Мои мысли - как маленькие гномы с абсурдными именами, они, в сущности, ничуть не эпатажные, слегка нелепые и в чем-то мудрые. Муфта, Пол ботинка и Моховая борода...
В детстве я была очень привязана к книжке с аналогичным названием. Когда-то давно, в маленьком древнем городе, стоящем на берегу двух морей, на старой греческой улице, где ютились дома из камня ракушечника, жила девочка. По вечерам она любила сидеть на кушетке, сохранившейся с дореволюционных времен, обитой тканью с диковинным орнаментом, и облокотившись на теплую от топящейся печки стену, листала удивительную книжку. Казалось, что с таким названием, она должна быть наполнена каким-то сакральным смыслом, но нет, все было очень просто в этой книжке, и одновременно мило, и как-то особенно уютно.
До 13 лет я жила в странном доме, где некоторые окна были ниже уровня земли, а из кухни в комнату вели ступеньки вверх. Дом стоял на склоне горы, в двух шагах от раскопок античного города. Потом я переехала в прекрасную двухкомнатную квартиру в многоэтажном доме с удобствами и телефоном, а книжка о половине ботинка и моховой бороде куда-то исчезла, и о ней я так и не вспомнила, пока у меня не родилась своя маленькая девочка.
В школу я ходила через старое заброшенное кладбище, спускалась вниз по огромному пустырю на склоне, где изредка встречались могильные холмики в зарослях, с покосившимися крестами, часто бежала, гремя своим ранцем за спиной и стараясь не смотреть на стоящую в стороне церковь. Я готовилась стать пионеркой, и смотреть на церкви нам было нельзя. Ни смотреть, ни подходить. Навсегда я запомнила нашу учительницу по продленке суровую и тощую Клавдию Ивановну, которая запугивала нас церковью и религией как самым смертным грехом, самым темным, дремуче-средневековым, буржуазно-аморальным и ужасно-ужасно наказуемым пережитком прошлого. Наказуемым в том смысле, что мы не должны были даже задумываться на тему религии, обходить церкви десятой дорогой, а если что вдруг выяснится, так это грозило позором и изгнанием из светлого мира октябрятской организации. Странно, что эта законсервированная со сталинских времен учительница смогла так изощренно издеваться над нашими детскими душами, и это уже в эпоху смуты - перестроечных 80-х! Я вообще была нервным и впечатлительным ребенком. По ночам меня часто мучили кошмары, я металась и кричала, пытаясь уйти от жутких, совсем не детских образов и видений, и я просыпалась от того, что мама звала меня, но мои сны не уходили насовсем, они ловко прятались в меня же, оставляя смутные, нехорошие обрывки воспоминаний и страхов. Это продолжалось долго, мне было девять лет, когда мама не выдержала, и однажды в солнечный жаркий день мы отправились к "бабке".
Я помню старый сумрачный дом, запах комнаты без окон, куда меня провели, мне казалась, что так должно пахнуть то, что было очень давно, пахло деревянными половицами, молоком, ладаном, воском, людьми, приходящими сюда. Откудо-то мне был знаком этот запах, в углу стояли иконы, а вокруг меня кружила и что-то бормотала старая женщина. Мама ей принесла полотенца и что-то еще, потому что деньги настоящие бабки не берут. Через какое-то время у меня начала кружиться голова, и кто-то поставил передо мной миску с водой и расплавленным воском. Я должна была разглядеть в этом воске свой страх, но кроме кляксы я ничего не увидела, мои кошмары забрались глубоко в подсознание и оттуда ехидно посмеивались, ожидая ночи. В общем-то, я больше и не помню ничего, но кричать я с той поры перестала. Очень мне хотелось рассказать в школе об этом приключении, но я знала, что оно должно остаться моей тайной - бабка, иконы, воск, запах старины, скрип половиц, шепот молитв, все это было под запретом, а впереди в моем ближайшем будущем алело и притягивало своей непогрешимостью суровое пионерское знамя.
О черепахах
Какое это странное свойство души -когда ты не знаешь, что тебе нужно, и насколько сильно нужно... и постоянно чего-то не хватает, и все время что-то ищешь. И даже когда хорошее настроение, и жизнь интересна каждой своей мелочью, все равно маленькая ложечка дегтя в качестве внутреннего нетерпения и неудовлетворенности присутствует... То, что я получаю - это Ахиллес, который никогда не догонит черепаху... Знаменитый пародокс древнегреческих математиков - свойсво моей (думаю, не только моей) души. Мы думаем, что мы чего-то хотим, а когда получаем это, понимаем, что что-то ускользнуло от нас.
У каждого свои черепахи.
Чемоданное настроение.
Я это недавно поняла. Если бы у меня было много денег, я бы жила в отелях. Часть жизни. Свой дом - это одно, отели - совсем другое. Атмосфера отелей, номеров, людей, приезжающих и уезжающих, все в ней - запахи, лица, звуки - влечет и притягивает. Это как атмосфера вокзалов и аэропортов. Когда что-то осталось позади, а то, что впереди, еще далеко. Ты вырван из своего привычного мира и эта призрачность завораживает. В отелях все меняется - люди, чемоданы, девушки на ресепшен и пр. Все меняется, а отели остаются. Наверное, острое предчувствие того, что я - гость в этом мире, не дает мне покоя, и я ищу каких-то параллелей. А может, это просто то, что по-настоящему нужно мне, и делает меня, если не счастливой, то близкой к этому: аэропорты, дороги, вокзалы, отели - аллегории моего душевного неспокойствия и нетерпения - мое чемоданное настроение.
Ночные заметки
что такое ночная жизнь? Не рестораны и клубы, вовсе нет. совсем другое. зияющие провалы питерских подворотен, где-то уютная, где-то жутковатая темнота окон, одиночество тусклых фонарей, замирающий шум большого города, как будто эхо пробежавшего дня, с его суетностью и бессмысленностью. темные, едва очерченные крыши домов, мрачно нависшие над тротуарами, и там, у земли - маленькое, едва освещенное окно, где заново родившийся Раскольников готовит покушение на старуху... ну бог с ним, с Раскольниковым, есть же еще ночные запахи, звуки, и наконец, взлетающие и завораживающие своим миганием самолеты. Есть ночное такси, где серьезные, задумчивые таксисты слушают странные, абсолютно ночные песни Бутусова, в них кто-то режет в подвале кожанные ремни и правит себя... Кто-то, похожий на Раскольникова. Добросовестно прочитанный и прочувствованный в школьные годы роман почему-то оставил яркие воспоминания о преступлении, но вот наказание исчезло из памяти, оставшись прокурорским росчерком пера в школьном сочинении (а было ли оно, спрашивается), в то время как образ главного героя прочно вошел в мою неокрепшую психику и гармонично с слился с питерскими дворами и каналами, вдоль которых неторопливо везет меня мечтательный таксист.
Еще раз о Фламенко (Фламенко как психитерапия)
Где-то я прочитала о фламенко - так стучит ваше сердце когда вам больно, так стучит ваше сердце когда вам нечего сказать и в горле комок... В этих словах много правды. Фламенко надо не просто смотреть, его надо чувствовать. Мне казалось, что не мысли, не чувства, а вся моя жизнь проносится передо мной в такт музыке, взмахам рук и стуку каблуков. Фламенко -это сплошная импровизация, как и джаз, но сколько силы, страсти, каких-то подсознательных импульсов и толчков, как будто все вытаскивается наружу! И перед глазами мелькают в этом безумном танце - твое детство, твои мечты, первая любовь, образы людей, когда-то близких, все, что случилось и уже не случится никогда - все в нем! ....
В Барселоне много музыки, дневной и ночной, нам даже не нужно было искать - джаз -клубы на каждом шагу - из разряда "ищем таланты" - все очень мило и ненавязчиво, возьмешь бокал шампанского и сиди хоть целый вечер - приходят юноши и девушки с трубами и саксофонами, профессионально или нет, но главное с удовольствием играют и еще с чувством собственной значимости. Слушаешь, болтаешь, думаешь еще о чем-то - таком далеком и старанном, как будто это не с тобой все. А фламенко нет - я полностью погружалась в эти ритмы, движения, звуки, я выворачивалась наизнанку до слез, и казалось, что психотерапия или какой-нибудь одитинг не смогут со мной сделать то, что делал фламенко.
Мы что-то вечно требуем, ждем, на что-то обижаемся. Зачем? Если думать более отвлеченно, не сосредотачиваться на своих каких-то неясных нехороших ощущениях, страхах, неудовлетворенности, то иногда приходит ощущение, что все по-другому, все не так. Все более глобально и хорошо, и главное, правильно. Наверное потому, что жизнь существует не для страданий, а для созидания. Созидать можно все: впечатления, эмоции, образы. А мы зацикливаемся и дальше своего носа уже ничего не видим. Мы существуем, чтобы существовать, и от этого испытываем дискомфорт, перестаем думать и создавать свой мир и требуем внешних воздействий на сферу своих эмоций - чтобы мы были любимы и признаны, чтобы родители были здоровы и довольны жизнью, чтобы дети были всегда рядом, чтобы на работе ценили и уважали, чтобы денег было много и очень много... В общем, сплошные положительные эмоции. Но всего этого быть не может, не потому что мы не соответствуем, а потому что, во-первых, сколько людей вокруг, столько и миров, и в каждом мире мы живем отдельной жизнью, а во-вторых, потому что это сказка , и каждый это понимает и говорит, не в сказку же ты попал. Так вот, кто-то продолжает испытывать дискомфорт, страдает, ненавидит, озлобляется, смиряется, становится грустным и скучным, и как будто уже и не ждет ничего, вернее ждет, но не хочет думать о том, чего ждет. А кто-то создает параллельный свой мир, он то между прочим, и не параллельный, наверное, а единственно возможный, чтобы жить.