Самое прекрасное, и вместе с этим самое страшное в детях - они задают вопросы. Откуда я взялся, что такое смерть, почему зла в мире больше чем добра.
Вопросы они задают всегда невовремя. И всегда раньше, чем готовы услышать и понять ответы. Так родители учатся искусству полуправды и недоговорок. А ребенок растет, находит пробелы в ответах и снова приходит к родителям с расспросами.
Четырехлетнему Диору достаточно знать, что они живут втроем с родителями, вдали от людей, по указанию Намо, владыки судеб.
В пять он знает, что однажды переедет к своему деду в каменные чертоги. В шесть - задается вопросом, смертен ли он, если его отец из людей, а мать дитя бессмертных.
Первый рассказ о том, как встретились родители, как добыли они Сильмарил и как погибли, чтоб возродиться, похож на сказку. В нем не говорится, что Тингол запер свою дочь и она бежала. Умалчивается и пребывание Лютиэни в Нарготронде, и то, как сыновья Феанора стрелали ей в спину. Когда же рассказ доходит до самого страшного места во всей истории - смерти Финрода, Лютиэн поясняет, что он уже давно вернулся в мир живых, только далеко за морем.
Диор растет, и история обрастает подробностями.
Почему Тингол послал за камнем? Надеялся, что Берен побоится идти в Ангбанд и передумает жениться. Почему народ Нарготронда не пошел за Финродом? Побоялся проклятия, лежащего на камне. Что за проклятие? Камень навлекает на себя гнев детей его создателя. Так отчего бы Тинголу не отдать камень, после того, как получил, ведь он ему не нужен был? Нельзя мириться с тем, кто хотел убить твое дитя. Почему сыновья Феанора хотели зла Лютиэни? Они были ослеплены гневом, но гнев оправдание лишь для того, кто раскаялся.
Значит, те, кого мы зовем первым домом, плохие?
Не все так однозначно, сын. Было время, они взяли на себя бремя войны. Давно, когда только пришли, облаченные в доспехи и со светом Амана в глазах. Доспехи остались, а свет угас. Но тогда Белерианд заполонили орды орков, и мы не были готовы к войне, а нолдор - были. Так что их помощь пришлась кстати, жаль только, что этим еще больше напитала их гордыню. Теперь уже и не вспомнит никто, как доблестно сражался твой дед, как он вел войска синдар. Историю пишут те, кто громче кричит. Но все же, сын, мы не отрицаем заслуг нолдор в четырех столетиях мира, а вот они не признают наши.
Диору уже шестнадцать, он готовится к далекому путешествию в Дориат. Он уже знает всю историю своей семьи, своей земли, проклятых камней и древней войны. Он лишь волнуется о том, как его, то ли эльфа, то ли человека, примут в Дориате.
Диору тридцать три. Раньше он называл себя наследником Элу, чтобы подчеркнуть родство. Но и представить себе не мог, что Тингол может умереть. Теперь прозвище Элухиль обрело совсем другой смысл. Он, Диор, теперь король Дориата, и должен отомстить за прежнего короля.
По правую руку от Диора едет немолодой широкоплечий человек. Человек этот не говорит ни с кем, кроме самого Диора. Но многие догадываются, что это и есть Берен. Эльфы шепчутся, что Берен нарушает волю валар, чтоба отомстить за того, кто некогда отправил его на верную смерть. В этом шепоте - безграничное уважение и восхищение.
Позже Диор берет в руки Наугламир с Сильмарилем. Красивое ожерелье и камень, которым можно любоваться вечность, камень, наполненный успокаивающим светом. Но нет такого света, который мог бы заставить забыть его о гибели Тингола, поэтому Диор благодарен отцу, согласившемуся хранить драгоценность.
Осенью смерть находит Берена и Лютиэн, и Диор думает, что даже валар не могут сохранить того, кто пошел против их запрета. Ларец с Наугламиром снова у короля Дориата. Символ власти, знак наследия, напоминание о подвиге родителей - и о смерти деда. Хотел бы он, Диор, избавиться от этой вещи, но как?
Словно в ответ на его размышления, приходит послание от сыновей Феанора. Но - Нельзя мириться с тем, кто хотел убить твое дитя, говорит мать. Можно простить противостояние отцу - мужчины имеют право на поединок. Но нельзя примиряться с тем, кто стрелял в спину твоей матери, думает Диор. И отвечает отказом.