Корецкая Ия : другие произведения.

Тари

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение следует. Вернувшись из далекого прошлого, чтобы найти сына, унаследовавшего способность к перемещениям во времени - Рита принимает решение навсегда порвать связь с Землей. Единственным человеком возле неё остается Кейт - старый преданный друг; новый партнер и возлюбленный. Несколько лет семейной идиллии в мире, сочетающем черты античности и средневековья, в собственном замке. И вот, новое приключение, ещё опаснее предыдущего. Слишком поздно Рита осознает, что нет у неё иного выхода кроме как отправиться в качестве диверсанта на гуманоидную планету Даллем. Больше никто не сможет спасти заложников диктаторского режима. Оставшись одна, испытав нищету и голод, унижения и преследования, героиня неожиданно оказывается лицом к лицу с тем, что должна уничтожить. Кому хранить верность: тем, кто шантажирует её и беспощадно использует - или тому, кто выручил из беды и не задал ни одного вопроса? Следует ли разрушить до основанья систему тоталитаризма и угнетения - или дать возможность народу и власти измениться самим? На руке у Тари легендарный артефакт избранной хранительницы границ Алайяра и его очагов - и даже в разгар гражданской войны, под разрывы авиабомб, - она обязана попытаться.

ТАРИ

  

Любимым мужчинам - Александру и Алексею, в самые тяжелые часы неизменно поддерживавшим меня морально и материально, а также всем левым и красным друзьям и единомышленникам, вдохновляющим собственным примером - посвящается

Знать о будущем и былом -

Опаснейшая из затей.

Чёрный грач зачеркнёт крылом

Образ твоих детей,

Коснётся крылом твоего плеча...

Лучше не ворожить!

Пока твой ангел не заскучал -

Можешь ещё пожить.

  
  
  
  
  
   Сумрачное зимнее утро не обещало хорошей погоды.
   Тускло-зелёное небо низко нависло над неровным амфитеатром снежных холмов. На горизонте, над скованной льдом поверхностью моря, колыхалось полотнище полярного сияния. Время от времени оно лениво переливалось из одной цветовой гаммы в другую. Голубой - лиловый - малиновый... Эти сполохи, проникая через открытые ставни, придавали что-то сказочное обычным покоям средневекового замка.
   Стены спальни, белого полированного дерева, с красными и серыми прожилками - уходили ввысь. В камине пылали дрова, как будто недостаточно тепла давала циркулирующая по скрытым трубам вода горячих источников.
   Впервые за долгие годы я осталась совсем одна, не считая прислуги, и теперь собиралась вдоволь насладиться непривычной тишиной и покоем. Младшие дети гостили в столице, при дворе императрицы Леэми, а Валдо и его отчим Кэйдри (в миру - бывший олимпийский чемпион, планетолог и депутат конгресса Кейт Мэллори) - отправились на охоту. Теперь они не меньше недели (состоящей на Траяне из девяти дней) будут пропадать в плавнях Залива Бурь, ночуя на снегу и питаясь добытой дичью.
   Слава богам, что зима здесь коротка - чуть больше месяца, и снег растает, и под жарким зелёным солнцем с невероятной скоростью пойдут в рост буйные травы...
   Не было в замке ни начальника стражи Ресто, который отправился с ответственным поручением ко двору владетельного князя Абд-Альг-Халь; ни его жены, уплывшей с одним из наших торговых судов на Оскид - погостить у своих родных; ни Мэйти Хараме, сидевшего там моим наместником уже пять лет; ни Аламо, приглашенного на поэтический турнир в город Лиэ; ни Бинэ, уехавшей в столицу вместе со своим малышом - присматривать за Черрил и Юджином.
   В кои-то веки - совсем одна.
   Приёмы и выходы отменены, можно поваляться в постели не выходя из жарко натопленной комнаты, прихлёбывая ароматный силле и листая книгу.
   Но как бы не так!
   Именно в такие редкие моменты ничем не омрачённого удовольствия злая судьба спохватывается, и...
   Я спокойно перевернула страницу растрёпанного "Романа о вирме".
   Сияние в комнате стало радужным.
   Ещё ничего не подозревая, я со спокойным удивлением смотрела на ближайшую стену. Таких метеорологических явлений наблюдать мне раньше не приходилось, и я задалась вопросом, отмечено ли что-нибудь подобное в летописях.
   Пока не догадалась взглянуть в окно. Над ледяной равниной по-прежнему полыхала бледно-голубая завеса.
   Всё ясно.
   Когда я уже начала забывать о стрессе, вызванном последним свиданием с родной планетой, она вновь решила нежно окликнуть заблудшую дочь через весь космос.
   Ничего полезного я от этого не ждала. И не ошибалась.
   Но кто вздумал вызывать меня направленным лучом, да еще с самой Земли?
   Стена напротив исчезла. Вместо неё появилась увитая виноградом терраса на крыше одного из старинных нью-йоркских небоскрёбов. В обтекаемых креслах сидели двое мужчин.
   - Здравствуйте, принцесса! - бодро произнёс один из них. - Извините, если побеспокоили в неподходящее время.
   Я не отозвалась, пристально разглядывая его физиономию в обрамлении чёрных блестящих локонов.
   - Позвольте представиться, я Пабло Кориадис - Генеральный Секретарь Организации Объединённых Наций. А это Салех Мандгу, мой консультант по футурологии. Мы хотели бы посоветоваться с вами по по исключительно важному и конфиденциальному вопросу, от которого зависит жизнь...
   - Послушайте, если вы опять со своими фокусами...
   - ...жизнь многих людей... Простите?
   - Я хочу сказать, если вы снова намерены приставать ко мне с путешествиями во времени, то можете не трудиться и не тратить энергию. Нет, как вы только смеете после всего случившегося!..
   - В моём лице к вам обращается всё человечество...
   - Отстаньте от меня со своим человечеством! Забудьте наконец о моём существовании, и решайте сами свои проблемы!
   - Рита... Госпожа Мэллори...
   - Я вам не госпожа Мэллори! Я принцесса Риттанни Теурани, и прошу воспринимать меня именно в этом качестве.
   - Если бы вы позволили мне объяснить...
   - Да тут и объяснять нечего. Человечеству, которое ничего хорошего для меня не сделало, потребовались мои услуги, верно?
   Кориадис и его помощник молча и укоризненно созерцали меня. А я уже не могла остановиться.
   - Как только случается что-нибудь неприятное и никто не желает пачкать руки, немедленно вспоминают обо мне. Конечно, я для вас персонаж из прошлого столетия, с варварской планетки, и должна быть крайне польщена такой высокой честью - как же, сам Генеральный Секретарь! Так вот, я в своём мире занимаю положение повыше чем вы в вашем. И добилась этого не благодаря вам, кстати, а совсем наоборот.
   - Но вы нам ещё не дали слова сказать, - вставил Салех.
   - И слушать не хочу, - отрезала я. - Не желаю иметь с вами ничего общего.Никогда вы меня не уговорите, и ни за что вы меня не уговорите, и сами это прекрасно знаете!
   - Дело в том, что вы уже согласились, принцесса, - спокойно сказал футуролог. - Это произошло, и теперь от нас ничего не зависит.
   - Да. В прошлый раз я была так глупа, что попалась на вашу удочку, не думайте только, что ради .., - я почувствовала вдруг, что нервный тик начал дёргать мне веко впервые за несколько лет, совсем как тогда. - Если бы боги не сотворили чуда, я потеряла бы сына. Но вам ведь наплевать на сантименты, это вас не касается. А почему бы самим не попытаться разок помочь человечеству, это совсем не трудно. Заодно прихватите своего ребёнка. Славу заработаете, а уж благодарность...
   Генеральный Секретарь сделал глубокий вдох.
   - Поверьте, принцесса, - как-то бесцветно произнёс он, - нет для меня ничего тяжелее чем просить вас о том, что многие, очень многие, сочли бы честью исполнить. Но я не могу ничего поделать. Простите, но вы сами не оставили нам выбора. Вы, именно вы спасли этих людей. Точнее, сделаете это через пятьдесят лет.
   В комнате стало темнее. Угли в камине подёрнулись пеплом - я забыла приказать подкинуть дров.
   - А вы уверены, что понимаете, о чём говорите? - спросила я осторожно.
   - Если бы вы, принцесса, дали мне возможность объяснить всё по порядку...
   Почему человек никогда не следует первому побуждению? Мне хотелось убить их обоих. Выйти из комнаты и запереть дверь. Уехать на край света.
   - Ладно, - сказала я. - Только короче!
   Господин Кориадис переглянулся с консультантом и бойко начал:
   - Я полагаю, нет никакой необходимости объяснять вам, какую ценность в нашем обществе представляет каждая человеческая личность и жизнь отдельного человека - самое священное из...
   - Правильно полагаете, - прервала я его. - Абсолютно никакой. Историю развития демократии тоже можно опустить.
   Мои собеседники снова переглянулись. "Ничего не поделаешь, - прочла я на их лицах, - ужасный характер. Надо терпеть!"
   - Принцесса, - внушительно произнёс Генеральный Секретарь, - я стараюсь быть кратким. Учтите, что для меня происшедшее - такая же неожиданность, как и для вас. Я даже не знаю, с чего начать.
   - Вы начинайте по порядку, а потом общими усилиями разберёмся.
   - Хорошо. По порядку. Вчера к нам обратились коллеги из будущего. Если быть точным, из времени отстоящего от нас на 47 лет вперёд. Они направили сообщение с просьбой о помощи.
   - Как это возможно?!
   - Оно помещено в специально изолированный контейнер. Позже мы вам всё покажем. Кстати, человек, подписавший его - мой будущий преемник, одновременно ваш старый знакомый.
   - Мой?
   - Он утверждает, что вы его вспомните. Эдвард Матусевич.
   - О боги, Эдди!
   - Насколько я понял, это друг вашего сына. Кстати, он с большой теплотой упоминал о затрещине, полученной от вас в детстве. Утверждал, что именно она была толчком для его карьеры.
   Я невольно улыбнулась. Вот негодяй! Мало я его тогда отшлёпала... Но это было совсем недавно!
   - Так вот, видите ли, он просит у нас помощи из будущего. Там возникла очень сложная ситуация. Мне придётся начать издалека. Вы помните что-нибудь о Даллеме?
   Я кивнула. Эта планета печально прославилась перманентной, длиной в много сотен тамошних лет войной, которую вели между собой два могущественных государства.
   - Вы знаете, что тамошняя обстановка давно находилась в поле нашего зрения, - продолжал Кориадис. - Что мы только не делали, чтобы помешать им убивать друг друга!.. Но может быть, вы слышали - в последнее время война затихла сама собой, хотя о мирных переговорах и речи не было?
   - Боюсь, что эти события... ммм... ускользнули от моего внимания.
   - Дело в том, что от обеих империй стали отслаиваться, особенно активно на окраинах, молодые национальные государства - бывшие колонии, которым надоела наконец роль поставщиков сырья и живой силы. Мы сейчас активно поддерживаем этот процесс, поскольку он ведёт к установлению мира. Формально империи ещё существуют, но они уже расползлись как лоскутные одеяла.
   - Не без вашей помощи, разумеется? - ядовито заметила я. - Обязательно должны влезть не в дверь, так в окошко?
   - Боюсь, что вы правы, принцесса, - вздохнул Генеральный Секретарь ООН. - Дальше начинается то, что ещё только должно произойти. Право, не знаю, в какое время ставить глаголы. С одним из этих молодых государств под названием Алайяр у нас установится особо тесный контакт. Много лет Земля будет осторожно помогать этой стране, развивать сотрудничество, а потом к власти придёт новый скажем так, президент, закроет все наши представительства и потребует невмешательства в их внутренние дела.
   - Не могу сказать, что я ему не сочувствую, - мрачно сказала я. Не знаю, из-за чего не поладил с ними правитель неведомого Алайяра, но мне-то было что вспомнить. Хотя бы смерть первого мужа, убитого ножом в спину из-за того, что его политика расходилась с планами, которые так же предусматривали раздел империи Тезир на соперничающие между собой княжества. Таким путём эти идиоты пытались ускорить прогресс на Траяне, то есть подправить его историю по образцу земной. - Молодец, очень правильно сделал! Меньше будут соваться в чужие дела, - к вам это тоже относится.
   - Относится, - с каменным лицом подтвердил Кориадис. - В Алайяре находились больше сотни наших людей: врачи, инженеры, исследователи. Все земляне взяты в заложники, и в ту минуту, когда в пространстве системы появится наш корабль, они будут уничтожены.
   Несколько минут мне потребовалось, чтобы осмыслить его слова.
   - Зачем?!
   - Теперь у президента ван Рейла развязаны руки, и он не зависит от советников с другой планеты.
   - Ничего не понимаю! Так их не эвакуировали?
   - Не успели. Всё случилось мгновенно. Должно быть, они хорошо подготовились. Поймите, мы сотрудничали столько лет, и никто даже не подозревал...
   - Одним словом, этот парень...Рейн, здорово вас одурачил, - сказала я, запнувшись на чужом имени.
   - Не нас, принцесса. Всё это произойдёт в будущем. Да разве в этом дело? Подумайте об этих людях!
   - Да зачем мне о них думать?!
   - Попробуйте только представить себе, каково их положение!
   - Очень хорошо представляю. Я провела много лет в худших условиях, и жива-здорова.
   - Тем более вы должны...
   - Ничего я не должна ни им, ни вам, ни Эдди Матусевичу и никому на свете. И хватит увещеваний! Если сами не знаете, что делать, то могу дать единственный совет: не болтать о правах человека, несчастных узниках и прочем, а отправить туда десант, экспедицию, гуманитарную миссию, - не знаю как это называется нынче... Больше ничем не могу быть полезна...
   - Неужели вы думаете, что мы можем развязать войну даже ради спасения своих граждан?
   - Войну? Да что вы тут сочиняете? Неужели в этом Алайяре есть средства обнаружить и уничтожить земной корабль?
   - Есть.
   - Откуда? Вы же мне сами сказали, что это государство возникло пятьдесят лет назад... то есть... в общем, им без году неделя. Так не бывает.
   - Почему? На Земле известны случаи когда самые отсталые страны за меньший срок достигали высокого технического уровня.
   - Да... особенно если им помогали другие, более развитые. - Я с подозрением посмотрела на Кориадиса. - Уж не передавали ли вы им технологию?
   - К сожалению... боюсь, что да. Это была ошибка.
   Тяжёлое молчание повисло в воздухе.
   - Ну что, доигрались? - спросила я наконец. - Выпрямили историю?
   Какие-то рудименты совести остались, по-видимому, у Пабло Кориадиса даже на высоком посту, потому что он отвёл глаза в сторону. К сожалению, их не хватило на то, чтобы выключить связь и оставить меня в покое.
   - Мы должны вытащить наших сотрудников оттуда, - сказал он умоляюще. - Нельзя оставлять их в лапах этого мерзавца! Они могут остаться взаперти до конца жизни. Нам сообщили, что их держат в шахте, заминированной вдоль и поперёк, а кнопка, включающая эту адскую машину, в руках у Джарвила ван Рейла. Этот тип осуществит угрозу, он на всё способен.
   - Да ну! - не очень-то поверила я. - Испугается. На вашем месте я бы всё же попробовала. Он блефует.
   - Нет, нет. Это параноик, диктатор самого худшего сорта, для него человеческая жизнь гроша ломаного не стоит.
   - В самом деле? Когда же Матусевич с компанией это успели разглядеть? Ведь они имели дело с ним столько лет, и, вы говорите, нахвалиться не могли?
   - Земля помогала не правительству, а народу Алайяра.
   - Вот пусть теперь народ вас и поддерживает.
   - Кому как не вам, дипломированному этнологу, оценить...
   - Называется, вспомнили! Разве комиссия по этике не аннулировала мой диплом?
   - Мы поищем способ повлиять на комиссию и добиться признания ваших заслуг.
   - Да теперь-то он мне к чему? Вывесить на воротах для вассалов, арендаторов и паломников? Видите, у вас даже приличной морковки нет показать!
   Разговор мне надоел, желание поиздеваться над земными чиновниками было утолено. И когда Кориадис, ничего не отвечая по существу, принялся клеймить тоталитарные диктатуры, я его перебила.
   - У вас ещё пять минут. Я не желаю больше слушать ничего о чужих планетах. Просто ради интереса: что за гениальная идея насчёт меня взбрела Эдди в голову?
   Генеральный Секретарь ответил не сразу. Видимо, идея была такого сорта, что необходимость изложить её смущала даже закалённого политика. Он ещё немного поговорил о том, в какое смятение и ужас повергло всё земное общество и мудрое руководство внезапная выходка тирана и монстра, о том как долго и тщетно призывали они образумиться, взывали к гуманизму, доброй воле и даже инстинкту самосохранения, и наконец с горечью убедились, что дипломатия здесь бессильна. Никто не мог придумать варианта, гарантировавшего спасение заложников, и тут Эдди Матусевича осенила светлая мысль:
   - ... oбратиться в будущее и выяснить, как они решили эту проблему.
   - Ещё раз, - попросила я, думая, что ослышалась.
   - Обратиться в будущее и выяснить, как они решили эту проблему.
   - Но ведь они её не решили!
   - Футурологи сочли возможным заглянуть на несколько лет вперёд и выяснить чем всё закончилось. Вот что они обнаружили: ООН обратилась к вам с просьбой отправиться на Даллем, и вам удалось невозможное - через некоторое время все земляне были освобождены.
   Внезапная лаконичность Генерального Секретаря, когда он перешёл к самому важному сообщению, должна была бы меня насторожить. Но в ту минуту я находилась под глубоким впечатлением от нового способа преодоления трудностей.
   - Насколько я помню, в школе учат не заглядывать в конец учебника, чтобы подсмотреть ответ, - сказала я наконец. - Но Эдди ещё в детские годы был склонен к этому. Если вы, конечно, не сочинили всю историю целиком.
   Пабло Кориадис торжественно поклялся, что каждое его слово - святая правда.
   - Неужели вы не понимаете, к чему может привести такое подглядывание? В конце концов все решения будут отрицательными, потому что не пытаться ничего делать гораздо легче чем попытаться. А найдя такое оправдание своему бездействию, можно спокойно почивать на лаврах - дескать, в истории будущего ничего об этом не говорится. Конечно, не говорится, раз этого не было сделано в прошлом. Вы понимаете, во что превратится жизнь, если каждый сможет узнать своё будущее? Люди всегда мечтали об этом... но тогда никакого будущего не будет!
   - Вернее, оно будет меняться, - сказал Салех .
   - Меняться? Как бы не так! С трудом, но люди наконец поняли, что недопустимо вмешиваться в прошлое. Поймите, что так же недопустимо подсматривать на будущее в замочную скважину. Как человеку жить, зная дату своей смерти? И вообще... это было бы слишком просто - вычеркнуть из жизни все ошибки, несчастья, всё что заведомо не сулит успеха: и несбывшиеся мечты, и безнадёжную любовь, и нерешённые уравнения, и... это было бы слишком просто и слишком заманчиво - как всякая глупость.
   - Поразительно, но вы совершенно правы, - заметил Салех. - Как вам удаётся не поддаваться соблазну поиска самых лёгких путей?
   - Жизненный опыт плюс некоторый здравый смысл, - скромно отозвалась я. - Это качество, кстати, встречается в жизни гораздо реже чем гениальность. Гении делают блестящие открытия, но они редко думают о последствиях. Так что передайте Эдварду: его идея довольно остроумна, но совершенно бесплодна.
   - Вы не можете отказаться, - занервничал Генеральный Секретарь.
   - Разве? А почему?
   - Ведь это уже вписано в историю! Это должно случиться!
   - Чепуха, и вы это сами знаете. Если я не соглашусь, эта запись просто исчезнет. Вот и всё. Может, уже исчезла.
   - Вы не можете взять на себя такую ответственность! Ведь это значит - изменить будущее.
   - Нет, - вмешался вдруг молча слушавший консультант. - Для них это будет значить - изменить прошлое.
   Не знаю почему, вдруг повеяло на меня холодом. Вроде бы безобидные слова, а что-то крылось в них, какая-то затаённая угроза. И следующий вопрос, который я задала, был первым шагом к пропасти.
   - Значит, в истории записано, что я благополучно выполнила это... поручение и вернулась обратно? А скажите, что со мной было дальше, что будет через 47 лет?
   Пабло Кориадис немедленно отозвался:
   - Вы живы и здоровы. Пользуетесь всеобщим уважением и любовью. Ваше имя много лет подряд стоит на одном из первых мест в рейтинге самых популярных персон - по опросам общественного мнения.
   - А мои дети?
   - С ними тоже всё в порядке.
   - А что...
   - Простите, принцесса, но я не хотел бы продолжать. Знание может повлиять на события, и в итоге темпоральная линия изменится.
   Я лучше всех понимала, что он прав. Однажды мне довелось вмешаться - и будущее действительно стало другим. Никто не знает, по каким законам это происходит. Может быть, никаких законов не существует.
   Невидящими глазами я уставилась в канал межпространственной связи.
   Жизнь наконец успокоилась и вошла в колею. Я достигла того, о чём никогда и не мечтала. Кейт был верным другом, прекрасным отцом (и отчимом для Валдо), и лучшим из мужей. Меня окружала роскошь, и будущее детей было обеспечено. Как вдова принца Теурани - я была облечена властью, и подданные преклонялись передо мной. Конечно, я не принадлежала к королевскому дому по рождению, но память о легендарных подвигах моего благородного мужа; дружба с императрицей Леэми, которая помимо божественного происхождения и сверхъестественных способностей, была признана ещё в молодости святой, а также с её супругом, верховным жрецом Трайто Тезирне, - озаряли и меня немеркнущим ореолом. Певцы слагали обо мне гимны, в их числе - первый поэт Траяна, мой друг Аламо Тервесте.
   Чего ещё можно желать?
   Но этому счастью не хватало одного - уверенности. В молодости я пережила и потеряла столько, что страх никогда не оставлял меня. А после того как я едва не лишилась сына, блуждая в поисках по Византии времён средневековья, страх этот превратился в кошмар.
   И теперь я поняла, в какую ловушку попала.
   Если то, что они мне наговорили - правда, я сделала то, что им надо, вернулась на Траян, и будущее безоблачно... А если нет? Если я не соглашусь, и оно изменится... Совсем не обязательно в лучшую сторону.
   Я смотрела на них и чувствовала, что спокойная жизнь закончилась, все силы и надежды медленно, по капле покидают меня, и остаётся только одно - смириться перед лицом неизбежного.
   Если - да смилуются боги! - что-то произойдёт с детьми, и я буду знать, что сама в этом виновата...
   - Как же я вас ненавижу! - сказала я наконец. - Будьте вы прокляты!
   Они примолкли - видно, поняли, что это не просто слова.
   - Право, принцесса, не стоит всё так драматизировать, - сказала эта скотина. - Вы благополучно вернётесь.
   - У меня семья и обязанности, а я должна бросить их и тащиться на край Галактики - спасать каких-то кретинов, которые сами не могут о себе позаботиться!..
   У меня не нашлось больше слов, чтобы высказать всё, что я о них думаю. Виной тому мой мягкий характер и аристократические привычки. Сейчас, годы спустя, я пишу эти строчки и запоздало радуюсь, что могу наконец должным образом отобразить их поведение.
   Пусть те, кто читает, сами сделают выводы!
   - А как бы вы отнеслись к этому, если бы вам не пришлось никого бросать? - вкрадчиво спросил Мандгу. - Если бы вы могли одновременно полететь туда, и остаться с семьёй на Траяне?
   Гнев вспыхнул во мне с новой силой оттого, что меня продолжали затягивать в какой-то лабиринт с завязанными глазами.
   - Вы, очевидно, считаете себя консультантом и по психологии? И решили предложить свои услуги?
   - Право, принцесса, я не хотел... Только очень уж это необычно. Возможно создать двойника. Мы понимаем свою ответственность перед вами, и мы подумали...
   - Неужто? Подумали? Это было не слишком болезненно?
   - ...и как нам кажется, нашли выход из положения. Ведь если из двух идентичных личностей одна исполнит эту важную миссию, то можно считать, что условие соблюдено. И в то же время...
   - Стойте! Вы сочинили всю эту чепуху, чтобы поставить на мне эксперимент?
   - Принцесса! - обиделся Кориадис. - Неужели вы думаете, что человек в моём положении может пойти на такое?
   Ох, не хотелось мне говорить, что я о них думаю.
   - Технически это делается очень просто. Представьте себе, что мы забрасываем вас в будущее. А затем возвращаем в момент, предшествующий переброске. Согласитесь, что таким образом появляются две молекулярно идентичных ... э-э-э...
   - А что вы будете делать потом с двойником? Уничтожите?
   - Принцесса!!!
   Издав этот возглас отчаяния, Кориадис развёл руками. Вид у них обоих был такой, словно я перед ними разделась или совершила что-то ещё более непристойное.
   - Я отказываюсь верить, что вы говорите серьёзно.
   - Между прочим, я на этот разговор не напрашивалась.
   - Потом происходит обратное совмешение в той же временной точке. Вы получаете воспоминания и той, и другой личности.
   - Спасибо, что снизошли до объяснений.
   - Если пожелаете, те воспоминания мы удалим. Эта методика хорошо отработана.
   - На клонированных мышах?
   - На добровольцах.
   Я задумалась. В этом была крупица здравого смысла. Уж конечно, лучше оставить детей на себя саму, чем на нянек. И Кейт ничего не узнает. А деваться всё равно некуда. Можно наговорить им ещё кучу гадостей, но продолжать - только расписываться в своём бессилии. Попалась в капкан собственного любопытства. Ну что стоило промолчать и не расспрашивать о будущем? Хотела бы я, впрочем, посмотреть на человека, который бы удержался!
   Но... раздваиваться? Чего только со мной не случалось в жизни, а такого проделывать не приходилось. Как же?..
   Только не задумываться об этом сейчас! Иначе я ни на что не смогу решиться.
   Краем глаза я уловила, что Генеральный Секретарь сделал какое-то движение, и резко сказала:
   - Я поставлю свои условия.
   - Разумеется.
   - Надеюсь, вы понимаете, что никакого результата обещать не могу? Я сделаю всё, что будет возможно. Это понятно? Всё, что сочту возможным. Наша беседа фиксируется?
   - Да.
   - Отлично. Я ввязываюсь в ваши делишки не по собственной воле. Вы не имеете права меня заставить, а я имею полное право послать вас к чёрту. Тем не менее, я согласна попытаться. Учтите: секретный агент из меня никакой. Притворяться не умею, в конспирации не понимаю ничего, страшно рассеяна.
   - Вам всегда всё удавалось, - сказал Кориадис.
   - Мне?!
   - Я имею в виду, вам удавалось целой и невредимой выходить из самых безвыходных ситуаций.
   - Так вот, как я буду выходить из этих ситуаций - дело не ваше. И отчётов никому давать не намерена. Запомните это наизусть, и не вздумайте потом задавать вопросы.
   - Вы можете поступать как сочтёте нужным, принцесса. Джарвил ван Рейл - преступник, и никто вас не осудит.
   Вот как они меня поняли!
   - Я очень рада, господин Кориадис, - сказала я, стараясь медленно и чётко выговаривать каждое слово, - что вы от имени гуманизма заранее отпустили мне все грехи. Даже убийство. Только не надо говорить, что я вас неправильно поняла. Давайте беседовать как деловые люди. Первое моё условие вы знаете. Во-вторых: я не желаю больше слушать о миссии, ответственности, святости человеческой жизни и тому подобном. Мы заключаем сделку. Я обязуюсь приложить все усилия. Вы обязуетесь, вне зависимости от результата, никогда больше не вмешиваться в мою жизнь. Ни под каким предлогом. Я ясно выражаюсь?
   Генеральный Секретарь молча кивнул. Вид у него был такой, как будто за время этого разговора прошло не полчаса, а лет десять. Вся самоуверенность испарилась, лицо постарело, даже чёрные локоны, завитые как на парике версальского вельможи, утратили блеск. Он стал похож на нормального человека, и его можно было даже пожалеть.
   - Пабло, - тихо сказала я.
   Кориадис вздрогнул и впился в меня глазами.
   - Принцесса?
   - Ладно, зовите меня по имени. Почему бы вам не раскрутить всё обратно? Вы знаете, что нужно предотвратить. Не давайте земных технологий этой стране. Сделайте так, чтоб этот... президент никогда не пришёл к власти.
   - Уже поздно! Мы сделали ошибку, но нельзя исправлять её таким способом. Это произошло. Мы не имеем права менять историю на чужой планете!
   Вечно одна и та же песня. Когда они вмешиваются в историю чужой планеты с благой целью её улучшить, их совесть не мучит. Когда нужно таскать каштаны из огня чужими руками, она их не мучит тоже. Эти люди неисправимы!
   - Условие третье, пока последнее. Я сделаю всё сама. Никакого прикрытия. Никаких посланцев с параллельным заданием. Никакой слежки под видом заботы о моей безопасности. Если я когда-нибудь узнаю, что вы нарушили наш договор, - клянусь богами, вы будете жалеть об этом всю жизнь!
  

* * *

  
  
   От ледяной воды ломило пальцы.
   Я кое-как умылась, напилась и склонилась над ручьём, пытаясь разглядеть, на что теперь похожа. Перед тем как отправляться сюда, я попросила, чтобы мне вернули земную внешность. Мой траянский облик был слишком экзотичен для этой страны.
   После процедур рекондиционирования я долго вглядывалась в четырехмерное зеркало. Напротив стояла худощавая миниатюрная женщина с тревожными глазами и чуть искривленным в подобии мрачной улыбки ртом, с проседью в тёмных вьющихся волосах. Такой я себя не знала.
   Волосы, чёрный бесформенный балахон до колен и длинная юбка - всё было в соломе. Теплый сезон здесь уже заканчивался, ночи стали холодными, и мне пришлось ночевать в стогу. Я напрасно прождала до рассвета - никто не вышел на связь в условленном месте. Наступил новый день, а с ним необходимость что-то решать, куда-то идти, кого-то разыскивать, одним словом, - предпринимать тысячу утомительных и бесцельных действий, при одной мысли о которых начинала болеть голова.
   Живя во дворце, среди многочисленной прислуги, я основательно отвыкла от мелких неудобств и хлопот. В проклятом стогу невозможно было заснуть - солома впивалась в кожу. Одной такой ночки хватит за глаза. Я чувствовала себя одновременно замёрзшей, грязной, измученной и голодной. Совершенно несерьёзными показались причины, приведшие меня сюда. Что же, чем хуже - тем лучше! Если Пабло Кориадис своих обязательств не выполняет, нашему сотрудничеству конец, и немедленно! Я им покажу, что я не из тех, с кем можно шутить.
   Я дотронулась языком до нёба. В него вживили микропередатчик, связанный со штаб-квартирой ООН.
  
   - Всего две кодовые фразы, - объяснял Салех. - Очень простые. Их достаточно произнести самым тихим шёпотом, даже одними губами.
   May Day - это означает, что вы в опасности, и мы немедленно высылаем корабль. Координаты передаются автоматически.
   Clear Sky - вы произнесёте, если всё в порядке, и заложники на свободе.
   В обоих случаях на пeредатчик направляется энергия, и вас окружает защитное поле. Вы будете в абсолютной безопасности. Я не стану сейчас объяснять подробно, но устройство смонтировано таким образом...
   - Если вы точно знаете, что всё кончится хорошо, - поинтересовалась я, - зачем эти предосторожности?
   Салех загадочно улыбнулся.
   - На всякий случай.
   - Не проще ли рассказать мне всё, что случится... как я и просила?
   - Мы ведь уже говорили, что знание будущего способно изменить будущее.
   - Да, да, да! Но знаете, мне действует на нервы, когда посторонние люди знают о моём будущем больше чем я!
   - Только в общих чертах, - заверил меня Салех. - Вы не так уж много и рассказывали. Так что подробными инструкциями мы снабдить вас не можем, даже если бы захотели.
   - Значит, пойди туда-не-знаю-куда, принеси то-не-знаю-что?
   - Действуйте по обстоятельствам, и всё получится как и должно быть.
   Эта казуистика с прошлым и будущим была мне не по силам. Мандгу же говорил с такой уверенностью, словно был референтом не Пабло Кориадиса, а самой Судьбы.
   - Ну хорошо, - сделала я последнюю попытку. - Допустим, я говорю "May Day", и вы отправляете за мной корабль. А заложники?
   Салех грустно развёл руками.
   - Мы должны позаботиться и о вашей безопасности. Вы ведь пошли на это по доброй воле...
   По доброй воле!!!
   - Необыкновенно мило с вашей стороны, - сдалась я. - Итак, отправляюсь в неизвестность! Прощайте.
   Салех Мaндгу протянул мне руку. И я удивилась, что его пальцы слегка дрожат.
   - До встречи! Мы ведь с вами скоро увидимся.
   - Только не пугайтесь, но у меня предчувствие, что я больше никого из вас не увижу.
  
   Итак, я едва не произнесла кодовую фразу, но в последний момент взяла себя в руки. В конце концов, это всегда успеется. Решено, договор расторгнут, но следует прогуляться в город хотя бы для очистки совести и расширения кругозора. Ведь в юности это казалось так романтично. Целая планета разумных существ, чужой мир со своей историей, культурой, природой. И как всё изменилось с тех пор! Вот я стою на поверхности неизвестной планеты и злюсь на то, что Пабло Кориадис - мерзавец, здешние агенты - болваны, а мне ужасно хочется спать.
   Ну не глупо ли не воспользоваться такой возможностью, раз уж я свободна, вторая Рита управляет в моём замке, а муж, дети, обязанности и весь груз прожитой жизни остались там, пятьдесят лет назад!
   Я почувствовала давно забытый холодок озноба. Так вздрагивает, наверное, слежавшееся пыльное знамя, когда его поднимают вновь. Мне было двадцать, вечный ветер странствий летел в лицо, я была одинока, и всё ждало впереди.
   Бодрым шагом я направилась по течению родника.
  
   Дахтол, столица Алайяра, насчитывал в то время около трех миллионов жителей. Эти и другие бесполезные сведения мне внушили под гипнозом, равно как и язык. В то же время я не знала почти ничего о повседневной жизни этой страны. Отчеты земных наблюдателей принципиально не стала просматривать - люди, прохлопавшие собственный арест и заключение в какую-то шахту, вряд ли стоили того, чтобы тратить время на их опусы.
   Документов, регламентирующих каждый шаг каждого алайца, у меня не было. Не было и денег, кроме нескольких монет, скопированных ООН из Музея внеземных культур. Человек, не пришедший вечером на свидание, должен был передать то и другое, - а также ввести в курс дела.
   Чем ближе я подходила к городу, тем отвратительней и грязней становилась местность. Рытвины и канавы, кучи щебня и мусора, ржавые металлические конструкции. Понатыканные там и сям опоры для линий электропередач или связи тревожно гудели на ветру. Прозрачный ручеёк остался позади, превратившись в стоячее болото, подёрнутое радужной плёнкой.
   По просёлочной грунтовой дороге я вышла на шоссе, где меня чуть не сбил первый же автомобиль. Архаические слова сами всплывали в мозгу. Я пошла по обочине, под уклон, и увидела разбросанный в долине огромный город, накрытый как шапкой, облаком смога. Только расположенная левее центра возвышенность, наподобие афинского Акрополя, вся в зелени садов, вздымалась над этим маревом. Я мельком подумала, что это, должно быть, храмы, - и тут же вспомнила, что я на Даллеме, и это скорее всего президентский дворец, окружённый кольцом озёр и парков, а также охраной и колючей проволокой. Где находится пресловутая шахта, никто не знал, но по-моему, и она должна была быть неподалёку.
   Но, во имя Великих! Чем же они дышат? Я не смогу оставаться внизу и пяти минут!
   Поборов панику и глубоко вдохнув, я начала спускаться - и тут же закашлялась. Отравленный копотью, окислами свинца и кто знает какой ещё дрянью воздух заполнил лёгкие, - я не на шутку перепугалась. Ещё долго мне было суждено задыхаться в ядовитом тумане, страдать от головных болей, аллергий и прочих даров промышленной революции.
   В город я проникла совершенно свободно. Никто не остановил меня, не спросил документы, хотя несколько патрульных в чёрной униформе, высоких шнурованных ботинках, с дубинками в руках и кобурами на поясе прохаживались под высоко вознесённой к небесам аркой с огромной надписью:
  

Дахтол - город будущего!

  
   На другой стороне было выведено такими же буквами:
  

Да славится вечно вождь революции, отец народа, наш любимый президент Джарвил!

  
   Этот лозунг так меня удивил, что я простояла минуты две задрав голову - и совершенно напрасно, потому что точно такие же повторялись на каждом углу. Если же это не были славословия, то цитаты из бессмертных речей президента, или его портреты. Шагу нельзя было пройти, не наткнувшись на них. На одной только главной улице я насчитала сорок шесть, - пока не сбилась и не бросила это занятие. Все плакаты с незначительными вариациями изображали зрелого красавца с мужественным лицом и зорким взглядом. Художник каким-то образом умудрился сочетать нахмуренное в постоянных думах о благе государства чело и сияющую улыбку, обнажавшую ослепительно белые зубы. Я мельком подумала, что живописец, вероятно, сильно польстил властительному натурщику.
   Забегая вперёд, скажу, что очень скоро я к лозунгам, портретам и плакатам привыкла - и начисто перестала их замечать, как и все остальные алайцы.
   Дахтол произвёл на меня жуткое впечатление. Серый камень в потёках от грязи и сырости, асфальт, мусор, пыль и бесконечные потоки машин. Узкие улицы и толпы аборигенов, по-муравьиному перебегающих с места на место. Одеты они были так мрачно, что оторопь брала. Женщины в длинных, до щиколотки, юбках или широких штанах и длинных мешковатых куртках с капюшонами. Мужчины в штанах и точно таких же куртках или плащах. И всё - чёрного, коричневого, серого или синего цвета. Что они, сговорились? И как же я различать их буду, ведь все одинаковы! Вот тебе и бурный, романтический век революций. Над этим - низкое небо в дымке, расплывшееся жёлто-серое пятно солнца, и сочащаяся со стен каменного ущелья сырость.
   Ну и ну!
   Никто не обращал на меня внимания. Даже толкаясь и наступая на ноги, прохожие не думали извиниться. Бессознательно повинуясь инстинкту самосохранения, я втянула голову в плечи, согнулась почти пополам и зашагала шаркающей походкой. Тяжело было в такой неудобной позе, зато теперь никто не выделит меня из толпы. А вокруг то и дело попадались очень странные личности. Свежим взглядом я отсортировывала их по скучающему и в то же время напряженному виду. Они прогуливались по тротуарам поодиночке и парами, подпирали фонарные столбы, торчали у входов в общественные места.
   С проспекта Освобождения я свернула на авеню Восстания, пересекла площадь ван Рейла и пошла по улице Процветания. Вскоре респектабельные районы закончились, и начался сущий кошмар. Разбитые мостовые, бесконечные заборы, стройки и пустыри, кучи мусора, насыпи грунта и траншеи. Пейзаж больше походил на последствия разрушительной войны чем на столицу мирного времени. Несколько раз я спотыкалась, при этом выпачкала руки в грязи, и совсем пала духом, когда разорвала юбку о торчащую проволоку.
   Но всему на свете приходит конец, закончились и мои поиски. Угловой дом я видела на стереоснимках. Окно на третьем этаже было запылено, ставни опущены. Похоже, здесь уже давно никто не живёт. Впрочем, такой же запущенный вид имели и соседние квартиры.
   Стены подъезда были покрыты подозрительными натёками. Не решаясь дотронуться до перил, я наощупь поднялась по разбитым осклизлым ступеням и нажала на звуковой сигнал.
   Ничего. Только столб пыли медленно поворачивался в конусе света, пробивавшегося через треснувшее стекло. Отпустив кнопку, я постучала в дверь кулаком.
   И дверь немедленно распахнулась. Только не та, в которую я так хотела попасть, а соседняя. На пороге возникла упитанная особа в заштопанном халате. Она ничего не говорила, только глядела на меня, и от этой тишины по коже прошел озноб. Глаза у неё были совершенно оловянные.
   - Ну?! - вытолкнула вдруг она из себя.
   Я изумилась:
   - Тысяча извинений, это вы мне?
   - А ну, пошла вон отсюда, - визгливо закричала она, - не то полицию вызову!
   Недоумение достигло предела. Не пытаясь уже понять логику происходящего, я пожала плечами и двинулась вниз по лестнице.
   - А ну-ка стой! - заверещала вдруг эта психопатка. - Покажи документы! Ходят и ходят, я вам покажу по квартирам шляться! Ты кто такая?! Мало ли вас тут болтается...
   Тон её падал всё ниже и ниже пока не опустился до шепота - как раз в ту минуту, когда я, поднявшись обратно, приблизилась к ней вплотную.
   - Мне бы только повидать вашего соседа, - очень тихо промолвила я, уперевшись немигающим взглядом в её рукав.
   - Не знаю ничего про соседа...
   Это было произнесено почти человеческим голосом, и я одобрительно кивнула.
   - Давно ли он исчез?
   - А разве вы сами не...
   - Это к делу не относится. Когда вы его видели в последний раз?
   - Не помню я! Только мне и дела смотреть за ними! Если хотите знать, тут за половиной дома решетка плачет!
   - Свои предположения выскажете в другом месте, - отрезала я, и опустила руку в карман. Глазки собеседницы скользнули следом, став ещё более оловянными, и даже рот приоткрылся.
   - А что, многие ходят? - спросила я как бы между прочим.
   - Да не то чтобы всё время... бывает.., - она дышала часто и тяжело.
   - И давно?
   - А?
   - Я спрашиваю, как давно вас начали беспокоить посетители.
   - Ну, это... с того самого как... месяц...
   Я подавила вздох.
   - Всё ясно. Благодарю вас.
   Она сделала шажок вслед.
   - Ну? - спросила я в свою очередь.
   - Понимаете, насчёт жилья... Квартира всё равно пустует. Не могли бы замолвить словечко? У меня зять защитник отечества, могу предъявить. Нам положено!
   Что, скажите на милость, можно было понять из этой галиматьи?
   - Разберёмся, - пообещала я.
  
   Затхлый воздух каменного колодца показался сладким, потому что это был ещё воздух свободы.
   Угловое окно на третьем этаже. Закрытые ставни.
   - Кто этот человек? - спрашивала я у Пабло. - Надеюсь, в этот раз вы не промахнулись?
   - Ну, судя по характеристике... материальные ценности я бы ему не доверил. Во всём остальном можете на него положиться.
   - С какой стати?
   - Он биржевой маклер. Отмывает деньги для людей из подполья. И сведёт вас с ними.
   - Если у него есть деньги, зачем ему рисковать?
   - Одно другому не помеха, - пожал плечами Генеральный Секретарь. - В плохо устроенном обществе всегда хватало авантюристов.
   - Что ж, это не худшая рекомендация...
   Прости, друг. Я ещё ничего не знаю о твоём мире. Но уже понимаю, что вряд ли тебя увижу.
  
   Косой луч предзакатного солнца разрезал пополам пыльную комнату. Стол без малейших признаков скатерти был залит бурой засохшей жижей, а в солонке нашли вечный покой две мухи.
   Я медленно подносила ложку ко рту и глотала, стараясь каждый раз задержать дыхание. Вкусом и видом это блюдо больше всего напоминало грязную воду, оставшуюся от мытья посуды, с нарубленными ломтями местных овощей. Подавальщица молча брякнула миску передо мной и удалилась. Несмотря на голод, я с трудом давилась бурдой, на которую, кстати, ушли почти все наличные деньги.
   Что делать дальше? Куда деваться? Чувство полной беспомощности было непривычно и отвратительно.
   Целый день я слонялась по улицам, не решаясь завести ни с кем разговор.Что-то было в самом облике этого города такое, что нагоняло на меня мучительную тоску, неопределенный страх. Эти проложенные по линейке проспекты, помпезные здания - строились, казалось, не людьми и не для людей. Мне недоставало воздуха. Сердце сжималось... Домой! Скорее домой, я здесь долго не выдержу! Что-то с самого начала пошло не так, но если земные бюрократы знали об этом - не могли же они послать меня на верную гибель? А вдруг временная линия изменилась, и не стало никакой ООН, спасателей на конвертерных кораблях, и моих детей на Траяне?
   В ужасе я поперхнулась ботвиньей и закашлялась. Идиотка, надо было не достопримечательности осматривать, а вызывать их немедленно, утром, ещё ночью! Доля секунды - и я бы произнесла два коротеньких слова, - и моя жизнь, и история целой страны потекли бы своим чередом...
   Чья-то рука легла на плечо. Я вскочила со стула. Нечасто человеку случается увидеть так близко саму судьбу, но предстала она в таком непритязательном облике, что тщеславие не позволило её распознать. Это была женщина ничем не примечательной внешности, закутанная в выцветший платок поверх шерстяной кофты, с двумя тяжелыми сумками, которые в тот момент она опустила на пол.
   - Ночевать негде? - спросила она тихим, бесцветным, каким-то шелестящим голосом.
   Я что-то растерянно промычала.
   - Тогда пошли.
   Предложение было сделано спокойно и ненавязчиво, как будто в порядке вешей. За ним могло стоять всё что угодно, но как определить это на чужой планете?
   - Я на мели, - нашлась я наконец. - Деньги закончились.
   - Случается, - невозмутимо кивнула незнакомка. - Меня зовут Нэлис.
   Я взяла одну из сумок, оказавшуюся чертовски тяжелой. Нэлис не возражала. По дороге, - а шли мы пешком часа полтора, - моя спутница проронила всего несколько слов. Невозможно было определить её возраст - по старым земным меркам ей могло быть и сорок, и двадцать семь. Худощавая, но не слишком худая, не высокая и не маленькая. Вся она была бесцветная, блеклая, а с лица будто резинкой стёрли особые приметы. Сумка всё сильнее оттягивала мне руку. В мертвенном освещении редких фонарей Нэлис представилась мне бесплотным духом - может быть, и не злым, но совершенно лишенным индивидуальности, олицетворением этого серого города.
  
  
  

Не тяготит застольный разговор,

Щекочет нервы праздная беседа,

И мы, как боги, гордо смотрим с гор

На все,

что там внизу,

в долине бреда.

Теперь легко историю трясти,

Тасуя годы, словно карт колоду,

И мелочь фактов встряхивать в горсти,

Смотреться в них, как будто смотрят в воду.

  
  
   Орудуя ножкой стула как рычагом, я тщетно пыталась оттянуть вниз оконную раму. Створки намертво присохли друг к другу - в последний раз их открывали много лет назад, если вообще это случалось. В хибаре, сколоченной на живую нитку из ящиков и листов фанеры, нечем было дышать от прокисшей браги и застоявшегося табачного дыма. Стайка жирных, с красным отливом, насекомых лениво кружила над остатками вчерашней закуски.
   Внезапно ножка подломилась, и я рухнула на стол вместе с трухлявой планкой. Окурки, грязная посуда, засохшие банки консервов живописно расположились вокруг. Впрочем, вряд ли это существенно ухудшило обстановку. Зато пьяный гость очнулся от шума и разлепил глаза.
   - Где Нэлис? - мрачно спросила я.
   На лице его изобразилось мучительное усилие ныряльщика, погружающегося в глубины отшибленной памяти.
   - Выпить есть? - простонал он наконец без всякой надежды.
   - Ищи, - я брезгливо передёрнула плечами. Много есть на свете всякой отравы - и прокисшее вино, и неочищенная сивуха. Но такой гадости как вчера мне пробовать не доводилось. Одного стакана хватило, чтобы уплыть куда-то в туман и очнуться утром на жестком топчане под засаленным одеялом.
   За спиной наконец послышалось бульканье, и хриплый голос произнес:
   - В город ушла.
   Из открытого крана ничего не лилось. Маршируя через пустырь с полным ведром, я кляла жизнь и быт алайцев на нескольких языках. В итоге я выгребла и перетаскала на свалку множество мешков разнообразного хлама. Уж и не помню, когда в последний раз столько работала физически - разве что лет шесть назад, в Византийской империи, сидя на вёслах в утлой лодчонке, затерянной во времени и сияющем пространстве Средиземного моря. Теперь я лежала без чувств на отмытом топчане и наблюдала, как у гостеприимного дома Нэлис начали вновь собираться клиенты. Некоторые были почти трезвы, некоторые на ногах не держались, но все без исключения хотели добавить. Вскоре появилась и хозяйка с полными сумками, в которых булькала живая вода. Веселье кипело всю ночь, а под утро я увидела как Нэлис вытаскивает портмоне из кармана храпящего гостя. Она внимательно пересчитала купюры, часть забрала себе и вложила обратно изрядно похудевшую пачку. Ничуть не смутилась, поймав мой взгляд:
   - Ему хватит.
   Так началась моя жизнь в Алайяре, однообразная и бесцельная. Утром я валялась в постели сколько могла выдержать, и рассматривала трещины на стенах. Потом умывалась из заржавленного ведра и шла прогуляться. Время от времени Нэлис подбрасывала мне немного денег, их как раз хватало на газету и чашку кофе. Здесь было не принято разговаривать с незнакомыми - встречные косились как на агента тайной полиции или сумасшедшего. Кроме того, я понимала как ещё мало знаю об их жизни, а любое подозрение означало проверку документов, арест и высылку либо каторжные работы по обвинению в бродяжничестве или шпионаже. Случалось, по нескольку дней я не открывала рта и возвращалась к Нэлис измученная настолько, что и на каторге не было бы хуже.
   Удивительно - но грязная лачуга в районе пригородных трущоб была единственным местом, где я могла чувствовать себя в безопасности. Нэлис ни разу не задала мне ни одного вопроса. Я старалась отплатить ей тем, что поддерживала порядок в доме, но сама она никогда не просила помощи и не благодарила за неё. Уверена, если бы я целыми днями валялась на полу в наркотическом тумане, она бы и бровью не повела. Как ни странно, я тоже не чувствовала к ней благодарности. Единственным чувством, которое вызывала во мне эта женщина, было смутное любопытство.
   Совершенной умственной пустоты в природе не существует, разве что в случае чисто медицинском, а Нэлис не была похожа на идиотку. Какие мысли скрывались за внешней безликостью? Нэлис была неразговорчива, и ничего особо умного я от неё не слышала, но ведь и явных глупостей - тоже. Почему-то казалось, что моя хозяйка знавала лучшие времена и принадлежала к обществу более изысканному нежели то, в котором пришлось ей существовать. Так же как в её поведении начисто отсутствовали признаки дурных ли, хороших манер, - так и в её речи не было и проблеска интеллекта, образованности, эрудиции, но ни одного вульгарного, жаргонного словечка или ругательства. Это был полностью выхолощенный язык, приспособленный для передачи чистой информации.
   Но ведь без причины не следят так тщательно за собой! И в невозмутимости Нэлис мне мерещились глубокий смысл, ясный ум, сильная воля. Но в её присутствии, когда я выслушивала произносимую невыразительным шелестящим голосом очередную банальность, чары развеивались.
  
   С точки зрения полезной информации гости Нэлис интереса не представляли. Появлялись они уже тёпленькими, и в лучшем случае были способны на непродолжительную дискуссию о спортивных соревнованиях и новом способе опохмелки. Алчущие представляли широкий социальный спектр: были среди них и опустившиеся алкоголики, но в основном наведывались к нам за полночь вполне респектабельные мужчины в хороших костюмах, некоторые приезжали в дорогих автомобилях. Что тянуло их в грязную развалюху на далёкой небезопасной окраине, накачиваться дешевым пойлом с незнакомцами, - я не могла даже вообразить. Впоследствии мне стало ясно: Нэлис вроде бы держала свой шалман, чтобы не тратиться на лицензию и не платить налогов, а вот мотивация клиентов так и осталась загадкой. Кажется, в приличных заведениях дурманящие напитки переставали подавать после определенного часа - но почему бы не отправиться домой и не напиться там, если на то пошло? Возможно, национальная психология требовала продолжения банкета. В общем, в период жизни у Нэлис до конца я так и не разобралась, а потом уж стало не до этого. Через пару часов хозяин костюма лежал в миске со студнем, а владелец автомобиля сползал с табуретки. С первыми лучами солнца они исчезали как нетопыри от крика петуха. Кем они были в нормальной жизни: чиновниками, инженерами, лавочниками - поди угадай.
   Круговорот пьяных физиономий довел меня до депрессии. Однажды вечером одиночество и тоска по дому подступили с новой силой. Я жарила гренки и, слушая нечленораздельное бормотание за спиной, едва сдерживалась, чтобы не запустить в эту компанию сковородкой.
   - Давай по новой!
   - Ухнули!
   - Нэлис, милая, ещё баночку!
   - Эй, писатель, дьявол тебя забери! Подвинься! Обоприте его об стенку!
   Я поглядела через плечо, ища к кому относится последнее замечание. Вероятно, это был индивид в блестящем зеленоватом костюмчике и дорогих очках, пытающийся прикорнуть на плече соседа. Поставив миску на стол, я невзначай спросила:
   - Кто у вас тут писатель?
   - А вот он - в "Лавзании" вместе сидели.
   Как будто я знала, что такое Лавзания - тюрьма или ресторан? По внешнему виду собутыльников с равным успехом можно было предположить и то и другое.
   Придвинув табуретку поближе, я легонько потрясла за плечо труженика пера, изобразив при этом кокетливую гримаску.
   - Вы и правда писатель? О чём пишете?
   Творец отодвинулся от соседа и разлепил непослушные веки.
   - Я - писатель?! - переспросил он с таким изумлением, как будто я назвала его дирижаблем. - Какой там писатель, я просто дрянь. Торгую своим гением за миску с баландой. Хотите, новую трилогию склепаю? Чего прикажете?
   Я пожала плечами, думая, что моим планам проникновения в высшее общество снова не суждено осуществиться. Сколько же ещё сидеть в этой клоаке, и стоит ли оно того вообще?
   - Извините, мне просто послышалось... Я не хотела вас обидеть.
   - Слушайте внимательно, милочка. Я сказал, что я дрянь только потому, что неспособен отразить в своих произведениях все грани божественного предназначения вождя нашего народа. Я ничтожество по сравнению с ним, и мои писания всего лишь эта самая баланда на фоне грандиозного э-э-э... величия. Понятно теперь? Так и передайте.
   - Да я, собственно, ничего не собираюсь передавать. Просто хотелось поговорить о вашей, то есть, алайской литературе.
   Писатель открыл мутные глаза, икнул и вытянулся во весь свой небольшой рост.
   - А я собирался напиться, и напьюсь. А то, что я сказал, всё-таки запомните. И передайте. Я хоть ничтожество - все мы ничтожества по сравнению с любимым президентом, - но я лау... лао... реат. Давайте выпьем за здоровье отца нашей революции!
   Шли бы вы все к дьяволу вместе со своим президентом, подумала я, лакайте сами эту гадость!
   Нэлис растолкала меня через несколько часов, когда небо только бледнело на горизонте.
   - Вставай. Срочно!
   - Что случилось?
   Зеленоватый кургузый костюм поблескивал на соседнем топчане в свете фонарика.
   - Я просмотрела его бумажник, он действительно писатель. Известный.
   - Ну и ладно... библиотеки ещё закрыты.
   - Он так напился, что на ногах не стоял. Надо отвезти его домой.
   - С чего это?- я зевнула.
   - Он утром проснется, ни за что не вспомнит, что тут болтал. И с перепугу побежит в тайную полицию. Скажет, что мы вели с ним провоцирующие беседы.
   - Побежит сам на себя доносить? Он что, ненормальный?
   - Знала бы ты их, как я знаю, - мрачно отозвалась Нэлис, - ничему не удивлялась бы.
   Я поразмыслила. Поиски такси среди ночи могли, конечно, повредить моему благополучию и здоровью. Но утренний визит агентов охранки повредит ещё больше. Оснований не доверять Нэлис я не имела, и, вздохнув, начала одеваться.
   С помощью шофера и крупной купюры мы кое-как дотащили писателя до машины и поехали по вычитанному из его документов адресу. Это была хорошенькая, заново оштукатуренная загородная вилла над туманным озером. К счастью, ни охраны ни слуг там не оказалось, и мы спокойно сгрузили литератора Бенто Салано на веселенький полосатый диван. Шофер слонялся по коридорам и отпускал замечания о стиле жизни столичной богемы, пока я не вытолкала его за ворота с помощью новой купюры, твердо решив отоспаться хоть раз на мягкой постели.
   Как ни странно, первой встала не я, а писатель, которому несмотря на осунувшийся вид, было всё нипочем.
   Чья-то рука шарила под пуховым одеялом с цветочками. Я завизжала, лягнула воздух и сползла на пол.
   - Чего орешь? - обиделся мастер художественного слова. - Тебя как зовут? У нас ночью что-нибудь было?
   - Ну вообще-то... да, - обрадовала я его, и стала сочинять дальше: - Мы в ресторане познакомились, там ещё этот... коммерсант, и артисты...
   - Mалто, - хлопнул себя по лбу повеселевший писатель. - Конечно! А потом?
   - Танцевали, поехали сюда, ну и вот.., - я скромно опустила ресницы.
   На этом его интерес ко мне иссяк окончательно, если таковой и присутствовал - мы выпили кавы, я удостоилась одного вялого шлепка ниже талии, и даже без пожелания всего хорошего, с сотней в кармане (по крайней мере, мы с Нэлис вернули накладные расходы!) - была отпущена на все четыре стороны. Признаться, уходила я с вожделением и тоской, окидывая печальным взглядом мягкие перины и настоящий горячий душ. Если б не эта дурацкая конспирация!
  
   Через некоторое время Нэлис решила устроить выходной день. Приоделась, накинула парадную шаль на плечи и неуверенно пригласила меня с собой, как она выразилась, на собрание. Я мысленно сделала стойку, ожидая тайного сборища заговорщиков-аристократов или адептов тайного культа.
   Действительность оказалась гораздо более прозаичной - вроде церковного утренника с чаепитием и печеньем. Присутствовали одни женщины, из их разговоров я с удивлением поняла, что действительно нахожусь на служении некоего религиозного ордена - остатков полузабытого культа старой богини. Однако, ни вакхического буйства, ни оргий, ни жертвоприношений не намечалось, обстановка была до невозможности респектабельной. Наслушавшись поучений и песнопений, заговоров на удачу в делах любовных и коммерческих, я окончательно приуныла и тихо выскользнула во двор - покурить.
   Старое обветшалое здание стояло в дальнем закутке запущенного парка или сада. На крылечке одинокая фигурка, обхватив колени, выпускала изо рта красивые кольца дыма. Я подошла поближе, и молодая женщина с ямочками на щеках изящно перегнулась в талии, протягивая мне зажигалку. Светлые кудряшки игриво обрамляли хорошенькое личико с родинкой над пухлыми губами, - но меня с первого взгляда поразили её глаза. Спокойные и проницательные, светло-синего цвета как земное небо после полудня, они беспощадно контрастировали с общим впечатлением женственной прелести. Взгляд был совсем не кокетливый, оценивающий и беспристрастный как самый точный анализатор, определяющий по нескольким молекулам состав сплава и процент примеси.
   - Меня зовут Валли. Приятно, не правда ли?
   - Да, погода отличная, - осторожно отозвалась я.
   Она потянулась, развернув плечи.
   - Особенно, когда месяцами не выходишь на улицу.
   - Почему же?
   - Да ведь у меня дело. Бар "Олонг", наследство от покойного мужа. Никогда не бывали? Пытаюсь увеличить выручку, оптимизировать расходы, привлечь клиентов. По четыре часа сплю, - объяснила моя собеседница без жалости к себе, спокойно и слегка озабоченно.
   Валли не рисовалась: вспоследствии я увидела, что иногда она не спала вовсе, улаживая проблемы с полицией, инспекцией и загулявшими посетителями, дела рекламы, аренды и закупок. И хотя для меня подобные вещи звучали китайской грамотой, я не могла не восхищаться её трудолюбием, ловкостью и изобретательностью. Более того, родись моя собеседница в ином кругу, она стала бы выдающимся финансистом, создателем целой промышленной империи и огромного состояния. Увы, от мужа - как выяснилось впоследствии, не похороненного честь по чести на одном из мещанских кладбищ, а неизвестно куда сгинувшего, - Валли достался только средней руки кабачок, который она изо всех сил пыталась превратить в модное злачное место, и почти преуспела.
   - Вы часто посещаете собрания? - поинтересовалась я вскользь. Женщина усмехнулась.
   - Я подумала: почему бы нет. Надо перепробовать все средства, не так ли?
   - Разумно.
   - Вот вам моя карточка - заходите.
  
   Когда я проснулась, хриплое дыхание Нэлис было слышно в самом дальнем углу. На восковом лице цвел горячечный румянец, а губы заледенели.
   Я принесла воды и постаралась влить хоть немного в сомкнутые намертво десны. Что это за болезнь? Я не могла вспомнить, бывает ли у них повышенная температура, и что надо делать в таких случаях. Кажется, за несколько кварталов отсюда я видела кабинет доктора.
   Пожилой врач мрачно выслушал сбивчивые пояснения, подхватил потертый чемоданчик и зашагал в трущобы. Нэлис не шевелилась, когда он пристраивал слуховую трубку с какой-то воронкой к груди, голове и горлу. Я ходила из угла в угол и проклинала себя за то, что не заслушала гипнокурс анатомии и сравнительной физиологии. Впрочем, без лекарств и инструментов, чем можно было помочь?
   - Перемежающаяся лихорадка.
   - Да? Доктор?! И что делать?
   Доктор взглянул на меня с удивлением. Казалось, он уже сделал всё, что положено.
   - Будь вы в другом... положении, можно было бы посоветовать отправиться на курорт.
   - Какой курорт?! О чём вы говорите? Она умирает?!
   - Состояние критическое... Надежды мало.
   - Но ведь нужно что-нибудь делать?! Отправьте её в больницу!
   - У вас есть деньги?
   - Какие деньги?.. Сколько?
   - Мой гонорар невелик, но с вас я ничего не возьму. Только за время приёма. Продайте что-нибудь, поищите богатых родственников... Они обычно появляются в самые неожиданные моменты. Благодарю... Вот вам рецепт, попробуйте примочки. Желаю удачи.
   Сдуру я отдала ему всё, что нашлось в карманах. Других денег в доме не было. Я обыскала все тайники, пошарила под подушкой и матрасом, попробовала привести Нэлис в чувство массажем и нюхательной солью. Тщетно. Я совсем растерялась, и долго сидела без движения, не в силах сопоставить два факта: она умирает оттого, что у неё не нашлось денег. Ещё жива, но скоро умрёт от отсутствия нескольких бумажек. И оттого, что живёт не в той части города. Бред!
   Из неподвижной груди Нэлис раздался слабый, едва слышный хрип, я очнулась и вскочила на ноги. Не зажигая лампы, нашарила рукоятку тонкого разделочного ножа. Сунула его в футляр, и устроив больную поудобнее на подушках, смочив углы рта несколькими каплями воды и прикрыв дверь, зашагала по направлению к центру города. Уже стемнело, кое-где зажглись фонари, освещая разбитую мостовую.
   Я собиралась украсть у кого-нибудь кошелек, несмотря на то, что зареклась от подобных эскапад на всю оставшуюся жизнь - после истории с Иштар Асеми. Но сейчас другого выхода не было. Я не могла бросить Нэлис без медицинской помощи. На Траяне Тэйе показывал мне, как это делается - а ведь он был потомственным вором, и попался всего только раз. Или два.
   Беда не ходит одна - стоило мне свернуть в переулок, как показался патруль. Я застыла, чувствуя себя мишенью на стенде. Луч света слепил глаза. Они подошли вразвалочку, не торопясь, не желая упускать ни минуты моей беспомощности и страха. Старший держал на прицеле, а двое обыскивали, запуская руки глубоко под бельё и чулки. Присвистнув, один вытащил ножик, от которого я не успела избавиться. Тотчас же мне врезали кулаком по лицу, и когда упала, добавили ботинком под ребра. Дыхание оборвалось, несколько минут я корчилась на мостовой. Разбитые губы залила кровь, перед глазами мелькали искры.
   - Встать!
   - Господин капитан! - все иерархические натуры обожают саму иллюзию повышения в чине. - У меня сестра заболела. Я шла в аптеку...
   - Бумаг, конечно, нет при себе? Имя? Адрес?
   И почему лиц этой профессии ко мне словно магнитом тянет? Клайв тоже, помнится, начинал с документов. Я заплакала, что не составило особого труда, и извернулась так, дабы разорванный воротничок открыл большую часть того, что алайская одежда обычно прячет.
   - Господин офицер... Отойдемте, пожалуйста. Я вам всё объясню!
   Новая пощечина отправила меня на колени.
   - Начинай объяснять. Всем по очереди. Кто первый?
   - Господин капитан, давайте хоть отойдем за угол. Я всё сделаю, умоляю...
   - Дамочка стесняется. Ладно, ребята, обождите нас. Обещаем долго не задерживаться.
   Ну, хоть на этот раз повезло. Он прислонился к забору, расстегивая брюки. Я нежно взяла обеими руками его голову, и что есть сил треснула затылком о кирпичную кладку. Послышался хруст, я выхватила бумажник из заднего кармана падающего тела, и одновременно перемахнула через забор. Семь бед - один ответ, а за нападение на полицейского полагалась смертная казнь. Хуже не будет. Неверное заключение: верх забора оказался украшен осколками стекла и колючей проволокой. Теперь меня легче легкого найти по распоротым до кости ладоням.
   Заводские корпуса, лабазы, склады, крыши и темный чужой сад вывели к фабричным окраинам. Свистки вроде бы затихли вдали. По дороге я стащила сушившийся на веревке рабочий комбинезон и грубые перчатки, замотала разбитую щеку шарфом, словно от зубной боли, и всё-таки обнаружила ночную аптеку. С примочками неясного действия и мазью от синяков и порезов, я потащилась обратно, предварительно избавившись от улик. Обходным путем пришлось добираться почти всю ночь. Я плохо знала город, несколько раз заблудилась, и постоянно пряталась в подворотнях от полиции и пьяных компаний.
   Когда я, покачиваясь от усталости, добралась до дома - уже забрезжило утро. Над горными отрогами занялась заря цвета чайной розы, и сразу три волокнистых комка света отразились от мутных сланцевых скал.
   В комнате не было слышно дыхания Нэлис. Она спала. Очень тихо. Я пощупала пульс, и не нашла. Конечно же, пальцы изрезаны, ничего не поймёшь, уговаривала я себя. Не надо паниковать. Я приложила к её шее ребро ладони, запястье, прижалась щекой. Лицо было холодным, губы свела судорога, руки оцепенели.
   Нетвердо зная погребальные обряды алайцев, я попыталась закрыть умершей глаза. Сложила руки и натянула простыню как саван, укутала новой шалью, положила рядом ненужные примочки. Хотела оставить деньги на похороны, но мне они пригодятся больше. Прости, если можешь.
  
   Мы с Валли сидели в задней комнатке бара, склонившись над моими новыми документами. За них было выплачено сполна с помощью нового займа по банковской закладной, и по договору я обязалась отработать три года за бесплатное жильё, еду и две монеты в декаду на мелкие расходы, чтобы вернуть долг. По истечению срока Валли обещала платить мне жалованье, а впоследствии взять в долю - в зависимости от прибылей. Последнее было совершенно излишним. Идти мне было и так некуда, я согласна была помогать бесплатно, чтоб отплатить за риск и хлопоты, на которые она пошла ради постороннего человека. В дополнение к прочим своим достоинствам, Валли была по-буржуазному расчетлива и экономна, но при этом истово, скрупулезно честна.
   Паспорт был подлинный, не фальшивка, приобретенный через лучшего специалиста в Дахтоле. Испытующим взглядом, заменявшим целую палату мер и весов, Валли сканировала каждую ворсинку бумаги.
   - Тари, - попробовала я имя на вкус. Оно облегло словно вторая кожа.
   - Всё в порядке, - вынесла вердикт нанимательница.
   - Меня смущает возраст. Я же провалюсь на этом!
   - А сколько должно быть? - подняла глаза Валли с таким непонимающим видом, что я махнула рукой.
   - Ладно, тебе виднее.
   В курс дела я вошла быстро. Наше недвижимое имущество было удачно расположено на одной из людных улиц, но и конкуренция имелась большая: три кафе, ресторан и закусочная в пределах нескольких кварталов. Пришлось сконцентрироваться и выдвинуть несколько идей: маленькую эстраду для варьете, которая могла выступать также танцполом; комика по четным дням и фокусника по нечетным; отдельные кабинеты с плюшевыми занавесками. Вскоре в "Олонг" начали захаживать так называемые приличные люди: служащие среднего уровня, клерки расположенных поблизости компаний, и даже полицейские, что позволило сэкономить на жалованьи вышибалы. Два официанта сбивались с ног, разнося выпивку. Я же, признанная абсолютно безнадежной после того как ненароком облила клиента из чайника, - занималась уборкой помещения и гнула спину над мытьём посуды от зари до зари. О нас прошел слух. Забрел как-то раз и Бенто Салано, встреченный с энтузиазмом: Валли попросила опробовать фирменный бабушкин глинтвейн за счет заведения, а потом отрекомендовать в элитных творческих кругах. Нечего и говорить, что писатель упился семейным рецептом до бессознательного состояния, а мне пришлось опять сопровождать его - на сей раз, в столичную комфортабельную квартиру.
   Обнаружив меня на диване, Бенто задал уже знакомый вопрос:
   - У нас ночью что - нибудь было?
   - Ну ты даёшь, - оскорбилась я. - После всего... я только заснула!
   Доверчивый романтик не заподозрил обмана, и вернулся под наш кров за бесплатной закуской - после трех заказанных рюмок. Мы снижали цены, устраивали сюрпризы, лотереи и распродажи... банковский счет Валли трещал по швам, но уже к зиме, когда посещаемость выросла, начал капать скромный но постоянный доход, и мы всерьёз задумались о декораторе...
   Погребальный звон прозвучал над нашим предприятием, когда в один из тихих будничных вечеров невзрачный мужичонка в застиранной куртке прошел сквозь вертящуюся дверь, занес руку над подносом и налил себе полный стакан. Я собралась было позвать дремлющего в подсобке грузчика, но Валли вдруг выпрямилась за стойкой, не замечая, что по рукаву её синего жакета льётся струйка дорогого ликера - и на лице подруги я впервые увидела смятение.
   - Ты вернулся... но где ты был, дорогой?. как я рада!..
   Чего не хватало в её голосе, так именно радости. Блудный супруг утерся рукавом и процедил сквозь зубы:
   - Где был, там меня уже нет. Вижу, ты не скучаешь. Нововведения? - мотнул он головой в сторону крошечной эстрады, где лениво перетаптывались две пары. - А это что за цыпочка здесь бездельничает?
   Я смотрела в немом изумлении. Неужели это чучело и есть муж красотки Валли?! На полголовы ниже её, со впалыми глазами, неряшливой щетиной и острым подбородком хорька?
   Законный владелец начал приставать ко мне уже через пару дней. Поначалу я хотела спустить всё на тормозах, не обращая внимания на щипки и намеки, но в итоге огрела хозяина подносом, когда он попытался запереться со мной в кладовой, - и получила в ответ пощечину с угрозой расчета.
   - Чем я могу помочь, Тари?... Ты видишь, что происходит, - Валли, непривычно хмурая и поникшая, бесцельно водила пальцем по скатерти. - Он уволил официантов. Я, конечно, могу подавать, но поставщики не станут иметь с ним дело.... В самый неподходящий момент, когда мы наконец обзавелись клиентурой!..
   - Не ревнуешь? - заинтересовался ситуацией заглянувший к нам на огонек и пока ещё трезвый литератор.
   Валли махнула рукой.
   - Кто бы позарился на это сокровище!
   Я сочувственно сжала подруге руку.
   - Если б я знала, куда уйти...
   - Это я, пожалуй, могу устроить, - небрежно уронил писатель. - В Академии Изящных Искусств, кажется, есть вакансия...
   - Кого?
   - Академика, конечно, - съязвил Бенто, - ты что, полная дура? Уборщицы!
  
   Устроила я наконец и квартирный вопрос, сняв мансарду, на живую нитку притороченную под самой крышей старинного здания, открывая дверцу которой - надо было пригибать голову даже с моим невеликим ростом, и протискиваться мимо несущей стены. В Дахтоле, где после войны приезжему ни за какие деньги невозможно было найти жильё, это считалось большой удачей. В углу была выгорожена полуметровая кухонька с плитой и корытом. Когда в каморке включалась вода - отключался свет. Характерно, что благодетелю Салано, имевшему кроме виллы и просторную квартиру в центре города, даже не пришло в голову предложить мне пристанище.
   В первый раз, когда пришлось мыть загаженные места общего пользования, слезы унижения и ярости брызнули из глаз. Они знали, что я не смогу вернуться домой, ничего не добившись, они специально это подстроили! - твердила я про себя, надраивая шкафчики и полируя столики. Никто из высоких гостей не обращал на меня ни малейшего внимания, разве что подзывали убрать мусор, и даже Бенто ограничивался неопределенным кивком при встрече. Видимо, я окончательно попала в разряд парий.
   Не обладая ни финансовым гением Валли, ни навыками экономии в быту, я оказалась решительно неспособна размазать ровным слоем жалкие гроши своего жалованья на всю декаду - не говоря уж о том, чтоб откладывать. Не помогали ни записи, которые я в отчаянии взялась вести огрызком карандаша, ни зарубки на кухонной столешнице. За три дня до получки деньги неизбежно заканчивались, и я оказывалась на мели - что в данном случае означало голод. Если б не остатки со столов академиков, которые я доедала украдкой, не хватило бы сил на саму работу. Голова постоянно кружилась, желудок привычно ныл, и даже сильно ухудшилось зрение - может быть, от нехватки белка. Покупка очков была недостижимой роскошью. Никакого выхода из тупиковой ситуации я не могла даже представить. Отупев от недоедания, тяжелого монотонного труда и одиночества - плелась ранним промозглым утром в просвечивающее изнутри как медовые соты здание Академии, видное за версту над синевато-серыми крышами. Вечером еле тащилась обратно, останавливаясь передохнуть под угловым навесом. Проблески огня в узких старинных окнах ясно указывали на то, что здесь обитают состоятельные люди, имеющие возможности и средства топить камин настоящим деревом. В моей комнатушке через плохо законопаченные щели гулял ветер, и включить газ можно было себе позволить на полчаса в лучшем случае.
   В один из таких дней я привычно домывала пол в холле и раздумывала, не пришла ли пора обратиться к Бенто за помощью. Может быть, одолжит несколько монет на новые туфли? Подошвы совсем протерлись, из остального гардероба на мне были заштопанные черные брюки, на размер меньше, и горчичный свитер на два размера больше. Имея только две пары белья, я вынуждена была его постоянно стирать, что влекло за собой расходы на мыло. Валли я не видела уже несколько декад, её муженек кругом в убытке и пьёт не просыхая. Бенто, согласно распускаемым им самим слухам, - живет с танцовщицей из Балхама, жалуется на творческий простой, и ничего не даст. Что делать, когда окончательно порвется обувь и лопнут тесные брюки? Я вывернула ступню, чтоб оценить размер ущерба, и вдруг со стороны лестницы кто-то рявкнул:
   - Пройдемте!
   От испуга я дернулась, и разлила грязную воду на только что вытертый порог. За спиной оказался молодой подтянутый офицер в новенькой, с иголочки, форме.
   - Кто вы? Что вам от меня нужно?
   - Прошу проследовать за мной!
   - Куда?
   - Наверх, в приемную.
   - Второй этаж не моя территория, туда ходят большие шишки. У меня и пропуска нет!
   - Это не ваша забота. Немедленно следуйте за мной!
   - Что там ещё стряслось? - проворчала я. - Выпивку пролили?
   - Молчать! Отвечать только на обращенные к вам вопросы!
   Не было печали. Под конвоем я шла по пустынным вечерним коридорам учреждения. Никогда прежде так не бывало: ни праздношатающихся зевак, ни гула голосов за дверями, словно все изящные искусства Алайяра разом понесли тяжелую утрату.
   У входа меня проверили, тщательно ощупав, люди в штатском платье, но с военной выправкой. Я вступила в огромный банкетный зал с задернутыми занавесками, полный охраны, группирующейся в основном по периметру, возле дверей и окон. Пространство в середине было свободно, там как положено, был накрыт легкий ужин с крепкими напитками. Я ничего не ела с утра, и не могла отвести взгляда от этих блюд.
   - Итак, господин лауреат, задавайте вопрос, - услышала я как будто издалека. Стало совсем тихо.
   - Что вы думаете об эпической форме? - шамкая плохо подогнанной челюстью, вопросил с удобного кресла в торце маститый старец. Я понятия не имела, кто он такой, но моё невежество было оправдано - большинство академиков уже достигли солидного возраста, и выглядели примерно одинаково.
   Я чуть было невежливо не переспросила: "Чего?" Рот наполнился слюной, пришлось откашляться, и за это время у меня сформировался ответ.
   - В каком именно жанре? Простите, не имею чести быть вам представленной, господин... лауреат? - я слегка наклонила голову. - Меня зовут Тари.
   Простые слова произвели почему-то сильный эффект, большинство присутствующих прекратили закусывать и уставились на меня как на новые ворота. Двое в штатском скользнули по паркету и придвинулись почти вплотную с боков.
   - Извините нас за бесцеремонность, - услышала я другой голос.
   Во главе стола сидел представительный офицер средних лет, в кремовом парадном мундире с оливковыми нашивками, золотистыми лампасами и чем-то вроде вышитых дубовых листьев на месте погон. Одно мановение его пальца заставило типов в штатском отпрыгнуть обратно.
   - Мы спорили об искусстве. Возникли разногласия, я предложил найти представителя простого народа и спросить у него. Или её. Окажите нам честь, пожалуйста.
   Не вникая, что здесь происходит, я сосредоточилась на главном: действительно ли меня приглашают за стол? По-видимому, да. Военный - я мысленно окрестила его генералом, потому что так и не научилась разбираться в их знаках отличия - поднялся и галантно отодвинул соседнее кресло. Я гордо прошествовала к еде, чуть пригубила из мгновенно появившегося передо мной бокала, и с трудом заставила себя не глотать всё сразу и целиком.
   - Позвольте представить вам знаменитого скульптора Дилона, автора монумента зари освобождения, - я обреченно кивнула. - Маэстро утверждает, что простому люду понятно и близко...
   - ... непрестанное восхваление вождей и хозяев? - я отщипнула от пряной запеканки кусочек. - А значит, эпические поэмы, трилогии о юности министров и монументальные скульптуры - незаменимы, чтобы пасти стадо?
   Не знаю, что я такого сказала, но на сей раз цвет лица гостей и охраны мгновенно сравнялся с окраской стен. Тишина настала такая, что зазвенело в ушах - только изо рта престарелого академика выпал кусок снеди обратно в тарелку. Пользуясь моментом, я нагло плеснула себе из графина и занялась экзотическими фруктами, каждый из которых стоил моего месячного бюджета. Не растерялся только мой собеседник. В его глазах плясали веселые огоньки.
   - Глас народа, - провозгласил он с улыбкой. - Пари проиграно. Смету на постройку придется отозвать. Сваяйте что-нибудь лирическое. Памятник влюбленным. Монумент павшим бойцам, - я согласно кивнула, продолжая жевать. - Женщина, ждущая моряка из похода.
   - Рыбак, закидывающий сети. Крестьянка с подойником. Я не знаю... шахтер?
   - Наконец-то свежие идеи!
   Непонятно было, говорит он всеръёз или издевается? И какое отношение имеет к скульптуре? Может, у них искусствоведы в мундирах? Или армия выступает в роли коллективного мецената? Надо взять ещё салатик на всякий случай. И припрятать бы пару тостиков в рукав свитера, за неимением карманов, но все глаза как назло были прикованы к нам. Генерал слегка поклонился окружающим.
   - Думаю, мы завершили беседу. Не поужинаете ли со мной?
   - Как, ещё один ужин? Благодарю вас, я сыта.
   - Я покажу вам свои картины. Недурная коллекция.
   - Не сомневаюсь.., - я просияла: предлог для отказа всё-таки подвернулся! - Я не закончила смену. В холле не убрано. Меня уволят.
   - Если бы все мои офицеры отличались таким чувством долга! - новый знакомый хлопнул в ладоши. - Мы вас выручим. Ханчо!
   Молодой человек, доставивший меня сюда, промаршировал на середину гостиной - навытяжку, руки по швам, глаза устремлены на светлый лик начальства.
   - Отправляйтесь на задание! Убрать холл как следует!
   - Ваше превосходительство... но...
   Юноша замер, затем щелкнул каблуками, испугавшись собственной смелости, и ринулся к выходу. Однако было уже поздно.
   - В чем дело, лейтенант? - осведомился мой генерал вкрадчивым тихим голосом. -Отказываетесь выполнять приказ? Ниже вашего достоинства, что ли?
   Те же самые неприметные молодчики выросли по бокам новой жертвы, один ловко выдернул из кобуры оружие, а другой защелкнул наручники. Лицо несчастного пошло пятнами. Такая скорая расправа, казалось, ничуть не удивила окружающих - они как по команде спрятали глаза подальше с выражением привычного, застарелого ужаса.
   - Придется самому тряхнуть стариной, - как ни в чём не бывало, заявил новый знакомый, и подал мне руку. - Всякий труд почетен.
   Я покосилась на него с зарождающимся опасением. Мне-то почему дерзости сошли с рук? Впрочем, это их субординация, пусть разбираются как знают.
   Он повелительно махнул рукой всей компании, приказывая остаться. Мы вышли вдвоём, в сопровождении пары телохранителей и одного офицера, сразу застывших по углам полутемного холла в образе глухонемых статуй. Мой собеседник сбросил китель на перила, засучил рукава, и умело на загляденье начал орудовать шваброй.
   - У вас отлично получается, - изумилась я. - Где выучились, в нарядах по казарме?
   - В тюрьме, когда убирал камеру. Видите, как надо? Внахлест.
   Я одобрительно кивнула и закурила, облокотясь на стену - после рабочего дня ноги дрожали.
   - Смотрите, не потеряйте авторитет, - заметила я. - Нижние чины вас не одобряют.
   Генерал искренне рассмеялся.
   - Снобы! Их главнокомандующий вышел из низов, и это всем известно - но каждый лейтенант, получив погоны, да что там, каждый канцелярист, получив место - корчит из себя принца в изгнании. Ладно бы на государственной службе... В годы крушения империи все фальшивомонетчики и спекулянты с черного рынка, все удачно прибравшие к рукам барахло покойного соседа и оттягавшие выморочное имущество - возомнили себя вершителями судеб. Прежние наместники были скромниками в сравнении с этой швалью! Причем мелкие лавочники и жулики искренне считают всех остальных ослами. Представляю себя склонившимся за стойкой или собирающим векселя!
   - Ну фальшивые-то деньги вы напечатать могли бы? - с невинной миной поддела я его, и сама расхохоталась глядя в ошеломленное лицо собеседника. - Конечно, не ради счета в банке, а ради того что он даёт. Сразу видно, что доминанта вашего характера - воля к власти. Иначе бы вы не достигли нынешнего положения.
   - Доминанта, это что ещё за зверь такой?
   - Основная мотивация, побуждающая к действию.
   - Интересная теория. Надо проверить на подчиненных.
   - Вы их перепугаете до смерти, как того беднягу. Кстати, не наказывайте его. У молодого человека выработается, пожалуй, рефлекс на половую тряпку до самой смерти. При одном только виде...
   - Выработается - что? Я хочу побольше узнать об этом! Не трону юнца при одном условии - вы принимаете приглашение.
   У меня так долго не было возможности легко и свободно поговорить с местными на отвлеченные темы, что я почувствовала сильное искушение рассказать этому интеллигентному человеку всё о бихевиористской школе. Заодно и поесть нормально. Что-то всё же мешало - я чувствовала одновременно и притяжение, слишком сильное и внезапное для легкого флирта, и исходящую от него угрозу. Чего мне бояться? Смогу впоследствии поделиться впечатлениями от барской милости со всем простым народом и уборщиками столичных зданий.
   - Свидание с поломойкой вас не скомпрометирует?
   - Что предосудительного в желании пообщаться с красивой и умной женщиной? Неужели вы сомневаетесь в моей порядочности?
   Окруженные вооруженной охраной и филерами всех мастей, мы прошествовали по совершенно пустой улице и сели в самую большую и красивую машину из всех, что мне довелось видеть в Алайяре. Впрочем, в марках и видах их транспорта я тоже была не сильна.
   - Вы же догадываетесь, что этот ум - просто компиляция.
   - И вы очень изящно это показали, - собеседник склонился и поцеловал мне руку. - Примите дань восхищения.
   - Чем?
   - Это вы сами должны сказать мне. Если у меня - воля к власти, то что за доминанта у вас?
   Я задумалась. Что во мне главное? Любовь к детям? Само собой. Любовь к свободе? Лестно, конечно, но вряд ли... Бестолковость? Может быть, именно это непонимание?
   Не знаю сколько времени прошло, когда я вдруг очнулась как от толчка. После долгой трудовой недели, - рюмки вина и удобных сидений было достаточно, чтоб убаюкать меня под мягкое покачивание шин. Скорее всего, заснула сразу. Моя голова лежала на его плече, я повернулась, и мы поцеловались так естественно, как будто это было задумано с начала времен.
   За окнами не было видно ни зги, как в аквариуме. Ни других автомобилей, ни фонарей, ни домов.
   - Где мы? Ещё долго? - внезапно охрипшим голосом спросила я наконец, не представляя, который час. Для этого пришлось отстраниться, и он осторожно отвел прядь запутавшихся волос с лица.
   - Я не хотел тебя будить, и приказал шоферу ездить кругами. Сейчас будем на месте.
   Я хотела ответить, но не смогла - потому что машина проехала последний поворот, за которым не было ничего кроме высокой стены, и направилась вверх по склону. Невидимый пандус выдвинулся из горы, ажурные арки раскинулись над ущельем, заросшим цветущим кустарником. Остались позади гвардейские посты и просматривающие местность насквозь укрепления, вокруг расстилался сад, петляли дорожки меж лужаек и клумб, вставала радуга брызг над каскадами падающей воды, а я всё сидела молча, обхватив локти и процарапывая кожу неровно срезанными ногтями. Только когда шофер остановился перед воротами огромного, закрывавшего обзор дворцового комплекса, и со ступенек гурьбой сбежали лакеи, адъютанты, порученцы, чиновники - я осмелилась взглянуть в лицо напротив, которое долгие месяцы ожидания смотрело на меня со всех плакатов, портретов и фасадов зданий в столице. Тайный агент. Кретинка...
   Я вышла из машины, опираясь на его руку, и увидела подсвеченные прожекторами дымно - розовые облака. Мы прошли сквозь портики, галереи, холлы, и попали в огромное помещение, назначение которого не было ясно - кабинет, гостиная или конференц-зал? Виднелись отдельные признаки того и другого, а в уголке был бар и буфетная стойка - блинчики, паштеты, муссы, соки и воды. Имелась, впрочем, и бутылка вина. Сна не было ни в одном глазу, аппетит пропал тоже. Я без спроса налила себе стакан зеленого, покалывающего язык напитка, и задала идиотский вопрос:
   - А где картины?
   - Освещение неподходящее. Утром.
   - Ваше превосходительство.., - попыталась я взять официальный тон.
   - Это протокольный титул.
   - Господин президент... Я сказала глупость, - губы сморщились в предательской улыбке, разрушая эффект. На душе была полная сумятица, я не знала ни что сказать, ни что подумать. - Вы своей порядочностью ручались...
   - Что здесь непорядочного? Мы взрослые свободные люди. Ты не похожа на чопорную старую деву.
   - Я не чопорна! - беспомощно возмутилась я. В самом деле, как объяснить? Дорогой, у меня семья на другой планете, а сюда я заброшена чтоб отравить вас местными грибами? Только вы оказались первым мужчиной, который мне понравился в этом мире. Передо мной этическая дилемма: что важнее, роман или покушение?
   К тому же, меня банально и несвоевременно мучила совесть. Ситуация была нестандартной, но как ни крути - измена есть измена. Оправдывает ли тайный грешок - возможность освобождения соотечественников? Краска бросилась мне в лицо. Неужели именно об этом Пабло с бойким референтом всё знали наперед - и не хотели рассказывать?
   Не оборачиваясь, я чувствовала, что он сейчас поставит бокал на стол, подойдет и обнимет. Между нами как будто натянулись нездешние силовые линии, и было страшно как перед прыжком с высоты - даже сердце замирало от ужаса. Решусь или не решусь? Не надо, только не это!
  - Это... слишком неожиданно, - пролепетала я в результате. - Давайте встретимся завтра.
  - Завтра уже наступило.
  - Ну... в другой раз. Поговорим, обсудим...
  - Неужели ты боишься дворцов? Привыкнешь.
  - Не собираюсь ни к чему привыкать!
  - Учти, попасть сюда нелегко, а выйти еще труднее.
  - Что это значит?!
   - Разве ты не слышала о людях, которые исчезают? О специальных тюрьмах для нелояльных?
   - Вы мне угрожаете? Где выход? - я не могла вспомнить, как мы сюда попали. Кругом мелькали ниши, ковры, колонны, кресла и статуэтки.
   Он пожал плечами.
   - Жаль. Что ж, я тебя предупредил. Под аркой.
   С гордо поднятой головой я распахнула дверь - и оказалась в обширной спальне с живописным ложем и обитыми тканью стенами. По инерции прошла несколько шагов, и поспешила обратно.
   Джарвил ван Рейл хохотал, запрокинув голову, и даже, по-моему, вытирал слезы.
  -- Я за последние годы не смеялся столько, сколько сегодня.
  -- Очень рада, что тебе удалось поразвлечься за мой счет, - проворчала я.
  -- Не думал, что ты поверишь тому, во что верят все.
  -- Я и не верю. Решила поддержать розыгрыш.
   - Правду сказать, вид у тебя был достаточно решительный, - Джарвил чиркнул спичкой. В его взгляде появилась толика уважения, которого я не заслужила - ведь на крайний случай всегда оставался запасной вариант. - Иди сюда, - я отступила назад. Но, честно говоря, отступать было некуда.
  -- Я хочу уйти.
  -- Посмотри мне в глаза и скажи, что действительно хочешь.
   Я покачала головой и отвернулась. Больше всего на свете я хотела проснуться в своей комнате на Траяне.
  - Не могу. Не знаю. Это ещё хуже.
  - Но что-нибудь ты должна знать? Я тебе нравлюсь?
  - Немного.
  - У тебя есть другой?
  - Сейчас нет.
  - Значит, был. Ты любила его так сильно, что больше не хочешь ни о ком думать?
   Во рту сразу пересохло, и я непроизвольно кивнула. Откуда он знает? Подумать только: никто из мужчин за все годы не задал мне этого вопроса. Возможно, им просто было наплевать?
  - Он жив?
  - Погиб. Это было сто лет назад, в ином мире.
  -- В этом мире нет никого кроме нас с тобой.
  
   Я проснулась, и вместе со мной проснулось чувство легкости и свободы. Как будто непостижимым образом я издавна принадлежала этому дворцу запутанных и мрачных интриг. В распахнутые окна лилась изумительная свежесть заново рожденного мира неназванных тварей и неизведанных чувств, среди которых, может быть, найдется место и мне.
   Шевелились занавески, сквозь тонкое полотно просвечивал стоящий в зените белесый сплюснутый диск. Значит, было уже поздно, полдень или около того. Ни души вокруг. Наверное, кто-то входил и выходил пока я спала, кто-то распахнул ставни и впустил опаловый солнечный свет. Но какая сейчас разница?
   Я потянулась и, не утруждая себя одеванием, направилась в зеленый мраморный павильон, который мне вчера показывал Джарвил. Спустилась по ступенькам в огромный бассейн, легла на спину и раскинула руки. Завихряющиеся течения шевелили волосы, тишину время от времени нарушал легкий хрустальный звон, как будто ледяные сосульки скатывались на вибрирующее зеркало.
   Несмотря на внешнюю романтичность нашего с принцем Теурани союза, основным чувством, которое я испытывала в его присутствии, была мучительная неловкость. С Кейтом стало проще -- может, я попривыкла, да и знакомы мы были довольно давно, и между нами не было такой зияющей разницы в происхождении, воспитании, культурном и историческом контекстах. Валдо я никогда не могла понять, и не пыталась, меня вполне устраивало его отношение. Второй муж был ещё более удобен в обращении и покладист. Они со мной по-хорошему - я с ними тоже.
   Но здесь этой пропасти словно и не существовало. Еще ничего не понимая и не предвидя, - я всё же понимала, что не могу отказаться от этой возможности. Каким-то чудом я опережала его мысли, говорила то что хочу, переживала эмоции... что-то чувствовала на самом деле. А казалось, чувства были утрачены навсегда -- испепелены ли, заморожены в разреженном марсианском воздухе. Впервые за столько лет я жила не ради детей и долга; не для того, чтобы кому-то доказать что-то или соблюсти верность умершим, старой дружбе, дому Теурани и приютившему меня миру. А для себя. Жила ли я когда-нибудь по-настоящему? В прежние дни с Юджином?.. но на самом деле я это забыла. Пережила на самом деле или сочинила позже, в любом случае всё было слишком давно.
   В глубине души я уже решила: будь что будет. Имею же я право на каприз после долгих и тяжких трудов. Совесть меня не мучила, физиономии Кориадиса и Мандгу не удручали своим унынием. Поделом. Хотели меня использовать, дурачки; но я не орудие. А если орудие -- то такое, которое выскальзывает из рук.
   Дойдя в своих мыслях до этой точки, я вышла из бассейна и вытерлась огромным полотенцем, в него же завернулась, и отправилась обратно в президентские покои. Открыла дверь --триумфальная маска сползла с моего лица, а вслед за ней нечаянно сползло полотенце на пол. В кресле сидел Ланго сар Эндли, всемогущий начальник тайной полиции Алайяра, и улыбался по-мальчишески широко и чуть-чуть смущенно. В своём роде он был даже обаятельнее Джарвила, хоть и не так красив -- школу специального мастерства проходили они, что ли?
  - Кто вы такой и что вы здесь делаете?
  - Как, ты и меня не узнаёшь?
   Очень приятный баритон, хоть сейчас на сцену. Я сразу отметила это "и". Значит, ему уже доложили. Кто же?
   Не торопясь и считая в уме до десяти, я переступила через упавшее, грациозно повернулась спиной, нащупала мягкий халат, и накинула, не застегивая. После медленно опустилась в кресло и сердечно взглянула в лицо посетителю -- не то, чтобы с улыбкой, но благосклонно изогнув губы. Взяла пачку сигарет, и рассеянно похлопала по столу. Приветливое, полное достоинства молчание, отполированное до блеска в бесконечных дворцовых церемониях, сбило Ланго с толку. Ему ничего не оставалось кроме нападения.
   - Недурно для твоих лет, допускаю. Но здесь приняты иные стандарты, - с видом знатока заявил он, проводя пальцем по моей ключице. Вероятно, хотел провести ниже, но я по-прежнему глядела ему прямо в глаза -- что называется, рука не поднялась. Тут же разозлившись на себя, он продолжал развязнее и наглее: - У нас с Джарвилом много общего, ты ещё не заметила? В студенческие годы мы развлекались вместе, тогда было не до тонкостей, но это... у него совсем испортился вкус, - он брезгливо ткнул в сторону моей, разбросанной у кровати, одежды.
   Я потянула молчание (ясно было, что сукин сын меня намеренно провоцирует и запугать пытается, не решаясь в то же время зайти слишком далеко), - и дружелюбно ответила:
   - И рада бы с вами не согласиться, да приходится. Надо, надо сответствовать. Вы, случайно, подходящих домов моды не знаете? Слушаю, - и вытащив из ящика бумагу и карандаш, я притворилась готовой записывать под диктовку.
   Лицо собеседника перекосилась, улыбочка стала больше напоминать оскал.
   - Вот, возьми на тряпки, и проваливай отсюда, - он швырнул мне на колени целую пачку денег. Не знаю, на кого это было расчитано. Я задумчиво разорвала обертку, встряхнула запястьем и загляделась на то как бумажки плавно кружат по комнате.
   - Отдайте прислуге на чай. Впрочем, они омерзительно выполняют свои обязанности. Я не вижу ни одной горничной. Позовите их собрать, да приглядывайте хорошенько. Что это с вами, вам плохо? Вы обязаны отчитаться за... как это называется, служебные фонды?
   Ланго дернул за шнурок, которого я и не заметила. Мигом вбежали два охранника и ливрейный лакей.
   - Выведите её за территорию и засуньте в машину. Если будешь держать язык за зубами, продолжай чистить унитазы. Посмеешь только рот открыть ...
   - Всего доброго, - попрощалась я, да так и ушла, в одном только халате.
   Надеть мне было больше нечего, и на работу я всё равно не вышла. Убрала комнату, вымыла окна. И валялась на матрасе, уставившись в потолок. Либо вернусь обратно во дворец, либо на Траян -- но мне не верилось, что я вернусь на Траян. Что-то должно было случиться, что-то важное и непременное. Я не чувствовала ни беспокойства, ни страха -- и только нетерпение несло меня как крутая волна.
   На третьи сутки в дверь позвонили.
  
  
  
  

Мы меняемся день ото дня
и, на шаг от себя отойдя,
зеркала протираем несмело,
и, стеклянной касаясь черты,
уходящие ловим черты...
Только ты неизменна, измена.

Только ты, изумительный змей,
в тех извечных изгибах ветвей
извиваешься жалом измятым,
и встает у тебя за плечом
ангел огненный, ангел с мечом,
с автоматом.

  
  
   Я остановилась на опушке векового леса - знаменитых охотничьих угодий бывших князей. По тропе тянулась вереница добытчиков, загонщиков и егерей с огромными тесаками и походными фляжками. Вышагивающий с полным ягдташем Ланго приласкал меня взглядом, от которого немедленно захотелось во всём признаться. За ним, в компании хлопающих друг друга по плечам оруженосцев, следовал юный Роумел ван Рейл.
   О жене Джарвила я слышала только то, что она была дочерью бывшего министра, очень богатого человека, старше его по возрасту, и трагически погибла в автокатастрофе когда Ромли был еще малышом. При мне о ней никогда не упоминали.
   Кроме большого зверя, за которым они гонялись, попутно настреляли множество дичи. Что-то голое и щетинистое, с длинной шеей, надрывно кричало на земле, под ногами охотников. Роумел наклонился и подобрал несчастное животное.
   - Добей, - послышался знакомый голос. Джарвил поравнялся с сыном, закончив принимать поздравления по случаю удачной охоты. - Ты не мужчина, если боишься крови.
   Красивый парень, уже куда выше большинства спутников, резко бросил в ответ что-то, чего я не расслышала. Послышался общий хохот. Меня передернуло от омерзения. Рассекая метелки колючей травы, я направилась в сторону болота. Изрытая как оспинами, котловинами и оврагами, желтовато-серая глина переходила в топи речной дельты. Над неглубокой ямой разгонялись, подпрыгивали и парили пятнистые летающие кузнечики.
   - Что ж вы скучаете тут в одиночестве? Нехорошо, - нарушил моё спокойствие один из советников дворцовой канцелярии, хлюпая сапогами по лужицам. Обернувшись через плечо, чтоб объяснить ему раз и навсегда что такое хорошо в применении к уединению и личному пространству, я потеряла равновесие и съехала вниз на боку. Левый рукав и бриджи были вымазаны грязью, на сапоги налипли килограммы грунта.
   - Можно подумать, что наше общество тебе неприятно, - добавил подошедший некстати Ланго. С ним была целая свора чиновников из комитетов по разведке, юриспруденции, землепользованию и прочих ведомств. Они живописно расположились по краям промоины, в которую я рухнула. - Можно даже подумать, что ты недоброжелательно к нам относишься. Ты ведь не хочешь, чтоб так показалось, а?
   В отсутствие Джарвила Ланго продолжал демонстративно мне тыкать, а я считала ниже своего достоинства делать ему замечания. Из воды, скопившейся на дне ямы, несло гнилью. Я попыталась ухватиться за свисающий стебель, но глина всем своим весом настойчиво тянула обратно.
   - Тяжело карабкаться наверх, - откомментировал холеный заместитель министра, - особенно для того, чтобы снова шлепнуться в грязь.
   Все дружно заржали. Раздвигая публику, в круг шагнул Ромли ван Рейл с ещё несколькими представителями золотой молодежи. Какого дьявола они делают так далеко от столов с закуской? Компания желающих полюбоваться моим смешным положением увеличивалась с каждым мигом. Я закусила губу и попробовала подтянуться на узловатом корне, торчащем из прослойки супеси на другом краю ямы. Как бы не так.
   Вдоволь налюбовавшись на мои телодвижения, шеф полиции сжалился и протянул руку. Я ринулась вперед... только для того, чтобы схватить пустоту. Он ловко отдернул пальцы, грациозно помахал мне, и заложил руки за спину. На этот раз они не смеялись. Только Ромли ухмылялся во весь рот. Похож на Джарвила, но глаза другого цвета.
   За что невзлюбил меня подросток, с которым мы толком даже не общались? Ревнует к отцу? Оскорблен за мать, которой практически не знал? Не иначе как старшие товарищи надоумили.
   Пожилой сенатор укоризненно покачал головой, и согнулся почти пополам:
   - Вылезайте, прошу вас, - на этот раз я помедлила. Осторожно, боясь подвоха, занесла ладонь - из рукава полевой куртки скользнула бензиновая зажигалка, он стремительным жестом фокусника высек искру, и в лицо мне рванулся язык пламени. Я шарахнулась назад и повалилась на спину. Запахло паленым - пропал порядочный клок волос надо лбом. Бешенство обожгло еще сильнее, застелило глаза - их счастье, что я не носила с собой местного пулевого оружия, хоть и подучилась стрелять из него. Ну ладно. Вставать на ноги чтобы продолжать их нехитрые забавы, очевидно, не стоило труда, поэтому я свернулась в клубочек на дне ямы и отключилась от действительности. Пусть понимают как угодно.
   Целых полчаса я безмятежно отдыхала и медитировала, пока рядом разворачивалась бурная деятельность. Убедившись, что я не реагирую на внешние раздражители, наиболее осмотрительные сбежали, а оставшиеся, переругавшись, всё-таки полезли меня доставать. В разгар спасательной операции - вытаскивания любимой игрушки из болота - подоспел президент.
   - Что за вид у всех, дьявол вас разбери? Что здесь происходит?
   Я села на руках исполняющих акробатический этюд чиновников и грациозно встряхнулась.
   - Ничего особенного. Почти провалилась в трясину, собирая цветочки - а джентльмены были так любезны, что помогли выбраться.
   Я лучезарно улыбнулась, внимательно разглядывая официальных лиц, застывших в ожидании развязки, и в их крокодильих глазках под низкими черепами - впервые прочитала страх и смятение.
   - Почти?! Ты выглядишь как утопленница, - Джарвил протянул мне фляжку. - Немедленно в горячую воду, и позовите врача! Как это могло случиться?
   - Я не хотела тебя пугать. На самом деле они спасли мне жизнь. Особенно усердствовал наш храбрый генерал Ланго - как ему и подобает, - мстительно добавила я.
   - Его здесь нет!
   - Наверное, побежал за помощью. Передай ему мою благодарность.
  
   В окно охотничьего домика светила звезда Алксан - 61 Лебедя - и слышался шорох ветвей.
   - Как тебе охота?
   - Отлично, - сонно отозвалась я, уверенная, что следующего увеселения мне не пережить.
   - Так и не проснулся азарт?
   - Мммм...
   - Я рад, что у тебя налаживаются отношения с моим окружением.
   - Угу.
   - Надеюсь, они ведут себя безупречно?
   - Очаровательно.
   - Это важно, потому что.., - из темноты выплыл футляр с чем - то ромбовидным и поблескивающим на гранях.
   - Что?..
   - Загляни внутрь.
   Я отодвинулась рывком как от змеи или скорпиона, и села, нашаривая сигареты на слабо светящемся столике у постели. С тех пор, как покинула Траян, я не носила даже колечка. Воспоминания отозвались внезапной болью.
   - Не надо!
   - Боюсь, что надо. Так принято когда делаешь предложение.
   - Ты делаешь предложение мне? Зачем???
   Джарвил ничего не ответил. Может быть, это шутка?
   - Президенты не женятся на уборщицах.
   - Именно поэтому я на тебе женюсь.
   - А ты не можешь доказать свою близость к народу менее затратным способом? - с надеждой поинтересовалась я. Одна мысль о том, что придется видеть эти рожи вокруг каждый день, была совершенно невыносима. Моим-то подданым в Зайгрене, может, и безразлично, - но как объяснить такой пассаж на Земле?
   Стоило лишь разрядить старинное ружьё, которое показывал мне сегодня Джарвил, ему в затылок - чтоб осчастливить напортачившее руководство ООН. По некоторым косвенным признакам мне показалось, что такой исход не был бы неприятен и многим соратникам, в их числе преданному боевому товарищу Ланго. Возможно, новое правительство даже расщедрится мне на памятник. Одна я знала, что никогда этого не сделаю. Конечно, не из высоких моральных принципов. С каждой ночью всё глубже затягивал темный водоворот - может быть, это и называют безволием?
   Старый шрам на его руке пришелся точно напротив моих губ, как клеймо, я вздрогнула от льющегося в окно холодного воздуха - и предчувствия неизбежности. В нашей связи с самого начала был привкус запретного и постыдного, а выставленная напоказ и официально признанная - она оборачивалась извращением. И опасным - так называемая элита диктаторского режима не подпускает к кормушке кого попало, что они наглядно продемонстрировали. В следующий раз в затылок могут выстрелить мне, или накапать яда в мороженое, да мало ли способов.
  
   Мой приятель Бенто два раза бросал трубку, когда я пыталась позвать его на свадьбу, а на третий - сорвался, и обозвал меня нецензурным словом. Пришлось отправить адъютанта лично передать приглашение. Перезвонивший писатель бился в самой настоящей истерике.
   - Я столько добра тебе сделал! Как ты могла?!
   Я не стала заострять внимание на том, сколько именно добра мне сделал Бенто Салано.
   - Сам виноват - так и не решился сделать меня честной женщиной. Пришлось довольствоваться тем, что подвернулось.
   - Ненормальная психопатка! Неудивительно, что вы с ним нашли друг друга - рыбак рыбака видит издалека! - бушевал потерявший всякую осторожность писатель. - Нет, ты хоть понимаешь, что натворила?!
   - А что? Мне нужен свидетель брачной церемонии. Не я выдумала эти обряды.
   - Что ты ему рассказала?! О нас?!!
   Я не могла удержаться:
   - Всё, что было, дорогой. Ты ведь не хочешь, чтоб мы его обманывали?
   - Оооо, - душераздирающе застонал на том конце провода Бенто, видимо, предвкушая страшную казнь.
   - Перестань, ты шуток не понимаешь? Сказала ему, что мы друзья - что ещё я могла сказать? Джарвил очень рад, что у меня нашелся хоть один респектабельный знакомый.
   - Идиотка... Теперь всему конец.
   - Великое небо, как же вы себя запугали собственным правительством!
   - Значит, теперь мы сами виноваты? Думаешь, для тебя это хорошо кончится? Ты не первая!
   - Бенто, Джарвил нормальный человек. Такой же как мы все. Приятный, и с чувством юмора. Сам убедишься.
   - Тари, это действительно ты? - спросил писатель изменившимся голосом. - Тебе не делали, ну... никаких уколов?
   Я фыркнула.
   - Делали маникюр. Что ты несёшь?!
   - О, я приду, - перешел на медовый тон Бенто, - я крайне польщен! Умоляю простить мою растерянность... Кто же будет вторым шафером на свадьбе? Генерал Ланго? Какая честь! Вот он-то респектабельный, с известным чувством юмора, даровитый... талантливый управленец. Мужественный, скромный, настоящий герой!
   Я несколько смутилась, будучи заподозренной в симпатиях к Ланго.
   - Неужели ты не понимаешь - гораздо хуже было не признаться, что мы знакомы. Я уверена, его люди давно всё... разнюхали.
   - Разумеется, - официально отозвался писатель. - Я восхищён вашей государственной мудростью. Уверен, что не напрасно президент великого Алайяра избрал вас своей спутницей, госпожа Тари.
   Я стиснула зубы. Очевидно, нам больше не шутить и не выпивать вместе. Было грустно потерять хоть и ненадежного, но всё же товарища. Может быть, и Валли станет разговаривать со мной, взвешивая слова, не доверяя, со страхом, лестью и желанием что-то выгадать? Ох, тяжела ты, доля жены правителя.
  
   В день подготовки к свадебным торжествам я внезапно застала в своей спальне новоиспеченного пасынка. Нагло развалившись на постели, разбросав по полу специально заказанное бельё, он перебирал доставленные украшения. В примерочной суматохе я удивилась, но не чрезмерно - видимо, мальчик явился поздравить или решил сделать сюрприз. И сюрприз, действительно, не заставил себя ждать.
   - Ромли, что ты здесь делаешь?
   - Это правда, что ты работала подавальщицей в кабаке?
   - Да, - нейтрально отозвалась я, озираясь в поисках сумочки.
   - В районе отбросов. А до кабака? Бродяжничала на мусорной свалке?
   - Вряд ли это моя вина, что в вашем городе людей называют отбросами, и им некуда податься кроме мусорных свалок, Ромли.
   - Это не люди, - презрительно бросил он. - Отщепенцы, ничтожества!
   - Они твои соотечественники, ради счастья которых вы не покладаете рук согласно официальным заявлениям. Ты когда-нибудь выходил из дворца? Спускался вниз, в эти трущобы? Может быть, им тоже есть что сказать.
   Впервые я задумалась о его будущем. Станет преемником отца, как у них тут принято? Или прожигающим жизнь плейбоем? Пока Джарвил у власти, для наследника всё безоблачно, - а потом? Если Ромли недостаточно зубаст, его сожрут - те самые, кто сейчас балует и портит мальчишку. Что думает об этом Джарвил? Со мной он мыслями не делился. И как относится сын к отцу? Любит, ненавидит или боится? Даже этого я не знала.
   - Тебе нелегко, Ромли, - произнесла я вслух. - У твоего отца много врагов. А у тебя есть друзья, на которых можно опереться?
   - Как насчет тебя?
   - Надеюсь, что да. Они появились ещё пока я была ничтожеством. С твоей точки зрения. Одна женщина - мой друг - практически подарила мне жизнь, а я так о ней ничего и не узнала. Не знаю даже, где она похоронена. Она умерла от болезни, которую можно было вылечить - если бы у неё было немного синих бумажек. Странно, правда?
   - Почему у неё не было денег?
   - Не знаю, Ромли. Разве это важно?
   - Невозможно лечить всех тунеядцев задаром, - уверенно заявил парень. - Наша страна недавно пережила войну за освобождение, у нас восстановление и нехватка ресурсов. Жить должны лучшие, те, от кого есть польза обществу. Отбросы пусть подыхают - туда им и дорога!
   - Но ведь себя вы лечите, Ромли? Много будет пользы обществу от тебя, если ты заболеешь?
   Мальчишка злобно нахмурился.
   - Значит, у меня и друзей быть не может - одни холуи?
   - Очень опасно так думать, Ромли. Никому не верить.
   - Что ж, лучше холуи, чем неудачники. Или алкаши и холуи вместе, вроде твоего Салано.
   - С чего это вдруг он мой, а не ваш?
   - Разве не с ним ты жила перед тем, как подцепила отца?
   - Кто тебе всё это рассказывает, Ромли?
   - Да весь дворец только об этом и говорит! Шлюха!
   - Ты уж выбери одно из двух, Ромли, - усмехнулась я. - Или я нищая побродяжка с мусорной свалки - или любовница знаменитого писателя. Здесь у вас, сплетников, концы с концами не сходятся.
   Мой пасынок сверкнул глазами и вылетел вон из комнаты. Я опустилась на кровать, приложив ладони к пылающему лицу, даже румян не потребовалось. Вот вам семейная жизнь. В следующий раз не выдержу, и влеплю ему пощечину! Или нет, выдержу. Предыдущая привела меня на эту дивную планету.
  
   Сначала я ждала: рано или поздно явится Ланго с подчиненными, чтоб арестовать меня за какой-нибудь шпионаж или фальшивые документы. Но ничего подобного не происходило. Возможно, мне повезло, и дом или последнее пристанище настоящей владелицы паспорта разнесла бомба во время прошлой войны. Все архивы погибли при транспортировке, соседи утонули, а родственники вымерли в эпидемиях. Потом я забыла, спокойно шествуя сквозь анфиладу ничем не омраченных атласных закатов. Словно попала в заколдованный круг власти и могущества -- ничего не случится со мной, никакие заботы не смогут разорвать магическую ограду.
   Пока меня любит Джарвил ван Рейл, президент Алайяра.
  
   Годовщину независимости мы встретили, увлеченно дегустируя местные блюда с послом соседней страны. Тисбен и Алайяр когда-то были провинциями старой империи Ановади, потом сцепившимися за главенство в регионе державами, а теперь - соперниками с массой взаимных претензий по каждому пункту и оспариваемыми поныне границами. Тирвин Осмуну Веньо, блестяще образованный аристократ и выдающийся ученый, стал моим единственным другом при дворе Джарвила. С детства прикованный к инвалидному креслу, он обладал ровным характером и ироничным складом ума. Сошлись мы на любви к знаниям и, как ни странно, гастрономии. Со времен прозябания в нищете я никак не могла утолить жажду вкусной и здоровой пищи, а Веньо, был интереснейшим собеседником, знающим толк в еде и коллекционных винах.
   - Как вы себя чувствуете в роли супруги национального лидера?
   - Лучше, чем можно было ожидать, - честно ответила я. - Он очень обаятельный негодяй.
   Заломленные брови посла поползли вверх.
   - Значит, вы это понимаете?
   - Что ж тут понимать? Не дура, - ещё не успев закончить фразу, я догадалась, что именно дурой они меня и считали всё время, из-за незнания местных культурных кодов и пренебрежения к общепринятым правилам. Впрочем, не только они и не только здесь.., если существо выглядит как курица, ведет себя как курица, клюёт пшено и кудахчет, может, это курица и есть? - ладно, вопрос о собственном интеллектуальном уровне я успею разрешить в более подходящее время...
   Вошел Джарвил с министрами и генералами, улыбнулся и поманил меня пальцем с другого конца зала.
   - Кокетничаешь с потенциальным противником?
   - Вы совсем с ума посходили с вашей политикой, - автоматически отозвалась я. К счастью, в данном случае подозрения и ревность мне не грозили: вряд ли Джарвил всерьёз думает об интрижке с калекой. Тут его отвлекли упитанные промышленники, не то банкиры, я ретировалась за отдельный столик у занавеса - но ко мне прицепился Ланго.
   - Как у тебя это получается?
   - Получается что? Вы пьяны?
   - Роковое обаяние! Большую часть времени слоняешься по коридорам с таким видом, будто не понимаешь где ты и как сюда попала. Потом скривишь ротик, похлопаешь глазищами - все так и кидаются исполнять желания.
   - Вы меня ни с кем не путаете?
   Ланго вздохнул:
   - Больше так никто не умеет.
   - Я и вам не мешаю.
   - На мне лежит забота о безопасности отечества. Если я стану с отсутствующим видом хлопать глазами - активизируются подрывные элементы, шпионы и террористы.
   - Ой, мама! Ой, террористы! А вы сами-то кто? Найдите десять отличий.
   Бенто, срочно сотворивший ещё более верноподданическую эпопею о подвигах повстанцев, бродил с рюмкой у эстрады, стараясь держаться подальше и даже не глядеть в мою сторону. У буфетной стойки волновалась творческая интеллигенция. Офицеры разделились на две группы: одна из них обхаживала звонко смеющуюся Валли, - и к моему удовлетворению, среди них самый блестящий из свиты Джарвила, молодой начальник генерального штаба Кемил. Знай наших! Остальные увивались вокруг популярной артистки Лонзи Хале. Слышала я о ней немало: какие -то дела у них были с Ланго и Джарвилом ещё со времен старого режима, чуть ли она не прятала их от ареста, - но подробностей не знала, и вряд ли доведется узнать ввиду отсутствия на этой планете даже самых примитивных социальных сетей. Не расспрашивать же прохожих! Но видеть знаменитость живьём ни разу не приходилось, и я, подкрепившись коктейлем, направилась в ту сторону.
   Лонзи Хале продефилировала передо мной, демонстрируя высокую грудь, затянутую корсетом талию и целых три разреза на платье, исполнила все предписанные этикетом телодвижения, и немедленно вопросила:
   - Не желаете ли спеть вместе чтобы почтить господина президента? То есть, я не смею состязаться с вами, но буду почтительно подтягивать вашему благородному голосу?
   - Мой благородный голос распугает гостей.
   - Вы исполняете песни и танцы лишь в обществе супруга?
   - Увы, у меня нет никаких талантов.
   Она презрительно сощурилась и потянулась, всем своим роскошным телом иллюстрируя идиому "зелен виноград". Действительно, почему Джарвил не женился вот хоть на ней? Наверное, никогда мне не разгадать этой загадки. Или она ему надоела за столько лет?
   Из-за портьеры глядел старый знакомый Ханчо, с умилением и ярко выраженной готовностью служить на открытом, приятном лице. Вроде бы, благодаря моему заступничеству, его не загнали в ссылку или глухой гарнизон, а всего лишь понизили в чине.
  
   Стычка с Ромли, о которой я успела забыть, имела неожиданное продолжение, - а именно, через некоторое время все вокруг бегали как ошпаренные, когда мальчик каким-то образом пропал из закрытого учебного заведения. Мне, разумеется, никто не подумал ничего сообщить, я узнала о происходящем случайно - когда два лейтенанта наружного наблюдения и капитан личной охраны были уже разжалованы и отправлены под суд за халатность. Джарвил рвал и метал, спецгруппы проверяли разбитую на квадраты местность в окрестностях интерната, а у меня возникло странное подозрение.
   В пепельнице на столе торчала целая куча окурков, от одного уже дымился ковер - видимо, прислуга боялась попасться хозяину на глаза. Пришлось залить водой прямо из вазы.
   - Я, кажется, догадываюсь где Ромли. Не хочу говорить, пока не уверена. Только с одним условием: ты позволишь мне самой забрать его, и не будешь наказывать. Обещай.
   - Это не одно условие, а целых два, - голос Джарвила звучал обманчиво спокойно. - С каких пор ты здесь распоряжаешься? И откуда тебе знать, где он?
   Проклятие, что-то рекордно быстро начали сбываться предсказания живого классика алайской литературы!
   Я вспомнила страшный день исчезновения Валдо, и мурашки побежали по коже. Он тоже переживает.
   - Я прошу, а не распоряжаюсь. Пожалуйста, разреши мне помочь.
   - Никогда не вмешивайся в политику и в воспитание моего сына. Это тебя не касается.
   - Меня меньше всего волнует ваша политика, - ядовито заметила я. - И если ещё помнишь, я совершенно не стремилась быть мачехой твоего сына. Однако, раз уж ты изволил на мне жениться, то жить одной семьёй - и держать Ромли подальше от меня - очень трудно совместимо. И даже с точки зрения официоза, не очень полезно. Возможно, тебе удобнее и безопаснее когда парень меня ненавидит, как и твои подчиненные? Думаю, взаимная антипатия достаточно высока, чтобы за полчаса мы помирились или вступили в преступный сговор!
   Кажется, я сболтнула лишнее. Джарвил долго смотрел на меня с очень странным выражением. Даже стало не по себе. Потом резко поднялся.
   - В возрасте этого балбеса я ходил десять верст до окружной школы и обратно. Босиком, чтоб не испортить единственную пару ботинок!
   - Я уверена, что с ним всё в порядке! Может, тоже решил пешком прогуляться? Держать взаперти и одновременно воспитывать лидерские качества - тоже плохо совместимо. Яблоко от яблони недалеко падает - помнишь, ты мне рассказывал как уходил от слежки?
   Гуманоиды мужского рода похожи на всех планетах! Джарвил усмехнулся - партия была выиграна.
   - Ладно, большого вреда от этого не будет. Возьми четверых, и съезди...
   - Ни одного не надо! Зачем оповещать о семейных делах весь город? Просто вызовите такси.
   Всю дорогу я болтала с водителем о ценах на продукты, и даже поторговалась как в прежние времена. Завидев городские огни из-за верхушек холмов, я к собственному удивлению почувствовала ностальгию - и душевный подъём. Опасаясь, что придется поколесить по злачным местам, я не отпустила шофера - но мне повезло в первом же намеченном пункте. Значит, Ромли навел подробные справки.
   Бывший хозяин тихо исчез из города навсегда, как только мы с Джарвилом отгуляли свадьбу. Валли по всем правилам развелась с отсутствующим, и тоже выскочила замуж за генерала Кемила. Я даже не знала, кому принадлежит теперь бар. Продала она его или поставила управляющего?
   Близоруко озираясь, я наконец увидела Ромли за стойкой, в окружении двух девиц. Парень ещё вытянулся, и казался со спины совсем взрослым. Как-то он меня встретит? Хорошо, если не устроит скандал. Честно говоря, я немного побаивалась пасынка.
   Судя по всему, компания уже неплохо повеселилась, а может быть, и успела побывать в отдельных номерах с черного хода. Что скажет Джарвил? Я понятия не имела, в чём заключаются его педагогические принципы.
   Мальчишка заметил меня и радостно замахал рукой.
   - Можете идти, девочки! Это дама, которую я жду. Мы ещё встретимся!
   - Мамочка пришла тебя забрать? - не удержалась одна из них. На щеках Ромли заходили желваки.
   - На самом деле я из полиции нравов, ищу свидетелей по делу о совращении. Вас случайно не было в гостинице "Залта" позавчера вечером?
   Девчонок как ветром сдуло. С облегчением я опустилась на знакомую скамью - сколько сотен раз её протирала?
   - Я думал, до утра не отвяжутся! Откуда ты знала, что им сказать?
   - О небо, да просто ляпнула что попало.
   - Похоже, они в самом деле были в гостинице "Залта"... Ну ты даёшь! - Ромли ошарашенно покрутил головой, сам закурил и поднес мне спичку. - Я всё думал, что он в тебе нашел.
   - Ты решил позлить отца и тоже выбрать подружку из простонародья?
   - Не думай, что я только их угощал. Я заплатил за ужин одной нищенке, и помог калеке, - похвастался Ромли. Я ошарашенно заморгала. - Самая клевая прогулка в моей жизни! На самом деле, пора было посмотреть город и своих сограждан, помнишь? Я никому не скажу, - заверил парнишка, видя выражение моего лица. В этот день сбывались все невзначай брошенные слова. Симпатия налицо, вот и сговор.
   - На самом деле, Ромли, я ничего не выгадала, выйдя замуж за твоего отца - хочешь верь, хочешь не верь. Наоборот. Я поступила нелояльно по отношению к своим... Вечно нарушаю контракты.
   - Ты о чём?
   - Неважно. В общем, не оправдала я доверия своих... друзей, и приобрела взамен много врагов. Потому что пошла на поводу у своих чувств, но даже не представляю, как могла поступить иначе.
   - На самом деле я очень рад с тобой познакомиться. Забудь, что я раньше болтал. Твои друзья... будут мстить?
   Я представила Пабло Кориадиса с дезинтегратором.
   - Это крайне маловероятно. Но мне стыдно перед всеми, перед тобой. Я самозванка.
   - Ты член нашей семьи.
   - Спасибо.
   Мальчик подозвал официанта, и снял с подноса две новых порции.
   - Выпьем за родство. Могу я называть тебя Тари?
   - Все называют.
   - Я - не все.
   Осушив залпом свою рюмку, родственник весьма пылко поцеловал меня в плечо. Я притворилась не замечающей осуждающих взглядов и понадеялась, что хоть об этом не донесут Джарвилу.
   - Куда тебя отправляют весной, Ромли? В университет?
   - В подготовительную военную школу.
   - И как там?
   - Муштра, - скривился мальчик. - Патриотизм. Отвратительная кормежка.
   - Кем бы ты хотел стать, если не военным?
   - Понятия не имею. Может быть, книжным червем. Историком. Мне интересно знать, что происходит и почему.
   - Разве это несовместимо? Будешь военным историком.
   - У нас другой истории нет, - усмехнулся Ромли. - Только война.
   - Ты слышал что-нибудь о людях из другого мира, которые пытались остановить войну?
   - А они пытались? - удивился Ромли. Я мысленно послала привет Матусевичу и остальным конспираторам . - Я слышал только, что они появлялись везде, даже во дворце. А потом были объявлены вне закона. Оказались заговорщиками или сектантами. Больше ничего.
  
   Новая война началась через пять дней. Алайская армия пересекла границу соседнего Тисбена в полночь, посла отозвали, и на Дахтол опустился занавес светомаскировки. Закрылись кабаре и питейные заведения после объявления сухого закона, замолкли шарманки бродячих музыкантов; людей хватали на улицах, отправляли на передний край или общественные работы.
   А ещё через три месяца, Джарвила, принимавшего парад в захваченной его доблестными войсками стратегически важной провинции Виндор, тяжело ранил студент местного технического института. Я срочно вылетела туда специальным рейсом.
  
   Всю дорогу обратно, в столицу, я продремала у закрытого иллюминатора, пошевелившись один лишь раз для того, чтобы поправить плед. Хроническое недосыпание, дежурство у постели больного, и переживания удачно способствовали избавлению от лишнего веса времен дворцового безделья. Я положительно ощущала себя легкой и помолодевшей, вот только отключиться бы на несколько суток. Однако меня ждало неотложное дело. Теперь, когда Джарвил уверенно шел на поправку, несмотря на простреленное легкое и перенесенную в госпитале пневмонию, - настала пора заняться убийцей.
   С аэродрома я заехала сначала в неприметный магазинчик подержаной одежды, а потом - за предписанием в здание генеральной прокуратуры, где резко пресекла попытки чиновников выведать подробности о состоянии здоровья любимого президента, новой расстановке сил в верхних эшелонах, и моём вымышленном поручении. Уста высокопоставленных сотрудников ведомства были сладкими от умиления, а глаза тревожно бегали в неведении, откуда же ветер дует. Пронизывающий ветер и в самом деле дул с горных вершин, наметая пыль на ступени огромного здания, гоня с севера темные облака. Старая колоннада на площади Юстиции казалась потрескавшейся от мороза. В Дахтоле было холодно и неспокойно.
   Распугивая пешеходов сиреной, с горсткой телохранителей - эскорт я отпустила, но эти стояли насмерть - мы подъехали к тюрьме, укрепленной как небольшая крепость. Пока заранее предупрежденные звонком жандармы распахивали ворота, я бросила взгляд окрест: облезлая синяя малолитражка сиротливо притулилась за углом, как и было задумано. Фальшивые документы были уже в кармане - в связи с повышенным риском военного времени, за них я отдала старому знакомцу Валли целое состояние, посоветовав покинуть город, купить маленькую усадьбу и уйти на покой.
   Пришлось выдержать новое утомительное сражение с тюремным персоналом за право говорить с арестованным наедине по высшим государственным соображениям, и когда я настояла наконец на своём, - никто уже не обратил внимания, что в камеру я вошла не с пустыми руками. Начальник тюрьмы, тем временем, кажется, побежал в свой кабинет - доносить. Пока всё шло по плану, но действовать надо было быстрее - максимум через полчаса сюда доберутся люди из тайной полиции.
   Вид у молодого человека был весьма потрепанный. Что ж... Я провела немало бессонных ночей в стараниях нивелировать следы его подвига, и морщин прибавилось.
   - Я - Тари ван Рейл, - парень набрал воздуха в легкие; я жестом остановила его. - Догадываюсь, что вы мне желаете высказать. Погодите минуту... вот, - разорвав швы, я извлекла и выложила на стол зазубренный охотничий кинжал довольно жуткого вида. - Возьмите нож и приставьте мне к горлу.
   - Что?
   - Возьмите нож, и приставьте к моему горлу. Резать не надо. Я должна ещё вывести вас за ворота. Вы берёте меня в заложники. Смотрите на них грозно, орите повелительно. Во имя неба, не тыкайте лезвием в артерию, больно же!
   Террорист ошалело глядел на меня и быстро моргал.
   - Интересная женушка у этого подонка Джарвила. Вам что, во дворце нечем заняться?
   - Сама от себя не ожидала, - честно ответила я, - может, и нечем.
   - Что с вами будет?
   - Вам-то какая печаль? Начинайте уж, не тяните! Кто здесь народный мститель, вы или я? Нажмите скорее кнопку.
   Загудела сирена, в камеру ввалились охранники, юноша хрипло заголосил: "В сторону! Все на пол, твари, бросайте оружие, сейчас перережу глотку!" Я одобрительно кивнула, и завела глаза.
   Всем табором мы выкатились в коридор, через двор с пулеметными вышками, и обратно к машине. Свинцовые тучи всё ниже нависали над тюремным плацем, придавливая небо к земле. Лицевые мускулы свело от страха. Я почти что была уверена -- сейчас какой-нибудь ревностный служака-снайпер прошьет нас обоих одной очередью, мы завертимся на месте и падем наземь голова к голове, рука в руке -- красиво, как в здешних фильмах. Обошлось...
   Не успели мы проехать и трех кварталов, как сзади донеслись выстрелы. Проклятие, какой дурой надо быть, чтоб не догадаться - кто-то сообщил о моём приезде из министерства, а скорее всего - ещё из аэропорта. Конечно, следили. Держа в руке запутанную карту дахтолских околиц, я показывала дорогу, честя себя мысленно последними словами за то, что так и не соизволила выучиться водить их примитивные машины с двигателем внутреннего сгорания.
   - Гоните влево, там будет кружная трасса. Не сбрасывайте скорости, постарайтесь выскочить на бетонку, - пуля разнесла стекло с визгом, показавшимся мне грохотом, я пригнулась и на несколько мгновений оглохла. Выхватила из дверного кармашка заготовленный автоматический пистолет, и сунула в руки напарнику. - Стреляйте!
   - Подержите руль!
   - О дьявол! - машина юзом пошла по шоссе. - Отдайте! Во имя неба, ведите, без вас управлюсь! - я выдавила сумкой осколки, пристроила руки на раме, прицелилась, и к собственному удивлению, попала в обе покрышки. Унесенный в кювет автомобиль исчез из поля зрения. - Оторвались.
   Наконец-то пошел снег. Мутная пелена позади скрыла нас, а поземка заметала следы.
   - Вы молодец, Тари ван Рейл. Спасибо!
   - Не стоит благодарности. Я не ради вас это делаю.
   - Надеюсь. Если повезет, я повторю всё сначала.
   - Кажется, Джарвил тоже начал с покушений на продажных чиновников, - заметила я. - Это только случайность, что он не ваш герой.
   - Говорите, да не заговаривайтесь, - прошипел юноша, стряхивая с глаз немытые космы.
   - А чем вы отличаетесь? - жестко спросила я. - О последствиях этого своего героизма вы подумали? Ну не будет Джарвила, будет Ланго, он по-вашему, лучше?
   - Он подпишет мирный договор - или же проиграет войну, как твой... И его пристрелят собственные генералы!
   - И будут править так же? Потом вместо них придут жадные до прибыли банкиры, и всё начнется сначала. Ваша цель - сменить имя или мундир?
   Парень придержал визжащий автомобиль на вираже и сморгнул.
   - А кто правит по-другому? Так никогда не было.
   - Значит, должно стать.
   Минуты шли в сосредоточенном молчании, и я надеялась, что молчит он не только из-за уличного движения.
   - И что делать? - доверчиво спросил террорист.
   Я вздохнула.
   - Подумайте. Вдвоём с вами революцию мы, конечно, не совершим. Да мне и не к лицу. Но должны же быть люди, которые понимают. Надеюсь, вы спасетесь, у вас будет возможность и время... Возле этого гаража!
   Переодевшись в замасленную спецовку, спасенный неловко чмокнул меня в щеку, вынырнул из мастерской и смешался с идущими со смены рабочими. А я вышла на воздух, подняв воротник, спрятала руки за пазуху и подставила непогоде лицо. Ветер не играл с танцующими снежинками, не опускал вниз разлапистые влажные хлопья, а яростно швырялся со всех сторон обжигающей мелкой дробью. Но может быть, это последний виденный мной снегопад? Ничего, без приказа сверху они не посмеют меня тронуть. Самое главное: держаться, не показывать ни малейшей слабости. Ведь удалось!
   Завизжали тормоза; на ходу из машин выпрыгнули жандармы, военные, люди Ланго в штатском, и сам он в распахнутом пальто. Двое схватили меня за локти, а шеф службы безопасности почему-то вцепился в волосы.
   - Отвечай, где он?! Ты с ними, сука?
   - Не с ними, и не с вами. Я сама по себе. Подумайте как следует прежде чем ударить, Ланго, - холодно предостерегла я. - Это вам дорого обойдется. И придержите язык. Уберите своих громил подальше - вы не хотите, чтоб они разнесли по городу то, что я сейчас скажу? Руки спрячьте в карманы, если не в состоянии сдерживаться. Я пока не беспомощная заключенная, с которыми вы привыкли делать всё что угодно.
   Ланго пролаял команду, все отошли на десяток шагов.
   - Теперь слушайте и запоминайте. Вы можете меня бить. Можете меня пытать. Если разрешит Джарвил. Но показательных расстрелов больше не будет. Не умеете цивилизованно обращаться с политическими противниками - придется учиться. А то скоро здесь начнется такое, что одиночное покушение покажется вам пикником.
   - Ты меня будешь учить как обращаться с террористами, ты...
   - А почему бы нет? - язвительно поинтересовалась я. - Разве у вас так уж хорошо это выходит? Вы проворонили одно покушение. Советую сочинить историю про попытку к бегству или несчастный случай на допросе, потому что новой ошибки президент вам не простит.
   Ланго сжал кулаки в карманах.
   - Отвезите меня в аэропорт. Я устала.
   - Когда-нибудь ты надоешь Джарвилу...
   Я презрительно усмехнулась.
   - Пора бы усвоить, Ланго, что я вас не боюсь.
  
   Мой фиктивный день рожденья праздновали в загородной резиденции, и хотя мне трудно было принимать всерьёз это мероприятие - все свободные поверхности с утра были завалены подарками, верноподданическими адресами и километрами заплетенных на счастье жгутов. Просителей и делегатов принимать я наотрез отказалась, но дворцовое ведомство всё же настояло на "небольшом семейном торжестве" для двух сотен почетных гостей. Я одевалась для выхода, когда через гардеробную с загадочным видом прошел Джарвил и надел мне на руку странную вещь - браслет без застежки, с двумя шариками, заходящими друг за друга. На витой бронзовой проволоке держалась синяя эмалевая полоса, в глубине которой искрилось что-то вроде сгустка бриллиантовой крошки. По сравнению с шедеврами траянских мастеров, вещица была так себе, но на вид антикварная - металл уже стерся в некоторых местах.
   - Не буду произносить речь, даже за взятку от спекулянтов алмазами.
   - Это звездный браслет.
   Очередной пробел в моём образовании. Положено было знать - или догадаться?
   - Ах, звездный? - переспросила я, придурковато взмахнув накрашенными ресницами. - Тот самый, да? А что я должна с ним делать?
   Сжалившись над моим невежеством, Джарвил принялся рассказывать:
   - Перед тобой звездный амулет, древнейшая реликвия нашего народа, вынесенная разлившейся после грозы рекой прямо к ногам дочери великого вождя Албэ. Как ты, вероятно, забыла, его носили жрицы древнего культа, его похищали вместе с хранительницами, несколько раз теряли - и каждый раз это знаменовало страшные беды, кланы воевали из-за него... ну, и к тому же вечная морока с определением достойной носительницы. На руке избранной он предназначен охранять границы, - (я еле удержалась от замечания, что в таком случае, безделушку стоило бы вручить военному министру), - и огни в очагах. В последующие века для этой роли, в основном, выбирали женщин из правящих династий.
   - В очага-ах? - протянула я. - Милый, твоя вера в меня, конечно, трогает, - но вдруг не справлюсь? Дело-то непростое.
   - Попытка не пытка, - хмыкнул Джарвил. - Не волнуйся, талисман магически преображает носительницу.
   - Вот оно что. Но разве место такой ценности не в музее?
   - Я его и взял из музея
   - То есть, как: "взял"?!
   Пожалуй, это было слишком даже для Джарвила. Уж не верность ли он мою покупает в эти смутные времена, промелькнуло у меня в голове. У Тисбена нашлись союзники усилиями бывшего посла Веньо, ставшего министром иностранных дел и сколотившего коалицию. Они наступали, и военные действия шли уже на алайской территории, в районе Семигорья - родины моего супруга. Чушь, конечно. Эту их реликвию не реализуешь на черном рынке. Как человек, воспитанный в уважении к культурным ценностям, я предпочла бы немедленно вернуть артефакт обратно, не доводя до греха - или суда за присвоение казенного, то бишь национального достояния. Но взглянув мужу в лицо, - определила, что сегодня не время спорить. Ладно, поношу немного, в местных газетах этого всё равно не напечатают.
   - Кто кроме тебя достоин его надеть?
   - Сумасшедший. Перестань! Нам ещё на прием идти.
   - Успеем.
   - Если не буду переодеваться... Хотя к современному костюму он совсем не идет.
   - Выброси современный костюм. Зачем здесь столько крючков?.. Нашей себе бальных платьев, скупи все столичные ателье с модельерами... Перемани портниху жены Кемила. Вот на ком всегда сногсшибательные наряды!
   Я обиделась, и на следующий день, встав не с той ноги, решила сделать подруге замечание. Видно, сам дьявол тянул меня за язык. Мы завтракали вместе на свежем воздухе в саду, и можно было надеяться, что никто не услышит.
   - Роскошное на тебе вчера было платье.
   - Спасибо.
   - И кажется, новое колье?
   - Нашему семейству принадлежат верфи, рудники и перерабатывающие заводы.
   - Сколько оно стоит?
   - Больше, чем мы с тобой заработали бы за десять жизней.
   - Идёт война...
   Валли не была бы собой, если бы не парировала удар.
   - Ведь не я начала эту войну - а твой муж, - она чуть помедлила, и эта пауза сказала мне многое. - Удивительно, что ты решила поучить меня скромности - с этим браслетом на запястье.
   Я опустила взгляд на злосчастное ювелирное изделие.
   - А что с браслетом?
   - Мы говорим начистоту, Тари?
   - Как же иначе?
   - Многое изменилось.
   - Надеюсь, не для нас с тобой!
   - Ты правда не знаешь, кто владел им раньше - и что случилось с последней хозяйкой?
   - Нет!!! Все на что-то намекают, но никогда не говорят прямо. Чужих мыслей прочесть не могу. И от тебя, Валли, я ожидала другого.
   Валли приглушенно вздохнула и сжала мою ладонь.
   - Если ты действительно не знаешь - я не тот человек, который должен тебе рассказывать. Спроси того, кто подарил. Но знай, что это опасно.
   - Что за дьявольщину ты имеешь в виду?!
   - Я сожалею, что заговорила. Пока ты не интересовалась политикой и не вмешивалась в дела, всё было в порядке. Если начнёшь - можешь просто исчезнуть. Лучше тихонько отойди в сторону, притворись больной и поезжай на курорт. Дело зашло слишком далеко. Ты слышала последние вести с фронта?
   Я загляделась в неподкупные, пристальные глаза подруги - вернейший компас и камертон на её планете. Как удалось мне отклониться так далеко?
   - Нет, это я сожалею, Валли. Не думай, что я совсем ничего не делала, и не знала о том, что у вас творится. Молчала по тем же причинам - слишком мы оберегали друг друга. Спасибо за совет.
   - Тари! Это не шутка. Остановись.
   - Ты права, слишком далеко всё зашло. Поздно.
  
   Я отодвинула часового в сторону, и тихо отворила дверь кабинета Джарвила. Посещала я эту длинную, обшитую деревянными панелями комнату лишь однажды, когда мы составляли маршрут путешествия на яхте. Кожаные лодки, причаливающие к плоским террасам, костры на берегу, предутренний отлив... Хмельное бездумное упоение, я не ходила тогда, а парила. Когда же я начала относиться к людям как к фигуркам в виртуальной игре? Может быть, всегда была такой? Не это ли пытался сказать Клайв? Что я осталась на Траяне и неплохо себя чувствовала, потому что согласно его психосоциальным градациям - находилась как раз на уровне феодальных общественных отношений? Теперь, значит, доросла до военной хунты. Прогресс.
   Джарвил стоял в дальнем конце, заложив руки за спину. Я прищурилась. Он рассматривал висящую над столом карту военных действий. Я ощущала спинным мозгом, собственными обнаженными нервами - что он переживает в эту минуту. Он никогда не отделял себя от этой страны, она была его страстью и его собственностью, он кроил и лепил её как своего ребенка и свой шедевр. Чужие танки, перемалывающие поля, шли по его телу. Отрывистые команды на чужом языке разрывали слух. Залпы артиллерии и треск выстрелов ослепляли и втаптывали в размокший от непогоды ров, рядом с изуродованными безымянными трупами не только его будущее, но и прошлое, его имя и его славу.
   Проклятье, с самого начала так было между нами. Я слишком хорошо его понимала, эмпатия вплоть до полного отождествления - как говорят в Алайяре: ещё не успела одному соринка в глаз попасть, а другой уже моргает. Такая комплиментарность ничего хорошего не поведает будущим поколениям, если они только станут мной заниматься. Однажды я вошла понарошку в запретную дверь, настала пора выйти обратно из мира, где нет никого кроме нас двоих. Кончилась личная жизнь, и нет у меня больше права прощать - во всяком случае, за других.
   Я сжала зубы, и переступила порог.
  
  
  

Нам черное солнце светило,

нас жгло, опаляло оно,

сжигая иные светила,

сияло на небе - одно.

О, черного солнца сиянье,

зиянье его в облаках!

О, долгие годы стоянья

на сомкнутых каблуках!

И вот - потемнели блондины.

И вот - почернели снега

и билась о черные льдины

чернейшего цвета пурга.

  
   Звезда, вокруг которой обращалась эта планета, продолжала греть повернутый к ней материк -- на припеке было совсем тепло, а запрограммированные на отмирание листья уже свертывались в трубочки, чернели, серели, и рассыпались белесой золой, обугливаясь заживо. Алайская невзрачная осень, пепел есмь, и в прах обратишься... Мне не хватало обреченного костра северного полушария Земли, многоцветной мозаики траянских лесов. Только лишь массивные шестикрылые бабочки с причудливо переплетенными отростками на подкрыльях металлической синей, тревожной малахитовой, траурно бурой и красной расцветок - плавно сновали меж ветвей, уворачиваясь от рушащихся то и дело облачков пыли.
   Одно из них осыпалось прямо в графин с молодым вином, в компании которого я коротала время под сенью редеющих крон алесты. Вот уже три декады в полной изоляции от внешнего мира, отдыхая от забот и тревог. Я наполнила новый стакан, и отсалютовала недолговечным крылатым. После памятного разговора по душам с Джарвилом мы больше не виделись. Он будто бы выехал на фронт, а меня мягко, но решительно переселили на виллу "Галлифай" под предлогом усиленных мер безопасности.
   И что теперь? Репутация испорчена, если это вообще возможно. Задание не выполнено. Пабло Кориадис на Земле вполне может наплевать в собственный колодец, и назначить расследование. Ещё вернее это сделают его политические противники. Попала, из огня да в полымя.
   Как нельзя кстати пришлась семейная ссора и возможность дистанцироваться от политики. Ссылка, а там, глядишь, и мученический ореол. Не на это ли рассчитывала Валли, заведя очень своевременную беседу? Разумно - но думать об этом было гадко.
   - К вам госпожа Хале, - доложил дворецкий.
   - Кто?
   Я сама не знала, разрешено ли мне принимать посетителей. Никто не появлялся и не звонил - и я не пыталась, чтобы не подвести знакомых. Опасения Бенто наконец дошли до адресата. Да и не хотелось ни с кем разговаривать. Однако перед Лонзи Хале я не чувствовала никаких обязательств - было даже любопытно, что именно ей понадобилось. Явилась позлорадствовать? Или с поручением от своего дружка?
   - Ну, проведите её сюда.
   На этот раз Лонзи была в закрытом костюме, всё же достаточно по алайским меркам коротком, из которого струились гладкие руки и длинные ноги. Скромная прическа, незаметно и умело подведенное, бледное без сценического грима и неожиданно умное, капризное лицо.
   - Садитесь, пожалуйста. Чем обязана?
   Жестом она отказалась от бокала вина, и взволнованно заговорила:
   - Я пришла предупредить вас. Как вы знаете, у меня обширные связи в гвардии, - я усмехнулась. - До меня дошли слухи, что готовится заговор. Против президента!
   - И вы поспешили исполнить гражданский долг?
   Она с жаром замотала головой.
   - Хочу, чтобы вы сами предупредили Джарвила!
   - Вот это настоящий альтруизм! Вы позаботились загладить нашу... размолвку? И какой услуги хотите взамен?
   - Мне от вас ничего не нужно. Поймите, всё указывает на завтрашний день! Уже сегодня, может быть, поздно, - она наклонилась ко мне, обдав волной тонких изысканных духов.
   - Почему же вы сами не пойдете к Ланго и не доложите?
   - Как раз сейчас мы с ним не в самых лучших отношениях. Вы знаете, как это бывает, - злобно сверкнула глазами Лонзи. - Он меня не примет. И я не уверена, что он сам не замешан в заговоре!
   Довольно топорная провокация. Или они решили, что сойдет для военного времени?
   - Раз уж вы посвящены во все государственные тайны - и в наши личные дела - отчего вы думаете, что Джарвил меня примет? Или послушает? - поинтересовалась я.
   Лонзи Хале откинулась на спинку стула, её зрачки сузились в булавочные уколы. Наркотики принимает, что ли? Или действительно хорошая актриса?
   - Знаете, Ланго органически не способен говорить правду! Просто болезнь какая-то. И когда он уверял, что вы не от мира сего - я не поверила. Никому не верила! А зря.
   - Что вы хотите этим сказать? Впрочем, неважно, - она успела чрезвычайно надоесть мне за каких-нибудь пять минут. - Сайм, проводите госпожу Хале! Приятно было повидаться.
  
   Следующее утро началось с телефонного звонка. Я отодрала голову от подушки, не веря ушам своим. Телефон молчал так долго - с того самого момента, как я оказалась в опале. И вот тишина разорвалась хриплыми переливами.
   Голос Валли звенел из черной воронки, ясный и деловой как всегда:
   - Благодарение небу, Тари, ты здесь!
   - Как ты меня нашла?
   - Тари, не выходи сегодня из дома, - Валли медленно и скупо роняла слова, вымеряя паузы. - Мы сменим охрану. Я договорилась с мужем. Не покидай виллу, и с тобой ничего не случится.
   - Что происходит?
   - Скоро увидимся. Главное, никуда не выходи. Закройся в комнате и жди наших людей. Они передадут тебе привет от подруги.
   - Спасибо, Валли, - ответила я и нажала на рычаг. Набрала номер дворцовой канцелярии. Министерства безопасности. Комендатуры. Все линии молчали. Откуда звонила Валли? Из специально оборудованного командного пункта? Дворец? Вряд ли. Генштаб?
   К счастью, сегодня дежурил Ханчо. Умывшись и почистив зубы за три секунды, я вызвала его по селектору. Телефонная связь прервалась повсюду, и что делается в городе - никто не знал.
   - Выезжаем немедленно, - я выдернула из шкафа пару спортивных ботинок.
   Странно мазнув по мне взглядом, Ханчо спросил:
   - Куда мы поедем?
   - Во дворец! У меня предчувствие, что может быть поздно!
   - Но мы должны оставаться здесь. Продержаться до...
   - До чего?
   - Я не получил никаких инструкций! - привычное выражение обожания и преданности куда-то пропало с его лица, но мне было не до сложных переживаний охранника.
   - Вы их получаете прямо сейчас. Я помню одного человека, который слишком много рассуждал вместо выполнения приказа, Ханчо.
   Продолжая задумчиво пялиться куда-то в сторону, он протянул руку к звонку.
   - Я вызову машину из гаража.
   - Вы с ума сошли? Возьмите свою машину. Или чужую. Любую, желательно поменьше и победней!
   Солнце уже палило вовсю, а город был совершенно пуст. Когда только успели столичные жители оценить обстановку и попрятаться по чердакам да подвалам? Не снижая скорости, мы неслись по проспектам, проскакивая развязки и перекрестки, пока не попали в круговерть старых улочек. Я кусала губы от нетерпения и дымила сигаретой, водитель тоже прикуривал одну от другой. Не то оценивал риски, не то уже пожалел, что со мной связался. Если всё это закончится, придется научиться водить машину. Сейчас мне было бы спокойней одной.
   Издалека послышался гул и скрежет, как будто включили камнедробилку. Ханчо лихо развернулся и затормозил под прикрытием шиферного навеса, укрывавшего, вероятно, в обычное время - мелочных торговцев или чистильщиков обуви.
   - В чём дело? Я сказала: быстрей!
   - Вы знаете, что это за звук?
   - Нет.
   - Идёт танковая колонна. Придется возвращаться. Мы опоздали.
   - Нет, не придется. Я знаю другой путь.
   Телохранитель смотрел недоверчиво, но я действительно знала - одна из немногих - дорогу, которой не было видно даже на аэрофотоснимках. Укрытая каменным козырьком, она извивалась с другой стороны ущелья и выводила к тоннелю в толще горы. Проехать там было очень трудно даже днем, но возможно. В крайнем случае, бросим автомобиль.
   Едва мы выбрались из города через неприметный ангар фиктивного цеха и запетляли по узенькому серпантину, - Ханчо внезапно остановил машину, не заглушая двигатель.
   - На этот раз что случилось?!
   Откуда ни возьмись, в руке Ханчо появился никелированный пистолет. Черное зазубренное изнутри дуло, ствол, или как они ещё его называют, уставилось прямо в душу. Клянусь, оно было шириной с колодец, и темный неподвижный зрачок засасывал меня внутрь.
   - Мне очень жаль, но у меня приказ.
   Урчал мотор, и за окном насвистывал ветер. Сердцевина смерча росла, захлестывая не только хитроумные планы футурологов и мои надежды на возвращение, но и выход из порочного круга для этой несчастной страны. Очередной военный переворот, и снова по накатанной дорожке. Казалось бы, какое мне дело, - но ведь я голодала, ладно - недоедала вместе с их беженцами, вдовами и сиротами, теряла друзей и находила новых, они спасали меня дорогой ценой, и я спасла по крайней мере, одного, и даже пожертвовала личным ради общественного... Почему он не стреляет?!
   - Если хотите передать последние слова кому-нибудь, я слушаю. Вы были добры ко мне, и... мне действительно очень жаль.
   В голове царила абсолютная пустота; я не могла найти не только последних слов, но и первых. Наверное, от шока совсем забыла алайский. Великие боги! Никого и ничего напоследок кроме черноты и гудения автомобиля...
   Нырнув под линию огня, носком левой ноги я ударила изо всех сил по колену Ханчо, правой - по ступням и педали ускорения, обеими руками вцепившись в его запястье и выворачивая оружие вверх, к потолку. Машина качнулась и поползла по осыпи, раздались выстрелы - я считала: один, два, три... кресло задралось кверху, меня бросило головой на стекло и прижало к железу... четыре, пять... пол и крыша поменялись местами, послышался визг и скрежет, черта горизонта вздыбилась, горы стали стоймя и пошли кувыркаться... лодыжку зажало между сиденьем и дверцей, я закричала от боли, не выпуская чужих рук... и тут раздался последний выстрел.
  
   Я глядела прямо в небо, а видела вместо него черную зеркальную пленку. В зените пылало маленькое белое солнце с уродливо выброшенным влево протуберанцем. Кошмар, от которого мне удалось улизнуть в юности, стал явью. Марсианское небо, марсианское солнце, и марсианская смута. Наполовину искореженный, наполовину расплавивишийся отцовский коптер дымился поотдаль, у ручья. Журчала вода...
   Звук немного привёл меня в чувство. Воду на Марс в то время всё же не провели.
   Подтягивая правую ногу, я поползла по склону. Солнце слепило глаза, и я не сразу заметила пыльную куклу с нелепо вывернутыми конечностями. Мой верный телохранитель Ханчо, не переживший крушения идеалов. Первая жертва гражданской войны? Огромный пистолет с рифленой рукояткой, которому несомненно предстояло задержаться в моих ночных кошмарах, валялся рядом. Перегнувшись через труп, чтобы достать запасную обойму, я случайно взглянула ему в лицо -- и меня вырвало на желтый суглинок. Этого не хватало! В голове словно вертелась мельница, вибрирующий звон лопастей держался на грани обморока и яви. В изнеможении распластавшись у спасительного ручейка, я полоскала рот и пила отдающую железом воду, и в этот самый миг над головой прошла эскадрилья самолетов.
   Сознание вмиг прояснилось, оставив ледяную решимость задать последний вопрос моему законному - как-никак - супругу. Глаза в глаза. Не знаю, что это было, и не пойму раньше чем заговорю с Джарвилом - пусть только попытаются мне мешать! Сполоснув окровавленное колено (кость вроде бы не затронута), я взобралась на осыпь и заковыляла по шоссе. Мне не мешала боль, я не боялась патрулей, выстрелов и бомбежки, и лишь усмехнулась при мысли о снарядах и танках. Кажется, что и атомное оружие не смогло бы остановить вселившуюся в тело неудержимую ярость - я почти не сомневалась в возможности пройти через грибовидное облако сетевых страшилок и вернуться с ответом.
   Как во сне, я одолела подъём и целый миллион поворотов. В тупике, у выхода скальных пород, уходил наверх пролет лестницы-обманки, а настоящий вход углублялся в землю под одной из опор. Сезам открылся, и я вступила в круглый тоннель, образованный заклепанными керамическими плитами. Железные скобы были влажными от подземной сырости, на рельсах проступили натеки ржавчины. Медленно, едва волоча ногу, я проползла последний отрезок до лифтовой шахты - и скорее почувствовала чем услышала за спиной вибрацию дальних разрывов. Вот оно, началось. Я повисла всем телом на рычаге бронированной двери, и последний рывок меня доконал. Отдохнув на идеально чистой ковровой дорожке в приглушенном свете затенных абажурами ламп, я с трудом ухитрилась подняться и дотянуться до кнопки вызова. Дверцы лифта немедленно отворились - и, не веря своим глазам, я оказалась в компании знакомых мужчин в полевой форме, а одного - даже в парадном мундире.
   - Вы?!... - выдохнули мы одновременно.
   По интонации Ланго было заметно, что меня последнюю он ожидал здесь встретить. Я тоже - в полной уверенности, что в нужную минуту, увертливый как угорь, он неизбежно окажется на стороне победителя.
   - Какого дьявола вы здесь забыли? - заорал шеф тайной полиции. - Сматывайтесь подальше, пока наши славные ребята из военно-воздушных сил не разнесли вдребезги этот сарай!
   - Что ж, туда нам всем и дорога!
   Уууумпфф!
   Будто гигантский молот ударил сверху - и земля содрогнулась. Мы повалились на пол как сметенные воздушной волной букашки. В ужасе я увидела, что по сверкающим стенам лифта бегут тени: металл сминался, рвался и плющился как бумага.
   Я пыталась отстраниться от Ланго, практически лежа у него на груди, и это не прибавляло радости. Один из охранников конвульсивно шевелил рукой и не отзывался, из его виска текла струйка крови. Другие, хоть потрепанные и оглушенные, принялись ногами выбивать дверь. Их командир наконец аккуратно подвинул меня в сторону, стряхнул с волос металлическую крошку, и начал распоряжаться. Едкий дым полз из лифтовой шахты и щипал глаза, внутри становилось всё горячее. Створка не поддавалась, тогда они принялись отжимать её ножом и ременной пряжкой. С грохотом и звоном плита вылетела из пазов и повалилась вниз. К счастью, невысоко - мы застряли в полуметре от пола.
   Двое спустили раненого по образовавшемуся металлическому помосту и поволокли за угол. Затем Ланго обернулся ко мне.
   - Выходите! Можете спуститься? Осторожнее, кабель! - сдавленно ругаясь, они со здоровенным лысым мужиком подхватили меня под мышки и снесли вниз. - Так я и знал! Идите, сержант, я догоню. Притащились красиво умереть? Кому от этого польза?
   - Я была уверена, что вежливость в конце концов победит. Или вы вспомнили о культуре поведения после того как отдали приказ меня убить?
   - Убить? Мечтал, не скрою, но приказа не отдавал. Откуда такие сведения?
   - От собственного покойного телохранителя! Вы приказали разделаться со мной, если я покину виллу?
   Ланго вздохнул и помог мне подняться, практически прислонил к стене.
   - Джарвил не такой идиот, чтобы подчинить мне свою личную охрану.
   - Я вам не верю!
   - Проверьте, - в глазах его плескалось нечто похожее на сочувствие. Я собрала последние силы. Всё, ноги не держат. Что же мне, ползти по коридору среди чадящих обломков пластика, под его взглядом?
   Я вздернула подбородок, шагнула, и вновь осела.
   - С другой стороны, оставайся - будет забавнее. Знаешь, как легко сломить любого? А я не стал этого делать с тобой, цени!
   - Опять за своё? Вы не понимаете о чём говорите. Послушайте, Ланго, если будете по крайней мере соблюдать приличия - обещаю впредь не поминать старого. Скажите только, где президент.
   - Там, куда мы все стремимся. Налево по коридору. Вам ни за что не дойти. Так позвольте предложить руку?
   - Это мне-то ни за что не дойти?
  
   Я поняла, что несмотря на очевидность, всё же надеялась - пока муж не замер, увидев меня расположившейся в одном из кресел оперативной комнаты, и задал прямой вопрос:
   - Где Ханчо?
   - Он промахнулся, - сухо ответила я. Лицо Джарвила оледенело. Долгожданная ясность.
   - Ты хочешь жить, Джарвил? Нет, не так. Хочешь исправить то, что ещё возможно? Войти в историю не загнанным в бункер побежденным, а любимцем судьбы, воскресшим как фе... восставшим, в общем, из пепла? Подумай, не отвечай сразу.
   Он долго и тяжело молчал, глядя в пыльный столб под люминисцентной лампой. Я усмехнулась:
   - Что, страшно? Они сделали круг, сейчас заходят на новый виток.
   - Я не верю! Ты слишком... умна, чтобы работать на них, на подполье или...
   - Правильно не веришь, Джарвил. Ты ведь игрок, да? Ты поставил на власть свою жизнь и целую страну, повышая ставку пока не зарылся вконец. Хочешь сыграть со мной вслепую?
   - Что я должен сделать?
   - Отпусти заложников.
   - Каких?
   - Их у тебя много? Сначала землян.
   - Что мне это даст?
   - Я разочарована: ты торгуешься. А так презрительно говорил о спекулянтах и лавочниках...
   - Кто ты на самом деле?
   Я укоризненно покачала головой. Поле зрения сузилось, каждое движение глазных яблок вызывало тошноту и резкую боль. Похоже на сотрясение мозга.
   - Никаких объяснений, милый. Никакого обеспечения, никаких гарантий. Твой последний шанс. Мне ты не подарил ни единого.
   Распухший от жажды язык едва шевелился, но мне не хотелось просить воды. В поисках болеутоляющего я полезла за сигаретой. Джарвил машинально поднес спичку.
   - Значит, тебя послали они... Я никогда не буду марионеткой, которая пляшет на ниточках.
   - Не волнуйся, не будешь. Один-то заложник у тебя останется.
   - Почему ты это делаешь?
   - С волками, то есть хищниками жить - по волчьи выть. Не слыхал такой поговорки? - с отвращением я загасила окурок в пепельнице. Вентиляторы пока что исправно работали, разгоняя табачный дым. - В общем, живя среди вас, я стала уже привыкать к этой роли... У тебя секунда на то, чтобы принять решение.
   - Для снятия защиты нужны три ключа.
   - Защиты, вот как вы это называете? Славно. Один у тебя, у Ланго второй?.. только не говори, что третий вы дали Кемилу!
   Внезапно Джарвил рассмеялся, легко и беззаботно. Я уставилась на него во все глаза.
   - Нет, я его подарил женщине.
   - Ты издеваешься, что ли?
   - Я приказал вделать его в браслет. На всякий случай, как страховой полис. Переоценил твою беспомощность.
   Я почувствовала себя так, как будто над нами наконец обвалилась крыша.
   - Но у меня не было браслета! Я имею в виду, с собой! Когда твои люди выставили меня вон из дворца, куда его дели?!
   - По моему приказу опечатал и принял начальник охраны. Тот самый, что промахнулся.
   Это был нокаут. Если правда, то единственная вещь, открывающая выход землянам - в лучшем случае, осталась позади, втоптанная в песок или намертво застрявшая во внутренностях автомобиля. В глазах темнело, и голова кружилась. Далеко в таком состоянии не уйдешь.
   - Единственная надежда - если ты напоследок усилил мотивацию нашего друга Ханчо... Примем за рабочую гипотезу, что он не засунул объект в сейф, а прихватил с собой. На чью удачу поставим, Джарвил?
   - На мою, - объявил вошедший без приглашения шеф полиции. Несмотря на бледность и поцарапанную физиономию, держался он спокойно и деловито. - Не знаю, что происходит - но я ей верю. Так или иначе, другого выхода нет. Далеко осталась машина с телом?
   - Ориентировочно - в километре отсюда. Лифтовая шахта, как я понимаю, завалена, и тоннель тоже. Как выходить собираетесь?
   Они переглянулись.
   - Последняя возможность, - нехотя ответил Ланго, - вентиляционный колодец и посадочная площадка. Если она уцелела. Надо выяснить.
   - Я никому не успею выдать государственный секрет, не стесняйтесь... Доверяли бы мне - у всех сейчас было бы значительно меньше неприятностей.
   - Вам надо лечь, выпить воды и анальгетика, - снова вмешался не в своё дело Ланго. - Доктор заканчивает с ранеными, я пока что вызову фельдшера. - Открыв неприметную дверь, он помог мне доковылять до кушетки. Кроме неё, в комнатке была куча доисторической аппаратуры с экранами и циферблатами, а на столе высился зеркальный металлический куб. - Думаю, здесь будет удобнее.
   Джарвил затянул портупею.
   - Оставляю тебе взвод охраны. Если мы не вернемся...
   - ... то они благополучно меня пристрелят, избавившись разом от всех хлопот? Сколько у вас вообще людей? Кстати, где Ромли?
   В коридоре раздался шум, и в помещение с разбегу ворвался мой пасынок, в разорванной на груди рубашке, с коротким автоматом за спиной и огромным кровоподтеком под глазом. Джарвил вскочил.
   - Я отправил тебя в Эгдель с командой.., - но сын, не обращая на него никакого внимания, шагнул к пульту связи.
   - Где Тари? - вдруг он увидел тахту. - Что вы с ней сделали?!
   - Успокойся, Ромли, я в полном порядке, - неубедительно выступила я со своего одра. - Всем нам надо прийти в себя после сегодняшних событий. Я попала в аварию.
   - Твоя мачеха.., - с трудом сдерживаясь, начал Джарвил.
   - Она мне не мачеха, а единственный нормальный человек в этом гадюшнике. Авария, - Ромли блеснул ослепительными зубами, и вдруг стал похож сразу на отца и на Ланго, - мы нашли автомобиль на дороге. У шофера пуля в башке. Не много катастроф для одного семейства?
   Джарвил отшвырнул ногой табурет, и я впервые увидела как он бледнеет. Смуглые щеки, от которых отлила кровь, стали безжизненно серыми. Он сделал несколько шагов навстречу сыну, и скрюченные пальцы его легли на кобуру с оружием. Но ещё за мгновение до этого мальчишка молниеносным уверенным движением перекинул автомат в руки. Я сделала прыжок из положения лежа, достойный немолодого кенгуру, и метнулась между ними. То есть хотела бы, но мышцы подвели, и я с перекошенным от боли лицом распласталась на холодном цементе. Оба кинулись на помощь, меряя друг друга злобными взглядами, но Ромли как более молодой и оказавшийся на шаг ближе, подоспел первым. Он подхватил меня на руки почти без усилия и обнял так явно, что мне вмиг открылось, - какой наивной идиоткой я была до сих пор. И что с Ромли не оберусь ещё хлопот, и немалых. И что мальчика всё-таки придётся отправить в военную школу - хотя бы для его безопасности. И что здешние проблемы не решаются, а растут с каждым часом как снежный ком. И что я заперта в наполовину разрушенном бомбоубежище мятежной столицы проигравшего войну государства, среди восставшей армии, сбежавшей либо деморализованной охраны, и перегрызшихся между собой вооруженных мужчин, которым практически нечего терять. И подданных, справедливо желающих найти виноватых в своем незавидном положении среди верхушки режима, с которой я неразрывно себя связала. И что на весь этот ужас я, как обычно, сама напросилась...
   И тут, благодарение небу, меня опять начало тошнить.
   Они всё же не убили друг друга, и даже нашли врача. Я прикорнула под капельницей, а пасынок устроился на полу.
   - Как ты сюда добрался, Ромли?
   - Через вентиляцию. Обратно уже не подняться.
   - Вот и всё, - подытожил Ланго.
   - Может быть, о вас двоих получится договориться.., - это Джарвил.
   - Тари, что делать? - прошептал парень.
   - Понятия не имею.
   - Хорошо, хотя бы увиделись. Сначала мы поехали на виллу, была перестрелка. Нашли на трассе разбитую тачку, дальше было не проехать. И шахта завалена. Зачем ты сюда вернулась?
   - Извини, Ромли.
   - Не за что. У меня есть то, что принадлежит тебе, - он полез в карман и вытащил оттуда медный браслет без застежки, с треснувшей полоской эмали, в глубине которой ещё мерцал завиток алмазных пылинок. - Под машиной нашел, вывалилось?
   Я от души расцеловала мальчишку, - и швырнула вещичку мужу в лицо.
   - Возвращаю подарок. Видно, ваш день сегодня! Поздравляю с выигрышем.
   Ланго и Джарвил, сидевшие за столом, даже не шелохнулись. Я обратилась к пасынку:
   - В браслете электронный кодовый ключ - возможность спасти людей из другого мира, о которых мы говорили. Теперь он по праву твой, Ромли. Тебе решать.
   Но Ромли покачал головой, подобрал и вложил талисман, охраняющий их чертовы очаги и границы, - обратно в мою ладонь.
   Я приподнялась на локте и услыхала гул. Давящий и грозный, со всех сторон, словно сама земля стонала от тяжести. Светильники на потолке затрещали, и стальные балки изогнулись в последней агонии, но никто не сказал ни слова.
   Наши руки встретились над металлическим ящиком, и я пробормотала: "May Day, May Day".
   Защитный купол развернулся под рушащимися сводами.
  
   Последовательность событий до сих пор вспоминается смутно. И некоторые моменты, кажется, перепутались навсегда. По крайней мере, до тех пор, пока люди в костюмах космофлота, с чистыми холодными лицами не ввели мне дозу наноботов - и очищенная от токсинов кровь не вернула ясность сознанию. С того самого дня как ступила на Даллем, я не чувствовала себя такой здоровой. И такой чужой.
   Как сквозь туман мне видится кружащий над степью маленький летательный аппарат, носилки, явление челнока над выгоревшим плоскогорьем, обмен какими-то заверениями, торопливый проход нескольких десятков эвакуируемых, косящихся на вооруженный конвой и подтверждающих, что с ними обращались вполне прилично. Внутренность корабля, переговоры, отказ и ропот, споры, прощание, серебряная кромка небес.
  
   Решив под влиянием стимуляторов множество вопросов и предусмотрительно отдав массу распоряжений, пока не померк ореол славы, - я задремала прямо в шифровальной и, кажется, даже видела сон - когда проклятая дверь отворилась, и появился Ланго, с порога заладив пафосным тоном:
   - Мне жаль как никогда, что я не ношу шляп. Я бы снял их все! Вы обвели нас вокруг пальца как приготовишек, и я смиренно склоняю перед вами голову. И это я, болван, я считал себя мастером контрразведки и спецопераций!
   - Хватит паясничать.
   - Я докажу свою верность кровью. Отныне в полном вашем распоряжении. В вашем, заметьте, а не в чьём ином, - он прищурился, - и вам больше не следует опасаться моего друга Джарвила.
   - Хватит интриговать. Некуда больше докладывать о моей нелояльности. Идите займитесь полезным делом. Сколько ещё я должна выполнять за вас вашу работу?.
   - Без показательных расстрелов? Амнистия? Я уже слышал. Примерно догадываюсь, чего вы хотите, - он пошевелил пальцами, - но было бы неплохо получить точные указания. Земная система правления? Выборы? Демократия?
   - Я не с Земли. И воображаю, что за демократия у вас получится.
   - Пресловутые земляне не так умны, - заговорщически сощурился Ланго. - А вам удалось это провернуть так, что никто из нас не догадывался! Их мир, должно быть, вашему в подметки не годится?
   - Так уж и не догадывались?
   - Клянусь - всё мог представить, но только не это!
   - Не надейтесь, я не дам вам интервью. И не стану делиться планами.
   - Как угодно. Достаточно приказа. Или невысказанных пожеланий. Можете воспользоваться мной как козлом отпущения, если хотите. Отвечу за всё, - усмехнулся Ланго, - надо уметь проигрывать. Прикажете меня арестовать, не буду сопротивляться. Если самоубийство удобней - только кивните. Постараюсь, пока в силах - избавить вас от любых тревог.
   - Ах, как трогательно! Вы меня почти довели до слез. Жаль, что мученик офицерской чести - не ваше амплуа.
   - За словом в карман не лезете, Тари? Никогда не встречал такой женщины! Присягаю и даю нерушимое слово служить вам в жизни и смерти. Если вы женщина, и вас действительно зовут Тари.
   - Это, ваше превосходительство, - холодно ответила я, - пусть так и остаётся для вас загадкой. Выведаете все мои секреты - ради чего тогда будете жить? И умирать?
   - Ради удовольствия хоть изредка видеть вас. Позвольте на память, - он бережно взял мои пальцы, поднес к губам. Я выдернула руку.
   - Убирайтесь к дьяволу, Ланго!
   Он щелкнул каблуками, молча отсалютовал и вышел. Я в изнеможении закрыла глаза. Закончится когда-нибудь этот проклятый день?! Завтра мне предстоит объясняться с Джарвилом. Ему точно не понравится то, что он услышит о Юджине и моих браках... кстати, сколько их было? Первый раз считается или нет? Про Клайва и Всеволода с Ингваром упоминать, наверное, не обязательно. Или уж назвался груздем - полезай в кузов? Что если он разведется со мной, отправит в тюрьму, или обратно на ту же виллу? Какое влияние у меня на него теперь? Он мне не верит. И я не верю здесь ни единой живой душе! С какой стати они повисли на мне, и ждут чуда? Это не моя семья, не мой народ, и не мой мир. Как играли они в эти игры тысячу лет, так и будут дальше. Тут ничего не изменить! Всё эти сволочи Пабло с Эдди, и безвременно ушедший маклер-связной, и Нэлис, и Валли, и тот юный террорист. Старый приём "подержите ребёнка", как же...
   ...Темное пространство распахнулось передо мной, словно зев пещеры. Циклопические стены поддерживали расписной купол, массу нефов, углублений, ниш со статуями и причудливой колоннадой. Дальнюю стену закрывало полотнище, по которому ходили блики, переливались дорожки света от огня в очаге - что-то вроде шкуры сказочного дракона с чешуйками размером в абдальгский щит. Под ним, в кресле или на троне, - я не сразу заметила женщину. Картинка расширилась без искажений, я различала всё остальное - но прежде всего лицо, нечеловечески гладкое, без единой морщинки - и всё же бесконечно древнее, застывшее и бесстрастное. Лишь уголок рта, в пугающем подобии улыбки, язвительно пополз вниз.
   - А ты неплохо вылядишь... Отброшенные волосы, беспечное лицо и затуманенные мечтами глаза. Вокруг как обычно - бомбежки, резня, мятеж, а нам всё нипочём, - сухо прокомментировала она.
   - Какого дьявола... волосы?... как вообще... кто вы?!
   Сердце сделало странный скачок в груди, и дыхание пресеклось. Это был летний дворец Валдо в Ахраве, то есть мой собственный дворец, малый зал для личных приемов, я десятки раз сиживала в удобном кресле с узорчатой спинкой. Непонятная чешуя сбила с толку, но эта сидящая... была я сама, видимая не в наведенном агменте, а странным внутренним зрением. Я побилась бы об заклад, что никто из вошедших не сможет наблюдать изображение или слышать звук - хотя как войти в чужое сознание без нейроканала?
   - Значит, ты... На Траяне сейчас настоящее? Сколько лет? Тебе... больше?
   - Сто двадцать земных. Для нас уже не предел. Можешь говорить, тебя не услышат.
   - Не понимаю. Почему сто двадцать?
   - Ты ведь не собираешься возвращаться, правда?
   - Только не сейчас. Позже. Я во многом виновата, и должна попытаться.., - я осеклась под этим язвительным мрачным взглядом. - Никогда не вернулась?!
   Молчание мухой билось о стены бункера.
   - Как ты появилась в прошлом?
   - Новые технологии. Старые знакомства. Угадай, кто разрабатывал для них эту связь?
   - Опять Валдо?!
   - Нет. Мой - наш - сын вполне счастлив на императорском троне. После того, как они с Эдди облетели всю Ойкумену, он наконец остепенился.
   - Значит, Валдо теперь император?! С Эдди? Матусевич, его друг? Он знает? О нас...
   - Я никогда ему не говорила. Валдо женился на дочери Леэми - наследника у них с Трайто не было - и взошел на трон. Разве не об этом ты для него мечтала?
   - Тогда кто же? Юджин?
   - Юджин пилот, капитан корабля, живет на Земле -- в промежутках между покорением галактик. У него какие-то женщины -- и компаньон. Очень современен. Это Черрил.
   - Где она?
   - В двадцатом веке человечества.
   - Что?!
   - А что? Судьбы мира - любовь - борьба за свободу, передний край, революция. Тебе ведь тоже понравилось?
   - Ты не смогла удержать единственную дочь?!...
   - Возвращайся, сама попробуй. Я сделала всё что могла, и всё неправильно... Это ведь не ты осталась дома растить их. Черрил... у неё было слишком много с рождения. Всё, чего не было у нас - отец, семья, довольство, жизнь сказочной принцессы. Я пыталась вытащить её из тюрем и лагерей... мы много лет не разговаривали.
   - Значит, ты себя не узнала? И даже не вспомнила...
   - Само собой, я переродилась и стала скучна для вас, мятежных. Мамаша и домоправительница, так пошло.
   - Видно, не только в условиях дело. Я тоже слишком многое поняла слишком поздно. Безобразно затянувшаяся инфантильность, значит, залог долголетия... Страшно подумать, что можно было не понять никогда. Это правда, что я ушла. А ты осталась. Прости.
   - Ты действительно его любишь?
   - Не знаю, люблю или нет уже. Кажется, я неспособна любить мужчину - только сюжет. А сюжет был изрядный, со всеми ингредиентами. Знаешь, я сбежала с Марса, с Земли, сбежала с Траяна... Надо когда-нибудь остановиться.
   - Верно! - яростно прошептала она вдруг, наклонившись вперед, и я увидела отчаяние в ледяном бесстрастном лице. - Здесь никого не осталось. Я пережила всех. Нет больше ни Леэми, ни Кейта, ни Питера, ни Аламо. Не возвращайся обратно!
   - Ты прожила годы с ними!
   - Слишком быстро, слишком много ошибок. Незачем повторять.
   Резким движением она размахнулась - и на колени мне шлепнулся предмет, настоящий объёмный, не голограмма! Толстая тетрадь с обтрепанными листами лучшей розовой бумаги из Сиэттеве, в тисненой коричневой коже. Это чудо окончательно добило меня.
   - Телепортация, - потрясенно пробормотала я, раскрывая обложку, - но как...
   - Мой дневник за все эти годы. Кому пригодится как не тебе?
   - Подожди! Что такое за твоей спиной в зале?
   - Охотничий трофей Валдо с одной из планет, кажется, KOI 460.
   Изображение померкло для меня навсегда. Можно попросить наблюдателей связаться с Траяном, но я чувствовала, что это прощание. Пути разошлись, и мы уже не одно и то же. Ничего не изменить, даже меняя прошлое, и это правда. Я должна проститься с прожитой там жизнью. Дети выросли и выбрали свой путь. Поздно!
   Полотнище полярного сияния закачалось передо мной, синее и малиновое, - и я зарыдала без слез, безутешно как не плакала с детства, комкая шаль и кусая пальцы. Нет! Что за наваждение? Чепуха! Вторая я, должно быть, впала в маразм на старости лет, но мне-то какое дело? Хочу домой, где меня всегда ждали и ждут! Я объясню Кейту, признаюсь, и он поймёт! А не поймет, так черт с ним. Только завершу дела, чуточку расчищу местные авгиевы конюшни, наставлю их на путь истинный собственным примером, и сразу вернусь!..
  
   На мирную конференцию в Аноссу отправилась я - потому что больше никто не рвался. И Тирвин Осмуну Веньо, ставший за это время премьер-министром, был очень рад меня повидать. Вечер после переговоров мы проводили в загородном поместье, слушая музыку и вкушая фаршированный девятью видами начинки - под его личным руководством - пирог.
   - Будет ли для вас новостью, дорогая, что представители алайской оппозиции, съехавшиеся в наше Приморье, сформировали программу, теневой кабинет - и уже делят портфели?
   - Поторопились. Сколько вы отвалили на их содержание, Тир? В следующий раз посоветуйте съехаться поближе к дому - и созвать народное собрание. Если кроме Джарвила вообще кто-то способен управлять этой страной...
   - Для нас не худший вариант, - дипломатично заметил Веньо.
   - Однажды проученный сосед лучше небитого, так ведь?
   - Тем не менее - они единодушны в своём выборе, и хотят видеть главой правительства именно вас.
   - Окончательно с ума спятили? Что я там буду делать? На ближайшее время у меня совсем иные планы.
   Взгляд Веньо скользнул по подолу моего широкого платья.
   - Вы популярны в народе.
   - И дружна с победителями, так что можно рассчитывать триумфально въехать в Дахтол на чужих танках?.. Не выйдет. Извините, Тир, но этого я и вам не позволю. Оккупационные планы можете спрятать подальше. Репарации, мирный договор - дело другое.
   - Сигарету?
   - Спасибо, я бросила курить. Дала зарок - в память о том, что обещала одному человеку.
   Тирвин уронил салфетку и отодвинул кресло. Из огромной партии модифицированных лекарств, которые по моей просьбе передали с Земли, он так и не воспользовался ни одной дозой.
   - А вы никому не обещали беречь себя, Тари? Я неплохо знаю Ланго и Джарвила. Сейчас оба прикидываются ручными, не так ли?
   Я рассмеялась.
   - Что-то вроде этого.
   - Ну так это ненадолго. В интересах вашей безопасности, как друг, я вообще не желал бы вас видеть на нашей планете. Но раз уж вы здесь, перебирайтесь хотя бы в Тисбен! Хотите, я официально завещаю вам своё состояние? У меня нет наследников.
   - Что вы ответили, когда я просила в очередной раз? Что привыкли к своему креслу. Так завещайте и собственность сироткам, я уж как-нибудь перебъюсь в привычном Дахтоле.
   - Поставим на кон, дорогая? Партию в кости: если выпадет вам - я сдаюсь, если выигрываю я - разводитесь?
   - Вы же знаете, Тир, что я не играю в азартные игры. Так непременно нужно наградить меня новым пороком взамен старого? Ох уж это дипломатическое коварство!
   - Чем вы рискуете - новичкам же всегда везет?
   - Ну разве только попробовать...
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"