Аннотация: Рассказ об одном дне врача не очень романтической специализации.
В начало девятого утра Андрей Ильич Королёв, невысокий худощавый мужчина зрелого возраста, стоял на остановке в ожидании маршрутки. По сравнению с державшимся неделю двадцатиградусным морозом, сегодняшние минус пять воспринимались как резкое потепление, но Андрею Ильичу было не до этого. Вчера вечером, в очередной раз от него ушла жена. Каждый раз, когда ему предлагали место в столице, а он отказывался, Галя устраивала скандал. Да и как он мог уехать и бросить мать, когда десять лет назад ему предложили заведовать проктологическим отделением городской больницы в Питере? А в позапрошлом году сокурсник звал возглавить хирургическое отделение в частной проктологической клинике, которую сам же и открывал. Но зная, какая нервная работа с богатыми клиентами, разве мог Андрей Ильич бросить своих больных? Да и потом он понимал, что никакими деньгами не купить доброе расположение духа. Поэтому Андрей Ильич не сообщил жене о предложенной ему на прошлой неделе вакансии заведующего проктологическим отделением в одной известной московской клинике. Добрая его замша Гертруда Юрьевна, надеясь, что место, которое он занимает сегодня, достанется ей, позвонила Гале и, в результате вчерашний вечер превратился в многочасовой кошмар с развалом в квартире: жена решала скоропалительно и так же быстро претворяла эти решения в жизнь.
Маршрутка что-то запаздывала. Андрей Ильич вздохнул и тоскливо уставился в ультрамариновый небосвод. Такое холодное синее мерцающее свечение появлялось на экране его компьютера в момент загрузки.
- Небесный компьютер, ну-ну, - пришло вдруг сравнение, и Андрей Ильич задумался: - и правда, если это компьютер, то кто его включает? - Королёв не верил в Бога, считал это бабьими россказнями, но и механистическое представление о жизни отметал напрочь. Потому что иначе всё в жизни можно было бы спланировать заранее, болезни все лечились бы... - дальше Андрей Ильич додумать не успел, потому что маршрутка, с визгом затормозившая перед ним, оказалась той долгожданной.
Как обычно по будням утро в клинике началось с обхода. Гертруда Юрьевна, покачивая своими мощными телесами, словно заточенными в латы белого халата, важно зачитывала низким грудным голосом истории болезни поступивших ночью больных. А Андрей Ильич осматривал пациентов.
В женской палате новеньких было только двое.
- Баринова Ангелия Аркадьевна, - услышал Андрей Ильич, - поступила с перитонитом, возникшим вследствие прободения ободочной кишки.
На кровати у окна лежала женщина лет сорока. Андрей Ильич вгляделся внимательнее: нет, раньше он её не видел.
- Странно, - подумал он, - почему фамилия показалась мне знакомой?
После обхода Андрей Ильич заглянул в свой кабинет. До операций, которых предстояло делать три, в том числе и Бариновой, ещё было время выпить чаю, Лиза медсестра побежала ставить чайник в ординаторскую, а Андрей Ильич подошёл к окну. После ремонта здания стекло не промерзало, и даже в сильные морозы из окна его кабинета открывался живописный вид: за крышами многоэтажек виднелась губа Онежского озера. Андрей Ильич любил смотреть в уходящую неведомо куда голубую даль. Его успокаивал неизменный пейзаж за окном. Разве что летом в небесную блёклость примешивалось малость гжельской весёлости.
Шёл снег, но при небольшом морозе воздух набухал, и чувствовалась весна, до которой было ещё не меньше пары месяцев. Андрей Ильич задумчиво проследил взглядом за линии крыш и насторожился: озера не было видно, то есть было непонятно, где озеро, а где небо. Пространство за городом бледнело единой серо-голубой поверхностью. Андрей Ильич смотрел и никак не мог решить, горизонтальная она или вертикальная. Вот утреннее небо: там было всё ясно. Андрей Ильич вспомнил об уходе жены и тут же быстро переключил свои мысли на новых пациенток.
- Ах да, Баринова, Баринова, конечно, конечно, - обрадовался он. Именно тогда, десять лет назад. После скандала с женой к нему приходила дочь одной пациентки. И у них была такая же фамилия. - Точно! Там был мучительный для больной и её дочери послеоперационный период. Да, дочь ещё говорила, что это фамилия у них такая, а сами они не баре, и за мамой некому, кроме неё, ухаживать... - Андрей Ильич ясно представил картину, как тогда в его кабинете красивая женщина лет тридцати плакала, хватала его за руки, навзрыд кричала, что вынуждена была бросить работу, что от неё ушел муж... - да, да, это точно она: я тогда ещё думал, что вот, - от меня Галя ушла, а от неё муж)... - и умоляла дать яд, морфий или что-нибудь. Он сам понимал, что запах от людей с больным кишечником мало кто может перенести. - Но Галя? Почему ушла она? Да, да... Это она, та Баринова. Странно как-то, уже второй раз эта Баринова, - Андрей Ильич разволновался.
- Андрей Ильич, всё готово, - это заглянула Лиза.
- Иду, иду, - ответил ей Андрей Ильич, не оборачиваясь. Ему было неудобно перед Бариновой. Нет, не сейчас, тогда. Она вставала на колени и умоляла: "только дайте нам яду, я буду молиться за вас". Андрея Ильича передёрнуло. - Нет, не для этого я давал клятву Гиппократа... Нет... Я ведь тогда даже не узнал, чем закончилась та история с её мамой...
- Андрей Ильич, скоро оперировать, а Вы чаю не попили, - опять заглянула Лиза, - что Вы там такое разглядываете?
- Да-да, нужно попить чайку, - и Андрей Ильич оторвал взгляд от снежной пелены за окном и глянул на Лизу: - что разглядывал? Иногда небесный компьютер показывает прошлое... Ну, где там обещанный чай?
Баринову оперировали последней. После операции Андрей Ильич вышел к родственникам пациентки. Операция прошла нормально, но больную ожидал тяжелый послеоперационный период из-за кишечных свищей.
- Как отнесутся к этому дети Бариновой, - подумал Королёв, - если она, учительница (так отмечено в истории болезни), не захотела ухаживать за своей матерью?
В коридоре никого не было, только возле вахтера на входе сидела худенькая, седенькая старушка.
- Вот как оно выходит, - огорчился Андрей Ильич, - никому и не нужна оказалась.
Через некоторое время к нему в кабинет робко постучались. Лиза открыла дверь и вышла, но тут же вернулась:
- Андрей Ильич, там родственница Бариновой, спрашивает, нужно ли что.
В кабинет вошла та самая старушка, которая сидела возле вахты, и стала сразу же благодарить Андрея Ильича:
- Вы, доктор, только скажите, что Вам нужно, мы для Вас ничего не пожалеем. Мы не баре, но для Вас...
- А Вы... - Андрей Ильич не успел задать вопрос, как старушка радостно подхватила:
- Я матерь её, Ангелины-то. Вы ведь и меня пользовали, уж как намаялись со мной, как намаялись. А теперь вот и дочка моя... Вот уж такое Вам спасибо, такое спасибо...
Андрей Ильич смотрел, как старушка ловко развязывает один за другим узелки на носовом платочке, доставая оттуда аккуратно свёрнутые купюры.
- Да что же это у вас, Бариновых, за болезнь такая? - проговорил он.
- Вот такая у нас болезнь, доктор, Вы уж не побрезгуйте, - старушка пыталась отдать Андрею Ильичу деньги.
- Я не про телесный недуг, а про то, что вы меня на преступление толкаете.
Старушка растерялась, потом бросилась целовать в знак благодарности ту же самую руку, в которую заталкивала купюры.
- Концерт какой-то, - подумал Андрей Ильич, - когда старушку всё-таки удалось уговорить забрать деньги. Лиза повела её в палату к дочери. А Андрей Ильич уселся на диванчик, приняв расслабляющую позу: он любил откинуть голову на спинку диванчика, чувствуя шейными позвонками флисовый валик. Домой идти не хотелось: Галка еще не скоро остынет. В последний раз она три дня у матери отсиживалась. В гардеробном шкафу зазвонил мобильник. Андрей Ильич узнал свой. Он часто забывал телефон в кармане пальто, и теперь лень было подниматься. На пятом звонке Андрей Ильич всё же не выдержал и добрался до назойливого технического приятеля.
- Андрей! - раздался звонкий голос Гали, - знаешь, я тут подумала, что вот ты, доживший до пятидесяти пяти лет, - и Андрей Ильич неожиданно вспомнил, что через месяц у него эта полукруглая дата, - так и остался дураком. Не перебивай, пожалуйста! - Андрей Ильич и не собирался перебивать, - Я с тобой столько лет прожила вместе и только сейчас поняла, что буду ещё большей дурой, чем ты, если уйду от тебя. В общем, долго там не задерживайся, светило моё медицинское!
Андрей Ильич нажал на отбой и уставился в оконный проём, в чёрном квадрате которого растворились город вместе с озером и небом.
- Сбой программы, - почему-то подумалось ему. Он уселся на диванчик, улыбнулся кому-то и, положив голову на валик дивана, закрыл глаза.