Константинов Алексей Федорович : другие произведения.

Ещё тринадцать рассказов

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Студентка-первокурсница Катя Краснова мечтает стать фольклористкой. Но её отношение к сказкам и легендам особое. Она не только воспринимает их, как ценный исторический и этнографический материал, она верит, что мифы иногда иносказательно, а иногда и прямо рассказывают о другом мире, с которым наши предки сталкивались регулярно и который мы разучились видеть. Намереваясь проверить свою гипотезу на практике, Катя начинает исследовать явления, которые принято называть сверхъестественными.

Глаза в темноте

  Вечереет. Опушка леса, вдоль которой петляет поросшая невысокой травой тропинка. Вокруг высокие кусты, кроме как по тропинке нигде больше не пройти. Невысокая калмычка бредёт с увесистым рюкзаком на плечах. Молодое, почти детское лицо выражает растерянность. В руках Алтана держит карту и ежесекундно сверяется с ней. Она вышла рано утром из деревеньки Ясенево, где сумела втереться в доверие к одной милой старой женщине и с великим трудом выпытать у неё тексты заговоров и частушек, которые та запомнила во времена своей молодости. Всё это Алтана тщательно записала, а блокнот с текстом положила в файл и запрятала глубоко в рюкзак как самую ценную для неё вещь. Из Ясенево она направилась в ещё одну деревушку - Тарасово - где рассчитывала собрать коллекцию побогаче, потому что и деревню эту основали раньше, чем Ясенево, и, судя по карте, она была покрупнее. По идее, ей предстояло пройти расстояние всего лишь в три километра, если идти по прямой через лес. Альтернатива - пойти на автобусную остановку и добраться до места транспортом - заняла бы у неё не меньше трёх часов. Поэтому девушка решила сократить путь. Но вот уже вечер, а Тарасово не видать.
  По дороге Алтане часто приходилось делать привалы, принимать таблетки. Она тяжело болела, но нынешняя экспедиция - её давняя мечта. Они должны были отправиться в неё с подругой Катей, символически отпраздновать их поступление в университет. Но родители запретили Кате, взяли её с собой в какую-то европейскую страну. Поэтому наплевав на все риски, Алтана отправилась одна.
  С детства влюблённая в калмыцкую мифологию, в школьные годы она стала изучать фольклор и других народов. Русские сказки, греческие мифы, скандинавские сказания - она читала всё, до чего могла дотянуться. Мечта стать фольклористом сформировалась очень рано. А когда прочитала об экспедициях, в которые отправляются студенты вместе с преподавателями, чтобы собирать фольклор по крупицам в деревнях и сёлах, просто загорелась этой идеей. Из-за порока сердца, с которым она жила с рождения, всегда существовал шанс, что эта её мечта не исполнится. Поэтому для неё было так важно отправиться в экспедицию как можно раньше, пусть даже экспедиция будет организована ею самой.
  Алтана так рассчитывала на Катю, с которой делилась всем, которая любила народное творчество почти так же сильно, и поступила на факультет лингвистики вместе с Алтаной. Но Катя не пошла... Пришлось соврать родителям, что они идут вдвоём.
  Теперь Алтана разыскивала Тарасово в одиночку и, похоже, заблудилась в трёх соснах. От расстройства девушка захныкала, сняла рюкзак и села передохнуть. Весь день на ногах, привалы делала часто, но это не помогло. Сердце бешено колотилось, нужно принять ещё таблеток. Выпив капсулы, девушка посидела какое-то время на земле и решилась продолжить путь, когда почти совсем стемнело.
  Опустив голову, Алтана побрела по тропинке и тут заметила, что кусты слева от неё немножко расступаются. Она проходила это место несколько раз, но этот проход не замечала. Воодушевившись, девушка пошла напролом, несколько раз оцарапав голые лодыжки, пробралась через кущери и - о, чудо! - обнаружила тропинку по ту сторону. Лес редел, а разношерстные деревья уступали своё место каштанам, которые росли точно вдоль дорожки. Впереди замаячили старые домики, счастливая Алтана чуть не перешла на бег, но вспомнила о своём больном сердце, сдержалась и нетерпеливо затопала вперёд.
  Нельзя было точно определить, Тарасово это или какая-то другая деревня, но запустение здесь царило жуткое. Строения в черте деревни уже нельзя было назвать домами, то были завалюшки, многие без крыш, а на крышах других либо черепицу побило, либо шифер потрескался. Неужели здесь никто не жил? Алтана заволновалась, но тут увидела впереди более-менее цивильный домик, к которому было подведено электричество. Рядом с тем домиком располагалось ещё какое-то строение. Сарай? Но зачем труба? Значит банька.
  Алтана направилась туда, постучала в калитку, толкнула её, и та мигом отворилась. Девушка заглянула во двор, полюбовалась аккуратной лужайкой с цветами, которая в голубовато-бледном свете луны вызвала у Алтаны ассоциации с садом из сказки "Аленький цветочек", разве что самого цветочка не хватало.
  - Ой! - воскликнул кто-то. - Никак у меня гости?
  Алтана вздрогнула, повернулась - навстречу ей двигалась седая низенькая бабуля с клюкой в руке.
  - Здравствуйте! Извините, что потревожила в столь поздний час. Меня зовут Алтана и я студентка-фольклористка. Мы тут по заданию университета собираем сказки и предания. Я пришла к вам... - начала тараторить Алтана, но старушка её перебила.
  - Милая, давай об этом поутру поболтаем, сейчас-то времени сколько? Спать пора. Меня Антоновной кличут, но тебя я к себе не пущу. Ты вот к баньке сходи, переночуй, а уж завтра мы с тобой поворкуем, хорошо?
  - Да-да, конечно, - обрадовалась Алтана, от охвативших её эмоций забыв о манерах и распахнув калитку, направилась прямиком к бане.
  Открыв недавно окрашенную дверь, она на мгновение задержалась, полюбовавшись красивым узором на дверной коробке, после зашла внутрь и стала осматривать своё временное жилище. Коврик на полу, венички у стены, лавка в предбаннике - довольно уютно, а на лавке можно и поспать. Ещё бы бабушка Антоновна рассказала ей завтра сказок побольше да таких, которые никто не знает. Алтана бросила рюкзак в угол, села на лавку, привалилась к стене, стала мечтать, как после своей экспедиции опубликует статью в филологическом журнале, как собранные ей материалы признают уникальными, о ней напишут в газете, сразу дадут степень кандидата наук, станут приглашать на научные конференции. Погрузившись в эти сладкие мечты, она даже не заметила, как стала медленно погружаться в сладкий сон, который внезапно стал вязко тревожным. Девушка пробудилась от дрёмы, ощутила, как по её лодыжке что-то скользит, наклонилась, чтобы посмотреть и закричала от ужаса: прямо из-под лавки вылезла мохнатая рука и всей пятерней вцепилась в её ногу!
  Алтана вскочила, бросилась к выходу, распахнула дверь и прямо в проходе столкнулась с высоким мужчиной. Она не разглядела его лица, её внимание захватили жуткие глаза, которые почему-то отливали красным цветом в кромешной темноте. Мужчина надвигался на неё, тянул руки. Алтана пятилась, звала на помощь, заливалась слезами, стукнулась спиной о стену, не удержалась на ногах, рухнула на пол, сжалась в комок, попыталась отпихнуть мужчину ногами. Тщетно, он надвигался, а его страшные красные глаза будто бы заглядывали в самые укромные уголки души Алтаны. Цепкие пальцы сомкнулись на шее девушки, жжение и резкая боль в центре груди заставили скорчиться, губы стали бледнее белого, лицо отдавало синевой. Дыхание перехватило, жжение в груди стало нестерпимым, пальцы сдавливали шею с неимоверной силой, жизнь покидала тело девушки, в глаза потемнело, а последней мыслью Алтаны стало воспоминание о Кате, которая обещала отправиться в экспедицию вместе с ней.
  ...
  Лето две тысячи шестого года стало для Кати Красновой самым счастливым и одновременно самым несчастным летом в жизни. Самым счастливым потому, что они вместе с подругой поступили на филологический факультет. А самым несчастным потому, что её подруга погибла тем летом. И погибла одна в путешествии, в которое они планировали отправиться вместе.
  Родители заставили Катю поехать в Европу. Мать вообще не одобряла её дружбу с Алтаной - девочкой из небогатой семьи - и уж тем более не собиралась разрешать ей идти в какую-то фольклорную экспедицию.
  Алтана, конечно, обиделась на Катю, пошла одна и пропала. Её искали несколько дней, потом нашли в деревне Тарасово. Проблемы с сердцем у Алтаны были с детства, она старалась не бегать, но в целом нормально переносила физические нагрузки. Поэтому когда Катю убеждали, что её подруга умерла из-за длинного перехода между деревнями, она отказывалась в это верить. Там произошло что-то другое. И Катя намеревалась выяснить что.
  Выждав какое-то время после похорон, она сказала маме, что собирается поработать весь день в городских библиотеках с текстами фольклористов. Катя так часто делала с девятого класса, причём могла пробыть вне дома весь день. Поэтому мама возражать не стала.
  Но это была ложь. Катя отправилась на автовокзал, купила билет и отправилась в путь. Ближайшая автобусная остановка находилась в семи километрах от поворота к Тарасово, поэтому оставшееся расстояние Кате предстояло пройти пешком. Обычно она любила ходить, но здесь особая ситуация - машины проносились мимо, поднимая в воздух снопы пыли, ветер дул прямо в лицо, а однообразный пейзаж выводил из себя. Ну право слово, сколько же можно смотреть на окаймлённые лесополосами и заросшие пожухлой полевой травой поля? Поэтому Катя решила попробовать поймать попутку и попросить водителя довезти её до деревни.
  Шумная компания молодых ребят остановилась практически сразу, но они не вызвали у неё доверия, поэтому Катя отказалась от их помощи. Это разозлило водителя, он обматерил её, остальные заржали, после чего автомобиль уехал. Первый явно неудачный опыт напугал девушку, и она собиралась было отказаться от своей затеи, как вдруг на дороге появилась старенькая шестёрка, за рулём которой сидел высокий молодой мужчина. Он был хмур, но отчего-то показался Кате добрым в глубине души. Она неуверенно подняла руку, автомобиль стал сбрасывать скорость, остановился.
  - Извините, что беспокою, я иду в Тарасово, а туда ещё несколько километров. Не могли бы вы меня подвезти, если, конечно, нам по пути?
  - В Тарасово? - мужчина удивился. - Ну, садись.
  Катя выдавила дежурную улыбку, хотела было сесть сзади, но водитель остановил её.
  - Пожалуйста, на переднее сиденье, там у меня кое-что лежит.
  Катя глянула на заднее сиденье и действительно увидела, что там накрытые пыльным покрывалом коробки или что-то вроде того. Это показалось девушке странным, но она напомнила себе, что ехать всего несколько минут. Села, снова улыбнулась.
  - А вы куда направляетесь? - спросила она, закрывая дверь.
  - Туда же, куда и ты, - протянул мужчина, нажав на газ.
  - В Тарасово? А мне говорили, что там никто больше не живёт, - насторожилась Катя.
  - А кто сказал, что я там живу? - произнёс мужчина, не поворачивая своей головы к Кате. - Мне интересно, зачем ты едешь туда? Слышала о том, что случилось недавно в Тарасово? Там мертвую девушку нашли.
  Катя ничего не сказала, наклонила голову, замерла. Наверное, напрасно она села в этот автомобиль. Нужно был не лениться, потерпеть и дойти своим ходом. А теперь этот странный мужик зачем-то рассказывает ей о смерти Алтаны. Да ещё и каким-то насмешливым тоном.
  - Чего молчишь? Воды в рот набрала? А слышала про историю, которая приключилась там семь лет назад? Один автостопщик приехал переночевать. Рассказывал, что встретил там местных жителей. Хотя какие жители, если к девяносто пятому году в деревне уже никого не осталось? Говорил, что одна старуха с подельниками его ограбила да до смерти перепугала. Ну, он-то был парень, живой вернулся. Да и не знал про Тарасово ничего. А вот зачем туда молодые девушки тащатся - вопрос. Не ответишь на него?
  На лбу и ладонях Кати выступил холодный пот. Она уже не слушала незнакомца, Обращала внимание лишь на его тон, который казался ей угрожающим.
  - Вы знаете, остановите машину, - заикаясь, попросила Катя, стараясь не смотреть в лицо водителя, - я, наверное, сама дойду.
  - Никуда ты уже не пойдешь. Мы приехали.
  Шестёрка свернула с шоссе на грунтовую дорогу. Дорога была плохая, машину то и дело подкидывало, но Жигулёнок справился, вскоре можно было разглядеть заброшенные дома, производившие удручающее впечатление. Везде росли густые кусты, молодые каштановые деревья грозили в ближайшие годы превратить это место в полноценную каштановую рощу.
  Автомобиль остановился точно у того дома с баней, о которой Кате рассказывали. Но откуда мужчина знал, куда ей нужно ехать! Девушка вжалась в сиденье, сопоставила свой миниатюрный рост и вес с ростом и весом водителя, осознала, что у неё нет ни шанса отбиться от него в случае нападения. Оставалось только надеяться на чудо и принять участь, которую ей уготовила судьба.
  - Что сидишь? Мы приехали, выходи, - распорядился мужчина. Катя беспрекословно подчинилась. Вязкий страх не оставлял ей выбора, она ни о чём не могла думать, а грубый командный голос стал заменять ей собственную волю.
  Когда она оказалась снаружи, незнакомец грубо схватил её под руку и подвёл к завалившемуся забору.
  - Видишь домик? А баньку, где нашли ту несчастную девушку? Как она тебе, хорошо сохранилась? - спрашивал незнакомец.
  Катя решилась оторвать взгляд от земли, посмотрела на строение. От дома остались одни стены, покрытые толстым слоем мха, баня выглядела получше, но и её дни были почти сочтены: крыша покосилась, окна выбиты, дверь валялась на земле.
  - Так чего ты молчишь? Отвечай! - незнакомца отчего-то злило её молчание. - Знаешь, как выглядела та девушка? Всё лицо раздулось и почернело, живот распух и напоминал бочонок. Вокруг тела кружились мухи, а вонь стояла такая страшная, что находиться внутри бани было невозможно. Ты, наверное, об этом знаешь. Но кое-чего тебе точно не рассказали. Например, о следах вокруг бани. Как будто кто-то ходил там на цыпочках. В земле отпечатались одни только пальцы, а пяток нет. И ножки маленькие, почти что детские. Не рассказали тебе и о красноглазом мужчине, который бродит здесь по ночам. И об электрике, который приехал сюда, как только узнал о том, что девушка пропала в этом районе. Он-то её тело и обнаружил. А знаешь, почему он сюда приехал?
  Катя не смела смотреть в глаза незнакомцу, просто стояла, опустила голову, дрожала от страха как маленькая нашкодившая девочка.
  - Почему ты молчишь? - мужчина грубо её развернул, тяжелый взгляд его карих гипнотизирующих глаз напугал Катю сильнее прежнего. - Для тебя это шутки? Ты не думала, что ту девушку убили, и убийца может вернуться на место преступления? У? Ты вся дрожишь. Тебе страшно? Это хорошо. Потому что ты и должна бояться.
  Мужчина отошёл от неё, открыл багажник автомобиля, достал оттуда что-то, встал у девушки за спиной. Катя представила, как в руке незнакомец сжимает нож, как бьёт её в спину, разрезает её плоть, убивает, бросает труп там же, где лежала её единственная подруга, которую она предала. Что же, выходит это расплата за предательство.
  - Последний раз спрашиваю, зачем ты сюда приехала? - повторил свой вопрос мужчина.
  - Алтана была моей подругой, - прохныкала в ответ Катя. - Я хотела... хотела...
  И тут она заревела.
  - Убивайте уже меня, зачем вы издеваетесь! - выдавила сквозь слёзы.
  Незнакомец, похоже, растерялся, поставил канистру бензина, которую достал из багажника, на землю, приблизился к Кате.
  - Успокойся, никто не будет тебя убивать, - склонился он над ней. - Я не знал, что та девушка была твоей подругой, думал, ты из любопытства сюда приехала поглазеть на место, где произошла трагедия, вот и решил чуть-чуть попугать.
  Захлебываясь слезами, Катя, наконец, решилась посмотреть на незнакомца. Простоватое растерянное выражение, которое застыло на его лице, никак не подходило человеку, который собирался кого-то убить.
  - Тогда кто вы такой? И зачем сюда приехали? И откуда столько знаете про смерть Алтаны и эту деревню?
  Мужчина вздохнул, закусил нижнюю губу, на мгновение отвёл взгляд в сторону, потом посмотрел Кате в лицо.
  - Я Слава...
  ...
  - ...Слава Щербаков, - представился я. Доводить эту школьницу до слёз совершенно не входило в мои планы. Но вот это вот её самоуверенное поведение, желание поглазеть на место, где умер человек, очень сильно меня выбесили. Нет, ну правда, а зачем ещё ей ехать в Тарасово? Прочитала в газетах о смерти, под конец лета решила приключения на свой зад поискать. И что было бы, если бы она пришла сюда одна? Закончила бы как та калмычка, которую я обнаружил. Откуда я мог знать, что они с погибшей были подругами?
  Мой спокойный тон, похоже, немного успокоил рыжую девчушку, пару раз хлипнув, она наклонилась, вытерла слёзы и с какой-то глубоко затаённой обидой посмотрела на меня.
  - Что вам здесь надо? - резко спросила меня.
  Признаться, её слёзы немного меня разжалобили, но вот этот вот хамский вопрос снова разозлил.
  - Что мне здесь надо? Это я обнаружил твою подругу. И мне надо ещё раз посмотреть на это место, чтобы кое-что проверить. А вот ты зачем приехала на место её смерти? Почтить её память? Так сделай это на могиле. Ты посмотри на себя, школу не закончила, а ездишь по заброшенным деревням в одиночку.
  - Во-первых, правильно говорить "окончила школу", - ядовито ответила рыжая, - во-вторых, я её окончила, мы с Алтаной осенью должны были пойти на первый курс. А в-третьих, я не верю, что её сердце отказало просто так. Она болела, но не настолько сильно. Здесь точно что-то произошло. Что-то такое, что напугало её до смерти!
  "О, если бы ты только знала...", - подумал я. Впрочем, ни упражняться в красноречии, ни рассказывать правду этой малолетке я не собирался. Выглядела она моложе своих лет, вот и принял её за школьницу. Но даже вчерашней школьнице делать в этой проклятой деревне нечего. И сегодня мне нужно исправить ошибку, которую я допустил семь лет назад.
  Поэтому я не стал ей ничего отвечать, взял канистру с бензином и, повалив ногой забор, направился к бане.
  - Что вы делаете? - спросила меня девица, семеня следом. - Зачем вы сжигаете место преступления? Это вы её напугали, а теперь пытаетесь сокрыть улики? Я обо всём расскажу милиции! Я запомнила номер вашего автомобиля! - тараторила она.
  Пришлось остановиться. Уж не знаю, впустую она мне угрожала или нет, но нужно приоткрыть ей дверь во взрослый мир.
  - Расскажешь что? Что я сжёг старую баню, желая сокрыть следы преступления? Твоя подруга официально умерла от сердечной недостаточности. Милиция здесь ничего уже искать не будет.
  - Это мы ещё посмотрим! - процедила рыжая заноза.
  Я пожал плечами, продолжил путь. Она всё угрожала, а я начал поливать баню бензином. Вылил канистру, пошёл за запасными, которые лежали у меня на заднем сиденье.
  - Да объясните же вы, зачем сжигаете баню? Пожалуйста! - сдалась, наконец, девчонка и стала просить.
  Стоит ли? Впрочем, мы наверняка видимся с ней последний раз в жизни. А больше мне и выговориться некому. Добравшись до машины, я присел на багажник, вздохнул, посмотрел на свою случайную попутчицу, решился.
  - Когда я услышал по местному телевидению, что твоя подруга пропала в районе Тарасова, то сразу догадался, где её искать. Потому что семь лет назад мне уже пришлось побывать в этой деревне. Я тогда помогал одному человеку, которого уже нет в живых. И он попросил меня проверить историю одного автостопщика, который заночевал тут. Когда я устроился в бане спать, то сначала увидел мохнатую лапу, которая ухватила меня за ногу, а потом на улице жуткого красноглазого альбиноса, который ломился внутрь. В итоге я убежал из бани, заночевал вон в том доме, - я показал пальцем на завалюшку с другой стороны дороги, а утром обнаружил перед баней очень странные следы.
  - Без пяток? - спросила девчушка.
  - Угу. Точно такие же следы я увидел, когда приехал сюда искать твою подругу. А в бане обнаружил её тело, - закончил я и замолчал.
  Рассказывать о том, что погибла эта девушка, вероятно, по моей вине, незнакомке не стал. Если бы семь лет назад я рассказал профессору о следах, он наверняка что-нибудь придумал. Теперь уж поздно сокрушаться. Нужно закончить начатое и сжечь эту баню к чёртовой матери.
  Я полез за канистрой, но тут девчушка схватила меня за руку.
  - Подождите, вы всё неправильно делаете.
  - В смысле?
  - Беспятые, - пробормотала она. - Я знаю эти сказки. Несколько вариантов. Банник так себя не ведёт. А вот анчутки да. Они очень опасны, могут свести со свету. Но если сжечь баню, это не поможет. Сначала всё нужно засыпать солью, а потом уже жечь. И потом пепелище снова посыпать солью.
  Я с сомнение посмотрел на девчушку.
  - Скажу честно, я ничего не понял.
  - По вам и видно, - язвительно заметила она. - На лице три класса церковно-приходской школы. Анчутки - это персонажи низшей славянской мифологии. Чертики. Собственно, словом "беспятый" называют как анчуток, так и чертей. Обитают анчутки повсюду, но чаще всего селятся в банях. И банные - самые опасные. Они могут менять облик, наводить морок, дурачить. И зачастую они хотят не просто навредить, а свести человека со свету. То, что вы рассказывали про свою ночевку в бане, согласуется со сказками об анчутках. Ой! - она прижала руку к губам. - А ещё нельзя называть их по имени. Они могут услышать и явиться перед человеком. Убить их нельзя, а очистить место можно только одним способом - засыпать солью и сжечь, а потом снова засыпать солью. Если я ничего не путаю.
  Я с удивлением посмотрел на девчушку, даже не успев обидеться на её хамство.
  - Откуда ты всё это знаешь? - спросил я.
  - Мы с Алтаной поступили на филологию, собирались стать фольклористками. Зачитывались сказками с детства. Я читала статьи фольклористов с девятого класса, знаю о классификации Аарне-Томпсона, изучала "Сравнительный указатель сюжетов" восточнославянских сказок, а там не только сказки Афанасьева, бесспорно, самого авторитетного и известного собирателя русского фольклора. Но и до него, и после него в этой области работали многие и многие люди. Вы, кстати, знаете, что далеко не все сюжеты Афанасьев собрал сам? Он переписывал сказки у других фольклористов, но даже так его сборник далеко не полон, нужно пользоваться и другими изданиями. Как, например...
  - Так, погоди, - я не собирался выслушивать лекцию по истории фольклористики, но вот прислушаться к словам девчушки про соль, похоже, стоило. Она явно знала, о чём говорила. - Нам нужна соль, я тебя правильно понял?
  - Да!
  - Тогда поехали за солью, - смиренно произнёс я. Мы отправились в ближайший посёлок. По дороге девица трещала как сорока, рассказывая мне об исследователях фольклора, о том, что такое вообще классификатор сказочных сюжетов, о братьях Гримм и их влиянии на мировую фольклористику, о том, как сильно Шарль Перро исказил сюжет "Красной шапочки". Я почти не слушал, думал о своём. Когда мы приехали в магазин, и я заказал тридцать пачек соли, продавщица посмотрела на меня, как на сумасшедшего.
  - К войне готовитесь? - спросила она с улыбкой.
  - Можно сказать и так, - промямлил я, пытаясь переварить историю про волка, который сварил бабушку в котле и накормил ею Красную Шапочку. Слово "переварить" как нельзя лучше подходило для описания процесса, который происходил у меня в мозгах.
  На обратном пути от избытка информации у меня начала болеть голова. Наконец, мы вернулись в Тарасово, вместе с девчушкой я рассыпал соль, потом мы залили баню и подожгли. Горела она долго, я понял, что нужно отвезти девчушку домой. Она стала сопротивляться, но здесь я не стал ей уступать.
  - Я вернусь и засыплю пепелище солью. А ты едешь домой. Ты ж несовершеннолетняя, родители испереживаются, милицию вызовут. Тебе это нужно?
  - Хорошо, - согласилась она.
  По дороге в город она уже ничего не рассказывала, сделалась грустной, то и дело её серые большие глаза наливались слезами. Видимо, вспоминала подругу. Хоть эта девчушка и взбесила меня сегодня, теперь её стало по-настоящему жаль. Зря я её запугивал.
  Она сказала, куда ехать, а перед тем, как вылезти из машины, попросила:
  - Вы только позвоните мне, расскажите, чем дело кончилось. Нужно будет провести там ночь и проверить на утро, есть ли следы.
  - Хорошо, позвоню, - попытался дать ей пустое обещание в надежде, что она забудет попросить контакты. Не тут-то было.
  - Так записывайте мой номер, - она продиктовала его, я нехотя подчинился. - Наберите, проверим, - не отступала она.
  Не хотелось связываться с этой малолеткой, но она выглядела такой грустной, что решил и в этот раз пойти у неё на поводу. Когда её телефон зазвонил, она удовлетворенно кивнула.
  - Обязательно позвоните завтра утром. Я встаю рано, в половину седьмого, поэтому не стесняйтесь. До свидания.
  - Пока, - попрощался я.
  Она уже почти захлопнула дверь, да тут спохватилась.
  - А, да, я же не представилась, меня Катя зовут.
  - Приятно познакомиться, Катя. Соболезную твоей беде, - произнёс я дежурные фразы.
  После этого мы распрощались, и я вернулся в Тарасово. Баня уже догорела, но от пепелища исходил жар, да такой, что близко не подойдёшь. Я рассыпал соль по кругу, задремал, вернулся в "Шестерку" - ту самую, которая принадлежала профессору, досталась по наследству его племяннице Саше, а она, в свою очередь, подарила автомобиль мне - задремал на заднем сиденье. Разбудили меня чьи-то громкие стоны, я выглянул в окно, но никого не увидел, взял фонарик, побежал к пепелищу, которое уже остыло, осмотрел его и обнаружил множество беспятых следов. Но все они обрывались у круга из соли. Похоже, метод Кати действительно работал.
  Я вернулся в автомобиль, достал из багажника оставшиеся пачки, вернулся к пепелищу и рассыпал соль по всей площади. Ещё раз посветил фонариком, стараясь заметить расположение следов, как своих, так и беспятых, снова вернулся в "Жигуленок" и на этот раз проспал до утра. Меня разбудил звонок Кати. Половина седьмого. Рыжая заноза не соврала.
  - Да, я все ещё в Тарасово, - сказал я ей, - всё засыпал солью, иду проверять, позже наберу тебя.
  Протёр глаза, подошёл к пепелищу и внимательно его осмотрел. Насколько мог судить, новых следов не появилось. Катя оказалась права.
  Я слабо улыбнулся, вспомнив, что тогда, семь лет назад, я ночевал здесь, будучи несовершеннолетним. Похоже, старею, раз начал отчитывать других за то, что сам когда-то себе позволял.
  Потом улыбка растворилась, потому что перед глазами всплыл образ умершей калмычки. Кажется, Катя сказала, что её звали Алтана.
  Что же, сделанного не исправишь. Главное, что это не повторится снова.
  Позвонил Кате, сказал, что никаких следов там больше нет, попрощался, сел за руль и поехал в город. К восьми мне нужно было быть на работе.

Рыся

  Серебристая "Тойота" неуверенно объехала колдобину на грунтовой дороге и свернула к новостройкам, кумушками устроившихся на самой окраине города. Место для строительства было не самым подходящим: никакой инфраструктуры вообще, нормальных дорог нет, канализацию и отопление протянули от ближайшей застройки, увеличив и без того немаленькую нагрузку на старые коммуникации. Никаких школ поблизости, если у родителей нет машины, то детям приходилось ездить на городских автобусах. Про садики и вспоминать смешно. Несмотря на то, что вокруг были степи и места полно, дома в нарождавшемся районе строили впритирку. Двадцатиэтажные великаны образовывали будто бы колодец, окружая потешные детские и спортивные площадки. Кадки с деревьями смотрелись убого и вызывали отторжение. Казалось, выглянешь в окно, протянешь руку и коснёшься до соседнего дома.
  С другой стороны, здешние квартиры самые дешевые в городе, а вокруг раскинулись живописные поля. В советское время здесь были сельскохозяйственные земли, растили зерновые культуры. В девяностые всё забросили, ну а в нулевые, когда у людей начали появляться деньги, здесь началась застройка, по слухам незаконная.
  Но Олег Кузнецов не слишком заботился о том, как застройщики получили разрешение, больше его волновала сумма, потому что кредитов у него было и так выше крыши. Да, зарплату ему подняли почти до тридцати тысяч, что делало его чуть ли не богачом. В долларах выходило больше тысячи. Но и квартира, и мебель в квартире, и его "Тойота" - всё в кредит. Жил бы один, денег бы хватало с запасом. Но нужно содержать жену и теперь уже двоих детей. Шестимесячный Максим был незапланированным ребёнком, но всё равно желанным. И поэтому, когда врачи заподозрили у него онкологию, Олег не пожалел никаких денег на лечение малыша. На бумаге-то всё бесплатно, а на деле чтобы не стоять в очереди приходилось негласно доплачивать, иногда большие суммы. Под конец, когда выяснилось, что у Максима всё хорошо, Олег подозревал, что из него просто вытягивали деньги и назначали анализы, которые были не нужны. Но радость за сына была настолько велика, что разбираться он не стал и оставил всё как есть. Впрочем, за это время кредиты стали неподъемным бременем, Тая больше не могла смотреть, как Олег работает по четырнадцать часов и домой приезжает только чтобы есть, сказала, что намерена устроиться на работу, а с детьми будет сидеть её мама. Олегу эта идея не понравилась, он всегда был уверен, что в одиночку будет содержать семью, а жена посвятит себя домашнему хозяйству. Впрочем, переспорить Таю не получилось, да и он сам понимал, что работать в таком режиме долго не сможет.
  Жена устроилась в какую-то торговую копанию, и её дела сразу пошли не плохо, по зарплате чуть-чуть отставала от мужа. Но минусом были частые командировки, что раздражало ревнивого Олега. Он не мог дождаться, когда уже погасят хотя бы часть кредитов, чтобы поскорее вернуться к прежней жизни. А сейчас приходилось бороть нарастающее раздражение подручными средствами. Одним из таких средств стали прогулки по полю за новостройками.
  Вот и сегодня вместо того, чтобы начать кружить между многоэтажками, не доезжая до новостроек Олег припарковал автомобиль на обочине и побрёл по асфальтовой дорожке, которую застройщики постелили для прогулок будто бы в компенсацию за отсутствие нормальной дороги. Здесь посадили ивы и орехи, но они были ещё маленькие и выглядело всё это неубедительно. Как если бы в сильный мороз человеку предлагали накинуть осеннюю куртку.
  Впрочем, асфальтовый отросток очень скоро закончился, под ногами мягкая почва, вокруг ароматы степи. Олег поднял голову и посмотрел в небесную смоль. Сверкали звезды, плыла лодка молодого месяца, воздушная дымка то там, то здесь проплывала перед взором мужчины. Дул слабенький ветерок, колоски высокой пожелтевшей травы щекотали пальцы Олега. Его дыхание сделалось размеренным, ровным. Позабылась земная суета, заботы. Он снял легкую куртку (лето выдалось холодным, а Олег сильно боялся простудиться), бросил её на землю, расставил руки и медленно пошёл вперед, наслаждаясь прикосновениями колосков к его коже. Было так приятно, что он зажмурился, ощутил свежесть, прилив сил, застыл, растворился в пространстве под сводами величественного храма ночи.
  Неизвестно, сколько бы он так простоял, погружаясь в пучину безмятежного покоя, если бы в высокой траве не появился ещё кто-то, крадущийся почти бесшумно, приближающийся стремительно быстро, с глазами, которые отсвечивали зеленью в белом сиянии звёзд и месяца.
  Олег не услышал, а ощутил присутствие постороннего, встревожился, открыл глаза, увидел, как травинки расходятся волнами, скрывая неизвестного. Приближалось что-то крупное, увесистое, но в то же время ловкое и опасное. Олег попятился, мигом вернулся на асфальтовую дорожку, обернулся - два крупных хищных глаза смотрели на него через решетку стеблей травы. Что это было?
  Он хотел броситься бежать, но вспомнил, как во время похода лесничий инструктировал их на случай встречи с медведем.
  "Никогда не поворачивайтесь спиной и не пытайтесь убежать. Замрите, а если он нападёт, попытайтесь притвориться мертвым. Поверьте, от медведя не убежать, голыми руками с ним не справиться".
  Вряд ли на поле водился медведь, но Олег тем не менее застыл и наблюдал за зеленоватыми глазами, неотрывно преследующими его. Снова движение, трава расступается, во тьме вырисовывается кошачья мордочка с ушами-кисточками. Рысь! Не маленькая, но и не слишком крупная. Вряд ли решится напасть на человека.
  - Ты откуда взялась, кошечка? - тихо спросил Олег, продолжая пятиться.
  Рысь посмотрела ему прямо в глаза, во взгляде чувствовалась какая-то вселенская тоска, а пестрая жёлто-серо-черная мордочка была грустной-грустной.
  - Ты давай, беги домой, - Олег медленно выдвинул руки вперёд и легонько махнул кистями, демонстрируя направление, в котором дикой кошке рекомендовалось уйти.
  Рысь, однако, уходить не собиралась. Она решилась и сделал ещё несколько шагов по направлению к Олегу. Он испугался не на шутку и позабыв об уроках лесника, бросился улепетывать. Вернувшись к машине, обернулся - хищница за ним не погналась. Перевёл дыхание, сел за руль, поехал к своему подъезду.
  "Наверное, нужно кому-то позвонить, сообщить, что в поле бегает рысь, пока она ни на кого не напала", - подумал он, но почти сразу об этом забыл, добрался до подъезда, вышел из "Тойоты", включил сигнализацию, немного постоял на улице, а потом поднялся к себе на этаж и вошёл в квартиру.
  - Папа! - радостно закричал малыш Саша, выбежав из детской.
  - Привет, маленький! - Олег сел на корточки и приобнял сына одной рукой, поцеловал в макушку. - Мама ещё не вернулась.
  - Нет, бабушка убаюкивает Максимку.
  Из кухни вышла тёща - приятная полная моложавая женщина - с ребёнком на руках.
  - Привет, Олег, - прошептала она. - Максим задремал, но его нужно будет покормить попозже. Я смесь заготовила, поставила на подоконник, тепленькой.
  - Здравствуйте, мама. Хорошо, спасибо, я его покормлю, - ответил Олег, разулся, поцеловал тёщу в щеку, аккуратно взял ребёнка и отнёс его в кроватку.
  - Ужин на столе, я побежала, а то там мой дедушка от голода умрёт, - сказала тёща.
  - Спасибо, Любовь Ивановна. До свидания! - откликнулся Олег, услышал, как дверь квартиры открылась и захлопнулась, сел в кресло, вытянул ноги и вздрогнул. Куртка! Она же осталась валяться на асфальте.
  Подхватился, собирался было пойти назад, а потом стало ужасно лень, да и рысь могла всё ещё бродить там. Завтра подберёт. А если пропадёт, то и бог с ней, недорогая. Он сел и задремал, а проснулся лишь через час, когда в квартиру вернулась жена.
  - Таечка, - выдавил он, поднимаясь и помогая супруге с сумками.
  - Мама! - выбежал из детской Сашка с заспанными глазами. Выражение искренней радости на его лице застыло, а потом сменилось недоумением.
  - Привет, любимый, - Тая поцеловала мужа в губу. - Сашенька, иди к маме, обнимемся.
  Мальчик неуверенно сделал шаг вперёд, застыл на месте.
  - Что такое, не узнал меня? - Тая улыбнулась, справилась со своими туфлями, стащила их с ног, и сама подошла к ребёнку, попыталась его поцеловать, но он почему-то стал отстраняться.
  - Да что с тобой такое? - возмутился Олег.
  - Ой, ладно, - Тая выпрямилась, улыбнулась. - Спросонья не разобрался, в чём дело. Максима же покормить нужно.
  - Да-да, мама сказала, что бутылка на подоконнике, - сказал Олег.
  - Отлично, тогда я сейчас помою руки и покормлю его, - Тая посмотрела на мужа любящими глазами, прижалась к нему, страстно поцеловала. - Как же я по тебе соскучилась!
  Олег улыбнулся, вернулся в кресло, собирался ещё чуть-чуть подремать, но к нему подошёл Саша.
  - Пап, а что это за тётя? Почему ты её целуешь? И когда мама вернётся?
  - Саш, да ты что? Это же и есть мама.
  - Нет, это не мама. Это какая-то чужая тётя.
  Олег вздохнул. За те четыре года, что он пробыл отцом, с таким ещё сталкиваться не приходилось. Он взял сына на руки и понёс его на кухню.
  - Вот смотри, это мама, - сказал он.
  - Что у вас такое? - спросила Тая, подогревая молоко.
  - Нет, это не мама! - Сашка захныкал. - Это чужая тётя! Я хочу маму!
  - Сашенька, милый, да что с тобой такое? Это же я! - Тая подошла к мужу, попыталась взять Сашку у него из рук, но тот заартачился, а потом завизжал и стал хлестать мать по лицу, захлебываясь слезами.
  Олег с Таей попытались успокоить ребёнка, но ничего не помогало, началась настоящая истерика, которую никак не удавалось унять, соседи стали звонить в дверь, начался настоящий кавардак и закончилось всё вызовом скорой помощи. У мальчика подскочило давление, он был сильно напуган, врач сделал какие-то уколы, после которых Саша быстро уснул.
  - Такое бывает, но на всякий случай стоит сводить его к детскому психиатру, - посоветовал доктор Олегу. Тот кивнул, от усталости не до конца понимая смысла слов, поблагодарил его и попрощался, после извинился перед соседями и, добравшись до спальни, рухнул в постель.
  Максим тоже капризничал, но это уже не волновало Олега, он проваливался в благословенный сон, а снилась ему рысь, чьи глаза отчего-то превращались в глаза Таи.
  ...
  Пробуждение тем утром было тяжелым. Вырвавшись из объятий Морфея, я перекочевал в объятия... Как же её звали? Яна, кажется. Моя ладонь лежала у неё на плоском теплом животе, мизинец застрял в пупке. Её же рука оплетала мою шею и свешивалась с края кровати. Я открыл глаза, повернул голову. Курносенькая, с русыми волосами, румяными щеками и тонкими губами, она походила на аристократку, которая случайно забрела в избушку простолюдина и была им соблазнена. Я скользнул правой рукой вверх по её телу, добрался до груди, легонько прикоснулся большим пальцем к соску и наверняка возбудился бы, но похмелье оказалось сильнее животного инстинкта, приступ головной боли заставил поморщиться и, стараясь не разбудить мою нечаянную любовницу, я выбрался из кровати и побрёл к шкафчику, в котором мама хранила лекарства. Добравшись до аспирина, я взял сразу две таблетки, направился на кухню, где набрал воды в стакан, склонился над ним, как над Священным Граалем, поморщился от очередного сильного приступа, отдававшего в висках, принял лекарство.
  Ожидая эффекта, вернулся в свою комнату, надел трусы и майку, после немного полюбовался Яной (да, её совершенно точно звали Яна), порадовался своей удаче, вышел, тихонько прикрыв дверь, пошёл на кухню, чтобы попить кофе. Нужно было ещё проверить телефон, я же забыл взять его вчера в бар, когда мы с коллегами пошли обмывать новый крупный заказ.
  Мой старенький "Самсунг" оповестил меня о восьми пропущенных вызовах. Я зашёл в список, все звонки с одного номера, который не был у меня записан в телефонную книгу. Ну, значит ничего важного, позже перезвоню.
  Пока пил кофе, мама вернулась с ночного дежурства.
  - Привет, Слава, - громко поздоровалась она, но я приложил руку к губам.
  - Привет, мамуль, я не один, потише, пожалуйста.
  Мама недовольно цокнула языком, но мою просьбу выполнила.
  - Не нравится мне твоя ветреность, - с неудовольствием сообщила мне она.
  - Честное слово, это последний раз. Я сам не знаю, как так вышло.
  - Ну да, ну да, - протянула мама, садясь напротив меня и наливая себе чаю. - А некая Катя Краснова у тебя запасной вариант? Она вчера весь вечер названивала, да и, наверное, после звонила, когда я на дежурство ушла.
  Так вот чьи это пропущенные вызовы! Я вспомнил рыжую девчушку из Тарасово. И её подругу, которую нашёл там же на две недели раньше. Из-за этого воспоминания меня затошнило. И ведь та девочка погибла из-за меня. А эта вторая, Катя, наверняка наживёт себе проблем. Я надеялся, что сумею её запугать но, похоже, только раззадорил.
  - Слава, Сла-а-ава! Ты где? - донесся приятный женский голос из моей комнаты.
  Мама с насмешкой посмотрела на меня, я пожал плечами.
  - Здесь, Яночка, иди завтракать, - позвал я её.
  - Танечка, - произнесла она с лёгкой обидой в голосе и выпорхнула на кухню, не прикрыв свою голую грудь. - Ой! - воскликнула, увидев маму и скрестив руки на груди. - Извините! Здрасте! - засуетилась и убежала обратно.
  - Ну эта хотя бы симпатичная, - тихонько хихикнула мама. - Ладно, не буду вам мешать, - сказала и ушла к себе.
  Похоже, неловкая ситуация не смутила Таню. Позавтракав, она собралась домой, оставила свой номер и попросила обязательно набрать. Я пообещал это сделать, а после того, как проводил её, выбросил бумажку, на которой она записала телефон, в корзину. Построение отношений в ближайшее время не входило в мои планы. Да и мама, бесспорно, права. После того как я устроился в строительную компанию и стал нормально зарабатывать, мой образ жизни смело можно было охарактеризовать словом "разгульный". С этим действительно пора заканчивать, пока я не пошёл по наклонной. И начать своё преображение я решил с ещё одного благого дела - помощи Кате.
  После случая в Тарасово она несколько раз связывалась со мной и хотела поговорить об анчутках, предлагала обследовать соседние деревни, потому что они могли завестись где-то поблизости, просила прочитать какие-то сказки. Я в мягкой форме пытался от неё отвязаться. Но это не помогало. Поэтому с ней надо поговорить серьёзно. Рассказать мою историю, рассказать о профессоре, о Саше, о письме, которое я получи от неё... Нет, это слишком личное. Просто до Кати нужно донести, насколько всё это опасно. По этой причине, когда головная боль отпустила, я её и набрал.
  - Здравствуйте! Я уж боялась, что вы не позвоните! Вы не представляете, что произошло! Тут совершенно невероятная история! - тараторила она в трубку. - Я просто не знаю, с кем поделиться своими догадками. А вы были в той деревне, вы поверили в анчуток, может и в это поверите. Просто раньше я делилась всем таким с Алтаной, а теперь... а теперь, - Катя начала задыхаться в трубку, и я понял, что если ничего не предпринять, она разревётся.
  - Во-первых, можно на "ты", у нас не такая большая разница в возрасте, чтобы ты мне выкала. Начинаю чувствовать себя стариком. Во-вторых, рассказывай, я тебя внимательно слушаю.
  - Ой, да, спасибо, - Катя немного успокоилась. - Вы знаете... тьфу, ты... ты знаешь этот район новый, на окраине. Ужасный просто. Как он называется?
  - Прогрессивный?
  - Да-да. Так вот, там родственники моей мамы купили квартиру. И на дня там приключилась очень странная история. В одной семье маленький мальчик, лет пять от силы, сошёл с ума. Перестал узнавать мать. В остальное время спокойный, а как только её приводят, у него истерика, представляет...ешь?
  - Ну и что?
  - Так не он один. В семье той двое детей, раздираться стал и младенец. Они как раз в квартире над нашими родственниками живут, так родственница маме на этого малыша и жаловалась. Весь день спокойный, а как мать с работы вернётся - истерика! Представляет...ешь?
  - Ну так, а догадка-то у тебя какая?
  - Обменыши!
  От этого слова внутри у меня всё похолодело. Перед глазами маленькая квартира, детская кроватка и осиновое полено внутри.
  - Мать уезжала в командировку, за это время детей могли подменить. Или сглазить. Или ещё что-то произошло. Семья хорошая, дружная, до того никаких проблем с ними не было. А тут вдруг ребёнок с ума сходит, да ещё и в таком возрасте. А младенец раздирается, как только оказывается рядом с матерью.
  - Может эта твоя родственница что-то напутала?
  - Так давай съездим и узнаем! - предложила Катя.
  Что же, как раз собирался с ней поговорить, вот и представился случай. На выходные я всё равно ничего не планировал, можно заняться благотворительностью.
  - Хорошо, я за тобой заеду.
  - Ой, ты только подбери меня не у дома, а у библиотеки. Ну той, что на Некрасова, знаешь? Не хочу, чтобы мама задавала лишние вопросы.
  Я согласился, после чего вбил номер моей новой знакомой в телефонную книгу, озаглавив его "Рыжая заноза", и через полчаса уже дожидался Катю в указанном месте. Она немного опоздала, но не оставила мне шанса упрекнуть её за это, потому что только забравшись в салон старенького "Жигулёнка", начала рассказывать всевозможные легенды, мифы и сказки о подмене детей. От Румпельштильцхена (оказалось, это очень распространённый сюжет) до уже известных мне обменышей. И снова она упомянула некий указатель сказочных сюжетов Аарне-Томпсона, о котором я никогда не слышал. В этот раз решил уточнить.
  - Что за указатель?
  - Вы даже этого не знаете? - сбившись с мысли, Катя посмотрела на меня глазами, полными возмущения, из-за чего я сразу почувствовал себя круглым дураком. Указатель сказочный сюжетов был предложен финским фольклористом Аарне. Ну как финским. Сам он учился в Санкт-Петербурге, Финляндия тогда входила в состав Российской империи, - не без гордости сообщила Катя. - Потом его идею взял на вооружение уже американский фольклорист Томпсон, дополнил сюжеты и издал книгу "Указатель сказочных сюжетов". Поэтому обычно говорят об индексе Аарне-Томпсона, хотя идея принадлежала финну. Это каталог хорош тем, что он разбивает все известные сказки на достаточно большие группы, в каждой из групп вводятся подгруппы и так далее. Всего в классификаторе больше двух тысяч сюжетов!
  - Так а практическая польза от него какая?
  - Огромная! Достаточно залезть в классификатор и посмотреть, в каких сказках встречается похожий мотив! Скажем, нам нужно узнать про духов, которые населяют баню согласно славянской фольклорной традиции. Мы лезем в региональный классификатор, построенные по типу классификатора Аарне-Томпсона, находим нужный раздел и сразу узнаём, где прочитать сказки, посвящённые этой теме. Если бы я не знала про анчуток, то легко бы узнала, где найти о них информацию, просто воспользовавшись классификатором!
  - Странно, - пробормотал я. - Профессор мне никогда о нём не рассказывал.
  - Какой профессор? - заинтересовалась Катя.
  - Тот человек, которому я когда-то помогал, - я вспомнил о Яковлеве, о письме Саши, которое та прислала мне три года назад, на душе стало гадко. Лучше бы не поднимал эту тему. Но теперь уж расскажу. - Станислав Николаевич Яковлев. Он работал у вас в университете. И была у него одна гипотеза: он считал, что сказочные сюжеты - это не просто выдумка или метафора, но иногда и буквальное изложение фактов. То есть все те чудища, о которых рассказывают в сказках, существуют в реальности. И именно в сказках даётся рецепт, как с ними справиться. Ты это продемонстрировала на практике, когда посоветовала засыпать ту баню солью.
  - Я никогда о нём не слышала, - сразу же заинтересовалась Катя. - Как только пойду в университет, обязательно всё разузнаю. Эта его идея кажется мне потрясающей. Но очень странно, что он никогда не рассказывал вам... тьфу, ты... тебе о классификаторе.
  - Да, - хмыкнул я, вспоминая слова Саши. "Ты был не первым и должен был стать не последним".
  Но Катя не заметила перемены моего настроения, продолжила болтать о подменах детей и классификации сказочных сюжетов. Впрочем, продолжалось это недолго, потому что в выходные дороги были пустые, и мы быстро добрались в "Прогрессивный". Катя указала нужный подъезд, но попросила припарковать машину так, чтобы она не бросалась в глаза жителям. Я спросил, что у неё на уме, она пообещала рассказать после.
  Мне казалось, Катя начнёт расспрашивать старушек у подъезда, но новый район кардинально отличался от тех, к которым я привык. Уродливые деревья в кадках, крошечные зелёные островки в асфальтовом море и никаких скамеек у входов. Поэтому и старушек не было. Двор в принципе был пустой, даже вездесущая ребятня не играла нигде.
  Мы поднялись на седьмой этаж, Катя позвонила в большую металлическую дверь и нам открыла её родственница. Я так и не понял, кем Катя с этой женщиной друг другу приходилось, но держались они отстранённо, хотя и в рамках приличий. Родственница угостила нас чаем, после чего Катя стала расспрашивать её о соседях сверху. Вместо ответа родственница приложила палец к губам, и мы услышали тихий плач ребёнка сверху.
  - Сейчас ещё не так слышно, а ночью спать невозможна, - пожаловалась родственница. Старшего в больницу увезли, в детское психиатрическое отделение. Совсем перестал мать узнавать, каждый день истерики устраивал.
  Потом она рассказала нам о том, что в поле завелась дикая рысь.
  - Мы и жаловались в надзорные органы, да всё без толку - говорят, тут рысей не водится и всё. Хотя я сама видела, как она пряталась в зарослях травы на пустыре, что за домами.
  - Рысь? - Катя почему-то заинтересовалась и стала её расспрашивать об этом подробнее.
  Когда тема исчерпала себя, неловкие паузы стали возникать всё чаще, говорить стало просто не о чём, мы поблагодарили хозяйку и распрощались.
  - Слава, - обратилась ко мне Катя, когда мы спускались вниз по лестнице (лифта, конечно, не было), - а ты сегодня занят?
  - А что ты хотела?
  - У меня к тебе просьба. Сейчас подвезёшь меня к ближайшей остановке, а потом можешь вернуться и понаблюдать за подъездом? Должна же эта женщина с ребёнком выйти погулять. Нужно бы проследить за ними.
  - А ты что собралась делать?
  - Собрать сюжеты! Очень много вариантов, а я всего не помню. Нужно полазить по справочникам, почитать сборники. Я отсюда сразу в библиотеку и за работу. Обязательно вечером вернусь и расскажу тебе, что выяснила. А ты расскажешь мне, что видел. Ну как, договорились?
  - Хорошо, - неожиданно для самого себя, ответил я. Почему я опять позволяю себя втягивать в эти истории? Мне заняться больше нечем? Похоже, что так.
  Я подвёз Катю на остановку, потом заехал в газетный киоск, купил несколько журналов, ручку. После у бабушки, пристроившейся недалеко у киоска на скамейке, приобрёл семечки и пирожок. Наконец, вернулся к автомобилю, поехал в "Прогрессивный", стал наблюдать, щёлкая семечки - лузгу выбрасывал в окно "шестёрки" - и решая кроссворды. За этими занятиями я чуть не проглядел мамочку с коляской.
  То была высокая молодая русоволосая женщина. Бледное отстранённое лицо, степенная походка, хорошая осанка выдавали в ней уверенную в себе, если не высокомерную персону. Рассматривая что-то в телефоне, она неуклюже толкала новенькую красную коляску с раздирающимся от крика младенцем впереди себя. Практически не обращая внимание на плач ребёнка, дамочка игнорировала бордюры и камешки, которые попадались на пути, от которых коляска постоянно подскакивала в воздух, а младенец принимался кричать пуще прежнего. Нерадивая мамаша увозила его прочь со двора.
  Я заинтересовался происходящим, тем более что был почти уверен - эта женщина и есть та, кого мы с Катей искали. Вышел из машины, побрёл следом, стараясь держаться в стороне. Как только дамочка удалилась от жилищного комплекса, она ускорила шаг, параллельно с кем-то разговаривая по телефону. Следом за ней я обогнул многоэтажки и вышел к заросшему высокой травой полю. Здесь гулял сильный ветер, снопы пыли летели прямо в глаза, дышать было тяжело. Я перестал слышать плач ребёнка и галдёж его мамаши, застыл у угла и наблюдал за тем, что будет дальше.
  Женщина между тем остановилась недалеко от поля, поставила коляску, а сама пошла куда-то в сторону, продолжая болтать по телефону. Ветер раскачивал коляску, я несколько раз порывался подойти поближе, потому что казалось ещё немного, и она опрокинется.
  Тут в высокой траве мелькнуло что-то серо-рыжее. Два крупных глаза, уши-кисточки - это была рысь! Она кралась среди листвы и не отводила взгляда от коляски. Неужели задумала съесть ребёнка? Я выглянул из-за угла и посмотрел по сторонам - женщины нигде не было, зато с той стороны, куда она ушла, выбежал здоровенный чёрный пёс и тоже несся по направлению к коляске. Пасть вся в белой слюне, желтоватые зубы торочат во все стороны, он мчится, не разбирая дороги. И в отличие от крадущейся рыси сразу же бросается к коляске, даже не гавкнув.
  Я срываюсь с места, лечу туда, уверенный, что псина разорвёт младенца прежде, чем я пробегу хотя бы четверть расстояние. Перед глазами образ разорванного маленького трупика. Ещё одна смерть по моей вине!
  Но тут происходит невероятное. Серой стрелой рысь выскакивает из кустов и сбивает пса прямо в полёте. Они кубарем летят на землю, грызутся, рычат, визжат. Несколько мощных ударов лапами внушительных размеров по морде пса заставляют того жалобно заскулить, а когда челюсти хищной кошки цепляют его за загривок, он бросается на утёк, не переставая поскуливать. Я застываю на месте, разъярённая рысь смотрит на меня и тяжело дышит. Вокруг ничего. В паре шагов камень, но успею ли я его схватить прежде, чем кошка прыгнет? Большой вопрос.
  Пока между мной и рысью происходит дуэль взглядов, объявляется мамаша и истошно орёт. За ней бежит какой-то мужик с ружьём в руках. Рысь отводит взгляд, смотрит в их сторону, потом оборачивается, мгновение разглядывает коляску, а после бросается обратно в заросли и растворяется среди стеблей травы.
  - Господи! Она чуть не сожрала ребёнка! Вы это видели? - орёт мамаша и обращается ко мне.
  - Я видел другое, - отвечаю.
  Запыхавшийся мужик приближается, и оказывается, что в руках у него дешёвенькая пневматическая винтовка. Интересно, что он собирался сделать этим оружием здоровенной рыси?
  - Убедились, Павел Михайлович? - между тем женщина теряет интерес ко мне и поворачивается к мужику. - Если вы не предпримите шаги, если с головы моего малыша хотя бы волос упадёт, мы засудим всю вашу компанию!
  Сказав это, она хватает коляску и волочёт её по кочкам, продолжая игнорировать крики младенца. Мужичок хлопает глаза, рассматривает поле, после поворачивается ко мне и спрашивает:
  - Это чё, и правда рысь была?
  Я киваю, он вздыхает и уходит. Я сам смотрю некоторое время в заросли, замечаю, что животное не ушло далеко, оно продолжает наблюдать за мной. Очень странная рысь. Да и сам эпизод... Мать бросила ребёнка на пустыре, его чуть не сожрала собака. Этой дамочке вообще плевать на своих детей?
  Впрочем, странности на этом не закончились. Ближе к вечеру я уже устал дежурить и собирался подождать ещё минут двадцать, позвонить Кате и сказать, что возвращаюсь домой, но тут увидел, как во двор заходит старая женщина. Она несла в руках какую-то сумку, с кем-то говорила по телефону. Уже подошла к подъезду, но тут следом за ней во двор ворвалась рысь! Женщина вскрикнула, попятилась, прижалась к двери, но животное и не думало на неё нападать, просто стояло и смотрело в глаза.
  - Уйди! - прикрикнула на неё женщина.
  Рысь сделала пару шагов назад и села. Тут появился Павел Михайлович. Он несся на животное с винтовкой, потрясал ею в воздухе и бранился.
  Тем временем дверь подъезда открылась, пожилая женщина чуть не упала, а оттуда выскочил молодой крепкий мужчина с битой в руках. Увидев его, рысь припала к земле и как-то жалобно посмотрела, а тот размахнулся и чуть было не ударил её точно по голове, если бы дикая кошка ловко не отскочила в сторону. Она как-то жалко закричала и снова застыла на месте. Из подъезда показалась нерадивая мамаша и сразу же принялась орать:
  - Бей её, Олег, бей!
  Павел Михайлович выстрелил из своей пневматической винтовке, заставив рысь жалобно взвизгнуть, Олег снова попытался её ударить. Кошка отпрыгнула, с какой-то глубокой обидой во взгляде почти человеческих глаз посмотрела на мужчину и бросилась прочь со двора только её и видели.
  - Любовь Ивановка, с вами всё в порядке?! - мужчина подошёл к пожилой женщине, плюхнувшейся на зад, помог ей встать. Что она ему ответила, я не услышал. А нерадивая мамаша, похоже, жена этого Олега, снова начала причитать и требовать позвать органы, ответственные за контроль над дикими животными.
  - Я им позвоню, Таисия Александровна, прямо сейчас позвоню, - запричитал Павел Михайлович, направившись к другом подъезду.
  На том эпизод был исчерпан. А через полчаса мне позвонила Катя, попросила подобрать её на остановке. Когда я подъехал туда, девочка выглядела замученной: и без того белая кожа сделалась почти прозрачной, глаза направлены куда-то вдаль, взгляд полон безразличия к своей участи. Тем не менее, когда она залезла в салон автомобиля, снова принялась стрекотать со скоростью автоматной очереди:
  - Ты не представляешь, какое количество сюжетов связано с подменой людей. Не только дети, но и невесты, и родители, даже животных меняют! Колдуны, черти, ведьмы, кого только там не намешано. Я вот составила возможный список, нужно будет продолжить расспросы, определиться, что и как собираемся делать, понимаешь, да? Даже не знаю, как нам разобраться. Этот мальчик, сошёл он с ума или нет? А вдруг они подменили мать? Всякое возможно. Этот ещё район такой дурацкий. Я бы вас... тьфу, ты... тебя не дёргала, сама ездили, но туда пешком переться так далеко...
  Она бы говорила и дальше, но я перебил и рассказал ей о том, что видел. Уставшие глаза загорелись ярким пламенем.
  - Сюжет 409 по классификации Аарне-Томпсона. Сравнительный указатель сказочных сюжетов восточно-славянской сказки Барога и соавторов! Арысь-поле!
  - А теперь переведи.
  - Подожди, потом всё расскажу, поехали на это поле, хочу прикормить рысь.
  - Ты уверена? Ей ведь сейчас досталась, будет злой, ещё бросится. Она здоровенная!
  - Слава, пожалуйста, поехали. Я замучилась бегать по библиотекам, а сейчас точно знаю, как мы можем всё проверить.
  - Ну хорошо, поехали, - не стал спорить я.
  Когда мы подъехали к полю, уже смеркалось. Я посмотрел на часы - пятнадцать минут седьмого. Весь день какой-то ерундой занимался. Катя же ухватила мой пирожок, который я бросил на заднее сиденье, бесцеремонно разломала его и стала ходить вдоль поля и звать:
  - Рыся, рыся, рыся.
  И говорила она это с такой нежностью и лаской в голосе, что я невольно подумал, какой замечательной матерью она должна стать.
  К вечеру ветер усилился, сделался холодным. Стебли травы колебались и своим движением напоминали волны, а само поле походило на зелёный океан. Выглядело это очень красиво, и я даже засмотрелся, пока не заметил, что из зарослей прямо навстречу мне ковыляет здоровенная кошка. Глаз у неё был подбит - видимо, Павел Михайлович оказался метким стрелком, вид был жалкий, но на меня она смотрела с доверием, прямо заглядывала в глаза, просила помощи. Даже каменное сердце растаяло бы от такого взгляда, а я не был жестокосердным. С опаской наклонился, протянул ладонь, позволил ей понюхать кончики пальцем, а потом почувствовал, как она их облизывает своим большим шершавым языком.
  - Славик, ты её нашёл! - радостная Катя шустро побежала к нам, рысь развернулась, зарычала. Девушка остановилась.
  - Рыся, я со Славой. Ты же меня понимаешь, правда? Вот тебе пирожок, покушай, - она протянула кошке выпечку, та неуверенно приблизилась, понюхала пирожок, разом проглотила его, а после с отчаянием во взгляде посмотрела на нас.
  - Я думала, она сообразительнее, - неуверенно сказала Катя. - Нужно убедиться. Ты знаешь, где третья детская больница?
  Я кивнул.
  - Поехали туда.
  Я полез за руль, до конца не понимая, что происходит, Катя же открыла дверь, каким-то чудом сумела затащить внутрь салона рысь.
  - Ты с ума сошла?! Она мне всё сиденье порвёт! А если в поездке бросится?
  - Не бросится! - отрезала Катя.
  Мы поехали. Время от времени я с опаской поглядывал в зеркало заднего вида, но рысь вела себя всю дорогу на удивление спокойно. И глаза, эти умные почти человеческие глаза. Катя достала у неё из щеки пульку, а рысь даже не рыкнула на неё. Удивительно!
  Когда мы добрались до больницы, Катя попросила объехать её, припарковаться возле забора. После мы, включая рысь, выбрались наружу, побрели по какой-то тропинке. Вела нас Катя, она же отыскала две разогнутые решетки в заборе, прошла через них, следом за ней проскользнула рысь, ну а я пошёл третьим. Так мы оказались во внутреннем дворе больницы. Какая-то сюрреалистичная картина. Уже стемнело, студентка-первокурсница, молодой электрик и дикое животное крадутся к психиатрическому корпусу - это я понял по указателям на столбиках. Только зачем нам туда?
  Тем временем Катя подобралась к окну двухэтажного здания, отделанного тёмно-серой известкой, заглянула внутрь, развернулась к нам.
  - Рыся, иди скорее сюда, смотри! - позвала она.
  Рысь засеменила, привстала на задних лапах, передние поставив на подоконник, заглянула внутрь и тут в чертах её мордочки произошли какие-то чудесные перемены. Кисточки на ушах словно наэлектризовались, глаза ожили, веки задрожали, дыхание участилось, нос стал дёргаться из стороны в сторону. Она заплакала - прежде никогда не видел плачущих животных - и в этот момент мне показалось, что сквозь звериные черты проступило человеческое лицо. Лицо той самой женщины, что сегодня днём вывозила ребёнка на прогулку. Но куда более человеческое, ласковое, живое.
  Внезапно рысь разволновалась, стала скрестись в окно лапами, выпустила, заревела, резко отпрыгнула от стены и бросилась куда-то прочь, в темноту.
  - Рыся, постой! - с отчаянием закричала Катя. - Скорее, Слава, нужно её догнать! Я так и знала!
  Мы побежали, но рыси и след простыл.
  - Нужно ехать обратно, она наверняка побежала расквитаться с ведьмой, но так не получится снять проклятье, - разволновалась Катя.
  Мы вернулись к "Жигулям", поехали, Катя принялась тараторить:
  - Это старая сказка. Сюжет 409: мать-рысь. В оригинальной классификации, кажется, женщина-волк, но для славянских сказок этот пункт уточнили. Ведьма завидует своей падчерице, потому что та выходит замуж за хорошего мужчину, превращает её в рысь, а вместо падчерицы подсылает к мужу свою дочь, которую никто не может отличить от жены. В образе рыси мать возвращается и кормит своего новорожденного ребёнка. Одной только нянечке удаётся разгадать обман. А потом есть разные варианты спасения. Я узнала, куда положили их сынишку, которого записали в сумасшедшие. Он лежал в этой самой палате. Когда рысь его увидела, она так разволновалась! Я этого не ожидала! Она и есть настоящая мать! Её прокляла завистница! Украла её жизнь, но дети самозванку не признали, на них чары не подействовали. Их можно снять, но нужно разгадать, кто их наложил. Я расспрошу свою родственницу, можно втереться в доверие к мужу, может быть у тебя это получится? Но сейчас главное отыскать Рысю!
  Ещё не доехав до жилищного комплекса, мы услышали отчаянный звериный рык. Я вдавил педаль газа, мы обогнули дома, несколько раз подскочили на кочках, выехали к полю. Свет фар выхватил лежащую на обочине рысь. Её левая лапа застряла в капкане, в стороне пристроился огромный чёрный пёс, вцепившийся зубами в заднюю лапу, а прямо напротив стояло два каких-то мерзких короткостриженных мальчишки в чёрных одеждах. Они швыряли в животное огромные камни и громко хохотали.
  - А ну-ка прекратите! - я выскочил из автомобиля, выхватил очередной булыжник из рук пацана, сильно толкнул его и повалил на землю, а камень метнул в пса. То взвизгнул, отпрянул. Второй мальчишка плюнул в меня, я отвесил ему оплеуху и тоже повалив на землю, подбежал к рыси. Она жалобно скулила, чуть не ударила меня лапой, но, узнав, остановилась, рухнула на бок, стала жадно глотать воздух ртом. Я освободил её лапу, выбросил капкан - кому же хватило ума поставить его в поле? Может Павел Михайлович всё-таки позвонил в городскую службу отлова животных?
  Пока я гадал, что делать, подлетела Катя.
  - Скорее, Слава, нужно везти её в больницу!
  - В какую больницу, Катюша? Нас за идиотов примут, если заявим, что это человек в образе рыси.
  - Нет-нет, в моём районе работает круглосуточная ветеринарная клиника.
  Недолго думая, я подхватил рысь - она оказалась очень тяжёлой - запачкался её кровью, но не обратил на это внимания, уложил на заднее сиденье, дождался, когда Катя сядет рядом с ней, по-матерински заботливо положит голову несчастного животного себе на колени, поехал.
  Удивительно, но и мальчишки, и собака куда-то пропали, как сквозь землю провалились. Когда развернулся, увидел, что на углу стоит эта молодая женщина, которую я видел сегодня днём с коляской. С нескрываемой ненавистью и злорадством она смотрела прямо мне в глаза, и лицо её походило на восковую маску, за которой скрывалось нечто страшное, чёрное, отвратительное. Я не смог долго переносить её взгляд, посмотрел в сторону, выехал на дорогу, понёсся через ночной город.
  Где-то на середине пути тяжелое дыхание животного сделалось отрывистым, рысь закряхтела, несколько раз тряхнулась так, что машина задрожала, а потом стало тихо. Донёсся слабый, едва слышный шёпот Кати:
  - Слава, не торопись. Она умерла.
  После этих слов девочка разрыдалась, а у меня к горлу подступил комок.

Ива у просёлочной дороги

  Свет фар новенькой БМВ рассеивал сгущающиеся сумерки. Дорога, по которой ехал чёрный автомобиль, напоминала панцирь броненосца. Не из-за своей прочности, а из-за огромного количества заплаток и выбоин. Поэтому автомобиль ехал медленно, несмотря на пустующую дорогу.
  Довольный своей покупкой Андрей очень любил тёмное время суток и дорогу домой. Он жил в небольшом посёлке, хотя мог бы давно приобрести жильё в самом лучшем районе города и не ездить с работы и на работу по часу. Андрей вырос в селе, был человеком сентиментальным, потому ему не так просто отказаться от деревенских просторов, когда выходишь из дома, а вокруг тебя необъятный мир, а не высокие серые скворечники, в которых по недоразумению живут люди.
  Будучи человеком состоятельным, он много делал для облагораживания посёлка, в котором жил. На его деньги обновили библиотеку и сделали капитальный ремонт в школе, отремонтировали дороги, да так хорошо, что, переезжая границу посёлка можно было подумать, будто попал в другую страну, настолько гладко автомобиль скользил по качественному полотну. Он всегда помогал односельчанам, если у них возникали финансовые проблемы. Однажды, когда у его бывшего одноклассника обнаружили рак, Андрей оплатил полную стоимость его лечения в Израиле. Такой вот он был человек: любил жизнь и хотел разделить свою любовь с другими.
  Не без толики гордости за себя он думал об этом в тихий прохладный августовский вечер, рассеяно поглядывая на убранное поле. Ершившаяся ежиком стерня так и манила его к себе. Скорость автомобиля снижалась, Андрей съехал на обочину, вышел на улицу, разулся, бросил короткий взгляд в одну и в другую сторону - не хватало ещё, чтобы его заметили за этим ребячеством - после чего выбежал на поле и, громко хохоча, носился по нему из стороны в сторону. Каждый шаг отзывался лёгкой болью - порой стебельки впивались в подошвы ног не мягче иголок - но это была сладкая боль. Каждый вздох наполнял лёгкий свежим степным воздухом. Каждое движение возвращало Андрея во времена его детства, когда он вместе с мальчишками после школы несся на убранное поле, и они босяком гоняли футбольный мяч по стерне. Говорят, то время не вернёшь, но сейчас Андрею это удалось, пусть и ненадолго. Он закрыл глаза и словно бы увидел перед собой палящее солнце, желтизну стебельков пшеницы, колосящуюся на обочине сорную траву, ощутил сладкий запах цветения, влажность росы, терпкость черного хлеба, который он обожал есть на завтрак, услышал строгий голос первой учительницы, хохот одноклассников, застенчивый шепот девочки, в которую он был влюблён. Иллюзия длилась всего мгновение, пока глаза были зажмурены, но её правдоподобность поражала, и Андрей был уверен, что в этот миг он действительно побывал в прошлом и прошёл весь тот путь, который его привёл сегодня в это самое место.
  А потом он открыл глаза и увидел, как на другой стороне поля кто-то стоит и пристально за ним наблюдает. В сумерках сложно было разобрать, кто это. Фигура какая-то несуразная. Сначала Андрей даже подумал, что это очень корявое дерево - он знал, что на этом поле растёт старая ива - но потом силуэт шевельнулся, и в этом движении ощущалась скрытая угроза.
  Сам не зная почему, Андрей быстро пошёл обратно к автомобилю, подхватил стоявшую у обочины обувь, заскочил в салон, закрылся, затравленно посмотрел в ту сторону - силуэт исчез, незнакомец куда-то ушёл. Да, Андрей был меценат, в родном посёлке его любили и уважали. Но и недругов у него хватало. В том числе таких, которые будут рады, если Андрей исчезнет или надолго попадёт в больницу. Поэтому обычно он был осторожен. Но кто мог предположить, что за ним будут наблюдать в такой час на пустой дороге, где вокруг одни поля?
  Отругав себя за минутную слабость, он завёл автомобиль и, разгоняясь, собирался поскорее добраться домой. Но уже в следующую секунду прямо на обочине неизвестно откуда появилась женщина в белом платье, дрожащая всем телом и бредущая неведомо куда. Андрей нажал на тормоз, посигналил, но незнакомка, казалось, ничего не слышала. Ситуация напрягала всё сильнее. Явно происки конкурентов. Может сбить эту бабу? Всё равно никто ничего не докажет.
  Впрочем, поблизости других людей вроде бы не было, поэтому Андрей всё-таки решился выйти на улицу.
  Стоило только открыть дверь, как он услышал истошный вопль - женщина рыдала, вот-вот готова была впасть в истерику. Несколько смягчившись, Андрей направился к ней.
  - У вас что-то случилось? - спросил он.
  Незнакомка повернулась. Бледное лицо, налившиеся кровью заплаканные глаза, подрагивающие плечи - она напоминала сумасшедшую на грани истерики.
  - Подари дочери машину, - выдавила она из себя, после чего завопила во всю мощь её во истину лошадиных лёгких.
  - Что? Это угроза?! - разъярился Андрей, но потом что-то произошло, в голове какое-то помутнение, и вот он стоит в одиночку на обочине. Позади автомобиль, слабый ветерок колышет его непослушные волосы, ночная тишина расползается по окрестностям.
  Андрей ничего не мог понять, сел в автомобиль и поехал домой, как загипнотизированный. Как доехал, увидел, что прямо перед его воротами стоит скорая, кого-то выносят на носилках. Андрей открыл дверь автомобиля, неуверенно вышел наружу, всё происходило как во сне. Навстречу бежит жена, рыдает, что-то кричит. А на носилках он видит свою дочь и не может понять, жива она или без сознания? Не успел он об этом подумать, как потемнело уже у него в глазах, будто кто-то нажал на кнопку пульта и отключил Андрея, как какую-то механическую игрушку.
  ...
  Я боком сидел на заднем сиденье "шестерки", открыл дверь, выставил ноги наружу, высунул голову из салона и зажал в зубах тёплый обильно смазанный кетчупом и майонезом чебурек. Было жарко, на небе ни облачка, листья на старых тополях, которые росли вдоль дороги, ещё не сделались жёлтыми, но уже выглядели перезрелыми, готовыми вот-вот сморщиться и опасть. Импровизированная стоянка напротив рынка была укрыта тенью деревьев, поэтому я не случайно выбрал это место для обеденного перерыва. Несмотря на зной уходящего лета, на рынке было полно народу, все суетились, громко разговаривали, продавали, покупали, разгружали, загружали, зазывали и занимались прочей типично торгашеской деятельностью.
  Я как раз разжевывал очередной откушенный кусок, стараясь не запачкаться кетчупом, когда зазвонил мой телефон. Со мной должны были связаться по важному заказу, поэтому я растерялся, засуетился, полез за телефоном, резко дернув рукой, в которой сжимал чебурек. Как итог - жирная капля кетчупа вперемешку с майонезом приземлилась мне на бедро, выпачкав джинсы. Хорошо хоть не новые.
  Тихонько выругавшись, я дотянулся до телефона. На экране высветилось "Рыжая заноза". Катя. Зря только торопился. Нужно по-быстрому с ней переговорить.
  - Алло.
  - Здравствуйте, Вячеслав. Это Катя.
  - Я знаю, ты у меня записана. И можно на "ты", - устало произнёс я.
  - Ой, простите... тьфу, ты... прости. Просто родители подарили мне телефон после сдачи экзаменов, и я всё никак не привыкну, что при звонке высвечивается имя звонящего. Я вот по какому поводу: вы слышали про посёлок Бёрезовая Горка, что в пригороде?
  Я никогда не слышал про этот посёлок, но знал, что если скажу "нет" Катя засыплет меня ворохом ненужной информации, вплоть до даты основания этого городка и имени основателя.
  - Слышал.
  - А слышали, какие страшные вещи там творятся?
  - Нет, - тут у меня не оставалось вариантов.
  - В общем, говорят, что там началась эпидемия крымской геморрагической лихорадки. Ужасные вещи рассказывают, у людей с мочой и калом кровь выходит, температура за сорок, там чуть ли не при смерти все...
  Я глянул на чебурек и поморщился.
  "Приятного аппетита, Слава, - пронеслось у меня в голове - Ещё это пятно от кетчупа на штанах. Кровавая моча. Тьфу".
  - ... соврали мне. Тогда я полезла в "Одноклассники", слышали, наверное, про такую социальную сеть? Недавно появилась.
  - Какие ещё "Одноклассники"? Что такое социальная сеть? И можно на "ты".
  - Простите... тьфу, ты... прости. "Одноклассники" - это клон западного сайта с аналогичным наполнением. Клон некоммерческий, даже любительский. А число пользователей очень быстро растёт. Поэтому как пишут на форумах пока некоммерческий. Если, конечно, они подключат рекламу, и она начнёт приносить деньги, то, возможно, выгоднее его и оставить бесплатным, но что-то мне подсказывает, у нас в стране с недостаточно развитым рынком услуг такое не проканает и рано или поздно они всё-таки решатся сделать регистрацию платной. Хотя я пока не вникала в финансовую модель таких сайтов, но вижу несколько вариантов...
  - Катенька, давай к делу. Мне некогда с тобой тут разговаривать, я жду звонка по работе.
  - Да-да, простите... тьфу, ты... прости. Суть в том, что я связалась с одним жителем этого посёлка, который зарегистрирован на "Одноклассниках", мне удалось его разговорить, и он рассказал удивительную историю. Никакая это не лихорадка, а что-то совершенно непонятное. Первой заболела дочка тамошнего миллионера. Андрей Коровин его зовут, кажется. Я поискала на него информацию в местной прессе, так он очень известный у нас в городе человек, один из богатейших жителей, позиционирует себя филантропом, сам родился в том же посёлке, заботится о нём. Сам Коровин после этого случая слёг, говорят, то ли рассудок у него повредился, то ли он сам от дочки заразился. Но второе маловероятно, потому что - внимание! - болеют только дети! Инфекции так не распространяются!
  - Это очень интересно, спасибо за информацию, но мне нужно освободить телефон, поэтому...
  - Да-да, я не стану вас... тьфу, ты... тебя задерживать. Просто я почти уверена, что всё это как-то связано с одной из самых удивительных легенд родом из Германии, хотя и там есть тонкости. Легенда о пёстром дудочнике! - торжественно произнесла она, будто бы эта фраза должна была мне сообщить нечто важное.
  - Я не знаю этой легенды, - голосом человека, который смирился с неизбежным, ответил я.
  - Какой же вы... тьфу ты... ты дремучий! Про социальную сеть не знаешь, про Гамельнского крысолова тоже! Вроде и не старый.
  - Всё, зазнайка! Я вешаю трубку! - решительно заявил я.
  - Подождите! Простите! Я просто хотела попросить вас... тьфу, ты... тебя съездить со мной в эту деревню, когда тебе будет удобно, а?
  - Хорошо, я тебя наберу, - ответил и сбросил. Почти три минуты. Буду надеяться, что в это время мне никто не звонил. Я всё ещё чувствовал себя ответственным за смерть Алтаны, понимал, что Кате с её характером будет нелегко завести себе друзей, поэтому решил немного повозиться с ней. Хотя бы так загладить свою вину. Да и история с рысью напомнила мне о временах, о которых я не мог думать без ностальгической слезинки на глазах. Может в этот раз всё закончится лучше, и мы просто съездим в посёлок, убедимся, что ничего сверхъестественного там не происходит, и вернёмся домой?
  Пока я думал об этом, телефон снова зазвонил. Но это были не клиенты, а начальник.
  - Слава, ты почему не берёшь трубку, когда клиенты набирают! Почему я должен оправдываться перед ними за то, что ты с кем-то там болтаешь? - сердился он.
  - Успокойтесь, Пал Викторович, это тоже по заказу звонили, - соврал я. - Сейчас сам перезвоню клиенту и извинюсь.
  Он только хмыкнул в трубку и сбросил. А я вздохнул: ну почему только закон подлости работает безотказно, и мне позвонили ровно в тот момент, когда я разговаривал с Катей?
  ...
  Уже к четырем вечера я освободился и позвонил Кате. Подобрал её у библиотеки, и мы поехали сразу в посёлок. Она без долгих прелюдий начала выкладывать свою гипотезу касательно происходящего в деревне.
  - Легенда о пёстром дудочнике уникальна тем, что встречается не только в народных преданиях, но и в исторических хрониках. Более того, известна точная дата одного из событий, о котором рассказывает легенда. Это уникальная ситуация для такого рода историй. В тринадцатом веке немецкий город Гамельн подвергся нашествию крыс. Жители не могли справиться с напастью, но тут на помощь им пришёл бродячий музыкант, дудочник. Одетый в пёстрые тряпки, он явился в Гамельн двадцать шестого июня тысяча двести восемьдесят четвертого года и пообещал избавить город от крыс за вознаграждение. Городские власти погорячились и пообещали ему столько золота, сколько он сможет унести. Музыкант согласился, стал играть на своей флейте, и крысы, околдованные мелодией, последовали за ним к речке, в которой утопились. Когда он вернулся в город за наградой, власти заявили, что заплатят меньше, чем обещали. Дудочник не согласился, - Катя взволнованно посмотрела на меня, подняла левую руку и оттопырила указательный палец, - вернувшись в город в новом образе заиграл на флейте и увёл всех детей из города! Видите параллели?
  - Можно на "ты", - напомнил я, после чего продолжил. - То есть ты считаешь, что этот крысолов явился в Березовую Горку и заразил всех детей крымской геморрагической лихорадкой, так? Как-то параллели не просматриваются. При чём здесь вообще музыкант?
  Катя посмотрела на меня, как на полного кретина, вздохнула.
  - Легенда о крысолове не о музыканте, она о нарушении данного слова. Вы читали "Божественную комедию"? Хотя кого я спрашиваю.
  Её пренебрежительное отношение ко мне потихоньку начинало раздражать.
  - Эта одно из величайших произведений средневековой поэзии, автор Данте Алигьери. В нём рассказывается, как сам Данте с римским поэтом Вергилием спустили в преисподнюю и прошли через все круги ада. Знаете, кто находился в центре и подвергался самым страшным мукам? Предатели! Сатана жрал Иуду, Брута и Кассия. Первый предал Христа, двое других Юлия Цезаря. Обман доверившегося - это самое страшное преступление, которое только мог совершить человек с точки зрения средневековой морали. Во многом мы заимствовали эту идею, во всех культурах, которые я изучала, к предателям крайне негативное отношение. Гамельнского крысолова обманули, хотя он поверил на слово своим нанимателям и тогда последовала самая страшная месть, какую только можно придумать - крысолов увёл из города всех детей. А знаете, что самое интересное? Эта дата совпадает с датами эпидемии чёрной смерти в Европе! Вполне возможно, что пёстрый дудочник, уводящий детей - это метафорический образ смерти детей от бубонной чумы! Но то была не бубонная чума, а другая болезнь, насланная колдуном.
  - Мне кажется, ты притягиваешь за уши. В нашем случае просто дети, которые заразились лихорадкой. Кто тут кого обманул?
  - Я вам ещё не всё рассказала. Мой отец знает этого Коровина лично, вёл с ним дела. Так вот, это подлец, которых поискать надо! Он не держит слово, кидает людей на большие деньги, постоянно врёт. Так ему и удалось разбогатеть. Возможно, он перешёл дорогу персонажу, который послужил прототипом дудочника для средневековой легенды и на выходе мы получили эту эпидемию!
  Эта версия выглядела уже логичнее. Спорить я не стал и решил разбираться на месте. Катя же продолжила рассказывать про "Божественную комедию", историю средневековой Европы, схожие легенды о музыкантах, которые с помощью своих инструментов зачаровывали людей. Мне по этому поводу вспомнились только гусли, которые заставляли людей танцевать.
  - Кать, - перебил я её, - но ведь эта легенда плохо кончилась и нет никакого намёка на то, как спасти детей.
  - Да, в легенде нет, но зато у нас есть сюжет 332С по классификации Аарне-Томпсона!
  - Мне это ни о чём не говорит, - сказал я, и ожидаемо увидел, как Катя закатила глаза вверх.
  - Перехитрить Смерть! Нам нужно выяснить у Коровина, кого он обманул, и либо заставить Коровина вернуть долг, либо ещё раз обмануть колдуна, наславшего напасть!
  - Чтобы самим стать следующими жертвами дудочника?! - иронично заметил я. Похоже, меня опять втягивали в какую-то мутную историю. А ведь после письма Саши я дал себе слово, что уже никогда не стану ввязываться в неприятности.
  Катя принялась объяснять, что есть надежные способы, просто нужно внимательно прочитать сказки, но меня её доводы не убедили. Поэтому я быстро потерял интерес к историям, которые она рассказывала и стал любоваться довольно однообразным пейзажем: лесополосы окаймляли убранные поля и так до самого горизонта. Впрочем, Кате собеседник был не нужен, она прекрасно справлялась с ролью лектора, и мне оставалось лишь угукать в правильных местах. Когда мы уже почти доехали до Березовой Горки попался совсем убитый участок дороги. Всюду ямы, которые не объедешь, скорость пришлось сбавить. По правую сторону пейзаж немного отличался. На поле какая-то горка, на которой росла старая плакучая ива. Словно девушка, потерявшая своего возлюбленного, дерево согнулось под тяжестью своих ветвей, покосилось в сторону, так и росло вкривь. Изгиб ствола был настолько сильный, что отдельные листья доставали до земли, колыхались на ветру и издали действительно напоминали длинные девичьи волосы. Чем-то зловещим веяло от этого поля, дерева. И, похоже, не я один это чувствовал - даже безудержная болтушка Катя замолчала. Когда мы проехали тот участок, дышать стало легче. Но ни я, ни Катя ничего друг другу не сказали. Тем более что через пару минут мы добрались.
  Посёлок оказался небольшим, но очень уютным. Аккуратные деревенские домики с невысокими деревянными заборчиками, хорошая асфальтовая дорога, убранные улицы, тротуары в центре выложены плиткой - даже удивительно было видеть такое в по сути деревне. Портило всё страшное запустение, на улицах ни души. Казалось, все жители вымерли. По дороге к дому Коровина мы увидели скорую, дежурившую у застроенного двухэтажными домами райончика. Врачи сидели снаружи в масках и проводили мою "шестёрку" неодобрительными взглядами. Мы с Катей переглянулись, но снова промолчали.
  Покружив по посёлку, я отыскал нужную улицу и подъехал к роскошному особняку, напоминавшему старинный замок. На воротах решётки с металлическими львами и щитами, сам дом ограждён высоким забором из светло-жёлтого кирпича, за которыми ничего не было видно, кроме второго и третьего этажей.
  - Нас точно туда пустят? - спросил я у Кати. Та пожала плечами. - И какой же тогда у тебя план? Я думал, ты с ним договорилась о встрече? Сейчас уже пять вечера, хрена с два он нам откроет!
  - Давайте попробуем, - предложила Катя, самоуверенность которой быстро растворилась.
  - Можно на "ты", - пробурчал я, вышел, подошёл к калитке, располагавшейся в стороне от ворот, увидел там домофон, нажал на кнопку.
  - Да, - быстро ответил заспанный мужской голос.
  - Здравствуйте, мы приехали к Андрею... - я запнулся, поскольку не знал его отчества, - к господину Коровину, - быстро нашёлся.
  - Сейчас он никого не принимает, свяжитесь с ним на следующей неделе.
  - Да, но мне очень нужно переговорить с ним по делу.
  - Вы меня услышали? Свяжетесь на следующей неделе, если что-то изменится, вам назначат, - тон голоса мужчины переменился, в нём появились угрожающие нотки.
  - Хорошо, извините, - ответил я, решив не провоцировать, вернулся в автомобиль.
  - Ничего? - спросила Катя, уже зная ответ.
  Тем не менее, я кивнул.
  - Ну тогда давай заедем к тому парню, с которым я переписывалась. Может хоть он что-то расскажет, - предложила она.
  - Поехали, - мне совсем не хотелось уезжать из посёлка с пустыми руками, хотя бы крупица информации не помешала.
  Жил новый друг Кати на окраине Берёзовой Горки вместе с родителями, тётей и бабушкой. Интернет им провели недавно, за счёт Коровина. Больше того, компьютер парню достался тоже благодаря Коровину. Тот выкупил за бесценок списанную оргтехнику у обанкротившейся компании и раздал её в родном посёлке семьям с детьми абсолютно бесплатно.
  Парень растерялся, когда Катя постучала ему в дверь, приглашать нас не стал, сам вышел и шёпотом рассказал, что в деревне собираются вводить карантин, жители сидят по домам и даже на работу не ходят последние два-три дня. Болеют только дети, и никто не верит, что дело в крымской геморрагической лихорадке. А уже в конце добавил, что на поле появилась какая-то сумасшедшая. Ходит по ночам и плачет. Жители, кто ездит поздно вечером в город, её встречали, но всякий раз, когда пытались с ней заговорить, она куда-то пропадала. Все напуганы и не знают, что дальше будет.
  - Я бы тебя пригласил, но родители будут недовольны, - честно признался парень Кате. Та сказала, что всё понимает и распрощалась с ним. Я же, краем уха слушавший разговор, вспомнил о смерти своего друга Лёхи в двухтысячном году, понял, что возможно снова столкнулся с чудовищем, убившим его. Когда Катя вернулась в машину, я сразу же поделился с ней своими догадками.
  - Никакой это не дудочник, Катя. Я видел похожее шесть лет назад. Это Морена, славянская богиня смерти!
  - Богиня смерти? - Катя хохотнула. - И кто же вам... тьфу, ты... тебе такое рассказал?
  - Профессор Яковлев, - честно признался я.
  - Надо будет всё-таки узнать, кто он такой, - скривилась Катя. - Но с уверенностью могу сказать, что он был не слишком-то грамотным. Морена - это чучело, а никакая не богиня. Чучело сжигали на масленицу, кажется. Так проводили зиму и встречали весну. Кабинетная мифология превратила это чучело в богиню, но сегодня уже никто такое всерьёз не воспринимает.
  Я не знал, что такое кабинетная мифология, но спрашивать не стал и накуксился. После письма Саши моё отношение к профессору стало сложным, но всё равно стало за него обидно. Катя же продолжала болтать про дудочника и игнорировала историю своего знакомого из посёлка. Через полчаса мы добрались к библиотеке, где я высадил Катю.
  - Ну что, съездим туда ещё разок завтра? Попробуем связаться с Коровиным по почте. Я напишу письмо, бросим его в ящик и посмотрим, что получится.
  - До завтра ещё дожить надо, - мрачно сказал я, обуреваемый нехорошими предчувствиями.
  Попрощавшись и поблагодарив меня, Катя ушла, а я не торопился уезжать, крепко задумался. Нет, не стану больше ни во что ввязываться. И от этой девчонки нужно избавляться. Последний раз ей помогаю, дальше попробую поговорить, рассказать свою историю, объяснить, почему не стоит связываться со всем этим. Не поможет - пускай делает, что хочет.
  Решив так, я поехал домой, поужинал вместе с мамой, мы обсудили новости, я позвонил на работу и узнал, что завтра мне выходить только во второй половине дня, потому что клиент не сможет подъехать раньше. Тихо выругался про себя. Как будто сама судьба толкала меня к тому полю, к той иве, к Морене...
  Я отогнал эти мысли, сел за компьютер, который приобрёл через год после армии для учёбы, ну а потом, конечно, начал на нём играть и знакомиться с интернетом. Вбил в поисковой строке "Рамблера" "Чёрная смерть", открыл несколько первых ссылок, удовлетворённо хмыкнул. Завтра эту зубрилку ждал тяжёлый удар. Ну а теперь осталось сделать ещё одно дело. И плевать, что я там себе обещал!
  - Мам, мне нужно съездить на объект, буду поздно, - сказал я маме.
  - Что же это такое, на ночь глядя! - завозмущалась она. - В мою молодость за такое руководителя с должности погнали бы.
  - В твою молодость и безработицы не было, а я с трудом устроился, да ещё оклад такой хороший, - напомнил я маме, чмокнул её в щеку и ушёл.
  А дальше путь обратно к Берёзовой Горке. Страшновато, но в то же время чувствовался какой-то азарт. Словно бы я вернулся во времена, когда мы с профессором смело шли навстречу нечисти, ничего толком не разобрав и ни во что не вникнув. Нет больше однотипных дней, нет регулярной работы, я собираюсь поступить в университет и даже предположить не могу, что через несколько лет окончу электротехнический техникум. Если бы меня тогда спросили, я бы точно не сказал, что был счастлив. Но если бы этот вопрос задали сейчас, я бы сказал, что девяносто девятый и двухтысячный были самым волшебным временем в моей жизни.
  За этими воспоминаниями дорога пролетела незаметно, и я не сразу понял, что по обочине движется не какой-то припозднившийся пешеход, а женщина в белом платье. Восковое лицо, заплаканные глаза, руки, тянущиеся к свету, ко мне. Я ударил по тормозам, так и не заехав на участок с разбитой дорогой. Женщина посмотрела прямо мне в глаза, но не пошевелилась, лишь тянула руки, стонала, заливалась слезами, что-то пыталась сказать. Я перепугался, словно бы спросонья меня выбросили из постели в бассейн с ледяной водой. На лбу выступали испарина. Сдал назад, развернулся, нажал на газ, бросил короткий взгляд в зеркало - женщина оставалась на месте и тянула руки в мою сторону, но не сдвинулась с места. А через несколько мгновений тьма поглотила её, а я вздохнул с облегчением.
  Вернулся домой, лёг спать, но сон не шёл. Я ворочался с бока на бок, думал, как спасти несчастных детей, вспоминал Лёху, профессора, годы в армии, ну и что уж греха таить, предвкушал, как утру нос рыжей зазнайке.
  Так и не уснув, я позвонил Кате в половину седьмого. Удивительно, но она ответила мне бодрым голосом. Похоже, уже давно не спала.
  - Да, я тоже всю ночь думала об этом, - подтвердила она вместо приветствия.
  - Думала не в ту сторону, - с тихим ликованием в голосе сообщил я. - Ты всё о своём дудочнике гадала, а между тем, ошиблась во всём. Во-первых, Чёрная смерть в Западной Европе была не в тринадцатом, а в четырнадцатом веке, - намеренная пауза.
  - Не может быть! - нервно ответила Катя.
  - Но это ещё не всё. Я-то сразу знал, что версия с дудочником глупость, поэтому решил проверить свою и поехал поздно ночью на то поле, где ива растёт, помнишь? И знаешь, кого я там увидел? Морену! - ещё одна пауза, я наслаждался своим триумфом.
  - А почему меня не позвал?! - искренняя обида в голосе, а ещё раздражение и замешательство. Как же приятно утереть ей нос.
  - А тебя бы отпустили родители? - тишина в ответ. - То-то и оно, - после я рассказал о своей встрече с Мореной вчерашней ночью, поведал историю о том, как мы с Лёхой столкнулись с ней, спросил, что делать дальше. - Жители той деревни пытались утопить чучело, но им это не особо помогло. Какой ты там говорила сюжет про обман смерти?
  - 332С, - задумчиво протянула Катя. - Погоди, Славик. Ты говоришь, то была женщина во всём белом, которая плакала?
  - Ну да. Она стояла на месте и тянула руки ко мне.
  - Угу, угу, - Катя задумалась.
  - Так что будем делать? - нарушил я затянувшуюся тишину.
  - Значит смотрите... тьфу, ты... смотри. Мне нужно сходить в библиотеку, кое-что уточнить. Я потом вам... тьфу, ты... тебе позвоню, хорошо? - не дожидаясь ответа, она бросила трубку и пропала на два дня. Я порывался сам набрать её, но гордость не позволяла. Пусть девчонка примет своё поражение. Да и признаться по правде, я не верил, что Морену можно победить. Она сама рано или поздно уйдёт, остаётся только дождаться этого момента. В прошлый раз так и произошло.
  Тем не менее, Катя позвонила. Была лаконична. Попросила забрать её в одиннадцать вечера из дома. Я попытался расспросить, что случилось, она пообещала рассказать обо всём при встрече. Настаивать не стал, дождался вечера и поехал в назначенное место.
  Взъерошенная Катя выбежала из своего подъезда, открыла дверь, заскочила почему-то на заднее сиденье, глядя вверх помахала кому-то рукой.
  - Поехали скорее! - прошептала она.
  Когда мы выбрались с её двора, она попросила остановиться, пересела вперёд.
  - Пришлось соврать родителям. Сказала, что ты брат моей будущей одногруппнице, с которой я подружилась. Мы якобы договорились сегодня заночевать у неё, а ты меня только подвезёшь туда.
  - Объяснишь, что случилось?
  - Да-да. Поехали на то поле, где ты встретил Морену, - последнее слово она произнесла с явной насмешкой. Похоже, произошло что-то такое, что заставило Катю считать, что она вот-вот возьмёт реванш за свой конфуз. - В общем я вчера походила по библиотекам, всё узнала, сказка редкая. Потом съездила на автобусе в Берёзову Горку, там бросила письмо Коровину, где высказала одно предположение и предложила ему решение, оставила свой номер. А сегодня он мне позвонил, представляешь! - она ехидно посмотрела на меня, ожидая какой-то реакции.
  Конечно, меня подмывало сказать: "Почему ты мне не позвонила". Но я знал, что именно этого она от меня и ожидает. Поэтому промолчал, а после ещё и подстегнул её:
  - Так а дальше-то что?
  Не получив желанного, Катя отвернулась, накуксилась и изменившимся тоном продолжила:
  - А дальше мы сегодня с ним встретимся на поле.
  - Выяснила-то ты что?
  - Никакая это не Морена. Сторонник кабинетной мифологии не мог оказаться прав! Это белая баба, - Катя снова оживилась. - Сказка следующая и её нет у Афанасьева. Отец с дочкой поехали в город продавать горшки, по дороге встретили женщину в белом, она рыдала и сказала отцу купить белое платье для дочери. После дочь заболела, а отец пошёл к знахарю, так тот посоветовал ему купить это платье и порезать прямо на глазах у белой бабы. Так он дочку и спас. Ну вот я и написала Коровину, что в ночь, когда его дочь заболела, на поле его встретила женщина в белом попросила подарить какую-то вещь для дочери. Написала, что знаю, как вылечить дочь, но для этого он должен приехать на то самое поле поздно вечером с этой вещью. Выжидала, а сегодня он мне позвонил и сказал, что готов встретиться, представляешь?! Я ведь не верила в успех!
  - Молодец! - искренне похвалил я Катю. Но решил добавить ложку дёгтя, чтобы она больше не задавалась. - Слушай, так, а что там с Чёрной смертью?
  Она глянула на меня испепеляющим взглядом, я обезоруживающе улыбнулся, заставив улыбнуться её в ответ.
  - Какой ты, однако, злопамятный, - сказала она, но урок, похоже, усвоила.
  ...
  Ночь. Небо затянуто тучами, надвигается гроза. Вокруг ни зги не видно, единственный островок света на разбитой просёлочной дороги - это включённые фары моей "шестёрки". Мы сидим уже пятнадцать минут. Я переживаю за аккумулятор. Что, если разрядится? Ждать здесь придётся до утра, пока кто-нибудь не поможет. Смотрю на Катю.
  - Он приедет, - твердит она, но, похоже, сама начинает разуверяться в своих словах.
  Я вспоминаю слова мамы о детях, которых привезли из этого посёлка.
  "Была на дежурстве, это ужас, Слава. Они все в язвах, на коже живого места нет, какое-то раздражение. В себя не приходят, бредят, страдают. Никто никогда такого не видел. Кровь выходит с мочой, ногти выпадают. Никакая это не лихорадка, так сказали, чтобы успокоить людей. Сейчас всё бьются над тем, чтобы поставить правильный диагноз, зовут инфекционистов из Москвы".
  Если этот Коровин не явится, он будет распоследним подлецом, ведь речь не только о его дочери.
  Но вот, спустя полчаса, его "БМВ" появляется на дороге. Он, как и я, паркуется на стороне, противоположной тому участку, на котором располагается ива.
  Мы выходим, он идёт навстречу, худой, нервный, злой.
  - Я думал, ты какая-то знахарка, ещё удивился, что голос такой молодой, а ты ссаная малолетка, е... твою мать! - принимается орать он. - И педика какого-то привела. Ты кто такой, б...
  Я начинаю хамить ему в ответ, кулаки так и чешутся разбить ему его наглую морду. Катя останавливает меня, пытается втолковать, что знает, как помочь.
  - Я не знахарка, но моя бабушка была ею. И я знаю, как вам помочь. Вы привезли вещь, которую женщина требовала подарить дочери?
  Коровин остывает, опускает голову, пару мгновений размышляет, затем кивает и указывает пальцем на свой автомобиль. Мы с Катей переглянулись. Выходит, он должен разбить его. Она сообщает ему об этом. Коровин начинает хохотать, снова оскорбляет нас. Я решительно иду к нему, намереваясь разбить-таки рожу, Катя пытается мне помешать...
  Но тут что-то меняется. Не сговариваясь, мы втроём застываем на месте, замолкаем. Становится неестественно тихо, даже ветер прекращается. Лишь листья ивы шелестят, раздвигаются, из-под них выскальзывает женщина, вся в белом, с восковым лицом, неестественно длинными пальцами, чёрными полусгнившими ногтями. Она рыдает так громко, что мы слышим её завывания.
  - Катя! - вопит она. - Пусть Слава купит тебе самое красивое белое платье, да поскорее!
  Даже в свете фар видно, как Катя бледнеет. Она знает, что значат слова белой бабы. Та приближается, тянет свои клешни к девушке, мы пятимся, лишь Коровин застыл и с каким-то тупым выражением на лице наблюдает за происходящим.
  Женщина смотрит в его сторону, улыбается, и тут в нём будто бы что-то сломалось. Он завопил ей в унисон, открыл багажник своего "БМВ", достал оттуда монтировку, начал лупить по стёклам, по багажнику, по зеркалам.
  - Что ты делаешь?! - завопила женщина. - Я же просила подарить это машину дочери! Как ты собираешься провожать её в последний путь?!
  Но Коровин почти не слушал её, он заскочил на крышу, стал прыгать по ней, пока не продавил, потом открыл капот, вытащил аккумулятор, швырнул его прямо на асфальт, стал вырывать все провода, лупить по двигателю, портить электронику...
  Белая баба попятилась, с ужасом наблюдая за происходящим. Коровин посмотрел на неё, с каким-то выражением маньяка на лице обошёл машину, открыл бензобак, достал из кармана зажигалку, швырнул её внутрь. Наружу вырвался столп пламени, Катя завизжала, ухватила меня за руку, потащила куда-то.
  - Сейчас рванёт, - крикнула она.
  Вот к чему приводят киношные клише. На деле взрываться в машине нечему, я лишь немного попятился и тут понял, что женщины в белом больше нет, она куда-то пропала, а Коровин застыл с монтировкой в руках и смотрел на иву. У него за спиной стоял разбитый, автомобиль, из бензобака вырывались столпы дыма и пламени, а он не отводил взгляд от неприметного дерева. Коровин тоже чувствовал: что-то не так с этой ивой. Её не случайно оставили на поле. Могли же выкорчевать, но побоялись.
  Не успел я об этом подумать, как раздался звонок телефона. Звонили Коровину.
  - Алло, кто? Ага... Да? - по его щекам покатились слёзы. - Еду, дорогая, буду скоро.
  Повесил трубку, с выражением абсолютного счастья на лице посмотрел в нашу сторону.
  - Вы меня простите, пожалуйста. Мне в больницу добраться нужно, дочка в себя пришла. Не подвезёте?

Тихая зловещая озёрная гладь

  Слегка пошатываясь, Коля направился к воде. В его текущем состоянии предстоящий путь походил на полосу препятствий: сначала неглубокая ямка, потом ещё одна, но уже заросшая камышом, потом настоящий камышовый лес и только за ним озеро, расставленные удочки и водка, погруженная в вырытую в иле ямку, заполненную холодной водой.
  Первое препятствие он преодолел на удивление легко и, ощутив воодушевление, ринулся ко второй ямке. Но тут вышла осечка, непослушная ступня стукнулась о голень другой ноги, не поспела опуститься на землю, в то время как центр тяжести тела выдвинулся слишком сильно вперёд относительно своей опоры. Законы физики оказались сильнее задора и уверенности Коли, он упал на землю и скатился на дно ямы. Впрочем, пьяному море по колено, поэтому ничего кроме радостного хохота падение у него не вызвало. Он развалился на дне ямке, расправил стебли камыша, которые больно упирались ему в спину, раскинул руки и посмотрел наверх. Голубое небо, перистые облака неспешно плыли по воздушной реке, кружилась мошкара. Приятная осенняя прохлада, легкий ветерок, шёпот камыша, плеск невысоких волн, кваканье жаб и лягушек, громкие разговоры друзей Коли. Как же хорошо было сейчас. Если бы только сделать так, чтобы проживать сегодняшний день вечно.
  Погружаясь в эти сладкие мечты, Коля чуть не уснул, но тут истошный крик собутыльников вернул его из царства дрёмы.
  - Колян! Ты там уснул что ли? Где добавка?
  Коля потряс головой, отдышался, крикнул:
  - Бегу-бегу, мужики!
  После чего начал операцию по эвакуации своего тела из ямы. Дело непростое: сначала перевернуться на живот, который не только внушительно выпирал вперёд, но ещё и был набит шашлыками, помидорчиками, огурчиками, лучком, картошечкой, ну и конечно жареной рыбой. После встать на четвереньки, толкаясь руками, поставить корпус в вертикальное положение, потом вцепиться своими мощными кистями в края ямы, поднапрячься - поднять центнер живой массы не каждый силач сумеет - и встать на ноги! Продумав всю операцию, Коля приступил к реализации и уже с седьмой попытки управился, что посчитал достойным достижением.
  Теперь, относясь к законам физики с должным уважением, он потихоньку выбрался из ямы, уверенно прошёл через камыши (пока был трезвым ходить здесь побаивался, потому что по слухам на озере водились гадюки) и выбрался-таки к берегу, удочкам и цели своего путешествия - ящику водки. Взяв из ямки две бутылки, он положил их у камышей, подошёл к воде, спустил трусы и начал справлять малую нужду. В процессе шумно вздыхая, он разглядывал озёрную гладь полуприкрытыми глазами. Но что это - круги на воде, на поверхности какой-то черный отросток. Никак кулак? А вот он расправился, превратился в пятерню.
  Коля зажмурился, после широко открыл глаза, пятерня торчала из-под воды и стремительно к нему приближалась. Застыв подобно статуе писающего мальчика, который прибавил в весе и постарел, Коля непонимающе наблюдал за неопознанным плавающим объектом, который приблизился к самому берегу и дружелюбно помахал ладошкой Коле, а после указал пальцем в сторону лежавшей в ямке водки.
  - Что простите? - абсурдность происходящего сделала Колю ещё пьянее, язык совсем перестал его слушаться, фраза получилась совершенно невнятной. Но невидимый собеседник, похоже, всё понял. И ещё усерднее зажестикулировал, тыча пальцем в сторону водки.
  - Бухнуть что ли хочешь? - хохотнул Коля.
  Спрятав хозяйство в трусы, искренне заинтересованный происходящим, он подошёл к запасам водки, взял ещё одну бутылку, чуть снова не упал, но добрался до берега и передал посуду в призывно размахивающую чёрную ручку.
  Сжав бутылку четырьмя пальцами, большим рука очень ловко скрутила крышку, после чего резко перевернула бутылку, опустив горло куда-то под воду. Мощными глотками опустошая содержимое тары, глубинный алкоголик прикончил бутылку и бесцеремонно выбросил её прямо на середину озера, снова принялся тыкать пальцами в сторону запасов, находящихся на берегу.
  Ошеломление немного отпустило Колю, ситуация из странной сделалась для него весёлой.
  - Ещё? А ты не треснешь? - захохотал он, рухнув-таки на четвереньки. - Мужики! - заорал на всё озеро. - Скорей идите сюда! Тут такая комедия! - прокричал он сквозь смех.
  Потом повернулся к руке.
  - Давай, дружище, айл би бек, - пробормотал он, сжав свою кисть в кулак и оттопырив большой палец вверх.
  Черная рука быстро сообразила, что от неё требуется, повторила жест Коли, а после медленно опустилась под воду, отчего Коля захохотал ещё сильнее.
  - Мужики! - заорал он. - Да идите сюда скорее!
  - От...сь! - крикнули ему в ответ. - Сам быстрее возвращайся, нам дозаправиться нужно.
  Рука тем временем снова возникла над водной гладью и настойчиво жестикулировала, указывая на водку.
  - Не-не, братан, заслужил, - хохоча, Коля взял ещё бутылку, пополз на четвереньках и протянул её своими невидимому собеседнику. Но в этот раз пятерня вцепилась не в тару, а в Колино запястье.
  Сначала он не понял, что произошло. А потом тот, кто прятался под водой, стал затаскивать его в озеро. Да с такой силой, что сопротивляться было просто невозможно. Коля попытался вырваться, хватка была мертвой. Он попытался развернуться и упереться ногами, но он был слишком пьян для этого. Его заволокло под воду, пришлось хлебнуть горьковатой озерной воды, ощутить привкус песка во рту. Он начал упираться свободной рукой, поднял голову, жадно глотнул воздух, но тут и за второе запястье кто-то ухватил, сильно дернул, резко затащил Колю по пояс в воду. После чего обе черные руки обвили шею несчастного мужчины, и стали удерживать под водой. Он сопротивлялся как мог, трепыхался, подобно рыбе, попавшей на берег, бил руками и ногами, задерживал дыхание. Всё тщетно, силы были не равны...
  Когда через пятнадцать минут друзья Коли пришли на берег выяснять, что с ним случилось, то обнаружили его труп, по пояс погруженный в воду вниз головой. Это был семнадцатый человек, утонувший на этом озере за последние четыре месяца.
  ...
  Если первая неделя сентября радовала ласковой и покладистой погодой, тёплым солнышком, зеленовато-жёлтой листвой, каким-то даже оживлением природы, то со второй осень начала наступать широким фронтом. В пятницу вечером я возвращался домой умотавшимся. И умотался я не столько из-за работы, сколько из-за мерзопакостных мелких дождей, которые отдохновения от августовской жары не приносили, зато делали всё вокруг слякотным и грязным. Впрочем, всё относительно, и рыбаки были счастливы, как коты, объевшиеся колбасы и дремавшие на теплой батарее.
  Я время от времени проезжал мимо озера, что в пригороде, и постоянно видел там мужиков с удочками. Вот и сегодня, застыв в позе, отдалённо напоминавшей роденовского Мыслителя, пузатые рыболовы походили на самовары с очень длинными носиками. Когда эта ассоциация оформилась у меня в голове, я заулыбался. Настроение улучшилось, и в этот самый момент зазвонил мой новенький "Sony Ericsson K750i", на экране высветилось "Рыжая заноза", после чего я вздохнул и, бесцеремонно нарушая правила дорожного движения, ответил.
  - Алло, - произнёс я в трубку.
  - Здравствуйте ... тьфу ты... привет. Это Катя Краснова.
  - Я знаю, - моя улыбка стала шире. Всё-таки она очень мило смущалась.
  - Ах, ну да, я же у вас... тьфу ты... у тебя записана. Просто родители подарили мне телефон в честь поступления, и я ещё не успела...
  - Привыкнуть к тому, что в сотовых номер определяется, и его владелец знает, кто ему звонит. Ты мне это уже рассказывала, Кать. Что-то случилось?
  - Ой, простите... тьфу, ты... прости
  - Да обращайся уже, как хочешь, - снисходительно разрешил я, осознав, что эту девочку никогда не удастся отучить обращаться ко мне на "вы". - Давай к делу.
  - Да-да, прос...ти, - с видимым усилием произнесла она. - Значит я прочитала про трагический случай на рыбалке. Погиб мужчина, тридцать два года, утонул. Я так поняла, они нифига не рыбачили, а, знаете... знаешь, бухали. Ну да это всё не важно. Важно другое: я полезла читать и за это лето на том озере, как оно называется...
  - Комариное, - предположил я, глянув на дорожный указатель.
  - Точно. А как вы догадались... догадался... ты догадался?
  - Просто я только что мимо этого озера проехал, - сказал и сам искренне удивился совпадению.
  - Вот видите, то есть видишь! Сегодня ты, наверное, занят. Да и поздно уже. А завтра можно съездить туда и кое-что проверить.
  - Так зачем сюда ехать-то? Ты ничего толком не рассказала, Катюша.
  - Да-да, точно. Так вот, за это лето на Комарином утонуло целых семнадцать человек! Я пыталась найти статистику, но никаких упоминаний о том, что там люди гибли в таких количествах раньше не нашла. Возможно это триста шестнадцатый сюжет по классификации Аарне-Томпсона!
  - Зубрила! - подразнил я её. - А теперь скажи на человеческом.
  - Русалка в пруду!
  Внутри у меня всё сжалось. Я вспомнил Митюгинское озеро, дачу Белова, душную летнюю ночь, влажную девичью ладошку, скользнувшую по моей лодыжке.
  - Точнее, не русалка, - тут же начала поправляться Катя. - Вообще, знаете... тьфу ты... знаешь, здесь сложно правильно перевести слово, потому что русалки - это персонажи низшей славянской мифологии. У них всегда человеческие ноги. А вот дева с человеческим туловищем и рыбьим хвостом вместо ног - совсем другой персонаж. Её, наверное, правильно называть морской владычицей или морской девой. Здесь можно попенять на переводчиков Андерсена, которые не удосужились позаботиться адекватно адаптировать термин, и теперь у нас путаница из-за них. А как вы знаете... ты знаешь, если ошибиться с методами борьбы против нечисти, можно угодить в историю.
  Я действительно знал это лучше, чем кто бы то ни было. А Катя узнала совсем недавно, после случая с белой бабой. Но слушать лекцию об особенностях перевода с датского на русский у меня не было ни малейшего желания. А эта лекция неизбежно последует, если я позволю Кате продолжить говорить.
  - Итак, ты подозреваешь, что смерти на озере не случайны и там происходит какая-то чертовщина, я тебя правильно понял? - я начал плавно подводить черту под нашим разговором.
  - Угу, - промычала Катя в трубку.
  - Хорошо, съездим завтра, я заеду за тобой в девять, подходит?
  - Да, только вы помните...
  - Забрать тебя не у дома, а у библиотеки, чтобы мама ничего не заподозрила. Я уже понял, что она у тебя старой закалки и не одобрит общения своей семнадцатилетней дочери с парнем, который старше её на семь лет. Договорились.
  - Отлично! - Катя была искренне рада, - тогда до завтра. До сви... то есть пока!
  - Пока, - попрощался я и сбросил вызов.
  Если бы меня кто-то спросил, зачем я это делаю, почему после всего, что знаю, согласился помогать вчерашней школьнице, к тому же жуткой зазнайке, я бы наверняка отыскал рациональную причину. Чувство вина за смерть её подруги Алтаны. Ведь если бы семь лет назад я рассказал профессору обо всём, не испугался бы презрительных и насмешливых взглядов Саши, та девочка была бы жива, Катя не мучилась бы от одиночества. Выходит, мой долг помочь ей пережить этот сложный период, смириться со смертью подруги, не подвергать свою жизнь опасности в попытках разгадать сверхъестественные тайны. Теоретически Катя подкованнее меня, спору нет, да вот только ей не приходилось отбиваться от оборотня с факелом в руках, бегать по заснеженным дачам от фантома с топором да вытаскивать мужика из-под колёс грузовика. Поэтому я просто обязан был не только помогать ей первое время, но и отговорить связываться со всем этим, иначе её мог ждать печальный конец.
  Это объяснение могло бы показаться правдоподобным даже человеку, который хорошо меня знал. Но, признаться по правде, я сам в это не верил. Да, Катя была мне симпатична, и я не хотел, чтобы с ней случилась беда. Но причина, по которой я помогал ей, крылась не в ней, не в каком-то абстрактном долге или чувстве вины, а во мне самом. Как и семь лет назад, я сам этого хотел и ничего не мог с собой поделать.
  Поэтому на следующий день я ровно в девять припарковался недалеко от библиотеки и смиренно дожидался свою напарницу, которая опаздывала, любовался присыпанными листвой газонами, кружащимися над асфальтом в поисках еды голубями, лениво поглядывающими в сторону птиц откормленными уличными котами, солнцем, решившим порадовать нас своим присутствием спустя почти неделю пасмурной погоды, и ясным небом.
  Катя заявилась почти в половину девятого, начала чирикать, как неугомонный воробушек, извиняться и пояснять, какие непреодолимые преграды помешали ей в этот раз явиться вовремя. Я лишь улыбнулся и предложил ехать, чтобы не терять времени. Впрочем, кое-что меня заинтересовала. У девушки в руках был небольшой пакетик.
  - А там что? - спросил я.
  - Секрет, - Катя отчего-то засмущалась и опустила глаза.
  В выходные город был пустой, и дорога не заняла много времени. Уже в пятнадцать минут двенадцатого мы добрались до Комариного озера. Если в прежние дни я проезжал мимо этого места и считал местные пейзажи живописными, то теперь всё вокруг мне казалось зловещим и неприветливым. Камыши как-то неправильно шелестели, кваканье лягушек таило в себе неясную угрозу, даже ветер завывал по-особенному, словно бы пытался предупредить нас о грозящей опасности.
  - И какой у нас план? - я вопросительно посмотрел на Катю.
  - Ну нам нужна лодка, и мы будем плавать, - обезоруживающе улыбнулась она. - Лодку можно попросить у местных, я надеялась, что они дадут просто так.
  - Ага, жди, - скептически отозвался я. - Лет тридцать назад может быть и дали, да и то не факт. А сейчас у нас товарно-денежные отношения.
  Тем не менее, мы направились в деревню, которая начиналась у самого берега озера и спросив первого встречного старичка, узнали, что он и сам нам готов дать лодку поплавать. Я хотел всучить ему деньги, а он отказался.
  - Дело молодое, сам таким был, - тихонько сказал мне, бросил короткий взгляд в сторону Кати и понимающе посмотрел на меня.
  Я сдержал рвущийся наружу смешок, поблагодарил старичка, запихал спущенную резиновую лодку в багажник "Жигулёнка", а после мы с Катей отправились к озеру. Пока я накачивал лодку, Катя, наконец, открыла мне секрет содержимого её пакета. Там был купальник.
  - Только вы не подглядывайте, - смущение вперемешку с кокетством прозвучали в её голосе.
  Меня это почему-то зацепило.
  - Больно-то надо, - с притворным безразличием пшикнул я губами и демонстративно отвернулся.
  Впрочем, притворства в моём поступке было гораздо больше, чем искреннего равнодушия. Я скашивал глаза настолько сильно, насколько это вообще было возможно, но сумел разглядеть только голое плечо, не до конца оформившуюся все ещё подростковую талию да верхнюю часть ягодиц.
  Катя закончила переодеваться и выскочила из камышей. Она развеселилась и стала рассказывать о том, как в детстве они с родителями ездили на какое-то озеро то ли в Швейцарии, то ли в Италии. Ей там настолько понравилась, что она только и мечтала побывать там снова. Но родители почему-то были против. Теперь Катя вспомнила о тех дня и намерена была съездить на то озеро, как только ей исполнится восемнадцать, и она накопит нужную сумму.
  За всеми этими историями время пролетело незаметно, я управился с лодкой и, подтащив её к берегу, мы вышли в наше первое плаванье. Признаться по правде, мне прежде никогда не приходилось грести вёслами, поэтому поначалу наше судно двигалось неуклюже, но мне всё-таки удалось приспособиться и держать курс более менее прямо, хотя должен сказать, что это оказалось гораздо сложнее, чем выглядит со стороны.
  Катя всё меньше щебетала и всё внимательнее смотрела по сторонам. Когда мы добрались до середины озера она замолкла и, казалось, полностью превратилась в зрение и слух. Я тоже старался посматривать по сторонам, но ничего подозрительного не замечал. Разве что озеро гораздо оказалось крупнее, чем оно казалось мне со стороны.
  - Смотри, - тихонько пробормотала Катя и указала в сторону берега, полностью заросшего камышами.
  Поначалу я ничего там не заметил, но потом увидел, что на поверхности брюхом вверх плавает много рыбы. Похоже, сдохла она давно, потому что неприятный запах доносился даже до нас.
  Развернув лодку, я поплыл в том направлении. Запах разложения усиливался, а вокруг появлялось всё больше мёртвой рыбы. Что-то было не так.
  - Если что, спасите меня, - внезапно сказала Катя и, не дав мне опомнится, прыгнула прямо в озеро. Её не смутили разлагающиеся рыбины, тина, покрывавшая этот участок, илистое дно, истории о семнадцати погибших.
  - Ну-ка вылезай! - не на шутку перепугался я, осматривая поверхность воды, под которую ушла Катя. Но спустя мгновение она вынырнула чуть в стороне от лодки и, сильно морщась, брезгливо разгребая руками тушки дохлых рыб, стала плыть на середину озера.
  - Ты что творишь?! - крикнул я ей вслед, но она меня проигнорировала. А дохлой рыбы становилось всё больше и больше, прямо у меня на глазах со дна всплывали трупики, Катю же они буквально окружали со всех сторон. Дело было нечисто. Я начал разворачивать лодку, чтобы догнать Катю и тут увидел, что в паре метров от неё из воды возникли две чёрные детские ладони, между ними зелёная мордочка, напоминавшая поросячью, но вобравшая себя и человечьи черты. На щеках, лбу и носу у существа извивались жирные пиявки, меленькие карие глазки-бусинки смотрели в никуда. Нос-пятачок нервно дёргался, из ноздрей выплескивалась мутная серая жижа вперемешку с кровью. Учуяв Катю, существо скрылось под водой, лишь одна рука осталась торчать над озёрной гладью, подобно перископу крутилась и приближалась к усердно разгребающей рыбьи трупики девушке.
  Я принялся отчаянно грести вёслами, кричать что есть мочи, предупреждая Катю об опасности. В голове пронеслось "Ну вот опять!", лезли и другие мысли. Что я расскажу её родителям, не заподозрят ли меня в её убийстве, как всё это будет выглядеть со стороны?
  Тем временем рука приблизилась вплотную к девушке и скрылась под водой. Катя тихонько вскрикнула, брыкнула ножкой, выкрикнула "Слава!" и камнем ушла под воду. Хотел было нырнуть, да только понял, что сделаю хуже. Отчаянно замахал вёслами. Гребок, второй, третий... Вот я на месте, на обращая внимания на дохлую рыбу, засовываю свою руку под воду, натыкаюсь на кончики пальцев Кати, переваливаюсь через борт, заныриваю, стараясь не перевернуть лодку, вцепляюсь в запястья девушки, что есть мочи тяну ей обратно.
  Она выныривает, жадно хватает воздух ртом, но тут же кто-то снизу снова тащит меня с ней на дно. Лодка чуть не переворачивается, завалившись на бок, я кое-как удерживаю её на плаву, не позволяю затащить Катю на дно. На какое-то время мы застываем в таком положении, потому что силы равны, потом чернорукое чудовище сдаётся, отпускает побледневшую Катю.
  Я помогаю ей забраться на лодку, нервно оглядываюсь по сторонам. Она кашляет, плюётся, у неё на под коленями отпечатались грязные илистые следы от маленьких ручек. Я же гребу к берегу, выпрыгиваю, вытаскиваю Катю вместе с лодкой, тащу как можно дальше от воды. Только после этого позволяю себе сесть на мокрую землю, перевести дух. Замечаю, что трупики рыб исчезли, их, похоже, никогда там и не было. Смотрю на Катю. Глаза покраснели, из носа течёт, губы дрожат, она тяжело дышит, напугана. Ну ещё бы, чудом осталась жива.
  Я уже готовился прочитать ей лекцию, подошёл, но она удивила меня, заговорила первой.
  - Кажется, я знаю, кто это был. Нам нужно в деревню, Слава.
  Я начал отговаривать её, сказал, что нужно съездить в больницу, провериться.
  - Я просто чуть-чуть хлебнула воды. А если мы ничего не сделаем, то могут погибнуть ещё люди.
  И опять я вспомнил про баню в деревне Тарасово. Катя была права. Я всё-таки настоял на том, чтобы она немного отдохнула, но после этого мы поехали в деревню. Я вернул лодку старичку, а Катя стала его расспрашивать о том, много ли молодых девушек здесь живёт.
  - Да какие уж тут молодые девушки. Все разъезжаются.
  - А женщин много?
  - Много.
  - А вы случайно не знаете, среди них беременные были?
  Дед пожал плечами. Катя повесила голову, но тут старичок внезапно что-то вспомнил.
  - Болтали про Люську, сиротку местную. Что беременная. Та молодой была, лет двадцать от силы. Жила в доме матери. Нищая, мы ей всей деревней еду носили, пока на работу не устроилась на почту. Но и там ей платили копейки. Весной она в город переехала, так разговоры поутихли. Видать, наши кумушки всё сочинили.
  - Слушайте, а вы не знаете, где точно эта Люся живёт.
  - Я нет, но тётка её точно знает.
  Старичок рассказала, как найти тётку. Мы поехали туда.
  - Может, объяснишь, зачем нам эта Люся?
  - Ичетик - это мелкий зловредный дух. Он не такой опасный, как водяной, и не такой сильный. Поэтому мы и спаслись. Но людей, особенно пьяных, утопить может. Умеет насылать иллюзии, сбивать с толку. Видения трупов рыбы и мелких животных обычно предвещают его появление, он сам часто принимает их форму. Но интересно здесь другое. В ичетика превращается душа новорожденного нежеланного младенца, которого утопила собственная мать. Если я права, то эта Люся убийца.
  Я тяжело вздохнул, кивнул, задумался. Размышлял обо всём этом, пока искали тётку Люси. Катя представилась её городской подругой, попросила подсказать, где её искать. Тетя оказалась доверчивой, выдала сразу всю информацию. После дорога обратно в город, поиск общежития, где, как нам сказали, снимала комнату Люся.
  Советская пятиэтажка, стены в трещинах, кирпичи из кипенно-белых сделались жёлто-черными, на окнах первого этажа ржавые решётки. Вокруг здания страшный кавардак: асфальт на тропинках давно разрушился, теперь они представляли собой смесь грязи и булыжников, два старых мусорных бака набиты под завязку, рядом валяются горы бумажных пакетов, пластиковых бутылок, упаковок от сигарет, сидят маленькие, но шумные и очень вредные собачки. Таким нас встретило общежитие Люси. У подъезда нам попались пару использованных шприцев, баллончики от газа и упаковки использованного клея. Очевидно, тут расслаблялись не только традиционной для наших краёв водкой. Внутри не лучше: побелка на стенах облупилась, лестница вся в грязи, неприятный запах плесени. Жильё здесь было дешевым, но жить сюда приезжали те, у кого просто не было другого выбора.
  Мы поднялись на нужный этаж, отыскали комнату, постучали. Нам открыла дверь круглолицая молодая девушка. Если бы не её нездоровая бледность и худоба, она бы чем-то напоминала поросёнка.
  Я сразу предупредил Катю, что говорить буду я.
  - Здравствуйте! Мы из соцзащиты, ищем Прокофьеву Людмилу Григорьевну.
  - Это я, - робко пробормотала девушка.
  Я кивнул, с важным видом стал водить ручкой по странице из папки, которая всегда лежала у меня в бардачке и в которой был список заказов.
  - Нам поступил сигнал из вашей деревни. Скажу прямо, разговор нас ждёт неприятный. Вы не против, если мы войдём внутрь?
  - Входите, - по лицу Люси было видно, что она не на шутку перепугалась.
  Комната не уступала зданию. В углу покосившийся советский шкаф годов тридцатых, железная кровать с грязным матрацем, неаккуратно накрытая новенькой белой простыней. У окна столик, на нём швейная машинка - единственная вещь, которая выбивалась из общего фона, выглядела новенькой и ухоженной.
  - Машинка ваша? - спросила я, кивнул в сторону стола.
  - Да, - выдохнула Люся. - Досталась мне от мамы. Я портнихой сейчас подрабатывать пытаюсь. В деревне работы совсем нет, мне податься было некуда, скопила чуть-чуть и сразу сюда. Здесь хотя бы заказы поступают.
  Она говорила это, уткнувшись головой в пол. Совсем молодая девушка, а уже сирота, жила на грани нищеты. От родителей достался дом в деревне, который ничего не стоил, да вот эта вот швейная машинка. Несмотря на то, что Катя считала её детоубийцей, мне стало жаль Люсю, потому что я знал, что такое нужда.
  - Как я уже сказал, - решил перейти я к делу, но слова давались с трудом, - вопрос, который я намерен обсудить, очень деликатный...
  - Мы всё о тебе знаем! - зло выпалила Катя.
  Люся с опаской посмотрела на неё.
  - Признавайся, ты утопила своего новорожденного ребёнка в Комарином озере?! - выпалила Катя.
  Я положил ей руку на плечо, легонько сдавил. А Люся сделалась ещё бледнее, поджала и без того тонкие губы, отчего они превратились в знак "тире" под носом, будто у карикатурных человечков с рисунка, опустила глаза.
  - Стыдно теперь?! - добивала её Катя. - Что молчишь-то? Убийца!
  Плечи Люси подрагивали, она уткнулась в пол и не смела смотреть нам в глаза. Я принял волевое решение уходить, схватил Катю за руку и повёл прочь из этой пропахшей нищетой и запустением комнаты.
  - Мы этого так не оставим! - добавила Катя перед тем, как я захлопнул дверь.
  - Успокойся уже, не видишь, ей и так тяжело, - шикнул я на Катю.
  - Она же убийца, Славик! Она утопила в озере собственного новорожденного ребёнка!
  Вместо ответа я приложил палец к губам. Стало тихо настолько, насколько это вообще возможно в общежитии, и мы услышали, как Люся плачет.
  - Пошли отсюда, зря мы всё это затеяли, - сказал я.
  - И что, её преступление останется безнаказанным? Ты понимаешь, что из-за неё погиб не только её ребенок, всё эти семнадцать утопленников тоже на её совести! Она могла сделать аборт, если не хотела оставлять ребёнка.
  - А если она поздно обнаружила беременность?
  - Ну так нечего было ноги перед всеми подряд расставлять! - Катя говорила это с такой злостью, что я заподозрил у неё какую-то личную причину так реагировать на произошедшее.
  - Как бы то ни было, здесь мы ничего не сделаем. Если желаешь, можешь сходить в милицию, написать на эту Люсю заявление. Судя по тому, что я только что видел, её легко сломают, и она подпишет признание. Только кому от этого станет легче?
  Катя бросила сердитый взгляд в мою сторону, но ничего не ответила.
  - Раз ответить тебе нечего, давай сосредоточимся на деле. Теперь мы точно знаем, что ты была права. Что дальше?
  - А дальше со дня на день ичетик впадёт в спячку до весны, - буркнула Катя, пока мы спускались по лестнице. - Поэтому нужно сегодня же проверить, правду пишут в сказках или нет.
  - И что же в них пишут?
  - Нам нужен ящик водки, - вместо прямого ответа сообщила Катя. А я вздохнул. Моё желание помочь этой девочке справиться с потерей подруги выливается мне в копеечку.
  Тем не менее, водку я всё-таки купил. На озеро мы вернулись ближе к вечеру, достали из ящика всю водку, положили её на берегу, в том самом месте, где обильно произрастал камыш, и где мы обнаружили дохлую рыбу, стали ждать. Поначалу ничего не происходило, я решил разжечь небольшой костерок и пожарить соски, которые вместе с кетчупом и водкой прикупил в магазине. Катя есть отказалась, внимательно наблюдала за водой. Пока я поужинал, она задремала, стемнело. Крупная жёлтая луна гуляла по небесной глади, а её отражение резвилось в глади озёрной. Я сам стал поклевывать носом, но тут увидел, как у самого берега возникли две черные руки, потянулись к водке, ухватили одну бутылку, затащили под воду, выбросили уже опустошенную, затем настала очередь второй, третьей. На четвертую ичетика не хватило, последнюю он небрежно выбросил в камыши и на поверхности уже не появлялся.
  Я глянул на дремавшую Катю, вздохнул. Не отправлять же её в озеро после всего, что пришлось пережить сегодня. Раздевшись до гола, я поежился, попробовав ногой воду - холодная! - медленно стал опускаться, дошёл до места, где уже не доставал дна ногами, решился и поплыл вперёд. Проплыл метров тридцать, вернулся. Меня никто не тронул. Ночная тишина, тихое урчание лягушек, мирно спящая на берегу Катя, звездное небо над головой, догорающий костёр от которого веяло уютом. Отчего-то эта картина показалась мне умиротворяющей, на душе стало легко и спокойно.
  А потом я вспомнил Люсю и две чёрные ладони, торчащие из-под воды. Вздохнул, обтерся своей же одеждой, затушил костёр. Значит, чтобы ичетик никого не топил, его надо задабривать тремя бутылками водки. Нужно будет поговорить на эту тему с сельскими.
  Я разбудил Катю, рассказал ей о своём эксперименте, она надулась, что я проделал его без неё, но быстро отошла, так как выяснилось, что её телефон всё это время был на беззвучном, и родители ей обзвонились.
  Вернувшись в город, я высадил её недалеко от библиотеки, у которой она стала звонить маме и оправдываться, а сам не прощаясь поехал домой.

Не буди!

  По сторонам от присыпанной снегом полоски железной дороги высокие сугробы. Небо тяжелое, серое. Сильный ветер дует прямо с лицо. Вдали укутанные снегом деревья стоят сплошной стеной и не позволяют заглянуть за горизонт. Полоска железной дороги извивается змейкой в сторону, сворачивает за лесной массив и ведёт в неизвестном направлении. "Тут обитают драконы" - кажется так писали на средневековых картах о неизведанной территории?
  Идти трудно. Очень холодно, хоть я и оделся тепло. Но я иду. Сам не знаю зачем. Думал, всё закончилось четыре года назад. Я-таки поступил, отучился в техникуме, устроился и работал по специальности. А потом нам домой позвонили. У папы опять случилось обострение. Мы с мамой почти никогда не вспоминали о нём, после того, как он нас бросил. Но наедине я думал о нём часто. И когда стало известно, что ему поставили диагноз шизофрения, гадал: а не ушёл ли он от нас только поэтому, чтобы не быть обузой? Быть может, он что-то подозревал очень давно? Быть может, боялся, что причинит нам вред?
  Как бы то ни было, нам стало известно о его болезни. И время от времени я его навещал. Мама отказывалась. Она была слишком обижена. Нас бросили в очень трудный период жизни. Но не стала бы она труднее, если бы пришлось ухаживать за папой? Или я просто придумываю ему оправдания? Не знаю. Зато знаю, что сегодня иду по занесенной снегом железной дороге, дышу обжигающе холодным воздухом потому, что приехал к отцу, когда нам позвонили из психиатрической больницы.
  Тяжелый разговор с врачом. Шубообразная шизофрения. Говоря по-простому, с каждым новым приступом от папы будет всё меньше прежней личности. Светлые периоды будут становиться всё короче, а темные всё длиннее, пока от человека не останется одна лишь оболочка. Вот так.
  Мне не хотелось в это верить, тем более, когда я пришёл к папе в палату, он сразу меня узнал, говорил связно, правда путался во времени, почему-то думал, что он всё ещё живёт вместе с нами, просил что-то передать маме о картошке на осень. Я хотел погулять с ним вокруг больницы, но мне не разрешили. Сказали, ещё рано. Уже тогда я заметил молодого парня, лет двадцати не больше, который лежал в палате вместе с папой, повернулся спиной ко входу и пялился в стену. Позже я узнаю, что он попал в больницу не в первый раз. Затяжная депрессия из-за расставания с девушкой. Попытка самоубийства. А потом... То, что было потом, я узнал из местного интернет-издания. На заброшенной железнодорожной ветке обнаружили юношу без сознания. Руки и ноги в ссадинах и синяках, но ничего опасного для жизни. Когда пришёл в себя стал рассказывать безумные вещи. Ранее наблюдался у психиатра. Отправили в больницу на дообследование. Что за безумные вещи он рассказал в издании не написали. Ну либо я не разобрался, где прочитать - интернет подключил недавно, пока толком пользоваться не научился.
  Когда прочитал новость, не сразу связал её с этим парнем. Понял, что речь шла о нём, когда прогуливался с шедшим на поправку отцом.
  - Он весь день лежит, пялится в стену, пьёт все лекарства. Но временами, когда врачей нет, начинает рассказывать какие-то совсем уж дикие вещи. Говорит про одноглазую женщину, двух убитых девушек, рельс железной дорогу, задранный вверх. Сколько его не пичкают лекарствами, он уверен, что это правда, хотя речь от таблеток у него все бессвязнее и бессвязнее становится, - рассказал между прочим папа. Он очень скептически относился к антипсихотикам, жаловался на то, что от них ему становится гораздо хуже, чем от самой болезни. Я передавал его слова врачам, но те лишь пожимали плечами - если прекратить приём препаратов, то отец очень быстро утратит собственную личность. Мне оставалось им верить. В конце концов, они всегда ставили отца на ноги.
  Но вот насчёт того парня этого нельзя было сказать. Ему действительно становилось всё хуже. Но неожиданно выяснилось, что оснований удерживать его в психиатрической больнице не было. Никаких убитых девушек милиция не нашла. Опасности для общества он не представлял. Врачи настаивали, что у него шизофрения и необходимо лечение, но родители парня требовали его немедленно отпустить. В результате переговоров удалось добиться компромиссного варианта: лекарствами его пичкать переставали, но он оставался в больнице, пока всё не прояснится.
  Должен сказать, что отказ от лекарств пошёл ему на пользу: он перестал вечно пялиться в стену, обычно сидел и о чём-то думал. А потом стал проявлять интерес ко мне, как к самому молодому посетителю их палаты. Однажды, когда мы с отцом прогуливались, он тоже вышел вместе с нами, увязался и стал приставать ко мне, хотел поговорить о чём-то. Я бы, наверное, отказался, но отцу было жаль этого парня, он сам попросил меня побеседовать с ним.
  - Я погуляю, а ты поболтай. Ему с ровесником нужно побыть, у нас же в палате одни старпёры, - сказал тогда отец, грустно улыбнувшись. - Жалко парня, молодой совсем. Я хочу, чтобы он отсюда выбрался.
  Парня звали Игорем, и ему нужно было выговориться.
  - Ты только не подумай, что я сумасшедший. Я же знаю, как это... Я разговаривал с другими... Они во всё верят, во все свои галлюцинации, а я до последнего отрицал. Но теперь я знаю, что это произошло на самом деле!
  И после этого короткого вступления он поведал мне свою историю.
  ...
  С двух сторон железнодорожной насыпи поляны, усеянные дикой травой. За ними смешанный лес. Насыщенно-зелёная листва переливается в небе, тянется далеко к горизонту, словно бы бескрайнее море, покрытое мелкой рябью колышущихся на ветру верхушек. Сама железная дорога весело бежит вперёд. Между шпалами зеленеют подорожники и лопухи. Когда нога опускается на них, кажется, будто идёшь по мягкой перине. Ступня утопает, натыкается на мелкие камушки, спрятавшиеся где-то под листвой, отталкивается и поднимается на верх. Ветер доносит радостное чириканье птиц, Солнце блещет всей поверхностью своего натертого до каления диска, где-то журчит ветерок, стрекочет кузнечик. А вот жучок проносится параллельно железной дороге. Наверняка по своим важным жучьим делам.
  Всё развернувшееся перед Игорем великолепие жизни будто бы насмехается над ним. Смотри, как нам хорошо! Смотри, как мы рады! Никто и не заметит, когда ты пропадёшь! Тебя бросили? Так поделом! Ты никому не нужен! Мы продолжим петь, журчать, шелестят, набираться сил, наливаться влагой, а ты очень скоро сгинешь. Но всем на это было плевать.
  Одетый не по погоде - рубашка из плотной ткани с длинным рукавом, зимние джинсы, шерстяные носки, теплые кроссовки - Игорь запустил руку в карман на груди, нащупал коробочку с лезвиями. Да, сегодня всё закончится. Они с Ташей были вместе с девятого класса. Клялись в вечной любви. Обещали хранить верность перед тем, как поступили в разные университеты. А потом он застукал её с другим, но настолько любил, что простил. Он клялась, что это не повторится, но уже через пару месяцев бросила его.
  Игорь был готов на всё, чтобы её вернуть. Сначала запугивал, говорил, что его не станет, если она не вернётся. Несколько раз симулировал попытку, пока не понял - она не вернётся. И тогда началась депрессия и уже искреннее желание уйти из этого мира. Он попал в психиатрическую больницу, его закормили лекарствами, но это не помогло. Лишь усилило страдания. Он окончательно разучился отличать правду ото лжи. Разучился радоваться, не испытывал вообще никаких чувств, не понимал, зачем жить. Стал притворяться, что всё хорошо. Его выписали. Он наконец-то почувствовал, что воля возвращается. И последним чудовищным актом этой воли стало желание прекратить всё. Готовился недолго. Родителей было жалко, но та боль, которую он испытывал, пересиливала его жалость. Одного этого было недостаточно. Поэтому продумав всё до мелочей, в последний раз поговорив с важными для него людьми, он отправился сюда, к заброшенной железной дороге. Будучи подростками, они здесь часто играли. Местность Игорь знал, как свои пять пальцев. Помнил небольшой дачный посёлок у дороги. Его давно бросили. Там был один домик, как будто бы из далёкого прошлого, чем-то похожий на избушку, но не из брёвен. Его Игорь и выбрал. Оставалось добраться, достать лезвия из нагрудного кармана рубашки, закатать рукава и штанины...
  Немного страшно думать об этом. Лучше вспомнить Ташу в последний раз.
  - Не хочу жить, - произнёс Игорь, когда милое улыбчивое лицо кареглазой темноволосой девушки возникло перед мысленным взором. Она была для него всем.
  Пока все эти тяжелые мысли не отпускали, он обогнул лесной массив, за который убегала железная дорога и замер от неожиданности. Впереди изломанные рельсы. Один задран вверх, второй в сторону. Выглядело так, будто неведомый великан приблизился и разворотил здесь всё. Совершенно непонятно, кто, зачем и как сумел таким вот образом изогнуть рельс.
  На мгновение Игорь ощутил любопытство. За время своих злоключений он успел позабыть, каково это чувствовать что-то кроме страдания и жалости к себе. Он подошёл к излому и внимательно осматривал покорёженные рельсы. Просто удивительно! Поезда здесь давным-давно не ходили, место разлома неровное, будто бы их разбили каким-то тупым предметом. Игорь походил вокруг, глядя на разлом, застыл и посмотрел вперёд. Вроде бы раньше местность была другой. Впереди пригорок, а разве раньше здесь была не горка? Видимо, что-то путает. Не успел об этом подумать, как боль снова вернулась, тяжесть накатила сильнее прежнего, он отбросил сомнения и двинулся вперёд.
  - Не хочу! - прошипел себе под нос.
  Казалось, сейчас включились самые древние инстинкты, которые заставляют его одуматься, отказаться от затеи. Поэтому память начинает подводить, сопротивляться. Скоро впереди дачи, всё станет не свои места.
  Но вместо дач, которые располагались в ложбине наоборот подъём. Неужели память настолько подводила? Игорь замедлил шаг, стал осматриваться. Однотипный, словно сделанный в фоторедакторе лес. Ветра нет. Все звуки словно бы пропали. Ни пения птиц, которое его так раздражало, ни журчания ручьёв. Ничего. Посмотрел под ноги - подорожника и лопухов не было, только короткая ершистая трава да крупные камни. Единственный шум - это шуршание камней, когда он наступал на них, да звук падение некоторых из них с насыпи, опять же из-за размашистых шагов Игоря.
  Он потряс головой, ничего не понимая. Проигнорировал возрастающее чувство тревоги, двинулся вперёд. Но взобрался на невысокую горку, откуда можно было рассмотреть окрестности и застыл. Никаких дач впереди и позади. Ни шоссе, ни линий электропередач. Ничего. Лишь безликий застывший лес, брошенная железная дорога, да путевые столбы, тянувшиеся параллельно ей.
  - Что за чертовщина? - Игорь не мог поверить своим глазам.
  На западе, откуда он пришёл, стояла старая заброшенная фабрика, мимо которой и проходила ветка. Теперь ничего. Там лес! Наверное, он просто запутался.
  Но солнце! Оно же застыло на месте! Сколько он уже идёт? Сложно сказать - часов у Игоря не было, сотовый телефон он оставил дома. А солнце до сих пор в зените. Такого просто не могло быть!
  Пойти назад? Не теперь, когда всё решено!
  Игорь взял себя в руки и побежал вперёд. Он просто запутался на этой железной дороге. Давно здесь был и позабыл о том, как идёт железная дорога. Ничего страшного.
  Игорь потерял счёт времени и не знал, сколько бежал вперед. Подъем перешёл в ровную местность, а потом и в спуск. Парень запыхался, а дач всё не было. Один и тот же лес. Но что это? Впереди люди? Откуда? Дорога уходила загород и терялась где-то в степях. Никаких посёлков не было. Может это дачники, решили снова заняться своими участками?
  Впереди действительно шли две молодые женщины. Они были не старше двадцати пяти, с рюкзаками за плечами. Не высокие, но по фигурам было видно, что со спортом они были знакомы близко. Обе темноволосые, без косметики, нельзя назвать симпатичными, но и ничего отталкивающего в чертах их лиц не было. Самые обычные девчонки, которых увидишь в толпе, а потом и не вспомнишь, как они выглядели.
  - Физкульт-привет! - одна из них, та что по выше и, видимо, посмелее, окликнула Игоря, улыбнулась ему. Похоже, он их немного напугал. - Мы тут немного заблудились, может подскажешь нам, как выйти к городу?
  Игорь остановился, переводя дыхание и с сомнением поглядывая на девушек. Они тоже остановились и держались на некотором расстоянии.
  - Привет, говорю! - снова заговорила та же самая девушка. - Я Таня, это моя подруга Соня.
  - Привет, - поздоровался в ответ Игорь, не до конца понимая, как себя вести.
  - Мы исследовательницы железных дорог. Заброшенных. Вообще, мы из Смоленска, к вам специально приехали, потому что узнали об это шикарном пути. Но что-то никак выйти не можем обратно к городу, - продолжила Таня, немного ободрившись.
  - Так идите прямо по железной дороге, выйдите, - сказал Игорь.
  Девушки переглянулись.
  - Ладно, спасибо, - поблагодарила Таня. - А ты куда бежишь, если не секрет?
  - На дачи, - неуверенно ответил Игорь. - Там ... ждут.
  - Дачи? Мы не видели никаких дач. Или они где-то в лесу.
  "Да не было там никакого леса, они у самой железной дороги", - со злостью подумал Игорь.
  - Вы не видели дач?
  Таня мотнула головой в знак отрицания.
  - Наверно, просто не заметили.
  - Наверно. Слушай, а город далеко?
  - Не очень. Ну там не город, а остановка, до города доехать нужно.
  - Разве? Просто мы по этой дороге идём со старого здания вокзала.
  - Какого ещё старого вокзала? - Игорю стало не по себе. - В городе нет никакого старого вокзала. Вы вообще в какой город приехали железную дорогу смотреть.
  - Кировск, - ответила Таня, сделав шаг назад. Подруга испугано посмотрела на неё, потом на Игоря, сняла рюкзак с плеч.
  - Какой ещё Кировск?
  - Ну Кировск, в Мурманской области. Знаешь, давай мы просто пойдём каждый своей дорогой...
  Игорь застыл, уставившись в землю.
  - Таня, мы сейчас не в Мурманской области, мы на юге России, - произнёс он, посмотрев девушке в глаза.
  - Хорошо, - согласилась девушка. - Ну мы пойдём тогда. Отойди, пожалуйся на ту сторону.
  Ошеломлённый Игорь кивнул, пропустил девушек и размышлял. Изломанные рельсы! Они должны знать.
  - Таня! - окликнул он девушку. - А по дороге вам не попадались поломанные рельсы? Один задран вверх, другой в сторону? Было дело?
  Девушка обернулась, потом посмотрела на подругу, потом снова на Игоря.
  - Попадались, - подтвердила она.
  - А идёте вы давно? Часы же у вас есть, да? Солнце-то двигается по небу?
  - А я тебе говорила! - внезапно подала голос Соня.
  - Мы пойдём, ладно? - настояла Таня.
  Он лишь пожал плечами.
  - Сами же понимаете, что творится какая-то чертовщина.
  Девушки ничего не ответила, пошли дальше, Игорь же просто сел на рельс, вперил свой взгляд в железнодорожное полотно и сидел так, ни о чём не думая, пока спустя некоторое время Таня с Соней вернулись.
  - По моим часам уже без пяти шесть, - сказала Соня своим тоненьким скрипучим голоском. - А солнце светит так, будто полдень.
  Игорь посмотрел на её часы, потом на небо.
  - Я из дому вышел в двенадцать. Без пяти шесть никак не может быть. Максимум пять часов.
  - Что здесь происходит? - спросила Таня.
  Игорь лишь пожал плечами.
  - Я эту местность как свои пять пальцев знал. Мы в детстве сюда постоянно приезжали, было круто по этим рельсам бродить, в лесу играть в догонялки. А потом были заброшенные дачи. Минут тридцать мы до них добирались, когда нам по двенадцать лет было. Я уже час тут брожу, а дач всё никак найти не могу.
  - И что делать? - спросила Таня.
  Игорь опять пожал плечами.
  - Вы этот рельс давно видели. Ну, поломанный?
  Таня посмотрела на Соню.
  - Мы пошли вперёд от вокзала по старому железнодорожному пути, заночевали и назад. А рельсу увидели сегодня днём. Ещё удивились, что не заметили, когда туда шли. Вроде нигде не сворачивали...
  - Хочешь сказать, поломанный рельс у вас за спиной остался, в той стороне, - Игорь показал рукой вперёд.
  Таня и Соня синхронно кивнули.
  - А у меня он там остался, - Игорь показал рукой в противоположную сторону. - И что-то мне подсказывает, если пойдём в любую сторону, мы этот рельс не найдём. Но делать нечего, пробовать. Пойдёмте!
  Девушки переглянулись, но спорить не стали. Пошли.
  - Рюкзаки не тяжёлые? Может помочь, - решил проявить галантность Игорь, чтобы хоть как-то отвлечься от ворошащихся в голове мыслей, абсолютно безумных и неправдоподобных.
  - Нет, спасибо, мы сами, - сказала Таня.
  - Ой, а я если честно устала, - ответила Соня.
  - Ну давай, - Игорь взял у неё рюкзак, закинул себе за спину, пошёл по железной дороге. Он снова не мог узнать местность, по которой вроде бы только что проходил. Никаких спусков, лишь ровный участок дороги. Чтобы хоть как-то заглушить возраставшую в душе тревогу, он начал разговаривать с девушками. Подруги познакомились в университетские времена. Обе увлекались пешим туризмом. Соня собиралась в следующем месяца, поэтому решили в последний раз сходить вместе в поход незамужними. Как там дальше сложится жизнь и будет ли отпускать Соню муж в такие довольно опасные переходы, неизвестно. То, что они опасные, Таня подтвердила, рассказав о нескольких крайне неприятных происшествиях, которые с ними приключились, но, к счастью, каждый раз их проносило и до чего-то непоправимого дело не дошло.
  "До сих пор", - мрачно подумал Игорь. Происходящее вокруг ему сильно не нравилось.
  Они шли полтора часа и ничего. Солнце на месте, рельсы целые, лес повсюду одинаковый...
  - Смотрите, тропинка! - заметила Соня.
  Действительно, от железнодорожной насыпи отходила хорошо протоптанная тропинка, черной полосой устремляясь вглубь леса. Игорь с сомнением посмотрел на неё.
  - Не было здесь никакой тропинки, когда я шёл, - сказал он.
  - Тогда пойдёмте дальше, - предложила Таня.
  - Мы уже и так долго ходим. С утра никуда не придём. А может тропинка куда приведёт и нам подскажут? - предложила Соня.
  Игорь глянул на Таню, потом на Соню. Предложение звучало разумно. Он пока перебирал варианты, как же такое могло приключиться, но чем вечно идти вдоль железной дороги, стоит попробовать и альтернативные варианты.
  - Давайте попробуем, - согласился он с Соней.
  - Ребят, а может не стоит? - Таня почему-то очень не хотела сворачивать на тропинку. - Ну ясно же, что творится какая-то чертовщина. Вы что, фильмов ужасов никогда не смотрели?
  - Ещё бы не творилась чертовщина. Вы говорите, что попали сюда из Мурманской области, а я пришёл с другого конца страны! Время к закату, а солнце на месте. Только делать-то нам что? - спросил Игорь. - Я уже голодный, устал.
  - У нас есть еда, - робко произнесла Таня.
  - На день хватит, а что потом? - напомнила Соня. - А воды почти нет.
  - Фильм ужасов, не фильм ужасов, но рано или поздно попробовать спуститься в лес придётся. Хотя бы ради поисков ручьев, - заключил Игорь. - И лучше сделать это по тропинке. По ней хотя бы обратно вернуться сможем.
  Таня понурила голову, кивнула.
  Игорь начал спускаться первым, Соня пошла следом, Таня последняя. Земля под ногами оказалось сухой, потрескавшейся. Трава и деревья выглядели какими-то ненастоящими. Ощущение искусственности было настолько сильным, что Игорь сел на корточки, оторвал травинку, покрутил в руках. Нет, живая, но всё равно какая-то непривычная. Вздохнув, он пошёл дальше. Не задав ни единого вопроса, девушки пошли следом.
  Тишина давила. Абсолютный штиль, листья на деревьях застыли, будто время для них остановилось. Соня попыталась завести разговор, но от этого стало только хуже. Напряжение росло, а тропинка вела всё глубже и глубже в лес. Каждое дерево, каждый кустик и безжизненный цветочек были здесь друг на друга похожи. И тут впереди поляна, а посреди неё избушка, будто бы из русских народных сказок. Бревно к бревну, блестит на солнце, словно бы лакированная, ставни покрашены, дверь открыта, а тропинка к самому крыльцу подходит.
  Игорь замер и посмотрел на девушек. Вспомнились слова Тани про фильм ужасов. Вспомнились сказки про Бабу-Ягу. Черепов, правда, вокруг не было.
  - Давайте так, - сказал он, снимая с плеча сонин рюкзак. - Я схожу проверить, есть там кто, а вы если что бегите. Сумку, Танюш, тоже сними. Если бежать придётся, она будет мешать.
  - Стой! - Таня остановила его. - А как тебя зовут? Ты нам так и не сказал.
  - Игорь, - ответил он, а потом пошёл к крыльцу.
  - Хозяева! - крикнул, приблизившись. Поднялся по ступенькам, заглянул внутрь. Там сени. К стене приставлены грабли, метла, лопаты. С другой стороны нарубленные дрова. На земле половичок.
  - Хозяева! - снова позвал Игорь, заходя внутрь. Ни звука.
  Он неуверенно разулся, вошёл внутрь. Большая комната с окнами на юг, а посреди неё роскошно украшенный стол. Чего там только не было: и супы, отбивные, и котлеты, всевозможные салаты, зелень, графины то ли с компотом, то ли с вином, колбаса, буженина... У голодного Игоря непроизвольно потекли слюнки.
  - Хозяева! - позвал он изо всех сил. Никого.
  "Точно какой-то фильм ужасов, - глядя на заставленный яствами стол, подумал Игорь, - а это приманка".
  На всякий случай он зашёл в другие комнаты. Спальня, где стояла красивая деревянная кровать с резными ножками и шкафом в углу. В другой комнате русская печь, пол грязный, в углу вёдра и коромысло. Ещё в одной комнате лавки и прялка у окошка. Все окна без занавесок.
  - Игорь, ну что там? - позвали его девушки с улицы.
  - Заходите, сами посмотрите, - откликнулся он, разглядывая прикрытое крышкой квадратное отверстие прямо под столом. Очевидно, там подвал. Но чтобы забраться туда, придётся сдвинуть стол. А он и сам по себе тяжёлый, да ещё и с едой.
  - Ух ты! - между тем миновав сени в комнату вошла Соня. - А где хозяин?
  Игорь вылез из-под стола и пожал плечами.
  - Внутри никого. Еда, вроде, нормальная, свежая, но я пробовать боюсь.
  Соня подошла к столу, взяла овальный ломтик колбасы, недолго думая съела его.
  - Ты с ума сошла! - набросилась на неё Таня.
  - А что? Вкусно. Сама попробуй.
  - Ну уж нет!
  Игорь был голодный, поэтому последовал примеру Сони. Взял хлеб, сверху положил колбасу, прижав кусочек колбасы пальцем, перевернул бутерброд по рецепту кота Матроскина и съел. Действительно вкусно.
  - А если она отравлена?! - ужаснулась Таня.
  Игорь только сейчас вспомнил, зачем он вообще пришёл на эту треклятую железную дорогу. От этого ему вдруг стало смешно. Настолько смешно, что он захохотал в голос.
  - Значит отравимся! - отхохотавшись, заявил он и сел за стол. Соня уже давно уплетала за обе щеки, Таня с презрением и завистью наблюдала за своими спутниками. А потом заметила, что на улице стало темнеть - солнце клонилось к горизонту, да так быстро, словно наверстывая упущенное днём время.
  - Смотрите! - обратила Таня внимание остальных на этот факт.
  - Да, темнеет, - согласился Игорь, запивая колету холодным компотом. - Ну, может завтра всё прояснится. А сегодня заночуем здесь.
  - Да вы с ума сошли? А если хозяин придёт?
  - Объясним ситуацию, - объевшаяся и переволновавшаяся Соня развалилась в лавке и беззаботно смотрела в потолок. - Если что, вернём деньги. А что ты предлагаешь?
  Игорь молчаливо присоединился к вопросу, посмотрев на Таню. Та не знала, что ответить.
  - Поешь уже, - предложил он ей.
  Девушка кивнула, села за стол, похлебала немного окрошки, но потом отставила тарелку, упёрлась локтем в крышку стола, положила голову на ладонь, с тоской и тревогой посмотрела в окно на прячущееся под деревьями солнце. Игорь глянул на Соню, которая задремала на лавке, потом на Таню, которая тоже начинала подремывать, сам ощутил острое желание спать. Проследил за взглядом Татьяны, тоже посмотрел в окно на заходящее солнце. Начал засыпать сидя и за мгновение до того, как провалиться в глубокий беспробудный сон, увидел, как в окне появилась отвратительная женская рожа. Рот приоткрыт, из пасти торчат кривые жёлтые зубы, соломенные волосы торча во все стороны, закрывают одну половину лица, а на второй половине огромный шарообразный глаз с какой-то нечеловеческой злостью глядит на засыпающих людей.
  ...
  Игорь открыл глаза. Вокруг темно, рукой ощутил земляной пол, солому. Покрутил головой. Сверху половицы, а вон ступеньки. Теперь ясно - его спустили в подвал. В голове шумело, но он сумел встать на ноги, согнувшись знаком вопроса подошёл к крышке, попытался её отодвинуть, но оказалось, что она закрыта сверху.
  Игорь вспомнил рожу, которую увидел в окне, внутри всё похолодело. Медленно отвёл руку от крышки, боясь, что шумом сообщит тому чудищу, что явилось среди ночи в избушку, о своём пробуждении. Нужно было подумать.
  Он стал пятиться и случайно наступил на что-то мягкое. Кто-то тихонько застонал, Игорь убрал ногу, но это не помогло, стон перерос в крик. У стенки подвала зашевелилась девушка. Игорь не сразу понял, Таня это или Соня, но её стоны привлекли внимание того или тех, кто был наверху. Звук шагов. Свет, проникавший в подвал через половицы в нескольких местах перекрыли крупные ступни.
  - Свинки проснулись, - грубоватый женский голос донесся сверху. Щелкнула крючок, крышка подвала открылась и в проёме появилась отвратительная рожа. Отвратительная улыбка, измазанные жиром губы и жуткий громадный глаз, взирающий на Игоря из-под копны волос.
  - Свинка-свинка, хочешь попробовать свою подружку? - голосок сделался отвратительно-мягким. Чудище просто издевалось над ним. - Сейчас я тебя угощу, - она разговаривала с ним, как с ребёнком. Захлопнула крышку, затопала куда-то в сторону.
  - Игорь, что здесь происходит? - донесся напуганный шёпот Тани.
  - Где Соня? Она здесь? - вместо ответа, спросил Игорь.
  - Я не вижу. Соня? - Таня встала на четвереньки и поползла вглубь подвала.
  Она ещё не успела доползти до противоположной стены, когда крышка подвала открылась, в разъеме появилась огромных размеров совсем не женская рука и швырнула Игорю в лицо какой-то кусок мяса.
  - Кушай, свинка, тебе нужно отъедаться, - насмешливо-заботливым тоном произнесла женщина и захлопнула крышку.
  Игорь посмотрел на упавший кусок мяса, понял, что то часть женского бедра, которое чудовище наверху сварило. Стало дурно, к горлу подступило, он отвернулся и ушёл в темноту подвала, снова наступив на Таню, споткнувшись о неё, упав...
  - Что такое, Игорь? - спросила она.
  - Там... там бедро Сони. Она её съела, - с ужасом выдавил Игорь.
  Таня закричала. В этот же момент сверху донесся знакомый насмешливый голос.
  - Хрюкай-хрюкай, свинка. Скоро и до тебя доберусь. А пока покушай.
  Шокированные случившемся, Игорь и Таня лежали без движения, боясь смотреть в ту сторону, где лежал кусок бедра их спутницы.
  - А как же Вовка? - внезапно спросила Таня. - Он так её любил, так ждал этой свадьбы... Отговаривал, но Соня настояла. А я её подначивала.
  Девушка зарыдала. Но Игорь не обращал внимания на её слезы. Нужно было что-то делать, как-то выбираться. Ощутил тяжесть в нагрудном кармане своей рубашке, слишком тёплой для лета, он весь вспотел из-за неё. Полез туда, нащупал какую-то коробочку. Не сразу вспомнил, что это, а когда вспомнил, его осенила идея.
  - Танечка, - он подполз к ней, аккуратно взял за запястье, отвёл её ладони от её лица, большие пальцы сложил у неё на щеках, а остальные расположил на шее, тихонечко поглаживал девушку. - Танюша, успокойся. Соне уже не поможешь. Но нужно выбираться. И я знаю как. Ты соберись, пожалуйста, выслушай меня внимательно.
  Она сумела успокоиться, слезы перестали течь потоком, посмотрела на Игоря и выслушала его план.
  - А потом, мы должны будем бежать сломя голову. Ты меня поняла?
  Таня снова кивнула.
  - Ну и отлично, - Игорь крепко сжал лицо девушки, поцеловал её в щеку, встал и подошёл к валявшемуся на полу бедру. Достал коробок с лезвиями и стал запихивать их поглубже в мясо. Засунул их все. Постучал пальцами, чтобы места порезов не бросались в глаза. Его опять затошнило, но он проигнорировал позывы своего кишечника. Взял бедро в руки.
  - Хозяйка! - истошно заорал. - Хозяйка! Иди сюда! Ты что нам подсунула?! - он пытался придать своему голосу такую же насмешливость, как и у этого чудища, но голос его дрожал, и большим достижением было уже то, что удавалось хоть немного скрыть ужас, который его охватил.
  Звук шагов, опять тени ступней вверху.
  - Что такое, свинка?
  - Как же это можно попробовать? Ты же его не доварила? Готовить разучилась или гостям не рада? - так же вели себя солдаты в сказках, когда попадали на противень к Бабе-Яге? Вдруг и теперь сработает.
  - Не доварила? Ну давай попробую. Если врёшь, тебя сварю, - чудищу, похоже, нравилась эта игра. Крышка снова открылась, сначала морда, а потом пятерня тянется к Игорю. Он хорошо разглядел длинные желто-чёрные когти на пальцах, грубую потрескавшуюся кожу пергаментного цвета, ощутил запах гниющего мяса. Поборол очередной приступ тошноты, сунул бедро в эту лапу.
  Чудище откинула крышку, чтобы Игорь всё мог видеть, а может для того, чтобы сама могла разглядеть его лицо в этот момент, и, не отводя своего чудовищного глаза от парня, осклабилась, раскрыла свою чудовищную пасть, буквально впилось в остатки несчастной Сони. Мясо буквально слезло с кости под давлением отвратительных кривых зубов. Чудище громко чавкнуло, попыталось жевать, скривилось, издало какой-то утробный звук, отошло на шаг от крышки. Изо рта женщины заструилась кровь, она завопила, полезла себе в пасть руками...
  - Сейчас! - закричал Игорь и побежал по ступенькам вверх. Вопящая тварь истекала кровью, но даже несмотря на боль и шок, попыталась ухватить Игоря. Пятерня вцепилась в его плечо, когти порезали кожу, отвратительная пасть раскрылась, Игорь увидел, что его лезвия вонзились в нёбо и язык, прокололи дёсна и зубы. Он изо всех сил ударил кулаком по подбородку женщины, заставив пасть захлопнуться, отчего лезвия вонзились глубже, кровь буквально брызнула между сжатых губ. Она отошла на шаг и в этот момент из подвала выскочила Таня. Игорь схватил девушку за руку, увлёк за собой, в столовую, к сеням.
  Не оглядываясь, они выбежали на крыльцо, бросились по бежать по тропинки обратно к железной дороге.
  - Что это было, Игорь? Почему у него был один глаз? - орала Таня, шатаясь, словно пьяная.
  - Скорее! - закричал Игорь на неё в ответ, грубо дёрнул девушку за руку. - Бежим!
  Они мчались по тропинке, а та всё не кончалась, хотя вчера, казалось, неспешный путь занял гораздо меньше времени. Игорь отпустил руку Тани, побежал изо всех сил. На мгновение ему показалось что впереди опять замаячила избушка. Неужели здесь будет как на железной дороге: сколько не иди, а тропинка не кончится, рано или поздно приведёт тебя обратно.
  Но нет! Впереди насыпь, железная дорога. Выбраться и бежать, что есть силы. Он остановился перевести дыхание, обернулся. Таня сильно от него отстала. Стоит ли ждать?
  - Скорее! - крикнул он ей, решив, что бросать девушку одну просто подло. Но тут где-то позади замаячила высокая фигура. То была людоедка! Она неслась сломя голову. Первым порывом Игоря было броситься бежать по насыпи к железной дороге. Но потом он опять вспомнил о Тане, о том, как подло будет бросить её на съедение этому чудовищу. Побежал навстречу, лихорадочно разглядывая между однотипными аккуратными деревьями хоть какую-то палку. Но ничего не было, лишь трава, будто ветер здесь никогда не дул и ветки на этих деревьях не ломались.
  - Таня, она сзади, скорее! - крикнул ей Игорь. Девушка завизжала, ускорилась из последних сил, рухнула прямо перед ногами Игоря. Тот помог ей подняться, взял за руку, потащил к железной дороге, вверх по насыпи.
  Людоедка появилась на опушке, искошенное злобой и яростью лицо, волосы разбросаны во все стороны. Вторая половина лица неприкрыта и теперь отчетливо видно, что у чудища лишь один глаз. Игорь не смотрел, он взбирался вверх, тащил за собой буквально повисшую без сил Таню. Ощутил, как его дернули, он съехал вниз, чуть не упал, обернулся.
  Людоедка схватила Таню за лодыжку и бросила к себе. Девушка так запыхалась, что даже не могла кричать, лишь беззвучно открывала рот, как рыба, выброшенная на берег. К счастью, её муки длились не долго. Пятерня вцепилась в затылок Тани, небрежным движением сломала ей шею.
  Игорь скорчился, напрягся, бешено цеплялся руками за насыпь, толкался ногами, даже не помышлял о том, чтобы обернуться. Выбрался на железную дорогу, помчался вдоль рельса, в голове лишь одна мысль: "Я хочу жить! Я хочу жить!"
  Буквально в десяти шагах от него повреждённое полотно, один рельс изогнут вверх, другой в сторону. Толчок, ещё один. Позади обсыпались камни, чудище вот-вот настигнет! Игорь пробегает мимо места разлома рельсов, падает, крутится, катится с насыпи, падает в траву, чувствует, как влага орошает его лицо, видит на травинке кузнечика. Переворачивается на спину - никого. Отдышавшись, поднимается на насыпь. Рельсы целые, а совсем недалеко лес редеет, виднеются дачи.
  ...
  Тогда я не придал истории Игоря большого значения. Мало ли, что привидится человеку с психическим расстройством? Я ещё два или три раза встретился с ним, старался подбадривать его, говорил, что верю, хотя это было и не так. Его выписали даже раньше отца, и больше мы не встречались. А потом появилась новость о пропаже человека у заброшенной ветки железной дороги. Лесничий бродил там и не вернулся. Поиски не дали никаких результатов. Казалось бы, ну выбрось эту глупость из головы, не думай. Но я не мог не думать. Вспомнил о том, через что прошёл шесть лет назад, четыре года назад, с чем сталкиваюсь прямо сейчас...
  Полез читать сказки. Страшные, про нечисть. Удивительно, но разгадка нашлась очень быстро. Лихо Одноглазое. Сюжет явно позаимствован у греков. Кузнец беды не знал и отправился её искать. По дороге встретил портного, у которого в жизни всё хорошо. Они вдвоём отправились в путь искать беду и нашли. Одноглазая женщина сожрала портного, а кузнец хитростью выколол ей глаз и выбрался из логова Лиха, накрывшись овечьей шкурой. Потом, правда, хотел забрать золотой топорик, который оказался заколдованным. Взяв его рукой, кузнец не смог разжать кисть. Лихо шло по пятам, потому кузнецу пришлось отрезать себе руку. Так он и спасся.
  Я нашёл косвенные упоминания ещё нескольких сюжетов о Лихе, но нужных сказок в тех сборниках, что были под рукой, отыскать не удалось. Да и зачем? Один человек, которого я когда-то считал хорошим другом и который умер четыре года назад, говорил, что сюжеты сказок лишь аллегории. Значит убедиться, правду говорил Игорь или делился лишь игрой своего воображения можно, отправившись к железной дороге.
  Эти мысли изводили меня. Когда сил терпеть не осталось, я решился. Да, даже если ничего не обнаружу, это ничего не докажет. Но мне почему-то казалось, что обнаружу. Так я оказался на железной дороге зимой. Как на зло стихия разбушевалась. Начало декабря, а мороз такой, будто февраль на дворе! Ещё и ветер, снег усиливался. Как бы вьюга не началась! Стал вспоминать истории о том, как в деревнях между домами натягивали веревки, потому что во время зимней непогоды можно было даже на собственном дворе заблудиться и замерзнуть. Вспомнил до жути правдоподобный фильм "Морозко", да не прилизанную версию Роу, а чёрно-белую версию Желябужского, которую случайно увидел в раннем детстве и запомнил на всю жизнь. Там к сюжету сказки отнеслись очень бережно. Это вам не Чурикова, на которую посмотреть без улыбки невозможно. Родная дочь мачехи умирает, старик привозит в деревню её побледневший труп. Как же это реалистично, как же жутко смотрелось на чёрно-белых кадрах. Будто документальная хроника того времени...
  Пока думал об этом, отвлёкся, не смотрел вперёд, только под ноги. Обогнул массив леса, а тут прямо перед глазами повреждённое полотно, один рельс изогнут вбок, другой извернулся вверх! Я застыл, не веря глазам. Вот она черта! Пересеки её и убедишься на собственной шкуре, что Игорь не врал. Но готов ли я к этому? Готов ли с головой нырнуть в ту пучину, из которой чудом выплыл четыре года назад и в которую меня начинает уволакивать снова?
  "Я не могла сказать тебе это в лицо, поэтому пишу. Ты был не первым помощником дяди. Я не просто так злилась, когда ты к нам приходил. Я искала предлог, чтобы тебя прогнать. Я боялась, что тебя постигнет участь тех, кто был до тебя".
  Когда я получил это письмо от Саши, внутри всё похолодело. Я был не первым... Сколько раз я мог погибнуть тогда? И что случится, если я пойду вперёд сейчас? И зачем мне идти? Почему меня так влечёт туда?
  Я стоял перед рельсом, не зная, как быть дальше. Шаг вперёд, и я выясню, сумасшедший Игорь или нет. Шаг назад - и это навсегда останется для меня загадкой. Но я буду цел. Снова воспоминания. Яркие. Иногда тёплые, иногда жуткие. Но всегда такие, от которых не избавиться, которые я пронесу через всю жизнь и восстановлю в памяти на смертном одре.
  Ветер усиливался, откуда-то с той стороны доносились странные звуки. Это звали меня, или мне только казалось? Нервы сдали. Я сделал шаг назад, ещё один... Развернулся, быстро пошёл обратно, домой. Снова лесной массив, сердце бешено колотится, словно бы выражает несогласие с моим решением. Я обернулся и понял - выбор сделан. Стало легче, через сорок минут я благополучно добрался до остановки и стал дожидаться автобуса, вспоминая картину, которую запомнил, стоя у кромки леса.
  Белая пустыня, серое небо, ветер гоняет снежинки у железнодорожного полотна в том самом месте, где всего пару минут назад я видел разломанные и искореженные рельсы. Иллюзия или минутное помрачение рассудка? А может всё-таки я действительно видел рельс, изгибавшийся к небу? Знать этого мне не хотелось. Я возвращался домой, потому что перевернул эту страницу своей жизни четыре года назад.
  Если сказка чему учила, так это тому, что искать приключения на собственную голову не стоит.
  "Не буди Лихо, пока оно тихо", - подумал я, садясь в подошедший к остановке автобус.

Баечник

  Юленька пождала ноги, обхватила руками колени и зажмурилась, когда тётя Катя добралась до самого интересного и страшного.
  - Ветви ивы расступились, и оттуда вышла женщина в белом, - выразительно посмотрев на Юлю, сообщила тётя.
  - Ты ей рассказываешь эти страсти, а она потом на кошмары жалуется, - сказала мама. - Может хватит.
  - Ну мам, ещё немножко, - начала клянчить Юля. Тётя Катя, впрочем, не обратила на сестру внимания и продолжила рассказывать о том, как она с каким-то Славиком сумела победить таинственную белую бабу. Мама с тревогой наблюдала за ними, но Юленька почти не замечала её присутствия, поскольку полностью погрузилась в историю.
  - И когда он поджёг машину, белая баба растворилась, как её и не было, а мы со Славой повезли его в больницу к дочери, потому что в тот самый момент, когда ведьма исчезла, все дети разом поправились, - закончила тётя Катя.
  - Вот ты выдумщица, Катька, - хмыкнула мама.
  - А это не выдумка, чистая правда. Ты же слышала про ту эпидемию?
  - Крымской геморрагической лихорадки? Слышала, конечно. Дети выздоровели и всё. Но идея привязать сказку к реальным событиям хорошая. Ты как филологический закончишь лучше в писательницы иди.
  - Не закончишь, а окончишь, - поправила маму тётя Катя. - А писателем я становится не собираюсь. Ну и мне пора, наверное.
  - Да уж, добраться домой отсюда будет сложно. Давай Игорь тебя подвезёт?
  - Да нет, я на автобусе.
  - Тётя Катя, а может ещё историю, - Юленьке быстро надоели сторонние разговоры мамы и тёти, она хотела послушать ещё сказку.
  - Ну уж нет, - вмешалась мама. - Ты отправляешься спать. Представляешь, - обратилась она к Кате, - уже которую ночь просыпается от кошмаров. Не знаю, что с ней и делать. Сводила к педиатру, посоветовали укладывать спать пораньше. Теперь у нас в девять вечера отбой.
  - Не хочу спать, - закапризничала Юленька.
  - А тебя никто и не спрашивает, - мама подошла и взяла дочку на руки. - Ты точно сама добёрешься.
  - Конечно. Пока, Даш, - сказала тётя Катя, подошла к Юленьке и чмокнула её в макушку, - и тебе пока, непоседа. Слушай маму и ложись спать.
  Когда тётю Катю проводили, мама отнесла Юленьку в кровать, уложила, села рядом и стала напевать колыбельную.
  - Ты спи, а я спою тебе, как хорошо там на небе, как нас с тобою серый кот в санках на месяц увезёт. Будут орехи, сладости, будут забавы радости...
  Ласковый мамин голос звучал умиротворяющее, стало так хорошо, спокойно, глаза сами собой закрывались, сознание уплывало куда-то далеко, в мир снов. Теперь мама пела откуда-то издалека, замолчала, но Юленька этого уже не знала, потому что она гуляла вдоль той самой дороги, о которой рассказывала сказку тётя Катя. Вот она та страшная ива, под которой прячется белая баба. Пойти ли туда? Юленька не хочет, но ноги сами её ведут.
  Босые ноги наступают на стерню, травка щекочет ступни, Юленька ежится - она боится щекотки. Становится весело, смело она подходит к иве, раздвигает листву и оттуда на неё смотрят два жёлтых глаза.
  - Отдай! - кричит чудовище, выпрыгивая из-под ивы.
  Цепкие пальцы впиваются в плечи Юленьки, она кричит, пытаясь вырваться, а всё вокруг мгновенно меняется. Она уже не на поле у ивы, а у края обрыва, куда её пытается затащить жёлтоглазый человечек с длинными руками. Ещё мгновение, и они сорвутся! Юленька пятиться, но ноги скользят по пыльной каменистой поверхности. И вот она соскальзывает, летит вниз и... просыпается у себя в постели. Вся простынь скомкана, ноги продолжают сильно толкать деревянную перегородку кровати, вокруг темно, лишь лунный свет проникает в окно.
  Юленька открывает глазки, смотрит на луну, понимает, что теперь не уснёт, нужно идти в спальню к маме с папой, поворачивается и застывает от ужаса: у изголовья кровати стоит высокий волосатый чумазый человек, напоминающий тень. Его бесформенные прямые как палки руки застыли над кроватью, пальцы медленно шевелятся и вот-вот вопьются в плечи Юленьки, как в её ужасном сне.
  Девочка зажмурилась - а вдруг привиделось? Открыла глаза, а чёрная фигура всё там же, у изголовья. Юленька завопила от ужаса, попятилась назад, упала с кровати, ударилась затылком и потеряла сознание.
  ...
  Последний раз мы с Катей созванивались в конце осени. Как всегда, она набрала меня и стала рассказывать о каком-то новом деле, в характерной для неё манере произнося тысячу слов в минуту. Я тогда сослался на занятость, её это, похоже, обидело, и с тех пор она мне не звонила.
  Наверное, я бы так и так это и оставил, если бы не мой визит на заснеженную железную дорогу, не образ рельса, задранного вверх, который до сих пор стоял у меня перед глазами. С Катей придётся поговорить, хочу того или нет. Если она продолжит заниматься всем этим, то кончит так же, как и Алтана, как четверо несчастных помощников Яковлева, о котором в своём письме рассказал мне Саша. И это те, о которых она знала. Я потворствовал Кате, её тяге к сверхъестественному, мне и нести ответственность, за свои собственные решения. Поговорить и предупредить ей, сняв таким образом груз с моей совести.
  Рассудив так, я сам позвонил Кате в середине января.
  - Алло, - холодно ответила она.
  - Привет, Катя. Я хотел как-нибудь встретиться с тобой, поговорить. У тебя когда есть свободное время? - неуверенно спросил я.
  - А это кто? - с плохо скрываемым раздражением спросила она.
  - Слава Щербаков, - я усмехнулся в трубку, это стало последней каплей для неё.
  - Ничего смешного в этом не вижу!
  - Ты устраиваешь детский сад.
  - Я устраиваю детский сад! Ах, ты...
  - Уже не нужно напоминать, что со мной можно на "ты", - я развеселился ещё сильнее, она же запнулась, потом тихонько хихикнула.
  - Ты мне не звонил несколько месяцев, игнорировал меня, а теперь вот заявляешься и хочешь со мной поговорить? Как ещё я должна на это реагировать?
  - Согласиться на встречу? Ты не думала, что у моего поведения были причины?
  Катя громко вздохнула.
  - Ну тогда слушай. Есть одно дело...
  "Похоже, она действительно стала лезть в это без меня", - пронеслось у меня в голове.
  - ... но нужно будет съездить в деревню и провести там ночь. Тогда и поболтаем. Согласен? Имей в виду - откажешься, другой возможности не будет. Я девушка гордая.
  - Согласен, - ответил я. - Деревня хоть цивильная, электричество там есть.
  - И свет, и газ, и вода, всё есть. В пятницу вечером будь там, - после этого она объяснила, куда приезжать.
  - Тебя забрать у библиотеки?
  - Нет, я сам доберусь, - отрезала она.
  На том разговори и завершился. Что же, помогу ей в последний раз, поговорю и распрощаюсь. Твёрдо решив так и поступить, в пятницу вечером я подъехал в названную Катей деревню по указанному ею адресу.
  Дом там оказался роскошным: недавно построенный, из жёлтого кирпича с коричневой крышей из металлопрофиля, одноэтажный, но очень большой. Вокруг кирпичный забор, с небольшими решетчатыми проемами, через которые можно был разглядеть просторный двор самой настоящей деревенской усадьбы. Я глянул на свой старенький "Жигуленок", сиротливо припаркованный на въезде к воротам, поежился, достал свой "Сони Эрикссон" - почти разрядился - набрал Катю. Когда она взяла, я уточнил адрес, она подтвердила, а вскоре открыла калитку рядом с воротами и жестом пригласила меня внутрь. Интересно, кто там живёт?
  На улице было холодно, шёл снег, поэтому у калитки Катя только поздоровалась и сразу повела в дом. Оказавшись внутри, я первым делом решил позаботиться о телефоне. Если аккумулятор сядет, а мама не сможет до меня дозвониться, разволнуется ещё.
  - Слушай, а где тут можно телефон на подзарядку поставить? - спросил я Катю, оказавшись в просторной гостиной. На полу плитка, потолки навесные, слева шкаф-купе, справа двери в комнаты, в самом конце коридор переходил в кухню с евроремонтом.
  - Тише, ребёнок спит, - шикнула не меня она. - Пошли на кухню, там есть розетка.
  Я разулся, снял куртку и последовал за Катей, осматриваясь. Да, похоже Россия всё сильнее американизировалась и теперь у нас будут появляться такие вот деревеньки, в которых живут богатеи, а в город ездят только деньги зарабатывать. Раньше всё было наоборот.
  В кухне тоже был евроремонт, окно на всю стену, большой стол посередине, а у стены стол поменьше, для готовки, там же раковина, красивый серебристый холодильник, посудомойка и прочие кухонные принадлежности. Хорошо живут.
  - Розетка там, - Катя указала в сторону микроволновки, я продолжая восхищаться обстановкой, пошёл к указанном направлении, доставая из внутреннего кармана зарядку. А когда достал, выругался - то была зарядка от моего старенького Самсунга. Видимо, впопыхах перепутал с зарядкой от Сони. Ещё раз глянул на две жавшиеся к краю экрана красные полоски, вздохнул. Сядет так сядет.
  Пошёл к Кате, которая устроилась за маленьким столиком на высоком стуле, забыл, как такие назывались, но я видел их в ночном клубе, когда мы с парнями там отдыхали.
  - А чей это дом? - спросил я её.
  - Сестры. Но ты сюда по делу приехал, а не на экскурсию, хватит глазеть.
  - Смотрю, университет пошёл тебе не на пользу, - решил пошутить я. - Наглости не занимать.
  - Не на пользу мне пошло то, что ты меня полгода игнорировал!
  - Во-первых, нет, когда ты звонила, я отвечал. Во-вторых, на то были причины. Но давай об этом чуть позже. Что у нас здесь за дело?
  - Моей племяшке снятся кошмары. И она утверждает, что когда просыпается ночью, то видит над кроватью чёрную фигуру!
  - Люди-тени! - сразу же нашёлся я. - Пусть кладёт ножницы под подушку и всё будет хорошо.
  - Это ты от своего профессора набрался? - скептически отозвалась Катя.
  - Это я своими глазами видел. И потом долго убеждал себя, что мне примерещилось.
  - Я, кстати, навела справки об этом Яковлеве. Он был знаменитостью на факультете. В плохом смысле слова. Проходил свидетелем по многим уголовным делам. Люди, с которыми он общался, постоянно умирали.
  Я поморщился. Это сложнее, чем мне казалось. Позже, сейчас пусть рассказывает про свою племянницу.
  - Итак, твоей племяннице снятся страшные сны, в гипнагогическом состоянии она видит тени, что вообще говоря распространено. Понял-принял. Что в этом сверхъестественного?
  - Может быть и ничего, - пожала плечами Катя. - А может быть и кое-что. Есть у меня одна гипотеза... Пока ею с тобой не поделюсь, но чтобы её проверить, нам нужно рассказывать друг другу страшные истории.
  - О, это я могу, - улыбнулся я. - В чёрном-чёрном городе, на чёрной-чёрной улице, в чёрном-чёрном доме...
  - Ну тебя! - Катя легонько ткнула меня локтем в бок. - Я говорила про настоящие истории. Ты ведь наверняка много их знаешь! Помнишь нашу встречу с белой бабой? Так вот, когда Юленьке приснился кошмар, я как раз рассказала ей эту историю, немножко приукрасив, конечно.
  - Надеюсь, в твоей истории я был красавцем-миллионером, который всех спас и решил проблемы?
  - Нет, ты был типичным вредным клоуном, который мешался под ногами у главной героини. Почти правда.
  Я хотел было возразить, но Катя меня перебила.
  - Славка, ну хватит! Если ты не хочешь, я расскажу. Эту историю поведал мне папа, и в неё я верю всей душой, потому что он абсолютный скептик. В начале девяностых в моей семье совсем плохо было с деньгами. Мама осталась со мной здесь, а папе знакомые пообещали хорошую зарплату на севере страны. Возможно, это было что-то нелегальное, папа никогда не вдавался в подробности, но работа была связана с длинными пешими переходами по лесу. За два года, что он там провёл, папа успел выучить чуть ли не каждую тропинку. Однажды поздней весной ему случилось идти из одного посёлка в другой поздно вечером. Расстоянием там было большим, знакомой заимке по дороге. И вот добрался он до кушни - так заимку в тех краях называли - заходит внутрь, скидывает свою легкую курточку, а тут видит на лавке покойника. Дедок, лет семьдесят на вид, борода желтовато-седая, зубов почти нет, на лбу огромная бородавка, весь белый, уже закоченел. Отец, конечно, струхнул немного, но присмотревшись повнимательнее понял, что умер дед своей смертью. А папе рассказывали, что такое случалось: время от времени в кушне находили трупы стариков, а иногда и тех, кто помоложе. Всякое бывает: сердце там прихватит, а помощи нет, ещё какие проблемы со здоровьем. Да и выбора-то особого у отца не было: либо ночевать в кушне, либо идти через лес в безлунную ночь с риском заблудиться. Заключив, что бояться нужно живых, а не мертвых, отец устроился в другом углу заимки, где стояли лавка и небольшой деревянный столик. Зажег свечку, которая стояла на подоконнике, перекусил запасами, положил пожитки на лавку, уже собирался спать, как вдруг взгляд упал на труп. Руки до того в стороны разведены были, а тут одна вроде как в локте согнулась и к груди мертвеца тянется. Внимательно всё осмотрел, ничего подозрительного не заметил. Ну и подумал, что просто не запомнил, в какой позе мертвец лежал, не до того было. В общем лёг спать, а не спится. Ворочается с боку на бок, какие-то шумы из лесу, что-то внутри кушни издаёт непонятные звуки. И этот труп на другой лавке... Отец занервничал, снова зажег свечку, подошёл к мертвецу и видит - руки в порядке, но голова не так повернута. Может опять не запомнил? На всякий случай наклонился, тряханул покойника за плечо. Да нет, не мог тот быть живым. Холодный, твёрдый. Отец поморщился, инстинктивно вытер руку об одежду, вернулся на лавку, снова пытается заснуть. Ворочался, ворочался и задремал. А сниться ему какой-то кошмар. Мертвец якобы с лавки встал, подошёл к нему, развернул, а папа мой и пальцем пошевелить не может. Покойник, значит, сорвал с него свитер, майку, когтистым пальцем уперся в шею - раз! - Катя приложила указательный палец к нижней части своей шеи и резко провела им вниз до живота, - и грудная клетка вскрыта. Отец корчится от ужасной боли, ему жжёт, режет, кричать хочется, но ни звука издать не может. А мертвец рёбра его раздвинул в стороны и к бьющемуся сердцу тянет свои загребущие лапы! Как пальцы по сердцу скользнули отец сразу и проснулся от ужаса. Руки ноги занемели, в груди печёт, задыхается, сам не знает, что с ним. Встал, хотел полезть к себе в рюкзак за бутылкой с водой, а тут глядь мертвец сидит на лавке: одна рука в краешек вцепилась, другая но согнутом колене, глаза всё так же закрыты, а лицо в сторону папы направлено. Отец в ужас пришёл, схватил все свои вещи и бросился прочь не разбирая дороги. Чудом под утро добрался до соседнего посёлка. Там его встретили, расспрашивать начали "сумасшедший что ли, среди ночи по лесу ходить?", ну а он им про случившееся рассказал. Те переглянулись, говорят отцу, поехали. Отвезли его совсем в дремучее село, домов десять всего. Собрали всех местных и спрашивают "колдун ваш живой ещё?". Те кивают, говорят, недавно из деревни в лес ушёл по своим делам, но видно, что врут. Ну тогда отцу моему говорят "рассказывай, что ночью видел". Он рассказал. Местные тут-то и сломались. Да, говорят, помер вчера. Три дня, говорят помирал, крышу пришлось разбирать, чтобы дух испустил. Но колдун наказал, чтобы его как можно дальше из деревни унесли, жилы на ногах подрезали и похоронили. Резать-то страшно, а вдруг милиция узнает, подумают, что убили. Вот и решили местные труп колдуна в ближайшую заимку отнести, да там и оставили. Кто найдёт, подумает, что старик от инфаркта на лавке и помер. После этого папу отпустили, и он точно не знает, чем история закончилась. Но когда снова был в том посёлке и спрашивал про колдуна, ему по секрету рассказали, что перед похоронами покойнику жилы-то подрезали, чтобы после смерти не думал из гроба вылезать да местные деревни терроризировать. Такая вот история, - закончила Катя.
  - Да, страшно, если сам в такой ситуации окажешься, - прокомментировал я её слова. - Но меня больше пугают криминальные истории с мистической подоплекой. Ты знаешь брошенные дачи в Октябрьском районе?
  - Да.
  - А знаешь почему их бросили?
  Катя отрицательно мотнула головой.
  - Мы с профессором поехали туда в самом начале двухтысячного года. Пропали отец и дочь, - и я рассказал Кати чудовищную историю о том, как профессор перепутал проклятье с блазнёй.
  - Свою дочь! - ужаснулась она. - Да как же это возможно?!
  - Всякое бывает, - протянул я, после чего стало тихо.
  - Если говорить о настоящих преступления с мистической подоплёкой... Я не знаю, слышал ты об этой истории или нет, - встрепенулась Катя, - но меня она изрядно напугала. Я лет в девять залезла на чердак и стала лазить в старых газетах, дедушка их там хранил. И один заголовок бросился мне в глаза: отец убил жену и двух сыновей. Стала читать, и ужаснулась. Дело было в девяносто четвертом году. Из-за финансовых проблем одной семье пришлось переехать в какой-то новый посёлок, где селились новые русские. Богатеево, кажется. В городе жили душа в душу, все соседи о них хорошо отзывались. А там отца как будто подменили. Он то ли с ума сошёл, то ли ещё какая напасть с ним приключилась, но однажды схватил нож и покромсал всю семью. Но напугало меня не это. Когда следователи стали спрашивать, зачем он так поступил со своими близкими, тот ответил: "Они не моя семья, их подменили, пещера забрала мою семью, а отдала этих, ненастоящих". Психиатрическая экспертиза признала его вменяемым, в итоге ему дали двадцать лет, кажется. Но я всё время задумывалась - а что если этот человек говорил правду, он убил не жену и детей, а тех, кем их подменили? Представляла, что такое же произойдёт с моими мамой и папой. От этого становилось по-настоящему жутко!
  История Кати опять напомнила мне о Лидочке и тёте Тамаре, поэтому развивать эту тему я не стал.
  - Слушай, Катя, а что там с той семьёй, которая живёт в "Прогрессивном". Ты обещала узнать у родственницы.
  - Всё плохо, - Катя сделалась мрачной, вспомнила, как хоронили рысь, как отмывали кровь, как вместе грустили. - Малыш умер в конце осени, сразу после этого муж повесился, а она, эта ведьма, куда-то пропала. Из всей большой семьи остался старший мальчик. Вот к чему приводит колдовство! Надеюсь ведьма получит по заслугам!
  Я ничего не сказал. Увы, но далеко не всегда правда торжествует. Наверное, сейчас самый подходящий момент поговорить о профессоре. Но Катя, видимо, чтобы отогнать тоску, заговорила первой.
  - Я часто тоскую по Алтане. Она была моей единственной подругой и мне очень грустно, что ты с ней так и не познакомился. Больше всего на свете я мечтаю о том, чтобы она тоже нам помогала. Я сейчас об этом подумала, и вспомнила историю, которую она любила мне пересказывать. Она приключилась не с ней, а с её дедом. Но она верила в неё так же твёрдо, как я верю в историю папы, - закончив вступление, Катя перешла к истории. - Однажды дедушка Алтаны Бата, совсем ещё мальчишка, отправился в степь искать убежавшего коня. Времена тогда были тяжелые, вся скотина в поле занята, убежит - работать невозможно, да и конь для калмыка почти как друг. Поэтому гнался маленький Бата за ним пока сил хватало. А конь как будто бы дразнил его: мальчик остановился, и он остановился. Ждёт. Вокруг бесконечная калмыцкая степь, ни деревца, одна лишь насыщенно-зелёная трава да палящее солнце. Собрался Бата и давай дальше коня гнать. Из сил выбился, почти падает, ну тут-то конь и нашёлся. Среди поля дерево, а прямо под ним труп скотины. И конь ведь не Баты - сдох пару дней назад, уже мухи над ним кружатся. Мальчишка перепугался, что за чертовщина творится. Собрался идти назад, да не знает откуда пришёл. Вокруг лишь поле, ориентир - то самое деревце, под которым труп коня валяется, а куда не глянь - бескрайнее зеленое море, однообразное и волнистое, да палящее солнце. Стало страшно. Пошёл Бата, куда глаза глядят. Уже не торопится, силы бережёт, а пить страсть как хочется. Ну думает, скоро доберусь. Глядь вперёд - всё та же степь. Оглянулся - а он от дерева почти и не ушёл. Снова посмотрел на солнце, а оно в зените стоит, не шевелится! Тут уже он запаниковал. Не иначе злые духи степей решили его сгубить! Стал вспоминать легенды, которые ему рассказывал дед, как из такой ситуации выбраться можно. Да и вспомнил. Стащил с себя рубаху, вывернул наизнанку, снова надел и пошёл. Чудо - прямо перед глазами тропинка появилась, которую он в упор не замечал. Обрадовался Бата, сжал кулаки, заторопился по тропинке, уверенный, что она выведет его домой. Да не тут-то было. Небо затянуло тучами, поднялся ветер, и над степью кружит настоящий вихрь, прямо в сторону Баты летит. И слышит мальчик, как злятся, кричат, проклинают его злые духи степей. "Погубим тебя, никогда не вернёшься домой!". Пыль летит в глаза, ничего не видно, дышать сложно, воздуха не хватает, а ветер сбивает с ног, погода словно взбесилась. Бата и до того был уставший, а теперь уж совсем из сил выбился, упал на землю, молится великому небу, тянется к голенищу, где всегда хранил небольшой ножичек. Хвать за рукоятку и метнул его наугад, как учил дедушка. Тут чудовищный крик над степью, кто-то завыл, завизжал, застонал и мигом всё переменилось. На дворе темнеет, солнце уже почти за горизонтом спряталось, Бата валяется посреди степи, а чуть поодаль от него ножик лежит с окровавленным лезвием.
  - Вихревик! - вырвалось у меня. А в памяти снова осенний лес, мы с профессором тащим из болота труп несчастного мужчины.
  - Нет! Опять какие-то выдумки твоего профессора? - пренебрежительно бросила Катя. - Бату нашли на следующее утро у дороги. Едва живой, с трудом вылечили. А он как очнулся, сразу дедушку звать, про коня спрашивать. "Дома твой конь", отвечает дед. Тогда Бата рассказал, что с ним приключилось. "Где, - спрашивает его дед, - ты, говоришь, коня-то видел". Бата рассказал, что на лугу, далеко за деревней. Дед давай на него ругаться. Ты, говорит, куда лезешь-то в плохие места? Там издавна обитают шулмусы, сколько людей со свету свели, не счесть. Вот такую историю мне поведала Алтана. За что купила, за то и продаю.
  - Удивительно! Ты точь-в-точь описала вихревика, - и я рассказал Кате о нашем с профессором приключении.
  - Надо будет почитать об этом, - пробурчала недовольная Катя, которая, очевидно, раньше не слышала о вихревике. Она не любила, когда кто-то знал больше её, всегда хотела казаться самой умной.
  - Но меня это наводит и на другие размышления, - я решил закончить свою мысль. - Ведь калмыки и славяне - это абсолютно разные народы. Как же так вышло, что легенда о вихре, который сводит людей со свету, встречается и в наших, и в калмыцких мифах? Невольно поверишь в теорию профессора о том, что сказки лишь метафорическое описание того, с чем сталкивались наши предки в незапамятные времена.
  -Знаю я одну любопытную теорию, - решила развить тему Катя. - Когда мы встретились с белой бабой, я ведь не врала о том, что внучка знахарки, - Катя запнулась. - Понимаешь, моя мама... В общем, она не моя биологическая мама. Та женщина, что родила меня, она бросила нас с папой в очень тяжелый момент. А бабушка, биологическая бабушка, осталась с нами, отреклась от неё. И поэтому я вдвойне ценила время, которая проводила с ней, всегда просила папу, чтобы на каникулах он отвёз меня к ней. У себя в деревне бабушка слыла ведуньей, всем помогала, да безвозмездно, хотя её и благодарили, но денег она принципиально не брала, только еду и подарки. Наверняка от неё я унаследовала любовь к фольклору, потому что бабушка знала очень много историй, постоянно их рассказывал. Но та, которую я хочу передать тебе, она не вымышленная, а настоящая. У бабушки тоже была теория. Она верила, что всевозможных духов вокруг нас очень много. Но им на нас плевать, у них свой собственный мир и если их не тревожить, они людей трогать не станут. За одним исключением. Есть особенные люди, не медиумы, а скорее антимедиумы, которые духов раздражают. Бабушка всегда приводила в пример помехи в радио. Представь, говорила она, что ты очень любишь слушать радио. Для тебя это практически смысл жизни. И вот в одни прекрасный день появляется человек, который создаёт помехи, когда идёт твоя любимая передача. Всякий раз, как он входит в твою комнату, радио начинает сбоить, сигнал пропадает. Сначала ты пытаешься не обращать на это внимание, но в какой-то момент, даже если человек с тобой никак не взаимодействует, а просто находится внутри комнаты, он начинает тебя раздражать, ты задаёшься целью выдворить его вон. Так же ведут себя и духи. Отдельные люди чем-то им мешают. Поначалу они пытаются не обращать на таких людей внимания, но когда терпение лопается, принимают все меры, чтобы прогнать их из своего угла. Такая у неё была теория, хотя бабушка этого слова никогда не употребляла. И в качестве её подтверждения она всегда рассказывала следующую историю. У них в деревне жили сын с матерью. Отец умер, когда мальчик был совсем маленьким, поэтому ребёнок бесконечно дорожил мамой. Жили они душа в душу, но сын повзрослел и переехал в город, там ему как молодому специалисту уже через год дали квартиру, а мать страшно по нему тосковала и может от этого, а может по какой другой причине стала сходить с ума. Бывало, принималась кликушествовать или ругаться с соседями на ровном месте. Сыну сообщили, он вернулся, забрал мать и отвёз её к городскому психиатру. Тот заподозрил шизофрению, но госпитализировать её отказался, потому что городской прописки у матери не было. Тогда сын оставил маму в своей квартире, а сам стал собирать документы, чтобы её там прописать. Тут-то странности и начались. Если в деревне его мама была буйной, то в квартире сделалась тихой-тихой. Шла в кухню, садилась на табуретку вплотную к стене и смотрела в одну точку на обоях, не отрывая взгляда. Могла просидеть так весь день, а когда сын говорил, что нужно ложиться спать, начинала капризничать, отказывалась уходить. Ну списал всё на болезнь, мать прописку получила, начали её лечить, на ничего не помогало. В больнице пролежит, вроде легче станет, а возвращается в квартиру, снова как загипнотизированная идёт на кухню, садится и в стену пялится. Хуже того, сын её на ночь спать уложит, сам уснёт, среди ночи проснётся, а мать сидит на своём месте как истукан, не шевельнется. От дальнейшего лечения ей только хуже стало становиться. В общем совсем сын растерялся, а тут ещё страсть настоящая приключилась. Лёг спать, чувствует, кто-то над кроватью стоит, глаза открывает, а там мама, вся бледная, дрожит, губы искусаны, зубы в крови, в руке у неё нож. Застыла и смотрит своему сыну на шею, за пульсирующей веной. Тут уж сын испугался, вспомнил про мою бабушку, приехал в деревню, всё рассказал. Ну бабушка потребовала, чтобы мать привёз. Так он и сделал. Бабушка посмотрела на неё, подумала, да сказала - пусть в деревне с недельку поживёт, а там видно будет. Ты только никуда не уезжай. Сын с работы отпросился, всё сделал, как научили и мать его действительно на поправку пошла. Он давай благодарить бабушку, а та ему отвечает: меня, говорит, благодарить не за что. В квартире твоей городской живёт кто-то с другой стороны, и твоя мама ему не нравится, мешает чем-то. Ты либо квартиру меняй, либо маму чаще навещай и всё у тебя наладится, не иначе она от тоски по тебе с ума сходить стала. Сын и в этот раз бабушку послушал. Квартиру менять не стал, маму в деревню вернул, но ездил к ней каждую неделю на выходные. В итоге она поправилась, а сам сын спокойно жил в той деревне, семью завёл, и всё у него было хорошо. Когда бабушка рассказывала мне эту историю, в этом месте я попыталась вставить скептическое замечание, но она приложила палец к губам и досказала. Однажды сын всё-таки решился привезти мать домой. Уже много лет она была здорова, к психиатрам не обращалась, всё замечательно. Но стоило ей вернуться в квартиру, так снова началось: немножко с внуками поиграла, а потом встала сама не своя, пошла на кухню, села и пялится в ту же точку, что и прежде, хотя обои уже поменяли. Такая вот история.
  Не успела Катя заговорить, как откуда-то из коридора донёсся непонятный шум. Катя приложила палец ко рту, прокралась на цыпочках в коридор, открыла ближайшую дверь, осторожно заглянула внутрь. Обернулась, замахала мне рукой.
  - Иди сюда и два стула возьми, только тихо.
  Я выполнил её просьбу, принёс стулья и заглянул в комнату. Внутри мирно посапывая, спала маленькая девочка.
  - Твоя племянница? - прошептал я.
  Катя кивнула.
  - А в "Прогрессивном" моя тётя живёт. Ну, сестра моей настоящей мамы, но не биологической, - выдавила она из себя и с глубокой тоской посмотрела на девочку. - Папа бросил маму с моей единоутробной сестрой, ушёл к той женщине, которая меня родила. А потом, когда она его бросила, мама приняла обратно.
  Я вспомнил, как она разозлилась в том общежитии, в котором мы разгадали тайну ичетика и многое понял. Подсел ближе, приобнял Катю одной рукой, погладил по волосам. Она положила голову мне на грудь, схватилась своими маленькими, почти что детскими ручками за мой свитер, скомкала его.
  - Мне было очень обидно, что ты не звонил, - призналась она.
  Что же, самое время для разговора. Я вздохнул и начал свою историю.
  - Ты уже поняла, что мы с профессором и его племянницей Сашей через многое прошли. Но я никогда не рассказывал тебе, чем закончилась вся эта история. Профессор погиб в одной деревне, на Урале. Я его там нашёл, снова чудом выжил, а потом помогал его племяннице сначала перезахоронить тело, а потом уладить дела и имуществом, потому что Саша переехала в Латинскую Америку и не могла заниматься всем этим здесь. Она оставила мне ключи от квартиры и машины, пообещала, что оставит мне часть денег от продажи. Помочь я согласился, а от денег твёрдо решил отказаться. Ну и периодически наведывался в квартиру к профессору. Я ведь им восхищался, Катя. Он представлялся мне образцом порядочности, честности, принципиальности. Поэтому я иногда копался в его вещах, читал какие-то книжки. И вот как-то копаюсь в книжном шкафу, и обнаруживаю книгу-обманку. Ну, знаешь, такой нехитрый сейф, выглядит, как книжка, но на самом деле он полый внутри и замыкается. Замок там был хлипенький, хоть это было и некрасиво, но любопытство меня сжирал, и я сломал его. Я точно знал, что внутри не деньги. Там были какие-то бумаги, записки, ксерокопии страниц с надписями на неизвестном языке. Но больше всего меня шокировали жуткие фотографии и рисунки. Профессор зачем-то хранил у себя старинные фото мертвых людей.
  - Это популярный жанр в девятнадцатом веке. Постмортем. Покойников фотографировали, будто они живы.
  - Нет, там были фотографии обычных мертвецов. Я не знаю, от чего они умирали, но в основном это были молодые люди, некоторые и вовсе подростки. И места, в которых делались эти фотографии... Или лес, или подвалы, или заброшенные дома. Если бы я не знал профессора, то принял бы его за серийного маньяка. Ну других изображениях, в основном картинах, были чудовища. Ты читала рассказ Лавкрафта "Модель Пикмана"? В нём рассказывалось, как одному художнику позировали твари чуть ли не из самого ада. И я почувствовал себя на месте рассказчика, от лица которого велось повествование в этом произведении! Это были жуткие изображения, - в моем голосе зазвучали истерические нотки, потому что те образы снова восстали в памяти, - но хуже всего, что там были и фотографии этих существ. Где-то чудовища были мертвы, но на большинстве живы. Отвратительные расплющенные рожи, покрытые пупырышками, как у больных оспой, гнойники по всему телу, длинные пальцы, и глаза, самое страшно - это глаза. Без зрачков, но как у слепых, нет. Эти глаза словно бы видели всё и сразу, взгляд проникал тебе в самую душу, забирался в самые укромные уголки твоего сознания. И чудовище словно бы говорило тебе "теперь ты от меня не уйдёшь". Клянусь тебе, пока я просматривал эти карточки, на лбу выступила испарина, настолько это было отвратительное и жуткое зрелище. Но не самое страшное. Самое страшное оказалось на дне шкатулку. Та были фотографии профессора и Саши. С ними всегда сидел третий человек. Людей с первых четырёх фотография я не знал. А на пятой оказался я сам. Ко всем пяти фотографиям скрепками были присоединены другие. На них было всякое: иногда просто фотографии природы, помещений, а иногда и мертвецы. Но если про четыре предыдущих "сборника" я ничего сказать не мог, то свой сразу же распознал. Там были фотографии с тех мест, куда отправлял меня профессор. Была фотография мёртвого Лёхи, моего друга, который погиб в деревне, где мы встретили Морену, - мой голос дрожал, я полностью погрузился в воспоминания, - и фотографии мёртвых детей оттуда, прямо в гробиках. Профессор никогда не говорил, что ездил туда без меня. Он скрыл это от меня! Была фотография могилы Ани Астаховой, той девочки, которая умерла из-за упыря, прикинувшегося учителем! Когда я предлагал профессору съездить в ту деревню вместе, он отверг предложение! "Мы всё равно ничего не сможем сделать, Слава. Мы лишь наблюдатели". Так он мне врал! И русалка! Он всё заранее знал! Знал, что дочка того дачника, Белова, утопилась. И хотел, чтобы я её пробудил! Скажу честно, не сразу это понял, сложил фотографии на место, думал, забыть об этом. Но не смог. Написал Саше по электронной почте. Она ответила спустя неделю. Те четверо были предыдущими помощниками профессора. Один погиб, двое пропали без вести, четвертый стал калекой. Меня ждала такая же участь. Станислав Николаевич был циничным экспериментатором. Я и мои предшественники были подопытными кроликами, которые провоцировали нечисть, чтобы профессор мог наделать проклятые фотографии, да сделать записки в свой блокнотик! Саша знала, чем занимается её дядя, но не смела ему мешать. Она пыталась отговорить меня, выставляла профессора сумасшедшим, делала вид, что не верит в безумные теории своего дяди, в надежде, что его помощники сочтут профессора сумасшедшим. Но прямо рассказать, показать фотографии она не смела. Потому что любила своего дядю и была обязана ему всем. В своём письме она извинялась. Пообещала, что продаст квартиру сама. И продала за бесценок, всё оставила мне, подарила этот проклятый "Жигулёнок". А я с тех пор не нахожу себе места, Катя. Мой отец бросил нас с мамой. И в какой-то момент у меня возникла иллюзия, что профессор заменяет мне его. А оказалось, я был лишь инструментом, который предельно цинично использовался. И с тех пор, как правда открылась мне, я не могу успокоиться. Пытаюсь забыться как могу. А когда прочитал о гибели Алтаны, то воспринял это, как возможность залечить свою глубокую рану, потому что её гибель отчасти и моя вина. Я был в той деревне, Катя. Мне подвозила Саша, пыталась отговорить меня связываться с профессором. Сказала, что считает своего дядю душевнобольным. А мне она так нравилась, я буквально влюбился в неё с первого взгляда. И когда ночью столкнулся с анчуткой, когда поутру увидел следы без пяток, я ничего не рассказал об этом профессору, потому что боялся, что Саша и меня посчитает психом. А в итоге умерла Алтана. И вот пытаясь исправить свою оплошность, я втянул во всю эту сверхъестественную хрень тебя! И если с тобой теперь что-то произойдёт, то опять виноват буду я. Хочу знать, почему я тебе не звонил? Тогда позволь поведать тебе ещё одну историю, - и я рассказал ей о железной дороге, разорванных рельсах и о чудовище, обитающем в заколдованном лесу, из которого не выбраться. - Сегодня я приехал, чтобы предостеречь тебя! Если продолжишь идти этой дорогой, рано или поздно умрёшь, как умерли помощники профессора и он сам.
  Я закончил, после чего в комнате повисла тишина. Катя ничего не говорила, думала, уставившись глазами в пол. И тут вдруг её племянница завизжала, упала с кровати, забрыкалась, бросилась на выход и закричала ещё сильнее, когда увидела нас, перегородивших ей выход.
  - Юленька, тихо, маленькая! - Катя бросилась к ней, стала успокаивать.
  - Тётя Катя, ты видела его?! - плакала девочка.
  - Нет, Юленька, не видела. Но если его видишь ты, то знай - это баечник. Он хоть и страшный, но вреда тебе не причинит. Если в следующий раз увидишь его, просто плюнь в него и укройся одеялом с головой. Так ты отвадишь его.
  После она уложила девочку, сидела рядом с кроватью до тех пор, пока ребёнок не уснул, зыркнула на меня, приложила палец к губам, прикрыла дверь в спальне, после чего мы вернулись обратно на кухню.
  - Баечник - это такой вредоносный дух, который насылает кошмары, - начала читать лекцию Катя. - Чем-то похож на домового, но задобрить не получится. Его можно призвать, если рассказывать друг другу на ночь страшные истории. Ну а прогнать его можно, просто плюнув в него и укрывшись с головой. Поэтому я и хотела, чтобы мы рассказывали друг другу страшные истории, - она посмотрела на меня и улыбнулась. - Хотя может у Юленьки просто богатое воображение, и ей действительно снятся кошмары из-за того, что я рассказываю всякие страсти на ночь. Больше не буду.
  Я кивнул, после чего возникла неловкая пауза.
  - Ну если моя помощь тебе больше не нужна, то я, наверное, поеду.
  - Ты пытался их найти? - неожиданно спросила Катя, глядя в окно: двор весь побелел, а снег всё не прекращался.
  - Кого?
  - Тех четверых, что помогали профессору до тебя. Тем более что один точно живой. Возможно, они могли бы рассказать о профессоре что-то ценное. Мне кажется, тебе плохо оттого, что ты до сих пор не поверил, что он плохой человек.
  Тут Катя всё верно угадала. Я действительно в это не верил. Ну или не хотел верить.
  - Если что, я могу помочь тебе. У папы есть знакомые в милиции, если я его попрошу, то он найдёт их адреса. Ты знаешь, как звали тех четверых?
  - Да, Саша назвала их имена в письме.
  - Подумай об этом, Слава. А я обещаю тебе, что больше не стану искать приключений на собственную голову. Ты прав - это очень опасно!
  Я улыбнулся, встал и собрался уходить.
  - Давай провожу тебя, - вызвалась Катя.
  У выхода из дома она остановилась, взяла меня за руку, слегка сжала её:
  - Но ты мне всё равно звони. Мы же можем дружить, правда?
  - Конечно, - кивнул я.
  Мы распрощались, и я отправился обратно в город. Когда уже подъехал домой, вспомнил, что про почти разрядившийся телефон, достал его из кармана. Удивительно, но тот был пока жив. Пустая трапеция светилась красным и мигала. Я задумался, залез в телефонную книгу, отыскал контакт "Рыжая заноза", зашёл в него, очистил строку имя, ввёл "Катя Краснова", нажал сохранить, полюбовался результатом своей работы. И в этот самый момент телефон разрядился.

Двоедушник

  Миша Семенов неспешно брёл вдоль дороги, размышляя обо всём подряд. Весной он обычно оставлял свою машину в гараже и предпочитал передвигаться на своих двоих, благо до работы ему пятнадцать минут пешим ходом. Этот год не стал исключением. Миша любил поздним вечером возвращаться именно этим путём: дорога в спальном районе почти не загружена, вдоль неё растут густые кусты сирени, которые цветут и приятно пахнут, листочки и веточки иногда достают до плеча и приятно щекочут кожу, если надета футболка или рубашка с коротким рукавом. Но главное - во время прогулки он мог спокойно обдумать случившееся за день, полностью погрузиться в свои мысли и не отвлекаться на какие-то сторонние раздражители, потому что пешеходы предпочитали гулять по тротуару, а обочина целиком принадлежала Мише.
  Сегодня было о чём подумать: грядут кадровые перестановки, против него начинали плести интриги. Особенно отличилась лицемерка Лиля, которая в глаза заискивала перед ним, а за глаза рассказывала о нём всякие гадости. К сожалению, она была дальней родственницей шефа, поэтому даже если бы Миша захотел её уволить (а он этого страсть как хотел), то у него ничего бы не вышло. Были и другие интриганы, волновали Мишу и отношения иного рода: например, он постоянно думал о Свете, с которой они постоянно флиртовали, но дальше этого дело не шло. И, наверное, надо сделать первый шаг и пригласить её на свидание. Давно уже Миша не с кем не встречался. Отчасти из-за того, что был сильно загружен на работе. А отчасти потому, что последние отношения закончились тяжелым разрывом, от которого он до сих пор не оправился. Так мысли плавно перетекли к его бывшей - платиновая блондинка с большой грудью и длинными стройными ногами. Ох, какая женщина! До сих пор внизу живота что-то сжималось, когда Миша начинал думать о ней. Может, если он не потеряет своё место, а то и получит повышение, всё можно будет вернуть назад? Или...
  Устремившийся в прошлое поток мыслей Миши оборвался из-за шума в кустах позади него. Может послышалось? Но нет, опять зашелестели, уже ближе. Кто-то подкрадывался к Мише со спины.
  - Эй! Кто там? - крикнул он. Ответа не последовало.
  Зато донеслось тихое рычание. Похоже, бродячая собака. Миша наклонился, подобрал валявшийся камешек, ещё один, стал медленно пятиться, пытаясь разглядеть до поры до времени прятавшуюся за кустами шавку. Снова шелест кустов - Миша тут же метнул туда камень. Стало тихо. То была не привычная ночная тишина, а какая-то странная, будто вся живность вокруг застыла и наблюдала за развязкой схватки Миши и невидимого зверя. А через мгновение кусты сильно тряхнуло, и в образовавшееся между веток отверстие залетел огромный серый волк с чёрной полосой на спине. Миша инстинктивно подался назад, выскочил на дорогу, челюсти хищника клацнули у самого горла мужчины, едва не зацепив его.
  Волк приземлился и собирался снова пойти в наступление, но тут раздался гудок автомобиля, чудовище отчего-то испугалось и нырнуло обратно в кусты. Застывший на середине дороги Миша обернулся и увидел, что сигналят ему. За рулём автомобиля сидела женщина средних лет и, похоже, волка она не заметила, поскольку активно жестикулировала, требуя, чтобы Миша ушёл с проезжей части. Перепуганный мужчина делать этого не собирался. Постоянно оглядываясь назад, он направился к машине, но женщина, похоже, испугалась его, резко тронулась с места, чуть не сбила, унеслась прочь.
  Миша снова остался один на дороге, нервно глядел в сторону кустов и подбирал с земли камни покрупнее. Казалось, что кусты шелестят повсюду, волк наблюдает и готовится напасть. Миша стоял подобно статуе и сосредоточено наблюдал за кустами больше минуты, но ничего не произошло.
  "Ну какой волк в городе? Разве что из зоопарка сбежал. Просто крупная собака, машина её спугнула. Возвращайся домой и забудь о происшествии", - начал грызть его червь сомнения.
  В этот раз он решил довериться червю, но постоянно оглядывался, быстрым шагом направился домой, камни нёс до самых дверей подъезда. Оказавшись внутри, расслабился, поднялся пешком на свой восьмой этаж - лифты не любил, да и для поддержания формы подъём по ступенькам полезен - зашёл в квартиру и вернулся к своим мыслям. Опять о работе, о взаимоотношении с коллегами, о проблемах в личной жизни, немножко подумал и о пережитом переключении. Вспомнил, как женщина-водитель чуть его не сбила. Ну а с другой стороны за что её винить, если она не видела волка, собаку или кто там напал на Мишу?
  Поужинав и почистив зубы, он завалился спать и, практически моментально уснув, успел вспомнить о том, что неплохо бы позвонить родителям - он с ними не общался больше месяца, хотя обещал звонить каждую неделю. Во сне Миша убегал от волка, который умудрялся появляться в самых неожиданных местах - и у него в офисе, и в багажнике его автомобиля, и даже под его кроватью.
  Проснулся Миша не из-за гудка будильника - в три ночи кто-то настойчиво звонил в дверной звонок. Сонно потирая глаза, он направился ко входу в квартиру, даже не глянув в глазок открыл, выглянул на лестничную площадку - никого. Ещё раз посмотрев на часы, Миша не на шутку разозлился. Кому же в голову пришло такие шуточки шутить? Закрыл дверь, побрёл обратно в спальню и застыл на месте: из-под кровати вылезал огромный серый волк с чёрной полосой на спине. Он скалился, рычал, шатал кровать.
  "Это сон!" - пронеслось в голове у Миши. Он даже попытался протереть глаза, а когда снова их открыл, зверь прыгнул на него, отбросив на стену, оцарапав ногтями, вцепившись в руку. Острая жгучая боль послужила последним доводом в пользу того, что это не сон. Поджав ноги и с силой пихнув волка в живот, Миша вскочил, побежал к входной двери, хотел закричать, но не успел: мощные челюсти волка, напавшего со спины, сомкнулись прямо на шее несчастного мужчины. Вместо крика из его горла донесся слабый вздох. Он умер почти мгновенно.
  Поскольку весна выдалась холодной, а отопительный сезон закончился, труп Миши обнаружили только через неделю и только из-за беспокойства родителей, которые никак не могли дозвониться до сына.
  ...
  Весна две тысячи седьмого выдалась холодной. Вплоть до начала мая градусник даже днём опускался ниже нуля. Но стоило только последнему весеннему месяцу вступить в свои права, как сезон будто бы решил компенсировать затянувшееся похолодание с лихвой. Только так можно было объяснить почти двадцать семь градусов тепла третьего мая, когда я поехал на улицу Щорса проверить одну местную новость.
  В заметке, которую я прочитал намедни, утверждалось, что человека прямо в квартире загрыз хищник. Почти никаких подробностей не было, однако привели фотографию подъезда, в котором произошла трагедия, а я без труда узнал это место, потому что там в восьмидесятые погиб один из помощников профессора, которых упомянула Саша - Максим Лисутин.
  Я начал наводить о нём справке ещё в феврале. В администрации кладбища я представился его дальним родственником, там мне указали место захоронения. Когда отыскал могилу, выяснил отчество и дату рождения. С этой информацией обратился к Кате, которая через отца сумела установить адрес покойного. Родители Максима уже умерли, но мне удалось пообщаться с его племянницей. Я представился журналистом, который пишет о нашумевших нераскрытых убийствах в нашем городе, она поверила, рассказала, что знает.
  В восемьдесят шестом году её дядя, кандидат наук, младший научный сотрудник кафедры фольклористики, был найден мёртвым во дворе многоэтажного дома по улице Щорса. Как тогда сказали, его загрызла стая бродячих одичавших собак. Но его родители с этим не согласились и до последнего утверждали, что Максим был убит, а животные лишь обглодали его труп. В пользу этой версии говорило то, что никаких стай собак в том районе тогда не водилось. А те отдельной собачки, что жили, не представляли для людей никакой опасности - маленькие дворняжки, которые всё время клянчили у прохожих еду и даже гавкнуть на человека побаивались, не говоря уж о том, чтобы укусить.
  Племянница не знала, чем там всё кончилось, но рассказала, что на похороны пришёл даже бывший научный руководитель Максима. Разумеется, это был Станислав Николаевич собственной персоной. Так вот, племянница Максима утверждала, что Станислав Николаевич был убит горем, с трудом сдерживал слёзы и почему-то постоянно извинялся перед родителями Максима.
  Я поблагодарил племянницу за эти сведения, и после того разговора отправился на Щорса. Но здесь не удалось выяснить ничего. Почти все когда-то жившие здесь люди уже съехали, только одна бабулька рассказала, что убитого запомнила, но связывала это с какими-то живодерами-маньяками, потому что как раз в тот же период кто-то убивал собак и кошек, а трупы сбрасывал в овраг за домом.
  - Но есть ещё кое-что, - вспомнила она, после того, как я поблагодарил её и собирался уходить. - Один мужичок, что жил здесь, аккурат после убийства съехал. А квартира его до сих пор пустует, уж не знаю, кому теперь принадлежит. Но человек был тихий, поэтому я его не подозреваю. Хотя по пьяному делу чего только не бывает.
  Тогда я ещё раз её поблагодари и распрощался. А теперь вот снова возвращался на улицу Щорса, чтобы выяснить подробности смерти другого человека, но только умер он не во дворе, а в своей собственной квартире.
  Итак, я на месте. Дворик был уютный, да и располагался в очень хорошем районе города: много деревьев и кустов, магазины во дворе, школа и поликлиника в пяти минутах ходьбы. Когда я припарковался и вышел, то поразился, насколько благоухал воздух благодаря стремительно расцветшей сирени.
  Труп нашли два дня назад, поэтому вряд ли я столкнулся бы во дворе с кем-нибудь из милиционеров. А поболтать собирался в первую очередь с той бабушкой, которая поделилась своими подозрениями касательно смерти Максима. Искать долго не пришлось - она сидела на лавочке и о чём-то оживлённо беседовала с товарками. А когда случайно глянула в мою сторону, глаза её засветились, она резво подскочила и заковыляла мне навстречу.
  - Слышите чё, а я вот только вас вспоминала, - сообщила она, как только мы оказались достаточно близко, заговорщицки подмигнула, обернулась, чтобы бросить короткий взгляд в сторону своих подружек, потом взяла меня под руку и увлекла на прогулку по асфальтовой дорожке, окаймлявшей двор.
  - Поговорили мы с вами тогда, а через две недели вернулся тот самый мужичок. Тимофей Владимирович его кличут, - начала она свой рассказ. - И тут же это убийство происходит, прямо в квартире.
  - Убийство? В интернете писали, что его загрыз хищник.
  - Нет, то что погрызенный он был, то правда. Но это точно убийство. Потому что как и в прошлый раз кто-то стал грызть по ночам собачек и кошек. А мальчишки местные засняли на свои телефоны волка в овраге, что у нас за домом. Я вот что думаю, этот Тимофей Владимирович дрессирует хищников, а потом, значится, травит их на людей. Как думаете, может такое быть?
  После слов о волке я почти перестал слушать старушку, вспомнил о своих приключениях в две тысячи втором.
  - Так может или нет? - напомнила о своём существовании бабушка.
  Я пожал плечами. Похоже, моя реакция её оскорбила, она отпустила мою руку, нахохлилась.
  - Как бы там ни было, я милиции всё рассказала, они этого Тимофея Владимировича на допрос вызвали. И вот если я окажусь права, вы в своей статье не забудьте написать, что убийцу вычислила Терехова Любовь Викторовна.
  - Не забуду, - пробормотал я.
  - Так вы запишите!
  - Хорошо, - я вздохнул, достал блокнотик из заднего кармана джинсов, сделал вид, что пишу её имя, поблагодарил и распрощался.
  В принципе, я узнал, что хотел, и делать мне на Щорса было больше нечего. Сегодня.
  Любовь Викторовна была права в одном - возвращение этого Тимофея и смерть человека не могли быть совпадением. Но без колдовства здесь никак не обошлось. Иначе как волк мог попасть внутрь квартиры жертвы? Я опять столкнулся с оборотнем. Хотел позвонить Кате, спросить у неё совета, но потом передумал. В прошлый раз профессор погиб, а я чудом выжил. Если Катя узнает, то вызовется помогать. И может стать очередной жертвой чудовища. Я не имел права рисковать и её жизнью. Да и чем я тогда буду отличаться от Яковлева, если приплету к этому делу её?
  Поэтому справляться решил своими силами. Вернулся домой, стал собирать информацию в интернете. Помимо "попсовых" историй про серебро, нашёл и сказочные сюжеты, из которых выяснил, что оборотень в славянской мифологии - это общее название для людей, способных превращаться в любое животное, не только в волка. Тех, кто обращался в волка, называли волколаками или волкодлаками. Убить их можно было чем угодно, не только серебром, но очень часто они были не злобные существа, а лишь люди, проклятые колдуном за какой-то проступок или просто из-за зависти.
  Прочитав всё это, понял, что на волка нужно идти с ружьём, благо один сослуживец на работе увлекался охотой. Стал ему звонить, убеждать, что ружьё мне нужно только пострелять в лесу по тарелкам, а в случае, если вдруг что случится, всё возьму на себя, скажу, что украл.
  - Ну войди в положение, племяннику пообещал, - наврал с три короба я.
  Он сильно колебался, но всё-таки согласился, ещё и патронов дал. Я хотел с ним расплатиться, но он отказался. Хороший мужик. Нужно постараться всё сделать максимально аккуратно.
  Кроме пневматики никакого другого ружья я в руках не держал. В армии учили стрелять только из автомата. Поэтому на следующий день взял на работе отгул, поехал в лес далеко за городом и стал тренироваться. Отдача оказалась серьёзной, я даже не ожидал. С автоматом никак не сравнится. Но руку набил быстро. Израсходовав тридцать патронов из пятидесяти, которые мне дал сослуживец, решил, что стрелять я научился. С десяти шагов в волка попасть сумею.
  Теперь нужно было решить, как стрелять - убивать или всё-таки ранить. Если волколак проклят, не поискать ли способ ему помочь? Но тут я не стал гадать долго. Убит как минимум второй человек, причём с момента первого убийства прошло двадцать лет. Жертва давно бы нашла способ снять проклятье. Значит волколак колдун.
  Ну и третий момент - это пуля, по которой оружие могли идентифицировать. Поэтому стрелять нужно будет наверняка, а тело волка увезти и закопать где-нибудь за городом, чтобы его уж точно никогда не нашли.
  Продумав все эти детали, я вздремнул на заднем сиденье "шестёрки" до восьми часов вечера, после чего поехал обратно в город, на Щорса. Машину припарковал недалеко от оврага в закутке, надежно укрытом деревьями и поросшим бурьяном. После взял фонарик, ружье пока оставил на заднем сиденье, накрыв курткой, вышел из машины и стал осматривать местность.
  Вокруг оврага положили огромные бетонные плиты, засадили пространство деревьями и кустами. Похоже, эти меры помогли, и почва не ползла дальше, в сторону многоэтажек. Но были и побочные эффекты в виде разбросанных повсюду бутылок, окурков и прочего мусора, который оставляли шумные компании. Я отыскал в зарослях тропинку и стал спускаться на дно. Сюда, похоже, бегали одни мальчишки, потому что здесь в основном обнаруживались упаковки от чипсов, мороженого, шоколадок и жвачки. А когда я опустился почти в самый низ, то обнаружил трупы кошек и мелких собачек, разбросанные повсюду. Одни уже совсем разложились, другие только-только начали гнить, сильно воняли и привлекали целые рои мух. Неужели их замучили детишки. Я подошёл к одному из трупиков и осмотрел. Нет, зверька загрызли, причём кусал его очень крупный зверюга с огромной пастью.
  По спине пробежал холодок. Опять я ввязался в какую-то опасную для жизни авантюру. Зачем? Ответа на этот вопрос у меня не было. Вместо бессмысленных рассуждений о природе собственных желаний, я побежал наверх, к машине. Теперь понятно, где стоит устроить засаду на волка.
  Взяв ружьё, я вернулся на дно оврага, спрятавшись за невысокой земляной горкой. Стал ждать. Совсем стемнело, свет фонарей сюда не проникал. Но к счастью по небу гуляла крупная луна, её слабый желтоватый свет создавал на дне оврага атмосферу, которую без учёта обстоятельств можно было бы назвать романтичной. Меня стало клонить в сон. Пришлось вспомнить, как в армии первый раз стоял на посту зимой, меня тогда один старшак хотел наколоть - была у них такая забава. Подкрадывались к постовому со спины, хватали, душили и забирали автомат. Меня об этом предупредили, поэтому я был начеку. И когда услышал шорохи сзади, сразу развернулся, выстрелил предупредительный в воздух и заставил проказника лечь. Влетело ему, конечно, конкретно. Потом драться меня звал, но я к тому времени уже узнал, что если свяжешься со старшаком, то драться будете не один на один, а на тебя сразу толпа навалится. Поэтому пришлось искать способ отвязаться от него в рамках армейской традиции.
  От воспоминаний меня отвлёк злобный звериный рык и чьё-то жалобное попискивание. Сквозь буйно цветущие кустарники на дно оврага спустился огромный волк с чёрной полосой на спине. В зубах он сжимал всё ещё дергающуюся дворняжку. Недолго думая, я направил ружьё в сторону хищника, приготовился стрелять, но в этот самый момент сильный порыв ветра разметал пыль во все стороны. Я даже не успел задаться вопросом, а откуда взяться ветру на дне оврага, когда увидел, что волк пропал, дворняжка дергается на земле в предсмертных конвульсиях, а у меня за спиной кто-то стоит.
  Действовал инстинктивно, повернулся, нажал на спусковой крючок, ружье не удержал, толкаясь локтями и ногами отполз из своего открытия, встал на ноги, посмотрел в ту сторону, где только-только находился. Там стоял не волк. Высокое существо со скрюченными руками и длинными ногами, огромная голова, большую часть которой составляла раззявленная пасть с бесконечными рядами напоминавших острые иголки зубов. Белесые зрачки на коричнево-красном уродливом лице, вместо носа большое отверстие, придававшее сходство с сифилитиком на поздних стадиях. Если я и задел его выстрелом, пуля не причинила этому чудовищу никакого вреда. А через мгновение оно на меня бросилось.
  Острые как бритвы когти разорвали рукав, одежду на груди. Зубами чудовище попыталось вцепиться в моё лицо, но я успел отпрянуть, развернулся, не разбирая дороги бросился бежать. Издалека донесся громкий визг собачки - похоже, жертву волка добили. Но мне это было на руку. Я был в ужасе, несколько раз падал, царапался, резался об осколки разбитых бутылок, но выбрался с той стороны оврага, которая выходила к многоэтажкам. Оглянулся -похоже, чудище отстало, есть шанс спастись.
  Весь в мелких порезах, я добежал до двора, громко заорал, и тут чудище возникло прямо у меня перед глазами, ударило наотмашь когтистой лапой, разорвав одежду на и на спине, расцарапав кожу. Я отчаянно выставил руки перед собой, уже ничего не видя, сделал шаг назад, оступился, упал прямо на чей-то автомобиль. Громко завопила сигнализация, а я свернулся калачиком на земле, не смея открыть глаза и готовясь к смерти.
  Но ничего не происходило.
  - Эй, пьянь, отойди от машины или я сейчас спущусь! - заорал кто-то в окно.
  Я открыл глаза, отвёл руки от лица - никого. Что же это было?
  Дабы избежать скандала, встал, побрёл к выходу со двора, заметив на одном из балконов пожилого мужчину, который пристально за мной наблюдал. А балкон не той ли самой квартиры, о которой мне рассказывала Любовь Викторовна?
  Я побрёл к своему автомобилю, гадая, что делать дальше, но по дороге меня догнал тот самый мужчина, что наблюдал за мной с балкона.
  - Ты от Яковлева? - спросил он.
  - А ты кто такой? - настороженно спросил я.
  - Я Тимофей Владимирович. А ты знаешь профессора Яковлева?
  - Знаю, - признался я.
  - Тогда пошли, разговор есть.
  Что же, это тот самый Тимофей Владимирович, о котором мне рассказывали. Оборотень. Но как он так быстро сумел забраться к себе в квартиру? Ответить мог только он сам. Поэтому я решил рискнуть и последовал за Тимофеем Владимировичем.
  Мы поднялись к нему в квартиру - та оказалась на удивление просторной, трёхкомнатной, но нуждалась в ремонте и срочном обновлении интерьера. Несмотря на это, она наверняка стоила не малых денег. Он проводил меня на кухню, усадил на стул, после достал аптечку, вату, перекись водорода и помог обработать раны. После вытащил откуда-то водку, поставил на стол.
  - Я не пью, - соврал я.
  - А я тебе и не предлагаю, - хмыкнул Тимофей Владимирович, принёс рюмку, поставил рядом с бутылкой.
  Наконец, сходил куда-то вглубь квартиры и вернулся с длинным охотничьим ножом. Увидев его вооруженным, я вздрогнул, подскочил, схватил стул, на котором сидел, готовясь обороняться. Он же просто бросил нож на стол, поднял руки вверх, сел напротив меня, налил себе водки, выпил, вздохнул.
  - Это у меня с детства началось. Когда усну, снится зайчик или белочка, а как проснусь, мне иногда рассказывают, что прямо к нам в квартиру эти зайчик с белочкой приходили. Но то поначалу было. А потом стали сниться звери покрупнее. Помню, как в одной аудитории, которая мне приснилась перед экзаменом, медведь всё разнёс, - Тимофей Владимирович улыбнулся. - Экзамен отменили, а я и рад, ведь к нему не успел подготовиться. Но забавлять меня это перестало быстро. Когда белый пёс искусал пожилую женщину у нас на улице. У меня с ней конфликт произошёл, и той же ночью она мне приснилась. Видел я её глазами собаки. Ну и после этого вопрос первой смерти стал вопросом времени. А потом объявился этот профессор со своим помощником. Уж не помню, как звали того парня, но профессора я запомнил. Яковлев Станислав Николаевич. Странно, что ты ему помогаешь. Мне казалось, мы с ним уладили все вопросы.
  - Я не помогаю ему, он умер несколько лет назад, и теперь мне нужно кое в чём разобраться.
  - А, - протянул мужчина, - ну тогда это многое объясняет. Тот помощник...
  - Его звали Максим Лисутин, - мне стало обидно, что убийца так пренебрежительно отзывается о своей жертве.
  - Как угодно. Максим ружья достать не сумел, пришёл с копьём. Отыскал белую собаку, и как только попытался ударить её, произошло ровно то же самое, что и с тобой - поднялся ветер, вместо собаки появилось чудовище. Но ему не повезло так, как тебе.
  - Ты не можешь это контролировать? Или тебе доставляет удовольствие убивать людей? - зло спросил я, краем глаза поглядывая на нож, который принёс Тимофей Владимирович.
  - Мне? - он громко захохотал. - Я-то тут при чём, молодой человек?
  - Так ты оборотень!
  - Оборотень? - он захохотал громче прежнего, рискуя разбудить соседей. Хотя, наверное, поднятый мной переполох и так всех разбудил. - Сразу видно, что профессор тебя не консультировал. Он быстро сообразил, что я никакой не оборотень, а двоедушник. И убиваю не я, а та, вторая душа, которая соседствует с моей. Я лишь жертва. Убивает второй, который живёт во мне, спит, пока я бодрствую, и просыпается, когда я сплю. Вот и вся история.
  Я опешил от этого заявления. Всё-таки стоило позвонить Кате. И что теперь делать?
  - А откуда вы знаете профессора? - спустя какое-то время спросил я, всё ещё переваривая услышанное.
  - Он сам ко мне пришёл, когда мой скажем так сосед, расправился с Максимом. Начал читать мораль. Стал меня обвинять. И ты знаешь, мне даже сделалось совестно поначалу. А потом я его спросил, какое решение он предлагает. Он посоветовал мне поезжать в лес отшельником. Там, говорил, вы никому не причините вреда. Но мне решение не понравилась. Мне только-только тридцать исполнилось, почему же я должен отказываться от своей жизни? Ведь я никого не убиваю и не несу ответственности за то, что творит мой сосёд по ночам, пока я сплю. Он, конечно, стал грозить. А я предложил своё решение, - Тимофей Владимирович снова выпил водки, кивнул в сторону ножа. - Принёс этот самый нож, положил на этот самый стол и говорю: так давайте, Станислав Николаевич, убейте меня. Я не стану сопротивляться. Вы, возможно, спасёте кучу жизней. Но лишитесь десяти-пятнадцати лет своей собственной жизни. Эти годы вы проведёте в тюрьме. И не факт, что выйдете оттуда живым, - Тимофей Владимирович снова выпил. - И тебе, молодой человек, я могу предложить то же самое. Вот он нож, вот моя шея, - он повернулся, продемонстрировав вздувшуюся на шее и оттого хорошо различимую вену. - Всего один удар и спасёшь сколько-то людей. Но сам сядешь. Как, готов к такой жертве?
  - Профессор, как я понимаю, отказался?
  - Конечно, отказался, - хохотнул Тимофей Владимирович. - И ты откажешься. Оно только в теории удобно советы давать. А когда самому чем-то пожертвовать придётся, то единицы на это пойдут. И будут неправы. В конечном счёте, одна жизнь ничуть не ценнее другой. И я по сей день не понимаю, почему должен чем-то жертвовать ради других, совершенно посторонних мне людей.
  Он снова выпил, и в кухне повисла тишина. Было слышно лишь тихое постукивание секундной стрелки настенных часов.
  - Если вопросов у тебя нет, проваливай, молодой человек, - нарушил затянувшееся молчание Тимофей Владимирович. - Я спать хочу.
  - А если я вернусь и снова попытаюсь убить то чудовище?
  - Пытайся, я тебе мешать не стану. Только закончишь ты примерно так же, как этот твой предшественник, Максим. Сегодня ты уже убедился, что убить его не так-то просто. Если бы меня не разбудила сигнализация, тебя бы уже не было в живых.
  Он был прав. К тому же я почти ничего не знал о двоедушниках.
  - Но на твоём месте я бы не забивал себе голову, - несколько смягчился Тимофей Владимирович. - Через пару дней я уезжаю. Приехал только, чтобы квартиру продать. Да и далеко не каждый мой сон заканчивается чьей-то смертью. На самом деле это большая редкость.
  Я кивнул, встал, побрёл к выходу, он остался на кухне, не стал меня провожать. Когда подошёл к двери, я вдруг вспомнил кое о чём ещё, вернулся.
  - Скажите, профессор беседовал с вами уже после смерти Максима?
  Тимофей Владимирович кивнул.
  - А он хоть немного скорбел по погибшему?
  - Если и скорбел, то очень хорошо это маскировал. Когда я подтвердил его подозрения касательно природы моего соседа, твой профессор загорелся, что свеча, и стал засыпать вопросами.
  Я кивнул и ушёл, погружённый в собственные мысли. Ни одной светлой среди них не было.

Ерестун

  Таисия Федоровна умерла внезапно. Настолько внезапно, насколько вообще внезапно может умереть человек в восемьдесят четыре года. Ещё вчера она болтала с подругами на лавочке у ворот своего некогда богатого и процветающего участка, а утром никто уже не вышел к обеспокоенной и голодной скотине, крякающей, верещащей, мычащей от голода и, возможно, тревоги за свою хозяйку.
  Когда соседка зашла к ней в дом, то обнаружила бездыханное тело старушки на кухонном полу. Поднялся переполох, вызвали скорую, которая приехала только через два часа. Врач осмотрел тело, сухо заключил: "Инсульт", после чего уехал, так и оставив старушку лежать на полу. Ещё через какое-то время приехала машина из морга и милиция. Они переложили закоченевшее тело тучной старушки на постель, но забирать отказались.
  - Криминала тут нет, а в морге мест не хватает. Бумаги мы оформили, звоните родственникам, хороните, - распорядился милиционер.
  - Так она ж засмердит, вы посмотрите, какая грузная, а на дворе жара, - завозмущались сельчане.
  Но представители власти с безразличием пожали плечами, надели на головы фуражки, сморщили свои серые надменные лица, когда сельские бабушки запричитали, залезли в автомобиль и уехали.
  Слезами горю не поможешь, могилу ещё нужно было вырыть, да и вообще хоронить положено на третий день, поэтому сельчане стали искать выход сами. Немолодые мужики (а других в деревушке уже не осталось) снесли тело в подвал, сорокалетняя непутевая женщина рассказала, как работала санитаркой в морге и вызвалась тело вскрыть и вытащить все внутренние органы, чтобы замедлить процесс разложения, а старушки с трудом сумели отыскать номера детей Таисии Федоровны и сообщить им печальное известие. Реакция оказалась такой же сухой и пресной, как и у заявившихся из города милиционеров.
  - Делайте, что нужно, - заявил сын, - я приеду, как только смогу и отблагодарю.
  - Ой-ой-ой, - немного попричитала дочь. - Но я сегодня не смогу, только завтра. Вы уж постарайтесь что-то придумать, а там сочтёмся.
  Дети откупились от матери, полагая, что сыновний и дочерний долг сводится лишь к переводам энной суммы на карточку родительницы, да к редким необязательным звонкам.
  Переполох, который произвела смерть Таисии Федоровны, реакция врача, милиции, детей неожиданно напомнил всем местным, что деревня умирает. Медленно, но верно. Те из мигрантов, кто пока ещё с нежностью вспоминал о своём отчем доме, приезжали сюда летом, оставляли внуков своим старикам-родителям. Если не брать этих случайных молодых свидетелей чахнущей деревни, населяли её либо люди под пятьдесят, которым больше некуда было податься, либо глубокие старики за семьдесят.
  Детишки же, как и полагается свидетелям, с интересом и оживлением восприняли новость о смерти Таисии Федоровны, о которой они почти ничего не знали, но с которой в обязательном порядке здоровались. Как учили их родители, прежде чем оставить на попечение бабушек и дедушек: "Здесь вам не город, здороваться нужно со всеми".
  Именно это любопытство и привело двух самых смелых мальчишек - одиннадцатилетнего Вовку и десятилетнего Вадима - к участку Таисии Федоровны. Как два партизана у немецкого блокпоста, они ползали и наблюдали за всем вокруг, а когда услышали, что старушку поздно ночью будут вскрывать прямо в доме, не на шутку перепугались, но это был особенный страх, тот самый, который толкает человека не бежать, а двигаться дальше, пытаясь посмотреть в глаза страху, заглянуть куда-то по ту сторону реальности, обычно скрытую от нас пеленой жизни.
  Условившись дожидаться друг друга у дома Таисии Федоровны на закате, ребята разбежались играть с другими детьми, но данное слово сдержали и когда солнце стало прятаться за горизонтом, встретились на огороде старушки, куда было очень легко пробраться, ведь никаких заборов между участками просто не было. Заборы стояли только вдоль дороги, а вокруг степь и холмы, да эта самая одинокая грунтовая дорога, разбегавшаяся подобно реке на несколько веток при приближении к деревне и снова стекавшаяся в единое русло на другом конце поселения.
  Вызвавшаяся проводить вскрытие женщина уже вернулась, да не одна, а с какой-то своей подругой, по виду тоже неблагополучной выпивохой. Ребята устроились под окном, выводящим в спальню, где положили умершую старушку. Неприятный запах уже ощущался, но мальчишки терпеливо ждали.
  Вскоре в комнату вошли женщины. На руках у них перчатки, одна держала шприц и тряпки, у второй - приезжей - в руках был скальпель.
  - Ну и как будем резать? - спросила вторая. - Ты правда собралась её потрошить?
  - Не, просто надрезы сделай, как полагается, мы туда формалина зальём, на два дня хватит.
  Некоторое время женщины совершали какие-то манипуляции над телом, ребята наблюдали, затаив дыхание. До них донёсся странный свистящий звук выходящего воздуха, потом закапала какая-то жидкость, тело старушки дернулось, отчего ребята перепугались.
  - Ну вот и всё, - заявила вторая. - Подотри здесь и пошли угощаться, Танюха, - хохотнула приезжая.
  - Ага, иди, без меня не начинай, - заявила первая с поразительным безразличием взяв иголку с вдетой в неё ниткой и начав зашивать разрезы на животе Таисии Федоровны.
  Мальчишки же, увидев эти разрезы, чуть не завизжали, отошли от окна, с трудом удержали содержимое своих желудков внутри. Когда им хватило смелости вернуться к окну, то в помещении уже никого не было. Осталось только тело Таисии Фёдоровны. Но что это в углу?
  Вовка ткнул Вадика локтем. Видит ли он? Тот не сразу понял, а когда посмотрел, вздрогнул.
  Из того угла, где располагалась старая русская печь, выбралось что-то чёрное, бесформенное, большое. Белки глаз с отчетливо различимыми ярко-красными сосудами бельмом смотрелись на чёрной поверхности тела неведомого антропоморфного существа. Тварь подошла к трупу, оскалилась, продемонстрировав такие же белые, дисгармонировавшие с чернотой тела зубы. Когтистая лапа потянулась к животу Таисии Федоровны, задрала подол платья, чудовище впилось зубами в подбрюшье, громко чавкая стало жрать несчастную старушку.
  Шокированные увиденным ребята хотели броситься бежать, но не могли заставить себя пошевелиться, будто бы примерзли к месту. А чудовище тем временем проворно пожирало внутренности бабушки, буквально залезая внутрь неё. Вот в животе исчезла голова, тварь забралась по пояс, а вот торчат одни пятки. И как только чудовище - с виду такое огромное - умудрилось поместиться в хоть и полной, но щупленькой Таисии Федоровне?
  Наконец, исчезли и пятки, тело приняло прежнюю форму, а платье само собой расправилось, подчиняясь чьей-то невидимой воле, простынь накрыла тело старушки. Неужели ребятам всё это привиделось?
  Но тут труп вздрогнул, голова завалилась на бок, неестественно вывернулась в сторону окна, глаза покойницы открылись и из них прямо на ребят уставились кипенно-белые глазные яблоки чудовища, губы покойницы задрожали, изогнувшись в подобие улыбки, оголив мрамор лошадиных зубов.
  Это было уже слишком. Мальчишки закричали и бросились бежать. Распивавшие на кухне горячительные напитки женщины услышали крики, но не придали им большого значения.
  - Детишки на лето приехали, жизни от них нет, - пожаловалась сельчанка своей городской подруге, после чего они продолжили болтать о какой-то ерунде.
  А голова покойницы снова повернулась к потолку, глаза закрылись, губы сомкнулись. Никто и никогда не догадается, что спряталось внутри тела безобидной старушки.
  ...
  Ветохина Валерия- ещё одного упомянутого Сашей помощника профессора - я нашёл совершенно случайно. Хотя с учётом последующих событий не уверен, что это не было судьбой.
  Когда мы прокладывали проводку на объекте, я просматривал документы собственников и нашёл в одном из них фамилию Ветохин. Звали хозяина, правда, Алексей Сергеевич, но поскольку фамилия была не самой распространённой, я созвонился с ним и узнал по поводу Валерия. Оказалось, то был его брат, который последние десять лет проживал в деревне с матерью. Развивать тему не стал, сказал, что, наверное, просто однофамильцы с тем Ветохиным, которого я когда-то знал, но у соседей узнал, откуда Алексей перебрался в город, так и вышел на его брата.
  Кате снова решил ничего не рассказывать. В прошлый раз меня чуть не убили, как бы и эта история не оказалась смертельно опасной. В отличие от профессора, я действительно не прощу себе, если с ней что-то случится. Сам же решил идти до конца и в этот раз. С Ветохиным я был обязан встретиться, потому что это был единственный выживший помощник Яковлева. Два других пропали без вести, ну а про смерть третьего я узнал всё, что было возможно. Ветохин мог пролить свет на то, каким человеком в действительности был профессор.
  Поехал в ту деревню на первых же выходных. Когда выезжал из города, стояла характерная летняя жара, но по мере приближения к месту назначения погода портилась. У самой деревни разразилась настоящая буря: небо чёрное, дождь льёт как из ведра, темно, словно на дворе ночь. Грунтовку размыло, я пару раз чуть не завяз, думал уже свернуть, но тут впереди, наконец, замаячила деревня.
  Ехал с включёнными фарами, увидел на обочине у въезда жуткого вида старуху. Сама в домашнем халате, руки на груди скрещены, ладони на плечах, на лице застыла улыбка, скорее напоминающая оскал. Вся мокрая, волосы скомкались, свисали жиденькими прядями, облепили лицо. Я притормозил, открыл окно, крикнул:
  - Бабуль, может помочь, подвезти куда?
  Она перевела на меня свои остекленевшие глаза, вперилась и изучала, но ни слова не сказала. Решил, что какая-то сумасшедшая, поехал от греха подальше, разглядывая деревенские домики. Да, деревня далеко не глухая, и за домами, и за участками тут ухаживают, но все постройки старые. А хуже всего то, что ни в одном окне я не видел света. Может, провода где порвались от ветра и всю деревню обесточило?
  Я уже думал зайти в первый попавшийся дом, но тут моя гипотеза была опровергнута: красивое белое здание с черепичной крышей, площадка перед которым была заасфальтирована, возникло впереди, блистая ярким светом электрических лампочек, словно маяк. Как добрался туда, свернул на обочину, увидел выбегающего из дверей мужчину. Он что-то кричал, видимо, мне. Я заглушил мотор, в надежде, что услышу его. Помогло.
  - Не глуши! - орал он и всплеснул руками, когда добрался до машины. - Да что же это такое! Ты зачем заглушил?! Я же кричал!
  - Я не слышал, ты бы знак какой подал, - попытался оправдаться я. - Да и почему глушить-то нельзя?
  - А ты попробуй заведи, - раздраженно рявкнул мужчина.
  Я попробовал, но ничего не вышло. Ещё раз. Нулевой эффект. Снова и снова прокрутил ключ, но безуспешно.
  - Не получится, - смягчился мужчина. - Пошли скорее в ДК, там я тебе всё объясню.
  Я вышел из автомобиля и последовал за незнакомцем. Оказавшись внутри Дома культуры, я обнаружил там огромное множество народу. В основном взрослые люди от сорока старше, ещё несколько детей, но никого в возрастной категории от пятнадцати до тридцати пяти.
  - Не успел! - объявил остальным мой проводник, после повернулся ко мне и протянул руку. - Я Серега Киселев, у нас тут чёрт-те что творится.
  На вид ему было чуть за сорок, а может и меньше: небрежно выбритая растительность на лице, синяки под глазами, уставший взгляд добавляли возраста.
  - Слава Щербаков, - представился я. - Так, а что случилось-то?
  - Мертвецы по деревне ходят! - выкрикнул кто-то из мальчишек.
  - Тише! - кто-то на шикнул на пацана.
  - Он правду говорит, - крикнул другой мальчик. - Мы с Вадиком сами видели, как тётка Тайка головой вертела!
  - Да, а ещё в неё кто-то залез, - по всей видимости Вадик подтвердил слова своего друга.
  Только сейчас я заметил, что прятавшиеся в ДК люди сильно напуганы. И источником их страхов явно была не стихия.
  Киселёв хотел что-то рассказать по-своему, но потом вдруг пожал плечами, махнул рукой.
  - Как-то так, - согласился он со словами мальчишек. - Два дня назад Таисия Фёдоровна почила, а на следующий день началось. Сразу несколько старушек померли, а через пару часов то одна, то другая давай по деревне бродить, на людей нападать. Пацаны их снять хотели на мобильники, да техника вообще никакая не работает. Дозвониться никуда не можем, даже по проводному телефону, машину у кого не возьми - не фурычит! Лезешь проверять, вроде всё в норме, а она не заводится.
  Я вспомнил старуху на въезде в деревню, вспомнил её безумный взгляд, стало страшно.
  - А тела умерших куда дели?
  - Так у Таисии Фёдоровны и сложили всех. Что теперь делать не знаем. Если такая непогода продолжится, и свет здесь вырубится, совсем погано станет. А ты-то кто такой, зачем приехал?
  - Я из строительной компании, ищу Валерия Ветохина, у меня к нему вопросы по документам. Его брат владеет квартирой и нужно кое-какие моменты прояснить, - не моргнув и глазом, соврал я.
  - Умер Валерка, - без обиняков заявил Серега. - Повесился, когда его мать померла. Он всё в город пытался дозвониться. Был там у него какой-то городской профессор. Предупреждал, что такое вот несчастье с нашей деревней может приключиться. Валерка ему когда-то помогал, да ноги лишился, инвалидом стал. Но профессор твёрдо ему пообещал, мол, жертвы твоей не забуду, когда беда случится, примчусь первым делом. Так нам сам Валерка рассказывал. Он же первый сразу заподозрил, что дело неладно, нас предупредил и давай своему профессору названивать, а он не отвечает. Ну тут мамка Валеркина, тётя Валя, золотая женщина была, внезапно померла, мы пока её относились в хату к Таисии Федоровне, он и повесился. Хотели было снять труп, да туда же отнести, но страшно стало: кто-то по дому ходил, хотя внутри никого из наших не осталось. А раз наших там не было, значит это опять мертвецы. Ну мы с мужиками сюда и вернулись, да заховались вместе с остальными. Я как в окно твою машину увидел - обрадовался. Думал, хоть детей вывезем, да ты её заглушил.
  - Понятно, - я кивнул и призадумался. Всё это время остальные жители деревни смотрели на меня, как на вождя, который должен решить все их проблемы разом. Но предложить им мне было нечего. Я лишь пожалел, что не взял с собой Катю, может она догадалась бы, что здесь творится.
  Достал телефон, но он даже не включился. Техника здесь и правда отказывалась работать. И что теперь делать?
  - Славик, слышь чё, - обратился ко мне Серега, все взгляды устремились в нашу сторону, - а почему ты так спокойно ко всему отнёсся? Ну кто бы поверил, что мертвецы могут ходить по деревне?
  - Я бы поверил, - отмахнулся я. Но теперь и во взгляде Серёги, и во взглядах остальных сельчан читалось недоверие. Как бы они меня виновным в происходящем не назначили. Отчаявшиеся люди способны на безумные поступки. Поэтому лучше мне держаться в стороне от них.
  - Послушай, Серёга, а где Валерий жил, не подскажешь? - спросил я, переводя тему.
  - На Ленина сто семнадцать. А тебе зачем?
  - Да хочу туда сходить, посмотреть.
  - С ума сошёл? Или ты думаешь, что я тебе вру про мертвецов? Тут кто хочешь подтвердит.
  - Верю-верю. Но я надеюсь улизнуть от них. Его дом дальше по дороге?
  - Да, иди прямо, там увидишь, у него в окне свечка горела, - мрачно хмыкнул Серёга.
  Я кивнул и от греха подальше покинул Дом Культуры. Всё равно я там белая ворона. А старуха, которую встретил на въезде, возможно и правда была мёртвая, но вреда мне не причинила.
  (описать поход к дому и записку для профессора)
  Ливень хлестал. Я достал из багажника дождевик, взял монтировку на случай нападения, захватил спички, побежал по превратившейся в месиво грунтовой дороге вниз, искать сто семнадцатый дом. Грозно выглядела природа в эти мгновения. Всё пространство заполнено непрекращающимся шумом, то и дело сверкают молнии, раскатисто ворчит небо, кусты и трава почтительно припали к земле, с восхищением и ужасом созерцая буйство, ниспосланное свыше. Величественное и пугающее зрелище, напоминающее о том, насколько же ничтожной букашкой является человек.
  По воле случая, я приобщился к происходящему, прочувствовал негодование небес на себе, брёл, почти не разбирая дороги. Отыскал сто двадцать первый дом, понял, что промахнулся, пошёл домой, но не мог найти нужную калитку, а тут увидел за невысоким заборчиком из металлопрофиля уютный небольшой домик, в окнах которого можно было различить слабый свет. Решил не разбираться, где тут вход, просто перескочил через заборчик, когда прыгнул вниз, угодил в большую лужу, вконец промок, но отнёсся к случившемуся философски, побрёл вперёд. Именно здесь впервые ощутил дискомфорт, почувствовал чей-то взгляд на моей спине, оглянулся и увидел неизвестно откуда взявшуюся старуху, пристроившуюся на обочине и наблюдавшую за мной. Руки всё так же скрещены, оскал стал напоминать звериный, ноги словно бы вросли в землю, перемазанные до колен грязью и глиной.
  Я поскорее добрался до домика, вошёл внутрь, и уже в сенях столкнулся с болтавшимся на балке трупом Ветохина. Труп был ещё тёплый, в воздухе болталась всего одна нога и культя, кожа бледная, изо рта вывалился язык, сделался сине-зелёным и напоминал толстого мерзкого разлагающегося слизняка. Я отвёл взор от лица покойника, посмотрел вниз и увидел валявшуюся под ногами скомканную бумажку. Поднял её и прочитал:
  "В моей смерти прошу винить профессора фольклористики Яковлева Станислава Николаевича! Ты дал слово и нарушил его! Будь проклят!"
  Думаю, это исчерпывающий ответ на мой вопрос о том, каким человеком был профессор на самом деле. Правда теперь передо мной стояли куда более практичные и насущные вопросы. Если бы только я мог позвонить Кате, она бы по крайней мере нашла хоть какие-то сведения.
  Возвращаться в ДК не хотелось. Как бы там меня за колдуна не приняли и не устроили самосуд. Подождать здесь? Я бросил короткий взгляд на висевший на веревке труп, решил, что его нужно снять, но потом передумал: если дело дойдёт до расследования, на меня могут и выйти. Не хотелось бы. Поэтому оставил всё как есть и взял стоявшую на полу и почти догоревшую свечку, вошёл внутрь дома, осмотрелся. Старенькая казачка в углу, телевизор родом из восьмидесятых, радиоприемник, цветы на окне, книжные полки прибиты на столе. А что, довольно уютно.
  Я подошёл к книжкам, проглядел корешки. На синем обложке мелькнули жёлтые буквы "Русские народные сказки. Сборник". Достал, посмотрел содержание, нашёл сказки о мертвецах и ведьмах, пробежал глазами первые из них, а потом попалась сказка про старую ведьму, которая перед смертью попросила выполнить странную просьбу. И в этот момент одновременно произошли сразу две вещи: меня осенило и окно комнаты разлетелось вдребезги, а внутрь дома заглянула искореженная рожа старухи, которая за мной следила. Я вздрогнул, уронил свечку, та погасла, потянулся за монтировкой, которую положил у входа, и, вооружившись, развернулся, готовый дать отпор. Но у окна уже никого не было. Решив, что здесь делать больше нечего, я поторопился назад, к Дому Культуры.
  За время моего пребывания у Ветохина дождь стих, но тучи всё так же плотно сковывали небо. Идти недалеко, но страшно. Я крепко сжимал монтировку и смотрел по сторонам. В каждом шорохе, каждом хрусте веток мерещились затаившиеся мертвецы, готовые напасть и разорвать меня в клочья. Опять перед глазами искажённое лицо старухи у въезда в деревню, снова вижу, как разлетается окно в доме, когда я читаю сказки. Или всё это мне мерещилось? Остальным тоже мерещилось? Массовое помешательство?
  Пока я думал обо всём этом, дорогу осветили огни Дома Культуры. Я побежал к своей машине, вернул монтировку в багажник, после направился в здание.
  - Я точно знаю, как нам спастись, - без лишних предисловий начал я. - Нужно вскипятить большой чан с водой. Принесите побольше ведёр и отведите меня в дом с мертвецами. Да, ещё соберите самых крепких мужиков, пусть они возьмут осиновые колья, а я объясню, что делать.
  Дальше я рассказал сельчанам про сказку, которую прочитал и мой нехитрый план. Меня послушали. На дворе разожгли костёр, благо дождь почти прекратился, приволокли огромный чан и кучу вёдер, Серёга и ещё два мужика вызвались помогать. Им был нужен вождь - ну так лучше я буду вождём, чем белой вороной.
  К вечеру распогодилось, а чан на дворе уже закипел. Мы набрали шесть вёдер и зашли в дом Таисии Фёдоровны. Миновали сени, горницу, кухню, добрались до страшной комнаты, где у окна стоял приготовленный для хозяйки гроб, а на лавках и на полу лежало семь тел.
  Я сразу узнал старуху, которую встретил на въезде, и которая пыталась ворваться в дом Ветохина. Здесь она выглядела совсем по-другому: закоченела, руки изогнулись, рот приоткрыт, внутри тьма, ощущение такое, будто смотришь в бездонный колодец, глаза закрыты, лицо синюшное. Жуткая картина.
  - Начнём с неё, - сказал я, взял первое ведро, посмотрел на стоявших за мной мужиков. - Колья-то держите наизготове.
  Сказал это и выплеснул кипяток на труп. Ничего не произошло. Как же так?
  - Уносите её, - стараясь делать вид, что всё идёт по плану, я подошёл к следующей покойнице.
  То была невысокая женщина с очень приятными чертами. Да и выглядела она не мертвой, а задремавшей, настолько беззаботным было выражение её лица. Скорее всего мать Валерия и Алексея, было у них какое-то едва уловимое семейное сходство. Убедившись, что первую старуху унесли и приготовились, я вылил второе ведро. Ничего.
  Тело унесли, а я повторил процедуру с третьей, четвертой, пятой... Проверил пальцами воду и чуть не вскрикнул от боли, настолько горячей она была. Тем не менее, попросил сходить и принести два ведра со свежим кипятком.
  Осталась хозяйка дома Таисия Фёдоровна, которая лежала на лавке, и крупная бабища, на вид самая молодая, может чуть больше шестидесяти. Внешность у неё была отталкивающая, вся рожа в бородавках да прыщах, от смерти почерневших. Рот открыт широко, видны желтоватые зубы, завалившийся язык, побелевшее нёбо. Пальцы согнулись так, словно бы пытались за что-то уцепиться, что-то сжать, руки разведены в стороны. Пожалуй, эта бабка вызывала у меня наибольшее отвращение, я почти был уверен, что с ней всё сработает. Поэтому когда принесли ведро с кипятком, недолго думая вылил его на неё. Покойница осталась лежать на месте.
  - Знахарь ху...в - выругался Серёга, который становился всё серьёзнее, наблюдая за моими неудачами. Эта история могла закончиться для меня скверно.
  - Давай ведро, - зло бросил я, выхватив у него последнюю емкость с кипятком, подошёл к лавке и только собирался опрокинуть его, как труп Таисии Фёдоровны подскочил, заглосил и бросился прямо на меня.
  Я чудом не обварился сам и, мгновенно сориентировавшись, выплеснул воду на покойницу. Она завизжала и, сбив меня с ног, беспрепятственно пронеслась мимо очумевших мужиков.
  - ... твою мать! - выругался Серёга. Остальные отозвались эхом.
  - Гонитесь за ней! - пытаясь справиться за пережитым ужасом, заорал я.
  Они переглянулись, в глазах каждого читался страх, никто не шелохнулся. Я готов был зарыдать от отчаяния. Встал на ноги, выхватил у Серёги кол, выбежал на улицу и обнаружил тело Таисии Фёдоровны валявшимся посреди двора. Оно словно бы сдулось, кожа свисала с костей. Я подошёл поближе и увидел, что от полной старушки остались одни потроха да кожа.
  Откуда-то заиграла музыка. Я вздрогнул, оглянулся. Деревенские мужики толпились в дверном проёме, то смотрели на меня, то друг на друга.
  - Слышь, это телефон мой, - пришёл в себя Серёга, достал его и ответил.
  Я же полез к себе в карман, достал свой Сони Эриксон, запустил его и с облегчением вздохнул: экран засветился, прошла заставка с эмблемой, а после появился мой рабочий стол. Помогло!
  Но дожидаться слов благодарности я не стал, как можно скорее вернулся к машине, заметил, что из приоткрытых дверей Дома Культуры выглядывают люди, сел к себе в "Жигули" и уехал прочь, так до конца и не поняв, что же произошло в той деревне.

Пограничье

  Нужный мне поворот с федеральной трассы был хорошо замаскирован. Ни указателя, ни таблички, ни даже столба. Просто лес расступился на мгновение, грунтовка мелькнула и исчезла. Я съехал на обочину, сверился с картой. Да, мне туда. Пришлось проехать несколько километров вперёд, сделать круг и вернуться обратно, потому что всюду была сплошная. Я повернул, настороженно поглядывая по сторонам. Вроде бы ничего особенного. Лес, правда, был густой, и неизвестно, привела бы меня дорожка к нужной деревне, либо обманула и завела куда-то в чащу. Рискнуть стоило. О человеке, которого я искал, могли знать в том селе, к которому должна была привести дорожка.
  Данил Зайцев, аспирант кафедры фольклористики, его руководителем был профессор Станислав Николаевич Яковлев. Пропал в девяносто шестом году, одиннадцать лет назад. Родственникам заявил, что едет в фольклорную экспедицию, в село Ряссы. Его видели на заправке недалеко от поворота к селу, а потом он пропал. Милиция установила, что в селе проживало всего шестнадцать человек, Данила они не видели. Допросили и научного руководителя пропавшего. Профессор Яковлев заявил, что ни в какую экспедицию Данила не отправлял, тот действовал самовольно. Слова научного руководителя Данила подтверждались платежными ведомостями - никто не выделял парня суточные ни на какую экспедицию. Дело о его пропаже так и не раскрыли.
  Но я был склонен считать, что профессор соврал. Снова. Это в его стиле. Саша упомянула имя Данила, когда писала о помощниках Яковлева. Он был последним в списке. Следующим помогать профессору стал я. А значит Данил скорее всего погиб в этих Ряссах. И Яковлев об этом знал! Ну или я начал демонизировать профессора после всего, что узнал. Надеюсь, моя нынешняя поездка окажется не напрасной и удастся узнать что-нибудь о судьбе этого парня.
  Деревья вдоль грунтовки росли настолько плотно друг к другу, что в самом лесу царил полумрак. Дорога поначалу была терпимой, но уже через два километра сделалась совершенно несносной, мне пришлось сбавить скорость до двадцати километров в час. С учётом того, что село находилось в пятнадцати километрах от трассы, поездочка обещала стать долгой. Да ещё этот лес по сторонам... Я так привык к родным южным степям, когда смотришь в окно и взгляд устремляется вдаль, к горизонту. А здесь одни деревья, за которыми и леса-то не разглядеть. В прорехах между стволами было видно, что земля засыпана листвой, кустов же и травы почти не было. И всё из-за крон этих древних великанов, с жадностью свиньи поглощавшими солнечные лучи.
  Я представил, как этот хищный лес разрастается, захватывает всю страну, весь континент, всю планету, губит всё живое, выпивает из земли последние соки и сам умирает, убив всё вокруг. От этой картины стало невероятно жутко, ряды деревьям по обеим сторонам дороги теперь стали казаться непробиваемыми стенами, которые медленно сдвигались, норовя раздавить меня прямо в моей машине. Хищный лес жаждал поглотить ещё одну жертву... Фантазии фантазиями, но ведь и правда, а где живность, почему вокруг тихо, я слышу лишь звук мотора?
  Очередная колдобина, на которой "Жигулёнок" подскочил, как лягушка на батуте, отвлекла меня от мрачных мыслей. Я сосредоточился на дороге, отметив, что колея и правда сужалась, поросла травой, делалась всё менее различимой. Глянул в зеркало заднего вида - а там одни деревья. Что если лес проклятый? Что если Данил так и не доехал до Рясс, а потерялся в этом лесу, умер от жажды, окружённый непроходимым лесом?
  Я не на шутку перепугался, перед мысленным взором снова зимняя железная дорога, рельс, задранные вверх. Нужно разворачиваться, пока не приключилась беда! Не успел подумать об этом, как откуда не возьмись на обочине столб с почти стёршейся надписью: "Ряссы". Проехал ещё немного, свернул, отметив, что дороги по сути и не осталось, лишь всюду на голой земле трава, не смевшая, впрочем, переступить границу леса - а впереди церквушка, по виду ещё дореволюционных времён.
  Я остановил автомобиль, не рискнув ехать дальше по бездорожью, вышел и осмотрелся. Церковь была в нормальном состоянии, хотя ограда и поросла плющом, а побеленные стены отдавали серым цветом. Вся деревня растянулась в одну улицу, лес неохотно уступил свои права вооруженным топорами людям. Впрочем, отвоевать удалось совсем небольшую территорию: за участками сельчан деревья росли всё так же плотно, как и вдоль дороги.
  Я неторопливо пошёл вперёд, разглядывая дома. Какие-то из них были в плачевном состоянии, другие, однако, выглядели вполне прилично: и крыша новая, и забор покрашен, на некоторых окнах даже занавески висели. Если бы приусадебные участки не поросли бурьяном, можно был заподозрить, что там кто-то живёт. Но нет, вокруг ни души. Похоже, те шестнадцать человек, что здесь жили совсем недавно либо умерли, либо переехали. Скорее первое. От этой мысли мне стало не по себе. А что, если тела так и не забрали? По этой причине я отбросил даже не успевшую оформиться мысль войти в чей-нибудь дом и поискать хозяев. Не хотелось увидеть высохшие трупы.
  Поэтому я просто шёл по дороге, смотрел по сторонам и наблюдал за тем, как в прорехе между деревьями небо из ясно-голубого делается серым. В любом другом месте такая смена погоды почти не изменила видимости, но в Ряссах сделалось темно, как поздним вечером. А ещё зябко. Я похвалил себя за то, что захватил куртку, сунув под мышку. Накинул её, продолжил путь. Село всё не кончалось и не кончалось. Сколько же домов на этой единственной улице?
  Серое небо становилось свинцовым, похоже, поднимался ветер, поскольку тучи потекли по небу заметно быстрее. Но здесь это совершенно не ощущалось. Была от леса и польза - он надежно защищал от ураганов. Может поэтому дома здесь были каменные, а не деревянные, которые обычно и строят в Центральной России? Зимой не так холодно, потому что ветер почти не дует, летом не так жарко, потому что лес спасает от зноя своей величественной тенью.
  Пока я обо всём этом думал, улица, наконец, кончилась. Последние два саманных дома стояли в сторонке, а впереди дорога обрывалась, упираясь в здоровенные железные ворота, за которыми начинался лес. Это показалось мне очень глупым: зачем ставить ворота перед лесом, тем более что никакого забора не было? Я решил подойти поближе и рассмотреть, что же там такое.
  Ворота сильно проржавели, обе воротины скручены толстой металлической цепью. Вот она была новенькой, покрашенной чёрной краской. Столбы, к которым ворота крепились, оказались деревянными. Они были изрисованы какими-то рисунками. Незатейливые геометрические формы напоминали мне скандинавские руны. Что-то языческое. Интересно, как это сочеталось с христианской церковью на въезде в село? В шагах двадцати перед воротами лежало большое бревно, а перед бревном располагалось кострище. Я сел на корточки, протянул ладонь к золе - от неё веяло теплом! Значит в деревне всё-таки кто-то был, жёг здесь костёр. Это открытие заставило меня насторожиться. Я встал, с опаской посмотрел по сторонам. Почему этот человек не вышел навстречу? Неужели новое лицо в селе не привлекло его внимания? Да и вообще, человек ли разжёг этот костёр?
  От последнего вопроса, заданного самому себе, я вздрогнул. Спокойная прогулка по селу несколько развеяла мои опасения, я совсем забыл, что здесь когда-то пропал Данил Зайцев, что приехал я сюда в поисках информации о нём, что меня самого могла постигнуть участь Данила!
  Я достал телефон, сфотографировал ворота, символы на столбах, подошёл к ним вплотную, хотел обойти, заглянуть, что там в лесу. Но потом замер, передумал. Не стоит связываться. Ну зачем кто-то поставил эти ворота? Он словно бы пытался не пустить того, кто прячется в лесу, сюда, в это село, а может быть и глобальнее - в этот мир.
  Закончив фотографировать, я развернулся и быстрым шагом пошёл назад, уже ничего не разглядывая. Тем более что небо сделалось даже не свинцовым, а чёрным, вот-вот должен был обрушиться настоящий ливень. Временами переходя на бег, я стремился как можно скорее вернуться к машине и покинуть Ряссы, поэтому, когда калитка одного из домов открылась, и на дорогу вышел ещё один человек, я вздрогнул от неожиданности.
  То был невысокий мужчина средних лет. Мешковатые пыльные штаны, мятая рубашка в чёрно-белую клеточку, сосредоточенное лицо с печатью глубокой усталости от жизни - вот каким он предстал передо мной. В одной руке у мужчины была пила, полотно которой сильно поржавело, во второй отпиленная от высохшей вишни длинная ветка, которую он волочил по земле. На меня мужчина не обращал вообще никакого внимания, как будто приезжие в этих местах были самым обычным делом.
  Первое замешательство прошло, и я решил обратиться к нему, попытаться выяснить хоть что-нибудь о Зайцеве.
  - Здравствуйте! Я приехал в деревню в поисках Данила Зайцева. Он приезжал сюда много лет назад, а с тех пор пропал.
  - Никуда я не пропадал, - буркнул мужчина, даже не остановившись, миновал меня и пошёл дальше.
  - В смысле? - я пошёл следом за ним, едва поспевая, несмотря на то, что был выше и ноги у меня длиннее.
  - В прямом. Я и есть Данил Зайцев.
  Этот ответ меня ошарашил. Я ожидал чего угодно, но только не встречи с человеком, который числился пропавшим без вести.
  - Но вас же милиция искала, не смогла найти.
  - Значит так хорошо искали.
  - А родители? Почему вы им ничего не сообщили?
  - Потому что так захотелось, - грубо ответил Данил, наконец, остановившись. - Тебе чего надо?
  - Да нет, я... - признаться по правде, я растерялся и не знал, как себя вести, - давайте я просто позвоню в милицию, сообщу, что вы отыскались.
  Тот безразлично пожал плечами.
  - Звони, только телефонную линию сюда никто не тащил.
  Ну да, конечно, он же не застал распространения мобильной связи.
  - Сейчас уже её тащить не надо, - сказал я, достав свой Сони Эрикссон. Впрочем, я был излишне оптимистичен - связи не было.
  - Это что, телефоны сейчас такие? - хохотнул Данил.
  - Да, но здесь он не ловит. Вышки сотовой связи далеко.
  - До чего дошёл прогресс, - протянул Данил и двинулся дальше своей дорогой.
  Я остался стоять на месте, провожая его взглядом. Да при чём здесь вообще милиция?! Я же приехал узнать по поводу Яковлева!
  - Подождите, Данил! - я бросился за ним вдогонку. - Я ведь искал вас не просто так. Дело всё в том, что я пытаюсь разобраться в одном деле. Ваш научный руководитель, профессор Яковлев... я с ним когда-то был знаком...
  Услышав фамилию профессора, Данил застыл на месте, всё его тело напряглось, пальцы, сжимавшие ветку, побелели, лицо сделалось мрачнее тучи, проступили желваки на скулах.
  - Был? Вы его ищите? - спросил он, удостоив, наконец, меня колючим злобным взглядом.
  - Нет-нет, - я почувствовал себя неуютно. - Дело в том, что профессор погиб, а я когда-то ему помогал и теперь пытаюсь разобраться во всём, что тогда произошло.
  После этой фразы Данил как-то поник, опустил голову, задумался. Промолчал не меньше минуты, потом кивнул своим мыслям.
  - Значит ты такой же дурак, как и я, - произнёс он. - Ну пошли, расскажу тебе кой-какую историю.
  Данил продолжил свой путь, я пошёл рядом. Он приподнял голову, смотрел на затянутое небо и говорил.
  - С Яковлевым я познакомился на третьем курсе. Он читал нам лекции по фольклористике. Сказать, что он был хорошим лектором, значит назвать Ньютона неплохим физиком, Гёте удобоваримым поэтом, а Да Винчи подававшим надежды художником. Яковлев был влюблён в предмет, который преподавал и умел передать эту любовь слушателю. Аудитория всегда была полной. Приходили даже распоследние прогульщики. Я сам подошёл к нему после лекций, начал расспрашивать, мы подружились и очень скоро он поделился со мной своей теорией о том, что некоторые сказки описывают контакт людей с потусторонними силами. Я, конечно, не поверил, но Яковлев пару раз пригласил меня посетить с ним некоторые места, и мне пришлось изменить своё мнение. Я увидел такое, чего нельзя было объяснить рационально! Выяснилось, что у профессора разветвлённая сеть информаторов, причём не только в городе, но и по всей стране, по всему бывшему Союзу!
  - Я об этом не знал, - удивился я.
  Данил лишь покачал головой.
  - Он умел располагать к себе людей, был тонким психологом. Его считали своим другом депутаты, милиционеры, патологоанатомы. Да и простым людям, которые стали свидетелями чего-то загадочного, он время от времени слал презенты, напоминая о себе. Так он находил новые дела. Уж не знаю, сколько на это уходило сил, времени и денег. Но я отвлёкся. Мы подружились, Яковлев частенько стал отправлять меня в экспедиции, толком ничего не объясняя. Несколько раз я чуть не умер.
  - Знакомая история, - отозвался я.
  - Угу, - согласился Данил. - Уже тогда у меня закрались подозрения, что он использует меня, как приманку. Но в это так трудно было поверить! И вот, село Ряссы. На карты его нанесли только в семидесятые, а в девяностые оно с карт уже пропало. Ты, наверняка, вёл поиски по карте профессора?
  - Да, - подтвердил я.
  - Место это уникальное. Как рассказывал мне профессор, в языческие времена здесь было капище. Когда стали силой насаждать христианство, местные волхвы с семьями прикинулись покоренными. Стали креститься, даже часовеньки, а потом церквушки стали строить на въезде в деревню. Та, что ты видел, далеко не первая. А ведь она очень старая, ей минимум две сотни лет. Притворялись отменно, правду о том, что здесь происходит, знали единицы. Ни в каких книгах отыскать этого было нельзя. Сам Яковлев выудил эту информацию у одного из потомков волхвов, который бежал отсюда. Уж не знаю, что тот рассказал профессору, но мне сообщили минимум: лес зачарован, в нём обитает могущественный дух, с которым могут общаться только жители села. Отправляйся, Даня, да только береги себя. Никогда не прощу, если с тобой что-то случится, - Данил очень хорошо передразнивал профессора. - Так он мне тогда сказал. Ну а я поехал. Когда прибыл, понял, что мне здесь не рады. Но приняли, заночевать позволили. Я втирался в доверие как мог. Делал вид, что собираю информацию, их сказки и легенды. И узнал, что лес и вправду особенный. Но тот, кто там живёт, не добрый, а злой. И волхвы все эти столетия стараются его сдержать. Ты шёл мне навстречу со стороны леса, наверняка же видел ворота?
  - Да, видел.
  - Ну вот, - Данил кивнул, - наверняка же подумал, на черта их там поставили, да? Я вот тоже задавался этим вопросом до поры до времени. Ты знаешь, что такое магия?
  - Ну, это возможность творить всякие чудеса с помощью заклинания, - предположил я.
  - Почти правильно. Это вера в то, что ритуальными действиями или одними только мыслями маг способен изменить реальность. Самый простой пример это куколка, к которой ты прикрепляешь волосинку или ноготок, или лоскутик кожи другого человека, что по идее должно отождествить куклу с тем человеком, а после совершаешь над куклой некоторые манипуляции, которые должны отразиться на человеке. Проколол сердце - у человека произошёл приступ. И так далее. Так вот, я не знаю, действует ли магия на простых людей из плоти и крови, но на потусторонние силы она действует невероятно эффективно. Если хотим запереть какую-то сущность в ограниченном пространстве, нам нужно просто загнать её туда, а дальше создать некое особое место, символизирующее выход, закрыть его и таким образом запечатать сущность в выбранном пространстве. Звучит сложновато, поэтому скажу простыми словами. Местные волхвы верили, что давным-давно в этом лесу обитало чудовище, которое невозможно было победить обычными методами. Поэтому они пошли на хитрость и прибегли к магии. Поставили ворота на выходе из леса, провели магический ритуал, мысленно представив, как лес становится непреодолимой стеной, а единственным выходом из него становится пространство между двумя столбами, поставили на эти столбы ворота и запечатали их. И ворота, и столбы меняли, но суть оставалась прежней - символическое значение ворот как запечатанного выхода из тюрьмы, которой стал лес.
  - Откуда ты всё это узнал?
  - Они мне сами рассказали, когда я прожил здесь год.
  - Год! Но почему ты не вернулся обратно, зачем вообще ввязался во всё это?
  Данил замялся, но потом всё-таки ответил.
  - Долг. Село вымирало. Волхвы всё чаще нарушали данную их предками клятву и уезжали отсюда. Нужна была свежая кровь, и я согласился им помочь.
  - То есть ты продолжил ухаживать за этими воротами? Я видел, что цепь на них покрашена.
  - Не только. Каждую ночь я сажусь на бревне перед ними, разжигаю костёр и жду.
  - Чего?
  - А ты точно хочешь знать? - в глазах Данила появился какой-то нездоровый блеск. - Потому что рассказать об этом невозможно, это нужно увидеть и услышать.
  Я застыл, не зная, что ответить. А он хмыкнул, пошёл дальше - оказалось, что мы уже добрались до ворот - стал распиливать ветку, которую волочил и бросать ветки в кострище, но тут вдруг начала накрапывать дождь.
  - Помоги, а? - попросил он меня, собирая ветки, чтобы те не намокли.
  Мы оттащили ветки в пустующий сарай ближайшего домовладения, сами отсиделись брошенном доме, и когда дождь закончился, направились к воротам. Я всё-таки решился.
  Данил постелил на бревно клеёнку, после принялся ломать ветки и бросать их в кострище, достал бумагу, скомкал, засунул в несколько мест, поджог, дождался, когда огонь впился цепкими сине-жёлтыми щупальцами в тоненькие сухие веточки вишни, набрал силу, пожирая свою добычу, вырос, разгорелся. После этого Данил подбросил ещё дровишек, мы сели на клеенку и стали ждать.
  Когда совсем стемнело, цепь на воротах лязгнула.
  - Началось, - прошептал Данил и как-то странно посмотрел в мою сторону. В его взгляде читались раздражение, зависть, предвкушение, губы изогнулись в какой-то мерзкой неприятной ухмылке.
  Но я не придал произошедшим с ним переменам никакого значения, потому что из-за ворот донесся чей-то душераздирающий крик, стоны десятков, сотен человек, вопли отчаяния. Я увидел, как в просвете между воротинами мелькнула окровавленная ладонь, возник и растворился широко открытый глаз с огромным зрачком. А в следующее мгновение кто-то ударил в ворота с такой силой, что створки разлетелись в стороны и если бы не цепь, ворота распахнулись бы настежь. За этим последовал жуткий, не принадлежащий этому миру рёв. Должно быть, так кричат чудовища в преисподней.
  Напуганный всем происходящим, я абсолютно забыл о Даниле, который ерзал на месте и не отводил от меня глаз. Он чего-то ждал, но после того, как услышал рёв, переменился в лице, сделался мрачнее прежнего, весь напрягся, от чего желваки на скулах снова пришли в движение.
  Ещё удар в ворота, да такой силы, что я подскочил на месте. Крики людей совсем рядом. Они плачут, молят о помощи, об избавлении, о смерти... Рёв сменился рыком, урчанием, какими-то неописуемыми, инфернальными звуками, от которых сердце в груди ускоряло бег. Я вцепился в бревно пальцами рук, боялся пошевелиться. И в этот момент Данил вдруг громко на меня заорал:
  - Пошёл вон отсюда!
  Я вздрогнул, отвлёкся. Шумы пропали, ворота застыли, будто ничего и не происходило.
  - Что? - повернулся я к Данилу.
  Но вместо ответа он подскочил, схватился меня за воротник и резким рывком повалил на землю.
  - Да ты очумел что ли! - я встал на ноги, приготовился дать отпор наглецу, но он стоял в свете костра и сверлил меня взглядом.
  - Убирайся вон из моей деревни!
  Хотел стукнуть его как следует, да судя по виду, у мужика какой-то истерический припадок, поэтому решил не связываться. Всё равно здесь делать нечего. И эти звуки, эти образы за воротами... Я узнал всё, что хотел. Бросил короткий взгляд на ворота, потом посмотрел на Данила, который, казалось, готов был кинуться драться, если я не уйду. Хмыкнул, пошёл прочь от костра.
  Я вернулся в "шестёрку", но ехать среди ночи через этот лес не решился, заночевал в салоне. Почти не спал, ворочался с боку на бок, не зная, куда засунуть ноги. Поутру проснулся от сильного зуда на мизинце ноги, кое-как почесал его через кроссовку. После передумал уезжать. Нужно выяснить, что же такое произошло вчера ночью, почему Данил взъерепенился и накричал на меня. Я пошёл по единственной сельской улице, свернул к калитке, из которой вчера вышел Данил, открыл её, заглянул во двор. Никого. Всюду высокий бурьян, неприятный запах тления.
  - Данил! - позвал я его.
  Никто не откликнулся. Я пересёк двор, открыл дверь в дом. Оттуда пахнуло плесенью и запустением, гниением и разложением. Как же он здесь живёт? Я переступил через порог, миновал предбанник, вошёл внутрь и замер в проёме. Прямо на полу зала лежало два высохших и истлевших трупа. Оба были покрыты ветвистыми чёрными прожилками словно коконом. Одежды на них не осталось, кости покрывали лишь иссохшие и потому слабо поддающиеся гниению куски мышц и жил.
  Я отшатнулся, поскорее покинул страшный дом. Может быть ошибся калиткой? Да даже если ошибся, почему Данил никого не вызовет, чтобы трупы увезли? И что это за чёрные прожилки, покрывающие тела мертвецов? Плесень? Не похоже.
  Мой палец снова принялся зудеть, но я решил перетерпеть, направился прямиком к костру, вероятно Данил всё-таки остался там на ночь, сторожить эти ворота - пограничье между нашим миром и чем-то ещё. Чем-то настолько ужасным и страшным, что об этом никогда не рассказывали в сказках.
  Когда я добрался до места, то обнаружил лишь тлеющие веточки в костре. Данила нигде не было. Я подошёл поближе, осмотрелся. После дождя земля была мягкая, следы моей обуви отпечатались словно в бетоне. А вот там, где сидел Данил следов от обуви не осталось. Зато были следы куриных лапок.
  Зуд стал невыносим, я сел на бревно, стащил кроссовку, снял носок и с ужасом посмотрел на мизинец моей левой ноги. Он весь был покрыт чёрными прожилками. Но то была не плесень - у каждого отросточка хоботок, хищный, сокращающийся, разрастающийся, тянувшейся к моей плоти. Из заднего кармана джинсов я достал платок, переборов приступ паники, прикоснулся к ногтю, хотел очистить его, но обнаружил, что он просто вырвался целиком, весь опутанный неизвестным мне организмом, более всего напоминавшим кишечник немертины, который та, как меня убеждали в интернете, выплевывала через ротовое отверстие.
  Я с отвращением выбросил ноготь в кострище, посмотрел на свой розовый мизинец, изучил каждый миллиметр его поверхности, с облегчением вздохнул, потому что не обнаружил следов черной субстанции. Выбросил носок и платок, надел кроссовку на босую ногу и бросился прочь, прекрасно помня, кто оставляет после себя куриные следы.
  ... После того, как Вячеслав уехал из Рясс, ворота вздрогнули, подались в одну сторону, в другую. А потом последовал сильнейший удар. Но цепь выдержала эту атаку. Пока выдержала...

Кошмар наяву

  Ростислав бежал что было мочи, волоча за собой Миломиру. Темный коридор казался бесконечным. Источником света служила старая керосиновая лампа, болтавшаяся на металлической ручке, которую Ростислав сжимал свободной рукой. Однообразные серые стены и трубы, что тянулись вдоль коридора. Ни ламп, ни поворотов, ни звука. Абсолютная тишина и кромешная тьма вокруг. Лишь звук их дыхания, да стоны Миломиры.
  - Кто ты такой? Куда ты меня ведёшь? -слабо сопротивляясь и следуя туда, куда Ростислав её тащит, вопрошает она. Но ответить нельзя, иначе всё напрасно. Неизвестно, сколько времени они уже движутся через этот коридор, неизвестно, сумеют ли выбраться. Стены, казалось, сдвигались, проход становился уже, дышать тяжелее. На мгновение Ростиславу почудилось, что ладошка Милы выскользнула, он упустил её! Развернулся, а позади непроницаемая стена из темноты. Лампа была неспособна пробить эту стену. Моргнул - и ничего. Напуганная Мила хлопает глазами и смотрит на него.
  - Что случилось? Почему ты молчишь? - продолжает надоедать ему вопросами. Но он молчит, бежит вперёд, ведёт её за собой.
  Но что это впереди: пол коридора усеян пестрыми змеями, которые клубятся, извиваются, переплетаются друг с другом, ползут навстречу паре. Крик отвращения чуть не вырвался из уст Ростислава, он сделал шаг назад, в висках запульсировало от боли, наклонился и увидел, что из его ступни торчит огромный ржавый гвоздь, пронзивший обувь как картонку. Опять захотелось закричать, на этот раз от боли, но и здесь Ростислав сдержался, зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел, что его нога целая, а впереди ничего нет. Вытерев холодный пот со лба, Ростислав продолжил свой путь. Профессор предупреждал, что колдун напустит иллюзии, но Ростислав даже предположить не мог, что они будут настолько правдоподобны! Главное молчать и ни в коем случае не кричать, тогда всё закончится благополучно. К счастью, Миломира перестала спрашивать его о чём-либо, покорно следовала за человеком, который мог оказаться как спасителем, так и губителем.
  Ещё несколько десятков метров позади, и тут коридор начал расширяться, переходить в пещеру. Когда Ростислав с Миломирой вступили под её своды, то обнаружили мертвецов, валявшихся повсюду. Какое-то массовое убийство, не иначе. Или место жесточайшего сражения. Ростислав опять зажмурился, в надежде, что иллюзия развеется, но в этот раз не сработало - мертвецы остались на месте.
  Придётся идти среди трупов. Набрав полную грудь воздуха, посмотрев на напуганную Миломиру, он улыбнулся ей, понадеявшись, что улыбка подбодрит её, крепко сжал кисть возлюбленной своею вспотевшей ладонью, повёл вперёд.
  Вот мертвец прямо на полу, лицо на бок, изо рта вытекает белая липкая жижа, руки в стороны, ноги лежат прямо, тело закоченело. Ростислав аккуратно наступает рядом с подмышками, стараясь не зацепить труп, не смотреть в его остекленевшие глаза. Мила начинает хныкать, но повторяет за Ростиславом, наступает ровно туда, куда и он. Первого миновали. Но вот двое привалились к стенке, как безмолвные стражи. Руки скрещены, лица синие, глаза закатились, видны лишь белки. Ноги словно бы вросли в пол пещеры. Не коснуться их почти невозможно. Ростислав поворачивается боком, протискивается между плеч покойников, морщится, плечо мертвеца цепляется за его спину. Мертвец заваливается, падает. Ростислав словно бы читает укор в его безжизненном взоре.
  - Нет, я не могу, не могу, - заливается слезами Мила. Ростислав поворачивается к ней, прикладывает палец к губам, из-за чего чуть не обжигает свою грудь горячей керосиновой лампой. Но жест помогает, Миломира успокаивается, идёт вперёд.
  А дальше целая гора тела. Руки и ноги покойников переплелись друг с другом, тела тех, что лежат снизу, уже почти истлели, но те, что выше, только-только начали разлагаться и выглядели отвратительно. Опарыши копошились в коже, их белые тушки мелькали сквозь полусгнившую одежду, поредевшие волосы.
  Ростислав пошёл вперёд, поставил ногу на колено одного мертвеца, опёрся, перенёс на неё вес, услышал, как хрустит сустав трупа, поднялся выше. Ещё шаг, ещё. Гниющее мясо чвакает под ногами, от невероятной вони слезятся глаза, но нужно идти. Мила заливается слезами, но не отстаёт, лишь крепче сжимает руку Ростислава. Вот они на вершине холма из тел, вот начали спускаться. Ростислав выдыхает, ощутив под ногами каменистую почву. Мила вот-вот спустится, но тут ужас искажает её прекрасно лицо, она начинает кричать, падает.
  - Они хватают меня!
  Всё происходит так быстро, что вопль отчаяния едва не вырывается из уст Ростислава, но он бросает керосиновую лампу, кидается к возлюбленной, хватает её за плечи, тащит и с ужасом видит, как вся гора мёртвых тел приходит в движение. Покойники хватают Милу, тянутся к Ростиславу, мертвой хваткой затвердевших пальцев впиваются в его лодыжки, цапают колени...
  А потом наваждение пропадает. Они с Милой на полу. Рядом разбившаяся керосиновая лампа, топливо которой быстро догорает. Дальше идти предстояло в кромешной тьме. Ростислав обнял Миломиру, помог ей встать, взял за руку, повёл за собой, второй рукой ощупывая стену. Если это скоро не закончится, если колдуна хватит надолго, Ростислав может и сломаться. Это только в сказках легко, а в жизни столкнувшись с подобным умоляешь высшие силы сжалиться и прекратить пытку.
  Но пока силы идти были, и Ростислав шёл, пусть и не видел, куда. Пещера тянулась и тянулась, казалось, впереди обрыв, но это всякий раз была лишь иллюзия. Сколько же они бредут? Уже несколько часов, не меньше.
  Крики где-то вдалеке. Ростислав знает голос - это его мама.
  - Ростик! Сыночек! Ты здесь! Отзовись, любимый! - сколько боли, сколько мольбы, сколько отчаяния в этом крике!
  Ростислав прикусил свой язык, почувствовал, как на этот раз Миломира крепко сжимает его руку, улыбнулся. Не зря она ему снилась, это точно та девушка, которую он искал всю свою жизнь. Голос мамы звучал ещё долго, но Ростислав уже не обращал на это никакого внимания, а двигался вперёд. И вот, наконец, его усилия вознаграждены: яркий солнечный свет отражается на стенке пещеры. Там за поворотом должен быть выход! Ростислав ускорятся, добирается до нужного места, аккуратно выглядывает из-за угла и от ужаса падает на спину, едва на завопив: проход загораживает огромная морда дракона, который раззявливает свою пасть и бросается на Ростислава с Милой. В этот раз не спастись, остаётся лишь принять свою участь.
  Но дракон, конечно же, оказывается лишь иллюзией. Как только напуганный Ростислав открывает свои глаза, то обнаруживает, что проход свободен, а Мила непонимающе на него глядит. Он встаёт, снова обнимает её в поисках поддержки, берёт за руку и ведёт к выходу.
  Они выбираются наружу, на огромное залитое солнцем скалистое плато, кое-где покрытое тонким слоем почвы и травы. Щурятся, улыбаются. Интересно, уже можно говорить или лучше увести её к машине? Не успел Ростислав об этом подумать, как Мила вдруг вырывается, бежит прочь от него.
  - Куда! - вырывается у Ростислава и через мгновение всё вокруг меняется. Он снова в подземельях, снова ни зги не видно, только теперь он один, навсегда лишился девушки, которая снилась ему на протяжении года.
  Ростислав падает на колени и начинает горько плакать. А потом просыпается весь в слезах, оборачивается, видит закутавшуюся в простыню Милу, всё такую же красивую, тихо посапывающую, укутавшуюся в белоснежную простынь. Встаёт, идёт к окну, выглядывает в пустующий двор, рассматривает детскую площадку, расставленные вдоль тротуара автомобили, любуется приглушённым светом фонарей, пытается отогнать тревогу, но ничего не получается. Профессор пообещал, что под страхом смерти ничего не расскажет, значит колдун не сумеет их отыскать. Но что если профессора обманут, как во сне обманули Ростислава? Смогут ли они спастись от колдуна ещё раз?
  Ростислав тихо вздохнул, покачал головой, прокрался в детскую, полюбовался мирно спящими дочкой и сынком, улыбнулся.
  'Сможем', - ответил сам себе Ростислав. Он просто не знал, как теперь будет жить без своей семьи, не верил, что беда может прийти в его дом, был уверен, что профессор Яковлев никогда не предаст и сдержит данное слово. ...
  Мы с ребятами как раз заканчивали работу с проводкой в кинотеатре, собирали инструменты, когда мой взгляд упал на афишу. Завтра сразу две премьеры - 'Залечь на дно в Брюгге' и 'Хроники Нарнии: Принц Каспиан'. Первый фильм я собирался посмотреть. И у меня как раз выходной. Может сходить?
  Я предложил мужикам, но из них никто не захотел, некоторые завтра работали, у некоторых были другие планы. Потом я вспомнил про Катю, с которой мы уже месяца два не созванивались. Может её пригласить? Вряд ли она захочет пойти на Брюгге, а вот Каспиана точно согласится посмотреть. Про Нарнию она мне прожужжала все уши, нахваливала первую часть, которая лично мне совершенно не зашла. Но желание поболтать с подругой пересилило нежелание смотреть скучный фильм.
  Поэтому, когда мы закончили работу и поехали в офис, я отыскал в телефонной книге строчку 'Катя Краснова' и позвонил ей.
  - Алло, Слава, привет! А я как раз собиралась тебе звонить! - сообщила Катя бодрым голосом.
  - Ну конечно, два месяца не звонила, а сейчас собралась, - изображая обиду в голосе, сообщил я, хотя, конечно, обидно мне не было. В конце концов, она студентка, у неё сейчас кипучая жизнь, а я уже успел погрязнуть в рабочей рутине, хотя и не слишком жалел об этом, потому что зарплата росла не по дням, а по часам.
  - Нет, я правда собиралась, - начала было оправдываться Катя, но потом одёрнула себя, - да и вообще, если ты скучал, мог бы и сам меня набрать! Парни всегда набирают меня первой! Да, похоже той неуверенной Кати, с которой я познакомился два года назад, уже не осталось, она повзрослела, и класть ей палец в рот не рекомендовалось.
  - Ну так я не твой парень, а твой друг. На друзей это правило не распространяется.
  - Да ну тебя.
  - Ладно-ладно, я не скандалить звоню, а по делу. Не хочешь завтра в кино сходить, на 'Принца Каспиана'? Премьера.
  - Хочу, но у нас с тобой другие планы. Если успеем, то сходим после.
  - Ого, у меня уже на завтра планы, о которых я не знаю.
  - Именно, - Катя звонко хохотнула в трубку. - Я нашла четвертого!
  - Кого четвертого?
  - Четвертого человека из письма Саши. Ростислав Федотов.
  За прошедшие с моей поездки в Ряссы полгода я уже успел позабыть о намерении отыскать всех помощников Яковлева. В тот раз я здорово перепугался, обнаружив на пальце черный наросты. Может, стоит плюнуть на эту затею?
  - Понятно. Это не телефонный разговор.
  - Да-да. Завтра утром у нашей библиотеки.
  - А как же университет?
  - Ничего страшного, прогуляю. Надо подпортить мою безупречную посещаемость, - Катя опять хохотнула.
  - Хорошо, тогда до завтра.
  - Пока!
  Я сбросил телефон и посмотрел на сослуживцев, уставившихся на меня и широко улыбавшихся.
  - Что, твоя девушка?
  - Нет, подруга. Ты же слышал, - ответил я.
  - А по тому, как вы друг с другом воркуете и не скажешь, - ухмыльнулся собеседник. - Да и не бывает дружбы между мужчиной и женщиной, всё это чушь.
  - Ну не скажи, - подключился самый старший из нас. - Вот я со своей женой исключительно дружеские отношения поддерживаю.
  Мы посмеялись над шуткой и разговор постепенно утёк куда-то в сторону. А на следующее утро я ждал как всегда опаздывающую Катю у библиотеки. Впрочем, сегодня я на неё совсем не сердился из-за этого, потому что на дворе стояла волшебная погода. Насыщенно-синее небо словно дышало весной, серые ленты асфальтовых парковок ещё не успели потеснить зелёные советские газоны в этом районе города, поэтому можно было любоваться ярко-зелёной травой, хулигански-озорными одуванчиками, дразнящими своими жёлтыми соцветиями прохожих, шустрыми весёлыми пчелами, кружащимися над ними, аккуратными кронами тополей, величаво возвышающимися над крышами трёх- и четырехэтажных домов, которые тянулись вдоль тротуара. Случайные прохожие невольно сбавляли шаг и поглядывали на лужайку, каждый думал о чём-то своём, но совершенно точно приятном. Я сам вылез из салона автомобиля, присел на багажник и глазел в небесную синеву, думая обо всём и ни о чём, вспоминая гревшие душу моменты своей жизни, мечтая о том хорошем, что меня ещё ждёт. Сделалось очень хорошо, перед самым приходом Кати захотелось, чтобы она задержалась подольше, и я пробыл в этом безмятежном сне наяву ещё какое-то время. А через пару мгновений после этой мысли, я услышал её радостный смех, повернул голову и увидел Катю в компании какого-то высокого, но очень худого парня, который что-то оживлённо ей рассказывал. Сам не знаю почему, я немножко разозлился на мальчишку.
  - Ладно, я тебе позвоню, - попрощалась с ним Катя и посмотрела, наконец, в мою сторону.
  - Опять опаздываешь, - с притворным укором обратился я к ней.
  - Даже не поздоровался, а уже начинаешь наезжать, - Катя не придала моим словам большого значения и широко улыбнулась. - Привет, Слава! Очень рада тебя видеть!
  Я кивнул, проявил обычно несвойственную мне галантность и открыл ей дверь, после чего сам сел в 'Жигули'. Оказавшись в салоне Катя превратилась в себя прежнюю. Ну или по крайней мере ту Катю, которую я знал.
  - Я стала подрабатывать у нас в университете лаборанткой и получила доступ к большинству аудиторий и кабинетов. Ну и поступила в лучших традициях шпионки - забралась в кабинет, который когда-то принадлежал Яковлеву. С тех пор там никто не работал, поэтому я рассчитывала найти полезную информацию. И нашла! - после этого последовал подробный рассказ о том, как Катя обнаружила кучу бумаг на столе в углу, редкие книги в шкафчике письменного стола и личные письма профессора. - И вот, среди всей этой мешанины мне на глаза попадается смятый пожелтевший от времени листок. Беру его, разворачиваю и... - Катя достала из кармана сложенный пополам листик из ежедневника и протянула его мне.
  Я взял, пощупал сильно измятую бумагу, глянул на дату в уголке - десятое марта тысяча девятьсот семьдесят второго года, пятница - после чего развернул. Мелкими буквами в самом верху листка значилось: улица Лермонтова, 134б, квартира 26, Ростислав Федотов.
  - Так просто? - удивился я.
  - Но без меня ты бы не справился, поэтому едем туда вместе. Тем более что когда ты в одиночку ведёшь расследования, выходят какие-то депрессняковые окончания.
  - Поехали, - согласился я, уверенный, что никакого Федотова по указанному адресу мы не обнаружим - вряд ли информация из ежедневника семидесятых годов оставалась актуальной и в нулевые. На этом, пожалуй, можно будет закончить поиски помощников Яковлева, тем более что в общих чертах мне и так всё ясно.
  По дороге Катя традиционно не переставала болтать, и в этот раз я даже слушал её, потому что хотел кое о чём поговорить и выжидал подходящий момент.
  - Слушай, а с кем это ты шла около библиотеки? - спросил я, дождавшись паузы в непрекращающемся потоке речи рыженькой болтушки.
  Катя сбилась с мысли, казалось, недопоняла вопроса, потом её вечно бледные щёчки сделалась румяными, она задорно улыбнулась.
  - А ты что, ревнуешь? - спросила она.
  - Нет, просто интересно, - смутившись, ответил я. Если оставаться честным с собой, то следовало признать, что я действительно ревновал Катю, сам не знаю почему, ведь внешне она была совершенно не в моём вкусе.
  - Одногруппник, живёт недалеко, я его попросила прикрыть меня сегодня-завтра, если мы не управимся. А ты всё-таки ревнуешь! - широко улыбнулась Катя, после чего быстро сменила тему, не предоставив мне возможности оправдаться.
  За беззаботной болтовнёй время пролетело незаметно, и мы добрались до нужного места. Улица Лермонтова находилась недалеко от центра города и, несмотря на ипотечный кризис в США, о котором я недавно услышал в новостях после того, как диктор осветила недавно прошедшую инаугурацию Медведева, жильё здесь оставалось очень дорогим. На въезде во двор поставили шлагбаум, что меня жутко взбесило.
  - Наверняка самоуправство! - воскликнул я. - Двор не их собственность, чтобы закрывать въезд в него.
  - Ну, тут центр города, все паркуются, жильцам мешают. Их понять можно, - вступилась Катя, но меня её доводы не убедили.
  К счастью, мне удалось припарковаться на газоне прямо под раскидистым каштаном, что вызвало уже вопли недовольства у Кати. Тем не менее, искать другое место я не стал, и мы отправились во двор. Двери всех подъездов в доме 134 были открыты нараспашку, поэтому мы без особого труда проникли внутрь, отыскали двадцать шестую квартиру, я нажал на звонок сбоку от двери.
  - А что говорить-то будем? - спросила Катя.
  - Наплету им про проводку, - пожал плечами я. За годы работы в строительном бизнесе врать я научился неплохо.
  Дверь почти сразу открыла молодая и очень красивая женщина. Настолько красивая, что я буквально потерял дар речи. Глаза цвета горного озера, аккуратный прямой носик, тонкие изящные брови, красивые светло-розовые губы, длинные соломенные волосы, заплетённые в косу, просто идеальная талия, стройные ноги. Я стоял и молчал, водил глазами сверху вниз, очарованный незнакомкой, почувствовал, как Катя толкает меня локотком в бок, но не обратил на это никакого внимания. Красота женщины загипнотизировала меня, и в этот момент я понял, что испытывали моряки из легенд, которых манили чарующие голоса сирен.
  - Вы что-то хотели? - женщина снисходительно улыбнулась и посмотрела мне прямо в глаза. Невероятное ощущение, мне захотелось петь от того, что она удостоила меня взглядом.
  - Да, здравствуйте. Мы ищем Ростислава Федотова, насколько нам известно он... Катя не успела договорить, а лицо женщины исказил искренний ужас.
  - Как?! - завопила она и бросилась прочь, в дом.
  Когда она исчезла, я испытал лёгкое головокружение, посмотрел себе под ноги, опёрся рукой о стену, чтобы не упасть. Снизу-вверх на меня смотрела Катя.
  - Слава, что с тобой? И что с этой истеричкой? - спросила она.
  Я лишь покачал головой, приходя в себя, и с удивлением увидел, как в дверном проеме появляется крепкий приземистый мужчина лет сорока с ножом в руках.
  - Не отдам! - грозно кричит он, выставив впереди себя лезвие, метя мне в грудь.
  - Да вы что, с ума посходили?! - заорала испуганная Катя, оттягивая меня подальше от безумных жильцов квартиры.
  Мужчина с сомнением посмотрел на нас, глянул вглубь квартиры.
  - Ты уверена? - спросил он.
  - Нет, - донесся до нас ответ.
  - Вы кто такие? - несколько смягчившись, но не опустив нож, спросил он.
  - Мы ищем Ростислава Федотова, - выдавила напуганная Катя.
  - Откуда вы обо мне знаете? - зло спросил мужчина. - Я уже много лет не живу под этим именем.
  - От профессора Яковлева, - выдавила Катя.
  Ростислав вздрогнул, с какой-то болью посмотрел на нас, опустил нож.
  - Неужели он меня предал? - выдавил Федотов.
  - Нет-нет, - Катя засуетилась, полезла в карман, достала сложенную бумажку. - Вот, - она протянула её Ростиславу. - Дело в том, что профессор несколько лет назад погиб, а мы хотели кое-что узнать о нём, поэтому и искали вас.
  Ростислав взял бумажку, посмотрел на неё, крепко выругался, помотал головой.
  - И что теперь делать? - спросил он у кого-то в квартире. Видимо, у своей красавицы-жены.
  Она опять появилась в проеме, и мой взгляд словно магнитом притянуло к её лицу. Катя это заметила, снова ткнула меня локтем в бок, на этот раз сильно. Помогло - очарование развеялось, и я заметил, что красавица сделалась серьёзной и сосредоточенной.
  - Проходите. Если вы ничего не знаете, мы всё расскажем, потому что наши жизни теперь зависят от вас.
  Мы зашли. Квартира оказалось простенькой, хотя и уютной. Две комнаты и большая кухня. В детской две кроватки, в одном уголке разбросаны мальчишечьи игрушки, в другом аккуратно убрано, на столике сложены тетрадки и книжки, ручки, карандаши и ластики, а накрывает канцелярские принадлежности большой коричневый медвежонок.
  В спальне родителей большая кровать, книжный шкаф со всевозможной эзотерической литературой, какие-то плакаты с неизвестными мне символами на стенах, свечи на письменном столе, новенький ноутбук.
  Наконец на кухне большой раздвижной стол, на стене телевизор, а в другой стороне газовая плита, микроволновка, мойка и навесные шкафы с кухонными принадлежностями. Нас усадили, хозяйка поставила на стол газировку и фрукты, муж стал рядом с окном и нервно поглядывал во двор.
  - Я встретил Миломиру во сне, - первым заговорил Ростислав. - Знаю, звучит как неуклюжая романтическая история, но это чистая правда. Она приснилась мне, я места себе не находил, потому что влюбился как мне тогда казалось в плод своего воображения. Это было невыносимо, - он вздохнул. - Станислав Николаевич дружил с моим отцом, всегда поддерживал меня, я несколько раз помогал ему в его делах, знал, что он интересуется всем таинственным, сверхъестественным. Поэтому решился рассказать о моих снах. Тот меня внимательно выслушал и поведал историю об облачных девах - прекрасных покровительницах воды и дождевых облаков. Они благоволят человеку, помогают ему в бедах, а некоторые из них настолько привязываются к людям, что могут влюбиться в человека. Но такая любовь делает облачных дев уязвимыми - колдуны, которые жаждут сделать их своими пленницами, принимают образ возлюбленного и похищают деву. Спасти её может только человек, в которого она влюбилась. И чтобы дать ему о себе знать, они начинают являться ему во снах. Если полюбит, то найдёт способ спасти, - Ростислав посмотрел в сторону Миломиры, улыбнулся с нежностью. - Как вы, наверное, догадались, Миломира была белой девой, потом её похитил колдун, а профессор научил меня, как того обмануть: нужно было пробраться в его логово и не издавая ни звука вывести деву оттуда. Так я и сделал, хотя это оказалось гораздо сложнее, чем я себе представлял, - он снова посмотрел на жену, передавая ей слово.
  - Одна беда, - заговорила Миломира (о, насколько же прекрасен был её тихий, мелодичный голос!), - колдун мог попытаться похитить меня снова. Обмануть его можно было только с помощью чар. Только профессору мы рассказали, где будем жить. Ростислав ради меня порвал все связи с родными...
  - А ты ради меня отказалась от возвращения в свой мир, - Ростислав глянул на жену и улыбнулся. Та улыбнулась в ответ и кивнула.
  - ... благодаря моим чарам нас никто не мог узнать кроме одного человека, которому мы доверили тайну на листке бумаги. Он должен был хранить этот листок до самой своей смерти, и если бы никто не начал наши поиски, то колдун никогда не сумел бы отыскать нас. Но вы, пусть и случайно, отыскали листок, вышли на наш след и разрушили чары, явившись сюда и назвав настоящее имя моего мужа. Колдун наверняка уже знает, где мы находимся. Ночью он явится за мной и в этот раз похитит навсегда, разлучив с мужем и детьми. Есть только один способ его остановить. Она встала, ушла в детскую комнату, принесла медвежонка и фигурку солдатика, поставила их на стол.
  - Я вырву по волосу у себя и у мужа, дам вам игрушки детей, вы ляжете в нашу супружескую кровать, я очерчу вокруг кровати круг окровавленным ножом, который защитит вас от происков колдуна. Вы проведёте здесь ночь и точно в момент рассвета встанете, убежите прочь, закроете дверь на ключ и произнесёте 'ты будешь оставаться здесь, пока хозяин не откроет двери'. Колдун будет пленён в квартире до тех пор, пока мы по своей воле не откроем дверь, либо он не сумеет сломать мои чары. Но на это уйдёт уйма времени, мы снова сумеем скрыться от него. Я знаю, всё получилось случайно и вы нам ничем не обязаны, но вряд ли профессору стали бы помогать плохие люди. Он был замечательным человеком, я уверена, вы такие же. А значит согласитесь выполнить мою просьбу и провести ночь в постели? Клянусь, если вы не встанете и не пересечёте круг, с вами ничего не произойдёт!
  Она пододвинула свой стул ближе ко мне, положила руку мне на плечо, просяще посмотрела в глаза. Насколько же она очаровательна!
  - Вы знаете... - начала было Катя.
  - Да, мы поможем, - согласился я.
  - Спасибо, - поблагодарила Миломира, скользнув кистью руки вниз и коснувшись своими молочно-белыми пальцами тыльной стороны моей ладони. От её прикосновения меня как будто током ударило.
  Катя надулась и больше ничего не говорила. Нам стали объяснять, что нужно сделать: просто лежать и не покидать постели, чтобы не происходило снаружи. Игрушки тоже должны находиться на постели. Колдун будет считать, что вся семья спряталась в кругу и пытаться выманить их из укрытия. Главное помнить, что творящиеся кошмары - это иллюзия.
  Объяснив всё, Миломира повела нас в спальню, взяла большой кухонный нож, высунула язык и аккуратно порезала его с краю, после чего размазала свою кровью по лезвию, плюнула под кровать и лезвием прорезала в паркете неровный круг. Затем оторвала себе волосинку, что-то прошептала над ней и засунула её в копну рыжих волос Кати. То же проделала со своим мужем и моей шевелюрой.
  - Вам остаётся лечь в полночь внутрь круга и ничего не делать, а нам нужно уезжать. Спасибо вам большое! - поблагодарила она.
  - Спасибо, - присоединился к благодарности Ростислав. Они уже собирались уходить, но я остановил мужа, вспомнив, ради чего всё это затевалось.
  - Ростислав, скажите, а профессор... Каким человеком он вам запомнился? Вы не считаете, что он использовал вас, когда отправлял выполнять поручения?
  - Не считаю, - ответил тот. - Мне это нравилось. И потом, если бы не Станислав Николаевич, я бы никогда не встретил Миломиру, у меня бы никогда не появилась двух замечательных детишек. Несмотря ни на что я считаю себя счастливым человеком.
  Я кивнул, мы пожали друг другу руки, Ростислав передал мне ключи от квартиры.
  - Ты будешь оставаться здесь, пока хозяин не откроет двери, - напомнил он и ушёл.
  Я проводил взглядом его очаровательную жену, но когда они спустились на пролёт ниже, не смог вспомнить, как она выглядела, осталось лишь эфемерное ощущение неземной красоты, к которой мне посчастливилось на мгновение прикоснуться.
  - Вижу, ради хорошенькой юбки ты и жизнью не прочь рискнуть, и про свой рельс уже не вспоминаешь, - презрительно бросила мне Катя, стоявшая за спиной и наблюдавшая за происходящим.
  - Ты не обязана была соглашаться, - просто сказал я.
  - Ой, да иди ты! - с глубокой обидой в голосе произнесла она и ушла на кухню, я же пошёл в спальню родителей и до вечера читал книжки. Ближе к полуночи вернулась-таки с кухни, бросила мне солдатика, сама прижала к груди медведя и бухнулась на кровать.
  - Иди, муженёк, - с шутливой интонацией позвала меня, сопроводив свои слова похлопыванием ладони по кровати.
  - Не обижайся на меня, Катя, - попросил я, выключив свет и ложась рядом.
  - Знаешь, я никогда не верила, что можно испугаться иллюзии, когда ты знаешь, что это иллюзия, - сказала Катя.
  - Посмотрим, - произнёс я, вспомнив свои приключения на заснеженных дачах. Очень даже можно испугаться, потому что не так просто убедить себя в том, что это действительно иллюзия. - Давай попробуем заснуть.
  Катя свернулась калачиком на краю кровати, я поставил будильник на телефоне на пять тридцать восемь - время восхода солнца - лёг на спину и с головой укрылся простынёй, накрыв ею и Катю. Солдатика положил под подушку. Может и правда пронесёт? Когда в полночь я услышал тяжелую поступь в закрытой квартире, понял, что не пронесёт. Катя уже дремала, я не знал, стоит ли её будить или нет. Увидел, как лунный свет, падавший на кровать, закрыла тень - фигура человека, в руках которого огромный тесак. Он занёс руки и опустил их. И тут произошло то, чего я совершенно не ожидал - простынь порвалась, тесак вонзился мне в грудь, разрубил кости, пронзил сердце. Кровь хлынула в горло, я забарахтался, пытаясь вырваться. Последней моей мыслью стала мысль о том, что Миломира меня обманула, а я по глупости погубил ещё и Катю.
  - Слава! Слава! - донеслось откуда-то издалека.
  Я словно бы рухнул на землю с большой высоты. В голове прояснилось, перед глазами напуганная Катя, которая тормошит меня за плечи.
  - Что с тобой было? Ты начал задыхаться и кряхтеть, пытаться перевернуться, чуть не упал с кровати! Хорошо, я тебя вовремя подхватила.
  - Это правдоподобнее, чем я думал, Катя. Будь готова ко всему, - выдавил я, щупая свою грудную клетку, то самое место, из которого мгновение назад хлестала кровь.
  И тут на простынь упал тяжёлый черный канат, ещё один, третий, четвертый. Канаты зашевелились, из их кончиков высунулись маленькие раздвоенные языки.
  - Мама! - завизжала Катя. - Змея!
  Она стала брыкаться, пытаясь сбросить пресмыкающихся, которые неторопливо расползались по кровати, каким-то образом заползли под простынь, оказались у меня на груди, на руках, на ногах - повсюду!
  Катя громко визжала, извивалась, крутилась из стороны в сторону, змеи обвивали её туловище, громко шипели, кусали, оставляя аккуратные черные точечки из которых начинала хлестать кровь.
  - Не могу, не могу, не могу! - закричала она, переворачиваясь на бок и собираясь вылезти из-под простыни.
  Я пересилил отвращение, просунул руку под клубок змей, ухватил её за плечо, дернул на себя, с трудом справляясь с обвивавшими меня змеиными тушками. Стоило только сделать это, и иллюзия растворилась.
  - Где твой медвежонок? - спросил я, стараясь не думать о том, что нас ждёт дальше.
  Катя посмотрела на меня полными ужаса глазами, не поняла, о чём я спрашиваю. Пришлось повторить вопрос. Тогда она стала щупать руками вокруг, отыскала игрушку у себя под спиной.
  - Лучше спрячь под подушку. Если выронишь, будет хуже, - посоветовал я.
  Катя кивнула, уже собиралась так поступить, как из тьмы комнаты донеслось злобное рычание - огромная пантера прыгнула прямо на кровать. Её острые как бритвы когти разорвали простынь в клочья, зубы впились прямо мне в голову, я почувствовал, как череп трещит, разламывается, боль сделалась невыносимой, я завопил, стал толкаться руками и ногами, попытался перевернуться на бок, понимая, что меня ничего не спасёт...
  Иллюзия растворилась за мгновение до того, как я вывалился с кровати и пересёк черту окровавленного круга. Катя вцепилась в мои плечи и громко кричала, заливаясь слезами.
  - Всё, я в норме, - выдавил я, задыхаясь от пережитого ужаса.
  Но отдохнуть нам не дали. Донёсся запах гари, огонь осветил темноту комнаты, языки пламени ползли по паркету, подбирались вплотную к кровати, охватывали ножки, боковые стенки, матрас и постельное белье. Я ощутил жар, поджал под себя ноги, Катя закричала, как бешеная, стала извиваться, чесать ноги и руки, хотела вскочить и броситься прочь, но я удержал её и в этот момент увидел, что все мои руки покрылись огромными волдырями, которые надувались, лопались, чернели. Из них брызгал гной вперемешку с кровью. Настала моя очередь вопить. Боль сделалась невыносимой, горело всё тело, пламя охватило меня, я попытался сбить его руками, вцепился в полыхавшее лицо, провёл пальцами и с ужасом увидел, как на ногтях остаётся моя обгоревшая кожа.
  Если бы не Катя, я бы точно выбежал прочь, но она повисла у меня на поясе и громко звала. Простынь мы уже сбросили на землю, комнату ясно видно, но никакого пожара не было. И тут в дверном проёме появилась невысокая девушка. Она сделала несколько шагов по направлению к кровати, остановилась у самой границы круга.
  - Катя, - произнесла незнакомка. - Если ты мне не поможешь, он заберёт меня вместо Миломиры. Заберёт меня в ад!
  Шокированная Катя превратилась в восковую фигуру, лишь дрожащие губы нашептывали:
  - Этого не может быть.
  Я внимательно посмотрел на девушку: круглое лицо, узкие глаза, короткие чёрные волосы. Конечно же это была Алтана. Впрочем, неудивительно, что я её не узнал, поскольку видел совсем другой образ - распухшее синее лицо, раздувшееся тело, кружащиеся вокруг мухи. Не успел об этом подумать, как с девушкой начала происходить чудовищная трансформация: она стала гнить и разлагаться прямо у нас на глазах, кожа отваливалась от тела, из тянущихся к Кате ладоней полезли опарыши, пальцы распухли, сделались синими.
  - Ты предала меня тогда, я ведь погибла из-за тебя, Катя, - говорила Алтана. - Мы должны были идти вместе, а ты бросила свою единственную подругу, которой оставалось жить всего ничего. И на кого ты меня променяла? Ты представляешь, как я мучаюсь? И как буду мучиться, если ты мне не поможешь и не выведешь прочь из квартиры? Ты чудовище, а не подруга! Катя разрыдалась, принялась бить себя по голове, вскочила с кровати и если бы захотела, то непременно пересекла круг, я бы не успел ей помешать. Но она только схватила простынь, укрыла нас с головой, прижалась ко мне.
  - Слава, мы не выдержим, если что-то не предпринять, - побледневшая Катя посмотрела своими заплаканными серыми глазами в мои глаза. - Нельзя думать, это всё из-за наших мыслей, нужно чувствовать, отвлечься на эмоции, на очень яркие эмоции. Я знаю, что делать, прошу, доверься мне.
  Сказала это и припала губами к моей щеке, моим губам, своими теплыми ладонями стала стягивать с меня футболку, вцепилась в мои крепкие плечи, крепко меня обняла, полезла целовать шею, ласкать меня. Моё дыхание участилось, я перестал понимать, что творю, начал расстегивать пуговки на Катиной блузке, добрался до её небольшой груди, которую надёжно укрывала раковина белого бюстгальтера, сжал её. Меня охватила неистовая страсть, я стал отвечать на Катины поцелуи, ласкать её спину, ключицы, живот. С трудом сдерживал себя, чтобы не опуститься ниже, не стащить с неё брюки, не снять мои джинсы, не овладеть Катей здесь и сейчас...
  Мы забылись, мы погрузились в свои чувства, искренние и глубокие, будоражащие и фантазию, и плоть. Откуда-то издалека доносились крики, но мы перестали их слышать. Растворился запах гари, иллюзии исчезали, не успев появиться, потому что мы не обращали на них никакого внимания. Лишь жар Катиного тела, лишь сладкий запах её волос, лишь мягкий аромат её духов, лишь гладкость её девичьей кожи. А потом звонок будильника.
  - Стой, Слава, остановись! - тяжело дыша, Катя отстранилась, я же с трудом взял себя в руки. Мы подскочили, скомкав простынь, выбежали из квартиры по пояс голые, закрыли дверь, Катя быстро произнесла:
  - Ты будешь оставаться здесь, пока хозяин не откроет двери! После чего повернула ключ в замке. Мы отошли от дверей на шаг и замерли.
  - Помогло? - спросил я.
  - Надеюсь. Теперь ведь не узнаешь. Миломира сказала, что их нельзя искать, иначе чары опять развеются.
  Я кивнул, после чего, стараясь не шуметь, мы спустились по ступенькам вниз, добрались до автомобиля, сели. За всё это время ни я, ни болтушка Катя не произнесли ни слова. Неловкость повисла в воздухе. Тем более что она была в одном лифчике, а я без майки за что нас могли и оштрафовать, если бы в этот ранний час мы столкнулись бы с гаишниками
  - Так что теперь? - нарушила затянувшееся молчание Катя.
  - Поехали ко мне? - предложил я. - Дам тебе что-нибудь из маминых вещей, чтобы у твоих родителей не возникло ненужных вопросов.
  Катя кивнула. Опять тишина. Я потянулся к ключу зажигания, но замер.
  - Давай договоримся, что мы занимались этим в последний раз? Катя как-то обиженно посмотрела на меня, и я вдруг осознал, что моя фраза прозвучала двусмысленно, сконфузился.
  - Нет, я не про... - запнулся, не знал, что сказать, - я про все эти сверхъестественные истории. Хватит? Давай дальше жить без этого? Катя отвернулась от меня, едва заметно кивнула. Я опять потянулся к ключу зажигания и снова замер.
  - И ещё, - слова давались тяжело, не часто мне приходилось произносить такие признания, - мне кажется, я в тебя влюбился.
  Катя повернулась ко мне, в её красивых серых глазах заблестели искорки, она хотела что-то ответить, но я ей не дал, крепко поцеловав её в губы.

Земля на матрасе

  Гриша скользнул вниз по лестнице и сначала хотел спрятаться под ней, но потом передумал. Слишком ненадежно. Вспомнил про подсобку. Иногда старая уборщица забывала её замыкать, пацаны даже открывали дверь и показывали, что там есть. Если у него получится забраться туда, то никто его ни в жизнь не найдёт.
  Подумав об этом, Гриша побежал по узкому коридору, с обеих сторон которого располагались двери в классы. А вот и подсобка. Гриша перекрестился, как учила его мама, протянул руку, повернул ручку. Открыто! Заскочил внутрь, а там кавардак: небольшое квадратное помещение завалено вёдрами, вениками, мётлами, тряпками. На стеллаже, что стоял у левой стены, висели пилы, топоры, молотки. Увидев это, Гриша испугался, вспомнил картинку из какой-то исторической книжки, которую читал папа. Там были нарисованы орудия пыток времён инквизиции. Гриша почему-то подумал, что те орудия хранились на таком же стеллаже. Да и когда дверь прикрыта, в подсобке очень темно, свет пробивается только через узенькое окошко на самом верху, до выключателя Грише здесь ну никак не дотянуться.
  Мальчику стало немножко страшно, но он напомнил себе, что продержаться здесь нужно только до звонка, чтобы ни директор, ни учителя его не поймали. Дело в том, что Гришу выгнали из класса за плохое поведение. Лидия Мустафьевна была учительницей старой закалки и ещё не привыкла к тому, что учеников с уроков выгонять запретили. Если же такого ученика ловили директор или завуч, то родителей гарантировано вызывали в школу. А этого Гриша хотел меньше всего. Поэтому страх пришлось перебороть. Малыш плотно прикрыл дверь и залез за стеллаж, затаился.
  Вокруг тишина - идёт урок - темнота, и всё это посреди бела дня. Как будто ведьма наложила заклинание тишины и люди лишились голоса. Если здесь на Гришу кто-нибудь нападёт, и он откроет рот, попытается закричать, то его крика никто не услышит, потому что из-за колдовства не сумеет издать ни звука. Фантазия стала настолько навязчивой, что мальчик прошептал себе под нос какой-то стишок, который они недавно учили на литературе. Автором была, кажется, Агния Барто. Это помогло немножко разрядить обстановку. Да и чего бояться темноты? Ночью темно, но с Гришей же никогда ничего не случалось, когда он ложился спать. Только немножко подождать, когда закончится урок. Его не поймают, маму не вызовут, дома ему не влетит от папы.
  Пока Гриша повторял эти мысли про себя, дверь подсобки резко открылась, внутрь вломились мужчина и женщина. Наверное, учителя. От испуга Гриша даже затаил дыхание. Но вновь появившиеся вряд ли услышали тихие вздохи-выдохи мальчишки, потому что сами жадно глотали воздух своими ртами. Шумно захлопнули дверь, потом что-то упало, женщина тихонько застонала, мужчина прошептал 'Давай!'. Грише стало страшно, он краем глаза выглянул из своего укрытия, чтобы понять, что же там происходило.
  Мужчина раскидал все мётлы и веники, прижал женщину к стене. Одной рукой вцепился в её голову, запутался пальцами в волосах, оттягивал их, другой совершал какие-то манипуляции в районе живота женщины. Она в свою очередь постанывала, наверное, от боли, хватала мужчину за плечи, будто бы пыталась его оттолкнуть. Гриша не знал ни мужчину, ни женщину, заметил только, что она была блондинкой, а он седовласым. Она одета строго, как ученица, в белую рубашку и чёрную длинную юбку, а он больше походил на развязного школьника в своих болтающихся джинсах и чёрной толстовке.
  'На тётю напали, надо кого-то позвать', - пронеслось в голове у Гриши, пока он наблюдал за схваткой незнакомцев, сопровождавшейся шумными вздохами и сдерживаемыми стонами. Но почему она сама никого не позовёт на помощь? А если Гриша сейчас убежит и обо всём расскажет, что тогда? Его маму вызовут, и дома ему влетит. Ну уж нет, эта тётя взрослая, пускай сама разбирается.
  И похоже, она действительно сама могла со всем разобраться: толкнула мужчину, развернув его спиной к другой стене, прижалась к нему всем телом, вцепилась пальцами в лицо, будто бы хотела разодрать кожу, выколоть глаза, а потом стала спускаться вниз, стащила с мужчины болтавшиеся на поясе джинсы, подняла голову и посмотрела тому в глаза, а потом... Когда Гриша увидел, что произошло потом, он пришёл в настоящий ужас: она впилась своими зубами куда-то в область промежности, от чего мужчина застонал, откинул голову назад и зажмурился. Такого ужаса мальчик выдержать не мог, он завопил и побежал прочь из подсобки.
  Вопли его подняли переполох, когда он пробегал мимо кабинета директора, дверь открылась, и его схватили, принялись расспрашивать. Грише пришлось выложить всё как на духу: в подсобке женщина-вампир напала на мужчину и хотела выпить всю его кровь. Директор лично отвела его в подсобку, они заглянули внутрь и никого там не обнаружили. Но Гриша продолжил настаивать на своём. Тогда его снова ответили в кабинет, посадили на стол и оставили ждать мамы, пока директор отчитывала уборщицу за то, что та опять забыла закрыть дверь в подсобку.
  Мама явилась через полчаса, да не одна, а с родным дядей Гриши, который, видимо, её и привёз с работы так быстро. Директор попыталась начать отчитывать её за прогул сына, но мама даже не стала ту слушать, сразу заговорила с Гришей. Он рассказал ей, что видел.
  - А потом она укусила его за ногу и стала пить его кровь! Она вампир! - совершенно искренне уверял Гриша. Мама, похоже, поверила, с яростью посмотрела на директора.
  - Прогул, значит? У вас в подсобке разврат творят, а вы мне про прогул? Ну я вам устрою!
  - Давайте об этом у меня поговорим, - директор сделалась красная как рак, разнервничалась. Похоже, она сама покрывала вампира!
  - Давайте поговорим, - яростно сверкнула глазами мама, а после нагнулась к Грише, поцеловала его в лоб и сказала, - Ты пока с дядей посиди, хорошо? Гриша кивнул, повернулся к дяде. Тот сидел какой-то задумчивый, хотя обычно он постоянно шутил и развлекал Гришу. Может тоже испугался вампира?
  - Гриш, а у вас есть доска с фотографиями преподавателей? - спросил дядя.
  - Да, на втором этаже.
  - Давай-ка туда сходим, - предложил он, взял племянника за руку и повёл на второй этаж. Там они остановились перед доской почёта рядом с которой располагались и фотографии всех учителей. Дядя внимательно их просматривал, вдруг остановил взгляд на одной, переменился в лице.
  - Гриша, а там в подсобке не эта тётя была? - спросил он, ткнув пальцем в одну из карточек.
  - Я не знаю, - честно признался Гриша, который не видел лиц.
  Дядя молча кивнул, хотел спросить что-то ещё, но тут зазвонил телефон - то была мама.
  - Так, пойдём скорее вниз, а то твоя мама меня убьёт. ...
  После уроков на площадке за школой собрались старшеклассники. Школа располагалась недалеко от оврага, поэтому по краю площадки посадили много деревьев: стройные осинки с внушительной корневой системой, пару берёзок, которые разбрасывали свои пожелтевшие сережки по всей окрестности, ну и конечно тополя, самые величественные, с мощными стволами и тонкими ветками. Неожиданным побочным эффектом посаженной маленькой рощицы стало то, что школьники часто прятались здесь, чтобы заняться неодобряемой обществом активностью, такой как курение, разговоры, процентов на восемьдесят состоящие из мата, азартные игры, а иногда даже распитие легкого алкоголя. Впрочем, легенда о том, как двух хулиганов увезли отсюда на скорой после того, как они отравились палёнкой, была в ходу до сих пор, хоть это и приключилось в середине девяностых, поэтому решались употреблять спиртное только настоящие сорвиголовы.
  Этим вечером не было даже сигарет, в школе произошла взбудоражившее воображение старшеклассников история: пацан из младших классов застукал двух учителей в подсобке за занятием этим самым, теперь все гадали, кто же позволил себе такую вольность. Обсуждали ситуацию все, кроме Павлика Седова. Тот откровенно скучал, поглядывал на единственного друга Филю, по-свойски приобнявшего свою новую девушку и активно участвовавшего в обсуждении, ждал, когда всё закончится, и они с Филей пойдут домой, обсудят, наконец, что-то по-настоящему важное - данные, которые термограф зафиксировал в заброшенном доме, в котором друзья много лет искали привидений.
  Беседа уже стала затухать, но тут со стороны школы появился ещё один старшеклассник
  - Максим Колесников - который неторопливо направился к компании, самоуверенно ухмыляясь.
  - Ну что, всё выяснилось, - во всеуслышание заявил он. - Ржака полнейшая.
  - И что? Кто это был? - посыпались вопросы.
  Но Максим не торопился отвечать, выдержал паузу, прошествовав к турнику, прыгнул, повис на нём, подтянулся пару раз, потом уже подошёл к компании.
  - Макс, хватит выеб...ся, - развязано обратился к нему Филя. - Колись уже, что знаешь.
  - Ольга Викторовна и... барабанная дробь... Николай Михалыч!
  - Ох...ть! - воскликнули все разом. Павлик поморщился.
  - Пиз...шь! - обвинил кто-то Макса во вранье.
  - Зуб даю, - Макс засунул большой палец под верхний ряд зубов и резко дернул им, скользнув подушечкой по кромке резцов. - Мамаша малого, который их застукал, подняла скандал. Стали искать, у кого из учителей было окно. Да и блондинка она единственная. Директриса её сразу заподозрила.
  - Ага, - выкрикнул кто-то, - видать рыжая сука давно муженька подозревала, что он налево ходит. С директрисой делилась, а та решила помочь подруге.
  'Рыжей сукой' в школе называли очень строгую учительницу математики, по совместительству жену учителя биологии Николая Михайловича.
  - Как бы там ни было, но на Михалыча быстро вышли, а он такой артист, драму начал разыгрывать, за сердце хвататься. Короче, в больницу его увезли. Завтра, возможно, биологии не будет.
  - Да и математики тоже, - хохотнул кто-то из ребят.
  - Но там ещё прикол с малым. Он, короче, утверждает... барабанная дробь... что тетя сосала у дяди кровь.
  После этих слов все, кроме Павлика, заржали. Его же это искренне заинтересовало. Он не верил, что Ольга Викторовна может оказаться распутной женщиной. Она пришла в школу два года назад, молоденькая учительница литературы. Не назвать красавией - внешность неброская, скорее даже некрасивая - но было в ней что-то особенное, что заставляло детей тихонько сидеть на уроках и ловить каждое её слово. Павлик обожал её уроки и считал, что разбирается в людях. Она не походила на поверхностных девиц, которые интересуются только красивыми мужчинами и легкодоступными развлечениями, казалась глубокой и умной девушкой.
  - В смысле сосала кровь? - заинтересованно спросил он. - Может она вампирша? Может поэтому Николаю Михайловичу стало плохо?
  Все заржали, приняв его слова за шутку.
  - Ага, - подключился Филя, - выпила до дна нашего Михалыча, сил не осталось уроки вести.
  - Да я серьёзно. Ну как мальчик мог ошибиться? Если он видел, что она сосала кровь, то значит так оно и было.
  Все взгляды в этот момент оказались устремлены в сторону Павлика.
  - Прикалываешься что ли? - спросил Максим.
  - Не вижу здесь ничего смешного! - обиженно ответил Павлик. - А что, если вампиры действительно существуют? Как бы они себя вели, чтобы оставаться незаметными? Прикидывались бы простыми людьми и нападали так, чтобы никто ничего не понял и их не убили.
  - Пашунь, тебе, как малышу, я расскажу по секрету, - Максим панибратски подмигнул Павлику, - она действительно кое-что сосала у Михалыча, что-то красное, но точно не кровь. Все заржали, а Павлик залился румянцем. Он не верил, что Ольга Викторовна могла так себя вести, да ещё с женатым человеком, да ещё в школе.
  - У тебя, смотрю, одно на уме, - попытался огрызнуться Павлик.
  - Б.., да ты еб...тый, по ходу, - заржал Максим. - Какие на х... вампиры? Тебе десять? Повзрослей уже!
  - Ага, бредни какие-то детские, - добавил кто-то. Павлик покраснел сильнее прежнего, бросил взгляд в сторону Фили, но тот и не собирался его поддержать.
  - Посмотрим! - зло бросил он, развернулся и пошёл прочь. Павлик не заметил, что Филя встал с места, хотел пойти за ним следом, о чём-то поговорить, но Максим того остановил со словами:
  - Забей. На х... он тебе вообще нужен? Я ж прикалывался, переживёт.
  Павлик слишком сильно обиделся, не столько даже на толпу, сколько на своего друга. Они с Филей с детства были поклонниками всего паранормального: смотрели передачи, читали книжки, оба приобрели по копии энциклопедии 'Монстры. Привидения. НЛО' и делились своими впечатлениями от прочитанного. А потом кому-то из них пришла идея начать исследовать сверхъестественные явления самостоятельно. Все свои карманные деньги они тратили на всевозможные приборы, скупали всё, на что хватало: от термографов до шумомеров. Здорово подтянули физику, у обоих были твёрдые пятерки, а в отдельных вопросах, типа теплового расширения материалов или слаботочных сетей, они, пожалуй, разбирались получше большинства школьных преподавателей физики. Но шли годы, Павлик не менялся, а вот интересы Фили становились все более 'взрослыми', их дорожки постепенно расходились, но до сих пор не разошлись. Филя по-прежнему участвовал в исследовательских проектах, как, например, в нынешнем - поиски привидения в заброшенном доме. Но ни того единения, ни того рвения, которое было у них в десять-двенадцать лет уже не осталось. Павлик сильно злился на друга из-за этого, и вот теперь, когда его публично высмеяли, решил твёрдо доказать, что он прав - первоклассник видел, как вампир укусил человека, не было во всём этом никакой сексуальной подоплёки.
  План родился почти сразу: он знал район, где жила Ольга Викторовна, знал, что в одном доме по соседству с её панелькой живут одни старики, двери на крышу там постоянно открыты. Оставалось только установить на крыше наблюдательный пункт и снять вампиршу, когда она в следующий раз попытается напасть на свою жертву.
  Обдумав детали, Павлик приступил к реализации уже через день после памятного разговора за школой. Филю он избегал, а после уроков пошёл не домой, а поехал в спальный район, где жила Ольга Викторовна. Беспрепятственно поднялся на крышу здания напротив её дома, достал из рюкзака и постелил перед собой теплый коврик, лёг на него, вытащил бинокль, тетрадку, которую гордо обозвал 'Журнал наблюдений', устроился поудобнее, отыскал нужные окна - одно выводило в спальню, второе на кухню, принялся изучать обстановку.
  Поначалу учительницы не было, но Павлик приготовил себя к тому, что слежка выглядит увлекательно только в фильмах, в реальной жизни девяносто девять процентов времени ничего не происходит. В бинокль ему было видно лишь кровать в спальне, зеркало в углу, и часть шифоньера. На кухне можно было различить стул и небольшой телевизор на подоконнике, который загораживал обзор. Учительница появилась в поле зрения где-то через пятнадцать минут с начала наблюдения. Ольга Викторовна вошла в спальню, посмотрелась в зеркало, а потом долгое время сидела на краю кровати, о чём-то думала, потом вдруг встала, ушла куда-то вглубь квартиры, снова появилась перед окнами уже переодетой в уличное платье, покрутилась перед зеркалом и, похоже, покинула квартиру. Павлик перевёл бинокль на дверь подъезд и спустя какое-то время увидел, как учительница появилась внизу и ушла по своим делам. Что же, пока ничего подозрительного.
  Он ещё некоторое время наблюдал за окнами квартиры, но кроме мебели там смотреть было не начто. Стало скучно, Павлик всё чаще отвлекался, подсматривал в соседние окна, наблюдал за прохожими и двором. Тут зазвонил телефон. Филипп. И что ему нужно?
  Несмотря на обиду на друга (или лучше сказать, старого знакомого?), Павлик взял трубку.
  - Да?
  - Привет, Паша. Ты знаешь, я с тобой поговорить хотел, но не по телефону. В школе тебя никак не зацеплю. Ты где сейчас? Может соберёмся, как в детстве, сходим в центр, в парк, отдохнём, не?
  - Не, - ответил Павлик.
  - Так сильно надулся? Ну извини, я повёл себя некрасиво.
  - А слабо перед всеми извиниться? Филя замялся.
  - То-то и оно. Ты себя ведёшь в компании по одному, а со мной по-другому, - сухо заметил Павлик.
  - А где ты сам сейчас? - решил перевести тему Филя.
  - Подтверждаю свои бредни.
  - Ты у Ольги Викторовны?! Ну даёшь!
  - Нет, на крыше соседнего дома, слежу. В доме одни старики, двери на крышу никогда не закрывают.
  - Ладно, тогда я подойду минут через пятнадцать.
  - Как хочешь.
  Филя попрощался, Павлик ничего ему не ответил, но на самом деле хотел, чтобы друг пришёл, потому что стало по-настоящему скучно. Он ещё две-три минуты после разговора понаблюдал за двором, убедился, что ничего интересного не происходит, отложил свой 'Журнал наблюдений', подтащил рюкзак, достал оттуда тетрадки и начал делать домашнюю работу, время от времени поглядывая на окна квартиры.
  В какой-то момент Павлик краем глаза заметил там движение. Перевёл взгляд, внимательно посмотрел - внутри кто-то был. В окне мелькнули очертания чьей-то фигуры. Павлик быстро схватил бинокль, поднёс его к глазам, уставился на окна. Внутри было двое, они рылись в вещах Ольги Викторовны, но делали это достаточно аккуратно, маскировались, чтобы не оставить следов присутствия. Разглядеть их не получалось - ни первый, ни второй старались не подходить к окну, лишь изредка было видно, как мелькала спина злоумышленников, или рука, или голова. Но разглядеть лиц Павлик не смог, зато увидел, что неизвестные подняли матрас с кровати и долгое время проводили с ним какие-то манипуляции. Интересно, сколько прошло времени с того момента, как они проникли внутрь? Не меньше двадцати минут.
  - Ловко ты придумал, - Филя бесшумно подкрался сзади, Павлик вздрогнул от неожиданности. - Какой ты нервный.
  - Там к ней кто-то залез, - сообщил Павлик.
  - Чего? Дай глянуть.
  Филя бесцеремонно выхватил бинокль из рук Павлика, хотел устроиться рядом, но понял, что коврика на двоих не хватит, поэтому сел на корточки, посмотрел в окно.
  - Да, что-то вижу. А это точно не её знакомые? Зырь, там же баба, - Филя протянул бинокль обратно Павлику, тот взял, внимательно посмотрел. Да, действительно, одна из вломившихся в дом была женщиной.
  - Слышь, по-моему это жена Михалыча, - хохотнул Филя. - Ольга-то её мужа соблазнила, а она в отместку какую-то гадость в квартире сделает. Интересно только, откуда у неё ключи? А вторая, наверное, наша физручка, такая-то каланча. Помогает подруге.
  Павлик присмотрелся повнимательнее и был вынужден признать, что версия Фили имеет право на существование.
  - Надо будет рассказать Ольге Викторовне, - промямлил себе под нос Павлик.
  - Так она же вампирша, - решил подразнить его Филя. Павлик шутки не оценил, хмуро посмотрел на друга. От его взгляда Филя тоже сделался серьёзным.
  - Паш, бросай это дело и давай поговорим. Мне правда неприятно из-за того, разговора. Я должен был за тебя заступиться, когда тебя оскорбляли.
  - Да нет, ты свой выбор сделал, - обиженно отозвался Павлик, продолжая наблюдать за тем, как двое неизвестных роются в квартире учительницы литературы.
  - Не делал я никакого выбора! - Филя разозлился и выхватил бинокль из рук Павлика. - Побудь взрослым хоть пять минут! Да, когда тебя оскорбляли, я должен был заступиться. Но поддерживать твои бредовые фантазии я не обязан. Нам не по тринадцать лет, чтобы про вампиров фантазировать. Причём у тебя была возможность перевести всё в шутку, ты сам этого не захотел.
  - О, теперь ты не веришь. А забыл, что говорил мне, когда мы лазали в заброшку в полнолуние?
  - Нам было по тринадцать, Паша, а сейчас по семнадцать, - вздохнул Филя. - Ну пойми ты меня, я же тоже не хочу, чтобы надо мной насмехались. Ты считаешь себя жертвой, но не хочешь стать на моё место. Я считал и считаю тебя другом, своим лучшим другом. Никто не знает меня так хорошо, как ты. Но я что, должен выставлять себя дураком в глазах остальных, даже когда не согласен с тобой?
  - А что тогда означает дружба? У?
  - Дружба означает, что я приду к тебе на помощь, когда ты попытаешься совершить очередную глупость и, хотя бы попытаюсь отговорить тебя. Вот как сейчас, - Филя снова вздохнул. - Могу быть с тобой откровенным?
  Павлик, наконец, поднялся с коврика, сел напротив Фили, неопределённо пожал плечами.
  - Ты втюрился в Ольгу Викторовну сразу же как она к нам пришла. Разве я неправ? Ты её идеализировал. И вот теперь ты узнаёшь, что она крутила шашни с женатым мужиком гораздо старше её, мало того, он ей прямо в школе чуть не присунул, если бы не пацан из младших классов, который поднял шум.
  - Хватит! - Павлик разозлился.
  - Ну что хватит? Ты же знаешь, что я говорю правду. А когда ты обо всём этом узнал, то возненавидел её за это. Стал накручивать себя, ухватился за соломинку, которую тебе подстелил первоклашка, не разобравшийся, что там вообще творилось. Так ты и записал её в вампиры. И даже это звучит двояко из твоих уст, - Филя улыбнулся. - Я-то видел коллекцию твоих картинок на компе. Вампирши с голыми сиськами - самое безобидное, что у тебя есть.
  - Да пошёл ты! - Павлик не на шутку разозлился на Филю, вскочил на ноги, бросился расхаживать из стороны в сторону.
  - Успокойся, я просто хочу помочь, - с участием произнёс Филя. - Просто подумай над моими словами. Ты наживёшь себе проблем. Выкинь Ольгу из головы, я помогу тебе найти девушку, и мы обо всём это забудем, хорошо?
  - Пошёл ты на х... - Павлик окончательно вышел из себя и принялся материть друга, откровенно говоря, не слишком большим запасом ругательством, которым успел запастись за семнадцать лет своей жизни. Филя поморщился, но ничего не ответил. Встал и молча направился к дверям чердака.
  - Поступай как знаешь, но вечно нянчиться с тобой я не собираюсь. Дружба - она не в одну сторону работает. Если ты идёшь на дно и тянешь меня за собой, то какой же ты друг? Очень прошу тебя, отстань ты от Ольги Викторовны, возвращайся домой и набери меня. Потусим, отдохнём, как в старые времена. И девушку я тебе реально найду, если ты из-за этого переживаешь, - сказал это и ушёл.
  Павлик остался один и долго размышлял над их разговором. Потом вернулся на коврик, хотел продолжить наблюдение. Но в квартире снова было пусто, Ольга Викторовна и не думала возвращаться, а в голову лезли совсем другие мысли.
  В итоге Павлик отложил бинокль, перевернулся на спину и стал пялиться в небо, жалея себя.
  'А ведь Филя прав, я в неё втрескался, - честно признался себе Павлик. - И ему я завидую. У него новые друзья, тёлок постоянно меняет, а у меня только он да мои книги. Выходит, я позёр'.
  Вывод неприятный, что и говорить. Но честный. Тогда может принять предложение Фили? Забить на всё, забыть про эту историю, попробовать завести новых друзей и может быть даже подружку. Пока он думал обо всём этом, день подходил к концу. Солнце стало прятаться за горизонтом, зажглись фонари, пустующий двор заполнили автомобили, окна в квартирах вспыхивали тёплыми жёлтыми огнями. Вот и Ольга Викторовна, похоже, вернулась. Но вместо того, чтобы хвататься за бинокль и продолжать наблюдение, Павлик резко сел.
  - Что за бред, ну в самом деле! Ну какой вампир? Что я несу! Нужно сходить и рассказать ей о том, что в дом забирались. А как объясню, откуда знаю? Скажу, что за птицами наблюдал.
  Проговорив всё это вслух, усмехнулся над последней идеей, вспомнив первую часть трилогии 'Назад в будущее' где отец главного героя тоже 'наблюдал' за птицами. И как Джордж Макфлай в начале фильма, Павлик тоже рисковал кончить свои дни неудачником, если не возьмётся за голову и не пересмотрит взгляды на мир. Филя был прав - пора повзрослеть.
  Быстро собрав свои вещи и запихав их в рюкзак, Павлик тихонько приоткрыл дверь, спустился вниз, выскользнул из дома и, перебежав через дорогу, зашёл в подъезд Ольги Викторовны, поднялся к ней на этаж, позвонил в дверь. Она почти сразу открыла, удивилась, увидев Павлика. Выглядела не очень: под глазами синяки от недосыпания, плечи поникли, взгляд рассеянный.
  - Паша, привет. А ты что здесь забыл? - спросила она.
  - Здрасте, Ольга Викторовна. Я... Я случайно видел кое-что, хотел вам рассказать.
  От этих слов она напряглась, насупилась.
  - Если ты про мои отношения с...
  - Ой, нет, - Павлик растерялся, до него только что дошло, как его слова могли быть поняты со стороны. - Я видел, как к вам в квартиру кто-то забрался!
  - Что?! - глаза Ольги Викторовны округлились. - Проходи, расскажешь.
  - Да, конечно, - Павлик неуверенно вошёл, снял осеннюю куртку, разулся.
  - Давай поухаживаю за тобой, - Ольга Викторовна улыбнулась, но улыбка получилась какой-то вымученной. Похоже, она чувствовала себя неважно. Взяла у него куртку, повесила в стоявший рядом со входом шкаф, обувь отставила в сторону к стеночке.
  - В общем, я видел, как они крутились у вас в спальне.
  - Где именно? - спросила Ольга Викторовна.
  - Ну, везде, - неопределённо ответил Павлик, гадая, почему же учительница не спросила, откуда он обо всём этом знает.
  - Пошли, покажешь.
  Она проводила его в спальню, и взгляд Павлика сразу упал на матрас.
  - Там, - указал он на кровать. - Они поднимали матрас и что-то под ним рассматривали.
  Ольга Викторовна сделалась мрачнее тучи, стащила одеяло и простынь с матраса, перевернула его - снизу белая поверхность матраса была запачкана серо-чёрными следами почвы. На лице учительницы появилось выражение отчаяния, она расстегнула чехол, полезла внутрь, что-то стала искать под поролоном.
  - Ну конечно, - пробормотала Ольга Викторовна.
  - Что, они украли деньги? - догадался Павлик.
  - Да, деньги, - пробормотала она, бросив матрас на кровать. Потом как-то задумчиво посмотрела на школьника.
  - Тогда давайте вызовем милицию! Я всё расскажу, думаю, это были математичка и физручка, они хотели отомстить... Ну вы понимаете.
  Тем временем Ольга Викторовна медленно приближалась к Павлику.
  - Да, понимаю. Сейчас вызовем милицию. Но сперва ответь мне на один вопрос, Паша. Я тебе нравлюсь? - спросила она, подойдя вплотную.
  - Ну, вы очень хорошая учительница... - начал мямлить Павлик, как и всегда при общении с девушками, не до конца понимая, что происходит.
  - Нет, как женщина. Сформулирую вопрос иначе: хотел бы ты лишиться со мной девственности?
  Он замер, не зная, что ответить, а она начала целовать его, расстегнула пуговицу на джинсах, спустила штаны, толкнула в грудь, повалив на кровать, заставив лечь на спину, а сама встала на колени и прижалась губами к внутренней части его бедра, стала скользить вверх... В какой-то момент в глазах у Павлика потемнело, всё тело покрылось мурашками, голова закружилась, а потом стало невероятно приятно, тепло от паха расползалось вверх, к груди и лицу, сердце бешено колотилось, все мышцы напряглись, он застыл в предвкушении чего-то по-настоящему особенного. И вот оно, самое яркое впечатление за всю его жизнь! Он, конечно знал, что акт любви - это нечто особенное, но что настолько...
  Грохот откуда-то издалека вернул Павлика с небес на землю. Сознание вернулось, он ощутил острую боль в районе бедра, попытался пошевелиться, но понял, что сил не хватает даже поднять руку. Он просто лежит на постели полностью парализованный.
  Внутрь квартиры ворвался высокий мужчина и молодая рыжая девушка, Ольга Викторовна растерялась, вытерла рот, самоуверенно посмотрела на вошедших. На губах у неё... Что это? Кровь? Но откуда?
  Осознание обрушилось на Павлика тяжёлым грузом. Сначала появился страх, потом он снова почувствовал собственное тело, пошевелил одной рукой, другой. Рыжая девушка к нему подошла, помогла подняться, и он увидел, что сидит в трусах, а сбоку на его бедре четыре крошечные кровоточащие точечки, которые, если бы не кровь, можно было бы и вовсе не заметить.
  Девушка помогла ему одеться, проводила к выходу, убедилась, что он держится на ногах.
  - Иди и никому ни о чём не рассказывай, пожалуйста, - попросила она, вытолкав Павлика из квартиры и закрыв за ним дверь. ...
  Я сразу узнал Аню Астахову, когда Гриша отвёл меня к доске с фотографиями преподавателей школы. Глеб был учителем истории, она стала учительницей литературы. Даже поэтично. После того, как отвез Галю с Гришей к ним домой, позвонил Кате и, когда вечером мы встретились, обо всём рассказал. Да, я сам просил её дать обещание больше не связываться со сверхъестественным. Больше года мы держали данное слово. Но теперь речь шла о жизни моего двоюродного племянника. Катя согласилась, что от Ани нужно избавиться. Поэтому мы начали действовать. Панельку в том районе ставила компания отца Кати, она сумела достать дубликат ключей от Аниной квартиры, несмотря на напряжённые отношения с родителями после того, как Катя заявила им, что собирается выйти за меня замуж.
  Планировали, что всё закончится этой ночью, а мы просто отсидимся в 'Жигули', утром проверим, сработала ли наша теория и уедем. Но неожиданно появился какой-то школьник. Катя проследила за ним и подтвердила, что он вошёл в квартиру Ани. Бросить его в беде мы не могли, Катя сама настояла на том, чтобы вломиться в квартиру к Ане, благо та не заперла дверь.
  Предчувствие не подвело мою невесту: когда мы оказались внутри, Аня уже пила кровь парнишки, а тот валялся на постели в бесчувственном состоянии. Увидев нас, она испугалась, отскочила. Катя помогла парню встать, проводила его, а мы с упырицей устроили дуэль взглядами.
  - Это не то, что вы думаете. И вообще, что вы делаете в моей квартире? Я вызову милицию! - попыталась перейти в наступление Аня. Ну да, она ведь меня никогда не видела при жизни.
  - Здравствуй, Аня, - спокойно произнёс я.
  Она поменялась в лице, поняла, что врать бессмысленно.
  - Ну и что теперь? Вобьёшь мне кол в сердце, как Весницкий Глебу? - Аня забилась в угол и смотрела на меня, зло щурясь.
  Я отрицательно покачал головой, и как раз в этот момент в комнату вернулась Катя.
  - Перепугался, конечно, но жить будет, - сказала она мне и с любопытством посмотрела на Аню.
  Упырица металась своими полными ненависти глазами между нами.
  - Я как раз собирался объяснить Ане суть твоей догадки. Если хочешь, можешь сделать это сама, - предложил я.
  - Нет, - Катя не отводила глаз от Ани. - Я никогда так близко не видела упырей. Рассказывай сам, а я понаблюдаю.
  - Как скажешь, - я снова посмотрел на Аню. - Когда я узнал, что ты пошла по стопам Глеба и стала школьной учительницей, сначала вообще хотел не лезть и просто посоветовать сестре перевести племяша в другую школу. Но ты его видела, а значит могла решиться убить.
  - Так это всё из-за того мальчишки, что был в подсобке? Плевать я на него хотела! - выкрикнула Аня.
  - Думаю, ты и сама чувствуешь - что-то не так, - спокойно продолжил я. - У нас с Катей было преимущество - я знал, кто ты такая, стоял на твоей могиле вместе с твоим отцом. Ты о нас ничего не знала. Ещё вчера мы пробрались к тебе в дом, искали что-то, что подсказало бы, как можно от тебя избавиться, не пролив твою кровь. И нашли, - я подошёл к её белоснежной постели, постучал пальцем по матрасу в том месте, где он немного измазался почвой. - Моя оплошность, немного запачкал, когда доставали из матраса спрятанный там пакет с землёй с твоей могилы. Катя предположила, что эту землю упыри возят с собой неслучайно - почему-то им жизненно необходимо на ней спать. Но почему? И тут вторая догадка - в ряде легенд упыри боятся солнечного света.
  - Это уже твоя догадка, - вмешалась Катя. - Насколько мне известно, в фольклорных легендах нет сведений о том, что вампиров убивает солнечный свет.
  - Не суть, - отмахнулся я и продолжил. - Но мы точно знаем, что солнце вас не убивает. Вы с Глебом спокойно разгуливали днём по улицам. Тогда откуда могло пойти это представление? Может быть, если упырь лишить возможности спать на земле из своей могилы, он просто потеряет свои силы и умрёт? Мы надеялись проверить эту гипотезу, не выдав себя, но тут объявился этот школьник. А мы не могли позволить тебе расправиться и с ним. Пришлось действовать на свой страх и риск. Но, подозреваю, мы не ошиблись. Так, Аня?
  Выслушав меня, она поникла, злоба в глазах угасла, плечи опустились, во взгляде появилась какая-то усталость.
  - Сегодня днём пока ты была в школе, мы снова забрались к тебе в квартиру и утащили пакет с землёй. Теперь остаётся не выпускать тебя из квартиры до утра. Хотя даже если ты отсюда выберешься, то не успеешь доехать до родной деревни, кладбища, где тебя когда-то похоронили, спрятаться в пустом гробу и набраться там сил.
  - А если я буду кричать? - хмыкнула она.
  - Кричи. Мы скажем, что ты напала на мальчишку, даже если он не подтвердит, след от твоего укуса у него на бедре так быстро не затянется. И так, и эдак под утро ты умрёшь.
  - Умру, - согласилась Аня, повесила голову и подошла к своей постели, легла, закрыла глаза, задумалась.
  Мы с Катей переглянулись. Даже стало немного жаль Аню. Эта покорность своей участи, безразличие к стремительно приближающемуся концу...
  Воцарилась тишина, я взял стул и сел у входа в квартиру, Катя устроилась поближе к Ане на краю кровати. Меня это немного напрягало - всё-таки мы не знаем, на что упырица способна. Вдруг бросится? Сумею ли я с ней справиться? С другой стороны, у нас уже была возможность убедиться, что большинство приписываемых вампирам способностей - выдумки. Весницкий легко расправился с Глебом, Аня даже не пыталась причинить нам вред. Скорее всего, они не обладают никакой сверхчеловеческой силой.
  - А я ведь правда любила Глеба, - спустя какое-то время заговорила Аня. - Хотела стать его женой. Не думала, что всё так закончится. Катя как-то странно на неё поглядела, а потом накрыла своей ладонью руку Ани. Я решил пересесть поближе к кровати, Аня, заметив это, лишь слабо улыбнулась.
  - Мне не нравилось убивать, но что я могла с собой поделать? - посмотрела она на меня. - Хотела даже прийти к отцу, а оказалось, что он сошёлся-таки с другой женщиной, у него даже маленький родился. Так маму любил, но моя смерть окончательно его подкосила, он уже не мог тянуть в одиночку. Только поэтому стал искать другую женщину. И я рада, что нашёл.
  Снова тишина. Время тянется, как дрожжевое тесто. Но чем ближе рассвет, тем явственнее перемены, которые происходят с Аней. Сначала она побледнела, потом кожа сделалась землянистой, серой. Дыхание стало прерывистым, иногда останавливалось и казалось, что всё, но всякий раз упырица начинала дышать снова.
  - При жизни я никому не причиняла зла. Даже Павла Андреевича жалела, когда его никто не любил. Я этого не заслужила. И Глеб не заслужил, - произнесла она. А через пару минут взошло солнце, и Аня перестала дышать.
  Мы незаметно выбрались из её квартиры, опуская головы вниз, чтобы никто из соседей в случае чего нас не опознал, выбрались из подъезда, прошли пешком пару кварталов и залезли в припаркованную там 'шестёрку'. Не сказав ни слова, поехали домой. Встретились с мамой, она стала на меня браниться, но Катя её успокоила:
  - Мама, не беспокойтесь, пока Слава под моим присмотром с ним ничего не случится.
  - Тебе верю, Катюша, - улыбнулась мама, чмокнула свою будущую невестку в щечку и пошла на работу.
  Мы же отправились в свою комнату, Катя сразу завалилась спать - она могла позволить себе прогулять университет - а мне через полчаса нужно было на работу.
  - Поспи хоть столько, - предложила Катя.
  - Да ну, только голова разболится, - ответил я, садясь за компьютер.
  - Слав, когда мы поженимся, у нас же всё будет хорошо, правда? - спросила Катя. Видимо, история любви Глеба и Ани произвела на неё тяжелое впечатление.
   - Конечно, - успокоил я её. Она кивнула и быстро закемарила.
  Я же полез проверять почту, и тут увидел письмо с незнакомого почтового ящика. В теме значилось 'От Игоря из дурки'. Я догадался, о ком речь, открыл письмо. Внутри ссылка и комментарий 'Это они!'. На свой страх и риск клацнул мышкой по синенькой строчке, открылся сайт какой-то провинциальной газеты.
  'Две девушки пропали в Кировске' - гласил заголовок. А ниже фотография с подписью: 'Татьяна (справа) и София (слева) давно увлекались пешим туризмом'.
  Опять изогнутый вверх рельс. Меня словно бы хотели о чём-то предупредить. Но о чём? И как Таня с Соней могли пропасть сейчас, в две тысячи девятом, если Игорь повстречал их в две тысячи шестом?

О нём не рассказывают сказки

  Иван Ворошилов вздрогнул и проснулся. Пробудил его не громкий лай его спаниеля Герды, без которой он никогда не ходил на охоту - к нему он за годы, проведённые вместе, успел привыкнуть - а её громкий визг и установившаяся после этого тишина.
  - Герда! Герда! - громко выкрикивая, Иван выскочил из палатки и сразу же окунулся в предутреннюю лесную сырость, туман, застилавший всё вокруг, и непроницаемую тишину.
  Поежившись, он ещё пару раз выкрикнул кличку своей верной подруги, отыскал поводок, на который привязывал её, обнаружил, что тот разорван.
  'Неужели волк?!' - про себя ужаснулся Иван. Ему рассказывали такие истории. Оголодавшие волки не гнушались нападать на собак, особенно мелких и средних охотничьих пород. Но в этом лесу волки не водились. Тогда что произошло?
  Потерев лицо руками, Иван вернулся в палатку, быстро оделся, ухватил ружье, зарядил его крупной дробью, выбрался наружу, схватил фонарик и побрёл по следу.
  Герда не растворилась в воздухе: тут и там охотник замечал сломанные ветки, которые уводили его глубже в чащу. Иван оглянулся: туман уже заволок протоптанную им тропинку, можно заблудиться и не отыскать палатку. Опомнившись, охотник побрёл назад, кое-как отыскал место привала, забрался в палатку, достал топорик и снова побрёл на поиски Герды, оставляя зарубки на стволах деревьев.
  Осенняя прохлада в этом году пришла очень рано: несмотря на то, что на дворе начало сентября, по утрам температура приближалась к нулю, а в низинах в предрассветные часы так и вовсе можно было заметить иней на ветвях деревьев. В палатке Иван отдыхал в дорогущем спальном мешке, который будто бы нагревался от тепла самого тела да до такой температуры, что и в мороз можно было пропотеть. Из-за этого он не оделся как следует и сейчас порядком замерз, бредя от одной сломанной ветке к другой. Если бы это была любая другая собака, плюнул бы, но бросить Герду, с которой он уже десять лет вместе, которую вёз из деревни у себя за пазухой, когда она чуть крупнее его ладони была, не мог. Даже сейчас Иван вспоминал, как собачка жалась тогда к его груди, тихонько поскуливала, а под конец поездки и вовсе описалась, намочив любимую Иванову мастерку. Но Ворошилов был из тех людей, которые ценили жизнь выше тряпок, потому лишь посмеялся, чмокнул Герду в голову между ушей и посадил у будки, которую сколотил специально для неё за день до её прибытия, а мастерку отнёс в ванну, замочил и постирал.
  С тех пор прошли долгие десять лет, Иван из сорокалетнего мужчины превратился почти в пенсионера, и всё это время они с Гердой были неразлучны, он даже допустить не мог, что с его любимой собакой что-то приключится на охоте. Поэтому шёл вперёд, потирая озябшие руки, высматривая следы, которые оставила либо Герда, либо её таинственный похититель. По мере продвижения в чащу лес менялся: молодой поросли становилось всё меньше, а древние гиганты с огромными толстыми стволами заполоняли всё свободное пространство. Их ветви так плотно смыкались над головой Ивана, что скрывали светлеющее небо от его глаз. Кустарники почти исчезли, остались лишь уродливые толстые деревьях с ветками, напоминавшими переломанные человеческие руки, да их не менее отвратительного вида корни, измазанные в чёрной сырой земле.
  Если бы он ориентировался только на следы лапок своей подруги, Иван бы точно потерял след, но в этом месте, похоже, сопротивление Герды прекратилось: тело безвольно обвисла, и дальше её волокли в чащу, поскольку на влажной земле сохранилась борозда, оставленная тушкой несчастной собаки. Иван наклонился над неглубоким следом и чуть не заплакал. Сомнений быть не могло - Герда погибла. Разозлившийся охотник выпрямился, снял с плеча ружье, решительно пошёл вдоль борозды, намереваясь прикончить того лесного зверя, который посмел сотворить такое с его собакой.
  По мере приближения рассвета туман потихоньку развеивался, свет фонарика позволял видеть всё дальше, Иван двигался вперёд увереннее, и спустя какое-то время луч осветил останки Герды прямо у основания толстого дуба. Живот был вспорот, кишки раскиданы во все стороны, голова оторвана, из шеи всё ещё слабо струилась тёплая кровь. Охотник подбежал к трупику своей верной подруги, упал на колени, тихонько заплакал.
  Если бы это была не Герда, он бы наверняка обратил внимание на кости, валявшиеся вокруг и насторожился. Если бы это была не Герда, он бы был внимательнее и услышал приближение чего-то крупного, массивного, страшного. Если бы это была не Герда, он бы не отгонял от себя тревожную мысль, которая пульсировала на границы сознания и бессознательного: ты здесь не один, есть кто-то ещё, кто-то очень опасный, беги!
  Но это была Герда, его верная собака, которая помогла пережить гибель жены от рака, скрасила одиночество, когда сын с дочерью покинули отчий дом, наполняла двор его дома радостным, счастливым лаем, когда Иван появлялся у калитки. Ему было слишком больно, чтобы обращать внимание на что-то ещё. Может быть это и к лучшему.
  Иван даже не повернулся, когда позади него возникло нечто ужасное и одним резким движением оторвало ему голову, оставив тело валяться рядом с тушкой его любимой собаки Герды. ...
  Мы сыграли свадьбу в конце сентября, и поскольку родители Кати высказались резко против этого союза, с её стороны никто не пришёл. Я же решил, что самым честным будет не приглашать никого и с моей стороны. Перед глазами уже стоял образ свадьбы Ирэн Адлер из советской экранизации этого рассказа Дойля, когда ей пришлось венчаться тайно и в качестве свидетеля позвали случайного бродягу, в которого нарядился Шерлок Холмс.
  Впрочем, Катя заартачилась и настояла на том, чтобы самых близких родственников я позвал. Поэтому когда мы расписывались, я чувствовал поддержку мамы и Гали с её мужем и сынишкой. Катя же в своём белом платье была просто красавицей и если и нуждалась в чьей-либо поддержке, виду не показывала.
  После того, как мы расписались, мама расплакалась, стала нацеловывать меня и Катю, слезинка покатилась и по Галиной щеке, её муж сдержанно улыбался, и только племянник смотрел на нас всех с непониманием и наверняка думал, какие же глупые эти взрослые. На том церемония и завершилась. После увольнения из-за разразившегося кризиса я был небогат, но денег на свадебное путешествие наскрести сумел. Однако Катя была бы не Катей, если бы не выбрала самый необычный его формат: охота за нечистью. Да, когда мы начали встречаться, то дали друг другу слово, что больше не станем связываться со всей этой сверхъестественной лабудой. Первым нарушил слово я, пусть и вынужденно. А Катя не упустила возможности использовать это против меня и, дабы мы были квитами, я должен был согласиться расследовать дело, которое выберет она.
  - Или никакой свадьбы не будет! - полушутя, полусерьёзно заявила тогда Катя.
  Мне пришлось принять этот ультиматум.
  - Только прошу тебя, что-нибудь безобидное, - взмолился я, вспомнив, как она нырнула в озеро, где обитал ичетик, и чуть не утонула, - не хочу стать вдовцом в первый же месяц совместной жизни.
  - Подожди, я тебе за месяц так надоесть успею, что ты ещё и рад будешь, - обезоруживающая улыбка на веснушчатом лице напомнила мне, за что я так сильно полюбил эту девочку. - Но поскольку в браке нужно учиться компромиссам, я постараюсь удовлетворить твою просьбу.
  Поэтому через неделю после свадьбы я взял отпуск, Катя отпросилась в университете, и мы отправились в путешествие, о котором мне ничего не было известно. Кроме того, что Катя обещала отыскать какую-нибудь безобидную тайну. Детали она стала рассказывать, только когда мы почти добрались до деревни Ясное и только потому, что всё это жутко напоминало мне другое место - село Ряссы. Центральная Россия, тот же неприметный съезд с федеральной трассы, та же стена леса по обе стороны дороги, та же гнетущая тишина - я как будто бы снова оказался у жуткой церкви, увитой плющом. Всё внутри меня запротестовало - ехать по этой дороге нельзя! Я повернул, на заезжая под кроны деревьев, остановил машину, поделился своей тревогой.
  - Катя, это опять задранный рельс, - сообщил я, ссылаясь на известную ей историю про Лихо, - ты выбрала что-то по-настоящему опасное. Давай не поедем туда!
  - Слав, да нет там ничего опасного! Даю тебе слово! Это моя давешняя мечта и теория - исследовать того, о ком не рассказывают сказки! Помнишь, ты рассказывал мне про свой визит в Ряссы, к том мужику, аспиранту Яковлева, как его...
  - Данил, - подсказал я.
  - Да-да! Я стала изучать, чем же таким он занимался под началом профессора. И выяснилось, что у Яковлева давно была теория о персонажах, о которых вообще ничего неизвестно. То есть если сказки, низшая мифология - ну там сведения о контактах людей с нечистью, которая любит нам пакостить и против которой нужно уметь защищаться - охватывают какой-то круг явлений, то можно предположить, что существует нечто и вне этого круга. Те, кто не идут ни на какой контакт с человеком, те, кому люди вообще безынтересны. Ну а если уж мы сами начинаем приставать к этим существам, то они дают понять, что с ними лучше не связываться. Но об этом персонаже Яковлев рассчитывал отыскать в Ряссах, поэтому и отправил туда Данила. И этот лес, та деревня, в которую мы едем, идеально подходят для поисков такого существа. Здесь постоянно пропадает живность, местные рассказывают про эти чащобы всякие страшные истории. Вот недавно охотник заблудился, потерял собаку. Образно выражаясь, если здесь и обитает какая-то сверхъестественная сущность, то она только лает, но не кусает. И делает это эффектно, потому что сюда и правда никто не суётся. А в Ясном так и вовсе осталась одна бабулечка, остальные просто разъехались. Обещаю, мы просто поговорим с ней и уедем отсюда.
  Я посмотрел в её серые просящие глаза, чем-то напоминавшие сейчас глаза грустного щенка, и понял, что не смогу отказать.
  - Только туда и обратно. А потом в Москву и там погуляем на всё, - я улыбнулся, потому что денег у нас было не так чтобы много, после чего свернул и поехал по грунтовке.
  Правда остановиться пришлось уже через пару километров: дорога была испещрена очень глубокими колдобинами, 'Жигулёнок' с этими препятствиями не справился. А если бы и справился, двигаться пришлось бы с такой скоростью, что Катя обогнала бы автомобиль пешим ходом.
  - Ну и что теперь делать? - спросил я.
  - Пошли пешком, - предложила Катя.
  - Кать, давай вернёмся, неизвестно, сколько нам ещё брести до той деревни.
  - Слава, ты дал слово! - с обидой в голосе заговорила Катя. - Хочешь начать нашу супружескую жизнь со скандала?
  Я вздохнул, пришлось пойти у неё на поводу. Мы выбрались из 'шестёрки' и двинулись вперёд по поросшей пожухлой травой дороге. Пока шли, я осматривался по сторонам. Лес здесь сильно отличался от того, который я видел в Ряссах, но от этого не становился менее страшным: уродливые скособоченные толстые стволы деревьев походили на переломанные суставы людей, глубокие трещины на коре напоминали резаные раны, а медленно растекающаяся смола, отливавшая в солнечном свете красноватым цветом - кровь. Зверей здесь было предостаточно, но вели они себя странно. Как только мы приближались, белки на деревьях замирали, птицы переставали петь. Мне казалось, что вся эта живность не отводит от нас глаз.
  В глубине леса будто бы нарастало раздражение, перемешавшееся с любопытством. Я невольно переводил взгляд на деревья, всматривался в щели между стволами, пытался различить, что творится там, в чаще. Хуже всего, что мне это удавалось, и я видел неторопливое движение какого-то крупного существа, которое - я был в этом уверен - растормошил наш приезд. И это не сулило ничего хорошего.
  Чувство тревоги нарастало, я видел, что Катя тоже нервничает. Разговаривать не хотелось, мы оба прислушивались и ждали чего-то.
  - Кать, - невольно прошептал я, - пожалуйста, давай откажемся от этой затеи?
  Она застыла на месте, уверенности явно поубавилось, уже хотела согласиться, когда мы увидели, как навстречу нам идёт моложавая седая небрежно одетая женщина. Она целенаправленно двигалась нам навстречу, её крупные тёмно-карие, почти чёрные глаза были направлены в нашу сторону.
  - Здравствуйте! - попыталась крикнуть ей Катя, но у неё не получилось, вместо громкого оклика вырвался приглушённый похожий на стон звук. Она тоже была напугана. И пугал её этот лес, который, как невысказанная угроза, пока лишь предупреждал об опасности.
  - Пойдёмте скорее, детки, - прошептала женщина, проходя мимо нас. В её голосе чувствовалась уверенность, а мы были абсолютно растеряны, поэтому подчинились. Несмотря на разницу в возрасте, мы едва поспевали за сельчанкой, таким быстрым и размашистым шагом она шла.
  Нужно было что-то спросить, но делать этого не хотелось. Хотелось поскорее добраться до машины и вернуться домой. Однако на середине пути женщина вдруг остановилась, сделалась бледнее белого, посмотрела на нас грустными, полными сострадания и печали глазами.
  - Возвращаемся, да поскорее! - прошептала она.
  И снова мы подчинились, не задавая вопросов. Проследовали за ней до деревни, которая выглядела совершенно заброшенной: большинство домов просто развалились, заборов не осталось, вместо дороги лишь узенькие тропинки среди зелёно-жёлтого океана разнотравья.
  А потом мы добрались до дома женщины: то была ухоженная деревянная избушка. Бурьян вокруг выдерган, трава покошена, привязанная чёрная козочка паслась перед воротами. Здесь как будто бы стало легче дышать. Впервые с того момента, как мы выбрались из машины, Катя нашла в себе силы заговорить нормально.
  - Как-то невежливо получилось, мы ведь даже не поздоровались. Вы, наверное, последняя жительница Ясного? Я Катя Щербакова, а это мой муж Слава. Мы, знаете, увлекаемся всякими полузаброшенными местами, собираем их историю. Может расскажете нам про вашу деревню?
  Женщина обернулась. Опять этот печальный взгляд. Её глаза блестят, неужели это слёзы? Но почему она плачет? Ничего не ответив, она подошла к Кате и крепко обняла её.
  - Что это было? - тихонько спросила меня Катя.
  Я пожал плечами. Нутром чувствовал - происходит что-то очень плохое. Но что именно не знал. Нужно было возвращаться обратно к машине и уезжать из этого проклятого места, пока не случилось беды.
  - Пошли отсюда, Катя - твёрдо сказал я.
  - Но мы только приехали.
  - Я сказал, пошли! - произнёс я тоном, не терпящим возражений. И она не стала спорить, подчинилась. Но не успели мы двинуться к выходу из деревни, как женщина бросилась за нами следом, схватила меня за запястье, крепко его сжала.
  - Не надо! - с надрывом в голосе попросила она. Было видно, что слова даются ей с трудом, она давным-давно ни с кем не разговаривала. - Сделаешь только хуже. И я ей поверил, позволил проводить себя и Катю в дом, накормить и уложить спать, несмотря на то, что было ещё светло. Всё происходило как во сне, казалось нереальным и невозможно было объяснить причину этих ощущений.
  Мы лежали и пялились в деревянный потолок, пока женщина где-то ходила.
  - Слава, я не могу пошевелиться, - вдруг сказала мне Катя. Но голос её звучал совершенно спокойно, хотя по идее она должна была быть напугана.
  Я попробовал встать, но моё тело перестало меня слушать. Понял, что Катя права, но не испытал из-за этого ни малейшего волнения, закрыл глаза и задремал. Проснулся среди ночи, поднялся, пошевелил руками и понял, что всё в порядке. Может это был сон?
  Пошёл на улицу справить малую нужду и увидел, что во дворе горит костёр, а женщина стоит перед ним на коленях и что-то шепчет себе под нос. Стало страшно. Может разбудить Катю и уехать отсюда прямо сейчас?
  Не успел об этом подумать, как голова сделалась тяжелой, я ощутил ужасную усталость. Нашёл в себе силы добраться до уличного сортира, а когда шёл обратно, увидел, что женщина уже не стоит на коленях перед костром, а сидит на крылечке и плачет. Она с горечью посмотрела на меня, кивнула своим мыслям, закрыла лицо влажными ладонями и снова заплакала.
  Я с трудом добрался до постели и провалился в глубокий сон. Проснулся рано утром, но чувствовал себя препаршиво, будто всю ночь не смыкал глаз. Разбудил Катю, увидел, что и у неё под глазами синяки. Ну да неважно, выберемся отсюда и выспимся. Рассказывать про странное поведение женщины ночью не стал, чтобы не пугать. Настроение и так было ни к черту, мы оба не говорили ни слова, были напряжены и напуганы.
  Собрались, направились к выходу, я замешкался, завязывая кроссовки, Катя ушла вперёд. Уже надеялся, что не встречу хозяйку, когда она объявилась на дворе. Шла откуда-то со стороны леса и замерла у крыльца. Я хотел просто пройти мимо, не прощаясь, но она мне позволила.
  - Парень, - женщина взяла меня за локоть, когда я спустился с крыльца, - Он не отпустит её, но у тебя есть шанс. Ему нравятся раненые. Не доставляй ему удовольствия, когда придёт время - беги!
  Я вырвал свою руку, бросил раздражённый взгляд в сторону этой сумасшедшей. Мне не понравились её слова. Нужно поскорее возвращаться к машине и уезжать отсюда. Размашистым шагом я догнал Катю.
  - Что она тебе сказала? - спросила Катя, одной рукой сжимая пальцы на другой - она всегда так делала, когда нервничала.
  - Ничего. Пошли скорее. Чтоб я тебя ещё раз послушал! - сердито буркнул я, но потом решил, что неплохо бы разрядить обстановку. - Больше никакой демократии в нашей семье, понятно? - улыбнулся. - Теперь моя единоличная диктатура и точка.
  Катя улыбнулась в ответ, хотя улыбка получилась вымученной. Она даже не попыталась отшутиться, просто пошла вперёд, по поросшей высокой травой тропинке. Женщина стояла у своих ворот и провожала нас взглядом, полным скорби и сострадания. У меня было очень плохое предчувствие. Тишина давила, но говорить я ничего не мог. Казалось бы, пройти пару километров по хорошей погоде, и мы у машины, едем в Москву, праздновать начало нашей семейной жизни. Но чувство тревоги, которое мучило меня со вчерашнего дня лишь усиливалось. Когда деревня скрылась за поворотом, и мы оказались на дороге, с двух сторон обрамлённой стенами из высоченных деревьев, я чуть было не закричал от ужаса. Глянул на Катю - она вся бледная, чуть не дрожит от страха.
  Не сговариваясь, мы перешли на бег, сначала трусцой, а потом неслись, что есть мочи. Поскольку я был выше и бегал значительно быстрее, мне приходилось постоянно останавливаться и дожидаться Катю.
  Счёт времени был потерян. Мы могли бежать десять минут, а могли и два часа. Я обливался потом, хотя на улице не было жарко, Катя наоборот выглядела замерзшей. А потом произошло самое ужасное - дорога, та самая дорога, по которой вчера мы беспрепятственно добрались до деревни, оборвалась. Перед нами вырос лес, которого здесь просто не могло быть. Уродливые искореженные стволы деревьев, ветки, напоминавшие изломанные кости, кора, походившая на содранную с человека кожу... Почему мне в голову опять лезли такие ассоциации?
  Я посмотрел на Катю, она чуть не плакала, обернулась, я проследил за её взглядом и обнаружил, что позади нас уже нет дороги - мы оказались окружены лесом со всех сторон.
  - Что теперь делать? - спросил я у Кати.
  Она ничего не ответила, снова стала сжимать пальцы на руках, опустила голову.
  - Слава, я должна тебе в чём-то признаться, - быстро заговорила она. - Я соврала. В этом лесу нашли труп охотника. Его кто-то убил вместе с собаками. Эта моя теория про тех, о ком не рассказывают сказки. Я тоже кое-чего не договорила. Думаю, о них не рассказывают сказки потому, что встречи с ними никто не пережил, - она подняла голову и посмотрела на меня. - Прости, Слава, кажется я нас погубила! - а после этих слов она разрыдалась.
  Я не знал, что ответить. Перед мысленным взором снова зима, снова метель, заснеженная железная дорога, порванное полотно, задранный рельс...
  Пока думал, пялился в траву на земле, а когда поднял голову, обнаружил, что полянка, на которой мы стояли, уменьшилась в размерах. Лес подступал. Незаметно, тихой сапой, крался к нам, чтобы поглотить и не выпустить. Зачем только я связался с этой Аней Астаховой?!
  - Так, Катюша, давай потихоньку выбираться отсюда, - спокойным уверенным голосом заговорил я, хотя сердце бешено колотилось, а живот так скрутило от страха, что трудно было пошевелиться. - Что было, то было. Нам придётся войти в лес и попытаться выбраться из него. Катя кивнула, взяла меня за руку, и мы медленно пошли в сторону деревьев.
  - Понимаешь, я думала, раз раньше мы справлялись, то справимся и теперь, - прошептала она.
  - Справимся, обязательно справимся, - пообещал я, сам не веря своим словам. Мы вступили под кроны деревьев, сделали несколько шагов, синхронно обернулись - лужайка пропала, позади сплошной лес. Делать нечего, пошли вперёд. Кроны над головами смыкались всё плотнее, солнечный свет почти не проникал в чащу, стало холодно, как поздней осенью. Я пожалел, что отправился в путь в шортах, не учёл обманчивость сентябрьской погоды. На кустах почти не осталось листвы, острые ветки кустов больно царапали голые лодыжки. Темнота стала такой густой, что вскоре пришлось доставать мой 'Сони Эриксон', который давным-давно пора было менять, но я к нему прикипел, и включать фонарик.
  Мы медленно брели и вскоре вышли на тропинку. Забрезжила робкая надежда. Мы наугад выбрали направление и двинулись вперёд. Даже дышать старались бесшумно, настолько жуткая атмосфера царила вокруг. Я вскоре сообразил, что от фонарика никакого толку - только заметнее из-за него становлюсь - выключил его, оглянулся, чтобы посмотреть на Катю, но толком даже лица не сумел разобрать, настолько было темно. Сперва двигались быстро, но случайно попадавшиеся под ногами ветки создавали слишком много шума, поэтому мы сбавили шаг, а вскоре и вовсе стали почти что красться на цыпочках. Оба доверились древнему инстинкту, доставшемуся от наших диких, бродивших по полных безжалостных хищников лесам предков - нельзя шуметь.
  В лесу ощущалось чье-то присутствие, но пока на нас не обратили внимания. И если красться, могут и не обратить. Поэтому мы наступали бесшумно, брели, выискивая глазами выход из этого бесконечного леса, из этой страшной чащи.
  Треснула ветка, мы с Катей обернулись - белка! Она прямо у нас над головой. Замерла и смотрит своими черными бусинками глаз, не отводит взора. Не знаю почему, но вид этого маленького пушистого зверька привёл меня в ужас.
  - Бежать! - выдохнул я и посмотрел на Катю. Она кивнула.
  Мы бросились вперёд по тропинке, перестав обращать внимание на шум, который поднимаем, мчались вперёд, каждый про себя молясь всем силам, которые были на нашей стороне, чтобы они нас уберегли.
  В нос ударил запах затхлости, огромная чёрная тень впереди, чем-то напоминает человека, но гораздо-гораздо больше.
  Я оступился, чуть не упал, Катина ладошка выскользнула из моей руки.
  - Назад! - крикнул я, пытаясь отыскать мою жену, но её нигде не было. - Катя!
  - Здесь, здесь, - запищала она где-то в сторонке.
  Я подполз на четвереньках, нащупал её ручки, помог встать, крепко схватил за ладонь.
  - Скорее, назад! - прошептал я, оглядываясь. Хоть тень и пропала, я был уверен, что мы двигались в неправильном направлении.
  И так, дорога назад. Но я ничего не узнаю и совсем перестаю видеть. Может, на улице ночь? Смотрю вверх, на переплетённые кроны - неба не видно. Сколько мы уже в это лесу? Невозможно сказать. Вокруг всё больше живности, но она ведёт себя странно. Совы не ухают, дятлы не долбят деревья, лисы не пугаются, а открыто выходят на дорожку и смотрят на нас предвкушающими взглядами. Одна из лис выглядит полуживой, еле шевелится, пасть приоткрыта, течёт слюна, над глазом лишай, одно ухо откушено, с трудом держится на лапах. И даже настолько больная зверюга выползла, чтобы проследить за нами! Я засмотрелся на неё и не заметил оврага, который возник из неоткуда. Мы с Катей полетели кубарем вниз, она ойкнула, откатилась куда-то в сторону и затихла.
  - Катя! - снова зову её. Но ни звука.
  Я начинаю паниковать, опять достаю свой телефон, включаю фонарик, зову свою жену, но всё тщетно - на дне оврага никого, кроме меня!
  И тут до меня доносится совершенно безумный, полный отчаяния, боли, нечеловеческого страдания крик. Её крик!
  Я выбираюсь из оврага, и слышу безудержные завывания Кати. Как же сильно она страдает! Что Он с ней делает?!
  Бегу, а вопли всё не прекращаются, лишь становятся слабее, сменяются стонами. Ничего не вижу, ориентируюсь только на звук. Падаю бесчисленное количество раз. До меня доносится кряхтение, последний нечеловеческий стон, тишина.
  И тут я замечаю древний дуб впереди. Впервые за долгое время наблюдаю лучики света вокруг величественного старого дерева. Иду туда, прямо перед дубом вижу, что произошло, но отказываюсь понять, признать, поверить...
  Руки и ноги сломаны, живот вспорот, вывернут наружу, внутренности разбросаны вокруг, грудь изодрана, белеют кости рёбер, лишь на лице ни капельки крови, выражение животного ужаса и адского страдания. Он специально не трогал лица, чтобы я увидел её безжизненные серые глаза, раззявленный рот, рассыпавшиеся в стороны рыжие волосы. Я упал на колени и завопил, колотил себя кулаками по голове, кусал губы до крови. Но даже сквозь непроницаемую пелену абсолютного горя ощутил Его взгляд. Он наблюдал за мной, и Ему нравилось то, что Он видел.
  Не знаю как, но я нашёл в себе силы. Взял Катю, мою Катеньку, мою любимую, милую Катюшу... то, что от неё осталось... и побежал прочь.
  Лес расступился сам собой, вот она 'шестёрка'. Кладу тело на заднее сиденье, сажусь за руль и уезжаю.
  Я бы хотел, чтобы Тот, о Ком не рассказывают сказок, убил и меня, но Он этого не сделал - уверен, мои страдания доставили Ему непередаваемое удовольствие.

Сюжет 332С по классификации Аарне-Томпсона-Утера

  Узенькая лесная тропинка петляла между елями и уводила куда-то далеко в лес, в какую сторону не пойди. Если бы не лунный свет, случайный прохожий заблудился бы в два счёта. А лес был дремучий, водились здесь и волки, и медведи, и кабаны. Жизнь кипела даже ночью: ухали совы, разносился хруст веток, мелкие грызуны метались по земле, время от времени доносились жуткие завывания, сильно походившие на человеческие крики. Особо нервный человек, оказавшись на той тропинке, мог бы поседеть за одну ночь.
  Но Диана была не из пугливых. Скорее из любопытных. Она везде умудрялась засунуть свой курносый носик, стремилась знать всё и обо всех, любила путешествовать по миру, причём зачастую в одиночку. Вот и теперь, отправилась в лес и заблудилась, набрела, наконец, на тропинку и теперь гадала, в какую сторону пойти, чтобы найти искомое. Сначала прибегла к помощи детской считалочки.
  - Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана... - начала бормотать себе под нос Диана. Но потом передумала - что же ей, всю ночь здесь бродить? - решила прислушаться к своим чувствам, уверенно пошла налево. И не ошиблась - уже минут через десять выбрела к полянке, на которой стояла обветшалая избушка, походившая на пристанище Бабы-Яги, разве что курьих ножек не хватало. Да и вокруг царила пугающая атмосфера: на собранном из толстых веток заборе висели черепа, правда, не человеческие, а животных: и лошадиные, и коровьи, и козьи. Лесное зверьё этого места сторонилось - вокруг царили тишина и запустение. Даже растительность не смела подступиться к избушке: на самой поляне была лишь пожухлая трава, ели, что росли ближе всего к строению, высохли и превратились в мертвые скелеты некогда могучих великанов. Даже луна скрылась за тучами в тот момент, когда Диана вышла на полянку. Казалось, небесный диск боится смотреть, что будет дальше.
  Диана смело перебралась через забор и направилась ко входу, постучала в дверь. Тишина. Тогда Диана дернула за ручку. Тихонько звякнул колокольчик, дверь приоткрылась. Внутри одна небольшая комната, стол у окна, на столе свеча - единственный источник света в избушке - а за столом бородатый длинноволосый мужчина, который внимательно смотрит на появившуюся в его доме незваную гостью. По обе стороны от входа лавки, на одной из которых лежит перьевая подушка и пуховое одеяло - явно лежбище хозяина.
  - Здравствуйте, я заблудилась в лесу и случайно набрела на вашу избушку, - бодрым голосом заговорила Диана. Улыбка не сходила с её лица.
  - Заблудилась? - переспросил остававшийся мрачным мужчина грубым басистым голосом. - А куда путь держала?
  - Путь держала в славный город Екатеринбург, - Диана улыбнулась ещё шире, моментально подстроившись под манеру разговора хозяина. - Слыхали про такой? Или вы в этой избушке уже не первый век сидите?
  - И века не сижу, - хмыкнул мужчина и потянулся рукой куда-то под стол. - Да только Екатеринбург отсюда за тысячи километров.
  - Ну я же пошутила, - сказала Диана, улыбка с её лица пропала. - Просто вы так говорите... как будто из былины какой. Я решила подыграть. Шла с туристической группой, отбилась от неё, потом стемнело, поняла, что заблудилась, стала ориентироваться по компасу, набрела на тропинку и вот, я собственной персоной здесь, - она снова улыбнулась. - Если подскажете, как можно выбраться к ближайшему поселению, буду благодарна.
  - Все туристические маршруты за десятки километров отсюда, - пробасил мужчина, впрочем, снова положил руки на стол перед собой. - Но если хочешь выбраться, иди по тропинке в другую сторону, через тридцать километров на село набредёшь.
  - Спасибо! - искренне поблагодарила Диана. - А вы не против, если я здесь заночую? А то в лесу звери, боюсь, нападут.
  - Заночуешь? - удивился мужчина и посмотрел на свободную лавку. - А здесь, значит, оставаться не боишься?
  - А чего бояться? Вы же не маньяк какой, правда? - она снова широко улыбнулась.
  - И правда, ну какой из меня маньяк, - мужчина улыбнулся в ответ. - Ну ложись тогда на лавку, курносенькая.
  - Спасибо, - искренне поблагодарила Диана, бросила свой рюкзак на деревянный пол, стала доставать из него постельные принадлежности, не заметила, как мужчина медленно встал, бесшумно, что с его габаритами удивительно, подкрался к ней и, отведя руку в сторону, ударил изо всех сил молотком по затылку.
  Диана рухнула на пол, не сразу поняв, что произошло. Но затем последовал второй удар, третий, и она потеряла сознание, не увидев, как кусочки её черепа и мозга разлетаются в стороны, а брызги крови багрянцем орошают лицо, одежду и руки хозяина избушки. ...
  Я бросил три жменьки земли в могилу и отошёл в сторону, после чего землекопы начали засыпать её землёй. Глухие удары о крышку гроба, мрачная кладбищенская атмосфера, да ещё пасмурная погода. Чувствовал себя ужасно.
  На похоронах почти никого не было. Мама отказалась идти - она так и не простила отца за то, что он нас бросил. Приехал какой-то папин то ли одноклассник, то ли одногруппник, рядом со мной стояла Галя, которая вызвалась поддержать в такой трудный момент, и ещё несколько пожилых женщин, которых я просто не знал. Дальние родственницы, как они представились. Вот и все, кто пришёл попрощаться с моим отцом. Ах, да, объявился какой-то журналист. Он всё подбегал ко мне, жал руку и вызывался помочь, чем только мог.
  - Ваш отец герой, вы не представляете, что он сделал. Сочтёте меня сумасшедшим, если расскажу. Просто хочу знать, что я бесконечно признателен и сделаю для вас, что угодно. Вот моя визитка, Юрий Шевелёв. Если что-то понадобится - обязательно звоните, - бормотал он.
  Но я почти его не слушал. За последние восемь месяцев на меня слишком многое навалилось. На похороны Кати я не попал, потому что находился под следствием. Два месяца отсидел в СИЗО. Её отец рвал и метал. Да без толку - судебная экспертиза доказала, что Катя погибла от зубов хищников. Не знаю, сколько денег и связей было у моего бывшего тестя, но этот орешек оказался ему не по зубам. Потом меня выпустили, и я стал страдать кошмарами. Спал по два-три часа в сутки. Лицо осунулось, под глазами синюшные мешки. Глядел в зеркало и видел напротив себя живого мертвеца. В какой-то момент вспомнил о подарке Кати на Новый год - последнее издание классификатора сказочных сюжетов. С дополнениями немецкого фольклориста Утера. Полез листать, взгляд упал на индекс 332С - обретение бессмертия путём обмана Смерти. И тут впервые за долгое время я что-то ощутил внутри. До этого мне приходилось заставлять себя жить, заставлять есть, заставлять вставать с постели. Но в тот момент что-то переменилось. 'Сюжет 332С', - услышал я в голове Катин голос. Если сказки принесли мне столько бед, может в этот раз они принесут мне спасение? Жизнь снова обрела смысл.
  Я начал искать любые сведения о бессмертии, собирать мифы, легенды и сказки о людях, перехитривших смерть или пытавшихся это сделать, погрузился в религиозные изыскания. Читал всё подряд от эпоса о Гильгамеше до даосских сказаний о восьми бессмертных. Конечно же греки с их Орфеем и Эвридикой - ближе всего к тому, чего я желал достигнуть. Литературу доставал в интернете, а если издания были редкие и поисковики не справлялись, просил помощи на форумах, регистрировался везде, где только мог. Удалось даже попасть в закрытое сетевое сообщество алхимиков, но в процессе общения меня быстро раскусили, как неопытного любителя и закрыли доступ. Чем дольше тянулись мои поиски, тем сильнее начинало казаться, что всё напрасно. Абсолютно ничего ценного. Начал понимать Цинь Шихуанди, который приказал живьем закопать последователей конфуцианства за то, что те считали невозможным обретение бессмертия. Я старался на корню рубить мысль о том, что обмануть смерть невозможно, а любой, кто пытался со мной спорить, вызывал приступ ярости и раздражения. Поэтому со временем я практически перестал общаться на форумах и получать копии редких книг от более сведущих форумитов, зашёл в тупик.
  Всё это время я не работал, накопления давно кончились. Опять, как много лет назад, жил за счёт мамы. Чувствовал, что тихонько схожу с ума. И тут летом две тысячи десятого умирает мой отец. 'Думаешь тебе плохо? - словно бы вопрошала судьба. - Ну так держи ещё, чтобы ты понял - может быть куда хуже!' Последние годы мы с папой сблизились. Болезнь прогрессировала, но ему всё равно удавалось сохранять свою личность, он радовался, когда я навещал его в больнице, мы говорили по душам. После смерти Кати его поддержка оказалась для меня даже важнее поддержки мамы. И вот, в самый отчаянный момент моей жизни его не стало. А я сижу в столовой, где проходят поминки по нему, копаюсь вилкой в пюре, которое не лезет в горло, и не могу ни о чём думать. Просто жду, когда всё это закончится, и люди наконец разойдутся. В зале стоит гнетущая тишина, хоть бы старушки о чём-то болтали. Перед глазами образ ямы, гроба внизу и трёх жменек, что я бросил на его крышку.
  - Молодой человек, - я поднял голову и увидел худую бледную пожилую женщину, склонившуюся надо мной.
  - Да?
  - Люди уже расходятся, вы рассчитываться за стол собираетесь?
  Я посмотрел по сторонам и неожиданно для себя обнаружил, что действительно большинство поднялось и собирается уходить, время от времени сочувственно поглядывая в мою сторону.
  - Конечно, давайте рассчитаемся, - согласился я, встал и пошёл за женщиной в служебное помещение.
  Когда мы вышли из зала, и стена скрыла нас от посторонних взглядов, женщина вдруг остановилась и посмотрела на меня своими глубоко посаженными серыми глазами.
  - Слышала, вы ищете способ обмануть смерть? - спросила она. - Есть человек, которому это удалось. Он живёт в Карелии, прячется ото всех, хранит секрет. Найти его сложно, но можно, если знать как. Вот листок, - она протянула мне пожелтевший от времени тетрадный лист бумаги, - поезжайте с ним в Карелию, городок Сегежа. Там он подскажет вам, что делать дальше.
  Договорила, а потом растопырила средний и указательный пальцы правой руки и полезла ими мне в глаза. Я невольно зажмурился и почувствовал, как кто-то подошёл сзади. Открыл глаза - передо мной никого, а позади старушка, какая-то папина родственница. Кажется, двоюродная тётка, или даже родная.
  - Славик, ты зачем сюда пришёл? Мы с тобой попрощаться хотим, - позвала она меня обратно в зал. Я же ещё раз посмотрел на пустующее помещение. Если бы не тетрадный листок у меня в руках, подумал бы, что пожилая женщина мне привиделась.
  Когда все разошлись, и я отправился искать сотрудников столовой, чтобы рассчитаться, обнаружилось, что никто из них не торопил меня с оплатой. Когда рассказал им о пожилой женщине и описал её, все в один голос заявили, что такая у них никогда не работала. Выходит, всё как в сказке: герой долго ищет, а потом случайно натыкается на волшебницу, которая подсказывает ему решение. Я, конечно, слепо не доверял словам той женщины, но отказываться от шанса не собирался, тем более что тетрадный лист был материальным подтверждением реальности моей встречи с загадочной женщиной.
  Навёл справки о Сегеже, прикинул, сколько моя поездка туда может обойтись, понял, что финансово не потяну, поэтому достал визитку Шевелёва и беззастенчиво попросил одолжить мне денег. Тот без лишних разговоров согласился и буквально через двадцать минут перевёл мне на карточку девяносто тысяч рублей, а после отзвонился и сказал, что возвращать их не обязательно. Видимо, мой отец действительно ему сильно помог, раз он без колебаний подарил такую сумму.
  Мама разволновалась, когда я сообщил, что собираюсь съездить в Карелию. Пришлось успокаивать её, убеждать, что эта поездка мне нужна, только так я приведу мысли в порядок.
  - Но почему Карелия? - спросила мама.
  - Не знаю. Просто само собой в голову пришло, сердце туда зовёт, - соврал я. Но мама поверила, хоть перед отъездом и перекрестила, чего обычно не делала.
  Ехать на 'шестёрке' я не решился - уж очень старой она была для такой дальней поездки, сломается в дороге и что делать? - поэтому сначала добирался на поезде, а оказавшись в Ленинградской области пересел на автобус. Так через пять дней я и оказался в Сегёже. То был небольшой городок, время в котором словно бы остановилось. Если бы советские панельки выглядели поновее, а на дорогах было бы поменьше автомобилей, можно было бы решить, что на дворе семидесятые. Лета, к которому я привык, здесь, похоже, никогда не бывало - погода стояла прохладная, на дворе всего одиннадцать градусов тепла. Поэтому я не торопился выходить из здания вокзала, залез в нагрудный карман рубашки, где хранил подаренные мне тетрадный лист, достал его и увидел надпись карандашом, которой раньше не было: 'улица Антикайнена'. Действительно, подсказывает.
  Я спрятал лист обратно в карман, достал из сумки осеннюю куртку, накинул её, после сдал сумку в камеру хранения, вышел из вокзала, направился к первому встречному таксисту и попросил отвезти меня на эту улицу. Ехали подозрительно долго. Похоже, водила просто кружил меня по городу, чтобы оправдать завышенную оплату. Спустя пятнадцать минут наконец доехали. Я расплатился, вышел из автомобиля и сразу достал листок. Надпись изменилась и теперь гласила: 'Ищи Курносую. Ей скажешь, что приехал к старейшему жителю региона'. Отличная подсказка! Как мне её искать? Решил действовать наугад, подошёл к торопящейся женщине, спросил у неё, не знает ли она Курносую.
  - Курносову? - переспросила женщина. - Нет, не знаю. Простите, я спешу. Я опять полез за листком, но на этот раз он был пустым. Пошёл в пустующие дворы, стал расхаживать там в поисках людей, спрашивал всех подряд, но на меня смотрели, как на идиота. Уже начал бояться, что сейчас кто-нибудь вызовет милицию, посчитав моё поведение подозрительным, но тут из одного подъезда вышла старушка, еле передвигающая ноги. Направился к ней, спросил о Курносой. Бабушка пристально посмотрела своими уставшими тусклыми голубыми глазами.
  - Те-то она к чаму, молодой человек?
  - Я приехал к старейшему жителю региона, - повторил я фразу, которая была написана на листке. Бабушка кивнула, с печалью посмотрела на меня.
  - На пятый этаж подысь, там одна заселённая квартира, в ней и найдёшь Курносую. Да только б ты не пожалел.
  - Всё, о чём можно было пожалеть, уже произошло, - ответил я.
  - Это ты сейчас так говоришь.
  На том наш разговор завершился. Я поднялся на названный этаж, поочередно постучал в двери, одну приоткрыли. В щелке между косяком и дверным углом возникло женское опухшее раскрасневшееся лицо.
  - Чё те надо, морда ментовская? - грубый прокуренный голос хозяйки отталкивал. Может это какой-то глупый розыгрыш?
  - Я ищу Курносую, - сказал я.
  Пялящийся на меня через щелку глаз сузился, дверь захлопнулась, я застыл на месте, не зная, что делать. Хотел уже снова постучать, но тут мне открыли и на пороге встретила молодая хорошенькая девушка. Длинные чёрные волосы, заплетённые в косу, бледноватое лицо, узкие бледно-розовые губы, чарующие чёрные глаза, небольшой задранный вверх носик, за который она, вероятно, и получила своё прозвище. Даже синяки под глазами от недосыпания не портили её, а придавали её образу загадочности и недоступности.
  - Здравствуйте. Мне сказали, что вы меня ищите, - обратилась она ко мне.
  - Да, я приехал к старейшему жителю региона. Как я понимаю, вы можете мне помочь.
  - Могу. Но вы уверены, что этого хотите? Затея опасная.
  - Уверен.
  - Тогда давай на 'ты'. Жди меня у подъезда, выезжаем прямо сейчас.
  Я не стал задавать лишних вопросов, спустился вниз, дождался, когда Курносая спустится, мы быстрым шагом направились к её автомобилю.
  - Меня зовут... - хотел было представиться я.
  - Тихо, без имён. Я для тебя Курносая, ты для меня Долговязый, - она подмигнула мне.
  Тем временем мы добрались до её автомобиля - удивительно, но это тоже была 'шестёрка', практически неотличимая от моей. Если бы я твёрдо не знал, что оставил машину у себя, то решил бы, что она каким-то образом переместилась сюда.
  Без лишних сборов поехали. Разговаривать мне не хотелось, но Курносая оказалась тем человеком, которому не нужен собеседник. Она охотно рассказывала обо всём подряд, была весёлой и открытой, время от времени пыталась со мной флиртовать, но я оставлял её флирт без ответа, и ей это быстро надоела. Она принялась рассказывать истории о том, как, кто и где здесь умирал. Ей почему-то очень нравилось говорить о чужих смертях. Часто она даже посмеивалась, вспоминая события, которые любой другой человек назвал бы трагичными. Впрочем, разговоры смолкли, когда мы съехали с шоссе на малозаметную асфальтированную дорогу и стали двигаться вдоль ельника. Километров через восемь появился грунтовый съезд в лес, Курносая заехала по нему прямо в ельник, там оказалась крытая забетонированная площадка, на которую она и поставила автомобиль.
  - Вылезай, приехали. Дальше только пешком, - сказала она мне.
  Мы побрели по ельнику. Прежде мне не приходилось бывать в чисто хвойных лесах, потому всё было в новинку. Воздух необычайно чистый, наполненный приятным ароматом еловой смолы. Жестковатый хвойный опад густо покрывал землю у основания стволов. А небо выглядело здесь совсем по-другому, а не как в привычных мне смешанных лесах. Аккуратные мохнатые еловые веточки на вершине не топырились во все стороны, а, как руки прилежной первоклассницы на школьной линейке, были сложены по швам. Благодаря этому в лесу было светло, солнце и бегущие по небу облака видно отчетливо.
  - Что ты о нём знаешь? - заговорила Курносая когда мы прошли несколько километров.
  - Не многое, - неопределённо ответил я. Не хотелось посвящать постороннего человека в подробности своего визита сюда.
  - Говорят, - меж тем продолжила Курносая, - он обманул смерть, но теперь, чтобы вечно жить, ему приходится убивать всех, кто заявится к нему в избушку. Не боишься стать очередной жертвой маньяка?
  Я промолчал.
  - Другие рассказывают, что он просто прячется от смерти, пугается каждого, кто к нему войдёт, потому убивает. А вдруг незнакомец окажется смертью? - Курносая подмигнула мне.
  И снова я промолчал. Курносая хмыкнула и дальше пошла быстрее. Надо сказать, что к тому моменту я вымотался: в Сегёже даже номер в гостинице не снял, только бросил свои вещи в камеру хранения и сразу отправился на поиски. Даже предположить не мог, что мы отправимся сразу в путь. Теперь вот жалел о своей поспешности. Идти пришлось очень долго. Уже темнело, когда мы добрались до узкой прямой тропинки, которая и вывела нас к мрачной старой избушке. Вокруг забор из обломанных веток, на которые нанизаны черепа животных, в окошке слабо горит лучина. Честно говоря, зрелище было жутким. Идеальное убежище серийного убийцы.
  - Мы пришли, - сообщила Курносая, почему-то ехидно улыбаясь.
  Я двинулся вперёд. Будь что будет. Забрался во двор, подошёл к крыльцу, поднялся по ступенькам, постучал в дверь, не дождавшись ответа, открыл. Передо мной маленькая комнатка, напротив двери окно, под которым стоял древний дубовый стол. За столом сидел бородатый мужчина крепкого сложения и смотрел на меня исподлобья. По обе стороны от входа располагались лавки. На них, видимо, хозяин дома и спал.
  - Здравствуйте, - начал я. - Я пришёл к вам по делу.
  Что говорить дальше я не знал, поэтому выложил всё как есть: рассказал о похоронах отца и о встрече с пожилой женщиной, давшей мне тетрадный листок и поведавшей о человеке, который живёт в Карелии и знает, как обмануть смерть.
  - Если вы правда это знаете, я готов пожертвовать чем угодно, сделать что угодно, чтобы вы мне рассказали секрет.
  - Обмануть смерть? - впервые заговорил хозяин дома грубым утробным голосом. - Такое бывает только в сказках. Разве нет?
  Я опешил, не знал, что ответить.
  - Раз нечего сказать, проваливай, - просто заявил хозяин.
  - Поразительное радушие, - донесся у меня из-за спины голос Курносой, которая подкралась совершенно незаметно. - Куда же ты гонишь нас на ночь глядя?
  Хозяин прищурился, увидев её, напрягся.
  - Не дашь уставшим путникам заночевать? Выгонишь в лес? - насмешливо спросила она.
  - Ну ложитесь, коли пришли, - он внезапно смягчился, отвёл взгляд и уставился в окошко своей избушки.
  - Может лучше пойдём? - спросил я у Курносой.
  - Нет, я устала. Ложись спать, - ответила она.
  Я бы поспорил, но сил у меня не осталось - дорогу назад точно не вынес бы. Да и с хозяином нужно будет попробовать поговорить снова. Он наверняка что-то знает. Сейчас я не в состоянии проявить настойчивость. Поэтому я даже не обратил внимания на странности хозяина, просто стащил с себя куртку, спрятал её под лежавшую на лавке подушку, лёг на лавку и сразу же провалился в глубокий сон. Проснулся среди ночи оттого, что мне не хватало воздуха. Подскочил и сел на лавке. Тут увидел, как у противоположной стены хозяин заносит руку с молотком над телом дремлющей Курносой.
  - Стой! - выкрикнул я, догадавшись, что он убийца, который намеревается расправиться с ней.
  Он обернулся, замешкался. Этого времени хватило, чтобы я подскочил с лавки, путаясь в одеяле пересёк небольшую комнатку и схватил его за руку. Мы начали толкаться, но, хоть я и был повыше, коренастый хозяин оказался сильнее. Поначалу растерялся, припал к стене, я почти повалил его на пол, но потом он нашёл точку опоры, оттолкнул меня, и я отлетел чуть ли не в противоположный угол.
  - Беги, дурак! - рявкнул он на меня, поднимая с пола выпавший из рук молоток.
  Я бросил короткий взгляд на Курносую - она не спала, а с каким-то хищным любопытством наблюдала за происходящим. Разбираться в странностях её поведения у меня не было времени, я снова напал на хозяина, но на этот раз получил очень серьёзный отпор. Он и не думал бить меня молотком, крепко стукнул левым кулаком в правый бок. Больно! Хорошо ещё, не попал в печень, тогда бы меня скрутило. Я попытался ударить его в ответ, но он оказался проворным, увернулся и тут же воспользовался тем, что я открылся, нанёс зубодробительный удар снизу по челюсти. Искры посыпались из глаз, я потерял ориентацию в пространстве, сделал несколько шагов назад, перестал видеть от головокружения.
  Не знаю, сколько это продолжалось, но когда, наконец, я снова смог сфокусировать зрение, то увидел, что хозяин корчится на полу, хватаясь за сердце, а Курносая стоит посреди избушки и, презрительно улыбаясь, смотрит на него. Он хлопает ртом, как рыба, выброшенная на берег, бьется в конвульсиях, изо рта начинает идти сначала белая, а потом жёлтая пена, глаза наливаются кровью, всё тело напрягается в последний раз, он умирает.
  Курносая хмыкает, переводит свой взор на меня.
  - Меня не обманешь, как не старайся, - говорит она мне, широко улыбаясь, лицо её делается бледнее белого, глаза западают, нос истончается, превращается в две большие дырки, разделённые тоненькой перегородкой. Сначала она становится похожей на ту пожилую женщину, что дала мне листок на поминках, а потом на короткое мгновение я смотрю в пустые глазницы черепа. В этот самый момент начинаю ощущать жжение в нагрудном кармане, отвожу взгляд и вижу, как ткань на груди начинает дымиться, запускаю внутрь руку и достаю пожелтевший тетрадный листок, который сгорает в мгновение ока. Поднимаю взор - в избушке только я и труп. Подхожу к мертвецу: передом мной глубокий старик, почти лысый, с густыми седыми бровями, сморщившейся кожей пергаментного цвета, истончившимися пальцами, затянутыми бельмами глазами. Вот что ждёт того, кто сумеет обмануть смерть! Быстро собираю свои пожитки, ухожу прочь, брожу по лесу, но не могу найти выход. Лишь под утро выбираюсь к дороге, по которой мы сюда приехали, но бетонная площадка, на которой Курносая оставила автомобиль, пустует. Выхожу на шоссу. добираюсь до Сегежи на попутках, оттуда возвращаюсь в родной город. С пустыми руками. Моя затея полностью провалилась, сам я чудом остался жив. Уже в который раз.
  Теперь я не знал, как быть дальше. Днями лежал в своей комнате и пялился в потолок. Иногда садился за компьютер и бездумно клацал по вкладкам в браузере. Заходил в почту, пролистывал письма снова и снова. Не знаю, сколько бы это продолжалось и чем бы закончилось. В голову лезли самые страшные мысли. Но потом взгляд зацепился за заголовок: 'От Игоря из дурки'. Я открыл письмо, перечитал и понял, что нужно делать.
  ...
  С двух сторон железнодорожной насыпи поляны, усеянные дикой травой. За ними смешанный лес. Насыщенно-зелёная листва переливается в знойном летнем воздухе, тянется далеко к горизонту, словно бы бескрайнее море, покрытое мелкой рябью колышущихся на ветру верхушек. Сама железная дорога весело бежит вперёд. Между шпалами зеленеют подорожники и лопухи. Когда нога опускается на них, кажется, будто идёшь по мягкой перине. Ступня утопает, натыкается на мелкие камушки, спрятавшиеся где-то под стеблями, отталкивается и поднимается на верх. Ветер доносит радостное чириканье птиц, солнце блещет всей поверхностью своего натертого до каления диска, где-то журчит ручеёк, стрекочет кузнечик.
  Я обогнул лесной массив, за который убегала железная дорога и увидел впереди изломанные рельсы. Один задран, второй изогнут в сторону. Выглядело так, будто неведомый великан приблизился и разворотил здесь всё. Я уже видел это зимой две тысячи шестого года. И рассказал Кате. Она тоже знала и не могла - я был в этом абсолютно уверен! - просто не могла не прийти сюда, какие бы обещания она мне не давала. Если и был способ обмануть смерть, если и была возможность снова увидеть Катю, спасти её, то эта возможность ждала меня впереди, за изломанными рельсами. И я смело пошёл туда. Если впереди меня ждала смерть - так тому и быть. Но перед смертью я обязательно увижу мою Катеньку, мою любимую, ласковую, нежную Катеньку...
  Впереди пригорок, хотя раньше здесь был склон, а за ним в ложбине располагались дачи. Но дач, конечно же, не будет. Будет бесконечное железнодорожное полотно и лес по обе стороны, и где-то там тропинка, которая приведёт меня к одинокому дому посреди леса. Наверное, похожему на тот, который я видел две недели назад в ельнике. Только здешний будет больше. И страшнее. Я обернулся - изломанные рельсы исчезли. И позади, и впереди идеальное железнодорожное полотно. Теперь не выбраться. Но я этого и хотел. Пусть страшно, но зато я встречу Катю. Не знаю как, но я сумею её предупредить, сумею отговорить ехать в Ясное, всё исправлю. Потому что я это заслужил! Я рисковал своей жизнью и спасал других, совершенно посторонних мне людей, ничего не получая взамен. Ну так вот, судьбе настало время расплатиться со мной за всё то добро, что я сделал! Я этого требую! Ускорил шаг, быстро пошёл вперёд, преодолел подъём, устремил свой взгляд вдаль. Там впереди кто-то есть! Катенька!
  Бросил вперёд, бегу изо всех сил, хоть по насыпи и рельсам бежать ужасно неудобно. Постоянно спотыкаюсь, дважды падаю, но поднимаюсь и бегу. Приближаюсь и отчетливо вижу того, кто стоит в нескольких сотнях метров от меня. Высокий худощавый интеллигент с аккуратной бородой и седыми волосами в цветастой летней рубашке и широких брюках, нелепо смотревшихся на его тощих ногах. Профессор фольклористики Станислав Николаевич Яковлев. Не верю своим глазам, замираю на месте и стою подобно статуе, пытаясь переварить в голове, как такое возможно. Он сам приближается. На его лице тоже можно прочитать разочарование. Последний раз я видел его живым осенью двухтысячного, на моих проводах в армию. С тех пор он немного постарел. Выходит, он знал про железную дорогу. Но в каком году пришёл сюда? В две тысячи первом или втором, прямо перед своей смертью? Должен я ему об этом сообщить? Что мне вообще делать? Я ведь возненавидел этого человека! Если бы не он, я бы никогда не ввязался в это, Катя была бы жива, да даже мой папа мог остаться живым!
  - Ну здравствуй, Слава, - он подошёл вплотную, устало улыбнулся и протянул мне руку. Я её не пожал. - Вижу, Саша тебе что-то рассказала. А раз так, там откуда ты пришёл, меня уже нет в живых. Но оно и понятно - ты здорово возмужал! Я молчал. Он кивнул головой.
  - Простоим так весь день? Времени у нас не так много. Та, кто здесь обитает, может заявиться и сюда.
  А может это и лучше? Может пускай нас с ним убьют? Ведь если профессор не вернётся отсюда, я не отправлюсь его спасать на Урал, не познакомлюсь с Катей, не обреку её на смерть? Станислав Николаевич словно бы прочитал мои мысли.
  - Ты кого-то потерял и думаешь, что будет неплохо, если я не выберусь отсюда живым, потому что тогда этот человек спасётся? Ну, можем попробовать, но боюсь, не сработает. Если ты из будущего, то вряд ли сумеешь что-то поменять в своём прошлом. А вот есть ли будущее у тебя - вопрос.
  Он помолчал немного и посмотрел на меня.
  - Говори уже, что тебя гложет, - примирительно произнёс профессор.
  - Вы использовали меня! - фраза сама вырвалась из моих уст. - Вы всякий раз знали, что я могу умереть и специально отправляли меня, чтобы спровоцировать нечисть! Как тех четверых, что были до меня! И их вы тоже погубили!
  - Саша считала так же. Но это просто ложь, Слава. Вспомни наше с тобой первое дело. Я всю ночь был рядом, первым побежал в комнату, где спала твоя двоюродная сестра, сам включил свет и научил её, как защититься. Я её спас, Слава, а ты был лишь пассивным наблюдателем, всё видел своими глазами. С того момента ты понимал, с чем мы имеем дело. И каждый раз, когда я звонил и просил тебя оказать мне услугу, ты принимал моё предложение, понимая, что можешь покалечиться и даже погибнуть, разве нет?
  Я отшатнулся - прежде даже в голову не приходило посмотреть на события под таким углом.
  - Да, иногда я недоговаривал, это правда. А иногда искренне ошибался, но никто не застрахован от ошибок. Я использовал тебя, это так. Но всякий раз выбор помогать мне или нет делал ты. Ты видел тень той ночью в студенческом общежитии, Слава! Всё знал и всё понимал. Может ты ожидал, что я стану отговаривать тебя и просить не вмешиваться? Но я не считаю, что должен был вести себя подобным образом. Я предупреждал иначе, позволяя тебе и остальным увидеть, с чем я имею дело, всё остальное был ваш выбор. Поэтому ни ты, ни кто либо ещё не имеете права винить меня в том, что я воспринимал вас, как взрослых людей.
  Я опустил голову. А ведь он прав. Я в любой момент мог отказаться, сказать 'нет, профессор, я вам не помогу', но я всё равно шёл. Да, он использовал меня, как приманку, но ведь это я позволил ему меня использовать. И уместно ли такое сравнение, особенно зная, как закончил сам Станислав Николаевич?
  - Или ты обижен на меня за что-то другое? - спросил Яковлев, когда пауза затянулась.
  - Вы умрёте...
  - Стоп-стоп-стоп, - перебил меня профессор. - Этого я знать не хочу. Если думаешь так изменить что-то, у тебя не выйдет. Я уже пытался. Человек из твоего прошлого забудет всё, касающееся будущего, как только покинет это место. Я расстроюсь, если узнаю о том, как умер, поэтому не надо ничего говорить. Я сюда пришёл совсем по другой причине и думал, что встречу не тебя.
  - Кого? - я опять зло посмотрел на него. - Может быть Максима Лисутина, которого загрыз двоедушник? Или Валеру Ветохина, молодого калеку, который повесился...
  - Валера повесился?! - профессор схватил меня за плечо и переменился в лице. Впервые за долгие годы я ощутил к этому человеку нечто отличное от ненависти - жалость.
  - Да. У него в деревне умерла какая-то старушка, после этого началась целая серия смертей, погибла в том числе его мать, электричество выключилось, никто не мог выбраться...
  - Это очень плохо! - воскликнул профессор, пристально посмотрев мне в глаза. - Чем всё закончилось?
  - Ну я стал просматривать сказки Афанасьева, и в сборнике историй про ведьм нашёл ту, где в тело старухи-ведьмы залезли черти, но старуха перед своей смертью предупредила, что обмывать её нужно кипятком, а не простой водой, так чертей и прогнали. Я предложил деревенским действовать аналогично, правда, последний труп бросился на меня до того, как я обдал его кипятком, чуть сам не обварился, но вовремя сориентировался и выплеснул всё на мертвеца. Помогло, мёртвые остались мертвыми, а я вернулся домой целым и невредимым.
  - Боюсь, не помогло, Слава, - пробормотал профессор. - В той деревне обитает ерестун - злой дух, который овладевает телами мертвецов. Валера - а именно его я здесь ожидал увидеть - в случае моей смерти должен был искать меня здесь, но, похоже, у него не было такой возможности. Только почему он повесился? Не понимаю, - профессор отвёл лицо в сторону, пождал задрожавшие губы, но быстро взял себя в руки, снова посмотрел на меня. - Слава, а как ты вообще очутился в той деревне? И как догадался искать подсказку в сказках? И это место. Я тебе о нём расскажу в будущем?
  - Это очень долгая история, - произнёс я.
  Профессор посмотрел на однотипный лес, на стоящее в зените недвижимое солнце, на железную дорогу, уходящую за горизонт.
  - Пока время терпит.
  И тогда я начал свою историю. Говорил медленно и по порядку. Об анчутках и о том, как обманул профессора. Услышав правду, он слегка улыбнулся. О рыси, погибшей у меня на глазах. О белой бабе, прятавшейся за ивой. Об ичётике, губившем отдыхающих на озере. Об Игоре, повстречавшем Лихо Одноглазое. О баечнике, о моих поисках помощников профессора, об Ане Астаховой, и конечно же о Кате, моей любимой Катеньке и её чудовищной смерти. Когда дошёл до этого места, не сдержался, разрыдался в голос, забыв обо всём на свете. Профессор крепко обнял меня, дал выплакаться, а потом произнёс:
  - Я уверен, она была замечательной и не заслужила такой смерти.
  - Я не хочу жить, - отплакавшись, выдавил я из себя.
  Профессор вздохнул, похлопал меня по плечу, посмотрел вдаль.
  - Понимаешь, Слава, волшебные истории двадцатого века, которые теперь всегда показывают в кино, приучили нас к счастливым концам. Людям такое нравится, им нужно верить, что когда-нибудь в будущем, не теперь, но очень скоро, всё будет хорошо. Случится чудо, герою - а каждый человек считает себя главным героем - обязательно повезёт, он помашет ручкой, экран затемнится, зритель уйдёт довольный и обнадёженный. Но счастливый конец- удел сказок, Слава. В жизни счастливыми бывают только продолжения. Я не стану осуждать того, кто проявит слабость и остановится, но я буду восхищён тем, кто сумеет побороть горе, продолжит путь и если не обретёт счастье, то хотя бы постарается стать достойным его.
  Я ничего не ответил. Профессор же с беспокойством посмотрел на небо - солнце всё так же стояло на месте.
  - Можно было бы ещё посидеть, но, боюсь, у нас осталось совсем мало времени. Есть ещё пару вещей, но я расскажу тебе о них в процессе работы, - сказал он.
  - Какой работы?
  - А ты думал, я сюда только ради болтовни пришёл? Нужно запереть Лихо здесь навсегда. И для этого мы должны починить повреждённые рельсы. Пойдём скорее, я оставил принадлежности там, - профессор указал рукой себе за спину.
  - Но как вернуться? Игорь с девчонками долго ходили по этой дороге, но так ничего и не нашли.
  - Потому что не хотели отсюда уйти. Подруги в глубине души боялись, что замужество одной из них прервёт их дружбу, а Игорь был уверен, что хочет умереть. Но теперь, когда ты рассказал мне о Валере и Даниле, я очень сильно хочу выбраться. И ещё сильнее хочу, чтобы выбрался ты.
  Мы пошли в указанную профессором сторону, и по дороге Станислав Николаевич много говорил, а я внимательно слушал.
  - В Ряссы больше никогда не суйся. Ты чудом выжил. Это место - пограничье между нашим миром и тем, откуда нечистая сила приходит сюда. Данил стал нави и хотел, чтобы ты занял его мест. Поэтому он усадил тебя у костра. Та чёрная плесень не плесень вовсе - это плотоядное растение, сущность того чудовища, от которого нас защищают ворота. Вцепившись в человека, хоботки медленно выпивают из него всю кровь и убивают его, навсегда привязывая к месту смерти. Данил надеялся, что погубив тебя, сумеет освободиться сам. Но совесть его замучила, и он отказался от своей затеи, прогнал тебя прочь, тем самым спас тебе жизнь. Что касается ерестуна, то ты своей остроумной идеей лишь на время его изгнал. Я не смею тебя просить, но если после всего случившегося ты найдёшь в себе силы, закончи начатое мной и Валерой, - после этого профессор объяснил, что нужно сделать.
  Я хотел отказать ему, но тут мы увидели впереди разломанные рельсы и сложенные рядом с ними инструменты замену. Принялись за ремонт, возились часа четыре. Оказалось, это нелегкое дело. Но справились. Оба измазались, устали. Но боль, которая не отпускала меня все эти долгие месяцы, впервые отступила. Я полностью погрузился в работу, забылся и хотя бы на какое-то время обрёл отдохновение.
  Когда закончили, солнце, стоявшее в зените, вдруг тронулось с места, очень быстро стало клониться к закату.
  - Ну вот, пожалуй, и всё, - сказал профессор, вытирая руки о тряпку. - Нам с тобой пора возвращаться. Мне к себе, а тебе к себе.
  Мы посмотрели друг на друга, оба грустно улыбнулись, профессор протянул свою руку, я её пожал. После мы пошли в разные стороны.
  - Славик! - крикнул мне вслед профессор. - А ведь тебе всё-таки удалось обмануть Смерть!
  Я обернулся, но позади уже никого не было. Лишь редеющий лесной массив, железная дорога, уходящая вниз, и раскинувшийся в ложбине заброшенный дачный посёлок.
  Стояла ночь, хорошо прогретый воздух медленно охлаждался, громко пели сверчки, светила полная луна, как-то особенно, по-озорному блестели звёзды. Я побрёл домой, чтобы как-то дальше жить. Потому что Станислав Николаевич был прав: не бывает счастливых концов, зато бывают счастливые продолжения.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"