Аннотация: Научно-популярная статья о происхождении слова "Россия"
Действительно, почему "Россия", а не "Русь"? Откуда она вообще взялась, Россия? В учебниках истории сначала говорится про Древнюю/Киевскую Русь. Потом она распадается на удельные княжества, оставаясь все той же Русью, сохраняя своеобразное единство в качестве коллективной собственности многочисленных князей "русской" династии. Иван Грозный жестко завершил борьбу с этими колхозными тенденциями, заменив титул "Великий князь владимирский и московский" на "Царь и великий князь всея Руси". Этот титул перешел к новой династии, к Романовым и его носили русские цари вплоть до Петра I, который совершил еще один виток агрегации, оформив на базе старой Руси империю. Но империя почему-то была названа не "русской", как следовало бы ожидать, а "российской". Получается, Петр Алексеевич не просто "поднял на дыбы" свою державу, но еще и переименовал ее. И зачем, спрашивается?
Большинство жителей нашей страны бессознательно исповедуют смутную гипотезу, согласно которой "о" и "у" - буквы похожие, близкие по звучанию, и потому-де нет ничего удивительного в том, что со временем "у" упало, "о" возникло, и, вуаля, - на фольклорно-метафизической трубе вместо "Руси" появилась "Россия". Все это, разумеется, произошло само собой, повинуясь какому-нибудь таинственному закону развития языка, подобно тому, как "Спаси бог" трансформировалось в "спасибо", а "слобода" - в "свободу". Объяснение с виду вполне годное, и следует быть серьезным филологом, чтобы подтвердить его или опровергнуть. Внешне, такое фонетическое смещение представляется вполне вероятным. Известен, к примеру, переход от "фарфуровой" посуды - к "фарфоровой", и произошел он как раз в то самое время, между XVI и XVIII веками. Почему бы и "Руси" самой по себе не перейти в "Россию"? Не имея специального образования, не стоит браться за архисложную задачу проверки этой гипотезы. К счастью, этого и не требуется, поскольку ответ на исходный вопрос, почему Русь стала Россией, лежит совсем в иной плоскости и его дают чисто исторические источники. Искренне жаль, что парадоксальная, почти детективная история, которую я собираюсь поведать, хотя и не является тайной для специалистов, но все же не слишком на слуху даже у гуманитарных слоев российской интеллигенции, не говоря уж о широких народных массах. В школах такого, по многим причинам, не преподают, - с одной стороны, для понимания ответа требуется эрудиция несколько выше школьной, а с другой стороны возникают опасения за сохранность некоторых исторических мифов, традиционно признанных общественно-полезными. И то верно - за разрушенными мифами пытливое подрастающее поколение, чего доброго, углядит нечто вроде голой истины. А это, как ни крути, разновидность эротики, от которой подростков принято оберегать. К счастью, я пишу для взрослых людей, и потому лучше поздно, чем никогда. Итак, мы займемся историческим стриптизом, срывая покровы и предаваясь сладострастному созерцанию той заманчиво-стыдливой и восхитительно-неприличной правды, что под ними сокрыта.
Начнем с того, что термин "Россия" появился вовсе не при Петре Великом. Его начал вводить в официальный государственный оборот еще его отец, царь Алексей Михайлович. А до него в течение нескольких сотен лет "Россию" употребляли неофициально, мелкими дозами. Первым русским текстом, в котором "Россия" заместила "Русь", является "Лествица (т.е. "лестница", наставление по духовному совершенствованию) Иоанна Лествичника", переведенная с греческого языка киевским митрополитом Киприаном. Перевод был сделан в 1387 году, неподалеку от Константинополя, в Студийском монастыре, знаменитом центре греческой учености. Завершая свой труд, Киприан подписал его следующим образом: "В лето 6895 (1387), априллия 24, сврешишися сия книги в Студийской обители Киприаном, смиренным митрополитом Кыевскым и всея Росии". Следует подчеркнуть, что мы имеем дело с неформальной и даже в каком-то смысле заведомо неправильной записью, сделанной для будущих поколений монахов-книжников. В официальных документах того времени титул Киприана проставлялся без нарушений правил тогдашнего русского языка, - "митрополит всея Руси". Но наедине с собой духовный глава Руси, болгарин по происхождению и грек по культуре, почему-то предпочел назвать свою паству "росами", а страну - "Росией", с ударением на первом слоге. И дело вовсе не в описке или неграмотности, совсем наоборот: Киприан был образованнейшим человеком, прекрасно знавшим и русский, и греческий. Но думал он почти наверняка по-гречески. Поэтому, находясь в Византии, погруженный в греческую языковую среду, он машинально, вместо правильного русского слова "Русь", употребил кальку с греческого "Ρωσία" - ведь именно так, "Росия", греки называли Русь с момента самого первого знакомства. Соответственно, древних русов они называли "росами" ("ρωσ"). Упорство, с которым они это делали, свидетельствует об уверенности греков, что они гораздо лучше самих русских знают, как их следует правильно называть. Попробуем понять, откуда происходила эта уверенность.
Единственное упоминание о "росах" (rhos) вместо "русов" в негреческом источнике зафиксировано в 839 году, в летописи Бертинского монастыря, располагавшегося в городе Сент-Омер на крайнем севере нынешней Франции. По иронии судьбы, это же упоминание является и самым ранним письменным свидетельством о Руси. Речь в нем идет о нескольких "росах", приехавших ко двору императора франков вместе с византийским посольством. Запись сделана на латыни, но франкский летописец косвенно признает, что получил сведения о "росах" из сопроводительного письма византийского императора. Таким образом, происхождение термина, определенно, греческое: из контекста следует, что сами франки до того момента с росами не общались и знать не знали, кто они такие. Когда узнали, очень удивились, но об этом есть смысл рассказать в другой статье. Несмотря на отсутствие более ранних, чем Бертинские анналы, доказательств существования Руси, мы все же имеем возможность утверждать, что сами русы и их ближайшие соседи употребляли термин "Русь", а не "Росия", и назывались русами, а не росами. Например, анонимный "баварский географ" из монастыря Рейхенау, составивший не позднее 847 г. список восточных стран, упоминает русов в транскипции Ruzzi под номером 41, сразу после хазар. Многочисленные арабские историки и географы IX-X вв. единогласно именовали наших предков Ар-Рус. "Баварскому географу" следует доверять особо, ибо он не "перепевал Карузо", а занимался серьезной научной работой, трудясь в монастыре, специализировавшемся на обращении славян в христианскую веру. Монахи Рейхенау по долгу службы хорошо знали славянский язык, в ту пору еще единый, и прекрасно понимали разницу между "у" и "о". В частности, в 870-е годы в этом монастыре жил и работал знаменитый создатель славянской азбуки Св. Мефодий.
Позднее германские авторы часто путали русов с другими народами, имевшими схожие названия: ругами, рутенами, руйями, руянами и т.д., но они никогда допускали даже намека на замену "у" на "о". Исторические курьезы вроде великана Fierabraz de Rossie, рогов-рарогов, роксоланов, шведских гребцов-rhods, жителей Рослагена и пр., при ближайшем рассмотрении оказываются либо псевдоисторическими фикциями, либо притянутыми за уши анахронизмами; во всех подтвержденных серьезными исследованиями германских вариантах имени русов буква "у" остается незыблемой. У арабов тоже никаких разночтений на этот счет нет. Тем удивительнее упорство греков, веками употреблявших слова "росы" и "росия".
Разумеется, основания были. Были и объяснения, в частности, вот такое, записанное в конце X века в византийской "Хронике" Псевдо-Симеона: "Росы, или еще дромиты, получили своё имя от некоего могущественного Роса, после того как им удалось избежать последствий того, что предсказывали о них оракулы, благодаря какому-то предостережению или божественному озарению того, кто господствовал над ними. Дромитами они назывались потому, что могли быстро двигаться". Сочту своим долгом отметить, что данный перевод, сделанный нашим современником, известным византинистом М.В. Бибиковым, часто оспаривается, особенно в важной для нас средней части, где идет речь об оракулах. Греческий оригинал написан очень витиевато и позволяет многие трактовки. Не зная древнегреческого, я не имею возможности критиковать перевод по существу, но постараюсь учесть наличие иных версий нижеследующей оговоркой. Даже если полностью изъять свидетельство Псевдо-Симеона, ход наших рассуждений не пострадает, поскольку он с еще большей определенностью подтверждаются иными источниками, о которых речь пойдет чуть ниже. Но Псевдо-Симеон - это вишенка на торте, изюминка в кексе; его пассаж позволяет полнее раскрыть суть дела и легче объяснить читателю, откуда же эти самые росы взялись. Если нет доверия к Бибикову, и читатель готов склониться к трактовкам Карпозилоса или Дженкинза - милости просим, сочтите цитату из Псевдо-Симеона декоративным элементом, фигурой речи, улучшающей композицию статьи. При всей ее спорности, и даже при отсутствии доказательной силы, она все же хорошо способствует верному пониманию проблемы, и потому имеет право на вплетение в канву рассуждений, ведущих нас от Руси к России.
Итак, если верить Бибикову, росов назвали по имени некоего "могучего Роса", и в прошлом этот народ, благодаря некоему божьему промыслу, избежал неких "последствий", о которых предостерегали некие пророки. Возможно, Бибиков делал свой перевод, уже зная ответ заранее, подгоняя его под готовую схему, ибо очень уж он гармонирует со свидетельством еще одного византийского историка, Льва Диакона (прим. 950-1000). Лев Диакон был современником и соотечественником Псевдо-Симеона, что весьма важно учитывать при сравнении их свидетельств. Описывая знаменитую осаду Доростола, в котором византийские войска заперли русского князя Святослава с его дружиной, Лев Диакон попеременно называет русов то росами, то тавроскифами, что весьма обычно для греческой историографии. И вот что он пишет, сразу после лестного для нашего самолюбия рассуждения о том, что герой Илиады Ахилл, вероятно, был русским: "Тавроскифы и теперь еще имеют обыкновение разрешать споры убийством и кровопролитием. О том, что этот народ безрассуден, храбр, воинствен и могуч и совершает нападения на все соседние племена, говорят многие, говорит об этом и божественный Иезекииль такими словами: Вот я навожу на тебя Гога и Магога, князя Рос".
Так вот на что намекал Псевдо-Симеон (или, все-таки, Бибиков?)! Тут и пророк (Иезекииль), тут и могущественный Рос, от которого произошли росы! Осталось совсем немного,- прочесть саму книгу Иезекииля, чтобы понять от чего же росы спаслись по божьему озарению своих вождей. Согласно современным взглядам на датировку Библии, Иезекииль жил на рубеже VII и VI вв. до н.э., то есть за полторы тысячи лет до появления русов в поле зрения цивилизованных народов. Пророчества Иезекииля относилось к неопределенному будущему, и в том-то и заключалось его очарование, что каждое поколение верующих имело право и удовольствие (весьма сомнительное, впрочем) примерить его на себя. В целом, посыл Иезекииля таков: веруйте в Бога, и вам за это будет не очень больно. В педагогических целях Господь навлечет на свой избранный народ великие беды, а потом явит свое величие тем, что отвратит эти беды, оставив потрясенным зрителям (выживут не все, предупреждаем) подробные и нудные распоряжения о том, как им жить дальше, как ему, т.е., Богу, поклоняться, а также грандиозное зрелище развалин, пожарищ и могил. Одной из бед, которые будут насланы на Израиль, явится нашествие северных варваров:
"Сын человеческий! (так Бог обращается к Иезекиилю) обрати лице твое к Гогу в земле Магог, князю Роса, Мешеха и Фувала, и изреки на него пророчество, и скажи: так говорит Господь Бог: вот, Я - на тебя, Гог, князь Роса, Мешеха и Фувала! И поверну тебя, и вложу удила в челюсти твои, и выведу тебя и все войско твое, коней и всадников, всех в полном вооружении, большое полчище, в бронях и со щитами, всех вооруженных мечами <...> Готовься и снаряжайся, ты и все полчища твои, собравшиеся к тебе, и будь им вождем"
Далее пророк утверждает, что собранное Гогом соединенное войско росов, мешехов и фувалов придет с крайнего севера ("и пойдешь с места твоего, от пределов севера") и устроит разгром Израиля ("и поднимешься на народ Мой, на Израиля, как туча"). Следует заметить, что Израилем в Средние века считала себя любая страна, имевшая претензию на истинную веру в Бога. Россия тоже не была исключением, у нас даже под Москвой есть свой Новый Иерусалим и несколько более мелких "израильских" городов, этакий косплей Палестины, затеянный патриархом Никоном в XVII веке. Но и Византия, являясь наследницей древнейших христианских церквей, имела глубоко обоснованные претензии на "новое иерусалимство". Таким образом, эрудированные византийцы, а в IX веке таких было довольно много, с тяжким сердцем и легкой оторопью принимали все сказанное Иезекиилем на личный счет. Утешало только обещание Господа, что он не оставит Израиль и, дав как следует, потоптаться по избранному народу, приготовит захватчикам ужасную гибель. В связи с этим Бог поручил Иезекиилю передать Гогу следующее пророчество: "Падешь ты на горах Израилевых, ты и все полки твои, и народы, которые с тобою". Далее Иезекииль сообщает, что народ израилев, с чувством глубокого удовлетворения, будет семь лет хоронить трупы павших врагов и даже приводит описание результирующей могилы: "Там Мешех и Фувал со всем множеством своим; вокруг него гробы их, все необрезанные, пораженные мечом, потому что они распространяли ужас на земле живых".
На этом месте пораженному видом грядущих бедствий византийцу наступало время очнуться и вспомнить, что изначально речь шла, слава Богу, о древнем Израиле, и есть надежда, что пророчество уже сбылось. Мешех и Фувал в могиле, слава Богу, хотя... а где же тогда народ Рос? О его судьбе после набега на Израиль ничего не сказано. Логично следовал вывод, что этим проходимцам-росам как-то "удалось избежать последствий того, что предсказывали о них оракулы (читай, Иезекииль), благодаря какому-то предостережению или божественному озарению" (см. выше, в спорном отрывке Псевдо-Симеона).
По причине вышеизложенного, когда русы, в июне 860 года неожиданно появились у стен Константинополя, сжигая, убивая и грабя все на своем пути, их нашествие было немедленно истолковано как продолжение пророчества Иезекииля. Гог давно погиб, армии Мешеха и Фувала похоронены в палестинской земле, а грозные Росы ушли обратно на Север, чтобы вернуться через полторы тысячи лет и вновь покарать от божьего имени народ израильский (теперь уже ставший византийским) за накопленные в отчетный период проступки. Именно в таком тоне, напирая на идею нашествия - воздаяния за прошлые грехи, выдержаны проповеди патриарха Фотия, пережившего набег русов на Константинополь вместе со своей паствой (860 г.).
К сожалению, Фотий ни разу не упоминает ни имени захватчиков (хотя оно присутствует в названии, подтверждается параллельными источниками и сомнений не вызывает), ни пророчества Иезекииля. О красноречивом умолчании Фотия имеется немало гипотез. Обычно считают, что патриарх воздержался от рекламы бренда "рос" из чисто риторических соображений. Он предпочитает отвлеченно называть русов "народом с севера", "народом от края земли", "народом жестоким и диким", "скифским", "незаметным", "народом, не бравшимся в расчет, поселившимся где-то далеко от нас, варварским, кочующим". Фотий был слишком щеголеватым оратором, чтобы конкретизировать, он писал абстрактно, аллегорично, на века. По той же причине он, несмотря на явное заимствование первых двух эпитетов ("народ с севера", "народ от края земли") у Иезекииля, не пошел по пути очевидных отсылок к древнему пророчеству. Дело в том, что этот ораторский прием уже был застолблен патриархом Проклом в 435 году, в аналогичной речи по случаю нашествия гуннов, имевшей огромное влияние на современников и надолго задержавшейся в памяти потомков. Фотий и без того слишком сильно подражал Проклу, чтобы признаваться в откровенном плагиате. В итоге, патриарх настолько преуспел в искусстве абстракции, что его речь о нашествии русов настолько утратила конкретику, что послужила, в свою очередь, основой для проповеди митрополита Дорофея Митилинского по случаю осады Константинополя турками в 1422 году. Не был забыт и мистический элемент. В своих "гомилиях" Фотий разрекламировал чудодейственные свойства одной из константинопольских реликвий, а именно - ризы (одеяния) Пресвятой Богородицы. Будто бы именно эта святыня, положенная в воду, подняла бурю, разогнавшую русский флот. Интересно, что после захвата Константинополя турками, часть этой ризы была обретена Московским Успенским собором, и на нее веками исправно молились русские, навлекая грозу на врагов, в том числе и на турецкие флоты, личный состав которых состоял из греков-христиан, потомков покоренных византийцев, чуть менее чем наполовину. Именно абстрактно-мистическое построение текста позволило Фотию достигнуть столь удивительных результатов, и оставить свои проповеди, записанные учениками, в веках. Историки, да, - злятся на него за отсутствие конкретики.
Ну, вроде бы, все сошлось. Русы, по счастливой догадке ученых византийцев, были сочтены загадочным народом росов, сошедших со страниц Библии, чтобы доказать правоту древних пророчеств. Разумеется, было бы очень глупо сделать вывод, будто именно византийцы дали имя нашим предкам. Ведь ни гуннов, ни печенегов, ни болгар они росами не прозвали, несмотря на их постоянные набеги на Константинополь и вполне северное происхождение. Очевидно, русские выиграли этот лот лишь потому, что имели эндоэтноним, то есть самоназвание, созвучный слову "Рос". Другими словами, они сами себя величали русью, и все окрестные народы старались точно воспроизвести это название. Все, кроме особо цивилизованных греков, обнаруживших удивительно совпадение слова "русь" с именем опасного северного соседа, заповеданного Библией. Разумеется, они поверили Священному Писанию, как абсолютно достоверному источнику, записанному со слов самого Бога, а не каким-то варварам, не способным даже правильно произнести собственное имя. Так русы, в устах византийцев, стали росами; а по прошествии веков сами русские уверовали в Бога и греков настолько, что стали считать форму "Россия" более правильной, нежели традиционно-варварское "Русь".
Казалось бы, на этом можно закончить. Мы сделали очень важный вывод, что исторически обоснованной формой названия нашего государства является "Русь", а не "Россия", которая появилась в результате книжных изысканий византийских интеллектуалов. Такой вывод позволяет довольно далеко продвинуться в понимании самого термина "Русь", поскольку понуждает отбросить, или хотя бы отодвинуть на второй план, все гипотезы, исходящие из корня "рос", а таких едва ли не половина. Но развитием этой идеи имеет смысл заняться в следующей статье, а пока что настала пора добавить ложку дегтя в бочку меда.
С одной стороны, называться именем народа, созданного Богом на погибель прогрессивному человечеству - честь довольно сомнительная. С другой стороны, репутация великого и ужасного народа Рос чем-то даже льстит самолюбию. Возникает неприятная ситуация, грозящая серьезным кризисом идентичности и даже внутриличностным конфликтом. А отсюда недалеко и до шизофрении, профессионального заболевания патриотов всех времен и народов. К счастью, мы имеем полное право не переживать моральных терзаний по этому поводу, ибо у истории отождествления наших предков с подданными великого и ужасного Гога-Магога есть любопытное продолжение, полностью снимающее с нас всякую ответственность за свирепых библейских росов. Но оно уводит в еще более давние времена, чем рассмотренный нами IX век. Чтобы путешествие не было скучным, вернемся обратно к начальной точке нашего расследования, к "Бертинским анналам" и попробуем реконструировать гипотетический разговор автора "Анналов" монаха Галиндо с византийским послом, епископом Феодосием, сопровождавшим росов ко двору западного императора. Фигуры вполне равноценные: Галиндо в 839 году занимал должность придворного капеллана, а немного позднее тоже стал епископом в городе Труа. Вряд ли этот диалог состоялся на самом деле, иначе Галиндо почти наверняка добавил бы к летописной заметке о византийском посольстве кое-что от себя. Между тем, он этого не сделал, ограничившись весьма запутанным пересказом двух архивных дипломатических писем. Но нам достаточно того, что этот разговор мог состояться - ведь оба лица находились в одно время (15 июня 839 года) в одном месте (город Инегельхайм на Рейне), были примерно одного ранга, имели сходное образование и, вероятно, испытывали интерес друг к другу. Разница была только в одном - Галиндо представлял латиноязычную христианскую культуру, а Феодосий представлял культуру тоже христианскую, но - грекоязычную. Галиндо вряд ли знал греческий - в те времена в Западной Европе это было большой редкостью, но Феодосий, будучи дипломатом и ученым человеком, наверняка умел изъясняться по-латыни.
ГАЛИНДО: Досточтимый Феодосий, не могли бы Вы немного больше рассказать о тех варварах, что прибыли вместе с Вами? Откуда они, что означает их имя?
ФЕОДОСИЙ: Конечно, друг мой, с радостью. Как Вы помните, пророк Иезекииль предрек Израилю нашествие северян под руководством Гога, объединившего три варварских народа: Рос, Мешех и Фувал. В Библии сказано, что Мешех и Фувал похоронены в земле израильской, а Росы куда-то исчезли. И вот, с недавних пор, они стали появляться в Константинополе, мирно предлагая на продажу дары севера: мед, рабов и меха. Воистину, разве это не удивительное свидетельство подлинности слов Господа? Аминь!
Оба осеняют себя крестным знамением.
ГАЛИНДО (робко): Но разве там было три народа? Мне всегда казалось, что два...
ФЕОДОСИЙ: О чем вы?
ГАЛИНДО: О Мешехе и Фувале. Кажется, Иезекииль называл два народа: Мешех и Фувал, никакого "Роса" я что-то не припомню.
ФЕОДОСИЙ (улыбаясь): Дражайший Галиндо, такого просто не может быть! Пойдемте, я Вам все покажу.
Оба идут в покои, где расположилась дипломатическая миссия византийцев. На почетном месте лежит походная библия в кожаном переплете. Феодосий быстро находит нужное место:
ФЕОДОСИЙ (торжествуя): Вот, пожалуйста, глава 38, абзац 2: "Υιε ανθρωπου στηρισον το προσωπον σου επι γωγ και την γην του μαγωγ αρχοντα ρως μοσοχ και θοβελ και προφητευσον επ' αυτον". Извольте видеть сами: "Αρχοντα ρως μοσοχ και θοβελ", "князь Роса, Мешеха и Фувала".
ГАЛИНДО (смущаясь): Знаете, я не силен в греческом, поэтому вынужден Вам поверить на слово. Но я точно знаю, что в моей Библии никакого князя Роса нет.
ФЕОДОСИЙ: Такого быть не может! Подумайте, что вы говорите, ведь Библия есть слово божье, ее переводы богодухновенны и в них нет разночтений ни на йоту. Я настаиваю, чтобы Вы показали свою версию.
ГАЛИНДО: Извольте.
Они совершают путешествие в дворцовую часовню и останавливаются у пюпитра с разложенной на нем книгой, гораздо большего размера, чем библия Феодосия, и в дорогом окладе. Галиндо ищет 38-ю главу Иезекииля.
ГАЛИНДО (с облегчением): Ну, что я говорил? "Ili hominis pone faciem tuam contra Gog terram Magog principem capitis Mosoch et Thubal et vaticinare de eo". Смотрите сюда: "principem capitis Mosoch et Thubal", "великий князь Мосоха и Тубала". Никакого "Роса" тут нет.
Неловкое молчание.
ФЕОДОСИЙ: Мне кажется, тут какая-то ересь...
ГАЛИНДО (с вызовом): Мне тоже так кажется!
ФЕОДОСИЙ: Знаете что, друг мой? Этак и до церковного раскола недалеко. Пойдемте-ка, выпьем! У меня есть отличное кипрское вино, какого в этом медвежьем углу не сыскать!
До церковного раскола оставалось 215 лет и, он произошел по иной, хотя и сходной, причине. Реальным поводом для разрыва между католическим и православным христианством послужило разночтение между латинской и греческой версиями краткого изложения христианской религии, т.н. "символа веры". И это разночтение опять-таки касалось всего двух слов из одного предложения: "Святой Дух исходит от Бога-отца". К этой фразе католики добавили "и сына" ("filioque"). Православные воспротивились, уперлись, и, таким образом, в 1053 году раскол состоялся.
Filioque - проблема сложная, богословская, но что касается народа Рос и его князя, тут мы имеем дело с чистой филологией, с довольно обычными "сложностями перевода". Чтобы понять, что произошло между Галиндо и Феодосием, следует хотя бы чуть-чуть рассказать о двух переводах Библии, сыгравших немалую роль в углублении трещин между Западной и Восточной частями европейской цивилизаци. Во времена "Бертинских анналов" существовало два капитальных свода Священного писания: греческий (Септуагинта) и латинский (Вульгата). Феодосий, несомненно, пользовался Септуагиной, а Галиндо - Вульгатой или, может быть, каким-нибудь "старолатинским" переводом, которые тоже были в ходу вплоть до XII века. Действительно, в Септуагинте росы, были, а в Вульгате их не было. В части Ветхого Завета оба свода имели первоисточниками древнееврейские тексты Торы и большинства пророческих откровений; но, во-первых, эти исходные тексты сами по себе существовали в различных вариантах, а, во-вторых, их переводили, хотя и со всем возможным прилежанием, но все же не имея возможности превзойти уровень тогдашней лингвистической науки. При создании ветхозаветной части Вульгаты Св. Иероним пользовался так называемыми "старолатинскими переводами", авторы которых неизвестны. Они были сделаны не раньше II н.э. А вот Септуагинта - намного древнее, лет на 400-500. Соответственно, она основана на более древних еврейских текстах, которые теперь называют "кумранскими". Относительно Септуагинты известна красивая легенда, рассказанная большим поклонником этой книги, Филоном Александрийским. Он писал, что будто бы еврейский текст Ветхого Завета роздали семидесяти двум разным переводчикам, "мудрым толковникам", поручив каждому сделать полный перевод, и запретив им общаться во время работы. Затем все семьдесят два перевода сличили, и они будто бы совпали буква в букву. Ибо, как утверждает Филон, их работой руководил сам Господь. Отсюда и название "Септуагинта" - "Перевод Семидесяти". Про раннюю "Вульгату" тоже ходили легенды о будто бы непревзойденном качестве передачи ею смысла и божественного духа оригинала. Все это, конечно, благочестивая ерунда; оба перевода сделаны с грубейшими ошибками и многократно исправлялись в последующие века. Благодаря одной из этих ошибок появился, в частности, парадоксальный тезис о непорочном зачатии Иисуса: греческий переводчик схалтурил, переведя в одном из пророчеств Даниила о Мессии еврейское слово, означающее "молодая женщина", как "девственница". Надо ли говорить, какие сейсмические явления произвела в грядущих поколения эта невинная ошибочка? Скольких стигматов она стоила сексуально озабоченным монахиням? Примерно то же самое произошло и с князем Рос, по сей день вызывающим серьезный баттхерт в разного рода националистических кругах.
Еврейский текст соответствующего места из Иезекииля в английской транскрипции выглядит так: "eretz hamagog nesi rosh meshekh vetuval". Поскольку в еврейском языке нет прописных и строчных букв, "rosh" может быть прочитано и как замысловатое, не имеющее аналогов, имя, и как нормальное еврейское слово со значением "главный, великий". Разумеется, следовало его перевести его как "великий", чтобы получилось: "великий правитель (князь) Мешеха и Фувала", просто по той причине, что Мешех и Фувал - это вполне законные резиденты Библии, упомянутые в качестве сыновей Иафета еще в книге Бытия. Что же касается "Роса", то он нигде более не встречается, и даже никак не участвует в повествовании самого Иезекииля. Можно было бы догадаться, обладай переводчик чуть большей эрудицией и здравым смыслом, но - не случилось. А ведь Мешех и Фувал - вовсе не фикции, исторически они соответствовали ближайшим соседям Израиля: Мешех - мушкам, предкам фригийцев, армян и грузин-месхов, а Фувал - области Табал к северу от Финикии, последнему остатку некогда могучей державы хеттов. Для евреев они были опасными северными соседями, союза которых и впрямь следовало опасаться. Но, увы - Септуагинту переводил какой-то книжник, хорошо знавший греческий, но уже изрядно подзабывший свой собственный язык, что было очень характерно для александрийских евреев того времени. Встретив не вполне понятный ему пассаж, он вышел из затруднения, сочтя слово "Рос" именем собственным, в точности так же, как некий писарь сочинил поручика Киже в известном романе Тынянова. В латинской версии эту ошибку заметили и исправили, там вполне логично говорится о "великом князе Мешеха и Фувала". Эта версия через Вульгату перешла во все европейские переводы Библии, кроме, конечно, современного греческого и русского синодального, сохранивших трогательную верность Септуагинте. По причине означенного разногласия ни в Западной Европе, где пользовались Вульгатой, ни у арабов, читавших Ветхий завет в подлиннике, не возникло соблазна назвать русов росами. А у греков и русских такой соблазн возник.
Хотя... Таково уж свойство исторических мистификаций и недоразумений, что они, не будучи пресечены в начале, пока еще маленькие, начинают жить своей жизнью, давать богатые плоды и даже служить "исправлению" изначальных, строго установленных в прошлом фактов. Одной из первых жертв недоразумения с росами стали византийские евреи, вынужденные следовать в русле общеимперских "научных" достижений. Примерно в то самое время, о котором мы ведем речь, то есть в середине IX века, в итальянских владениях Византии распространялась т.н. "книга Иоссипон", компиляция нескольких древних авторов, созданная ученым евреем Иосифом бен Горионом и названная по его имени. К этой книге была предложена таблица народов, должная показать географическую эрудицию автора и служить рабочим справочником для читателей. В этой таблице мы с удовлетворением находим народы Фувал, Мешех, и сразу вслед за ними -Тираса. Ничего удивительного - ведь список в точности воспроизводит известнейший отрывок из "Бытия", самой первой книги Торы, повествующей о сотворении мира. Отрывок звучит так: "Вот рассказ про потомство Ноевых сыновей - Сима, Хама и Яфета. После потопа у Сима, Хама и Яфета родились дети. Сыновья Яфета: Гомер, Магог, Мадай, Яван, Тувал, Мешех и Тирас" (Бытие, 10:1-3). Разумеется, никакого Роса в этом списке нет. Но поскольку у византийцев уже укоренилось представление о русах, как о счастливо найденном народе Рос, а также об их тесном соседстве с Мешехом и Фувалом, бен Горион вынужден примирить это новое научное знание со старым, сделав дополнительное разъяснение: "Тувал - это Тоскани (тосканцы), живущие в стране Тоскана да реке Пиза. Мешех - это Саксани (саксы). Тирас - это Руси. Руси живут на реке Кива (отголосок названия Киева), впадающей в море Гурган (Каспийское)". Здесь мы видим забавное соединение нескольких источников, один из которых восходит к реальному названию Руси и слегка завиральным сведениям о ее географии, а второй - к мифическому, существовавшему только в воображении византийских книжников, народу Росов, неотрывно привязанных к Мешеху и Фувалу. Бен Горион весьма изящно вышел из положения, назначив русскими потомков Тираса, ближайшего по списку к Мешеху и Фувалу. Имя "Тирас", к тому же, имеет некоторое созвучие с "Росом". В итоге все более-менее благополучно сошлось.
Вот какими тернистыми путями дошло до нас слово "Россия". Сначала переводчик ошибочно ввел в Септуагинту "князя росов", потом его византийские духовные потомки же ошибочно ассоциировали росов с русами. Затем сами русские сочли, что греческое слово "Россия" больше соответствует высокому дипломатическому стилю и сделали его официальным названием страны. Наконец, появились фолк историки, которые стали доказывать, что именно "Рось", а не "русь" - самое правильное и самое древнее название нашего народа.
Что же сказать в заключение? Да, нам придется признать, что слово "Россия" является результатом длинной цепочки недоразумений, начало которой положила ошибка неизвестного ученого еврея, жившего в Египте во времена царя-мецената Птолемея II Филадельфа. И что с того? Кому-то может показаться, что наш вывод звучит несколько провокационно, и он даже может задаться вопросом: нет ли во всем этом антисемитизма или, к примеру, русофобии? Положа руку на сердце, отвечу - нет! Во всем этом есть одна восхитительно красивая штука - голая историческая правда, которую следует принять так же легко и радостно, как воздух, которым мы дышим. Ну, вот так получилось; вот такая случилась история; и мы, не пытаясь извращаться и насиловать, насладились ею самым естественным и единственно пристойным способом. Мы ее познали.