Было уже почти темно. Мы с Мишкой играли в "Твистер" в комнате наверху. Внизу на кухне мама с папой готовили ужин и разговаривали. Вернее, мама готовила ужин, а папа разговаривал.
Мишка завязался в очень хитрый узел и с хохотом рухнул на пол. Когда он успокоился, мы опять услышали папин голос и поняли, что он говорит уже не с мамой и не сам с собой. Выглянув из комнаты, мы увидели незнакомца. Он был странно одет: на ногах джинсы, такие же, как у папы, а сверху - пиджак, яркий малиново-зеленый галстук и удивительная шляпа с узкими полями. В руках он держал странную зверушку и говорил:
- Только на пару дней, Паша... А будет хулиганить зверюга - заприте в сарай.
Паша - это так нашего папу зовут.
-Ладно, - пообещал папа. - Запрем. А ты куда собрался на ночь глядя? Переночуй у нас.
Но папин друг что-то забормотал про последний поезд, про то, где ему надо быть завтра с утра, и тихо исчез за дверью. Я удивилась, как же ему не страшно идти в темноте по лесу, и стала рассматривать зверушку.
Мы все рассматривали зверушку, а она рассматривала нас. Сидела посреди веранды и переводила взгляд с папы на маму, с мамы на Мишку, с Мишки на меня и опять на папу, по кругу, будто нас оценивала. Она была мохнатая и толстенькая, как колбаска с ушами, черная с полосками на спине, как у бурундука, только белыми, и пятнышками на боках. Усатая и с полосатым хвостом.
- Чуфа, - сказал папа.
- Почему Чуфа? - удивилась мама.
- Мы не спросили, как ее зовут, а звать как-то надо.
- Это же инопланетный зверь, - возразил умный Мишка. - Её должны звать как-нибудь сложно и длинно. Например... Попокатепетль!
- Глупости, - сказал папа. - Это название земного вулкана. А у инопланетных зверей вообще непроизносимые названия. Будет Чуфа.
- Чуфа, значит, - сказала мама неодобрительно.
- Может, запереть ее в дровянике? - спросил папа. Кажется, он побаивался, что мама рассердится на него за то, что он пустил в дом постороннего зверя.
- Там тесно, - возразил Мишка. - И грязно очень.
В дверном проеме дровяного сарая у нас подвешены качели. Я сразу поняла, что хитрый Мишка боится, что мы не сможем качаться, если зверушка будет сидеть в сарае. Мама посмотрела на Чуфу с сомнением. Чуфа посмотрела на маму пристально.
- Ладно, давайте ужинать, - сказала мама.
За ужином мы зажигаем настольную лампу. Когда за окном вечер, а от лампы падает свет, становится очень уютно. Но сегодня я заметила, что когда на столе светло, в углах скапливается совсем черная, непроглядная темнота.
- В доме поселился страх, - сказал папа, когда я оглянулась на ближайший угол в четвертый раз.
- Этого нам еще не хватало, - заявила мама. Она встала и решительно включила полный свет.
Темнота убежала из углов, но теперь я заметила, как темно за окном. В щель между занавесками были видны черные верхушки сосен на фоне черного неба. Небо было всё-таки не такое черное, как сосны.
Когда нас прогнали спать, я услышала, как за стенкой папа говорит маме:
- Ну как я мог Николаю отказать, мы еще в школе вместе учились.
- Откуда у него этот зверь?
- Было у него в джунглях Пандоры одно приключение...
Я с интересом прислушалась, но папа вдруг вместо приключений стал нудно рассказывать о работе. И я заснула.
А утро было голубое, золотисто-солнечное, с брызгами желтых одуванчиков в траве. Мы вышли из дома, пока мама готовила завтрак. На границе участка за сараем у нас с Мишкой был устроен уголок для игр.
- Мишка, как ты думаешь, у нас есть молоко? - спросила я вдруг.
- Молоко? - удивился Мишка. - Зачем тебе молоко?
- А как мама будет без молока кашу варить?
- Да есть, куда оно денется, - Мишка удивился еще больше. - Папа вчера полный багажник продуктов привез.
Сначала папа был в отпуске, а мама ездила на работу. Теперь мама в отпуске. А мы с Мишкой тут, на даче, все время живем, у нас каникулы.
- Завтракать идите, - закричала нам мама.
- Иди, - подтолкнул меня Мишка. - Пей свое молоко!
Молоко на завтрак было. В твёрдом желто-голубом пакете. А еще манная каша, яичница из шести яиц, нарезанная колбаска на тарелочке, печенье, вазочка с конфетами...
- Это всё нам? Или придут гости? Мам, ты думаешь, мы всё это съедим?
По-моему, теперь Мишка испугался. Еще сильнее, чем я при мысли о молоке.
- Что-то я голодная сегодня, - сказала мама неуверенным голосом.
Мишка ещё раз оглядел стол. И вспомнил:
- А где Чуфа?
- Чуфа! Мы же её ни разу не покормили!
Мы не успели опомниться, как мама уже бежала обратно от сарая вместе с Чуфой. Значит, папа вчера всё-таки отправил Чуфу в дровяник. Чуфа устроилась на плече, будто всю жизнь так ездила, и сбоку таращилась на маму. Мама опустила ее на пол, и Чуфа уставилась на нас с Мишкой.
- А что она ест?
- Это хищник, - заявил образованный Мишка. - Вон какие у нее большие глаза. И рот. А зубы...
Зубы Чуфа показать не захотела. Она опять таращилась на маму большими желтыми глазищами.
- Интересно, будет она есть рыбу? - спросила мама и полезла в морозильник.
Теперь уже мы с Мишкой дружно уставились на Чуфу, а та грызла замёрзшую твёрдую рыбину, только треск стоял. Мишка опомнился первым.
- Можно теперь погулять? - спросил он.
Я отвела взгляд от полосатой зверушки. Оказывается, я уже съела тарелку каши, и не заметила, как. Мишка тем временем слопал йогурт, а теперь набивал карманы конфетами.
- А посуду кто мыть будет? - рассеянно спросила мама. По привычке.
Она всегда так говорит. Но сегодня я вдруг представила, как сижу перед полным холодильником голодная, потому что мне лень доставать и греть еду. Или ещё хуже: сижу перед полной тарелкой и мне лень жевать!
Я сразу бросила отнимать у Мишки конфеты и собрала наши тарелки-ложки. Грязной посуды было немного. Мишка удивленно уставился на меня - не хуже Чуфы.
- Что это с вами сегодня?
- Это Чуфа, - сказала мама, скармливая Чуфе кусочки колбасы со стола.
- Она что, нас пугает? - удивился Мишка. - Нет, правда? Вот это да!
- Она чувствуют, чего человек боится, и усиливают этот страх во много раз.
Шутит мама? Я вспомнила ночной разговор за стенкой. От зверя из таинственных джунглей можно ждать и не такого. У меня по спине пробежались мурашки, так это было здорово.
Мишка захихикал и всё испортил:
- Мам, если Чуфа сейчас не перестанет тебя пугать, она всю нашу еду съест. Будем без обеда...
Мама улыбнулась, как улыбается Мишка, когда не хочет показать, что ему страшно. Подхватила потолстевшую Чуфу и потащила обратно в сарай. Кажется, в самом деле испугалась, что мы останемся без продуктов...
А мы пошли купаться.
Купались мы долго и весело. Но после обеда Мишка убежал без меня и не сказал, куда.
Я обиделась.
Походила по нашему участку. Было жарко, сонно и никаких зверей. Даже птицы не пели. Только с веранды доносился мамин голос: она по телефону инструктировала папу, чтобы тот привез из города рыбы, колбасы и корма для Чуфы. Я вздохнула и пошла искать Мишку.
Мишка отыскался быстро. Приближаясь к толпе мальчишек, я увидела знакомую оранжевую рубашку. А на шее у него был... пушистый черный воротник. С большими глазами и полосатым хвостом.
Я не успела сказать Мишке, что я о нём думаю, потому что Мишка вдруг полез в крапиву.
Крапива растет между дорогой и рекой, не очень высокая: Мишке по грудь. Мишка шёл прямо через заросли, а Чуфа по-прежнему сидела у него на плече и косилась на меня. Больше на меня никто не смотрел, все глазели на Мишку с большим интересом. Мишка дошел до самой кромки воды и повернул обратно. Выбрался из крапивы, поднял одну ногу и почесал. Поднял вторую и тоже почесал. Ноги были голые, и все в крапивных волдырях, от краешка шорт до старых сандалий. И Мишкины руки тоже были в волдырях. Мишка сказал:
- Ну, вот.
- Ну и зачем ты так? - спросила я.
- Хотел проверить, как Чуфа умеет пугать. А ещё - смогу я в крапиву или нет, - сказал Мишка. - Получилось. Я насмешек боялся больше, чем крапивы. Это Чуфа мне помогла испугаться того, чего надо!
- Очень глупо, - заявила я.
- Совсем не глупо. Мне Колька проспорил, и теперь ему придется Машке в любви объясняться! Коль, я тебе Чуфу одолжу, а то ведь не сумеешь.
Ну что тут скажешь про мальчишек... А еще нос задирают.
А Мишка продолжал, как ни в чем не бывало:
- А хочешь, Машка, теперь ты попробуй! Вот ты пауков боишься. Найдём паука, а потом тебе надо подумать о том, что...
Тут я завизжала изо всех сил и отскочила от Мишки и Чуфы на несколько метров, потому что мне показалось, что пауки уже вокруг меня, громадные и гадкие. Я смотрела под ноги, чтобы на них не наступить, и в ужасе придумывала, как добраться до дома. Потом услышала, как хихикают мальчишки, и опомнилась.
Надо было бы серьёзно обидеться на них на всех, а главное - на Мишку с Чуфой. Но тут мальчишки засобирались играть в индейцев. Мишка и меня спросил миролюбиво:
- Пойдем с нами, навахо?
Так что я больше для порядка проворчала:
- Чуфу домой отнеси.
- Нет, ни за что. С ней интереснее!
И Чуфа так и сидела у Мишки на плече! Даже когда он ползал на четвереньках в кустах малины, скрываясь от вражеского племени. Даже когда мы перелетали на тарзанке через яму.
А когда мы прятались в маленьком овражке, мне вдруг показалось, что лес вокруг - уже не наш маленький лесок. Это был настоящий первобытный, огромный лес с взаправдашними врагами. И было захватывающе и жутко. Но больше жутко, чем интересно.
Мальчишки, по-моему, чувствовали то же самое. Притихли. Но тут Мишка на нас зашипел:
- Вы чего? Ну-ка вперёд! Нас с тыла обойдут!
Мы выскочили из ямы и бесшумно, перебегая от сосны к сосне, кинулись на врага. Как настоящие индейцы. Но враг вдруг рванул от нас, будто серьёзно перепугался. Мы успели захватить только одного пленника. Самого маленького из мальчишек, Алёшку.
- Чего это они удрали? - удивился Колька.
Алёшку мы привели в наш лагерь и заперли в вигваме. По-настоящему это домик из жердей и остатков полиэтиленовой плёнки, его прошлым летом сделали косари, а теперь мы прячем наши луки и стрелы. Мы усадили Алёшку на чурбачок и приказали сидеть и не выходить, а не то поймаем и снимем скальп.
Алешка послушно остался ждать нас в вигваме. Мы еще долго караулили в лесу, но так и не дождались. Вышли из леса и только тогда увидели наших врагов. Они сидели, как ни в чем не бывало, на поваленном дереве у забора. Они даже не посмотрели на нас. Глядели куда-то вверх.
- Вы куда делись, - хмуро сказал им Колька. - Так не интересно!
- Не интересно ему, - ворчливо отозвался один из мальчишек и полизал черную от черники ладонь.
- Животное на плечо посадил, и ему ещё не интересно. Попробуй так сам!
Он хмуро поглядывал на Чуфу. Понемногу до нас дошло: Чуфа их напугала, и очень сильно.
У нас гудели от усталости ноги. И снова вдруг подумалось о молоке, как утром. О свежих булочках и жареной картошке. Чуфа опять есть хочет, что ли?
- Это я есть хочу, - не согласился Колька. - Поздно уже.
И правда, подкрался вечер. Так бывает: моргнешь, и вдруг видишь, что уже сумерки. А вроде бы только что солнце было на верхушках сосен.
И тогда Мишка вспомнил:
- А Леха?
- Да он уже домой ушел, - сказал Колька примирительно.
- Может быть, не ушел, - сказала я тихо. - Мы ведь его напугали, чтобы не уходил. А Чуфа с нами была.
Все замолчали.
- Вы же ушли от него... и страх забрали, - сказал кто-то неуверенно. Но было понятно, что если Лешка и ушел домой, покоя нам не будет. Пока не узнаем этого точно. И ужасно не хотелось возвращаться в лес, ещё совсем недавно светлый и радостный. Лес становится неуютным и страшным, если село солнце.
- Сбегаем к нему домой, проверим.
- Пока вы бегаете, ночь будет, - бодро заявил Мишка. - Быстро сходим до вигвама и по домам. Подумайте сами: что, если вдруг Лешка сейчас там, один? Ему каково?
- Идём, - Коля быстро встал рядом с Мишкой. И я тоже. А остальные, наоборот, отодвинулись подальше.
Но делать было нечего. И мы пошли в лес, втроём.
Деревья были тёмные, страшные. Совсем не такие, как днём, и за каждым деревом мог кто-то прятаться. Я боялась даже подумать, кто. Но всё-таки я шла кое-как за мальчишками, и даже, кажется, не так уж боялась. Вот только шли мы долго-долго...
В домике никого не было.
- Домой ушел Лёха, - с облегчением сказал Мишка.
- А если нет?
- Куда же ещё он делся?
Тогда за моей спиной, в кустах, что-то страшно зашуршало.
Мы с Колькой рванулись вперед со всех ног и не глядя, что под ногами. Я остановилась, когда поняла, что не только сзади, но и со всех сторон к нам подкрадывается что-то ужасное. Колька это тоже почувствовал, потому что встал как вкопанный рядом со мной.
- Надо посветить, - сказал Мишка. Оказывается, он бежал за нами.
Дрожащее слабое пятно света запрыгало впереди, и оказалось, что мы стоим как раз на краю ямы, а снизу на нас смотрит чьё-то страшное лицо.
У меня даже голова закружилась от страха.
- Леш, держись, - сказал вдруг Мишка. Сунул фонарик Кольке в руки и полез в яму. Я немного постояла, пришла в себя и полезла ему помогать.
Лицо было Алёшкино, и не такое уж страшное. Просто с царапиной на лбу. А сам Лёшка подвернул ногу, свалившись в яму. Мы тащили его домой, составив руки стульчиком - сначала Мишка с Колей, потом я и Мишка, потом я снова уступила Кольке место. Вздохнула с облегчением и вдруг поняла, что страха больше нет. Есть маленький уголок леса, в котором невозможно заблудиться: с одной стороны речка, с другой ветка железной дороги, а с третьей дачный забор. И еще есть тёплый вечер, звезды между соснами на тёмном небе, пятнышки на шкуре Чуфы, светлые, как лунные зайчики. А страха нет, только тревога, что нас давно потеряли дома.
Потом у ворот в темноте мамин голос зловеще возвестил, что мы "Явились, наконец!" Голос другой мамы испуганно спросил, что случилось с Алёшей. И стало очень шумно, потому что Чуфа напугала соседскую собаку, которая пришла узнать, что случилось. И соседа, который хотел узнать, почему шумит его собака, тоже напугала. Наша папа, который тоже пришёл на шум, успокаивал соседа, сосед не хотел успокаиваться. А мама спрашивала нас нехорошим голосом, зачем мы таскаем Чуфу с собой. Ну а дальше...
Дальше было совсем ужасно.
Даже не хочется вспоминать.
На другой день после завтрака мы с Мишкой мыли посуду. И, честное слово, Чуфа тут была ни при чем. Она сидела в это время на веранде у стола, вид у нее был довольный, как никогда. На столе валялись большие куски колбасной оболочки. Но на меня, когда я вышла на веранду, Чуфа уставилась обычным своим пристальным взглядом.
- Хватит пугать меня, бандитка, - сказала я. - Смотришь, как будто съесть хочешь...
Меня опять охватил страх. Такому страху место ночью в лесу, когда глаза хищников следят из зарослей, а вовсе не дома в такое светлое утро.
- Глупости, - сказал папа. - Она тебя не съест, ты в ней не поместишься.
Я не стала представлять, как Чуфа ест меня по кусочкам, а развеселилась. И поняла, что уже не боюсь больше Чуфы.
Это было так здорово - ничего не бояться. Как будто даже вокруг стало просторнее. Чудесное утро, и лето, и впереди еще целый месяц каникул. Я потянула руку и почесала большеглазый страх под подбородком. А Чуфа совсем по-кошачьи вытянула шею, ей нравилось. И наконец перестала смотреть на меня гипнотизирующим взглядом.
В незапертую дверь постучали, негромко, деликатно. Вошедший дядька радостно уставился на меня - я как раз гладила Чуфу по спинке. Спина была мягкая, как у игрушки. Чуфа моментально забыла обо мне и кинулась к гостю, быстро перебирая толстыми лапками. Узнала хозяина. А я не сразу узнала, потому что он оставил где-то пиджак, галстук и шляпу и надел простую рубашку с коротким рукавом. Так он странно переодевался, по частям.
- Подружились с Петькой? - возликовал Николай, хозяин Чуфы.
- Каким еще Петькой?
- Ну, вот же он, Петька, - растерялся Николай. - Мой бука.
- А-а, - сказали мы хором.
Значит, Чуфа на самом деле была Петькой. Понятно, почему Мишка так легко договорился с ней, то есть с ним. Мальчишки все чуть-чуть хулиганы.
А называют этих зверьков не каким-то сложным названием, а просто буками. Это нам объяснил Петькин хозяин. И рассказал, как сначала он сам побаивался Петькиных шалостей.
Мишка ужасно возгордился. А я поёжилась, припомнив, как Чуфа-Петька помогал нам найти Алёшку.
Ну, а потом хозяин посадил Петьку на плечо и собрался уходить.
- Ну вот, - сказал Папа. - А я думал твоего Петьку завтра с собой в город захватить. Никак не соберусь пойти к стоматологу.
- Папа, ты же не боишься зубных врачей, - съехидничал Мишка.
Мы засмеялись. Папа тоже. Потому что со своим страхом человек может справиться и сам.
Но что Петьку забирают, было всё равно жалко.
Петька смотрел на нас с плеча хозяина, пока тот не скрылся за углом, помахав нам рукой на прощание.