Гудов все-таки заблудится на морском берегу - между двух камней. Доктор предупреждал его, что такое может случиться. Лекарства были очень сильными, впрочем, и Гудов не был слабаком. Да, во время прогулок около больницы, где Гудов лечил затяжную депрессию, он постоянно сбивался с курса и с мыслей. Однако там был лес с лабиринтом тропинок, а здесь - каждая скала отличалась от другой. Здесь всегда кто-то купался или загорал поблизости. Чаще всего его подруга Ася.
На вокзале в Симферополе она сказала, что её зовут Настя. Макияж сильно старил её, она таскала много нижнего белья и модные мокасины с прорезями для пальцев. Их знакомство началось с синяка - Настя врезалась ногой в сумку Гудова. Вместо того чтобы ойкнуть, девушка улыбнулась. Гудов ещё не знал, что ей нравится боль. Желая искупить вину, он затащил Настю в Макдональдс, хотя в своем городе ненавидел это заведение. Позже они ехали на одном автобусе, пили плохое пиво и спали на плечах друг друга.
У моря она стала Асей и помолодела настолько, что её принимали за дочь Гудова. Она упрямо скрывала свой возраст, и ей негде было жить. По-хорошему, Гудову нужно было сразу отделаться от неё, но доктор явно не долечил его. А может, Гудову не стоило смешивать таблетки и выпивку. Так или иначе, он предложил Асе разделить снимаемую комнату, и девушка повесилась ему на шею как галстук.
Между ними ничего не было, они спали в разных углах комнаты: он на раскладушке, а она - на диване. До болезни Гудов умел красиво приставать к женщинам, но сейчас его действия отличались косностью и грубостью. Он не знал, чего хочет. Ему нравилось смотреть, как Ася переодевается, но когда та ловила его взгляд, Гудов понимал, что ничего не выйдет. Он злобно отталкивал Асю и бежал в магазин, где продавалось приторное вино. Тем временем Ася лежала на полу комнаты и царапала спину до крови, млея от удовольствия.
Каждое утро Гудов и Ася шли на море. Дорога была опасной, поэтому идти приходилось в обход - через общественный пляж, мимо палаток - а потом карабкаться по скалам. Ася молча плелась за Гудовым, который пил теплое пиво. Они находили укромное место между камней и размещали там свои тела. Гудов лениво приставал к Асе, цепляясь за тесемки бикини. Девушка сопротивлялась, и Гудов шлепал её - сначала понарошку, затем сильнее. Ася плакала для приличия, её слезы блестели на волосатой груди Гудова. Они купались и загорали почти до обеда. Но Гудову хотелось другого. И Асе хотелось другого.
Однажды Ася разозлила его так, что Гудов чуть не вышиб из неё дух. Всё началось с чайки. Импотент, крикнула та, импотент. Гудов посчитал, что у него разыгралось воображение, но Ася подхватила слова птицы. Ася противно смеялась прямо в глаза Гудову. Оскорбляла его по-женски и сравнивала со своими парнями. Гудов попытался объяснить ей, что до болезни он имел много женщин. Он даже мог иметь детей, если бы его девушка не сделала аборт. В те времена Гудов много зарабатывал, а девушка отличалась красотой, но они не были морально готовы к детям.
Ася высмеяла его болезнь. Она сказала, что Гудов все придумал. А ведь он пережил настоящий стресс. Его ограбили, его жизни угрожали. Гудов так испугался, что даже не заявил в милицию. Ася издевательски ухмыльнулась - и он ударил её. Он завалил её на камни и бил ногами. Девушка продолжала скалиться, поэтому Гудов не понимал, насколько ей больно. Он пинал Асю, пока кто-то не крикнул сверху. Лишь тогда Гудов опомнился, схватил одежду и убежал с пляжа.
Ася не пришла ночевать, а наутро он пошел купаться в другое место. Там загорала женщина, похожая на учительницу. Возле неё крутились дети - целый класс. Гудову понравилась её грудь, поэтому он решил познакомился. Вечером они продолжили знакомство в его комнате. Гудов был сзади, и у него почти все получилось, несмотря на выпитое. Зачем-то он ударил женщину, после чего спросил, придет ли она ещё. Её он больше не видел.
Гудов вспомнил об Асе, вспомнил, что она всегда прощала его, когда он подымал руку. Он посмотрел на вещи девушки - целая куча. Гудов решил выбросить все это из комнаты. Он позвонил своему доктору и сообщил, что ему снова тревожно. Что его все беспокоит. Спросил, пить ли ещё лекарства. Однако незнакомый голос ответил, что доктора больше нет. Гудов долго слушал плач, а потом ему сказали, что доктор убил себя. Гудов желал узнать подробности, но его собеседница отключилась.
На рассвете Гудов проглотил последние таблетки, купил пива и пошел к морю. Он запланировал увидеть пару-тройку красивых нудисток, однако по пути попадались исключительно одетые. Гудов злился, пока не увидел Асю между камней. Лежа на том же самом месте, она улыбалась ему, она просила добавки. Гудов вскрикнул и убежал. Больше всего на свете он хотел позвонить своему доктору, но - увы - того уже не было в живых.
Доктор был слишком нервным. Он травил себя сигаретами и редко выходил из кабинета. Тщательно прислушивался к шорохам и боялся резких движений. Разговаривая с доктором, Гудов всегда успокаивался. Доктор был тем клином, которым вышибают другой клин. Его звали Дмитрий Станиславович, а фамилии Гудов не помнил, поэтому называл доктора - доктором.
Выглядел доктор так же, как и Гудов. Сутулился на открытой местности и неумело носил очки. Сконфуженно улыбался, назначая Гудову таблетки. Доктор говорил, что лечение отразится на чувствах Гудова к женщинам. А ещё Гудов перестанет чувствовать пространство. С высотой и шириной будет все нормально, но только не с длиной. Гудов решил, что это не проблема.
Однако сейчас он не мог определить, куда зашел. У него болели ноги и крутило в животе. Жгли сгоревшие на солнце плечи. Бесшумно ругаясь, Гудов перелезал через камни или брел по воде. Определенно, он заблудился. Или заблудил. Без разницы. Виной всему лекарства, которые прописал покойный доктор. Блудов представлял морской берег женщиной. Он жаждал овладеть ею, но она была слишком длинной. Поистине бесконечной. Ему недоставало мужских сил, а наверху противно смеялись. Гудов поднимал голову - никого. Он сильно психовал.
Когда очередная чайка обозвала его импотентом, Гудов задумался о том, почему у него не вышло с Асей. Ему казалось, что если он вернется к девушке - у них все получится. Эта мысль помогла ему собраться. Гудов схватился за какой-то выступ и полез по отвесной скале. Все выше и выше, подальше от моря, шумного словно город. Его руки удлинились и обросли мышцами, на них вовсю пульсировали жилы. Пальцы стали как клещи. Камешки сыпались вниз, прямо на головы незнакомцев, которые теперь смеялись снизу. Их было много. А может, мало. Издалека Гудов не мог понять. Мужчины были одеты не по погоде. И походили на Дмитрия Станиславовича.
Гудову захотелось спуститься к доктору, но он всегда довершал начатое. Он поднялся ещё выше, увидел уступ и подтянулся. Оказался на тропинке, которая шла параллельно морскому берегу. Гудов поплелся вперед, хотя стоило идти назад. Он понял это, когда снова спустился к неспокойному морю. Волна ударила Гудова в спину, тот едва устоял на ногах. А в следующий миг он убедился, что Земля круглая.
Тело Аси белело в темноте, он увидел её издалека и поздоровался. Она не ответила ему - лишь лежала и смотрела на звезды. Гудов разместился рядом, дотронулся до её плеча, погладил шею и грудь. Девушка пахла рыбой не первой свежести и практически не шевелилась. Ася не отпрянула, когда Гудов поцеловал её в губы. Ему стало тесно в плавках, и он снял их. Потом лег на девушку сверху.
- Ударь меня, - беззвучно сказала она. - Я должна чувствовать боль, чтобы было с чем сравнивать. Приятно не будет без контраста.
Гудов начал с пощечины, больно сжал её грудь, а потом перевернул девушку и вошел в неё сзади. Ася застонала. Или он сам застонал за двоих. Всё закрутилось, стало сладко и душно. Гудов задышал так громко, что его нашли лучи фонарей. Люди были далеко или близко. Гудов, как и раньше, не чувствовал пространства. Зато чувствовал женщину. Несмотря на то, что она походила на труп.
Они прибежали и стащили Гудова с Аси. Он едва успел кончить. Они били его, хотя он не просил. Хрустнула рука, но это был вывих, конечно же, вывих. Гудов попытался подняться, однако они сбили его с ног. Гудов хряснулся головой о камень. Голова сразу потяжелела, и море зашумело в ушах. Пришла пора передохнуть.
Ничего нет лучше, чем проснуться рядом с любимой женщиной. Невзирая на то, что лицо Аси осунулось и посерело, а некогда сочное тело обмякло - она все равно нравилась Гудову. Это была любовь.
- Доброе утро, - сказала она.
Из её раскрытого рта выползла ящерица. Судя по всему, Ася питалась ими, чтобы не умереть с голода.
Гудов поцеловал её в губы. Он попытался обнять Асю, но руки не слушались его. Колено тоже выгнулось не туда.
- Я хочу домой, - сказала девушка, - хочу к маме. Она не знает, что я здесь.
Если бы Гудов был её папой, он никогда не отпустил бы её саму на море.
- Ты бил бы меня? Насиловал?
Гудов кивнул, хотя знал, что не тронул бы Асю даже пальцем, будь она его дочкой. Он покупал бы ей мягкие игрушки, а позже - украшения и косметику. Он водил бы её в школу и - если надо - в институт. Он не дал бы её в обиду.
- Плохо, что ты импотент.
Гудов сказал, что ничего подобного. Лекарства перестали действовать, а новые ему не достать, потому что доктор убил себя. Кроме того, Гудов перестал относиться к Асе, как к ребенку. Мысленно он называет её Настей. Это помогает ему. Вчера Гудов заблудил, вернее, заблудился. Если бы не Настя, Гудов ни за что не взял бы себя в руки. Вечером у них с Настей все было отлично...
- А я не помню.
Гудов хотел напомнить, но тут вернулись они. С пивом в больших пластиковых бутылках. От них несло перегаром. Один был похож на доктора, другой - на скалу, а третий - на самого Гудова.
- Эта сука ещё живая...
Гудов посмотрел на Настю, однако они явно имели в виду его. Скала приблизилась; его схватили за больную руку, раскрутили как куклу и бросили в воду. Впервые в жизни Гудову понравился вкус морской воды.