная штуковина, никогда прежде такого не видел - с виду просто помесь конских стремян с пляжными тапочками. Они висят непосредственно в воздухе, ни на что не опираясь, но вращать их можно точь-в-точь как у настоящего велосипеда. Не только вращать, впрочем: устройства позволяют проводить любые тесты - толчок одной или двумя ногами, например...
- Сильнее, сильнее, не ленимся!
И сам я сейчас вишу в воздухе в необычной позе - руки подняты вверх над головой, крылья распущены и оттянуты назад, почти сложившись вместе, как у бабочки-капустницы на отдыхе. Таким образом моё тело полностью открыто для медицины. Силовые поля фиксаторов надёжно удерживают меня в такой позе, и только ноги свободны... для вращения "педелей"... А зелёный свет, бьющий с потолка, делает меня прозрачным, как бутылочное стекло.
- Достаточно. Переходим вот сюда...
Теперь я вишу в воздухе, вытянувшись в струнку, и не могу шевельнуть ни ногой, ни рукой. Зато крылья свободны, и медики тщательно и подробно ощупывают каждое перо, не говоря уже о суставах и прочем.
-... Машем, машем крылышками! Сильнее, как будто взлетаешь!
Я молочу крыльями, поднимая настоящий вихрь. Вот интересно - моё тело великолепно помнит, когда и что надо делать. Во всяком случае, в первый же день я полетел, и сел без всяких приключений. Тело моё, похоже, в полном порядке. Чего нельзя сказать о мозгах. Мой разум сейчас напоминает разбитую вазу, склеенную не очень умелыми руками - не разваливается, и форма вроде та же, но это уже не то... Да и часть осколков затерялась где-то.
-... Хорошо, достаточно. Ложимся на живот лицом вниз, руки вперёд. Крылышки распускаем в стороны... ещё, ещё! Так. Ноги врозь... ещё шире! Левую ногу тянем к затылку... та-ак... теперь правую... а теперь обе разом!
Я старательно изображаю цирковой номер, призванный оценить исправность моего хребта. Да, хребёт тоже в порядке. И все прочие системы организма работают штатно.
Все, кроме мозгов.
О перипетиях, приведших меня на больничную койку, я узнал от моей жены. "Маленькие зелёные человечки" - а я уже отчётливо вспоминаю, кто это такие - решились вступить в последний смертный бой с превосходящими силами, однако были разбиты наголову, потеряв кучу космических кораблей, большую часть своего флота. Но один из вражин саданул перед гибелью из мезонной пушки по уже полумёртвому ангельскому звездолёту под названием "Белое перо", на борту которого я в тот момент находился. Впрочем, это я уже не помню... Самое смешное - приказ о захвате подбитого ангельского звездолёта был, очевидно, составлен заранее, и в тот момент, когда их Адмирал передавал его на борт "Бездны", главарь "зелёных" был уже распылён. Последний привет от покойника...
Так что это моё тело восстановлено по кристаллозаписи, сделанной при помощи "хранителя душ". Как и всех остальных членов экипажа. Времени, правда, прошло немало - как я понял, выращивание нового индивида в той ванне с отростками процесс далеко не мгновенный. Но если у других ангелов восстановление личности прошло нормально и в полном объёме, то мне сейчас впору играть в мексиканских сериалах, где, как известно, герои постоянно пребывают в состоянии амнезии.
-... Ты полностью здоров, Ди. Физически, - сообщает мне вердикт консилиума главврач.
- Я не Ди, - поправляю я его. - Я Рома.
Главврач опускает голову.
- Вот именно... Рома.
В обширном холле клиники меня ждёт целая делегация. Изрядное количество ангелов, здоровенный зверюга, покрытый блестящей короткой шерстью и похожий чем-то на пантеру, и ещё более впечатляющих размеров девушка явно из отряда копытных. Девушка, кстати, в отличие от других делегатов одета в короткую мини-юбку с разрезами по бокам и розовый облегающий топик. Завершают парад люди - да, настоящие живые люди. Высокая, очень стройная молодая дама и столь же молодой человек, одетые строго и изящно. Вот только уши у них какие-то необычные...
- Ты совсем не помнишь их, Рома? - Ирочка смотрит напряжённо и внимательно. Я всматриваюсь в делегатов, и в голове нарастает тонкий стеклянный звон. Ещё усилие...
- Нет. Не помню...
...
- Ещё салату положить?
Я благодарно улыбаюсь. Моя жена невероятно заботлива. Вот, ореховый салат соорудила... хотя не любит готовить...
Мы ужинаем на веранде, открытой с трёх сторон - боковые стены-панели комнаты втянуты внутрь. Великая звезда уже взошла, и воздух напоён прозрачным колдовским сиянием. Как красиво... Как здесь красиво...
Ирочка изо всех сил излучает оптимизм, улыбается, шутит. Говорит она только вслух и только по-русски, поскольку ангельский язык я почти не понимаю. Правда, кое-какие слова понемногу всплывают в моей повреждённой голове - как будто проявляется фотобумага. Однако до полноценного владения языком ещё...
А вот у моей дочери излучать оптимизм не получается. Совсем плохо выходит. Не умеют ангельские дети притворяться. Она тоже говорит по-русски, но улыбка бледная, едва заметная, а уж глаза... в её глаза мне сейчас лучше не смотреть.
И даже обе летучие сони, по обыкновению явившиеся к трапезе, ведут себя на удивление скромно. Зверюшкам не дано понять, что именно произошло, но звериное чутьё безошибочно подсказывает им - в дом пришла беда.
Держать меня в клинике доктора не стали, справедливо полагая, что в домашних условиях шансов на скорейшее выздоровление у меня много больше. Одно общение с Ирочкой и Мауной чего стоит... Да и другая родня не пустой звук.
Уже в тот день я всё же узнал-вспомнил маму Машу и папу Уэфа. Но ни тот, ни другой не испытали по этому повода излишнего энтузиазма. И вообще, моя память ныне напоминает губку с многочисленными пустотами. "Тут помню, тут не помню"... И местная медицина пока беспомощно хлопает крыльями. Медицину можно понять - биоморф зверь настолько редкий, и как его лечить...
- Ну, давайте-ка ложиться спать, - Ирочка убирает со стола, Мауна ей помогает. - Не кисни, Рома! Всё будет хорошо. Правда, Мауна?
- Да, мама... - тихо отвечает дочь. Или это не ответ, а вопрос?
Робот-"домовой" уже убирает столик, смешно топоча коротенькими гофрированными ножками. Странно, вот "домового" я помню, а Ирочкиного брата нет. И встречавших меня в холле клиники я не помню. Это Ирочка мне сказала, что сэнсэя зовут Цанг, а свирку Динна. Собственно, я смутно помню даже, что такое сэнсэй... у меня это слово почему-то ассоциируется с пожилым японцем в кимоно.
- Спокойной ночи, папа. Мама, спокойной ночи, - Мауна уходит к себе. Я ощущаю укол смутного беспокойства - мне помнится, раньше дочь говорила как-то иначе... Да, точно. Она всегда говорила "папа-мама", слитно. А не раздельно, как сейчас.
- Рома...
Она идёт ко мне, легко и осторожно ступая. Я невольно любуюсь - какая она красивая, моя Ирочка...
И отчаянно распахнутые глаза.
- Рома...
Лёгкий, как пёрышко, поцелуй. А вот и тягучий, крепкий. Моё тело реагирует вполне исправно - то, что нужно, поднимается. Тело моё абсолютно здорово...
- Нет, нет, нет!!! - сдавленно кричит она страшным полушёпотом. - Нет, я так не хочу!!!
"Ира, Ир..." - я глажу её, целую. - "Я знаю, ты сейчас слышишь все мои мысли. Это я глухой. Давай думать, как выбираться. Иначе ты рискуешь вместо мужа остаться с контуженным биоморфом"
Но она уже и так взяла себя в руки.
- Ты прав, Рома, - Ирочка зарывается носом в перья на сгибе моего крыла. - Надо думать. Надо очень крепко думать... Ладно, давай спать. Утро вечера мудренее.