Аннотация: Рассказ о романе между преподавателем и студенткой
Несмотря на довольное позднее время в университетском коридоре был гомон и перед дверями привычно толпились студенты.
- Все к Волковскому? - спросила Наташа у однокурсников, пристраиваясь в конце очереди.
Преподаватель Матвей Дмитриевич Волковской славился своей способностью проводить затяжные приемы работ и зачетов. Тридцати двух лет от роду, он досконально въедался в приносимые работы и требовал от студентов знаний и понимания, а т.к. появлялся он в университете по вечерам, то в сессионную пору его общение с подопечными и их работами зачастую прерывалось охраной, закрывавшей помещения на ночь. Ни на какие компромиссы он не шел и, являясь обладателем острого саркастичного ума, не упускал случая выпустить едкий комментарий в студента, отвечавшего заведомо невпопад. В то же время он всегда отвечал и подсказывал студентам, которые обращались к нему с какими-то своими затруднениями независимо от того, происходило это в служебное время или нет.
***
Матвей отпустил последнего сдающего и устало потянулся. Посмотрел за окно и недовольно поморщился: на улице ощутимо завьюжило, что давало основание опасаться больших, чем обычно пробок. Накинул куртку, взял ведомости и оглянулся на открывшуюся дверь.
- Смирнова? Что-то забыли? Вы ж все сдали уже...
- Не забыла. Матвей Дмитриевич, у меня возникли проблемы с поиском материалов к диплому. Я бы хотела с Вами посоветоваться. Можно?
- Можно, Наталья. Только уже времени много и нас отсюда могут в любой момент попросить, поэтому давайте переместимся в кофейню на углу, и там Вы мне изложите свои трудности. Идет?
- Идет, я тогда Вас на улице подожду, - весело ответила студентка, тряхнула волосами и вышла, одарив его милой и очень женской улыбкой. "Наверное, роман с ней был бы весьма захватывающим, правда, Матвей?" - спросил себя Волковской, - "Но она студентка! Впрочем... Теперь уже бывшая..."
За кофе с яблочным штруделем разговор довольно быстро свернул с проблем ее диплома, на общечеловеческие темы, нащупывая взаимноинтересные моменты. Со значительным удивлением Волковской обнаружил в рассуждениях Натальи гораздо более здравые построения, чем он мог ожидать от молодой барышни его возраста. А некоторые таланты его сегодняшней собеседницы распространялись на огромную ширину, гораздо шире его собственных. Это его сначала удивило, а потом восхитило: "Черт возьми, такие случаи должны происходить в жизни, хотя бы для того, чтобы напомнить, что всегда следует подумать прежде чем примерять на конкретного человека сложившиеся стереотипы."
- Ой, а уже одиннадцать! Простите, Матвей Дмитриевич, я Вас совсем заболтала! - вдруг спохватилась девушка, - Спасибо большое за советы и за беседу, я Вам тогда завтра напишу про данные.
Он настоял, чтобы отвезти ее домой. Нельзя же было отпустить одну молодую девушку в ночной зимний город? Но в глубине души сам себе признавался, что ему просто хотелось продлить пребывание в ее обществе. Высаживая ее у подъезда, Матвей не смог удержаться и сказал:
- Покойной ночи, Наталья, и напишите мне завтра. Думаю, с данными все будет ок.
Конечно, она ему написала. И не только про данные. Он ответил, и в течение следующих суток почтовый сервер обеспечил им обмен несколькими десятками писем. К середине второго дня он отдал себе отчет, что хочет ее увидеть. Она согласилась, а дальше события стали развиваться с бурной стремительностью горной реки.
***
Под утро новогодней ночи, засыпая у него на плече, Наталья сказала:
- А Вы опасный человек, Матвей Дмитриевич, опасный для юных женских сердец.
- Стараюсь, - хмыкнул он.
- И часто ты встречаешь новый год со студентками? - лукаво справилась она. Ответил он внезапно серьезно:
- Ты не поверишь, но со мной такое впервые. Раньше никогда не крутил романы со студентками, пусть и бывшими.
- Смотри, со мной натренируешься, потом ни одной хорошенькой со следующих курсов пропускать не будешь - подмигнула девушка.
Зимние праздники промелькнули в счастливом калейдоскопе прогулок по морозу, катания на коньках, горячего кофе и глинтвейна, посещения кино и выставок и тихих усталых вечеров в полутемной комнате. После праздников неотвратимо пришла сессия, и вот внезапно Волковского попросили подменить заболевшего преподавателя и проассистировать коллеге-профессору на экзамене в группе Натальи.
***
Неприятности начались, когда Наташа поднялась отвечать одновременно со своим одногруппником.
- Вы, Аксенов, идите ко мне, а юная, красивая барышня, пусть идет к молодому Матвею Дмитриевичу, - добродушно пробасил Иван Петрович. Матвей бросил на профессора быстрый взгляд, но деваться было уже некуда.
Они не виделись уже два дня из-за ее подготовки к экзамену, и сейчас, слушая ее ответ, он с удовольствием смотрел на ее лицо, волосы и фигуру в строгом облегающем костюме, предвкушая вечернюю встречу уже совсем в другой обстановке. Вдруг Наташа запнулась при ответе и продолжила весьма неуверенно и не точно. Он задал уточняющий вопрос - она растерялась и стала говорить совершенно не по теме, он спросил еще - она совсем запуталась. Он продолжил спрашивать, загоняя ее в угол. Она молчала. Матвей мрачно смотрел на нее, потом сказал:
- Знаете, Смирнова, уровень Ваших знаний с трудом дотягивает до удовлетворительного...
- Как же так, Матвей Дмитриевич, - ошарашенно залепетала она, - я не хочу тройку...
- Матвей Дмитриевич, - вдруг вмешался Иван Петрович, уже несколько минут с тревогой прислушивавшийся к их разговору - неужели девушка совсем плохо отвечала? Барышня вроде хорошая, на все занятия ко мне ходила. Неужели даже на четверку не выучила?
- Как скажете, Иван Петрович, давайте повысим оценку за посещаемость, - с сарказмом проговорил Волковской, расписываясь в зачетке.
Вечером он сидел на диванчике в баре и мрачно потягивал виски, где они еще вчера договорились встретиться. И вот теперь ему было даже любопытно придет она или нет после утреннего инцидента. Она пришла. Пришла и села напротив, а не рядом с ним, что он не преминул отметить.
- Привет.
- Привет.
- И что это было? Там утром? - спросила девушка, с трудом сдерживая эмоции.
- Был весьма неважный твой ответ на экзамене. Честно говоря, я полагал, что ты сумеешь за два дня подготовиться получше, но что получилось, то получилось, - сказал Матвей немного сухо, но в целом довольно дружелюбно.
- Но зачем ты меня заваливал? Ты, именно ты! - воскликнула она.
- Не надо передергивать, девочка, - в нотках голоса Волковского появился лед. - Никто тебя не заваливал, я задал лишь те вопросы, которые задал бы любой другой на моем месте при твоем ответе.
Она вспыхнула:
- Любой другой? Да, но ты не любой. Кроме того, разве ты не мог проявить лояльность? Ты же знаешь мои знания.
- Для системы нашего образования знания надо доказывать здесь и сейчас, Наталья, а не иметь их вообще. Это раз. Лояльность я проявить могу, но к Васе Семитабуреткину, а не к тебе. Потому что тогда наши отношения перестают называться словом "роман" и начинают - словом "взятка". Это два. Мне в высшей степени странно, что приходится тебе это объяснять. Это три, - в течение этой тирады его голос холодел, последние слова были сказаны уже жестким менторским тоном.
- Ах, простите, Матвей Дмитриевич, задели Вашу непорочность, - взорвалась Смирнова. Голос предательски дрогнул, а на глаза навернулись злые слезы. - Покусились на Вашу непорочность и неподкупность, с которой Вы носитесь, как с писаной торбой. Только вот что-то в Ваши высокоморальные принципы не укладывается роман со студенткой, а?
Матвей вздрогнул, удара с этой стороны он не ожидал. Наташа наступила на больную мозоль, с которой он все никак не мог разобраться.
- Да, - медленно процедил он, - возможно, это была ошибка. Никто от них не застрахован.
- Ошибка? - растерянно переспросила, явно не ожидая такого ответа, и ровным голосом добавила через паузу. - Ошибки принято исправлять, Матвей... Всего хорошего.
Она встала и пошла между столиками, отчаянно уговаривая себя дотерпеть до дома или хотя бы до выхода и уже там дать волю эмоциям.
- И тебе счастливо, Наташ, - Волковской смотрел, как она исчезает в дверях, а в грудь заползала холодная тяжесть. "Если встает выбор между женщиной и принципом, надо выбирать принцип," - подумал он и залпом допил виски, заглушая копошащихся в районе желудка червячков сожаления и сомнения.