Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

006 Э.Спенсер Дафнаида

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "Дафнаида" - одна из "малых поэм" Эдмунда Спенсера. Переведена на русский язык впервые.
   Эдмунд Спенсер ДАФНАИДА
  
   Элегия на смерть благородной и добродетельной леди Дуглас Говард,
   дочери и наследницы лорда Генри Говарда, виконта Биндон, и супруги Артура Горджеса, эсквайра.
   Посвящение:
   Досточтимой и добродетельной леди Елене, маркизе Нортхемптон *
   От Эдмунда Спенсера (1591).
   Я предпочёл и робко осмелился посвятить это маленькое стихотворение Вашей Чести,
   потому что благородная и добродетельная знатная женщина, о которой оно написано, была очень близка Вам, обожала Вас и была предана Вашей Милости. Причина, по которой я сочинил эти стихи, состоит в том, что я услышал широко распространившееся известие о её смерти, кроме того я испытываю особое сочувствие к её супругу господину Артуру Горджесу,
   ценителю учёности и добродетели, чей дом Ваша Милость после их бракосочетания уважала, а
   я нашёл упоминания их имени во многих заметных отзывах в числе хранителей традиций
   этого царства, среди тех, которые родились для почёта и уважения во всём мире и хранят
   незапятнанную верность своему Государю и Стране: помимо прочего они непосредственно происходят из рода Говардов, так как леди Анна Говард, старшая дочь Джона, герцога Норфолка, была женой сэра Эдмунда, матерью сэра Эдварда и бабушкой рыцарей Горджес, сэра Уильяма и сэра Томаса. Поэтому я заверяю Вас, что любая честь оказанная Белому Льву (национальной гордости Англии) будет только ввысшей степени полезна и Вашей Милости, так как ваш муж и дети находятся в близком кровном родстве с этой благородной семьёй. Поэтому со всей ответственностью я предлагаю Вам этот текст, чтобы Вы его благосклонно приняли и обратили на него Ваше благородное внимание и покровительство.
   Всегда почтительный к Вашей чести Эдмунд Спенсер.
  
   *ПРИМЕЧАНИЕ. Эта леди, урождённая Helene Snackenborg, была дочерью шведского дворянина
   и прибыла в Англию вместе со шведской принцессой Цецилией осенью 1565 года, принцесса в мае следующего года уехала, а Елена осталась при дворе королевы Елизаветы. Она была назначена фрейлиной и камер-фрау. В 1571 году за полгода до смерти королевы она вышла замуж за Уильяма Парра, маркиза Нортхемптона ( единственного человека, который когда-либо носил такой титул). Пока жива была Елизавета, маркиза занимала при дворе очень важное положение.
   В поэме Спенсера "Возвращение Колина Клаута" ("Colin Clouts Come Home Againe") она упомянута под именем Мансилии, носившей шлейф за великой Цинтией. В 1591 году, будучи вдовой, Елена вышла замуж за сэра Томаса Горджеса, дядю леди Дуглас Говард . ( Она и есть героиня "Дафнаиды", умершая в девятнадцатилетнем возрасте ). Артур Горджес (впоследствии ставший сэром) сам был поэтом и автором изданного в 1619 г.перевода на английский язык трактата Фрэнсиса Бэкона De Sapientia Veterum (1609) - "О мудрости древних" - The Wisdom of the Ancients.
   Несколько стихотворений Артура Горджеса были посвящены Дафне.
   Э.Спенсер счёл, что это подходящее пасторальное имя для возлюбленной Алкиона,
   страдающего героя его элегии "Дафнаида".
   Алкион - мужская форма женского имени Алкиона. Так звали героиню истории,
   рассказанной Овидием в "Метаморфозах" и Чосером в "Книге герцогини".
   Алкиона - царица, чей муж - царь Кеик (СEYX) - утонул. У Овидия она бросилась в море, но не погибла, а была превращена в зимородка. Овидий следует античной мифологической
   традиции, изложенной в текстах Гесиода и Гегина. У Чосера миф несколько переиначен - Алкиона умирает от горя. См. книгу Крэйка "Спенсер и его поэзия". Издание III, с.187) и комментарии к "Дафнаиде" Уильяма Орама.
  
   ДАФНАИДА (перевод с английского, первая половина, строки 1-294).
  
   Иной в беде готов сойти с ума.
   У нас к таким особенная жалость:
   Ведь вся их жизнь - густеющая тьма.
   И я хочу умерить боль хоть малость
   В душе у друга. Он скорбит сильней,
   Чем бедный Алкион, чья грудь взрывалась
   От горести на тысячу частей. 7
  
   А те, кому забавы лишь ценны,
   Кто любит песни радостного склада,
   Сюда и приближаться не должны,
   И девять Муз мне звать сюда не надо.
   Они и в горе могут сладко спеть,
   И в грустной песне дать душе усладу,
   А здесь лишь лязгнет траурная медь. 14
  
   Пусть, вместо хора девяти сестёр,
   Поющих сладкозвучные пассажи,
   Прядут и, вынося свой приговор,
   Три Мойры* в гневе обрывают пряжу.
   Пусть услыхать, как горем мы полны,
   Со свитой грозных духов, вместо стражи,
   Придёт Царица Мрачной Глубины**. 21
  
   Примечание. *Мойры - три древнегреческие богини судьбы, прядущие нити жизни. Обрыв
   каждой нити означал чью-то назначенную богинями смерть. Римляне называли соответствующих
   богинь Парками.
   **Царица Мрачной Глубины - Э.Спенсер имел в виду либо Гекату, либо Персефону, жену Плутона,
   бога Подземного Царства.
   Геката - первоначально фракийская богиня. У Гомера не упоминается. Впервые встречается в
   "Теогонии" Гесиода. По воле Зевса, она - владычица судеб земли и моря. Наделена Ураном
   великой силой. Геката - богиня мрака, ночных видений и чародейства, покровительница ночной
   нечисти. Считалась божеством лунного света. Её отождествляли с Селеной ( богиней Луны),
   с Персефоной и с Артемидой.
  
   Однажды, завершив один из дней,
   Погнало Солнце в западные воды
   Своих уже замученных коней,
   А мне хотелось воздуха свободы,
   И я бродил в полях везде, где мог.
   Но летний цвет, отрада всей природы,
   От ранних холодов уже поблёк. 28
  
   Тут снова стал я мучиться от дум,
   Которые томят меня всё время,
   Из-за которых я всегда угрюм,
   Пока плодом не разрешится бремя:
   Сознанием несчастья бытия,
   Поскольку смерть расправится со всеми.
   И эта мысль мне не даёт житья. 35
  
   Так горько размышлял я о беде,
   Которая лишает всех надежды,
   Меня ж гнетёт всех чаще и везде,
   Тревожа сердце и печаля вежды...
   Тут странник вдруг возник невдалеке,
   Бедняк, одетый в чёрные одежды
   И с посохом Иакова в руке*. 42
  
   Примечание:* Посох Иакова - посох Библейского патриарха Иакова, так же называют навигационный прибор (астролябию, градшток), но здесь у Э.Спенсера подразумевается просто посох пилигрима.
  
   Он был с неровной длинной бородой,
   Нечёсанные волосы свисали.
   Казалось, он давно сродни с бедой
   И шёл, вперившись взглядом в грунт в печали,
   Как будто духом - с этим миром врозь.
   Он с горьким стоном двигался всё дале,
   И сердце в нём от горести рвалось. 49
  
   Приблизившись , я вдруг приметил в нём,
   По сходству лиц, и статей, и походок,
   Черты, с которыми я был знаком.
   Ужели это прежний Зимородок,
   Пастух, весёлый парень Алкион,
   Забавник сельских девиц и молодок,
   Что был в свирель да в песенки влюблён ? 56
  
   Я, видя удивительный наряд,
   Позвал: "Эй, Алкион !". Но он - ни слова.
   Он только бросил недовольный взгляд
   И зашагал. Тогда позвал я снова.
   "Ты знаешь, кто я ? - Выдал он в ответ. -
   Кто ж ты и как раздобрился до зова
   К жалчайшему из всех коптящих свет ?". 63
  
   "Я просто будто чудом поражён.
   Ты был здоров, и вдруг попал в ненастье.
   Хочу узнать причину и резон.
   Я стану верным другом по несчастью.
   Останься, Алкион ! Постой, пастух !
   И расскажи, чтоб я явил участье,
   Какой бедою сокрушён твой дух.
  
   Примечание: 67 -я строка - это намёк на латинскую пословицу: Solamen miseris socios
   habuisse dolores. (It is a comfort to the infortunate to have had companions in woe).
   "Утешительно для несчастных - иметь товарищей по несчастью".
  
   ;
   Почти что в гневе он сказал: "Простак !
   К чему мне умножать мои страданья ?
   Моей беды не выразить никак:
   Уста не справятся при всём старанье.
   Такой рассказ не праздничная снедь.
   Мне ни к чему напарники в рыданье.
   Я должен одиноко умереть". 77
  
   "Пусть будет, - говорю, - как предпочтёшь.
   Умри один и без чужого плача,
   Но кто-то должен опровергнуть ложь
   И объяснить, в чём дело, ведь иначе
   Тебя же напоследок обвинят,
   Не зная, в чём причина незадачи,
   Что сам ты в чём-то скверном виноват". 84
  
   "К таким, как я, кто хочет разорвать, -
   Так он сказал, - оковы хилой плоти,
   Теперь никто не подойдёт на пядь.
   Такие бедолаги не в почёте.
   Всем безразлично, живы или нет.
   Но мы и не нуждаемся в заботе.
   Нам ненавистна жизнь и белый свет. 91
  
   Тебя мои беда и маета
   Страшат, хоть речь не о твоей особе.
   (Сочувствие - прекрасная черта,
   Но мне помочь никто уж не способен).
   Да, я могу поведать о себе.
   С терпеньем слушай, как мой рок был злобен.
   Дивись такой отчаянной судьбе. 98
  
   Ты знаешь, я предпочитал луга
   Вдоль вольного течения Сабрины*.
   Там полные цветенья берега
   И славно увлажнённые долины.
   Меня не трогала мирская канитель.
   Я занят был пастьбой моей скотины,
   Любил лишь песни, танцы да свирель. 105
  
   Примечание. *Сабрина - древнее латинское название реки Северн. Это вторая по значению
   река Англии, после Темзы. Начинается в Уэльсе, затем протекает по Западной Англии.
   Э.Спенсер упоминает эту реку, повидимому потому, что в Западной Англии были расположены
   земельные владения семьи Горджесов.
  
   Я гнал овец с откоса на откос,
   Вдруг вижу Львицу* среднего размера.
   Она была белее местных роз,
   Пока в них кровь не впрыснула Венера.
   Я часто, глаз настроив поострей,
   Смотрел с восторгом на её манеры,
   На резвость, что так красит всех зверей. 112
  
   Примечания.* Белый лев был изображён в гербе герцога Норфолка, главы семьи,
   к которой принадлежала покойная леди Дуглас Говард.
   **У Э.Спенсера сказано ярче и с более чётко обозначенным смыслом: "пока кровь Венеры
   не запечатлеется в их листьях".
  
   То был спектакль не из обычных сцен.
   И я, ошеломлённый им всецело,
   Поставил цель - забрать ту Львицу в плен.
   И укротить, за что и взялся смело.
   Я выследил её среди забав
   И смог схватить, при том, чтоб присмирела,
   Серебряною цепью обмотав. 119
  
   Потом я к ней сумел найти подход,
   Хотя сперва она держалась дико -
   Ведь прдставляла древний львиный род,
   Зверьё тряслось от грозного их рыка.
   Но я пришёл к успеху, наконец.
   Всё обошлось без плётки и без крика,
   И Львица стала ласковей овец. 126
  
   На пастбище, готовая помочь,
   Она была при мне все дни недели.
   При ней я мог спокойно спать всю ночь
   И, без причины, не вставать с постели.
   Когда дремал я, лёжа на боку,
   Всегда, когда играл я на свирели,
   Помощница бывала начеку. 133
  
   Она была надёжный смелый страж
   И от волков и от любого зверя.
   Я беззаботно мог уйти в шалаш,
   В способности моей подруги веря.
   Для Львицы был не надобен приказ.
   Она спасала от любой потери,
   И пыл её рачительный не гас. 140
  
   Об этом счастье знали пастухи,
   И мне завидовали их подруги.
   Но в слухах было много чепухи,
   Так люди приходили на досуге
   Взглянуть на львицу - из любой страны,
   Издалека, не только из округи.
   Все видели, что Львице нет цены. 147
  
   Своей удаче был я долго рад.
   Уже казалось, что она - навеки,
   И мне не верилось в иной расклад.
   Так велика наивность в человеке !
   Я думал, что Фортуна мне верна.
   Увы ! Не тем полны её сусеки.
   И жизнь обычно бедами полна. 154
  
   Я жил спокойно и вкушая мир,
   Не вздумав обеспечить ей охрану,
   А ненасытный в пакостях Сатир
   Нанёс подруге дьявольскую рану.
   В неё вошла смертельная стрела.
   Теперь я век страдать не перестану.
   Мне на несчастье Львица умерла. 161
  
   И вот её не стало на Земле.
   Лишь Небо - подходящее ей место.
   Она исчезла в бесконечной мгле.
   Она достойнее небес*, чем честно
   В бою Алкидом побеждённый Лев...
   Но мне с тех пор и жить неинтересно.
   Меня томят отчаянье и гнев". 168
  
   Примечание. *Пастух Алкион отождествляет здесь Немейского Льва, убитого Гераклом,
   с небесным созвездием Льва.
  
   Тут снова Алкион пустился в плач.
   И я ему сочувствовал всецело,
   Да так, что слёзы побежали вскачь.
   Но вот уж он напрягся до предела
   И стал стихать. И я сказал опять:
   "В тебе не зря страдают дух и тело.
   Я стал тебе всем сердцем сострадать. 175
  
   И всё-таки, умом мне не постичь
   Загадки столь жестокого страданья.
   Подумай сам, какая это дичь.
   Ведь человек - властитель мирозданья,
   Достойный благороднейшей судьбы.
   Как превратился ты, в твоём сознанье,
   В вассала собственной своей рабы ? 182
  
   "Ты знал ли Дафну ? - горько он спросил.-
   Она мертва !" . Тут он упал, страдая,
   Не мог уж продолжать и был без сил.
   Куда девалась бодрость молодая ?
   Казалось, минет миг - и он умрёт.
   Я в ужасе его приподнимаю,
   Чтоб задержать трагичный оборот. 189
  
   Я пробовал смягчить, хоть как-нибудь
   Горячный жар его смертельной муки,
   Терзающей взволнованную грудь,
   А он лишь злился, будто от докуки.
   Так бесит буйного коня его узда,
   И он упорно не даётся в руки,
   Чтоб вырваться и мчаться в никуда. 196
   I
   "Скажи мне, кто из всех земных людей
   Впредь будет чтить неправедность решений
   Небесных трибуналов и властей.
   В их приговорах столько огорчений
   Для многих, кто ни в чём не виноват.
   Бывает, что вершитель преступлений
   Страдает меньше тех, что не грешат. 203
  
   Скажи мне, справедлив ли этот свет,
   Где лучшего не берегут беспечно,
   Где могут растоптать святой предмет.
   Неужто те, что правят, безупречны ?
   За что же Дафна, чистая краса,
   Извергнута из мира бессердечно ?
   Теперь её призвали Небеса. 210
  
   В небесной благодатной чистоте,
   Чем Дафна всех дивила год от года,
   В любой своей изящнейшей черте,
   Она казалась ангельского рода,
   Всегда вела обдуманную речь,
   Ей вся премудрость поддавалась с ходу,
   И тем сильней она могла увлечь. 217
  
   Ни разу не рождалась с той поры,
   Как грешный мир покинула Астрея*,
   Душа, имевшая все те дары,
   Как Дафна с добродетелью своею.
   Она любила наряжать подруг.
   Пастушкам плачется вдвойне грустнее:
   Без Дафны и её искусных рук. 224
  
   Примечание: * Согласно Овидию ("Метаморфозы" I.150-51), Астрея, Богиня Справедливости,
   посещала Землю в Золотом Веке и покинула её с приходом Железного Века. Потом она
   превратилась созвездие Девы. В произведениях христианских авторов её уход с Земли может
   быть также связан с приходом осени. Э.Спенсер пишет об Астрее в первых четырёх строках
   Mother Hubberds Tale и в "Королеве Фей", V, 5-11.
  
   Пусть не обидят эти похвалы
   Элизу* - королевскую пастушку.
   И так её досуги веселЫ,
   А тех похвал - по самую макушку.
   При ней есть тот, в ком бьёт Кастальский* дух -
   Вовек не забывающий подружку,
   Искусный Колин, верный ей пастух. 231
  
  
   Примечания: * Кастальский ключ - водный источник на горе Парнас, посвящённый Аполлону и
   музам.
   ** Комментаторы высказывают мнение, что здесь под именем Колина
   Э.Спенсер упоминает себя как придворного поэта королевы Елизаветы I.
   В поэме "Возвращение Колина Клаута", с.389, Колин уговаривает Алкиона (другого Алкиона)
   продолжить начатую тем другим Алкионом, поэму "Eglantine of Meri flure". Имеется в виду
   незаконченная пасторальная поэма Артура Горджеса, мужа леди Дуглас Говард.
  
   Элиза - это Роза, слава дня,
   А Дафна - нежный венчик первоцвета.
   Она цветёт, мечтал я, для меня.
   Но нет ! Её прибрал Властитель Света
   И в небеса теперь её позвал.
   Она на миг украсила планету,
   Но вот её сорвал суровый шквал. 238
  
   Шёл майский день, а цвет уже был вял,
   Хоть зелен лист и стебель* крепок вроде
   И весь росток недавно зацветал,
   Но вот он гибнет вопреки природе.
   Ветшает старость - в молодых сердцах
   Пусть будет бодрость при любой погоде...
   Плачь, плачь, пастух, под стон людей и птах ! 245
  
   Примечание: * У Э.Спенсера здесь употреблено слово RINDE - кора, но речь идёт о первоцвете. Расширительно это можно понять и как СТЕБЕЛЬ, и как ТЕЛО. Например, у Мильтона сказано: THIS CORPORAL RINDE (Comus, 663).
   II
   Кто мог бы равнодушно не всплакнуть
   И струи слёз сдержать при всём старанье ?
   Какому Тимону* в глухую грудь
   Не заползло бы нынче состраданье ?
   Я вылил слёзы, все, что только мог.
   Я истекаю кровью от сознанья,
   Что умер мой возлюбленный цветок. 252
  
   Примечание: *Тимон - афинянин, известный своей мизантропией. Он описан Плутархом в
   его сочинении "Жизнь Алкивиада" и в диалоге Лукиана "Тимон-мизантроп".
  
   Она ушла без горя, не в слезах,
   Ушла без недовольства и с охотой.
   Её не мучал неотвязный страх.
   Как будто вдруг заснула за работой,
   Закрыла очи, обрела покой.
   И Смерть, с её бесшумною заботой,
   Взяв душу Дафны, унесла с собой. 259
  
   Пока она была ещё жива,
   То с нежностью своей невыразимой
   Сказала очень мудрые слова:
   "Ах, Алкион, Единственный любимый !
   К чему твой плач ? К чему твоя печаль ?
   Теперь моей душе неудержимой
   Пора лететь в счастливейшую даль. 266
  
   Я дождалась небесного гонца.
   Настало время бракосочетанья,
   Приятия последнего венца.
   Мне нужно подчиниться приказанью.
   Зачем ты сетуешь, мой Алкион ?
   Я получу спасенье от страданья
   Навеки до скончания времён. 273
  
   Всю жизнь подряд нас сокрушает боль.
   Здесь что ни день мучения и хвори.
   Нам нечем облегчить свою юдоль.
   К чему ж мне длить моё земное горе ?
   Ты б лучше, Алкион, не сожалел,
   Узнав, какое счастье будет вскоре:
   Твою Любовь ждёт радостный удел. 280
  
   Я так мечтала обрести покой.
   Я ухожу, как я давно хотела,
   Туда, где нет печали никакой
   И где пребуду в радости всецело
   Меж светлых Ангелов и всех Святых,
   Поющих Богу славу а капелла.
   О, как я буду счастлива меж них ! 287
  
   И всё же, уходя отсюда прочь,
   Тебе я оставляю для опеки
   Амброзиию*, родную нашу дочь,
   Залог Любви, которая навеки.
   Прощай, я жду тебя на небесах" -
   Сказала и смежила тихо веки.
   Плачь, плачь, пастух, под стон людей и птах !** 294
  
   Примечание: *Амброзия - подлинное имя дочери леди Дуглас Говард. Амброзия - в греческой
   мифологии - это пища богов, как утверждали некоторые, дающая бессмертие. Спенсер указывает
   на тот вид бессмертия, который доступен на земле, - продолжение жизни в потомках, присвоение
   им значащих имён.
   **Эта строчка Э.Спенсера - рефрен - сама служит тем сопровождением, о котором просит пастух Алкион .
  
  
   DAPHNAIDA:
  
   AN ELEGIE
  
   UPON THE DEATH OF THE NOBLE AND VERTUOUS
  
   DOUGLAS HOWARD,
  
   DAUGHTER AND HEIRE OF HENRY LORD HOWARD, VISCOUNT
   BYNDON, AND WIFE OF ARTHUR GORGES, ESQUIER.
  
   DEDICATED TO THE RIGHT HONORABLE
  
   THE LADIE HELENA,
  
   MARQUESSE OF NORTHAMPTON.
  
   BY ED. SP.
  
   (1591.)
  
  
   TO THE RIGHT HONORABLE AND VERTUOUS LADY,
  
   HELENA,
  
   MARQUESSE OF NORTH HAMPTON.[*]
  
   I have the rather presumed humbly to offer unto your Honour the
   dedication of this little poeme, for that the noble and vertuous
   gentlewoman of whom it is written was by match neere alied, and in
   affection greatly devoted, unto your Ladiship. The occasion why I wrote
   the same was as well the great good fame which I heard of her deceassed,
   as the particular goodwill which I bear unto her husband, Master Arthur
   Gorges, a lover of learning and vertue, whose house, as your Ladiship by
   marriage hath honoured, so doe I find the name of them, by many notable
   records, to be of great antiquitie in this realme, and such as have ever
   borne themselves with honourable reputation to the world, and unspotted
   loyaltie to their prince and countrey: besides, so lineally are they
   descended from the Howards, as that the Lady Anne Howard; eldest
   daughter to John Duke of Norfolke, was wife to Sir Edmund, mother to Sir
   Edward, and grandmother to Sir William and Sir Thomas Gorges, Knightes:
   and therefore I doe assure my selfe that no due honour done to the White
   Lyon, but will be most gratefull to your Ladiship, whose husband and
   children do so neerely participate with the bloud of that noble family.
   So in all dutie I recommend this pamphlet, and the good acceptance
   thereof, to your honourable favour and protection. London, this first of
   Ianuarie, 1591.
   Your Honours humbly ever.
  
   [* This lady, when widow of William Parr, the only person who was ever
   Marquis of Northampton, had married Sir Thomas Gorges, uncle of Lady
   Douglas Howard, the subject of this elegy. Mr. (afterwards Sir) Arthur
   Gorges was himself a poet, and the author of the English translation of
   Bacon's tract _De Sapientia Veterum_, published in 1619. See Craik's
   Spenser and his Poetry, Vol. III. p. 187. C.]
  
   * * * * *
  
  
   DAPHNAIDA.
  
  
   Whatever man he be whose heavie mynd,
   With griefe of mournefull great mishap opprest,
   Fit matter for his cares increase would fynd,
   Let reade the rufull plaint herein exprest,
   Of one, I weene, the wofulst man alive, 5
   Even sad Alcyon*, whose empierced brest
   Sharpe sorrowe did in thousand peeces rive.
   [* I.e. Sir Arthur Gorges.]
  
   But whoso else in pleasure findeth sense,
   Or in this wretched life doeth take delight,
   Let him he banisht farre away from hence; 10
   Ne let the Sacred Sisters here be hight*,
   Though they of sorrowe heavilie can sing,
   For even their heavie song would breede delight;
   But here no tunes save sobs and grones shall ring.
   [* _Hight_, summoned.]
  
   In stead of them and their sweet harmonie, 15
   Let those three Fatall Sisters, whose sad hands
   Doe weave the direfull threeds of destinie,
   And in their wrath break off the vitall bands,
   Approach hereto; and let the dreadfull Queene
   Of Darknes deepe come from the Stygian strands, 20
   And grisly ghosts, to heare this dolefull teene*,
   [* _Teene_, sorrow]
  
   In gloomy evening, when the wearie sun
   After his dayes long labour drew to rest,
   And sweatie steedes, now having overrun
   The compast skie, gan water in the west, 25
   I walkt abroad to breath the freshing ayre
   In open fields, whose flowring pride, opprest
   With early frosts, had lost their beautie faire.
  
   There came unto my mind a troublous thought,
   Which dayly doth my weaker wit possesse, 30
   Ne lets it rest untill it forth have brought
   Her long borne infant, fruit of heavinesse,
   Which she conceived hath through meditation
   Of this worlds vainnesse and life's wretchednesse,
   That yet my soule it deepely doth empassion*. 35
   [* _Empassion_, move]
  
   So as I muzed on the miserie
   In which men live, and I of many most,
   Most miserable man, I did espie
   Where towards me a sory wight did cost*,
   Clad all in black, that mourning did bewray, 40
   And Iacob staffe ** in hand devoutly crost,
   Like to some pilgrim come from farre away.
   [* _Cost_, approach]
   [** _Iacob staffe_, a pilgrim's staff, in the form of a cross]
  
   His carelesse locks, uncombed and unshorne,
   Hong long adowne, and bearde all overgrowne,
   That well he seemd to be some wight forlorne: 45
   Downe to the earth his heavie eyes were throwne,
   As loathing light, and ever as he went
   He sighed soft, and inly deepe did grone,
   As if his heart in peeces would have rent.
  
   Approaching nigh his face I vewed nere, 50
   And by the semblant of his countenaunce
   Me seemd I had his person seene elsewhere,
   Most like Alcyon seeming at a glaunce;
   Alcyon he, the iollie shepheard swaine,
   That wont full merrilie to pipe and daunce, 55
   And fill with pleasance every wood and plaine.
  
   Yet halfe in doubt, because of his disguize,
   I softlie sayd, Alcyon! There-withall
   He lookt aside as in disdainefull wise,
   Yet stayed not, till I againe did call: 60
   Then, turning back, he saide, with hollow sound,
   "Who is it that dooth name me, wofull thrall,
   The wretchedst man that treads this day on ground?"
  
   "One whom like wofulnesse, impressed deepe,
   Hath made fit mate thy wretched case to heare, 65
   And given like cause with thee to waile and wepe;
   Griefe finds some ease by him that like does beare.
   Then stay, Alcyon, gentle shepheard! stay,"
   Quoth I, "till thou have to my trustie eare
   Committed what thee dooth so ill apay*." 70
   [* _Ill apay _, discontent, distress.]
  
   "Cease, foolish man!" saide he halfe wrothfully,
   "To seeke to heare that which cannot be told;
   For the huge anguish, which doeth multiply
   My dying paines, no tongue can well unfold;
   Ne doo I care that any should bemone 75
   My hard mishap, or any weepe that would,
   But seeke alone to weepe, and dye alone."
  
   "Then be it so," quoth I, "that thou are bent
   To die alone, unpitied, unplained;
   Yet, ere thou die, it were convenient 80
   To tell the cause which thee thereto constrained,
   Least that the world thee dead accuse of guilt,
   And say, when thou of none shall be maintained,
   That thou for secret crime thy blood hast spilt."
  
   "Who life does loath, and longs to be unbound 85
   From the strong shackles of fraile flesh," quoth he,
   "Nought cares at all what they that live on ground
   Deem the occasion of his death to bee;
   Rather desires to be forgotten quight,
   Than question made of his calamitie; 90
   For harts deep sorrow hates both life and light.
  
   "Yet since so much thou seemst to rue my griefe,
   And car'st for one that for himselfe cares nought,
   (Sign of thy love, though nought for my reliefe,
   For my reliefe exceedeth living thought,) 95
   I will to thee this heavie case relate:
   Then harken well till it to end be brought,
   For never didst thou heare more haplesse fate.
  
   "Whilome I usde (as thou right well doest know)
   My little flocke on westerns downes to keep, 100
   Not far from whence Sabrinaes streame doth flow,
   And flowrie bancks with silver liquor steepe;
   Nought carde I then for worldly change or chaunce,
   For all my ioy was on my gentle sheepe,
   And to my pype to caroll and to daunce. 105
  
   "It there befell, as I the fields did range
   Fearlesse and free, a faire young Lionesse,
   White as the native rose before the chaunge
   Which Venus blood did in her leaves impresse,
   I spied playing on the grassie plaine 110
   Her youthfull sports and kindlie wantonnesse,
   That did all other beasts in beawtie staine.
   [Ver. 107.--_A fair young Lionesse,_ So called from the white lion in
   the arms of the Duke of Norfolk, the head of the family to which Lady
   Douglas Howard belonged. H.]
  
   "Much was I moved at so goodly sight,
   Whose like before mine eye had seldome seene,
   And gan to cast how I her compasse might, 115
   And bring to hand that yet had never beene:
   So well I wrought with mildnes and with paine,
   That I her caught disporting on the greene,
   And brought away fast bound with silver chaine.
  
   "And afterwardes I handled her so fayre, 120
   That though by kind shee stout and salvage were,
   For being borne an auncient lions hayre,
   And of the race that all wild beastes do feare,
   Yet I her fram'd, and wan so to my bent,
   That shee became so meeke and milde of cheare 125
   As the least lamb in all my flock that went.
  
   "For shee in field, where-ever I did wend,
   Would wend with me, and waite by me all day;
   And all the night that I in watch did spend,
   If cause requir'd, or els in sleepe, if nay, 130
   Shee would all night by me or watch or sleepe;
   And evermore when I did sleepe or play,
   She of my flock would take full warie keepe*.
   [* _Keepe_, care.]
  
   "Safe then, and safest, were my sillie sheepe,
   Ne fear'd the wolfe, ne fear'd the wildest beast, 135
   All* were I drown'd in carelesse quiet deepe:
   My lovely Lionesse without beheast
   So careful was for them and for my good,
   That when I waked, neither most nor least
   I found miscarried or in plaine or wood. 140
  
   Oft did the Shepeheards, wich my hap did heare,
   And oft their lasses which my luck envied,
   Daylie resort to me from farre and neare,
   To see my Lyonesse, whose hraises wide
   Were spred abroad; and when her worthinesse 145
   Much greater than the rude report they tryde*,
   They her did praise, and my good fortune blesse.
   [* _Tryde_, proved, found.]
  
   "Long thus I ioyed in my happinesse,
   And well did hope my ioy would have no end;
   But oh! fond man! that in worlds ficklenesse 150
   Reposedst hope, or weenedst Her thy frend
   That glories most in mortall miseries,
   And daylie doth her changefull counsels bend
   To make new matter fit for tragedies.
  
   "For whilest I was thus without dread or dout, 155
   A cruel Satyre with his murdrous dart,
   Greedie of mischiefe, ranging all about,
   Gave her the fatall wound of deadly smart,
   And reft from me my sweete companion,
   And reft from me my love, my life, my hart: 160
   My Lyonesse, ah woe is me! is gon!
  
   "Out of the world thus was she reft away,
   Out of the world, unworthy such a spoyle,
   And borne to heaven, for heaven a fitter pray;
   Much fitter then the lyon which with toyle 165
   Alcides slew, and fixt in firmament;
   Her now I seeke throughout this earthly soyle,
   And seeking misse, and missing doe lament."
  
   Therewith he gan afresh to waile and weepe,
   That I for pittie of his heavie plight 170
   Could not abstain mine eyes with teares to steepe;
   But when I saw the anguish of his spright
   Some deale alaid, I him bespake againe:
   "Certes, Alcyon, painfull is thy plight,
   That it in me breeds almost equall paine, 175
  
   "Yet doth not my dull wit well understand
   The riddle of thy loved Lionesse;
   For rare it seemes in reason to be skand,
   That man, who doth the whole worlds rule possesse,
   Should to a beast his noble hart embase, 180
   And be the vassall of his vassalesse;
   Therefore more plain areade* this doubtfull case."
   [* _Areade_, explain.]
  
   Then sighing sore, "Daphne thou knew'st," quoth he;
   "She now is dead": no more endur'd to say,
   But fell to ground for great extremitie; 185
   That I, beholding it, with deepe dismay
   Was much apald, and, lightly him uprearing,
   Revoked life, that would have fled away,
   All were my selfe through grief in deadly drearing*.
   [* _Drearing_, sorrowing.]
  
   Then gan I him to comfort all my best, 190
   And with milde counsaile strove to mitigate
   The stormie passion of his troubled brest;
   But he thereby was more empassionate,
   As stubborne steed that is with curb restrained
   Becomes more fierce and fervent in his gate, 195
   And, breaking foorth at last, thus dearnely* plained:
   [* _Dearnely_, sadly.]
  
  
   I.
  
   "What man henceforth that breatheth vitall aire
   Will honour Heaven, or heavenly powers adore,
   Which so uniustly doth their iudgements share
   Mongst earthly wights, as to afflict so sore 200
   The innocent as those which do transgresse,
   And doe not spare the best or fairest more
   Than worst or foulest, but doe both oppresse?
  
   "If this be right, why did they then create
   The world so faire, sith fairenesse is neglected? 205
   Or why be they themselves immaculate,
   If purest things be not by them respected?
   She faire, she pure, most faire, most pure she was,
   Yet was by them as thing impure reiected;
   Yet she in purenesse heaven it self did pas. 210
  
   "In purenesse, and in all celestiall grace
   That men admire in goodly womankind,
   She did excell, and seem'd of angels race,
   Living on earth like angell new divinde*,
   Adorn'd with wisedome and with chastitie, 215
   And all the dowries of a noble mind,
   Which did her beautie much more beautifie.
   [* _Divinde_, deified.]
  
   "No age hath bred (since faire Astraea left
   The sinfull world) more vertue in a wight;
   And, when she parted hence, with her she reft 220
   Great hope, and robd her race of bounty* quight.
   Well may the shepheard lasses now lament;
   For doubble losse by her hath on them light,
   To loose both her and bounties ornament.
   [* _Bounty_, goodness.]
  
   "Ne let Elisa, royall shepheardesse, 225
   The praises of my parted* love envy,
   For she hath praises in all plenteousnesse
   Powr'd upon her, like showers of Castaly,
   By her owne shepheard, Colin, her own shepheard,
   That her with heavenly hymnes doth deifie, 230
   Of rusticke Muse full hardly to be betterd.
   [* _Parted_, departed.]
  
   "She is the rose, the glory of the day,
   And mine the primrose in the lowly shade:
   Mine? ah, not mine! amisse I mine did say:
   Not mine, but His which mine awhile her made; 235
   Mine to be-his, with him to live for ay.
   O that so faire a flowre so soon should fade,
   And through untimely tempest fall away!
  
   "She fell away in her first ages spring,
   Whilst yet her leafe was greene, and fresh her rinde;
   And whilst her braunch faire blossomes foorth did bring, 241
   She fell away against all course of kinde*.
   For age to dye is right, but youth is wrong;
   She fell away like fruit blowne down with winde.
   Weepe, Shepheard! weepe, to make my undersong**.
   [* _Kinde_, nature.]
   [** _Undersong_, accompaniment.]
  
  
   II.
  
   "What hart so stonie hard but that would weepe.
   And poure forth fountaines of incessant teares?
   What Timon but would let compassion creepe
   Into his breast, and pierce his frosen eares?
   In stead of teares, whose brackish bitter well 250
   I wasted have, my heart bloud dropping weares,
   To think to ground how that faire blossome fell.
  
   "Yet fell she not as one enforst to dye,
   Ne dyde with dread and grudging discontent,
   But as one toyld with travell downe doth lye, 255
   So lay she downe, as if to sleepe she went,
   And closde her eyes with carelesse quietriesse;
   The whiles soft death away her spirit hent*,
   And soule assoyld** from sinfull fleshlinesse.
   [* _Hent_, took]
   [** _Assoyld_, absolved.]
  
   "Yet ere that life her lodging did forsake, 260
   She, all resolv'd, and readie to remove,
   Calling to me (ay me!) this wise bespake;
   'Alcyon! ah, my first and latest love!
   Ah! why does my Alcyon weepe and mourne,
   And grieve my ghost, that ill mote him behove, 265
   As if to me had chaunst some evill tourne!
  
   "'I, since the messenger is come for mee
   That summons soules unto the bridale feast
   Of his great Lord, must needs depart from thee,
   And straight obay his soveraine beheast; 270
   Why should Alcyon then so sore lament
   That I from miserie shall be releast,
   And freed from wretched long imprisonment!
  
   "'Our daies are full of dolour and disease.
   Our life afflicted with incessant paine, 275
   That nought on earth may lessen or appease;
   Why then should I desire here to remaine!
   Or why should he that loves me sorrie bee
   For my deliverance, or at all complaine
   My good to heare, and toward* ioyes to see! 280
   [* _Toward,_ preparing, near at hand.]
  
   "'I goe, and long desired have to goe;
   I goe with gladnesse to my wished rest
   Whereas* no worlds sad care nor wasting woe
   May come, their happie quiet to molest;
   But saints and angels in celestiall thrones 285
   Eternally Him praise that hath them blest;
   There shall I be amongst those blessed ones.
   [* _Whereas,_ where.]
  
   "'Yet, ere I goe, a pledge I leave with thee
   Of the late love the which betwixt us past;
   My young Ambrosia; in lieu of mee, 290
   Love her; so shall our love for ever last.
   Thus, deare! adieu, whom I expect ere long.'--
   So having said, away she softly past;
   Weepe, Shepheard! weepe, to make mine undersong.
  
   Эдмунд Спенсер ДАФНАИДА-2
   (Перевод с английского, вторая половина, 295-567).
  
  
   III.
  
   Я часто вспоминаю эту речь, 295
   Она мне в грудь до сердца проникала,
   Любое слово било, будто меч
   Из твёрдого калёного металла.
   Их не сравнить со сладостью речей,
   Которыми пленялся я, бывало, 300
   В начале увлечённости моей.
  
   И вот я пепельную бледность щёк,
   Которой Смерть бедняжку наделила,
   Её глаза, где прежний огонёк,
   Навек потух в преддверии могилы, 305
   Сопоставляю с ярким блеском глаз
   Где крылась покоряющая сила.
   Как был я счастлив ! Как убит сейчас !
  
   Я рад был видеть, как она ведёт
   Всех дочек пастухов, сминая травы, 310
   И возглавляет звонкий хоровод
   С венком на голове и с видом павы.
   А если громче пела иногда,
   На зависть певчим птицам всей дубравы,
   И пастухи внимали и стада. 315
  
   Подружки пастухов ! А кто же вас
   Сплотит теперь ? Кто нынче запевала ?
   Кто украшает праздники сейчас ?
   Она их королевой представала.
   И вот сменила праздники печаль. 320
   Одни стенанья, вместо карнавала.
   Тоскуют и окрестности и даль.
  
   Отныне пусть волынки не звучат,
   Чтоб люди от напевов не хмелели.
   Не нужно больше на весёлый лад. 325
   Настраивать овсяные свирели.
   Довольно праздников. Их сменит страх.
   Не нужно зажигать огней без цели.
   Пусть ужас воцаряется в сердцах.
  
   Пусть более не станет пенья птиц. 330
   Пусть дикий вой бежит в лесу по тропам.
   Пусть засуха иссушит глубь криниц.
   Пусть реки разливаются потопом.
   Пусть раздаётся похоронный звон.
   Пусть все цветы завянут скопом. 335
   Пусть призраки летят со всех сторон.
  
   Природа - мать всех дышащих окрест.
   Пора ей отдохнуть от старой моды.
   Пусть не родит приятных нам существ.
   Пускай плодятся монстры и уроды. 340
   Её оплошность - весь мой горький крах.
   Она не мать - виновница невзгоды.
   Плачь, плачь, пастух, под стон людей и птах !
  
   IV
   Ты, маленькое стадо ! Я свой скот
   Водил в луга, знал каждую опушку. 345
   Теперь кормитесь астрами* с болот
   да рутой; ешьте ложную петрушку**.
   Травитесь сорняками поскорей.
   Лишь волк готов пожрать такую тушку,
   А кости станут лакомством зверей. 350
  
   Примечание: *Астры - у Э.Спенсера ASTROFEL . Поэт, наверное, имел в виду жёлтые болотные
   aстры (starwort), которые считаются вредными для овец, но скорее всего Спенсеру пришлось по нраву красивое название этой травы - ASTROFEL. Одна из "малых поэм" Э.Спенсера называется ASTROPHEL. Смотрите "Astrophel", строки. 184-196, там описан этот цветок (из примечаний к английскому изданию малых поэм Э.Спенсера).
   Русские названия соответствующих растений - из рода Callitriche: болотник, красовласка,
   водяная звёздочка; из рода Stellaria, семейства гвоздичных: звездчатка, мокричник, песчанка.
   **По всей видимости речь идёт о кокОрыше, иначе "собачьей" или "дурьей" петрушке.
  
   Нет, овцы, я не вас кляну, стеня !
   Я не хочу для вас жестокой муки,
   Которая свалилась на меня.
   Сходя с ума в погибельной разлуке,
   Я жизнь кляну, в которой столько зла, 355
   Но небесам не до моей докуки,
   И мною даже Смерть пренебрегла.
  
   Ей подавай лишь лучших и благих,
   Безбожные у Смерти - без вниманья
   И жизнь не отнимается у них, 360
   Поскольку продлеваются страданья.
   Так учредил Великий Судия.
   Иначе Смерть была б не наказанье,
   а прекращенье тягот житья.
  
   Вот Дафна и была унесена 365
   В достойное заслуженное место.
   Я жив. Епитемья моя трудна.
   Она ж ушла, не высказав протеста.
   А мне никак не перейти межу.
   Не помогают ни слова, ни жесты. 370
   И я теперь лишь призраку служу.
  
   Пойду бродить как бедный пилигрим
   В далёкое и долгое скитанье.
   Пусть будет разум мучим и томим,
   Как раздобыть в дороге пропитанье. 375
   Мои же слёзы станут мне питьём,
   И, чтобы стали тяжелей страданья,
   Мне ложем будет жёсткий глинозём.
  
   Покойная была моей Святой*;
   Она глядит с заоблачного трона 380
   (воспрянув с обретённой высотой)
   на мой удел и плачет сокрушённо.
   Витающим вверху не всё равно,
   когда до них доходят наши стоны,
   они в тревогах с нами заодно. 385
  
   Примечание: Пастух Алкион называет Дафну "Святой" - Saint. Отдельные комментаторы (Harris; Steffen) отмечают, что это соответствует католической религии, а для протестантов в такой терминологии есть признак идолопоклонства.
  
   Надеюсь, что пока я горем сыт,
   А небеса всё поддают мне жару,
   Пока Судьба мне неотступно мстит,
   Моя Любовь, разрушив злые чары,
   Пошлёт за мной, как вижу я в мечтах 390
   И вынося безжалостную кару.
   Плачь, плачь, пастух, под стон людей и птах !
  
   V.
  
   Отныне мной утрачен интерес
   К искусству и созданиям Природы.
   Всё быстро гибнет под шатром небес, 395
   лишь дунет Норд, несущий нам невзгоды.
   Под шквалом всё взлетит и упадёт.
   Не выстоят и каменные своды,
   И Разум - в горе и в плену забот.
  
   Я ненавижу небеса за то, 400
   Что Дафну у меня они отняли,
   Земля отвратна мне как решето,
   Где накопилось много всякой швали,
   Отвратно пламя - вечный спутник гроз.
   И воздух, полный вздохов и печали. 405
   Отвратно море как источник слёз.
  
   Мне день отвратен, потому что свет
   Лишь подтверждает, что уж нет Любимой.
   Отвратна ночь. В ней тьма и света нет,
   Но тяжко мне средь ночи нелюдимой. 410
   Отвратно время, мчащееся прочь,
   Стирая след поры невозвратимой,
   И нам его остановить невмочь.
  
   Отвратна речь - мне б лучше онеметь,
   Отвратен слух - я глохну в вечном гаме, 415
   Мешая умереть, отвратны снедь,
   И зрение, залитое слезами;
   Всё стало скверно - гадко обонять.
   Все чувства смяты или стёрлись сами.
   Я потерял способность ощущать. 420
  
   Бегу от женщин, не люблю мужчин.
   Мужчины сами - все бессчастны ныне.
   А с женщинами знаться нет причин -
   Моя Любовь меж ними лишь в помине.
   Где ж ты, Звезда, сиявшая светло ? 425
   И, злую Смерть виня в её кончине,
   Я проклял всё, что будет и прошло.
  
   Мне ненавистен мир и всё, что в нём,
   Поскольку в нём всё время перемены.
   Весь мир толчками ходит ходуном; 430
   Нет постоянства, обороты, крены.
   Здесь что попало смалывают ы жмых.
   Здесь горе, здесь преддверие Геенны.
   Здесь жалкое житьё едва живых.
  
   Так я всечасно гибну и живу, 435
   Пока не обрету себе могилы.
   Мой бедный дух слабеет наяву,
   И нет уж Той, что мне крепила силы.
   Она ушла, и я почти что прах.
   И скорбь тяжка, и жить уже не мило. 440
   Плачь, прачь, пастух, под стон людей и птах !
  
   VI.
   Зачем же всё живу я как изгой ?
   А Смерть нейдёт, не делает почина.
   И яркий свет тревожит мой покой,
   И тьма не хочет взять в свою пучину. 445
   Как долго длится сумрачная бредь !
   (ВАРИАНТ: Набросить ослепляющую сеть.)
   Когда ж она придёт, моя кончина
   и отчего так трудно умереть ?
  
   Я жалко прозябаю без тепла,
   Всегда в тисках невыносимой боли; 450
   Зато кончина будет весела
   Как выход из отчаянной юдоли,
   Но мне невмочь ускорить мой уход;
   Без Дафны я на свете, как в неволе
   И должен ждать, когда за мной пришлёт. 455
  
   А между тем, пока ещё я жив,
   Пускай бредут измученные ноги ,
   И пусть не просят сделать перерыв,
   И пусть не будет жалоб на дороги.
   Глаза должны смотреть, а я идти, 460
   Пока не посчастливится в итоге
   И посланный не встретится в пути.
  
   Как прежде мать богов*, брела с тоской,
   И дочь свою искала, Эвридику,
   Шла по свету и в ночь, и день-деньской, -
   Так я пойду сквозь тёрн и ежевику, 465
   Не заходя в попутное село,
   Без просьб, чтоб приютили горемыку,
   Какое б Солнце в небе ни пекло.
  
  
   Примечание: * Алкион соединяет здесь два мифа - миф об Орфее и Эвридике и миф о Церере
   и Прозерпине. Жена Орфея была вынуждена отправиться в подземное царство, когда её ужалила змея, а дочь Цереры была похищена Гадесом. Церера искала Прозерпину по всему свету.
   По рассказу Овидия она в гневе опустошила сицилийскую землю ("Метаморфозы", 5. 477-86).
   Её речи похожи на слова Алкиона (строки 330-334), когда он желает, чтобы земля иссохла.
  
   Пусть даже сон*, несущий всем покой, 470
   Не станет больше замыкать мне очи;
   Не нужен мне и отдых никакой.
   Пусть притомлюсь - так станет жизнь короче.
   Потом, должно быть, отдохну в гробу.
   Теперь я с Филуменой**, дни и ночи,
   Оплакиваю горькую судьбу. 475
  
   Примечание: *Сон назван у Э.Спенсера хозяином постоялого двора - Harberger.
   Это метафора. Но один из комментаторов (Renwick) считает, что, до прихода посланца от
   Дафны, предварительно появится хозяин гостиницы, которы даст усталому паломнику
   место для отдыха.
   **Филумена. Нужно полагать, что это Филомела - соловушка. По древнегреческому мифу,
   девица Филомела была похищена, жестоко обижена и искалечена Тереем, а потом превратилась
   в соловья. Филомела - подруга Алкиона как несчастная ночная птица. Имя Филумена,
   повидимому, заимствовано Э.Спенсером из опубликованной в 1576 году элегии Джорджа
   Гаскойна "The Complaynt of Philumene" .
  
   Сейчас,когда я вижу в звездопад,
   Как яркая звезда из горней сферы
   Падёт, чтоб осветить подземный Ад,
   Мне кажется - низринулась в пещеру 480
   И не вернётся в небо никогда,
   Светлейшая из всех звезда Венеры*,
   Прекраснейшая добрая звезда.
  
  
   Примечание: *Звезда Венеры, вечерняя звезда - Веспер . В других произведениях Э.Спенсера она фигурирует как образ божественной красоты и руководства. (В "Королеве Фей", VII-vi.9; в "Эпиталамионе" , 286-94).
  
   Лишь день покажет свой росистый лик
   И позовёт других людей к работе, 485
   Я удалюсь в какой-нибудь тайник,
   Упрячусь в тень, укроюсь в диком* гроте,
   Там буду тайно горевать в слезах,
   Прося Творца помочь в моей заботе.
   Плачь, плачь, пастух, под стон людей и птах ! 490
  
   Примечание: *Здесь в текстах у Э.Спенсера встречаются разночтения - DEEPE - DERNE - DRERE - глубокий - одинокий - страшный.
  
   VII.
  
   Я больше не хочу, сейчас и впредь,
   Хвалить всё то, что бренно и невечно,
   на все земные прелести смотреть.
   Благоухавший вольно и беспечно
   Прекраснейший из всех цветок увял. 495
   К живущему природа бессердечна -
   Всё быстро мнёт и губит сильный шквал.
  
   Друзья Фортуны ! Вскачь на колесе
   Вы едете роскошно и надменно.
   Богаты, в почестях, во всей красе - 500
   но это всё лишь временно и тленно.
   Должно быть, вы умчитесь далеко,
   Но всё уйдёт - что вдруг, что постепенно -
   Лишь точный срок предвидеть нелегко.
  
   Несчастные любовники ! Без дам 505
   Вы страждете от тягостной разлуки
   В тоскливой жизни с горем пополам.
   Услышьте, как твержу я в страшной муке
   Элегии: и каждый стих - слеза,
   И горький вздох о Дафне в каждом звуке. 510
   Когда умру, закройте мне глаза !
  
   Cчастливые любовники ! Пока
   Над вами нет угрозы расставанья,
   Пусть не тревожит вас моя тоска -
   Вздохните только о моём страданье. 515
   Любая наша радость невечна.
   Судьба всегда готовит испытанья.
   Вся наша жизнь на свете непрочна.
  
   Мои друзья и компаньоны, пастухи !
   Пусть будет вам вольготно на равнине 520
   И не пугают горные верхи.
   Не забывайте о моей судьбине,
   А как узнаете, что впал я в вечный сон,
   Так, опечалясь, всем скажите: "Ныне,
   Проклявши жизнь, скончался Алкион". 525
  
   Подружки пастухов ! Из вас, зазноб,
   Владеющих их грубыми сердцами,
   Пусть кто-нибудь, увидевши мой гроб,
   Придёт и оросит его слезами,
   Наложит кипарисовых ветвей. 530
   Должно быть, вы растрогаетесь сами,
   Узнав о горькой участи моей.
  
   Вы, пилигримы, совершая путь
   Во исполненье своего обета,
   остановитесь обо мне вздохнуть. 535
   Прочтите эпитафию поэта,
   Что будет мне потом посвящена.
   А Дафна - та давно в жилище света !
   Молчи ж, пастух, да будет тишина".
  
   Он стал крениться, тяжко застонал, 540
   Я ужаса не видывал такого.
   Он побледнел. Угас его накал.
   Он больше не сказал уже ни слова.
   Ему глубокий обморок грозил.
   Я подскочил, не ожидая зова, 545
   И тормошил его что было сил.
  
   Моё вмешательство не помогло.
   Составив обо мне дурное мненье,
   Он лишь смотрел презрительно и зло.
   Он мог скончаться здесь в оцепененье - 550
   Я тряс его и не давал упасть,
   Меня пугало это исступленье,
   Его самоубийственная страсть.
  
   Затем припадок кое-как утих,
   И стоны стали тише и короче, 555
   Но день был очень пасмурен и лих
   И быстро приближался сумрак ночи.
   Я звал несчастного к себе под кров
   И уговаривал как можно кротче
   Побыть, пока не станет он здоров. 560
  
   Я звал, но он остался при своём
   И, не щадя измученные ноги,
   Пошатываясь, вновь пошёл пешком
   И мрачно озирался, как в тревоге,
   Как будто Смерть привиделась опять 565
   И ведьмы замаячили в дороге.
   А что с ним стало - не могу сказать.
   КОНЕЦ
  
   Edmund Spenser DAPHNAIDA-2
  
   III.
  
   "So oft as I record those piercing words, 295
   Which yet are deepe engraven in my brest,
   And those last deadly accents, which like swords
   Did wound my heart and rend my bleeding chest,
   With those sweet sugred speeches doe compare
   The which my soul first conquerd and possest, 300
   The first beginners of my endlesse care,
  
   "And when those pallid cheekes and ashe hew,
   In which sad Death his pourtraiture had writ,
   And when those hollow eyes and deadly view,
   On which the cloud of ghastly night did sit, 305
   I match, with that sweete smile and chearful brow,
   Which all the world subdued unto it,
   How happie was I then, and wretched now!
  
   "How happie was I when I saw her leade
   The shepheards daughters dauncing in a rownd! 310
   How trimly would she trace* and softly tread
   The tender grasse, with rosye garland crownd!
   And when she list advaunce her heavenly voyce,
   Both Nymphes and Muses nigh she made astownd,
   And flocks and shepheards caused to reioyce. 315
   [* _Trace_, step]
  
   "But now, ye shepheard lasses! who shall lead
   Your wandring troupes, or sing your virelayes*?
   Or who shall dight** your bowres, sith she is dead
   That was the lady of your holy-dayes?
   Let now your blisse be turned into bale, 320
   And into plaints convert your ioyous playes,
   And with the same fill every hill and dale.
   [* _Virelayes_, roundelays.]
   [** _Dight_, deck.]
  
   "Let bagpipe never more be heard to shrill,
   That may allure the senses to delight,
   Ne ever shepheard sound his oaten quill 325
   Unto the many*, that provoke them might
   To idle pleasance; but let ghastlinesse
   And drearie horror dim the chearfull light,
   To make the image of true heavinesse.
   [* _Many_, company.]
  
   "Let birds be silent on the naked spray, 330
   And shady woods resound with dreadfull yells;
   Let streaming floods their hastie courses stay,
   And parching drouth drie up the cristall wells;
   Let th'earth be barren, and bring foorth no flowres,
   And th'ayre be fild with noyse of dolefull knells, 335
   And wandring spirits walke untimely howres.
  
   "And Nature, nurse of every living thing,
   Let rest her selfe from her long wearinesse,
   And cease henceforth things kindly forth to bring,
   But hideous monsters full of uglinesse; 340
   For she it is that hath me done this wrong;
   No nurse, but stepdame cruell, mercilesse.
   Weepe, Shepheard! weepe, to make my undersong.
  
  
   IV.
  
  
   "My little flock, whom earst I lov'd so well,
   And wont to feed with finest grasse that grew, 345
   Feede ye hencefoorth on bitter astrofell*,
   And stinking smallage, and unsaverie rew;
   And when your mawes are with those weeds corrupted,
   Be ye the pray of wolves; ne will I rew
   That with your carkasses wild beasts be glutted. 350
   [* _Astrofell_, (probably) starwort. See _Astrophel_, v. 184-196.]
  
   "Ne worse to you, my sillie sheepe, I pray,
   Ne sorer vengeance wish on you to fall
   Than to my selfe, for whose confusde decay**
   To carelesse heavens I doo daylie call;
   But heavens refuse to heare a wretches cry; 355
   And cruell Death doth scorn to come at call,
   Or graunt his boone that most desires to dye.
   [* _Decay_, destruction.]
  
   "The good and righteous he away doth take,
   To plague th'unrighteous which alive remaine;
   But the ungodly ones he doth forsake, 360
   By living long to multiplie their paine;
   Else surely death should be no punishment,
   As the Great Iudge at first did it ordaine,
   But rather riddance from long languishment.
  
   "Therefore, my Daphne they have tane away; 365
   For worthie of a better place was she:
   But me unworthie willed here to stay,
   That with her lacke I might tormented be.
   Sith then they so have ordred, I will pay
   Penance to her, according* their decree, 370
   And to her ghost doe service day by day.
   [* _According_, according to.]
  
   "For I will walke this wandring pilgrimage,
   Throughout the world from one to other end,
   And in affliction waste my better age:
   My bread shall be the anguish of my mynd, 375
   My drink the teares which fro mine eyes do raine,
   My bed the ground that hardest I may fynd;
   So will I wilfully increase my paine.
  
   "And she, my love that was, my saint that is,
   When she beholds from her celestiall throne 380
   (In which shee ioyeth in eternall blis)
   My bitter penance, will my case bemone,
   And pittie me that living thus doo die;
   For heavenly spirits have compassion
   On mortall men, and rue their miserie. 385
  
   "So when I have with sorrow satisfyde
   Th'importune Fates which vengeance on me seeks,
   And th'heavens with long languor pacifyde,
   She, for pure pitie of my sufferance meeke,
   Will send for me; for which I daily long, 390
   And will till then my painfull penance eeke,
   Weepe, Shepheard! weepe, to make my undersong.
  
  
   V.
  
   "Hencefoorth I hate whatever Nature made,
   And in her workmanship no pleasure finde,
   For they be all but vaine, and quickly fade 395
   So soone as on them blowes the northern winde;
   They tarrie not, but flit and fall away,
   Leaving behind them nought but griefe of minde,
   And mocking such as thinke they long will stay.
  
   "I hate the heaven, because it doth withhould 400
   Me from my love, and eke my love from me;
   I hate the earth, because it is the mould
   Of fleshly slime and fraile mortalitie;
   I hate the fire, because to nought it flyes;
   I hate the ayre, because sighes of it be; 405
   I hate the sea, because it teares supplyes.
  
   "I hate the day, because it lendeth light
   To see all things, and not my love to see;
   I hate the darknesse and the dreary night,
   Because they breed sad balefulnesse in mee; 410
   I hate all times, because all times doo fly
   So fast away, and may not stayed bee,
   But as a speedie post that passeth by.
  
   "I hate to speake, my voyce is spent with crying;
   I hate to heare, lowd plaints have duld mine eares;
   I hate to tast, for food withholds my dying; 416
   I hate to see, mine eyes are dimd with teares;
   I hate to smell, no sweet on earth is left;
   I hate to feele, my flesh is numbd with feares:
   So all my senses from me are bereft. 420
  
   "I hate all men, and shun all womankinde;
   The one, because as I they wretched are;
   The other, for because I doo not finde
   My love with them, that wont to be their starre.
   And life I hate, because it will not last; 425
   And death I hate, because it life doth marre;
   And all I hate that is to come or past.
  
   "So all the world, and all in it I hate,
   Because it changeth ever to and fro,
   And never standeth in one certaine state, 430
   But, still unstedfast, round about doth goe
   Like a mill-wheele in midst of miserie,
   Driven with streames of wretchednesse and woe,
   That dying lives, and living still does dye.
  
   "So doo I live, so doo I daylie die, 435
   And pine away in selfe-consuming paine!
   Sith she that did my vitall powres supplie,
   And feeble spirits in their force maintaine,
   Is fetcht fro me, why seeke I to prolong
   My wearie daies in dolour and disdalne! 440
   Weepe, Shepheard! weepe, to make my undersong.
  
  
   VI.
  
   "Why doo I longer live in lifes despight,
   And doo not dye then in despight of death!
   Why doo I longer see this loathsome light,
   And doo in darknesse not abridge my breath, 445
   Sith all my sorrow should have end thereby,
   And cares finde quiet! Is it so uneath*
   To leave this life, or dolorous to dye?
   [* _Uneath_, difficult.]
  
   "To live I finde it deadly dolorous,
   For life drawes care, and care continuall woe; 450
   Therefore to dye must needes be ioyeous,
   And wishfull thing this sad life to forgoe.
   But I must stay; I may it not amend;
   My Daphne hence departing bad me so;
   She bad me stay, till she for me did send. 455
  
   "Yet, whilest I in this wretched vale doo stay,
   My wearie feete shall ever wandring be,
   That still I may be readie on my way
   When, as her messenger doth come for me;
   Ne will I rest my feete for feeblenesse, 460
   Ne will I rest my limmes for frailtie,
   Ne will I rest mine eyes for heavinesse.
  
   "But, as the mother of the gods, that sought
   For faire Euridyce, her daughter dere,
   Throughout the world, with wofull heavie thought,
   So will I travell whilest I tarrie heere, 466
   Ne will I lodge, ne will I ever lin*,
   Ne, when as drouping Titan draweth nere
   To loose his teeme, will I take up my inne**.
   [* _Lin_, cease.]
   [** _Inne_, lodging.]
  
   "Ne sleepe, the harbenger* of wearie wights, 470
   Shall ever lodge upon mine eye-lids more,
   Ne shall with rest refresh my fainting sprights,
   Nor failing force to former strength restore:
   But I will wake and sorrow all the night
   With Philumene*, my fortune to deplore; 475
   With Philumene, the partner of my plight.
   [* _Harbenger_, one who provides lodging or repose.]
   [** _Philumene_, Philomel.]
  
  
   "And ever as I see the starre to fall,
   And under ground to goe to give them light
   Which dwell in darknesse, I to mind will call
   How my faire starre, that shind on me so bright, 480
   Fell sodainly and faded under ground;
   Since whose departure, day is turnd to night,
   And night without a Venus starre is found.
  
   "But soon as day doth shew his deawie face,
   And cals foorth men unto their toylsome trade, 485
   I will withdraw me to some darkesome place,
   Or some dere* cave, or solitarie shade;
   There will I sigh, and sorrow all day long,
   And the huge burden of my cares unlade. 489
   Weepe, Shepheard! weepe, to make my undersong.
   [* Qu. _derne_, lonely? Or, _drere?_]
  
  
   VII.
  
  
   "Henceforth mine eyes shall never more behold
   Faire thing on earth, ne feed on false delight
   Of ought that framed is of mortall mould,
   Sith that my fairest flower is faded quight;
   For all I see is vaine and transitorie, 495
   Ne will be held in any stedfast plight,
   But in a moment loose their grace and glorie.
  
   "And ye, fond Men! on Fortunes wheele that ride,
   Or in ought under heaven repose assurance,
   Be it riches, beautie, or honours pride, 500
   Be sure that they shall have no long endurance,
   But ere ye be aware will flit away;
   For nought of them is yours, but th'only usance
   Of a small time, which none ascertains may.
  
   "And ye, true Lovers! whom desastrous chaunce, 505
   Hath farre exiled from your ladies grace,
   To mourne in sorrow and sad sufferauncc,
   When ye doe heare me in that desert place
   Lamenting loud my Daphnes elegie,
   Helpe me to waile my miserable case, 510
   And when life parts vouchsafe to close mine eye.
  
   "And ye, more happie Lovers! which enioy
   The presence of your dearest loves delight,
   "When ye doe heare my sorrowfull annoy,
   Yet pittie me in your empassiond spright, 515
   And thinke that such mishap as chaunst to me
   May happen unto the most happiest wight;
   For all mens states alike unstedfast be.
  
   "And ye, ray fellow Shepheards! which do feed
   Tour carelesse flocks on hils and open plaines, 520
   With better fortune than did me succeed,
   Remember yet my undeserved paines;
   And when ye heare that I am dead or slaine,
   Lament my lot, and tell your fellow-swaines
   That sad Aleyon dyde in lifes disdaine. 525
  
   "And ye, faire Damsels! shepheards deare delights,
   That with your loves do their rude hearts possesse,
   When as my hearse shall happen to your sightes,
   Vouchsafe to deck the same with cyparesse;
   And ever sprinckle brackish teares among, 530
   In pitie of my undeserv'd distresse,
   The which, I, wretch, endured have thus long.
  
   "And ye, poore Pilgrims! that with restlesse toyle
   Wearie your selves in wandring desart wayes,
   Till that you come where ye your vowes assoyle*, 535
   When passing by ye reade these wofull layes
   On my grave written, rue my Daphnes wrong,
   And mourne for me that languish out my dayes.
   Cease, Shepheard! cease, and end thy undersong."
   [* _Assoyle_, absolve, pay.]
  
   Thus when he ended had his heavie plaint, 540
   The heaviest plaint that ever I heard sound,
   His cheekes wext pale, and sprights began to faint,
   As if againe he would have fallen to ground;
   Which when I saw, I, stepping to him light,
   Amooved* him out of his stonie swound, 545
   And gan him to recomfort as I might.
   [* _Amooved_, roused.]
  
   But he no waie recomforted would be,
   Nor suffer solace to approach him nie,
   But, casting up a sdeinfull eie at me,
   That in his traunce I would not let him lie, 550
   Did rend his haire, and beat his blubbred face,
   As one disposed wilfullie to die,
   That I sore griev'd to see his wretched case.
  
   Tho when the pang was somewhat overpast,
   And the outragious passion nigh appeased, 555
   I him desyrde, sith daie was overcast
   And darke night fast approched, to be pleased
   To turne aside unto my cabinet*,
   And staie with me, till he were better eased
   Of that strong stownd** which him so sore beset. 560
   [* _Cabinet_, cabin.]
   [** _Stownd_, mood, parosysm of grief.]
  
   But by no meanes I could him win thereto,
   Ne longer him intreate with me to staie,
   But without taking leave he foorth did goe
   With staggring pace and dismall looks dismay,
   As if that Death he in the face had seene, 565
   Оr hellish hags had met upon the way: But what of him became I cannot weene.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"