Вечером на кладбища ездить не принято. Но погода была мрачная, и мы боялись, как бы на следующий день не пошел дождь. Вот мы и решили поехать; я, отчим и мать. Если вы никогда не бывали на деревенском кладбище, то скажу сразу, первая проблема, с которой вам предстоит столкнуться это дорога. Ездят туда нечасто, потому она почти заросла травой, а части свободные от травы были усеяны ухабами. Для нашей мазды это было тяжелое испытание, я то и дело слушал, как мама задерживала дыхание каждый раз, когда по днищу автомобиля били камни. Уже на подъезде я чувствовал себя паршиво. Кладбищенский лес ничем не отличался от других, но выглядел мрачновато, а над этим всем висели серые тучи и дул прохладный ветер. Я выключил магнитофон и заехал на территорию кладбища. Я не был там давно, но сразу заметил изменения, место моей старой парковки занимал целый ряд новых могил. Я заглушил мотор и открыл из кабины крышку багажника.
Кладбище было небольшое, и на самом деле не выглядело таким уж мрачным. Поскольку весна только была в разгаре, деревья еще не обзавелись листвой и не шумели на ветру. Из звуков были только шаги моих родных и непонятный скрип. Я был готов поклясться, что я чувствовал только покой. На кладбище лежат: мой отец, слева от него бабушка по линии матери, справа дедушка по линии отца, а чуть ниже лежит бабушка по отцовской линии. Я сразу направился к отцу, я любил его больше всех. Сначала я собрал все венки с его могилы, выдернул пластмассовые цветы, и стряхнул листву с них, сложил рядом с могилой, чтобы легче было убирать листву с нее. Совсем старые и выцветшие я захотел выкинуть и отложил в другую кучу. Затем попросил грабли у отчима. "Я сделаю все сам" - сказал он - "Чем быстрее управимся, тем быстрее уедем" Я сперва разозлился, из его родственников здесь вообще никого не было, так почему он поехал с нами для меня большая тайна. Чтобы не тормозить процесс я отчистил от листвы и веток могилы дедушки и бабушки. Их я любил тоже. Когда я пытался отряхнуть листву с венка дедушки, я порезал палец. Глядя на порез, я вспомнил, как будучи маленьким, я помогал деду точить тяпки. Закончив процесс, он провел подушечкой большого пальца по лезвию тяпки, тестируя остроту лезвия, я решил, что так поступают все хозяйственные мужчины и тоже провел. Наверно надавил слишком сильно и, разумеется, порезался. Думая, что могу вызвать у деда чувство вины я побежал к бабушке и только у нее на груди заплакал. От этих воспоминаний меня пробудил отчим, он ругался, что я недостаточно быстро все делаю. Мысленно проклиная его, я постарался делать все быстрее. На могиле бабушки цветов и венков было больше всего, потому их уборка заняла больше времени. Отряхивая один из венков, я поднял голову и увидел отчима, который хотел начать убирать листву с могилы отца. "Я сам все сделаю" - вырвалось у меня - "Я сейчас все сам". Отчим снова стал повышать голос, что времени у нас в обрез и что умершим все равно кто убирает их могилы. Тут я не выдержал. "Ты, блять, что вообще тут делаешь?" - Я произнес неожиданно для себя. Я всегда относился к отчиму холодно, но с уважением, стараясь хотя бы не усложнять ситуацию. "Это мой отец, не твой. Я сам уберу здесь все, отдай грабли, хуйло, ты ими даже пользоваться не умеешь" - продолжал я. По сравнению с отцом, мой отчим был настоящим лентяем и ничего не умел. Сидел дома и играл в компьютер, так себе мужчина. Разумеется, такого от меня никто не ожидал. На волне шока отчим отдал грабли. Я стал медленно и аккуратно сгребать листья.
Я был полностью поглощен этим занятием, так что может и не заметил, как стал разговаривать с отцом. "Я знаю, отец, ты меня не слышишь, но дай мне совет, помоги. Как мне быть? Я не знаю, насколько меня еще хватит. Но я постараюсь, я уверен ты бы не хотел, чтобы я, твой сын, сдался. Я тебе, кстати, покурить принес, давно ты уже не курил" Я разговаривал с ним обо всем, что накопилось у меня на душе, спрашивал как поступить в отношениях с девушкой, спрашивал как быть в жизни. Я уже перешел к могиле бабушки, но все разговаривал с ними, извинялся, что давно не приходил, пытался оправдываться, но ничего не выходило. Я рассказывал о всякой фигне, о книгах что читал, о фильмах что видел. Сейчас, анализируя это, я думаю, я боялся остаться один. Я должен был чем-то занять свой ум, иначе я бы заплакал.
Как я уже говорил, мой отец курил. Я специально купил в магазине красный бонд и зажигалку. Там же я купил водку, конфеты и печенье. Я промыл тарелку с могилы отца, наверно, такая тарелка, куда кладут дары для покойников как-то называется, но я не знал. Я положил туда два печенья и 4 конфеты, старался положить все разные. Рядом положил пачку сигарет и зажигалку, остался недоволен и поправил. Затем и вовсе взял пачку и открыл, так отцу будет легче взять одну, подумалось мне. Затем я разнес печенье и конфеты другим родственникам. Затем вернулся за стопкой водки. Я не знаком с обычаями, но мне предложили вылить водку прямо на могилу, не думаю что это плохо. Я так и сделал, на обратном пути от могилы я подобрал старые и бесцветные венки и понес их к забору, чтобы выкинуть. Забор располагался в метрах 30. Я дошел к забору, выбросил венки и вдруг понял, на все вопросы, что я задавал сегодня, я так и не получил ответа. Я зашагал обратно к столику, где были мама и отчим. Я шел, шаги становились все более и более неуверенными, мир вдруг потерял резкость и я заплакал. Примерно в 5 метрах от родителей я сел и ревел во весь голос. Почему? Почему так произошло, что эти люди оставили меня раньше, чем нужно? Почему мой отец не научил меня даже бриться? А дед не научил водить машину? Наверно это было странное зрелище, взрослый, крепкий парень сидит и плачет навзрыд. Чем больше я прилагал усилий к тому, чтобы прекратить плакать, тем сильнее во мне росло желание заорать во все горло. Кричать до хрипоты, чтобы вся эта боль, что я имел, вышла из меня. Удивленные моим поведением родители теперь и вовсе посчитали меня сумасшедшим. Не выдержав, я встал и закричал что есть сил. Мой крик разнесся по полям и может даже достиг нашей деревни за лесом. Мне все это было не важно, я почувствовал себя смертельно усталым, старался сэкономить столько энергии, сколько можно. Я вдруг почувствовал себя Титаником, который получил пробой и шел ко дну. Мне казалась, я перестал дышать и все, что я чувствовал это теплые волны слез. Весь мир затих и только я слышал скрип на кладбище.
Меня оставили у стола одного, чтобы я пришел в себя. Мама и отчим решили прогуляться по кладбищу, поискать знакомых. Я сидел несколько минут. Я чувствовал, что мне холодно, что я голоден и хочу спать, но все эти чувства притупились. Я смотрел себе под ноги и не мог оторваться, да я и не хотел. Я смотрел на свои кроссовки, они покрылись пылью, и я смутно понимал, что их нужно почистить дома. Я ни о чем не думал, просто смотрел на свои ноги и слушал скрип. Спустя какое-то время я решил прогуляться по кладбищу и сам. Я бродил и смотрел на лица на памятниках, все они какие-то неживые, непривлекательные. Я ходил от памятника к памятнику, здороваясь с каждым, я говорил с ними, словно они были моими старыми знакомыми. Некоторые могилы были настолько старыми, что памятники уже упали, некоторые могилы почти заросли сорной травой. Наверно у каждого в такой момент посещает мысль - "неужели, когда я умру, про меня тоже все забудут и моя могила будет не более чем травянистый бугорок?". Какие-то смешанные чувства появлялись, когда я смотрел на такие могилы, мне было грустно, и в тоже время я чувствовал, что возможно так и должно быть. Мертвые умерли, а мы с вами нет. Приезжая сюда я всегда испытывал какую-то тоску. Все это бесцельно, мне только 22 и я должен думать о девушках, машинах и роскошной жизни, а не о мертвых. Так я и думал, пока не дошел до места, где скрип становится совсем жутким. Наверно доводилось слышать такое, когда скрипят тела старых деревьев. Случалось так, что когда хоронят человека у дерева, и ставят оградку, дерево еще маленькое. Но проходит 20, а может и больше лет и дерево становится совсем большим и вот, под порывами ветра дерево трется о забор, издавая этот скрип.
Я собрал инструмент, погрузил его в багажник наискосок, хлопнул багажником и сел за руль. Сдал задом до самого въезда, и остановился, ожидая родителей. Я поглядел на свои руки, они были синие от холода и изрезаны травой и вениками. Возможно, подумал я, кладбища нужны не мертвым, а живым, чтобы приходить туда и умирать.