Аннотация: Попавшей в трудное положение старой доброй нечисти приходит на помощь нечисть новая, неведомо откуда явившаяся.
ПОМОЩНИК
Леший был кряжист, коренаст и напоминал оживший корявый ствол могучего дуба с парой узловатых цепких рук и маленькими глазками-буравчиками, угнездившимися над впечатляющим бугрообразным носом. Тем не менее, леший служил секс-символом местного значения, и вся женская часть многоразличной нелюди-нежити - ведьмы, кикиморы и даже пребывавшие в летах преклонных бабки-ёжки - просто мечтала оказаться хоть разочек в его крепких мужественных объятьях. А ещё он слыл существом мудрым и справедливым, и недаром его прозвали Сердеч Нососудистый, то есть чующий сердцем и выносящий суждения на основе тонкого нюха. И конечно, на брифинге, созванном по чрезвычайному поводу, леший занимал законное место председателя.
- Итак, братие и сестрие, - прекрати булькать! - замечание относилось к водяному, высунувшемуся из болотины на краю поляны, где заседало почтенное лесное собрание, и издававшему противные утробно-всхлипывающие звуки, - мы здесь собрались по случаю чрезвычайному! Экспансия пришлых (несмотря на всю свою любовь к родной речи, леший, следуя веяниям времени, не чурался иноземной терминологии) обрела масштабы поистине угрожающие! Этак скоро людская детвора - и не только детвора! - вообще позабудет о нашем с вами существовании, а будет знать только этих, как их, эльфов, гномов и губ.. гоб...
- Гоблинов! - участливо подсказал кто-то.
- Во-во, блин-гоблин, кикимора его защекочи...
- Да я не супротив, - жеманно отозвалась упомянутая особа, эротично потягиваясь. - Ежели ентот зелёный на что способен - как мужик, - то отчего ж его и не пощекотать?
- Тьфу на тебя, девка срамная, - осадил рабу любви Сердеч, - одно у тебя на уме! Не об этом сейчас размыслить требуется, а о том, как нам отстоять своё законное вековое право на самобытность! Вот чем, скажите на милость, наш Горыныч хужее ихних драконов, а? Ну чем? Летает не медленнее, температурные параметры выхаркиваемого пламени не ниже, чем у лучших зарубежных образцов. И насчёт всяких там принцесс-царевен любому импортному ухажёру фору даст! Верно я говорю?
Одобрительный гул голосов выказал полное согласие всех присутствующих с пылкой речью председателя. Сам же Змей, пребывавший в одноглавой ипостаси, скромно потупился и ковырнул внушительным когтем прелые листья. Имидж неукротимого любовника ценился Горынычем куда выше репутации бойца со всякими там Русланами-Муромцами - недаром Змей (понятное дело, втихаря) вытатуировал у себя на брюхе, возле причинного места, заморский девиз: "Make love not war!". Прибегать в отношениях с прекрасным полом к грубому насилию отечественная летучая рептилия считала неэстетичным и неэтичным, полагаясь исключительно на своё мужское обаяние. И надо признать - Горыныч преуспевал на амурном поприще, применяя подобную методику.
- Ну, на ратном поле переведаться с супостатами - это мы запросто, - веско произнёс крепкий седобородый старец (сомнений в его словах не возникало - достаточно было только взглянуть на сильные руки ведуна, уверенно сжимавшие колдовской посох). - Наши волхвы вражьим магам в ворожбе не уступят. Да и прочее воинство - никакие их подгорные воители в броне да стрелки остроухие не устоят...
- Да не в том дело, Ставр! - досадливо поморщился леший, стряхивая с бровей лесной мох. - Писатели наши, эти фэн... фун... фантазёры, которые сказки всякие сочиняют - вот где хвороба! Не воодушевляет их, вишь ты, родимый паноптикум - экзотику им подавай! А мы чахнем, понимаешь, без ментальной поддержки населения... Где уж тут с ворогом биться-ратиться!
- Дедушка леший, - подал голосок маленький домовой, притулившийся возле пенька, - на этот счёт у меня тут одно соображенье имеется... Эхх!
- Соображение? - с некоторым удивлением переспросил ведун. - А чего ты тогда стонешь-стенаешь, Федя?
- Я не стенаю - я зову, - пояснил домовой, оглядываясь по сторонам. - Эхх! Нужен ты мне!
Ответа не было, только лёгкий ветерок чуть шевельнул листву, да по траве пробежала почти невидимая тень - словно клочочек истаивающего утреннего тумана...
* * *
Сидор Артемьевич Маститый, издающийся под псевдонимом Орк Полуэльфийский, любил работать на даче. Лепота! Лесные запахи входят прямо в распахнутое настежь окно, шелестят деревья, и птичье пение создаёт нужный настрой. Вдохновляет! Хотя куда больше воодушевляет мысленный подсчёт гонорара, причитающегося ему, автору, за рукопись его готовящегося к печати нового романа "Злые огры в Запорожье". А в голове уже так и роятся творческие планы - из дилогии рождается трилогия! И называться третий роман будет... Ну, скажем, "Роковая гоблинша муромских лесов". А что? Антураж! Колорит!! Пипл хавает!!!
Сидор Артемьевич бойко стучал по клавишам, заполняя экран монитора аккуратными строчками. Муза тихонько помахивала крылышками, и объём очередного шедевра быстро увеличивался. Волшебник печатного слова на секунду отвёл взгляд от экрана, дабы помочь руке безошибочно дотянуться до чашечки с кофе, а когда снова взглянул на сотворяемый текст, то обомлел, не веря своим глазам.
Вместо только что отпечатанного "Гоблинша по имени Урра кошачьим движением расстегнула юбку, призывно и плотоядно поглядывая на остолбеневшего юношу" появилось "Баба-Яга сурово отпихнула ногой ступу, многозначительно помахала помелом, сплюнула, предъявив белому свету редкие жёлтые зубы, и заявила витязю:
- А не пошёл бы ты, вьюнош, отсель, а? А то ведь съем ненароком..."
О.Полуэльфийский помотал головой, прогоняя морок, выделил абзац и решительно нажал "Delete". Экран очистился, и пальцы писателя снова запрыгали по клавиатуре.
"Г-о-б-л-и-н-ш-а...- мысленно произносил он, следя за чёрными символами, - по имени..."
"Да не гоблинша! - назойливо зажужжало вдруг в мозгу мастера фэнтези. - Русалка, да русалка обыкновенная, скинувшая хвост и выставившая напоказ стройные белые ноги. Тут-то богатырю и плен сладкий! Чего ты там пишешь, бестолковка!"
Маститый откинулся на спинку стула, заворожено наблюдая, как его пальцы послушно выколачивают подсказанную фразу. "А может, так оно и надо, а?"
- Да конечно! - раздался где-то рядом шепелявый голосок. - И до чего ж туго до вас, писателей, простые вещи доходят - уму непостижимо!
- Не дьявол! - на сей раз в том же голосе зазвучали сердитые нотки. - Чёрт - или бес! Запомнил? То-то! И не балуй тут мне, писатель...
* * *
- Ну, рассказывай, малый, - строго сказал леший, располагаясь в хозяйском кресле. - Вышло-то оно у тебя ладно, слов нет, да вот только на друга твоего взглянуть желательно...
Маститый уехал в город по своим неотложным писательским делам, и славная троица (с лешим явился и ведун Ставр, как специалист по всякого рода магическим закавыкам) без помех проникла в дом, где уже давно обитал Федя.
- Сейчас, дедушка, - засуетился домовой: слово Сердеча всегда было весомым для всей нечисти-нежити. Пока ведун с видимым интересом разглядывал стеллажи с книгами (и с некоторой опаской - компьютер), Федя деловито пошурудил у стола - засветился монитор.
- Поднаторел ты, парень, однако, - пробормотал Нососудистый и осёкся - на экране появилось лицо светловолосого и ясноглазого мальчугана.
- Да не за что! - ответил эхх, всё так же улыбаясь. - Мы ведь с вами одной крови, верно? А мне идти надо.
Изображение сменилось заставкой, и Сердеч со Ставром шумно выдохнули.
- Вот так так... - задумчиво молвил ведун. - И где ж это они такие живут? Раньше-то о подобных отроках и слуху не было!
- Да он и не отрок вовсе, - ответил домовой. - Эххи - они такие, какими ты хочешь их видеть, нету у них личины-образа. Могут и вообще дымкой туманной обернуться, или вовсе шорохом лесным представиться.
- А как же ты с ним знакомство-то свести сумел? - спросил пришедший в себя леший.
- Так это не я - он сам ко мне пришёл. Эххи живут там, - домовой неопределённо повёл мохнатой маленькой лапкой, - в другом измерении - в своём собственном.
- Чего-чего? - не понял леший, а Ставр только забористо крякнул. - Ты яснее толкуй, шельмец!
- У них свой мир, - терпеливо объяснил Федя. - Раньше эххам к нам пути не было - пока люди со своими машинами не создали мир виртуальный. Это как бы калитка-мостик для эххов - допрежь-то они только со своими людьми общались. А мой эхх сюда явился - любознательный! А столковаться - так и столковались: родственники, чай, нечисть-нелюдь-нежить. Правда, понимать друг друга иногда трудновато - уж очень мы разные. У них ведь даже имён-то нет: эхх - и всё. Вон, видали, взял - и ушёл! Дела у него, видите ли... Зато в этих вот ящиках, - домовой ткнул пальцем в монитор, - они как у себя дома. Что хошь вытворить могут!
- И как же ты его помочь уговорил? - подозрительно осведомился ведун. - Раз эххи живут незнамо где, то им ничего здешнего и не надо. А родственники - так и родня ворогом злым стать может!
- А он, это... - смутился маленький домовой, - сказки он наши любит. Очень... Я их ему читал.
- Да, Фёдор Елпидифорович, - подытожил Нососудистый, уважительно именуя Федю по отчеству, - вижу, от книг людских польза наблюдается. Да и от грамотности - тоже. Чую, переможем невзгоду! Тысячи лет жили-здравствовали, и ещё поживём! Ладно, пошли отсель. Хозяин вернётся, нас узреет, да и брякнется с перепугу - одним писателем меньше станет. А это уже негоже - он ещё пригодится. Ежели, конечно, толк с него будет.