Совершенно секретно! Дело Алексея С. Тэги: находящиеся в розыске, особо опасные, уклонисты. Скопировано из хранилища личности. Оригинал удалён. Ответственный за удаление полковник Н. Е. Алексеев.
Файл 1
"Кошка. Нет. Соловей. Лучше - соловей. В зависимости от вашего воспитания, соловей либо просто птица, либо аккомпаниатор при беспорядочных половых связях на лоне природы, либо фольклорный криминоген. В редких случаях соловей отсылает субъекта к композитору Алябьеву, а то и к поэту с кошачьей фамилией Китс. И уж совсем маловероятно, что соловей Китса отошлёт вас к писателю Борхесу. Если такое случится, можете быть уверены, Борхес пошлёт вас так далеко, что ваше возвращение возможно только в случае скропостижной интеллектуальной деградации. В любом случае, вернётесь из вынужденного путешествия по соловьиному миру уже не вы, Алекс, а Китсоборхес, наделённый вашими психофизическими особенностями", - говорит мне Дубельт, репетитор по обществознанию. Он постоянно мелет подобную малопонятную чепуху с тех пор, как купил у знакомого нейродилера стимулятор эндорфинов. Зачем родители наняли живого преподавателя? Можно было обойтись виртуальным репетитором. Зачем вообще нужны экзамены с подавлением внешнего сигнала? Все по жизни пользуются Глобальным Источником Информации. Почему на экзамене в моём распоряжении оставляют одну черепную коробку? Она малоэффективна, часто перегревается, тормозит, глючит. В прошлом году Ваня Бунин литературу сдавал и на третьем вопросе сломался. До сих пор починить не могут. Таламус ему поменяли, а он всё до трёх считает по кругу и плачет.
''Понимаете, Алекс, - говорит мне Дубельт, закатывая от удовольствия глаза - ваш мозг в естественном состоянии следует по цепочке индивидуальных ассоциаций. Исходная мысль от ассоциации к ассоциации изменяется. Таким образом, имея на входе ''дважды два'', на выходе вы получаете '' нос чешется''. Нос ненаказуем. Но, на выходе может оказаться асоциальная мысль, ведущая к преступлению. А преступление влечёт за собой неотвратимое ннннаказание", - он так и сказал "ннннаказание". Мужик, вроде, неплохой. Только глухой, когда эндорфинами накачается. Весь раскраснеется, глаза закатит, и слюна из левого угла рта подтекает.
''Для того, чтобы помочь субъекту избежать дурной последовательности, Кластер Анализа Легитимности, обладающий приоритетом первой степени в Глобальном Источнике, корректирует ментальную деятельность субъекта. Например, образ обнажённой женщины, возникающий у вас по причине возрастной гормональной интоксикации, как реакция на большинство слов, заменяется образом, подходящим к ситуации. Вот я говорю вам "ситуация", а вы, Алекс, одноклассницу в школьной раздевалке представляете", - ухмыляется Дубельт. Я краснею. Он, как лицензионный преподаватель, узконаправленным пеленгатором пользуется, гад. Я ещё сильнее краснею. От негодования. А Дубельт ухмыляется ещё шире, пиявка эндорфинная. На тебе! Пиявку запеленговал? Он хохочет.
''Ваше воображение, так сказать, дорисовывает реальность. Кластер Анализа Легитимности помогает выстроить картинку в соответствии с нормой. Вы избегаете ошибок и глупостей. Общество получает достойного члена. Волки сыты. Овцы целы. Пастырь может отдыхать. Субъект сам идёт по цепочке ассоциаций. Фрейм, всего лишь, подталкивает его в направлении стабильности и прогресса. Государство не затрагивает личность, но способствует её раскрытию на благо общества. За двадцать лет действия Программы Ментальной Коррекции достигнуты поразительные результаты. Исчезла преступность. Кровавые революции прошлого сменила беспрестанная научно-техническая революция. Рост экономики происходит без кризисов и осложнений. Король Генрих Четвёртый как-то сказал, намазывая фуа-гра на ломоть осетрины: ''Наступит счастливое время, когда каждый крестьянин будет есть суп из курицы''. На сегодня занятие окончено. До свидания Алекс. Перекусите, кажется, вы проголодались''
Файл 2
''В полночь я вышел на прогулку. Шёл в темноте по переулку...'' - звучит в ушах рандомная старая песня. Солнце сквозь кисейные облака нежно касается неугомонных тел и задумчивых предметов ровным мягким светом. Редкие прохожие ласково улыбаются, встречаясь взглядами. Нарядные дома ненавязчиво выставляют подоконники с декоративными кашпо, из которых словно девушки, сознающие красоту свою, с наигранной скромностью выглядывают прелестные цветы. Белоснежные голуби бесшумно вспархивают из-под ног, освежая меня лёгким дуновением. Возле открытого кафе на мраморном кубе сидит в трусах и майке Альберт Эйнштейн. Перед ним в балетной пачке танцует на хрустальном шаре Одри Хёпберн. Винтажная мулька. На самом деле, сейчас облачно без прояснений. Ветер северный порывистый. Накрапывает дождь. Я люблю дождь. Но имхонет подпихивает мне весёленький до идиотизма денёк. Премия, мать её! Гипюр в глазури. Бонус за отлично выполненную работу. Профессия у меня редкая, и я в ней один из лучших. Архитектор обоняния. На прошлой неделе перегар для ''Безумного Билла'' закончил. Новая игрушка. Вестерн с полным погружением. Сначала проект ''Весёлый гопник'' назывался. Люберецкий антураж 90-х годов 20-го века хотели лепить. Потом переделали, потому что вестерн в тренде. Там в салуне по сюжету перестрелка. Все пьяные в дым. Неважно, за Билла или за шерифа играешь, всё расфокусированно, и прицел туда-сюда мотыляется. Надо успеть выстрелить, когда он с целью совместится. Чем больше ты вискаря выхлебал, тем сложней попасть. Это понятно. Зато бонусов больше. Чтобы на следующий уровень пройти, надо не меньше двух бутылок высосать. А трезвый, хоть всех в салуне положи, толку не будет. Я перегар разработал. Такой перегар, аж дух захватывает. Не перегар, а конфетка!
Файл 3
Головной мозг - сложное когнитивное устройство, приёмопередатчик, работающий в диапазоне 1 - 100 Гц, включающем поддиапазоны: альфа, бета, гамма, дельта, тета, каппа, мю, тау. При этом частотные характеристики субъекта индивидуальны, как отпечаток пальца, и зависят от генетической прошивки. Пеленгатор улавливает слабые электромагнитные колебания. Кластер Анализа Легитимности дешифрует совокупность сигналов, анализирует и трансформирует информацию. Ретранслятор отправляет исправленный сигнал в башку субъекта. Обмен сигналами происходит беспрерывно. Возможности прекратить ментальный пинг-понг у меня нет. Ни у кого нет. Фрейм давно уже работает автономно. Когда идёт обновление основной, действует резервная система. Поэтому разум и воля всегда под контролем. Еду в поезде по скоростному кольцу. Надо поздравить с днём рождения тётю Розу. За окнами прелестный весенний денёк. Опять премия, мать её! Тётя Роза любит розы. Живые. Виртуальные отвергает. Я её понимаю. Глубина и диапазон аромата не те. Я покупаю всегда только одну розу. Но какую! Длинную, как жизнь подлеца, и красную, словно лужи на бойне. Вагончик тронулся. Пассажиры глюки смотрят. Даже мне непонятно, кто из них бот. Вроде, вот этот в шляпе. Пахнет ненатурально. От него канцелярией нести должно, а он фиалками благоухает, погремушка ясельная. Если ему по шляпе треснуть, из него горох посыплется. А если ошибёшься, если он настоящий, пожалеешь, что на свет родился. Преступление влечёт за собой неотвратимое наказание.
Из соседнего вагона сломя голову несётся Одри Хёпберн. Джинсы красные. Кроссовки зелёные. Футболка жёлтая. Волосы растрёпаны. Глаза как блюдца. За ней бежит человек в чёрном. Костюмчик в талию. Причёска ''бобриком''. Спортивный мужик. Пиджак под мышкой оттопыривается. Похоже, я чужой сигнал словил. Бывает. Нет в мире совершенства. Кто-то в ''Людей в чёрном'' играет. А под внешностью хрупкой барышни скрывается саблезубый тральфмадорский импульсант. Помочь, что ли? Когда дичь пробегает мимо меня, я ставлю ей подножку. Она с разбега летит на пол. ''Бобрик'' по-приятельски кивает мне, остановившись над жертвой, и отворачивается. Я вижу его спину, затылок. Осторожно встаю. Бью розой справа наотмашь в череп. Черенок плетью огибает башку агента. Бутон, словно голова змеи с открытой пастью, выныривает из-за левого уха. Сломанный цветок падает к ногам беглянки. Мужик хватается за лицо и неловко, боком плюхается на сидение рядом с пышной красавицей кустодиевского типа. Из-под ладоней, прижатых к глазам, течёт кровь. Выращивать и продавать шипованые сорта роз давно запрещено Обществом по Охране Прав Потребителей. Однако, если поискать, найти можно. Места знать надо. Цена, правда, колется. Но, чего не сделаешь для любимой тётушки! Каждый год, принимая подарок, она восхищённо выдыхает: ''Шипы!'' То же самое слово сейчас протяжно стонет человек в чёрном. Только вместо восхищения в его голосе боль и ярость. Одри смотрит на меня с пола вагона удивлённо и недоверчиво. Поезд останавливается у платформы. Она вскакивает и, обернувшись в дверях, исчезает. Только сейчас понимаю, что мужик живой. Запах пота натуральный. Такой не смоделируешь, как ни мудри. И от неё остался едва уловимый яблочный аромат. Красивая женщина яблоком пахнет. Ну, я попал! Доигрался!
Издалека возникает, нарастая, печальный рингтон. Ария альта. Erbarme dich. Прямо передо мной всплывает отчётливый логотип. Надкушенный чёрный апельсин. Вокруг него девиз: "Оставь надежду, всяк, сюда входящий". Внизу приговор мелким шрифтом: "Преступление первой степени. Пособничество подрывной организации. Противодействие Органам Порядка и Государственности. Покушение на убийство сотрудника ОПиГ. Осуждён на 25 лет принудительной легитимизации с отбыванием наказания в виртуальной тюрьме строгого режима "Смоляной апельсин" без права условно-досрочного освобождения".
Весёленький денёк за окнами гаснет. Вагон, стонущий мужик, пассажиры становятся серыми и размытыми. Поле зрения суживается. Смотришь, словно в щель. Там мир обретает резкость. Остальное, как в тумане. Но, и за щелью тела и предметы всех оттенков серого. Рингтон затих, и тишина настала. Запахов нет. Вляпался по самые ''не балуйся''!
Файл 4
Живу, словно во сне, в беспробудном кошмаре. Щель приоткрывается, когда двигаешься, и то не всегда. ''Апельсин'' решает, нужно арестанту в туалет или нет. Хочешь - жди разрешения. Хочешь - наощупь по коридору пробирайся. Любое движение усилия требует, будто в смоле плывёшь. Большую часть суток - тишина и туман. Плотный, но туман. Вроде кокона. Вход есть, а выхода нет. Мысли тоскливые, вязкие, липкие. Поначалу исытывал невыносимую тревогу. Жесть, словами не передать! Несколько месяцев мучался. Может, полгода. Как-то раз в момент наивысшего ужаса и глубочайшей депрессии осенило: "Может, я испытатель тревоги? Типа лётчика-испытателя. А раз ты лётчик-испытатель, кончай сопли пускать. Чем круче вираж, тем круче кураж". Отпустило. Даже хихикнул пару раз в туман. Тогда из тумана первый раз полковник Алексеев возник. Раньше тоже всякие чудовища вылезали. Это ж тюрьма, а не виртуальный курорт. Только те молча на психику давили. А этот сразу разговаривать начал. Я сначала его за Дубельта принял. Вылитый Дубельт, только постарше.
- Здрасьте, - говорю - Азеф Сергеевич! Давно не виделись.
Я, - говорит - полковник Николай Евгеньевич Алексеев. Ответственный за исправительную работу блока А, и ваш куратор. Вы меня с кем-то перепутали, Алекс. Убедительно прошу, не хихикайте больше. Смех в нашем заведении наказуем. Вы ещё настоящих демонов не видели. Могу показать. - вежливо так говорит, аж мурашки по коже. Посмотрел на меня, прищурившись, и растворился в тумане.
С тех пор он частенько заглядывать начал. Воспитательную работу со мной проводит. Насколько часто, сказать не могу. Счёт потерял. Ни дня, ни ночи нет. Серый кокон, серое время, серые мысли. Полковник, как появится, сразу укоряет.
- Вы, - говорит - Алекс, опять сегодня смеялись.
- Невиновен. - отвечаю. - Во сне смеялся. Хохма привиделась. Не помню подробностей. Спал я.
- Здесь невиновных нет. - говорит - А вы режим нарушаете. Нехорошо. Придётся вас наказать. - Вежливо рассуждает. Сочувственно. И хлоп меня в карцер.
Карцер - тот же кокон. Вместо тревоги дикий ужас. Боль нестерпимая. Перманентные душевные муки. Демоны отовсюду лезут. Угрожают. Провоцируют. Глумятся. И всё реально. Наяву. А порой, такое кино привидится, какого ни один Стивен Кинг не придумает. А если придумает, придётся к кинотеатру закрытые грузовики подгонять. Чтобы трупы зрителей после сеанса в морг транспортировать. А тут сдохнуть не получится. И рад бы, но никак. Расслабься и получай удовольствие.
Сначала казалось, в карцере жить нельзя. Оказалось, можно. Если выживешь. К боли привык. Со временем растворять её насобачился. Она как сахар. Десять ложек на стакан - мерзость. Вылей стакан в море и забудь. Стакан - это ''Я''. Иногда сладкий, иногда гадкий. Море - ''подсознательное''. На него никакой фрейм не влияет. По логике, вроде, влияет. Но, не влияет, это точно! С демонами свыкся. У них амплуа - людей пугать. Я запахи создавал. Мне маму с папой природа подарила. А демон возник из цифровой апельсиновой преисподней, потусил у меня в башке, бац и выключился, бедолага. Разве это жизнь!
Я, чтобы демонов не подставлять, снаружи перестал смеяться. Внутри, иногда ржу не могу. При этом ментальную морду - кирпичом перед пеленгатором делаю. Смех от имхонета заслоняю. Перестали в карцер сажать. Николай Евгеньевич предложил запахи разрабатывать. Он заказчика находит. Я дело делаю. Ему восемьдесят процентов. Мне двадцать. Неофициально, естественно. Я сразу подписался. Во-первых, заработанные бонусы маме посылать буду. Во-вторых, мне для работы запахи открыли. В-третьих, за примерное поведение прогулки по виртуальному тюремному двору разрешили. Не жизнь, а малина! Особенно, после карцера.
Файл 5
Вот запах лука. Элементарная, казалось бы, штука. Сравним его с музыкой. Смоделированный имхонетом, он похож на монотонные нажатия клавиши Ре, которые производит назло родителям вредный мальчик Петя на примитивном детском синтезаторе, какие продаются в привокзальных лавочках. Там тебе и часы, и трусы, и стиральный порошок, и электрошок, и модные в этом году пластиковые лапти, и чёрт его знает, какое ещё барахло. Я в подобной лавчонке презервативы с квантовым компьютером обнаружил. Среднюю скорость и километраж регистрируют. Как на велосипеде. Для спортсменов, наверное. Если я подшаманю примитив, смоделированный имхонетом, это будет уже целая песня. Четыре луковых куплета, луковый бридж и луковый припев. И всё в Ре мажор, или в Ре минор, как заказчику угодно. Настоящий запах лука - бесконечная симфония, написанная вечным композитором. Тягаться с ним невозможно, но стремиться надо. Иначе будешь, как Петя, по клавише барабанить.
Это ещё цветочки. Надо понимать, что фрейм представляет собой пусть искусственный, но организм. А любой организм противоречив, капризен и полон вирусов. Аромат жареного лука прекрасен в жареной картошке и несовместим с первым поцелуем. Знаю по себе. В шестилетнем возрасте я влюбился в девочку Настю. Предложил ей поцеловаться. Она ответила согласием. Не потому, что была влюблена. Скорее, техникой этого дела интересовалась. В кульминационный момент чистого, безгрешного и неловкого лобзания, Кластер Анализа Легитимности послал мне запах жареного лука, навсегда отбив охоту к поцелуям. Травка зеленеет. Солнышко блестит. Птички поют. Ровесники щебечут. Сердца трепещут в унисон на фоне жареного лука. Мне потом говорили, подумаешь, воспитательная программа сработала. Не факт. Она через пень-колоду работает. У Насти, видимо, французы в роду были. Потому что фамилия у неё - Пюре. Настя Пюре. Вот фрейм и глюканул. Запах жареного лука подсунул. Ладно бы ещё молочное пюре. А тут лук! И духан такой насыщенный, как на кухне в дешёвой харчевне.
Файл 6
В детстве я, как все, ежегодное ментальное обследование проходил. Обязательная процедура. Сканирование мозга параллельно с психологическим тестированием. Фиксация индивидуальных реакций на типичные возбудители. Определение типа личности. Диагностика спонтанных изменений. Регистрация уровней интеллекта, агрессивности, критического мышления, памяти и прочего, и прочего, и прочего. Сижу, помнится, в медицинском кресле. На голове моей колпак транскраниальный. Врач вопросы вежливо задаёт, картинки на мониторе показывает. Рядышком непременная вазочка с конфетками. Обстановка располагающая, нечего сказать.
В общем, на протяжении семи лет, с шести до двенадцати включительно, ежегодные ЭЭГ, ТМС, ТЭС, фМРТ, Нейроволнометрия плюс тесты. Это не считая обязательных визитов к психологу раз в месяц, к психиатру раз в полгода. В результате, к тринадцати годам вся нейротрансмиссия субьекта как на ладони. Вот и попала птичка в Сеть. Теперь пеленгатор тебя по биопотенциалу под землёй найдёт. Ведь твоя Личинка Личности уже создана в Кластере. Она - твоё цифровое ''Я''. Твой виртуальный двойник. Твоя тень. Она думает, как ты, чувствует, как ты. Она социализирует тебя, помогает стать достойным членом общества. Благодаря ей, твой разум превращается в надёжную, полезную, безотказную шестерёнку сложного механизма человеческой цивилизации.
В толпе все вместе разом теряют дюди разум. Почему? Потому что биопотенциал монады подавляет биопотенциал личности. Одной вороне мальчик с камнем померещится. Ворона каркнет во всё воронье горло, и стая с места сорвалась. А может, мальчика-то и не было? Зато коллективное сознание сработало. И будут потом вороны перекаркиваться:
- Был мальчик! Сама видела!
- Уж и не говорите, Клара Карловна, такой огромный! Руками машет! Камни летят!
- Да не один он был. Сто мальчиков! А с ними пятьдесят собак и сорок три кота с правого фланга нас обойти хотели.
- Вожаку нашему, Карлу Двенадцатому спасибо, за то что каркнул вовремя! Иначе вся стая полегла бы, поминай, как звали!
Знатный охотник легко определит по крику птицы, что за птица и в каком она настроении. Спариться хочет, за корм дерётся или так просто от скуки чирикает. Так же Кластер Анализа Легитимности альфа-тау-ритмы в режиме реального времени расшифровывает, какой сыр субьекту агрохолдинг послал и какую лису он во время приёма пищи слушать любит. Каждая Личинка Личности в Кластере - цифровая болванка головного мозга. В зависимости от характеристик сигналы распределяются по разным областям виртуального мозга. Совокупность колебаний, их расположение, динамика, взаимодействие позволяют фрейму, если можно так выразиться, видеть, слышать, обонять, мыслить в конце концов. Только он мыслит как идеальный солдат. По уставу. И в соответствии с уставом корректирует сигнал, после чего отправляет его обратно. Казнит и милует при помощи иллюзий. И просто зорко наблюдает свысока.
Для чего же я тогда нужен? Да чтобы имхонет оживить. Миллионы тем же самым занимаются. Один запахи моделирует, другой - цвета, третий - звуки. Знакомый у меня есть, Колян. Специалист по грязи. Вот я халявил на протяжении года. Запахи так себе выдавал. Ниже среднего. Настроения нет. Фрейм меня подталкивает, а я упираюсь. Тогда вместо бонусов штрафы получать начал. Куда ни посмотрю, везде грязь и плесень. Звуки грубые, заунывные. Запахи отвратительные. Отовсюду тухлецой несёт. Домой придёшь, обувь вся в грязи. Грязь коричневая, жирная, не отмоешь. Колян сработал. Премию за неё получил. Мастер. Уважаю.
Файл 7
Интересно, почему я в ''Апельсине'' быстро освоился? Полагаю, опыт помог. Точнее, работа над ''Безумным Биллом'' в студии ''Борнео''. Отчего студия ''Борнео'' называется? Хозяина Борисом зовут. Откуда ''нео'', я не сразу догадался. Борис на олдовом фильме завис, когда имя для студии искал. Там главный герой Нео.
Чтобы качественный перегар разработать, надо через себя его пропустить. Вот я и пропускал. Так пропускал, что до сих пор при виде вискаря тошнота подкатывает. В общем, к серому туману, демонам, ''апельсиновым'' мукам разного рода подготовился. Такая дрянь, а в хозяйстве пригодилась. Потом мой перегар везде использовать стали. Перегар года! Получается, ты хоть в транснациональной лавке трудись, хоть в привокзальной, всё равно на имхонет работаешь.
Я занимаюсь имитационным нейромоделированием обоняния. То есть, изучаю математические модели в виде алгоритмов, воспроизводящих функционирование обоняния, которое в свою очередь состоит из огромного количества элементарных операций. Превращаю тонны цифровой руды в ощущения. Кластер Анализа Легитимности делает то же самое гораздо быстрее меня, но равнодушно, без эмпатии. Он воздействует на восприятие по шаблону. А я посредством сухих цифр творю феномен Пруста. Вызываю у людей воспоминания, дирижируя запахами. Скажем, для Кластера "запах денег" - просто винтажный запах купюр. А для человека это амбре кабинета начальника или душок бывшего товарища, вышедшего в люди, или мимолётный фимиам проехавшего через трущобы кортежа полевого командира времён сто пятьдесят седьмой мировой войны. Я сочиняю и жизнь, и слёзы, и любовь. Кластер выдаёт ольфакторный симулякр.
Николай Евгеньевич работёнку подкинул. Первый заказ после того, как я по социальной лестнице в социальный подвал ссыпался. Наконец-то извилины разомну. Депривацию частично снимут. Задача такая. Игрушку делают ''Дон Кишот''. Мне сначала ''данке шон' послышалось. ''Почему Кишот, а не Кихот?'' - спрашиваю. Полковник отвечает: ''Сказали, так аутентичней''. Короче говоря, псевдоромантическая бродилка будет. Средневековая Испания. Опасности подстерегают игрока на каждом шагу. Алжирские пираты. Мельницы-трансформеры. Куртуазные вампирессы. Гостеприимные людоеды на постоялых дворах. Титулованные вивисекторы. Законспирированные странствующие рыцари. Молчаливые чёрные монахи. Эти самые опасные. С ними связываться можно, когда вокруг никого нет. За них все остальные монстры сразу впрягаются. Анафемы боятся.
Мне запах каторжников смастерить поручено. Их по сюжету в каменоломни этапируют. Им терять нечего, кроме своих цепей. Они, понятное дело, постоянно разбегаются, и цепями встречного и поперечного окучивают, включая монахов.
Померковал я пару дней - ничего не выходит. Персонажей надо видеть. Я вслепую не работаю. Связался с полковником. Получил эскизы каторжников. С художником такого уровня сталкиваться мне ещё не приходилось. Маргиналы у него простые вышли, на первый взгляд безобидные. Хоть бы одна черта утрирована. Бурлаков с картины Репина напоминают. Усталые, потрёпанные, потускневшие люди. А приглядишься, глубина-то какая! Таинственная, непостижимая. А в глубине на самом дне - огонь неугасимый тлеет. Только дыхни, пожар наружу вырвется. Где такого художника откопали? Сколько лет я в бизнесе, ничего подобного не видел!
- Кто маргиналов рисовал? - спрашиваю Николая Евгеньевича.
- Знакомая ваша. Настасья Филипповна. Та самая, из-за которой вы к нам попали. - отвечает.
- Лихо пишет. Люди как живые. Не знал, что талант наказуем.
- Иногда и талант наказуем. Особенно если он направлен на разрушение существующего порядка. Мы ломать фрейм никому не позволим! - декламирует полковник. Такое впечатление, что его тирада не мне адресована, а невидимому наблюдателю.
- Николай Евгеньевич, - говорю - специфика создания реалистичного персонажа требует моего контакта с художником. В противном случае гарантированы несовпадения между зрительными и обонятельными образами.
- Это категорически запрещено - возражает полковник, выдерживает паузу и, усмехнувшись, продолжает - Но для успешного выполнения поставленной перед вами задачи мы санкционировали вашу совместную работу. - В его голосе проскальзывает едва заметная ирония. Кажется, он иронизирует не только надо мной, но и над неведомым наблюдателем.
Файл 8
Сознание структурировано, как язык. Ось языка и сознания - ''Я''. Вокруг ''Я'' всё вертится. Сейчас ''я'' последняя буква алфавита. Когда-то ''я'' называлось ''аз'' и находилось в начале. Мне кажется, это лучше отражает его роль. Аз есмь царь! Кроме того, ''аз'' означало единицу. Отсюда вытекает наш эгоцентризм и неизбывное одиночество. Отсюда появляется возможность управления миллионами ''Я''. Если я считаю, что некая гипотетическая лошадь - моя, то у меня её можно отнять, или, напротив, наградить меня вдобавок табуном и тучными стадами впридачу. Если я не я, и лошадь не моя, то кем и при помощи чего манипулировать? Кого награждать и у кого отнимать? Непонятно, о ком, вообще, идёт речь!
Первые опыты по легитимизации животных начались около двухсот лет назад и окончились неудачей. Поначалу дело шло гладко. Птицы перестали летать вблизи аэропортов и гадить на головы бронзовым историческим деятелям. Повысились надои молока и яйценоскость куриного поголовья. Крысы от испуга скушали друг друга. Гуси-лебеди в парковых прудах услаждали ротозеев фигурным плаванием. Появилась возможность заказать в день бракосочетания соловьиную ораторию. Кошка больше не нуждалась в стерилизации. Всего за девяносто девять бонусов хозяйка могла заставить её промяукать Собачий вальс. Скачки на крокодилах стали олимпийским видом спорта.
А потом случился мор. Восемьдесят процентов фауны, подключённой к имхонету, погибло. Они просто перестали есть и пить. Они ложились на землю, выбрасывались на берег, разбивались о стены и умирали, умирали, умирали. Двадцать процентов каким-то образом отключились от системы. Вернулись к прежнему автономному состоянию. Глобальная экологическая катастрофа стоила человечеству миллиардов жизней. На протяжении нескольких поколений нам пришлось восстанавливать сломанную природу. С тех пор попытка ментальной коррекции братьев наших меньших является единственным преступлением, которое наказывается смертной казнью.
Мне не даёт покоя вопрос: почему нам не удалось подключить животных к цивилизационному процессу? Каким образом они отключились от имхонета? Может быть, у них нет ''Я''? Может, они воспринимают себя в третьем лице? Может, они думают иначе? Не ''я хочу сыра'', а ''Оно хочет сыра''. Не ''я устал'', а ''тело, которым ''я'' с рождения чудесным образом управляет, устало''? Кстати, наиболее изученные дети-маугли тоже о себе в третьем лице говорили. От животных ума набрались. Никогда не якали, не моёкали.
Со всеми случаются необъяснимые совпадения. Их не замечают, а, заметив, отмахиваются. Пустяк. Ветром навеяло. В рамки логики они не лезут. Анализу не поддаются. Бегунья из поезда, с грациозной лёгкостью разрушившая мою жизнь, мою вселенную и всё остальное, оказалась Настей. Настей Пюре. Кто бы мог подумать, что круглолицый, полновесный, упитанный меланхолический ребёнок превратится в хрупкую порывистую женщину? Ей за тридцать. Выглядит она на семнадцать. Как художник художнику я дал бы ей минимум шестьдесят четыре года. За меньший срок подобного мастерства достичь нельзя. Уверен.
Каторжники получаются у нас живее живых. Приходится использовать всю свою творческую потенцию, чтобы не отставать от Насти. Впрочем, когда её аватар рядом, с потенцией всё в порядке. Несмотря на мои уговоры и ультиматумы, полковник ни в какую не соглашается позволить нам работать в реале. Только онлайн. Но мне и это за счастье. Особенно с Настей, да после карцера.
Она в сермяжном реализме каторжников создаёт. Значит, мне поперёк запахи класть надо. А то, масло масляное получится. Решил маньеризма добавить. Сделал несколько образцов. Композиция смрада перегруженная. Вонь причудливая, едкая, до нутра пробирает. Феромонов густо накидал. Показал Насте. Она чуть в обморок не упала. ''Гениально! - говорит, - Им цепи не нужны. Они твоим запахом убивать могут. Можно тебя попросить? Ты мне больше свои разработки по этой теме не показывай. Я без них в тебе не сомневаюсь''. Окрылила. От неё подобные слова вдвойне приятны.
Файл 9
Пыльная дорога вьётся по степи. Сухая, жёлтая, выжженная солнцем трава. Горячий полуденный ветер слабо пошевеливает редкие низкорослые чахлые кусты. Стремительно вылетел он с морского побережья на равнину и, заблудившись, постепенно иссяк, утомился в знойном мареве. По дороге, в ультралёгких вентилируемых доспехах скачет Дон Кишот. Волевое лицо украшает экстравагантная ровно подстриженная эспаньолка. Барочные солнцезащитные очки скрывают сияющие холодным светом глаза от враждебного мира. Холёный белый, как соль, Росинант иноходью меряет неисповедимый путь бесстрашного рыцаря. Несколько позади, трясётся на добродушном ослике верный оруженосец Санчо Панса. Вечная блуждающая улыбка делает его похожим на Лао Цзы. Наполовину полный бурдюк с молодым вином, навьюченный на ослика, дружески похлопывает Пансу по правой ноге.
Вдалеке на горизонте возникает серая туча. Она растёт, приближаясь. Вот уже можно различить отдельных людей, покорно бредущих навстречу идальго. Верховые стражники сопровождают скованное одной долгой цепью человеческое стадо. Цепь змеится в толпе вдоль неровных рядов каторжников, позвякивая, путаясь под ногами.
Дон Кишот преграждает путь скорбному шествию. ''Немедленно освободите этих несчастных!'' - повелительно обращается он к остолбеневшим конвоирам. Бархатный баритон и не знающее промаха копьё воина-освободителя обращают немногочисленных стражников в бегство. Уносят в степь их вороные скакуны. И уже далеко-далеко в степи тают едва различимые чёрные точки.
Великодушный рыцарь скачет между каторжников, рубит цепь на равные части сверкающим клинком, стараясь не дышать, чтобы не слышать отвратительную вонь, исходящую от грязных лохмотьев. Униженные и оскорблённые не спеша распрямляют спины, расправляют плечи, поднимают упавшие цепи и обрушивают их на доблестного рыцаря.
Я уворачиваюсь от первых ударов. Отсекаю несколько нечёсанных бородатых голов. Прикрываюсь щитом и, пришпорив Росинанта, пытаюсь выйти из окружения. Ловко накинутая цепь обвивает левое запястье. Резкий рывок, и щит вылетает из руки. Хорошо ещё, что удалось удержаться в седле. Не целясь, колю, секу, вспарываю пространство. Вокруг сплошная гудящая плоть. И мне её не побороть, потому что Росинант, ослабевший от ран, валится на землю, придавив мою сломанную ногу. Полулёжа, отбиваюсь из последних сил. Боли не чувствую, хотя порог восприятия выставил на минимум. Шоковое состояние и азарт битвы растворяют боль. Теряя сознание, замечаю в узкую, на мгновение разомкнувшуюся щель между озверевшими людьми, удаляющегося Санчо. Он тщетно пытается остановить испуганного ослика, оборачивается. По лицу его скользит несмываемая блуждающая улыбка.
В целом, неплохо получилось. Надо немного чеснока добавить.
Файл 10
''Дон Кишота'' завернули. Сначала Минздрав, потом Общество по Охране Прав Потребителей, а после и вовсе до прокуратуры дело дошло. Протестировали игрушку на группе геймеров. Из ста человек почти треть выжила. Остальным - каюк. Летальный исход от тяжёлых телесных повреждений или асфексия от моих ароматов. Раньше никогда ничего подобного не было. Случалось, конечно, сердечник в ''Гарем'' играет, и во время оргии окочурится. А то, пьяный какой с медведями в тайге борется, и в окно ненароком выпадет. Но чтоб такое! Фирму разработчика накрыли. Маски-шоу приехали. А концов не нашли. Помещение пустое. Документация липовая.
Странно, однако, полковник довольный, аж светится. ''Мы, - говорит - ни при чём. Бонусы я авансом взял. За это вы Алекс, не беспокойтесь. Договорённость на словах существовала. Мы свои обязательства выполнили и испарились. Но вы лучше помалкивайте''. А что мне ещё остаётся делать в ''Апельсине''? Помалкиваю. Сдаётся мне, чего-то он не договаривает. В путешествие нас послать обещал. Меня и Настю. На необитаемый остров со всеми удобствами, включая необъятную кровать с пальмовым балдахином и бассейн охлаждённого шампанского. Накрыть нас хочет, будто канареек в клетке, розовым покрывалом. Отдыхайте, мол, пока шум не уляжется.
Обещанного три года ждут. Время идёт, а я в коконе сижу. Настю не видел со дня завершения проекта. Николай Евгеньевич не появляется. Он - человек слова. Не кинет. Занят сильно. Что-то мутит с нашими виртуальными маргиналами. Я сразу почуял, что тема тёмная. Я всегда чую. Слишком пристально он за нашей работой следил. Во все детали вдавался. Делал вид, якобы за моржу беспокоится. ''Дом строю, - сообщает мне по-свойски, - Бонусы, как в песок уходят. Вы уж меня, Алекс, не подведите!'' Дом он строит. Бонусов ему не хватает. Да если ему дом понадобится или бонусы, он их отожмёт на раз у какого-нибудь жулика средней руки, а скорее тот сам их принесёт на блюдечке. Примите, мол, от всей души скромный подарок на день рождения вашей глубокоуважаемой троюродной сестры. Не стал бы он с мелочью вроде меня связываться. Тут у него другой интерес. Каторжники наши ему нужны. А зачем, не знаю. Поживём - увидим.
Сижу. Обещанного жду. Время ползёт медленно. Полгода, наверное, прошло, плюс-минус пять месяцев. От скуки начал подкоп рыть. Через ''бессознательное'' на волю. Задача не из лёгких. ''Я'' в коконе оставить надо. А кто рыть будет? Он, Она, Оно? Поди найди в себе это Оно. Заняться больше нечем. Нашёл постепенно, в результате долгих тренировок и постоянной практики. Тут ещё одна проблема. В ''бессознательном'' хаос полнейший. Не тот хаос, который на войне, скажем, или в торговом комплексе, а хаос пустоты. Точнее выразиться затрудняюсь. Вроде бы в пустоте находишься. Приглядишься, а это и не пустота вовсе. Скорее, живое неосязаемое море. Ориентиров нет. Кругом сплошное ничего. Потом дошло до меня - течение надо поймать. Пару раз поймал - меня обратно в кокон вынесло. На третий раз достиг берегов реальности родной. Точнее, Оно достигло.
Файл 11
Поздняя осень. Рваные серые облака. Скучные птицы уныло трепыхаются в тоскливом небе. Моросит дождь, и его шёпот изредка перерезает короткий гортанный вороний грай. Аспидного цвета город. Облезлые щербатые стены. На стенах возникают и гаснут, сменяя друг друга, граффити ''Мара Кошмара рулит!'', ''Кто не с нами, тот против нас'', ''Вступая в ряды Кошмарной Мары, зачистим поверхность Земного Шара!''. Под схематично намалёванным человечком с распоротым животом весёлыми разноцветными прыгающими литерами выведено ''Дон Кишот без кишок''. Вдоль бесчисленных граффити тянется бесконечная очередь к входу в полуподвальную лавчонку. Над входом покосившаяся вывеска ''Хлеб''. На обшарпанных двустворчатых дверях болтается грязно-жёлтая картонная табличка ''Хлеба нет''. Метрах в пяти от понурой очереди в луже запёкшейся крови распростёртое тело. Поперёк лица гематомы. След от удара тяжёлой цепью. Никто не обращает на труп внимания.
Вот бульвар, где шпалеры тополей стояли, выстроившись по стойке ''смирно'' перед вальяжными прохожими, образуя сказочную галерею, уходящую в таинственную неразличимую даль. Прохожих нет. Тополя спилены вровень с землёй. Пошли на дрова. Холодно уже. Не май месяц. Из тёмных окон кое-где торчат закопчённые трубы печей-буржуек. Вдоль бульвара сожжённые, перевёрнутые, брошенные автомобили. Изредка пролетит мимо них пикап, набитый весёлыми пьяными горлопанами со свободно висящими на шеях цепями, и скроется внезапно в переулке, лихо взвизгнув на повороте. Или пронесётся в окружении чёрных набычившихся машин охраны вороной лимузин с огромной оскаленной решёткой радиатора.
Из подворотни, молча, вываливается стая ботов. Горящие, лихорадочные глаза хищно прощупывают территорию. Полуистлевшие лохмотья источают нестерпимый смрад. В этой своре несколько людей почти неотличимых от ботов. Разница только в том, что люди хуже прописаны. Нет в них глубины. Детализация слабая. Вот у этого не лицо, а, вообще, жопа какая-то! На ''Борнео'' за такую халтуру съели бы с потрохами. В его руке цепь с остатками жёлтой краски. У качелей на детской площадке позаимствовал.
Мордожопый впивается маленькими свинячьими глазками в серый силуэт. Стая, рассыпавшись, не спеша, идёт к неподвижной фигуре. Измождённый, опустошённый голодом человек сидит на асфальте, прислонившись к стене выгоревшего храма. Кажется, он спит с открытыми глазами. Очки в тонкой оправе. Одного стекла нет. Он поразительно похож на писателя Чехова, высушенного писателем Набоковым для своей коллекции бабочек. Редкий экземпляр. ''Дохлый'' - разочарованно произносит свиноглазый, и лениво смазывает Чехова цепью по голове. Окоченевшее тело, не меняя позы, валится на серый холодный асфальт. Очки отлетают в мутный ручей, струящийся вдоль тротуара. Повторив плавные изгибы бульвара, задержавшись на площадях и поплутав по переулкам, бурый поток впадает в холодную грязно-коричневую реку.
Вечереет. На освещённой факелами набережной многолюдно и многоботно. Глухо позвякивают цепи. В кажущемся беспорядке этого муравейника чувствуется внутренняя логика. Словно невидимая паутина концентрически расходится от здания, выполненного в стиле ампир. Окна сияют красноватым светом, контрастируя с тёмным, лишённым электричества городом. На фронтоне над входом тяжёлые медные буквы: ''КОМА''. Справа от входа увесистая медная доска с гравировкой: ''Комитет Ментальной Адсорбции''. Сердце здания - огромный кабинет. Мощная резная дубовая мебель. Стол размером с надгробную плиту на могиле Кинг-Конга. За столом полковник Алексеев устало проглядывает сводки и донесения. Словно почуяв что-то, он поднимает глаза и подмигивает, то ли случайно, то ли нарочно. Неужели заметил? Надо мотать отсюда!
Файл 12
На море-океане, на широкой долготе, вдали от параллелей и меридианов торчит прыщиком необитаемый остров. Под ним вглубь земной коры уходит многоэтажный бункер. Сюда можно укрыться от цунами и гвалта учёных попугаев, постоянно спорящих о чём-то на всевозможных языках. Здесь расположены неистощимые запасы всего, кинозал, стадион, полигон и всякая всячина. Лифт ходит до триста шестидесятого этажа. Оттуда начинается лестница. Дальше четырёхсотого я не ходил. Устаёшь, словно по Эрмитажу с утра до вечера прогулялся. Ноги гудят. В памяти - кромешный супрематизм. Где был, что видел, и не вспомнишь.
Не могу так же вспомнить, когда и при каких обстоятельствах полковник меня с Настей сюда отправил. Кажется, четверг был. Дождь шёл. А какой месяц, год, хоть убей, не помню.
На поверхность мы не выходим. Надоело. Поначалу, конечно, талассотерапией, сексом на пляже, фруктами и шампанским увлекались. Загорели, смотреть страшно. У меня от беспрестанного плавания преувеличенные плечи выросли. Вправо-влево голову повернёшь, ничего кроме плеч не видно. Превратился в первобытного спермотозавра. А потом всё чаще стали в бункер спускаться. Ходим, впечатлениями обмениваемся. То, кино неделями смотрим, то в карты играем, то на велосипедах катаемся. На одном этаже лес обнаружили. Грибов тьма тьмущая. Далеко предпочли не заходить, чтобы не заблудиться. Трёхсотый ярус винтажными деньгами занят полностью. Штабеля тугриков, долларов, евро, юаней лежат. Даже пиастры есть. На хрена они здесь? А на двадцать восьмом лампы всевозможные хранятся. Миллиарды ламп. В том числе, керосиновые, газовые и масляные. Один старый медный каганец на полу валялся. Идеографические письмена почти стёрлись на его помятых округлых боках. Хотел поднять, но Настя меня к выходу потащила. Напряглась. Устала, наверное. ''Пойдём, - говорит, - отсюда. Хватит мусор собирать!''
С того дня мы чаще и чаще поодиночке время проводить стали. Сейчас редко пересекаемся. Последний раз я Настю приблизительно месяц назад видел, и то мельком. Она в какую-то странную дверь входила. Такая низкая, словно погреб или чулан за ней. Я эту дверь потом искал, но не нашёл. Место, вроде, то, а двери нет. Только трещина по стене идёт и всё.
Файл R
Алексей С. отключён от реальности по соображениям государственной безопасности более семидесяти лет назад. В апреле позапрошлого года замечен на станции Зимовейская с лукошком грибов. В дальнейшем неоднократно идентифицировался в разных, не связанных между собой местах. Предпочитает небольшие привокзальные магазины, где говорит чепуху и оказывает вредное воздействие на организацию передачи легитимной информации. При попытках задержания сотрудниками ОПиГ скрывается. Средства ментального контроля и обнаружения блокирует. Ведётся розыск.