Кино и жизнь или воспеоминания бывалого киномана
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
КИНО И ЖИЗНЬ
или
Воспоминания бывалого киномана
ВМЕСТО ПРОЛОГА
Важнейшим из всех искусств для нас
является кино. (В.И. Ленин).
Эту книгу я написал для всех любителей
кино, желающих узнать о нём как можно
больше.
Книга посвящается любимой жене Надежде,
моему первому редактору и техническому
помощнику. (Автор)
Это произведение уведёт читателя на много лет назад, в Советский Союз, и расскажет о кино. О кино, показываемом в Москве. Тут будет поведано о тех фильмах, которые увидели многие кинозрители, и о тех, что не достались массовому зрителю. О фильмах, что были выставлены на международных кинофестивалях, на кинонеделях и на закрытых для широкой публики кинопоказах. Об этих загадочных и любопытных художественных произведениях, которые мне лично посчастливилось посмотреть. И я открою содержание самых ярких кинотворений, промелькнувших перед моими глазами, и обрисую, чем они меня завлекли и покорили.
Кино я полюбил с детства. С малого возраста я начал смотреть его и по телевизору, и в кинотеатрах. Став подростком, я принялся уже созерцать кино в основном в кинотеатрах, придя к выводу, что там показывают более интересные произведения, которые потом не доходят до телеэкранов. И в подростковом возрасте я потянулся к зарубежному кино, так как узнал -- в нём есть то, что в наших произведениях увидеть невозможно. А, повзрослев, я пустился тратить всё своё свободное время на кино, и за двадцать с лишним лет смог отсмотреть более трёх тысяч фильмов. И таких фильмов, о которых почти никто не знал, и которые мало, кто видел.
Моё изложение пойдёт о том кино, что выпускали давным-давно, и большей частью о том кино, что оказалось неведомо зрителям. Чтобы связать это кино воедино и приоткрыть, как удалось его посмотреть, мне придётся рассказать немного о себе и о своей жизни. Выявить жизненные устремления, которые тоже были связаны с кино. И чтобы слово "жизнь" не оттолкнуло читателя от моих красноречивых воспоминаний, сразу же уточню -- здесь жизненному описанию отведена лишь пятая часть всего содержания, а остальное место отдано знакомству с невообразимыми кинофильмами.
Сейчас, конечно, кое-что из того, что предъявляли в Москве несколько десятков лет назад на разных "открытых" и "закрытых" кинопоказах, уже открутили и в кинотеатрах и по телевизору. Только большая часть тех кинопроизведений всё же не предстала перед широкой зрительской аудиторией. И я теперь попытаюсь сочно обрисовать те давние известные и неизвестные фильмы, которые показывали и которые отложились навсегда в моей памяти. А так как читать о кино и смотреть его, это две большие разницы, и при выразительном пересказе даже "Броненосец "Потёмкин"" может превратиться в чумовой боевик, то, я думаю, мои пересказы сумеют привлечь читательское внимание.
ЧАСТЬ I
-- А знаешь, я тебя очень хорошо помню.
-- Откуда?
-- И ещё помню: около нашего дома деревья
росли большие, большие.
-- А! тогда тебе все деревья казались большими.
(из к/ф. "Когда деревья были большими" реж.
Л. Кулиджанов).
КОНЕЦ 50-х ГОДОВ, 60-е ГОДЫ. НАЧАЛО ЖИЗНИ И ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С КИНО
или
Как развивалась любовь к киноискусству, и что этому поспособствовало.
Человек, как известно, не является в мир взрослым с готовыми убеждениями, увлечениями и желаниями. Он этим духовным багажом обзаводится постепенно с детства по мере своего подрастания. Я не был исключением и не сразу с колыбели сделался кинолюбителем, а пристрастился к этому заразительному делу с той поры, когда пошёл в школу. Правда, интерес к кино появился у меня ещё раньше, в дошкольном возрасте, и как это произошло, сейчас рассажу. И чтобы приступить к этому рассказу я открою, где появился на свет и где провёл первые годы своей жизни, так как это имеет существенное значение для моего повествования.
Родился я в Москве, в самом её центре. Из ворот моего дома хорошо были видны Кремлёвские башни. Почему я это уточняю? Да родись я где-нибудь в другом городе или просто в каком-нибудь ином районе, мне бы не стать никогда настоящим киноманом. Потому что только в столицу могли стекаться всевозможные кинопроизведения со всего мира, с которыми при желании можно было ознакомиться, и именно в моём районе вокруг моего дома в десяти минутах ходьбы находилось четыре кинотеатра, где предлагались к просмотру разные кинофильмы.
И вот моя родная округа конца пятидесятых годов. Представлять её я возьмусь с Малокаменного моста и круглой "плешки" -- площади у его подножья. Мост и площадь давали начало двум улицам: Полянке и Большой Дмитровке. И от площади вправо и влево расходились две набережные: Якиманская и Кадашевская. На Якиманской стоял Дом Культуры "Красные текстильщики", а на Кадашевской -- мой дом. За площадью на другой стороне водоканала раскинулась Болотная набережная, и на ней рядом с мостом расположился огромный кинотеатр "Ударник". Он открывал дорогу к дому Правительства, который заканчивался у Большого Каменного моста.
Теперь я обрисую свои "Кадаши". Первые строения Кадашевской набережной находились справа от площади-плешки и Полянки, а последующие -- с левой стороны. Слева на площади высился громоздкий дом, и его отделял от другого такого же, принадлежащего уже набережной, Старомонетный переулок. И в том переулочке примостилась школа номер "двадцать", предназначенная стать моим первым учебным заведением. Большущий домина, выступавший к набережной и числившийся там под номером "восемь", тянулся метров на сто до Толмачёвского переулка. И за тем переулочком уже открывались низенькие двух и трёхэтажные домики, и им предшествовал небольшой скверик за чугунной оградой. Скверик примыкал к дому номер "десять", а он пристроился к дому "двенадцать". И вот этот дом и был уже моей родной вотчиной. Двенадцатый дом указывал на Лаврушенский переулок, в котором разместилась всемирно известная картинная галерея, именуемая "Третьяковской". За Лаврушенским закрепились домики "четырнадцать" и "шестнадцать", и за ними укрылся 1-ый Кадашевский переулок. А далее на взгорке рядились дома "восемнадцать" и "двадцать", и последний из них выглядывал на площадь к Маломоскворецкому мосту и к Большой Ордынке. В начале Ордынки стояли два небольших домика, и они уже отворяли Пятницкую улицу. И на углу той улицы в двухэтажной построечке приютился кинотеатрик "Заря". А за Маломоскворецким Большим Москворецким мостами красовался Кремль, и напротив него высилась почти достроенная гостиница "Россия", где намечено было развернуть двухзальный кинотеатр "Зарядье".
Кадашевская набережная была узковатой. Тротуарчики у неё были малюсенькие, а дома казались вросшими в землю. Въезды во дворы выглядели тёмными туннелями. И мой двенадцатый дом имел такой же туннель, и куда он выводил, я сей миг опишу.
Туннель-подворотня, в котором прятались два подъезда, предоставлял проход в широкий двор. Двор изгибался буквой "П", у которой одна нога была короче другой, и с той укороченной стороны лежал проулок в соседний дом, расположенный в Лаврушенском переулке. Во дворе по углам строений и даже в середине их проглядывались неказистые подъезды, которых насчитывалось одиннадцать штук вместе с теми, что притаились в подворотне. Эти подъезды вели на этажи и в многолюдные коммунальные квартиры. Во дворе были разбиты три палисадника, и в одном из них росли яблони. И у проулка в соседний дом большой конурой горбился железный гараж. В этой дворовой достопримечательности хранился "Москвич-40", и та достопримечательность служила детворе воротами во время футбольных баталий.
Мой подъезд находился в дальнем правом углу двора. Там была лестница, ведущая на второй этаж к двум квартирам. Справа на этаже за дверью в длинном коридоре приткнулось шесть комнат, а слева в отгороженном закутке -- четыре. И в закутке, в одной из его комнатушек, обосновался я, очутившись там сразу же по прибытии из роддома.
***
Наша коммуналка состояла из четырёх маленьких комнат. В трёх из них ютились семейные соседи, а в четвёртой -- я с матерью, бабушкой, прабабушкой и дядей -- младшим братом мамы.
Восьмиметровая комнатушка, где мы обитали, располагалась самой последней от входной двери в углу квартиры. Она состояла из двухметрового тамбура и небольшого жилого квадрата с окошком. В тамбуре умещался двухстворчатый шкаф и железная кровать. За кроватью в жилом объёме топорщился пружинами кургузый диванчик, и к нему липла маленькая тумбочка. Напротив дивана, у окна стоял стол и два стула. И справа от стола громоздилась ещё одна железная кровать и столовый буфет.
Первые мои воспоминания об этой комнатушке связаны с прабабушкой -- она сидит на диване, а я вышагиваю рядом с нею по пружинам, держась за диванную спинку, и слышу её голос: "Держись, держись, маленький, а то упадёшь...". Вспоминаются ещё резкие звуки гимна, вырывающиеся ранним утром из радио, будящие взрослых на работу, а меня в детский сад. И затем в памяти всплывают две кошмарные ночи, давши впервые познать, что такое зубная боль, и что представляет собою ужасное сновидение. С болью я промаялся чуть ли не до зари, пытаясь усмирить её с помощью бабушки, вместе с которой спал, а жуткому сновидению я сопротивления не оказал, потому что так и не смог понять, сон это был, или реальная явь. А случилось в ту ночь вот что.
Сплю я спокойно на кровати, прижавшись к стеночке за спиною у бабушки. И вдруг чувствую, как меня кто-то лёгонько будит. Я разлепляю глаза, вижу обои на стене и осязаю сзади спину сладко посапывающей бабушки. Не поняв, кто и что меня побеспокоило, я опять закрыл глаза, и тут вдруг кто-то дотронулся до моего плеча -- тронул и настойчиво покачал, предлагая обернуться. Я вмиг очнулся и замер, лихорадочно соображая, кто это не даёт мне спать. И вроде бы надо обернуться и посмотреть, кто тормошит меня, а страшно, кругом мёртвая тишина и беспросветная мгла. Не зная, сколь долго я пролежал, не шелохнувшись и слыша лишь дробный стук своего сердца, от которого, казалось, должна была пробудиться вся моя семья. Спать в тот момент расхотелось, и я повернулся к проходу, решив посмотреть, кто же меня разбудил. Пересилив страх, я медленно перевалился на другой бок и уткнулся в спину бабушки, а затем, сам не зная, почему, сел. И на расстоянии вытянутой руки различил фигуру человека. В комнате лежала темень, а человек казался чернее этой темени. В голове тогда пронеслось: как это он тут очутился -- дверь в комнату заперта, да и на кухню тоже. Человек был не низенький и не высокий, и всё тело его и голову закрывал плотный балахон. Я застыл от страха, захотел крикнуть и разбудить бабушку, маму и дядю, но рот не открылся, и в мозгу закололо: кричи, не кричи, а всё равно никто не услышит. А человек наклонился ко мне, что-то произнёс и потом исчез, будто его и не было. Я сразу опустился на подушку и продолжил спать. Когда наступило утро, я пробудился и вспомнить, что сказал мне ночной незнакомец, не смог.
И ещё одно моё самое раннее воспоминание связано с одним грандиозным семейным событием -- это покупка первого нашего телевизора. У нас в коммуналке одни из соседей уже приобрели телеприёмник, и бабушка с мамой ходили к ним в гости смотреть этот фантастический приёмник, и он их ошеломил. Они тоже тогда купили подобный телевизор. "Телек" тот назывался "КВН". Он был небольшой, квадратный, с керамическим корпусом и экранчиком в две ладони величиной. К нему для увеличения экранного изображения прилагалась большая круглая линза на ножках. Телевизор этот занял почётное место на тумбочке, и у нас появился свой маленький кинотеатр, а я тогда увидел ожившие картинки. И эти картинки меня несказанно впечатлили.
А теперь я напомню, как выглядело тогдашнее телевещание. Оно было чёрно-белым и предлагало трансляцию единственного канала. Передачи по этому каналу велись по будням с восемнадцати до двадцати двух часов, а по воскресеньям -- с полудня до десяти вечера. В выходной днём по телевизору показывали или мультфильмы, или детский кинофильм. И первые мультяшки, которые проявились передо мною, меня здорово развлекли, но в памяти не отложились, а вот первый полнометражный фильм-сказка, увиденный мною, поразил невероятно и запомнился на всю жизнь. То сказочное диво называлось "Марья-Искусница", и в нём выступило множество замечательных героев: храбрый мальчик, бравый солдат, мама мальчика -- Марья-Искусница, и добрая дочка водяного. Помимо них объявилась и куча злыдней, таких, как Водяной -- Водокрут 13-ый, человекообразная лягушка, тётушка-непогодушка и утопшие пираты. И были там удивительные приключения, заставившие и испугаться, и посмеяться. И в сказке победило добро, а жадное и хитрое зло получило заслуженное наказание.
Я приоткрыл первые годы своей жизни, и чтобы дополнить их, упомяну о моём детсадике. Почему? Да потому, что я тогда проводил там большую часть своего времени и получал самые любопытные познания. Что было в младших группах, я не помню, а то, что преподнесла старшая подготовительная группа, засело в голове очень прочно и определило мою дальнейшую судьбу. Во-первых, в старшей группе до меня дошло, что такое коллектив, как следует в нём себя вести и каким образом находить себе друзей. Во-вторых, мне там помогли откопать в себе зачатки актёрского дарования, дав возможность выступить в различных детских концертах и представлениях. И, в-третьих, я тогда осознал, что все люди разнятся по "полу", и дети делятся на мальчиков и девочек, только в чём меж нами различие, я не выяснил, что осталось надолго загадкой.
В детский сад я ездил всю неделю, находясь там с утра до вечера. А в воскресенье оставался дома и в родных стенах искал себе развлечения. Главным развлечением для меня стал просмотр детских телепередач, и я их с нетерпением ожидал и ни одной не пропускал. Но вскоре меня начали привлекать и взрослые кинофильмы, и их я тоже принялся смотреть вместе с родными, хотя мало, что в них понимал. И мне больше всего нравились те фильмы, где много стреляли и дрались.
У нас во дворе жили ребята как моего возраста, так и постарше. Я с ними встречался, выходя на прогулку, и мы вместе играли. Но наши игры получались скучны и однообразны. И меня в то время сильнее всего тянуло играть лишь с одним мальчишкой -- моим соседом по квартире Сашкой. Он был старше меня на два года, ходил уже в школу и разбирался в таких вещах, которые моему разуму были пока непостижимы. И свой свободный день я старался проводить с ним вместе.
В воскресенье я просыпался раньше всех в квартире, только моя бабушка была в этот час на ногах. Я принимался выглядывать на кухню и ждать пробуждения и появления Сашки. А бабуля на меня ворчала:
-- Что ты бегаешь туда-сюда, шумишь, народ будишь.
Но я её не слушал и продолжал своё мельтешение. Сашка поднимался на ноги позднее, и когда он брался за завтрак, я уже выходил во двор. И средь кирпичных стен я томился один недолго, так как ко мне очень скоро спускался Сашка. Мы с ним завязывали шутливую беготню и копошение. Набегавшись и поборовшись, мы строили из найденных кирпичей и палок крепости, а затем их ломали и снова учиняли борьбу. И когда наступало "двенадцать", отправлялись домой, чтобы пообедать и посмотреть детскую телепередачу.
Во второй половине дня я и сосед опять спускались во двор для продолжения игр. Только игры наши уже меняли свою суть. Мы начинали обыгрывать детские сказки, что отсмотрели по телевизору. Побыв в образах сказочных героев, мы перевоплощались в героев взрослых фильмов. Мой сосед говорил: "Эти герои более жизненны и реальны". И он сочинял какую-нибудь игру на основе самых понравившихся фильмов, в которых сверкала война или раскручивался уголовный сюжет, и где выступали смачные персонажи. А для него самыми выразительными персонажами являлись разведчики, анархисты и блатари. И сосед, копируя эпизод из "Дела Пёстрых", надвигал тогда на глаза кепочку, поднимал воротник у пальто, имитировал в углу рта бычок папиросы и с плевком сквозь зубы выдавал:
-- Ну что, фраер, пойдём, поговорим немножко.
И я храбро лез на него грудью, а он искривлялся набок, приседал чуток и, деля вид, что достаёт из сапога финку, цыкал:
-- Смелая, однако, ты, пташечка, звонко чирикаешь, но мы тебе крылышки-то обрежем.
В продолжение нашей кутерьмы мы разыгрывали другой эпизод из "Дела Пёстрых". Я показывал вора в законе "Папашу", а сосед -- вражеского шпиона. Я "палил" в соседа-шпиона из пальца-пистолета, делая это точно так же, как в кино -- не глядя, из-под плеча, а он падал, а потом стрелял в меня из револьвера, сотворённого тоже из пальца, и говорил, видя, как я брякаюсь на асфальт:
-- Слаб ты, однако, сделался, Папаша, мазать стал.
Иной раз мы творили баталию из фильма "Мы из Кронштадта". И Сашка, изображая матросиков-анархистов, делал вид, что рвёт на себе тельняшку, и кричал: "Братцы, полундра! Нас офицерьё предало, бей их". И после такого мы сразу же замешивали кипучую схватку. Или же Сашка в роли батьки Махно из "Александра Пархоменко" входил будто бы в большую залу, где шло совещание махновских сподвижников, держа руку за спиною с вымышленным Маузером, и пулял в воображаемого оратора, убивая его. Потом он резко махал рукою, чеканя безоговорочные слова: "Враг народа", давая этим понять, что с такими людьми нечего церемониться.
Иногда мы разыгрывали фильм "Подвиг разведчика". Сосед предъявлял главного героя, а я -- его помощника подпольщика. Он как бы тайно приходил ко мне и говорил знаменитый пароль: "У вас продаётся славянский шкаф"? А я ему отвечал: "Шкаф продан. Могу предложить никелированную кровать с тумбочкой". И мы пребывали в разных героических образах до глубокой темноты и возвращались в квартиру. И я мысленно заглядывал в следующий выходной, надеясь опять окунуться в кино-игру.
***
Когда я перешёл в старшую детсадовскую группу, мы с мамой перебрались в комнату другой квартиры, отделившись от бабушки и дяди, а прабабушки к этому времени уже не стало. Маме каким-то образом удалось заполучить маленькую жилплощадь на первом этаже прямо под бабушкиной комнатой. Правда, жилище нам пришлось занимать чуть ли не с боем. Тамошняя соседка не хотела нас туда пускать, видно, тоже намереваясь обосноваться там вместе с семьёю.
Мы переселились в огромную квартиру с длинным коридором и десятью комнатами. На эти десять комнат приходились два туалета и две кухни. Но наша комната и комната соседки были отгорожены от общего коридора деревянной стенкой и дверью, и нам принадлежала одна из кухонь, создавая чуть большее удобство.
Вдвоём с мамой в полученной комнате мы прожили недолго. Мама примерно через месяц вышла замуж, и к нам подселился мужчина. Я никогда не видел своего родного папаню, и тут вроде появилась возможность обзавестись отцом, но отчим не захотел, чтобы я называл его папой. И мне предложили обращаться к нему по имени, величая дядей Валей, отталкиваясь от полного имени Валентин Григорьевич Морозов.
Раньше до переселения, возвращаясь из садика, я сидел в комнате или крутился на кухни возле бабушки, а теперь стал осваиваться в новом жилище и привыкать к массе новых соседей. Мама, дядя Валя и я не смогли сойтись с соседями по закутку, но зато мы подружились с одним семейством, проживающем в общем коридоре. То семейство состояло из четырёх человек -- бабушки, её взрослой дочери, младшего сына и маленькой внучки -- сын был старше меня на пять лет, а внучка младше на год. Мама и дядя Валя по вечерам стали частенько ходить в гости в ту семью и меня брать с собою. Они приходили к этим соседям, чтобы поиграть в картишки и лото, и к тому семейству заглядывала ещё одна соседка с шестилетней дочкой. Взрослые, расположившись за столом, брались за игру, сын Шура садился за уроки, а мы, трое детей, сбившись в кучку, придумывали для себя общее занятие.
В первые дни я вместе с девчонками играл в их игрушки: в разные зверушки и куклы, во всякие там платьица, штанишки, чепчики, колясочки и кроватки. Но эти игровые принадлежности меня не слишком заинтересовали, и я вскоре начал приносить в нашу компанию свои игрушки, такие, как автомобильчики и их гаражики. Только девчонкам мои машинки не пришлись по душе, и получилось так, что я занялся своими игрушками, а они своими. Такое обособление мне не понравилось, и я взялся приставать к девчонкам и мешать их играм. Меж нами стали возникать ссоры и обиды. Наши капризы и хныканье начали доноситься до взрослых, и они нам велели играть по отдельности. Такое разведение ни мне, ни девочкам не понравилось, и я, будучи постарше их и посообразительнее, предложил им опять объединиться и для этого подкинул интересную идею. Я подсказал подругам перенести наши игры под стол, за которым взрослые резались в картишки, и там возобновить игровые занятия, и пояснил: оттуда наши разногласия никто не услышит и не отправит нас по разным углам. И они тут же со мною согласились. И после, когда взрослые стали усаживаться за большой круглый стол, мы принялись залезать под него со своими игрушками. Затаившись в полутьме на удобной крестовине под длинной скатертью, мы потихоньку обживались в новой обстановке. А над головами раздавалось:
-- Я играю на красных "мальчиках".
-- А у меня одна шваль, замени-ка мне все пять штучек.
-- А я сейчас без подбора осталась -- я на "двоечке" сижу.
Девчонки в подстолье занялись нянченьем кукол, а я катанием автомобильчиков. Но для таких игр под столом места было маловато, и куклы, и авто нам быстро наскучили. Меня это обрадовало, и я потянул моих маленьких напарниц к общим развлечениям и к таким, которые больше подходили к нашему обособленному затемнённому уголочку. Я придумал рассказывать им всякие страшилки, сочиняя их на основе разных сказок, что посмотрел по телевизору. И к нам под стол, благодаря моей фантазии и яркому описанию, полезли и скелетообразный Кощей Бессмертный, и вредная баба Яга, и ужасные колдуны, и мерзкие кикиморы. Только после этих страшных выдумок подружки начали выскакивать из-под стольного укрытия и жаться к своим мамам и бабушкам. А я снова остался один. Не желая сидеть в сумрачном подстолье без компании, я обуздал свои чёрные вымыслы, и две трусихи опять вернулись в наше укромное место. Они с опаской пристроились на крестовине и тихо уткнулись в свои куклы. Я захотел по-новому наладить контакт с ними, только сразу не сообразил, как это сделать. И в один из вечеров я заметил в руках у одной из них игрушечную медицинскую трубку и предложил им поиграть в докторов. У маленькой хозяйки комнаты нашёлся весь детский медицинский набор с пластмассовым градусником, ножницами, шприцем, молоточком для проверки нервов и пузырёчком с надписью "йод". Мы весь этот инструментарий перетащили под стол и преобразились с лекарей.
Сначала мы сообща лечили кукол от простуды и болей в животах, руках и ногах. Но мне такая возня быстро наскучила, и я предложил своим напарницам самим стать больными и лечить друг друга по очереди.
Первой в доктора-лекаря превратилась хозяйка комнаты, и она весь вечер мерила мне и подружке температуру, слушала сердце, делала уколы, стучала молоточком по коленкам и мазала йодом. На другой вечер уже другая подруга стала доктором, а мы с маленькой хозяюшкой сделались больными пациентами. А потом пришла очередь и мне побывать докторишкой. Я к этому делу приступил основательно и предупредил подруг, что буду лечить их как настоящий врач. И перво-наперво я поинтересовался у них, что конкретно болит и где. Они мне пожаловались на своё горло, руки и ноги. Я заглянул к ним в рот, осмотрел их конечности и проверил их в действии. Затем понарошку помазал им горло йодом и уколол шприцем. На этом игра застопорилась, но я спросил у подруг: "Что у вас ещё разболелось"? Они задумались и указали на грудь и животы. Я велел им приоткрыть места болезни для осмотра. Подружки смущёно захихикали, а я проговорил: "Показывайте, иначе лечение не состоится". И они, тихонько засмеявшись, подняли свои платьица и рубашонки вверх. Приложив по очереди слуховую трубку к груди подружек, я их послушал. Далее я потыкал пальцем в живот моим пациенткам и вызвал у них ещё приглушённый смех. На этом можно было бы и остановиться, но мне захотелось узнать, чем же отличаются девчонки от мальчишек. И я, схитрив, спросил у подруг: "Где у вас ещё болит"? Они замотали головами: "Больше нигде". Тогда я направил свой взгляд на их трусики и вопросил: "А там"? Подруги с застенчивым смешком хмыкнули: "Нет". Я сказал: "Но и там надо посмотреть и пощупать, а вдруг там тоже болит". Но они отказались показать, что скрывается у них под бельём. И я сменил тактику и с убеждением насел на подруг: "Не хотите показывать, так давайте я просто потрогаю там. Вы же докторам это позволяете, а я сейчас и есть доктор". Подружки смутились, но ни им, ни мне не хотелось прерывать игру, так как она нас слишком захватила, и они дали мне возможность опустить руку к ним в трусики. Я сначала запустил ладонь под тканевое прикрытие одной подружке, а после и второй. Они, сидя на деревянной крестовине, прыснули от моего прикосновения продолжительным смешком, как от щекотки, и согнулись пополам. А я, найдя у них внизу животов лишь гладкую пустоту, быстро убрал оттуда свою руку.
Стыдливый смех услышал кто-то из взрослых. У них в тот момент завершилась очередная партия в "Петуха". И сверху над нами раздался изумлённый возглас:
-- Эй, ребята, вы что там делаете? -- и, не получив ответа, приказал, -- а ну, вылезайте все из-под стола, хватит там пыль собирать!
Мы расслышали упавшее на нас повеление, вздрогнули и, понимая, что сделали сейчас нечто недозволенное, быстро выбрались из затемнённого подстолья. Вид у нас был взъерошенный и слегка растерянный. И хозяйка комнаты, оглядев нашу троицу, подозрительно поинтересовалась:
-- Чем это вы там занимались?
Мы буркнули:
-- Ничем.
И она, с настороженностью приняв этот ответ, велела:
-- Тогда больше под стол не забирайтесь -- играйте здесь, у кровати.
Взрослые, увидев, что мы уселись у них на виду, начали новую партию в карты.
Тот вечер подошёл к концу, и я, мама и дядя Валя ушли от соседей к себе в комнату. Когда я улёгся уже спать, мама подсела ко мне на диван и спросила:
-- Что же вы, трое, делали под столом, что вылезли оттуда такими растрёпанными?
А я ей ответил то, что первое пришло на ум:
-- Играли, возились, толкались в темноте, и больше ничего. -- И она от меня отстала.
Двух подружек родители, наверное, тоже расспросили, что мы творили под столом. И они, я думаю, ничего особенного им не раскрыли. Потому что узнай родители всю подноготную наших забав, они бы обязательно доложили об этом моей маме, и мне бы тогда крепко досталось.
На следующий вечер взрослые снова сошлись на азартную игру, но нас под стол уже не пустили, приказав играть на виду. Подружки стали лечить кукол, а я взялся рассматривать детские книжки, данные мне во избежание скуки.
Мама, дядя Валя и я ещё несколько раз сходили к нашим соседям в гости, и хождения эти прекратились. Взрослым или надоели их игры, или у них нашлись какие-то другие занятия. И с тех пор я двух подружек больше не видел. А там пришла весна, и передо мною открылись новые более интересные забавы.
Весенние дни стали длиннее, и я, возвращаясь из детсада, начал выходить гулять во двор. Туда на прогулку высыпали и другие ребята нашего двора. Однажды в погожий вечерок кто-то из ребят вынес во двор резиновый мяч. Пацан принялся катать мяч по высохшему асфальту и бить им в стенку деревянного сарая, возвышавшегося с правой стороны от дворового въезда. К этому игроку очень быстро примкнули и остальные ребята, и образовалась куча-мала, где каждый желал пнуть мячишко. В куче оказалась и малышня, и ребята постарше. Последним вскоре приелась бестолковая беготня, и кто-то из них подал идейку сразиться в футбольчик. Малыши, средь которых был и я, ничего ещё не слышали об этой игре, но нам старшие ребята объяснили, что она собой представляет, и что в ней надо делать. И старшие ребята: Сашка -- сосед по бабушкиной квартире, Шура -- мой теперешний сосед, и Витька из подворотного подъезда создали одну команду, а нас, оставшихся пятерых малышей, сплотили во вторую. Футбольными воротами мы сделали железный гараж и два кирпича, поставленные посередь двора. И меж этих ворот закрутилось бурное футбольное дерби. Ворота, конечно, никто не защищал, все старались лишь захватить мяч и ударить по нему ногою. Мы действовали каждый сам за себя, а старшие сообща, и нам посыпались голы, но мы этому нисколько не расстроились. Нам было в удовольствие уже просто погонять мяч, а куда он влетал -- в наши ворота, в чужие -- не имело значения.
И футбол так увлёк всех дворовых ребят, что мы стали играть в него чуть ли не каждый вечер.
И вместе с футболом я поддался ещё одному увлечению, но оно меня не захватило, а только преподнесло запоминающееся открытие.
Дядя Валя, отчим, объявившись в нашей семье, подарил мне конверт с несколькими десятками марок. Он, наверно, этот подарок не планировал, а взял то, что первое под руку попалось, и вручил мне. Но я всё равно такое подношение принял и ему обрадовался. К этому времени я имел уже кучку советских марочек и к ним добавил и отчимовские. На моих марках были изображены Владимир Ильич Ленин, трактора, работавшие в поле, Белка и Стрелка, летавшие в космос, Кремль, искусственные спутники Земли, знаменитые революционеры и военачальники. А на подаренных выступали какие-то коронованные особы, древние замки, большие парусники и старинные автомобили, и всё это обрамлялось иностранными буквами. Дарёные марочки были потускнее и размером поменьше, но я и к ним стал относиться бережно. И решил, что накоплю себе ещё каких-нибудь марочек.
Как-то в мае, в воскресенье, я вышел утром во двор и увидел соседского мальчишку одногодку. Он пристроился за деревянным столом, за которым взрослые мужчины вечерами резались в домино и картишки, и разглядывал марочки, разложенные перед собою. Подойдя к мальчишке поближе, я принялся рассматривать его клейко-зубчатое достояние. Тут рядом с нами проявился Шура, вышедший на утренний променаж. Он посмотрел на выставленные марки и взялся нам разъяснять, чем они могут цениться, и как их следует собирать. Из его слов получалось, что марки выпускают разные страны -- капиталистические и социалистические, и капиталистические -- это те, что не дружат с Советским Союзом, а социалистические -- это те, что похожи на Советский Союз. Так же марки делятся на серии, объединённые общей темой, обрисовывая растительный или животный мир, автомобили или какую-нибудь иную технику, или великих личностей. И больше ценятся иностранные марки, и из них сааме лучшие те, что представляют колонии. Шура присмотрелся к некоторым маркам мальчугана и бросил ему: "Не уходи никуда, я сейчас", -- и поспешил домой. Минут через пять он снова оказался у стола, держа в руке небольшую кожаную книжечку. Шура развернул книжицу, а там засверкали разнообразные марки, лежащие рядами за особыми целлулоидными креплениями. Шура предложил мальчишке меняться и первым взял у него две марочки. Мальчуган этому не воспротивился и, сунув нос в Шурины марки, выбрал себе из них две самые большие и яркие.
Я подумал, что тоже смогу обновить своё почтовое богатство и за неинтересные марки получить привлекательные. Метнулся к себе в комнату и возвратился к столу с коробкой, наполненной марками. А деревянную столешницу уже окружили другие ребята, и среди них были Сашка и Витька. Я раскрыл коробку, и все собравшиеся отвернулись от марок мальчишки и переключились на мои почтовые квадратики. Шура узрел засветившиеся марки и кинулся выбирать из них одну, вторую, третью. Но я его почти сразу же остановил, вопросив: "А ты что дашь мне за них"? Он вмиг предъявил уже виденные мною марки, но я решил, что там ничего хорошего больше нет -- всё лучшее перешло к первому марочнику, и от них отказался. Тогда Шура перевернул страницу у книжечки, и передо мною распахнулся второй разворот, где таились ещё красивее марки. Он предложил мне выбрать то, что понравится, за те марки, что взял. А у меня глаза разбежались от открывшейся пестрящей красотищи, и я растерялся, что же выбирать. И при этом мне показалось, что мои марки всё же ценнее, чем выставленные. Шура заметил, что я колеблюсь, и стал за одну мою марку совать две своих. На такой обмен я тут же клюнул и, расставшись с тремя квадратиками, отображающими коронованных лиц, заполучил четыре прямоугольничка с собачками и два треугольничка с цветочками. Шура занялся изучать с тщательностью полученное приобретение. Замершие рядом малыши дивиться на состоявшуюся сделку. А Сашка и Витька кинулись к своим квартирам. Они быстро вернулись к нашей компании с личными марками -- оказывается, у них тоже имелись подобные почтовые наклеечки. Эти ребята бесцеремонно запустили руки в мою коробочку и зашуршали в ней, отыскивая нужные им марочки. Я возмутился такому обороту. А они забрали себе мои "кораблики" и "замки" и взамен предложили кучу каких-то "оленей", "зайцев", волков" и "лисиц", убеждая при этом, что все эти травоядные и хищники хорошо дополняют мою серию о животных. Мне досталось больше марок, чем отдал, и я успокоился, а Сашка и Витька увязались меняться меж собою. Я стал рассматривать то, что заимел, и ко мне опять обратился Шура, захотев продолжить обмен. Он разглядел в моей коробочке ещё нечто примечательное и задумал вытянуть это у меня. Да я заартачился, сообразив, что мои марочки здесь самые востребованные. Но на помощь Шуре пришли Сашка и Витька, пустившись уговаривать меня совершить обмен, поясняя, что он будет равноценным. Я поддался на эту приманку, и у меня не стало и "автомобильчиков", зато появились изображения каких-то людей и картиночки морей и горных пейзажей, и добавились животные севера -- тюлень, белый медведь, белая лиса и куропатка. И на этом наша марочная вакханалия затихла. Утащив у меня всё, что пожелали, Шура, Сашка и Витька, спокойно произвели последний обмен меж собою и засобирались разойтись по квартирам. И прежде, чем уйти, они довольные и с еле скрываемой хитрой улыбкой поздравили меня с отличным марочным наваром.
Я отнёс свои марки домой и подвёл итог разыгравшемуся обмену. Коллекция моя почтовая не убавилась, а даже прибавилась, только в ней все коронованные головы, старые парусники, автомобильчики и замки исчезли, а на их месте появились какие-то зверюшки, цветочки и картинки. И я не заметил, что бы у меня сложились какие-нибудь серии. И тогда я догадался: старшие ребята меня просто облапошили с марочным обменом. Но я на них за это не обиделся, потому что сам поддался обману. И я свои марки в коробке засунул в игрушечный хлам и больше к ним не возвращался.
Меня филателия не заразила. Но зато я с помощью неё узнал, что в мире существует большое количество разных стран, таких, как Польша, Румыния, Болгария, ГДР, Монголия, Китай, Бурундия, Заир, Мозамбик, Уругвай, Иран, Ирак, Португалия, Испания, Англия, ФРГ, Италия, Франция, Бельгия, Швеция, США и Канада. И лучшие из них, судя по марочкам, это Португалия, Испания, Англия, ФРГ, Италия, Франция, Бельгия и США.
***
Ушла весна, уплыло лето, и выступила осень. Я пошёл в школу в первый класс. Школа не внесла большого напряжения в мою жизнь, а лишь добавила мне больше свободы. Теперь я, отсидев утром четыре урока, возвращался домой и, быстро выполнив школьное задание, топал во двор. В то время в дворовой коробке собирались почти все ребята школьного возраста. И мы без раздумий, пользуясь хорошей погодой, объединялись для беготни в футбол.
По выходным я, проснувшись по утру, шагал к бабушке завтракать -- моя мама и дядя Валя в этот час ещё крепко спали. Подкрепившись, я шёл во двор, где разлеглась тишина. Сашка в такую рань больше не выходил во двор, предпочитая нежиться в постели, и я в одиночестве начинал слоняться в кирпичной коробке. В полдень я опять поднимался к бабушке, чтобы пообедать и посмотреть по телевизору детскую передачу. После снова выбегал во двор, куда спускались уже и другие ребята, и вместе с ними во что-нибудь играл. Чаще всего в футбол. И футбол у нас становился ещё азартнее, так как наши команды стали дополнять ещё двое мальчишек из соседнего двора -- Юрка и Генка.
Детские передачи продолжали быть моим любимым увлечением, хотя в них показывали в основном одни и те же мультфильмы, кинофильмы и представления. Но в ту осень я узнал, что детские фильмы и мультики можно смотреть не только по телевизору, но ещё и в специальных заведениях, называемых кинотеатрами. И кинотеатры мне открыла двоюродная сестра Лена, которая была старше меня на пять лет. Она была дочерью ещё одного моего дяди и внучкой моей бабушки и жила далеко от нас.
Лена стала частенько приезжать по выходным рано утром в гости к моей бабушке. И бабуля, чтобы мы не путались у неё од ногами и не будили соседей, отправляла нас в кино на детские утренники. Она давала нам два рубля на билеты и иногда добавляла ещё четыре на мороженое с таким напутствием:
-- Через дорогу переходите только на зелёный свет. Не бегите. Пальто в зале расстёгивайте, а то упаритесь. И если будете кушать мороженое, то кусайте его помаленьку, а то горло заболит.
Мы с Леной выслушивали наставления и весело топали в кино. И направлялись мы с нею в "Ударник". Он был самым привлекательным для нас и виднелся уже при выходе из дома.
Мы подходили к огромному зданию "Ударника". Лена покупала билеты, и мы заныривали внутрь кинотеатра. Там мельтешила уйма взрослых и детей. Я жался к Лене, и мы спускались куда-то вниз, где тоже сновали люди. Затем поднимались наверх, оказываясь в большущем зале, наполненном шумом голосов и топотом рассаживающихся зрителей. Мы занимали наши места и отсматривали кинопрограмму.
Что я посмотрел тогда, мне не запомнилось. Так как меня сильнее всего поразило не то, что показывали, а окружающая обстановка -- её многолюдье, куча рядов и здоровенный киноэкран.
С наступлением зимы Лена перестала приезжать к бабушке по выходным, и наши походы в "Ударник" прекратились.
А зимой ко мне пришло понятие, что такое деньги и что такое настоящий страх.
На деньги я впервые обратил внимание, когда бабушка совала их Лене на кино. А в декабре и мне уже в руки попала солидная денежка. Её мне тоже презентовала бабуля.
У нас в школьном буфете выдавали младшим классам горячие завтраки. За них мама вносила ежемесячную плату. Завтраки стояли рубль, и на него предлагали бутерброд с котлетой и чай. Но помимо завтраков в буфете за наличные деньги продавались ещё всякие вкусности -- пирожки с повидлом, кексы, пирожные, кофе и какао. Я поглощал завтраки, а некоторые мои одноклассники, имеющие карманные деньги, покупали себе кроме бутербродов ещё пирожки и пирожные. Меня родители деньгами не баловали, их нам и на житьё-то еле-еле хватало. Но как-то раз бабушка втихаря от мамы подарила мне три рубля -- громаднейшую бумажку. И я на эти денежки целую неделю лопал обжигающие пирожки и даже попробовал рассыпчатый кексик.
А после Новогоднего праздника деньги вдруг поменяли свой вид и уменьшились в номинале. Они стали маленькими, аккуратненькими и разноцветными. И тысячную купюру заменила купюра в сотню, сотня сделалась десяткой, десятка -- рублём, рубль -- гривенником, и гривенник -- копеечкой. И уже эти бумажки и монетки и пошли сопровождать меня по жизни.
А страха я натерпелся в Новогодние каникулы.
Ещё перед ними я слышал, как взрослые тихо переговаривались о необычном случае. В Москве объявился маньяк-убийца. Он ходит по нашему Замоскворечью днём, проникает в квартиры, представляясь "Мосгазом" и говоря, что пришёл проверить работу плиты. Его впускают в жилища, а он, видя, что там находятся лишь пожилые, беззащитные люди и дети, убивает их. И изверг этот уже разбил молотком головы пяти старушкам и двум маленьким ребятам. И он неуловим и может объявиться в любом доме. Взрослые шептались: сейчас наступают школьные каникулы, и детей будет страшно оставлять одних в пустой квартире.
После Новогоднего празднования папы и мамы отправились на работу, а в квартирах остались одни пенсионеры и школьники. Моя мама, да и соседские родители начали беспокоиться -- что, пока они на работе, к их детям может забрести "Мосгаз" и размозжить им головы. И они, запаниковав, взялись каждый вечер давать нам убедительные наставления, чтобы мы днём дверь в квартиру никому не открывали, кем бы пришелец не назвался -- мосгазом, почтальоном, сантехником или электриком. И говорить, тем незнакомцам, чтобы приходили вечером, когда все жильцы будут дома. Я от своей мамы тоже получил подобное указание и к нему ещё строгое добавление: дверь запирать на крючок, а если её попытается кто-то отомкнуть, то кричать и звать на помощь. Я понял -- меня предупреждают не зря, и воспринял всё сказанное с глубоким вниманием. И все каникулы просидел дома. А если отправлялся гулять, то прежде чем выйти за кухонную дверь, тщательно прислушивался, не затаился ли кто за нею.
Каникулы закончились, и я продолжил учиться. Но страх от объявления "Мосгаза" нисколько не поблёк и остался висеть в нашем доме. Только через неделю от жильца к жильцу пронеслось -- "Мосгаз" пойман. И самые сведущие из жильцов даже рассказали, каким образом это произошло: у одной из жертв "Мосгаза" на глазных зрачках запечатлелось и сохранилось изображение своего убийцы, по этому отображению сделали портрет и с его помощью и поймали преступника.
Три недели ожидания встречи с таинственным, безжалостным и вездесущем "Мосгазом" меня сильно взволновали. Этот душегуб взбудоражил все мои нервы. После него у меня где-то глубоко в мозгу засела тревога, которая вскоре отозвалась кошмарным сновидением. Но это сновидение почему-то не отобразило маньяка-душегуба, а коснулось моего любимого футбола. И приснилось мне вот такое.
Зимний, ясный день. Во двор высыпали все мальчишки -- младшие и старшие. Я тоже очутился во дворе. У всех нас возникла одна и та же мыслишка -- поиграть в футбол. Двор весь давно уже утоптали, и катать по нему мяч было одно удовольствие.
Мы, как всегда, перед игрой начали разогреваться и стучать мячиком в деревянный сарай -- тот, что стоял возле арочного въезда во двор. Он был высотою два метра, шириною метров пять, и примыкал вплотную к глухой стене. На его покатой крыше лежал рубероид, покрытый снегом. Сарай сколочен был из досок внахлёст и имел дверь, запертую на амбарный замок. Мы ни разу не видели, чтобы сарай отпирали, и туда кто-либо входил, и не знали, что в нём хранится, лишь догадываясь об этом по разноцветным масляным пятнам на стенах.
И вот, не сговариваясь, мы всем скопом пустились бить мячом в дощатый фасад сарая. Один лупит, а другой подхватывает отскочивший от досок мяч и тоже вбивает его в сарайчик. Мы все лупцуем резвым кругляшом в сарай, а я думаю -- пора уже прекращать эту разминку, делиться на команды и начинать настоящую игру. И я вроде бы говорю о своих мыслях ребятам, но они меня не слушают и продолжают бомбить сарай. И тут я обратил внимание, что мы бегаем во дворе одни, хотя здесь должны ходить и другие люди. Это меня озадачило, и я осмотрел двор, а он будто вымер. Что-то подсказало мне -- нужно бросать такую игру и уходить домой, но я остался на месте. Мне захотелось, как и всем, популять мячиком в доски, но в куче азартных игроков за него уже невозможно было уцепиться. И, оказавшись вне игры, я стал наблюдать за нею со стороны. А мои друзья раздухорились и припустились ещё сильнее бить прытким мячом в сарайчик. И сарай стал сотрясаться от бойких ударов и греметь подпрыгивающим в петлях замком. Мне почему-то от непонятного буйства ребят, от безлюдья и от сотрясающегося сарая сделалось страшно, и в голове ещё настойчивее зазвенело тревожное предупреждение -- беги немедленно отсюда, тут сейчас произойдёт что-то ужасное. Я начал кругом осматриваться, откуда может прийти беда, и вдруг почувствовал, что она готова вылезти из-за каждого угла. Я перевёл взгляд на сарай-склад, а он гудел уже и постанывал от крепких ударов, и казалось, что вот-вот взорвётся. Оторвав взор от дрожащего дощатого фасада, я окинул взглядом весь сарай и обомлел.
Моим глазам открылась заваленная снегом крыша, и в том месте, где она примыкала к стене дома, я увидел чёрную щель. И заметил, как из этой щели медленно начал вырастать большой непонятный круг. Не успел я ничего понять, а странный круг уже высунулся из-за сарая и преобразился в огромную голову. Эта голова была плоская, деревянная, и на ней проступали два круглых глазища, выпячивался сучковатый нос и дырявился огромный ротище, щерясь двумя рядами острых зубов. Голова стала подниматься выше, и за нею из чёрной щели потянулись длинные деревянные ручищи. Ручищи вытянулись из пристенной темноты, оперлись о крышу и вытащили за собою половину дощатого долговязого тела. Я хотел крикнуть ребятам: "Смотрите, что появляется на сарайной крыше"! Но они слишком увлеклись игрой и не обращали внимания ни на меня, ни окружающее их пространство. А деревянное страшилище всё росло и росло на крыше. Оно вытащило из щели вторую половину корпуса и ножищи, и на заснеженном сарае встало плоское человекоподобное чудище, достающее головою чуть ли не до самой крыши дома. Тут уж и все ребята, кто пинал в сарай мяч, заметили жуткое, высоченное явление. А оно застыло на крыше и стало обводить глазищами всех нас, кто находился во дворе, выбирая, наверное, кого бы сожрать первым. И после недолгого осмотра "Оно" остановило свой взгляд на мне. Я попытался сообразить, почему чудище выбрало меня -- я ведь не тревожил мячом его сарай и ничем ему не напакостил. А "Оно" пододвинулось к краю крыши, собираясь шагнуть вниз. Замершие у сарая ребята, после того, как чудище задвигалось, с громогласным ором бросились к своим подъездам. А я, заледенев от надвигающегося кошмара, застыл на месте. Я увидел, что мои друзья уже ныряют в двери своих подъездов, а деревянный монстр слезает с крыши. И только тогда мне удалось оторвать ноги от заснеженного асфальта и броситься с немым криком ужаса бежать, а за моей спиной раздались тяжёлые шаги. Мне вздумалось позвать на помощь, но от страха из горла не вылетело ни звука. И я почувствовал, как меня сзади хватают страшные, деревянные пальцы, и в этот гибельный момент я пробудился.
Засверкала весна. Учебный год подошёл к концу. И тут произошло одно событие, которое было способно изменить мою жизнь.
Я находился в школе. Сидел в классе за партой и списывал с доски какое-то предложение -- шёл урок русского языка. Моя парта стояла перед учительским столом. Учительница наша Валентина Лазаревна пристроилась за столом и что-то помечала в классном журнале. И тут вдруг открылась дверь, и кто-то негромко из коридора позвал нашу учительницу. Такие вызовы бывали уже не раз, мы к ним привыкли и не обращали на них внимания. А Валентина Лазаревна встала из-за стола, вышла в коридор и с кем-то там заговорила. Мы увидели, что её с нами нет, оторвались от писанины и принялись перешёптываться. Не успели мы расслабиться, как в класс вернулась Валентина Лазаревна, и вместе с нею к нам зашла какая-то женщина. Мы тогда все враз смолкли и уставились на учительницу и гостью. А они обе стали обводить взглядом всех нас, будто отыскивая кого-то. Я и другие ученики замерли с любопытством: что это за тётка такая, и зачем она у нас объявилась. Я в удивлении смотрел то на женщину, то на Валентину Лазаревну, а она, столкнувшись с моим взглядом, остановилась на нём, секунду подумала о чём-то и попросила меня подняться, выйти к доске и прочитать какое-нибудь маленькое стихотворение. Такое дело было мне привычно, и я оторвался от парты, прошёл вперёд и прочитал короткое четверостишье, заученное ещё в детском саду:
Кремлёвские звёзды над нами горят,
Повсюду доходит их свет.
Хорошая Родина есть у ребят,
И лучше той Родины нет.
Я с чувством провозгласил стишок и стал ждать, что последует за этим. А Валентина Лазаревна и гостья внимательно прослушали моё выступление и остались им довольны. И учительница предложила мне выйти с гостьей в коридор и переговорить с ней там с глазу на глаз. Я слегка изумился такому предложению, не зная, что от меня надобно незнакомой тётке, но послушался и последовал за дверь вслед за гостьей. В пустом коридоре я отошёл с гостьей к окошку и услышал от неё удивительные слова. Она приглашала меня с родителями приехать на киностудию имени Горького на пробы к фильму "Мы Вас любим". Эта кинокартина предназначалась детям, и играть в ней должны были ребята моего возраста. Гостья дала мне адрес студии, записанный на бумажке, и указала день и час, когда надо туда приехать. Она настоятельно попросила меня прибыть на студию, сказав, что это дело серьёзное, и меня там будут ждать. Пояснив всё, гостья попрощалась и ушла, а я вернулся в класс. Скрипнув дверью, я попросил разрешения сесть за парту и притянул к себе взгляды всех мальчишек и девчонок. Только они сразу же опустили глаза в тетради, заскрипев перьями, а Валентина Лазаревна, обернувшись ко мне, тихо поинтересовалась:
-- Ну, как, договорились о чём-нибудь?
Я утвердительно кивнул головою, добавив: "Да". А она улыбнулась на мой ответ и позволила пройти на своё место.
Дома вечером я, довольный, сообщил маме, что меня вызывают сниматься в кино. А та услышала эту радостную весть и со мной её не разделила. Ей видно не хотелось тащиться из-за меня на край Москвы не известно, зачем, и ещё отпрашиваться для этого с работы. Я от такого недопонимания к намечающемуся интересному событию приуныл. А мама прочитала записку от школьной гостьи и, посовещавшись с дядей Валей, сказала мне:
-- Хорошо. Поедем на киностудию, посмотрим, что там будет.
Забрезжил нужный день. Я возвратился из школы, и мама пораньше пришла с работы. И мы вместе с нею отправились на киностудию имени Горького.
Я ждал этого дня и надеялся, что на киностудии у меня всё сложится удачно. Мы с мамой покатили на метро, делая пересадки и трясясь в вагонах, и по дороге я представил себе, как снимусь в главной роли в кино, и мне в школе позавидуют все ребята. И ещё я, помня слова женщины о том, что мне за съёмки в кино заплатят деньги, размечтался -- вот получу зарплату, и мама мне на неё купит или настоящий футбольный мяч, или подростковый "велик".
Добравшись до станции "ВДНХ", мы с мамой с подсказками прохожих дотопали до проходной детской киностудии. Это был небольшой домик. Мы зашли туда и завернули в какое-то помещеньице. Там мама позвонила по телефону на номер, указанный в моей записочке, переговорила с кем-то и сообщила мне:
-- Нам велели обождать немного. За нами спустятся и проведут на студию.
Пронеслось минут десять, и к нам в помещение заглянула девушка. Она назвала нашу фамилию и попросила идти за собою. Она провела нас мимо вахтёра, вывела на улицу, завела в большое здание и повела дальше какими-то вестибюльчиками и лестницами. Мы трое прошествовали короткими и длинными коридорами и остановилась у некой двери. Девушка предложила нам присесть на скамеечку, сказав, что нас скоро позовут, и сама скрылась за ближней дверью. А у этой дверцы на скамеечках уже расположилось с десяток мальчишек и девчонок с родителями, и было видно -- они все тоже ожидают вызова в загадочную дверь, за которой, наверное, уже идёт подготовка к большой киносъёмке.
Мы уселись на свободную скамеечку, и мама моя немного расстроилась. Она полагала, что мы придём и сразу сделаем все наши дела, а тут -- сиди и жди своей очереди. Я тоже чуть огорчился из-за возникшего ожидания, но меня подбадривало то, что всё же через некоторое время я войду в таинственную дверь и приму участие в увлекательных съёмках.
Мы с мамой больше получаса просидели в коридоре, пока все ребята со своими сопровожатыми не побывали за таинственной дверью. И наконец-то туда позвали и нас. Мы вошли в дверь и очутились в светлой комнате, где стоял большой фотоаппарат и горели яркие лампы. Знакомая девушка попросила меня встать перед фотообъективом и слушать, что скажет фотограф. У фотоаппарата объявился мужчина и попросил меня улыбнуться, задуматься и нахмуриться, и сфотографировал в таком виде. А после меня и маму отпустили, и я не понял, когда же начнётся моя киносъёмка.
Пока я и мама шагали на выход со студии, нас обогнала девушка, та, что привела к фотографу. Проходя обратно через проходную, я заметил там эту девушку -- она уже принимала другую кучку каких-то ребят с родителями. Я побрёл с мамой на улицу и осторожно спросил у неё:
-- А сниматься, мне когда назначили?
И мама мне выложила:
-- Нет ещё никаких киносъёмок. Тебе сейчас только кинопробу сделали. Наш адрес они записали. И если ты подойдёшь к их фильму, они тебя тогда на него позовут.
Я услышал такое открытие, и мои розовые фантазии о киноработе поблекли и выветрились из головы. Я сообразил: много-много ребят вместе со мною заманили на киностудию обещанием киносъёмок, но кому из нас отдадут несколько главных ролей в фильме -- неизвестно. И может быть их никому не дадут, и киносъёмщики продолжат искать себе более подходящих мальчишек и девчонок. Я успокоился на этой мысли, забыл о заманчивых съёмках в кино и потопал к метро.
Пролетел месяц, и распахнулись беззаботные летние каникулы. Мама наметила отправить меня на три смены в пионерский лагерь. Я не знал ещё, что такое пионерлагерь, но думал, что это похоже на детсадовскую дачу. Мне не хотелось ехать туда, не зная, что там ожидает. Но противиться поездке я не мог, подчиняясь полностью маме.
В начале июня мама добыла путёвочку в какой-то лагерь. Она взялась собирать мне чемоданчик с вещами. До моей отправки отложились два дня. Я в предпоследний свой вечер бегал во дворе с ребятами, развлекаясь игрою в салочки. Солнце закатилось за крыши. Мама почти закончила сбор чемодана и вышла во двор посудачить с соседками. Несколько женщин, приятельниц мамы, в теплынь вечером всегда собирались напротив нашего подъезда. Я довольный увёртывался от рук водившего мальчишки и тут заметил вошедшую во двор незнакомую старушку. Одета она была в тёмное платье, не подходящее для летней, тёплой погоды, и, казалось, искала чего-то. Старушка прошла на середину двора, увидела группу женщин, среди которых стояла и мама, и подошла к ним. Я суетился рядом и услышал такие слова, исходившие от незнакомки:
-- Где находится квартира тридцать восемь?
Ей кто-то указал:
-- Вон, напротив, -- и поинтересовался, -- а кого вам там нужно?
Старушка сказала:
-- Комаровых.
И тут уж моя мама произнесла:
-- Я -- Комарова. И зачем я вам понадобилась?
Я с любопытством подбежал к маме, но она велела мне идти играть дальше и не мешать разговору. Я отошёл от взрослых и стал крутиться поблизости. И до меня донеслись разрозненные фразы, произнесённые старушкой и мамой.
-- Нет-нет. Я не могу, уже поздно...
-- Ну, как же, мы так надеялись на Женю. Вы подумайте хорошенько.... Это же не запросто так. За это заплатят...
-- Нет-нет, уже ничего не поделаешь...
Я попытался снова подбежать к маме, чтобы понять, чего они со старушкой выясняют, только мамуля погнала меня прочь заниматься игрою.
Минут десять старушка вела переговоры с мамой, а та лишь на всё отрицательно качала головою. Наконец, разговор прекратился, и старая дама развернулась и медленно с расстроенным видом покинула наш двор. Тогда я снова подбежал к маме и спросил у неё:
-- Кто это был?
А она быстро ответила:
-- Никто. Иди, гуляй.
Поздно вечером перед сном, лёжа под одеялом, я уловил разговор мамы с дядей Валей о том, что произошло во дворе. Мама тихо рассказывала ему:
-- Приезжала женщина со студии "Горького". Она просила отпустить Женю на киносъёмки. Она сказала, что работает в киногруппе фильма "Мы Вас любим" и пояснила, фильм этот станут снимать на Чёрном море. Она попросила, чтобы я под доверенность отпустила с нею сына на море в киноэкспедицию. Говорила, что ему в фильме отведена одна из главных ролей, и его очень хотят видеть на съёмках. Но я не отпустила его, ещё непонятно, куда он поедет, и кто там за ним будет присматривать. И к тому же у меня для него уже путёвка имеется в пионерлагерь. Я решила, пусть он едет в лагерь, это и для него будет лучше, и мне спокойнее.
Дядя Валя полностью с мамой согласился. А я, засыпая, подумал: мамане, наверное, виднее, куда меня посылать. Но в полусонных мозгах всё же проскользнуло: а если она отпустила бы меня с объявившейся старушкой на съёмки, то я бы играл в настоящем кино, и это было бы здорово.
***
Я провёл всё лето в пионерском лагере. Вернувшись домой, я приступил к учёбе. По будням я получал школьные знания, после занятий делал уроки и до самого вечера крутился во дворе. А вот воскресенья мои оказались занятыми лишь наполовину, и это огорчало. Я уже говорил, что к нам во двор для игры в футбол приходили Юрка и Генка из соседнего смежного дома номер четыре. И вот как-то раз в одно воскресное утро я неприкаянно слонялся по двору и увидел Юрку, Генку и вместе с ними какого-то незнакомого парнишку и мужчину. Эта четвёрка дружно топала через наш двор на набережную. Я остановил знакомых ребят и полюбопытствовал у них:
-- Куда вы собрались в такую рань?
И мне первым ответил Юрка:
-- На детский утренник в "Ударник". Мой папа нас туда ведёт.
Сообщение это меня словно током ударило, и я вопросительно провозгласил:
-- А мне с вами пойти можно?
Юркин папа улыбнулся и, опережая детей, обрадовал меня:
-- Конечно, можно. Чем больше народа, тем веселее поход.
Я попросил дружную компанию обождать меня несколько минут, пока я сбегаю за деньгами. Компания согласилась, и я метнулся к бабушке. Заскочив на второй этаж, я выложил бабуле, что мои друзья вместе с папой одного из них идут на детский киносеанс в "Ударник" и могут взять меня с собою. Бабушка сперва не сообразила, о чём я выпалил скороговоркой, а потом поняла. И переспросила:
-- А ребят-то этих ты хорошо знаешь?
Я выдал убеждённо:
-- Конечно, это наши соседи, и я с ними чуть ли не каждый день в футбол играю.
Бабуля дала мне десять копеек на билет и, накинув на себя пальто, вышла во двор, чтобы убедиться в моих словах. Она увидела там мальчишек и взрослого мужчину и позволила идти с ними в кино, велев только внимательно переходить дорогу.
Я в компании мальчишек и взрослого сопровожатого пришёл к кинотеатру у Каменного моста. Тут я, Генка и незнакомый парень отдали наши гривенники Юркиному отцу, и он на всех купил билеты на утренний детский киносеанс. Мы прошли в "Ударник", поднялись в зал и все вместе посмотрели серию увлекательных мультфильмов.
Пробежала неделя. Я, помня о приятном кинопросмотре, заранее в субботу зашёл во двор дома четыре, нашёл там Юрку, Генку и того паренька, что ходил с нами в "Ударник", и спросил у них, пойдут ли они снова завтра утром в кино. Они ответили, что пойдут, только уже без взрослого сопровождения. Им родители разрешили одним идти на утренник и быть под опекой Саши. А Саша был тем самым парнем, который посещал с нами "Ударник". Я остался гулять с ребятами и поближе познакомился с Сашкой. Он, оказывается, жил в Первом Кадашевском переулке и приходил в дом номер четыре к своей бабушке. У него в доме не было ровесников, и он, навещая бабушку, подружился с Генкой и Юркой. Сашке исполнилось десять лет, и он был старше и меня, и Юрки, и Генки. Я выразил ребятам своё желание пойти с ними на детское кино и получил от них единодушное согласие.
Вечером дома я запросил у мамы деньги на билет, сказав, что завтра утром пойду с друзьями в "Ударник". Мама спросила:
-- Кто вас поведёт?
Я ответил:
-- Никто. Мы одни дойдём.
Она удивилась:
-- И что, твоих ребят родители одних отпускают в кинотеатр?
-- Да, отпускают, -- заявил я. -- Они туда дорогу знают, да и я тоже. Да мы все в "Ударнике" бывали уже несколько раз, и улицу переходить умеем.
Мама поразмышляла недолго, а потом дала десять копеек на билет и предупредила, чтобы мы через Полянку переходили осторожно и только на зелёный свет.
Я получил денежки и на другое утро встретился у себя во дворе с Юркой, Генкой и Сашкой. И мы все вместе впервые без взрослых отправились в кинотеатр. И после уже каждое воскресенье мы стали ходить на киноутренник самостоятельно. Вскоре к нам присоединился ещё один паренёк Вовка из соседнего дома N10. И мы впятером так увлеклись воскресным утренним детским кино, что начали ожидать его, как праздника. А ещё мы узнали, что киноутренники устраивают и во время школьных каникул, и мы те утренники тоже пропускать не стали. У нас тогда начали получаться очень длинные кинопраздники. Поначалу нам нужное кино дарил только "Ударник" -- огромное царство развлечений. И поход туда у нас зарождался так.
В восемь утра кто первым из нас просыпался, тот выбегал во двор и шёл созывать товарищей. Если я оказывался таким шустриком, то топал в дом четыре к Юркиному окну и кричал в него:
-- Юр, выходи, пора.
Юрка выглядывал из-за занавески, махал мне рукой в знак того, что слышит, и скрывался. А я вслед за этим шёл к Генке и его звал через окно на выход, если он сам уже к этому времени не выскакивал на улицу. Я, Юрка и Генка, объединившись, дожидались во дворе Сашку и Вовку. Сашка подходил к нам позднее всех, спеша из своего переулка. И мы впятером собирались и дружно топали к знакомому кинотеатру.
Нам уже с набережной было видно большое куполообразное здание "Ударника" и его широченная киноафиша, вывешенная на портале. Мы шагали по тротуару вдоль домов и канала Москвы-реки, оставляя позади два переулка, и выходили к Большой Полянке. А на ней поутру машин почти не было, и можно было даже без светофора перейти на другую сторону. Но мы всё же смотрели, когда нам зажгут зелёный свет, и лишь с его сигналом пересекали Полянку, набережную, и перебирались на Малокаменный мост. И, минуя мост и узенький проезд Болотной набережной, мы подходили к заветному "Ударнику", к которому уже стекались ручейком отдельные ребята и детишки с родителями.
Наш "Ударник" громоздился на улице высоким, каменным квадратом. По центру его, притягивая взгляд, висела яркая, рисованная, репертуарная афиша. От неё вправо и влево ширился монументальный остеклённый фасад. И правая сторона "Ударника" выходила на набережную, а левая смыкалась с домом "Правительства". "Ударник" располагал пятью высокими двухстворчатыми стеклянными дверями, обрамлёнными в дубовые наличники -- две из которых виднелись на фасаде, и вели в фойе и кассу, а три были по бокам, и пара из них служила выходами из кинотеатра.
Наша пятёрка первым делом проходила в просторную кассу, где с левой стороны расположилось шесть окошек. Самый ранний сеанс обслуживало одно второе оконце, а остальные были зашторены. Мы сдавали свои гривенники Сашке, и он пристраивался к небольшой очереди, тянувшейся к кассе за билетами. Пока Сашка стоял в очереди, мы читали название фильма, предлагаемого на утренник -- оно вывешивалось на доске, над кассами вместе с названиями репертуарных кинокартин и их сеансами. Очередь к кассе двигалась споро, и минут через пять наш товарищ протягивал в полукруглый стеклянный проём свою руку с деньгами и через несколько секунд получал листок с пятью синенькими билетиками. Мы в нетерпении окружали Сашку и толпою выбирались на улицу. Там, за поворотом, мы ныряли во вторую дверь, и, пройдя небольшой холл, подходили к проходу в фойе "Ударника". В проходе Сашка подавал билетёрше пять билетиков, и она, оборвав на них контрольки, пропускала нас в кинотеатр.
Сначала мы оказывались в размашистом фойе, в котором разместились сотни две кресел, сцена, киноэкран и три лестницы. Одна из лестниц в дальнем правом углу вела в партер, а две другие, что по бокам фойе, давали проход и в партер, и на бельэтаж, и на балкон, и даже провожали в подвальчик к буфету. И вся наша компания, конечно же, кидалась сразу к ближнему спуску в подвал, где расположились все предкиношные развлечения.
Пробежав два десятка ступенек и оставив в стороне туалет, мы влетали в большую буфетную залу. У неё три стороны были прямоугольные, а четвёртая имела глубокий полукруг. И в этом полукруге из особого окошка продавалось мороженое в вафельных стаканчиках, и выступали три буфетные стойки. С правой стороны залы у второго лестничного хода громоздились два буфетных прилавка. А по центру раскинулось множество круглых столиков и лёгких стульчиков, и в дальнем правом уголке притаился настоящий ружейный тир. Мы попадали в такое заманчивое место и выбирали себе соблазны, соразмеряясь с нашими карманными денежными средствами.
У меня обычно денег было ровно на билет. Бывали воскресенья, когда бабушка на поход в "Ударник" дарила мне гривенничек или двадцать копеек. И если у меня оказывались такие денежки, я пользовался изысками подвального буфета, а нет, то оставался от подвальных радостей в стороне. А у моих товарищей в отличие от меня на дополнительные удовольствия почти всегда находились гривеннички.
Мы впятером заскакивали в буфет и сразу бежали в тир, чтобы пострелять из духовушек. У кого из нас имелись деньги, покупали себе пульки и "бацали" по мишенькам. Пулечки стоили по две копейки штучка, и на них тратилась большая часть наших денежек. Кто не брал пулечки, те стояли рядышком, наблюдая за меткостью боя. Покончив с пальбой, мы выбирались из заполненного ребятнёй стрелкового уголка и шли к буфетным стойкам.
Утром в огромном буфете работало только две стойки со сладкими закусками. Но их вполне хватало, чтобы обеспечить до начала сеанса всех юных зрителей разной вкуснятиной. У стоечек выстраивалось по дюжине человек, и если среди них не было родителей, покупающих своим детям лимонад, пирожные и бутерброды, то очередь двигалась быстро, так как детвора, пришедшая в кинотеатр, самостоятельно покупала себе в буфете только двухкопеечные леденцы "Барбарис", беря их поштучно и не занимая много времени у продавца. Лично я, имея несколько копеек в запасе, тратил их всегда не на ружейную пальбу, а на барбариски, так как из духовушки пострелял несколько минут -- и всё, а леденцы можно было долго сосать в зале, уставившись на кинопредставление.
Кроме тира и леденцов в буфетном подвале предлагалось ещё одно удовольствие -- мороженое. Только на него в нашей компании редко, когда деньги выискивались. А если кто-то из нас заявлялся в буфет богатеньким, то он к выстрелам из ружья и леденцам прикупал ещё и стаканчик с мороженым. И этот счастливец тогда лизал холодный, сливочный, сладкий кругляш, хрустя вафлей, на зависть всей компании.
Вкусив все доступные буфетные радости, я Сашка, Юрка, Генка и Вовка спешили в кинозал на просмотр детской программы. Мы в толпе ребятни по одной из боковых лестниц поднимались прямиком на бельэтаж, откуда, казалось, обозрение было лучше. На утреннике все маленькие зрители, игнорируя места, указанные в билетах, рассаживались там, где им больше всего понравится. Мы впятером, забежав на бельэтаж, начинали там выбирать себе лучшие местечки. Только частенько все удобные места были уже заняты. Мы, примерившись к оставшимся местам, или на них устраивались, или бежали на балкон. Там, под куполообразным потолком, мы пробовали пристроиться в центре на креслах, но оттуда плохо просматривался экран, и мы покидали небольшой балкон и неслись на первый этаж. Внизу наша пятёрка вливалась в огромный квадратный партер, куда продолжали заходить дети и взрослые, и где висел плотный гул от сотен голосов и раздавались бесконечные хлопанья откидных сидений. Тут мы находили центральные свободные места и плюхались на них, устраиваясь с удобством. Вскоре раздавался последний звонок, в огромном зале плавно гаснул свет и раздвигался экранный занавес. Людской говор стихал, и все мы устремляли свой взгляд в белое открывающееся полотнище. И на нём высвечивались чёрно-белые или цветные кинокадры, показывающие или художественный фильм, или мультяшки.
Чаще всего нам на утренники выкладывали какой-нибудь детский кинофильм с довеском из журналов "Фитиль" и "Новости дня". А иногда подавали мультсборники, составленные из полутора десятков рисованных и кукольных короткометражек.
Наша компания с удовольствием смотрела всё, что представляли, но больше всего мы радовались сказкам в виде кинофильмов и мультфильмов. И предпочтение своё мы отдавали в основном рисованным мультфильмам -- уж очень всё правдоподобно в них выглядело и реалистично. В предлагаемых нам сказках мир был, как настоящий, и люди и звери смотрелись, как живые. И меня и моих друзей сильнее всего впечатлили такие удивительные мультипликационные сказки, как "Нильс и дикие гуси", "Петя и волк", "Аленький цветочек", "Новогодняя сказка", "Храбрый портняжка", "Царевна-лягушка", "Огниво", "Спящая красавица", "Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях". И нам хорошо запомнился большой мультик "Вечера на хуторе близ Диканьки", хотя его содержание нам было уже знакомо по одноимённому фильму, отсмотренному по телевизору. И особенно поразил полнометражный мультипликационный фильм "Дикие лебеди". И с него-то я начну описывать лучшие сказки, увиденные на киноутренниках.
В "Диких лебедях" закрутилась большая драматическая история. Она завязалась с задуманного злодейского колдовства, которое по счастью свершилось лишь наполовину. Злыми чарами пыталась погубить своих приёмных детей королева-ведьма. Она хотела одиннадцать маленьких братьев-принцев и их прелестную сестрёнку превратить в чёрных воронов и серую крысу. Только принцы вместо гадких птиц сделались белыми лебедями, а принцесса вместо противной животины обернулась в грязную нищенку. И лебедей мачеха сразу же прогнала из замка, а маленькую нищенку выгнал король-отец, не узнав в ней свою дочку. Судьба разлучила на время заколдованных братьев и сестру. Но прошло несколько лет, они встретились и решили больше уже не расставаться. И несчастная принцесса узнала, что с братьев-лебедей можно снять злодейское заклятье. Для этого надо только в полночь нарвать крапивы на кладбище, сплести из неё рубашки и накинуть на лебедей. Но чтобы такое волшебство сработало, ей самой надо будет на всё время плетения принять обет молчания. А если она произнесёт хоть одно слово, то погибнет, а бедные братья останутся заколдованными навсегда. И принцесса умолкла и взялась за трудную и утомительную работу, а ей стали мешать и вредить злые люди. А когда принцесса почти закончила свою работу, над нею нависла смертельная опасность -- её назвали колдуньей и арестовали. Но братья-лебеди вовремя прилетели на выручку к сестре. И она набросила на них волшебные рубашки, и они снова превратились в людей, а сама она приняла прежний облик красавицы- принцессы.
Кроме рисованных мультиков и большого рисованного фильма мы посмотрели и кукольный кинофильм, в котором главную роль сыграл живой человек. И этот фильм нам тоже очень полюбился.
Фильм назывался "Новый Гулливер". Он был чёрно-белым, давнишним, но подобных ему мы ещё не видели. В "Гулливере" выступило на обозрение несчётное количество малюсеньких кукольных человечков, и средь них объявился мальчик пятнадцати лет. И именно потешные малютки создали основную притягательность данному кинодиву, а главный герой лишь им подыграл.
В фильме обозначилось много невообразимых сцен. В них действовала, копошилась и трудилась сразу сотня кукольных живчиков, именуемых лилипутами. Они ловко взаимодействовали с великаном-человеком, величаемом Гулливером, и создавали захватывающее зрелище. Сильно впечатлила первая встреча лилипутов с Гулливером и обед в его честь. Там лилипуты-мураши сначала попытались пленить человека-великана, но, потерпев в неравной схватке поражение, они решили подружиться с ним и накормить, предоставив ему множество бочек с вином, гору хлебных караваев и целиком зажаренных быков и кабанов. Ещё поразило морское сражение меж двумя лилипутскими эскадрами. В нём поучаствовал и Гулливер, и его обстреляли из пушек ядрами-горошинами, а он, укрываясь своей рукою от выстрелов, зашёл в море по колено и развёл в стороны враждующие корабли. Так же потряс вид военного завода, где средь разнообразных станков суетилось огромное количество крошечных работяг, производя пушки, ружья и бронемашины. Подивили и главные лилипутские герои -- трусливая королевская чета и их всевозможные министры, а так же коварные, жестокие и глупые личности. И закончился замечательный кинофильм пробуждением пятнадцатилетнего Гулливера на берегу Чёрного моря. Он открыл глаза и увидел, что находится в детском лагере "Артек" в окружении пионеров, и в руке у него книга Свифта "Приключения Гулливера". И он догадался: и страна лилипутов, и все события, произошедшие с ним, были лишь одним длинным, волнительным сновидением.
Я раскрыл некоторые сказки-мультики, а нам преподносили на утренниках ещё и сказки-кинофильмы. И самыми оригинальными и засевшими в голове вышли таковые.
Странной, тягучей, пугающей и немного заумной была сказка "Звёздный мальчик". Там все действия происходили ночью в мрачных театральных декорациях. Бутафорский замок и нарисованный чёрный парк с тёмным небом приводили в содрогание. А замысловатые поступки главных персонажей и их длинные, туманные диалоги настораживали и заставляли холодеть сердце. И было непонятно, как главному герою удалось преодолеть каверзы своих врагов и одержать победу над коварным колдуном.
А как следует устрашить смогла сказка "Сампо". Она создана была по преданиям народов Карелии. В ней удивительные события развернулись возле вечно бушующего моря среди серых скал под тусклым пасмурным небом. Герои "Сампо" и манерами, и поведением, и одеянием своим смахивали на русских людей, только в темпераменте им уступали. Главными героями в сказке были добрый богатырь, его красавица невеста и коварная, злющая ведьма. Богатырь-витязь и невеста-девица любили друг друга, а ведьма-мымра их чувствам завидовала и старалась всячески навредить. Ведьма в пещере утаивала волшебную мельницу "Сампо", которая могла создавать из простых камней золото, изумруды, сапфиры и алмазы. И ещё у неё в распоряжении для всяких скверных дел имелось три северных ветра: вьюга, буря и ураган, хранимые в больших кожаных бурдюках. Богатырь решил жениться на своей невесте, а она попросила его к свадьбе принести "Сампо". Эта чудо-мельница принадлежала когда-то всем людям Карелии, но ведьма похитила её и забрала в своё пользование, а девушка захотела вернуть её народу. Жених-богатырь отправился за "Сампо", и события долгого, опасного пути стали основным содержанием ужасающего сюжета.
В красочном, жутковатом произведении открылись и несметные сокровища, ослепляющие своим разноцветьем, и убийственное колдовство. Были там и крепкие сражения на мечах, и даже вспахивание жуткого змеиного поля. И герой-богатырь в поисках "Сампо" не поддался соблазну богатством, совладал с колдовским наветом, победил сильных противников и убил огромного удава. И он сдюжил в борьбе с тремя буйными ветрами, натравленными на него старой ведьмой. Потом богатырь добрался до самой вредной ведьмы и в тяжкой схватке одолел её и добыл искомую мельницу. И он победителем возвратился к любимой невесте, преподнеся ей желанный подарок.
И очень пришлась по душе сказка "Королевство кривых зеркал". В ней главной героиней стала весёлая и милая девочка лет десяти, обладающая бедовым характером. Звали её Оля. Она мало слушалась старших, и в первую очередь -- свою бабушку, отвечая на все её замечания: "ну, ладно" или "потом". А старушка предупреждала её: "Ты из-за своего неприлежания когда-нибудь попадёшь в беду". И она как в воду глядела. Однажды девочка, придя из школы, встала перед зеркалом, любуясь собой, и услышала загадочный голос. Она не успела испугаться, как тут же открылось, что с нею говорит зеркальное стекло. Оно, засветившись, начало укорять девочку и стыдить за невнимание к бабушке, а та пустилась с ним пререкаться. И в разгар перепалки кот, сидевший у ног девчушки, взял и сиганул в переливающийся овал зеркала, и исчез в нём. Девочка кинулась за котом, проскочила сквозь зеркальную гладь и, стукнувшись обо что-то лбом, упала. И с этого момента завертелись невиданные приключения.
Оля оказалась в зазеркалье, или, точнее сказать, в королевстве кривых зеркал. Она столкнулась лоб в лоб со своим отражением и очутилась с ним лицом к лицу. Отражение было похоже на Олю один в один, и звали его Яло -- то есть -- Оля, но только наоборот. Девочки-двойняшки присмотрелись друг к другу, быстро пришли в себя и стали искать кота. А котик тоже раздвоился. Оля и Яло увидели своих любимцев и пустились догонять их. И погоня за котами привела маленьких напарниц в загадочное королевство. А там уж девочки повстречали и глуповатого короля Йагупопа 13-го, похожего на попугая, и змеевидную Акюдаг, и жабообразного Абажа, и ласковую тётушку Аксал. И вся эта разноликая публика привела двух маленьких героинь к мальчику Гурду, заточённому в башню смерти. Оля и Яло захотели вызволить юного узника из страшной башни и обе смело взялись за это дело. И девочки, пройдя множество трудных испытаний, достали ключ к башне и дали свободу новому юному другу. И на этом замечательное кино закончилось.
Мне фильм понравился, и особо изумила сцена в королевской кладовке. Внутри её засверкала тысяча банок с разнообразнейшими ягодными вареньями, давая понять, что такое сладкое изобилие и вправду может существовать и приносить кому-то наслаждение.
И великолепно повеселило произведеньице, именуемое "Сказкой о потерянном времени". Эта сказочка была уже вообще близка нам своим содержанием: она рассказывала о ребятах, относящихся к учёбе без должного уважения. Там один шестиклассник-двоечник прогуливал уроки и тратил своё время почём зря. В одно погожее осеннее утро он проснулся, взял портфель, вышел из дома, но в школу не пошёл, надумав пошляться по улицам. Гуляка-ученик порезвился на пустых тротуарчиках и не заметил, как превратился в старичка. И своё изменившееся лицо и фигуру он увидел случайно, бросив взгляд в зеркальную магазинную витрину, мимо которой проходил. Гулёна перепугался и побежал домой к маме, но та его не узнала и в квартиру не пустила. Он сильно опечалился, понял, что в родное жильё ему хода больше нет, и решил найти себе место для жизни в лесу, построить там шалаш и самому добывать пропитание. Этот выдумщик приехал в ближайший лес, попытался отыскать там уголок, где не ступала нога человека, но такого не нашёл. Зато он во время поиска попал в магическую чащу и там набрёл на загадочную избушку. Ученик-старичок обрадовался найденному жилищу, вошёл туда и, не обнаружив хозяев, собрался в нём жить. Но оказалось, избушечка незнакомая принадлежит четырём злым волшебникам -- тем самым, что были повинны в превращении ученика в дедулю. И ещё гулёна-ученик узнал, что не одного его состарили -- вместе с ним в секунду постарели на шестьдесят лет ещё один школьник и две школьницы. Все они стали старыми из-за того, что впустую тратили своё драгоценное время, а его умудрились подобрать злые волшебники и с его помощью помолодеть и обрести облик детей. И ещё он выяснил: колдовство невероятное можно повернуть вспять, и тогда они, школьники, снова обретут свой прежний вид, а волшебники навсегда исчезнут. И для обратного превращения надо, чтобы все заколдованные дети собрались до шести часов вечера в загадочной избушке и перевели там волшебные часы на один час назад. Старичок-ученичок, узнав тайну своего спасения, побежал в город разыскивать товарищей по несчастью. После этого он, побывал в смешных ситуациях, сумел отыскать и двух девочек-старушек, и мальчика-старичка, и они все вместе поспешили к таинственной избушке. На своём пути они повстречались с волшебниками, ставшими детьми, и меж ними развернулась борьба, кто первый доберётся до чародейских часиков. И первыми у часов оказались заколдованные школьники, преодолев все препятствия, возникающие на их пути. Они перекрутили стрелочки часовые назад и вернули себе прежний облик. А волшебники испарились.
Это были всё советские фильмы-сказки, но в "Ударнике" нам показывали ещё и зарубежные сказочки, привезённые из социалистических стран. Они были все цветные -- не как наши, да только удовольствия особого не доставляли. Сказки эти снимались в основном в павильонах, и в них всё выглядело, будто понарошку, а нам хотелось реальности. Если уж собрались показывать замок, так это должно быть настоящее каменное строение, если лес -- то живые деревья, болото -- то натуральная тинистая вода, а солнце, так действительно солнце, и не заменять всю эту жизненную действительность рисунками на холсте. И перед нами промелькнули такие фильмы, как "Златовласка", "Король Дроздобород", "Золотой гусь", "Храбрый Ганс", "Волшебный горшок", "Добрая Марта", которые казались на первый взгляд любопытными, но эмоций горячих у нас не зародили из-за своей чрезмерной театрализованности.