А в это же время Велко обстоятельно осматривал с головы до пят отца Варнаву. Удовлетворившись обзором и с одобрением хмыкнув, широко повел рукою в степенном поклоне:
- Ну, стало быть, здравия и долголетия тебе, батюшко! Ты тут, я так разумею, самый нáбольший будешь, что ли?
- Да пожалуй, что так. Игумен Варнава, настоятель Преображенского ставропигиального монастыря. Отец Власий, а ты куда?
- Туда да обратно. Велко, отца игумена вопросами не изводить. Будет с тебя и меня одного. Хе-хе... Обещаешь?
Не дожидаясь ответа, архимандрит проворно скрылся за дверью.
- Вестимо дело, обещаю, - с солидностью проговорил Велко ему вослед и тут же спросил: - А что такое "старвопи..." Не, "став... ро... пиги... альный"?
- Сие означает, говоря попросту, что подвластен монастырь наш только самому Патриарху Дороградскому и всея Славены. А больше никому иному. Великим Князем Александром дарованы подобным обителям права и обязанности по надзору за жизнью церковной и духовенством. Дабы соответствовали Заповедям Христовым. Разумеешь?
- Ага, разумею, батюшко: а то видывал я иной раз ваших попов - ну сущие клопы-кровопивцы... Охти, батюшко игумен! - спохватился он. - Наверное, не можно при тебе такого говорить, хоть и правда это.
- Успели мне поведать, что ты смышлен изрядно. Расскажешь потом подробно, где именно видывал таковых. Добро?
- Ага. Ты только не забудь напомнить, когда неспехом да особно о том послушать пожелаешь, окажи милость. А коли уж тебе обо мне поведали, то я сразу вот что скажу: ты меня не боись, я с тобою каверзы свои проделывать не стану. И не оттого, что батюшка Власий строго-настрого воспретил - и брови-то при том хмурил, и ногами топал, и посохом своим едва не тюкал. Я и сам не буду - не хочу. А батюшка Власий, хоть и сильно желает строгим казаться, глянулся мне крепко. А теперь вот и ты глянулся, батюшко настоятель отец игумен, и монастырь твой став... ро... Ну, ты и сам знаешь, какой он там у тебя.
Отец Варнава склонил голову, пряча улыбку:
- Спаси Господи, отроче, за добрые слова.
Велко кивнул в ответ, великодушно взмахнул рукой:
- Да ладно, чо уж там. Нешто мне трудно добрые слова произнесть, коли ты их стóишь. Да вправду стоишь, чего ж тут отнекиваться-то! Слышь, батюшко игумен, а вот ежели я покрещусь да к вам, православным, и перейду - что скажешь на это?
- Скажу, что желание сие - благое. Если оно, к тому же, ближним часом не исчезнет.
- Да уж не исчезнет, - покровительственно усмехнулся Велко. - Тут смело положись на меня: коли я чего в крепкий сурьёз пожелаю, завсегда по-моему выходит. Так-то, батюшко игумен!
Вспомнив о чем-то, без перехода спросил с большим любопытством и надеждой:
- А еще вот чего: истинно имя мне тоже дадут? Ну, когда покрещусь? Батюшка Власий сказывал, что в таких разах кажинному беспременно дают (отец Варнава опоздал с ответом: спроворился всего лишь открыть рот да кивнуть). А еще, слыхал я, истинно имя такоже тайным зовется. Только какое же оно тайное, ежели всяк его очень даже запросто прознать может?
Отец Варнава небольшой паузой проверил, действительно ли он успеет ответить в этот раз:
- Хм... Во-первых, правильнее не тайное, а таинное, Велко.
- Да какая ж разница-то, батюшко игумен?
- Огромная. Есть тайны, людьми созданные и ими же друг от друга скрываемые. А есть в мире и иные. Таины. Положи на ладонь букашку малую да рассмотри хорошенько - вот она, вся пред тобою. Ничего не сокрыто. Да только многое ли ты понял в ее устроении? Стало быть, для тебя она по-прежнему остается непостижимою, таинною. То же и с христианским именем таинным, по-иному - истинным. А зовется оно таковым не потому, что, дескать, всамделишное, а оттого, что принявший его отныне приобщен к Истине. Истинные же таины не головою разумеются, а познаются сердцем. Непонятно говорю? Это ничего, пока тáк прими. Не ты первый вопрошаешь подобное, не ты - последний. Ответ со временем сам собою изнутри тебя прорастет - просто поверь да подожди.
Непривычные для размышления категории изрядно впечатлили Велко. Даже хоть малость освоиться с ними не помогли ни старательно наморщенный лоб, ни усердное шевеление губами и носом.
- А еще я вот чего спросить хотел, батюшко игумен, - сказал он, решительно отложив до лучших времен разрешение основополагающих вопросов мироздания. - А почему это у новоримлян да греков все поголовно крестики на себе носют: и попы, и простой люд, а у нас во Славене - ну окромя попов - лишь малая толика простых людей, мирян, как батюшка Власий их прозывает?
- А где ж ты на новоримлян да греков насмотреться-то успел? - удивился отец Варнава.
- Эка невидаль! Так ить во Сурожске нашем их, заезжих, - хоть пруд пруди! Особливо людей торговых. Тятенька покойный со многими и дела свои обделывал, и ручкался даже очень запросто. Во как.
- Понятно. У нас во Славене, Велко, честь зваться "носящим крест" заслужить надо.
- Да кто же прав на самом деле-то - мы или новоримляне со греками?
- Да тот, кто верно служит правде своей.
Велко опять подвигал всеми частями лица (на этот раз недолго), основательно втянул в себя носом в знак одобрения:
- Это ты знатно завернул, батюшко настоятель! Молодец!
Отец Варнава опять благодарно склонил голову. Велко с видимым удовольствием воспроизвел его движение. Продолжил чинно:
- А еще ты мне вот чего скажи...
Он вдруг насторожился и радостно перебил сам себя:
- Во! Слышу, как посох стучит, сюда движется. Это уж мой дорогой батюшка Власий возвертается.
Маленький архимандрит просунул голову в келью, быстро оценил происходящее:
- Ну, что: еще не уморил отца настоятеля? Хе-хе...
- Не-е-е, - заверил его Велко, расплываясь в блаженной щербатой улыбке.
- Нет, батюшко Власий, - смиренно подтвердил отец Варнава.
- Друг друга тяготы носите, и тако исполните закон Христов! - заметил отец архимандрит, поочередно показав обоим назидательно воздетый палец и довольно хрюкнув. - Велко! Там, за дверью, брат Илия поджидает, он же и препроводит прямо к постельке - спать-то пора давным-давно, не забыл о том? А мы тебя сменим - теперь наш черед пришел отца игумена донимать. Собирайся, отроче. Давай, давай.
Мастер Георгий вошел последним. Бестрепетной рукой ухватил Велко за рукав кожушка, который мальчишка надевал с весьма благопристойной неспешностью, постреливая вокруг себя зоркими глазами, - и аккуратно выставил за дверь.
- Так ты говоришь, что он уже здесь? - спросил Димитрий, одновременно кривя лицо, потирая ногу и тяжело опускаясь на лавку.
- Да, - подтвердил отец Варнава, хоть и не говорил ничего подобного. - Остановился на постоялом дворе у Дальних Порогов.
- Отчего ж не у Шульги? - удивился отец Власий. - Нешто у него пиво пожиже, колбаски из тухлятины, а тюфяки с клопами? Да и к нам было бы чуть ли не втрое ближе. Страсть до чего любопытно, кто таков из себя: карась икряной или мелка плотвичка германска - так сказать, айне кляйне пльотце. Хе-хе...
- Отчего именно там - не знаю да и не вижу никакого смысла голову этим занимать. А рыба, если уж пользоваться твоими словами, он действительно крупная. К тому же роду и древнего, и весьма влиятельного.
- Крупная и родовитая рыба, значит. Хе-хе. Даже не верится.
- А я вот как-то привык верить на слово мастеру Зенону, - кротко заметил отец Варнава.
- Да это я так, от некоторого изумления приятственного, - разумеешь ведь. Хе-хе... Надо полагать, от сей крупной рыбины германской и помощи крупной такоже ожидаешь?
- В будущем это было бы ох как желательно, отец архимандрит. Пока же - если разговор пойдет так, как я надеюсь, - наоборот, стану просить его воздержаться от таковой.
- Это правильно, - одобрительно кивнул Димитрий при последних словах. - На ближайшее время лучшая помощь от них - не мешать. Но давайте к насущному перейдем. Говори, Белый Отче.
- Ты, Димитрие, оказался прав, когда предложил проверить интерес княжьих надзирателей к нижнему подземелью, а ты, Вирий, верно угадал направление. Его вели именно туда, пока я не остановил.
- Да здесь и угадывать-то было нечего, - отозвался отец Варнава. - Всё оно просто-таки само собою напрашивалось. Не хотелось только, чтобы наши добры молодцы в этом нижнем подземелье носы свои ненароком сунули во что-нибудь опасное.
Ворон покачал головой:
- Ничего опасного там не осталось. Стародавние хозяева, когда уходили, добро свое прибрали, двери заперли, а ключи с собою унесли.
- Прости, выразился неточно. По-настоящему опасного действительно не осталось, а вот странностей всякого рода - преизрядно. Взять хотя бы эти тамошние диковины с ходом времени. Ведь напугали-то они ребят основательно.
- Напугали... - отец Власий фыркнул. - Ты головушку перетрудил, что ли, батюшко игумен? Даже я в детстве в чужие сады забирался не так за яблоками, как за страхом. Чать, именно от того они и делались вдвое слаще да вкуснее тех, что на подворье родительском росли. Давай, соври, что ты не таков был. Хе-хе...
- Ладно, ладно. Для меня в их возрасте это также было бы славным приключением. К тому же мне хорошо ведомо, как Ворон умеет стоять на страже. Да, Белый Отче: ты продолжай, яви милость.
- Те, кто направлял князя, явно спешат. Пора и нам ответные шаги делать.
- Не то что пора, ажник перепорило уж! - сварливо ввернул отец Власий.
- Я знаю, отец Варнава, что перед вечерней тебя Ратибор посетил, - подал голос Димитрий. - Что он говорит?
- Ручается, что все будет так, как задумано. Верю. Но сказать по правде, на душе все равно неспокойно.
- Да у меня у самого сердце не на месте! - опять поддакнул отец Власий. - Расшатаем витязя нашего сверх меры - потом хлопот на свою голову не оберемся вместо пользы делу. Это всё твои идеи, Белый Отче, - стало быть, тебе и успокаивать да утешать нас с батюшкой игуменом. Что скажешь, а?
- Не расшатывать князя Ягдара, а начинать пробуждение прочих даров его - я так говорил, - отозвался Ворон. - Шаг за шагом. И от сказанного не отрекусь. А сейчас приступать к тому - самое время.
- Значит, приступаем, - согласился отец Варнава.
***
Ростепель держалась почти неделю, словно далекой весне вдруг ревниво вздумалось напомнить, что все равно ведь придет когда-то. К ночи ударил легкий морозец, и теперь в посеребрённом предутреннем сумраке гулко разносился окрест копытный стук сапожков по мерзлой земле. Светлое пятно спины Ратибора мелькало впереди, временами исчезая среди огромных валунов, и тогда Кирилл покрикивал:
- Наддай, други! Наддай!
- И сам наддай, и тому, кто впереди мешкает, хорошенько наподдай! - всякий раз молодцевато откликался Держан в хвосте топочущей и сопящей многоножки. Многоножка в ответ то судорожно сокращалась, прибавляя ходу, то вновь растягивалась и принималась бубнить на разные голоса.
- Ништо... - бормотал кто-то позади Кирилла. - Всего-то поменее получаса осталось до Деверь-отрога. А там уж и рукой подать.
- Славно-то как, други! - радовался чей-то голос.
- Чего славно-то? - отзывался другой.
- Так ведь сегодня воскресенье, а завтра - Понежин День. Забыли, что ль? Стало быть, два дни подряд в обед мясцо и заедки сладкие, а после обеда - сон праздничный. Сплошное тебе благолепие грядет да утробе утешение!
- Матушка моя всегда говорила, что сон полуденный весьма полезен для здравия телесного и душевного. Дивно мне, братие.
- И чего ж тут дивного?
- А то дивно, что мастер-наставник Аксак любит повторять: "Пользы чересчур много не бывает", сам же время для сна полуденного отмеряет ровно скупой меняла иудейский. Отчего так?
- А ты спроси его.
- Ага... Спроси...
- Ну, коли ты робеешь, я заместо тебя смело скажу: "Мастер-наставник! Тут юнак Пахом любопытствует, отчего это..."
- Да ну тебя.
- Стой.
Возглас Ратибора был, как всегда, негромок, однако хорошо слышим всеми. Многоножка, сминаясь и наступая на пятки себе самой, остановилась.
- Глядите, братие, торопится к нам кто-то.
- Кажись, это Хотко, десятник "неусыпающих".
- Ей-ей, что-то неладное случилось.
Ратибор, не оглядываясь, сделал ладонью отсекающий знак, двинулся навстречу. Еще на подходе Хотко быстро и неслышно заговорил. Руки его то поочередно выбрасывались в стороны, словно указывая некие направления, то помогали одна другой загибать пальцы, будто подсчитывая что-то. Ратибор же за этими движениями почти не следил - он бесстрастно посматривал куда-то вбок, изредка и едва приметно кивая.
- Любопытно, о чем это они? - прошептал из-за спины подкравшийся Держан. - Может, попробуешь, княже?
Кирилл дернул плечами, закрыл глаза.
Смин и Вигарь тут же расстроенно забормотали о праздничной трапезе, мясце и сластях, которые нынче уж точно не дождутся их, а прощально взмахнут крылами и отправятся в заоблачный ирий, откуда никому и ничему нет возврата. Держан нетерпеливо перетаптывался, сопел над ухом.
- Ничего не получается, - сказал Кирилл. - Что-то мешает.
Смущенно хмыкнув, Держан поспешил отстраниться. Шепотом напустился на Смина с Вигарем.
- Уймись, княжиче, - попросил Кирилл. - Не ты и не они тому виной, тут нечто другое. Или некто.
Хотко скрылся среди камней, а Ратибор быстро направился назад и распорядился:
- Юнаки - в полукольцо предо мной. Теперь всяк внимай. В дубраве чужие.
- Как это? - не сдержался кто-то, тут же назвавшись покаянно: - Юнак Даниил...
- В дубраве - чужие, - повторил Ратибор чуть тише и медленнее. Как всегда, у него это получилось так, будто он повысил голос. - Дальние дозоры прорваны сразу по нескольким направлениям. Ближние тоже.
Три десятка глоток разом издали такое же количество различных звуков. Ратибор предупреждающе поднял ладонь, продолжая:
- Те, кому удалось выскользнуть, доносят: Большой Дом в осаде. Хорея оцеплена, что-то ищут в домах и на подворьях. Ни следов борьбы, ни крови, ни жертв не отмечено. Кто такие, отчего всё так странно и непонятно - пока неведомо.
- Юнак Даниил, - опять не выдержал назвавшийся. - А что же "неусыпающие"?
- Я тебе потом непременно полный доклад сделаю, юнак. Слово даю, - ответил Ратибор мирно и дружелюбно. - Но только потом. Согласен?
Юнак Даниил вздрогнул от одновременных тычков справа и слева. Сдавленно крякнул, поспешно закивал.
- Разбиться на пятерки. Ваши полудесятники вам известны, им подчиняться неукоснительно. Рассеяться, схорониться, затаиться, исчезнуть. Ни в бой, ни в схватки не вступать. Особо скажу: ни в коем случае не пытаться убить кого-то. Пока среди дубравцев потерь нет, нам тоже начинать не стоит. Уж тем более вам. Что-то разъяснится и станете надобны - вас найдут. Это всё. Исполнять.
Ратибор тут же развернулся и беззвучно понесся прочь от каменной россыпи по направлению к Большому Дому. Через несколько летящих шагов по склону холма, на котором не росло ни деревца, ни кустика, он растворился в воздухе.
- Бросил нас... - прошептал все тот же юнак Даниил.
- А по шеям? - отходя в сторонку, откликнулся Кирилл через плечо. - Эй, полудесятники! Все ко мне.
Шесть голов сошлись в кружок, склонились друг к дружке.
- В одном направлении - такоже только один полудесяток. Никто никому не говорит, куда поведет своих людей - ясно, почему?
Пять голов молча закивали.
- Молодцы. Теперь расходимся, начинайте двигаться без промедления.
Пять молчаливых кивков повторились - и кружок распался. Маленькая площадка среди нагромождения валунов быстро обезлюдела. Держан проводил взглядом пятерку Болха, которая двинулась в направлении Хорева Урочища, спросил с недоумением:
- А к деревне-то они зачем удумали? Сказывал же Хотко, что Хорея окружена.
Остановившийся взор Кирилла был устремлен неведомо куда. Не дождавшись ответа, Держан помахал ладонью перед его лицом:
- Эй, княже! Давай просыпайся - нам тоже торопиться надо.
- Что? А... Нет, нам пока не надо, - будто очнувшись, отозвался Кирилл. - Мы пойдем к Ватажке.
- Верно! - обрадовался Вигарь. - Там в скалах печерок да закутков всяких полным-полно - будет где схорониться.
- Не только в этом дело. Свободный путь лишь в ту сторону остался. Пока что.
Держан внимательно заглянул другу в глаза, нахмурился, но ничего не сказал.
Кирилл поднял руку, привлекая всеобщее внимание:
- Следуйте за мной.
И мерной поступью двинулся вверх по склону Дивия Шелома. Держан пропустил вперед себя прочих, привычно занял свое излюбленное место замкового. На этот раз - в пятерке. Столь же привычно ткнул кулаком в поясницу сопящего и загребающего ногами Смина. Шикнул сердито.
- Шагов не скрадывайте, дыхания не таите, - откликнулся Кирилл. - Нас услышать не могут.
- Даже это откуда-то знаешь, княже, - пробормотал Держан. - Ну-ну.
С покатой, поросшей редким лесом вершины холма стало видно, что на горизонте между деревьями уже обозначилась розоватая с золотыми прожилками предрассветная полоска.
- Скоро солнце встанет - тогда просто как на ладони будем, - сказал Смин с тревогой.
Никто ему не ответил.
Кирилл замедлил шаг. Закрыв глаза, повел головою по сторонам. Уверенно махнул рукой: