Аннотация: Глава, в которой Королева впервые сталкивается с трудностями после ритуала.
Часть 3. Дочь болотного царя.
В себя пришла Королева в ведьминой избушке. Уютно пахло свежими пирогами, травяным взваром, настоянном на меду, сушеными ягодами. В ногах у нее, размещенной хозяйкой избы на широкой лавке поверх тяжелого мехового одеяла, притулился черный кот. Глаза его были закрыты, но Королева почему - то нутром чуяла - не спит, страж недреманый, стережет ее.
Что было с нею? Прошлое, с того мига, как вышла она из кареты и отправилась искать ведьму для ритуала, что должен был подарить ей столь желанное дитя, было скрыто в тумане. Память отказывалась подчиняться Королеве, и та неожиданно для себя испугалась.
Свершился ли ритуал? Все ли прошло удачно? Или ей стоит проститься и с властью, и с богатством, и бежать отсюда - пока не хватились? Последним видел ее кучер, может рассказать Королю, что была она у ведьмы из леса, да только ведьмина судьба ей уже безразлична - свою бы голову спасти.
Но уйти из дворца без звонких золотых монет, открывающих любые двери, без власти, скитаться нищенкой по деревням, ни словом ни делом не показывая добрым людям, что выросла она и свои манеры воспитала в королевском дворце?
Лучше смерть, чем такое.
- Ведьма? - голос был еле слышным, словно она не пила воды уже трое суток. Слова продирались сквозь иссохшее горло с трудом, колючими ежиными шариками прокатывались по глотке, оставляя после себя саднящий след. - Принеси воды...
Ведьма не откликалась, лишь черный кот так и продолжал дремать в ногах у Королевы. Той ничего не оставалось, кроме как со стоном приподняться на локтях, смахнуть с лица пропитанные испариной волосы. Боль во чреве заставила ее вскрикнуть. Слово сотни мелких острых клычков впились в ее плоть в том месте, где должен расти плод.
- Ведьма!!! - заорала в ярости Королева, и боль тут же схлынула - прошла, будто бы ее и не было. Наконец - то она сумела подняться, согнав кота и стараясь не думать о том, не обидится ли ведьмин помощник на такое вольное с ним обращение. Пить хотелось смертельно.
Ведро колодезной воды нашлось рядом с печью, Королева не стала искать ни кружку, ни ковшик, прямо ладонями зачерпнув из деревянной бадьи холодную ключевую воду. Отпила глоток - и с отвращением выплюнула. Вода была горькой, соленой и совершенно не утоляла жажду. Она была похожа на болотную отраву, хотя и выглядела невинно, как и полагается любой нормальной воде, пригодной в питье и пищу.
"Может быть, это было ведро для хозяйственных нужд? - схватившись ладонью за судорожно сглатывающее горло, обреченно подумала Королева. - И я теперь выпила обмылки? Но почему же они выглядят такими чистыми, студеными, ни грязи, ни соринки? И щелока в воде точно нет, я бы уже харкала кровью после такой воды..."
За плечо ее неожиданно тронула маленькая рука. Королева в ужасе обернулась - но это был уже знакомый ей Аркашенька, ведьмин помощник. В руках он держал берестяную кружку, полную темной, густой, вишневой жидкости.
- Выпей, Королева, полегчает, - протянув ей кружку, тихо сказал черт. Та ни слова ни говоря схватилась за угощение, в один глоток выпила странный напиток. И до того сладким он ей показался, что не обратила внимания ни на соль, ни на сладость во вкусе, ни на странный, какой - то мясной оттенок, еле уловимой пеленой осевший на губах.
- Благодарствую, Аркашенька, - искренность в ее голосе была неподдельной. - А нет ли еще чудо - напитка?
Черт отрицательно покачал головой, посмотрев на дверь.
- Хозяйка прибудет вскорости, принесет тебе угощение, что дочери твоей теперь потребно. Посиди - ка покамест, отдохни, память свою вернуть попытайся. Или забыла, что непраздна теперь?
Лицо Королевы осветилось широкой счастливой улыбкой. Дочь! У нее будет дочь!
- Расскажи же мне, что произошло, почему я ничего не помню? - присев на краю лавки и осторожно расправив перепачканные грязью и кое - где болотной тиной юбки, попросила она. Черт молчал. Тишина сгустилась в тягучий, плотный кокон, раскинувший свои сети будто старательный паук свою паутину. Ожидание - и вот в силках бьется беззаботная муха.
Тишину нарушало лишь прерывистое дыхание Королевы, снова почувствовавшей странное томление и жажду. С каждым мигом она становилась все сильнее, все надсаднее, но помощи ждать было неоткуда. Ведьма ушла на промысел, черт исчез, снова приняв облик черного кота - а кошки, как известно, не разговаривают. Королева начинала сходить с ума.
В этот момент дверь избушки тихо скрипнула и за порог шагнула ведьма, закутанная в темный плащ. На руках у нее был туго спеленатый сверток.
- Аделина, - Королева в единый миг поднялась с лавки, всем своим видом выражая грозное негодование. - Где ты была? Я схожу с ума от жажды, но твой помощник не способен больше дать мне того чудесного напитка, от которого она ненадолго отступила! Я требую...
- Да что ты можешь требовать, Королева? - зло расхохоталась ведьма, чье лицо пряталось под капюшоном и чьего выражения Королева не могла разглядеть. - Твое право уйти в любой миг, но теперь знай - пока не доносишь ты дочь свою, жажду твою никто, кроме меня, не утолит!
Королева смутилась и попятилась. Из свертка на руках ведьмы донесся странный негромкий звук, больше всего напомнивший тихий детский плач.
- Что это? - показала она на сверток. - Что ты принесла?
Ведьма не ответила, лишь прошла в глубь избы и положила свою загадочную ношу на широкий обеденный стол, доставшийся ей от прабабки и служивший не одному поколению ведьм в этом доме для самых разных, и далеко не всегда Богине угодных дел.
- Это твой напиток, - безучастно сказала она спустя пару минут, сняв с себя плащ и бросив его на лавку. - Точнее, тот, в ком он хранится.
Королева посерела, вновь схватившись руками за горло.
- Что... что ты мне дала, мерзкая тварь?! Что это был за напиток?!!
Ведьма повернулась к Королева, смерив ее холодным, тяжелым взглядом налившихся чернотой глаз.
- Чтобы подарить жизнь, неугодную Богине, надобно сперва забрать эту жизнь, а затем питать эту жизнь чужими, пока она не разовьется настолько, чтобы самой утолять свои голод и жажду. Ты сама хотела ребенка - теперь не задавай вопросов. И не смей называть меня мерзкой тварью! То, что ты носишь в себе, куда более мерзкая тварь - я, в отличие от нее, хотя бы человек.
В избе повисла страшная оглушающая тишина. Королева медленно осознавала, что только что сказала ведьма.
Тишину нарушил появившийся очень кстати черт. Появившись из ниоткуда в облике мальчишки и присев на полу у ног Королевы, шатающейся от ужаса, он тихо заговорил:
- Ты носишь дочь болотного царя, Королева, его и свою будущую наследницу. Семя твоего мужа никогда не даст всходов в твоем лоне, из - за того, что ты обманом вступила с ним в брак и презрела закон Богини - давать жизнь детям от того, кто истинно любит и истинно любим. У Хозяина Леса и Болот нет таких условностей, чтобы породить жизнь, ему достаточно страсти, одной лишь страсти поначалу. Но чтобы взрастить эту жизнь, дать своему дитяте увидеть мир и свет, потребуется кровь. Сейчас ты голодна, твоя дочь голодна, она еще очень слаба и ей нужно много крови. Спустя время этот голод уйдет, станет почти незаметным, но до той поры ты будешь жить тут. Негоже заставлять твоих слуг охотиться на оборванцев, чтобы прокормить твой плод.
- А затем, когда она появится на свет? - тихо, едва слышно прошептала ошеломленная женщина, только сейчас начавшая осознавать, что за существо она приведет в этот мир из - за своего согласия на сделку с темными силами.
- Она сама будет искать себе пропитание, и требоваться оно ей будет намного реже. Лишь при сильных болезнях и когда она будет при смерти, ранена и раны эти будут опасны. И когда сама будет носить собственного ребенка. До той же поры, как выйдет она из твоего чрева на свет, тебе необходима кровь, - черт говорил открыто, спокойно, но что - то в его облике смутно настораживало измученную Королеву. Но она отмахнулась от этих мыслей и устало опустилась на лавку, взглядом прося прощения у обиженной Аделины.
Ведьма молча пожала плечами и отвернулась. Ее ждал сверток.
- Где ты взяла этого ребенка? - глядя на синюшного, уже почти испустившего дух малыша, прошептала Королева. Ведьма молча достала острый ритуальный нож и сделала надрез на шее младенца, подставив под струйку крови кубок.
- На болото часто приносят детей, которые были нежеланными.
Больше Королева ничего не спрашивала. Да и о чем им было говорить? Ведьма делала свое дело, вскоре наполнив кубок до краев и протянув его Королеве. Сама же снова закуталась в плащ, подхватила на руки бездыханного ребенка и выскользнула прочь из избы. Черт и Королева остались вдвоем.
Следующие четыре недели слились для Королевы в бесконечный тяжелый сон. Она приходила в себя на лавке, корчилась от дерущей нутро на части острой боли, принимала из рук то ведьмы, а то ее черта чарку с кровью и какими - то дурманными травами, облегчающими боль, и снова проваливалась в забытье.
Там, в темноте, она блуждала среди болотных топей, шла вслед за доверчиво льнущими к рукам огоньками, подходила близко к Костяному дворцу, но далее ей ходу не было. Видела она и болотного царя, да тот на нее - тень бесплотную, - нынче и вовсе внимания не обращал, словно не было ни трех упоенных, проведенных в хмелю страсти ночей, словно не было проклятого ритуала, когда из крови, земли и его семени создан был уродливый гомункул, отныне посилившийся в ее чреве и питавшийся невинной кровью.
Но вот, пришел миг, когда дитя в ее чреве достаточно окрепло, чтобы Королева могла сама отправиться во дворец, где ее уже ждал супруг. Она боялась того, что скажет ему, боялась, что не сумеет объяснить свое долгое отсутствие - почитай, целый месяц пропадала, и ведь в Храм Всеблагой Матери наверняка не раз посылали разведать о ней, узнать, куда пропала супруга венценосного Короля Терна.
Но для ведьмы и ее черта, как оказалось, такой беды и вовсе не существовало. Перед тем, как отправиться проводить Королеву с болот к человеческому жилищу, ведьма спокойно и сухо предупредила, что все это время во дворце под видом Королевы пребывала зачарованная мавка-оборотница, потому не надо ей удивляться, если ее служанки обессилены и многие обескровлены. Придут в норму за пару лун.
Королева, сама превратившаяся почти в упырицу под влиянием растущего во чреве плода, уже ничего не спрашивала. Лишь одна мысль ее снедала - как там ее кучер, раз не дождался, отвез мавку во дворец? Как доберется она до родного дома?
Но и этот вопрос ведьма со своим помощником уже обставили, да так ловко, что Королева перестала уж удивляться их дьявольской хитрости и предусмотрительности. Мавка в облике Королевы вместе с каретой ждала их у границ топи. Отошла лишь на сотню шагов от кареты, чтобы скрыться от взора усталого кучера, да тут и поменялись они с Королевой. Мавка в руках несла сверток с дорожной новой одеждой, в которую Королеве пришлось облачаться под безучастными взглядами болотной нечисти.
Но больше всего поразилась Королева, что ведьма и черт, вновь принявший облик кота, проследовали за ней.
-Кучер ведь запомнит, кого и откуда он привез, - попыталась воспротивиться она, но Аделина ответила ей кривой усмешкой. Зачаровала она кучера, отвела глаза - что в том труда было для сильной потомственной ведьмы? Кучер теперь уверен был, что и вовсе он Королеву на болота не возил, а были они у известной старушки-знахарки к окрестной деревне, что травами да молитвами бездетных лечила.
Все это Аделина быстро рассказала Королеве, проверяя собственную дорожную сумку. В ней нашелся наряд Благой Девы - служительницы Всеблагой Матери, отказавшейся от радости мужских объятий в пользу служения своей госпоже.
Та только руку к лицу прижала, не в силах и слова молвить при виде такого святотатства. Хотя уже и успела сама принять участие в куда как более ужасных обрядах, с нечистью болотной сношалась, но вера, вера.... Вера до конца так никуда и не делась, и с еще большей силой разгорелась в ее сердце в тот миг, когда она увидела ведьму, облачающуюся в вопиюще неподходящий ей наряд.
Хотя стоило признать - одев белые одежды, девушка преобразилась. Взгляд ее, до того черный и тяжелый, нечеловеческий, - засветился кротостью и смирением, словно глядела она мимо мирского, суетного мира ввысь, туда, где стоял на хрустальном облаке Дворец Всеблагой Матери. Не знай Королева, что перед нею ведьма лютая - в жизни не догадалась бы, свято бы верила, что это жрица высшая пред нею.