* * *
(Чёрная речка)
"Чур-три - нет игры..".
Няня, можно - понарошку
Я мочёную морошку
попрошу?..
Попрошу печатный пряник,
Под луною конопляник,
анашу...
Попрошу лежать у печки,
Попрошу на чёрной речке
алый снег
Под лучом косым январским.
Попрошу подарком царским -
детский смех...
Попрошу покой и волю,
Попрошу кузэна Колю
и Annette...
Только - можно? - понарошку...
А себе оставлю крошку:
белый свет...
* * *
"И нет отрады мне - и тихо предо мной..."
(с) "Воспоминание", А.П.
Приснилось: закурить
безумное желанье!..
Трясущиеся длани...
В буфете - сухари,
сухие комары,
помёт в пыли кофейной
и портсигар трофейный,
и вот - кисет махры!..
В нём сложенная вкривь
бумажная гармошка -
и пальцы ищут дрожко
того, что там внутри:
на внутренней колец
полоске, на извивах
дымка, на ветхих сгибах
судьбы... - и наконец:
- На выцветшем листе
всё профили да ножки...
Я стряхиваю крошки,
не узнавая текст.
* * * (Заблудившийся бронепоезд)
"Эх, яблочко..."
На рельсах дикий блик,
и семафора зрак...
Он очень многолик -
сгущающийся мрак.
Он очень многокрыл
позёмкой между шпал...
- И, наконец, покрыл
и вдоль прогрохотал.
...растает за мостом
раскат товарняка,
и тишина потом
настанет - а пока
вибрирует бугор,
как баржа на мели.
И предков грозный хор
поёт из-под земли.
А с краю блик звезды
поёт из-под воды...
* * * ("Глаз превращался в хвойное мясо...")
Памяти Саши Ромахова
День стоял безголов и безглаз
сплошняком. От рассветной мглы до закатного часа
душно парила прелью листвяная масса.
Сквозь неё электричка неслась
ровно в пять по бугру - то ли в Рай, то ли в Лиски.
Семафор мигал и багряно слеп,
превращая ватные столбы в чёрные обелиски
и ненужные коммы - в гранитный склеп.
День стоял и стоял, и остался стоять, раз начат.
На еловой насыпи - никого, кроме меня.
Я стою и слушаю, как в утробном щебне скачут
на всё тех же розовых,
тех же багровых конях.
* * * (ВО РВУ НЕКОШЕННОМ)
"Наш царь дремал..." (С)
Прогрохотал состав на Воркуту... -
последний школьник едет из Анапы
туда, где вековечные сатрапы
клюкою долбят Леты мерзлоту...
- А я стою под насыпью во рву,
и, может, прямо в нём потом прилягу.
Вот только разделю с цикадой флягу
и перечту десятую главу...
* * * НЕВИДИМКОЮ ЛУНА
Андрею Арепьеву
...в некурящем обществе выходить покурить приходится под навес...
- (а вот там он и скачет, и пляшет, и вьётся по-вьюжному - мелкий бес) -
и с сосульки за шиворот капает, и снежных баб лапает... -
и скребёт за соседским забором верхом на совковой лопате,
и насвистывает на кахетинском рожке Шопена и Сарасате,
и в соседском окне нащупывает на чёрно-белых сонату глухого Бетховена...
- (от такая, малята, у нас тут хреновина:
помаленьку так и приучивает нас забыть про ту семиструнную
нашу прокуренную со светла и до тла ах ночку лунную...
...от которой бежать надо было б, как от огня!..
(потому как по ночам, блин, она "так мучила меня" (с))
* * * 24 ФЕВРАЛЯ
("И вновь продолжается бой...")
Поутру болит голова.
Понятно: вчера выходной...
А нынче проснулся едва -
и вновь чёрный хвост за спиной.
И вновь за спиной рыжий горб,
и надо доказывать вновь:
характер нордичен и твёрд,
прозрачна арийская кровь...
Бреду, словно с пачки верблюд,
по шпалам родимой страны.
И мозг сквозь висок мне клюют
семнадцать мгновений весны.
* * *
"А Дон еще как полукровка..." (О.М)
...не время - бремя вечеров...
- начавшихся перед рассветом
утробным, будничным приветом
по насыпи товарняка...
Тяжеловоз взбирался в гору
подобно ангельскому хору,
и я не знал наверняка:
я будь готов или готов...
Дрожали стены, ветхий кров
летел и шелестел всей дранью,
хрипел петух из-за забора
соседского... И, вместо хора -
мы все вставали этой ранью:
гулять собак, кормить котов...
- И этим начинался вечер:
стихал гусиной кожи ветер,
мычала божия коровка,
в окошке брезжило едва...
- (и дух выветривался бражный -
"лесостепной, донской, овражный")
и жизнь ещё как полукровка...
и далеко до Рождества.
* * * (ПРЕДДВЕРЬЕ)
"Февраль - ..............." (с))
Принеси-ка, дружок, мне осьмушку бумаги
и чернила, дружок!.. -
я сверну из неё козью ножку для браги
и пастуший рожок.
Я налью туда всклянь, да махоркой присыплю,
да и выпью, взболтав,
и занюхаю пахнущей тиною выпью
на скрипучих болтах.
А потом мы с тобою пойдём за ворота
не мудями трясти:
где родные луга да родные болота -
коз без ножек пасти...
* * * (ПЕТУХ И ПЁТР)
("...им овладело беспокойство...")
Когда бы не насест -
я б и не знал, что солнце,
хотя оно - окрест,
но всё оно - в оконце.
Клянусь, Пётр - вот те крест!..
(равно: варягу, греку) -
вот здесь мой Эверест.
И здесь мне кукарекать.
Тут мой отец и мать... -
...вот пуля просвистала.
Её б крылом поймать!..
- а там: чтоб рассветало...
* * * И СМОТРИТ КАК ЖИВАЯ
Под насыпью в логу заброшенном
был похоронен тёщин пёс.
На холме, снегом припорошенном,
за годы новый лес возрос.
Когда-то, до войны, кем помнится,
здесь опрокинулся состав -
луна смотрела, как виновница,
на всех, рассыпанных в кустах.
По краю скошенной поляночки
осталось несколько дубов -
как лихо в них летели саночки!..
- и не жалели крепких лбов.
Мешался снег с трухою зыбкою,
как чёрно-белое кино.
И мать с лучистою улыбкою
грозила пальчиком в окно.
...А нынче снизу сквозь осиночки
взбираюсь к мареву во мгле:
ветвятся кроны, как корзиночки,
на треснутом очков стекле,
и поезда, как приведения -
куда??.. откуда?.. - по бугру -
по диафрагме средостения...
И значит - весь я не умру.
* * * (Нашествие)
Снег - это пух:
он тяжёл.
Бремя его не легко.
В окнах соседних - свет жолт.
Улица - как молоко.
Обочины - как кисель.
Зреет в подвалах брага.
А по заборам хмель
в шапках державного блага.
Словно огарки свечей,
фонарики вкось догорают
по-над плечами до шей
забитых в сугробы сараев.
Сверх крыш, придавленных здесь
предновогодьем старым,
позёмкой несётся весть:
"Скоро прийти татарам!.."
... И далеко-высоко -
хлебушка звёздного рига:
"Бремя моё легко.
Благо моё иго..."
* * * (ФЕРМАТА)
("Я знаю: век уж мой измерен...")
Жизнь как кино.
Точнее - как его, кино - съёмки:
дубли один за другим, кадры всё более ёмки...
- а после: "Снято!" - и никаких НО...
Жизнь как вино,
точнее - как дегустация:
всё позабудется, останется лишь послевкусие...
- (у меня почему-то не дуб. Не слива, не липа - акация!..
но тоже старая, с дубовой скамейкой, где-то на третьем курсе...)
Жизнь как домино.
Точнее - до-ми-ре-фа.
Чёрное с белым. Точечки и квадраты.
Частные почеркушки, ножки и юбки задраты...
НО...
- "онегинская строфа"