Доменщикам Второй комсомольской печи Магнитки,
продолжающим славные традиции старших поколений
и кровно связанным с теми, кто ценой жизни своей
утвердил власть свободного труда
Выйди в ночь
Или настежь
Окно распахни:
Землю всю
Осветили Магнитки огни.
А над строгой громадою домен
В ночи
Беспокойные звезды
Скрестили лучи.
Приподняв небосвод
Широко на крыло,
Негасимое зарево
Ало всплыло.
И, взойдя на века
Над Магнитной горой,
Пламенеет оно
Незакатной зарей.
А когда тут гуляли
Ветра да орлы,
Меж Уралом-рекой
И горой Ай-Дарлы,
В нелюдимую степь,
Далеко в ковыли,
Беляки на расстрел
Комиссаров вели.
Смерть бойцы-коммунисты
Видали в упор.
Не о смерти —
О жизни
Вели разговор.
И заметил один:
— Ишь, парит, как в печи!
Дождик, стало быть,
Выпадет славный в ночи.
— Нынче ягоды — сила! —
Ответил другой,
Наступив на кулижку
Босою ногой.
Третий тихо вздохнул:
— На теплынь до зари
По всему мелководью
Взыграли щури...
А четвертый мигнул
Из-под брови густой:
— До чего же хорош
В этот год травостой!..
След кровавый
За каждым плескал,
Как ручей.
И бледнели убийцы
От мирных речей.
— Стой! —
Конвою сказал офицер. —
Развязать!
По саперной лопатке
Преступникам — взять!
Точно время засек
По карманным часам
И делянку штыком
Ровно вычертил сам.
— Это ж смех — не лопаты! —
Не справимся, чать.
— И земли маловато
На всех-то.
— Мал-чать!!!
— Мы ж на совесть молчали
Семь черных ночей,
Даже молча плевали
В глаза палачей.
Языки задубели
С молчанки вконец,
Вот и чешем,
Пока не прошил их
Свинец.
— Живо! Яму копать! —
Торопливый приказ.
Покорились вражине
Единственный раз.
— Поработать охота
В расстанный часок.
Хоть землицы нам выдали
Скудный кусок,
Да ведь наша она,
Не чужая, поди,
Тронь рукою —
Теплей материнской груди!
Господин офицерик
Нас долго водил,
А последним жильем
В аккурат угодил:
Вон — железный Атач,
Как верблюд в поводу,
И Кряхта
Через весь окоем на виду!
Нам бы тут, у Магнитной,
Закладывать дом
Не под вражьим штыком,
А мирком да ладом.
Что тут будет —
Мы знаем,
А вам — не дано,
Потому что вам, гадам,
Каюк все одно.
— Ну, кончайте! —
Команда и тем и другим.
Комиссары
Запели торжественно
Гимн:
«Это есть наш последний...»
И кровь на губах.
Душно.
С плеч посрывали
Ошметки рубах.
Спины потом промыты,
От соли чисты.
А на спинах —
Четыре каленых звезды.
И от этих
Пылающих мукою звезд
Встало алое зарево,
Будто на пост.
Кумачом полыхнуло
В закатную дрожь —
Ни свинцом не собьешь,
Ни штыком не сдерешь.
— Пли!
Защелкали пули
Трусливо,
Вразброс.
«Это есть наш последний...»
В простор понеслось.
Все от страха дрожало:
И штык, и приклад.
Офицер из нагана
Садил невпопад.
Сам ногами
За комом притаптывал ком,
Шевелилась земля
Под его каблуком.
Возвращались домой
На постой беляки.
Видят —
Степь окропили
Огни-светляки.
Аж до самой горы
И по склонам седым
Алый дым расстелился,
Невиданный дым!
То ли сотни костров,
То ли руды в печах,
То ль раздул богатырь
Исполинский очаг.
И горячие звезды
Стояли, лучась,
Над приспущенным небом,
Как в траурный час...
Громы грохали.
Трубно тревогу играл
От Уфы до Челябинска
Южный Урал.
Бился Блюхер,
Ведя огневые полки,
Шли Каширины-братья
Да их земляки.
Утверждала Республику
День ото дня
Комиссаров погибших
Большая родня
И писала победно
На красном листе
Все, что сердцем увидели
Смертники те.
Молодая бригада
В весенний буран
Дружно рыла
Для домны своей котлован:
— Глянь, ребята!
Патрон от нагана пустой!
— И останки убитых...
— И шлем со звездой.
— Зарывайте поглубже —
Простят мертвецы...
— Как же так?!
Это ж красные,
Наши бойцы!
— Так ведь домну мы ставим —
Не бабушкин крест:
Сразу — памятник,
Вечный огонь
И оркестр...
Прогудела им домна
Могучим гудком.
Осенила их домна
Горячим венком.
В лихолетье сломила
Фашизму хребет,
Жгла каленым железом
Чумной его след.
И стоит «Комсомолка»
В бессменном строю,
Горновые на ней
Каждый день, как в бою.
И Магнитки металл,
Сотворенный в огне,
Чудотворным потоком
Течет по стране.
И поныне горит
Над Магнитной горой
Негасимое зарево
Алой зарей.
И сердца комиссаров,
Как вечный заряд,
Бьются в доменной летке
И в небе парят.