Комарова Ирина Михайловна : другие произведения.

Эпоха мобильных телефонов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Детективное агентство "Шиповник" Книга четвертая
  Детективное агентство "Шиповник"
  
  Сказки бабушки Агаты
  Легкой жизни мне не обещали
  Дивная золотистая улика
  Эпоха мобильных телефонов
  
  
  
   ЭПОХА МОБИЛЬНЫХ ТЕЛЕФОНОВ
  
  
  Вот уже восемь месяцев, как я работаю в детективном агентстве "Шиповник". А как страшно мне было сначала! Сами подумайте, я, Рита Рощина, учитель математики в старших классах, и вдруг - детектив. Нелепость какая! Читать детективы, это да, это я всегда любила, но становиться сыщиком... точнее, сыщицей - такое мне и в кошмарном сне не привиделось бы!
  Тем не менее, череда событий, на первый взгляд, между собой не связанных, привела меня в "Шиповник". Коллектив у нас небольшой, всего четыре человека, четыре владельца-партнера. Неравноправных, разумеется. Самый главный, директор и руководитель агентства, Александр Сергеевич Баринов. Он же Сан Сергеич, он же "Пушкин", он же шеф, он же любимый начальник и "наше все". Если Баринов - партнер, так сказать, "генеральный", с правом решающего голоса, то Ниночка и Гоша - простые "старшие". Ниночка - секретарь-референт, начальник отдела кадров, бухгалтер и администратор базы данных (которая, как сама Нина хвастается, не менее полная, чем база областного УВД). А Гошка - оперативный работник, мой наставник, опекун, напарник и самый строгий критик. Четвертым, младшим партнером, или, как любит говорить Гоша, "младшенькой", стала я.
  Сначала мне было страшно, неловко и непонятно, но постепенно я втянулась. У меня новая работа, новые друзья, новая жизнь... и совсем не странно, а уже привычно звучит: я - Рита Рощина, сотрудник детективного агентства "Шиповник"!
  
   * * *
  
  - Хочу сказать сразу: если бы мой муж был жив, я бы никогда к вам не пришла!
  Екатерина Алексеевна Ларикова заявила это, как только переступила порог кабинета Баринова. Оригинальное начало деловой беседы, правда? Мы с Гошкой позволили себе переглянуться, а шеф даже глазом не моргнул. Он привстал навстречу потенциальной клиентке и указал на удобное кресло:
  - Присаживайтесь. Позвольте представить моих сотрудников. Георгий и Маргарита - оперативные работники.
  - Оперативные работники, - Екатерина Алексеевна поджала губы. - Надеюсь, они способны на решительные действия?
  - При необходимости, - осторожно ответил Александр Сергеевич.
  - Гм, - Ларикова уставилась на Гошу.
  Под ее пристальным взглядом, он развернул плечи, выпятил нижнюю челюсть и слегка дернул головой, отбрасывая назад легкомысленную прядь каштановых волос. Я зачарованно наблюдала за волшебным превращением напарника в героя боевика - может, немного туповатого, но очень-очень решительного. Екатерина Алексеевна одобрительно кивнула и перевела взгляд на меня. Я тоже постаралась принять вид самый героический. Очевидно, получилось не хуже, потому что Ларикова снова кивнула и повернулась к шефу.
  - Разумеется, необходимость есть, - отчеканила она. - Поверьте, если бы мой муж был жив, я бы никогда сюда не пришла.
  - Верю, - кротко согласился Александр Сергеевич.
  Екатерина Алексеевна несколько мгновений сверлила его подозрительным взглядом, потом снизошла до объяснения:
  - Это просто не потребовалось бы. Мой муж всегда сам решал все проблемы. Он это умел.
  Ларикова сделала паузу, но Баринов ею не воспользовался. Шеф предпочитает не задавать вопросов, пока клиент не выговорится. Однажды, еще в самом начале карьеры частного детектива, я выразила недоумение такой пассивностью любимого начальника. Ниночка (разумеется, я постеснялась делиться своими сомнениями с шефом, поэтому обратилась к ней) только засмеялась:
  - А смысл? Во-первых, пока клиент не выскажет все, что у него наболело, он ни на какие вопросы отвечать не станет. А, кроме того, внимательно слушая и наблюдая за человеком, когда он в таком, раздрызганном состоянии, можно составить его полный психологический портрет.
  Психологический портрет, это очень важно. Клиенты, они ведь разные бывают. С иными лучше не связываться, ни за какие деньги. Однажды пришла к нам такая дамочка... впрочем, это совсем другая история. А сейчас у нас на повестке дня - госпожа Ларикова. Которая решила просветить нас, относительно некоторых фактов биографии покойного супруга.
  - Мой муж работал директором металлобазы. Прием черного и цветного лома. - Она нахмурилась и, подчеркнуто значительно, добавила: - Мой муж работал директором металлобазы тридцать лет.
  Я непроизвольно кивнула. Человек, проработавший тридцать лет в должности директора металлобазы, должен уметь очень хорошо справляться с самыми разными проблемами. Но для нас эта информация не слишком полезна. Допустим, покойный господин Лариков был человеком решительным и энергичным. Ну и что?
  Екатерина Алексеевна заметила мое легкое движение и встрепенулась:
  - Вы понимаете! - теперь она смотрела только на меня и разговаривала со мной. - К сожалению, он скончался два года назад. А сын не унаследовал... - Ларикова скорбно вздохнула. - То есть, голова у него прекрасная и бизнес идет успешно. Ему принадлежит несколько автомобильных стоянок, со всем комплексом услуг. Вы, наверное, представляете - шиномонтаж, мойка, автосервис и все такое. Да, в бизнесе мой Сережа солидный, уважаемый человек. А вот в семье - тряпка. Женился на какой-то модельке, хотя, что уж в ней модельного, кроме роста? Верста коломенская, а не женщина. Грудь - чистый силикон, можете мне поверить, я точно знаю. Волосы, как пакля, только тем и спасается, что начесывает их каждый день. А уж, что касается ног, то, честное слово, постыдилась бы мини-юбку одевать! Такие ноги прятать надо, а не показывать!
  Она посмотрела на свои, прикрытые бежевыми шелковыми брюками, колени и внезапно замолчала. Потом подняла голову и светски улыбнулась.
  - Извините, я отвлеклась. Я всего лишь хотела сказать, что сын мой, женился крайне неудачно. Если бы мой муж был жив, он бы этого не допустил, разумеется. А теперь приходится пожинать плоды. Сережа делает вид, что все в порядке, но разве он может что-нибудь скрыть от матери? Тем более, что я приняла некоторые меры. Понимаете, когда он женился, я, разумеется, отказалась жить с ними. И Сережа купил мне квартиру на набережной. Небольшую, всего три комнаты, но, сколько мне одной надо? Хватило бы места безделушки кое-какие расставить, и ладно. Но я не об этом хотела сказать. Я переехала, но попросила Лидочку присматривать за Сережей.
  - Простите, - перебил ее шеф. - Лидочка, это кто?
  - Наша соседка. То есть, теперь она только Сережина соседка. Очень порядочная, интеллигентная женщина, инженер-экономист. Сейчас, разумеется, на пенсии. Не могу сказать, что мы с ней были большими подругами, но все-таки, почти двадцать лет на одной площадке, дверь в дверь, прожили. Можно сказать, что Сережа у нее на глазах вырос. Так вот, я попросила ее присматривать. Понимаете, чтобы быть в курсе. Лидочка очень добросовестный человек и я имею самое полное представление о том, что творится в семье моего сына. Вы меня понимаете?
  - Понимаю, - Александр Сергеевич безупречно контролировал голос и выражение лица.
  Ларикова окинула его взглядом, полным сомнения - ей явно хотелось, чтобы он проявил больше энтузиазма. Повернулась ко мне и продолжила:
  - Дело в том, что эта девица совершенно не подходит моему сыну. Сережа мальчик серьезный, домашний, а у этой вертихвостки одни гулянки на уме. Ее бы воля, так она из "Эдельвейса" не вылезала бы! Да с самого начала, с первой минуты было ясно, что ей только Сережины деньги нужны! Вы себе просто не представляете, сколько она умудряется спустить за неделю! Разумеется, сын начал ограничивать ее в тратах. Так она просто взбесилась! Такие скандалы начала устраивать, что Лидочке стыдно было мне рассказывать! Одним словом, уже всем, даже Сереже, ясно, что дело идет к разводу. А что это означает?
  Обычно, во время переговоров с клиентом я, как самый младший партнер, стараюсь не раскрывать рот. Но, поскольку сейчас вопрос был задан конкретно мне, пришлось отвечать.
  - Раздел имущества?
  - Раздел! - сверкнула глазами Екатерина Алексеевна. - Я бы назвала это ограблением! Какое она имеет право на наше имущество? Завели моду американскую, безобразие какое-то! Впрочем, над этим уже работает наш адвокат. И к вам я пришла по другому вопросу. - Она снова повернулась к Баринову и, четко артикулируя, произнесла: - Я хочу, чтобы вы нашли моего внука.
  Мы с Гошей снова переглянулись, а Александр Сергеевич, несмотря на всю свою выдержку, моргнул. Уж очень неожиданным оказался переход. Судя по тому, что говорила Ларикова, дело шло к поручению проследить за снохой Екатерины Алексеевны и собирать на нее компромат, для грядущего развода. И вдруг, такой разворот!
  - Игорь пропал два-три дня назад. Точное время мне неизвестно. Лидочка искренне мне помогает, но, сами понимаете, ее возможности несколько ограничены. А Сережа, - она вдруг сменила деловой тон на обиженно-брюзгливый, - вообще старается мне ничего не рассказывать. Если бы не Лидочка, я могла бы и не узнать, что мальчик пропал!
  - Понятно, - тон шефа был одновременно и сочувственным, и деловым. - Сколько лет вашему внуку?
  - Двенадцать. В сентябре он пойдет в шестой класс. Разумеется, я принесла его фотографию, - она открыла сумочку, достала цветную фотографию размером с открытку и положила на стол. - Вот, пожалуйста.
  - Понятно, - повторил шеф. Посмотрел на фотографию и передал ее Гоше. Напарник бросил на снимок один единственный взгляд - ему достаточно - и отдал мне. Я уставилась на изображение загорелого белобрысого паренька. Двенадцать лет, говорите? Пожалуй, на двенадцать он и выглядит. Обыкновенный мальчишка, круглолицый и симпатичный, хотя и, деликатно выражаясь, немного полноватый. Наша завхоз, глядя на такого же упитанного парнишку, однажды сформулировала: "Сразу видно, что у него каждый день мясной завтрак. И не один".
  На фотографии Игорь сидел, прислонившись к большому светло-серому камню, на фоне каких-то пальм. Наверное, на юге отдыхал. И вряд ли это Крым.
  - Это Игорек в Египте был, - подтвердила мою догадку Екатерина Алексеевна. - У меня есть еще снимки, где он с пирамидами, со сфинксами, с верблюдами и с прочей их экзотикой. Но я выбрала эту, здесь Игорь лучше всего получился.
  - Логично, - не удержался Гошка и тут же осекся под хмурым взглядом Баринова, не успев произнести: "Нам же не верблюда искать".
  Я положила фотографию на стол и Баринов, участливо глядя на Екатерину Алексеевну, продолжил разговор:
  - Двенадцать лет - сложный возраст. Он в первый раз сбежал из дома?
  - Что? Нет, вы меня не поняли. Игорь не сбежал, его похитили.
  - Похитили? - шеф откинулся на спинку кресла и прищурился.
  - Да. Классический кинднеппинг. Украли ребенка и теперь хотят получить выкуп. Угрожают какими-то ужасами, требуют, чуть ли не все, что у Сережи есть, а он ведет себя, как последний осел. Мямлит, тянет время, вместо того, чтобы действовать решительно. Его отец ничего подобного не потерпел бы.
  - Простите, - шеф смотрел на женщину с откровенным изумлением. - Но если это похищение, то речь идет о жизни ребенка. И ваш сын совершенно прав, что проявляет осторожность. Очевидно, ему даны четкие инструкции, и он вынужден их выполнять.
  - Глупости, - величественно отмахнулась Екатерина Алексеевна. - Ничего страшного не происходит. Ему всего-то и нужно - стукнуть кулаком по столу и потребовать, чтобы Елена вернула сына.
  - А, так похититель известен?
  - Разумеется. Это жена моего сына, Елена.
  Александр Сергеевич снова взял в руки фотографию мальчика:
  - Простите, Екатерина Алексеевна, боюсь, я неправильно понял. Вы имеете в виду, что супруга вашего сына похитила вашего внука? Своего собственного сына?
  - Это не ее сын. Игорь сын Сергея от первого брака. Сережа женился еще в институте, очень... скоропалительно. Это был неудачный год. У мужа открылась язва, и мы были вынуждены срочно ехать в Кисловодск. Сережа на все лето остался без присмотра. А когда мы вернулись, он был уже женат. Какая-то деревенская девчонка, училась курсом старше. Невзрачная серая мышка, ни связей, ни внешности, ни ума, ни воспитания. Я так и не поняла, что Сережа в ней нашел. Разумеется, мой муж быстро все это прекратил. Правда, девочка уже ждала ребенка, Игоря. Но мой муж и это решил. Стоило, конечно, недешево, но Игорь остался у нас, а она уехала к себе в деревню.
  - Простите, а как ее звали? - неожиданно подал голос Гоша. - Эту женщину, первую жену вашего сына?
  - Не помню, - Ларикова бросила на него удивленный взгляд. - Разве это имеет какое-то значение? Столько лет прошло. Я и саму ее не помню - сейчас не узнала бы, наверное, если бы встретились.
  - И за все эти годы она о себе ни разу не напомнила? - Баринов тоже удивился. - За двенадцать лет, ни разу не захотела встретиться с сыном?
  - Я же сказала, этим занимался мой муж, - с гордостью ответила Екатерина Алексеевна. - А мой муж решал проблемы раз и навсегда. Так, чтобы они больше не возникали.
  Не знаю, что конкретно она имела в виду, но прозвучало это так, словно ее муж лично пристрелил жену сына и закопал в лесу. Я поежилась.
  - Я понимаю, почему вы о ней спрашиваете, - продолжила Ларикова. - Но, заверяю вас, к исчезновению Игоря она не имеет никакого отношения. Это дело рук Елены.
  - А зачем ей это было нужно, есть у вас предположения?
  - У меня не предположения, у меня уверенность. Я говорила, что у Сергея с Еленой дело идет к разводу. Эта девица рассчитывала основательно ощипать Сережу, но теперь она поняла, что ничего у нее не получится. И ей пришло в голову, что можно добиться своего таким, диким способом! Организовать похищение Игоря, получить выкуп и решить все свои материальные проблемы на сто лет вперед.
  Шеф побарабанил пальцами по столу.
  - То есть, вы утверждаете, что вместо денег, которые ваша сноха рассчитывала...
  - Елена мне не сноха, - перебила его Екатерина Алексеевна.
  - Но она жена вашего сына?
  - Пока да, временно. Но считать ее снохой, я отказываюсь.
  - Э-э... хорошо, - Александр Сергеевич, еле заметно, поморщился. - Не будем спорить. Я, вообще-то, о другом. Вы утверждаете, что вместо денег, которые она рассчитывала получить при разводе, ваша... нынешняя жена вашего сына решила украсть своего пасынка и получить выкуп.
  - Именно так, - кивнула Ларикова. - Хорошую сумму наличными и все сразу.
  - А какие у вас основания считать, что дело обстоит именно так?
  - Что значит, какие основания? Игорек пропал? Так что вам еще надо? "Ищи, кому выгодно", так, кажется, это формулируется?
  - Чтобы обвинить человека в преступлении, обычно нужны доказательства, - резонно заметил Баринов. - Они у вас есть?
  - Да. Я думаю, фильм может служить доказательством.
  - Что? Похищение было записано на видеокамеру?
  - Разумеется, нет! Я говорю о фильме, который Елена смотрела по телевизору, примерно месяц назад, как раз про кинднеппинг. Она, как с ума сошла после этого. Все приставала к Сереже, спрашивала, как бы он повел себя, если бы его ребенка украли. Разве это не убедительно? Я уверена, что этот фильм и подал ей мысль украсть Игоря.
  Шеф покачал головой.
  - С тем же успехом, мысль о похищении ребенка могла зародиться у вас или у вашего сына. Это всего лишь домыслы и предположения. А я спрашиваю о прямых, конкретных уликах.
  - Не морочьте мне голову, - обиделась Ларикова. - Найдете Игоря, будут у вас улики, любые, какие вам понравятся.
  - Но его исчезновение может объясняться другими причинами. Например, он мог сам уйти из дома.
  - Зачем ему уходить куда-то?
  - Может, встретился с матерью и уехал к ней.
  - Глупости. Я вам уже сказала, что эту проблему мой муж решил раз и навсегда.
  - Все равно остается множество вариантов, - вмешался Гоша. - Мальчики иногда убегают из дома просто в поисках приключений. Рванул на юг, на электричках.
  - Молодой человек, - Екатерина Алексеевна наградила его ледяным взглядом. - Мой внук не романтик и не любитель приключений. Это спокойный и прагматичный мальчик. Зачем придумывать и предполагать невероятное, когда есть простое и логичное объяснение. И действия требуются, решительные, но самые простые и логичные. Нужно выяснить у Елены, где она прячет ребенка, и вернуть его домой. Если вам удастся повести дело так, что она сядет на скамью подсудимых, я выплачу премию.
  Ларикова открыла сумочку и заглянула в нее, словно проверяя, лежит ли там упомянутая премия. Мне даже показалось, что сейчас она вытащит пачку денег, дабы продемонстрировать серьезность своего предложения. Но Екатерина Алексеевна достала только бумажный платочек и осторожно приложила сначала к левому, потом к правому глазу.
  - Разумеется, если бы мой муж был жив, эта нелепая история давно уже закончилась бы. К сожалению, Сергей не обладает его решительностью. Я говорила ему, пыталась заставить, все бесполезно!
  Она еще некоторое время жаловалась на тюфяка-сына, постоянно поминая при этом покойного мужа, который "ни в коем случае, не допустил бы". Шеф терпеливо слушал ее, но мрачнел все больше. Наконец, он остановил женщину.
  - Это бесполезный разговор. Мы не сможем взяться за ваше дело.
  Я ожидала, что Екатерина Алексеевна разразится негодующими восклицаниями, но она молчала. Только смотрела на Баринова округлившимися от удивления глазами и всем своим видом демонстрировала, что ждет объяснений. Александр Сергеевич с объяснениями не задержался.
  - Предположения об участии вашей снохи...
  - Она мне не сноха!
  - Считайте, как вам угодно, это ваше личное право. Но формально, жена вашего сына, является, вашей снохой. Так вот, предположения об участии вашей снохи в похищении вашего внука, с целью получения выкупа, могут быть и логичны, и правдоподобны. Но не менее вероятно, что вы ошибаетесь. И ваш внук похищен настоящими преступниками...
  - А Елена что, по-вашему, игрушечная? - тихо проворчала несостоявшаяся клиентка.
  Шеф сделал вид, что ничего не услышал, только заговорил громче и выразительнее:
  - Если ваш внук похищен настоящими преступниками, то жизнь его сейчас находится в настоящей опасности. Вы не владеете всей информацией, вы сами признаете, что сын вам много не рассказывает. Значит, если бы мы начали работу, то, прежде всего, пришлось бы обратиться к нему. И, по вашему требованию, к его жене. Но появление сотрудников частного детективного агентства около членов семьи похищенного, может привести к самым... неприятным осложнениям. Вы ведь не знаете, какие требования предъявляют преступники, которые сейчас держат в заложниках вашего внука.
  - Не надо меня пугать, - Екатерина Алексеевна поискала глазами мусорную корзинку, бросила в нее смятый платочек и достала из сумочки сотовый телефон. Говорила она строго, но пальцы ее дрожали. - Если вы считаете, что я все придумываю, что знаю слишком мало... Я сейчас позвоню сыну, он приедет и... алло! Алло, Сережа, ты меня слышишь? Я сейчас в детективном агентстве... Что? Не слышу! Что там у тебя так трещит? Да-да, в агентстве! В детективном, говорю! Да, частные сыщики! Что значит, зачем? Надо же, наконец, принять меры... А я говорю, что не желаю больше терпеть это безобразие! Если бы твой отец был жив... Не смей грубить матери! Я делаю только то, что ты давно должен был сам... Нет, я, как раз, прекрасно все понимаю. Очень хорошо, для этого я и звоню. Я сама хотела, чтобы ты немедленно приехал. Что? Адрес?
  Она быстро продиктовала адрес и даже довольно толково объяснила, как быстрее доехать. После чего, спрятала телефон и обвела нас торжествующим взглядом.
  - Через десять минут Сережа будет здесь. И вы, пожалуйста, объясните ему, что надо просто забрать ребенка у Елены!
  - Екатерина Алексеевна! - шеф слегка повысил голос. - Если ваш сын решит обратиться к нам за помощью, разумеется, мы ему не откажем. Но я совершенно не уверен, что он захочет это сделать.
  Александр Сергеевич, как всегда, оказался прав. Ворвавшийся к нам (через семь, кстати, а не через десять минут) встрепанный и потный мужчина, не испытывал никакого желания обращаться к нам за помощью. Беседовать он тоже не хотел, ни с нами, ни с собственной матерью. Лариков-младший схватил Екатерину Алексеевну за руку и попытался выдернуть из кресла:
  - Мама, мы немедленно уходим!
  Он быстро оглядел нас и остановил взгляд на Баринове, безошибочно опознав в нем руководителя. Впрочем, ошибиться было мудрено - Александр Сергеевич и старше нас, и выглядит внушительнее. Собственно, его ранг можно было определить хотя бы по тому, что он сидит за обширным "начальственным" столом, а мы с Гошкой скромно пристроились на стульях у стены.
  - А вас я прошу... я не знаю, что мама вам наговорила, но забудьте! Все забудьте! У нас все в порядке, у нас ничего... - он заметил на столе фотографию сына, охнул, схватил ее и торопливо спрятал в карман пиджака, - у нас ничего не произошло! И нам совершенно не нужны ваши услуги!
  - Как это, ничего не происходит! - Екатерина Алексеевна оттолкнула его и, без посторонней помощи, величественно поднялась с кресла. - А Игорь? Где он? Что с ним?
  - Мама! - отчаянно выкрикнул мужчина.
  - Я уже тридцать два года твоя мама, - отрезала она. - Если бы твой отец был жив...
  - Мама, я тебя умоляю! Ты просто не понимаешь, что делаешь! Какие могут быть последствия... - он начал толкать ее в сторону двери. - Пойдем, пойдем отсюда!
  - Какие последствия? - Екатерина Алексеевна упиралась, но сын был сильнее. - Я тебе сто раз говорила, что Игорь у Елены. Нельзя же быть таким тюфяком, Сергей! Почему ты не можешь призвать к порядку даже эту вертихвостку? Если бы твой отец был жив, то Игорь давно уже вернулся бы домой!
  - Мама, я тебя умоляю! - наконец, ему удалось выдавить ее в приемную. Возмущенное: "Не груби матери!" мы услышали уже из-за двери. В то же мгновение Лариков обернулся и, прижав левую руку к груди (правой, очевидно, он продолжал удерживать Екатерину Алексеевну), снова попросил Баринова:
  - Пожалуйста, забудьте обо всем. Я не хочу никакой огласки.
  - Понятно, - кивнул шеф. - Но я бы советовал вам... очень настоятельно советовал, обратиться к профессионалу-переговорщику.
  - Не надо! - Лариков попятился. - Ничего не надо!
  - Слышь, мужик, - Гошка встал и слегка коснулся его плеча. - Если вдруг помощь понадобится, не тяни, сразу к нам. Ребенок, это святое.
  Лариков бросил на него затравленный взгляд, неопределенно взмахнул рукой и скрылся.
  Примерно через полминуты, когда хлопнула входная дверь, а Ниночка, покинув свой пост в приемной, привычно встала в дверях, с карандашом и записной книжкой в руках, Баринов задал традиционный вопрос:
  - Ну, что скажете, молодежь?
  - Нелепая история, - почему-то, сегодня Нина решила высказаться первой. - И ведут себя нелепо, оба. Нехарактерно. Допустим, мадам бабушка считает, что ребенка забрала и где-то спрятала сноха, которую она снохой считать отказывается. Но на чем основана ее уверенность? Елена посмотрела фильм про кинднеппинг и всем рассказывала, что он произвел на нее большое впечатление? И именно этот фильм натолкнул ее на мысль украсть мальчика для того, чтобы решить свои материальные проблемы? Извините! Судя по словам Екатерины Алексеевны, Елена говорила об этом фильме со всеми, кто соглашался ее слушать. И та же самая идея могла возникнуть у самой Екатерины Алексеевны, и у ее сына. У шофера, у домработницы, у подруги - у любого, близкого к дому человека.
  - Или у любого дальнего, близкого, к этому близкому к дому, человеку, - уточнил Гоша. - Или у любого, кто посмотрел этот фильм и знает, что Лариковы, люди не бедные.
  - То есть, список подозреваемых, практически, бесконечен, - Нина очертила карандашом большой круг в воздухе. - Но Екатерина Алексеевна уперлась, что сделала это именно ее сноха.
  - Это, как раз, естественно, - пробормотал Баринов. - Кому знать, как не тебе.
  Гоша коротко усмехнулся, а Нина поморщилась. Я, в который уже раз, испытала приступ сильнейшей зависти. Они так давно вместе, так много знают друг о друге, что понимают друг друга с полуслова. А я... до чего же плохо быть младшенькой!
  - Ладно, - кисло согласилась Нина. - Уверенность Лариковой в том, что в любых неприятностях должна быть виновата сноха, можно считать естественной. Но мы-то, не обязаны быть пристрастными.
  - Ты всерьез рассматриваешь версию, что Екатерина Алексеевна причастна к похищению мальчика? - задумчиво поинтересовался шеф.
  - Скорее, не она, а ее сын. Тянет время, отказывается от любой помощи, впал в настоящую панику, когда мать пришла к нам. Такое ощущение, что он больше беспокоится не о безопасном возвращении мальчика, сколько о том, чтобы о его исчезновении никто не узнал. Кстати, я уже проверила сводки - никаких сообщений о пропаже Игоря Ларикова не зафиксировано.
  - Но ему-то, зачем собственного сына воровать? - не поняла я. - Никакой ведь выгоды.
  - Я не сказала, что он похитил, я сказала, что он может быть причастен, - помахала карандашом Нина. - У меня четкое ощущение, что он прекрасно знает, где мальчик.
  - Мне тоже так показалось, - поддержал ее Гоша. - Вопреки убеждению мадам, ее сын вполне мог все эти годы поддерживать отношения со своей первой женой. И сейчас, например, просто отправил мальчишку к ней на каникулы. А мамочке боится рассказать.
  - Если ты ему не поверил, зачем помощь предлагал? - спросила я.
  - Чтобы проверить впечатление. Видела, как он от меня шарахнулся? И от Сан Сергеича тоже.
  - Вы тоже впечатление проверяли? - теперь я задала вопрос шефу.
  - Разумеется. И я тоже считаю, что местонахождение сына ему известно.
  - Значит, это дело семейное и нас не касается, - сделала вывод Нина. - Кстати, кто-нибудь знает, что такое "Эдельвейс"? Тот, из которого жена Ларикова не вылезает?
  - Наверное, какой-нибудь ресторан с наворотами? - предположила я. - Или казино?
  Шеф молча пожал плечами и посмотрел на Гошу - именно он считается у нас главным специалистом по злачным местам. Гоша не подвел.
  - "Эдельвейс" - это не просто ресторан или казино, там собрано все вместе, да еще со сложным гарниром. Это самый крутой, самый престижный, самый дорогой клуб в городе. Точнее, за городом, он уже за чертой, на берегу Волги.
  - И что там такого? - с любопытством поинтересовалась Ниночка. - Что там особенно крутого, престижного и дорогого?
  - Все! - коротко и емко ответил Гоша. - Ресторан, дискотека и прочие сопутствующие услуги. Кегельбан, бильярд, сауна, бассейн, тир небольшой, в подвале. Бордель имеется. И казино тоже есть, полуподпольное.
  - Почему полуподпольное? - удивилась я - Оформили бы.
  - Так интереснее.
  - А откуда ты знаешь? Ты что там, был?
  - Ага, один раз. Я тогда за очень интеллигентной барышней ухаживал, и захотел на нее впечатление произвести, в смысле культуры. Получил зарплату и говорю: "Выбирай, куда пойдем деньги прогуливать!" Думал, она в консерваторию запросится или на концерт - к нам тогда, как раз, "Машина времени" на денек приехала. А барышня моя "Эдельвейс" выбрала.
  - И что? Прогуляли все деньги?
  - А то! Я посчитал, что у меня в карманах осталось и сказал, что до следующей зарплаты могу баловать ее только мороженым, и то, не слишком дорогим и не каждый день. На том мой роман и закончился.
  - Значит, ты легко отделался, - Нина, без тени сочувствия, похлопала Гошку по плечу. - Эх, все хорошо, жаль только, что клиент не образовался. Сан Сергеич, а может, стоило согласиться, поработать на Ларикову? Нашли бы ее внука, деньги бы получили?
  - В такие семейные разборки влезать, все равно, что свинью стричь, - скривился Баринов. - Шерсти мало, а визгу много. Не пропадем мы без Лариковых, без них клиентов хватит.
  - Аминь, - жизнерадостно заключил Гоша.
  Клиентов у нас, действительно, хватает и без Лариковых. Правда, крупных, "дорогих" дел, в последнее время не было, все мелочевка шла. А мелочевка, она и оплачивается соответственно. Ну что ж, курочка по зернышку клюет. Вот только угадайте, кому приходится писать отчеты по этим мелким делам? Правильно! Гошка беззастенчиво пользуется своими правами старшего напарника и спихивает эту занудную работу мне. С другой стороны, что такое отчет по делу, пусть даже с приложением списка расходов, по сравнению с сочинением актов обследования жилищных условий каждого ученика (по списку в журнале, в классе двадцать восемь человек)? И полный комплект этих актов нужно подготовить к... Я вспомнила округлившиеся от возмущения глаза завуча:
  - Как, ты еще не сдала? Еще три дня назад нужно было!
  - Но вы же мне только вчера сказали...
  - А сама не знаешь? Какая разница, когда я сказала? Ты что, первый год работаешь, не в курсе, что акты обследования нужны? Да они у тебя еще в сентябре должны были быть готовы, еще в прошлом году надо было их сделать!
  Я поежилась. Конечно, я до сих пор скучаю по школе, по своим оболтусам, по тому чувству, с которым входишь в класс... вот по чему я ни капельки не соскучилась, так это по нашей школьной администрации. И поверьте, вся работа с документами в детективном агентстве, несравнима с тем девятым бумажным валом, который накрывает современного учителя. Придя к такому утешительному выводу, я бодро направилась к своему столу, где меня ждал незаконченный отчет по поводу небольшой дачной войны.
  
  Домой я вернулась довольно рано. Но обрадовать этим никого не удалось. Родителей позвали в гости старинные приятели, неожиданно вспомнившие, что у них именно сегодня исполняется тридцать лет со дня знакомства. Маринка сообщила мне об этом коротко, только на полминуты оторвавшись от перетряхивания платьев - она сама торопилась на свидание. Сегодня они с Борисом тоже шли в гости - впервые Маркин решился показать мою сестренку своей семье. То есть, с Борькиной мамой Маринка давно знакома, еще со школьных времен - Татьяна Николаевна всегда пристально следила за окружением сына и знала не только всех его одноклассников, но и их родственников. И Марину, как потенциальную сноху, Татьяна Николаевна не одобряла. Впрочем, она не одобряла всех девушек, которые оказывались в опасной близости от ее обожаемого сыночка. Но сегодня был день рождения Борькиной двоюродной сестры, и Маркин решил, что это вполне удобный и безопасный случай, продемонстрировать Марину остальным членам многочисленного семейства.
  Сказать, что Маринка по этому поводу нервничала, значит не сказать ничего. Я даже заподозрила, что родители выдумали своих приятелей просто для того, чтобы сбежать из дома под благовидным предлогом. Находиться рядом с этим тайфуном было опасно для их слабого здоровья. Потому что сестренка бушевала, именно, как тайфун. Все у нее было не так, ничего не получалось, все было плохо. Завивка легла неровно, тушь оказалась с комочками, помада нужного оттенка никак не находилась и, разумеется, Маринке совершенно нечего было надеть. Она металась по комнате, расшвыривая юбки, сарафаны, босоножки и сумочки, ругаясь при этом так, что ни один, даже самый расположенный к ней человек, не заподозрил бы в сестренке интеллигентную девицу из приличной семьи, скрипачку, которая в этом году перешла на четвертый курс консерватории. Скрипачкам такие слова знать совершенно не обязательно.
  Кто-то, пусть даже с риском для жизни, должен был привести ее в чувство, и я благородно решила пожертвовать собой. Поймала Маринку за шиворот, подтащила к зеркалу и, угрожая разогретыми щипцами, заставила сидеть смирно. Пока я поправляла ей прическу, почти все комочки туши с ресниц осыпались сами. Кроме того, мне удалось довести до затуманенного сознания сестры, что подобрать помаду нужного тона, принципиально невозможно, пока не решен вопрос с платьем. И сначала нужно понять, что она собирается надеть.
  - Так ведь нечего! - горестно взвыла Маринка и попробовала вырваться из моих рук.
  Каюсь, прием, которым я удержала ее на пуфике перед зеркалом, не относится к числу разрешенных на официальных соревнованиях. Точнее говоря, приемчик довольно грязный. Гошка показал. Прием, повторяю, нечестный, но очень эффективный. Маринка сразу сбросила обороты, захлопала ресницами, роняя на пол остатки лишней туши, и спросила почти нормальным голосом:
  - Ты чего? Больно же, и синяки останутся.
  - Синяков не будет, - заверила я. - А вот ожоги, если будешь дергаться, тебе обеспечены.
  Завивку я закончила спокойно, Маринка сидела, не шевелясь, и только невнятно роптала на свою горькую долю. Правда, когда мы перешли к подбору соответствующего наряда, сестренка встрепенулась, и с прежним пылом закопалась в свой гардероб. Она перетряхивала платья и юбки, прикладывая к себе и, с отвращением, отбрасывая в сторону. Куда летит отвергнутое платье - на кровать, на стол или просто на пол, ее не интересовало.
  - Ну что ты все подряд хватаешь, - я отобрала у нее темно-синее шерстяное платье. - В этом все равно нельзя, испечешься. И вообще, заканчивай истерику и включай голову.
  - При чем здесь голова? - всхлипнула Маринка, сдергивая с вешалки зеленый сарафан и роняя его. - Одеть нечего, одно старье.
  - Ты в этот дом в первый раз пойдешь, откуда им знать, сколько лет твоему сарафану? Может, ты его только сегодня утром из бутика принесла. Главное, не что на тебе надето, а как ты держишься. Так что, сосредоточься. Какое впечатление ты хочешь произвести?
  - Приличное, - взгляд у сестры стал более осмысленным. - И жемчуг хочу надеть, мне его Борька подарил, ему приятно будет.
  До чего приятно иметь дело с разумным человеком! Пять минут ушло у Маринки на то, чтобы остановить свой выбор на миленьком розовом шелковом костюмчике, к которому прекрасно подошел подаренный Борисом жемчуг. И еще пять минут на то, чтобы подгладить оказавшуюся помятой юбку. Босоножки, сумочка, поправить макияж... не прошло и получаса, как я выставила сестрицу из дома и облегченно вздохнула. Потом огляделась вокруг и снова вздохнула, на этот раз, обречено. Разбросать-то Маринка все разбросала, а вот кому теперь все это убирать?
  Поздно вечером, мы с мамой сидели на кухне, болтали о пустяках и старательно делали вид, что сидим просто так, что вовсе не ждем Маринку и нам совершенно неинтересно, как прошли ее смотрины. Мама пила чай, я сварила себе какао. Наконец, в замочной скважине заскребся ключ, и мама вскочила:
  - Пришла!
  Она сидела ближе к выходу с кухни, поэтому в коридоре оказалась первой. Впрочем, я отстала на какую-то долю секунды.
  - Ну? - хором выдохнули мы.
  - Что, "ну"? - Маринка стряхнула босоножки и босиком прошлепала на кухню. Мы, как привязанные, двинулись за ней. - И зачем я на эти каблуки забралась? Думала, там, как у людей, разуваются, а пришлось весь вечер цаплю изображать! - Она осмотрела кухонный стол и проницательно заметила: - Чай пьете? Это хорошо. А поесть что-нибудь найдется? Умираю с голоду!
  - Тебя там что, не кормили? - мама открыла холодильник.
  - Во-первых, когда это было? А во-вторых, я так психовала...
  - Волновалась, - автоматически поправила мама, педагог словесник с "дореволюционным", как выражается моя сестрица, стажем. - Гречку будешь?
  - Все буду. Я так волновалась, что мне кусок в горло не лез. Спроси сейчас, что там вообще на столе было, не отвечу.
  - А что там, на столе было? - тут же влезла я. Захотелось вдруг проверить, как я освоила методику допроса, замаскированного под беседу. Шеф со мной довольно много занимался. - Напротив твоей тарелки что стояло?
  - Селедка под шубой. А рядом с ней, ваза с фруктами.
  - Вот видишь, - обрадовалась я. - Кое-что, оказывается, ты помнишь! А теперь сосредоточься, и скажи, что справа было?
  - Салфетница с салфетками, - отмахнулась Марина. - Отстань!
  - Действительно, нашла время выяснять, - вступилась за нее мама. - Какая тебе разница, чем там кормили? Или ты тоже есть хочешь? Марина, лучше расскажи, как все прошло?
  - М-м, в целом, неплохо, - в студенческой столовой сестра научилась внятно, и даже с некоторым изяществом, разговаривать с полным ртом. - Борькины родственники, сестра с семейством, нормальные люди. Не без выпендрежа, конечно. Я же говорю, ковры во всех комнатах, а они в уличной обуви шастают. Картины собирают современные - все стенки завешаны, обоев не видно. Такая, прости господи, мазня! Но люди хорошие. Выражали мне сочувствие.
  - В каком смысле, сочувствие? - моргнула мама. - Почему?
  - Потому, что многоуважаемая Татьяна Николаевна достала свою ближайшую родню, по полной программе. И поскольку всем ясно, что Борька на семейный праздник девчонку с улицы не приведет, то меня воспринимали, как его невесту, - Маринка отодвинула опустевшую тарелку. - Татьяна Николаевна старательно улыбалась, а остальные, по одному, уводили меня в сторонку и рассказывали, какой она тяжелый человек. Делились опытом и всячески морально поддерживали.
  - Сделать это громко, насколько я понимаю, никто не рискнул, - констатировала я, наливая сестренке чай и разводя его кипяченой водой. Горячего Маринка не пьет.
  - Как все это неприятно, - пожаловалась в пространство мама. - При таких отношениях, очень трудно семью выстроить.
  - Что ж теперь, если у Борьки мамаша - дракон, так ему и не жениться вовсе? - огрызнулась Маринка.
  - Нет, конечно, этого я не говорю, - мама покачала головой. - Я говорю, что неприятно.
  - Ясное дело, было бы лучше, если бы она меня с распростертыми объятиями... А, ладно. Прорвемся, - Маринка сделала последний глоток, встала и потянулась. - Как я устала! Но теперь, все, теперь, спать!
  Вы думаете, я не заставила ее помыть за собой посуду? А вот, ничего подобного, помыла, как миленькая! Хватит и того, что я комнату в порядок привела.
  
  На следующий день, я на работу опоздала. Ничего страшного, у нас, конечно, дисциплина, но разумная, без фанатизма. Рабочий день-то ненормированный: когда срочная работа, то мы и до поздней ночи можем задержаться, а если в делах застой - зачем бежать, торопиться? Ну, пришла я на полчаса позже, кого это волнует? Никого, если я отчеты вовремя сдам.
  Ниночка приветствовала меня радостно:
  - О! Кто последний пришел, тот и чайник ставит!
  - Нет вопросов, - согласилась я. Забросила сумку в нашу комнату, убедилась в отсутствии на рабочем месте напарника, вернулась в приемную и поинтересовалась: - А что так тихо?
  - Сидоров звонил. Сегодня в новом офисе пластиковые окна устанавливают. Сан Сергеич с Гошкой поехали контролировать процесс.
  "Новым офисом" мы, с недавнего времени начали называть стройку, которая ведется силами небольшой бригады специалистов с прорабом Сидоровым во главе. Дело в том, что три комнаты, в которых детективное агентство "Шиповник" размещается сейчас, не отвечают ни нашим потребностям, ни эстетическому чувству главы агентства - Александра Сергеевича Баринова. Поэтому, как только доходы от детективной деятельности позволили, шеф занялся строительством небольшого симпатичного домика, в котором, кроме кабинетов и приемной, предусмотрены отдельная кухня (по настоянию Нины), помещение для архива (по настоянию Нины), спортзал (по настоянию Гошки... хотя зачем он Гоше нужен, ума не приложу. Все равно, напарник предпочитает отрабатывать приемы рукопашного боя в обстановке, максимально приближенной к "естественной"), комната для совещаний (по настоянию Баринова), комната для отдыха и много еще чего. Я никаких конкретных пожеланий не высказываю, во всем присоединяясь к старшим товарищам. Но сама идея офисного здания, принадлежащего только нам, мне нравится.
  - Серьезное дело, - я налила воды в чайник и включила его. - Значит, говоришь, окна. А что у нас осталось?
  - Пустяки, - легкомысленно ответила Нина. - Стены покрасить, да линолеум положить. А потом только сантехника и двери. Ну, и территорию благоустроить. Строительный мусор убрать, ямы засыпать, дорожку заасфальтировать.
  - Действительно, пустяки. Надо к новоселью готовится.
  Я взяла с подоконника наши чашки, бросила в каждую по чайному пакетику, залила кипятком.
  - Даже не верится, - Нина приняла чашку из моих рук, сразу сделала большой глоток. Как это она умудряется крутой кипяток пить? - Столько лет строимся, неужели скоро закончим? Честное слово, я по Сидорову скучать буду.
  - А я нет. Он слишком много разговаривает. И слишком громко.
  - Распространенный среди людей недостаток. Ну и что? Зато работает хорошо - домик-то стоит. И окна скоро будут.
  Нина уже ополовинила свою чашку, а я только решилась сделать первый осторожный глоток. И тут же поморщилась - все еще очень горячо.
  - В новом офисе, на подоконниках только цветы будут, никаких чашек-чайников! - вдохновенно продолжила Нина. - А вообще, я думаю, может уговорить "наше все" профессионального дизайнера пригласить?
  - Только не надо профессионального, - вздрогнула я.
  Совсем недавно мне пришлось побывать, по делам, естественно, в одной маленькой фирме с большими претензиями. Они арендовали первый этаж в бывшем детском садике и сумели выделить комнатку под кухню. Оформить эту кухню, в соответствии с претензиями, директор пригласил как раз профессионального дизайнера, модного и, кажется, знаменитого. А незадолго до этого, тоже по делам, заглядывала я в морг. Так знаете, что я вам скажу? В морге было гораздо веселее и комфортнее.
  - Ну-ну, - Нина успокаивающе похлопала меня по плечу. Она сразу поняла, что я имею в виду - вернувшись с кухни, больше похожей на прозекторскую, я делилась впечатлениями долго и бурно. - Мы другого пригласим, не такого модного. И будем контролировать, что он делает. Заставим соединить строгий офисный стиль и домашний уют.
  Хм, домашний уют. По какой-то невнятной ассоциации я вспомнила вчерашние Гошины намеки. Заколебалась на мгновение - дело личное, стоит ли спрашивать? Посмотрела на Ниночку и решила: можно. В конце концов, если разговор на эту тему ей неприятен, Нина просто не станет мне отвечать. Она прекрасно это умеет - мягко и совсем не обидно.
  - А ты что, замужем была? Вчера Гоша что-то такое говорил.
  - Ага, - усмехнулась Нина. - Сходила по молодости.
  - Ненадолго?
  - Почему ненадолго. Шесть лет, вполне солидный срок, - она посмотрела на меня и рассмеялась. - Ой, Рита, выдела бы ты себя сейчас! А у меня ведь еще и ребенок есть.
  - Ребенок? - я была окончательно ошарашена. Ладно, то, что Ниночка, к ее тридцати годам, могла успеть "сходить замуж", это еще можно было усвоить. Но шесть лет? Это же очень долго! А еще и ребенок!
  - Ага, дочка. Лелька. Ей сейчас десять.
  - Но ты никогда ничего про нее не рассказывала! - чуть ли не с обидой, воскликнула я.
  - К слову не пришлось, - Нина пожала плечами. - А что про нее рассказывать? Обычная девчонка. Полдня в школе, полдня перед компьютером, остальное время мотает мне нервы. Все, как у людей. А что, собственно, тебя удивляет?
  - Не то, что удивляет, я просто... не знаю, как сказать. Вроде, работаем вместе, и я тебя знаю хорошо, а оказывается... оказывается, я ничего про тебя не знаю.
  - Забавный ты человек, Ритка. Что значит - не знаю? Мы, про своих родных, и то, всего не знаем. Да и не нужно это. А что до моего замужества, то, честное слово, ничего интересного. Выходила по любви, да не рассчитала. Оказывается, в семейной жизни, главное, не то, чтобы с мужем лад был. Главное, особенно, если вместе жить, надо уметь свекрови угодить. А я не научилась. Шесть лет мы с ней воевали, а потом мой муж не выдержал, понял, что придется выбирать между нами. И, как порядочный человек, выбрал маму. Знаешь, как говорится, жен может быть много, а мама, она одна.
  Нина погладила меня по голове и снова засмеялась:
  - Не смотри ты на меня, как на жертву! Во-первых, все это давно было. А во-вторых, я ведь тоже не ягненочек. И свекровке достаточно крови попортила.
  - У меня Маринка тоже за такую свекровь замуж собирается, - неожиданно поделилась я. - Сам Борька парень неплохой, но мамаша его - это просто конец света! От нее вся родня плачет. Главное, Маринка все понимает, но уперлась.
  - Любовь?
  - Она самая.
  - Тогда ничего не поделаешь. Хотя, зря, конечно, - Нина отодвинула чашку, подтянула к себе стопку газет и взяла ножницы. - На одной любви семейную жизнь не вытянешь. Ну, что, за работу?
  И мы мирно принялись за работу. В этот день, ничего интересного в нашей жизни не случилось. И утро следующего дня, тоже прошло спокойно. А вот около полудня...
  Не знаю, что по этому поводу думали мои многоопытные старшие товарищи, но сама я была уверена, что Лариковых никогда больше не увижу, ни мамашу, ни сына. Поэтому, когда Нина заглянула в нашу комнату и сообщила, что Сергей Лариков явится через пять минут, я очень удивилась. Вывернулась из-под Гошкиного правого колена, которым он прижимал меня к полу, и сипло переспросила:
  - Лариков?
  Вы не понимаете, как я оказалась в таком положении - мало комфортном и, прямо скажем, не совсем обычном? Вы считаете, что в разгар рабочего дня я должна сидеть за столом и перекладывать бумажки с одного угла на другой? Извините, но вы, очевидно, забыли, что я - частный сыщик. Хоть и младший, но, все-таки, партнер детективного агентства. И, случается, занимаюсь вещами самыми непредсказуемыми. Мне уже приходилось посещать танцклассы, вязать убийцу, драться в ресторане, отнимать пистолет у нервной дамочки... Но, в данный момент, не происходило ничего криминального. Просто, как я уже сообщала, мой напарник имеет гадкую привычку отрабатывать приемы рукопашного боя на рабочем месте, в нашей, совершенно неприспособленной для такого экстремального времяпрепровождения, комнате. Причем тренировку он начинает без предупреждения. Иногда мне удается блокировать его нападение, гораздо реже - отбиться. А самый частый вариант развития событий - сегодняшний. Когда я, придавленная Гошиным коленом, лежу, распластавшись на полу, и слушаю поучения напарника о правильных реакциях, необходимых в тот момент, когда он, неожиданно, выбивает из-под меня стул. Надо ли говорить, что приходу Ниночки я обрадовалась?
  - Лариков? Что он у нас забыл? - заинтересовался и Гошка.
  - Не знаю, - Нина с сочувствием посмотрела на меня. Время от времени, ей тоже достается от Гоши, хотя и гораздо реже, чем мне. Ниночка у нас кабинетный работник, для нее бойцовские навыки не так важны. - Звонил, судя по всему, из машины. Просил, чтобы мы никуда не уходили, ждали его. Особо напирает, на тебя, Гоша. Мечтает увидеть.
  - Меня?
  - Ага. Визжит, пищит и брызгает слюной так, что до меня даже через телефонную трубку долетело. Нервничает.
  - Нервничает? - Гоша поднялся на ноги и отряхнул брюки. - Нервничает, это хорошо. Значит, жадничать не будет.
  - Теперь скажи, что он милейший человек, - усмехнулась я.
  Гоша поднял меня за шиворот (мне уже приходилось упоминать, что манеры напарника далеки от джентльменских?) и поставил на ноги.
  - Не скажу. Но он начинает мне нравиться. Причешись.
  - Вот она, хваленая мужская логика, - проворчала я, доставая из ящика стола расческу. - Лариков начинает нравиться Гошке, а причесываться должна я. Мне он, кстати, совсем не понравился.
  Это чистая правда, Сергей Лариков, когда я увидела его впервые, мне не понравился. Невысокий, не то, чтобы толстый, но, какой-то, рыхлый. Лицо круглое, как блин, и на нем - неожиданно маленький, острый носик. Волосики жидкие, неприятного мышиного цвета, кожа бледная и влажная... хотя, может, он тогда просто вспотел от волнения? Может, на мое первое впечатление повлияла вся эта странная ситуация и его непонятное поведение?
  Когда потенциальный клиент ворвался в нашу приемную (ну что за человек? Почему нельзя просто войти, обязательно надо врываться?), я поняла, что первое впечатление меня не обмануло. Та же рыхлая фигура, тот же неуместный носик, те же, растрепанные, мышиные волосики. И те же капли пота над верхней губой и на висках. Только теперь, к этому букету добавилась перекошенная от ужаса физиономия, дрожащие пальцы и срывающийся на визг голос:
  - Вы... вы здесь! Помогите!
  Когда Нина говорила, что Лариков брызжет слюной, я восприняла это, как образное выражение. Оказалось, ошиблась. Не знаю, как Ниночка сумела определить это по телефону, но действительно, слюна веером летела на полкомнаты. Не замечая этого, Лариков метнулся к Гоше и схватил его за рукав:
  - Вы сами сказали, дети - это святое! Помогите, умоляю, спасите моего сына!
  - Минуточку, - Гоша аккуратно отцепил его от своего рукава и усадил на стул. - Что случилось с вашим сыном?
  - Разве вы не понимаете? Его похитили!
  Лариков попытался вскочить, но Гошка придержал его за плечи и заставил снова опуститься на сиденье.
  - Это мы в курсе, - мягко напомнил он. - Матушка ваша еще позавчера нам это сообщила. С чего вдруг сегодня такая паника поднялась?
  - Вы не понимаете! - Лариков заломил руки. Надо же, сколько раз я читала это выражение "заломить руки", а вот увидела впервые. И знаете, действительно, жест неординарный. Сразу становится понятно, что человек не в себе. - Вы не понимаете! Игорь пропал! Он действительно пропал, на самом деле! Сегодня... - не договорив, он всхлипнул.
  - Гм, - Гоша убрал ладони с его обмякших плеч, сделал шаг в сторону. Оглянулся на шефа, который, услышав шум, вышел из кабинета: - Сан Сергеич?
  - Прежде всего, вам надо успокоиться, - ровно прогудел Баринов. - Рита, дай Сергею... простите, как вас по отчеству?
  - А? А-аркадьевич. Сергей Аркадьевич.
  - Очень хорошо. Дай Сергею Аркадьевичу воды, пожалуйста.
  Нет вопросов. Кажется, это уже становится моей святой обязанностью - поить водой клиентов, находящихся в состоянии истерики. У меня даже свой, фирменный коктейль теперь есть. Я достала из холодильника бутылку минеральной воды, налила полстакана. Добавила двадцать капель валерьянки и подала Ларикову.
  Коктейль произвел обычный успокаивающий эффект. Сергей Аркадьевич выпил минералку залпом, на мгновение замер, и лицо его перекосилось еще больше.
  - Ф-фу! - выдохнул он. И спросил, уже почти нормальным голосом: - Что за гадость?
  - Минеральная вода с валерианой, - голосом школьницы-отличницы доложила я и скользнула на свой стул.
  - Спасибо, - Лариков поморгал. - Действительно, помогает.
  - Очень хорошо, - повторил шеф. - А теперь, пожалуйста, объясните, что произошло?
  - Разве вы не поняли? - встрепенулся Лариков. - Моего сына похитили!
  - Когда именно? - спокойно уточнил шеф. - Екатерина Алексеевна сообщила нам об этом, - Баринов взглянул на календарь, - два дня назад. Тогда же, вы просили меня забыть об этом и ни во что, ни в коем случае, не вмешиваться.
  - Просил, - Сергей Аркадьевич моргнул. - Тогда, действительно... тогда я его просто спрятал, а мама... она была совершенно не в курсе.
  - Простите, я не понимаю. Что значит спрятал? От кого?
  - Это долго объяснять. Я сделал вид, что Игоря похитили, потому что жена претендует на половину! Мы сейчас разводимся, понимаете, а там ее денег нет, вообще ничего нет! Вот я и придумал, - он горестно развел руками. - Спрятал Игоря, а Лене сказал, что это похищение. И с меня требуют выкуп.
  - А зачем так сложно? - удивился Гошка. - Ваша матушка упоминала адвоката, который занимается формальностями развода. Разве этого недостаточно?
  - Мама! Мама много не знает. Понимаете, она все так близко к сердцу принимает, что я стараюсь ей поменьше... в общем, ситуация не такая простая, как она думает.
  - А это похищение, - напрашивающееся определение "дурацкое" Гоша не произнес. Просто запнулся на мгновение и закончил вполне вежливо: - оно, по-вашему, сильно упростило ситуацию?
  - Так ведь все складывалось хорошо, все и должно было быть хорошо! А сегодня... господи, да я просто потерял голову, когда увидел, что Игорька нет. И сотовый вне зоны! У обоих вне зоны! А потом эта эсэмэска пришла! Вот, смотрите! С его мобильника пришла, Игоря!
  Он едва не уронил свой телефон, несколько раз ошибался, нажимая на кнопки, но, наконец, нашел нужное сообщение.
  - Вот, слушайте: твой сын... - голос Ларикова сорвался. Он попробовал начать снова, но махнул рукой и сунул телефон Баринову.
  - Твой сын в надежном месте. Если хочешь увидеть его снова, готовь деньги, - послушно прочитал шеф. - Гм.
  - Я просто не знал, куда бежать, - снова всхлипнул Лариков, - что делать! А он, - мужчина невежливо ткнул в Гошку указательным пальцем, - говорил: "если помощь понадобится..." Я прыгнул в машину и к вам.
  - Разумный поступок, - наклонил голову шеф. - Но если вы пришли за помощью, вы должны обеспечить нас информацией.
  - Ребенок пропал! Какая вам еще нужна информация?
  - Когда пропал? Откуда пропал?
  - Из дома... я снимаю квартиру, - Лариков скривился, словно его настиг неожиданный приступ зубной боли. - Небольшую. В смысле, не живу там, а так, бываю. Время от времени. Ну, вы понимаете, бывает, надо встретиться... вот из этой квартиры он и пропал. А когда? Вчера вечером я звонил ему, мы поговорили. А сегодня... я приехал, а там... никого.
  - В помещении все в порядке? Следов борьбы нет?
  - А? Я не знаю. Вроде ничего такого... Я не заметил. Господи, да что вы у меня спрашиваете? - он вскочил. - Поехали, вы сами посмотрите!
  Шеф поджал губы и перевел взгляд на Гошку. Тот кивнул. После этого, оба посмотрели на меня. Я тоже кивнула. Понятно, что клиент сейчас для обстоятельного разговора непригоден. (Да, формально, Лариков не является нашим клиентом. Надо бы договор сначала подписать и все условия оговорить, но как вы себе это представляете в подобной ситуации?) И внятного изложения всех необходимых данных от него ожидать не приходится. Так что, действительно, разумнее съездить сейчас на место, посмотреть на все своими глазами. И постепенно, потихонечку, постараться успокоить человека и разговорить его.
  - Мне ехать, или Гоше? - в последнее время Сан Сергеич, распределяя задания, старается развести меня с напарником. Приучает к самостоятельной работе.
  - Поезжайте оба, - после короткой паузы принял решение Баринов. - Такой случай. Сергей Аркадьевич, вы фотографию ребенка с собой захватили?
  - Фотографию? - растерялся Лариков. - Зачем? То есть, ах, да, понятно! Но я, кажется... ой, наверное, есть! Я совсем забыл про нее!
  Он суетливо проверил один карман, другой и, наконец, достал слегка помятую карточку. Ту самую, которую показывала нам Екатерина Алексеевна.
  - Вот! Очень хорошая фотография! Это я Игорька в Египет возил, в июне. Он пятый класс без троек окончил. Я ему обещал, что если без троек, то будет Египет, - Сергей Аркадьевич шумно, со стоном, вздохнул и протянул фотографию Баринову. - Вот он, Игорь.
  - Сейчас Нина копии сделает.
  Отсканировать и распечатать четыре экземпляра фотографии пропавшего ребенка, было для Ниночки делом одной минуты. Оригинал она вернула Ларикову, одну копию я положила себе в сумочку, вторую взял Гоша, а третью - шеф. Четвертая копия сразу отправилась в тонкую пластиковую папочку-конверт, в которой уже лежало несколько бумаг - наш секретарь время даром не теряет.
  - И оставьте, пожалуйста, номера телефонов: вашего сына, жены и мамы, - распорядился Баринов. - Еще какие-нибудь близкие родственники есть?
  - Близкие? Н-не знаю... тетка есть и сестра троюродная. Но мы редко общаемся.
  - Все равно оставьте. А ваша первая жена? С ней вы связь поддерживаете?
  - Это вы о ком? - растерялся Лариков.
  Шеф удивился:
  - Вы что, не помните, что женаты были? Я про мать Игоря говорю.
  - Ах, вы про Надю! Нет, я с ней давно... в общем, после того, как мы расстались, я ее не видел. Слышал, что умерла.
  - Точно вам это не известно?
  - Ну, на похоронах я не был. Меня не звали, да и вообще, я случайно об этом узнал.
  - Нина, выясни, пожалуйста.
  - Мне нужна дата рождения, - Нина приготовилась записывать. - Имя-отчество. Фамилию она меняла или девичью оставила?
  - Фамилию? - он наморщил лоб, старательно вспоминая. - Да, кажется, меняла. Была Надя Дорохова, а стала Надя Ларикова. Но отчество я не помню. И день рождения, тоже, мы же его ни разу не праздновали. Но Надя была старше меня на год, а мне сейчас тридцать два. Господи, да при чем здесь она! - неожиданно сорвался Лариков. - Мы же время теряем!
  - Если умерла, то, скорее всего, ни при чем, - Гоша положил руку Ларикову на плечо. - И время нам терять не стоит, тут вы правы. Давайте, сейчас продиктуйте номера телефонов... Ниночка, ты готова?
  Разумеется, Нина была готова. Не готов был Сергей Аркадьевич. Наизусть он ни одного номера не помнил. И вызвать справочник не мог - все время промахивался мимо кнопок. Кончилось тем, что Нина отобрала у него сотовый и сама отыскала всю нужную информацию.
  Пока она занималась этим, я отошла к зеркалу, подкрасила губы и причесалась. Посмотрела на себя, на Гошино отражение, маячившее за моим плечом и тихо, чтобы не мешать Нине, спросила:
  - Скажи, тебе не странно?
  - Что именно, странно? - он говорил так же тихо, почти шепотом.
  - Что мы такие спокойные все. Кажется, ребенок пропал, чужой, но все равно, ребенок же! Мне бы, по моему характеру, в истерике биться, как Ларикову, а я губы крашу.
  - Просто ты потихоньку становишься настоящим сыщиком. Нервы, истерики, обмороки - это все непрофессионализм. От нас люди не визга с соплями ждут, а работы. Вот мы и работаем. А губы ты, кстати, криво накрасила, - он ласково улыбнулся и дотронулся кончиком пальца до уголка моего рта. - Поправь.
  
  Когда мы вышли на улицу, Лариков дернулся, было, к очень симпатичной, бирюзового цвета "мазде", но Гоша перехватил его.
  - Поедем лучше с нами. Не стоит вам сейчас за рулем.
  Сергей Аркадьевич бросил на свою машину тоскливый взгляд, но послушно повернул к нашему неприметному "москвичу". За руль сел Гоша. Хотя то время, когда я испытывала панический ужас, оказываясь на месте водителя, давно прошло, и за рулем я чувствую себя вполне уверенно, у нас в агентстве молчаливо считается, что для задушевных бесед с клиентами лучше всего подхожу я. А вести задушевную беседу гораздо удобнее, когда не надо еще и за дорогой следить.
  Мы с Лариковым устроились на заднем сиденье, и напарник обернулся:
  - У меня предложение, деловое. Зачем нам эти отчества? Нам сейчас надо думать о том, как пацана вытащить, а не о церемониях. Так что, давай так, я - Гоша, ты - Серега, идет?
  - Идет, - растерянно моргнул Сергей Аркадьевич.
  Мужчины быстро обсудили, как лучше и быстрее доехать, и Гоша тронулся с места. Лариков обессилено откинулся на обтянутую потертым гобеленом спинку сиденья, и я начала задушевную беседу.
  - Извините, Сергей, но мне бы, хотелось кое-что уточнить.
  Я отнюдь не претендую на ту раскованность в общении, которой славится Гоша. То есть, я согласна, что обратиться к клиенту по имени гораздо удобнее, чем выговаривать каждый раз "Сергей Аркадьевич". Но сократить его до дворового "Серега" и явочным порядком перейти на ты - на подобный подвиг я не способна. Наверное, учительское прошлое дает себя знать.
  - Вы сказали, что молчит не только телефон сына, но и второй тоже. То есть, ваш сын был не один все это время? У кого был второй телефон?
  - Конечно, он был не один, как можно! С ним была... один надежный человек.
  - А кто этот надежный человек? - поскольку он молчал, я добавила в голос металла - чуть-чуть, самую капельку. - Сергей, это несерьезно. Вы же понимаете: для того, чтобы помочь, мы должны обладать всей информацией. С кем ваш ребенок провел последние несколько дней?
  Лариков поерзал на сиденье и ответил, не глядя на меня:
  - Одна женщина. Знакомая. В смысле, сотрудница. Татьяна. Она у меня на Садовой, на мойке, заведующей. Я дал отпуск, чтобы она за Игорьком приглядела - покормить там, и все такое. Нельзя же мальчишке одному.
  - Понятно. Извините за бестактный вопрос, но еще одно уточнение: она ваша сотрудница, и только? Или между вами существуют более близкие отношения? - Сергей снова промолчал, и теперь я заговорила мягко и сочувственно: - Поверьте, это не просто любопытство. Нас не интересует ваша личная жизнь, но нам важны все факты.
  - Да какая там личная жизнь. Не представляю себе... - он кашлянул и нервно потер щеки. - Впрочем, ладно. Если вы спрашиваете, является ли Татьяна моей любовницей, то нет. Любовница, это нечто постоянное. Вроде жены, только без штампа в паспорте. А у нас - просто хорошие отношения. И время от времени мы встречаемся... ну, вы понимаете.
  Я неопределенно качнула головой - утверждать, что понимаю, я не могла. Консервативное воспитание в учительской семье, привычка читать классику и укоренившаяся вера в то, что есть на свете Настоящая Любовь (именно так, с большой буквы) - да, я идеалистка. Ну и что? Имею право. Зато Гошка, не отрывая взгляд от дороги, уверенно перечислил:
  - Ненавязчивые отношения, приятное времяпрепровождение, свободный секс и никаких обязательств. Что еще нужно нормальному мужику?
  - Да-да, главное, никаких обязательств, - немного оживился Лариков. - Таня понимает. Она очень умная женщина, хотя и красивая.
  Я поморщилась, а Гошка коротко ухмыльнулся. Он в курсе моего отношения к укоренившемуся в сознании мужчин предрассудку, что красота и ум у женщины несовместимы. По моему глубокому убеждению, умная женщина просто не может быть некрасивой, тем более, в наше время. Другое дело - что считать красотой. Если за эталон брать грудь седьмого размера, то извините, здесь уже встает вопрос об уме мужчины. Впрочем, я отвлеклась.
  - А эта сотрудница, Татьяна, она все время была в квартире с вашим сыном? Никуда не уходила?
  - Не знаю. В принципе, в магазин ей не надо было, я все, что нужно привозил. На работу тоже, я ей отпуск подписал. Если по каким своим делам... не знаю. Игорь не грудной младенец, его можно и одного оставить. Но куда ей... не знаю.
  - Ей вы, как я понимаю, тоже звонили. И тоже безуспешно?
  - Да. У меня там нет стационарного телефона, но у Тани сотовый и он вне зоны. Хотя, обычно я не ей звонил, а Игорю. Я велел ему свой мобильник дома оставить, а взамен, новый купил. Смартфон последней модели, он давно просил.
  Последний смартфон? Мы с Гошкой переглянулись - ничего себе игрушка для ребенка. Балует Лариков сына, ох балует! А Сергей продолжал объяснять, старательно и уныло:
  - Вот я и купил, под это дело. А Лене не сказал, естественно. Я про этот номер вообще никому не сказал.
  - Разумная предосторожность, - сдержанно похвалила я.
  - Да, я тоже так подумал, - оживился Сергей. - Я Игорьку так и объяснил, что это наш секретный канал связи. И к Татьяниному телефону прикасаться запретил. Мальчишка же, сами понимаете. Любит чужие вещи хватать.
  Лично я считаю, что в двенадцать лет ребенок должен уже избавиться от привычки хватать чужие вещи. Тем более, его не должен интересовать сотовый телефон постороннего, по сути, человека. Но говорить об этом Ларикову я не стала. В конце концов, это вопрос воспитания, а мы сейчас занимаемся похищением.
  Сергей, тем временем, достал свой мобильник, вызвал один номер, потом другой. Расстроено вздохнул:
  - Ничего нового. Молчат.
  - И в квартире никого нет. Получается, что ваш сын похищен не один, а вместе с Татьяной, - сделала я очевидный вывод.
  Но очевидным, мое заявление было только для Гоши, который коротко кивнул, соглашаясь. На редкость плохая дорога - ямы сменялись ухабами, почти не оставляя места ровной поверхности, не давала ему времени для более пространного комментария. А вот Лариков снова удивленно заморгал:
  - Таню похитили? А ведь действительно, раз ее нет... Но почему?
  Да-а. Как Гоша выразился: "ненавязчивые отношения, приятное времяпрепровождение, свободный секс и никаких обязательств". Любовью здесь и не пахнет.
  А Сергей продолжал недоумевать, не чувствуя, насколько это неуместно.
  - Таню-то зачем похищать? За нее выкуп платить некому.
  - Хотите сказать, что вы не станете этого делать? - не удержалась я. - Пусть сама выпутывается, как хочет?
  - Нет, я не имел в виду ничего такого, что вы! В смысле, Таня все-таки была с Игорем по моей просьбе. Но выкуп? Я не знаю... ой, нам вон туда, во двор! За большой ямой налево надо повернуть!
  Гоша, пробормотав, что здесь все ямы большие, маленьких не наблюдается, послушно зарулил во двор и остановился у второго подъезда.
  - Выходим?
  - Подождите! - Лариков вдруг схватил меня за руку. - Подождите! А вдруг? Вдруг, ничего такого... ну вышли Таня с Игорьком на улицу, скучно же все время взаперти! В кино пошли, и телефоны отключили! А сейчас вернулись, дома сидят? Может ведь такое быть, правда?
  - Ваши бы слова, да богу в уши, - проворчал Гошка. - Если они, действительно, сидят дома, я спляшу краковяк прямо здесь, во дворе. Ну что вы сидите, как приклеенные? Пошли, говорю, посмотрим!
  Не знаю, почему медлил Лариков, а на меня вдруг накатил ужас. Как может выглядеть квартира, из которой похищены ребенок и женщина? Разбросанные вещи, опрокинутая мебель, кровь на стенах, на полу... я зажмурилась и потрясла головой. Что за глупости? Сан Сергеич ведь спрашивал, и Лариков уверенно ответил, что следов борьбы в квартире не было. Так зачем я сейчас такие ужасы придумываю?
  - Конечно, пошли! - я выпрыгнула из машины и поторопила клиента: - Сергей, мы вас ждем.
  - Д-да-да, конечно, - он неуклюже, полез наружу, зацепился каблуком за подножку и едва не упал. Хорошо Гошка подоспел, подхватил его. Лариков вымученно улыбнулся, поблагодарил: - Спасибо.
  - Не за что, - Гоша хмуро посмотрел на него: - Какой этаж?
  - Четвертый, - Лариков поднял руку и ткнул пальцем вверх. - Вон там. Только окна на другую сторону выходят.
  Он медленно двинулся к подъезду, а я ухватила напарника за рукав:
  - Гоша, ты что такой мрачный? Что случилось?
  - А чему радоваться?
  - Нет, я не говорю, что радоваться... просто у тебя, как-то резко, настроение испортилось. Почему?
  - Потому, что в глубине души я надеялся, что это опять глупые заморочки господина Ларикова. Но, похоже, что мы имеем настоящее похищение. А похищение ребенка, Ритка, это такая поганая штука! Ладно, со временем, сама все поймешь. А сейчас пошли, видишь, клиент семафорит.
  Действительно, Сергей остановился у дверей подъезда и неуверенно махнул нам рукой. Казалось, он боится идти дальше один.
  Боялся Лариков, или нет, но ему было явно не по себе. Мне, впрочем, тоже. Мы быстро поднялись на четвертый этаж и остановились перед тяжелой железной дверью. Сергей достал из кармана изящный кожаный футляр для ключей, начал копаться, отыскивая нужный.
  - Элегантная вещичка, - мой напарник решил, что маленький комплимент подбодрит клиента. - Стильная.
  - Мама подарила, - Сергей, продолжая звенеть ключами, рассеянно посмотрел на футляр. - Сказала, что так карманы меньше протираются. Ага, вот он! - Лариков, наконец, нашел ключ и вставил его в замочную скважину. - Заходите!
  Однокомнатная квартира не поражала изысканностью убранства. Минимум мебели: два дивана, стоящие друг против друга, между ними низкий столик на колесиках и все. Даже стульев нет. Впрочем, если вспомнить, для чего Лариков снимал эту квартиру... действительно, зачем ему стулья? На кухне тоже все просто и функционально. Два табурета, старый холодильник и минимум посуды в шкафчике над раковиной. Женщины, которых Лариков приводил сюда, не отличались требовательностью.
  - Ты уверен, что они были именно здесь? - неожиданно спросил Гошка у Ларикова.
  - А? - растерянно заморгал Сергей. - В каком смысле?
  - В самом прямом. Ты квартиру, часом, не перепутал? Ну, оглянись сам, посмотри вокруг! Похоже, что здесь почти неделю жили женщина и ребенок?
  Лариков послушно огляделся. Я, хоть меня об этом и не просили, тоже еще раз окинула комнату внимательным взглядом. Гоша прав. Впечатление, скорее, такое, что здесь вообще никто не жил. И не только в последнюю неделю.
  - Сыну сколько, говоришь, двенадцать? - продолжил Гоша. - И что, пацан мог, вот так, никаких следов не оставить? Посмотри, ведь нигде не игрушки, ни книжки, ни носка дырявого! Хоть бы жвачка где завалялась, так и ее нет! Или он у тебя такой чистюля, что все за собой убирает?
  - Чистюля? - у Ларикова вырвался нервный смешок. - Да у нас только за последний год три домработницы сменилось... не выдерживают. Но действительно, - он прошелся по комнате, провел ладонью по спинке кресла, внимательно осмотрел пустой подоконник и даже опустился на четвереньки, чтобы заглянуть под диван. - Действительно, странно. Ничего нет. То есть, не игрушек, конечно. Вы же знаете, это поколение next, они только в компьютерные игры играют. И с книгами Игорь тоже не очень... слабо интересуется. Он даже Гарри Поттера не осилил. Но ведь ничего нет, совсем ничего. А Игорь свои вещи разбрасывать мастер, - закончил он, чуть ли не с гордостью.
  - Здесь, значит, его вещей нет? - встрепенулась я.
  - Нет, ничего нет, - развел руками Лариков. - Я уж не говорю про телефон, Игорь с ним сейчас не расстается, но вчера, когда я приходил, вон там, на кресле, его футболка валялась, а на диване - шорты. И рюкзака нет. Я ему все вещички в рюкзачок сложил, такой, знаете, фирменный. Весь какими-то автомобильчиками обвешанный...
  Мы с Гошей переглянулись. Исчезновение ребенка очень походило на второе действие спектакля, который, неделю назад, начал разыгрывать сам Лариков. Впрочем, будем справедливы, действие, нашим клиентом не запланированное. К нам он приехал в настоящей панике.
  - Игорь сам выбирал, специально со мной в магазин поехал, - продолжал бубнить Сергей. - Говорил, что один я обязательно какую-нибудь фигню куплю, с которой ему и на улицу стыдно выйти будет.
  Гошка недовольно поморщился.
  - Он у тебя, значит, за модой следит?
  - Ну, двенадцать лет, ты же понимаешь. У них в классе все такие: смотрят, какие ботинки, какая рубашка, какая сумка... мы, как-то об этом не задумывались, а они другие, у них свои правила. И, знаешь, я бы этот рюкзак, действительно, никогда бы не купил. Погремушка ходячая.
  - Ладно, я понял. Значит, вещичка приметная. И в данный момент, ни рюкзака, ни его содержимого здесь нет?
  - Вот-вот, содержимого тоже нет! А я сам ему все собрал, и одежку и тапочки домашние, и зубную щетку, и полотенце...
  - Минуточку! - я вернулась в коридор, открыла дверь в ванную. Гоша не поленился, последовал за мной. В крохотном совмещенном санузле я торжествующе указала на стаканчик, закрепленный над раковиной. Стаканчик был пуст - ни зубных щеток, ни тюбика с пастой.
  - Хорошо, - Гоша улыбнулся. - Пошли еще холодильник проверим.
  Холодильник тоже порадовал нас пустотой. То есть, он не был совершенно пуст - мы увидели несколько бутылок вина, упаковку пива и пару запечатанных коробок шоколадных конфет. Одна полка целиком была забита консервами. Но все это были продукты, так сказать, длительного хранения: очевидно, чрезвычайный продуктовый набор, который Сергей держал в этой квартире, на всякий случай. Ничего скоропортящегося, вроде колбасы, масла или овощей-фруктов, мы на кухне не нашли. Хлеба, кстати, тоже не было.
  - Серега, - окликнул Гоша клиента, - ты их свежими продуктами снабжал, или они на консервах жили?
  - На каких консервах, ты что?
  Лариков появился на кухне и Гошка ткнул пальцем в открытый холодильник:
  - Вот на этих. Что тут? Ага, языки говяжьи в желе, паштет, персиковый компот, кальмары, горбуша и даже икра красная. Ассортимент неплохой, но как насчет чего-нибудь такого, без жестяной упаковки?
  - Ничего не понимаю, - Сергей потряс головой, закрыл дверцу холодильника, снова открыл и, убедившись, что на полках ничего не прибавилось, повторил: - Ничего не понимаю. Я им только вчера два пакета всякой всячины притащил! Не могли они все это съесть.
  - Рита? - повернулся ко мне Гошка.
  - Ага, сейчас!
  Я заглянула в шкафчик под раковиной - согласно моему житейскому опыту, именно там обычно помещается мусорное ведро - и вытащила этот полезный в хозяйстве инвентарь на всеобщее обозрение. Ведро было пустым, и в него был вставлен чистый пакет.
  - Хорошо, - снова улыбнулся напарник. - Уй, как я не люблю настоящие похищения!
  - Что? - Лариков нервно прижал ладонь к сердцу. Даже странно, до чего этот человек склонен к театральным позам.
  - Я говорю, что вероятность благополучного завершения нашего дела весьма велика, - подмигнул ему Гоша.
  - Правда?! Я так боюсь за Игоря!
  - Думаю, что с парнем твоим все в порядке. Если кто-то похищает, с целью получения выкупа, ребенка и присматривающую за ним женщину, он не забирает с собой все их вещи, вплоть до зубных щеток. Не уносит продукты и, уж тем более, не забирает мусор из ведра. Скорее всего, эта твоя Татьяна решила сама подзаработать немного.
  - Таня? Ты хочешь сказать, что это она? Она увела Игоря и прислала мне это сообщение? Это она требует деньги?
  - А почему бы и нет? - спокойно ответил Гоша. - Что тебя так удивляет?
  - Но она же... но я же... но мы же... - Лариков явно был неспособен сформулировать свою мысль, и Гошка, как умел, пришел ему на помощь.
  - Хочешь сказать, что ты от нее ничего такого не ожидал? - сочувственно подсказал он.
  - В общем, да.
  - А зря. Когда затеваешь такие дела, всегда надо помнить, что человек слаб и подвержен соблазнам. А тут деньги, большие. Ей деньги нужны?
  - Кому они не нужны? - растерянно пробормотал Лариков.
  - Тоже верно, - мирно согласился Гоша. - А, кстати, что вчера под диваном лежало? - вспомнил он странные манипуляции клиента при осмотре комнаты.
  - Носки, - Лариков слегка зарумянился и стрельнул глазами в мою сторону. - Но не дырявые, не думайте, целые! Просто у него такая привычка, носки под кровать... я уж его ругал-ругал. Без толку.
  - А на подоконнике что искали? - мне тоже захотелось щегольнуть наблюдательностью.
  - Зажигалку. У него фирменная, в футлярчике. Мне сотрудники на день рождения набор подарили, такой, знаете - портсигар, зажигалка, мундштук, все в коробке с вензелем. А Игорь у меня зажигалку выпросил.
  - Не рано ли мальчику курить позволяешь? - строго спросил Гоша.
  Я только головой покачала. Далек, страшно далек от реальной жизни мой напарник. В нашей школе мальчишки уже в третьем классе дымят, весь туалет прокурили. И бороться с этим бесполезно. У меня, по крайней мере, ничего не получалось.
  А Лариков развел руками:
  - Так ведь дети. Что с ними сделаешь? Не бить же?
  Гоша промолчал. Но помолчал так выразительно, что у меня сомнений не осталось: будь у него двенадцатилетний сын, да застань его Гошка с сигаретой - выпорол бы, не задумываясь. Суровый человек, мой напарник.
  - Ладно, это к делу не относится, - Гошка сел на диван и достал из кармана рубашки маленький зеленый блокнотик. - Рита, дай ручку!
  Блокнот Нина ему выдала под размер кармашка, а ручки такой коротенькой не нашлось. Но Гошка на мелочи обращать внимание не привык. Подумаешь, ручки с собой не захватил, пустяк какой! Чай не в лесу глухом живем и не в пустыне, всегда найдется, у кого пишущий предмет позаимствовать. Например, у меня.
  Получив ручку, Гоша приглашающе похлопал по сиденью дивана, рядом с собой:
  - Иди сюда, Серега. Сейчас списки составлять будем.
  - Какие списки? - не понял Лариков. Но на диван сел, положил руки на колени и уставился на Гошу.
  - Родных, близких, знакомых. Куда твоя Татьяна могла отправиться, да еще с ребенком.
  - То есть вы что? Вы, все-таки, думаете, это она? Но зачем?
  - Зачем, этого мы пока не знаем. Хотя, предположения могут быть разные, - Гоша подмигнул. - Но об этом потом. Сейчас займемся делом. Начнем с родных. Что тебе о них известно?
  - Э-э... родители у нее... были, - выдавил Лариков.
  - Родители у всех были, - кивнул Гоша. - А как насчет настоящего времени? Живы они? Где находятся?
  - Мы, как-то никогда об этом... понимаете, мне своей мамы достаточно, зачем мне еще про чужих родителей... брат у нее есть, точно! Таня ему звонила как-то, при мне. Или это он ей звонил?
  - Непринципиально. Что ты знаешь о брате? Имя, фамилия, адрес, телефон?
  - Имя - Валик. Она его так называла, по телефону. Фамилия? Таня замуж, кажется, не выходила, значит, если она - Кораблева, то и он должен быть Кораблев. А отчество, тогда, Александрович.
  Лариков на мгновение задумался и добавил:
  - Это если он не двоюродный брат, конечно. Она просто сказала: брат. Без подробностей.
  - Понятно, - судя по выражению лица, Гошке очень хотелось выругаться. - Брат Валик. Очевидно, Валентин.
  - Или Валерий, - предположила я. - Тоже подходит.
  - Или Валико. Если двоюродный, то вполне может грузином оказаться. Вышла мамина сестра за грузина и, пожалуйста, вот вам Валико.
  - Нет, про грузинов Таня ничего не говорила, - непонятно почему, испугался Лариков. Или это хмурая Гошкина физиономия так подействовала на нашего клиента, что он даже грамматику забыл? - Грузинов быть не должно.
  - И то хлеб, - нерадостно пробормотал напарник. И достал телефон: - Ниночка? Пошарь по базам, не найдешь ли данные на одного человечка. Записываешь? Предположительно Валентин или Валерий, предположительно Александрович, предположительно Кораблев. Предположительно, брат Татьяны Александровны Кораблевой. Возможно двоюродный. Еще что-нибудь? Ну-у, скорее всего, не грузин. Да, я тоже в экстазе. И я тебя обожаю. Конечно, подключай, какой разговор. Скажи, что за нами не заржавеет, сочтемся. Кстати, солнышко, по телефонным номерам что-нибудь есть уже? Совесть? Ну что ты сразу ругаешься? Подождем, куда мы денемся. Но ты, все-таки, пошевели там народ.
  Закончив разговор, он убрал телефон и снова уставился на клиента.
  - Что ж, кое-что мы выяснили. Приступаем к следующему этапу. Ты, Серега, теперь сиди здесь, на диване, а мы с Ритой осмотрим все, поищем следы. Но ты сиди тихо. Смотреть можешь, а мешать - ни-ни!
  Я сумела сдержать усмешку. Не так давно, во время рутинного осмотра помещения супруга нашего клиента, довольно нервная, к слову сказать, дамочка, сорвалась со своего места и бросилась на Гошу. Действуя зубами и ногтями, она попыталась отобрать у Гошки небольшой пакет, который он достал из-под крышки роскошного пианино "Petroff" - по наивности своей, хозяйка, очевидно, считала это место особо хитрым тайником. Мой напарник, как вы могли заметить, не страдает от приступов излишней деликатности в присутствии дам. А уж когда ему пытаются выцарапать глаза, он, не задумываясь, отбрасывает в сторону правила "благовоспитанного джентльмена". Бить жену клиента он, конечно, не стал, но скрутил так быстро и качественно, что она только сучила ножками, да слабо попискивала. В столь бурной реакции хозяйки не было никакой необходимости - пакет содержал фотографии, довольно интимного свойства, но нас, по нашему делу, нисколько не интересующие. Гоша вовсе не собирался рассматривать их, смакуя подробности, а тем более, пытаться стащить потихоньку пару снимков. Как он заявил дамочке (все еще придерживая ее за правую руку, заведенную за спину): "Я предпочитаю "Плейбой", там девочки моложе и симпатичнее". Она вспыхнула, но повторить нападение на грубого детектива, не решилась.
  Впрочем, Лариков и не думал о каких-то активных действиях. Он только покивал испуганно и уточнил:
  - Ноги подобрать?
  - Не обязательно. Устраивайся, как тебе удобно, - позволил добрый Гоша. - Главное, запомни, твое место - на диване. Без команды, не вставать.
  Лариков заверил его и меня, на всякий случай, тоже, что без команды даже не пошевелится, и мы занялись осмотром помещения, грубо говоря, обыском.
  Обыск занял у нас совсем немного времени и ничего интересного мы не нашли.
  - Ладно, эту тему закрыли, - сделал вывод Гошка. - Теперь, я думаю, имеет смысл продолжить. Серега, ты адрес Татьяны знаешь? Улица, дом, квартира. Ну, где она живет? Хотя бы на пальцах объяснить сможешь? Типа, после второго светофора направо, за булочной заехать в арку и свернуть к детской песочнице?
  Гошка уже заметил, что смысл его вопросов доходит до клиента с некоторым трудом, и постарался подробно и популярно объяснить, что такое адрес. Увы, усердие его не было вознаграждено. То есть, Лариков сразу понял, что Гошка имеет в виду. В ступор его вогнали именно эти, развернутые уточнения.
  - Вы там были хоть раз? - спросила я, с долей сочувствия. - Дорогу показать сможете?
  - А, это, - облегченно тряхнул головой Сергей. - Конечно, могу. Поехали.
  
  Разумеется, в квартиру Кораблевой мы поехали, больше для очистки совести. Ясно же, что если это она увезла мальчика, то прятаться от Ларикова в своем собственном доме было бы верхом глупости. Но, одно из основных правил частного сыска гласит: ничего не принимать, как само собой разумеющееся. Каждое предположение должно быть проверено и подтверждено фактами. Вот мы и приехали - проверять и подтверждать.
  На длинный, настойчивый звонок в дверь никто не отозвался. Сергей опустил руку, сообщил виновато:
  - Не открывают.
  - Гм, - Гоша сделал шаг, деликатно оттер его плечом в сторону и еще несколько раз нажал на кнопку. Только потом, словно нехотя, признал: - Похоже, никого нет дома.
  Он повернулся, внимательно осмотрел две другие двери, выходящие на площадку - обе были с глазками - и недовольно поморщился.
  - Встань левее.
  - Ага.
  Я быстро заняла требуемое положение. И Ларикова потянула за рукав, поставила так, что вдвоем мы полностью загородили Гошку от возможных наблюдателей. Сергей открыл было рот, собираясь поинтересоваться, что, собственно, мы собираемся делать, но я так страшно шикнула, что он не посмел издать ни звука. Гошка, тем временем, уже работал отмычкой. Я уже упоминала, что мой напарник виртуозно управляется с этим инструментом? Нет? Так поверьте мне на слово, дело обстоит именно так. Не прошло и двух минут, как замок тихо щелкнул и дверь приоткрылась.
  - Прошу!
  Гошка вошел первым. Я скользнула за ним. Если меня что и задержало немного, так это усилия, которые пришлось приложить, чтобы втащить за собой растерянного, и потому слегка заторможенного, Ларикова.
  - Это мы что? - прошептал он, когда я мягко закрыла дверь.
  - Это мы незаконно проникли в жилище Татьяны Александровны Кораблевой, - так же тихо объяснила я. - С целью проведения, незаконного же, обыска.
  - Но я...
  - Вы стойте здесь, - строго приказала я клиенту и даже пальчиком погрозила, для большей убедительности. - Руки в карманы, ни к чему не прислоняться, следов не оставлять. Работаем мы, вы просто стоите и ждете.
  Лариков сглотнул, нервно икнул и кивнул два раза. После этого я позволила себе повернуться к нему спиной и последовать за напарником.
  - Квартира однокомнатная, - сообщил мне Гоша, как только я миновала крохотную прихожую. - Людей нет. Явных следов борьбы нет. В остальном, - он пожал плечами, - сейчас будем посмотреть.
  Я огляделась. На окне, по летнему времени, плотные шторы отсутствуют, но тюль с люрексом, красоты необыкновенной. К таким занавескам нужен просторный бальный зал, а не стандартная двадцатиметровка. Да еще, на мой взгляд, перегруженная мебелью. Судите сами. Одна стена целиком занята диваном, на который небрежно наброшено покрывало, имитирующее мех леопарда, и креслом с такой же накидкой. Вдоль второй выстроились трехстворчатый шкаф с антресолями и трельяж. Пыльная поверхность трельяжа завалена косметическими принадлежностями, а на антресоли сверху, до самого потолка, наложены какие-то коробки. Кроме того, имеется комод, на крышке которого сложена стопка выстиранного, но не выглаженного белья, а у окна - нелепый журнальный столик, темная полированная столешница на трех неустойчивых ножках. В одном углу комнаты - складной стол-книжка, в другом - большой телевизор на трехдверной тумбочке. На столе керамическая ваза с шикарными искусственными лилиями, а на телевизоре - легкая плетеная корзиночка с искусственными же, фиалками. Свободным остается только небольшой участок в центре, на котором раскинулась шкура зебры. На самом деле, это никакая не зебра, а просто раскрашенная корова. Я точно знаю, видела такую же в магазине и уточняла у продавщицы.
  Следов борьбы, или поспешных сборов, действительно, нет. Я снова взглянула на журнальный столик. Печальное зрелище. Явно, что на него неделями, месяцами, а может и годами, складывали то, что надо бы, при случае, разобрать и поставить на место. Или выкинуть. Журналы, листочки с номерами телефонов, сломанная расческа, визитные карточки, рекламные листовки, фен, чеки из магазинов, мелкие пестрые коробочки, оберточная бумага, пустые сигаретные пачки и еще много-много всякого. Если бы в комнате завязалась любая, пусть самая скоротечная потасовка, этот столик непременно опрокинулся бы и завалил мусором всю комнату. Точнее, все свободное место в комнате.
  - А можно мне войти? - раздался неуверенный голос Ларикова. - Мне здесь, в коридоре, как-то не по себе. Я бы лучше с вами.
  - Можно, - разрешил Гоша. Подождал, пока наш бледный клиент не замаячил на пороге, и огорошил вопросом: - Осмотрись внимательно, не кажется ли тебе в этой комнате что-нибудь необычным? Нет ли здесь предметов, которые ты раньше не замечал? И наоборот, не пропало ли что-нибудь?
  Лариков старательно покрутил головой. Прошел в комнату и еще раз добросовестно осмотрелся.
  - Вроде все в порядке, - наконец сделал он вывод. - Я, правда, был здесь всего пару раз, но, кажется, все на месте и ничего лишнего.
  - Ладно. Тогда давай, по отработанной схеме, снова на диван. А мы здесь немного осмотримся. Ритка, доставай перчатки!
  Я послушно достала из сумочки два комплекта резиновых перчаток, одну пару протянула напарнику. И не надо удивляться, что они у меня всегда с собой, это элементарная предусмотрительность. Неизвестно ведь, когда придется, скажем так, не совсем законный, обыск делать. Не оставлять же везде, где мы с Гошей побывали, отпечатки пальцев. Мы натянули перчатки и принялись за дело - Гошка начал проверку шкафов, а я взялась разбирать завалы на журнальном столике.
  
  Обыск в квартире Татьяны Кораблевой занял больше часа. Я аккуратно переписала все, встретившиеся мне на разрозненных бумажках, номера телефонов и фамилии, но вряд ли среди этого мусора было жемчужное зерно.
  Гошка взглянул на результат моих трудов:
  - Вот Ниночка обрадуется.
  - Если выяснит адрес Валика, то ей, может и не придется все это, - я взмахнула своими записями, - проверять.
  - Вы думаете, Игорь там? - встрепенулся Сергей. - У Таниного брата?
  - Было бы логично, - пожала плечами я. - Не по подружкам же ей, с чужим ребенком, прятаться.
  - Еще можно взять билеты, например, на поезд до Владивостока, и на неделю обеспечить себе полную безопасность, - любезно добавил Гоша. - Никто не найдет. Но такой вариант несколько ограничивает свободу маневра. Так что, я бы тоже поставил на братика.
  - Да-да, конечно, я понимаю.
  Лариков сидел, понурившись, тихий и несчастный. Настолько тихий и несчастный, что я обратила на это внимание и попробовала его подбодрить.
  - Не надо так переживать, Сергей. Наверняка, это не настоящее похищение, а глупая самодеятельность вашей подруги.
  - Это вы так деликатно намекаете, что моя попытка спрятать Игоря, тоже была глупой самодеятельностью? - Лариков не развеселился, но, по крайней мере, выражение его лица стало не таким похоронным.
  - Ну-у... скажем так, особо мудрым ваше поведение не назовешь - мне не хотелось его обижать, поэтому я, как могла, смягчила формулировку.
  - Стоит ли из-за этого расстраиваться? - Гоша тоже решил поучаствовать в сеансе терапии, на мгновение вынырнул из шкафа и подал реплику. - В конце концов, все мы время от времени, совершаем ошибки.
  - Да, конечно, - Сергей сделал короткий, нетерпеливый жест ладонью, словно отмахнулся от крайне назойливой мухи. - Не переживайте из-за прошлого, не пилите опилки, и все такое прочее. Я читал Карнеги. Я о другом думаю. Я не могу понять, почему Игорь... как он ушел с Таней? Добровольно?
  - Не понял, - Гоша закрыл дверцу шкафа и повернулся к клиенту. - Ты о чем?
  - О сыне. Понимаешь, я ведь ему все растолковал. Что он посидит тихонько с тетей Таней, а я представлю это, как похищение. И так мы спасем бизнес от Елены.
  - Он согласился? - спросила я.
  - А почему нет? Ему эта идея очень даже понравилась. Игорь всегда недолюбливал Лену, как-то не сошлись они, сразу. И он тоже считает, что Лена не имеет никакого права на наши деньги. А еще, Игорь пошутил, что ему, за работу, доля полагается.
  - Остроумный мальчик, - нейтрально заметил Гоша.
  - Да. Мы посмеялись, конечно, и больше к этому вопросу не возвращались. Но теперь я думаю... почему он ушел с Таней? Не позвонил мне, не предупредил? Знает ведь, что я буду волноваться.
  - То есть ты боишься, что твоя подружка разговоры о причитающейся ему доле не перевела в шутку, а предложила парню вполне конкретную, убедительную сумму? Купила, чтобы он помогал ей, а не тебе?
  - Я не боюсь! Игорь не стал бы делать ничего подобного! В конце концов, он мой сын и я... - голос Ларикова сорвался. Он помолчал и закончил тихо, почти шепотом: - Я не боюсь. Но я не понимаю, почему он ушел? Почему он мне не звонит?
  Я положила на стол склеившуюся стопку накладных на моющие средства (кто бы объяснил, что эти замусоленные бумажки делали у Кораблевой дома, в куче бумажного мусора, когда их законное место - в бухгалтерии) и деликатно кашлянула.
  - Мне кажется, вы напрасно себя изводите. Кораблевой не было нужды подкупать вашего сына. Не забывайте, она взрослая женщина, а Игорь - всего лишь мальчик, причем мальчик, который ей доверяет. Татьяна легко могла его обмануть. Сказала, например, что у вас возникли сложности и им необходимо срочно перебраться в другое место. И звонить вам сейчас нельзя, потому что Елена строит какие-то очень хитрые козни и неосторожный звонок может провалить все дело. Если она ему что-то подобное наплела, Игорь вполне мог поверить.
  - Вы так думаете? - слегка оживился Лариков. И перевел взгляд на Гошу: - Ты тоже думаешь, что она его обманула?
  - А почему нет? Вполне логичный ход. У Игоря нет причин ей не доверять, значит, если твоя Татьяна сумела состряпать более или менее убедительную историю, то он отправился с ней, абсолютно уверенный, что выполняет твои распоряжения.
  Мы еще немного порассуждали на эту тему, чтобы окончательно успокоить клиента и внушить ему уверенность, что Игорь не собирался предавать и грабить родного отца, а вся ответственность за его исчезновение лежит на Татьяне Кораблевой. Сергею стало заметно легче и настроение его улучшилось. К сожалению, это оказалось единственным нашим достижением. Мы осмотрели всю квартиру и не нашли ничего, что помогло бы нам предположить, где сейчас прячется Татьяна.
  - Отрицательный результат - тоже результат! - жизнерадостно сообщил Гоша, снимая перчатки. - Серега, поднимайся с дивана. Поехали.
  
  В офис мы вернулись около трех часов. Гоша с Лариковым, не задерживаясь, прошли в кабинет Баринова, а я притормозила на мгновение около Ниночки - сдала ей листок со своими записями. Гоша очень коротко, без подробностей доложил Баринову о наших действиях и о выводах, которые мы сделали. Шеф кивнул и обратился к Ларикову, уже устроившемуся в кресле.
  - Вы как, в состоянии вести беседу?
  - Да. Знаете, когда Гоша сказал, что Игорь сейчас, скорее всего у Тани, мне сразу стало легче. Хотя я не понимаю, как она могла, зачем? Но Таня хорошая женщина, с ней Игорь в безопасности.
  - Кхм, - Баринов кашлянул. Мне показалось, что он не разделяет Гошиного оптимизма. Но и пугать клиента, снова загоняя его в истерику, шеф не посчитал нужным. Ограничился этим неопределенным звуком и перешел к делу.
  - Тогда, давайте, прежде всего, определим наши взаимоотношения.
  Мы с Гошей немедленно встали и вышли в приемную, плотно закрыв за собой дверь. Как однажды высказался тот же Гошка, подписание договора - процесс интимный, двоих вполне достаточно. Сформулировано, на мой взгляд, несколько грубовато, но точно.
  На этот раз, Сан Сергеич пришел к соглашению с клиентом в рекордно короткий срок, мы не успели даже перекинуться с Ниночкой парой слов. Похоже, Лариков просто подмахнул, не читая, предложенный ему документ, и нас с Гошкой снова призвали в кабинет.
  - Я бы хотел знать, с чего началась вся эта история, - обратился к клиенту шеф. - То, что первоначально похищение ребенка инсценировано вами, это мы поняли еще два дня назад. Но зачем вам все это было нужно?
  - Разве непонятно? - неохотно ответил Сергей. - Из-за денег.
  - Сергей Аркадьевич, - мягко заговорил Баринов, - мне бы не хотелось вытягивать из вас каждое слово. Поймите, чем более ясно мы будем представлять общую картину, тем более эффективно мы сумеем действовать. Итак, повторяю, зачем вам понадобилась эта инсценировка?
  - Ох, - Лариков нервно потер щеки. - Это было... это можно рассматривать, как шутку. В общем, когда идея пришла мне в голову, она показалась мне очень хорошей. Понимаете, если рассказывать с самого начала, моя жена... то есть, моя мама, в целом, конечно, права... дело в том, что мой отец всегда...
  Он шумно перевел дыхание и замолчал. Мы тоже молчали.
  - Извините. Я понимаю, что со стороны это выглядит смешно - взрослый мужчина и такие нелепые... Но поверьте, мой отец, действительно, был очень сильный человек. И я уважал его, правда! И любил, и гордился им! И... и, как-то так всегда выходило, что я слушался его. Понимаете, он всегда был прав, всегда знал, что надо делать и как. А мама, она всегда была рядом с отцом и тоже всегда была права. Но она не такой сильный человек. И когда папа умер... в общем, мне показалось, что я теперь сам... сам могу все решать. Мама была против моей женитьбы, плакала, говорила, что отец никогда, никогда бы этого не позволил. Но я, все равно, сделал по-своему. Понимаете, я даже не могу сказать, что как-то особенно сильно был влюблен. Лена очень красивая, умная, и вообще такая... стильная. Она умеет произвести впечатление, и на меня тогда... произвела. Я не знаю, как это объяснить: я не был в нее влюблен, но я чувствовал, что мне надо на ней жениться. Не потому, что она этого хотела, нет, я сам хотел! Понимаете, было такое ощущение, что если я послушаюсь маму, то все, это будет навсегда. Словно смерть папы дала мне единственный шанс стать независимым! И я женился на Лене.
  Он посмотрел на шефа с каким-то отчаянным вызовом, словно ждал, что сейчас тот засмеется или просто скажет что-то очень ехидное. Но Баринов никак не выразил своего отношения к его нелепому, мальчишескому бунту, молчал и ждал продолжения.
  - Глупо, конечно, - согласился с невысказанным осуждением Лариков. - Но что теперь... Сначала мы, в общем мирно жили, потом стали ссориться. Мама тоже, масла в огонь подливала. Она ведь, сами видели, особой деликатностью не отличается, что думает, то и говорит. Ясно, что долго так продолжаться не могло. Сначала я упомянул о разводе, потом Лена. Потом, вдруг, оказалось, мы обсуждаем, что она при разводе получит... понимаете, она хотела много, слишком много. В конце концов, все, что у меня есть... она не имеет к этому никакого отношения. Ну что мы могли совместно нажить за два года, да и то, неполных? На самом деле, за это время мои доходы, наоборот, снизились. Она очень много денег тратила, Лена. Главное, непонятно на что, но тянула, как пылесос! Правда, нельзя же тратить на спа-процедуры, пятьдесят тысяч в месяц?
  Задав этот вопрос, он уставился на меня. Самое смешное, что Гоша с Сан Сергеичем последовали его примеру. Нашли крупного специалиста по ценам на спа-процедуры! Я неопределенно пожала плечами и качнула головой.
  Разочарованный моей невнятной реакцией, Лариков снова повернулся к Баринову и продолжил свою печальную историю.
  - Когда я понял, что Лена хочет меня после развода по миру пустить, я естественно принял меры. Адвокат у нас хороший, семейный, так сказать, он еще с папой работал. И конечно, если по-честному судить, то Лене вообще ничего не положено. Но все не так просто. Дело в том, что мой бизнес, он немножечко не совсем прозрачный. Ничего криминального... сильно криминального, я имею в виду. Как у всех - несколько теневых схем, зарплаты не совсем белые... а что вы хотите? - неожиданно агрессивно вскинулся он. - У нас, если все налоги платить, то работать, вообще, смысла нет! А документооборот? Если я с каждой бумажкой, как того инструкция требует, по всем инстанциям бегать буду, дело просто остановится!
  - Мы не налоговая полиция, - шеф успокаивающе приподнял ладони вверх. - Цветовая гамма вашего бизнеса нас не интересует.
  - Да, - Лариков моргнул. - Да, конечно. Извините. Просто, Лена, она немного имеет представление о моих делах. Она интересовалась и сначала, мне это даже нравилось. Понимаете, приятно, когда жена вот так старается вникнуть, помочь, взять на себя решение каких-то проблем. А проблемы возникают постоянно, вы же понимаете. Но в результате, Лена теперь много знает о моем бизнесе. Слишком много. И если она подаст в суд на раздел имущества, то молчать там не будет. А если она откроет рот... вот тут в меня вцепится как раз налоговая полиция. И не только. Мы, конечно, что смогли, подчистили, хвосты подобрали. Но сами знаете, кто ищет, тот всегда найдет. И я все думал, как бы так сделать, чтобы до суда не доводить?
  - А на мировую пойти не пробовали? - подал голос Гоша. - Поторговаться, договориться?
  - Поторговаться? - криво усмехнулся Сергей Аркадьевич. - Вы Лену не видели, поэтому не представляете, что предлагаете. Поверьте, с налоговой договориться, и то для меня дешевле обойдется. Эта женщина не имеет совести и не знает меры. Ей нужно все. Так что, я не от хорошей жизни задумался, как ее обмануть. А тут Лена фильм посмотрела, как бандиты мальчишку украли и выкуп потребовали. Она с этим фильмом просто чокнулась - приставала ко всем, пересказывала, требовала, чтобы я подтвердил, что если Игоря украдут, то я все, что у меня есть, отдам... Вот я и подумал, а почему, собственно, и нет? Так все просто складывается: я прячу Игоря в надежном месте, говорю Лене, что его похитили, что мне теперь придется продать существенную долю своего дела, почти все. Знаете, самое смешное, что Лена поверила.
  - Поверила? - Баринов не пытался скрыть сомнения.
  - Поверила, поверила! Даже плакала. Я еще подумал, что надо будет ей после развода что-нибудь выделить. Не столько, сколько она хотела, конечно, но... может, квартиру ей купить? Понимаете, Лена, в сущности, не плохая женщина. Вот только жениться на ней, мне не стоило. Это как-то очень быстро все испортило.
  - Вам виднее, - дипломатично согласился шеф. - Итак, ваша жена поверила в похищение пасынка.
  - Да, поверила. Вообще, все складывалось очень удачно. Игорь сидел с Татьяной в моей квартире, Лена перестала говорить о разделе имущества, какой тут раздел! Еще немного и мы бы оформили развод - общих детей нет, претензий нет, все делается быстро. Мама, правда, шум подняла. К вам, зачем-то пошла. Я ей ничего не рассказывал, сами понимаете.
  Вошла Нина, помахивая листком бумаги с распечаткой. Положила его шефу на стол, молча указала пальцем на обведенные красным фломастером номера. Рядом, тем же фломастером было помечено, кому эти номера принадлежат.
  Вообще-то, по закону, у нас нет доступа к такой информации. Милиция, с санкции прокурора, та да, та имеет право... С другой стороны, мы выступаем от имени владельца, который и сам мог бы получить часть данных (ведь телефон сына оформлен на него), сделав запрос в соответствующую службу. Правда, это не относится к телефону жены Ларикова и его, так называемой, не любовницы. Вообще, работа детективного агентства в нашей стране ограничена таким количеством запретов и ограничений, что соблюдение всех правил сделало бы существование фирм, подобных нашей, абсолютно бессмысленным. Но, как и двести лет назад, суровость российских законов компенсируется их неисполнением. Так что, получение списка звонков, сделанных Еленой Лариковой, Татьяной Кораблевой и мальчиком Игорем, является не самым большим правонарушением в списке наших прегрешений. Ох, знала бы моя мама, как изменила работа в агентстве ее законопослушную дочь!
  Впрочем, раздумывать на эту тему сейчас, не было ни времени, ни желания. Баринов, ознакомившись с содержанием распечатки, повернул листок так, чтобы нам с Гошей было хорошо видно. Мы одновременно наклонились над столом и едва не столкнулись лбами. Да-а, результат нашего незаконного вмешательства в работу телефонной сети оказался впечатляющим. Ниночка не зря использовала красный фломастер.
  Шеф откинулся на спинку кресла и спросил:
  - Сергей Аркадьевич, а в каких отношениях находятся ваша жена и Татьяна Кораблева? Они знакомы?
  - Знакомы? Ну да, конечно, они, знакомы. Я же говорил, Лена моими делами очень интересовалась и многих сотрудников знает.
  - Кхм. Я не совсем корректно задал вопрос. Я хотел узнать, насколько хорошо они знакомы? Они подруги?
  - Подруги? - Лариков покачал головой. - Не думаю. По крайней мере, ни разу их вместе не видел. То есть, Лена заезжала к Тане, и машину помыть и так... посмотреть, как работа идет, все ли в порядке. Но не представляю, чтобы у них было что-то общее.
  - Тогда, как вы объясните, что последнюю неделю они созваниваются каждый день?
  - То есть, как? - он взял листок с распечаткой и некоторое время внимательно его изучал. - Ничего не понимаю. Действительно... Может, они, как-то, мимо меня, подружились, а я не заметил?
  - Да уж, похоже, что так, - ухмыльнулся Гошка.
  - Женщины, - Лариков еще не понимал, что означала эта распечатка. - Любят поболтать по телефону.
  - На простую болтовню это не похоже, - покачал головой Баринов. - Вот, смотрите: все разговоры не длиннее минуты. Больше напоминает короткий обмен сообщениями. Кроме того, обратите внимание, за первую декаду августа - только один звонок, пятого числа. Ваша супруга звонила Кораблевой. А начиная с двенадцатого, каждый день. Вы какого числа своего сына на тайной квартире спрятали?
  - Тринадцатого, - тихо ответил Сергей.
  - А когда с Кораблевой договорились, чтобы она за мальчиком присмотрела?
  - Двенадцатого, - Лариков уже почти шептал.
  - Угу. А теперь, смотрим. Пятого числа ваша супруга поговорила с Кораблевой очень коротко. Погоду или, например, модный фасон за это время обсудить невозможно. А вот назначить встречу для более обстоятельной беседы - вполне реально.
  - Вы думаете... вы считаете, что Лена... что она сразу обо всем догадалась?
  - Вы сами сказали, что ваша супруга умная женщина, - пожал плечами шеф. - Возможно даже, что она сама срежиссировала эту ситуацию. Ведь мысль об инсценировке похищения ребенка пришла вам в голову именно после ее настойчивых разговоров о фильме, не так ли?
  - Так. И если хорошо подумать... если вспомнить... Я принял решение в начале августа. И знаете, когда Игорь исчез из дома, Лена ни разу про этот фильм не вспомнила. А ведь должна была бы, правда? - почему-то, Лариков обратился с этим вопросом не к Баринову, а к Гоше.
  - Было бы логично, - согласился тот.
  - Вот! А она словно забыла, про этот чертов фильм! Две недели только про него и трещала, а потом, как отрезало! Так вы думаете, они сговорились? Лена с Татьяной? - теперь Лариков повернулся ко мне.
  Я старалась держаться не менее солидно, чем напарник:
  - По крайней мере, на это очень похоже. Если пятого числа ваша жена встретилась с Кораблевой и посвятила ее в свои планы, то до тех пор, пока вы не начнете активные действия, им ни встречаться, ни созваниваться, необходимости не было. Но как только вы поговорили с Татьяной и попросили помочь, она немедленно перезвонила, - я нашла в распечатке соответствующую строчку и подчеркнула ее ногтем. - Вот, смотрите. Двенадцатого зафиксирован один звонок от Кораблевой вашей жене, в шестнадцать сорок. Вы не помните, в какое время с Татьяной разговаривали?
  - До минут не помню, конечно. После обеда дело было, но задолго до конца рабочего дня. У меня есть две мойки круглосуточные, но на той, где Таня заведующей, заканчивают в восемь.
  - Если разговор был в четыре часа, то это вполне укладывается: после обеда, но и до восьми еще далеко, - кивнула я. - И почти сразу после разговора, Кораблева связалась с вашей женой.
  - Мне еще, когда мы с ней говорили, показалось, что Таня обрадовалась. Я подумал - потому, что я именно к ней за помощью обратился, вроде как особое доверие. Вот ей и приятно. А оказывается... - он безнадежно махнул рукой и уставился на распечатку. - А тринадцатого, смотрите, как получается. Без десяти час Лена позвонила Тане, и сразу Таня перезвонила мне. И еще один звонок, в три часа. Снова Таня, но уже не мне, а Лене. Знаете, почему такой расклад?
  - Почему?
  - Мы с Таней не договаривались, в какое точно время я приведу Игоря. Просто он, часов в двенадцать, пошел гулять, и мы в парке встретились. Лена, очевидно, прикинула, когда мы будем на месте, и позвонила Тане, чтобы убедиться, что все идет, по плану. А мы задержались - через парк шли, а там такой аттракцион, вроде американских горок. Игорь захотел прокатиться, потом еще раз. Вот Таня и стала нас искать. Я подумал, что она просто нервничает, не каждый ведь день хозяйского сына прятать приходится. А она, оказывается, по-настоящему нервничала.
  - Да уж. Не каждый ведь день хозяйского сына похищать приходится, - откликнулся Гоша. - А пришли вы с мальчиком, судя по ответному звонку Татьяны вашей жене, около трех. Так?
  - В два, - слабо улыбнулся Лариков. - Мы посидели, чаю попили. Таня, она знаете, очень неплохая хозяйка. А в три я ушел.
  - И она сразу позвонила вашей жене, - удовлетворенно закончила я, - сообщила, что все в порядке.
  - Черт побери, - тоскливо сказал Лариков. - Я, в этой истории, выгляжу полным идиотом.
  - Лучше выглядеть идиотом, чем рисковать сыном, - неделикатно утешил его Гоша. - Вряд ли эти барышни причинят ребенку какой-нибудь вред. Скорее всего, Татьяна соврала ему, что у вас какие-то сложности с налоговой, например, и вам временно нужно исчезнуть, спрятаться. Поэтому вы и не звоните. И им вы тоже велели сменить квартиру, на всякий случай.
  - Да, конечно, главное сейчас, это Игорь, - как-то рассеянно согласился Лариков, и посмотрел на Сан Сергеича. - И что мне теперь? Наверное, ехать домой, поговорить с Леной? Узнать, куда они его увезли?
  - Вы хотите попросить, чтобы с вами поехал кто-нибудь? - вопросом на вопрос ответил шеф. - Гоша или Рита?
  - А можно оба? - робко уточнил Лариков. - Мне будет... спокойнее.
  - Почему бы и нет, - пожал плечами "наше все". - Если ребята не возражают.
  - Какие проблемы! - Гоша встал. - Поехали, призовем к ответу твою благоверную.
  Я поднялась со стула молча.
  На улице, Гошка засмеялся и хлопнул Ларикова по плечу:
  - А матушка-то твоя, хотя и опередила события, но в результате оказалась совершенно права. Она сразу потребовала, чтобы мы припугнули Елену и заставили ее отдать ребенка. Мудрая женщина!
  
  На этот раз, Гошка посчитал состояние Ларикова нормальным и позволил ему ехать на своей машине. Мы двинулись следом, на нашем "москвиче", причем, за рулем, для разнообразия, сидела я. Машин на улице было мало, дорога приличная, и я решила, что можно и поговорить:
  - Гоша, а как ты думаешь, на что эти дамочки рассчитывала?
  - Ты про Ларикову с Кораблевой? - сразу понял меня напарник. - Знаешь, сам удивляюсь. Даже если они обе, дуры беспросветные, должны же они были о будущем подумать? Ну, хорошо, допустим, получили они от Ларикова деньги. Вернули мальчишку - не думаю, что они собирались избавляться от заложника криминальным путем. А дальше что? Ясно, что Серега этого так не оставил бы, обратился бы, если не к нам, то в милицию. И мальчишка, хоть что-нибудь, а рассказал бы. Значит, вычислить похитителей - дело времени. И что им, в бега подаваться? Не знаю, сколько они рассчитывали получить, но фамилию Ларикова в списках российских миллиардеров я не встречал. Значит, Серегиных денег, да еще поделенных на двоих, на то, чтобы получить политическое убежище где-нибудь в Шенгенской зоне, и на безбедную жизнь, вряд ли хватит. Так на что они рассчитывали? Может, ты понимаешь? Со своей, с женской точки зрения.
  - На такую же беспросветную глупость супруга, - усмехнулась я. - А что? Если к мелочам не придираться, то все аккуратно выстраивается. Елена хочет денег, а воевать за них нужно долго и упорно, да и уверенности в победе нет. Тогда она ловко внушает мужу идею похищения ребенка. На пять с плюсом разыгрывает сочувствие и снимает все имущественные претензии. Теперь, в глазах Сергея, она само бескорыстие и непорочность. Он даже приходит к мысли, что нехорошо такую женщину после развода оставлять ни с чем, надо бы подбросить деньжат, на добрую память. Жаль, Елена этого не знала.
  - А если бы знала, то изменила бы свои планы?
  Я немного подумала, потом отрицательно покачала головой.
  - Пожалуй, нет. Судя по рассказу Сергея, Елене не милостыня отступная нужна, а все и сразу. Если бы она и знала, что супруг хочет сделать "жест доброй воли", это ничего не изменило бы.
  - Согласен. Продолжай.
  - А на чем я остановилась?
  - На том, что госпожа Ларикова безупречным поведением обеспечила себе репутацию порядочной женщины.
  - Ага, точно. Теперь, когда мужу и в голову не придет, что она хоть каким-то боком причастна к похищению, Елена может приступать к осуществлению своего хитрого плана. С Татьяной Кораблевой она договорилась, и та увозит ребенка из квартиры. После чего, посылает эсэмэс с телефона Игоря...
  - А откуда у нее телефон Игоря?
  - Мало ли? Взяла на минутку, посмотреть или просто стащила. А если мальчишке предложили долю, и он согласился, то и сам мог отправить.
  - Ты же Ларикову говорила, что это невозможно, - напомнил Гоша.
  - Утешала. Ему и так не сладко, а если думать, что твой родной сын тебя же и ограбить хочет, да еще таким подлым способом, тут и до инфаркта недалеко. Хотя, согласись, сам факт, что Сергею такая идея в голову пришла, о многом говорит. Наверное, знает, что сыночек за деньги многим может поступиться. А за большие деньги... - я не договорила, сделала выразительную паузу.
  - А за большие деньги, и на родительскую любовь положить может, - закончил за меня Гоша. - По щенячьему нахальству, пацан может решить, что с парой миллионов, он и без отца прекрасно проживет.
  - Думаешь, он настолько нахален?
  - Я в этом уверен. А ты, что, сомневаешься?
  - Скажем так, пятьдесят на пятьдесят. В общем, пока оставляем вопрос открытым. Найдем его, тогда и разберемся. Хотя, ради Сергея, я бы хотела, чтобы Игорь в этом не участвовал. В конце концов, обмануть ребенка не так уж трудно. Или, например, дать снотворное. Выпил мальчик газировки и отрубился - вези его, куда хочешь. И телефоном его можно пользоваться, сколько душе угодно. Согласен?
  - Согласен. И заранее согласен, что Ларикова с Кораблевой придумали жутко хитрый план, как безопасно получить деньги. Например, Сергей оставит их в автоматической камере хранения на вокзале, а они заберут.
  - На нашем вокзале нет автоматической камеры хранения.
  - Хорошо, в ручной. А жетон надо будет бросить в шляпу хромого одноглазого китайца, который торгует мочалками у входа на рынок. Ритка, это сейчас непринципиально, как они собирались получить деньги! Я пытаюсь понять, что они собирались делать дальше? Или Сергей, не догадался бы спросить у Татьяны, куда ее черт понес из квартиры?
   - Соврала бы, что-нибудь.
  - Например? Вот давай, ты Татьяна, я Сергей, и я у тебя спрашиваю: "Какого черта, ты не сидела, как договорились, с мальчишкой в квартире"? Давай, соври!
  Я подумала, потом осторожно уточнила:
  - Если я скажу, что пришел хромой одноглазый китаец, усыпил нас и унес в неизвестном направлении, ты мне не поверишь? Даже при условии, что ты Сергей?
  - Не поверю. Он, конечно, не гигант мысли, но и не полный идиот. Соври еще раз.
  Я еще немного подумала, но ничего более убедительного, сочинить не удалось.
  - Не знаю, Гошка. И вообще, чего ты ко мне пристал? У Елены спросишь, что они такое хитрое придумали, чтобы из пруда с рыбкой вынырнуть и шубку не замочить. Тем более, мы уже приехали.
  Следуя за машиной Сергея, я заехала во двор и аккуратно припарковалась.
  - Пошли, - Лариков указал на ближайший подъезд с массивной железной дверью. На ходу, он достал из кармана знакомый футлярчик: - У нас там домофон. Не хочу звонить.
  В квартиру он тоже не стал звонить, открыл дверь своим ключом и распахнул перед нами.
  - Проходите.
  Елена Ларикова была дома. Наряженная в шикарный шелковый халат с золотыми драконами, она вольготно раскинулась на диване и смотрела сериал. Наш приход ее не обрадовал и не напугал - дама была величественно равнодушна. Бросила на нас короткий взгляд и снова сосредоточилась на экране. Это, кстати, распространенная ошибка - когда человек старательно изображает равнодушие, он забывает о естественных реакциях. Ну, сами посудите, пусть даже вы с мужем на грани развода, если он приводит в дом незнакомых людей, вы не ограничитесь беглым взглядом в их сторону.
  Ладно, попробуем пощекотать нервы мадам Лариковой. Напротив дивана расположилась пара кресел, на вид, очень удобных. Я подошла к одному из них и, не дожидаясь приглашения, села. Гоша встал рядом, облокотившись на высокую спинку. Ларикова, даже не покосившись в нашу сторону, продолжала смотреть телевизор. На ее изящной шее пульсировала тонкая голубая жилка.
  Екатерина Алексеевна, когда посетила нас, сообщила, что сын женился на "модельке". Более развернутая характеристика непризнанной снохи включала определение: "верста коломенская" и неодобрительное упоминание о силиконовой груди. Насчет последнего ничего не могу сказать, не настолько хорошо разбираюсь в силиконе, но что касается общего внешнего вида, он у Елены Лариковой был вполне "модельный". Можно, конечно, назвать ее и "верстой", не спорю. Но для этого нужно очень сильно ее не любить. Не версту, конечно, а Елену. Мне, например, она не показалась слишком высокой. В любом случае, Ларикова выглядела изящной, элегантной и ухоженной. И очень красивой. Не хорошенькой, не симпатичной, а именно красивой. Правда, не той, не требующей косметики, естественной красотой молодости и здоровья, о которой я регулярно толковала ученицам старших классов (без особого, увы, успеха), а профессиональной, тщательно отретушированной, глянцевой красотой журнальной обложки. В ней не было ни единого изъяна, даже странно. Знаете, как бывает - волосы хороши или глаза, вот уже женщина и идет по разряду красавиц. А если у нее еще и ножки удачные, то все, можно собирать гардероб для участия в конкурсе "Мисс Вселенная" - на менее прекрасных деталях взгляд как-то не задерживается. А Елена Ларикова была безупречна от безупречно уложенных золотистых локонов, до кончиков безупречных ногтей на пальчиках безупречных ножек. Надо ли упоминать, что педикюр был тоже безупречен?
  Я слегка повернула голову, вопросительно посмотрела на Гошку. Напарник подмигнул и сложил колечком большой и указательный палец. "О"кей, дамочка - сорт высший, категория экстра".
  Сергей не стал тратить время на то, чтобы полюбоваться женой. Тяжелым шагом, он прошел по комнате и выключил телевизор.
  - Что такое? - нахмурила изящно выщипанные брови Елена. - Что ты себе позволяешь?
  Не отвечая, Лариков взял стул, поставил его напротив дивана и сел, мрачно глядя на жену. Она приподнялась на локте, поза ее изменилась на чуть более напряженную. И голос тоже стал более резким.
  - Сергей! Я спрашиваю тебя, в чем дело?
  Он, по-прежнему, молчал. Мне показалось, что он просто не мог придумать, как начать разговор. Действительно, как-то неловко сказать женщине, с которой худо-бедно прожил почти два года: "Ты преступница, я знаю это и требую, чтобы ты вернула ребенка, которого украла!"
  - Сударыня, - Гоша решил помочь клиенту, - дело-то не сложное. И от вас требуется самая малость. Вы только скажите, где сейчас Игорь? И можете смотреть телевизор дальше. Мы сами за пацаном съездим.
  Елена резко села и спустила ноги с дивана.
  - Что? О чем вы... Сережа, что это за человек?
  - Это сотрудник частного детективного агентства. Я обратился к ним, чтобы найти Игоря.
  - Детективное агентство? - Елена механически одернула халат.
  Если вы думаете, что в результате этого действия, полы халата прикрыли ее безупречные коленки, то вы ошибаетесь. Коленки были прикрыты до того, как холеная рука затеребила тонкий шелк, и только теперь явились во всей красе. А супруга Ларикова еще и вперед немного наклонилась, тоже, без сомнения, машинально. То, что ворот халата при этом распахнулся - слегка распахнулся, не подумайте чего плохого - чистой воды случайность. И грудь (безупречная, кто бы сомневался! Пусть и силиконовая, все равно, безупречная) даже не показалась, а так, едва заметно обозначилась: то ли мелькнула, то ли померещилась. К сожалению, виртуозное исполнение этого номера никто, кроме меня, не оценил. Ничего удивительного. Сам Лариков слишком погружен в беспокойство о сыне, да и привык, наверное. Два года, как никак на эти ножки и эту грудь любуется. А Гошка... он только ухмыльнулся. Поверьте, моего напарника такими пустяками не проймешь. Он, конечно, и знаток, и ценитель, и вообще, в смысле женщин далеко не аскет. Но удовольствие с работой никогда не смешивает.
  Елена недовольно поджала губы и перевела взгляд на меня:
  - А вы тоже... сотрудник?
  - К вашим услугам, - мило улыбнулась я. И даже слегка поклонилась, не вставая с кресла.
  - И что вы хотите?
  - Мой напарник уже сказал вам. Где вы прячете ребенка?
  - Бред какой-то! - Елена очень артистично расхохоталась. - Как вам в голову такая глупость пришла? Вы что, обвиняете меня в кинднеппинге?
  - Ну, зачем же так, - прогудел над моей головой Гоша. - Слова какие строгие - обвинение, кинднеппинг. Мы бы предпочли считать все не слишком удачной шуткой.
  - Очень благородно с вашей стороны, - теперь она решила быть холодной и язвительной. Надо сказать, получалось у нее неплохо. Не иначе в школе драмкружок посещала. Вот только руки, нервно комкающие край широкого золотистого пояса, выдают волнение. - Но, по-моему, это вы не слишком удачно шутите. Насколько мне известно, - Елена метнула надменный взгляд в сторону Сергея, - Игорь пропал почти неделю назад. И я представления не имею, где он сейчас находится.
  Последняя фраза прозвучала очень уверенно. Слишком уверенно, на мой взгляд. Не знает? Или уверена, что этого не сможем узнать мы?
  - А где сейчас Татьяна Кораблева, вы тоже не знаете? - уточнила я.
  - Таня? - голос Елены дрогнул, но она тут же взяла себя в руки и громко рассмеялась: - Ничего не понимаю! Почему вы о ней спрашиваете?
  А вот здесь уже и драмкружок не помог! Смех Елены был абсолютно ненатуральным.
  - Так ведь вы же подружки закадычные, - широко улыбнулся Гоша. - Разве не так?
  - Ну-у... в общем, да. То есть, не подружки, конечно, но мы знакомы.
  - А я о чем! Если вы ей каждый день по телефону звоните, значит, есть, о чем поговорить. Например, о том, как себя ведет мальчик, и дозрел ли отец, чтобы заплатить выкуп...
  Гошка вцепился в Ларикову, словно бульдог. Напарник прекрасно справлялся один, и я позволила себе немного отвлечься. То есть, расслабилась в кресле и задумалась.
  Эсэмэска с требованием готовить деньги, пришла с телефона Игоря. Правильно Гошка говорит, очень странно, что мальчик расстался с новой игрушкой. Но если все-таки, он не участвует в этой афере, если сотовый у него забрали взрослые тетеньки, то где же сейчас должен быть этот телефончик? У тетенек, не так ли? А ведь, когда я смотрела распечатку, было там, на последних строчках, что-то такое... Что-то странное, мелочь, на которую я и внимания не обратила, а вот подсознание среагировало. И почему я не сообразила прихватить распечатку с собой? Впрочем, горе небольшое. Я выскользнула из кресла и удалилась в коридор. Прикрыла за собой дверь, чтобы голоса не мешали разговору с Ниной, и достала из сумочки сотовый. Сначала я коротко сообщила, на каком этапе находятся переговоры с Лариковой, а потом попросила:
  - Загляни, пожалуйста, еще раз в распечатку, в самый конец. Вчерашнее и сегодняшнее число. Меня интересуют звонки с телефонов Кораблевой, Лариковой и Игоря.
  - Минуточку, - промурлыкала Нина. - Вчера Кораблева звонила Лариковой один раз, в девятнадцать пятнадцать. Сегодня Кораблева ей позвонила рано, в восемь сорок утра, а потом... странно. В десять тридцать пять у самой Кораблевой зафиксирован звонок от Игоря. Он что, от нее сбежал? Но тогда зачем звонил ей? Почему не вернулся к отцу?
  - Есть другой вариант, - весело сообщила я. - Мальчик по-прежнему у Кораблевой, а вот телефон переменил хозяина! Спасибо Ниночка, скоро перезвоню.
  Я убрала сотовый в сумочку и огляделась по сторонам. Прихожая, как прихожая. Не слишком просторная, но все, что нужно умещается. Шкаф для верхней одежды, тумба для обуви, скамеечка с мягким сиденьем и большое зеркало на стене. Я заглянула в шкаф, пренебрегла тумбой для обуви и еще раз внимательно осмотрелась - не пропустила ли какого незаметного крючка. Сумочки Елены нигде не было видно. Может, она в комнате? Надо посмотреть. Кстати, интересно, чего Гошка сумел добиться от нашей очаровательной хозяйки? Я вернулась в комнату и убедилась, что немногого.
  - Вы же не преступница какая, - проникновенно увещевал Гоша. - Да и Сереге лишний шум не нужен, правда?
  - Правда, - Лариков напряженно кивнул. - Скажи, где Игорь и я... одним словом, скажи, где он, и убирайся.
  - Что ты затеял, я не понимаю? - Ларикова снова переменила позу, теперь она напоминала рассерженную кошку. - Ты меня в чем обвиняешь? Как у тебя совести хватает?
   Я рассеянно прошлась по комнате. Если бы я жила в этой квартире, где бы я держала свою сумочку? В прихожей места для нее не предусмотрено, значит, я возвращаясь домой, с сумочкой в руках захожу сюда. Что я делаю, когда прихожу домой? Правильно, переодеваюсь. Естественно, делаю это я не в общей комнате, здесь и шкафов для одежды нет и вообще, нелогично это. Переодеваются в спальне. То есть, я, помахивая сумочкой, иду по направлению к спальне... оп-па! И почему я сразу не заметила этот небольшой столик? Очень удобно расположен - бросила на него сумку и пошла дальше.
  Я подцепила сумочку за короткие ручки одним пальцем. Явно натуральная кожа, масса каких-то шнурочков, застежек, пряжек - сразу и не разберешь, где здесь настоящие кармашки, а где ложные. Не могу сказать, что я преисполнилась зависти и захотела себе такую же, но вещица симпатичная. Очень симпатичная. Интересно, сколько такая стоит? Впрочем, в данный момент, меня гораздо больше волнует другой вопрос: где, в каком именно отделении этой симпатичной и функциональной сумочки находится предмет, который, по моим расчетам, должен там находиться. Потому что, если я ошиблась, если его там нет...
  - Эй! - нервно вскрикнула Елена. - Что вы делаете?!
  Я продолжала сосредоточенно разглядывать сумочку и не поняла, что она обращается ко мне.
  - Эй вы, сотрудник! - повысила голос Ларикова. - Что вы себе позволяете? Перестаньте лапать мои вещи!
  Я неторопливо обернулась. Растянула губы в вежливой улыбке и спокойно спросила:
  - Это ваша сумочка?
  - Разумеется моя! Немедленно, поставьте ее на место!
  И снова я не послушалась. Наоборот, взялась за сумку уже двумя руками.
  - Я бы хотела посмотреть, что там внутри. Вы позволите?
  - Разумеется, нет! - Елена вскочила с дивана и требовательно протянула руку. - Отдайте! Вы не имеете никакого права.
  - Не имею, - с сожалением согласилась я и выразительно посмотрела на Сергея. - Я не имею никакого права обыскивать вещи вашей жены.
  - В отличие от тебя, - подсказал клиенту Гоша. - Ты, как законный муж, можешь заглянуть. Не очень красивое действие, насчет этичности, тоже есть сомнения, но закон не нарушается.
  - Да плевать мне на красоту, вместе с этикой, - Лариков почти выхватил у меня сумочку.
  В то же мгновение, Гоша блокировал Елену, рванувшуюся к своему имуществу. Блокировал не слишком деликатно, но боли не причинил, это я по своему опыту знаю. В смысле, не больно, когда не пытаешься вырваться. Правда, женщина продолжала трепыхаться в железных объятиях напарника и сыпать невнятными угрозами, но никто не обращал на нее внимания. Сергей не стал шарить по многочисленным кармашкам, он просто раскрыл сумочку и перевернул ее, высыпав все содержимое на диван.
  Всем известно, что женщины, кроме вещей необходимых, таскают в сумочках массу всякой ерунды и откровенного мусора. Я готова подтвердить это - сама регулярно обнаруживаю в своей собственной кошелке, такое... Это я еще про Маринку не говорю. Заглянула я к ней в торбочку однажды, много интересного обнаружила. Кто бы мне объяснил, например, что там делал плоский коричневый камешек, размером с пятирублевую монету? А здоровенный, десятисантиметровый гвоздь? Ну, скажите, зачем скрипачке может понадобиться гвоздь? В общем, по сравнению с моей сумкой и торбой моей сестры, сумочка Елены Лариковой оказалась почти стерильной. Ничего лишнего, даже использованный автобусный билет нигде не завалялся, даже фантик от конфеты! Помада, расческа, пудреница, кошелек, водительские права в обложке с блестками, связка ключей с брелоком в виде собачки-далматинца и... Я затаила дыхание. Потому что из сумки Елены, кроме всего этого, выпали два сотовых телефона. Два! "Самсунг" ядовито-зеленого цвета и большой черный айфон - действительно, последняя модель. Сергей медленно протянул руку и взял его. Пальцы его дрожали.
  - Откуда, - голос его тоже дрожал, - откуда у тебя телефон Игоря?
  Рядом со мной шумно выдохнул Гошка. Тут же заботливо спросил:
  - Драться не будем? Будем вести себя прилично?
  Разумеется, он спрашивал не у меня, а у Елены.
  - Не будем, - сквозь зубы процедила она. - Пустите.
  - Глупости делать не советую, - предупредил Гошка, убирая руки.
  - Откуда у тебя телефон Игоря?! - голос Сергея постепенно набирал силу.
  Елена раздраженно повела плечами и вернулась на диван. Села, поджав ноги и растирая запястья с красными следами от Гошиных пальцев. Только тогда, зло посмотрела на мужа:
  - А ты что, действительно, считал, что я дам себя ограбить? Не для того я за тебя замуж выходила, чтобы потом нищей остаться.
  - Да ты не просто нищей... да я тебя в тюрьму засажу! - сорвался Лариков. - Где Игорь?
  - Ой-ой-ой, как я испугалась. Только попробуй на меня бочку накатить, еще посмотрим, кому хуже будет. Не забывай, мне про твою черную бухгалтерию все известно. Да и с мальчишкой тоже, кто первый начал?
  - Где мой сын! - Сергей двинулся к жене с таким выражением лица, что Гошка счел за лучшее придержать его за плечи.
  - Погоди, Серега, погоди. Сейчас разберемся, сейчас она нам все скажет, - и обернулся к Елене: - А вы мадам, кончайте Ваньку валять. Свернет вам супруг шею сгоряча, кому от этого лучше будет? Его, конечно, посадят, но вы-то уже не порадуетесь. Афера ваша все равно накрылась медным тазом, денег за мальчишку вам не видать, так зачем усугублять?
  - Афера накрылась медным тазом, - медленно повторила Елена.
  - Ну! - обрадовался Гошка. - Ваша задача теперь - сделать вид, что все это была семейная шутка, не самая умная, но шутка. И тогда - никаких последствий, никакого преследования по закону. Так ведь, Серега? Мы ведь не будем вмешивать государственные органы в ваши семейные дела?
  - Не будем, - скрипнув зубами, согласился Сергей.
  - Вот видите! - просиял Гоша. - Вы к нам с пониманием, и мы к вам с уважением. Очень даже все хорошо складывается. Так, где сейчас Кораблева с мальчиком?
  - Не знаю, - по-прежнему, медленно, произнесла Елена.
  Мне пришлось прийти на помощь Гошке, так бешено рванулся к жене Сергей. Хриплым от напряжения голосом, я упрекнула Елену:
  - Ну что вы уперлись? Глупее ничего придумать не можете?
  - Я, действительно, не знаю. Таня уехала с квартиры, которую снимает Сергей, - по губам ее скользнула брезгливая улыбка. Елена посмотрела в потолок, подумала немного и добавила: - Кажется, к какому-то родственнику.
  - Валик! - тут же вспомнила я, и Гоша согласно кивнул.
  - Надо проверить. Серега, ты как? Имей в виду, нам или работать, или тебя за руки держать. Можно тебя отпускать? Супругу убивать не кинешься?
  - Не кинусь, - сквозь зубы прошипел Лариков. - Отпускайте.
  Он демонстративно засунул руки в карманы и отошел к окну - на максимально возможное расстояние от дивана и расположившейся на нем Елены.
  Я пристроилась около клиента - так, на всякий случай, а Гошка достал сотовый.
  - Ниночка, ты нашла что-нибудь, по брату Кораблевой? Да ты что! Ну, молодец! Да, конечно, диктуй, - одной рукой он держал телефон, а другую вытянул в мою сторону и выразительно защелкал пальцами. Пришлось отвернуться от Ларикова. Я подала Гоше блокнот, который извлекла из кармана его собственной рубашки, и ручку. - Ага, записываю. Так... улица Чайковского... так... понятно. Ты, как всегда, великолепна! Никакого подхалимажа, чистая и святая правда! Что? Да, сейчас и поедем. Наверняка мальчишка там.
  Гоша закончил разговор и убрал телефон. Подмигнул Ларикову:
  - Адресок имеется. Есть предложение закончить этот цирк с внутрисемейными похищениями. Таскаете пацана с места на место, как мешок с картошкой. Каникулы скоро закончатся, а он у вас все под домашним арестом.
  
  Сергей, не взглянув в сторону своей машины, нырнул в наш "москвич", едва не опередив Гошку. Зачем с нами увязалась Елена, с фантастической скоростью сменившая халат на элегантный брючный костюм, я не поняла. Но, поскольку напарник промолчал, тоже не стала возражать. Правда, догнала нас госпожа Ларикова, в последний момент, я даже мотор успела завести.
  По дороге, Гошка делился с нами сведениями, полученными от Ниночки.
  - Валерий Александрович Кораблев старше своей сестры, Татьяны, на шесть лет. Живет отдельно, в свое время они с сестрой разменяли родительскую квартиру, и каждый получил однокомнатную. Образование среднее, постоянной работы нет. Крутится около рынков, сшибает рублики на разгрузке-погрузке. Профессия, как таковая отсутствует. Да она ему и не очень-то нужна. Мужик привык злоупотреблять алкоголем, а как только злоупотребит, становится драчлив не в меру. Так что у него уже три ходки за хулиганство и пьяные драки.
  - Татьяна совсем с ума сошла, - пробормотал Сергей. - Привести Игоря к алкашу? Нашла, где с ребенком прятаться!
  Я тоже покачала головой. Оказывается, вот чего нам не хватало до полного счастья - пьяной драки! Конечно, каким бы мордоворотом этот грузчик не оказался, мы с Гошей справимся, тут сомнений нет. Но все равно, неприятно.
  Лампочки в подъезде не горели, поэтому Гошка достал маленький "штурманский" фонарик и подсвечивал нам под ноги. Кстати, вот она, хваленая мужская логика в действии! Шариковая ручка у Гошки ни в один карман не влезает, торчит, мешает, а для фонарика место нашлось. Впрочем, на темной лестнице, я только порадовалась предусмотрительности напарника. Сама я, не догадалась в сумку фонарь бросить.
  На четвертом этаже Гошка остановился перед обшарпанной дверью, осветил тонким лучиком номер квартиры.
  - Нам сюда, - и нажал на кнопку звонка.
  Дверь открылась сразу, вот только человека, который стоял перед нами в светлом прямоугольнике, ни один из нас увидеть не ожидал. Я бы, конечно, предпочла незнакомого мне пока, мальчика Игоря, или, так же незнакомую, Татьяну Кораблеву. Да что там, сейчас я согласилась бы даже на незнакомого пьяного грузчика-рецидивиста! Увы. Человек, который открыл дверь, и мне и Гошке был прекрасно известен. Андрей Сальников - он работает в милиции и, сам по себе, мне даже нравится. Нехорошо другое. Андрей входит в состав группы Евгения Васильевича Сухарева. А вот Евгений Васильевич мне не нравится, ни капельки!
  Не потому, что он со мною груб или хотя бы невежлив - как раз со мной Сухарев держится вполне прилично и даже доброжелательно. Но меня не может не раздражать то, как он обращается с Гошкой. Да, я сама порой готова запустить в напарника предметом поувесистее, но Сухарев... он до того старательно и демонстративно игнорирует Гошку, что лишний раз в сторону голову не повернет! А уж прямой разговор - это вовсе исключено. Все вопросы задаются только через третьих лиц. Ответы получаются с их же помощью. Что между ними, между Сухаревым и Гошкой, произошло, и почему они себя так ведут, я понятия не имею. Когда я спросила у Сан Сергеича, он со мной на эту тему даже разговаривать не стал, послал к Гошке. Дескать, я чужие дела обсуждать не приучен, если тебе про Гошу что-то интересно, то у него и спрашивай. А Гошка послал меня... нет, надо признать, что послал он меня не совсем уж грубо откровенно, но конечный результат был тот же самый - ноль информации. Напарник хмуро заявил, что у них с Сухаревым нормальные деловые отношения и закрыл тему.
  В общем, главное вы поняли: увидев Андрея, я не обрадовалась. А уж когда до меня дошло, что именно, означает появление в этой квартире группы с Евгением Васильевичем во главе, мне стало совсем худо. Потому, что группа майора Сухарева мелкими кражами и бытовым хулиганством не занимается. А вот убийствами...
  - Ба! - удивился Андрей. - Ребята, вы откуда?
  На мгновение, у меня мелькнула шальная надежда, что он оказался здесь случайно. Милицейской машины я во дворе, кажется, не видела. Мало ли, может он приятель Татьяны? Или ее братца-алкоголика? Или вообще, сосед? Бывают же в жизни глупые, нелепые совпадения!
  Увы. Андрей обернулся и крикнул в комнату:
  - Евгений Васильевич! Тут Брынь и Рощина пришли!
  Сергея и Елену, он то ли не заметил в темноте, то ли не обратил на них внимания. Гошка сориентировался мгновенно. Он отступил на шаг и зашипел маячившим за нашими спинами Лариковым:
  - В машину, быстро! Сидеть, не шевелиться и ждать нас!
  После чего, подтолкнул меня вперед, так что я едва не споткнулась о порог, шагнул следом и с треском захлопнул за собой дверь.
  - Привет, привет! Мы-то по мелкому клиентскому делу забежали, а вот вас каким ветром?
  В дверь замолотили тяжелые кулаки.
  - Гоша, подожди! - завопил Лариков. - Гоша открой! Гоша, там же Игорь, пусти меня!
  - По мелкому, значит, - усмехнулся Сальников. - По клиентскому. Похоже, не умеете вы себе клиентов выбирать.
  - Ты не в курсе, Андрей, - поморщилась я. - Клиентов не выбирают, они сами приходят. Так что вы здесь делаете?
  - Рита! Гоша! Да откройте же вы! - продолжал голосить Сергей. Похоже, он уже не кулаками стучал, а бился о дверь всем телом.
  - Тьфу! - сплюнул Гошка. - Знаешь, Андрюха, что я тебе скажу? В основном, наши клиенты - люди хорошие. Но почему-то, очень глупые.
  - Можно подумать, среди наших клиентов дураков недостача, - подмигнул Сальников. И дружелюбно посоветовал: - Ты дверь-то отопри. Иначе высадит.
  - А я о чем? Сила есть, ума не надо.
  Гошка, прислушался к буйству Ларикова и расчетливо распахнул дверь именно в тот момент, когда Сергей снова навалился на нее. Возможно, с разбега. По крайней мере, мне так показалось - судя по скорости, с которой он влетел в коридор и по силе, с которой врезался в меня. Я честно пыталась удержаться на ногах, но споткнулась о какой-то башмак и упала. Лариков рухнул на меня сверху. Андрей благоразумно попятился - если бы он сделал попытку поддержать нас, то сейчас на полу копошилось бы три человека, а не два. Кое-как мы с Сергеем расцепились (при этом, я чувствительно саданула его локтем в живот. Не по вредности характера, а в воспитательных целях - чтобы не сбивал с ног беззащитных женщин) и встали. Я оттолкнула Ларикова и начала отряхивать джинсы, а Сергей схватил за рукав Гошку:
  - Почему ты меня не пускал? Что с Игорем? Где он?
  - Да подожди ты, - отмахнулся Гоша. - Я сам пока ничего не знаю. И не понимаю. Андрей, скажи, что происходит?
  - Что здесь происходит? - словно скрипучее эхо прозвучало в ответ.
  Я оставила в покое джинсы и выпрямилась.
  - Здравствуйте, Евгений Васильевич.
  Гошка тоже поздоровался, судя по направлению взгляда, с тусклой лампочкой на потолке.
  - Добрый день, - ответил Сухарев, неопределенно глядя в пространство между мной и Гошей. - Так в чем дело? Почему такой грохот?
  - Э-э... - поскольку напарник отвечать не собирался, быстро-быстро шевелить мозгами пришлось мне. Не самое простое, кстати, дело: сразу после знакомства с Евгением Васильевичем, я заметила, что в его присутствии теряю девяносто процентов сообразительности. Просто, как кролик перед удавом, честное слово! - Я тут споткнулась немного...
  - Где мой сын? - рванулся вперед Сергей.
  Редкий случай: Сухарев растерялся.
  - Сын? - он с недоумением переводил взгляд с Ларикова на меня. - Какой сын?
  - Мальчик, - я облизнула внезапно пересохшие губы. - Он должен быть здесь. Мы приехали за ним.
  - Ничего не понимаю. Заходите, - Евгений Васильевич посторонился, пропуская нас в комнату.
  - Это наш клиент, Сергей Аркадьевич Лариков, - торопливо затараторила я. - И его жена, - я невежливо показала пальцем на Елену. Я не видела, когда она проскользнула в коридор, но представить ее Сухареву посчитала необходимым.
  В маленькой комнате было грязно. Пахло сигаретным дымом, старыми носками и перегаром. Кроме того, было тесно - сам Сухарев, двое ребят из его группы, Костя и Паша, да еще у стены всхлипывал невзрачный, тощий мужичонка - я бы приняла его за подростка, если бы не трехдневная неопрятная щетина. Плюс мы с Гошей, плюс Лариковы... Андрей не стал выходить из коридора, но все равно, свободного пространства в комнате совсем не осталось.
  - Сергей Аркадьевич ищет сына, Игоря, - продолжала я, - и свою сотрудницу, Татьяну Александровну Кораблеву. Они должны быть вместе, в этой квартире и мы...
  Не договорив, я взвизгнула.
  - Похоже, Татьяну Александровну Кораблеву мы нашли, - кисло произнес Гоша.
  - Что? - Лариков рванулся вперед и даже сумел отпихнуть меня в сторону, но Гоша придержал его за плечи:
  - Не наступи.
  На полу, уткнувшись лицом в грязный пол и неловко подвернув правую руку, лежала женщина. Лица ее нам не было видно, только затылок. Почему-то, на ней не было платья, только трусики и лифчик. Уже по позе женщины все было ясно, но я, наверное, от шока, спросила:
  - Она жива?
  - Шутишь? - удивился Паша, щедро засыпавший порошком для снятия отпечатков пальцев все открытые поверхности. - Что тогда мы здесь, по-твоему, делаем?
  - Таня? - голос Сергея сорвался. - Но... как? Кто? Зачем?
  - Нет! - одновременно с ним взвизгнула Елена. - Это невозможно!
  Сухарев посмотрел на нее скучным взглядом.
  - Да почему же невозможно? Что она, по-вашему, заговоренная была? Все возможно. А вы, как я понимаю, знакомы с гражданкой Кораблевой? Опознать ее сможете?
  Елена побледнела и отчаянно затрясла головой.
  - Тогда, может, вы? - обратился Евгений Васильевич к Ларикову.
  - Я смогу, - неуверенно ответил он и попятился.
  - Тогда вот сюда, пройдите, пожалуйста.
  Евгений Васильевич указал, куда именно нужно пройти. Сергей послушно сделал три коротеньких шажка и замер, стараясь не смотреть вниз. Сухарев присел и осторожно приподнял голову Кораблевой, отвел в сторону длинные темные волосы.
  - Теперь наклонитесь и посмотрите.
  Выполнить это указание Ларикову было гораздо труднее. То есть, наклониться-то, он наклонился, но вот заставить себя открыть крепко зажмуренные глаза, смог не сразу. Наконец, Сергей справился с собой и посмотрел на лицо женщины. Губы его затряслись.
  - Боже мой... боже мой... боже мой...
  - Вы подтверждаете, что это Татьяна Александровна Кораблева?
  - А? - Сергей выпрямился и потер лоб. - Да, это она. Боже мой...
  Я поежилась. Конечно, за время работы в "Шиповнике", мне приходилось видеть трупы чаще, чем за все предыдущие двадцать пять лет жизни, и я не то, чтобы привыкла, но перестала реагировать остро. Да, я старалась не опускать глаза вниз, чтобы не видеть неподвижное тело, но голова у меня не кружилась, и не казалось, что весь мир залит кровью. Можно сказать, что сейчас я была сосредоточена и деловита. И даже в состоянии думать. И делать выводы. Вот, например, насчет крови. Может, мир потому не кажется залитым кровью, что ее вообще не видно? Крови, я имею в виду. Вы меня понимаете? Лежит на полу тело убитой женщины, крови нет. Странно. Кораблеву что, отравили? И почему она без платья?
  В этот момент, Гошка, очевидно, усомнился в моей деловитости. Он чувствительно ущипнул меня и прошипел:
  - Не спи.
  Я вздрогнула и, по школьному, подняла правую руку.
  - Евгений Васильевич, а как ее убили?
  - Задушили, - почти любезно пояснил Сухарев. Я уже упоминала, что ко мне он относится неплохо и всячески подчеркивает это. Особенно, когда Гоша рядом. - Сначала ее оглушили сильным ударом в висок, а потом задушили.
  - Задушили, - сипло повторила Ларикова и поднесла ладонь к горлу. Бледность ее уже отдавала синевой. Елена перевела взгляд на Пашу, который в разговоры не вступал, а занимался отпечатками пальцев, несколько секунд тупо смотрела на него, потом покачнулась, зацепила рукой стенку, громко всхлипнула, снова качнулась, попыталась опереться на стол, неловко схватилась за лежащую на краю дамскую сумочку, не удержалась и сползла на пол.
  - Ну что такое, - Сухарев шагнул вперед, подхватил ее подмышки и потянул вверх. - Костя, помоги. Видишь ведь, плохо женщине.
  Костя и, частично очнувшийся от потрясения, Лариков перехватили у него Елену и приподняли над полом. Она обвисла в их руках, словно тряпичная кукла. Сергей растерянно оглянулся, спросил, почему-то у меня:
  - Куда ее теперь?
  Я пожала плечами - комната Валика Кораблева не была приспособлена для дам, склонных к обморокам.
  - На кровать, наверное.
  Кровать представляла собой крайне убогое и неопрятное сооружение, но не держать же им Елену на руках, пока она не очнется.
  Нам с Гошей пришлось прижаться к стене, чтобы Костя с Сергеем смогли развернуться и подтащить Елену к кровати. Они опустили женщину на грязную простыню - покрывало отсутствовало - и Костя проворчал:
  - Тяжелая какая. А на вид не скажешь.
  Сергей только вздохнул, а Сухарев напомнил:
  - Без сознания человек всегда тяжелее.
  В его голосе, неожиданно для меня, прозвучало почти человеческое участие. А вот Паша, парень, насколько я его знаю, славный, наоборот, заметил раздраженно:
  - Что за народ эти бабы? Падаешь ты в обморок, ну и падай себе аккуратно, не маши крыльями, как курица, не цепляй все подряд! Ведь все вокруг залапала, до чего только дотянуться сумела! Ритка, ты хоть за руками следишь?
  - Обижаешь, - я нервно взглянула на свои ладони. - Моих пальчиков ты здесь не найдешь.
  Гоша принес с кухни стакан воды и начал брызгать на Елену. Отвлекся от этого он только на одно мгновение, бросил на меня сердитый взгляд и скроил самую зверскую физиономию. Дескать, кончай болтать, работай!
  Вот еще, почему я не люблю, когда судьба сталкивает нас с майором Сухаревым. В любом другом случае, Гошка прекрасно сам бы задал все вопросы, но сейчас это могла сделать только я. Нормальные деловые отношения, ага.
  - Евгений Васильевич, а кто милицию вызвал?
  - Вот этот господин, - Сухарев сегодня был просто на редкость доброжелателен и склонен к сотрудничеству. Он кивнул в сторону плачущего мужичка и добавил: - Сам убил, сам и в милицию позвонил.
  - Не убивал я! - взвыл мужичок. - Да разве б я на сестру руку поднял? Да мы с Танькой за всю жизнь и не поругались ни разу! Да у меня может, никого кроме нее и в жизни-то не было! Да я сам за нее любому... - не договорив, он зарыдал.
  Я смотрела на него почти с изумлением. Это брат Кораблевой? Валик? Четырежды судимый грузчик-алкоголик, встречи с которым я, в глубине души немного опасалась, выглядел не опаснее бродячего котенка. Но, Сухарев говорит, что это именно он убил Татьяну. А то, что Кораблев сейчас в истерике бьется, так алкоголик ведь, как ему верить? С другой стороны, Евгению Васильевичу случалось и ошибаться. Он, вообще, склонен к излишней прямолинейности - кто ближе всех к трупу оказался, тот и убийца. Господи, я же про самое главное забыла, про мальчика! Где ребенок? В отчаянии, я оглянулась на Гошку. Хмурый напарник деловито поливал водой Ларикову. Лицо и волосы женщины уже были совсем мокрыми, но в сознание она пока не пришла.
  - А Игорь? - Сергей тоже вспомнил о сыне. - Где же он?
  - Мы никого не видели, - покачал головой Сухарев и обернулся к брату Татьяны: - Был мальчик?
  - Не было никакого мальчика, - Валик торопливо, по-детски, вытер слезы ладонями. - Танька одна пришла.
  - Как это, одна? - Лариков схватился за сердце. - Игорь с ней был! Где он сейчас?
  - Да откуда я знаю? Говорю же, не видел никого, - Валик опасливо посмотрел на Сергея. - То есть, она сказала, что ей квартира нужна, на время. Но только это, больше ничего. И велела мне ехать в деревню, у нас там тетка живет. Я и ушел.
  - Возможно, Кораблева не хотела, чтобы он Игоря видел? - негромко предположила я. Ни к кому, конкретно, не обращаясь, просто высказалась в пространство. - Чтобы на лишние вопросы не отвечать. Поднялась одна, выставила брата, а Игорь потом уже подошел?
  - Возможно, - согласился Гоша, сосредоточенно разглядывая Елену. Ей же и объяснил: - Рассказывать, значит, делиться, а так - он никого не видел, ничего не знает.
  - Да я так и говорю! - встрепенулся замухрышка. - Никого я не видел и ничего не знаю! Да я, вообще, только вышел со двора, сразу приятеля встретил... Танька мне денег дала, и на билеты, и тетке на гостинцы... вот мы с приятелем и посидели маненько, совсем по чуть-чуть. Потом добавили. А потом, я подумал, что Танька мало дала... квартира-то моя. И раз она Таньке нужна, пусть платит, у нее деньги есть. А что, в стране инфляция! Только, когда я пришел, Танька уже лежала тут... а про пацана я ничего не знаю. Не было его!
  - Где же Игорь? - Сергей продолжал мять рубашку на груди. - Куда он делся?
  - Да чего ты ко мне пристал?! - неожиданно обиделся Валик. - У меня сестра тут, лежит, не дышит, а он пристает!
  - Гражданин Кораблев утверждает, что, обнаружив труп сестры, немедленно позвонил в милицию, - Сухарев обращался непосредственно ко мне. - Звонок зарегистрирован в пятнадцать пятнадцать.
  Гошка отвлекся от Елены и негромко спросил у меня:
  - Что-нибудь из имущества Кораблевой пропало?
  Я вздохнула и выразительно уставилась на Сухарева:
  - Что-нибудь из имущества Кораблевой пропало?
  - Кроме одежды? В сумочке кошелька нет и телефона, - ответил Евгений Васильевич, строго выдерживая направление взгляда - на меня.
  Из коридора донесся короткий смешок Андрея. Костя с Пашей удивленно переглянулись, а Лариков, разворачивающегося перед ним представления, просто не заметил.
  Сухарев повернулся к Кораблеву и язвительно уточнил:
  - Не подскажете, куда все это пропало? Или у вашей сестры не было сотового телефона?
  - Ну, был! А только я не знаю, куда девался, я не брал! Да что ж я, нелюдь какой, родную сестру грабить! Ну, смотрите, ну обыскивайте меня, ну!
  Он рванул на груди грязную майку, очевидно желая ее порвать. Майка оказалась крепкой, и тогда Кораблев задрал ее, демонстрируя впалый живот и тощую грудь.
  - Обыскивайте! - выкрикнул он.
  - Охота была вшей собирать, - недовольно проворчал Костя. - Завязывай со стриптизом, Тарзан!
  - Костя, - негромко окликнула я, - а вы за батареей смотрели?
  - Чего? - встрепенулся Кораблев. - Ты чего несешь? Ты чего лезешь, не в свое дело? Кто тебя спрашивает?
  - Костя, проверь, - Сухарев указал на старую "гармошку" под окном, облезлую и покрытую пятнами ржавчины, проступающей из-под краски.
  Кораблев, не сводя воспаленных глаз с Кости, снова затеребил свою многострадальную майку.
  Костя подошел к стене, пнул пустую бутылку, присел на корточки. Оглянулся на меня и сообщил:
  - Пакет какой-то видно.
  - Ну, так доставай, - скомандовал Евгений Васильевич.
  - Неудобно. Зацепить бы чем-нибудь, - Костя поискал взглядом подходящий предмет, потом предложил: - Может, у стула ножку отломать?
  - Не имеете права! - живо отреагировал Кораблев. - Нет у вас такого права, имущество портить! Я гражданин!
  Костя фыркнул и попробовал дотянуться до пакета пальцами. Пока он возился, я сходила на кухню. Впечатление, которое производило это помещение, я описывать не буду, скажу только, что вилку я там нашла.
  Вернулась в комнату и протянула инструмент Косте.
  - Спасибо, - обрадовался он и быстро извлек пакет из-за батареи. - Молодец, Рита!
  Сухарев молча протянул руку, и Костя передал находку начальнику. Евгений Васильевич заглянул в пакет и повернулся к Кораблеву.
  - Ну? И что вы теперь скажете, господин Кораблев?
  Господин Кораблев взвыл и замолотил себя кулаками по голове.
  - Сотовый телефон, - Сухарев достал из пакета мобильник и продемонстрировал его присутствующим. - И кошелек, - теперь на всеобщее обозрение было представлено темно-малиновое портмоне. - Надо думать, не пустое.
  Кораблев вцепился пальцами в жидкие кудри:
  - Да это я, чтобы не пропало! Я когда пришел... когда увидел... Танька лежит, а у нее деньги, в сумочке и телефон! А я все равно наследник, все равно это все мне, по закону... А деньги она бы и сама мне дала, она мне никогда не жалела, Танька... Да я ж ее никогда, даже пальцем...
  Слезы снова покатились из глаз Кораблева, и Сухарев брезгливо махнул рукой:
  - Ладно, ладно, не вой. Все вы пацифисты, пока на бутылку хватает.
  - А вещи мальчика? - спросила я уже сама, без Гошиной подсказки. - У него рюкзачок был.
  - Да! - встрепенулся Сергей. - Рюкзачок, фирменный! Его нашли?
  - Ничего похожего, - покачал головой Сухарев.
  - Здесь из фирменных вещей только пустые бутылки, - подал голос Костя. - Не квартира, а филиал помойки.
  - А почему на Кораблевой нет платья? - задала я следующий вопрос. - И где оно?
  Евгений Васильевич слегка улыбнулся, как сумел, одними губами.
  - Нет, Рощина, мы поступим по-другому. Сначала вы объясните мне все толком. Как, вы говорите, фамилия ваших клиентов?
  - Лариковы.
  Я не стала уточнять, что клиентом является только Сергей Лариков, а Елена, образно выражаясь, находится по другую сторону забора.
  - Значит, вы сейчас расскажете мне о проблемах господ Лариковых, объясните, что произошло с их сыном и при чем здесь покойная Кораблева.
  - Кто бы мне самой все это объяснил, - тихо вздохнула я. - Смерть Кораблевой, это вообще, ни в какие ворота...
  Сухарев пропустил мое бормотание мимо ушей.
  - И сразу протокол оформим, чтобы время даром не терять, - спокойно продолжил он. - Паша, зови Андрея. Приведите, наконец, даму в чувство и займитесь Лариковыми. Костя, а ты с Брынем побеседуй, тоже под протокол.
  
  Сосредоточившись на разговоре с Сухаревым, я не обратила внимания, как именно Андрей "оживил" Елену Ларикову. Но сделано это было очень быстро. Вот, только что он подошел к Елене, и тут же она слегка вскрикнула и села на кровати. Беседа "под протокол", тоже не заняла много времени. Посвящать Сухарева во все подробности никому не хотелось, поэтому, не сговариваясь, мы выдали примерно одну и ту же версию. Дескать, Лариков просил Кораблеву побыть пару дней с сыном, а когда позвонил ей, чтобы забрать мальчика, она не отозвалась. Он забеспокоился, стал искать, обратился в детективное агентство. Зачем Татьяна поехала к брату, никто из нас четверых не имеет представления, и все мы потрясены неожиданной смертью женщины. И, конечно, очень волнуемся за мальчика.
  Евгений Васильевич потребовал фотографию Игоря. Сергей растерянно зашарил по карманам:
  - Где же она? Была же у меня, вот тут, где-то...
  Я начала копаться в сумочке, но Гошка опередил нас всех. Естественно, он протянул требуемый снимок мне, а уже я передала его Сухареву.
   Тот взял фотографию, записал на обороте имя, фамилию и возраст, после чего пообещал, что при опросе соседей его сотрудники обязательно будут уточнять, не видел ли кто пропавшего мальчика.
  - Но вообще-то, не думаю, что вам стоит волноваться, - неожиданно печально, почти сочувственно, вздохнул он. - На улице тепло сейчас, погуляет и вернется. Возраст такой, двенадцать лет. В двенадцать их часто на приключения тянет, самостоятельность свою доказывают. А о родителях не думают, двоечники.
  Мне показалось, что на мгновение Евгений Васильевич оттаял и даже выглядеть стал, не таким застегнутым на все пуговицы, более, по-человечески. И только неприязненный взгляд, который он бросил на Гошку, напомнил мне, что я майора Сухарева недолюбливаю.
  - Если через три дня не объявится, - продолжил Евгений Васильевич, - тогда что ж, приносите заявление. Объявим в розыск.
  Лариков в ответ выдавил что-то, отдаленно похожее на благодарность, и мы удалились. Удалились торопливо, но, очень стараясь, чтобы это не слишком походило на бегство.
  
  На улице Гошка первым делом позвонил Баринову и коротко доложил обо всем, что произошло. Потом спросил у меня:
  - Ты поведешь?
  - Лучше ты, - я отрицательно покачала головой и вытянула перед собой руки. - Видишь, пальцы дрожат.
  Гошка кивнул, сел за руль и хмуро посмотрел на Ларикова:
  - Мы с Ритой в офис, подумаем, что дальше делать. А ты?
  - Я с вами, - Сергей поморщился, словно сглотнул какой-то горький комок. - Лена, ты сама до дома...
  - Нет! - не дослушав, она испуганно вцепилась в его рукав. - Я не хочу домой, я со всеми! Я боюсь!
  Мне тоже было не по себе. История, начинавшаяся, как фарс, превратилась в трагедию. Татьяна Кораблева убита, Игорь Лариков исчез, и неизвестно, где он сейчас находится. Может, Татьяна поехала к брату одна, а Игоря оставила где-нибудь, подождать, пока закончатся переговоры? Где-нибудь, в спокойном и безопасном месте. Но если у нее было такое место, то зачем связываться с братом-алкоголиком? Как говорит шеф, не кругло получается. А если, действительно, мальчишка отправился погулять? Собственно, почему бы и нет? Он неделю носа из квартиры не высовывал, может, Татьяна сжалилась, отпустила его ненадолго? Нет, вряд ли. Их с Лариковой афера вступила в завершающую фазу, она с Игоря глаз не должна была спускать, пока деньги не получит. Может, мальчик сам сумел улизнуть? Я не знаю, насколько он хитер, но мой опыт говорит, что среди двенадцатилетних мальчишек такие ловкие ребята встречаются - они кого угодно вокруг пальца обведут. Но если он улизнул...
  Я осторожно коснулась плеча Сергея:
  - А у Игоря ключи от дома есть?
  Он посмотрел на меня круглыми глазами, перевел взгляд на Гошку и хрипло скомандовал:
  - Домой!
  Гоша развернулся через двойную сплошную линию. Хорошо, что на дороге было не так много машин, и его резкий маневр никому не помешал. И хорошо, что гаишников поблизости не оказалось.
  Увы, торопились мы напрасно, в квартире никого не было. И в подъезде, и во дворе. То есть, там, конечно, люди были, но Игоря никто из них не видел. Мы снова погрузились в машину и поехали в офис.
  Меня уже почти трясло. Есть, конечно, слабый шанс, что Сухарев прав, и мальчишку просто потянуло на подвиги, самостоятельной жизни захотелось попробовать. Тем более что сейчас, действительно, лето, тепло. Но что, если он сейчас в руках у убийцы, если нелепая инсценировка Сергея превратилась в настоящее похищение? Мало того, Игорь мог стать свидетелем убийства, а значит, жизнь его находится в серьезной опасности.
  Когда мы вернулись в офис, в кабинете шефа нас ждали горячий кофе и бутерброды - Нина позаботилась. Гошка сразу отдал ей телефон Игоря, и Ниночка ушла к себе, в приемную, колдовать над хитрым аппаратом. А мы подтянулись к столу. Оказывается, я сама не понимала, насколько проголодалась. Судя по скорости, с которой мы начали уничтожать бутерброды, Гошка и Сергей тоже. Только Елена ни к чему не притронулась, даже кофе не отхлебнула. Возможно, впрочем, не потому, что не хотела, а потому, что Баринов вцепился в нее, как только она опустилась на стул.
  Елена отвечала на его вопросы, коротко и неохотно, но отвечала. Да, у них с Таней был план получить деньги за Игоря. Почему она считала, что муж обратится за помощью именно к Кораблевой? А к кому же еще? Не девочек же, свиристелок просить помочь! А с Татьяной у него давняя, - тут Елена выразительно усмехнулась, - дружба. Да, Таня сразу согласилась обмануть Сергея, и они договорились, что поделят полученные деньги пополам. А что вы хотите? Кораблева давно работала с Сергеем, прекрасно знала его, и поэтому понимала, что никаких перспектив у нее нет. Что она имеет в виду, под перспективами? А вы сами не знаете? Вы вообще, в какой стране живете? Естественно, Татьяна хотела обеспечить себе спокойную обеспеченную жизнь - в качестве жены или любовницы, Сергея или любого другого мужика, безразлично. Но если уж работать, то руководить каким-нибудь пиар-агентством или быть владелицей модного бутика. На худой конец, можно попробовать себя в шоу-бизнесе, хотя нравы там, хуже, чем в джунглях... нет, почему обязательно самой петь? Петь Таня не умела. Можно и по-другому зарабатывать, менеджером стать или продюсером. Все лучше, чем с утра до вечера на мойке торчать.
  - Но она же очень прилично зарабатывала, - ошеломленно пискнул Сергей. И даже бутерброд, который взял было в руки, положил обратно на стол. Не выдержал неожиданно обрушившегося на него заряда негатива.
  - При чем здесь деньги? - Елена была великолепна в своем презрении. - Татьяна же скрывала, где работает! Ну, сам подумай, знакомится она в приличном клубе с перспективным мужчиной, слово за слово, взаимный интерес наклевывается. Естественно, между делом он интересуется, чем она занимается? Какова, так сказать, сфера ее интересов? И что ей отвечать прикажете? Что она на мойке машин деньгу зашибает?
  - Зачем же именно так? - успокаивающе прогудел Александр Сергеевич. - Тем более, она сама, как я понял, с тряпкой и щеткой дело не имела. Вполне можно было сказать, что работает в сфере обслуживания, руководителем малого предприятия.
  - Примерно так она и выкручивалась, - Елена взглянула на шефа с некоторой долей уважения. - Но реально-то она, все равно, работала на мойке. И, кстати, не так много времени у нее оставалось для ловли подходящих вариантов. Сереженька только в домашнем употреблении такой тюфячок-хомячок, а бизнес он жестко держит и работу организовать умеет. Спит он с тобой или не спит, а выкладываться надо по полной программе.
  - Лена, что ты говоришь! - шокированный Сергей покрылся пунцовыми пятнами.
  - Правду, - спокойно ответила она. - И имей в виду, я тебя только что похвалила. Можешь сказать спасибо.
  - Ты... - Лариков вскочил, но Баринов остановил его порыв величественным движением ладони.
  - Оставьте, пожалуйста, ваши семейные разборки до более подходящего случая. Или уходите.
  Секунду Сергей колебался, потом неохотно опустился на стул.
  - А меня сейчас интересует, - шеф снова перевел тяжелый взгляд на Елену, - каким способом вы собирались получить деньги?
  - Какая теперь разница?
  - Для вас - никакой. Тем не менее, поделитесь, пожалуйста, вашими планами. Ведь получение выкупа и возврат заложника, это ключевой момент в каждой операции такого рода. Я хочу знать, что вы придумали.
  - Ничего особенного. Я знаю один дом - старая пятиэтажка, хрущевская. Я там одно время квартиру снимала. Это такой бомжатник - ничего не запирается, ни чердак, ни подвал. А двор зарос кустами - слона спрятать можно. Сергею велели бы оставить сумку с деньгами в тамбуре первого подъезда. Ночью, часа в два, чтобы никого случайного... Я бы приехала заранее, дождалась Сергея во дворе, убедилась бы, что он один. А потом вошла бы в подъезд и забрала деньги.
  - А вы не подумали, что кто-нибудь, точно так же, мог приехать заранее и наблюдать уже за вами? И встретить вас, на выходе, с деньгами?
  - Так я бы вошла в шестой подъезд и вышла бы через него. И машину там же оставила бы. Я же сказала, там подвал не запирается, а он через весь дом сквозной.
  - Ясно. А когда вы собирались вернуть ребенка?
  - Сразу, чего тянуть-то? Приехала бы к Тане, мы бы убедились, что Сережа нас не надул, что с деньгами все в порядке, и сразу отвезли бы Игоря домой. Ну, не совсем домой, конечно, в соседнем дворе положили бы на скамеечку. И позвонили бы Сергею, чтобы забрал. А что, ночи теплые. Полежал бы пять минут, ничего бы с ним не случилось.
  - Наверное, ничего, - согласился шеф. - Только, почему "положили"? Вы что его, связать собирались?
  Лариков дернулся было на своем стуле, но Гошка, потянувшийся в этот момент за очередным бутербродом, придержал его, опустив на плечо ладонь.
  - Зачем связывать? - Елена слегка покосилась в сторону мужа, но разговаривать продолжала с Бариновым. - Таня ему еще утром снотворного капнула. У нее такие капельки есть, просто чудодейственные. Больше суток спать будешь и не проснешься, даже если тебя в это время по городу таскают.
  - Снотворное, - поморщился шеф. - С ним осторожность нужна. Дозу рассчитать и прочее... Кораблева что, хорошо в этом разбиралась?
  - Таня в снотворном прекрасно разбиралась, - заверила его Елена. - Она им даже травилась два раза.
  Александр Сергеевич с сомнением покачал головой и посмотрел на меня. С моей точки зрения, две неудачные попытки (или наоборот, удачные - с какой точки зрения смотреть) отравиться снотворным, не делают человека крупным специалистом в фармацевтике. Так что, я поджала губы и нахмурилась. Шеф принял к сведению мое мнение и перевел взгляд на Гошку. Тот пожал плечами, откусил большой кусок от бутерброда с колбасой и методично задвигал челюстями. Баринов почесал щеку и вздохнул.
  - Ну что ж. Общий план вашей идеи, как получить с Сергея Аркадьевича деньги, я уяснил. Но объясните, пожалуйста, что вы собирались делать потом?
  Мы с Гошкой переглянулись. Если вы помните, именно этот вопрос мы с ним уже обсуждали. И к единому мнению не пришли. Вернее, мы так и не поняли, как эти две дамы собирались выкручиваться после того, как они получат деньги, а Игорь вернется домой.
  Елена же повела себя так, словно она, до этой минуты вовсе не задумывалась, что будет какое-то "потом". Уставилась на Баринова широко открытыми глазами, растерянно запустила пальцы в прическу (не столько поправила, сколько просто подергала золотистые локоны) и спросила:
  - Вы что имеете в виду?
  Я уже упоминала, что наш шеф отличается ангельским терпением. Он не стукнул кулаком по столу, не рявкнул на бестолковую бабу, не выругался, не... в общем, не сделал ничего, вполне, признайтесь, естественного, в такой ситуации. Он спокойно и доходчиво объяснил:
  - Вы, как женщина разумная, не могли рассчитывать, что Сергей Аркадьевич спокойно смирится с потерей денег. Кроме того, похищение ребенка, это достаточно сильный удар по нервной системе. Даже после благополучного возвращения Игоря, ваш муж испытывал бы естественное раздражение. Вы согласны?
  - Ну... - казалось, Елена просто не знала, что ей ответить. Точнее, не могла решить, что ей ответить выгоднее. - Наверное, вы правы. Согласна.
  - Значит, когда ребенок вернулся бы домой, Сергей Аркадьевич, наверняка, предпринял бы какие-то меры, чтобы выяснить все подробности произошедшего. Он захотел бы узнать, куда ушли деньги, и кто увез Игоря.
  Баринов сделал паузу, явно ожидая ответной реплики Елены. Она кисло улыбнулась и пожала плечами:
  - Допустим. Возможно, все так и было бы. Ну и что?
  Брови шефа поползли вверх. Похоже, такой наглости он не ожидал.
  - Вы настолько уверены в себе? Уверены, что не оставили никаких следов и вычислить ваше участие в этом деле совершенно невозможно?
  - В общем, да.
  На какое-то мгновение я восхитилась этой женщиной. Сан Сергеич перестал играть бровями и вульгарно вытаращился на нее. Сергей всхрапнул, словно раздраженная лошадь и дернулся в сторону жены. Гошка снова успел перехватить его, но сам при этом поперхнулся бутербродом и раскашлялся так, что мне пришлось постучать его по спине. Елена же сидела, словно позировала для скульптуры "Невозмутимая и Уверенная".
  - И как вы... как вы себе это представляете? - наконец, справился с собой шеф.
  - Так я же, действительно, была ни при чем. Как это говорят - "не при делах".
  - Вы уверены? А как же ваша встреча с Кораблевой сегодня утром?
  - Встреча? - растерялась Елена. - Откуда вы знаете?
  Честно говоря, я тоже растерялась. Какая встреча? То есть, судя по виду Лариковой, встреча была, но как об этом догадался шеф? Я вопросительно взглянула на Гошку. Он усмехнулся и приложил ладонь к уху, словно говорит по телефону. Очевидно, напарник считает, что ответил исчерпывающе. Вот только, что, спрашивается, я должна была понять? Хотя... ну, конечно же, телефон! Сотовый телефон Игоря! Вчера он был еще у мальчика, а сегодня днем - уже у Елены. Утром Татьяна дала пареньку снотворное, и после этого, забрать у него мобильник не предоставляло никакого труда. Потом позвонила Лариковой - вот он, утренний звонок - и та приехала. Ха, оказывается, я не так плохо у меня голова работает!
  - Откуда вы знаете? - повторила Елена. Было приятно, что она соображает хуже меня.
  - Не важно, - отрезал Баринов. - Важен сам факт встречи. Ведь именно тогда Кораблева передала вам телефон Игоря?
  - Ах, телефон, - пробормотала она. - Этот проклятый телефон! Лучше бы я его в Волгу выкинула!
  - Это вам не помогло бы. Расскажите лучше, что было потом?
  Елена, наверное, не заметила, что пауза, которую она сделала, прежде чем ответить, получилась слишком длинная. Когда человек, прежде чем ответить на вопрос, так долго думает, это может означать только одно: правды вы не услышите. По крайней мере, всей правды.
  - Потом я помогла Тане спустить Игоря в машину. Он ведь спал уже, так что мы его, практически, на руках тащили.
  - Очень хорошо. Рассказывайте, пожалуйста, дальше.
  - А что дальше? - Елена так ненатурально захлопала ресницами, что мне стало противно. - Я ушла. А Таня, как я теперь понимаю, поехала к брату.
  - Не верю! - Сан Сергеич произнес это так, словно цитировал Станиславского, и я непроизвольно кивнула головой. Гошка, как я могла заметить, тоже. И Сергей. Мы все не верили.
  - Почему?
  Конечно, можно было ответить просто и четко: "Потому что вы врете". Но шеф выбрал другой вариант.
  - Потому, что такое поведение маловероятно. Если для того, чтобы вывести Игоря из квартиры и посадить в машину потребовалась ваша помощь, то тем более она была бы нужна, чтобы поднять мальчика, когда Кораблева приехала к брату. Не на руках его на четвертый этаж нести? Я думаю, дальше вы поехали вместе.
  Елена прикусила нижнюю губу и снова задумалась. Потом решительно качнула головой.
  - Нет. Ничего такого не было. Таня не захотела, чтобы я поехала с ней, сказала, что сама со всем справится. А я не стала настаивать, не хотела лишний раз светиться.
  - Угу. То есть, продолжали делать вид, что никакого отношения к похищению не имеете.
  - Ну, да! И все очень хорошо складывалось: Игорь меня не видел - утром он уже спал, а до этого я общалась с Таней только по телефону. Сергею я голову задурила, ему бы никогда в голову не пришло, что... ну, что половина денег, которые он потерял - у меня. Все шло по плану. Сергей никогда бы ни о чем не догадался!
  - Возможно, сам он бы не догадался. Но если бы ему кто-нибудь, об этом рассказал?
  - Да кто же расскажет? Игорь? Так Таня ему, еще и поэтому свои капельки с утра и дала, чтобы он ничего не понял. Заснул в квартире, проснулся на лавке - вот и все, что он мог бы рассказать. А подробности знали только я и Таня.
  - Вот именно, Таня, - мягко подчеркнул Сан Сергеич. - Допустим, вы считали себя вне подозрений...
  - Я и оставалась вне подозрений!
  - Допустим, - повторил шеф. - Но это вы. А Кораблева? Ей, в любом случае, пришлось бы отвечать на вопросы. На очень, заметьте, неприятные вопросы. А если бы она не сумела, как вы выражаетесь, "задурить голову" Сергею Аркадьевичу? Если бы она упомянула ваше имя? Проболталась? Тогда господин Лариков узнал бы о вашем участии в похищении его сына? Как вы собирались обезопасить себя в этой ситуации?
  Елена, пусть и не слишком весело, рассмеялась.
  - А Таня не собиралась ждать, пока Сережа зажмет ее в углу и начнет задавать неприятные вопросы. Люфт по времени у нас был - пока Игорь после снотворного проспался бы, пока начал бы что-то соображать, пока начал бы рассказывать, еще сутки прошли бы, не меньше. Таня, к этому времени, уже забрала бы свою долю и уехала туда, где ее никто бы не нашел. В Москву.
  - В Москву? И что она там собиралась делать?
  - Начала бы новую жизнь, что же еще. Замуж бы вышла. Имея начальный капитал, это гораздо проще сделать. Покрутилась на одной тусовке, на другой, да каждый раз с новыми бриллиантами... знаете, сколько сейчас по Москве некольцованных миллионеров бродит? Я, честно говоря, тоже думала со временем туда податься. Надо ведь жизнь устраивать.
  Баринов моргнул.
  - Вы что, действительно считаете, что скрыться, пусть даже в Москве, так легко и просто? Или думаете, что Кораблеву никто не стал бы искать? Что Сергей Аркадьевич махнул бы рукой и обо всем забыл?
  - А почему бы и нет? В конце концов, сына он бы обратно получил.
  - Кстати сколько вы собирались запросить с Сергея Аркадьевича за жизнь его сына?
  - Не за жизнь! Мы не собирались причинять мальчишке никакого вреда!
  - Хорошо, сформулируем по-другому. За возвращение. Так сколько? А то, до сих пор, конкретная сумма не звучала.
  - Ну...
  Ларикова снова задумалась, явно пытаясь высчитать, какую сумму выгоднее назвать. Чтобы ей и поверили, и не показаться слишком жадной, и... да мало ли, какие еще тонкости она держала в уме. Наконец, Елена приняла решение.
  - Пятьсот тысяч долларов, - отчеканила она. - Мы подумали, что пятьсот тысяч баксов, Сережа вполне в состоянии заплатить, и не разориться. И милиция не стала бы, из-за этого дела суетится. Игорь дома, все живы, здоровы, а на то, что Сергею кубышкой тряхнуть пришлось, ментам наплевать. Вот и получилось бы, что искать Татьяну некому.
  - Сергей Аркадьевич мог обратиться к нам. Мы бы нашли.
  Елена несколько мгновений молча смотрела на Баринова, потом отвела глаза в сторону.
  - Да, - неохотно признала она. - То, что Сережа может пойти к частным сыщикам, нам в голову не пришло. Но все равно... это вы думаете, что нашли бы ее. А как? Откуда вы бы узнали, что Таня в Москву подалась, а не в Питер, например? А если бы и узнали! Найти человека в этом муравейнике - нереально.
  Шеф покачал головой:
  - Извините, но вы рассуждаете даже, не как дилетант, а как... - он замялся. Откровенно назвать Ларикову идиоткой, Сан Сергеичу не позволяла неоднократно мной упомянутая деликатность, а подобрать менее обидное определение, словарного запаса не хватало.
  Впрочем, мой словарный запас оказался ненамного богаче: сразу забраковав вульгарное "дура набитая", я вспомнила про синдром Дауна и безуспешно пыталась построить на этой основе что-то, не особенно оскорбительное. На помощь шефу пришел Гошка.
  - Как человек, не совсем адекватно воспринимающий действительность, - лихо сформулировал он.
  - Спасибо, Гоша, - с облегчением кивнул Баринов. - Так вот, вы Елена, рассуждаете, как человек неадекватно воспринимающий действительность. Я не собираюсь сейчас читать вам лекцию о методах нашей работы, но поверьте на слово: если бы мы взялись искать Кораблеву, то нашли бы, вне зависимости от того, где она собиралась начинать новую жизнь - в Москве, в Питере, или в Крыжополе. Вы тоже были уверены в собственной неуязвимости, а сидите сейчас здесь и отвечаете на мои вопросы.
  - Это случайность, - упрямо пробормотала Елена. - Просто я не сообразила, что телефон Игоря нужно спрятать подальше.
  - Это профессионализм, - строго поправил ее Сан Сергеич. - Если бы вы даже утопили телефон мальчика в Волге, мы бы все равно вас нашли. Потому, что мы знаем, как надо искать, и умеем это делать. Вы же... Можно подумать, вы спланировали свои действия только до момента получения денег. Как будто, после этого, все проблемы сами собой решились бы.
  - Да не было никаких проблем! - горячо воскликнула Елена. - Я ведь уже сказала: Таня уехала бы, и никто никогда ни до чего не смог бы докопаться!
  - Извините, но ваша наивность граничит со слабоумием, - не выдержал шеф. - План Кораблевой скрыться в Москве, нелеп, смешон и не выдерживает никакой критики! Я отказываюсь даже обсуждать его.
  - А Таня считала свой план прекрасным!
  - Таня считала? - шеф был сама язвительность. - А, по-моему, одно из двух: или у Кораблевой был совсем другой план, в который она не сочла нужным вас посвящать, либо другой план был у вас.
  - Другой план? - растерянно переспросила Елена. - У меня? Что вы имеете в виду?
  - Например, именно вы могли попытаться уехать в Москву, оставив Кораблеву расхлебывать кашу, заваренную вами вместе. И должен заметить, что в этом случае, смерть Кораблевой пришлась бы вам весьма кстати.
  Ух, ты! Похоже, что "наше все" подозревает Елену не только в кинднеппинге, но и в убийстве. Странно, с чего вдруг? Хотя... если делать выводы только на основе сухой логики, то картина получается недвусмысленная. Ларикова и Кораблева вместе проворачивали аферу по получению крупной суммы денег, Ларикова и Кораблева собирались полученные деньги поделить, причем поделить поровну, а дальнейшая безопасность Лариковой целиком зависела от умения Кораблевой держать язык за зубами... Следовательно, именно Ларикова больше всех заинтересована в устранении Кораблевой. И деньги делить не надо, можно все себе забрать, и о том, что информация об участии Елены в похищении Игоря выплывет наружу, можно не беспокоиться. Кстати, автоматически пресекается возможность любых попыток шантажа, в будущем. Логика в рассуждениях шефа, несомненно, присутствует. Но Баринова ведь не было там, в квартире, на месте событий. А я была. И я видела лицо Елены, когда она смотрела на труп Кораблевой! И заявляю совершенно ответственно: Ларикова не убивала!
  Я перевела взгляд на Гошу - интересно, а как он отнесся к такой идее? Судя по тому, что напарник меланхолично дожевывал бутерброд, без особого восторга. Нет, напрасно "наше все" усложняет.
  До Елены не сразу дошло, на что намекает шеф. Несколько секунд она просто хлопала ресницами, потом лицо ее начало стремительно бледнеть.
  - Но вы... но я... вы же не думаете... вы не можете думать!
  - И чего мы, по-вашему, не можем думать? - любезно поинтересовался Баринов.
  - Что я... Таню... да нет, какая ерунда! - у нее вырвался короткий хриплый смешок. - Ее же убил этот алкоголик, ее брат! И в милиции так считают! А я ни при чем! Я же не маньяк какой-нибудь, я не умею убивать! Да и зачем мне?
  - Деньги и безопасность, - еще более любезно подсказал Гоша, который, наконец, наелся и решил поучаствовать в разговоре. - Причины уважительные.
  - Не уважительные, - поморщился Сан Сергеич. - Но серьезные. А что касается умения... затянуть веревку на шее оглушенной женщины - тут большого умения не надо. Достаточно иметь крепкие руки и крепкие нервы. Насколько я могу судить, - он окинул Ларикову внимательным взглядом, - ни тем, ни другим вы не обижены. Так что и мотив у вас имеется, и возможности. Кстати, где вы были сегодня, с десяти до двенадцати часов? - шеф перевел взгляд на меня и уточнил: - Именно в это время была убита Кораблева, я не ошибаюсь?
  Я молча кивнула. Сан Сергеич прекрасно знал, что не ошибается, просто ему захотелось немножко поиграть на публику.
  - Я была... я не помню... в парикмахерской, кажется? - бледность Елены сменилась нервным багровым румянцем. - Нет, я по магазинам... точно, я почти все утро ходила по магазинам! Гуляла!
  - А в квартиру брата Кораблевой, значит, не заглядывали?
  Пальцы Лариковой сжались в кулаки. Она сделала глубокий вдох и ответила мрачно, решительно и твердо.
  - Нет, нет и нет. Я даже понятия не имела, где эта квартира находится. Я там никогда не была. Все, что вы говорите, в чем вы меня подозреваете, это гнусная ложь. Вы не можете, вы не имеете права меня обвинять! - она, все-таки, не выдержала и сорвалась на крик.
  - Да я и не обвиняю. Просто рассматриваю одну из версий. И если вы действительно сумеете подтвердить свое алиби...
  - Ничего я не должна подтверждать! Сережа! - неожиданно вспомнила она о муже и повернулась к нему. - Сережа, скажи ему! Скажи, что он не имеет права, так со мной говорить!
  - Мне наплевать, кто как с тобой разговаривает, - Сергей говорил тихо, явно сдерживая себя. - Меня сейчас волнует только одно: где Игорь?
  Словно в ответ на этот вопрос, у него в кармане зазвонил сотовый. Лариков выхватил телефон, взглянул на экран и побледнел: - Это она... Таня. Не может быть.
  - Сухарев, наверное, - предположила я. - Телефон Кораблевой он забрал.
  - Но... зачем? - Сергей растерянно смотрел на мерцающий экран мобильника в своей руке. Зачем ему мне звонить?
  - А ты ответь, - посоветовал Гошка. - Только мобильник к уху не прижимай, чтобы и нам слышно было.
  - Ответь, - шепотом повторила Елена. Резким движением, она вместе со стулом передвинулась поближе к мужу и нервно ухватила его за полу пиджака, около кармана.
  - А? Да, конечно, - Лариков дрожащим пальцем нажал на кнопку и неуверенно сказал: - Але? Слушаю.
  - Правильно делаешь, - пророкотала трубка густым басом. - Слушай и запоминай. Твой мальчишка у меня.
  Не могу сказать, как на это отреагировали остальные, не смотрела. Но сама я, ахнула и вскочила.
  - Игорь! - испуганно вскрикнул Сергей. - Что с ним?
  - Пока с ним все в порядке, а вот что будет завтра, зависит от тебя. Слушай внимательно и не мешай мне. Приготовь миллион долларов и сиди дома. Завтра в пять утра я перезвоню и скажу, куда доставить деньги. Все понял?
  - Но я столько... я не успею!
  - Завтра к пяти. Я знаю, сколько ты можешь достать и за какое время. И еще, рядом с тобой никого не должно быть. Ни ментов, ни сыщиков, ни друзей, ни знакомых, никого!
  - Я! - неожиданно заверещала Елена и, отпустив карман Сергея, вскочила и вцепилась в его рукав. - Я с тобой!
  - Кто это у тебя голосит? - опешил голос. - Что за баба?
  - Же... жена.
   - А, мамашка, значит. Ну, ладно, ее можешь взять. Но больше никого. Гони всех, иначе получишь пацана по частям. Все.
  Некоторое время мы молча слушали короткие гудки. Потом Сергей выдохнул:
  - Но как же...
  Он судорожно нажимал на кнопки, вызывая номер телефона Татьяны. Ошибся, выругался, снова ошибся и, наконец, замер, по-прежнему держа трубку так, чтобы нам всем было слышно.
  - Абонент находится вне зоны, - бесстрастно сообщил женский голос.
  - Это был не Сухарев, - констатировал Гошка.
  - Но как? - я все еще стояла, вцепившись руками в спинку стула.
  Сергей, наконец, выключил телефон и убрал его в карман. Тихо повторил, глядя в окно:
  - Миллион долларов.
  - Это невозможно! - Нина незаметно проскользнула в кабинет. - Найти такие деньги, и так быстро - просто не реально!
  - Нереально? - Сергей повернул голову и, почему-то, посмотрел на меня. - Напрасно вы так думаете. А этот господин осведомлен лучше вас. Миллион - максимум того, что я могу достать за ночь. И все вполне реально. Вопрос в том, что на этом весь мой бизнес заканчивается. Весь.
  Я поежилась под его непривычно жестким взглядом. И вообще, рыхлый, почти жалкий Лариков в одно мгновение как-то напрягся, подтянулся, даже ростом выше стал. Оказывается, Елена говорила правду, Сергей может быть совсем другим: деловым и решительным.
  - Можно поторговаться, - тихо заметил шеф. - Потянуть время, попробовать найти мальчика. Есть специалисты по переговорам...
  - Минуточку! - Сергей решительно поднял руку. - Вы все слышали, рядом не должно быть никого! Ни ментов, ни вас, ни специалистов по переговорам.
  - Можно действовать очень осторожно.
  - Осторожно? А вы можете мне гарантировать, что найдете Игоря до завтрашнего утра? Можете гарантировать его безопасность?
  После секундной паузы, Баринов молча покачал головой.
  - Значит, никого рядом не будет. Я не могу рисковать сыном.
  - А я? - высунулась Елена. - Мне они разрешили!
  - Они разрешили матери Игоря, а не тебе, - отмахнулся Сергей. - Ты здесь ни при чем. Если бы не твои идиотские игры... В общем, я сказал - никого.
  - Лучше объясните нам, госпожа Ларикова, каким образом телефон покойной Кораблевой оказался в руках похитителей? - сурово осведомился шеф.
  Елена молчала. Выглядела она так, словно решала, не упасть ли еще раз в обморок. Но покосилась на Гошку и осталась стоять. Понятно - волосы у нее до сих пор были влажными.
  - Чей телефон нашли за батареей? - Александр Сергеевич предложил другую формулировку.
  Елена закусила губу.
  - Сколько телефонов было у Кораблевой?
  Елена приняла решение. Глядя Баринову в глаза, она ответила четко и твердо:
  - Я ничего не знаю.
  Гошка отодвинул ее в сторону, подошел к Ларикову.
  - Серега, ты пойми, о безопасности сейчас говорить, смысла нет, - вид у напарника был такой, словно у него внезапно разболелись зубы. - Какие, к черту, гарантии, когда мы имеем дело с убийцей! Надо попробовать найти мальчишку.
  - Я не могу рисковать сыном, - повторил Лариков. Одернул пиджак и посмотрел на часы: - Мне пора.
  - Но куда вы сейчас? - спросила я.
  - Разве непонятно? Доставать деньги.
  - Но как же вы? Ведь миллион же долларов... откуда?
  - В долг возьму, - одними губами улыбнулся Сергей.
  - Кто же так много даст?
  - Есть люди. Под залог бизнеса, дадут.
  В это мгновение я бросила случайный взгляд на Елену. Щеки ее уже были нормального цвета и вообще, она сумела взять себя в руки и выглядела сейчас почти спокойной. Мне даже показалось, что на ее красивом лице на мгновение мелькнула торжествующая улыбка. Надо же быть такой злыдней! И чему радуется?
  - Может, мне с тобой? - серьезно предложил Гоша. - Только пока деньги найдешь, вроде как для охраны. Мало ли что.
  - Если "мало ли что" случится, ты только помешаешь, - покачал головой Сергей. - Это люди серьезные, они сюрпризов не любят. И чужаков тоже.
  - Тем более, частных сыщиков с ментовским прошлым, - понимающе кивнул Гоша. - Давай я тебя хоть до дома подброшу. Ты же без машины, не забыл?
  - Не надо. Извини Гоша, спасибо, но не надо.
  - Один совет, - шеф остановил уже повернувшегося к дверям Сергея. - Требуйте разговора с сыном. Не отдавайте деньги, пока не получите подтверждения, что с ребенком все в порядке.
  - Понял. Буду настаивать.
  - Настаивать-то он будет, - вздохнул Гоша, когда дверь за Лариковым закрылась. - Да только кто ж его послушает. Кинднеппинг по-русски! Задергаются из-за какого-нибудь пустяка, да свернут мальчишке шею. Денег не получат, но пацана, все равно, не вернешь.
  - Извините, где у вас туалет? - напомнила вдруг о себе Елена.
  - На выходе, - Ниночка встала. - Пойдемте, я вас провожу.
  Шеф дождался, пока они выйдут из кабинета, откинулся на спинку кресла и хлопнул ладонями по столу:
  - Итак, наши дальнейшие действия. Гоша, ты сейчас едешь...
  - Сан Сергеич! - перебила я. - Сергей же сказал, чтобы мы ничего не делали! В смысле, держались подальше!
  Баринов склонил голову на бок, печально посмотрел на меня и перевел взгляд на Гошу. Тот виновато развел руками.
  - Еще имеется у нас некоторая негибкость и прямолинейность. Пока не изжили. Боремся.
  - А что? - растерялась я. - Что не так? Это же не я, это клиент сказал. Лариков.
  - Видишь ли, Рита, - мягко заговорил шеф, - нарушать запреты Сергея Аркадьевича мы не собираемся. Но это не означает, что мы устраняемся совсем. Мальчик похищен, и мы должны сделать все возможное, чтобы он благополучно вернулся домой. Естественно, при этом строго выполняя указания господина Ларикова. Поняла?
  Я неуверенно кивнула. Как можно вести оперативную работу, выполняя строгий запрет на ее исполнение? Это у меня в голове не укладывалось.
  - Не поняла, - Гоша похлопал меня по плечу, - но ничего страшного. С течением времени, поймет. А пока она поверила вам на слово.
  - Этого достаточно, - закрыл прения шеф. - Значит, Гоша, ты сейчас едешь в управление. Там докладываешь, что сын Ларикова сейчас в руках убийцы Кораблевой. Разберешься с телефонами. Согласуешь план действий.
  - Это с Сухаревым? - нейтрально уточнил Гоша, глядя куда-то в стену, поверх моей головы.
  - Кхгм, - Баринов кашлянул и почесал щеку. - Лучше, я сам съезжу в управление. А ты отвези Ларикову домой, да поговори с ней по дороге.
  - После вас? - деликатно удивился Гошка.
  - А что, после меня? - сварливо отозвался шеф. - Врет она, это ясно. Я давил, ты попробуй посочувствовать. Произведи на нее впечатление. Что мне, учить тебя, что ли?
  - Учить не надо. Но я не в ее вкусе, - предупредил Гошка. - Таким дамочкам бизнесмены нравятся, которые могут девушку каждый день в клубы, да в рестораны водить. В "Эдельвейс".
  - А ты постарайся, включи свое обаяние на полную мощность.
  - И могучий интеллект тоже, - не утерпев, подсказала я.
  - Угу, как же без него, без интеллекту. Ладно, я же не отказываюсь. Попробую.
  - Теперь ты, Рита. Останешься с Ниной, просмотришь все, что она выудила из телефона, еще раз проверите... - он замолчал и вопросительно уставился на вернувшуюся в кабинет Елену: - Да?
  - Извините, пожалуйста, - очень вежливо (может ведь, когда захочет!) ответила она, - но я хотела попросить Риту. - Ларикова мило улыбнулась мне и даже постаралась состроить на физиономии выражение, которое, по ее мнению, должно было выглядеть, как просительное. - Вас не затруднит, отвезти меня домой?
  - А-а... - не слишком внятно отреагировала я. Посмотрела на Гошу - он ухмыльнулся, перевела взгляд на Баринова и полюбовалась тем, как элегантно и, вместе с тем, равнодушно, шеф пожимает плечами. - Да, конечно я вас отвезу.
  Как только мы вышли из офиса, Елена уверенно взяла меня под руку:
  - Вы прекрасно понимаете, Рита, что добраться до дома я прекрасно могу сама. Мне нужно с вами поговорить.
  - Хорошо, - осторожно согласилась я. - Давайте поговорим.
  - Почему так неуверенно? - Лариковой явно не понравилась моя интонация. - В чем дело? Какие-то проблемы?
  - Нет, никаких проблем. Просто, я немного удивлена. Понимаете, - я позволила себе легкий смешок, - я привыкла, что в таких ситуациях, женщины предпочитают обращаться к Гоше. Он у нас штатный дамский угодник. Можно сказать, Казанова.
  - Ваш Гоша, - пренебрежительно отмахнулась Елена. - Какой из него Казанова, притворство одно. И уж я, точно, не в его вкусе. Ему нужен такой стиль - романтический наив, знаете? Рюшечки, коса, голубые глазки и ресничками: хлоп, хлоп. Я, конечно, тоже могу натянуть платье с оборочками, прицепить шиньон и глазками похлопать. Но нет ни настроения, ни времени. Да и знакомство у нас вышло неудачное.
  - Я и Гоша с вами одновременно познакомились, - с язвительной усмешкой, которую просто не сумела сдержать, напомнила я.
  Елена не обиделась, только криво улыбнулась:
  - Вы мне хоть руки не выкручивали.
  - Ну что ж, - я открыла наш "москвич" и села за руль. Дотянулась до правой дверцы, распахнула ее. - Садитесь. Я вас слушаю.
  Ларикова изящно скользнула в машину и захлопнула дверцу. Я включила мотор и довольно резким рывком тронулась с места. Нехорошо. Я прекрасно умею трогаться мягко и плавно, но только, когда спокойна. А когда нервничаю... нехорошо. Как это Гоша сформулировал: "Нервы в нашей работе - это признак непрофессионализма". Значит надо сосредоточиться, сделать несколько глубоких вдохов и перестать вести себя непрофессионально.
  Не могу сказать точно, сколько времени я, приводила в порядок свою нервную систему. Минуты две, не меньше. Потом я обратила внимание, что Елена Ларикова, которая только что выражала желание поговорить со мной, молчит. Сидит, сгорбившись, опустив голову и, похоже, вовсе не собирается начинать разговор.
  - Так что вы хотели сказать? - спросила я еще через полминуты.
  - А? - вздрогнула она. - Что?
  - Вы просили отвезти вас домой, потому что хотели по дороге поговорить со мной, - напомнила я. - Вряд ли мы будем ехать больше двадцати минут, так что вам стоит начать.
  - Думаете, это так просто? Я не знаю, как лучше объяснить... вы, наверное, считаете, что у меня совсем сердца нет?
  - Ничего подобного, - немного покривила душой я.
  - Считаете, - Ларикова сделала странный жест: не то снова отмахнулась, не то просто полюбовалась своим маникюром. - Но вы же не представляете, что мне пришлось вынести. Сергей... вы его видели. Сами понимаете, насколько легко мне было жить с таким человеком.
  - Вообще-то, он не производит впечатления монстра, - осторожно возразила я. - И потом, не всегда вы к нему так относились, правда? Вас же не силой за него замуж выдавали. Значит, тогда, два года назад, у вас были к нему какие-то чувства?
  - Какие чувства, о чем вы? - она снова оценила маникюр, теперь уже на обеих руках. - Просто, надо девушке как-то в жизни устраиваться. Тогда Сергей показался мне не худшим вариантом. Но потом... постоянные придирки, требования какие-то нелепые, скупость невероятная! "Я тебе только вчера десять тысяч дал, а сегодня тебе снова деньги нужны? Как можно столько тратить?" - прогнусавила Елена. Получилось гадко и совсем непохоже на Сергея. - Представляете, он отчет требовал, чуть ли не за каждую копейку!
  Она уставилась на меня, явно ожидая сочувствия. Я неопределенно качнула головой - ни "да", ни "нет", но что-то вроде "я вас понимаю". На самом деле, я, конечно, не понимала. Да, зарплата у меня сейчас далеко не учительская, но все равно, десять тысяч в день, на мелкие расходы? Извините, это многовато. И я вполне согласна с Сергеем: "Как можно столько тратить?" Впрочем, Елене хватило и этого слабого знака солидарности, она продолжила с тем же воодушевлением:
  - Ладно бы только деньги! Но тут еще его жуткая мамаша, с ее постоянным плачем по покойнику-мужу и причитаниями, что он бы, ничего подобного не допустил! Когда мы поженились, ее чуть кондрашка не хватила. Я думала, со временем, привыкнет, успокоится. Ничего подобного. Мебель я в квартире переставила - истерика! Ах, ее муженек эту мебель еще при советской власти, на какой-то базе, как особо важное лицо, доставал и лично расстановкой руководил! Занавески новые повесила - истерика! Старые занавески он, оказывается, лично выбирал и лично покупал! Мы отдыхать в Таиланд поехали - истерика. Муж ее всегда в Кисловодск возил! Представляете, сорок лет женаты и каждый год - в Кисловодск! Это же сдохнуть можно!
  Тут я кивнула головой гораздо более уверенно. Сорок лет отдыхать в Кисловодске, это не каждому по силам. Сама я там, правда, не была... нет, все равно, сорок лет подряд - это перебор.
  - Но мамаша хоть живет отдельно, от нее еще можно как-то увернуться, спрятаться, двери не открывать, наконец, телефонную трубку не брать! А от Игоря куда денешься? Вы не представляете, это не ребенок, это просто маленький гаденыш! Личико ангельское, весь такой трогательный, такой милый... это ведь из-за него у нас с Сергеем ничего не получилось. Мамаша что, с мамашей я бы справилась. Но Игорь, это просто безнадежно! Я ведь честно хотела с ним подружиться, зачем мне домашняя война? Но он - чудовище какое-то, настоящее чудовище. Гадил мне, как мог, и где только мог! Подглядывал, подслушивал и врал, бесконечно и подло врал! А Сергей, когда я прошлым летом предложила Игоря на одну смену определить в лагерь отдыха, ненадолго, на две недели всего, пока мы в Таиланде будем, так взвился! Я ему говорю, что мальчишке пора к порядку приучаться, к дисциплине, а он разорался так, словно я Игоря в концлагерь хочу отправить. В результате, мы полетели втроем. Представляете, какой у нас был отдых?
  - У вас, конечно, есть основания не любить пасынка, - осторожно заметила я. - Но высказывать эти чувства сейчас, несколько... неуместно. Ситуация не благоприятствует.
  - Вот и я про нее, про ситуацию! Эта старая мегера начнет теперь кричать на всех перекрестках, что я во всем виновата! Что я украла Игоря и теперь требую за него выкуп. А это, между прочим, злостная клевета, распространение недостоверной порочащей меня информации. Как вы думаете, может мне на нее в суд подать?
  - Ну-у... - говорить, что "старая мегера" уже начала распространение порочащей Елену информации я не стала. - Строго говоря, у нее есть на это основания. Вы ведь руку тоже приложили, помните? С Кораблевой вместе.
  - Так мы же ничего плохого не хотели! И вообще, Сережа первый начал! А, кстати, Игорек тоже не возражал папочку ошкурить. Татьяна ему обещала из своей доли квадроцикл купить. Она вообще этого мерзавца все время баловала. Зачем, не знаю. Может, прикормить старалась? Передо мной-то она фасон держала, никто мне, дескать, не нужен, а что она на самом деле думала? Может, не потеряла еще надежду Сережку захомутать? Рассчитывала, что лучше меня с ним управится? А может, Игорь ее на жалость взял, рассказывал, небось, разные страшилки из своей горькой сиротской жизни. А Танька поверила. Вообще-то, она дура была, сопливая дура.
  - Лена! - я была по-настоящему шокирована. - Нельзя же так, о покойнице!
  - Да бросьте вы! Вот еще, напридумывали правил: то нельзя, это нельзя! На кладбище похоронные речи послушать - так только чистых ангелов в землю закапывают. Куда же тогда мерзавцы деваются? Вон их сколько вокруг, они что, не умирают? Лицемерие это и ничего больше. А я правду говорю, ничего не придумываю. Ее, небось, и убили тоже, по глупости. Этот братец-алкаш, вы же его видели. А Таня ему про Игоря, наверное, рассказала.
  - Кораблева сказала только, что ей нужна квартира.
  - Это он так говорит! А если Таня ему проболталась о наших планах, запросто мог убить ее и Игоря забрать. Спрятал где-нибудь в подвале, и теперь сам хочет деньги получить.
  - Положим, сейчас он под арестом, так что выкуп за мальчика получить ему будет трудно. И телефон у него какой-то другой нашли, не тот, по которому похитители звонили, - указала я Елене на явные нестыковки.
  - Дружки помогают, - быстро ответила она. - Эти алкаши, как только халявной выпивкой потянет, сразу такие шустрые становятся, не узнать! А тут, такие деньжищи! До смерти упиться можно.
  - Это да, - вынуждена была согласиться я. - С этим не поспоришь. Но давайте не будем зацикливаться на брате Кораблевой. Есть у вас еще какие-нибудь предположения? Кому еще Кораблева могла рассказать о ваших планах? Может, у нее подруга есть или любовник, о котором вам известно? А вы сами? Никому не упоминали, что рассчитываете скоро разбогатеть? Хотя бы мельком, случайно?
  - А вы зачем спрашиваете? - она бросила на меня неожиданно острый, внимательный взгляд. - Сергей велел вам не вмешиваться. Или хотите, все-таки, попробовать сами Игоря найти?
  - Нет-нет, что вы! Мы и права такого не имеем, без поручения клиента! Это просто так, - я запнулась, не зная, как обосновать действия, сути которых сама не понимала. Ага, придумала! - Профессиональная привычка, наверное. И потом, вдруг Сергей захочет узнать, кто сына похищал, куда деньги ушли? А мы, не теряя времени, уже начали собирать информацию. Работа, так сказать, на будущее.
  - Ну, если только на будущее. Нет, я никому ничего не говорила, даже не упоминала. Подумайте сами, зачем? Чтобы кто-то в долю навязался? А Таня... не знаю. Не так уж мы с ней были близки. Сошлись, чтобы деньжат срубить, за жизнь и не разговаривали никогда. Звонили ей часто, но, в основном, клиенты. Про подруг я ни разу не слышала. Да и зачем они? Подруги нужны, когда жизнь состоялась, чтобы было перед кем похвастаться. А пока ты в поиске, они только мешают. Насчет мужика точно не скажу. Вроде был какой-то приятель. Она мне, правда, про него ничего не говорила, да и вообще, никому не рассказывала. Прятала, как могла, но сплетни все равно, ходили.
  - А зачем прятать? - удивилась я. - От кого? Она что, замуж за него собиралась и боялась, что отобьют?
  - Прямо, замуж! Он не солидный человек, а инженер какой-то, да и женатик, кажется. Нет, замуж Таня за него не собиралась, не тот вариант. Она с ним встречалась, не для дела, а для тела. Мужик, вроде, исключительных достоинств. Но в приличное место с ним не пойдешь и знакомым лучше не показывать.
  - Если он женат, то, может, не Татьяна его прятала, а он сам прятался? - предположила я. - Не хотел, чтобы об их отношениях стало известно?
  - Может быть. Я об этом никогда не задумывалась. О! Так, может, Таня его на помощь и позвала, чтобы Игоря в квартиру втащить? Вот вам и ответ, пожалуйста! Ну конечно, поэтому она меня с собой не позвала!
  - А вы сами этого человека видели?
  - Нет, откуда? Я же говорю, сплетни, только сплетни! Вы себе не представляете, как девчонки на мойке любят языки почесать. Все косточки перемоют, все обсудят, и что было и чего не было. Нет, я его не видела. И фамилию не знаю, и адрес, даже не спрашивайте. И вообще, что у нас разговор свернул куда-то... я о другом хотела вас спросить.
  После этого заявления, сделанного немного раздраженным тоном, она снова замолчала, глядя строго перед собой. Я полюбовалась ее безупречным профилем, потом мягко намекнула:
  - Я вас слушаю очень внимательно. Спрашивайте.
  Елена повернула голову.
  - Я не знаю, как объяснить.
  - Вы об этом уже упоминали, - кивнула я. - Сложная проблема, но решаемая. Попробуйте без длинных объяснений. Просто скажите главное, основную суть. А уже потом, вместе, сформулируем.
  - Хорошо, попробую, - Елена глубоко вдохнула, словно собиралась нырнуть с головой в воду, и выдала: - Скажите, я могу вас нанять лично для себя?
  Признайтесь, вы ожидали чего-нибудь подобного? Я - нет. Поэтому и ответ мой был вовсе не такой, каким потом гордятся долгие годы и цитируют, надоедая друзьям и близким. Я нажала на тормоз и спросила:
  - В каком смысле?
  - В самом прямом. Могу я вас нанять, чтобы лично вы работали лично на меня?
  - Хм, - не слишком вразумительный ответ, правда? Что поделаешь, ничего получше я, в этот момент предложить не могла. - Хм.
  - Да-да, я понимаю, - вскинула голову Елена, - вы сомневаетесь в моей платежеспособности. Успокойтесь, деньги у меня есть. Не миллионы, конечно, но на оплату ваших услуг хватит.
  - Хм, - снова повторила я. И плавно-плавно двинулась с места. - Меня, в данной ситуации смущает не финансовая сторона. Вы не забыли, что мы уже работаем на вашего супруга?
   - Это фирма ваша работает. А вы, лично?
  - И я лично, тоже. Как сотрудник фирмы и младший партнер. Так что, может возникнуть конфликт интересов.
  Елена на мгновение задумалась, потом резко взмахнула рукой:
  - Ерунда! Какой там конфликт? Сергей вас нанимал, чтобы Игоря найти, так ведь? И только что, сам от ваших услуг отказался. Значит, сейчас, вы ему вообще ничем не обязаны. А мне нужен дельный человек, который поможет, защитит, совет даст, наконец! Вы же видите, в какой куче дерьма я оказалась. Вся эта история с Игорем, это ладно, тут я выгребусь. Но еще и Таню убили... Вон, ваш Баринов приставал уже, то ли подозревает, то ли просто пугает. А что, если менты ко мне привяжутся? Не умею я с ними разговаривать.
  - А, по-моему, у вас это неплохо получается. Но если сомневаетесь, лучше взять адвоката.
  - Не знаю я их, - поджала губы Елена. - И не доверяю. Эта публика такая - только деньги грести горазды. Я бы лучше с вами.
  - Извините. Но в нашей фирме не принято подхалтуривать на стороне. Вы можете обратиться к Александру Сергеевичу, сделать предложение ему. Но я не очень понимаю, что конкретно вы хотите получить от нас, какую услугу. Вы просите помощи? Тогда объясните, в чем она должна заключаться. Защиты? Ради бога, но скажите, от кого? Совета? Пожалуйста, хоть сейчас и даже бесплатно. Но в чем проблема?
  - Какие все умные, это что-то, - тоскливо протянула Елена. - Ладно, я поняла. Поехали домой.
  Счастливая, она все поняла. А я вот, так и осталась в недоумении. Что ей, все-таки было нужно? Но я не стала продолжать бестолковую беседу. До дома Лариковых мы доехали в молчании, которое трудно было назвать дружеским. Впрочем, и враждебным оно не было. Просто ехали в машине два малознакомых человека и думали, каждый о своем. Когда я остановилась во дворе, Елена, все так же молча, кивнула мне и открыла дверцу. Я смотрела, как она идет к подъезду и чувствовала... нет, я не могу объяснить, что именно я чувствовала. Что все идет неправильно? Так в этой нелепой истории с самого начала ничего правильно не шло. Что я не выполнила, поставленную шефом задачу? Но в чем конкретно была эта задача? Заставить Елену разговориться? Точнее проговориться? Но о чем? И почему-то именно сейчас, когда я смотрела на удаляющуюся от меня безупречно прямую спину, я поняла, что Елена и половины правды нам не рассказала. И что я не могу, не имею права, позволить ей сейчас уйти!
  Я выскочила из машины и побежала к подъезду. Ларикова уже открывала массивную железную дверь, когда я окликнула ее:
  - Подождите Лена! Я подумала, давайте, все-таки, обсудим!
  - Что обсудим? - настороженно уточнила она.
  - Ваше предложение. Ваше положение. Да все обсудим! Давайте начнем разговор сначала!
  - Сначала... - она явно колебалась. - А смысл? Вы ведь не хотите на меня работать.
  - Возможно, я погорячилась. Вы ведь даже не объяснили, в чем будет заключаться работа. Помощь, совет, защита - согласитесь, что это все немного неопределенно. Давайте сейчас поднимемся к вам и еще раз, спокойно, поговорим.
  - Н-ну... ну хорошо.
  Итак, я снова оказалась в квартире Лариковых, в той же самой гостиной, в том же самом кресле. Елена, повторяя мизансцену, устроилась на диване.
  - Почему вы передумали? - спросила она.
  - Потому, что я не понимаю вашей роли во всех последних событиях, - честно ответила я.
  - Надеюсь, вы хоть не подозреваете, что это я задушила Татьяну? Господи, как такая нелепость может в голову прийти!
  - Это вовсе не нелепость, это очень логичный вывод. Что вы собирались делать после похищения? Извините, но ваша версия - Кораблева уезжает с деньгами в Москву, а вы, рассчитывая на глупость мужа и некомпетентность милиции, остаетесь здесь, вот это, действительно, нелепость.
  - А что я могла Таню убить, это версия логичная? - Елена хотела спросить легко и иронично, но получилось у нее напряженно и зло. - И в чем ее логика?
  - Разве непонятно? Александр Сергеевич дал ответ на ваш вопрос - деньги и безопасность. Это же старая история: дележка добычи приводит к внутренним разборкам. Бывает, что и со смертельным исходом.
  - Вы так говорите, как будто мы с Таней какие-то международные преступники, - дернула плечиком Елена. - Мы приличные интеллигентные женщины, мы просто хотели заработать немного денег.
  - Заработать? - прищурилась я.
  - Ой, ну что вы к словам цепляетесь? Хорошо, мы собирались ограбить Сергея, но и только! Ни о каких смертельных случаях, у нас речь не шла!
  - В этом я не сомневаюсь. Но смотрите, как все в результате получается. Кораблева увозит доверенного ее заботам мальчика в квартиру брата. По вашему плану, она должна была подождать там, пока Сергей заплатит выкуп, а потом вернуть мальчика. Простенько и мило.
  - Именно так, - Елена смотрела на меня с вызовом. - А зачем усложнять? Простые схемы всегда лучше срабатывают.
  - Согласна. Но в нашем случае, схема усложнилась. И сейчас, похищение Игоря самым тесным образом связано с убийством. Кораблева в квартиру брата пришла, а вот Игоря никто не видел. Что же, мальчика кто-то перехватил по дороге? И этот человек теперь требует с вашего мужа выкуп в миллион долларов? Но кто это?
  - Дружки Таниного брата, - ни на секунду не задумалась она. - Я уже говорила, я в этом уверена. Наверняка Таня ему проболталась, и он решил сам денежки подгрести. А Таню, чтобы не мешала, убил. Чем вам такая логика не нравится?
  - У алкоголиков фантазия небогатая, - покачала головой я. - И запросы простые. Пятнадцать-двадцать тысяч рублей, это максимум, до которого они могли бы додуматься. Ну, может, особо продвинутый алкаш запросил бы пятьдесят. Миллион долларов - такой суммы ни сам Кораблев, ни его приятели, просто не представляют. И потом, вы что, всерьез готовы считать главным действующим лицом Валерия Кораблева? Вы его видели - разве он произвел на вас впечатление человека умного и решительного? А если принять вашу версию, Кораблев, узнав о похищении Игоря, должен был немедленно составить план действий, найти сообщников, перехватить мальчика, убить сестру... не знаю, как-то не вяжется у меня с такими четкими действиями этот замухрышка.
  - Может, он притворяется, - Елена нервно облизнула пересохшие губы. - Только притворяется замухрышкой, а на самом деле вот такой, как вы говорили. Умный и решительный?
  Я вспомнила небритого мужичонку в грязной майке, размазывающего слезы по небритым щекам и усмехнулась.
  - Сомневаюсь. Очень сомневаюсь, что Валерий Кораблев сильная личность и, при этом, хороший артист. Да и убивать сестру, для него прямой выгоды нет.
  - А для меня, значит, есть?! - Ларикова очень старалась сдерживаться, но получалось у нее плохо.
  - Для вас есть, - спокойно согласилась я. - Как только Игорь исчез из квартиры, где его прятал Сергей, вы перестали нуждаться в помощи Кораблевой. А после получения выкупа, она бы уже представляла для вас прямую угрозу.
  - Как и я для нее.
  - Как и вы для нее. Да, в таких ситуациях выигрывает тот, кто действует первым. А в качестве выигрыша получает безопасность и деньги, с которыми не надо ни с кем делиться. По-моему, мы сделали круг и вернулись к тому, с чего начинали, о чем говорил Александр Сергеевич. Безопасность и деньги. Именно то, что вам сейчас необходимо.
  - Вы... - Елена закашлялась, прижала к горлу ладонь и попробовала еще раз: - Вы правда считаете, что это я убила Таню?
  - А вы ее убили?
  - Нет! Нет! Никогда! Мне даже в голову ничего такого... Я клянусь, - она беспомощно оглянулась по сторонам, - Господи, мамой клянусь, здоровьем... я не знаю, чем еще? Я не убивала Таню, я даже в квартиру эту не поднималась, зачем? Я не знаю, кто ее убил, понятия не имею! Вы мне верите?
  Оп-па! А вот и она, золотая рыбка! "Я даже в квартиру эту не поднималась, зачем"! Почему она сказала именно так? Логичнее было бы: "я там никогда не была", "я вообще не знала, куда Таня увезла Игоря", или что-то подобное. А тут - "в квартиру не поднималась, зачем?" То есть, что, была рядом, но не стала подниматься? А где была, во дворе? Но Ларикова совсем недавно утверждала, что только помогла Кораблевой спуститься с мальчиком из квартиры мужа, и не имеет понятия, куда потом Татьяна уехала. Куда уехала - не знает, но в квартиру не поднималась? Эта случайная оговорка, наверняка, и есть та самая ниточка, которая поможет нам все распутать.
  Сан Сергеич предположил, что Елена приехала вместе с Кораблевой во двор на улице Чайковского. Очень логично - надо же было поднять Игоря на четвертый этаж. Если мальчик спал, то Кораблева одна просто не справилась бы. А привлекать брата, значит, делиться. Да и не особенно надежный, судя по всему, из Валика сообщник. Проще дать ему денег на билет и на гостинцы, да отправить к тетке, в деревню. Но, пока Кораблева выставляла брата из дома, Елена могла завести мотор и уехать, уехать вместе с Игорем. А кто тогда убил Кораблеву? Сообщник? Любому похитителю нужен сообщник, одному с этим делом не управится. Кроме того, если Кораблеву убил сообщник, то все окончательно выстраивается. Елена могла и не знать об этом и тогда понятно, почему она так естественно испугалась в квартире Кораблева.
  Да, это ниточка. Точнее, не ниточка пока, а тонкий волосок, самый кончик! И тянуть за него нужно осторожно-осторожно! Ах, Гошку бы сюда, вдвоем намного легче такие беседы вести. Но делать нечего, придется справляться самой. Грубо давить на Ларикову сейчас нельзя, она может испугаться и наделать глупостей. Свяжется, например, с тем самым сообщником и прикажет ему избавиться от мальчика. Нет, от меня сейчас требуется сочувственное понимание и мягкое убеждение. Скорбно поджав губы, я покачала головой:
  - Я очень хочу верить вам, Лена. И надеюсь, что вы, действительно, говорите правду. Но тогда остается вопрос: где Игорь?
  - Игорь, - горько всхлипнула она. - Да если бы я знала, что влипну из-за этого гаденыша в такую историю, близко бы к нему не подошла! А теперь... что мне теперь делать?
  - Надо думать, как спасти мальчика, - мягко намекнула я. - Расследовать убийство Кораблевой нас никто не нанимал. Главное сейчас, чтобы Игорь вернулся домой, целым и невредимым. Самое главное. Именно от этого будет зависеть все остальное.
  Я замолчала и многозначительно уставилась на Ларикову.
  Елена вздрогнула и на мгновение закрыла лицо ладонями. Потом, с силой потерла щеки и вымученно улыбнулась:
  - Устала. И пить хочу. А вы?
  - Я тоже, - с готовностью кивнула я.
  Напряжение, сгустившееся в комнате, резко ослабело.
  - Чай или кофе? - любезно предложила она.
  - Не затрудняйтесь, - благовоспитанно попросила я. - Что вы будете, то и я.
  - Тогда, кофе, - решила Елена и скрылась на кухне.
  Ф-фу, наконец-то я получила некоторую свободу действий! Не тратя зря драгоценного времени, я бесшумно поднялась с кресла и на цыпочках подошла к большой напольной вазе с искусственными подсолнухами, украшающей угол комнаты. Не знаю, кого благодарить за этот дизайнерский изыск, саму Елену, Сергея, а может и покойного супруга Екатерины Алексеевны, но для моих целей, этот шикарный букет подходит просто идеально. Я прикрепила микрофон, замаскировала его широким желтым лепестком и сделала два шага назад. Как я и говорила - идеально. Подсолнухи никаких подозрений не вызывают.
  Так, квартирный вопрос решен - все, что будет говориться здесь, я, и услышу, и на пленку запишу. Хорошо, но мало. Как хотите, но нет у меня уверенности, что мадам Ларикова будет сидеть дома. А хотелось бы иметь возможность прослушивать ее, так сказать, "в движении". И нужен-то для этого пустяк - еще один микрофончик. И он у меня есть, Гошка приучил. Можно сказать, что я без запаса из дома не выхожу. Вот только, куда бы его пристроить? Зимой хорошо, зимой только улучить момент и воткнуть хитрую булавочку в пальто или в шапку и все в порядке. А сейчас? Елена, если выйдет из дома, то не в пальто, а в легком брючном костюме. При соответствующей ловкости, можно, конечно, и туда микрофон пристроить... А если она надумает переодеться? Запас запасом, но не могу же я все ее одежки своей техникой снабдить. Значит, остается сумочка. Вот она, кстати, на столике лежит. Правильно я в прошлый раз определила, что это и есть ее постоянное место.
  Я прислушалась. Елена на кухне самозабвенно тарахтела чем-то железным. Похоже, приготовление кофе она сопровождала исполнением каких-то сложных языческих обрядов. Хорошо. И чем сложнее и дольше будут ее манипуляции, тем для меня лучше. Итак, на счет раз-два-три: раз - осторожно поднять сумочку, два - выбрать место, три - прикрепить микрофон... а кстати, в прошлый раз в сумочке лежали водительские права. Значит, Елена, по своим делам, может поехать и на собственной машине. И если я захочу за ней присмотреть, то неплохо было бы облегчить себе будущие труды.
  На то, чтобы достать из сумочки блестящую обложку и посмотреть, какая именно машина находится во владении Лариковой Елены Константиновны, у меня ушло не больше десяти секунд. Еще десять секунд на то, чтобы достать сотовый и сделать короткий звонок Нине. Всего пять слов: "позвони мне через пять минут". Выполнив все это, я успела вернуться в кресло, комфортно устроиться в нем и даже сделать несколько пометок в записной книжке, прежде чем в комнату вернулась хозяйка.
  Елена, радушно улыбаясь, внесла серебряный поднос, на котором стояли две кофейных чашечки, баночка сукразита и одноразовая пластиковая упаковочка сливок. Решительно опустила поднос мне на колени и быстро сняла одну чашку, ту, что стояла справа. Объяснила, простодушно:
  - Я себе кладу одну таблетку сукразита. А вы сами нащелкайте, сколько нужно. Сахар я дома не держу, извините, зато сливки есть, если хотите. Я-то предпочитаю черный.
  Не могу сказать, что меня обрадовала такая забота. Елена клянется, что никого не убивала, и я ей почти верю, но все равно, хотелось бы, чтобы поднос не стеснял движений. Конечно, в случае необходимости, я его просто сброшу на пол, не побоюсь ковер испортить, но не пару секунд на этом движении непременно потеряю.
  Я посмотрела на стоящий у меня на коленях поднос. Все-таки, не дотягиваем мы до европейских стандартов, никак не дотягиваем. Если уж серебряный поднос - то, пожалуйста, и столик на колесиках мне подкатите, и сливки - в специальном сливочнике должны быть, а не в одноразовой пластиковой бляшке. Вот чашечки, это да, это высший класс. Даже не класс, а классика. Не просто тонкий, а тончайший, полупрозрачный фарфор, чистая белизна, не изуродованная рисунком, только сверху, по самому краю - деликатная полоска золотого ободка. Конечно, всем напиткам я предпочитаю какао, но хороший кофе из такой посуды - наверное, это блаженство. Я подняла чашку за изящную ручку и притворилась, что сделала глоток.
  Пить я не собиралась. Хоть Гошка и ругает меня, время от времени, и обзывает бестолковой бабой и другими обидными прозвищами, я, все-таки, на одни грабли два раза не наступаю. И после того, как меня однажды чуть не отравил очень симпатичный молодой человек (случайно не отравил, просто дозу не рассчитал), я научилась быть осторожной. К парню я пришла просто поговорить, и то, какая неприятность получилась! А Елена, я уверена, причастна к похищению Игоря, да и с убийством Кораблевой не все ясно. И кофе она на кухне, одна готовила, и чашечку свою, сразу схватила, не дав мне возможности самой выбрать. Сукразит она себе, видите ли, уже положила, одну таблетку! А мне чего подсыпала? Нет уж, спасибо большое! Пить я, действительно, хочу, и кофе, судя по запаху, изумительный, но лучше обойдусь. Целее буду.
  Вас интересует, почему я сразу от кофе не отказалась, если не собиралась его пить? А как бы я тогда, по-вашему, сумела микрофоны по местам распределить? Мне было нужно, чтобы Елена из комнаты вышла. И теперь, я безмятежно нюхала кофе и ждала звонка, который позволит мне удалиться, не вызывая недоумения своей торопливостью.
  Ниночка, дай ей бог здоровья, не подвела. В тот момент, когда я, изображая неземное блаженство, в третий раз поднесла чашку к губам, у меня в сумочке заверещал телефон. Я охнула, засуетилась, выплеснула значительную часть кофе на поднос и достала телефон.
  - Слушаю!
  - Ты еще у Лариковой?
  - Да, - ответила я ей. Потом добавила, уже для Елены: - Что, прямо сейчас?
  - Хочешь красиво уйти? - засмеялась Нина. - Мадам вызывает настолько серьезные подозрения?
  - Да. Сию минуту выезжаю.
  - Это правильно. Кстати, имей в виду, мы снова в деле. Только что заезжал Лариков, он передумал. Решил, что с нашей подстраховкой вернуть ребенка живым и здоровым, больше вероятности.
  - Хорошо.
  Не могу сказать, что я обрадовалась, но на душе стало немного легче. До сих пор, мысль, что мы, хоть и самыми лучшими намерениями, нарушаем строгий и определенный запрет Сергея, меня немного нервировала. Я убрала телефон в сумочку и виновато улыбнулась:
  - Извините, Лена, работа. Начальство срочно вызывает.
  - Да-да, конечно, - она забрала у меня залитый кофе поднос и, поколебавшись, спросила: - Но мы с вами договорились? Вы будете мне помогать?
  - Вы поклялись, что не убивали Кораблеву...
  - Да не убивала я, не убивала! Ну что мне теперь, землю есть, чтобы поверили? Не убивала и представления не имею, кто это мог сделать!
   - Тогда, можете считать, что предварительного соглашения мы достигли. Я имею в виду, что если у милиции появятся к вам вопросы, то звоните. Ничего не обещаю, сами понимаете, но помочь постараюсь. Что касается похищения Игоря, тут вам только молиться. Если Игорь, целый и невредимый, вернется домой, ваше положение намного упростится. Одним словом, звоните, - я протянула картонный прямоугольник визитки.
  - Спасибо.
  Елена взяла визитку, потом неуверенно предложила:
  - А может, все-таки, аванс?
  Я покачала головой.
  - Аванс означает обязательства, которые я не имею сейчас права на себя брать.
  Уже в дверях, я обернулась и мягко сказала Елене:
  - Я не хочу сказать, что целиком на вашей стороне. Но поверьте, от обвинения в том, чего вы не совершали, мы вас защитим.
  
  Выйдя из подъезда, я первым делом оглядела двор. В документах на машину была обозначена вишневая "ауди". Где же она? А вот, под деревом стоит! И номер совпадает, очень хорошо. Теперь пройти мимо, быстро наклониться, сунуть ладонь под крыло... Дело сделано. "Маячок" крепко прилип к теплому металлу. Куда бы Ларикова ни поехала, я от нее не отстану. Почти бегом, я вернулась к нашему "москвичу", прыгнула на сиденье и включила приемник. И сразу услышала раздраженный голос Елены:
  - Тебе хорошо говорить, про тебя никто не знает! А надо мной они кружат, как стервятники последние! Что? Нет, конечно, глупо было бы теперь... а я говорю, глупо! Как он, не просыпался? Откуда я знаю, может, и проголодался! А, это ты хорошо придумал. Что? Нет, нет, не вздумай! Ох, просто не знаю. Ну, ладно. Я так не могу. Сейчас приеду, и мы все обсудим.
  Вот видите, не зря я задержалась, отыскивая машину Елены. Конечно, жаль, что начало разговора пропустила, зато жучок на ее "ауди" мне очень пригодится. А разговор и потом можно послушать, в записи. Теперь надо сообщить последние новости в офис. Я достала телефон.
  - Ниночка, Гоша рядом?
  - А где ж ему быть, - нервно ответила Нина. - Ты скоро вернешься? У нас тут новости есть.
  - Новости у меня у самой есть, - бодро похвасталась я. - А приехать я сейчас никак не смогу. По моим расчетам Ларикова собирается за мальчишкой ехать. А я, естественно, за ней.
  Нина ахнула, и щелкнула рычажком громкой связи. Тут же меня оглушил Гошкин крик:
  - Ритка! Что там у тебя?
  - Тише, - я отодвинула трубку от уха и поморщилась. - Что ты орешь?
  - Я? Ору? - удивился напарник, но голос понизил. - Тебе показалось, наверное, или связь барахлит. Так что, ты расколола Ларикову?
  - Скорее заставила нервничать. Напугала, нашпиговала микрофонами и ушла. А она сразу же позвонила кому-то и сказала, что сейчас приедет. Что надо все обсудить. И я думаю, что она собирается именно туда, где сейчас находится Игорь Лариков.
  Гошка проворчал что-то невнятное, не мне, а в сторону и выслушал невнятное ответное ворчание. Потом спросил, не скрывая скепсиса:
  - Мало ли с кем и что она собирается обсуждать? Проблем у мадамки - вагон и маленькая тележка. Неубедительно.
  - Перед этим, Елена спрашивала у собеседника: "Как он, не просыпался?" Конечно, она могла беспокоиться про ручного хомячка, но я думаю, речь шла об Игоре.
  Гошка снова заворчал, но на этот раз я поняла, что он просит Нину узнать, кому звонила Ларикова. Потом напарник снова вернулся ко мне.
  - Мы тут тоже кое-что выяснили. Точнее, не мы, а Ниночка и компания.
  - Какая компания? - не поняла я.
  - Телефонная, какая же еще? Помнишь, Ларикова в туалет просилась? Так вот, Нина со своими телефонными дружками наладила прямую связь через интернет и знаешь, что выяснила? Аккурат, в то время, когда Елена Прекрасная обосновалась в нашем санузле, зафиксирован звонок с ее сотового телефона.
  - И номер установили? - я затаила дыхание.
  - Естесстно.
  Я очень не люблю, когда Гошка вот так коверкает слова, но на этот раз замечания делать не стала. Не хотела отвлекаться.
  - А владельца?
  - Опять же, естесстно. Некий Вячеслав Иванович Перегудин, тренер по теннису, работает в спортивном клубе "Олимпик". Говорят, дорогой клуб, но для здоровья зело полезный. Кстати, именно этот клуб посещает Елена Ларикова. Как тебе такие новости?
  - Здорово! - выдохнула я. - А как нам узнать... ой, подожди! Ларикова вышла! Ага, пошла к машине... открывает... садится...
  Не прерывая репортажа, я повернула ключ зажигания, и мотор мягко заурчал.
  - Ты ее не потеряешь? - встревожился Гоша. - Десятый час, скоро стемнеет.
  - Не, я ей маячок поставила. Так что, выезжаем со двора и двигаемся... куда это, интересно, мы двигаемся?
  - Ритка, а знаешь, ты была права. Вы сейчас едете к Игорю Ларикову. Нина выдернула номер телефона, с которым десять минут назад связывалась Елена. Она звонила Перегудину.
  - Значит, все сложилось. Слушай, но если это Перегудин звонит Сергею по телефону Татьяны, то убийца он?
  - Получается так. Поэтому, когда Ларикова приедет на место, ты держись в сторонке, не высовывайся. И доложись-ка, где ты сейчас проезжаешь?
  Я послушно доложилась, и попросила разрешения убрать телефон. Все-таки, у меня еще маловато опыта: вести машину и разговаривать по сотовому мне неудобно.
  - Ладно, - согласился добрый напарник. - Только каждые десять минут отзванивайся, обозначай свое положение в пространстве. А я сейчас шефу сообщу и за тобой двину.
  Через десять минут я уже поняла, куда мы едем - за город, в район дач. Гошка очень обрадовался и сообщил, что он от меня не отстанет. Я немного удивилась, но спрашивать ничего не стала. Может, Баринов уже возвращался в офис, когда Гошка ему позвонил. А может, он такси взял. Не важно, как Гоша доберется, главное, чтобы он не задерживался.
  Еще минут через тридцать Ларикова миновала небольшую березовую рощу и въехала в дачный поселок. Я сбавила скорость, а потом и вовсе, остановилась. Подумала и отъехала немного назад, под прикрытие рощи. Всю дорогу я старалась держаться от Елены на почтительном расстоянии, и в городе, я уверена, она не могла меня заметить. Но на пустой грунтовке, вдоль которой тянутся километры дачных заборов, продолжать преследование было слишком рискованно. Вот тут и пригодился маячок, который я так предусмотрительно прилепила к машине Елены. Зеленый огонек медленно полз по экрану дисплея, а я смотрела на него и обдумывала, как мне действовать, если Ларикова собирается просто проехать через этот поселок и двинуться дальше. Собственно, что делать, было понятно - продолжать преследование. Вопрос был в том, как правильно выбрать время, чтобы и не выскочить слишком рано, и не отпустить ее слишком далеко. К моей радости, Елена остановилась. В тот же момент, затихло урчание мотора ее "ауди", которое сопровождало меня всю дорогу. Легкий хлопок - очевидно, Елена вышла из машины и закрыла дверцу. Какой-то непонятный шорох, шуршание и громкий, энергичный стук.
  - Слава! Открывай!
  - Лена? - мужской голос звучал глухо, очевидно доносился из-за двери.
  - А кто же еще? Ну что у тебя там, замок заело? Долго мне на крыльце торчать?
  - Сейчас, сейчас...
  Хм, Слава. Очевидно, это и есть Вячеслав Иванович Перегудин.
  Что-то звякнуло, что-то заскрипело, стук каблуков по деревянному полу и мягкий шлепок - очевидно, Елена бросила сумочку на стул. На качестве звука это не сказалось.
  - Как он?
  - Ты уже спрашивала, - раздраженно ответил Слава. - Что ты так переживаешь за него?
  - Не будь идиотом! Это же наш золотой запас! Он в порядке?
  - Да что ему сделается? Спит.
  Снова стук каблуков, скрип двери и тишина. Очевидно, Елена вышла на улицу, а сумочка с микрофоном осталась в помещении.
  Я достала сотовый телефон.
   - Гоша, я на месте. Дачный поселок "Жемчужина". Игорь здесь, на одном из участков. А я в березовой роще, рядом с поселком.
  - Новости есть?
  - Ларикова, по-прежнему, хочет получить выкуп за мальчика.
  - Упрямая дамочка.
  - Это точно. Я, по наивности, думала, что сумела ее переубедить. Да, судя по тому, что сообщника она называет Славой, мы не ошиблись. Очевидно, это Перегудин.
  - Прекрасно, - бодро отреагировал Гоша. - Позвони шефу, порадуй "наше все". И не дергайся, жди, мы скоро подъедем.
  Интересно, кто это, "мы"? Гошка что, Ниночку с места сорвал? И откуда он знает куда ехать? Я ведь ему никаких подробностей... или на нашей машине тоже маячок стоит?
  - А ты где сейчас?
  - Выезжаю на объездную дорогу.
  - Завод недостроенный у тебя справа? - уточнила я, вспомнив мрачные развалины, которые миновала десять минут назад.
  - Справа, - подтвердил Гоша.
  - Следующий ориентир - столб с указателем. А потом березовая роща. Я в ней.
  - Найду, не беспокойся. Сиди в машине, жди, слушай. Если Ларикова приехала к подельнику, значит, будет сейчас с ним разговаривать. У тебя магнитофон работает?
  - Ну, знаешь! - обиделась я. - Ты еще спроси, не забыла ли я сегодня умыться.
  - А ты не забыла? - хохотнул он.
  Когда у моего напарника хорошее настроение, он становится просто невыносим. Но я не стала опускаться до пошлой перебранки, а просто прекратила разговор. И набрала номер Баринова.
  Александр Сергеевич моему звонку заметно обрадовался. Выслушав короткий, но достаточно полный доклад, он тоже приказал ждать Гошу и не дергаться. Еще шеф распорядился активных действий без приказа не начинать и постоянно держать его в курсе событий. И пообещал, что скоро подъедет к месту действия вместе с группой Сухарева. Я едва успела закончить разговор с начальством, как снова ожил микрофон.
  - Значит, она, действительно, убита? - теперь в голосе мужчины слышалось не столько раздражение, сколько усталая покорность. - А я так надеялся, что ты ошиблась.
  - По-твоему, я не в состоянии отличить живого человека от трупа? Ох, Слава, да я сама, все что угодно, отдала бы за то, чтобы ошибиться. Но Таню убили, в этом меня заверили полдюжины ментов, которые там крутились.
  А вот и врет, милейшая мадам Ларикова! Мента, в квартире Кораблева, крутилось всего четыре. Или она и нас с Гошкой, сгоряча, посчитала?
  - Но кто это сделал? - продолжал допытываться Слава. - Зачем?
  - Откуда я знаю? Кто, зачем, почему? Не я. И, надеюсь не ты.
  - С ума сошла? Я вообще, ничего не знал, пока ты мне не позвонила! Лена, а кого подозревают?
  - Пока подозревают Таниного брата, но кто их знает? Главный сыщик, похоже, на меня нацелился, чем-то я ему не понравилась. Решил, что для меня было бы очень умно он Тани избавиться. Бред какой-то. Да я, вообще, крови боюсь!
  - Ты говорила, что ее задушили, - бестактно напомнил Перегудин. Если меня попросят определить чемпиона мира по бестактным репликам, несомненно, я назову Гошку. Но Слава Перегудин, похоже, отстает от него совсем немного. - Значит, крови там не было.
  - Все равно, покойников я тоже боюсь. Черт! И надо же было этой скотине все нам испортить! - я не сразу поняла, что Елена уже говорит об убийце Кораблевой. - Так все было хорошо рассчитано! А теперь еще неизвестно, как повернется.
  - Так может, бросим это дело? - неуверенно предложил Слава. - Вернем мальчишку по-тихому. А сами уедем.
  - С ума сошел? С чем мы уедем, с пустыми чемоданами? Нет уж, мне нужны деньги, значит, я их получу. Игорь мне достаточно крови за два года испортил, вот пусть теперь Сергей и раскошеливается, за любимого сыночка! Ты ему второй раз звонил?
  - Да. Сказал все, как ты мне написала.
  - Хорошо. Сергей, наверное, перепугался, до одури.
  - Ага. Верещал, что все сделает, только бы мы мальчишку не трогали.
  - Кому этот поганец нужен?
  Мимо моей машины бодро прорысила старуха, нагруженная, как небольшой караван верблюдов. Не видела бы сама, наверное, не поверила бы, что пожилая женщина может нести такой груз: в каждой руке по ведру, полному яблок, да два внушительных мешка связанных горловинами - один лежит на спине, а второй свисает спереди.
  Старуха зыркнула на меня недобрым глазом и плюнула на колесо:
  - И ездют, и ездют на своих машинах! Как у них денег на бензин хватает!
  - Тьфу, тьфу, тьфу, - быстро прошептала я.
  Я вовсе не считаю, будто троекратное сплевывание помогает от сглаза. И вообще, я не суеверна. Просто... понимаете, сделать это не трудно, а на душе как-то спокойнее.
  - Главное мы с тобой сделали, - как это я раньше не заметила, насколько у Елены неприятный, визгливый голос? Или это микрофон искажает? - Раз Сергей напуган, значит будет слушаться. Осталось только забрать деньги так, чтобы ни он, ни эти его частные детективы ничего не поняли.
  - Ты же говорила, что он их отшил?
  - Ты не знаешь Сергея, - раздраженно ответила Ларикова. - Он вечно виляет на курсе! Там, в агентстве, он от них отказался, прямо и четко запретил лезть в это дело. Но в любой момент он может запаниковать и снова кинуться к ним. Я, конечно, буду его под присмотром держать, и деньги мы повезем вместе. Кстати, Слава, когда будешь назначать место встречи, скажи, чтобы он взял жену.
  - Я ведь уже разрешил ему.
  - А Сергей не хочет меня брать. Я, конечно, его обработаю, но и ты нажми.
  - Ладно. Не боишься его?
  - А чего мне бояться? Сергей, правда, на меня косится, ему не понравилось, что мы с Татьяной его обмануть хотели.
  - Ясно, не понравилось, - хохотнул Вячеслав. - Я бы на его месте не просто косился. Я бы на его месте тебя уже так отделал, что ты сама вся перекосилась бы.
  - Сергей, при всех его недостатках, воспитанный интеллигентный человек, ничего подобного ему в голову не придет. И вообще, с ним-то без проблем справлюсь, выучилась за два года. Подлижусь, заверю, что хочу его поддержать, изображу из себя верную подругу и все такое... Не думаю, что у меня возникнут проблемы. Теперь, повторяем твою часть. Ты, часа через два... нет, лучше через три, позвонишь еще раз, пугнешь. А следующий звонок сделаешь в пять... нет, лучше в полпятого. Прикажешь поехать в круглосуточный супермаркет. У нас недалеко от дома есть такой, "Двадцать пять часов" называется. Вот туда пусть и едет. Я навяжусь с ним, посмотрю, все ли чисто. Если увижу сыщиков, дам тебе знать.
  - Позвонишь?
  - Нет, телеграмму пошлю! Конечно, позвоню, что ж еще? Если не сумею отойти, то не вынимая телефон из кармана вызову тебя.
  - А сможешь, на ощупь?
  - Выставлю твой номер заранее. А кнопку вызова нажать, я в состоянии и не глядя. Запомни, если от меня звонок, даже если я ничего не сказала, а сразу отключилась, это значит, около нас крутятся подозрительные люди. Тогда немедленно звони Сергею и пугай его. Пригрози, что если он не избавится от охраны, ты отрежешь Игорю палец. Или ухо.
  - Бр-р-р. Ты что, правда хочешь парнишку порезать?
  - С ума сошел? Зачем? Достаточно пригрозить. Только говори позлее, чтобы Сергея по-настоящему проняло.
  - Перепугается до икоты, - заверил ее Вячеслав. - Только, мне не нравится твоя идея в кармане на кнопки давить. Куда ты еще попадешь при этом, неизвестно. Давай лучше по-простому, без шпионского выпендрежа: я сам тебе позвоню, на твой сотовый. А ты сделаешь вид, что это подруга какая-нибудь. Если рядом будет тереться, кто подозрительный, скажешь, что вокруг люди, и ты не можешь со мной разговаривать. А если все нормально, то просто, что занята и не можешь сейчас говорить. Ключевое слово "люди".
  После короткой паузы, Елена согласилась:
  - Что ж, так, действительно, проще. А потом, ты позвонишь еще раз и прикажешь Сергею поехать на вокзал и встать около расписания поездов. Пока мы будем там топтаться, я посмотрю, не появится ли там кто из супермаркета. Если все будет чисто...
  - Да будет чисто, конечно! Твой Сергей лох по жизни, ему никогда тебя не переиграть!
  - Ему никогда меня не переиграть, потому, что я подстраховываюсь и готовлюсь заранее к нештатным ситуациям. Так что, слушай и запоминай!
  - Да запомнил я все уже! Я же не идиот, мне не нужно сто раз одно и то же повторять. Если с вокзала от тебя не будет сигнала тревоги, то я звоню ему снова. И назначаю встречу на выезде из города. Там, где начинается трасса на Москву, в строящейся часовне. Кстати, ты когда туда ездила?
  - Вчера. Там все, как я говорила, не сомневайся. Часовня в стороне от дороги и работы там сейчас не ведутся. Наверное, у монахов деньги кончились.
  - Наверное. А что? Начали стройку, по смете хватало. А цены как скакнули, вся смета псу под хвост. Цемент вон, за полгода, в два раза подорожал - мыслимое дело! Тут, ясно, тут любая стройка остановится, хоть церковь, хоть мечеть.
  - Да хоть синагога! Мне наплевать, почему стройка остановилась! Главное, что место подходящее. Ты только не заблудись.
  - Да уж найду, как-нибудь, - голос Славы прозвучал обиженно.
  - Ой, Славочка, ну ты как ребенок, - скрипнул отодвигаемый стул, и снова послышались шаги. - Слова нельзя сказать, сразу надулся.
  Судя по всему, Елена поняла, что перегнула палку и сейчас принимала срочные меры по восстановлению согласия.
  Интересно, скоро ли приедет Гошка? Темнеет уже, на небе, вон, первая звездочка появилась. Развернувшись на сиденье, я посмотрела через заднее стекло на дорогу. И увидела медленно приближающийся шикарный черный "форд"-внедорожник. Я равнодушно посмотрела на него - новый русский, приехавший на дачу, меня не интересовал. А Елена продолжала ворковать. Жаль, конечно, что так резко прервался инструктаж сообщника, хотелось бы узнать и остальные детали плана, но и того, что она успела наговорить, достаточно. Не уверена, что запись, которую я сейчас делала, может служить доказательством в суде, но для того, чтобы склонить Ларикову к добровольному сотрудничеству со следствием, она очень и очень пригодится.
  Форд, двигаясь по следам, оставленным в пыли моим "москвичом", съехал с дороги и мягко остановился, едва не касаясь заднего бампера моей машины. Этого еще не хватало! Я схватилась за телефон:
  - Гоша, я сейчас отъеду в сторону. Тут какие-то уроды пристраиваются, а мне сейчас не до разборок.
  - Почему уроды? - удивился Гоша. - К тебе приехали очень славные ребята, можно сказать, группа поддержки!
  - А?
  Не самый мудрый ответ, согласна. Но я уже признавалась, что Гошино остроумие часто ставит меня в тупик. То есть, я понимаю, что он сейчас пошутил. Вот только понять бы еще, в чем соль шутки?
  Черная блестящая дверца распахнулась, на дорогу выпрыгнул Гоша. Ничего себе! Это где же он сподобился такое такси поймать?
  - Привет! - Гошка уже стоял около меня. - Хорошие новости есть? Много полезного наша красотка наболтала?
  - Достаточно. Сухареву и делать ничего не надо будет, только дать ей эту пленочку прослушать. Игорь здесь, но я не поняла, где точно. Не в самом дачном домике, а где-то рядом, Елена выходила, чтобы на него посмотреть. Судя по их словам, он спит.
  - Пррэлэстно, - промурлыкал напарник и, оглянувшись, махнул рукой: - Ну что ты застрял? Иди сюда!
  Ага, значит, эти апартаменты на колесах арендованы с шофером и на длительное время. Очень хорошо. Впрочем, как только я увидела шофера, тут же переменила свое мнение. Ничего хорошего.
  Витю Кириллова я узнала, как только он замаячил в зеркале заднего вида, и настроение у меня сразу испортилось. У меня часто портится настроение, когда он рядом.
  - Рита, привет! Не возражаешь, если я присоединюсь к вашей вечеринке?
  Мы познакомились в конце марта, и даже поработали в ресторане "Знойный вечер". Хотя, если говорить честно, то работал там только Кириллов, а я создавала фон. Да еще, по меткому Гошкиному определению, "искала неприятности на свою голову". Хорошо, что напарник не догадывается, что за неприятности я там нашла. Неведомым образом, мне удалось утаить не только от него, но даже от более проницательной Ниночки, какое впечатление произвел на меня Витя. То есть, что в момент знакомства, этот недружелюбный, я бы даже сказала, агрессивно недружелюбный тип, никаких чувств, кроме отвращения, у меня не вызвал, это она поняла. И даже утешала меня, обещая, что когда я привыкну, Витька мне понравится. К сожалению, Ниночка оказалась права. Гораздо более права, чем сама думает. Витька мне, действительно, понравился. Я не могу сказать, что это мужчина моей мечты, но когда вспоминаю, как мы с ним целовались... я стараюсь, как можно реже вспоминать это поцелуй, честно стараюсь. Вот только получается плохо. А Кириллову, кажется, все равно. По крайней мере, когда он изредка и ненадолго заглядывает к нам в офис, то держится так, словно ничего не было. А может, действительно, ничего и не было? Я смотрела на Витю и пыталась изобразить такую же спокойную уверенность в себе. Кажется, он что-то спросил? Ах да!
  - Разумеется, не возражаю, - я немного подумала и сдержанно добавила: - Очень рада.
  - А по тебе не скажешь, - ляпнул бестактный Гоша.
  - Просто я удивлена, - с достоинством парировала я. - Не ожидала Витю увидеть.
  - Я сам не ожидал, - примирительно сказал Кириллов. - Заглянул к вам случайно, а оказалось вовремя. Гошка ехать собирался, а я как раз на колесах.
  - Да-а, колеса крутые, - я не поленилась, высунула голову из машины и посмотрела на "форд". - Опять краткосрочная аренда?
  - Она самая, - Витя коротко улыбнулся, глаза его блестели в полутьме.
  У меня перехватило дыхание и, прежде чем я смогла заговорить, пришлось откашляться.
  - Надо понимать, ты уже в курсе дела?
  - Ясно, что в курсе, - ворчливо ответил за Кириллова Гошка. - Давай, Витька, забирайся в машину. Проведем небольшое совещание. - Он сел на переднее пассажирское сиденье, оставив заднее Кириллову и, с недоумением, прислушался к невнятному курлыканью. - Что это они?
  - Поссорились, теперь мирятся, - объяснила я.
  - Хорошее дело, - одобрил Гоша. - А главное, вовремя. Сможем спокойно поговорить. Вот, смотри, что у нас есть!
  На мои колени лег большой, сложенный гармошкой лист кальки. Не разворачивая его целиком, я заглянула наугад, в середину, и пожала плечами:
  - План какой-то. Ну и что?
  - Не какой-то, а план именно этого садового кооператива "Жемчужина", балда! - Гошка включил свет в салоне. - Ниночка выяснила, что за Перегудиным здесь числится участок номер двадцать три, по улице Зеленой! И все данные по этому участку у тебя в руках!
  - Ух, ты! Молодец Ниночка! - я с энтузиазмом зашелестела калькой. - Так, вот она Зеленая, вот дом двенадцать... Надо же, как у них участки ровно нарезаны, аккуратные такие прямоугольнички... ага, вот и двадцать три. Это, как я понимаю, сам домик, это сарай, а это что, у самого забора?
  - Удобства, - ответил Гоша. - Туалет типа "сортир". Не думаю, что мальчишку там поместили, так что для нас это заведение интереса не представляет.
  - Тогда сарай, - я ткнула пальцем в маленький квадратик напротив квадратика побольше, обозначающего собственно дачный домик.
  - Согласен. Вить, а ты как думаешь? - напарник оглянулся.
  Кириллов наклонился вперед так, что мои волосы коснулись его щеки. И не спрашивайте, как я могла это ощутить, все равно не отвечу! И что, при этом почувствовал Витька, тоже не у меня надо спрашивать. Но я точно знаю, что чертеж у меня на коленях потерял четкость очертаний и превратился в бессмысленный набор линий. Героически пытаясь собрать не разбегающиеся даже, а медленно расползающиеся в разные стороны мысли, я тупо таращилась на кальку. Немного помогло то, что и Витька на мгновение замер, а потом закашлялся. Этот деланный кашель подбодрил меня и вернул в "рабочее" состояние.
  - Я бы тоже сказал - сарай. Если, конечно, Перегудин к своему теремку пристроек не наделал.
  - Хм, - Гошка потянул из моих рук край кальки, нашел дату. - Девяносто пятый год прошлого тысячелетия? Да, планчик второй свежести, ничего не скажешь. Значит, будем действовать по обстановке. Так, строились ребята аккуратно, кварталами, по четыре участка. Окна домика прямо на калитку смотрят, значит, к Перегудину нам прямая дорога через соседей...
  - Сан Сергеич велел, чтобы никаких активных действий без его команды! - вспомнила я.
  - А кто собирается действовать? - искренне удивился Гошка. - Это Сухарев со своими орлами пусть действует, а мы, так, сходим, погуляем немного. Как мышки: пошуршим вокруг, там принюхаемся, сям прислушаемся... техническая разведка и ничего больше.
  - Есть хочу! - Елена Ларикова заговорила так неожиданно и громко, что я вздрогнула. - И ехать пора уже. Славик, у тебя хоть корочка хлеба найдется, пожевать по дороге?
  - Не торопись, поешь нормально, - голос Перегудина звучал гораздо тише и более расслаблено. - Успеешь еще своему Сергею голову заморочить. У меня борщ есть, сегодня утром сварил.
  - Бо-о-рщ, - Елена так вкусно протянула это короткое слово, что у меня тоже слюнки потекли. Я, конечно, подкрепилась в офисе бутербродами, но сами посудите, когда это было? Судя по тому, как громко сглотнул Гошка, он тоже не отказался бы от тарелочки горячего борща. Впрочем, мой напарник не показатель, он всегда голоден.
  - А хорошо бы они сейчас покушать сели, - тихо пробормотал Витя. - Для нас очень удобно.
  - Составишь мне компанию? - уточнила Ларикова. Очевидно, Перегудин кивнул, потому что она весело скомандовала: - Наливай! Действительно, поедим, а тогда уж поеду.
  Гошка ухмыльнулся и поднял вверх большой палец.
  В этот момент, ожил мой сотовый - мелко задрожал в кармане. Я достала телефон, нажала на кнопку.
  - Ну?! - сердитый голос шефа я услышала раньше, чем успела сказать "алло".
  - Гоша с Витей здесь.
  - И что? Вы там чай пьете или делом занимаетесь?
  - Делом, Сан Сергеич, делом, - Гоша отобрал у меня телефон. - С планом участка сверились, предполагаем, что заложник в сарае. По сведениям Риты, спит.
  - А охрана?
  - Да какая там охрана! Ларикова со своим хахалем сидят, борщ хлебают. Из них охранники, как из меня китайский император.
  - Хорошо. Я еду вместе с группой Сухарева, ждите нас. Если нет опасности для жизни заложника, естественно. И пусть Рита докладывает каждые пять минут, не ждет, пока я позвоню.
  - Будет исполнено.
  Баринов отключился. Я забрала телефон, посмотрела на поселок.
  - На машине туда подъедем или пешком пойдем?
  Спрашивала я, естественно, у Гоши, но ответил, почему-то, Кириллов.
  - Я думаю, в поселок можно на машине въехать. Смотри, недалеко от участка Перегудина, наискосок, трансформаторная будка стоит, - он еще сильнее наклонился вперед и дотянулся пальцем до плана, указал на заштрихованный квадрат в центре поселка. - А около нее полянка очень удобная, настоящая парковка.
  - Интересно, кому там может понадобиться парковка? - спросила я.
  А Гоша внезапно встрепенулся:
  - Трансформаторная будка? С парковкой сбоку? Ритка, как ты говоришь, эта дачная деревня называется?
  - Жемчужина, - я была немного удивлена странной реакцией напарника. Я, конечно, не крупный специалист по дачному строительству, но подозреваю, что трансформаторная будка в центре дачного поселка - дело обыкновенное. Даже при условии, что рядом расположена полянка, удобная для парковки машин.
  - Витька, так это что, та самая? - напарник развернулся на сиденье и, несмотря на неудобную позу, умудрился ткнуть Кириллова кулаком в плечо. - Когда это мы там были? Три года назад?
  - Два, - удар, от которого у меня непременно появился бы синяк, не произвел на Витю никакого впечатления. - Я думал, ты сразу вспомнишь.
  - Слушай, самому странно. Эх, и погуляли мы тогда! Ритка, а ты что это, спишь за рулем? Ясно же было сказано: дуй в поселок!
  - Тебя заслушалась, - проворчала я, включая мотор. - Интересно же, что тут у вас были за приключения?
  - Прочтешь в моих мемуарах. А пока держи курс на трансформаторную будку.
  Полянка рядом с трансформаторной будкой, действительно, была очень удобной. Я остановилась около грязной кирпичной стены, открыла дверцу.
  - Пошли? Зеленая улица следующая, я правильно посчитала?
  - Правильно, - Гошка открыл бардачок и достал три переговорных устройства. - Разбирайте, ребята.
  - Отмычка у тебя с собой? - Витя ловко пристроил на место свой аппарат. Я последовала его примеру, а Гоша чуть задержался.
  - Всегда с собой, - он похлопал себя по животу, и Кириллов кивнул.
  Я тоже знала, что Гошка носит специальный пояс - удобный и незаметный под одеждой, с массой кармашков, в которых хранится множество мелочей, совершенно необходимых в экстремальных ситуациях. Например, набор отмычек, перед которыми не устоит ни один замок. На мне был подобный пояс, только не такой широкий и с меньшим количеством кармашков. Гоша подарил.
  - Эй, а зачем нам отмычки? Сан Сергеич...
  - Не будь такой занудой, Ритка! - перебил меня Гоша. - Я понимаю, тяжелое школьное прошлое, педагогические принципы давят и все такое, но меру-то знать надо! Я же говорю, пройдемся по участку, заглянем в сарайчик - проверим, как там пацан. А если мы его случайно с собой захватим, так где же здесь активные действия? - Он выбрался из машины, потянулся. - Витя?
  - Здесь я, - Кириллов бесшумно встал рядом. - Рита, тебе, самое разумное, оставаться при машине.
  - Это почему? - возмутилась я. Но оказывается, Кириллов не собирался обсуждать свое предложение. Да и не предлагал он вовсе, а распоряжался. Поэтому, не обращая внимания на мои слова, Витька продолжил:
  - Послушаешь этих горе-похитителей, нас подстрахуешь, с Сан Сергеичем будешь связь держать.
  - Но я...
  - Ритка, не надо спорить, - перебил меня Гоша. - Ясно же, что глупо всем кучей ломиться! Мы с Витькой, аккуратненько, потихоньку, осмотримся... а ты будешь контролировать процесс со стороны.
  - Но я...
  - Не надо спорить, - холодно повторил Витя. - Мы здесь, чтобы дело делать, значит, делом и надо заниматься. Гоша, насколько я помню, на этих участках только внешние заборы глухие, а между соседями проволока натянута.
  - Колючая? - с надеждой спросила я.
  Кириллов посмотрел на меня так, что я, на всякий случай, спряталась за спину напарника.
  - Была простая, тонкая. Вряд ли ее поменяли. В таких местах народ обычно консервативный. Еще вопросы есть?
  Я молча помотала головой. То есть, вопросы-то у меня остались, а вот желание задавать их - пропало.
  - Гоша, мы с тобой через тот участок двинем, видишь? По-моему, через него прямо на место выйдем.
  Гошка нырнул обратно в машину, достал с сиденья план, сверился с ним.
  - Вы, как всегда, правы, коллега. А судя по тому, как забор перекосился, хозяева здесь лет пять не были. Так что участок, можно сказать, специально для нас приготовили. Надо же, щели между досками такие, что слон протиснется.
  Я, хотя и не собиралась форсировать препятствие, пригляделась к забору. Действительно, доски прибиты кое-как, и в пространство между ними, слон может и не протиснется, тут напарник погорячился, но и сам Гоша, и Кириллов, пройдут без труда.
  - Судя по плану, мы оставим дом в стороне, выйдем прямо к сараю. Забираем мальчишку и возвращаемся. Рита, ты...
  - Да помню я, помню! Я на шухере.
  - Именно на нем, - коротко сверкнул улыбкой Витя. Вот еще один начальник навязался на мою голову!
  - Значит, пошли, - Витька двинулся к щелястому забору. Прежде, чем Гоша последовал за ним, я успела схватить его за рукав:
  - А почему вдруг у нас Кириллов командиром стал?
  И услышала тихий голос Витьки в своем наушнике:
  - Потому, что у меня в таких делах опыт больше. А ты что, ревнуешь?
  Нет, какой надо быть идиоткой, чтобы забыть про включенное переговорное устройство! Я только булькнула что-то невнятное и очень смущенное, а Гоша хихикнул:
  - Это она от зависти. Ей с нами хочется, - он потрепал меня по голове и голосом доброго дядюшки сказал: - Так и быть. Можешь проводить меня до забора.
  Как будто, мне его разрешение требовалось!
  Очевидно, земля здесь была необычайно плодородная - бурьян, по крайней мере, уродился знатный. Совсем не мелкие, Гоша с Витей, сделав два шага, скрылись в нем с головой. Я попробовала проследить за ребятами, но так ничего и не увидела - они шли, словно индейцы в лесу - ни один сорняк не покачнулся. Наверное, правильно Витька меня с собой не взял, мне так ни за что не суметь. Я потопталась на месте, сорвала листок с какой-то ветки, перевесившейся через забор, растерла его пальцами и понюхала. Вишня.
  Я вернулась к машине, послушала немного, как Ларикова с Перегудиным звякают ложками и чавкают. Очень, надо сказать, неаппетитное зрелище. То есть, не зрелище, конечно, а... а что? Слушалище? В общем, не важно, вы же меня поняли. Интересно, это они прилично есть не умеют, или просто техническая запись звук усиливает? А если мне подсунуть микрофон во время еды, шума столько же будет?
  В наушнике раздалось невнятное бормотание, и я встрепенулась.
  - Что?
  - Кроты, - шепотом ответил Гоша. - Понарыли тут ловушек. Сволочи.
  Еще несколько мгновений тишины, потом Витя шепнул:
  - Вот окошко. Пригнись, я посмотрю.
  - И почему всегда я? - сдавленным голосом пожаловался Гошка. - Почему всегда ты по моей башке в грязных башмаках топчешься?
  - Хочешь, я тебе шампунь на день рождения подарю? Ага, вон он, парень! Действительно, спит. Надо же, пацан мелкий, а храпит так, что на улице слышно. Но через окошко я не пролезу, слишком маленькое.
  - Значит, хватит на этого малька любоваться! Слезай!
  - Береги уши... оп!
  Я не выдержала:
  - Ребята, вы, правда, нашли мальчика?
  Отозвался Гоша:
  - Если Ларикова не поставила похищение пасынков на поток, то здесь должен быть именно Игорь. Сейчас мы вскроем сарай и достанем его.
  Несколько секунд тишины и снова голос Вити:
  - Замри. Это еще что такое?
  - Ты будешь смеяться, но это сигнализация, - добросовестно объяснил ему Гоша.
  - Какого черта они...
  В кармане снова завибрировал телефон.
  - Я тебя выгоню! - прошипел шеф мне в ухо. - Что происходит?
  - Все по плану. Ребята двигаются к дому, но там что-то непонятное. Гошка сказал, сигнализация.
  - Какая именно?
  - Ё-о-перный театр! - восхищенно пропел Гоша. - Это же надо, из простых консервных банок такую хрень соорудить! Осторожнее!
  Кириллов хрипло выругался.
  - А ты говорил - не будет колючки, - укорил его Гошка. - Перегудин-то, оказывается, на все руки мастер!
  - Ненавижу самодеятельность. Кулибин задрипанный.
  - Маргарита! - это уже был какой-то возмущенный свист.
  - Да-да, Сан Сергеич, я здесь. Просто, похоже, Витя на колючую проволоку напоролся.
  - Кириллов? - не поверил шеф. - Простую колючку обойти не сумел? Ты, наверное, что-то не поняла.
  Я не стала спорить, тихонько стукнула ногтем по микрофону:
  - Гоша! Шеф спрашивает, что у вас там?
  - Перегудин остряком оказался. Целое минное поле тут устроил, - ответ последовал без задержки. - Ничего, сейчас мы дорожку расчистим. У меня маникюрный набор с собой.
  - Гоша говорит, что сейчас они подойдут к сараю, - слегка откорректировала я сообщение напарника.
  - Хорошо. Мы с Сухаревым уже подъезжаем. Смотрите там, чтобы паренька в суматохе никто не зацепил.
  - Понятно, - я кивнула, хотя в этом не было никакой необходимости. - Ребята, вы меня слышите?
  - Слышим, не ори, - на этот раз голос Кириллова.
  - Сухарев с группой уже рядом. Баринов велел присмотреть за мальчиком.
  - Ща присмотрим, - лениво откликнулся он. - А что там Ларикова с Перегудиным?
  - Кушают. Чавкают на два голоса.
  - Вот и хорошо, пусть кушают, - одобрил Гоша. - Сейчас я замок сниму.
  - А я пока здесь послушаю, - очевидно, Витя сообщил это мне.
  За этим, последовало несколько минут тишины. То есть, не полной тишины, конечно. Легкий шорох, еле слышный звук трения металла о металл, скрип половиц... Гошка, при всех его талантах, не сумел бесшумно пройти по старому полу сарая. Сопение, переходящее в довольно внушительный храп и, наконец, Гошкин шепот:
  - Рита! Мальчик у меня.
  - Есть! Сан Сергеич, слышите? Мальчик уже у Гоши!
  - Хорошо. Мы через пару минут будем на месте.
  - Рита, ты готова? Принимай пацана!
  Я немедленно приготовилась, то есть, выскочила из машины, подбежала к забору и просунула голову между досками. Потом решила, что нужно подготовить более удобный проход - схватилась за одну из досок и дернула изо всех сил. Она оторвалась так легко, что я чуть не упала. И, кажется, получила десяток заноз в пальцы. Раздраженно забросив доску на участок, чтобы не мешала под ногами, я снова стала вглядываться в бурьян. На этот раз, напарник пробирался сквозь заросли совсем не так ловко - скользить между высокими стеблями не тревожа их, с Игорем на руках ему не удавалось. Сорняки рядом со мной закачались, и Гошка протянул мне спящего мальчика.
  - Хватай!
  Ух, ты! Меня обманула легкость, с которой напарник нес мальчишку и я, получив на вытянутые руки тушку Игоря Ларикова, едва не уронила его. Ничего себе, ребеночек! Полцентнера есть, а то и побольше. Хотя, почему бы и нет? Мальчику двенадцать лет, и детство у него, далеко не голодное.
  - Гоша, дамочка собирается уходить, - предупредил Кириллов.
  - А ты попроси ее задержаться, - Гоша подмигнул мне и снова исчез в сорняках.
  Я неловко прижала к себе Игоря и потащила его к "москвичу". Там передо мной стояла сложная задача - Игоря надо было каким-то образом поместить в машину. Хорошо еще, что дверцы остались открытыми - и держать мальчика и отпирать их, я бы ни за что не смогла. А так, хотя и с трудом, но я сумела затолкать Ларикова-младшего на заднее сиденье. Он приподнял голову, пробормотал что-то невнятно и лягнул меня в бедро. После этого, очевидно, посчитав, что выполнил свой долг перед человечеством, повернулся на бок и снова захрапел. Я достала из багажника шерстяное одеяло и укрыла Игоря. Потом вытерла взмокший лоб и доложила всем заинтересованным лицам:
  - Мальчик в машине.
  - А что ты так пыхтишь? - недовольно спросил шеф.
  - Он тяжелый, - я, действительно пыхтела. - И держать неудобно.
  - Что там тяжелого может быть? Распустил тебя Гошка, давно со штангой не гонял.
  Злорадное хихиканье, раздавшееся в наушнике после начальственного выговора, мне опознать не удалось - с одинаковой вероятностью это мог быть и мой ехидный напарник, и вредный Витька Кириллов.
  Отвечать я, естественно, не стала. Не ко времени было затевать разговоры, да и не к месту. Тем более, что Баринов и не ждал от меня ответа.
  - Как он?
  - По-моему, все в порядке. Спит, - я потерла бедро. На джинсах четко отпечатался след правой кроссовки Игоря. - И лягается.
  - У него судороги? - встревожился шеф.
  - Какие судороги, - я попробовала отряхнуть джинсы, но только размазала грязное пятно. - Просто лягается. Вы еще далеко?
  - А ты нас не видишь?
  - Мы видим, - ответил вместо меня Гоша.
  - Ларикова не ушла?
  - Не-а. Мы решили не рисковать и дверь заперли. На тот самый замок, что с сарая сняли.
  - Остряки, - восторга шеф явно не испытывал. - Рита, подъезжай к нам.
  - Сейчас! - я прыгнула за руль и помчалась к основному месту действия.
  Ну, помчалась, это положим, сильно сказано. В темноте, по незнакомой грунтовке, вихляющейся по дачному поселку, я "неслась" со скоростью двадцать километров в час. И к началу событий, естественно, опоздала. Впрочем, ничего интересного я не пропустила. Говорю об этом уверенно, потому, что радиопостановку "Захват" слушала непрерывно, в прямом эфире, да еще с двух микрофонов. Кто-то из ребят, очевидно, вышел к дороге, потому что хорошо была слышна песня, доносящаяся издалека, наверное, с соседней улицы. К песне добавился звук мотора приближающейся машины. Потом - стук дверцы, топот бегущих ног, скрип калитки... И грохот распахнутой мощным пинком двери:
  - Всем оставаться на местах!
  Вскрик женщины, невнятные ругательства мужчин, снова топот, звон разбитой посуды, снова вскрик. И скрипучий голос Сухарева:
  - Вы задержаны по подозрению в похищении ребенка и в убийстве.
  Остановив машину впритык к "Газели", на которой приехала группа Сухарева, я оглянулась на заднее сиденье, убедилась, что мальчишка спит, и выскочила из наружу. Вокруг царило потрясающее спокойствие. Поздний летний вечер, на соседней улице продолжают петь песни, в даче слева, судя по темным окнам, или никого нет, или уже легли спать. В даче справа, смотрят телевизор. Вот, что значит, профессионализм! Это для кино хорошо, когда много пальбы, криков, взрывов и прочего шума. А настоящие профессионалы работают тихо. Пожалуйста, только что осуществили захват, а никто из соседей ничего не заметил.
  Перед домом Перегудина, мешая подойти к крыльцу, стояли две машины: "ауди" Лариковой и, неизвестные мне, серые "жигули". Обогнув их, я поднялась по ступенькам и заглянула в распахнутую дверь. В суете и толкотне, не сразу обнаружила задержанных - обзор загораживали широкие мужские спины. Шеф, Гошка с Витей, ребята из группы Сухарева и, естественно, сам Евгений Васильевич. Гошка, заметив меня, подмигнул:
  - Как тебе нравится этот цирк?
  - Никак не нравится, - честно ответила я.
  - Придираешься, - укорил он меня. - Все очень складно вышло. Кстати, ты что здесь делаешь? Где пацан?
  - В машине, - я снова безрезультатно потерла грязное пятно на джинсах. - Спит.
  - Тогда я к нему, присмотрю. Здесь и без меня народу хватает.
  Он скользнул к дверям, а я сделала еще пару шагов вперед и увидела Елену. Бледная и растрепанная, она сидела на табуретке, прижавшись к стене, с грязной столовой ложкой в руке. Рядом, на полу лежал высокий светловолосый мужчина, на которого, Андрей Сальников, сердито ругаясь, надевал наручники. Вот, значит, он какой, Вячеслав Перегудин. Славик. А почему наручники?
  - Он что, сопротивление пробовал оказать?
  - Удрать пытался, - Андрей посмотрел на меня так же сердито, как и на Перегудина. - Пашке, вон, в глаз засветил.
  Я оглянулась на Пашу и сочувственно поцокала языком.
  - Рощина! - тут же обратил на меня внимание Сухарев. - Почему здесь? Где заложник? В каком он состоянии? Почему вы оставили его одного, без охраны?
  - Он в машине, спит, - повторила я. И добавила: - Гоша к нему пошел.
  - Мальчика надо немедленно...
  - Рита!
  Ларикова вскочила с табуретки и, взмахнув ложкой, бросилась ко мне. Костя, стоявший ближе всех, дернулся было, перехватить ее, но Витька успел раньше. Он поймал Елену за плечи и одним движением вернул обратно на табурет. Впрочем, она и не думала сопротивляться. Прижала ложку к груди и взмолилась:
  - Рита! Объясните им! Скажите, мы же ничего плохого не хотели!
  Сухарев снова позвал меня:
  - Рощина!
  Но я, не обращая на него внимания, смотрела на Елену:
  - Говорили же вам, верните ребенка. Почему вы меня не послушались?
  - Но мы же ничего плохого не хотели! Мы бы вернули Игоря!
  - Рощина! Прекратить разговор с задержанной! - не выдержал Евгений Васильевич. - Андрей, Костя, что мух ловите? Выводите!
  Александр Сергеевич положил мне руку на плечо и подтолкнул к двери:
  - Пойдем.
  Я послушно вышла, краем глаза заметив, что Кириллов двинулся за нами.
  Гоша стоял, картинно опершись на крышу нашего "москвича". Увидев нас, он помахал рукой:
  - Прошу сюда! Аттракцион "полюбуйся на заложника" открыт!
  - А что на него смотреть? - проворчал Баринов, открывая дверцу и разглядывая спящего Игоря. - Мальчик, как мальчик. Отцу надо сообщить, успокоить. Женя, ты не против?
  - Не против, - оказывается, Сухарев тоже вышел за нами. - Скажи, пусть сразу в больницу подъезжает.
  - Почему в больницу? - испугалась я.
  - Порядок такой, - успокоил меня Александр Сергеевич, доставая сотовый телефон. - Надо ребенка осмотреть.
  Пока шеф разговаривал с Лариковым, Евгений Васильевич обратился ко мне:
  - Где пленка с записью?
  - Пленка?
  - Только не надо делать удивленный вид и спрашивать "какая пленка", - брюзгливо попросил он. - Мне нужна запись разговоров Лариковой.
  - Э-э, - я беспомощно оглянулась на Баринова.
  - Что такое? - шеф на мгновение отвлекся от разговора.
  - Евгений Васильевич просит пленку...
  - Просит, значит, отдай, - отмахнулся он и, отходя в сторону, снова забубнил в трубку: - Нет, нет, я же говорю, чисто формальный осмотр. Да вы сами через полчаса убедитесь...
  Я вздохнула, нырнула в машину и достала кассету. Расставаться с ней, мне очень не хотелось, и Сухарев это прекрасно понимал.
  - Давайте, давайте, - поторопил он меня и протянул руку. - Имейте в виду, Рощина, сокрытие улик от следствия карается законом.
  - Кто скрывает, - я, наконец, заставила себя разжать пальцы. - Мы, наоборот, всегда стремимся сотрудничать.
  - Взаимовыгодно сотрудничать, - Сухарев спрятал кассету с пленкой в карман.
  - А что плохого во взаимной выгоде? - Баринов закончил разговор с Сергеем и вернулся к нам. Снова заглянул в машину, полюбовался на спящего Игоря и предложил:
  - Женя, может, не тревожить его? Давай, мы с Ритой мальчика до больницы подвезем? Нам все равно, с Лариковым встретиться надо.
  - Хочешь удостовериться, что клиент понимает, кто сделал главную работу? - язвительно усмехнулся Сухарев.
  - Хочу, - спокойно согласился Александр Сергеевич. - Работа сделана, значит надо ее оплатить. И не криви губы - ты тоже не даром работаешь. Только ты на окладе сидишь - раскрыл, не раскрыл, а свою копеечку каждый месяц в карман положил. А мы от клиента зависим - сколько сделали, столько и получили. Нам бесплатно работать не с руки.
  - Сдельщики, - поморщился Сухарев.
  Баринов промолчал.
  Сухарев снова поморщился и сплюнул.
  - Я тоже поеду в больницу. На этой машине, с мальчиком. Кто за рулем?
  - Рита. - Шеф обернулся и спросил у Кириллова, маячившего неподалеку: - Витя, у тебя время есть? Покатаешь нас с Гошей еще немного?
  - Покатаю, - коротко ответил Витя.
  - Машина у въезда в поселок, - напомнил Гоша. - Подогнать сюда?
  - Пройдемся пешочком. Прогуляемся.
  - Гулять полезно! - неожиданно громко расхохотался Гошка.
  Я с удивлением на него посмотрела: по-моему, ничего смешного шеф не сказал. Но Витя тоже засмеялся и даже Сухарев, хоть и криво, но улыбнулся.
  - Вот и гуляйте. А мы с Ритой поедем, - Евгений Васильевич озабоченно заглянул в машину: - Может, его пристегнуть как-нибудь? А то еще упадет.
  - Сейчас.
  С некоторым трудом, я расправила ремни безопасности и старательно пристегнула Игоря. Хотя, если бы он и свалился - ничего страшного, по-моему, не произошло бы. Не со второго этажа лететь.
  Когда я выбралась из машины и разогнулась, то обнаружила, что Баринов и Гоша с Витей уже ушли. А вместо них рядом со мной оказался Перегудин - Паша с Костей, совсем неделикатно тащили его к "Газели". Следом Андрей вел Елену.
  - Рита, помоги мне! - Ларикова снова рванулась ко мне. - Рита, ты же знаешь, я ни в чем не виновата! У Игоря ни один волос с головы не упал, он даже помнить ничего не будет! Помоги мне, Рита, ты же обещала!
  - Пройдемте, гражданочка, пройдемте, - Андрей вынужден был отбросить вежливость и ухватить женщину за шиворот. - Давайте не будем сопротивляться! И кричать, тоже не надо.
  Подталкивая в спину, он повел Елену следом за Перегудиным.
  - Садись и подожди меня, - бросил Сухарев. Я послушно нырнула за руль, а он подошел к "Газели" и тихим голосом дал какие-то указания. Потом вернулся ко мне, сел на переднее пассажирское сиденье и хмуро скомандовал: - Поехали.
  Евгений Васильевич молчал, пока мы ехали по грунтовке, но стоило мне выбраться на асфальт, как начался форменный допрос. Причем начался без подготовки. Вот только что, Сухарев, поджав губы, смотрит в темное стекло, а вот он уже, сурово спрашивает:
  - Что именно вы обещали Лариковой? Какую помощь?
  - На самом деле, я ей ничего не обещала, - честно ответила я. - Елене очень хотелось, чтобы я работала на нее, но она сама не знала, что именно ей нужно. Естественно, я не могла на такое согласится.
  - Она не знала, что ей нужно, - повторил Сухарев. Мне, как и вам, думаю, никогда не приходилось слышать, как звучит заезженная патефонная пластинка. Но я уверена, что голос Евгения Васильевича больше всего напоминает именно этот звук. - Но что-то она говорила, когда просила о помощи?
  - Именно, что-то, - я позволила себе слегка улыбнуться. - Ларикова хотела заручиться моим согласием, помогать ей, "на всякий случай". Я сразу отказалась, потому что в деле с похищением Игоря, мы уже работаем на ее мужа, и она не может рассчитывать... ой!
  Я вдруг вспомнила, слова Сухарева.
  "Вы задержаны по подозрению в похищении ребенка и в убийстве". В убийстве?! Но ведь он уже арестовал Кораблева... да-да, я помню, не арестовал, а задержал, но суть дела это не меняет, правда? А теперь Ларикову и Перегудина тоже обвиняют в убийстве. Новых трупов, кажется, не появлялось, значит, их обвиняют в убийстве Кораблевой.
  - Евгений Васильевич, а что, брат Кораблевой, уже не подозревается в убийстве? Или он был в сговоре с Лариковой и Перегудиным?
  - У Валерия Кораблева алиби на время убийства, - неохотно ответил Сухарев. - Они с дружком, когда выпивали, начали внешнюю политику обсуждать и не сошлись во взглядах на решение палестинского вопроса. Такой шум подняли, что половина двора в добровольных свидетелях. Так о чем вас просила Ларикова?
  - Она просила, - теперь я говорила медленно, тщательно подбирая слова, - она просила помочь, если ее будут обвинять в том, чего она не совершала. И я не то, чтобы обещала, но... как бы это получше сформулировать? Я не отказалась.
  - И вы надеетесь, что она непричастна к убийству Кораблевой?
  - Мне так показалось. Понимаете, когда я с ней разговаривала, Ларикова была расстроена, немного напугана, да еще, как я теперь знаю, она продолжала обдумывать свой план получения выкупа. Но она...
  Я прикусила язык. С Гошкой я еще позволяю себе сказать: "она не была похожа на убийцу", хотя и получаю, как правило, в ответ, издевательскую лекцию. Но то Гошка. Сухарев, если я скажу что-то подобное, меня просто не поймет.
  - Ее поведение не соответствовало...
  И снова я замолчала. Похоже, найти слова, чтобы объяснить Сухареву свое отношение к Елене, у меня сегодня не получится.
  - В квартире Кораблева найдены отпечатки пальцев Лариковой, - глядя в окно, сообщил он.
  - Не может быть! - ахнула я. И тут же сообразила: - Ой, но это же совсем другие отпечатки! Помните, она в обморок падала? Паша еще ругался, что она все вокруг залапала!
  - Помню, - Сухарев продолжал смотреть в окно. - Но дело в том, что отпечатки пальцев Лариковой были выделены до того, как вы пришли. И на тех поверхностях, к которым она не приближалась. - Евгений Васильевич, наконец, повернулся, и посмотрел мне в лицо: - Вы все еще надеетесь, что Ларикова непричастна к убийству?
  Я не ответила. На самом деле, я просто не знала, что отвечать.
  
  Когда мы подъехали к больнице, Сергей уже был там, маялся у входа. Он сразу бросился ко мне, залопотал что-то неразборчивое, пытаясь схватить меня за руку и, почему-то, все время промахиваясь.
  - Успокойтесь, Сергей, все уже в порядке, - я сама поймала его нервно дергающуюся ладонь. - Вот, это Евгений Васильевич Сухарев...
  Сергей снова встревожено забулькал, разобрать мне удалось только одно слово: "Игорь"!
  - Игорь у нас, в машине. Он спит, Татьяна Кораблева утром дала ему сильнодействующее снотворное...
  Он издал полузадушенный вскрик и бросился к "москвичу". Ввинтился внутрь, через открытую водительскую дверцу, перегнулся через сиденье, пытаясь дотянуться до сына. Признаюсь, если бы сама не видела, ни за что бы не поверила, что Лариков, с его, прямо скажем, корпулентным телосложением, способен на подобные акробатические номера.
  Сухарев покачал головой.
  - Испереживался, бедняга. Вот они, детки, как достаются. Ладно, пойду пока, санитаров приведу.
  Я проводила его взглядом. Мне уже приходилось наблюдать, как у Евгения Васильевича прорываются человеческие интонации, и это всегда заставало меня врасплох. Сухарев, проявляющий сочувствие, настолько не соответствовал привычному образу, что каждый раз я чувствовала себя неловко. Я повернулась к Ларикову и постучала его по спине:
  - Сергей! Так вы его не вытащите. Через заднюю дверцу удобнее будет.
  - А?
  Не сразу, но до него дошло, что именно я предлагаю. Лариков дернулся, было, из машины, тут же вернулся обратно, послышался громкий треск рвущейся ткани, и Сергей окончательно покинул водительское сиденье. Я только взглянула на его разорванный карман, и тут же сама нырнула в "москвич". Слава богу, рычаг переключения скоростей Сергей не отломал. А больше зацепиться, вроде, не за что. Пока я обследовала технику, Лариков, сопя и пыхтя, извлекал сына через заднюю дверцу. Закончили мы одновременно. Сергей выпрямился, прижимая к груди похрапывающего Игоря, и заговорил, все еще не слишком четко артикулируя и заикаясь на гласных, но достаточно внятно:
  - Вы уверены, что с ним все в порядке? - он перевел взгляд с меня, куда-то, за мое правое плечо и снова спросил: - Вы уверены?
  - Не думаю, что есть основания для беспокойства, - успокаивающе прогудел шеф. Оказывается, Витька уже привез их с Гошей и теперь, все трое, стояли за моей спиной. - Похитители не собирались причинять ему вред. Сейчас врачи его осмотрят, но это так, больше для отчета.
  - Но они говорили, - Сергей сильно вздрогнул и крепче прижал к себе сына. - Они говорили...
  - Пугали, - легкомысленный тон Гошки действовал даже лучше, чем низкое гудение шефа. - Боевиков дурацких насмотрелись, вот и пугали, чтобы кучу денег из тебя наверняка выжать. Кстати, ты эту кучу уже собрал?
  - Кучу? - как всегда, мой говорливый напарник вогнал Ларикова в легкий ступор. - Какую кучу?
  - Гоша спрашивает про выкуп, - перевела я. - Вы деньги уже приготовили?
  - Ах, деньги! Да, я обо всем договорился. Через два часа мне привезут... - он запнулся и неуверенно предположил: - Но теперь, наверное, это не нужно?
  - Если ты не настаиваешь на том, чтобы все-таки, вручить выкуп похитителям, что само по себе...
  - Не нужно, - я перебила Гошку, потому что глаза Сергея снова стали превращаться в оловянные пуговицы. - Свяжитесь поскорее со своими... друзьями и объясните, что деньги больше не нужны.
  В этот момент подошел Сухарев, подгоняя двух заспанных пареньков - очевидно, по ночам здесь в качестве санитаров подрабатывали студенты-медики. Белые халаты на них были явно с чужого плеча, у одного шапочка лежала на голове, как блин, у второго и вовсе торчала из кармана. Тот, что в шапочке, тащил за собой больничную каталку.
  - Где тут пострадавший? - спросил он в пространство.
  Сергей попятился:
  - Кто пострадавший? Почему пострадавший?
  - Ну, на осмотр кого привезли? - паренек зевнул.
  - Мальчика, - Сухарев указал на Игоря. И, нахмурившись, строго попросил Ларикова: - Положите ребенка на каталку. И давайте пройдем в помещение.
  - Да-да, конечно, сейчас.
  Сергей осторожно опустил сына на тонкую простынку. Игорь всхрапнул и повернулся на бок.
  - И чего его осматривать? - удивился паренек без шапочки. - И так видно, что все в порядке.
  - Правда? - Сергей резко повернулся к нему: - Вы, действительно, считаете, что все в порядке?
  - Так спит же, - объяснил паренек. - Здоровый детский сон. Его сейчас и пушкой не разбудишь. А мы вот... - он тоже зевнул. - Ладно, пошли, что ли.
  Мы молча смотрели, как Евгений Васильевич придерживает узкую дверь (почему-то, открыть вторую створку он даже не попытался), как ребята-санитары пропихивают каталку, как суетится вокруг и всплескивает руками Сергей.
  - Может и нам с ними надо? - я неуверенно посмотрела на шефа.
  - Иди, если хочешь, - разрешил Сан Сергеич. - Я лучше здесь, на свежем воздухе подожду.
  - А я вообще, больницы не люблю, - скривился Гошка. - Один только запах этот, как почувствую... нет, я, по доброй воле, даже порог этого заведения не перешагну.
  - Конечно, когда тебя на носилках приносят, это совсем другое дело, - улыбнулся Кириллов.
  Гошку передернуло:
  - Не напоминай! Не надо.
  Ну вот, как обычно, они говорят о чем-то, им известном и не требующем объяснений, а я стою и хлопаю глазами. Хоть бы Гошка, действительно, написал мемуары и дал мне почитать экземпляр. А кстати, о мемуарах!
  - Ребята, а что там у вас, в "Жемчужине" два года назад случилось?
  Гошка обрадовался, эта тема, явно, была ему гораздо приятнее.
  - Да, ты же не в курсе! Неужели всего два года прошло? Мне казалось больше. А, Вить?
  Кириллов не ответил, только плечами пожал.
  - Сан Сергеич? Помните того террориста, которого мы с Витькой в дачном поселке вязали? Когда это было?
  - Как раз, два года назад, - подтвердил шеф. - А что, разве в "Жемчужине" дело было?
  - Именно, что в ней! Честное слово, не дачный кооператив, а Чикаго тридцатых годов - сплошной криминал!
  - Так что там случилось, в нашем Чикаго? - вернула я Гошку к интересующей меня истории. - Неужели, правда, настоящий террорист завелся?
  - Ага, настоящий, только сопливый очень. Мальчишка, шестнадцати, кажется, ему тогда еще не было. Явился в гости к бабке с дедом, и принес, в качестве гостинчика, пару автоматов, да полный рюкзак гранат.
  - Ничего себе, гостинчик! - вырвалось у меня. - Где он достал все это? И зачем ему оружие?
  - Зачем, это понятно. Боевиков американских насмотрелся и усвоил, что настоящий мужчина всегда ходит с автоматом и отстреливает нехороших особей. А где взял? Что купил, что украл, что выменял... думаешь, мало их, таких придурков? В общем, явился он со своим арсеналом к родичам, и что-то у них не заладилось.
  - Самогонки не хватило, - пробормотал Витя.
  - Точно! А я, оказывается, забыл уже. Выпивка кончилась, как всегда, не вовремя. Сбегал парень к соседу, за добавкой - у дедов сосед самогонкой баловался, потом еще раз сбегал. А потом деньги кончились. А сосед, сволочь такая, в долг не дает, из принципа. Что в такой ситуации делает настоящий мужчина с автоматом?
  Шестнадцать лет. Это ведь даже еще не выпускной класс! Я представила себе пьяного мальчишку, бредущего через грядки, с автоматом в руках и вздрогнула.
  - Ужас какой.
  - Ну, ужас, - легко согласился Гоша. - Но ведь не ужас, ужас, ужас! Нет, конечно, когда он гранату у соседа в огороде взорвал, народишко перепугался. У кого сотовые под рукой были, тут же по всем номерам звонить начали, какие вспомнили. Кто пожарных вызывал, кто милицию, кто в газеты звонил, кто вообще, девять-один-один. Сосед-самогонщик, естественно, все свои банки мигом из погреба достал и с поклонами к пацану поволок. А у того, очевидно от излишка впечатлений, совсем крыша съехала. То, что сейчас понаедут злые дяденьки, его свободы лишать, это он как-то сразу сообразил. А вывод, сделал неправильный. Забрал самогонку и со всем своим арсеналом, заперся в домике. А бабку с дедом взял в заложники, и всех заинтересованных лиц, которых в "Жемчужину" слетелось немерено, об этом очень громко через окошко оповестил. После чего потребовал сто тыщ долларов мелкими бумажками, вертолет с пилотом и возможность улететь на этом вертолете в Саудовскую Аравию. Беспрепятственно.
  - Господи, - не сдержалась я. - Саудовская Аравия ему зачем понадобилась? И как он собирался туда лететь на вертолете?
  - Меня больше интересует, как он смог все это выговорить - пьян ведь был, до полного остекленения. Но это непринципиально. Ясно же, что никто ему даже бумажного самолетика предоставлять не собирался. Пока наши умные психологи переговорщики пацану с переднего крыльца мозги компостировали, мы с Витькой сзади подобрались. Вот только ты мне скажи, - неожиданно обернулся Гошка к Кириллову, - почему всегда я внизу, а ты по мне, как по лестнице гуляешь? Все уши мне оттоптал тогда! И сегодня тоже!
  - Ладно, в следующий раз поменяемся, - пообещал Витя.
  - Запомни! При свидетелях обещал! - Гошка потряс указательным пальцем.
  - Ты дальше рассказывай, - я дернула его за рукав. - Забрались вы в дом, а дальше что?
  - А ты как думаешь? Сколько времени нам с Витькой понадобилось, чтобы вырубить пьяного болвана, пусть даже с гранатой в руке?
  - Ужас какой, - повторила я. - Хорошо, что все благополучно закончилось.
  - Что считать благополучным, - напарник внезапно погрустнел. - Мальчишку посадили, а дед его, прямо во время судебного заседания, умер. Сердце не выдержало. Сосед, правда, самогон гнать бросил. Так что, некоторый положительный эффект, да, имеется.
  - Благополучно то, что вы оба живы остались, дурак!
  - А, это. Это да, это приятно.
  - Вы еще здесь? - по ступенькам торопливо сбежал Сергей. За ним, гораздо медленнее, двигался Сухарев. - Игоря в больнице на ночь оставляют. Сказали, что все хорошо, но это поверхностный осмотр. А завтра с утра они анализы возьмут и все такое... Я тоже, наверное, здесь побуду.
  - В этом нет никакой необходимости, - судя по усталому виду, Евгений Васильевич повторил это не в первый раз. - Ехали бы лучше домой.
  - Я знаю. Просто... я ведь никому не помешаю, правда? А мне рядом с Игорем, спокойнее. Дома я все равно не усну. - Лариков повернулся к Баринову, прижал правую руку к сердцу и изобразил что-то вроде поклона: - Спасибо вам, Александр Сергеевич!
  После этого, уже без поклона, но все так же, с прижатой к сердцу ладонью, обратился к Сухареву:
  - Спасибо вам, Евгений Васильевич!
  Следующим получил благодарность мой напарник:
  - Спасибо вам, Гоша!
  Мне он поцеловал руку, потом вторую:
  - Спасибо вам, Рита!
  Несколько секунд Сергей соображал, кто такой Витька, но потом, видимо, решил, что кем бы ни был этот угрюмый тип (а Кириллов смотрел на него очень даже угрюмо), раз он с нами, значит, заслуживает, по меньшей мере, равной учтивости.
  - Спасибо вам!
  - Не за что, - пробормотал Витька. Окинул Ларикова внимательным взглядом и негромко напомнил: - Вы кредиторам своим позвонить не забудьте, - посмотрел на часы и добавил: - Лучше сейчас. И предложите процент, за беспокойство. Проявите уважение к людям.
  - Да-да, конечно, надо немедленно... и процент, это очень разумно... прямо сейчас и позвоню. Только на Игоря взгляну. Вы даже не представляете, как я...
  Не договорив, он махнул рукой и быстро ушел.
  - М-да, - вздохнул Сухарев.
  После небольшой паузы, Александр Сергеевич спросил:
  - Женя, тебя домой подбросить?
  - Не надо. За мной уже приехали, вон, на углу машина стоит. Так что, счастливо всем оставаться.
  - И тебе счастливо, - вежливо ответил за всех шеф.
  Распрощавшись с Сухаревым, Баринов осмотрел нас, и устало потер висок кончиками пальцев.
  - Что ж, сегодня хорошо поработали, - он протянул руку Кириллову: - Спасибо за помощь, Витя.
  - Не за что, - усмехнулся тот.
  Гошка тоже пожал Витьке руку:
  - Спасибо за помощь. Мы в долгу не останемся.
  - Сочтемся, - подмигнул ему Витя.
  Очевидно, мне тоже следовало поучаствовать в церемонии. Я слегка наклонила голову и сдержанно поблагодарила:
  - Спасибо большое.
  Витя молча кивнул.
  - А теперь, можно и по домам, - объявил шеф.
  - Я бы сказал, давно пора, - поддержал его Гоша. - Кстати, Ритка, ты своим звонила, что задерживаешься? Или Сан Сергеичу с тобой ехать, отмазывать?
  - Звонила. Как ты себе вообще это представляешь, второй час ночи, а мама не знает, где я? Она бы уже полгорода на ноги подняла.
  Кириллов издал неопределенный звук - не то хмыкнул, не то поперхнулся, и Гошка посчитал нужным объяснить:
  - Галина Алексеевна, выдающихся достоинств женщина. Только немного очень нервная. Особенно, когда Ритка дома не ночует.
  - Гошка, хватит уже болтать, - перебила я его и указала на Баринова, который, прикрыв глаза, снова тер висок. В свое время, Ниночка объяснила мне, что у шефа это первый признак начинающегося приступа головной боли. - Сказано, по домам! Сан Сергеич?
  - Да? - шеф, не переставая массировать висок, открыл глаза и слабо улыбнулся. - Моя машина около управления осталась. Гоша, забросишь меня домой?
  - Так я об этом и говорю! Садитесь в машину. Ритка, ты покатаешься немного?
  - Конечно.
  Мы с Бариновым живем в строго противоположных концах города. Если считать от больницы, где мы в этот момент находились, то к моему дому надо ехать на восток, а к нему - на запад. Обычно, в подобных ситуациях, первой доставляют домой даму, то есть, меня. Но не сейчас. Понимаете, когда у Александра Сергеевича болит голова, это не обычная головная боль, которую можно снять таблеткой аспирина. Это последствия давней контузии и самое меньшее, что мы можем сейчас сделать для шефа, это отвезти его домой побыстрее.
  - Риту могу я подбросить, - неожиданно подал голос Кириллов. - Мне по пути.
  - Вот и прекрасно! - обрадовался Гошка. Я забыла упомянуть, что сам он живет недалеко от Баринова, так что обычная схема "доставить даму первой", удобна и для него.
  - Витя, еще раз спасибо. Сумеешь завтра выкроить время, зайти чайку попить?
  - Ближе к вечеру, - кивнул Кириллов.
  - А утром нас и не будет, - ухмыльнулся Гоша. - Пусть Ниночка одна оборону держит!
  
  Я села в черный "форд", откинулась на мягкую спинку и вытянула ноги.
  - Куда ехать? - спросил Витя.
  - Улица Садовая, дом одиннадцать.
  Он мягко тронулся с места. А я почувствовала, что краснею. Витька не знает, где я живу. В прошлый раз, он привез меня из ресторана не домой, а на работу, в офис. Но он же, только что, пяти минут не прошло, сказал Гоше, что ему "по пути"! Соврал? Разумеется, соврал! Но зачем? Хотел еще немного побыть со мной? Очень приятное объяснение. Но, может, он просто пожалел приятеля, не захотел, чтобы Гошка, после тяжелого дня, кружился по городу.
  Я незаметно покосилась на Витю. Четкий профиль, густые волосы зачесаны назад, тонкие губы плотно сжаты. Брови, кажется, нахмурены, но может, и нет. В темноте плохо видно. Увы, похоже, первая версия ближе к истине. Я не настаиваю на том, что в дороге обязательно вести легкую светскую беседу, но хоть парой слов мы могли бы обменяться? Похоже, удовольствия от того, что вынужден проводить время в моем обществе, Кириллов не испытывает. Да и с чего, собственно, ему вдруг испытывать удовольствие? Второй час ночи, наверняка, Витька устал не меньше меня и сейчас мечтает только об одном - быстрее добраться до дома и лечь в постель. А я? О чем мечтаю я? Я тоже хочу спать. Спать, спать и только спать! Чтобы доказать себе это, я устроила затылок на оказавшемся очень удобным подголовнике, и закрыла глаза. Господи, до чего хорошо! Теплый салон, ровное урчание мотора, мягкое убаюкивающее покачивание... меня даже перестал раздражать неприятный высокомерный тип, сидящий рядом. В конце концов, именно он вез меня домой в чудесной, теплой, уютной машине. И за это я ему благодарна.
  Я вздрогнула и открыла глаза. "Форд" стоял в нашем дворе, около первого подъезда, а небо было уже не черным, а серым. Сколько времени я спала? Я осторожно повернула голову. Кириллов расслабленно откинулся на спинку своего сиденья и смотрел на меня. Конечно, мне хотелось бы сказать, что взгляд его был полон нежности, обожания, восторга... нет. Ничего такого не было. Правда, отвращения или возмущения тоже не было. Он просто смотрел.
  Кашлянув, я отстегнула ремень безопасности и села ровнее.
  - Давно мы приехали?
  - Ты не сказала, в каком подъезде живешь, - Витька предпочел не отвечать на мой вопрос.
  - В третьем, - я снова кашлянула и виновато объяснила: - В горле что-то першит.
  - Бывает.
  - Ну, я, пожалуй, пойду.
  Он не пошевелился, даже не моргнул. А я кашлянула в третий раз.
  - Спасибо тебе. И за то, что отвез, и вообще, за все. Спасибо.
  - Не за что. - Витька продолжал смотреть на меня. - Тебя проводить?
  Я снова взглянула на небо.
  - Не надо. Езжай домой, поздно уже.
  - Скорее, рано, - наконец, что-то похожее на улыбку.
  - Рано, - согласилась я и тоже улыбнулась. - Ты устал. Так что, еще раз спасибо, и до свидания.
  - До завтра.
  - До завтра.
  Я распахнула дверцу и легко выпрыгнула из машины. Точнее, я собиралась легко и изящно, словно фея, выпрыгнуть. А потом, так же легко и изящно, танцующей походкой, удалиться в сторону третьего подъезда. К сожалению, вышло намного хуже. А как вы думали? От сна в машине, даже такой удобной, у меня занемела шея, затекла спина, а ноги, не то, что легко и изящно, они вообще двигаться не желали. Так что я вывалилась из "форда", больше напоминая не фею, а мешок с репой. Захлопнуть дверцу и помахать Витьке рукой мне удалось достаточно элегантно, но удалялась я, ковыляя, как измученная артритом старуха.
  Ну и пусть. Какая мне разница, как я выглядела в тот момент? Все равно, мне этот распрекрасный Кириллов ни капельки не нравится!
  
  Как ни странно, проснулась я довольно рано - еще и одиннадцати не было. Мама, словно караулила, когда я, наконец, открою глаза, тут же оказалась рядом. Как же у нее расписание неудачно составлено - именно сегодня нет уроков в первой смене!
  - Рита, - спросила она хорошо поставленным, "учительским" голосом, - скажи, когда ты вчера вернулась?
  - Поздно, - честно ответила я. Вспомнила Витьку и уточнила: - Или рано. Как смотреть.
  - Ты вернулась почти в четыре часа утра! Рита, - мама скрестила руки на груди, - мне это не нравится. - Она сделала многозначительную паузу и, добавив обертонов, повторила: - Мне все это очень не нравится!
  Я промолчала. То, что маме, так же как и папе, моя теперешняя работа не нравится, было известно еще до того, как я принесла свою трудовую книжку в "Шиповник". Вообще, когда я решила поработать частным сыщиком, меня поддержала только Маринка. Причем, как потом оказалось, из сугубо корыстных побуждений. "Два учителя в семье, и то перебор, - как-то призналась она мне. - А когда их три, то это не жизнь, а непрерывный педсовет получается! Имей в виду, сестренка, если ты в школу вернешься, то я из дома сбегу".
  Мама, в соответствии с народной мудростью, мое молчание восприняла, как согласие и с еще большим пафосом продолжила:
  - Я хочу знать, когда закончится это безобразие? Август на дворе, а ты ни в одну школу даже не заглянула! Скоро учебный год, а ты все еще болтаешься без дела! Конечно, если мы с папой поговорим с нашим директором, он тебя и в сентябре возьмет, но зачем тянуть до последнего? Вспомни, мы ведь так и договаривались: ты отдохнешь полгодика, переменишь обстановку, сбросишь отрицательные эмоции, а с нового учебного года, с новыми силами - за работу!
  Положим, договаривались мы не совсем так: мамочка моя, как с ней часто бывает, выдает желаемое за действительное. Это она, в свое время решила, что я поработаю немного под руководством Сан Сергеича, а в сентябре снова запоют серебряные трубы и вернут меня в школу.
  - А ты? Вместо того, чтобы ходить по школам и искать место, чем ты занимаешься? И не говори мне, что ты работаешь! Какая, вообще, может быть работа по ночам? Я понимаю задержаться на час, на два... если бы ты вернулась в десять, даже в одиннадцать, я бы слова не сказала!
  Тут моя матушка лукавит. У нее прекрасно находились слова, когда я возвращалась в одиннадцать и даже в десять. Но указывать на это сейчас, было бы неразумно и бестактно, поэтому я снова промолчала.
  - Но где можно бродить целую ночь, я просто не представляю! - продолжала набирать обороты мама. - Вот объясни мне, пожалуйста, чем ты, таким важным, занималась, что это нельзя было отложить до утра? Объясни так, чтобы я поняла!
  А вот на этот вопрос следует ответить. Тем более, мне есть, что сказать про мою ночную работу.
  - Это действительно нельзя было отложить. Нам вчера пришлось спасать похищенного ребенка.
  До сих пор мама стояла, чтобы придать разговору больше нерва, но теперь, ахнула и села ко мне на постель.
  - Ребенка?
  - Да. Мальчика, двенадцати лет, похитили и потребовали у отца выкуп. Миллион долларов.
  Мама снова ахнула:
  - Миллион? А у него есть такие деньги?
  - В общем, да. Не в кармане, конечно, они все вложены в автостоянки и прочие дела. Но мы не были уверены в безопасности мальчика.
  - Да-да, - мама торопливо закивала. - Конечно, безопасность ребенка, это самое главное! И что же вы?
  - Мы, я считаю, молодцы! - а чего стесняться? Я действительно, считаю, что мы вчера действовали очень хорошо. - Отец Игоря обратился к нам утром, в половине двенадцатого...
  - Игорь? Так мальчика зовут?
  - Да, Игорь Лариков. Так вот, его отец пришел к нам утром, а к девяти вечера, мы уже выяснили, где ребенка прячут. Естественно, напролом туда лезть было нельзя.
  Я сделала паузу, чтобы мама смогла выразить согласие с этим утверждением.
  - Естественно! - не подвела она. - Напролом - это абсолютно недопустимо!
  - Пока мы спланировали действия, пока милиция подъехала, пока мальчика вытащили, пока арестовали похитителей - вот время и прошло. А потом еще повезли Игоря в больницу, на осмотр... - увидев, как испуганно округлились глаза мамы, я поспешила ее успокоить: - Не потому, что он пострадал, это профилактический осмотр, на всякий случай. Мало ли, все же похищение.
  - Да-да, понимаю. Боже, это ведь такая душевная травма для мальчика! Он сильно испугался?
  - Совсем не испугался. У похитителей хватило ума дать ему снотворное, так что он все проспал. Но в больнице мы были уже после полуночи. Пока поговорили с отцом, пока дождались результатов, еще часа два добавь.
  Я снова сделала паузу. Не потому, что ждала реакции мамы, просто считала. От больницы мы с Витькой отъехали в начале второго, дороги там до моего дома - на полчаса, не больше. А мама говорит, что вернулась я, почти в четыре. Произведя несложные арифметические действия, получаем итог: я спала в машине около двух часов. А Витька что в это время делал? Может, тоже вздремнул? Но какой смысл? Проще было разбудить меня и отправляться спать домой. Или он, все это время, сидел и смотрел на меня? Нич-ч-чего не понимаю. Я вздохнула и заключила, насколько могла, неопределенно:
  - В общем, пока туда-сюда, пока домой добралась - уже и светать начало.
  Мама не обратила внимания на некоторые временные нестыковки в конце моей истории.
  - Но ты же не сама добиралась, среди ночи? Тебя Гоша привез?
  - Конечно, меня привезли, - упоминать Кириллова мне совсем не хотелось, и я продолжала придерживаться "великого правила неопределенности". Привезли и привезли, а кто именно - какая разница?
  - Но какой ужас! - мама сокрушенно покачала головой. - Бедный ребенок, бедные родители! А кем оказались похитители? Наверняка, среди них оказались близкие к семье люди!
  Раз все уже закончилось и закончилось благополучно, матушка позволила себе осторожно щегольнуть знанием законов детективного жанра.
  - Мало того! - я решила, что могу поделиться с ней некоторыми подробностями. - Основным организатором похищения оказалась мачеха мальчика. Муж начал бракоразводный процесс, и она решила, таким способом, обеспечить свое материальное состояние.
  - Глупая женщина, - вынесла приговор мама. И задала следующий вопрос: - А как вам удалось так быстро во всем разобраться?
  - Ты не поверишь, мамочка, но все благодаря мобильным телефонам! И, естественно, аналитические и оперативные таланты сотрудников агентства "Шиповник" имели место. Но, на всякий случай, запомни: если задумаешь ввязаться в какое-нибудь преступление, первым делом, забрось подальше свой мобильник.
  - Я не собираюсь совершать никаких преступлений, - мама с достоинством поднялась с моего одеяла. - Я собираюсь сейчас пойти на кухню, сварить тебе какао и испечь шарлотку с яблоками. А потом, еще одну, специально для талантливых сотрудников агентства "Шиповник". Так что, вставай и лезь под душ. Пока ты приведешь себя в порядок, все будет готово.
  
  Дома я постаралась не задерживаться. Да, услышав рассказ о приключениях прошедшей ночи, мама отвлеклась от мыслей о моем немедленном возвращении в школу. Но надолго ли? Поэтому, прихватив еще горячую шарлотку для сотрудников агентства, я отправилась на работу.
  Ниночка моему раннему (сравнительно, конечно, раннему, но ведь ни Гошки, ни шефа, еще не было) приходу обрадовалась и тут же потребовала рассказать ей обо всем, что произошло вчера, после того, как Гоша с Кирилловым уехали из офиса.
  - И со всеми подробностями!
  Я, с удовольствием, удовлетворила ее любопытство. Затаив дыхание, Ниночка слушала мой рассказ, а когда я закончила, вынесла решение:
  - Молодцы! Классно поработали!
  - Я тоже так считаю, - скромно согласилась я. - И мама моя. Она шарлотку испекла, в качестве премии для нас.
  - Здорово! - мне уже приходилось угощать народ маминой шарлоткой, и Нина обрадовалась совершенно искренне. - Будем ждать остальных или вдвоем чай пить сядем?
  - Как ты скажешь. Я только что позавтракала, но ты, если хочешь...
  - Я тоже завтракала, но какое это имеет значение! - она полюбовалась шарлоткой и неуверенно посмотрела на меня. - Или немного подождать?
  Словно в ответ на ее вопрос, открылась дверь, и в приемную вошел Баринов. Александр Сергеевич был немного бледноват, но в целом, выглядел неплохо. Мы с Ниночкой не стали уточнять, как он себя чувствует - "наше все" очень не любит, когда подчиненные проявляют повышенный интерес к его здоровью. Поэтому я только продемонстрировала ему пирог:
  - Персональный приз от моей мамы за спасение рядового Ларикова. Сейчас чайник ставить или Гошку подождем?
  Баринов немного подумал, осмотрел шарлотку, принюхался и решил:
  - Ставь сейчас. У Гоши чутье, как у терьера: если мы начнем этот пирожок резать, он тут же и явится.
  Разумеется, шеф не ошибся. Точнее, ошибся, но в другую сторону - Гоша пришел, когда я только взяла нож в руку. Мы, с максимально возможным комфортом, устроились в приемной вокруг стола, на котором Ниночка расчистила место для небольшого чаепития, но тут, дверь снова распахнулась, и на пороге появилась Екатерина Алексеевна Ларикова.
  - Добрый всем день! - одарила она нас сияющей улыбкой. - О, кажется я вовремя! Вы празднуете возвращение Игоря домой?
  - Кхгм, - слегка поперхнулся шеф. - Очень приятно, что вы заглянули. Надеюсь, не откажетесь составить нам компанию?
  - Не откажусь, - она кокетливо подмигнула и присела на стул, который придвинул ей Гоша. - У вас чай? А кофе нет?
  - Есть, - я вскочила и взяла с подоконника банку и чистую чашку. - Вам покрепче?
  - Ни-ни, ни в коем случае! Сделайте такой бледный, словно слабая заварка. Впрочем, дайте, я сама положу.
  Ларикова критически осмотрела протянутую ей кофейную банку, но ничего не сказала. Зачерпнула из нее на кончике ложечки - десяток гранул, не больше. Бросила эту малость в чашку и протянула Ниночке, которая уже держала в руках чайник:
  - Две трети, пожалуйста, не больше. А молока у вас нет?
  - Извините, - шеф виновато развел руками.
  - Ну, ничего, - великодушно простила она. - Хотя все врачи советуют: и кофе и чай нужно употреблять только с молоком.
  - Учтем, - почтительно заверил ее Гоша и протянул на блюдечке кусок шарлотки. - Угощайтесь пирожком.
  - Благодарю вас. А я теперь совсем печь перестала. Калории, сами понимаете. Хотя, иногда, так хочется плюшечку какую-нибудь. Я иногда в кулинарии покупаю. Разумеется, если бы мой муж был жив, он бы этого не допустил. Он совершенно не принимал магазинной выпечки, одобрял только домашнюю, - Екатерина Алексеевна, вздохнула и протянула Гоше быстро опустевшее блюдечко: - Положите, пожалуй, еще кусочек. Очень удачная шарлотка.
  Судя по тому, как она расправлялась с добавкой, Ларикова считала, что шарлотка, испеченная моей мамой, и вполовину не так калорийна, как сделанная ее собственными ручками. Гошка явно собирается побаловать ее и третьим куском - я всегда говорила, что у моего напарника своеобразное чувство юмора. Ладно, в принципе я не против, если ему так нравится скармливать Лариковой пирог, пусть развлекается. Но ведь ближе к вечеру Витька собирался зайти. Что же ему, и крошек не достанется? Хотя, если вдуматься, зачем ему крошки? Я повернулась к Ниночке и самым нейтральным тоном, какой только смогла изобразить, поинтересовалась:
  - Кириллов не звонил? А то он заглянуть к нам сегодня хотел.
  - Нет, - она удивленно посмотрела на меня.
  Да, логическая конструкция у меня получилась оригинальная. Почему, собственно, Витька, если собирался зайти, должен звонить? Хотя, Ниночку, скорее, удивило другое. Она ведь считает, что мои отношения с Витькой очень даже натянутые. То есть, они и есть натянутые, тут Нина права, но что ж теперь? Как бы я не относилась к человеку, простая справедливость требует позаботиться о куске пирога и для него. Шеф, очевидно, ход моих мыслей понял и целиком его одобрил, потому что встрепенулся и отставил свою чашку в сторону.
  - Действительно, у нас скоро деловая встреча. Екатерина Алексеевна, извините, вы что-то хотели нам сообщить?
  - Да! - просияла она и отмахнулась от куска, который Гошка, все-таки, успел ей отрезать. - Я пришла сообщить, что эта девица, которая, еще считается женой моего сына, это сущее недоразумение в его жизни, она арестована!
  - Задержана, - деликатно поправил ее Баринов.
  - Меня не интересуют тонкости, - ликование Лариковой не уменьшилось от неуместного замечания. - Какая разница, где эта дрянь сидит: в СИЗО, в КПЗ или в простом обезьяннике? Главное, что она под замком! Вы выполнили свои обязательства, и теперь я пришла, чтобы выполнить свои!
  - Простите? - на шефа явно произвела впечатление неожиданная осведомленность Екатерины Алексеевны в терминологии, и он немного растерялся.
  - Три дня назад я вам сказала: если вы не только вернете Игоря домой, но и сделаете так, что Елену посадят, то я выплачу вам премию! - напомнила Екатерина Алексеевна. - Я принесла деньги. Живые деньги, разумеется. Чтобы никаких банков, никаких переводов, никаких налоговых выплат... в таких делах я признаю только черный нал!
  Баринов поперхнулся и закашлялся, а Гошка восхищенно уточнил:
  - А супруг ваш? Он как считал?
  - Разумеется, мой муж считал так же, - с достоинством ответила она. - Если бы он был жив, тоже выплатил бы вам премию наличными.
  Шеф, который, наконец, прокашлялся, встал и, еще сиплым голосом, попросил:
  - Екатерина Алексеевна, давайте пройдем в мой кабинет. Там и побеседуем.
  - А? - она окинула нас взглядом, словно удивляясь, почему Баринов хочет лишить ее общества таких милых молодых людей. Потом понимающе кивнула: - Ах да, понимаю. Субординация. Мой муж тоже очень серьезно к этому относился и требовал неукоснительного соблюдения. Разумеется, в вашем кабинете нам будет удобнее решить этот вопрос.
  Когда они скрылись за дверью, Нина выдохнула так, словно очень долго сдерживала дыхание.
  - А знаете, мне эту Елену Ларикову даже жалко стало. Если бы она не на мальчишку нацелилась, а эту бы дамочку, например, похитила, ее, думаю, любой состав присяжных оправдал бы.
  - Екатерину Алексеевну похищать, смысла нет, - возразил Гоша. - Она, конечно, прелесть, но если бы я был ее сыном, и мне предложили заплатить за нее выкуп... - он на мгновение задумался, потом решительно покачал головой: - Не, я бы от себя приплатил, чтобы только ее где-нибудь подальше от меня держали. Кстати, девочки, давайте разберем эту скатерть-самобранку. Если пирог на столе оставить, то мадам Ларикова опять захочет подкрепиться. А надо бы Витьке тоже кусок оставить, он честно его вчера заработал.
  - Вот какой ты, оказывается, Гошенька, - не упустила случая я. - Для голодной клиентки куска хлеба жалеешь. А Екатерина Алексеевна, между прочим, сейчас нам премию отсчитывает, живыми денежками.
  - Во-первых, она нам не клиентка. Во-вторых, я жалею не кусок хлеба, а шарлотку, испеченную по всем правилам высшего кулинарного искусства. Причем, жалею не в свою пользу, а исходя из интересов Витьки. А в-третьих, ты первая начала. Думаешь, я не понял, почему ты вдруг про него вспомнила?
  - Сам говорил, что Кириллов свой кусок пирога честно заработал, - парировала я.
  - Правильно, говорил. А мы всегда стоим на страже справедливости, - Гоша откинулся на спинку кресла и с удовольствием наблюдал, как мы с Ниночкой, в четыре руки быстро уничтожаем все следы недавнего чаепития. - И вообще, данная премия является исключительно добровольным выражением благодарности мадам Лариковой за возвращение внука в родные пенаты.
  - До чего же ты красиво говоришь, Гошка! - искренне восхитилась Нина. - Только у меня создалось впечатление, что деньги нам вовсе не за Игоря досталась. Ларикова прямо сказала, что премия за то, что ее сноха в уголовное дело влипла.
  - Влипла она без нашей помощи, исключительно собственными усилиями, -заметил справедливый Гоша. - Но Сухарева на нее мы вывели, тут не поспоришь. И теперь Елене свет, как ее там по отчеству, светит срок не только за похищение, но и за убийство Кораблевой.
  - Она говорит, что не убивала, - напомнила я. - Даже в квартире той не была.
  - Ох, Ритка! Ты ведь не глупая девчонка, как же ты умудряешься всем подряд верить? Она и насчет Игоря нам головы морочила, так что ж теперь? И вообще, убивала она, или нет, тебе какое дело?
  - Понимаешь, я чувствую что-то вроде морального обязательства, - чтобы не встретится с напарником взглядом, я старательно смотрела на пластиковую фиалку, стоящую на подоконнике. - Елена Ларикова просила меня помочь, если ее будут обвинять в том, чего она не совершала. И мы, вроде как, договорились.
  - Что значит: "вроде как"? Что значит: "чего она не совершала"? И чего она не совершала? Не убивала Кораблеву?
  - Елена говорит, что не убивала, - похоже, я сделала круг и вернулась к началу.
  - Да мало ли, что она говорит! - Гоша вскочил с кресла и в три широких шага дошел до входной двери. Четко, как на параде развернулся и промаршировал до кабинета шефа. - У этой дамочки, вообще, не язык, а помело! - Еще один разворот. - Она тебе в пять минут такого наплетет, что ты потом три месяца одно правдивое слово искать будешь! - Короткая остановка около стола секретаря. - Нина, солнышко, скажи хоть ты ей!
  - Действительно, Рита, - сдержанно поддержала его Ниночка. - Верить тому, что говорит Елена Ларикова, по меньшей мере, легкомысленно. Тем более, чисто формально, я допускаю, что она не врет. Возможно, она не убийца, а соучастница. Кораблеву мог убить и Перегудин.
  - Он тоже сказал, что не убивал, - упрямо возразила я.
  - Кому он сказал, тебе? - Гошка, который все еще раздраженно мерил шагами приемную, остановился и снова упал в кресло. - Когда это ты успела с ним побеседовать?
  - Я с ним не беседовала. Он это Лариковой говорил. У меня все на кассете записано, весь разговор.
  - Черт, кассета! Я совсем забыл, что ты их слушала! А что там еще было интересного?
  - Да ничего особенного. Ларикова беспокоилась про Игоря, потом давала Перегудину инструкции, как действовать. Жаловалась, что Кораблеву убили и что понятия не имеет, кто это сделал. А Перегудин упомянул, что вообще обо всем этом деле узнал утром, когда Елена ему позвонила.
  - Прелестно! Только кассета сейчас не у тебя, а у Сухарева. Прелестно!
  - А что, мне не отдавать было? - обиделась я. Вот чего не люблю, так это когда меня упрекают несправедливо. Сухарев потребовал кассету, и Баринов велел отдать, так в чем я виновата?
  - Не отдать ты не могла, - успокоила меня Нина. - Но ты ведь слушала практически все, что записано на пленку?
  - Слушала, - неуверенно согласилась я. Вроде, Ниночка выступила на моей стороне, но было ощущение, что сейчас меня ткнут носом в какую-то нелепую оплошность. - В машине сидела и слушала.
  - А где тогда бумага, на которой все это записано? Хотя бы, конспект?
  - Хотя бы, конспект! - язвительным эхом повторил Гошка.
  - Ой.
  А что еще я могла сказать? То есть, можно было сказать, что вчера я не успела, и сегодня тоже было некогда, объяснить, оправдаться... но какой в этом смысл? От меня требовалось изложение разговоров Лариковой, причем наиболее близко к тексту. И, как можно более быстро. Я встала и, не теряя времени на разговоры, отправилась на рабочее место.
  Минут через пятнадцать, ко мне присоединился Гошка. Он подошел сзади, и я, уже рефлекторно, напряглась. Слишком часто напарник, вот так, без предупреждения, начинал тренировку по отработке навыков защиты от неожиданного нападения. Но Гошка не стал выбивать из-под меня стул или хватать за горло. Он просто постоял, глядя мне через плечо и читая то, что я успела записать. Потом, так ничего не сказав, отошел и устроился за своим столом.
  - Я пока рапорт напишу по захвату.
  Ох. Мне же еще и общий отчет по делу писать! Хорошо, что Гоша хоть часть работы берет на себя.
  - Спасибо, - искренне поблагодарила я.
  - Да что там, - небрежно отмахнулся он, - тебя же там все равно не было. И вообще, я сегодня добрый. Екатерина Алексеевна, милейшая, должен сказать, женщина, упорхнула, оставив на столе у шефа очень симпатичную кучку зелененьких бумажек. Оказывается, ее супруг, царствие ему небесное, предпочитал все расчеты вести в долларах. - Гоша немного подумал и добавил: - Тоже, милейший был человек.
  
  Некоторое время мы с Гошей усердно строчили, каждый свое, не поднимая головы. Потом в приемной снова раздались голоса, и к нам заглянула Ниночка.
  - Какая неожиданная и приятная картина, - умилилась она.
  - Почему неожиданная? - моргнула я. - Сидим, отчеты пишем.
  - И я о том же. Обычно, когда я к вам захожу, вы с Гошкой катаетесь по полу, выкручивая друг другу руки, а сейчас - просто идиллия!
  Я, немного натянуто, улыбнулась, а Гошка, не отодвигая стула, выскользнул из-за стола.
  - Если трудящиеся требуют...
  - Не смей! - успела взвизгнуть я.
  Еще я успела развернуться на стуле и, как бы это поизящнее выразиться, взмахнуть ногами. Правой ногой я довольно удачно выбила из руки напарника нож - до пошлых имитаций и использования вместо настоящего оружия чего-нибудь попроще, вроде линейки, Гошка не опускается. Нож отлетел в угол, но на этом мои успехи закончились. Вместе со стулом я рухнула на пол, а сверху на меня навалился Гошка. В любой другой ситуации, я сдалась бы секунды через три, но сейчас напарнику мешал все тот же стул, который оказался между нами.
  - Брек, брек, - захлопала в ладоши Нина. - Я, собственно, зашла вас позвать. Там благодарный клиент пришел.
  - Серега?
  Гошка легко вскочил и поднял стул, поставил его на место. Я поднялась сама.
  - Он самый. И Игорь с ним. Сейчас, вы, скромные герои, будете принимать восхищенное поклонение. Шеф уже начал.
  Надо сказать, что восхищенное поклонение у Лариковых получилось довольно вялым и маловыразительным. Сергей выглядел не столько счастливым, сколько озабоченным, а Игорь зевал и, похоже, не очень хорошо понимал, зачем отец его сюда привел. Как только Лариков отпустил руку мальчика, Игорь устроился в кресле и задремал.
  - Остаточные явления, - оглянувшись на сына, виновато объяснил Лариков. - Врачи сказали, что все нормально, завтра-послезавтра сонливость пройдет. Честно сказать, на меня вся эта история больше подействовала. Просто глаз боюсь с него спустить. Сейчас он со мной все время, и на работе, и везде. А потом что делать? Мне с ним в школу ходить?
  Поскольку вопрос был задан мне, именно я пожала плечами. Откуда мне знать, что в таких случаях делают? И почему он меня спрашивает, а не Баринова или Гошку?
  - Попробуйте посоветоваться с психологом. Я не специалист и просто не рискну вам что-то предлагать.
  - Да, наверное, надо сходить, - Сергей снова посмотрел на сына.
  - Вы с банкирами своими разобрались? - вспомнила я вчерашний совет Витьки.
  - С кем?
  - Ну, с кредиторами. С теми добрыми людьми, которые вам денег обещали дать.
  - Ах, эти, - с губ Ларикова сорвался короткий нервный смешок. - Да, с ними все в порядке. Только это не банкиры, а бандиты.
  - В каком смысле бандиты? Проценты большие берут? - уточнила я.
  - Нет, в смысле, что это обыкновенные бандиты, - он посмотрел на меня с явной, хотя и несколько неожиданной для меня, симпатией. - Разве банкир за несколько часов такую сумму обналичит? Никто даже связываться не станет. Столько денег, и быстро, можно только у бандитов взять. Не у шпаны, конечно, у серьезных людей.
  - Кстати, как ты на этих серьезных людей вышел? - Гоша тоже решил поучаствовать в разговоре.
  - Через "крышу", - охотно ответил Сергей. - У них это что-то вроде дочерней фирмы. Но знаете, очень приличные люди. И не одобряют, когда детей похищают. Очень сочувственно ко мне отнеслись, вошли в положение. А в результате, они даже за беспокойство с меня ничего брать не стали. Только нотариусу, конечно, заплатить пришлось.
  - Нотариусу? - очень неприятно чувствовать себя идиоткой, но что поделаешь, я действительно ничего не понимала.
  - Да, за работу. Он ведь уже все договора составил, на передачу моих стоянок, - Сергей вздохнул. - Плохо, конечно, что пришлось привлечь к себе внимание.
  Действительно, хорошего мало. Если бандиты изучили, так сказать, активы Сергея и нашли их привлекательными... Ему остается надеяться только на то, что они, и правда, окажутся очень приличными людьми. Судя по выражениям лиц, все присутствующие думали примерно так же, как я. Минорное молчание прервала Ниночка.
  - Может быть, чайку? - гостеприимно предложила она. - У нас и пирог к чаю есть.
  - Нет, нет, спасибо, - вздрогнул Лариков. - Нам пора. На работу надо, сами понимаете. Надо еще на место Тани человека найти, - лицо его неожиданно словно свело судорогой. Сергей перевел взгляд на шефа и неуверенно спросил: - А тут еще Лена. Вы знаете... слышали, в чем ее обвиняют?
  - Похищение вашего сына и убийство Кораблевой, - кивнул Баринов.
  - Я не знаю... она звонила мне, просила помочь. Я никогда не прощу ей Игоря, никогда! - неожиданно страстно воскликнул Сергей. Испуганно оглянулся на дремлющего сына и понизил голос: - Я не верю, что Лена могла убить кого-нибудь. И что она Таню убила, тоже... но я не хочу ей помогать!
  - Вы совершенно не обязаны этого делать, - безупречно нейтрально сообщил ему Александр Сергеевич.
  - Не обязан. И не хочу. И не буду. Как подумаю: все, что я пережил, что все мы пережили... Мама говорит... нет, дело не в этом, мама здесь ни причем. Я сам не хочу, ничего не хочу! Я видеть ее не хочу. Она просила, чтобы я договорился на свидание, чтобы пришел. Не хочу! Я ее ударю, если увижу.
  - Насчет этого не переживай, никто тебе свидания не даст, - успокоил Ларикова Гошка. В свойственной ему бестактной манере, разумеется.
  - А я и не хочу, - мрачно повторил Сергей.
  Лариков-младший громко зевнул, открыл глаза и потянулся. Потом сел в кресле ровнее и огляделся с некоторым любопытством.
  - В общем, нам пора, - встрепенулся Сергей. - Вставай, Игорь, пойдем. Спасибо вам всем большое, еще раз спасибо, за все! До свидания!
  Он бросил на меня странный взгляд и, обняв сына за плечи, повел его к дверям. Когда дверь за Лариковыми закрылась, Гоша тоже внимательно меня осмотрел и неопределенно хмыкнул.
  - Ты чего? - удивилась я и, на всякий случай, посмотрела в зеркало. Вроде, все нормально - пуговицы застегнуты, пятен на лице нет, волосы в порядке... в относительном порядке, разумеется, но не более растрепаны, чем обычно.
  - Хорошо сегодня выглядишь, - ответил Гоша, и я снова уставилась в зеркало.
  Хорошо? Это что, шутка? То есть, выгляжу я, действительно, хорошо, в смысле, не хуже, чем обычно. Но что Гошка имел в виду? Даже интересно. Только спрашивать я все равно не буду, не дождется. Тем более, что гораздо больше меня интересует совсем другой вопрос. Я деликатно кашлянула:
  - Сан Сергеич! А я вот опять, насчет Елены Лариковой. Мы ведь перед Сергеем свои обязательства выполнили, правда? Значит, мы теперь можем на его жену немного поработать.
  Гоша с Ниночкой переглянулись. Она пожала печами, а он схватился руками за голову и поднял глаза к небу, старательно изображая отчаяние. Шеф не стал обращать внимание на упражнения сотрудников в пантомиме.
  - Что имеешь в виду, говоря "немножко поработать"? - невозмутимо уточнил он.
  - Ну-у...
  Я-то имела в виду, освобождение Елены от подозрения в убийстве Кораблевой. И нужен для этого был всего лишь пустяк - найти и поймать настоящего убийцу. Но почему-то, мне казалось, что если я выложу это шефу прямо и откровенно, то не найду у него должного понимания.
  - Ритка считает, что Ларикова Кораблеву не убивала. И она даже успела Лариковой что-то пообещать, в смысле помощи и защиты от ложных наветов.
  Разумеется, Гошка не упустил возможности выступить в любимой роли: "услужливый медведь". Баринов с любопытством посмотрел на меня.
  - Когда же вы успели договориться?
  - Вчера, когда я ее домой отвозила, помните? Но мы вовсе ни о чем не договорились. Просто Ларикова просила меня помочь, если милиция возьмется за нее всерьез. Елена поняла, что вы подозреваете ее в причастности к смерти Кораблевой, и испугалась.
  - Лучше бы она раньше испугалась, когда собиралась мальчишку похищать, - проворчал Гоша. - Всем бы спокойнее было.
  - Что конкретно ты ей пообещала? - Баринова не интересовали Гошины сентенции, он продолжал разговор со мной.
  - Конкретно - ничего. Сказала, что постараюсь оказать содействие, но только если не будет конфликта интересов.
  - Ты, пожалуйста, не экономь слова, - ласково попросил Сан Сергеич. - Был разговор? Вот и излагай его.
  - Ну...
  Я прикрыла глаза, чтобы сосредоточится. Разговор с Еленой был меньше суток назад, но за это время произошло столько событий! Значит, надо вернуться к моменту, когда мы с Еленой сели в машину. Тогда я еще не знала, что именно она стоит за похищением Игоря. И не понимала, что она от меня хочет. Собственно, я и сейчас это не очень понимаю. Тем больше оснований вспомнить наш разговор, как можно подробнее. Сначала был обычный набор гадостей. Так, опорная точка найдена, можно начинать доклад. Я открыла глаза.
  - Сначала был обычный набор гадостей. Елена облила помоями мужа, пасынка и свекровь, обозвала дурой Кораблеву. Еще сказала, что у той был мужчина, так сказать, для встреч без обязательств. Могла ли Кораблева ему что-то рассказать о похищении Игоря, Елене неизвестно. Так же, как неизвестны его фамилия и адрес. Вообще, уверенность в существовании этого мужчины, основывается исключительно на сплетнях девочек на мойке. Ларикова объявила, что считает убийцей брата Кораблевой, и попыталась убедить меня, что Игорь находится у него, точнее, у его сообщников-алкашей. Выложив мне все это, она попросила у меня покровительства.
  - Какого покровительства?
  - Общего. Не против конкретного врага, а так, на всякий случай. И денег сулила. Утверждала, что хотя муж об этом и не подозревает, у нее имеется некоторый подкожный капиталец.
  Нина усмехнулась:
  - Почему, интересно, меня это не удивляет?
  - Потому, что Серега жаловался - не мог понять, куда деньги уходят, - добросовестно объяснил ей Гоша. - А они, оказывается, шли его благоверной под шкурку, на черный день.
  - Ее можно понять, - не то, чтобы мне очень хотелось быть объективной. Но согласитесь, если смотреть на жизнь реально, а не через розовые очки, то Елену понять можно. Я, естественно, денежный вопрос имею в виду.
  - Финансовые взаимоотношения супругов Лариковых нас не интересуют, - шеф не пожелал отвлекаться на посторонние, с его точки зрения, разговоры. - На чем вы столковались?
  - Сан Сергеич, ну на чем мы могли столковаться? Не знаю, может, у меня не получилось ей достаточно посочувствовать? Сначала я, вообще, хотела просто довезти Ларикову до дома и уехать. Визитку ей дала, на всякий случай, сказала, чтобы звонила, при необходимости, не стеснялась.
  - Сначала. А потом?
  - А потом поняла, что нельзя ее вот так, просто отпускать. Если хотите, почувствовала. И напросилась к ней домой, продолжить разговор.
  - А как же, хваленая Риткина интуиция, - Гошка пробормотал это, вроде бы про себя, но достаточно громко и четко.
  - Ой, еще вспомнила! - я бросила на напарника взгляд, от которого менее чувствительный человек, если и не сгорел бы на месте, то, по меньшей мере, обуглился. - Между делом Ларикова заявила, что ты, Гоша, только притворяешься бабником, а на самом деле, очень целомудренный и разборчивый тип.
  - Надо же, какая проницательная женщина, - его скулы слегка порозовели.
  - И по ее мнению, в твоем вкусе сельские простушки, - безжалостно добавила я, - с бантиками. А на таких стильных женщин, как она, ты не западаешь.
  - Положим, насчет сельских простушек она перегибает, - недовольно проворчал Гоша.
  - Действительно, - делано возмутилась Нина, - тут она не права. Гошке простушки вовсе не нравятся, он предпочитает женщин с интеллектом!
   - Девочки, мы будем работать или мои вкусы обсуждать? - чувство юмора напарника неожиданно дало сбой.
  - Действительно, хватит глупости болтать, - поддержал Гошу шеф. - Рита, ты сама завела разговор о том, чтобы помочь Лариковой. Но пока я не вижу повода усомниться в ее виновности. Я имею в виду убийство Кораблевой.
  - Я, в тот момент, не очень задумывалась, кто убил Кораблеву, больше была озабочена мальчиком: где он, как его найти. Как-то само собой выходило, что Кораблеву убил тот, кто похитил Игоря.
  - Кто шляпку спер, тот и тетку укокошил, - неожиданно выдал Гоша.
  Я бросила на него удивленный взгляд. Мой напарник так часто и так успешно исполняет роль жизнерадостного оболтуса, что от него, как-то не ожидаешь знакомства с пьесами Шоу. А может, каким-то шальным ветром его однажды в оперетту занесло?
  - Примерно, так. В общем, о Кораблевой я тогда не думала.
  - Почему? Ты ведь уже подозревала Ларикову в причастности к похищению мальчика, иначе не пошла бы к ней, а просто вернулась в офис. Значит, ты должна была заподозрить Ларикову и в убийстве.
  - У меня эти две линии как-то вместе не связались, - честно призналась я. - Понимаете, я же видела, как Елена на труп Кораблевой среагировала. Сухарев предложил ей подойти, опознать, а она в обморок упала. В общем, не воспринимала я, в тот момент, Ларикову, как убийцу.
  - А сейчас?
  Прежде чем ответить, я немного помолчала. Не потому, что колебалась, нет. Я мысленно проверяла свои доводы. Убедившись, что мои рассуждения и ощущения вполне логичны (по крайней мере, для меня самой), я твердо ответила:
  - И сейчас не воспринимаю.
  - Хорошо. Докладывай дальше.
  - Дальше, я напросилась к Елене домой, поставила микрофоны. И когда услышала ее разговор с Перегудиным, то стало ясно, что Игорь у них. Но в разговоре с Перегудиным, Елена четко и ясно сказала, что не убивала Кораблеву, что вообще покойников боится. Сказала, что не знает, кто это сделал. И даже пожаловалась, что эта скотина, убийца, то есть, все им испортила.
  Баринов немного подождал, не скажу ли я еще что-нибудь, потом уточнил:
  - И это все?
  - Наверное... да, все.
  - Гоша, Ты видел обморок Лариковой. Твое мнение?
  - Трудно сказать. Вроде бы, падала она по-честному. Но если и потеряла сознание, то на полминуты, не больше. А потом просто так лежала, придуривалась.
  - Зачем же ты ее водой поливал? - я возмущенно уставилась на напарника.
  - В воспитательных целях, - как обычно, Гошка мое возмущение успешно игнорировал. - И потом, надо же мне было чем-то заняться. А так - ты с Сухаревым беседуешь, и я, вроде, при деле.
  - Что, Гошка много на нее воды вылил? - заинтересовалась Ниночка.
  - Полный стакан. В результате, у бедной женщины макияж весь потек.
  - Да? А я ничего такого не заметила, когда вы приехали. Дамочка умеет очень быстро приводить себя в порядок.
  - Она вообще шустрая, - проворчала я. - Гош, а что же тогда Андрей сделал? Он-то ее в один момент в чувство привел. Какой-то прием особый?
  - Ага, особый, а как же. За ухо ущипнул, вот она и вскочила.
  - Как это, ущипнул? - не поняла я.
  - С вывертом, чтобы побольнее было.
  - Совести у вас нет, вот что я скажу! Ни у тебя, ни у Андрея!
  - Может, вернемся к делу? - кротко осведомился шеф.
  - Извините.
  Я почувствовала, что краснею. Действительно, из-за чего я шум поднимаю? Подумаешь, ущипнул Сальников Елену за ухо! А нечего было притворяться. И вообще, у нее сейчас гораздо более серьезные неприятности.
  Баринов окинул меня внимательным взглядом и удовлетворенно кивнул:
  - Хорошо. Таким образом, мы имеем два подхода к делу Кораблевой - твой и Сухарева. Евгений Васильевич задерживает Ларикову и Перегудина по подозрению в убийстве, имея отпечатки пальцев Лариковой на месте преступления, телефон покойной Кораблевой у Перегудина и машину покойной на его дачном участке.
  - Машина Кораблевой? Это серые "жигули", что у крыльца стояли?
  - Именно они. Значит, у Сухарева - отпечатки пальцев, телефон, машина. А что у тебя? Насколько я понимаю, у тебя только один аргумент - Ларикова не производит впечатление убийцы и, в разговоре с любовником, заявила, что боится покойников.
  - Прежде всего, она заявила, что не убивала! - горячо возразила я.
  - А кто убил?
  - Мало ли! Сан Сергеич, я не знаю, но это могло быть случайное убийство! Зашел к Кораблеву какой-нибудь из его дружков-алкашей, а там женщина, одна. Он и убил, с целью ограбления. Может такое быть?
  - Может. Только потом он должен был сесть в "жигули" Кораблевой, поехать на дачу к Перегудину, оставить машину там, вместе с сотовым телефоном и тихо испариться. Это я еще держу за скобками отпечатки Лариковой. Еще какие-нибудь версии есть?
  - Любовник Кораблевой. Может, она ему надоела, может, он давно планировал от нее избавиться? А вчера подвернулась возможность, и он воспользовался.
  - Отпечатки пальцев, телефон, машина, - ровным голосом повторил шеф. - Сумеешь объяснить?
  - Нет, - вынуждена была признать я. И тут же снова перешла в атаку: - Сейчас не могу. Сначала мне надо поговорить с Лариковой. Вы можете устроить мне свидание с ней?
  Гоша издал сдавленный стон, а Ниночка хихикнула. Почему-то, мне показалось, что теперь она на моей стороне. Шеф разглядывал меня молча.
  - То есть, ты решила заняться делом Лариковой самостоятельно? - спросил он, наконец.
  - Конечно, нет, - я прижала руки к груди и тут же опустила их, спрятала за спину. Чего "наше все" не потерпит от своих сотрудников, ни при каких условиях, это мелодрамы. - Сан Сергеич, я прекрасно понимаю, что для самостоятельной работы у меня нет ни опыта, ни возможностей. Я сразу сказала Лариковой, что одна на нее работать не буду, что ей придется иметь дело с "Шиповником". Но я уверена, что Ларикова не убивала... почти уверена. И сейчас я прошу только об одном: дайте мне возможность поговорить с ней. И если Елена сумеет ответить на вопросы, тогда я попробую убедить вас, взяться за ее дело.
  - Ты скажи другое, - снова не выдержал Гошка. - Ты скажи, зачем нам это надо?
  - Она заплатит, - быстро ответила я. - Она обещала. И потом, справедливость. Ты же сам знаешь, если Сухарев Елену с Перегудиным арестовал, он других убийц искать не будет. А мы найдем.
  - Во нахалка! - восхитился Гошка. - А, действительно, в чем дело? Пойдем сейчас, прочешем наш городишко частым гребнем. Убийца Кораблевой, наверняка, где-нибудь под лавкой прячется, так мы вытащим его, и, как того таракана: по усам, по усам!
  - Не передергивай, ничего такого я в виду не имела. Просто... ну, находили мы других убийц, почему нам этого не найти? Заработаем, опять же, - напомнила я. Если что и способно склонить Гошку поддержать меня сейчас, так это только упоминание о гонораре. - Ради того, чтобы от тюрьмы избавиться, она ничего не пожалеет. И вообще, я же говорю только о том, чтобы попробовать разобраться! Что мы теряем, если я поговорю с Лариковой?
  - Ты теряешь время, которое тебе нужно для составления отчета, - объяснил мне шеф со странной улыбкой. - Кроме того, если мы, в результате, возьмемся за это дело, то все будем обязаны Сухареву.
  - О.
  Этот тонкий момент, как-то ускользнул от моего внимания. Я неуверенно предложила:
  - Может, сказать ему, что вы против, что только я заинтересована? Тогда и в долгу у него буду только я.
  Ниночка снова хихикнула в своем уголке, и Баринов строго на нее посмотрел. Потом взял телефонную трубку.
  - Хорошо, попробуй. Я поговорю с Сухаревым.
  Он набрал номер, и я затаила дыхание. Согласие шефа было необходимо, но теперь все зависело от того, как отнесется к моей просьбе Евгений Васильевич.
  - Женя? Добрый день, - Баринов нажал кнопку громкой связи. - Слушай, моя Рита к тебе просится, хочет пройти небольшую стажировку.
  - Рощина? Никак не может поверить, что Кораблеву убила Ларикова?
  - А, вы это уже обсуждали? - теперь шеф бросил укоризненный взгляд на меня. - И что ты, по этому поводу думаешь?
  - Бабья блажь, что тут еще можно думать, - проворчал Гошка.
  Не знаю, услышал ли его Сухарев, но даже если услышал, то никак не отреагировал.
  - Что Рощина хочет? - уточнил он.
  - Для начала, поговорить с Лариковой.
  - Хм, - Сухарев помолчал, потом повторил: - Хм.
  - Ты ее уже допрашивал? - спросил шеф, не дождавшись более внятного ответа.
  - Да.
  - Так, может, хоть протокол дашь посмотреть?
  - Бессмысленно. Они ничего не сказала. Вообще ничего. Молчит.
  - А Перегудин? Тоже молчит?
  - Нет, Перегудин, как раз, говорит, только успевай записывать. Но он участвовал исключительно в похищении, Кораблеву, по его словам, даже не видел ни разу - ни живой, ни мертвой. Вы слышите меня, Рита?
  - Да, - я зачем-то встала со стула. - Тем более, Евгений Васильевич, дайте мне поговорить с Лариковой. Вы ведь ничего не теряете.
  - Хм.
  Сухарев снова замолчал. Секунд через пятнадцать, Баринов окликнул его: - Женя?
  - Час назад, Ларикова сама попросилась на допрос, - заговорил Сухарев так, будто и не прерывал разговора. - Но она настаивает, чтобы на допросе присутствовала Маргарита Рощина, как представитель ее интересов. Я не собирался ей потакать, но раз уж все так складывается... Хорошо, я согласен.
  - Спасибо. Рита сейчас подъедет.
  - Пусть не задерживается.
  
  В кабинете было накурено - не спасало даже открытое окно. Хотя курил всего один человек - Сухарев. Странно, но с сигаретой я его видела только в кабинете, на улице он никогда не курил.
  Кроме Евгения Васильевича и меня, здесь же находился Костя. Он сидел за своим столом, и прилежно строчил протокол допроса Елены Лариковой. Сама Ларикова, напряженно выпрямившись на стуле, говорила четко, но быстро, совершенно не заботясь о том, успевает Костя за ней записывать, или нет. Смотрела Елена не на него, и даже не на меня, хотя явно обрадовалась тому, что я присутствую. Ее взгляд был сосредоточен на чем-то, находящемся за пределами помещения, судя по всему, на крыше соседнего дома.
  - Мы все продумали, спланировали так, чтобы безопасно получить от Сергея деньги и не причинить Игорю никакого вреда. Для этого, нужно было только, чтобы Игорь ничего не знал - тогда он и на вопросы не смог бы потом ответить. Утром Таня дала ему снотворное. Оно подействовало быстро, через полчаса он уже спал, и Таня позвонила мне. Я приехала, помогла ей спустить Игоря в машину.
  - В машину Кораблевой? - задал вопрос Сухарев.
  - Конечно. Свою я, вообще, дома оставила. Меня ведь там, вроде как не было, зачем же мне машину светить? Вдруг, кто заметит, запомнит. Я частника поймала и приехала.
  - Понятно. Значит, вы приехали специально, помочь Кораблевой?
  - Ну да. Игорь ведь тяжелый, очень тяжелый, одна она бы просто не справилась. И вещи, тоже. Таня все вещи из квартиры забрала, и свои и Игоря. Два больших пакета и рюкзачок, мы их в багажник положили. Еще, Таня отдала мне новый телефон Игоря, тот, который ему Сергей купил. Потом мы поехали в тот дом, на улицу Чайковского. Во дворе Таня остановилась. Я осталась в машине, а она поднялась к брату. Я спросила у нее номер квартиры. Зачем только я это сделала? Таня собиралась выставить брата и вернуться, чтобы мы, снова вместе, втащили Игоря наверх. Я сидела в машине и ждала, а ее все не было. Я долго ждала.
  - Точнее, пожалуйста. Когда вы приехали, сколько ждали?
  - Когда Таня вошла в подъезд, часы в машине показывали без трех минут десять. И в половине одиннадцатого ее все еще не было. Сначала я просто ждала. Потом, разглядывала новый телефон Игоря. Мне Сергей ничего такого не покупал. Я отправила ему эсэмэску, чтобы готовил деньги для выкупа. А Таня все не возвращалась. Тогда я позвонила Тане, но она не брала трубку. И я решила сходить, посмотреть...
  Лицо Елены исказила мгновенная судорога, но она тут же взяла себя в руки и продолжила, так же четко и быстро.
  - Лучше бы я не спрашивала у Тани номер этой проклятой квартиры! Лучше бы я уехала сразу! Но я пошла туда. Дверь была открыта, но я, все равно, позвонила. Мне никто не ответил, и я вошла. Я увидела Таню. Не сразу, ее от двери совсем не видно было. А я, сначала, на кухню заглянула, только потом в комнату. Там везде такая мерзость, такая грязь! И Таня на полу, почему-то без сарафана. Вчера жарко было и она надела такой легкий-легкий сарафанчик, шифоновый. Я сначала не поняла ничего, окликнула ее. А потом мне стало страшно. Я подумала, что и меня сейчас, вот так же... но в квартире никого не было. И тогда я поняла, что если хочу довести дело до конца, то план надо срочно менять.
  - Вы имеете в виду план получения выкупа за Игоря Ларикова? - уточнил Сухарев холодно равнодушно.
  - Да. Ведь все уже было подготовлено, Игорь спал в машине. Конечно, я теперь не могла оставить Игоря в этой квартире, и сама не могла там оставаться. Надо было срочно перевезти его в другое место, безопасное. Я позвонила Славе. Объяснила ему, без подробностей, конечно, основную суть. Мы договорились, что он получит тридцать процентов за то, что спрячет Игоря у себя на даче и проведет переговоры с Сергеем. Потом я подумала про телефон. Я подумала, что если звонки с угрозами будут с Таниного телефона, то на Сергея это подействует сильнее. Он не будет понимать, что происходит и испугается. Значит, не станет спорить или торговаться. А Тане, ей ведь уже все равно было. Поэтому я взяла из ее сумочки телефон. И документы на машину взяла, мне же надо было еще до дачного поселка добраться.
  - А ключи от машины? - Сухарев загасил окурок в пепельнице и тут же закурил следующую сигарету.
  - Ключи Таня в замке зажигания оставила. Я когда выходила из машины, взяла их. Надо же было двери запереть.
  - Брат Кораблевой нашел в ее сумочке еще один телефон. Он зарегистрирован на вашего мужа.
  - Да, это Сережин телефон. Старый, он давно уже им не пользуется. Я отвезла его Тане заранее, когда мы еще только все планировали. Она попросила. Сказала, что мобильник барахлит, а нам без связи оставаться никак нельзя было. Конечно, глупо, что я вчера Танин телефон забрала, а этот оставила, но я так испугалась... я просто про него не вспомнила.
  - Понятно. Значит, телефон Кораблевой, документы на машину, ключи и сама машина, - все тем же, холодно равнодушным тоном, перечислил Сухарев. - Что-нибудь еще вы с места преступления забрали?
  - Нет. Мне больше ничего не было нужно. Мне хотелось поскорее уехать, подальше.
  - И вы уехали.
  - Да. Я поехала к Славе, на дачу. Он уже ждал меня. Мы перенесли Игоря в сарай, Слава там приготовил лежанку, с матрасиком - Игорю было даже удобно. Он спал. Я отдала Славе телефон Тани и написала, как звонить и что говорить. Слава остался с Игорем, а я вернулась в город.
  - Каким образом?
  - Что?
  - Каким образом вернулись? На машине Кораблевой?
  - Нет, конечно, зачем? Хорошо уже, что до Славы без проблем добралась, ни один гаишник по дороге не попался. Документы я, конечно, взяла, но без доверенности это, сами знаете, до первой проверки. Машину я на даче, у Славы оставила, а в город вернулась на автобусе. Там автобус очень хорошо ходит, по расписанию.
  - Понятно. Вы вернулись в город на автобусе. Продолжайте.
  - А что тут продолжать? Я нервничала, поэтому прошлась по магазинам, чтобы успокоиться. Потом вернулась домой. А потом приехал Сергей и привез с собой сыщиков. Я не ожидала, что они найдут у меня телефон Игоря. Если бы подумала об этом раньше, в Волгу его бы выбросила.
  - Этот телефон нашли бы в любом случае, даже если бы вы выбросили его в Волгу, - строго заметил Сухарев.
  Признаться, меня порадовало, что Евгений Васильевич проявляет такое трогательное единодушие с нашим любимым начальником. А вот Елене это не понравилось. Прежде чем заговорить снова, она бросила на Сухарева неприязненный взгляд.
  - Меня обвиняют в похищении Игоря и в убийстве Тани. Я долго думала, как мне действовать и решила, что самым правильным будет - все рассказать. Всю правду, как было. Я признаю, что хотела получить с Сергея деньги и использовала для этого Игоря. Но учтите, что никакого вреда мальчику не причинили и сейчас он чувствует себя хорошо. И я не убивала Таню, у меня и в мыслях ничего подобного не было!
  - Однако, по вашим же словам, вы не преминули воспользоваться возможностями, которые давала вам ее смерть.
  Ларикова пожала плечами.
  - Тане было уже все равно, - повторила она. - А мне нужны деньги.
  - Понимаю, - кивнул Сухарев. - Про деньги, это я очень даже хорошо понимаю. Но ведь все могло быть немного не так, как вы сейчас рассказали. Я допускаю, что Кораблева усыпила мальчика и отдала вам его телефон, что вы все вместе приехали к ее брату. Но что мешало вам подняться в квартиру вместе с ней? Оглушить сильным ударом в висок, задушить, забрать телефон, ключи от машины, документы и преспокойно уехать? Только не могу объяснить, зачем вам понадобилось снимать с Кораблевой платье и куда вы его потом дели?
  - Нет! - вскрикнула Елена и обернулась ко мне: - Рита! Скажите же ему! Ведь вы мне верите?
  - Одной веры мало, - вздохнула я. - Нужны факты.
  На самом деле, мне рассказ Лариковой показался логичным и непротиворечивым. Но такой же логичной и непротиворечивой была версия, предложенная Сухаревым.
  - Найдите, я вас умоляю! Найдите эти чертовы факты, ведь я говорю правду! Клянусь, чистую правду!
  - А сами вы, что-нибудь полезное можете нам сказать? Например, видели вы кого-нибудь, во дворе, когда с Кораблевой приехали? Или, может, в подъезде? Может, когда вы поднимались в квартиру, кто-то, как раз, спускался?
  Елена напряженно нахмурилась, вспоминая.
  - Нет, когда я туда шла, навстречу никто не попался. А вот, когда спускалась уже, видела старуху с мусорным ведром. Такая знаете, карга, злющая! Она на меня только взглянула, так у меня потом целый час руки тряслись.
  Надо же. Руки тряслись, а действовала, тем не менее, быстро и четко: любовнику позвонила, ребенка похищенного на новое место перевезла, план действий разработала. И только после этого отправилась, для успокоения нервной системы, по магазинам. Ха, мне бы такую нервную систему.
  Именно в этот момент, я осознала еще одну, кроме очевидных, причину, по которой оттягиваю свое возвращение в школу. Педагогика требует от учителя, чтобы он любил всех своих учеников - задача благородная, хотя и мало выполнимая. А частный сыщик - не обязан! Я верю Лариковой, не считаю ее убийцей и постараюсь доказать это, но любить ее, или даже просто, считать хорошим человеком, не обязана. Наверное, только поработав учителем, можно оценить, как это здорово.
  - А когда вы вернулись в квартиру, уже с нами, вы не обратили внимания, там ничего не изменилось? Может, кто-то побывал там, что-то взял или, наоборот, оставил?
  - Н-не знаю, - неуверенно ответила она. - Я не присматривалась, что там было, чего не было.
  - А в обморок, зачем упали? Зачем притворялись, терпели, пока вас водой поливали?
  - Я не притворялась! То есть, не все время! Понимаете, когда я поняла, что тот, который с порошком, что он отпечатки пальцев снимает, мне правда, плохо стало, на самом деле. Я ведь, когда в первый раз там была, ни о чем таком не подумала. Я, и за дверную ручку, и за Танину сумочку, и еще, наверное... в общем, я испугалась, сильно. Мне плохо стало, так что ноги подкосились. И тут, я подумала, что если сейчас попробую упасть, то все, до чего достану, сумею захватать. А потом, кто разберется, когда отпечатки остались, утром или вечером?
  Мы с Сухаревым переглянулись, а Костя, не отрываясь от протокола, только головой покачал. Надо же, дескать, какая безграмотность.
  Когда Елену увели, Евгений Васильевич занялся мной.
  - Вы собираетесь принять предложение Лариковой? - осведомился он.
  Странный вопрос. Сухарев прекрасно знает, что мое положение в "Шиповнике" - нижняя ступенька. Следовательно, принимать решения я просто не имею права. Не думает же он, что я примусь за дело самостоятельно? Конечно, кое-чему я за время работы частным сыщиком научилась: даже Гошка, хоть и предпочитает меня ругать, а не хвалить, тем не менее, изредка проговаривается. Но обходиться без помощи, руководства и мудрых советов старших я пока не готова. Странно и то, что тон Сухарева, на этот раз, был не язвительный, и не сухо-высокомерный, а скорее, задумчивый. Словно, Евгений Васильевич, предполагая мое согласие поработать на Елену, просчитывал, какую пользу он может из этого извлечь.
  Я подумала, посмотрела на Сухарева, терпеливо ожидающего ответа.
  - А вы заинтересованы, чтобы наша фирма, - я еле заметно выделила слова "наша фирма", - приняла предложение Лариковой?
  Он пожал плечами и достал из пачки очередную, седьмую за время моего визита, сигарету.
  - Я заинтересован передать дело в суд. И, естественно, заинтересован, чтобы оно не вернулось ко мне на доработку. А у вас с Лариковой, кажется, что-то вроде взаимопонимания.
  Он сделал многозначительную паузу. Ага. Надо понимать, Евгений Васильевич не возражает, если часть работы сделаем мы. А что ему возражать - платить будет клиент, точнее, клиентка. В результате, мы получаем деньги, а Сухарев ставит галочку в графе "раскрытые преступления". Взаимовыгодное сотрудничество, вот как это называется.
  - Вообще-то, Александр Сергеевич, никаких конкретных указаний мне не дал. Сначала, мне надо рассказать ему версию Лариковой, обсудить... одну минуту, сейчас я позвоню.
  Я думала, трубку, как обычно, возьмет Нина, но после первого же гудка услышала голос Баринова. Похоже, любимый шеф с нетерпением ждал моего звонка.
  - Сан Сергеич, сейчас закончился допрос Лариковой. Она утверждает, что обнаружила Кораблеву уже убитой, испугалась и сбежала с места преступления. Просит помощи. А Евгений Васильевич, - я бросила взгляд на Сухарева, который внимательно слушал меня, - не возражает, если мы поработаем вместе с его группой.
  - Мы все или конкретно ты? - усмехнулся шеф.
  - Мы все поработаем или только я? - повторила я, снова, на этот раз вопросительно, глядя на Сухарева.
  - По необходимости, - он забавно пожевал губами и добавил: - И по желанию.
  - По необходимости и по желанию, - отрапортовала я. - Так что, мне сейчас подъехать?
  - Что тебе кататься? Только время терять. Докладывай, что рассказала Ларикова, со всеми подробностями.
  Не могу сказать, что эта идея мне понравилась. Я бы предпочла вернуться в офис и сделать доклад в более комфортной обстановке. Но не спорить же с шефом, на радость Сухареву. Я послушно открыла блокнот и, поглядывая на свои короткие записи, начала говорить.
  Краем глаза я заметила, что Евгений Васильевич забрал у Кости протокол и слушает меня, сверяясь с ним. Сам Костя, пристроился у начальника за спиной. Тоже мне, экзамен устроили! Впрочем, пусть, не важно. Дословно я, конечно, все не повторю, но содержание допроса Лариковой Баринов услышит от меня достаточно близко к тексту и со всеми важными подробностями.
  Когда я закончила, Костя поднял вверх большой палец и подмигнул. Сухарев ничего подобного себе не позволил. Он молча отложил в сторону протокол и снова уставился на меня. А я продолжила разговор с шефом. Точнее говоря, продолжила слушать, как он сопит в трубку.
  - У меня создалось впечатление, что Ларикова говорит правду, - деликатно намекнула я. - Мы с Гошей...
  - На него не рассчитывай, Гоша занят отчетами. Твою работу делает, между прочим. И вообще, не мешай, я думаю.
  Он еще немного посопел, потом принял решение.
  - Хорошо. Попробуй заняться этим. План действий или хотя бы мысли, есть?
  - Пока, ничего выходящего из стандарта. Опрос соседей, анализ сведений. Любовника Кораблевой поискать.
  - Считаешь, это не миф? Опять веришь Лариковой на слово?
  - Вовсе не на слово, - с достоинством возразила я. - С точки зрения психологии, наличие у Кораблевой любовника очень вероятно. И вполне укладывается в логику событий. Или вы так не считаете?
  - Я считаю, тебе вредно детективы читать, - проворчал шеф. - Особенно Агату Кристи. Переходи на что-нибудь, более близкое к реальной жизни.
  - Гарри Поттера? - засмеялась я.
  - А что это ты так развеселилась? Радуешься, что к Сухареву прибилась?
  - Ох, - улыбка мгновенно исчезла с моего лица. - Но я же ненадолго?
  - Думаю, дня за два управишься. Считай, я тебя сдал в краткосрочную аренду. Посмотри, поучись, в милиции не глупые люди работают. А теперь дай трубку Евгению Васильевичу.
  Разговор моего "родного" начальника и начальника, так сказать, временного, был коротким. Несколько "угу", несколько "хм", два ли три "ладно". Только один раз, Евгений Васильевич использовал более длинное слово - "безупречно". При этом, выражение его лица, и так кислое, стало совсем уксусным. Уточнять я, конечно, не стала, но понадеялась, что это была оценка моего изложения допроса Лариковой.
  Распрощавшись с Бариновым, Сухарев вернул мне телефон и спросил:
  - У Кораблевой был любовник?
  - Так утверждает Ларикова.
  Я быстро изложила имеющиеся у меня скудные сведения и закончила предложением поговорить с девочками на мойке.
  - Имеет смысл, - без особого энтузиазма согласился Сухарев. - Еще что-нибудь, что нам неизвестно, рассказать можете?
  А откуда мне знать, что им неизвестно? На всякий случай, я коротко изложила все, что происходило после появления в офисе Сергея Ларикова, умоляющего спасти Игоря. Рассказывала я без подробностей, только самую суть, но Сухарев остался доволен. Вопрос он мне задал только один, совершенно, с моей точки зрения, неуместный:
  - Видели ли вы вчера что-нибудь, связанное с вишневым вареньем?
  - В каком смысле? - растерялась я.
  - Во всех перечисленных вами местах, не было ли банки вишневого варенья, не пил ли кто чай с вишневым вареньем, не варил ли кто вишневого варенья? - добросовестно пояснил Сухарев. - Или, хотя бы, пирог с вишневым вареньем, не встречался?
  Я быстро перебрала в уме: наш офис, квартира Ларикова для свиданий, его же квартира для семьи, квартира Кораблевой, квартира ее брата, дача Перегудина...
  - Вишневое дерево видела, - вспомнила я. Но ягод на нем, кажется, не было.
  Заверив Евгения Васильевича, что за весь вчерашний день я не встретила ничего похожего на вишневое варенье или его производные, я решила, что имею право на встречный вопрос.
  - А вы? Можете рассказать что-нибудь, что нам неизвестно?
  - Естественно, - уголок рта у него слегка дрогнул, Евгений Васильевич оценил шутку. - Есть протоколы опроса соседей, есть заключение патологоанатома о смерти Кораблевой, есть результаты дактилоскопической экспертизы. Костя, доложи основное.
  Костя докладывал не хуже меня, и полезной информации у него было примерно столько же. Единственным, в многоквартирном доме, человеком, который видел, как во двор въехала машина Кораблевой, была некая Стрельникова из пятьдесят третьей квартиры - таков был результат опроса соседей. Я сразу же попросила разрешения самой проглядеть протоколы. Костя взглянул на Сухарева и, дождавшись его кивка, галантно вручил мне внушительную стопку бумаги.
  - Надеешься найти здесь что-то, чего мы не заметили?
  - Не то, чтобы надеюсь, - честно призналась я. - Просто хочу сама каждый листочек в руках подержать. Ну и, конечно, вдруг, авось... знаешь, свежим взглядом, бывает, и замечаешь что-то интересное.
  - Ну-ну, - пожал плечами Костя и перешел к заключению патологоанатома. Неаппетитные подробности этой части я, с вашего позволения, приводить не буду. Скажу только, что, по его мнению, Татьяну оглушили, ударив твердым тупым предметом (предположительно, бутылкой), а потом задушили, использовав для этого скрученную полоску тонкой ткани. Я старательно делала записи в своем зеленом блокноте (а как же! Или вы думаете, что Сан Сергеич с меня самого подробного доклада о работе с Сухаревым не потребует?), но когда Костя произнес слово "варенье", вздрогнула и уронила ручку.
  - Варенье? - переспросила я, поднимая ручку.
  - Именно, - подтвердил Костя. - Вишневое. Мочка левого уха покойной была испачкана вишневым вареньем.
  - Понятно.
  Теперь мне, действительно, стало понятно, зачем Сухарев задавал мне нелепые вопросы. Если твои руки испачканы вареньем, и ты начинаешь кого-то душить, то вероятность испачкать мочку левого уха жертвы этим самым вареньем, весьма велика. Если бы вчера этот деликатес попался мне на глаза, то сейчас мы, возможно, уже ехали за убийцей Кораблевой. Увы. Придется искать его другим, более сложным способом.
  Костя перешел к дактилоскопической экспертизе, которая дала массу информации. Поскольку в квартире не убирались, похоже, с момента вселения в нее Валика, а друзей у него было не мало, то и отпечатки пальцев обнаружились в количестве, превышающем любые потребности. Беда в том, что отпечатки были, в основном, старые. Обнаружился, правда, очень заинтересовавший меня факт: дверные ручки, и снаружи, и внутри квартиры, а также кнопка звонка, были тщательно протерты не далее, как вчера утром. И уже после этого, на ручках появились отпечатки Лариковой и Валика Кораблева, а на кнопке - только указательный пальчик Елены. Тряпку, которой протирали ручки и звонок, обнаружить не удалось. Бутылка со свежими отпечатками, предполагаемое орудие, которым Кораблеву оглушили, тоже отсутствовала. Теперь мне стало ясно, почему, несмотря на столь серьезные улики против Елены, Сухарев решил с нами сотрудничать.
  - Вот, как хотите! - торжественно объявила я. - Вот, как хотите, но вся эта ерунда с отпечатками, по-моему, окончательно снимает с Лариковой подозрение в убийстве. Она конечно, дура, но, все-таки, не полная идиотка. А если даже и полная, все равно! Убить Кораблеву, протереть дверные ручки, забрать с места преступления бутылку, а потом снова насажать везде своих отпечатков, на это даже полная идиотка не способна! И теперь я знаю, куда подевалось платье Кораблевой. Убийца использовал его в качестве тряпки, а потом, вместе с бутылкой, унес. Кстати, патологоанатом считает, что Кораблева задушена узкой полоской тонкой ткани. А Ларикова упомянула, что на Кораблевой был легкий шифоновый сарафанчик.
  - Снять с Кораблевой платье и оторвать от него кусок, чтобы ее же и задушить? А остальное использовать для протирки поверхностей? - Сухарев с сомнением покачал головой. - Как-то это странно выглядит.
  - Странно, - согласилась я. - Но очень похоже на правду.
  - А шифон, наверное, легко рвется, - предположил Костя. Ему моя мысль сразу понравилась.
  Евгений Васильевич помолчал, потом указал мне на стопку протоколов:
  - Ты хотела почитать? Вот и займись пока. А мне подумать надо.
  Косте он подумать не предложил, но чтобы подчиненный не затосковал без дела, поручил обеспечить нас кофе и какими-то, особенно вкусными крендельками: фирменной выпечкой местного буфета.
  
  Костя ушел в буфет, Сухарев, за своим столом, сосредоточенно рисовал на большом разлинованном листе сложного вида загогулины, а я перебирала протоколы. Дело шло быстро, потому что, на всех листках было написано, практически, одно и то же. "Я, такой-то, проживающий там-то, по существу дела могу пояснить, что ничего не видел, ничего не слышал и ничего не знаю". Просто кладезь информации!
  Вернулся Костя, принес, действительно, очень вкусные крендельки и на редкость дрянной кофе. Сухарев с Костей, впрочем, пили его, и неудовольствия не высказывали. Может, я не права? Я честно признаю, что ни в кофе, ни в чае, не разбираюсь, я по какао специалист. Сухарев что-то негромко сказал Косте и тот, кивнув, начал быстро заполнять толстый журнал. Я продолжала заниматься протоколами. Стопка просмотренных быстро росла - ничего интересного. Удивительно, до чего невнимательны и нелюбопытны люди. Главное, в кино сыщики - будь они частные или на государственной службе, без проблем находят десяток-другой свидетелей, видевших и запомнивших все в самых подробных подробностях. А в реальности... Хотя, в реальности, так и должно быть. Разве я, когда с работы домой возвращаюсь, присматриваюсь: кто во дворе крутится, какие машины стоят? Ну, со знакомыми поздороваюсь. Если кто дорогу к подъезду перегородит, тогда, конечно, и машину замечу. А ведь я, в некотором роде, профессионал. Ну-у, почти профессионал.
  Передо мной осталось всего несколько не просмотренных листков. Я взяла верхний, и взгляд сразу зацепился за "обратила внимание", вместо стандартного "ничего не видел". Оп-па! И на что же это гражданин, как его... ага, гражданка Стрельникова Александра Михайловна, обратила внимание? Так, сидела на кухне, пила чай, смотрела в окно. Очень для нас полезное занятие. Жаль, что все остальные жители дома, в интересующее нас время, не таращились в свои окна. Ладно, смотрела Стрельникова в окно и увидел машину, серую. Из машины вышла женщина, и вошла в подъезд. Та самая женщина, которую потом убитой нашли. Женщина эта - сестра Валерия Кораблева, с четвертого этажа.
  Больше в протоколе ничего интересного не было. Я еще раз вернулась к началу, меня интересовало, в какой квартире живет Александра Михайловна. Вот, записано, пятьдесят третья квартира. То есть, речь идет именно о той свидетельнице, о которой уже говорил Костя. Отложив этот протокол в сторону, я быстро просмотрела оставшиеся. Увы, в этой куче имелось только одно жемчужное зерно.
  - Закончила? - спросил Сухарев. - Результат есть?
  Надо же! Мне казалось, что он погружен в рисование загогулин и совершенно не обращает на меня внимание. Опять я ошиблась.
  - Такой же, как у вас, - я аккуратно сложила все протоколы в стопочку и вернула на стол Евгения Васильевича.
  - Я же говорил, - фыркнул Костя. - Если нет информации, то ее нет.
  - Все-таки, я бы еще раз туда съездила. Надо попробовать найти ту старуху с мусорным ведром, да и со Стрельниковой поговорила бы.
  - Опять надеешься на "свежую голову"? - съехидничал Костя.
  - Надеюсь, - с достоинством ответила я. Если Костя и хочет попробовать вывести меня из себя, придется его огорчить - ничего не выйдет. Школа, в этом смысле, дает очень хорошую закалку. Да и Гошка, по части ехидства Косте сто очков вперед даст. - И потом, вдруг она тоже Ларикову видела?
  - Или она и есть та старуха с ведром, - кивнул Костя. - Вот только, что тебе это даст? Мы и так знаем, что Ларикова там была.
  - Мало ли? Сначала поговорю, а потом узнаю, что это нам дало.
  - Интересная схема, - усмехнулся Сухарев. - Вот, значит, как тебя Баринов учит.
  - Он меня не совсем так учит, - смутилась я. - Но вы не возражаете, если я, правда, съезжу?
  - А что тут возражать? Только не одна, конечно, поедешь, а с Костей. И Костя старший. Походите, поспрашивайте. Даже если повторный опрос Стрельниковой ничего не даст, может, каких еще свидетелей отыщете.
  
  Мы с Костей поехали на нашем "москвиче". Можно было, конечно, взять служебную машину, но ее надо было ждать, а "москвич", вот он, под окном стоит, сам нас дожидается. Когда мой временный напарник устроился на пассажирском сиденье, я незаметно вздохнула. То ли дело, Гошка! Всегда уверенный в себе, всегда жизнерадостный... ладно, почти всегда. Да, он легко может довести меня своими шуточками до бешенства. Но при этом, умудряется никогда не портить мне настроения. А от Кости у меня уже скулы сводит, хотя он просто сидит рядом и молчит. И даже не скажешь, что у него особо кислый вид - по сравнению с Сухаревым, Костя вполне жизнерадостно смотрит по сторонам. Но до чего же он скучный! Может, не хотел со мной ехать? Может, у Кости другие планы были, а я их нечаянно порушила? Или он недоволен, что мне позволили провести беседу со Стрельниковой вместе с ним? Но почему? Мне непонятно. Знакомы мы, конечно, недавно, но до сих пор мне казалось, что Костя ко мне неплохо относится. Или ему само дело не нравится? Ну, тут я ничем не могу помочь.
  Молча, мы доехали до места, молча вышли из машины, молча вошли в подъезд. А когда поднимались по лестнице, Костя неожиданно задал вопрос:
  - Рит, а ты не знаешь, почему у Сухарева с Гошкой такие контры? Васильич же, нормальный мужик, а тут, как подменили. Я сначала думал, у него на тебя аллергия, потом смотрю - нет. Это его при Гошке все время вкось ведет! Почему?
  Признаваться, что взаимоотношения Гошки и Сухарева для меня такая же загадка, я не собиралась, поэтому бросила на Костю строгий взгляд и отчеканила:
  - Не понимаю, о чем ты. У них нормальные деловые отношения.
  Костя недоверчиво хмыкнул, но спрашивать больше ничего не стал. Во взгляде, который он бросил на меня, в равных пропорциях были смешаны легкая зависть и уважение. Так смотрят на человека, владеющего, может и не слишком важной, но интересной информацией. Я сделала вид, что ничего не замечаю. Костя парень неплохой, но обсуждать с ним своего напарника, я не собираюсь. Кстати, надо бы уточнить наши собственные "деловые отношения".
  - Костя, мы как разговор поведем?
  - Я бы лучше сам поговорил. Не знаю, как вы с Гошкой вдвоем управляетесь, но я, если честно, в паре работать не привык, - и не удержался, съязвил: - У нас людей не хватает, парами по квартирам ходить.
  Я не стала отвечать, только кивнула. Пусть говорит, пусть ведет беседу. А я посижу рядом, послушаю, никаких проблем. Если у меня вопрос возникнет, я его задать не постесняюсь. То, что Костя не привык к работе с напарником, это его проблемы, не мои.
  У двери пятьдесят третьей квартиры, он мягко оттер меня плечом чуть в сторону, и сам нажал на кнопку звонка. Уточнил, что пожилая женщина, которая открыла дверь, действительно является Александрой Михайловной Стрельниковой. Представился, объяснил цель визита - короче, ненавязчиво продемонстрировал, кто здесь главный. Александра Михайловна не спешила впустить нас в квартиру. Слегка склонив голову на бок, она пристально рассматривала Костю:
  - А чего это вы по второму разу явились? Вчера был уже один, я ему все рассказала.
  - В деле открылись новые обстоятельства, - вежливо ответил Костя, - поэтому появились новые вопросы. Мы постараемся вас надолго не задержать.
  - Да уж, пожалуйста, - проворчала женщина, раскрывая дверь пошире и прижимаясь к стене. - Мне еще ужин готовить.
  Мы с Костей, по очереди, скользнули в узкий коридор.
  - Проходите в комнату, - предложила Стрельникова.
  - Может, лучше на кухню? - спросил Костя.
  - У меня там не убрано. Да и тесно. В комнате удобнее будет.
  Интересно, Александра Михайловна о нашем удобстве думает, или о своем? Действительно, если гости на кухне устраиваются, хозяйке забота: какое-никакое угощение предложить надо. А так - все четко и ясно. По делу пришли, вот делом и занимайтесь.
  В комнате, Стрельникова молча указала нам на диван, сама села на стул.
  - Спрашивайте.
  Костя быстро заполнил шапку протокола, потом лучезарно улыбнулся:
  - Вы, Александра Михайловна, вчера упомянули, что видели машину, на которой приехала сестра Кораблева. Расскажите, пожалуйста, об этом подробнее.
  - Да что ж рассказывать? Сидела на кухне, чай пила. Я поздно завтракаю - пока всех на работу проводишь, пока приберешься - не люблю я, в грязи, да в суете. Вот, значит, пью чай и в окно смотрю. Гляжу, во двор машина заезжает, серая такая.
  Я тоже достала свой зеленый блокнотик. Костя ведет официальный протокол, а у меня, так, заметки для памяти. Просто, чтобы доклад шефу получился более конкретным и четким.
  - Простите, а немного точнее можно? - попросил Костя. - Марка машины, номер, может, особые приметы?
  - Ну, какие такие приметы? Машина и машина. Номер мне из окна не видно, да и не смотрела я на него, зачем? И в марках я не разбираюсь - вот если бы зять, он бы вам с одного взгляда определил. А я не могу сказать. Легковая машина, не грузовик.
  Мне пришлось наклонить голову, чтобы скрыть неуместную улыбку.
  - Я на нее, почему внимание обратила, - продолжала тем временем Александра Михайловна. - Она на наш пятачок заехала и встала там.
  - Пятачок? - переспросил Костя.
  - Ну, это мы его так называем, "пятачок". Зять площадку забетонировал, чтобы свою машину ставить. Сам все материалы покупал, сам все делал. Он у меня с руками зять, грех жаловаться. Работа у него бумажная, экономист, но дома - все на нем. Не то, что гвоздь в стенку вбить, в прошлом году ремонт сам делал: и красил, и шпаклевал, и штукатурил, и даже линолеум сам менял! Я вам так скажу, повезло моей Наташке. У других мужья - алкаши, да бездельники, а мой зять - просто золото!
  - Э-э... извините, - неловко перебил увлекшуюся женщину Костя. - Так что машина? Серая, которая во двор заехала?
  - Я и говорю, я потому эту машину заметила, что она наш пятачок заняла. Свои-то, во дворе, все знают, что это наше место, и никто туда машину не ставит, а гости заезжают. Оно бы ничего, днем-то, пожалуйста, никто не против. Главное, чтобы вечером свободно было, когда зять с работы возвращается. Вот я и присматриваю за местом, выхожу, если что, объясняю. Не поверите, иной раз, до скандала дело доходит. Встанет такой нахал - дескать, земля во дворе общая, не купленная. Зять как-то даже подрался с одним. А машина ваша, что я про нее могу сказать? Смотрела я на нее, да, конечно. Но спускаться на улицу не стала. А чего бегать - до вечера еще целый день впереди. Человек, может, на минуту заехал, так зачем его с места сгонять?
  - И вы видели, как из машины вышла Кораблева? - деликатно поторопил ее Костя.
  - А как же. Выскочила, как ошпаренная, и бегом в подъезд.
  - Вы уверены, что это была именно она?
  - Конечно. Я ее хорошо знаю. То есть, не лично знаю, мы не знакомы, но видела я ее часто. У нас на четвертом этаже алкаш живет, Валерик, так это его сестра. Она к нему чуть не каждую неделю заглядывает. Заглядывала, царствие ей небесное.
  - А с самим Кораблевым вы, в каких отношениях?
  - Да ни в каких! На что он мне нужен, бездельник? Вы подумайте, скоро сорок лет мужику, а он все Валерик! Да у меня зять моложе, а к нему все, по имени-отчеству обращаются.
  Костик снова мягко вернул разговор к интересующей нас теме, и Александра Михайловна подтвердила, что продолжала пить чай и смотреть на машину.
  - Просто потому, что ничего интересного больше не было, - простодушно объяснила она. - По утрам у нас во дворе пусто.
  - Как Кораблев из подъезда выходил, видели?
  Стрельникова сосредоточенно нахмурилась:
  - Вроде бы, нет. Но я на подъезд не смотрела. Если он с крыльца, сразу вдоль дома пошел, то могла и не заметить. А может, он потом вышел, когда я уже с кухни ушла.
  - А когда вы ушли? Скажите, хоть приблизительно?
  - В десять. Или, в половине одиннадцатого. Но не позже одиннадцати.
  - А машина в это время еще стояла?
  Стрельникова снова задумалась.
  - Вроде, стояла. Или нет? Не помню. Я же говорю, до вечера далеко еще было, а я только вечером смотрю, чтобы пятачок не занимали. Тем более, не совсем чужой человек, Валерика сестра. В случае чего, к нему и сходить можно было. Хотя, знаете, не люблю я пьянчуг этих. Вот зять у меня, ничего не скажу, в праздник от рюмочки не откажется, но не до свинячьего же вида напиваться! И не каждый день!
  - А вот эту женщину вы, случайно, не видели? - Костя выложил на стол фотографию Лариковой.
  Александра Михайловна внимательно изучила фотографию и покачала головой:
  - Не знаю. Она не из нашего двора, это точно.
  - Не из вашего, - согласился Костя. - Но вчера она была здесь, приехала вместе с Кораблевой. Может, вы видели, как она выходила из машины? Или, наоборот, как она в машину садилась и уезжала?
  - Вроде, крутилась какая-то бабенка возле машины, а эта или нет, не знаю. Не присматривалась я.
  - А в подъезде, вы с ней, случайно, не встретились?
  - Это зачем мне с ней в подъезде было встречаться? - насторожилась Стрельникова. - Я ее не знаю, и не нужна она мне.
  - Я не говорю, что нужна. Но может, вы из квартиры вышли, мусор, например, вынести решили, а эта женщина по лестнице поднимается. Или спускается. Могло такое быть?
  - Не могло, - решительно отказалась Александра Михайловна. - У нас мусор зять, по вечерам, выносит. Наташка моя, дурища такая, сначала спорила, даже ругалась с ним. Нельзя, по примете, мусор вечером выносить, достатка в доме не будет. А зять ей говорит: от того, что тараканы расплодятся, денег в доме не прибавится! Он чистоплотный, грязи не терпит. Носки под кровать в жизни не бросит, не то, что другие мужики, сразу в стирку. Бумажку, какую увидит на полу, никогда мимо не пройдет, подберет и выбросит.
  - Тогда, может, этого мужчину видели? - перебил ее Костя, выкладывая на стол фотографии Перегудина. Голос Кости стал чуть жестче, похоже, его утомили постоянные, звучащие, словно припев национального гимна, похвалы в адрес зятя Александры Михайловны.
  Вас, может, удивляет, зачем нужно было спрашивать про Перегудина? Ведь нам известно, что его участие в деле началось только тогда, когда Елена привезла к нему на дачу Игоря. Значит, оказаться здесь и, каким-либо образом, участвовать в убийстве Кораблевой, Перегудин никак не мог. Все правильно, но от кого нам это известно? От самих же, Лариковой и Перегудина. Как, по-вашему, имеет смысл задать несколько лишних вопросов? Просто для того, чтобы убедиться: они нас не обманывают. По-моему, имеет.
  Перегудина, Александра Михайловна разглядывала дольше, чем Ларикову. Но, в результате, снова отрицательно покачала головой.
  - Нет. Его я тоже не видела.
  - Хорошо, - Костя убрал фотографии и подошел к окну, выходящему во двор. Уточнил, по-моему, больше для очистки совести: - Что в машине было, вам, наверное, разглядеть невозможно было?
  Александра Михайловна пожала плечами:
  - А вы бы разглядели?
  Костя вернулся на диван, уставился на свои записи и глубоко задумался. Я немного подождала, потом осторожно задала вопрос:
  - Вы сказали, что во дворе было пусто. Но может, кто-то, все-таки, был? Мальчишки, может, играли, или мамаша какая, с ребенком гуляла?
  Костя встрепенулся и бросил на меня сердитый взгляд. Я невинно похлопала ресницами, дескать, ну спросила и спросила. А что такого?
  Стрельникова сосредоточенно нахмурилась.
  - С колясками никого не было, у нас сейчас и младенцы-то только у Корниловой Светки, да у Мирошниченок. Вроде бы, Катерине Скворцовой из первого подъезда скоро рожать... нет, с детьми никто не гулял. А мальчишки были. Вот только, кто? Я ведь на них не смотрела, это хулиганье, по летнему времени, целый день на улице. Мы-то внука в лагерь отправили - раньше был пионерский, а теперь, труда и отдыха. Зять так и сказал, не дело это, парню городской пылью целое лето дышать. И правильно. Я помню, свою Наташку, каждое лето, на три смены! И детям отдых, и родителям.
  - Кхгм, - напряженно кашлянул Костя. - Так что насчет мальчишек? Кто в это время во дворе крутился?
  - Не помню, - неожиданно обиделась Александра Михайловна. - Что мне, других дел нет, как за чужими детьми следить?
  Костя моментально взял себя в руки и растекся перед ней сахарным сиропом. Я, в меру сил, поддержала его старания. Немного оттаяв, Стрельникова припомнила, кого из соседских мальчишек видела во дворе. Костя торопливо записал фамилии (я, естественно, тоже), и его радость не остудил даже, полученный от Александры Михайловны в нагрузку, пересказ взглядов зятя на воспитание детей.
  Когда мы покинули пятьдесят третью квартиру, Костя завистливо вздохнул:
  - Вот ведь, повезло мужику. Такая теща! Ты заметила, Рита, через каждое слово вспоминает, какой у нее зять молодец. Я думал, таких и не бывает в природе. Галке своей расскажу, не поверит. Ее мамаша тоже меня, чуть что вспоминает, только все в негативном смысле. Поверишь, Ритка, за восемь лет, ни разу от нее слова доброго не услышал. У нас пацан уже в школу ходит, а теща все жалеет, что Галка за меня замуж вышла. Казалось бы, если дочери хорошо, тебе-то, старой дуре, чего еще надо? А-а, - он махнул рукой и сменил тему: - Что попробуем сейчас пацанов отловить?
  - Обязательно! Только подожди, я шефу отзвонюсь.
  - Что, в вашей частной фирме за сотрудниками постоянный контроль? - ехидно осведомился он.
  - Мы предпочитаем называть это трудовой дисциплиной, - подмигнула я, доставая из сумочки телефон.
  
  Я была почти уверена, что наши попытки отыскать мальчишек, будут долгими, упорными и безрезультатными. Лето, погода хорошая, что им дома сидеть? Но я ошиблась, нам с Костей повезло. Да не просто повезло, а вдвойне. Бабушка Вани Ивашева, с которого мы начали просто потому, что его квартира находилась в том же подъезде, только на пятом этаже, сказала, что внук ушел к Сереже Прошину, играть в компьютерные игры.
  - Это из семнадцатой квартиры, Прошин? - на всякий случай проверил Костя.
  Получив подтверждение, мы бодро отправились в соседний подъезд.
  - Безобразие, - возмущался по дороге Костя. - Такая погода, а мальчишки дома, в духоте, сидят. Я бы эти компьютерные игры запретил!
  - Безобразие, - согласилась я. - Но в данный момент, нам на пользу. Где бы ты их сейчас искал, если бы не компьютер?
  В семнадцатой квартире нас ждал приятный сюрприз - кроме Вани и Сережи, поиграть в компьютер пришел и Вася Щеглов. По списку - все мальчики, которых мы собирались сегодня отыскать.
  Надо признать, что встретили нас без особого восторга. Чувства ребят можно было понять: пустая квартира, компьютер в полном их распоряжении, никакой мелочной опеки и назойливого контроля - об этом можно только мечтать! И вдруг является пара незнакомых взрослых и портит все удовольствие. Но когда Костя начал задавать вопросы, они немного оживились. В конце концов, компьютерами сейчас никого не увидишь, а убийство, да еще в собственном доме, да еще, когда милиция официально просит твоей помощи... будет, о чем рассказать. Ребята уселись рядком на диване и выразили полную готовность к сотрудничеству.
  Они, действительно, были на улице, и видели, как во двор заехала серая машина.
  - "Жигуль"-семерка, - важно уточнил Вася. - Цвет "ниагара".
  - Про машину вам Васька точно скажет, - с легкой завистью объяснил Сережа. - У него отец автомеханик. Ваське в мастерской все, что хочешь, делать разрешают.
  - Ну, не все, - скромно потупился Вася. - Давление в шинах проверить, уровень масла... Колеса помогаю менять. - И добавил сдержанно, с чувством собственного достоинства: - В машинах я хорошо разбираюсь. Школу закончу, пойду к отцу в мастерскую работать. Автомехаником.
  - Здорово, - искренне восхитился Костя. - И что ты можешь сказать про эту машину?
  - Хороший агрегат, но хозяйка... одно слово, Танечка.
  - Вы ее знаете?! - встрепенулась я.
  Костик укоризненно на меня посмотрел, дескать, что же ты? Мы ведь договорились. И снова повернулся к Васе:
  - Вы ее знаете?
  Все-таки, мужчины, это что-то невероятное! Ну, какая, скажите разница, кто именно задал этот вопрос? Ведь Костя слово в слово повторил, с той же интонацией. Может быть, только чуть потише.
  - А то! - самодовольно ответил Вася. - Это Валерика, из его подъезда, - он ткнул пальцем в Ваню, - сестрица. Танечка у него часто бывает, почти каждую неделю. Но только, разве можно так ездить? Как она по нашим кочкам скакала... хоть бы одну ямку объехала. И в дерево, однажды, чуть не врезалась. Выхлоп не отрегулирован, коптит, как керосинка. На правом заднем крыле вмятина небольшая и царапина. Там ремонта, на два часа, а она так ездит. Колеса некомплектные, видно, покупала бэушные, по одному. А царапина уже ржаветь начала. Чего дожидается? Все равно ведь приедет потом ремонтироваться, только дороже заплатит.
  Вася поджал губы и, явно подражая кому-то из старших, сделал неодобрительный вывод:
  - Распустеха.
  - А может, она просто деньги не привыкла считать? - Косте нравилась солидная серьезность будущего автомеханика. - Может, у нее лишние были?
  - Были бы лишние, Танечка не на "Жигуле", а на "Ламборджини" бы рассекала. Или на "Лексусе". В крайнем случае, колеса бы в комплекте себе купила.
  - Согласен, - кивнул Костя, с симпатией глядя на паренька. - Значит, вы видели, как во двор приехала Татьяна Кораблева на своей машине. А что было дальше?
  - Да ничего особенного. Танечка сразу в подъезд побежала.
  Меня снова резануло фамильярное "Танечка" и я не удержалась:
  - А вы что с ней, друзья были?
  - Нет, конечно, с чего нам дружить? - удивился Вася. - Да она и не замечала нас, она же всегда бегом. Бегом в подъезд, бегом из подъезда.
  - Тогда почему вы ее Танечкой зовете?
  Ребята переглянулись и обменялись ухмылками.
  - Так мы же не ее зовем. В смысле, мы с ней вообще никогда не разговаривали. Это мы просто так, между собой.
  - Кораблева вбежала в подъезд, - строго повторил Костя и незаметно погрозил мне пальцем. - Что в это время делали вы?
  - Ничего не делали. На лавочке сидели, болтали. Спорили, когда Валерик выйдет. Ванька сказал, что через пять минут, а я, что через восемь. Это у нас вроде игры. Валерик всегда, когда Танечка приходит, быстро-быстро из дома смывался.
  - А она, значит, остается?
  - Ну, да.
  - И что же она там одна делает?
  - Откуда нам знать? - удивился Вася.
  - Убирается, наверное, - негромко предположил Сережа. - Сам-то Валерик, никогда ничем таким не занимается. А Танечка, когда выходит, всегда два мешка мусора на помойку тащит. А иногда и три.
  - То есть, Кораблев уходит из дома, чтобы не участвовать в уборке? - Костя почесал шариковой ручкой за ухом. - Возможно, возможно.
  - Да что там, возможно? Так и есть! - Вася снова перехватил инициативу. - Ясно, что Валерику неохота мусор грести, вот он и удирает по-быстрому. А мы караулим и время засекаем.
  - Спорите, значит. На деньги?
  - Да какие деньги, - презрительно выпятил губы мальчик. - Так, ставим по рублику, просто чтобы интереснее было.
  - И кто выиграл?
  - Серега. Он сказал, что десять минут пройдет.
  - Сережа, а почему ты больше всех времени дал? - заинтересовался Костя.
  Тот пожал плечами:
  - Не знаю. Подумалось так. Танечка на прошлой неделе не приезжала, вот я и решил, что в этот раз они подольше поговорят.
  - Да просто повезло тебе, - похоже, Васе до сих пор неприятно было вспоминать проигрыш. Похоже, парень слукавил, ставки у них были совсем не по рублику. - Какие там разговоры? Валерик деньги берет и в магазин бежит. Вот и все разговоры.
  - Правильно, что его отпустили, - неожиданно высказался Ваня. Голос, в отличие от приятелей, у него был низкий, почти бас. - Валерик Танечку не убивал. Он, конечно, дурной, когда пьяный, но тогда, утром, он трезвый был. Вот, уж когда Танечка ему денег дала, тогда он, конечно, насосался, как зюзя.
  - Понятно, - Костя быстро записывал. - Значит, через десять минут из подъезда вышел трезвый Кораблев. И куда он пошел?
  - За водкой, куда ж еще? - Вася посмотрел на него с жалостью. Дескать, как же тебя на работе держат, такого тупого?
  - Я имел в виду... впрочем, ладно. Что было потом?
  - Да ничего не было. Мы с Ванькой Сереге сказали, что раз он выиграл, то пусть покупает на всех билеты на американские горки.
   Кто-нибудь, в курсе, сколько стоит прокатиться на этом аттракционе? Я точно не скажу, но уверена, что билеты обойдутся в существенную сумму. А спорили, значит, по рублику? Милые дети.
  - А к машине вы не подходили? - Костю азартные игры подростков не интересовали. - Не заглянули в нее, часом?
  Ребята насторожились. Глядя на них, я бы не поручилась, что эта шустрая троица не промышляет иногда мелким воровством. Не у своих, нет, что вы! А вот случайно заехавший во двор автомобиль - это уже законная добыча.
  - А чего это, - кашлянув, осторожно спросил Сережа, - чего это вы решили, что мы туда заглядывали? Небось, тетя Саша насплетничала? Вот карга старая! Сидит целый день у окошка, все караулит, как бы на их пятачок драгоценный никто не заехал! Наши-то все уже знают, а случайные, кто приедет, часто там паркуются. Вот она и караулит, дракониха старая. И чуть что, всегда все на нас валит! В прошлом году у них кто-то зеркало с машины свинтил, так она на весь двор орала, что это мы, ментами грозилась, - он взглянул на Костю и поперхнулся.
  - Только нас в тот день вообще дома не было, мы с утра на пляж уехали, - лучезарно улыбаясь, сообщил Ваня. В отличие от приятеля, он, похоже, вспоминал прошлогоднюю историю с удовольствием. - Умыли мы ее тогда. Мать пообещала за клевету привлечь, так тетя Саша сразу заткнулась. Даже прощения потом просила.
  - Это она у твоей матери просила, - вздохнул Вася. - А моей сказала, что все равно из нас бандиты растут. Я ей потом целую неделю мусорное ведро перед дверью высыпал, - он застенчиво улыбнулся. - Все равно она на нас злится, так пусть хоть за дело.
  Пожалуйста, вот вам еще один пример незатейливой мужской логики, в сочетании с детской непосредственностью. Мне, Александра Михайловна не показалась такой уж зловредной "драконихой" - обыкновенная пожилая женщина. Естественно, непонимание между поколениями присутствует, оно всегда есть, и найти общий язык - это вопрос желания и доброй воли. Впрочем, когда инструментами решения проблем становятся угрозы и содержимое мусорного ведра, то дело борьбы за мир в одном, отдельно взятом дворе, становится довольно бесперспективным.
  - В общем, вы ей не верьте! - вернулся к событиям сегодняшнего дня Сережа. - Как мы вообще могли в машину залезть, если там какая-то тетка сидела?
  - А откуда ты знаешь, что там кто-то сидел? Разве вам с лавочки видно было?
  - Так она не только в машине сидела. Она выходила и рядом стояла, и вокруг машины ходила.
  - От машины, значит, далеко не отходила? - непонятно зачем, уточнил Костя.
  - Нет. А если бы и отошла, все равно. Там же еще пацан спал, на заднем сиденье... ой!
  Он схватился за бок, а невозмутимый Вася, словно это и не он только что ткнул приятеля кулаком, вежливо объяснил Косте:
  - С лавочки, конечно, не видно, есть кто в машине, или нет, но мы же не все время там сидели. Посидели немного, потом решили мячик попинать. А он ведь круглый, сами понимаете.
  - Понимаем, - многозначительно кивнул Костя. - Значит, вы говорите, в машине тетка сидела?
  Поскольку смотрел он, в этот момент на Сережу, тот и осторожно ответил:
  - Ну, сидела.
  - А ты ее хорошо разглядел? Узнать сможешь?
  - В каком смысле? В милицию, что ли, ехать?
  - Нет, по фотографии. Вот посмотри, это она? - Костя снова достал фотографию Елены. - И вы, ребята, тоже, посмотрите.
  - Вроде, похожа, - Сережа старательно изучил фотографию и отдал ее Ване.
  - Похожа, - неуверенно подтвердил тот. - Нос такой же и волосы длинные.
  - Она, точно, - Вася, единственный, говорил без тени сомнения. - У нас в мастерской плакат висит, точь-в-точь, такое же лицо. Только на плакате она в купальнике. Можете записывать, это та самая тетка, что в машине сидела.
  - Очень хорошо! Таким образом, вы видели в машине женщину и спящего мальчика. А Кораблев вышел из подъезда и ушел. За водкой. Что было потом?
  Мальчики снова переглянулись и, очевидно, достигнув молчаливого соглашения, предоставили и дальше вести переговоры Васе.
  - Ничего. Мы подобрали мячик и снова, на лавочку вернулись. А тетка, - он ткнул пальцем в фотографию Лариковой, - тоже из машины вышла. И тоже, в подъезд зашла. Но она не бегом, она не торопясь шла. Наверное, ей просто надоело Танечку ждать. А мальчишка в машине остался.
  - В какое время это было?
  - Ой, я не помню. Часов в одиннадцать, или раньше.
  - Хотя бы, сколько времени прошло с тех пор, как Валерик ушел?
  - Да откуда же мне знать-то? - Судя по тону, Вася поставил на умственных способностях сотрудника милиции большой жирный крест. - Если бы мы на нее тоже спорили, как на Валерика, тогда, конечно. А так - сто лет она мне приболела, эта тетка.
  - Полчаса прошло, не меньше, - тихо сказал Сережа. - Мы же в парк собрались, на аттракционы. А они только в двенадцать начинают работать. Вот я на часы и смотрел. Полчаса точно прошло. А вернулась она быстро минут через десять. Бледная вся и машину никак отпереть не могла, ключи роняла. Наверное, руки тряслись. Я тогда еще подумал, что она выпила там, вместе с Танечкой. А потом уже, вечером... Мы ведь, как в парк ушли и только вечером домой вернулись. А тут, весь двор на ушах стоит - Валерика арестовали, Валерик сестру убил! Так я, сначала, подумал, что она, тетка эта, Танечку задушила. Даже хотел ноль два позвонить, рассказать.
  - И что же не позвонил?
  - Понимаете, я подумал, что она не убивала.
  - Стоп, стоп! - Костя постучал зажатой в пальцах шариковой ручкой по протоколу. - Ты только что сказал, что именно она задушила Танечку! Что ты так подумал!
  Сережа съежился и пробормотал:
  - Так это я сначала подумал. А потом я еще подумал и передумал.
  - Серега у нас такой, - Васька словно извинялся за приятеля. - Он всегда чего-то думает.
  - И это очень хорошо, что думает, - я хотела положить руку мальчику на плечо, но он дернулся, отодвигаясь, и пришлось ограничиться дружеской улыбкой. - Очень полезная привычка, в жизни пригодится. Вы, ребята, просто не представляете себе, сколько нам думать приходится.
  - Каждый день, да не по разу, - не слишком убедительно, но бодро, подтвердил Костя.
  - У вас работа такая, - Сережа слегка расслабился.
  - Точно, работа. А теперь, давай, растолкуй нам, что ты сначала подумал, что потом. И что, в конце концов, надумал.
  - Ну, сначала, я, конечно, подумал, что Танечку эта тетка убила. Уж очень она выскочила встрепанная. А потом, я вспомнил, как она в подъезд шла. Понимаете, она у машины долго крутилась, наверное, ждала, когда Танечка спустится. А потом, когда заперла машину и пошла в подъезд, то больше нервничала, чем сердилась. Убийца так себя не ведут, - мальчик посмотрел на меня, на Костю, и спросил с надеждой в голосе: - Вы понимаете?
  Костя с сомнением покачал головой, а я кивнула, безоговорочно соглашаясь. В наших спорах с Гошкой, я сама, бывало, использовала подобные объяснения. И часто оказывалась права. Впрочем, бывало, и ошибалась.
  Так и не дождавшись от нас единодушной поддержки, Сережа продолжил, хотя и с заметно меньшим энтузиазмом:
  - А потом я подумал: что, если эта тетка ждала Танечку, ждала, а когда зашла к Валерику в квартиру, там Танечка была уже мертвая? Тут ведь и побледнеешь, и руки затрясутся, правда?
  - Хм, - реакция Кости, по-прежнему, была неопределенной, а я снова решительно кивнула.
  - Вот я и подумал, - Сережа заканчивал свой рассказ почти шепотом, - зачем звонить, если она не убивала? Да и видел я эту тетку в первый раз в жизни. Я же не знал, что у вас ее фотка есть.
  Костя, который явно не знал, что сказать в ответ, выразительно посмотрел на меня. Дескать, что же, когда тебя не просят, лезешь в разговор, а сейчас молчишь?
  До сих пор, никто не мог пожаловаться, что Рита Рощина отказала ему в помощи. Я снова выдала самую дружелюбную улыбку:
  - Ладно, ничего страшного. Но, на будущее, учти: даже если сомневаешься, лучше, все-таки, позвонить.
  - Учту, - шмыгнул носом мальчик.
  - Вот и хорошо, - теперь взгляд, брошенный на меня, был коротким, но благодарным. И тут же, Костя обратился к Ване с Васей: - А вы друзья, ничего такого не заметили? Насчет бледности и дрожащих рук?
  - Да я и не смотрел в ту сторону, - проворчал Вася. - Я занозу в палец загнал, и вытащить никак не мог.
  А Ваня заверил:
  - Раз Серега говорит, значит, так все и было. Он из нашего класса самый наблюдательный.
  - Хорошо. Тогда скажи мне, наблюдательный Серега: вот вышла тетка из подъезда, отперла машину... а дальше что было?
  - Ничего, - пожал плечами Серега. - Тетка села в машину и уехала. А мы, еще немного во дворе покрутились, потом в парк ушли.
  - А вот этого, - теперь на свет появилась фотография Перегудина, - этого человека здесь не было?
  Все трое, тщательно изучили снимок, но окончательное решение вынес Вася:
  - Нет, - торжественно объявил он. - Этого мужика мы не видели. - И не утерпел, спросил с жадным любопытством: - А что, это он Танечку задушил?
  - Пока у нас нет оснований так считать, - дипломатично ответил Костя. - А может, вы еще кого-нибудь, примерно в это же время, во дворе видели?
  - Кроме Танечки с Валериком и этой тетки? Нет. У нас по вечерам народ выходит, а утром во дворе всегда пусто.
  - Не обязательно знакомых, - я снова позволила себе заговорить, поскольку Костя явно не собирался уточнять свой вопрос. - Люди, которых вы в первый раз видели, нас тоже интересуют.
  Ребята очередной раз переглянулись, молчаливо совещаясь и, в очередной раз, доверили говорить Васе.
  - Так мы же не смотрели... - немного растерянно пробормотал он. - Двор-то проходной, люди разные ходят.
  - Нас интересуют те, кто заходили в третий подъезд, - поддержал меня Костя.
  Ребята честно старались, но ничего полезного, вспомнить так и не смогли. Собственно, на этом наш разговор и закончился. Костя немного походил по кругу, проверяя уже записанную информацию и уточняя мелкие детали, потом сдался. Мальчишки, которые явно заскучали и уже начали оглядываться на свой компьютер, обрадовались. Сережа с Васей пошли проводить нас до дверей, а Ваня остался около железного друга.
  - Кстати, - обернулась я уже на пороге, - скажите, а вы Кораблеву... Танечку, где-нибудь в другом месте встречали? Или только здесь, во дворе?
  - Только здесь, - без тени сомнения, заявил Сережа. - По крайней мере, я.
  - Я тоже, - пробасил Вася.
  - И я, - крикнул от компьютера Ваня. - А где нам ее встречать?
  - Негде, конечно, - согласилась я. - Это я так, к слову, спросила.
  Как только за нами закрылась дверь, Костя схватил меня за руку:
  - А теперь, к слову, объясни! - потребовал он. - Почему ты решила, что они могли ее где-то еще видеть? И если могли, что с того?
  - Поверишь ли, Костя, я не знаю, - медленно ответила я, честно глядя ему в глаза. - Просто... как бы тебе объяснить? Они мальчишки, а Кораблева - взрослая женщина. И никогда не останавливалась с ними поболтать. При этом они называют ее Танечкой.
  - Ну и что?
  - Не знаю, - терпеливо повторила я. - Но, наверное, это что-то должно означать.
  - Тьфу, - Костя сплюнул на ступеньки. - Я думал, ты дело говоришь, а у тебя какие-то дамские заморочки! Ты, Ритка, просто не представляешь, какими именами мальчишки называют взрослых женщин. Танечка - это очень даже мило и прилично. И означает только то, что Кораблева была молодой и симпатичной женщиной.
  - А то, как они переглядывались и ухмылялись, тебя ни на какие мысли не наводит?
  - Это меня наводит на мысль, что они застукали Кораблеву, когда та в подъезде поправляла колготки. На мальчишек такие сцены большое впечатление производят. Это я тебе по собственному опыту говорю.
  - Можно подумать! - не поверила я. - Они по телевизору каждый день такое смотрят... что им твои колготки?
  - Не мои, а женские, - подмигнул Костя. - Тебе, Ритка, это не понять, не дано природой. Тут совсем разная сила воздействия. Одно дело - самая крутая порнуха по телевизору и совсем другое - живая женщина, которая тебя не видит. Она юбочку приподнимает...
  - Я тебя умоляю, избавь меня от подробностей, - холодно попросила я.
  - Как скажешь, - он расплылся в ухмылке, точно так же, как совсем недавно расплывались мальчишки.
  Мы вышли во двор, и Костя грустно посмотрел на четкий асфальтовый пятачок.
  - Так все было хорошо - убийца задержан рядом с трупом, оформляй бумаги и передавай дело в суд...
  - Кораблев сразу говорил, что не убивал, - напомнила я.
  - Это нормально. Что же он, дурак, что ли, признаваться.
  - Так ведь он, правда, не убивал. И Ларикова, кстати, тоже.
  - Почему это?
  - Потому, что ее рассказ, тебе только что, три свидетеля подтвердили.
  - Свидетели, - скривился Костя. - Мальчишки.
  - А чем тебе мальчишки не хороши? - удивилась я.
  - Не придуривайся, Ритка. Они же несовершеннолетние. Мы их, без родителей, вообще не имели права допрашивать. Забыла? Так достань учебник, освежи память. Ты сама юрист, должна понимать.
  М-да. Действительно, что-то такое, насчет несовершеннолетних я слышала. Допрос только в присутствии родителей или классного руководителя... правда у нас был не допрос, а так, собеседование. Нет, правильно это как-то по-другому называется. Ой, как нехорошо! Придется попросить Гошу прочитать мне краткий курс юридической грамотности. Если, конечно, краткий курс здесь поможет. Может, пора подумать о поступлении на юридический факультет? Заочно, естественно.
  - Я не юрист, Костя, - уныло призналась я. - Я учитель математики.
  - В каком смысле? - Костя даже споткнулся.
  - В прямом. Преподавала математику в старших классах. Интегралы, логарифмы, косинусы с арктангенсами и прочее такое же.
  - Вот это да!
  Я думала, он будет смеяться, но Костя смотрел на меня с искренним восхищением и уважением.
  - И как тебе, у Баринова? Математика помогает?
  - Умение логически мыслить помогает в любой работе, - важно заявила я. И тут же вздохнула, опустила плечи: - А вот специальных знаний не хватает, сам видишь.
  Костя сочувственно покивал, потом предложил неловко:
  - Ты это, в случае чего, не стесняйся. Спрашивай, если что, я помогу.
  
  Сухарев был в кабинете не один, к концу дня подтянулись и Андрей с Пашей. Все трое склонились над листом ватмана, расстеленным на столе, и сосредоточенно разглядывали сложную схему, нарисованную от руки, синим и красным фломастерами. Не берусь утверждать, что это были те самые загогулины, которые рисовал Евгений Васильевич, пока думал, но, что-то общее, просматривалось.
  - А, явились, - Сухарев разогнулся и потер поясницу. - Что принесли?
  Докладывал, разумеется, Костя, а я скромненько сидела в уголке. Выслушав доклад (достаточно полный, надо сказать, и грамотно выстроенный), Сухарев спросил у меня:
  - Теперь ты, наверное, считаешь, что Ларикова вне подозрений?
  - Мне кажется, что такое решение было бы логичным, - дипломатично сформулировала я. - Показания свидетелей дают для этого все основания.
  - Свидетели, - Евгений Васильевич скривился, точно, как Костя. - А взамен Лариковой, на место убийцы, ты кого-нибудь можешь предложить?
  Надо ли говорить, что именно об этом, я думала всю дорогу? Поэтому и ответила сразу, не задумываясь:
  - Даже две кандидатуры: любовник Кораблевой и его жена.
  - А вы как считаете? - обратился Сухарев к сотрудникам.
  Все трое согласились, что любовник Кораблевой и его жена - самые подходящие подозреваемые. Причем, Костя и Паша отдавали первое место любовнику, а Андрей делал ставку на жену.
  - А повод? - выслушав подчиненных, снова обратился ко мне Сухарев.
  У меня возникло неприятное чувство, что я попала на открытый урок или экзамен. Но ведь Евгений Васильевич меня не звал, я сама к нему напросилась. Как это Сан Сергеич сформулировал - "на стажировку"? Значит, придется стажироваться по полной программе. Я заговорила медленно и четко, словно объясняла новую сложную тему:
  - С любовником - ссора. Согласитесь, убийство не похоже на умышленное, скорее все началось самым банальным образом. Ссора перешла в драку, мужчине под руку попалась бутылка, он ударил. А потом, оторвал, например, от подола сарафана Кораблевой полосу, и закончил дело. По-моему, все логично.
  - Логично, - признал Сухарев. - А если это жена любовника?
  - Там еще понятнее, там, ревность. Начали выяснять отношения, дошло до драки, а дальше все по той же схеме. Есть, конечно, и третий вариант - случайное, неизвестное нам лицо, которому, по неизвестным нам причинам, срочно потребовалось убить Кораблеву.
  - Надеюсь, обойдется без случайных неизвестных.
  - Я тоже, - кивнула я. И, не дожидаясь следующего вопроса, перешла к предложениям. - Наверное, сейчас нужно сосредоточится на поисках любовника. Поскольку, сведения о его существовании Ларикова получила у девочек на мойке, то имеет смысл съездить туда, поговорить с ними. Может, девочки вспомнят что-нибудь, смогут хотя бы задать направление поиска. Но, прежде всего - телефон. Вы же забрали на даче Перегудина телефон Кораблевой. Нужно сделать распечатку звонков, например, за последний месяц, проверить, с кем она разговаривала. Думаю, это наиболее быстрый и простой путь.
  - Ладно, Рощина, не думай, что ты самая умная. Распечатку я уже заказал, завтра получим.
  - Завтра?
  Мое изумление выглядело почти неприличным. Но сами посудите, сколько времени ушло у Нины на получение подобной распечатки? Да, конечно, у Ниночки все основано на личных отношениях, а Сухарев действует по формальной цепочке, но все-таки...
  - В чем дело? - нахмурился Евгений Васильевич.
  - Нет, ничего, - предлагать ему плюнуть на собственные службы и воспользоваться связями Ниночки, я посчитала некорректным. - А мойка? Мне завтра туда поехать?
  - Почему бы и нет? Давай так: сейчас можешь быть свободна, завтра, с утра на мойку, а потом ко мне.
  - Договорились, - я взглянула на часы и тихо порадовалась тому, что успеваю в офис.
  - До свидания, Евгений Васильевич. До свидания, ребята.
  Мне ответил нестройный квартет мужских голосов и, когда я уже закрывала за собой дверь, словно заключительный аккорд, прозвучали слова Сухарева:
  - Александру Сергеевичу привет передавай.
  
  А интересно, кто сейчас в офисе сидит? Шеф, разумеется - он ждет моего доклада. Гошка - скорее всего, тоже решил задержаться. Что касается Ниночки - тут, как повезет. Когда нет срочной работы, она может убежать и пораньше. Хотя, наверняка, и ей интересно, как моя стажировка проходит и что я смогла разузнать.
  Мои логические построения оказались, в целом, верны, с небольшой поправкой. Меня дожидались не только Гоша с Бариновым и Ниночка, но и Кириллов. Дошел все-таки. Как и обещал, ближе к вечеру, ничего не скажешь. Интересно, сберегли ребята для него шарлотку, или щедрый Гоша скормил остатки пирожка какому-нибудь случайному гостю?
  Через мгновение выяснилось, что Витька свою долю, все-таки, получил. Тесный кружок устроился, как обычно за Ниночкиным столом: хозяева пили чай с печеньем и конфетами, а гость, с явным удовольствием доедал шарлотку. Чаепитие шло под смех и разговоры, солировал, естественно, Гошка.
  - Эх, Витька, какая была сцена, когда Ритка бросилась на спасение этого куска! Можно сказать, вырвала изо рта голодной клиентки! - он увидел меня и помахал рукой: - Ритка! Наконец-то, нагулялась! Давай сюда, я тебе чайку налью.
  - Сиди, балаболка, - отмахнулась я. - Сама налью.
  Называя напарника балаболкой, я вовсе не язвила, просто констатировала факт. И сама, на его безответственную болтовню, особого внимания не обратила. Хотя, конечно, предпочла бы, чтобы в разговорах с Кирилловым, Гошка обсуждал что-нибудь другое. Не меня. Впрочем, Витька сам знает - все, что он сейчас слышит, надо делить на шестнадцать, а лучше на двадцать четыре.
  Гошка все-таки, поднялся и, пока я наливала чай, принес мне стул.
  - Садись, солнышко, рассказывай.
  - А смысл? - я положила сахар и начала его старательно размешивать. - Ты же меня, все равно, на каждом слове перебивать будешь.
  - Обидеть хочешь, Риточка? Раз так, я вообще сегодня больше ни слова не скажу.
  - Не сумеешь, - я сделала глоток и, решив, что чай слишком горячий, поставила чашку на стол и снова заработала ложечкой. - Если ты будешь молчать, то лопнешь.
  - Лучше лопнуть, чем терпеть такое обращение!
  - Вот и договорились, - вступил шеф. - Рита докладывает, Гоша молчит. Начали.
  Ниночка, пользуясь тем, что ее Баринов в своем распоряжении не упомянул, громко захихикала, а я послушно достала из сумочки верный зеленый блокнот.
  Мой доклад был, практически безупречен: я говорила коротко, четко и по существу. Еще бы, я ведь уже и опыта поднабралась, и время у меня было, чтобы план обдумать, и записи в блокноте. Да и то, что я уже выслушала Костин вариант, совсем не помешало. Баринов слушал меня внимательно и сосредоточенно, Гошка, хотя и героически молчал, все время вертелся и бросал по сторонам горделивые взгляды. Дескать, чувствуете, чья школа? А на маловыразительной физиономии Кириллова, проступило что-то очень похожее на уважение. Пустячок, а приятно.
  - Значит, Евгений Васильевич решил искать любовника, - подвел итог Баринов. - Разумно. А с Лариковой, что думает делать?
  - У него это как-то невнятно прозвучало. По-моему, он уже поверил, что Ларикова не убивала, а только нашла труп. Но она будет сидеть, пока нет никого, на замену. Кажется, Сухарев не может полноценно работать, когда у него в камере подозреваемый не заперт.
  - А я не поняла, нам-то зачем распечатку ждать до завтра? - спросила Нина. - Я позвоню, попрошу за последние три месяца. А пока можно посмотреть ту, что вчера получили.
  Разумеется, чашки-блюдца и прочую посуду немедленно отодвинули в сторону, а на столе расстелили уже знакомую распечатку. На сделанные Ниной пометки мы внимания не обращали - переговоры между Кораблевой и Лариковой нас сейчас не интересовали. Соединенными усилиями, мы искали номер телефона, который мог бы принадлежать любовнику Кораблевой.
  - Может, вот этот? - Нина подчеркнула ногтем одну из строчек. - Хотя, не знаю. Для любовника, он слишком редко звонит. И она тоже.
  - Такая, значит, любовь, - пробормотал Гошка. - А чего звонить, если отношения отлажены? Чего деньги зря тратить? Может, они созванивались только тогда, когда проблемы возникали. Не могу, дескать, прийти, как обычно, в четверг, потому что жена к теще на день рождения тащит. И отбой.
  - А мне больше нравится вот этот, сотовый, - показала я. - Вряд ли Кораблева своему любовнику на домашний звонила.
  - А почему нет?
  - Не знаю. По-моему, это как-то неприятно. Вот звонишь ты любимому человеку, а трубку берет его жена. И что, спрашивается, тебе делать?
  - Ничего, - снисходительно объяснила Нина. - Если трубку берет жена, то надо молчать и дышать в трубку.
  И почему она сегодня такая веселая? Кириллов, что ли на нее так действует?
  - А я считаю, что в таком случае, логичнее пользоваться сотовым телефоном.
  Наверное, мне не удалось полностью скрыть свое неудовольствие: Ниночка удивленно посмотрела на меня и притихла.
  - Имеет смысл проверить оба, - вынес решение шеф. - Нина, займись. И, действительно, запроси данные за последние... в общем, за сколько дадут, столько и проси. А вы, ребята, не мешайте ей. Идите пока к себе, эту бумажку еще поутюжьте.
  Мы с Гошкой послушно убрались в наши "апартаменты". Я думала, что Витька останется с Александром Сергеевичем или с Ниной, но он предпочел присоединиться к нам. Распечатку снова расстелили на столе, теперь на Гошкином (он раза в полтора обширнее моего) и продолжили изучение. Времени это заняло не слишком много - Татьяна Кораблева не отличалась болтливостью. Мы обнаружили не больше десятка номеров, причем только с владельцами трех, Кораблева разговаривала больше одного раз. На всякий случай, Гошка передал Ниночке третий подозрительный номер и, с чистой совестью, начал рассказывать, какое место занимают телефонные разговоры во взаимоотношениях влюбленных. Он, как раз перешел к сказанным по телефону и получившим огласку словам принца Чарльза, обращенным к Камилле Паркер-Боулз, когда в дверь деликатно постучали.
  - Да-да, - мгновенно откликнулся Гошка, - заходите! Мы тут как раз атомную бомбочку собираем, но вы заходите, не стесняйтесь!
  Дверь приоткрылась, и в узкую щель протиснулся Сергей Лариков.
  - Здравствуйте, - он отвесил нечто вроде общего поклона. Потом сфокусировал взгляд на мне и поклонился отдельно: - Здравствуйте, Рита.
  Мы, как вежливые люди, ответили и молча ждали продолжения. Я имею в виду, что если человек пришел, то, наверное, он пришел не для того, чтобы топтаться на месте, придерживая дверную ручку и сопеть. По идее, он должен что-то сказать. Вот мы и ждали, что Лариков нам скажет.
  - Извините, - Сергей понял, что в этой игре в молчанку нас трое на одного, и сдался, заговорил. - Гоша, я прошу прощения, но у меня частное дело.
  - Нет проблем. К нам только с частными делами и ходят. Кстати, как Игорь? Пришел в себя?
  - В общем, да. Но все еще спит. Врачи сказали, что это на несколько дней, остаточные... но я, кажется, это уже говорил. Он сейчас у мамы. В смысле, у моей мамы, а ему она бабушка.
  Быстро же Сергей оправился от потрясения. Несколько часов назад, он глаз не мог с ребенка спустить, в школу с ним ходить собирался, а сейчас - пожалуйста, оставил дома. Правда, под присмотром бабушки.
  - Понятно, - судя по короткой, ехидной усмешке, Гошка тоже оценил пластичность психики Ларикова. - Так что у тебя за дело? Излагай.
  - Но я... извини, Гоша, это совсем частное дело, личное. Я бы хотел поговорить с Ритой наедине. Пожалуйста... - он перевел взгляд на Кириллова и добавил неуверенно: - И вы тоже... пожалуйста.
  Витька вышел молча. Его и так не слишком выразительное лицо, было абсолютно бесстрастным.
  Гошка, разумеется, не удержался.
  - Только не начинайте разговор, пока я подслушивающее устройство не включу.
  Он одарил Ларикова нежной улыбкой и аккуратно закрыл за собой дверь.
  Сергей переступил с ноги на ногу, спросил неуверенно:
  - Он серьезно?
  - Шутит, - строго ответила я. - Прослушивание частных разговоров, это вторжение в личную жизнь, а, следовательно, нарушение закона.
  - Понятно, - Сергей с сомнением оглянулся на дверь, за которой скрылся Гошка. Судя по тому, что он подошел ближе и понизил голос, я его не убедила.
  - У меня к вам, действительно частный разговор. В смысле, насчет личной жизни...
  Я понимаю, что с точки зрения логики, мне не следовало предлагать ему присесть. Когда человек излагает свое дело стоя, то это подразумевает, что он должен быстро высказаться и, не задерживаясь, удалиться. А если посетитель с удобством располагается на стуле - само собой разумеется, что это надолго. Лариков, конечно, мне ничего плохого не сделал, но когда приходится выбирать между его обществом, и обществом Гошки и Кириллова... сами понимаете, кого я выберу.
  С другой стороны, очень неудобно разговаривать, когда сидишь, старательно задирая голову вверх, а собеседник нависает над тобой. Во-первых, шея устает. А во-вторых... речь ведь идет не о каком-то среднестатистическом собеседнике, а о конкретном Сергее Ларикове. А он, как я уже упоминала, когда волнуется, плохо контролирует слюноотделение. Грубо говоря, брызгает слюнями во все стороны. Поэтому я слегка отодвинулась и указала на стул, который только что освободил Витька.
  - Садитесь.
  Сергей пробормотал что-то невнятно-благодарственное, присел на краешек стула и замер, преданно глядя мне в глаза. Словно дрессированный пудель, ожидающий команды. Он что собирается начать за мной ухаживать? Да еще таким способом? Я представила себе, что этот, чересчур раскормленный пудель ходит за мной по пятам, пытаясь сделать сальто каждый раз, когда на него упадет мой взгляд, и поежилась:
  - Так что вы хотели, Сергей? Говорите, я вас слушаю.
  Лариков вздрогнул и неловким, конвульсивным движением, схватил меня за руку.
  - Вы ведь умная женщина, Рита, вы все понимаете!
  - Так уж и все? - я потянула руку к себе, но Сергей держал крепко.
  - Все! - убежденно заверил меня он. - Я ведь почему приехал? Знаете, то, что произошло, это все ужасно, конечно. Но зато я познакомился с вами. Вы такая красивая, хотя и умная очень. Сильная женщина. Вот я и подумал, может, вы не откажетесь со мной поужинать?
  - Сегодня? - ляпнула я. Господи, да какая разница? Любой вечер, проведенный с Лариковым, для меня, в плане личной жизни, безнадежно потерянное время. Вот только, как бы ему это объяснить, помягче?
  - Если можно, - восторженно выдохнул Сергей. - Это было бы просто прекрасно!
  - Извините, но, к сожалению... - мне удалось, наконец, вернуть ладонь в собственное распоряжение. - Боюсь, что именно сегодня у меня ничего не получится. Да и вообще, на этой неделе. Очень много работы, понимаете?
  - Да-да, конечно, - торопливо закивал он. - Но, может, если не на этой неделе, то на следующей? Вы позволите вам позвонить?
  - Позволю, - благосклонно согласилась я. А что? Пусть позвонит. Может, по телефону, будет легче объяснить, что в ближайшие двадцать-тридцать лет, мне не удастся выкроить времени для романтического ужина. - А сейчас, извините, мы очень заняты.
  - Да-да, конечно! - Сергей вскочил, потоптался неловко на месте, и уточнил: - Так я в понедельник позвоню? Договорились?
  Я не стала тратить слова, просто кивнула, и Лариков, заметно, ободрившись, вышел. Естественно, в следующее мгновение, в комнате материализовался мой напарник.
  - Зачем мужику голову морочишь? - сварливо спросил он.
  - Ты что, правда, подслушивал? - удивилась я.
  Обратите внимание, я не оскорбилась, что было бы, в данной ситуации, вполне естественно, а именно удивилась. Гошка, не задумываясь, приставил бы ухо к замочной скважине, если бы я вела важный разговор по делу, если бы полагал, что я нахожусь в опасности, если бы... масса вариантов возможна, когда он посчитал бы это своей обязанностью. И это было бы не вульгарным любопытством, не бестактностью, а исполнением долга напарника. От меня, кстати, в соответствующей ситуации, Гошка ожидал бы точно такого же поведения. Поэтому, повторяю, в любом другом случае, я, скорее всего, приняла бы это, как должное. Но контролировать мой разговор с Лариковым? Нелепость какая!
  Как оказалось, Гошка тоже посчитал мое предположение нелепостью.
  - Делать мне больше нечего, - фыркнул он. - Как будто и так не понятно, что этот болван явился предложить тебе попробоваться на роль третьей мадам Лариковой.
  - Бр-р-р, - меня передернуло. - Нет, до этого дело не дошло. Он всего лишь пригласил меня на ужин.
  - В "Эдельвейс"? - оживился Гоша.
  - Не знаю, я не уточняла. Сказала, что на этой неделе не смогу. Занята очень.
  - И, между прочим, действительно, занята! - воинственно подтвердил Гоша. - И на этой неделе, и на следующей...
  - И вообще, до конца жизни, - закончила за него я.
  - Что возвращает нас к первому вопросу: зачем ты морочишь мужику голову? Почему бы, не отказать ему сразу, прямо и откровенно?
  - Какой ты умный, это что-то! И как, по-твоему, я должна действовать? Как можно сказать человеку в лицо, что он мне не нравится?
  - Пошел вон, дурак, - не задумываясь, предложил Гоша.
  Естественно, я не смогла сдержать смех.
  - Так нельзя! Он обидится!
  - А тебе-то что? Пусть обижается.
  - Нет, Гоша, я так не могу. Это грубо.
  - Тогда, просто: пошел вон.
  - Ты считаешь, это звучит намного приятнее?
  - Слушай, Ритка, я не понял, чего ты хочешь? Избавиться от него, или доставить ему удовольствие? Кстати, не уверен, что твоя деликатная тактика "тяни резину", понравится Ларикову намного больше.
  - И что он ко мне прицепился? - искренне вздохнула я. - Ни с того, ни с сего.
  - А ты не понимаешь? Это же азбука психологии. Ребенок, находящийся под сильным давлением авторитарного отца и непрерывной, назойливой опекой матери, когда вырастает, невольно ищет им замену. Именно поэтому, Лариков, хотя и декларирует очень громко свое стремление к самостоятельности, тянется к женщинам с сильным характером. К умным женщинам.
  - А красивые ему зачем? Он мне сказал, что я, хоть умная, но красивая.
  - Элементарно, Ватсон. Эстетическая составляющая. Подчиняться молодой и красивой женщине приятнее, чем старой и некрасивой.
  - Потрясающе! Гошка, а где ты психологию изучал?
  - Хочешь сказать, что не согласна с моими выводами?
  - С выводами согласна. Но меня немного шокируют твои формулировки.
  Почему-то, только сейчас я заметила, что хотя Гошка вернулся, Кириллова, не видно и не слышно. Я непроизвольно оглянулась на дверь, и напарник, естественно, заинтересовался: - Ты что, еще какого поклонника ждешь?
  - Какие поклонники? Я просто... А Витя что, у Баринова?
  - Нет, что ему там делать? Витька ушел.
  - Да? А... а когда?
  - Сразу, как только претендент на твою руку нас выставил.
  - Гошка, прекрати! Он всего лишь пригласил меня поужинать!
  - Угу. Не иначе, он по твоему виду понял, что ты у нас - "голодающее Поволжье" и, повинуясь христианскому долгу, решил тебя немного подкормить, - неожиданно раздраженно ответил напарник. - Чистая благотворительность и никаких далеко идущих планов.
  Я снова оглянулась на дверь и неуверенно коснулась его рукава.
  - Что случилось, Гоша? Ты на меня сердишься?
  - Нет, - отрезал он.
  - Тогда на кого? На Ларикова?
  - Что на него сердиться? Его только пожалеть, клоуна. Нет, я... - он резко оборвал себя, чертыхнулся, потер щеки, словно они внезапно замерзли, снова чертыхнулся. Потом отвел глаза в сторону и пробормотал: - Да черт с ним, с Лариковым, наплевать мне на него! Ты, главное, себе голову не морочь!
  Наверное, мне надо было спросить, что Гошка имеет в виду? Из-за чего я не должна морочить себе голову? Точнее, из-за кого? Не из-за Ларикова же, напарник прячет взгляд и ... Значит, он, что же? Он имеет в виду Витьку? Думаю, вы поймете, если я скажу, что эту тему, мне с Гошкой обсуждать совсем не хотелось. Гошка же, стремился к этому еще меньше моего. Поэтому, после нескольких секунд неловкого молчания, я предложила:
  - Ты не рассказал до конца про Камиллу Паркер-Боулз. Что там, принц Чарльз ей по телефону наговорил?
  
  - Владельцем домашнего телефона является Кучеров, Алексей Григорьевич, - торжественно объявила Нина и сделала паузу.
  Мы с Гошей переглянулись. Судя по виду Нины, мы должны обрадоваться, вот только непонятно - чему. Ну, Кучеров, ну, Алексей Григорьевич, ну и что? Я перевела взгляд на шефа, но Александр Сергеевич задавать вопросы явно не собирался. Сидел, откинувшись на спинку кресла и рассеянно вертел в пальцах карандаш. Хорошо, тогда спрошу я.
  - А с кем Кораблева по сотовому перезванивалась?
  - С Кучеровым, Алексеем Григорьевичем, - мило улыбнулась она.
  Баринов выпрямился и аккуратно положил карандаш на стол. Я замерла с открытым ртом, а Гошка вскочил.
  - Ух, ты! Только не говори, что это случайные однофамильцы!
  - Судя по тому, что оба Кучерова зарегистрированы по одному адресу, такая версия кажется мне маловероятной, - Нина заглянула в листок, который держала в руке и, с выражением, продекламировала: - Улица Чайковского, дом сто семнадцать, квартира пятьдесят три.
  - Ух, ты! - теперь вскочила я. - Что же получается, Кучеров и есть тот самый идеальный зять, про которого нам Стрельникова песни пела? Вот это да!
  - Неприятная будет для нее новость, - кивнула Нина.
  - Кто там еще в квартире живет? - Баринов снова взял карандаш. Только уже не вертел его, а ритмично постукивал по столешнице.
  - Я вышла на базу данных газовиков, у них числится четыре человека. Сам Алексей Григорьевич, ответственный квартиросъемщик, Наталья Николаевна, тоже, соответственно, Кучерова - его жена, Олег Алексеевич - их сын и Александра Михайловна Стрельникова - мать Натальи Николаевны...
  - В просторечии - теща, - подсказал Гоша.
  - В просторечии - теща, - согласилась Нина. - Может, с ними и еще кто обретается - бывает же, что приезжают родственники погостить, да и приживаются, кто на год, кто на пять. Но зарегистрированы по этому адресу только четверо.
  Гошка хлопнул рукой по столу:
  - Вот! Вот теперь мне все ясно! У меня сразу, когда Ритка про эту нестандартную тещу рассказала, сомнение было: чего это она зятя нахваливает? А теперь понятно.
  - И что тебе понятно? - я, лично, в том, что в квартире номер пятьдесят три прописано четыре человека, не увидела ничего особенного. И тем более, ничего, что объясняло бы столь восторженное отношение тещи к зятю.
  - Так хозяин-то квартиры - зять! - объяснил Гоша. - Если теща по струночке ходить не будет, он ее в момент из квартиры выкинет. По новому семейному кодексу, имеет полное право.
  - А жену с ребенком, тоже может? - заинтересовалась я.
  - Если предварительно оформит развод. Тогда, как бывшие члены семьи, они теряют право на жилплощадь, - напарник строго посмотрел на меня и попросил: - Будь добра, солнышко, вернешься от Сухарева, напомни, чтобы я тебе семейный кодекс дал. Почитаешь, законспектируешь... в жизни пригодится.
  Ох. Гошка совершенно прав, мне, действительно, нужно если не выучить весь семейный кодекс, то, хотя бы, знать основные положения. Вот только голова у меня для этих юридических премудрых формулировок плохо приспособлена. То ли дело - дифференциальные уравнения, да логарифмы! Там все четко и ясно, там не запутаешься.
  - Но я понимаю, почему ты спросила про жену и ребенка, - продолжил, тем временем, свои рассуждения, Гошка. - Как хозяин квартиры, Кучеров может, без особых усилий, выкинуть из квартиры всю капеллу. И наличие любовницы, в такой ситуации, не может не тревожить дам - жену и тещу.
  - Это если они знают о существовании любовницы, - негромко уточнил Баринов.
  - Насчет тещи ничего не скажу, не знаю, но жена всегда знает, когда у мужа есть любовница, - величественно отмахнулся Гоша. - Она, конечно, может прикидываться, что не в курсе, если ей так удобнее, но сама всегда знает. Или, если хотите, чувствует. Это точно, сто процентов.
  - Откуда такая уверенность? - усмехнулась Нина. - Сам-то ты, кажется, замужем никогда не был.
  - Для умного и наблюдательного человека, вовсе не обязательно ставить все опыт на себе. Что у меня, мало знакомых женщин? Да хотя бы и ты, например! Вспомни и скажи - разве не прав?
  - Вообще-то, прав, - слегка порозовела Нина.
  Ну что за человек - мой напарник! Или, это только я считаю, что любая бестактность должна иметь границы? Я бросила на Гошку свирепый взгляд, который он, с обычной своей, толстокожей невозмутимостью, проигнорировал, и торопливо вернула разговор к основной теме.
  - Дело не в этом. Дело в том, что если жена Кучерова знала о его отношениях с Кораблевой, то она, автоматически становится подозреваемой номер один. Ссора любовников с фатальным исходом - бывает, конечно, но какая же должна быть причина, чтобы мужчина женщину душить начал?
  - А выяснение отношений между женой и любовницей, плавно переходящее в мочилово - стандартный вариант и особых пояснений не требует, - поддержал меня Гоша. - Ну что ж, можно считать, что день прожит не зря. Ритка, с таким гостинчиком, ты, наверное, завтра с утра, пораньше, к Сухареву?
  - Конечно. На мойку ехать, теперь смысла нет. Только... можно, я и на завтрашний день машину заберу? Сан Сергеич?
  - Бери, - пожал плечами шеф. - Гоше завтра, все равно целый день над бумагами сидеть.
  - Минуточку! - встрепенулся Гошка. - Мы же на сегодня закончили? Если забираешь машину, то подбрось меня сейчас домой!
  - И меня, - Нина потянулась за сумочкой.
  - С удовольствием, - заверила я и повернулась к Баринову: - Сан Сергеич, вас тоже отвезти?
  - Нет, спасибо, я на машине. Ты завтра позвони мне после разговора с Евгением Васильевичем. И вообще, держи меня в курсе.
  - Обязательно, - пообещала я. - А как же!
  
  Исполнив обязанности таксиста, я неторопливо двигалась домой. Час пик уже прошел, улицы были свободны, и я получала удовольствие от езды. А приятно, вот так, катиться по дороге, размышлять о своем, о девичьем... О чем конкретно? Например, об Алексее Григорьевиче Кучерове. И о его жене. Они, сейчас, наверное, дома. Ужинают. И как им кусок в горло лезет, после смерти Кораблевой? Хотя, если ее задушил Кучеров, то жена может об этом не догадываться. Или не может? А если это именно она убила соперницу?
  Ну что за глупостями я занимаюсь? Может - не может, догадывается - не догадывается, лепестки у ромашки обрывать, и то вернее! Вот, завтра утром поеду к Сухареву, расскажу ему про эту парочку, пусть возьмет их в оборот. Занятая своими мыслями, я пропустила нужный поворот, потом умудрилась повернуть налево там, где мне следовало проехать прямо и, в результате выехала на улицу с односторонним движением. По ней я докатилась до ближайшего перекрестка, снова повернула и, совершенно неожиданно для себя, поняла, что оказалась на улице Чайковского. Оп-па! А не знак ли это судьбы? Действительно, какой смысл ждать до завтра? Я вполне могу поговорить с Кучеровым сегодня. И с его женой, тоже. Поработаю за Евгения Васильевича и за всю его группу. А что? Сухарев ждет, что я явлюсь завтра, с результатами разговора на мойке, а я позвоню ему сегодня, с предложением подъехать, арестовать убийцу!
  Хм. Идея, конечно, интересная. Но, как бы это точнее выразиться - несколько экстремальная, что ли? Я имею в виду, что если я заявлюсь к подозреваемому в убийстве без подстраховки, одна... Гошка мне голову оторвет. И шеф тоже. С другой стороны - какого черта? Даже если Кучеров убийца, я-то не Кораблева! Спасибо тому же Гошке, меня так просто не задушишь. А если убийцей окажется жена Кучерова - с ней я, тем более, справлюсь. Я взглянула на часы - без четверти восемь. Вполне приличное время для визита. И дом номер сто семнадцать уже маячит в пределах видимости. Решено, если уж я, совершенно случайно, оказалась в нужное время, в нужном месте, имеет смысл использовать эту случайность на полную катушку!
  Остановившись во дворе, я, первым делом, посмотрела на знаменитый "пятачок". Сейчас на нем стоял золотистый "опель". Я перевела взгляд на дом. Третий этаж, направо, трехкомнатная квартира: не зря Гошка заставлял меня учить планировку типовых квартир в самых разных домах. Дом не элитный, без затей и, следовательно, без неожиданностей. Вон то, темное окно - кухня, а свет горит в гостиной и одной из спален. Все правильно, люди успели вернуться с работы и поужинать. А сейчас - время сериалов.
  Я немного подумала и достала телефон. Чисто технически, правильнее было бы, используя "эффект внезапности", навалиться на Кучеровых: признавайтесь, душегубы, кто из вас Кораблеву убил! Вот только, наваливаться одной на двоих сразу - очень неудобно. Да и в смысле безопасности, гораздо разумнее поговорить с ними по отдельности. И начнем, пожалуй, с супруга. Позвоню ему сейчас по сотовому телефону и попрошу о встрече, для доверительной беседы.
  Трубку он взял не сразу, только после шестого гудка, я услышала:
  - Алло?
  - Добрый день. Это Алексей Григорьевич?
  - Да. С кем я разговариваю?
  - Меня зовут Рита, я сотрудник детективного агентства "Шиповник". Мне бы хотелось с вами встретиться, поговорить. Если можно, немедленно.
  После небольшой паузы, он хмуро осведомился:
  - О чем нам разговаривать?
  - Вы же сами понимаете. Татьяна Кораблева убита, а вы были с ней достаточно близко знакомы.
  Еще одна, продолжительная пауза. Потом вопрос, заданный жестко и требовательно:
  - На кого вы работаете?
  - В данный момент нашим нанимателем является женщина, которую обвиняют в убийстве Кораблевой.
  - И вы хотите подставить меня вместо нее?
  - Мы никого не хотим подставлять, - мягко ответила я. - Наша задача - оправдать невиновного человека и найти убийцу.
  - Ищите. Я здесь ни при чем.
  - Алексей Григорьевич, согласитесь, это не телефонный разговор. Вы позволите мне подняться к вам в квартиру?
  Теперь пауза была совсем короткой.
  - Лучше не стоит. Дома... дома не совсем удобно. Я сам выйду. Вы где?
  - Во дворе, в машине. Синий "москвич", стоит под деревом.
  - Я не хочу, чтобы нас видели. За углом, направо, мебельный магазин, там есть стоянка. Ждите, я подойду через десять минут.
  - Хорошо.
  В освещенном окне гостиной, мелькнула какая-то фигура - я не успела определить, мужская или женская. Скорее всего, это был Кучеров. Он разговаривал со мной сидя, потом встал. Собирается выходить, наверное. Но я бы, на его месте, сначала посмотрела в окно - не выезжает ли какая машина со двора, не поворачивает ли направо. Что ж, не будем разочаровывать человека. Я снова посмотрела на окна пятьдесят третьей квартиры. Скорее всего, Алексей Григорьевич смотрит на меня из темной кухни. Что ж, будем вежливы. Я мигнула фарами, привлекая к себе внимание, потом аккуратно развернулась и выехала со двора, четко выполнив маневр "поворот направо".
  Ни к какому мебельному магазину я, разумеется, не поехала, припарковалась сразу же, как только покинула зону видимости. Быстро выскочила из машины и вернулась во двор. А как вы думаете, надо же контролировать ситуацию! Я, можно сказать, Кучерова предупредила, что он подозревается в убийстве. Вдруг он решит, что самым лучшим способом решить возникающие проблемы, будет бегство. Очень логично, особенно, если это он убил Кораблеву. Чего ему тогда дожидаться - ареста?
  В общем, вы поняли, почему я снова оказалась во дворе. Через пару минут дверь подъезда распахнулась, и вышел высокий мужчина. Кучеров? Будем надеяться, что да. Мужчина, очевидно, машинально, взглянул в сторону "опеля", слегка наклонил голову вперед и решительно зашагал к выходу со двора. Прошел мимо меня, не заметив, и повернул направо. Я неторопливо двинулась за ним. Еще не дойдя до стоянки у мебельного магазина, он начал замедлять шаг, потом совсем остановился. Легковых машин на стоянке не было ни одной, зато стоял мебельный фургон. Некоторое время, мужчина разглядывал фургон, потом стал оглядываться по сторонам. Я подошла, улыбнулась, вежливо и дружелюбно, задавая тон для беседы.
  - Добрый вечер. Алексей Григорьевич, я не ошиблась?
  Он вздрогнул, и спросил резко:
  - А вы кто?
  - Маргарита Рощина, сотрудник детективного агентства "Шиповник", - я протянула ему коричневую книжечку, раскрыла ее. - Хотите посмотреть документы?
  Кучеров бросил короткий взгляд на маячившие перед ним корочки, но, по-моему, ничего не увидел.
  - Что вам от меня надо?
  - Поговорить. У меня есть к вам несколько вопросов.
  - А если я не хочу с вами разговаривать? Не хочу отвечать на ваши вопросы?
  - Имеете полное право отказаться. Мы не милиция и не можем требовать сотрудничества.
  - Тогда я отказываюсь, - он внимательно смотрел мне в лицо, ожидая реакции.
  - Имеете полное право, - терпеливо повторила я. - Но какой в этом смысл? Мы знаем, что с покойной Кораблевой вас связывали близкие отношения. Если вы убили ее...
  - Я не убивал Таню, - перебил меня Кучеров.
  - Тогда поговорите со мной. Что вы теряете?
  - Действительно, - он усмехнулся одними губами, - что мне терять? Так, пустяки какие-то.
  - Может, сядем в машину? - предложила я.
  - В эту? - он кивнул на мебельный фургон.
  - Нет. Моя машина вон, стоит, - указала я на наш "москвич".
  Кучеров пожал плечами.
  - Хорошо, пойдем.
  Мы молча дошли до машины, молча сели. Я подождала, пока он устроится на сиденье и только тогда, когда Кучеров перестал ерзать, задала вопрос:
  - Как вы узнали, что Кораблеву убили?
  - Как все. Вернулся с работы домой, а двор гудит - собрание около каждого подъезда. И не захочешь, а узнаешь.
  - И что вы... как вы отреагировали?
  - А что я мог? Считается, что я с ней незнаком. Послушал, что люди говорят, потом пошел домой. Водки выпил. А как вы про меня узнали? Я думал, Таня никому не рассказывала.
  - Ничего конкретного она и не говорила. Но сами знаете, когда женщина влюблена, ей трудно это скрыть.
  - Да ладно вам, влюблена, - Кучеров бросил на меня удивленный взгляд. - Ни о какой любви у нас с ней речи не было. Никогда. То есть, она мне, конечно, нравилась, но любить... Я человек женатый.
  - Извините, не понимаю. В чем же тогда смысл ваших отношений?
  - Вам надо объяснять? Никогда не приходилось в частных объявлениях читать: "Нужен партнер для приятного времяпрепровождения, планов на будущее не строить"? Мы, конечно, нашли друг друга не по объявлению - на лестнице случайно встретились. Она к брату приходила, а я из магазина возвращался. Знаете, с Таней все очень просто было.
  - Но вы же сами говорите, что женатый человек? Зачем вам это было нужно?
  Очевидно, мне не удалось скрыть неодобрения, потому что Кучеров усмехнулся:
  - А вы что, из общества ревнителей морали? Если сами не понимаете, я вам не объясню... - он вдруг замолчал, окинул меня заинтересованным взглядом и спросил: - Или, попробовать объяснить?
  - Нет, спасибо, большое, - торопливо отказалась я. - Значит, вы говорите, что планов на будущее совместно с Кораблевой не строили.
  - Какие планы? Таня - не та женщина, с которой можно что-нибудь, строить. Мы однажды съездили на выходные в дом отдыха, так я зарекся этот опыт повторять. Больше, чем полдня Таню выносить, это святым нужно родиться. О покойниках так, конечно, не говорят, но она глупа была, как пробка. А с женщиной ведь не только спать, иногда с ней и поговорить хочется.
  Я почувствовала жалость к покойной Татьяне Кораблевой. С Сергеем у нее - легкий необременительный секс без дальнейших обязательств и с Кучеровым - то же самое. Невезучая какая-то. С другой стороны, если двум таким разным мужчинам ничего кроме секса от нее не нужно, то, может быть, ей нечего больше предложить? А с женщиной, как только что сказал Кучеров, иногда и поговорить хочется. М-да, но при таком раскладе, у него не было никакой причины убивать любовницу. Если нет ни чувств особых, ни претензий... хотя, это с его стороны нет, а что по этому поводу считала Кораблева?
  - Алексей Григорьевич, а Татьяна, что, тоже так к вам относилась?
  - Думаю, да. В постели у нас было все в порядке, а что-то большее... у меня хорошая работа и приличная зарплата, но я не миллионер. И, тем более, не олигарх. Так что, в смысле замужества, я ее не интересовал, ни в коей мере. И если вам пришла в голову мелодраматическая история про несчастную девушку, которую негодяй-соблазнитель убил, поскольку не хотел на ней жениться, то забудьте. Таня была взрослой женщиной, которая хорошо знала, чего хочет добиться.
  - Однако она погибла.
  - Не верите, что я здесь ни при чем, - Кучеров покачал головой. - Собственно, вам совершенно не обязательно верить мне на слово. Но, насколько я понял по разговорам во дворе, ее убили в первой половине дня. А я вчера, пришел на работу к восьми и только в семь вечера вернулся.
  - У вас такой длинный рабочий день?
  - Разумеется, нет. Мы, как все, работаем с девяти до шести. Но вчера в двенадцать было большое совещание. Наше предприятие входит в состав крупного холдинга, и руководящий состав собирался на нашей территории. А я был одним из основных докладчиков, поэтому и пришел на час раньше. Чтобы получше подготовиться к выступлению. В это же время пришли и два моих помощника, которые подбирали мне статистические данные. С восьми до одиннадцати мы работали, потом, втроем, сходили в столовую и перекусили. Без четверти двенадцать, мы уже были в зале заседаний. Совещание началось ровно в двенадцать, а закончилось в четыре. Все это время я находился среди людей. Два десятка свидетелей вас устроят?
  Собственно, на этом можно было заканчивать. Сложные или простые взаимоотношения, мотивы, поводы - нет смысла все это обсуждать, если Кучеров физически не мог присутствовать на месте, во время убийства. Алиби есть алиби. Конечно, завтра ребята Сухарева со всеми двумя десятками свидетелей побеседуют, но, скорее всего, получат только подтверждение слов Алексея Григорьевича. Остается, конечно, вариант, что каким-то, особо хитрым способом, Кучеров сумел улизнуть от своих помощников, съездить домой, убить Кораблеву, вернуться и сделать доклад. Но мне эта версия кажется очень маловероятной.
  - Огорчил я вас? - Кучеров смотрел на меня насмешливо. - Вы ведь, наверное, заранее все решили: кто убил, за что убил... а теперь другого преступника искать надо. Кстати, если у вас вторым номером супруга моя идет, то выбросите это из головы, сразу.
  - Она не знала про Кораблеву?
  - Понятия не имею. Сам я, конечно, не рассказывал, но мало ли? Мир не без добрых людей. Но знала или не знала - какая разница? Наташка, в принципе, на такое неспособна. Если бы вы ее видели, то сразу бы все поняли. Она таракана, и того прихлопнуть не может. Если бы не я, Олежка, без единого шлепка рос бы. Только от меня парень и получает, да от бабки еще. Даже странно, теща - женщина суровая, а Наташка рядом с ней такой тетехой выросла!
  - Потому и тетеха, что мать суровая. Властные родители часто подавляют личность детей, - рассеянно объяснила я.
  Почему рассеянно? Потому, что я была просто ошарашена нежностью, зазвучавшей в голосе Кучерова, когда он заговорил о "Наташке". Если он так любит жену, причем здесь Кораблева? Зачем она ему? Нет, что ни говорите, а мужчины - это отдельный биологический вид, который живет по своим законам, нам, женщинам, не понятным.
  - Может и так, - пожал он плечами. - Теперь, что об этом рассуждать? Главное, что Наташка - не тот человек, который вам нужен.
  - Возможно, - не стала спорить я. - Но поговорить с ней мне, все равно, хотелось бы. Она сейчас дома?
  - Нет, на дежурстве. Наташка в глазной больнице работает, старшей сестрой в отделении травматологии. Вчера она тоже, в больнице была, с утра и до вечера. Так что, насчет алиби можете не сомневаться. Старшая медсестра, знаете ли, это не тот человек, который может исчезнуть на часок, другой, с работы, и никто этого не заметит.
  - Понятно. Что ж, Алексей Григорьевич, спасибо вам большое за беседу.
  - Не стоило труда, - он вежливо наклонил голову. - Надеюсь, что больше мы по этому поводу встречаться не будем.
  - Надеюсь, - так же вежливо ответила я, хотя не очень поняла смысл последней фразы. По этому поводу встречаться не будем, а по-другому, что, будем? Я кашлянула и предложила: - Могу подвезти вас до подъезда. Хотите?
  - Зачем? Тут идти полторы минуты, - улыбнулся он. - Маргарита.
  - Что?
  - Ничего. Просто, имя у вас красивое. Очень вам идет.
  - Спасибо. А теперь, извините, но мне пора.
  Вот только этого мне не хватало! Сегодня просто день новых поклонников! Сначала Лариков, теперь этот... Что это вдруг на них, на всех нашло?
  - Да, я понимаю. Сегодня вы заняты. Но, может, договоримся о встрече?
  - Я замужем, - строго нахмурилась я, наивно полагая, что это заявление положит конец нелепому разговору.
  - Прекрасно. Я тоже женат. Это все очень упрощает. Никаких планов, никаких претензий. Только удовольствие, в чистом виде.
  - Нет, благодарю вас, - я начала злиться. Выйдет этот тип из моей машины, или мне придется выталкивать его, применяя силу? - Еще раз спасибо за помощь и до свидания.
  - До свидания, - многозначительно повторил Кучеров и приоткрыл дверцу. - А может, телефончик дадите? А то, вдруг передумаете, где меня искать будете?
  - Я адрес знаю, - процедила я, сдерживаясь из последних сил. Очень хотелось стукнуть этого героя-любовника по лбу. - И номер вашего телефона. Извините, меня...
  Договорить я не успела. Занятая деликатным выдавливанием из машины бывшего подозреваемого, я не слишком внимательно следила за тем, что происходит вокруг. То есть, я видела, что невзрачные серые "жигули", проехавшие мимо, притормозили, потом машина задним ходом вернулась и припарковалась у обочины, прямо перед моим "москвичом". Видела, но не обратила на это никакого внимания. Мало ли, ехал человек по свои делам, потом вдруг понадобилось ему остановиться. Меня это не касается. И на мужчину, который вышел из машины, я смотреть не стала. Только когда он распахнул водительскую дверцу и заглянул в салон, я поняла, что это Костя.
  - О! Ритка! А я сразу сказал, что это твоя машина! С кем это ты?
  Врать не имело смысла, поэтому я доложила быстро и четко:
  - Это Кучеров, Алексей Григорьевич. Близкий друг Кораблевой.
  - Вот это да! - присвистнул Костя. - Господин Кучеров! А мы как раз к вам едем. Ритка, ты что, основного подозреваемого увозишь? Имей в виду, препятствие осуществлению следственных действий...
  - Знаю, знаю, можешь не продолжать, - проворчала я. - Никуда я его не увозила. Мы поговорили и Алексей Григорьевич, как раз, собирался возвращаться домой.
  - Тогда, Алексей Григорьевич не откажется и с нами поговорить. Подождите минутку.
  Он пошел к "жигулям", а Кучеров, глядя ему в след, спросил тоскливо:
  - Менты?
  - Да.
  - Конечно, разве без них обойдешься. Сейчас начнут душу вынимать... А то, что я вам уже все рассказал, это не считается?
  - Нет, мы же не государственная служба. А для следствия имеют значения только официальные показания, личные и собственноручно подписанные.
  - Зараза, - вздохнул Кучеров.
  Вернулся Костя, распахнул дверцу:
  - Прошу, Алексей Григорьевич, перейдите в нашу машину.
  - Это что, арест?
  - Нет, мы просто приглашаем вас для беседы. Вы ведь не возражаете?
  - Толку от моих возражений, - Кучеров, выбрался из "москвича".
  - Костя, а мне с вами можно? - встрепенулась я.
  - Нужно! - подмигнул он. - Ты ведь, вроде как у Васильича на стажировке, не забыла? В общем, подожди меня, я сейчас.
  Костя повел Кучерова к "жигулям", помог сесть в машину и быстро, чуть ли не бегом, вернулся ко мне. Прыгнул на сиденье, захлопнул дверцу и скомандовал, подражая герою боевика:
  - Гони за той серой машиной!
  - Слушаю, шеф, - отсалютовала я, трогаясь с места. - Они не уйдут от нас шеф!
  - Да уж, я надеюсь! А теперь, колись, как ты здесь оказалась? Как вы на Кучерова вышли?
  - С нарушениями законных методов следствия, как же еще? Мы, вчера, когда мальчишку Ларикова искали, от сотового оператора распечатки телефонных соединений получили. На телефоны жены Ларикова, самого Игоря и Кораблевой тоже. Она ведь, в похищении, по самую маковку была завязана. А сегодня, просто по этой распечатке посмотрели и выделили номер Кучерова.
  - Действительно, все просто. А нам звякнуть, поделиться новостью? Слабо было?
  - Ну, Костя, зачем такие вопросы задавать? Ты же сам все понимаешь.
  - Понимаю. Но это не мешает мне считать твое поведение невыразимым свинством. А еще в стажеры напросилась, как порядочная.
  - Вы, положим, когда за Кучеровым поехали, тоже меня с собой не позвали, - не осталась в долгу я. - А еще в стажеры меня взяли, как порядочные!
  Костя немного подумал, потом кивнул.
  - Ладно. Будем считать, что квиты.
  - Нет, квиты мы будем, когда ты расколешься, как вы на Кучерова вышли? Вам же распечатку только завтра обещали?
  - А зачем нам распечатка? У Васильича телефон Кораблевой в сейфе лежит - мы его на даче Перегудина забрали.
  - Действительно, зачем вам распечатка. В телефоне все звонки записаны.
  - Да мы со звонками и не заморачивались. Этот мужик Кораблевой эсэмэски чуть не каждый день посылал, а она их хранила. Такая, я тебе скажу, литература! Лолита отдыхает. Васильич только парочку просмотрел и сразу машину из гаража вызвал, за Кучеровым ехать.
  - Эпоха мобильных телефонов, - пробормотала я. - Скоро все расследования сведутся к изучению содержимого мобильников.
  - К тому идет, - коротко хохотнул Костя.
  - А меня, как нашли?
  - Мы тебя не искали. Я же говорю, Сухарев нас с Андреем за Кучеровым послал. А тут, я смотрю, ваш "москвич" стоит. Я и притормозил ребят, выскочил посмотреть, что да как. Кстати, ты с Кучеровым поговорила - как впечатление?
  - Впечатление, что нам надо начинать все сначала. Кучеров утверждает, что вчера, с восьми утра до вечера находился на работе, не выходя из здания фирмы. Сулит два десятка свидетелей предоставить. У них там какое-то крупное совещание проходило, и Кучеров на этом совещании основным докладчиком числился. То есть, проверить, конечно, нужно, но, по-моему, он не врет. Видишь, я тебе ценную информацию излагаю, а ты говоришь, "невыразимое свинство". Берешь "свинство" назад? Ценишь мою готовность к сотрудничеству?
  - И "свинство" назад беру, и тебя ценю, - заверил меня Костя. - А почему все сначала? Насчет жены, ты у него не спрашивала?
  - Спрашивала. Кучеров утверждает, что она, к убийству Кораблевой, никакого отношения иметь не могла. Говорит, и характер не тот, и с работы не могла вчера незаметно уйти. Она старшая медсестра в больнице, человек заметный.
  - Старшая медсестра, - с отвращением повторил Костя. - Тетка моя, тоже старшей медсестрой работала. У них, действительно, ни минуты спокойной. А уж о том, чтобы с дежурства незаметно уйти, и речи нет.
  - Побеседовать с ней, в любом случае, нужно. На всякий случай.
  - И побеседуем и свидетелей опросим. Вот только...
  - Ага, - печально согласилась я.
  - Давай сосредоточимся, - он потер указательным пальцем переносицу. - Что у нас получается? Что два подозреваемых разом отпали. А с чем мы остались?
  - Ни с чем, Костя. У нас, на данный момент, пустые хлопоты, при пиковом интересе.
  - Значит, мы что-то пропустили. Давай, Рита, думай, напрягай интеллект.
  - Интересная постановка вопроса: "Рита, думай"! А ты что будешь делать?
  - Я тоже буду думать, - объяснил Костя. - Но надежда больше на тебя. Почему, по-твоему, Васильич так сразу согласился, чтобы ты с нами поработала?
  - Понятия не имею. А почему?
  - Потому, что у тебя думать хорошо получается. Помнишь, ты мне сама что-то такое, про логическое мышление под воздействием математики говорила?
  - Слушай, вот это комплимент! Сухарев, действительно так считает? Приятно.
  - Ты не радуйся, ты думай!
  - А чем я, по-твоему, занимаюсь? Я и так думаю.
  - Плохо думаешь! Медленно!
  - Ну, уж, извини, как умею. И вообще, я не привыкла, чтобы на меня кричали.
  - Да ты что? - искренне изумился Костя. - А Гошка? Он разве на тебя не орет?
  - То Гошка, - вздохнула я. - Ладно, не отвлекай меня. Кто у нас лучше всего подходит на роль убийцы Кораблевой? Кучеров и его жена. Так?
  - Так.
  - И теперь, предположительно, у них у обоих алиби. Так?
  - Так.
  - Значит, Кораблеву убил кто-то другой. Так?
  Костя помолчал, потом спросил:
  - Ты это всерьез или придуриваешься?
  - Всерьез. А что тебе не нравится? - не поняла я.
  - Рит, про то, что Кораблеву убил кто-то другой, думать не надо. Это и так ясно. А вот, кто убил?
  - Ты ничего не понимаешь в моем методе, - я сделала вид, что обиделась. - Просто мне разгон нужен.
  - А-а. Ну, тогда, ладно, разгоняйся.
  - Значит, если брат Кораблевой отпал - у него алиби, Кучеров с женой отпали - у них тоже алиби, Елена Ларикова отпала...
  - Эй, а Ларикова почему отпала? Идиотское поведение на месте преступления еще не значит, что она не убивала. А алиби у нее, вообще, нет.
  - Ларикову я вывожу из-под подозрения, как свою клиентку. В моей схеме, она ни при чем.
  - А кто тогда при чем?
  - Хороший вопрос. Не знаю, - я покачала головой и начала задумчиво перечислять, загибая пальцы: - Случайный прохожий? Кто-то из дружков братца-алкаша?
  - Инопланетяне? Маленькие зеленые человечки? - безупречно точно копируя мою интонацию, продолжил Костя.
  - Инопланетяне... а как они в квартиру попали? Четвертый этаж, не в окно же влезли? Хотя, эти, как раз, могли и в окно, на летающей тарелке...
  Костя посмотрел на меня круглыми глазами и повертел пальцем у виска.
  - Знаешь, если это и есть твой хваленый метод...
  - Подожди, Костя, не перебивай! Версию с инопланетянами мы рассматривать не будем. А человек, чтобы попасть в квартиру Кораблева, должен был войти в подъезд. И, после убийства, выйти из него. - Я помолчала, барабаня пальцами по рулю, потом решительно нажала на тормоз: - Нам надо вернуться!
  - Ты что, Ритка, с ума сошла? - разумеется, Костя пренебрег ремнем безопасности и, при резком торможении, едва не слетел с сиденья. - Куда ты вернуться собираешься? Васильич ждет, что мы ему Кучерова привезем.
  - Кучерова ему Андрей доставит, без проблем. А нам надо вернуться и еще раз поговорить с мальчишками. Поехали!
  - Что значит, поехали, зачем? Объясни сначала!
  - Помнишь, мы с мальчишками разговаривали? Они же нам все очень подробно рассказали - и как Кораблева в подъезд вошла, и как Кораблев вышел, и Ларикову они тоже видели. Мальчишки же там все время крутились и всех, кто в подъезд входил-выходил, видели!
  - Но мы у них уже спрашивали. Кроме Кораблевых и Лариковой, они никого больше не видели.
  - Значит, плохо спрашивали. Костя, я не верю, что убийца был в шапке-невидимке. Он вошел в подъезд, поднялся на четвертый этаж, убил Кораблеву и вышел из подъезда. Хоть один из мальчишек, должен был его заметить.
  - Но почему они рассказали про Ларикову и не вспомнили этого твоего убийцу? - раздраженно спросил Костя. Мои рассуждения, если и произвели на него впечатление, то только отрицательное. Мне же самой, они показались вполне здравыми.
  - Наверняка, это был человек, привычный глазу, человек на которого просто не обращаешь внимания. Эффект почтальона, помнишь! Уборщица, например, в обычное время пришла подъезд мыть - ребята про нее ни за что не вспомнят, если их конкретно про нее не спросить.
  - Ага, теперь ты считаешь, что Кораблеву убила уборщица? - Костя смотрел на меня с удивлением и жалостью. Дескать, знал я, что бабы - дуры, но не подозревал, насколько все запущено.
  - Не передергивай. Может, это сантехник из жэка, а может, кто из соседей. Главное, это человек, который имел полное право находится в это время и в этом месте. И поэтому на него никто не обратил внимания. Кстати, Ларикова упоминала злую тетку с мусорным ведром - про нее мальчишки тоже не вспомнили. В общем, поехали, поговорим с Сережей.
  - Сережа, это который белобрысый? А почему именно с ним?
  - Он из всех троих - самый наблюдательный. Если мы ему хорошо объясним, что именно надо вспомнить, то он вспомнит, я уверена.
  - А не поздно? Десять часов скоро.
  - Не думаю, что его укладывают спать в десять. Да и разговор у нас не длинный. Извинимся, в конце концов.
  - Вообще-то, может ты и права... подожди, я Сухареву позвоню.
  Костя связался с начальством, коротко изложил суть моих рассуждений и получил позволение повернуть назад, для дополнительной беседы с белобрысым свидетелем. Я тоже, достала было, телефон, но, так и не позвонив шефу, убрала. Хорошо Косте докладывать Сухареву: дескать, выполняя ваше задание, хочу его немного перевыполнить. А мне, что прикажете говорить? Как объяснить Сан Сергеичу, почему я отправилась беседовать с подозреваемым в убийстве, в гордом одиночестве? Нет, я вовсе не считаю, что начальство можно обманывать. Но я же и не обманываю! Просто немного задерживаю сообщение о своих действиях. А если наблюдательный Сережа подбросит нам особо ценную информацию, такую, что выведет нас на убийцу, разве важно будет тогда, что я, без разрешения, поехала к Кучерову?
  
  Извиняться нам не пришлось. В квартире Прошиных не то, что спать никто не собирался, там еще даже не поужинали. Маму Сережи мы увидели только мельком, она выглянула с кухни, поздоровалась, убедилась, что мы пришли не к ней, и снова исчезла. Отец мальчика проявил к нам больше интереса. Это оказался крупный, неторопливый и, по всему судя, основательный человек. Он тщательно проверил у нас документы, уточнил, по какому, собственно, вопросу, мы явились и, выслушав наши объяснения, твердо заявил, что желает присутствовать при нашем разговоре с Сережей. Костя заверил его, что это не только его право, как отца, но и обязанность, и принялся заполнять шапку протокола. Сережа сидел, устроившись с ногами в большом кресле, и смущенно поглядывал на нас, не говоря ни слова.
  Когда Костя закончил с формальностями, я еще раз, теперь уже персонально для Сережи, рассказала, зачем мы пришли.
  - Ты ведь очень наблюдательный мальчик. И, практически, все время видел дверь подъезда. Значит, не мог пропустить тех, кто входил, или выходил из подъезда. Давай начнем вспоминать с момента, когда приехала Татьяна Кораблева, - я открыла свой блокнот с заметками. - Вы сидели на лавочке...
  Прошин-старший вел себя безупречно: внимательно слушал, но сам рта не открывал. Ни указаний, ни советов, ни комментариев, ни замечаний - образцовый отец, присутствующий при допросе несовершеннолетнего сына. А Сережа сразу понял, что от него требуется и с удовольствием начал вспоминать вчерашнее утро, чуть ли не по минутам. Наверняка, с таким же удовольствием, он разгадывает ребусы и отыскивает десять различий на двух одинаковых картинках. Мы, довольно быстро прошли начальный этап: Татьяна Кораблева заходит, Валерий Кораблев выходит. Потом, сосредоточились на Лариковой - Сергей уверенно утверждал, что пока она была во дворе, дверь в подъезд не открывалась.
  - Я лицом к подъезду сидел, - объяснил он застенчиво. - Если бы даже кто-нибудь, кошку выпустил, я бы все равно увидел.
  - Хорошо, - согласилась я.
  Хотя, что уж тут хорошего? Похоже, моя гениальная идея оказалась мыльным пузырем. Раз убийца не вышел из подъезда до того, как Ларикова в него вошла, это значит... А что это значит? Да ничего! Может, он вышел не сразу? Например, решил посидеть на подоконнике, покурить, успокоиться. А почему бы и нет? Поднялся на один лестничный пролет, чтобы его никто не увидел около квартиры Кораблева, а Ларикова, тем временем, успела вверх-вниз сбегать, а может, и уехать.
  - Хорошо, - повторила я, чуть веселее. - Продолжаем. Вы немного погоняли мячик, а потом, женщина, которая ждала в машине, тоже зашла в подъезд. Вы в это время уже снова вернулись на лавочку.
  - Ну да, - кивнул Сережа. - А потом Васька занозу в ладонь загнал, и мы ее выковыривали, по очереди. Здоровая заноза была и глубоко засела. Так что, я, конечно, не очень смотрел на подъезд... - мальчик вдруг подпрыгнул в кресле и радостно выпалил: - Выходила! Тетя Саша выходила, из пятьдесят третьей! Она мусор выносила! Точно, это было, когда мы с Васькиной занозой возились, поэтому я в прошлый раз и не вспомнил! Вы ведь все про дверь в подъезд спрашивали, а на дверь я тогда и не смотрел, и как тетя Саша ее открывала, не видел! А мусорка-то, у нас за спиной была, баки чуть дальше лавочки стоят. Я услышал, как что-то стукнуло, обернулся, гляжу - тетя Саша. Вытряхнула мусор из ведра и уходит.
  Я не стала отвлекаться на то, чтобы взглянуть на Костю - с ним мы потом обсудим. Сейчас надо сосредоточиться на мальчике и помочь ему вспомнить даже самые мельчайшие подробности.
  - Говоришь, стукнуло? А как? Просто, что-то тяжелое?
  - Ну, как? Может и тяжелое. Вроде, как стекло. С самого утра мусоровозка приезжала, она у нас каждый день приезжает, рано утром, так что баки пустые стояли. И когда тетя Саша свой мусор кинула, то звук был такой, как будто бутылкой по железу.
  Я не удержалась, и все-таки, стрельнула глазами в сторону Кости. Наклонив голову, он торопливо строчил протокол.
  - Очень хорошо. Теперь дальше. Вытащили вы занозу...
  Сережа, умница, продолжал старательно вспоминать. Правда, больше ничего интересного он нам не рассказал. Но лично я, не была на него в претензии. Лично мне, хватило и того, что мальчик уже сообщил.
  Наконец, мы дошли до момента, когда мальчики покинули двор.
  - Вот и все, - Сережа развел руками. - Потом мы ушли в парк. И только вечером узнали, что... в общем, узнали.
  Костя шумно выдохнул и поставил в протоколе большую жирную точку.
  - Спасибо, - сказал он Сереже. Потом повернулся к его отцу: - Спасибо вам. Замечательного парня воспитали.
  Несколько минут ушло на формальности - прочесть и подписать протокол, потом мы с Костей еще раз поблагодарили Прошиных, сына и отца, извинились перед мамой, которая опять, словно кукушка из часов, выглянула с кухни, сказали спасибо и ей, распрощались и ушли.
  Когда дверь за нами закрылась, Костя остановился и пожал мне руку.
  - Круто. Теперь я понимаю, почему Васильич к тебе так относится. И везучая ты, Рита, тебе никто об этом не говорил? Надо же, с первого тыка, и в яблочко! Круто.
  - А ты не верил! - не удержалась я. - Смотрел на меня, как на ненормальную.
  - Больше не буду, - поклялся Костя. - Никогда!
  - Договорились. А что мы теперь делать будем? Бутылку попробуем поискать?
  - Этим вчера надо было заниматься. Ты же слышала, мусоровозка по утрам приходит и все выгребает.
  - А почему вы вчера баки не осмотрели?
  - Почему, почему, - поморщился Костя. - Потому! Хватит болтать, пошли, навестим Александру Михайловну. Нам теперь есть, о чем с ней побеседовать.
  
  Александра Михайловна встретила нас нелюбезно.
  - Что это вы, на ночь глядя? Да и говорили мы уже с вами, а больше никого дома нет, ни зятя, ни дочери.
  Тем не менее, Костя убедил ее открыть дверь. Не дожидаясь, пока хозяйка снова пригласит нас в комнату, я шмыгнула на кухню. Что это было - интуиция, везение, случайный порыв? Не знаю. Но я, на мгновение, замерла, увидев на подоконнике ровный ряд полулитровых банок с вареньем, под бумажными крышками. Костя вытаращил на них глаза, не менее выразительно.
  - А что у вас за варенье? - спросил он, усевшись на табурет.
  - Вишневое. Для внука стараюсь, он у нас вишневое любит.
  Мы с Костей уставились друг на друга. Вот оно, вишневое варенье! И ведь просился вчера Костя на кухню, да Стрельникова не пустила. Хотя, надо уточнить: может, Александра Михайловна эту вишню только что сварила? Я осторожно дотронулась кончиком пальца до ближайшей банки. Холодная. Варенье в нее налили, как минимум, вчера вечером. Значит, и варили его вчера. Но когда? Если днем или вечером, то мы с Костей зря теряем время. А если утром...
  - Так что вам надо-то? - прервала затянувшуюся паузу хозяйка.
  Я вздрогнула и быстро достала из сумочки записную книжку. Костя молчал, и я восприняла это, как разрешение провести беседу самой. Очевидно, в качестве награды и признания заслуг.
  - Мы бы хотели уточнить кое-что в ваших показаниях. Вам не сложно повторить еще раз то, что вы уже рассказывали?
  Она нахмурилась.
  - Зачем? И что повторять? Я ведь не видела ничего.
  - И все-таки. Вспомните, пожалуйста, снова вчерашнее утро. Вы говорили нам, что позавтракали и занимались хозяйственными делами. А чем именно?
  - Не помню я! Чем по утрам люди занимаются? Порядок на кухне наводила - все же бегут на работу, как на пожар, тарелки никто за собой не сполоснет.
  - А когда машину Кораблевой увидели?
  - Да как только она во двор въехала. Я же говорила: глянула, между делом, в окно - а она на нашем пятачке пристраивается.
  - Но вы не вышли, не сказали ей, чтобы места не занимала? И в квартиру Кораблева, тоже не поднимались?
  - Я же говорила! - она начала сердиться. - Вечером бы пошла, обязательно, чтоб для зятя место освободили. А утром - зачем? Сама уедет. Или мне делать больше нечего, как по этажам бегать, со всякими шалавами ругаться?
  - Александра Михайловна, извините, а как вы варенье варите?
  Резкая смена темы объяснялась двумя причинами. Во-первых, Стрельникова начала нервничать, и надо было успокоить ее. А во-вторых... во-вторых, меня, действительно, очень интересовало, как она варит вишневое варенье. И сколько времени это занимает.
  - Варенье?
  - Да. У вас, я смотрю, особенно красивый цвет, получается, - очень вовремя поддержал меня Костя. - У меня жена, как ни старается, все у нее варенье слишком темное выходит, почти черное. Наверное, у вас секрет есть?
  - Какие секреты? Варю, как меня еще бабушка учила, по старинке. Сейчас ведь что, все торопятся, все быстрее норовят. Бабахнули вишню в таз и на огонь. Хорошо, если сахар насыпать не забудут.
  - Нет, Галка сахар кладет, - вступился за жену Костя. - И не торопится. Она сахаром вишню засыплет и потом день, а то и два, перемешивает, пока сок не поднимется.
  - А вот и неправильно! - оживилась Стрельникова. - Сахаром вишню засыпать, это для аромата хорошо. Тогда дух у варенья будет густой, вишневый. Но колер будет темный и ягодка мягкая, размазня.
  - Минуточку!
  Я открыла записную книжку на чистой странице, достала ручку, и заинтересованно спросила:
  - А как надо?
  У меня мама варенье варила редко, но тоже, всегда сначала засыпала ягоды сахаром. А потом уж, что оставалось, варила. Почему "что оставалось"? А вы как думаете? Если мы с Маринкой два дня ходим мимо тазика, полного засахаренной вишни, то мы ни разу туда ложку не сунем?
  - Только сироп! - убежденно ответила Стрельникова. Вишню надо залить кипящим сиропом. Тогда ягода заварится, и каждая вишенка будет крепкая, как конфетка. И колер яркий.
  - Что, залить сиропом и все? - удивился простоте решения Костя.
  - Не все. Через шесть часов надо прокипятить пять минут, пенки снять и отставить с огня. Потом, через шесть часов, еще раз пять минут кипятить. И еще через шесть часов.
  - То есть, три раза кипятим, - я прилежно записывала.
  - Можно три. Но я делаю четыре. Еще через шесть часов в последний раз кипячу и сразу разливаю по банкам, - она с сомнением посмотрела на меня и добавила: - Банки простерилизовать нужно. Тогда варенье и хранится хорошо, и ягодка крепкая, и колер яркий.
  Я просмотрела свои записи, кивнула и закрыла книжку.
  - Спасибо. То есть, это вы вчера весь день с этим вареньем занимались?
  - А что ж делать? Если хочешь результат получить, то приходится постараться. Вот, - она указала на симпатичный ряд банок на подоконнике и гордо улыбнулась, - вчера уже ночью закончила, в двенадцатом часу.
  Мы с Костей не отреагировали на ее улыбку, только переглянулись. Стрельникова снова напряглась.
  - А в чем дело? Почему вы про мое варенье спрашиваете?
  - Потому, что оно вишневое, - вздохнул Костя. - И разливали вы его по банкам уже в одиннадцатом часу.
  - Что, вишневое варенье?! - она повернулась ко мне и почти крикнула: - При чем здесь вишневое варенье?
  Вместо того, чтобы ответить, я сама задала вопрос:
  - Александра Михайловна, так чем вы занимались, когда увидели во дворе машину Кораблевой? Вспомните, может, вы не чай пили в это время? Может, как раз, варенье кипятили? Десять часов, минус шесть, да еще минус шесть. По вашему расписанию так и получается.
  - Господи, вот прицепились-то незнамо к чему! - Стрельникова вскочила и возмущенно, подчеркивая каждую фразу энергичным жестом, заговорила: - Ну, кипятила! Ну, выглянула в окно! Ну и что? Я у себя дома, хочу - варенье варю, хочу - чай пью, хочу - в окно смотрю! Имею право!
  - Разумеется, у себя дома вы имеете право, - мягко подтвердила я. - Проблема совсем в другом. Скажите, почему вы упорно твердите, что не поднимались в квартиру Кораблева? Вы же там были.
  - Вишневое варенье, - выразительно повторил Костя.
  Стрельникова замерла. Прижала руки к груди и медленно опустилась на табурет. Помолчала немного, глядя в пол, потом, не поднимая головы, тихо спросила:
  - А что, я ее испачкала? Сильно?
  - Достаточно, - заверил ее Костя. - Экспертам не составит труда доказать, что варенье на коже Кораблевой, идентично этому, - он ткнул пальцем в банку.
  - Вот значит, как.
  Я подождала немного, потом задала следующий вопрос:
  - Как давно вы узнали, что ваш зять встречается с Татьяной Кораблевой?
  Она ответила медленно, казалось, ей трудно шевелить языком:
  - Какая разница, когда? Месяца три-четыре... не помню. Наташка сказала, дочь. Я ей говорила - ты борись! Купи путевку на двоих, в Турцию, уговори его в Москву переехать, еще ребенка роди! Хоть что-нибудь, но делай, чтобы он эту заразу забыл! А Наташка только ревела, как белуга, бестолковая. Толку, от ее слез.
  - И вы решили помочь дочери?
  Стрельцова судорожно всхлипнула.
  - Я не хотела ее убивать, даже не думала ничего такого. Высказать все, от сердца, да, хотелось. Может, и за волосы немного потаскать, чтобы знала, как чужого мужика из семьи уводить. И когда я увидела, как она из машины вышла, я ничего такого... не собиралась. И подниматься к Валерику, правда, не собиралась. Да и варенье на огне, куда мне по соседям бегать. Мешаю вишню, а сама все в окно поглядываю. Смотрю, Валерик ушел, а ее машина стоит. А что ей, одной, в его квартире делать? Не иначе, мужика ждет. А что, думаю, если нашего? У нее ведь наглости хватит! В общем, выключила я огонь и пошла. А что, неужели терпеть такое?
  Я покачала головой. Кажется, я описывала, как выглядит квартира Валерика. Для посиделок не просыхающих алкашей она вполне подходит, но для любовного свидания - извините. Не могу представить себе женщину, которая, по доброй воле, ляжет там на кровать.
  - Вы там раньше были когда-нибудь?
  - Нет. А что?
  - Обстановка там неподходящая, чтобы с мужчинами встречаться, - объяснил Костя. Он-то видел квартиру Кораблева и понял, что я имела в виду.
  - Да какая там обстановка, - презрительно скривила губы Александра Михайловна. - Как есть, помойка. Я, как увидела, сразу поняла, что если она кого и ждет, то не зятя. Он бы, в такой гадюшник, и шагу не ступил бы. Но все равно, думаю, раз уж пришла, поговорю с этой шалавой. Скажу все, что накипело, может, пару оплеух дам. Вдруг, да напугается, отстанет от зятя. А если и не напугается, все равно, врежу разок, так и мне на душе легче будет, и Наташка порадуется.
  Стрельникова, не вставая с табурета, дотянулась до графина с кипяченой водой и налила себе полный стакан. Выпила большими, жадными глотками, вытерла губы и продолжила.
  - Она меня, конечно, впускать не хотела. Как дверь открыла, я сразу через порог. А она меня вытолкать попыталась. Только что она, против меня, каракатица? Я ее тоже пихнула разок, потом взяла за шкирку, и в комнату. Зашла, а там - грязища, мусор, словно орда Мамайская стояла! Поверите, сесть некуда, так все загажено! Я даже эту шалаву отпустила. А она, гадюка такая, сразу запрыгала, заверещала, ручонками замахала... Я ей говорю: "Ты на кого замахиваешься? Да я за своего зятя тебе не только руки, я тебе и ноги поотрываю!" В общем, я не знаю, как это все получилось. Она вокруг меня руками машет, я тоже, ясное дело, не безответно стою. И как-то я ее за сарафан зацепила, случайно. Я ведь не собиралась ничего такого... глаз подбить, волосы повыдергать, это да, это хотелось. А одежду рвать - нет, ничего такого даже не думала. Само собой вышло. Больно тонкий на ней сарафанчик был. Не одежка, а тьфу! Все равно, что голой ходить. В общем, дернула я ненароком, а ткань сразу и поползла. Да такая дырища - через весь подол. Я извиниться хотела. А эта ненормальная, как завизжит вдруг, как затрясется, да как кинется на меня! Когти вперед выставила, я даже испугалась. Она летит, глаз бешеный и в лицо мне вцепиться норовит. Я увернулась, да об стол стукнулась, чуть не упала. Вот, смотрите, - Александра Михайловна закатала рукав халата и показала четыре глубоких царапины на руке, - это она меня достала. Тут уж я поняла, что хватит разговаривать. Если я отбиваться не буду, то эта психованная меня просто загрызет. А тут, как нарочно для этого, мне бутылка под руку. Я ее не искала, эта бутылка, просто сама мне сунулась! Вы мне верите?
  - Верю, - вздохнул Костя. Я поддержала его молчаливым кивком. Бутылок у Валерика валялось столько, что искать нужды не было. В любой момент и с любого места - только руку протяни.
  - Надо же мне было что-то делать, - слегка ободрилась Стрельникова. - Я ее и стукнула не сильно, так, чтобы угомонилась только. Да видно, неудачно попала. Она сразу глаза закатила и упала. Я, честно скажу, испугалась. Начала трясти ее звать... а она не шевелится. И знаете, тут я подумала: не иначе, сам боженька мне эту бутылку в руку вложил.
  - Как это? - поперхнулась я.
  - А вот так, - Стрельникова строго взглянула на меня. - Чего Господь не хочет, того он и не допустит. А тут? Сразу ведь всем облегчение.
  - И Кораблевой? - нейтрально уточнил Костя.
  - А нечего к женатым мужикам в постель прыгать, - Александра Михайловна была непримирима. - Я тогда, на нее глядя, сразу решила: она свою смерть заслужила.
  - Но Кораблева была еще жива, - напомнила я.
  - Жива. Пока я в себя приходила, она шевельнулась, да еще стонать начала. Представляете? Я ее уже похоронила, - горячо продолжила она, - а эта тварь шевелится! Это что же, все сначала? Я даже не знаю, как... но я поняла, что если я сейчас не доведу дело до конца, то все так и будет продолжаться. И Наташка останется разведенкой с ребенком. Я просто не могла поступить иначе.
  - И что же вы сделали?
  - А что я могла сделать? Не бутылкой же ее добивать? Оторвала от подола кусок, скрутила его, как веревку. Потом обернула вокруг шеи... Вы не думайте, она быстро умерла, она не мучалась, совсем.
  Костя беззвучно шевельнул губами, а я почувствовала, что меня начинает мутить. Да, к виду трупов я, если и не привыкла, то немного притерпелась, в обморок уже не падаю. Но вот привыкнуть к тому, что существуют такие люди, для которых жизнь другого человека не то, что копейки, вообще ничего не стоит? К этому я привыкнуть никак не могу.
  - И что вы делали потом? - Костя, в силу большего опыта, быстрее справился с собой.
  - Надо было вытереть отпечатки, - пожала плечами Стрельникова. - А у Валерика и тряпки годной нет, такая грязь везде! Вот я и сняла с нее остатки сарафана. Чем в рванье лежать, лучше так. Этим сарафаном вытерла дверную ручку и звонок - больше я, кажется, ни до чего не дотрагивалась. Потом бутылку подобрала, замотала в тряпку и ушла.
  - А от этих вещей вы избавились?
  - Конечно. Дома сложила в пакет и, сразу, на мусорку отнесла. Мусор у нас каждое утро вывозят, так что этот пакет уже на свалке, никто не найдет, - Александра Михайловна, с сожалением, покачала головой. - Кажется, все предусмотрела, все правильно сделала, А вот, что вареньем ее испачкала, не заметила. Глупо получилось.
  - А все остальное, считаете, умно? - не выдержала я. - Глупо было то, что вы на убийство решились.
  - Я о Наташке думала! - зло сверкнула глазами Стрельникова. - Кто еще дочери поможет, если не мать?
  Я хотела сказать ей: не собирался идеальный зять Кучеров уходить из семьи, в мыслях у него ничего подобного не было. И нужна ему была, глупенькая Таня Кораблева, только для развлечения. Что убивать ее - не было никакого смысла, потому что, очень скоро, место Кораблевой займет другая женщина... Хотела, даже рот открыла, а потом передумала. Какой смысл?
  Вместо меня, Стрельниковой ответил Костя.
  - Считаете, вы ей сильно помогли? - хмуро осведомился он. - Думаете, когда вы под суд за убийство пойдете, ваш зять долго в семье останется? Вы же не просто женщину убили, а его женщину. Его любовницу. Ничего вы не добились, только себе жизнь испортили.
  - Я-то, что, - внезапно пригорюнилась Стрельникова, - мне уже семьдесят скоро. Наташку жалко. - Она вопросительно посмотрела на Костю: - Меня теперь арестуют?
  - А как вы думаете? - он достал телефон, быстро нашел нужный номер: - Евгений Васильевич? Сейчас мы с Ритой приедем, привезем убийцу Кораблевой. Стрельникова Александра Михайловна. Да, она. Да, знала. И варенье есть. Да. Хорошо. Хорошо. Будет сделано.
  Костя убрал телефон и буднично сказал:
  - Ну что, поехали.
  
  Пока Стрельникова собиралась, я убедила себя, что откладывать дальше не имеет смысла, и позвонила Баринову. Александр Сергеевич выслушал мой короткий доклад и, так же коротко, уточнил:
  - А ты, как там оказалась? Ты же, вроде, домой ехала? Или вы, вместе с Гошей, с пути свернули?
  Ах, как было бы хорошо, если бы я могла ответить утвердительно! Или, хотя бы, убедительно соврать. Увы, ни то, ни другое, было невозможно - оставалось говорить правду.
  - Нет, я одна свернула. Подумала, что имеет смысл поговорить с Кучеровым сегодня.
  - Угу. Подумала, значит. Подумала, и пришла к выводу, что глубокая ночь, самое подходящее время, чтобы беседовать по душам с убийцей.
  - Но Кучеров не убийца, и не ночь вовсе...
  - Непринципиально, - перебил меня шеф. - Когда ты ехала к Кучерову, ты еще не знала, что он не имеет отношения к смерти Кораблевой.
  - Сан Сергеич, - взмолилась я, - дайте мне объяснить!
  - Нет, Рощина. Не сегодня. Объяснять будешь завтра: не по телефону, и не мне одному, а глядя в глаза всему личному составу.
  - Сан Сергеич!
  - До завтра. И, пожалуйста, не опаздывай.
  Баринов повесил трубку.
  - Что, влетело тебе за самодеятельность? - сочувственно спросил Костя.
  - Еще нет. Разбор полетов перенесен на завтра.
  Я поежилась. Завтра, как только я появлюсь в офисе, Баринов с Гошкой слаженным дуэтом заведут "Песнь о недисциплинированном младшем партнере", делая перерывы только для того, чтобы дать возможность Ниночке вставить парочку-другую сверхъязвительных замечаний. Мое участие в любом качестве, кроме покорного слушателя, программой не предусматривается.
  - А ночь, значит, дана для осознания всей недопустимости твоего поведения, - Костя понимающе покивал. - Сурово. Наш Васильич, уж если кроет, то сразу, не откладывая. Напортачил, тут же, на месте, получил в бубен, утерся и можно спокойно дальше работать.
  - Благодать. Попросить, что ли, у Сухарева политического убежища?
  Впрочем, как только я увидела Евгения Васильевича, желание просить у него политического убежища, исчезло без следа. Кажется, и относиться к Сухареву я, за последние два дня, стала гораздо лучше, и ребята у него в группе хорошие, но переходить к ним на работу? Не хочу! Пусть лучше, меня шеф с Гошкой, на два голоса, непрерывно воспитывают. И Ниночка тоже.
  Время летело быстро. Пока Евгений Васильевич провел первый допрос Стрельниковой, пока оформили все бумаги - до полуночи оставалось всего пятнадцать минут. А когда мы собрались расходиться, я вспомнила про свою клиентку.
  - Евгений Васильевич, а как же Елена Ларикова? Может, задержимся еще, оформите документы на освобождение? А я бы ее домой отвезла.
  - Какое освобождение? - удивился Сухарев. - Ты о чем, Рита?
  - Но ведь она не убивала Кораблеву, это теперь доказано, - не меньше его удивилась я. - За что же ей теперь сидеть?
  - А про похищение Игоря Ларикова ты забыла?
  - Ой!
  А что еще я могла ответить? Действительно, забыла. Это ведь так давно все было... вчера. Действительно, "Ой"!
  - Ты знаешь, какая это статья? - продолжил Сухарев. - И на сколько лет тянет?
  Я только рукой махнула. Не знаю, естественно. Да сейчас это и не важно.
  
  Домой я ехала в настроении самом отвратительном. Клиентка, несмотря на все мои усилия, сидела в камере. Хоть и по другому делу, но сидела. Мало того, если подходить к делу формально, она не была клиенткой. Договор мы не подписывали, да и устная договоренность была не слишком определенной. Вот глупо-то будет, если Елена откажется платить! Да и есть ли у нее деньги? Что она могла скопить, тайком от Сергея? Хотя, он ведь сам на жену жаловался, даже пылесосом, помнится, обзывал. Конечно, Елена что-то откладывала. Пятьдесят тысяч, в месяц, на спа-процедуры, помните? Интересно, сколько, действительно, можно на это удовольствие истратить? И сколько, соответственно, Ларикова сумела смухлевать и припрятать?
  Может, позвонить в какой-нибудь спа-салон, спросить, какие у них расценки? Я взглянула на часы и усмехнулась. Позвонить можно, да кто ж мне ответит, в первом часу ночи? Вряд ли эти заведения работают круглосуточно. Хотя, зачем мне звонить в салон? У меня дома имеется человек, владеющий всей, необходимой мне информацией - Маринка, наверняка в курсе! Если еще не спит, спрошу у нее. А если спит, то разбужу и спрошу!
  Маринка не спала. Она недавно вылезла из ванны и теперь устроилась перед зеркалом. Лечь в постель, не вымазав физиономию кремом, сестренка себе не позволяла никогда. Не пренебрегла она этим важным делом и сегодня. Лоб, щеки и подбородок Марина уже обработала, и теперь занималась нежной кожей вокруг глаз.
  - Скажи, Маринка, можно на спа-процедуры за месяц потратить пятьдесят тысяч? - не тратя времени на "добрый вечер", "как дела" и прочие вежливые подходы, выпалила я.
  - Рублей или долларов? - равнодушно поинтересовалась сестрица, аккуратно вбивая крем подушечками пальцев.
  - А что, можно и доллары? - я поперхнулась и села на кровать. - В смысле, можно пятьдесят тысяч долларов потратить?
  - Смотря где тратить, - Маринка перешла к шее. - И с какой скоростью. Если каждый день из дорогого салона не вылезать, то можно и больше.
  - Понятно, - огорченно пробормотала я.
  Действительно, мне все было понятно. Денег у Лариковой, наверняка, нет. Следовательно, и я, ничего, кроме морального удовлетворения от хорошо сделанной работы, не получу. Ах, да, еще мне достанется запланированная Бариновым на завтра выволочка, а к ней добавка: часов примерно сто, в общей сложности, нотаций от Гошки. На тему: "Как правильно выбирать клиентов".
  Может, мама права? Может, зря я все это затеяла? Ну что я так держусь за агентство? Какой из меня сыщик? Смешно. Хотя, если судить непредвзято, то сыщик из меня достаточно приличный. Кто следил за Еленой и вывел всех к даче, где держали похищенного Игоря Ларикова? Я. А кто сообразил, что надо еще раз поговорить с Сережей Прошиным? Я. Кто, в результате, нашел убийцу Татьяны Кораблевой? Я. Что ни говорите, но нерезультативной мою работу назвать никак нельзя! А то, что Елена Ларикова за эту работу ничего не заплатит... ну и ладно. Неприятно, конечно, что я побегала бесплатно, но ничего страшного в этом нет. Зато, справедливость восстановили. С Сухаревым, опять же, отношения потихоньку налаживаются, это тоже плюс.
  Минусом можно считать то, что старшие партнеры (то есть, Баринов, Гошка и Ниночка), очевидно, посвятят завтрашний день процессу воспитания младшего партнера (то есть, моему). Но этот минус, ничего не скажешь, я честно заработала.
  Спала я плохо. Не то, чтобы я не могла заснуть, с этим, как раз, проблем не возникло. Но вот сны... Сначала за мной гонялась старуха с мешками, та самая, которую я видела вчера вечером в дачном поселке "Жемчужина". Она плевалась и визгливо требовала с меня пятьдесят тысяч долларов на бензин. Потом явился Гоша, нахмурился, сверкнул глазами и рявкнул: "Такие клиенты нам не подходят! Брысь!" Старуха исчезла, напарник, погрозив мне пальцем, тоже, а на его месте вдруг оказался Витька Кириллов. В отличие от Гошки, он ничего не говорил и страшные рожи не корчил. Он просто смотрел, совсем, как прошлой ночью, в машине. В общем, я не выспалась.
  В офис, тем не менее, я пришла вовремя. Как говорит моя мама: "На раздачу пряников, еще можно позволить себе опоздать, но под кнут, порядочный человек должен являться вовремя". Из руководящего состава, тоже, никто не задержался.
  Была у меня слабая надежда, что явится клиент со срочным делом и заставит старших товарищей отвлечься, но ничего подобного не случилось. И где, спрашивается мое вечное везение, про которое так любит вспоминать Гошка? Вот, сейчас, казалось бы, самое время... так нет же! Гром грянул согласно расписанию, и его раскаты звучали в офисе до конца рабочего дня, с двумя небольшими перерывами на чай с бутербродами.
   Вас интересует, чем все закончилось? Ну-у, меня не уволили. И сама я, не ушла к Сухареву. Александр Сергеевич, Ниночка и, особенно, Гоша, действуя последовательно и методично, доказали недопустимость и легкомысленность моего вчерашнего поведения.
  Я все поняла, правда поняла. И честное слово, я больше никогда, ни за что, ни в коем случае, ничего подобного... Клянусь!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"