Сентиментально-фантастический роман о восприятии нашим "братом млад-шим" подлинной красоты и любви, подвигов и кумиров, когда шла Троянская вой-на, и сопоставление подобного с тем, во что все подлинное преобразилось за срав-нительно недавнее время. О великом и убогом -- что навязывают нам не считать таковым.
1
Известно почти всем о том, что с каких-то недавних пор кое-кто из не глу-пых вроде бы людей стали практиковать общение с душами умерших. Не обяза-тельно, чтобы это были души близких или дальних родственников. Не имеет зна-чения -- потревожены души кто недавно или давным давно покинул грешную Зем-лю.
Общения такие возможны якобы только при строжайшем соблюдении со-всем не сложного ритуала. Прежде всего, необходимо определенное количество верящих в возможность встречи с душами умерших.
Но обыденной уверенности недостаточно. Должна быть несокрушимая, твердая вера - непременно увижу невидимое.
Необходимо и соблюдение казалось бы кое-чего несложного, но что не следует считать мелочью, пустяком. Например, комната освещена должна быть не электрическими светильниками, а восковой свечой; тарелка ли блюдце на столе обязательно круглое; все, кто сидит за столом, равноправны; в одинаковом они расстоянии и от центра стола, разговаривают спокойно, тихо, не толкаться, не "ла-пают" пугливых дам и т. п.
Нет сомнения, что не только хомо сапиенс, но и некоторые млекопитаю-щиеся животные тоже наделены способностью общаться с душами умерших. Но, как известно, все млекопитающиеся (включая и кошек) души не имеют - душа только у человека. Поэтому и общение между домашними животными, дикими ли зверьми, птицами, рыбами и, тем более. с людьми должно бы на веки-вечные, на-всегда прекращается после смерти не людей.
Но вдруг обнаружилось (не как результат очень сильного желания, а в ре-зультате неожиданного стечения обстоятельств) одна из множества кошек в городе Таганроге общалась какое-то время с давным-давно умершей Еленой Прекрасной. Кратковременным было общение. Но с такой силой воздействия, что кошке захо-телось хотя бы в чем-то походить на легендарную красавцу.
В крайнем случае -- перестроить хотя бы свой быт, образ жизни. Были они чтобы такими, не пятнали чтоб имя Елены Прекрасной ни в чём, нигде и никогда.
Трудно сказать, какая из мудростей народных оказалась бы здесь более уме-стной. "С кем поведёшься - того и наберешься!" или "Скажи кто твои друзья -- я буду знать кто ты!"
Имело значение конечно и то, что заочная дружба возникла с опозданием в три тысячелетие. И длилась в ту пору, когда у Елены Прекрасной был по сути единственный недостаток. Замужняя она зачем-то полюбила женатого иностранца (не спартанца, к тому же, как её законный супруг).
Всё пошло бы иначе, знай влюбчивая красавица, что из-за этого пустяка (да-же и по нынешним строгим оценкам -- пустяковина) возникнет кровопролитная длительная война. Даже и с применением не только новейшего по тем временам оружия, но и с хитростью, коварными приёмами, лишь в немногом не похожих на сегодняшние.
Тот же, возьмите, к примеру гениально придуманного греками троянского коня.
Три тысячи лет и ещё три века - срок внушительный. Не надо удивляться и кого-либо обвинять, что люди так запутались в подробностях событий тех давних времен, что взрослые стали говорить несуразное о вещах известных даже школь-никам.
Огромных размеров неживого коня то и дело называют троянским. Не поду-мав о самом простом: зачем троянцам нужно было бы тратить дорогостоящие ма-териалы на изготовление коня им самим навредившим так серьёзно в той давней войне? Как это их конь оказался за воротами Трои с единственным ему заданием: в его живот битком набилось чтобы диверсантов и чтобы именно этот конь (можно сказать по-нынешнему умному - подданный государства Троя) ввез врагов через распахнутые для него ворота в осажденный греками город?
Непонятным остается (слепым, говорят, был Гомер - поэтому скорее всего и не заметил, что в его рукописи упущен ряд существенны подробностей) венчана была, во временном ли гражданском браке (подражая нынешним разного калибра поп-, эстрадным и кинозвездам) пребывала в Спарте Елена Прекрасная? Почему легко, прямо-таки бездумно согласилась, чтобы её украл иностранец? Неужели ус-пела забыть элементарное в её супружеских обязанностях за те несколько дней, пока муж по неотложным делам был (для нее же экономя на командировочных) на острове Крит (или Кипр)?
Не предусмотрено было в Трое многоженство или по иным соображениям первая жена Париса отвергла Елену Прекрасную? Отвергала с такой жестокостью, что это стоило жизни её мужу. Когда тот был смертельно ранен стрелой с ядови-тым наконечником, ни первой медицинской и вообще никакой помощи умиравше-му законному мужу не оказала. По сути из-за своей слепой самой примитивной ревности его убила.
Гомер в процессе творческих поисков (слепому это ох как не легко!) так и не решил, как ему быть с главной героиней своего гениального описания Троянской войны. По логике вещей, благородный супруг ее (растерявшуюся из-за внезапной вспышки любви - много ли вы найдёте замужних женщин таких, чтобы, окажись на месте Елены Прекрасной, не растерялись?) - повез её домой. Но по одному ва-рианту автора (вряд ли самый лучший из вариантов попал из черновиков в подлин-ник) ли кого-то из его переводчиков Елену таки до дому не довезли.
По другому варианту: причиной была чрезмерная придирчивость мужа и Прекрасная женщина была изгнана (в нашем представлении, не очень-то и винова-тая) не только из дому, но и за пределы Спарты. На какой-то срок или навсегда хо-тя бы и временного, эстрадно-театрального мужа - такая существенная подроб-ность осталась вне внимания добросовестного Гомера.
Не менее интересен и такой вариант (возможно в нем автором выдуманного меньше - он ближе к тому, что было в действительности). Елена Прекрасная долго и счастливо жила-поживала во взаимной любви с отважным Ахиллом в устье реки Дунай, не зная ничего о его неполноценной пятке на какой-то ноге.
Нам трудно себе представить насколько несовершенной и плохо контроли-руемой была демократия в древней Греции вообще и среди их богов, в частности. Каждый то и дело вытворял такое, что вряд ли одобрили бы в центре (наиглавней-шие боги).
Меньше всего Елена Прекрасная хотела быть игрушкой в руках кого-нибудь из богов или богинь. Но те на то и боги, чтобы творить что им вздумается. Чьи-то нормальные человеческие хочу ли не хочу - они и знать не хотят!
Гомер, как доподлинно известно, не был зачислен в боги. Но на правах авто-ра гениальной "Илиады" принуждал им любимую Елену Прекрасную совершать поступки в разрез с нормами православной морали и нынешнего законодательства о семье и браке.
2
Общение Кошки с Еленой Прекрасной через какой-то шестой ли девятый ка-нал восприятия реальной действительности совпало со счастливейшим периодом жизни заблудшей грешницы. Когда с Еленой рядом был Парис и от нее отлучался лишь для очередной смертельной той или иной кровавой схватки с врагами Трои (а значит и с личными врагами Париса и Елены).
Всего самого наилучшего, неотразимо прекрасного было в ней столько, что она щедро делилась даже при кратковременной случайной встрече с четырёхлапым привлекательным существом - Кошкой. Готовой на все, ради торжества на земле самого лучшего не только для неё, для других кошек - но было бы от чего чтобы хорошо всем и хомо сапиенсам.
Кошка - о ней пойдет речь -- была по многим признакам вроде бы и обык-новенным нам хорошо знакомым четырехлапым мохнатым домашним скромных размеров хищным млекопитающимся. Чьи обязанности в городах, сёлах и везде, где живут люди, одни и те же - ловить мышей (в крайнем случае - отпугивать их от жилья человека).
Не очень-то была Кошкаа "белой и пушистой". Это касается не только её внешности, но во многом и её иной раз прорывавшегося наружу не кошачьего ха-рактера.
Если оценивать умственные способности этого когтистого царапучего звер-ка, то слова и "белая", и "пушистая" - сразу окажутся самыми не подходящими. То же самое и слово "зверок" - это же подразумевается существо дикое, всячески из-бегающее дружеские контакты с человеком. А у Кошки многое было наоборот.
Та кошка, что пустилась и благополучно закончи познавательный круиз на теплоходе "Иртыш", была не "злючей", не "царапучей". Нет оснований утвер-ждать, что она была умной-разумной, но в этой части - сомнений не может быть - в чём-то не глупее некоторых (по крайней мере) членов экипажа теплохода. Безус-ловно проявила она себя и более наблюдательной, чем многие, и более догадливой (это уж точно).
При этом, искренности и доброты у неё было столько, что хватило бы - есть все основания полагать - на дюжину её сестёр и братьев.
Скорее всего это было не первое лето в жизни кошки, когда почувствовала она себя достаточно взрослой в пределах себе подобных в границах приморского города Таганрога. Сформировался у неё вкус: по запаху (не пробуя на зубок) без-ошибочно отличала съедобного бычка или тарань, от годных на закуску только "прилично" выпившим гурманам.
Будет, как говорится, будет к слову: кошке простительно - потому что и мно-гие таганрогцы толком не знают за какие великие подвиги в их городе ли в его ок-рестностях столь возвели величественный памятник императору Великому Петру ( он же почти всю жизнь числился и ивсего-то российским царём Петром первым). Разве что за трезвое в его непробудно хмельном единожды промелькнувшее: поче-му бы не взять и ни построить "на зло надменному соседу" (Турции - во сто крат более злому, чем шведы) столицу России не на вечно заливаемых болотах в устье Невы, а там, где Таганрог.
В подтверждение тому, что от великого до смешного один шаг - дальнейшая судьба Тагнрога. Позорный Прутский поход (где в очередной раз проявилось "ве-личие" провозглашенного Великим) - всю армию загубил, но его спасла догадли-вая "эстонская шлюха". Из высказываний Льва Толстова, много лет изучавшего эпоху "великих подвигов и свершенивй величайшего в Росси из всех императоров" - русский гений намеревался и даже сумел написать несколько глав романа о той эпохе, но рука отказалась писать о сплошь отвратительным и мерзким в годы са-модержавных
великих замыслов ( хотя бы один из реализовать руки не доходили, вечно заня-тые кубками "бахусом" у Петра, царя-алкоголика).
Вымаливая у турецкого султана пощаду, "Велкий" отказался от крепости Азов, поклялся до фундаментов снести всё построенное в Таганроге и носа никогда не совать ни в Чёрное, ни в Азовское море. Все это и добросовестнийшим образом и выполнял.
Выше губерноского Таганрог так и не поднялся. Был, правда, кратковремен-ной столицей России. В самые последние дни жизни императора Александра Пер-вого. И когда, в ожидании переезда в Москву (так и не состоявшейся) Деникин, считай, управлял страной - единой и неделимой из Таганрога.
Где, кстати, генералом-правителем был подписан исторического значения приказ. Жестоко и беспощадно расправляться, вплоть до расстрела -- с дезертира-ми, диверсантами и спекулянтами.
Его превзошел только Врангель. Его генералы, без суда и следствия приказыва-ли вешать в
Симферополе и Джанкое любого звания спекулянтов.
Кристальной чистоты идеыалисты верил, что - в случае победы и торжества справедливости в России -- не будет ни одного спекулянта!
Петр Велики внедрил в привычки своих подданных наслаждаться табакоку-рением (наркотиком никотином) и алкоголем - "денно и ношно" подовая личный пример. С его эпохи века и века длится на Руси святой таких масштабов запой - что и конца-краю не видно.
Памятников уйму понаставили Великому начинателю этакого "великого" де-ла. Сказали пока что ""А", но волынят с произнесением "Б". С организацией фес-тивалей - многомиллионными были бы сборища пьяниц и курильщиков, например, в том же Таганроге и на степных просторах его окрестностей (предостаточно места для столов и столиков, ларьков, палаток, для всего необходимого при таком весе-льи - суть в коем: в одном питии с тобакокурением все прелеси жизни и счастье человека).
3
Кошка настолько взрослой себя считала, что каждый раз решительно отверга-ла особое к ней внимане, заботу. Не забывая какими были у ее матери проблемы из-за внимания к ней наглых крикливых котов и вообще удивляясь кошачей терпе-ливости.
Самой-то Кошке покаьудавалось держаться подальше от котов. Сплошь во-нючих, грязныых и драчливых. Удивляло ее то и дело: мех был у этих крикунов такого цвета - будто позаимствованных каким-то загадочным образом из пятен только что начинавшей взрослеть Кошки.
Возможно её отцом был мордастый рыжий кот, почему у него тот цвет меха , как раз какого у кошки так много. Но хвост у него не только рыжий, пушистый, но и несуразно большой. Такое соотношение хвоста со всем остальным у рыжего мордастого - вполне бы подходило для белки, но ни в коем случае не представите-лю любой породы кошачих.
Всю осень и весну, да и летом после каждого дождя - это же сколько ненужно-го налипает на такой хвост! На весь день потом забот-хлопот (от ненужного чтобы избавиться, отмывая и причесывая хвост языком!
Взгляд у мордастого кота всё тот же на всё и всех. Но когда посматривает на Кошку-подростка, на неё-то в юном её возрасте - в его зелёных глазах вдруг появ-ляется доброта и всё чаще подобие ласковости. Вот-вот в его мяуканьи по-своему прозвучит и предложение ли просьба: "Пора, пора относиться ко мне с таким же вниманием - как твоя Мама!"
Вахтенный матрос вначале оправдывался, а потом хвастаясь говорил почему пропустил на судно Кошку. Она, мол, такая разноцветная - и рыжего, и черного, и белого достаточно, а весь хвост серый и беленьким на конце (беленькое и на лап-ках там, куда прячутся кошачьи коготки) - такая кошка верный спутник удач и ра-дости.
На самом-то деле матрос даже и не знал когда и каким образом кошка про-никла на судно типа река-море. Цементу на теплоход "Иртыш" в порту Таганрог нагрузили столько, что его верхняя палуба вот-вот будет вровень с причалом.
Совсем не обязательно было Кошке идти по трапу и просить разрешения у вахтенного матроса пройти на теплоход. Она выбрала место подальше от трапа, скорее всего, и без чрезмерных усилий прыжком преодолела узкую полоску воды между причалом и бортом "Иртыша".
- Откуда кошка? -- спросил прибывший на смену матрос.
- А?
- Такая, смотрю, красивенькая, разноцветная!
- Вот и я так подумал, -- "задним числом" взял на себя ответственность отстоявший вахту матрос.
Таким образом Кошка стала полноправным членом экипажа (пассажиром ли)
на теплоходе "Иртыш". И когда судно покидало порт Таганрог, единственным, кто провожал Кошку, был стоявший у самой воды рыжий котяра.
Скорее всего, не во всю мощь своего голоса он орал (как это демонстриро-вал каждый раз, когда он выражал весной свои чувства и претензии к матери Кошки -- "уплывавшей в даль и не желавшей понять его печаль"). Почему и слышала его сладкие в полголоса мяуканья Кошка, а из экипажа - никто, кто в это время был поблизости от неё на верхней палубе "Иртыша".
В эти самые минуты в очередной раз проявилось необыкновенное у Кош-ки. По ульра- или инфрозвуку, ещё ли что-то она использует, воспроизводя и передавая необходимую информацию туда, где был и всего-то едва различае-мый на берегу её провожавший котяра. Должно быть по тем же каналам вос-принимала она и его сердечную боль из-за расставания с юной кошечкой (не боль, так сожаление, досаду ли из-за того, они всё ещё не так близки, как бы ему хотелось).
Пребывание Кошки на теплоходе "Иртыш" было всего-то около месяца. Так, что многое в характере и поведении Кошки так и осталось непознанным и не оцененным никем из членов экипажа. А что-то многими из них - даже и не замеченным.
В Таганроге в трюма "Иртыша" грузили цемент в основном из Амвросиев-ских заводов (Донбасс) и часть из дальних (в Поволжье где-то) цементных за-водов. По качеству их продукция не хуже, чем у заводов Новороссйска.
Проблема только транспортного характера: как из Донбасса и Поволжья вывозить в дальнее зарубежье. Появились чтобы и на их предприятиях допол-нительные доходы в иностранной валюте.
Конечно же не просто-напросто кто-то ткнул пальцем на карте в то место, где ближайший от этих предприятий морской порт с названием Таганрог. Учли и то, что это могло быть выгодно для мелководного порта Таганрог и для Азов-ского Морского Пароходства.
Как-то же в прошлом купцы вывозили миллионы пудов пшеницы в стра-ны иностранные через Таганрог? Почему не получится вывезти через этот порт не сотни, так хотя бы десятки тысяч тонн цемента?
За появление в голове у какого-то всего лишь замысла о такой возможно-сти, не стоит ли соорудить памятник и ему? Не менее величественный, чем Петру Великому?
У того не получилось Таганрог сделать столицей империи, но всего лишь за появившуюся спьяну или на трезвую голову идею - грандиознейший па-мятнк царю-императору. Рядом оставлено достаточно места для памятников и в честь других ему приписываемых подвигов. Какие-то и воистину величайшие в пределах чьего-то (никак не царя) замысла, намерения.
4
Кошка могла и не знать о каких-то гениальных находках организаторов отгрузки цемента в ту же Ливию именно через Таганрог. Но вряд ли у нее были сомнения: что никак не в ближайший ли порт Азовского или Чёрного моря по-везут груз - обязательно повезут его к далёким берегам Африки. Всего лишь кошачья интуиция при этом в достаточных объемах присутствовала.
Вряд ли вникала и в такие тонкости (кошкам и знать-то к чему такое) -груз называют мешкованым. Потому, что цемент расфасван в многослойные бумаж-ные мешки. Что по сорок восемь мешков уложено будет в строгой псудносле-довательности на каждый деревянный поддон -- в пакет, весом около двух с половиной тонн.
Всё это для так называемых пакетных перевозок. В принципе-то какая раз-ница: каждый пятидесятикилограммовый мешок сам по себе в Африку поедет или в компании из сорока восьми попутчиков - каждый из них, как две капли воды, похож на него.
Но для перевозчика далеко не безразлично. Мешкованый груз надо не только побыстрее принять в трюма судна (когда судно стоит в порту даже в связи с очень уважительными причинами - никаких доходов не может быть пе-ревозчику).
Мешки надо и побыстрее выгрузить (снова стоянка -и от этого одни толь-ко расходы). Когда цемент не только расфасован в мешки, но и привезен в па-кетах - выгружать на много удобнее и, главное, втрое или в четыре раза быст-рее.
Теплоход "Иртыш" при загрузке по летнюю, зимнюю ли марку способен перевозить около четырех тысяч тонн любого груза в ту же Африку. Но такое количество груза нельзя было брать в Таганроге.
Того же цемента в порту предостаточно. В трюмах судна есть свободное место - солидный запас неиспользованных тоннажа и вместимости.
Но глубины у причалов порта и в Таганрогском заливе не велики. Под-ходные каналы к порту и дальше - по направлению к Керченскому проливу - сколько на них ни работают землечерпалки, всё-таки не глубокие.
Теплоход "Иртыш" зайдёт на догрузку в порт Керчь и оттуда - в очеред-ное дальнее плавание ("дальним" называется - если моряки из Чёрного моряки прошли через пролив Босфор и хотя бы издали увидели Мраморное море).
Подготовка (по крайней мере психическая) моряков к дальнему плаванию на-чалась, как только с "Ирыша" на внешнем рейде сошел таганрогский лоцман. Всё пошло в строгом соответствии с ходовыми вахтами, в уплотненном привычном распорядке дня. Размеренно и привычно.
Не совсем привычной пока что оставалось многое для Кошки. Когда она убе-дилась, что вполне подходящие срифмованные слова для матросской песни: "На корабле мы как на острове живём: куда ни глянешь - море синее кругом".
Но моряки в плавании смотрят не только на море. Когда есть возможность, они смотрят и телепередачи.
Стараясь поскорее оморячиться, Кошка тоже приходила в кают-компанию (на "Иртыше" только там был телевизор). Пристроившись у кого-нибудь на коленях, с не меньшим вниманием, чем давно и надёжно оморячившиеся моряки, вниматель-но смотрела Кошка всё подряд и на что-нибудь мелькавшее на экране и на осто-четевшего очередного надоедливого болтуна-телекоментатора. Чаще всего зани-мавшего дорогостоящее телевизионное время разъяснениями очередного никому не нужного.
Другое дело - футбол!
Напрямую передача матча или в записи того, что происходило вчера-позавчера. Если даже -- и пару недель до сегодня. Всё равно какие команды играли и на каком футбольном поле. Важно, чтобы для моряков, неприхотливых болель-щиков, кто на поле без лени бегали и почаще бы дрались руками и ногами.
По футбольному полю мяч метался чтобы из конца вконец, ловко убегая из-под ног футболистов. Как случается, умная проворная мышь ловко убегает от ле-нивого или растяпы кота.
В этом смысле Кошка была вровень со многими болельщиками - не только моряками. Даже и настоящая страсть болельщика у неё то и дело проявлялась та-кая, что приводила в дополнительный восторг многих собравшихся в кают-компании.
В углу кают-компании встроенный стол. На нем телевизор с футболистами на экране. Одна команда проигрывает, а другая - выигрывает.
По футбольному полю катается пёстренький мяч и бегает судья. Он то сви-стит, то просто бегает, мешая футболистам проявить свои прыть и волю к победе.
В кают-компании обмен впечатлениями то в полголоса, то так внезапно гром-ко - впору после каждого слова надо бы ставить по три восклицательных знака. Словом - всё чин-чином.
Вдруг два-три прыжка - и Кошка на столе вплотную с экраном телевизора. Забыты лаковые поглаживания по её пёстренькой спинке, умелое поцарапывание знатока возле ушей Кошки-болельщицы.
Она сама царапает экран. Пытается проникнуть за него. И снова у неё этого не получается. Тогда Кошка то одной, то другой передней лапкой (не усвоила ещё, что срого-настрого запрещено руками хвататься за футбольный мяч всем, кроме вратаря) помогает кому-то из футболистов гнать мяч к чужим ли своим воротам.
При этом обнаруживается и ещё один "прокол". Сама не знает за какую ко-манду болеет (тоже мне болельщик!)
Кошка видит, что у одетых в сине-чёрное дела хуже -- им и помогает. А если явно проигрывать начинают бело-красные - своими лапками стараться будет обя-зательно гонять мяч с кем-либо из бело-красных.
Да, не наделил Создатель душой никого, кроме человека. Но сердце-то и у кошек есть. И ума предостаточно (может и не у каждой) отличать чтобы доброе от зла, хорошее от плохого.
Самый добрый, хороший на теплоходе "Иртыш" конечно же повар, кок. С ним у Кошки дружба самая настоящая. От него ей в первую очередь самое лако-мое, что приготовлено либо ещё в полусыром виде на протвинях камбуза.
Их дружба настоящая без клятв и обещаний из высокопарных слов могла быть и вечной. Повар не проявляет высокомерия - когда на самом-то деле он куда выше Кошки, и толще, и читать-писать умеет. Интуитивно пришёл он одним из первых на "Иртыше" к выводу (а вв ходе рейса - и к убеждению), что у Кошки есть недосягаемая для человека заумь (заметьте: слово не взято в кавычки, а не на-писано с большой буквы единственно потому - не обидеть чтобы род людской).
5
Во многих отношениях Керчь не понравилась Кошке. Но заранее никто на теплоходе "Иртыш" такого не предполагал. Вслух даже высказывались опасения:
- Коты на её такую красивенькую набросятся со всей страстью южан!
- Как пить дать, захороводят Кошечку нашу даже и в порту так, что она и дорогу домой забудет!
- Если вахтенные у трапа зевать и лупать глазами будут по сторонам - то конечно с Кошкой расстанемся навсегда!
- Так что ей нельзя что ли ни одной лапой ни на причал ступить, ни в город сбегать на часок или два?
Стоянка в порту Керчь было и всего-то восемь часов. Но Кошка успела доста-точно хорошо осмотреть причалы и закоулки там разные в порту, и по улицам го-рода, по набережной пройтись (в основном - пробежать, сторонясь местных и приезжих не только из рода кошачьих.
После чего и мнение у Кошки о Керчи. Такое, что не в пользу древнейшей из столиц- несравнима бывшая Понтикопея с родным ее сердцу Таганрогом.
Прежде всего: город расположен так, что во многом уступил места высочен-ному нагромождению из камней и земли (Кошке ни на Кавказе, ни в других места побывать не пришлось - почему и показалось ей никчемным то, что называют керчане и приезжие горой Митридат).
Почему бы, спрашивается, вершину этого высоченного нгромождения из камней и мёртвой земли не украсить ещё одним памятником Великому Петру? Во сто крат более величественным получился бы -- чем в Таганроге и всех, что в честь его глупейшей из глупостей (в болота утрамбовал сотни тысяч соотечест-венников и построил очередной монплезир - северную столицу.
Не имеет значения то, что ни в Керчи, ни в самых отдалённых окрестностях царь Петр не был. Но кто запретил выдумывать такое, что он от нечего делать од-нажды думал о Крыме? А как можно думать о Крыме и Чёрном море (в Прутском позорном походе самым подходящим было как раз о том и другом подумать или от кого-то услышать что на планете Земля где-то есть - и Крым и какая-то Керчь).
Главное: были бы скучающий в бездельи скульптор, излишки бронзы и гра-нита кем-то что-то подходящее выдумано и вслух сказанно в самый подходящий момент. А навыдумывать согражданам каких угодно заслуг очередному их кумиру - всё равно, что раз плюнуть!
Местные кошки и коты не хуже и не лучше таганрогских. Уважительные, внимательные, найдутся в Керчи наверно и такие, с кем и весело будет и можно дружить. Ни у одной из них нет ни малейшего зазнайства от того, что не одними бычками и таранью они лакомятся. У них в завтрак, обед или ужен бывает часто и кое-что на много повкуснее.
Еще одно проявление благородства в характере кошек - скромность. До чего же было б хорошо, если у одной собаки из тысячи можно было намек на такое же встретить.
У пограничника дома была именно такая собака (кавказская овчарка). Умнее многих людей, но -- поголовный недостаток всех собак - не она умела разговари-вать.
Может случится, что офицер признается своему четвероногому другу. Под-робно расскажет о том, как у него между ног прошмыгнула на теплоход краси-венькая умненькая кошечка. Обхитрила его - многоопытного и бдительного по-граничника.
Овчарка всё выслушает внимательно и с сочувствием. После чего сразу же одними глазами, оценив суть случившегося, одними глазами выскажет и свое мнение.
Другого, мол, и не стоит ожидать от кошек: они пока что всё на той же ста-дии недоприрученности - на какой были тысячи лет назад. Пребывая в своей дре-мучей невоспитанности (когда у них еще почти всё, как тысячи лет назад, не по-людски, а по-дикому) они почему-то этим дорожат и гордятся: мы, кошки, мол, как ходили, так и ходим по сей день сами по себе.
Это же каких огромный усилий бы стоило Кошке сдерживать свой смех и своё презрение. Случись ей на какой-нибудь улице Керчи встретить эту самую кавказскую овчарку вполне очеловеченную. Та конечно же при этом всячески де-монстрировала бы своё "по-людски" -- свой подхалимаж перед хозяином (так, чтобы это видел каждый встречный). Вот, мол, полюбуйтесь какая из подхалимов я подхалим и как подхолимством этим горжусь.
С презрением на это смотрела бы и любая из керченских кошек. Окажись она в пределах видимости от пограничника с его овчаркой.
Естественно кошка-керчанка при этом не могла бы не думать, удивляясь: "Это ж в каком тысячелетии до рождества Христа вы, псы и собаки, всё еще на-ходитесь?!"
Не развратили керченских кошек теми, кого привозят с собой приезжие ку-рортники - по последней моде мосек постриженных, в разных шампунях мытых-перемытых с таким усердием, что они должно быть и сами себя не узнают.
Но зазнайства и чванства у этих кошек-курортниц! Того и гляди станут о себе думать похлеще, чем комнатные мопсики там разные.
Чего доброго, глядишь и - переняв собочачью моду - и коты начнут пижо-нить в смокингах и пиджачках, сшитых для каждого по спецзаказу!
Собаки они и есть собаки. Сплошь бескультурье, жадность и дурь дремучая на каждом шагу. Умная среди собак - одна из тысяч и тысяч. Увидишь такую -- если хватит терпения искать её долго-долго. И ещё -- если и днём с огнем.
И это, когда с ними рядом столько умных кошек и не глупых (если даже и безнадёжно ленивых) котов. Есть с кого брать пример, у кого уму-разуму учиться.
Ну а люди? Им положено быть умными. А у них в каждом городе того и гля-ди собак будет больше, чем всё взрослое и детское население.
Причём собак избалованных чрезмерным к ним вниманием, оглупевших и ленивых дальше некуда! Собери всю свору из тысяч собак в городе - все вместе они и мышонка не сумеют поймать!
Собаки все до одной подхалимы. Самые злые из них - всего лишь на показ. Ещё и этаким способом (злющие, мол) показывают подхалимаж свой перед хозяи-ном-кормильцем. А хозяину почему-то как раз это больше всего и нравится.
Почему?
Не потому ли, что среди людей много таких, что на большее, чем быть под-халимом, они и не способны. Конечно в таких чаще всего ими высоко ценимое подхалимство и в других -- готовность к угодничеству проявлялась на каждом ша-гу и так, что они сами привыкли мерзость эту не замечать. Называют её вежливо-стью, проявлением уважения культурного человека к тем, кого нельзя не уважать (по крайней мере, меньше, чем его "уважают" другие - своеобразный марафон-состязание между подхалимами).
Что вы! Ни в коем случае подхалим не унизится до такого, как его любимая комнатная собачонка Жучка. Не будет перед "авторитетом" елозить -- животом подметая пол у ног им культурно уважаемого (готовностью же и к такому "подви-гу" у самого хозяина Жучки предостаточно).
Что же еще, скажите пожалуйста, если не родство душ в основе того, что го-рода переполнены любовью людей к их четвероногим "братьям младшим"? Ведь у избалованных городскими излишествами и грузом перепотребления "младшие" проявляют все ещё много такого, чему старшие братья считают своим долгом, обязанностью у "младших" учиться, учиться и учиться.
Вот полюбуйтесь. Овладел и когда-то гордый человек уменьем культурно - искренне и всегда в меру - пресмыкаться, подхалимничать.
Кошка в Керчи сделала вдруг для себя одно важное открытие. Очень ещё мо-лодая - не знала, что открытия только и бывают внезапными (если даже и не са-мые важные).
В Таганроге это было едва уловимо, а в Керчи так много, что Кошка нередко даже и останавливалась. Не ошибается ли, не плод ли её кошачьего воображения - на каждом шагу "дух древности".
Человек скорее всего это назвал бы по-другому. Но сразу бы и согласился, что Кошка ощутила не запах, а самый настоящий дух древности. Потому что за-пахи было и время и чем развеять в крымских и северо-кавказских дальних далях.
Учёные мужи наконец-то придумали устройства и приборы по их мнению сверхчувствительные. Пристраивают их к древнейшей стене храма какого-нибудь и - слышат живые голоса давным-давно умерших. Что говорили те и какие песни пели тысячи лет назад, а стены это как раз и слышали.
Через века и века более умные учёные мужи сделают ещё более важное от-крытие. Изготовив необходимые сверхчувствительные приборы, сумеют узнавать всего лишь то, что Кошка и сегодня узнает. Она видит и слышит невидимое и не-слышимое для человека. То, чему пока что у нас название (на правах временного) - "дух древности".
Нет полной уверенности в том, что Создатель второпях в человека не вложил предостаточно той же "сверхчеловеческой" чувствительности, что сохранилась у кошек. На оказалось такое обилие благ на планете Земля, что человеку было доста-точно всего, чтобы и без сверхчувствительности жить в сытости, весело и припе-ваючи.
Из-за ненадобности человек и забыл - избавился от ненужного. (И совсем не обязательно, что поступили бы точно так же, например, марсиане. Окажись менее комфортными для них условия проживания на планете Марс.)
У многих из людей сохранилась такая "странная" способность. Надо ему проснуться перед вахтой в три сорок. Что-то в нём сработает и он проснется как раз, чтобы на вахту не опоздать.
Будильнику если было такое же поручение, он о своей добросовестности на-помнит. В те минуты, когда штурман ли механик, матрос ли моторист начал умы-ваться или ищет ногами кроссовку - ту, что в очередной раз почему-то оказалась не на месте.
6
Нечто подобное сработало и у Кошки. В порту она оказалась когда надо. По трапу на судно бежала, когда шагали по нему пограничник и таможенник. Оформ-лять документы - закрыть чтобы "границу" перед выходом "Иртыша" из Керчи в загранрейс.
Пограничнику Кошка понравилась так, что он пытался подхватить её из-под ног одной рукой и внести на теплоход. Не получилось только потому - нис-колько не обиделся молодой, но уже многоопытны офицер - что попытка-то, мол, была без участия второй руки. Если сразу обеими руками - он бы кошку обяза-тельно поймал.
Но не тут-то было. Один из самых бдительных в Керчи, пограничник в офи-церском к тому же звании не учёл (вряд ли он и знал о таком). Что не созрел, а только начал в его сознании проклёвываться росток из вдруг появившегося нечто, величиной меньше макового зёрнышка, -- его коварный замысел (подхватить ру-кой пестренькую красавицу), а Кошке в тот же миг стало об этом известно.
Что именно это, а не что-то другое, именно этот человек в следующие мгнове-ния непременно сделает!
К тому же пограничник был человеком из тех, что не придают значения "мелочам". С кошкой ли собакой они имеют дело - те и другие для них всего лишь наши "братья меньшие".
Не приручив собаку в свое время, человек до сегодня жил бы на деревьях. Всё еще участвовал бы в драках и потасовках с гориллами и шимпанзе, отвоёвы-вая у них для себя и своих детенышей банан повкуснее или место для ночлега на деревьях. Такое, чтобы повыше - хищникам труднее было чтоб схватить его за но-гу, за руку или за что-нибудь ещё.
Вдруг дикарю человеку встретился четырехлапый голосистый не очень злой зверь. Что ему из объедков ни брось, тотчас же сожрёт и в знак благодарности долго помахивает хвостиком.
Угодничества и подхалимажа к этому времени было предостаточно в люд-ском племени. И ценились даже и получеловеком эти качества почти на уровне с безумной храбростью.
Подружились получеловек с полусобакой. По лесным дебрям стали вместе шастать. Четырехлапая ценила то, что умеет выкопать из земли двуногий съедоб-ное что-нибудь, сорвать ли с дерева столько, что хватает на двоих. А двуногий ра-дёшенек был тому, что новый друг охотно и своевременно предупреждает о при-ближении опасных хищниках.
Процесс особачивания одного и очеловечивания другого был длительным. Если подробно описывать - многотомный бы научный труд мог получиться. Но возможно скучным и бесполезным на сколько-то меньше, чем иные многотомные открвения.
А по сути - если коротко. Вдвоём с другом, умеющим предупреждать об опасности, получеловек отважился из дебрей выйти на опушку леса. А это со вре-менем позволило им иначе смотреть на окружающий мир.
Подальше от леса и опушки получеловек устроил пастбища. Для животных - более, чем он беспомощных.
Стал отгонять от стад хищников камнями, дубиной ли вначале. А потом -- копьём и стрелами. Вдвоём с собакой приручили трусливых живых животных - и те охотно стали покорными, "домашними".
Научился двуногий рыхлить землю и на ней выращивать нужное для него и домашних животных. Огороды и в наше время без собачей охраны оставлять не желательно.
Дикие травоядные и птицы на дармовое вкусненькое налетят и -- от всех тру-дов человека останется пыль да прах. Но когда о противнике собакой заранее кто предупреждён - считай что и вооружён. Успеет достойно встретить врагов и гра-бителей.
Спасибо собаке! Помогла человеку стать и живтноводом, и земледельцем. Человеком!
Но в какую-то из цивилизаций начался как бы и в обратном направлении процесс. Изменился человек: ненужно много среди человеков появилось таких, кто считал угодничество, низкопоклонство и подхалимаж наиважнейшим. Этому старательно потворствовали те из людей, кому на руку были именно эти качества -- не у него чтоб они были, а у других.
В такой обстановке и сам, как говорится, Бог велел, появились чтобы сонмы желающих иметь четверолапого "друга меньшого". Воспитанного им как раз по образу своему и подобию. Подхалима и угодника.
Кошки тоже домашние (многих назвать можно - комнатные) четырехлапые. Но братьями и сёстрами их назвать - язык не поворачивается.
Они, вроде бы какими были в дебрях лесов, такими и остались ("живут сами по всебе"). Обилие пищи в городах и сёлах - мыши и крысы. Из-за этого и дер-жится кошка вблизи от человека, помогая бороться, уничтожать грызунов, спо-собных беспощадно уничтожать и продукты, и многое другое, созданное челове-ком для себя, а не грызунами.
Кошка надёжный союзник и помощник человеку в его добрых делах. Но подхалимом никогда не была не будет, извините. Как раз для этого у нас предос-таточно всяких там Жучек.
Их пра-пра-предки делали вас человеком. Теперь наблюдаем обратное - должно быть и самому человеку пока что непонятное. Собака начала переделы-вать человека вроде бы как и не в челодобного. Все чаще встречаются пузатые, брюхатые "желудочники".
Чревоугодие для которых и самоцель, и смысл жизни. У них "Нажраться по-лучше бы как!" - выражено и зримо, и в ярком многоцветии.
Не результат ли это случайный Создателя? А может и всего-то чрезмерная его доверчивость к своим подручным?
В день, когда Господь Бог создавал скотов, был создан и человек. Тот и дей-ствует в соответствие с ему известным: от великого до самого что ни на есть неве-ликого -- один шаг. Многим - в чем убеждаемся всё чаще - и небольшого полшага оказалось достаточно!
Почему и остаются неразгаданными те многие способности и качества кошек - всего-то удивляемся которым. Не догадываясь и не предполагая, что не обладая им подобными человек не вступит в иной, более высокий этап своего развития.
Назовем то этап временно - "послесобачьим". На тех же правах, что у назва-ний "каменная эпоха" или "бронзовые века" в развитии племён и народов.
7
Особой разницы и никаких преимуществ у одного перед другим - у Азовскго и Черного моря нет. У Кошки таким сохранилось мнение до того часа, пока "Ир-тыш" не приблизился к берегам Турецким и сходу не вплыл в пролив Босфор.
Пока пересекали Чёрное море, была всё время - как и в Азовском море - "во-да, вода - кругом вода"! Убедившись в этом, Кошка перестала бегать с правого борта на левый борт и местом наблюдения за морем выбрала корму. Там очень даже удобно сидеть на скойланном (уложенным кольцами один на один) шварто-вом канате.
Небольшое возвышение над палубой. Но его достаточно, чтобы видеть как можно дальше что по правому, что по левому борту и что за кормой теплохода "Иртыш". А там долго была всё та же "вода, вода - кругом... и т. д."
Смотреть - это одно. Есть когда если и возможность себя показать (всё вре-мя есть кому смотреть -- внимательней не куда за Кошкой наблюдали чайки).
Этим неугомонным в полёте птицам никогда не было, наверно и никогда не будет ни малейшего вреда от кошек и котов. Скорее всего и такое, можно сказать: вполне дружеское, мол, могли быть отношения у этих острокрылых пернатых к условно домашних четырехлапых млекопитающихся. Ко всем кошкам.
Вполне возможно, что не осталось незамеченным то, что и кошки любят воз-душный простор. Их то и дело можно увидеть высоко на ветвях деревьев, на стол-бике ли забора - из тех, что повыше.
Этому завидуют собаки. Почему с лаем вдоль забора бегает одна, а другая кружит вокруг дерева, на самую макушку которого взобралась какая-то из когти-стых и проворных.
Но оказывается совсем-совсем не одно и то же, когда чайки видят кошку в море, а не на земле. Такое не часто бывает - отсюда у птиц и столько удивления.
Так ведь чайки при этом не скрывают своей тревоги: знают, что кошки не умеют плавать. При этом - ещё более непонятное для птиц, чем для людей - по-чему рыба для кошек лакомство?
А та Кошка, что увидели чайки сначала сидевшей на корме теплохода "Ир-тыш, то она прогуливалась вдоль фальшбортов (ограждения верхней палубы) суд-на, как у себя дома. Будто она всё на том же ей хорошо знакомом причале в порту Таганрог.
С такой же беспечностью у неё прогулки и по шлюпочной палубе, где и всего-то леерные ограждения. Стальные стойки с интервалом в полтора метра и к ним один над другим прикреплены два троса. Один держится за самый верх стоек, а другой протянут с закреплением на половине высоты к тем же стойкам.
Случись внезапный бортовой крен у теплохода или вдруг порыв ветра. Когот-ками лапок за стальную палубу не зацепишься. Заскользишь к борту и - бултых в море!
Почему чайки летают вдоль борта судна - того, вдоль которого очередная прогулка у Кошки. Не знают как в случае беды они будут действовать. Но всё ко-нечно сделают, чтобы многоцветной красивой неопытной путешественнице по-мочь. Не дать ей погибнуть.
Иное дело, когда Кошка на корме теплохода. К тому же и взгромоздилась на самую высокую бухты толстенного каната. По кольцам каната не очень-то и за-скользишь, случись что. А случись - есть за что зацепиться коготками всех четы-рех лап.
Такое внимание и забота чаек не прекращались долго и после того, как скрылись берега сначала предгорий Главного Кавказского хребта, а потом и Кры-ма. Не удивительно, что иностранные чайки встретили "Иртыш" в значительном удалении от "берега Турецкого".
Было Кошке над чем задуматься (всего-то на короткий срок и мимоходом). Что чайки-иностранцы её сразу же заметили и всё время к ней относились так же, как северокавказские и крымские чайки. Как бы эстафетный жезл одни передали другим - Кошку передали через её же голову, а заодно и чрез Чёрное море. Будто тем и другим она одинаково родная.
Когда приблизились к входу в пролив Босфор, теплоход окутали до притор-ности густые запахи кофе, жареной рыбы, мяса вперемешку с пережаренным лу-ком, чего-то из печёного теста. Одно слово: не русский дух, не Русью запахнет.
Эти бытового происхождения запахи и ароматы глушили нечто Коше вроде бы и знакомое. Но за время перехода Чёрным морем (Кошка почти сразу догада-лась, что всего лишь поэтому) стало забываться.
Вдруг то же самое, что Кошка обнаружила в Керчи, -- "дух древности"!
Новый запах (Кошку не обманешь), но он тоже из далёкого прошлого. И ровным счётом ничего не значит, что он стал на много более улавливаемым, когда справа и слева от пролива потянулись кварталы многомиллионного Стамбула.
До конца разобраться: что же это было такое (еще один древний дух) - по-мешала красивое изваяние из бронзы на европейском берегу Босфора. В натураль-ную величину (может быть на сколько-то меньше или больше натуры - издали даже и кошачьим глазом не уловить) -- это был конь.
Скульптор сумел уговорить мгновение, когда оно было самым прекрасным (на его вкус даже и чересчур прекрасивым -- по его-то мнению). Когда конь с воз-растающей решительностью бежал искупаться или переплыть Босфор.
Многое множество памятников с изображением собак - об этом как-то с обидой судачили кошки и коты в Таганроге. Предположительно есть, как мини-мум, одно хотя бы какое-то в древние века сделанное изображение кошки. В Египте, в знойной Африке и может быть недалеко от реки Нил.
На берегу этой реки жили такие мудрые люди, что ещё многие тысячелетия народы всех континентов планеты Земля будут восхищаться их умом.
Что и не удивительно: богом они считали кошку. Пока они кошке оказывали самые высокие почести, молились на неё, египтяне и благоденствовали. На Земле они жили, как в Раю Небесном.
Общеизвестно, что много из бронзы изображений с присутствием коня. Ча-ще всего, когда кто-то на нем верхом или кони впряжены в колесницу. Они всего лишь декорация, первостепенной ли важности присутствующая при чём-то важ-ном (чаще всего - при особо почитаемой персоне). Конь - статист.
А на берегу Босфора бронзовый конь, идущий к проливу (в легкой ли рыси, на миг ли остановившийся - у него готовность к движению не замерла). Идёт он "сам по себе" -- ради собственной прихоти, никем не понукаемый.
Недалеко от коня более важное для туристов-ротозеев (может и в самом деле более интересное, полезное для познания и -- более красивое) -- дворец султана.
От пролива его отделяет не очень широкая набережная. А в центре дворца огороженное камнем кубических очертаний помещение. Его размер в точности соответствует во всём особо почитаемой мусульманами Кабе.
Много картин великого российского мариниста Айвазовского во дворце Сул-тана. Их там едва ли не больше, чем во всех картинных галереях России.
И у людей случается иногда, а не только у кошек. Увидел что-то очарова-тельное - и на этом вдруг "сошелся клином белый свет".
Бронзовый конь конечно прелесть. Но это не помешало Кошке уловить соба-чий (в ее не изысканной терминологии) "дух" Стамбула.
Может в этом городе не было семисот тысяч комнатных и не бездомных со-бак и собачек. Стамбул в этом не успел догнать культурную столицу Европы ле-гендарный Париж. Но вони было предостаточно и от тех, сколько бы их в Стамбу-ле ни было.
Соответствующий "аромат" от них плавал над проливом Босфор с такой на-вязчивостью, что Кошка чихала всё чаще и чаще. Пока не догадалась наконец ро-зовый носик свой спрятать в рыжую шерстку у правой лапки.
Мраморное море в тот раз вполне соответствовало своему названию. По-верхность моря была зеркально гладкой. Как тщательно отшлифованная из бело-голубого мрамора столешница.
Когда огибали Принцевы острова, один из мотористов сел на скойланный кормовой швартовый. Предварительно взял он доверчивую Кошку на руки - по-гладить чтобы ей спинку для своего и ее удовольствия.
- Знаешь чем Принцевы острова знамениты? - мотористу захотелось про-явить свою незаурядную эрудиция.
- Принц наверно знаменитый какой-нибудь жил, - крутыми плечами по-жимая (не уверен полностью, но такое вполне могло быть) ответил повар. По-смотрел на приближавшиеся острова и добавил: - Или владел островами принц, как подарком султана, и жил или - иногда на охоте здесь бывал.
- Могло быть и такое. Но знамениты острова не этим.
- Не знаю.
- Знамениты они еще и тем, что на них были на пожизненно сосланы- как в Российской империи ссылали в Сибирь преступников -- ни в чём не порови-нившиеся стамбульские с собаки!