Танки стояли вкопанными в землю и прикрытыми серой маскировочной сеткой. Двадцать танков. Перед ними километр разделительной полосы, холодная черная зимняя земля без снега с минными полями, лазерными сигналами, роботами-разведчиками, старой и ржавой колючей проволокой. Километр поперек, две тысячи километров вдоль.
Два человека стояли и смотрели вперед на полосу, с лицами ничего не выражающими, или выражающими так много, что нельзя было понять, что конкретно. Как и все люди загнанные судьбой на решительные или болезненные моменты истории они не спали или плохо спали уже несколько дней. Этим людям подчинялись танки и маленькие теплые комочки тела в телогрейках, которые сейчас сидели возле танков, а скоро должны были открывать люки, лезть внутрь, садиться на холодные металлические сиденья, заводить, прогревать, и ждать, когда жар от двигателя распространится по всему металлу танка, так что внутри станет тепло.
Прожектор с вышки вспыхнул осветив робот разведчик с другой стороны, который сначала вдруг сделал стремительное движение в сторону пересечения полосы, а теперь остановился блестя гусеницами в лучах света.
- Не пройдет - сказал первый человек - Минное поле.
- Стали проходить в последнее время - сказал второй человек - Говорят сибирскую язву нашли в озере у Сергеева на участке. Химики приехали потом, вытравили все.
- Может быть ... - сказал первый человек
- Не может быть, а суки - сказал второй человек. - Сибирская язва ... Они люди там вообще или как ...
- Ладно, утром пойдем - сказал первый человек. - Там у них и спросишь, суки, не суки.
- Да и я том - сказал второй человек.
Они замолчали смотря на разделительную полосу. "Пойдем" означало неизвестность, начало сильно неопределенного участка в жизни, каким бы коротким или длинным он не был.
- В четыре Катюши ударят - сказал второй человек - вчера весь день наводили. Там столько ракет навезли, целый день можно бить.
- Как в сорок втором под Сталинградом - сказал первый человек, и посмотрел на второго.
- Ты я смотрю Коля опять за свое - сказал второй человек - впадаешь в меланхолию? Пора сконцентрироваться, меньше часа осталось.
- Да нет, чего впадать - сказал первый человек - все понятно, все суки, сибирская язва, в 4:30 штурмовики ударят как в сорок первом под Москвой, потом мы пойдем как в сорок третьем под Курском.
- И пойдем - сказал второй человек. - Только танков сейчас я думаю больше будет.
- Там нас ждут ... - сказал первый человек - с нашими танками ... С цветами на броне ...
- Ждут не ждут, а вопрос надо было решать - сказал второй человек. Сколько лет тянется, нужно уже или туда или сюда.
- Ладно, пошли - сказал первый человек.
Они переглянудись, как переглядываются люди не подходящие друг к другу, и друг друга не понимающие, но волею судьбы крепко сведенные вместе, и поэтому ставшие очень близкими. Потом пошли к маскировочным сеткам - отдать приказ заводить и прогревать танки.
Ночь тихая и морозная подходила к концу, как и та, другая часть их жизни. Когда время приблизилось к четырем часам утра Коля сидел в открытом люке командирской машины и смотрел на черное небо и на звезды, до которых так никто никогда и не долетел. В лице его, прежде ничего не выражавшем, промелькивало удивление и любопытство, с которыми ребенок смотрит на капельку воды. Ровно в 4:00 две тысячи километров разделительной полосы озарились яркими вспышками света - ударили Катюши. Ростов и Донецк. Харьков и Белгород. Курск и Сумы. Брянск и Чернигов. Ракеты шипели двигателями, скользили по направляющим, взмывали вверх, а потом падали и взрывались где то уже по ту сторону, издавая оглушительный грохот ...