Прибрал в душе, как прибирают в церкви, -
меж мира чёрного и белого в меже,
и безразличие мой личный протеже,
и очертания правдивости померкли.

Екклесиаст бредёт за мною по пятам,
словно Вергилий путешествующий с Данте.
Меж модерато и адажио: анданте, -
за скорость прежнюю как плата по счетам.

И жизни рухнули волнения на раз, -
коль долго спишь в шипах, то быстро привыкаешь.
Невыносимое бестягостно толкаешь
на гору рослую, - божественный наказ.

Но я пою. А для чего? Увы, не знаю.
И колыбель моя лишь вымысел давно,
и всякий стих уже не выплеск, а панно.
Но если не пишу, то погибаю.