Аннотация: Трудна работа прогрессора на отсталых планетах...
Элеонора Фролова
ДВУЛИЧНЫЙ ПРОГРЕССОР
Ле-Ни-Тол, продвинутый представитель очень развитой техногенной цивилизации с одной очень отдалённой планеты Тиу-Киу-Тау-Миу, пребывал в настроении мрачном. Ему всё надоело, а если выражаться языком аборигенов дикой планеты на окраине Галактики, где он маялся уже который год, остохренело до остервенения. Прогрессорство как таковое Ле-Ни-Тола не интересовало никогда, и судьбы туземцев Третьей планеты системы Жёлтой звезды были ему глубоко до автономного осветительного прибора с питанием от ядерных батареек. Ле-Ни-Тол ни за какие коврижки не отправился бы в это галактическое захолустье по доброй воле, но всё дело в том, что он не был простым трудовиком-оператором или там водителем маршрутного звездолёта, а принадлежал к элитной касте "продвинутых" и мечтал приподняться и перейти в касту "приподнятых". Но для этого требовалось не менее десяти лет (по счёту Тиу-Киу-Тау-Миу, разумеется) пробыть засланцем на какой-нибудь планете, населённой варварами, и при этом интенсивно сеять среди них разумное, доброе, вечное для приобщения убогих к достижениям высокой цивилизации тикитаумян. Вот поэтому Ле-Ни-Тол и оказался на Третьей планете системы Жёлтой звезды, которую её обитатели называли Землёй.
Тикитаумяне не делились с другими разумными высокими технологиями - ещё чего не хватало! - нет, они занимались воспитательной работой, прививая примитивным дикарям понятия общегалактической этики: не бей ближнего своего (и дальнего тоже) по голове тяжёлыми и острыми предметами с целью его укокошить, не отнимай у него последний кусок хлеба и последнюю рубашку, и далее по Кодексу Носителей Разума. Дело, конечно, благое, однако для эффективности прогрессорства требовалось быть заметной личностью, к мнению которой прислушиваются.
Ле-Ни-Тол подошёл к выбору "маски" очень основательно. С внешностью проблем не было - биогенератор позволял сконструировать практически любые тело и личину, - а вот с профессией дело обстояло сложнее. Стезю монаха-отшельника тикитаумянин отверг из-за ограниченности аудитории, внимавшей откровениям аскета; статус юродивого подразумевал лишения и прочие неприятности, на что привыкший к комфорту "продвинутый" пойти не мог; попытка пробиться во властные структуры была связана с риском для жизни - местные жители привыкли непринуждённо расправляться с конкурентами на властном поприще при помощи яда, кинжала и прочих подручных средств. Перебрав все варианты и хорошенько подумав, Ле-Ни-Тол решил податься в писатели: на Земле всё шире распространялась грамотность, и писатели зачастую становились властителями дум. Высокий интеллект продвинутого тикитаумянина позволил ему сделаться прижизненным классиком и стать знаменитым, и Ле-Ни-Тол, вдохновлённый успехами, работал - писал, писал и писал. Ему нужен был положительный результат - по итогам работы предстояло сдать подробный отчёт в прогрессорский комитет, и упаси Бог Галактики, если что-то в этом отчёте не будет соответствовать действительности. И вот тут-то...
Ле-Ни-Тол посмотрел в окно, за которым на лугу паслись коровы, почесал длинную седую бороду и тяжело вздохнул. Нет, в целом туземцы позитивно воспринимали этические принципы тикитаумян (хотя редко им следовали), но был один аспект, с которым Ле-Ни-Тол ничего не мог поделать, и это вызывало в нём глухое раздражение.
Аборигены Третьей планеты придавали слишком большое значение половой любви, а точнее - её физиологической составляющей. Мало того, что из-за этого люди совершали разного рода безумства, от битья посуды до развязывания войн - они зачастую не мыслили себе жизни без этой так называемой любви!
"Нет, этого я понять не в силах, - уныло размышлял тикитаумянин. - Контакт двух слизистых оболочек, сопровождаемый дёргающимися движениями, учащённым дыханием и повышенным потоотделением - и столько бурных эмоций! Продолжение рода? Нормальное размножение - это смешивание генетического материала разнополых существ в пробирке, встряхивание её содержимого и дальнейшее развитие получившегося эмбриона в инкубаторе по заданной программе и под наблюдением специалистов. А тут - сплошное варварство! Одни только роды чего стоят... Эх, если бы я мог передать землянам нашу репродуктивную технологию... Но об этом нечего и мечтать - на это я не имею права. Значит, остаётся только эмоциональное воздействие: я должен показать этим дикарям, насколько отвратительно то, чему они предаются так самозабвенно!".
Результатом всех этих размышлений стала повесть, которую Ле-Ни-Тол только что закончил. Он любовно погладил пачку исписанных листов бумаги и размашисто написал на чистом листе название своего творения: "Крейцерова соната".
В дверь постучали, и в горницу вплыла дородная молодая крестьянка с кувшином в руках.
- Испейте молочка, Лев Николаевич, - певуче проговорила она, лукаво стрельнув глазками, - парное молочко, свеженькое!
- Спасибо, Прасковья, - ответил тикитаумянин, осушив кружку молока и оглядывая из-под кустистых бровей ладную фигуру молодки. У неё были румяные щёки, пышные груди распирали кофточку, а соблазнительная округлость крутых бёдер просматривалась даже под мешковатой юбкой. Ле-Ни-Тол почувствовал, как некая часть его туземного тела адекватно отреагировала на живую картину "Баба с кувшином".
- Ещё молочка, батюшка барин? - с улыбкой спросила женщина. - Али, может, ещё чего желаете?
Ле-Ни-Тол встал из-за стола, подошёл к Прасковье, молча сгрёб её в объятья и повёл к топчану, специально установленному в углу горницы-кабинета для таких вот экстренных случаев.
"Справедливости ради следует признать, что этот процесс всё-таки приятен, - думал тикитаумянин, заваливая хихикающую бабёнку на топчан и задирая ей подол. - И, пожалуй, это единственная радость, которую я могу себе позволить в этом варварском мире".
- Каков наш барин-то, а? - судачили бабы в окрестностях Ясной Поляны. - Седьмой десяток считает, а ему всё неймётся! Вот уж верно говорят - старый конь борозды не портит. А вот девок - завсегда!