Аннотация: В память о бессмертном Подвиге Советского Народа.
-... Кой пёс тут разберёшь!
Лёха с чувством глубокого отвращения разглядывал недра школьного подвала, щедро заваленные скоплениями всевозможного хлама. Вот интересно, зачем с виду вроде бы вполне разумные люди так любят стаскивать в подвалы всевозможную рухлядь, дальнейшее применение коей не предвидится даже в самых смелых фантазиях? Вместо того чтобы сразу выбросить, ага...
- Ладно... - Мишуня вздохнул как кашалот, выброшенный штормом на берег. - Ну лоханулись малость, чего теперь? Как говорил мой прадедушка, ветеран НКВД, "назвался Груздем - полезай в кузов".
- Мишуня прав, - Милка, стянув рабочую варежку, с сожалением рассматривала перламутровый маникюр, только сегодня нанесённый на ноготки. - Сразу надо было отмазки лепить. Сейчас задний ход дать - Молекула насмерть запилит, слушать это нытьё, ну её нафиг... И вообще, на участке землеройствовать так уж лучше разве?
- Ну тогда приступим! - Лёха смачно шлёпнул брезентовыми рукавицами друг о друга, и потревоженные заросли паутины заколыхались под потолком.
Троица принялась за дело. Вековые напластования мусора, потревоженные наглым вторжением, на каждое неосторожное движение огрызались тучами едкой пыли, так что то и дело приходилось задерживать дыхание.
- Тьфу! Гадость! - Мишуня содрал с лица паутину, из-за обилия пыли приобретшую сходство с оренбургским пуховым платком. - Мы тут с одним брателлой чатились, он грит, у них там в лицее никаких субботников сроду нету... Пережиток совка, грит...
- Брателла твой где живёт? Правильно, в Москве. Мой батя говорит, Москва нынче имеет к России весьма отдалённое отношение, - Лёха покачал объёмистый фанерный короб, примериваясь. - А ну-ка взяли! Милка, ты не лезь, мы с Мишуней вдвоём...
- Ой да ладно, гераклы нашлись! - девочка решительно подвинула товарища. - Тут втроём-то и то неудобно... Грохнете этот ящик на лестнице, потом до вечера рассыпанное собирай!
Лестница, ведущая в школьный подвал, и впрямь была крутой и узкой - еле-еле пропихнуть короб. Пыхтя и отпуская невнятные междометия, троица кое-как вытащила груз наверх.
Все трое уселись на подоконник. Милка, скинув рукавичку, вновь принялась рассматривать маникюр, на предмет сохранности лакового покрытия. От свежеперенесённой физической нагрузки грудь девочки высоко вздымалась, румянец окрасил щёки. и тонкие ноздри чуть горбатого носа слегка трепетали. Между прочим, Милка, пожалуй, самая красивая девчонка в седьмом "А", и, кстати, наполовину грузинка. То есть мама русская, а папа чистейших кровей грузин, покинувший историческую родину в доисторические времена, то есть буквально ещё в двадцатом веке. У них там в ту эпоху гражданская война шла, ну вот и... И фамилия у Милки самая что ни на есть настояще-грузинская - Кантария, да и по закону-то она не Милка вовсе, а Миэлла. Что не мешает ей быть замечательной девчонкой. Не чувиха, не пацанка и не тёлка - а именно что девчонка, каких сейчас мало...
- Мне нынче папуля говорит, как паспорт получать будешь, какую фамилию возьмёшь? - первой нарушила паузу Милка. - Может, по маме? Подумай, грит... жизнь долгая и всяко может повернуться, нынче вон как круто заворачивает, гарантий никаких...
- Ну а чё... - Мишуня неопределённо хмыкнул. - Свиблова, тоже ничего... нейтрально так...
- А ты? - осторожно спросил Лёха.
- Да пофиг! Сказала, без гарантий обойдусь. Кантария я, и точка. Папуля аж расцвёл, как чайная роза, даже не ожидала такой мощной реакции...
- Ну и молодчага, - одобрил Мишуня. - Да зря твой папаня так, чесслово... Тут Россия. Тут никакой фашизм вовек не пройдёт!
- Не пройдёт, говоришь... - Лёха колупнул пласт штукатурки, и та охотно отвалилась. - Блин, гля, как всё сыпется... Надеюсь, прав ты. А то вон мой батя тоже был уверен как гвоздь, что вовек...
Друзья замолкли. В самом деле, так уж решительно возразить было нечем. Ибо Лёха Берестов был потомком заробитчанина с Украины, откуда-то из-под Конотопа, после долгих мытарств осевший в "здешних ебенях", по его же выражению. Ну надоело человеку мыкаться без семьи, годы идут... а приобрести жильё в Москве, это для гастера столь же реально, как улететь на Марс. Тут он по крайней мере в выходные с семьёй, каковую ухитрился выписать в Россию буквально накануне майдана. О самом событии Лёха ничего особенного рассказать не мог - во-первых сам-лично был мал, во-вторых, конкретно в самом Конотопе вообще и принципиально не случается абсолютно никаких событий, и в-третьих, батя его остро не любил сих мемуаров, и мать не особенно. "Надеюсь, гудрон для этих ребят на том свете черти разогреют основательно" - вот и вся дискуссия по поводу...
- Между прочим, сегодня восьмое мая, - Мишуня поправил очки. - Праздник завтра. День Победы. У меня батяня как завязал, так даже на Новый год ни-ни, ни капли, и на мамкин день рождения... А тут всегда писярик принимает. Молча так, ага...
Мишуня Егоров, в отличие от друзей, был местный абориген, "потомственный во многих поколениях", по его же выражению. Пухлощёкое лицо, курносый носик, невинно-детсадовский взгляд и очочки в стиле Гарри Поттера придавали Мишуне облик законченного ботана. Его и звали-то в классе никак не Мишкой и не Михой - Мишуней только... Но внешний облик, как водится, бывает обманчив. Любая попытка нагло наехать на "ботана", была, по меткому выражению Лёхи, "чревата полным расстройством здоровья". Уроки у-шу не пропали даром, и внезапно разбить обидчику "нижнюю чакру" Егорову было не сложнее, чем поправить очочки на носу. Ну а на случай особых осложнений у Мишуни имелись друзья, вот Лёха и Милка прежде всего.
Дружить они начали буквально с первого класса, и чем дальше, тем более выделялись из ширнармасс. Ну в самом деле - в седьмом-то классе не только травы, но и сигарету никогда не выкурят, и не пьют даже пива... да, с ума сойти! матерных слов практически не употребляют, это в русской-то речи! Это всё Милка, ага. Чьё тлетворное влияние на противоположный пол дамская половина класса ощущала в последнее время со всевозрастающей силой.
В общем, вот так они и дружили, втроём. Три белых вороны - это уже стая. Проще не вникать... и для здоровья полезней.
- Ладно, отдохнули, харэ! - Лёха встал с подоконника, подавая пример. - Давайте этот ящик на мусорку...
- Опа! - Милка потащила из вороха мусора что-то длинное и красное. - Ребята, гляньте, чего тут!
Она развернула находку во всю ширь, и алый шёлк засиял в солнечных лучах, как живой огонь. В углу полотна золотом сверкала вышитая звезда вкупе с серпом и молотом.
- Знамя пионерское... - отчего-то севшим голосом произнёс Мишуня. - Ну не говнюки, а? Прямо в мусор... и завтра День Победы как нарочно... Чёт расстроился я.
- Лёша? - тревожно спросила Милка, разглядывая лицо товарища, на котором уже вовсю отражались какие-то сложные мыслительные процессы.
- Так... - глаза Алексея Берестова льдисто сверкнули. - Есть план.
...............
- Ты чё оделась-то так? Тут тебе не черноморское побережье Грузии...
- Слушай, Берестов, ты меня достал! Ещё раз вякнешь про Грузию - вломлю так, как ни одна твоя жена тебя бить не будет, понял?!
Когда Милка переходила с друзьями на фамилии, это означало реальную ярость. А вот возьмёт и вломит, вдруг весело подумал Лёшка... я ж её пальцем не трону в ответ... хотя не, потому и не вломит, чувствует...
- И ржёт ещё! - Милка уже остывала.
- Ну тихо, тихо, чего как первоклашки сцепились из-за одного слова, - встрял Мишуня. - Для дела собрались, а не по пустякам отношения выяснять... Май месяц, авось не замёрзнет!
Действительно, по сравнению с мальчишками, экипированными сообразно намеченной задаче товарищ Кантария выглядела несерьёзно. Ну в самом деле, что такое... шорты, обрезанные из старых джинсов по самое не могу... ладно хоть свитерок догадалась натянуть... Правда, ещё имелись наколенники и налокотники, позаимствованные из набора для катанья на роликах - собственно, вот в этих шортиках Милка по обыкновению на роликах и каталась. Завершали картину новенькие белоснежные кроссовки, только что не снабжённые катафотами для пущей заметности.
- Мамуля вчера как нарочно всё подряд покидала в стиралку, - окончательно остыв, пояснила девочка. - И джинсы, и даже лосины, прикинь! Так что чего удалось скрытно стащить...
- Не, лосины, это не то, - окончательно развеселился Лёха. - Лучше бы стринги!
- Микростринги! - подключился Мишуня. - Как там у Некрасова-то было... а! Ноги голы, грязна жопа и едва прикрыта грудь...
- На, держи, - Лёха протянул подруге пару рабочих перчаток, украшенных резиновыми пупырышками. - Как говорит мой батя: "всё лучше чем совсем ничего!"
Майские ночи в средней полосе России никогда не бывают беспросветными. Серые туши домов смутно проступали сквозь сумрак, горбились крышами, точно стадо заснувших динозавров. Троица заговорщиков топала по городу, будто вымершему. Где-то далеко глухо гавкнула собака и тут же поперхнулась, словно устыдившись содеянного.
- Ни огонька, гляди ты... - отчего-то полушёпотом произнёс Мишуня. - Натурально "тень города и город теней"...
- Фонари же нынче уже с одиннадцати вечера отключают, - так же тихо пояснил Лёха. - Экономят электричество... Мерин наш даже по ящику выступал, в новостях, мама сама слыхала - грит, после одиннадцати добропорядочному гражданину вообще на улице делать нечего...
- Час Быка, - вдруг каким-то будто не своим голосом заговорила Миэлла. - Час, когда Зло властвует над землёй безраздельно...
- Чего? - на ходу повернул голову Мишуня.
- Ай, проехали! - отрезала девочка.
- Тихо! - Лёха поднял руку, остановившись. - Здесь пройдём...
Забор, ограждавший некогда славное градообразующее предприятие, даже спустя столько лет выглядел внушительно. И даже пролом в бетонной стене не портил впечатления - как не портят осадные бреши крепость, кою враги так и не сумели взять штурмом, а только путём гнусного предательства...
- А ну-ка! - Лёха уже разматывал клубок толстенной лески, на конце которой болтался крючок-тройник, судя по размерам рассчитанный на акулу. Не выходя из спасительной тени разросшихся кустов подобрался поближе к ограде, примерившись, метнул снасть - крючок негромко звякнул о бетон, соскользнул вниз. Второй бросок также не увенчался успехом, и только с третьего раза крюк зацепил провод, протянутый по верху, взамен давно украденной колючей проволоки. Рывок!
- Пролазим, быстро!
.............
- Жутковато тут. Прямо "Пикник на обочине"...
Милка даже поёжилась от нахлынувшего впечатления. В самом деле, внутренности мёртвого завода выглядели куда жутче, нежели "город теней" там, за забором. Там, в городе, ещё теплилась упрямая жизнь, здесь же, пожалуй, неуютно почувствовали бы себя и самые матёрые привидения.
- Тсс... - Лёха приложил палец к губам. - Говори тише. Гля, какая слышимость...
Действительно, неподвижный предутренний воздух уже обрёл то состояние, когда негромкий кашель свободно слышно за полкилометра. Стёкла в частых переплётах панорамных окон цеха были выбиты почти поголовно, обеспечивая вкупе с обширным объёмом строения отличную акустику, на зависть всяким там оперным театрам. Где-то на станции нечленораздельно бормотал динамик, громыхали вагоны на сортировке. К этим звукам исподволь подмешался шум едущего авто, нарастал, креп.
- Едут...
Сильно потасканная "Тойота" с горделивой эмблемой - пара скрещенных мечей - и надписью на борту "ЧОП Саркис" неторопливо прокатила мимо, сияя фарами.
- Они по цехам шариться не начнут? - отчего-то шёпотом осведомилась Милка.
- Да ой! Надо им это... - успокоил Мишуня. - Это Саркисяна быки. Они тут только свой склад металлолома пасут, а остальное им пофигу... Камеры наружки погасли, они сейчас же на склад. По инструкции.
- Уж сколько раз им таким манером гляделку гасят, а всё никаких выводов... - еле слышно пробурчал Берестов. - Давно б сообразили, куда-нито кабель перенесли...
- Так я ж говорю - бычары и бычары... Зачем им соображать-то? Утром монтёр-связист придёт, обрыв найдёт, починит...
- У Катьки с нашего подъезда брат Саркису служит, - встряла Милка, - он говорит, вообще фуфло эти ночные камеры. Дешёвка китайская, зума нет, на мониторе лиц не разобрать...
- Осторожно, тут яма, - Лёха, шедший впереди, подсвечивал себе путь китайским фонариком-брелком, света которого хватало в аккурат для того, чтобы не свалиться в какую-нибудь дыру, образовавшуюся после демонтажа оборудования. Неудобно, конечно, зато и безопасно - яркий свет фонаря, блуждающий по руинам могут заметить издали.
- Ну и ямища... - девочка вытянула шею, вглядываясь в зияющую пропасть. - Что тут было, интересно?
- Пресс какой-нибудь тысячетонный, - Мишуня озирался. - Мне дед грил, раньше продукция нашего завода по всему миру расходилась. Даже из Аргентины заказы приходили...
Троица возобновила путь, огибая крупные детали и агрегаты, разобрать назначение которых в темноте было совершенно невозможно. Под ногами то и дело хрустела окалина, местами устилавшая пол толстым слоем. Вот из темноты выступила исполинская туша пресса, варварски располосованная автогеном - здоровенные куски металла были вырезаны из мёртвого тела машины.
- Знаете, на что это похоже? - вновь не удержалась Милка. - На китобойню.
- А так оно типа и есть, - Мишуня поправил на носу очки. - Дед, когда ещё жив был, называл всё это вот "цивилизацией трупоедов"...
- Да хва болтать-то! - пресёк разгоравшуюся дискуссию Берестов. - Ворота вот они. Да как открыть?
Действительно, цеховые врата впечатляли. Наверное, такую дверцу не одолели бы никакие монголо-татары, пронеслась в голове у Лёхи мимолётная мысль. Поторкались бы с осени до весны да и свалили нафиг, осознав бесперспективность усилий... Сколько ж тут метров в высоту - десять? Не, пожалуй, двенадцать...
- Блин гадский, зря только болторез тащил, - выругался Мишуня, пробуя на ощупь привратную калитку. - Снаружи заварено, похоже... Ну что, через крышу идти придётся?
- Нет тут изнутри нормальных выходов на крышу, - мотнул головой Лёха. - Проверено, даже по конструкциям не пробраться, козырьки.
- А пожарные? Ну, вернёмся малость, сделаем крюк, обойдём корпус с тылу...
- Снаружи пожарные лестницы были, это факт, но их зачем-то порезали саркисовские придурки. Да и опасно по открытой местности телепать, тем более по крыше бегать - увидят того гляди... И потом время, время! Светает скоро.
- Ну тогда, может... это... через подвалы? - теперь в голосе Мишуни звучало сильное сомнение.
- Да ты псих! - возмутился Берестов. - Ты в здешние подвалы спускался хоть раз? Это тебе не какие-нибудь жалкие катакомбы одесские!
- Но трупоеды как-то же сюда проникают? - Милка задумчиво рассматривала могучие врата. - Им же технику сюда загонять надо, грузовик там, кран...
- Тоже верно, - согласился с самоочевидным выводом Лёха. - Тут должен быть какой-то секрет.
Помедлив, он пощупал ногой узенькую металлическую лесенку, приваренную рядом с вратами, осторожно двинулся наверх, проверяя перекладины одну за другой. Друзья терпеливо ждали вердикта.
- Ну что там? - не утерпел Мишуня, едва разведчик спустился вниз.
- Всё ясно, - Лёха стянул с рук вязаные рабочие перчатки, вытер пот со лба. - Там электромотор с приводом, и кабель куда-то тянется. Живой, похоже. Когда надо - дают ток с передвижного генератора, сезам, откройся... Вход только для своих.
Мишуня трогательно сложил губы бантиком, точь-в-точь как на контрольной по математике - так у него на челе отражались особо глубокие мыслительные процессы.
- Арматурину в шкив сунуть... Подналечь, оборот-два-три... Нам надо-то щель всего лишь...
- Да фиг-два-три, - Берестов с досадой сплюнул. - Не подобраться тут к приводу. С автовышки только. Площадку техобслуги тоже, похоже, саркисовцы срезали. Предусмотрительные, гады, за мотор опасаются...
- Мальчики, гляньте-ка сюда, - перебила Милка, стоя у стены, где в круглом отверстии торчали покорёженные лопасти вентилятора. - Нафига нам эти ворота, мы же не грузовики. Мы и вот сюда пролезем.
Некоторое время друзья разглядывали ночной пейзаж, расстилавшийся по ту сторону преграды.
- Милка, ты молодец, - вновь признал самоочевидное Берестов. - Ну что, Мишуня, ты первый. Если не застрянешь, мы точно пройдём.
Егоров, не возражая, полез в отверстие.
- Ну как там? - негромко осведомился Лёха.
- Всё путём!
- Милка, твоя очередь, - повернулся он к девочке.
- Блин дырявый... - Миэлла с отвращением провела ладонью по железу. - Ржавое всё... щас обдерусь нафиг...
- Я предупреждал, тут не пляж.
- Ну хватит уже!
- Ладно, давай ногами вперёд. Я придержу... ага, вот так. Мишуня, лови там!
- А за что держаться-то? - донеслось снаружи. - За ляжки или за жопу?
- Мелкие извращенцы! - Милка, затычкою торчавшая в вентиляции тряхнула головой. - Да держись уже за что хочешь, только тяни скорее!
.............
- Пришли...
Они стояли перед низеньким бетонным зданием-цоколем, увенчанным исполинской трубой. Да, из всего облика мёртвого завода это было, пожалуй, самое-самое. Труба возносилась к небесам, внушая трепет, являя собою зримый символ былого величия и мощи сверхдержавы.
- Как мы туда полезем-то... - пробормотал Лёха, разглядывая металлические скобы, вмурованные в железобетон. - Будем как мухи на экране...
- Там внутри ещё есть скобки, - со знанием дела заявил Мишуня, - мне и дед и отец говорили. Там и пойдём. Во, гля, тут и дверца оторвана...
Изнутри труба выглядела ещё потрясней, точно ствол циклопического орудия из романа Жюль Верна - хоть сейчас пожалте на Луну. Далеко вверху смутно серело дульное отверстие... впрочем уже не столь смутное, как могло бы быть. Ранний майский рассвет приближался неотвратимо.
Вспыхнул яркий свет фонаря, разом погасив призрачное свечение предутреннего неба в дульном отверстии.
- Ого себе! - Миэлла с почтением и некоторой опаской разглядывала инвентарь, вываленный из рюкзаков. - Серьёзно как вы подготовились...
- А ты думала, туда можно на голых руках забраться? - Мишуня кивнул на реквизит. - У нас же батьки промальпом нынче всерьёз кормятся, так что это всё вот оттуда.
- А вот такой вопрос, мальчики, - Милка, запрокинув голову, всматривалась в "орудийное дуло", маячившее в зените. - Не хватятся раньше времени чопики? Сами же говорите, будем как мухи на экране...
- В том и весь цимес, - обстоятельно пояснил Егоров. - Это ежели по скобкам снаружи ползти. А самую верхушку трубы из ихней биндюжки не видно, козырёк заслоняет. Вон Лёха там был, подтвердит. Так что хватятся не вдруг.
- Значит, так... - Берестов примерял монтажный пояс, незаметно одолженный у отца. - Обвязываемся страховой верёвкой, внимательно, без дураков чтобы. Мишуня, помоги даме. Милк, не забыла, как карабинами крепиться? Батутыч в спортсекции когда нам...
- Да помню я, помню. Один карабин всегда пристёгнут - так?
- Точно. Я иду впереди, с железом. Мишуня замыкающий, реп тащишь, флаг несёт Милка. Есть вопросы?
- Вопросов нету, - Мишуня добросовестно обвязывался страховкой. Закончив, принялся обихаживать подругу. - Слушь, Милка, ну ты и худющая! Дырок на поясе не хватает...
- И мелкий хам ещё вдобавок, - отбрила девочка, - Я не худая, я фигуристая! Про талию слыхал чего-нибудь?
- Ну откуда, - ухмыльнулся Егоров. - У меня лично имеется торс!
Троица героев двинулась наверх. Стальные скобы, вмурованные в бетон, очевидно, были приварены к несущей арматуре, потому как ни одна даже не зашаталась, хотя ржавчина с них так и сыпалась при каждом движении. Впереди плясал светлячок брелка-фонарика, мерно лязгали карабины страховочных поясов, прицепляемые к скобам. Спустя недолгое время Милка почувствовала, что у неё дрожат руки и ноги.
- Мишуня... ты всё знаешь... - она уже с трудом переводила дыхание. - Сколько метров... в этой трубе?
Пауза.
- Вроде сто двадцать... или сто пятьдесят? - дыхание Егорова тоже оставляло желать лучшего. - Мне дед говорил вроде... я уже забыл... Лёха молоток, сразу тройную бухту репа затарил, я б не сообразил впопыхах... вот бы и обратно-то по скобам лезть...
- Не болтай, - обрезал Берестов. - Дыхание береги.
И вновь только плящущий светлячок впереди, и коротко лязгают карабины.
- Лёш... а Лёш... - не выдержала Милка. - Давай передохнём...
- Какой тут... нафиг отдых... - теперь и дыхание предводителя маленького отряда было запалённым. - На вису... только силы терять... ноги на скобах вообще затекут... Близко уже, терпите...
Когда они выбрались наверх, небо на востоке уже вовсю наливалось бледным серебром, вот-вот готовым смениться на золото. Железный парапет, окружавший исполинское пушечное дуло, негромко гудел - здесь, ближе к небесам, ветер был вполне даже ощутимым, тогда как внизу не шелохнулась и трава. Над трубой в зенит целился толстый стальной прут громоотвода. То, что надо.
- Я щас умру... - хрипло призналась Милка, растянувшись на голом решётчатом железе.
- Не... теперь выживем... - отозвался Лёха. - Ребята, гляньте...
Земля расстилалась пред ними, окутанная предрассветной дымкой, и в этой дымке терялся горизонт. Отсюда, сверху, земля была бескрайней. Бескрайняя Русская Земля...
- Это дома, - возразил Лёха. - Давайте сделаем уже... зачем пришли.
Помедлив, Миэлла завозилась, извлекая из-под свитера плотно уложенный флаг. Мишуня тем временем отрезал куски шпагата.
- Так, держим... Мишуня, не так! Ещё выше! Да, вот так... Милка, вяжи!
- Я не достаю дотуда!
- Стань на меня! Да вставай уже, прямо на плечи!
- Тут ещё можно выше подтянуть!
- Ну так тяни!
Закончив наконец трудную работу, троица отпустила скомканную материю, и алое знамя, почуяв волю, развернулось во всю ширь, затрепетало под крепнущим утренним бризом.
- С Днём Победы, товарищи, - негромко произнёс Лёха. Вроде бы в шутку... вот только прозвучало это вовсе нешуточно.
- С Днём Победы, - эхом, без малейшей улыбки откликнулась Милка.
- С Днём Победы! - Мишуня даже забыл поправлять сползающие на кончик носа очки.
Сотовый телефон в нагрудном кармашке у Милки вдруг глухо зажужжал вибровызовом. Помедлив, девочка извлекла аппарат, приложила к уху.
- Мама? Почему из дому убежала, и ничего я не убежала... утренняя прогулка, так было задумано... и ничего даже не ночная, сейчас уже в три часа светает... ну в четыре... Ой, да всё объясню, конечно, не переживай. Да, всё нормально у меня. Тут Мишуня и Лёшка ещё... ну не веришь, хочешь, трубку им дам? Да нормальный голос у меня, чё, обязательно орать во всё горло... Да мы тут в одном месте, дома расскажу... хорошее очень место, правда-правда. Ну всё, пока-пока! Скоро уже буду дома!
- Опа... - встрепенулся Берестов. - Пора нам вниз, однако. Миш, вяжи реп вот сюда. Да восьмёркой вяжи, забыл что ли? Милк, вот это вот спусковой карабин. Вот так его делаем, это тебе к поясу... муфту закручиваем... блин дырявый, ну вот как в твоих этих шортах-то?! Ладно, вот так сделаем...
- И чё теперь?
- Всё, едем вниз. Рукой вот так реп придерживай, регулируй спуск... ага, вот так. Ногами только не вздумай верёвку обхватывать, враз кожу сорвёшь! Мишуня, давай вперёд как учили...
...........
- Ну чё тянешь? Давай, последний дюйм! - Мишуня привычно ткнул пальцем в оправу.
- Да погоди ты... - зашипел Лёха, вслушиваясь. - Не рвись...
Троица героев, передвигаясь в недрах огромного производственного корпуса, достигла наконец его края, где обрушенные каким-то тяжёлым механизмом бетонные плиты создавали подлинно сталинградский пейзаж, и сейчас от пролома в "крепостной стене" заводской ограды их отделяло пусть и неширокое, но, увы, совершенно открытое пространство. На спасительный покров темноты, понятно, сейчас уже рассчитывать не приходилось.
- Жалко, реп там, в трубе остался, - вздохнул Мишуня. - Денег стоит... Батя тебе здорово вломит?
- Вполне реально, - отозвался Лёха. - Деньги одно, ему ж работать надо - а тут вдруг иди-ищи-покупай... Да я объясню, для чего взяли. Он поймёт.
- Вам не знаю, а мне мамуля точно вломит, с первого взгляда, - Милка озабоченно оглядывала собственные ноги, богато изукрашенные ржавчиной, грязью и мелкими царапинами. - Надо бы как-то незаметно в душ прошмыгнуть, вот что... и кроссовки отчистить...
- Да, видок тот ещё, - согласился Мишуня.
- Да тише вы, разорались... - осадил Лёха.
- А, собственно, чего мы так боимся? - вдруг в голос спросила Милка. - Мы что, совершили какое-то преступление?
Пауза.
- Да вроде бы нет, - Берестов чуть улыбнулся. - Здесь, в России... пока нет такого закона.
Он перестал улыбаться.
- Чего нельзя сказать о твоей прародине, Милка. И о моей...
- Да всё равно задержание, чего хорошего-то? - Мишуня вновь ткнул пальцем в очки на носу. - Пусть даже ничего не предъявят... праздник сегодня, а мы париться будем, хорошо если до обеда. Родителям лишнее расстройство опять же. Милкина мама вон с ума сойдёт...
Звук сирены нарастал и креп стремительно. Ещё секунда, и мощная пожарная машина вынырнула из руин, затормозила. С другой стороны к ней уже подкатывала знакомая "Тойота" с эмблемой. Ещё чуть спустя на сцене возникли сразу две машины, притом явно премиум-класса.
- Зашевелились, гады, - в свистящем шёпоте Мишуни слышалось неприкрытое злорадство. - Это вон Саркис, а это что ещё за хрен с горы?
Действительно, выбравшийся из люкс-авто толстяк в светлом костюме выглядел внушительно. Однако стоял он спиной к ребятам, так что опознать его по морде лица было совершенно невозможно.
- А чего нам опасаться? Ввиду отсутствия состава преступления... Ну интересно же, о чём они там базарят!
.............
Голоса доносились издали приглушённо, но довольно отчётливо.
-... Очага возгорания нету? Нету. Стало быть, ложный вызов имеет место... - седоусый брандмейстер улыбался собеседнику донельзя радушно. Толстяк в костюме добавил полтона в голос, однако, поскольку стоял к заговорщикам задом, слов было всё равно не разобрать.
- Не, не полезут, - шёпотом заключил Мишуня. - Эти не полезут.
- А чопики? - Милка тоже вслушивалась в разговор, даже шею вытянула от напряжения. - Бабла им накинут...
- Да щас, ага! А то ты про вохру ничё не знаешь... Они-то в трубу точно сроду не полезут. Бычьи шкуры свои берегут. И рога нынче тоже недёшевы...
-...Вызывайте наци-гвардейцев своих, в конце концов! Самая их работа.
- Ты как разговариваешь! - голос толстяка взвился, заблажил. - Ты с кем так разговариваешь?!
- Да пох..й! - ответно взорвался брандмейстер. - Господ развелось нынче - пёрнуть некуда! Я ежели что и на пенсию продержусь! В отличие от тебя! И мне этот флаг глаза не ест, понял?!
- Ладно, двинулись отсюда, - Лёха убрал в нагрудный карман портативный бинокль. - Не думаю, что тут будет ещё что-то интересное...
........
- С Днём Победы!
Они шли втроём по просыпающемуся городу, озаряемому ослепительными лучами утреннего майского солнца, и улыбались. И немногие покуда прохожие, глядя на почему-то с утра замурзанных, перемазанных ржавчиной и пылью ребятишек, так искренне радующихся великому празднику, невольно улыбались им в ответ.
- Маловато смотрится отсюда, - солидно заявил Мишуня.
- Нормально смотрится! - не согласился Лёха.
- Кто захочет, тот увидит, - поставила точку Милка, и возразить на это было нечего.
- Кстати, а вы в курсе, кто именно тогда водрузил знамя над Рейхстагом? - внезапно спросил Мишуня.
- Я не помню, - честно призналась Милка.
- Я тоже, - добавил Лёха. - Хвастайся уже эрудицией, не тяни.
- Разведчики это были. Фамилии у них - Егоров, Берестов и Кантария.
- Иди ты... - недоверчиво протянул Лёха.
- Мишуня, ты сейчас соврал? - ласково добавила Милка. - Да же?
- Ну вот ещё! - оскорбился Мишуня. - Когда я вам последний раз врал?! Мне это зачем?! Не верите, полезайте сами в инет, там всё найдёте!
Пауза.
- Да ладно... - Милка, солнечно улыбнувшись, вдруг легонько провела кончиками пальцев по пухлой мальчишьей щеке. - Верю я, Миш... И правда, зачем тебе врать?
Они шли по просыпающемуся, живому весеннему городу, сейчас вовсе не похожему на "тень города и город теней", и улыбались.
А красный стяг Победы гордо реял над, казалось бы, безвозвратно поверженным городом, всем своим видом подтверждая - ничего ещё не кончилось!