Сергеев Кондратий :
другие произведения.
Сезонные обострения
Самиздат:
[
Регистрация
] [
Найти
] [
Рейтинги
] [
Обсуждения
] [
Новинки
] [
Обзоры
] [
Помощь
|
Техвопросы
]
Ссылки:
Комментарии: 7, последний от 01/09/2006.
© Copyright
Сергеев Кондратий
(
kondratij1@yandex.ru
)
Размещен: 21/03/2004, изменен: 30/11/2010. 9k.
Статистика.
Стихотворение
:
Поэзия
Ваша оценка:
не читать
очень плохо
плохо
посредственно
терпимо
не читал
нормально
хорошая книга
отличная книга
великолепно
шедевр
НЕОБХОДИМОСТЬ ВЫБОРА
( 1 )
* * *
В наших краях - не знаю, как в ваших -
весна вылазит таким боком,
который еще в предзимье заквашен
в бочажинах с уксусом, а не с соком.
И всяческий раз - посреди гнили -
желчно кривляешься, вновь
спасенный
:
-- Хватит ли всей синевы синильной
на то, чтобы вытравить тлен осенний?..
( 2 )
* * *
В наших краях - не знаю, как в ваших -
весна вылезает таким вот боком,
который еще в предзимье заквашен
в бочажинах с уксусом, желчью и соком.
И всяческий раз - средь ржави и гнили -
стоишь озираешься, вновь
спасенный
:
хватит ли всей синевы синильной
на то, чтобы вытравить тлен осенний?..
( 3 )
* * *
В наших краях - не знаю, как в ваших -
весна вылазит эдаким боком,
который еще в предзимье заквашен
был в бочагах с забродившим соком.
И всякий раз - среди этой гнили -
хмуро сцедив этот день
спасенный
в полую грудь, синевой синильной
дышишь, чтоб вытравить тлен осенний...
5 - 6
апр
. 03
г
.
СЕЗОННЫЕ ОБОСТРЕНИЯ
I
(Мартовская гроза)
Дождем озвучена неразбериха.
И позвончей капель копыт кентавра.
На кухне властвует как повариха
Вся многогласная абракадабра.
Дождем измучены кусты нагие -
И измочаленной шуруют веткой
По грязи, вспененной ногой богини -
Босой, как беженки и однолетки.
А окна взмылены - и смято сбруями
Пространство куцее хрущевской кухни:
Побеги множатся - и жарят струями,
И приближается!.. и -
э-эй, ухнем...
И липа в ужасе дрожит поджилками.
И сверху весело - и снизу жарко...
Звеня божественно - ножами-вилками
Сквозь нас жонглирует весна-кухарка.
I
I
(Листопад)
Гроздья горьких поцелуев
на расхристанной рябине -
осень всех перемилует
поцелуями рябыми.
Осень съест нас с потрохами,
и в труху нас перемелет,
и одарит ворохами -
как корзинами камелий.
Осень выпьет нас из горла,
капли с губ утрет соломой -
порыжелой и прогорклой,
неразнюханной Паломой.
Разве может быть иначе:
после дач, второго Спаса
рощи сорят мелкой сдачей
Элюара и Пикассо.
А она - царица-Осень! -
самый скромный частный ужин
размахнувши шесть-на-восемь -
рвет и сыплет клочья в лужи.
У нее императрицы
спесь - кабацкие замашки,
и на каждый пуд корицы -
пук засушенной ромашки.
--
У нее, Императрицы -
и на это хватит спеси:
чернотою отвориться
и принять всех тварей смеси.
С четвертей тех и осьмушек
не возьмет ее холера -
вроде дерзких завитушек
Дидерота и Вольтера.
Разве ж эдакой шлеёю
под хвостом в пространстве хвором
над раскисшей колеёю
всё он вьётся - черный ворон?..
Коли этаким макаром
гонит нас, телят, на выпас -
дак не бросит санитарам,
пьяным докторам не выдаст.
Ничегошеньки, как видно,
в этом мире не погибло -
и пузятся - аж завидно! -
разносолы и повидло.
И играет без зазренья
юный хмель в ее бутыли...
Есть - лишь чудо претворенья,
а уж кто там? - я ли, ты ли...
Мы, как видишь, растерялись,
порассыпались Россией -
расстарались октябрями
под Корнеля и Расина.
И, залюбленных красиво,
нас - со всеми потрохами -
под метелью, как под ивой,
примет бабушка глухая.
Поцелует в лоб высокий
по-над шрамом безобразным,
в соли превратит все соки -
и помилует всех разом.
* * *
На рассохшейся скамейке - Старший Плиний...
В лакуне гения - в лагуне золотой,
заваленной безумья дланью щедрой
банановыми шкурками и цедрой,
и жаркой среднерусскою листвой;
на узенькой скамейке - как каноэ -
мятущейся в клубах шипучих волн
такого листопада, что иное -
совсем иное -
дикий брег и утлый челн;
на пиршестве не избранных, но званных -
но - созванных трубой со всех концов
и - сброшенных в шальные эти ванны
по участи дурной дурных гонцов;
на этом поприще, в чаду чужой нам тризны -
когда в полнеба пламенеет весть
совсем иных брегов
иной отчизны,
--
в осеннем парке, на скамейке, в шесть -
в лакуне классика, в лагуне золотой -
спалённой, выжженной - испепеленной данью
сухих сердец - под узловатой дланью,
под медью лет, под Летой, под водой...
VELVET GREEN
(
Зелёный бархат )
Пойдёшь направо - и за лесополосой,
за длинной, бурой, мусорной канавой
увидишь геознак - слегка косой;
пройди ещё немного, и направо
опять свернешь, закусишь колбасой
(коль есть) глоток < какой-нибудь > отравы,
а нет - закуришь... Бурою лисой
меж голых прутьев будет виться хвост заката.
Покуришь... И припомнишь, как когда-то
ты бегал по траве - совсем босой...
как падали вы в тр
а
ву - брат на брата...
как гордость набухала железой...
И вот, шагнув ещё десятка два
шагов, < совсем пустых > и машинальных,
увидишь: край, и поле, и трава.
И словно из каких-то далей дальних
послышатся < знакомые > слова:
"Ну вот и озимь"... Будет голова
слегка кружится, как от танцев бальных -
и из неведомых, душистых, сладких спальных
как птицы будут виться рукава.
27.11.03
* * *
Утонул мышонок в молоке.
Не видали вы туманных вёсен
вот таких - глухой Шайтан-реке
уподобленных, где не слыхали вёсел
праздных плеск, дурного рыбаря
не маячил огонёк бездомный
никогда. Где никогда заря
не восходит в полой мгле бездонной.
Утонул мышонок в толщах мглы
млечных глыб в глухом ковше медвежьем,
где глухие скрадены углы,
несть числа пустым отверстым веждам,
где сырой бесцветной пустотой
и земля, и небо истекает,
где живой смышлёной чернотой
пара едких бусинок сверкает...
01/03-04