Аннотация: Разные миры, разные времена... В каждом - своя жизнь, свои трудности и заботы. Но череда событий наводит на мысль о том, что происходящее, возможно, не вписывается в естественный ход вещей.
Алексей Корепанов. Иные времена
(черновик)
2
Уже и Тризвездие забралось так высоко в ночное небо, что исчезло из окна, а сестренки все никак не могли угомониться - сдвинули свои лавки и продолжали шушукаться, подхихикивать и возиться в постелях, хотя Горик не раз грозился им с печки. Брата они совсем не боялись, а больше утихомирить их было некому - отец с матерью уехали с товаром в Теклем, не захотела Тамиса отпускать мужа одного.
Горик и не заметил, как задремал под это шушуканье да хихиканье, но все-таки не сплоховал, проснулся, когда ночь, судя по звездным узорам, еще была полна сил. В доме стояла тишина, снаружи тоже не доносилось ни звука - деревня спала. А вот в окне одной из высоких боковых башен замка на холме виднелся свет. Сам замок растворился в темноте, до него было далеко, и если бы Горик не знал о его существовании, то, наверное, принял бы это светящееся окно за какую-то новую звезду.
Мысль о замке проскользнула и исчезла - Горика сейчас занимало совсем другое. Он тихонько слез с печки, оделся, стараясь расслышать дыхание сестер, и прокрался к двери. Немного постоял на крыльце, вновь прислушиваясь, и походкой лесного зверька направился прочь от дома, почти беззвучно переставляя ноги в мягких топтунцах. Путь его лежал на окраину деревни, где возвышалось длинное деревянное строение с двускатной крышей - кузница Сорника Мастака. Она стояла на заваленном всякой всячиной пустыре далеко позади дома Сорника, почти впритык к лесу, и дорога к ней была наезженной и нахоженной - без кузнеца никому не обойтись. Работал он не на одну деревню, а на несколько владений лойнера Мирандара Гранира, а еще возил свои изделия на продажу в города. Вот и вчера Мастак отправился в Лимазель - его товар охотно брали приезжие из-за межи.
Когда день тому назад сопровождаемые Гориком межевые доехали до деревни и завели с кузнецом разговор о поладке оружия, оказалось, что никто из них не победил в споре: переделку крестовины меча здоровяка и заточку Мастак оценил в пять с половиной серебряков, а не лишь в четыре и не аж в семь. Длинноносый тоже возжелал заострить свой клинок, и кузнец запросил за это серебряк. А получив деньги, заявил, что сейчас заняться этим не может, поскольку ему надо подготовить товар для продажи в Лимазеле, но по возвращении первым делом возьмется именно за их заказ. От настойки воины уже совсем размякли и не стали требовать, чтобы Мастак немедленно бросил все и принялся делать работу для них или же вернул деньги. Договорились, что заберут свои мечи, когда будут ехать из отпуска назад на заставу, а пока, в случае необходимости, обойдутся и кинжалами.
И вот кузнец отправился в Лимазель, а родители уехали в Теклем, и Горик просто не мог этим не воспользоваться.
"Как удачно все сложилось! - в который уже раз думал он, тихо шагая мимо спящих домов. - Дети Сотворителей не отворачиваются от меня!"
Широкие железные поперечины ворот кузницы были соединены большим навесным замком, но Горика это не смутило - он давным-давно подсмотрел, где Мастак прячет ключ. Свернув за угол, мальчишка привстал на цыпочки, пошарил рукой под стрехой и извлек оттуда длинную металлическую вещицу с причудливой, похожей на цветок, головкой и широкой зубчатой бородкой. Осторожно вставил ключ в скважину замка, с усилием повернул - раздался щелчок - и прислушался. Вокруг по-прежнему было тихо. Но сердце отчаянно колотилось, словно он только что отмахал, не щадя себя, до Теклемского тракта и обратно.
"Я же не ворую... Я просто возьму поиграть, а потом верну! Обязательно!"
Горик потянул на себя еле слышно скрипнувшую створку и шагнул в кузницу. В ней было еще темнее, чем снаружи и пахло гарью, углем и железом. Горик не раз бывал здесь, он знал, где что стоит, и все-таки по пути к полкам задел боком наковальню и споткнулся обо что-то твердое. Свечку он с собой не брал, потому что присутствовал при разговоре не очень твердо державшихся на ногах межевых с кузнецом и видел, куда тот положил их мечи.
Оба меча лежали именно там, под полками, и Горик с трепетом и восхищением поднял один из них. Ему приходилось держать в руках и топор, и вилы, и косу, и нож... но разве можно сравнить все это с настоящим боевым оружием?!
"Вот уж нарезвимся!" - радостно подумал он, подхватил второй меч и заторопился к выходу из кузницы.
Защелкнув замок и вернув ключ под стреху, Горик, на всякий случай пригнувшись, посеменил к близкому лесу. Сунул мечи в густой кустарник, облегченно выдохнул и, довольно улыбаясь, зашагал домой.
С утра Горик помогал сестрам по хозяйству, хотя едва удерживался от того, чтобы не улепетнуть со двора. Все-таки дотерпел до обеда и лишь потом кинулся к своему приятелю Ратику - тому было можно доверить любой секрет.
Ратик выскочил на крыльцо, услышав знакомый условный свист, и Горик, таинственно сказав: "Сейчас покажу тебе что-то", повел его к деревенской кузнице, но не вдоль домов, а за огородами, чтобы никому не попадаться на глаза.
Когда Горик, повозившись в кустах, вытащил оттуда оба меча, глаза приятеля округлились так, что заняли чуть ли не пол-лица.
- Ух ты! - воскликнул он и тут же быстро оглянулся по сторонам и и перешел на громкий свистящий шепот: - Ты что, Гого, совсем сдурел?! Упер у Мастака! Да он же тебе башку оторвет насовсем!
Ратик, как и многие другие, видел проехавших по деревне межевых и Горика, горделиво восседавшего на могучем гленде перед круглолицым усачом в синем мундире, и быстро проведал, с чем связан приезд воинов.
- Ничего я не упер! - с негодованием возразил Горик. - Просто взял на время, пока Мастака нет. И для тебя же старался! - Он прищурился: - Или ты не хочешь на всамделишных мечах посражаться? Ну тогда я кого-нибудь другого позову. Может, Тулика или еще кого... А ты иди с мелюзгой играй в камешки-палочки!
- Эй, никаких Туликов! - замахал руками Ратик. - Только надо подальше уйти, за ручей на той стороне! Там целое войско кустов, порубим их все в клочья! Меч-то мне дай, вот этот!
Горик вручил ему клинок длинноносого, и приятели нырнули в лес. Они пробирались между деревьями, на ходу пытаясь срубать тонкие ветки подлеска и воображая себя воинами, рвущимися сквозь ряды врагов к шатру Гуранчака - вождя нагрянувших из-за Темных гор завоевателей.
- Ага, полетела башка с плеч! А этого в живот - и-их! - весело приговаривал Горик, орудуя совсем не тяжелым мечом.
- А я своего - напополам! А вон рука отлетела! - вторил ему Ратик. - Вперед, молоти степняков кривоногих! Вот тебе, степняк-кривяк, смердючий Гуранчак!
Они недалеко еще ушли от деревни, и Горик вдруг уловил краем глаза какое-то движение сбоку, на заросшем кустарником косогоре. Он остановился, положил меч на плечо и повернул туда голову, но никого не увидел.
- Ты чего? - спросил Ратик, подскочив к нему.
- Да вроде кто-то там... - неуверенно ответил Горик. - Или показалось? Надо бы нам потише. Вот когда за дорогу зайдем, на ту сторону, тогда уж...
- Верно, Гого, - согласился приятель. - А то набежит целая орава мелюзги и начнут пищать: "Дай мне, дай мне!"...
Дальше они шли, уже не маша мечами, поглядывая по сторонам и прислушиваясь к лесным шорохам. Быстренько перебежали через дорогу, ведущую к Теклемскому тракту, и вновь углубились в лес. И лишь когда позади остался узкий ручей, бегущий к далекой реке, остановились на поляне, разлегшейся посреди густого кустарника - уж тут-то никто не помешает им наиграться вдоволь!
- Сначала ты будешь кривоногим Гуранчаком, а я Торкунсом Храбрым, а потом наоборот, - сказал Горик и в который раз восхищенно осмотрел свой меч. Вернее, меч круглолицего межевого. Он был красивей меча однорукого Кимника и, конечно же, видом своим многократно превосходил те деревянные поделки, с которыми носились по лугам деревенские мальчишки.
- Нет уж, сначала я Торкунсом! - запротестовал Ратик. - Я ж тебе вчера уступил свою очередь на жердинах походить. Забыл, что ли?
- Ну, пусть так, - согласился Горик. - Бьем плашмя и несильно, друг друга не калечим!
- Понятное дело, - кивнул Ратик.
И пошла у них битва с лязгом мечей и восклицаниями, и кружением по поляне, и погонями друг за другом, и выпадами, и увертками. Хоть и старались они обойтись без ран, однако каждый получил свою порцию ушибов - так ведь этого и в бою на деревяшках никак не избежать! И Горик, и Ратик давно уже решили, что когда подрастут, то пойдут в войско Владетеля, и в мальчишеских сшибках не жалели ни себя, ни противников.
Все меньше дневного света проникало из-за высоких деревьев на поляну, но приятели и не думали завершать свои опасные игры. Уже промокли от пота их рубахи, и ноги начали наливаться тяжестью, и махать мечами становилось все труднее, а они все менялись и менялись ролями, почти непрерывно двигаясь и вытаптывая траву. Потом все-таки сделали передышку: раздевшись догола, ополоснулись в ручье и уселись обсыхать. Однако долго на месте не усидели - дружно, плечом к плечу, пошли в атаку на вражеское войско, то есть на кустарник, и нарубили его мечами столько, что хватило бы для печки на добрый десяток дней, а то и больше. В очередной раз вышли на середину поляны, намереваясь вновь сойтись в схватке - но тут кусты со стороны ручья затрещали, и на поле боя выскочил огромный бородач с перекошенным от ярости лицом.
- Мастак! - пискнул Ратик. - Бежим!
Он рванул с поляны с такой прытью, словно получил сильнейший пинок под зад и почти мгновенно скрылся из виду. Горик тоже не сплоховал - после мимолетной заминки бросился в другую сторону, слыша за спиной рев кузнеца:
- Куда, поганцы? Ноги поотрываю!
Горик, забыв бросить меч, без оглядки петлял между деревьями. Судя по топоту позади, Мастак быстро сделал выбор и начал преследовать его, Горика, а не Ратика. Не время было гадать, почему кузнец так быстро вернулся из Лимазеля - продал весь товар сразу какому-то скупщику из-за межи? - и как нашел их в лесу, но Горик все-таки припомнил то движение на косогоре. Кто-то заметил их с Ратиком и сказал Мастаку. Тот имел полное право как следует наказать вора - а кузнец, несомненно, считал его, Горика, вором, - так что все могло закончиться если и не вырванными, то наверняка переломанными ногами... а может, и того хуже. Поэтому мальчишка мчался во весь дух, не разбирая, куда именно бежит - главным для него сейчас было не попасть под кулачищи силача, привыкшего махать тяжелым молотом, и уберечь собственные еще неокрепшие кости.
Крики Мастака раздавались все ближе, он догонял Горика, и тот, наконец, догадался бросить меч. Теперь бежать стало легче, можно было вовсю работать не только левой, но и правой рукой, и Горик прибавил ходу, мысленно умоляя Детей Сотворителей помочь ему улепетнуть от разгневанного кузнеца.
Так он бежал еще какое-то время, чувствуя, что задыхается, и ноги вот-вот перестанут слушаться его... и вдруг понял, что уже не слышит воплей Мастака и топота за спиной. Вероятно, кузнец подобрал брошенный Гориком меч и прекратил погоню. Мальчишка остановился и согнулся, тяжело дыша и уперев руки в колени. Сердце едва не выскакивало из груди, мокрая от пота рубаха прилипла к спине, все внутри у него дрожало. Немного отдышавшись, он развернулся и прислушался - да, кузнец больше за ним не гнался.
"Спасибо большущее, Дети Сотворителей!" - мысленно воскликнул Горик.
Когда ноги перестали трястись, парнишка разогнулся, задрал низ рубахи, вытер им потное лицо и огляделся. Вокруг стоял сумрачный лес, деревья и кусты впереди спускались под горку. Хорошо бы, чтобы там, в низине, тек ручей, и можно было бы напиться и смыть с себя пот.
Особой радости от того, что сумел убежать от кузнеца, Горик не испытывал - ведь получалось, что пока назад, в деревню, ему ходу нет. Пусть Мастак остынет, и только тогда придется идти к нему и объяснять, что мечи он, Горик, не своровал, а просто взял на время, чтобы поиграть. Мальчишка понимал, что общение с кузнецом вряд ли будет легким... но что поделать? Да разве мог он предполагать, что Мастак обернется так быстро!
"А надо было предполагать и не соваться в кузницу, бумпячий ты хвост!" - обругал себя Горик, тяжело вздохнул и поковылял к низине.
Он пробирался между деревьями, то и дело пригибаясь и отводя руками ветки, но у кустов остановился. Среди мелких зеленых листочков, продырявленных насекомыми, выделялась какая-то красно-черная полоска. Несколько мгновений Горик не мог сообразить, что это такое, а когда сообразил, сердце ухнуло в живот, а потом подпрыгнуло до самого горла.
Это была лента с повторяющимися причудливыми узорами, одна из тех лент, которыми украшали свои косички деревенские девчонки. Именно две такие - из тонкой ткани, с черными линиями и завитушками - носила младшая дочка служителя. Она тоже, как и Горик, училась в школе, но в другом классе, и имени ее парнишка не знал. Зато он знал другое: эту девчонку вместе с подругой растерзало в начале лета чудище Нижнего мира...
Значит, это случилось где-то здесь?!
От этой мысли Горик похолодел. Он стоял у кустов, не в силах сдвинуться с места, и неотрывно глядел на зеленую гущу впереди. Оттуда вот-вот могло появиться чудище!
Вот-вот... Вот-вот...
Его обволокла недобрая тишина, Горику показалось, что дневной свет потускнел, словно небо закрыли черные тучи или же кто-то невидимый притянул друг к другу верхушки деревьев над головой. Он дрожал всем телом и вновь был мокрым от пота - только теперь не горячего, а холодного. И по-прежнему не мог пошевелиться. Краем глаза он продолжал видеть зацепившуюся за ветку ленту, и она казалась ему полоской крови.
И в этой ужасной тишине и полумраке начало вытягиваться из чащи что-то темное, расползаясь... распухая... превращаясь в огромную, величиной с печь, рогатую голову со сверкающими глазищами и зубастой пастью... Чудище вылезало из-за ветвей, но ни одна из них не пошевелилась, не дрогнул ни один листок - оно словно проникало сквозь них, и тянулись к Горику длинные мохнатые лапы с кривыми когтями...
Мальчишка и сам не знал, что вывело его из оцепенения. Может быть, упал ему на голову сухой листок... Может быть, кто-то внутри у него завопил: "Беги-и-и!"... А может, вдруг обжег ему руку оберег... Как бы то ни было, Горик вновь почувствовал свое тело, отскочил от почти доставших до него страшных когтей, развернулся и бросился прочь, выпучив глаза, но не замечая ничего перед собой.
"Не упади!.. Не упади!.." - деревенским колоколом билось в голове.
И тут его схватили за ногу. Острая боль пронзила ступню, затрещали, ломаясь, кости. Горик попытался сделать еще шаг - и не смог. Упал, с размаху врезавшись лицом в выступающий из-под земли широкий корень, и начал проваливаться в черноту.
"Сейчас он меня разорвет..." - проползла угасающая мысль.