Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

024 Шарль Кро Сандаловая шкатулка

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Продолжение публикации переводов из книги Шарля Кро "Сандаловая шкатулка", 22-32.
  Шарль Кро Река (22-е)
  (Перевод с французского).
  
  Мне мысли о Реке заполонили душу.
  Пора воспеть поток, вспоивший нашу сушу.
  
  Лишь стоит заглянуть за дальний горизонт,
  рядами гордых круч поднялся горный фронт.
  Там копится вода, несомая ветрами,
  родятся ледники и, тая ручейками,
  сгрызают под собой и мрамор, и гранит.
  Там чистая вода под елями звенит,
  бежит по пёстрым мхам, ища себе дорожки,
  по тонкому песку и в грудах грубой крошки.
  А рядышком овраг, в нём тоже ручеёк,
  он - с тысячью других - сливается в поток.
  А ниже, под горой, Река берёт начало.
  
  В ней яростный порыв, и вся она помчала
  удобрить и полить свою долину впрок.
  Но лишь лаванда, тмин, боярышник и дрок
  нашли себе приют в камнях и грудах глины.
  Река, стремясь вперёд, поставила плотины
  из грунта, из песка, из сокрушённых скал.
  Поток не раз свернул - он выхода искал...
  Но ярость улеглась. И стали понемногу
  деревья выходить с ним вместе на дорогу -
  вдоль каменных холмов, последних всплесков гор,
  бегущих, будто их зовёт морской простор.
  На склонах, посреди зелёного покрова,
  пасутся там и сям спокойные коровы.
  Там плещут бубенцы - с Рекою в унисон,
  чей шёпот всех вокруг вгоняет в мирный сон.
  
  Высоким тополям удобно у потока.
  Стоять в строю милей, чем жаться одиноко.
  Красив из них эскорт вдоль берега Реки !
  И на полях вокруг хозяева крепки.
  А люди без надежд на урожаи с нивы
  толпятся у Реки и ждут с неё поживы.
  Сапфир, алмаз, рубин и золотой песок
  несёт нам из-под скал взъярившийся поток.
  Под натиском стихий исходные породы
  сползают в глубь Реки в ласкающую воду.
  Промой песок в лотке - исполнится мечта,
  и золото блеснёт на донце рещета !
  Пакуй плоды своей старательской удачи.
  Узнаешь в городке, насколько стал богаче..
  
  А вот и рыбаки. Их дело не хитро.
  В тяжёлых их сетях - живое серебро.
  В баркасах - весь улов. Повсюду рыбный запах:
  на блузах, на снастях, на палубах, на трапах.
  Но этот труд рисков. Частенько сеть пуста.
  Для них разбогатеть - лишь сладкая мечта.
  
  Река меж тем несёт что любо и нелюбо.
  В горах "стригут" леса. И валят лесорубы
  еловые стволы. Река уж тут как тут.
  Течение несёт, и брёвнышки плывут.
  А дальше, как они ни возмущайся пылко,
  их, с помощью Реки, порежет лесопилка.
  
  Затем вокруг пейзаж равнинный, хуторской.
  Со всех сторон идут к Реке на водопой
  и кони, и быки. И прачки на закате
  стирают тут бельё, вальками колошматя.
  А в песне, что поют, сюжет игрив и мил:
  мол, жил да был король, и прачку полюбил.
  В воде, как перламутр, поблескивает кожа -
  на их руках - до плеч, на щиколотках - тоже.
  Заслышав, увидав, иной ездок свернёт
  да двинется верхом напропалую вброд.
  
  Зелёный островок, отрезанный теченьем,
  предложит провести там время в размышленье.
  
  Холмы здесь - в лоскутках, расчерчен весь массив.
  У берега - лески, ряды плакучих ив.
  А речка всё полней. В местах её заминок
  густые тростники и заросли кувшинок,
  танцует мошкара.
  Но дальше снова стал
  вдоль ложа строй холмов с рядами жёстких скал.
  Всё больше скальных гряд среди полей пшеницы.
  Здесь, в каменном краю, Река должна змеиться,
  питая скудный мох и злой чертополох,
  но сдавленный поток не замер, не заглох,
  не дремлет возле скал в отрытых им же ямах.
  
  Отважная Река - из сильных и упрямых.
  В немыслимых трудах, не дав себе заснуть
  она пробила брешь и отыскала путь.
  Под облаком из брызг вдруг каменное ложе
  исчезло, и Река, вся в грохоте и дрожи,
  каскадами воды свалилась под карниз -
  на россыпь древних скал, обрушенную вниз,
  как будто на хребты здесь бившихся титанов.
  Лишь зелень, никуда бесстрашно не отпрянув,
  смягчает грозный шум, одевши в свой наряд
  весь пенный водопад.
  А дальше, вновь, подряд
  раскинулись поля. Неведомо откуда
  течёт там уйма рек. У всех свои причуды.
  Любая норовит остаться навсегда,
  и каждая из них капризна и горда.
  Но сильная Река встаёт на их дороге
  и гасит их забег, вобрав их всех в итоге.
  В точь так же вдоль пути ликуют хутора,
  но, как твердит "прогресс", не их теперь пора.
  Индустриальный шум сгоняет певчих славок
  от фабрик прочь в леса, где сладок дух купавок,
  где ландыши цветут, где дождь смывает грязь,
  где солнце посветлей. Но люди, ополчась,
  поставили везде и пристани, и шлюзы,
  а ивам оттого - обида и обуза.
  И даже тополя сбегают с берегов.
  И больше места нет на кручах для волков.
  Всё множатся дома, но врядли скачет зяблик
  вблизи кирпичных труб коптящих небо фабрик.
  
  А дальше всё берёт в весёлый оборот
  красивый, молодой, отчаянный народ,
  все яростно гребут, воспрянув на досуге
  в борении с Рекой, и с ними их подруги.
  
  Вот город на пути. Большой. Он рад гостям.
  Здесь пристани везде. Ряд лестниц там и сям.
  Высокие мосты над самой жуткой бездной.
  Под пристанью кольцо - замшелый круг железный.
  Но тем, кто тонет здесь, наврядли ухватить.
  
  Под вечер ряд домов - взлохмаченная нить:
  ряды больших дворцов и маленьких халупок.
  Уж вечер. Никаких погрузок и закупок.
  Над портом тяжело, повыше мачт и крыш,
  взамен привычных птиц, летает в небе мышь.
  На ветхих пристанях, где плиты уж нестойки,
  задрали кровли вверх старинные постройки.
  Там сушится тряпьё - от блуз до белых риз.
  Полощется бельё. Внизу - владенья крыс.
  
  Под фермами моста речной лавине тесно.
  Она шумит всё злей и точит повсеместно
  преграды из камней, сдавившие проход.
  Здесь меньше ярких звёзд взошло на небосвод,
  чем светит на Реке земных "протуберанцев" -
  на улицах, где шум, езда и вихри танцев.
  Однако же Река совсем не весела -
  под тяжестью шаланд, бегущих без числа;
  от стоков, что несут, под гривой чёрной пены,
  очистки, башмаки, навоз и клочья сена.
  И кошек, и собак понёс шальной поток -
  но сам весь шлак и смрад убрал и превозмог.
  
  Луна ласкает гладь. Реке светло и лестно,
  а что там у людей, Реке не интересно,
  ей чужды страсти толп, их радости и грязь,
  она не хлынет вспять, на них оборотясь.
  
  А ниже по Реке уже не сыщешь бродов.
  Фарватер углублён для крупных пароходов,
  и веет над водой залётный дух морей
  от движущихся вверх смолёных кораблей.
  Ветра зовут людей в неведомые земли,
  Река ж себе течёт, тем россказням не внемля,
  и, что ни ночь, над ней, заполнив небосвод,
  торжественно кружит весь звёздный хоровод.
  И вся листва в росе заблещет перламутром,
  как новый город вдруг пред нею встанет утром
  жемчужною звездой на зелени ковра
  (сравнить холмы с ковром - задача не хитра),
  предстанет кучка ферм, где дети краснощёки,
  и сочные луга, где носятся сороки.
  Крестьянин поглядит - и радость полнит грудь,
  захочется вздохнуть и мула подхлестнуть.
  
  Река всё ширится. Лишь беглою полоской
  два берега вдали видны в равнине плоской.
  Понизились холмы, Взмутился небосклон.
  От брызг в морской близи стал воздух просолён.
  Вот море ! Тот предел, откуда могут воды
  Лишь в небе поискать исхода и свободы.
  
  У моря гордый нрав и прихотливый вкус.
  Оно приемлет в дар отнюдь не всякий груз.
  Оно не хочет взять обломки скал и брёвна,
  всю падаль, что Река везде хватала, словно
  желала накормить тем море досыта.
  В завалах на Реке скопились все сорта
  реликтов тех времён, когда, по фактам судя,
  ещё на белый свет не появились люди.
  
  Вот снова бойкий край. Под крики петуха
  рассеялся туман. Тут доки и цеха.
  А в гавани аврал. У стенки стало судно.
  Носильщики спешат. Бригады многолюдны.
  Таскают груз в тюках, металлы и зерно.
  В прибрежных кабаках и шумно, и тесно.
  Там сыплют моряки многоязычной бранью,
  а лавочках найдёшь что хочешь при старанье.
  
  Но вот Река стаёт. Готовится финал -
  уход в небытие. Накатывает вал.
  
  Как будто на войне, в сражении геройском
  здесь море и река сошлись, как войско с войском.
  И, будто эскадрон, могуча и шумна,
  победно мчит вперёд солёная волна,
  затем уходит вспять, наткнувшись на заплот,
  хоть те куда слабей, отважных пресных вод.
  Но море, отступив, уводит в свой простор,
  взяв в плен, за рядом ряд, детей далёких гор.
  *
  О Муза ! Светлый друг ! Вот песня и допета.
  Ты хмурила свой взгляд, но не гнала поэта.
  Смеялись остряки - ты слушала меня,
  согрев мой дух теплом сердечного огня.
  В итоге мой рассказ предстал живою былью:
  как ласточки порой купали в речке крылья.
  Я вплоть до устья смог проследовать с Рекой.
  Так пусть мои друзья историей такой
  забавятся в те дни, когда к ним жизнь жестока.
  Пусть тешат их сердца мелодии потока...
  
  
  Charles Cros - Le Coffret de Santal (22-e) - Le Fleuve
  A Monsieur Ernest Legouve.
  Ravi des souvenirs clairs de l"eau dont s"abreuve
  La terre, j"ai concu cette chanson du Fleuve.
  
  Derriere l"horizon sans fin, plus loin, plus loin
  Les montagnes, sur leurs sommets que nul temoin
  N"a vus, condensent l"eau que le vent leur envoie.
  D"ou le glacier, sans cesse accru, mais qui se broie
  Par la base et qui fond en rongeant le roc dur.
  Plus bas, non loin des verts sapins, le rire pur
  Des sources court parmi les mousses irisees
  Et sur le sable fin pris aux roches usees.
  Du ravin de la-bas sort un autre courant,
  Et mille encore. Ainsi se grossit le torrent
  Qui descend vers la plaine et commence le Fleuve.
  
  Mais l"eau court trop brutale et d"une ardeur trop neuve
  Pour feconder le sol. Sur ces bords dechires,
  Aubepines, lavande et thym, genets dores
  Trouvent seuls un abri dans les fentes des pierres.
  Voici que le torrent heurte en bas les barrieres
  De sable et de rochers par lui-meme traines.
  C"est la plaine. Il s"y perd en chemins detournes
  Qui calment sa fureur. Et quelques petits arbres
  Suivent l"eau qui bruit sur les gres et les marbres.
  Ces collines, derniers remous des monts geants,
  Flots figes du granit coulant en oceans,
  Ces coteaux, maintenant verts, se jaspent de taches
  Blanches et rousses qui marchent. Ce sont les vaches
  Ou, plus pres, le petit betail. Le tintement
  Des clochettes se mele au murmure endormant
  De l"eau.
  
  Les peupliers pointus aiment les rives
  Plates. Voici deja que leurs files passives
  Escortent ca et la le Fleuve calme et fort.
  
  Les champs sont possedes par les puissants. Au bord
  Ceux qui n"ont pas l"espoir des moissons vont en foule
  Attendre l"imprevu qu"apporte l"eau qui coule :
  Paillettes d"or, saphirs, diamants et rubis,
  Que les roches, apres tant d"orages subis,
  Abandonnent du fond de leur masse minee,
  Sous l"influx caressant de l"eau froide, obstinee.
  Que de sable lave, que de reves promis,
  Pour qu"un peu d"or, enfin, reste au fond du tamis !
  Prends ton baton, chercheur ! La ville n"est pas proche,
  Et d"obliques regards ont pese ta sacoche.
  
  D"autres, durs au travail sement en rond les plombs
  Des grands filets ; l"argent fretillant des poissons
  Gonfle la trame grise, apportant l"odeur fraiche
  Et fade qui s"attache aux engins de la peche.
  Mais le gain est precaire, et plus d"un ecumeur
  Descend, cadavre enfle, dans le flot endormeur.
  
  Le fleuve emporte tout, d"ailleurs. Car de sa hache
  Le bucheron, tondeur des montagnes, arrache
  Les sapins des hauteurs, qu"il confie au courant ;
  Et, plus bas, la scierie industrieuse prend
  Ces arbres, et, le Fleuve etant complice encore,
  Les depece, malgr leur revolte sonore.
  
  Puis la plaine avec ses moissons, puis les hameaux
  D"ou viennent s"abreuver, au bord, les animaux :
  Boeufs, chevaux ; tandis qu"en amont, les lavandieres
  Font claquer leurs battoirs sur le linge et les pierres.
  Ou bien plongent leurs bras nacres dans l"eau qui court,
  Et, montrant leurs pieds nus, le jupon trousse court,
  Chantent une chanson ou le roi les epouse.
  Chanson, pieds nus, bras blancs, font que ce gars en blouse
  Distrait, laisse aller seul son cheval fatigue,
  Fumant, poitrail dans l"eau, par les courbes du gue.
  
  Ces feuillages, en plein courant, couvrent quelqu"ile
  Qu"on voudrait posseder, pour y rever tranquille.
  
  Puis des collines а carreaux irreguliers,
  Des petits bois ; plus pres de l"eau, les peupliers
  Et les saules. Le Fleuve elargi, moins rapide,
  S"emplit de nenuphars, de joncs. Dans l"or fluide
  Du soir, les moucherons valsent.
  Mais, rapproches,
  Maintenant les coteaux s"elevent. Des rochers
  Interrompent souvent les cultures en pente.
  Tout le pays pierreux, ou le Fleuve serpente
  Nourrit, pauvre et moussu, la ronce et le bandit.
  Le courant etrangle dans les ravins, bondit
  Sur les roches, ou bien dort dans les trous qu"il creuse.
  
  Mais l"eau n"interrompt pas sa course aventureuse
  Malgre tant de travaux et de sommeils. Voici
  La breche ouverte sur l"horizon obscurci
  Par la poussiere d"eau. Le lit de pierre plate
  Finit brusque, et le flot, pesante nappe, eclate
  En un rugissement perpetuel. En bas,
  Les rocs eparpilles comme apres des combats
  De titans, brisent l"eau sur leurs aretes dures.
  Au loin, tout est mouille. L"audace des verdures
  Plantureuses encadre et rompt souvent l"eclat
  De la chute ecumeuse.
  
  Ici le pays plat
  Etale encor ses pres, ses moissons. Des rivieres,
  Venant on ne sait d"ou, capricieuses, fieres
  Courent les champs, croyant qu"elles vivront toujours
  Dans la parure en fleur de leur jeune parcours.
  Mais le Fleuve vainqueur les arrete au passage,
  Et fait taire ce rire en son cours vaste et sage.
  
  Aux rives les hameaux se succedent pareils.
  
  Puis, voici l"industrie aux discordants reveils.
  Les rossignols, troubles par le bruit et la suie
  Des usines, s"en vont vers les bois frais qu"essuie
  La pluie et qu"au matin parfume le muguet.
  Le soleil luit toujours ; mais l"homme fait le guet.
  Voila qu"il a bati des quais et des ecluses ;
  Et les saules cendres, mefiants de ces ruses,
  Et les peupliers fiers ne vont pas jusque-la.
  Ces coteaux profanes, d"ou le loup s"en alla,
  S"incrustent de maisons blanches et de fabriques
  Qui dressent gravement leurs hauts tuyaux de briques.
  
  Sur le Fleuve tranquille, egayant le tableau,
  Les jeunes hommes, forts et beaux, qui domptent l"eau,
  Oublieux, en ramant, de l"intrigue servile,
  S"en vont, joyeux, avec des femmes.
  
  C"est la ville,
  La ville immense avec ses cris hospitaliers,
  L"eau coule entre les quais corrects. Des escaliers
  Menent aux profondeurs glauques du suicide.
  A la paroi moussue un gros anneau s"oxide,
  Pour celui qui se noie inaccessible espoir.
  
  Ligne capricieuse et noire sur le soir
  Verdatre, les maisons, les palais en etages
  Se constellent. Au port, les ventes, les courtages
  Sont finis. Le jour baisse, et les chauves-souris
  Voltigent lourdement, poussant des petits cris.
  Ces vieux quais oublies sur leurs pierres disjointes
  Supportent des maisons grises aux toits en pointes.
  La, sechent des chiffons que de leurs maigres bras
  Les femmes pauvres ont rinces. En bas, des rats.
  
  Le flot profond, serre par les piles massives
  Du pont, court plus feroce, et les pierres passives
  Se laissent emietter par l"eau, tranquillement.
  On voit s"allumer moins d"astres au firmament
  Que de lumieres sur les quais et dans les rues
  Pleines du bruit des voix, des bals gais, parcourues
  Par les voitures.
  Seul, le Fleuve ne rit pas
  Sous les chalands ventrus et lourds. D"ailleurs, en bas,
  L"egout vomit l"eau noire aux affreuses ecumes,
  Roulant des vieux souliers, des debris de legumes,
  Des chiens, des chats pourris qu"emmene le courant,
  Souillure sans effet dans le Fleuve si grand
  Dont la lune, oeil d"argent, paillette la surface.
  Mais, qu"importe la vie humaine а l"eau qui passe,
  Les ordures, la foule immense et les bals gais ?
  L"eau ne s"attarde pas a ces choses.
  Les gues
  Sont rompus, maintenant, en aval de la ville.
  L"homme a drague le lit du Fleuve, plus docile
  Depuis qu"il est si large et si profond.
  La mer
  Aux bateaux goudronnes laisse un parfum amer
  Qui parle des pays lointains ou le vent mene.
  Le Fleuve, insoucieux de l"industrie humaine,
  Continue a travers la campagne. La nuit
  S"avance triomphante et constellee, au bruit
  Des feuilles que l"air frais emperle de rosee.
  
  Puis, au matin, encore une ville posee
  Dans la plaine, bijou de perle sur velours
  Vert, dont tous ces coteaux imitent les plis lourds ;
  Des fermes aux grands toits, bas et moussus, tapies
  Au bord des pres sans fin ou voltigent les pies,
  Richesses qu"a mi-voix ce paysan pensif
  Evalue en fouettant son vieux mulet poussif.
  
  Le Fleuve s"elargit toujours, tant, que les rives
  Perdent vers l"horizon leurs lignes fugitives.
  Les coteaux abaisses, le ciel agite, l"air
  Murmurant et sale, proclament que la mer
  Est la, terme implacable a la folle equipee
  De l"eau, qui vers le ciel chaud s"etait echappee.
  
  La mer demande tout fantasque, et puis, parfois
  Refuse les tributs du Fleuve, limon, bois,
  Cadavres, rocs brises, qu"aux montagnes lointaines,
  Aux terres grasses, aux hameaux, aux vastes plaines,
  Il a vole, voulant rassasier la mer.
  Et tout s"entasse, obstacle au Fleuve. L"homme fier
  Trouve ici les debris distincts de chaque annee,
  Aux temps obscurs ou sa race n"etait pas nee.
  
  Tout le pays est gai. De loin le chant des coqs
  Fend la brume. Voici les bassins et les docks,
  Les cris des cabestans, les barques amarrees
  D"ou mille portefaix enlevent les denrees,
  Ballots, tonneaux, metaux en barres, tas de bles.
  Aux cabarets fumeux, les marins attables
  Se menacent, avec des jurons exotiques.
  On trouve tous les fruits lointains dans les boutiques.
  
  L"eau du Fleuve s"arrete, un peu troublee, avant
  De se perdre, innommee, en l"infini mouvant.
  
  C"est comme une bataille en ligne reguliere :
  Escadrons au galop, soulevant la poussiere,
  Les vagues de la mer arrivent a grands bruits,
  Blanches d"ecume, ayant des airs vainqueurs, et puis
  S"en retournent, efforts que le Fleuve repousse
  Avec ses petits flots audacieux d"eau douce.
  La mer fuit, mais emporte et disperse a jamais,
  Rang par rang, tous ces flots, fils des lointains sommets.
  *
  Muse hautaine. Muse aux yeux clairs, sois benie !
  Malgre tes longs dedains, ma chanson est finie ;
  Car tu m"as console de tous les bruits railleurs ;
  Tu m"as montre, parmi mes souvenirs meilleurs,
  Des lueurs pour teinter l"eau qui court et gazouille,
  L"eau fraоche oщ, vers le soir, l"hirondelle se mouille.
  Et j"ai suivi ses flots jusqu"a la grande mer.
  Qu"on se lise entre amis ce chant tranquille et fier,
  Dans les moments de fievre et dans les jours d"epreuve,
  Qu"on endorme son coeur aux murmures du Fleuve.
  
  Справка. *Эрнест Легуве - Gabriel Jean Baptiste Ernest Wilfrid Legouve - (1807 - 1903) -Знаменитый французский писатель, поэт, автор серии романов, драматург - автор и соавтор ряда нашумевших пьес, известен работами в области пропаганды социальных прав женщин, в области воспитания детей, преподавал, занимал важные посты в системе образования, оставил объёмистые воспоминания. Член Французской Академии. Был другом Эжена Скриба, Эжена Лабиша, Франсуа Коппе, Эктора Берлиоза, Шарля Гуно. Известны его афоризмы и среди них такой: "Мать - единственное на свете божество, не знающее атеистов. Был знаменит как шпажист и стрелок, но не участвовал в дуэлях. Написал трагедию: "Medee", драму "Batailles de dames"и, совместно со Скрибом, "Adrienne Lecouvreur".
  
  
  
  
  
  Цикл стихотворений "Passe" - "Прошлое" (23-52-е).
  
  Шарль Кро Кабалистический сонет (23-е)
  (Перевод с французского).
  
  Нам жизнь тяжка. Нет счёта ранам,
  но ты сверкаешь, Сидони.
  Ты, как маяк над океаном,
  даришь нам яркие огни.
  
  Ты нас бодришь тем светом странным,
  ты нас печалишь в те же дни.
  Тебе владеть бы царским саном
  и никогда не быть в тени !
  
  В тебе есть царственная твёрдость.
  В твоих глазах - насмешка, гордость
  и грустью сдержанная страсть.
  
  Ты вся сияешь и без трона.
  Твоё стремленье - не корона,
  не блеск, а истинная власть.
  
  
  Charles Cros Sonnet cabalistique (23-e)
  
  Dans notre vie acre et fievreuse
  Ta splendeur etrange apparait,
  Phare altier sur la cote affreuse ;
  Et te voir est joie et regret.
  
  Car notre ame que l"ennui creuse
  Cede enivree a ton attrait,
  Et te voudrait la reine heureuse
  D"un monde qui t"adorerait.
  
  Mais tes yeux disent, Sidonie,
  Dans leur lumineuse ironie
  Leur melancolique fierte,
  
  Qu"a ton front, d"ou l"or fin rayonne,
  Il suffit d"avoir la couronne
  De l"ideale royaute.
  
  Шарль Кро Утро (24-е)
  (Перевод с французского)
  
  Рассвет заголубел. Румяна, белокожа,
  лобзаньями сыта, подруга спит на ложе.
  И отблеск очага с подушек стёрт на нет.
  Теперь, во всей красе, здесь царствует рассвет.
  
  Подружка - в сладких снах, и в них должны забыться
  признанья, болтовня, горячий пыл тигрицы,
  вся страстность нежных ласк, жемчужный звонкий смех -
  сквозь золото волос, ласкающих, как мех,
  
  рассыпанных кольцом вокруг её головки
  над белизной груди, свободной от шнуровки...
  В капризном ритме сна вздымаются слегка
  венчающие грудь два алые цветка.
  
  Шёлк - грудой на полу. Вчера, рывком небрежным,
  любимая в одном батисте белоснежном
  из платья вышла вон. Так лёгкий мотылёк
  из кокона спешит на вольный ветерок.
  
  На длинном каблуке, на вычурной подмётке,
  ботиночки - секрет бунтующей походки.
  При них же и чулки с цветистою игрой -
  как взглянешь, так в душе взволнованный настрой.
  
  По комнате во всех углах её пространства,
  в разбросе и в частях, всё дамское убранство,
  в котором вечером пришла она из тьмы,
  пропахшая насквозь дыханием зимы.
  
  
  
  Charles Cros Matin (24-e)
  
  Voici le matin bleu. Ma rose et blonde amie
  Lasse d"amour, sous mes baisers, s"est endormie.
  Voici le matin bleu qui vient sur l"oreiller
  Eteindre les lueurs oranges du foyer.
  
  L"insoucieuse dort. La fatigue a fait taire
  Le babil de cristal, les soupirs de panthere,
  Les voraces baisers et les rires perles.
  Et l"or capricieux des cheveux deroules
  
  Fait un cadre ondoyant a la tete qui penche.
  Nue et fiere de ses contours, la gorge blanche
  Ou, sur les deux sommets, fleurit le sang vermeil,
  Se souleve et s"abaisse au rythme du sommeil.
  
  La robe, nid de soie, а terre est affaissee.
  Hier, sous des blancheurs de batiste froissee
  La forme en a jailli libre, papillon blanc,
  Qui sort de son cocon, l"aile collee au flanc.
  
  A cote, sur leurs hauts talons, sont les bottines
  Qui font aux petits pieds ces allures mutines,
  Et les bas, faits de fils de la vierge croises,
  Qui prennent sur la peau des chatoiements roses.
  
  Epars dans tous les coins de la chambre muette
  Je revois les debris de la fiere toilette
  Qu"elle portait, quand elle est arrivee hier
  Tout impregnee encor des senteurs de l"hiver.
  
  
  Шарль Кро Оаристис (Сонет о любовной идиллии, 25-е)
  (Перевод с французского)
  
  Я этого не ждал и был ошеломлён.
  Навив пунцовых лент и в самом ярком платье,
  надев убор пышней прославленных корон,
  ты как-то вечерком сказала с гордой статью:
  
  "Бери меня, дружок, коль жаждешь и влюблён !" -
  и, трепеща, сама пришла в мои объятъя.
  Слепя, лоснилась грудь. Твой стан был напряжён,
  Ты, будто в жемчугах тряслась со всей кроватью.
  
  Парфюм твоих волос и белизна клычков,
  дыханье с хрипотой и череда скачков...
  Игривой львицей ты поразвлеклась неплохо.
  
  Во мне тогда слились в одно и страх, и страсть,
  и жажда прекратить - познав восторг и сласть
  и умерев навек - ночную суматоху.
  
  
  Charles Cros Sonnet d'Oaristys (25-е)
  
  Tu me fis d'imprevus et fantasques aveux
  Un soir que tu t'etais royalement paree,
  Haut coiffee, et ruban ponceau dans tes cheveux
  Qui couronnaient ton front de flammes dorees.
  
  Tu m'avais dit: "Je suis a toi si tu me veux";
  Et, fremissante, a mes baisers tu t'es livree.
  Sous ta gorge glacee et sur tes flancs nerveux
  Les frissons de Venus perlaient ta peau nacree.
  
  L'odeur de tes cheveux, la blancheur de tes dents,
  Tes souples soubresauts et tes soupirs grondants,
  Tes baisers inquiets de lionne joueuse
  
  M'ont a la fois, donne la peur et le desir
  De voir finir, apres l'eblouissant plaisir,
  Par l'eternelle mort, la nuit tumultueuse.
  
  Примечание.
  Оаристис - греческое слово - обозначает доверительный семейный, часто любовный диалог, любовную идиллию.
  Во Франции это слово стало широко известно с 1794 г., когда Андре Шенье перевёл любовный диалог между Дафнисом и пастушкой, идиллию Феокрита. Это слово подхватили французские сиволисты конца девятнадцатого века, например Louis Poinsinet de Sevri, а также и Шарль Кро.
  
  Шарль Кро Зелёный час (26-е)
  (Перевод с французского).
  
  Есть час, когда, как в гамаке,
  в раскачку скачет наш рассудок,
  когда в абсентовой реке
  уже утоплен весь желудок.
  
  Абсент струит свой терпкий дух.
  В парах - оттенок изумруда,
  а голод обостряет нюх,
  носы вынюхивают блюда.
  
  Цирцея* устремляет взгляд,
  он - будто море, весь в сиянье,
  а с суши запахи летят
  и ей ласкают обонянье.
  
  (ВАРИАНТ:
  Аквамарин морских широт
  блестит в больших очах Цирцеи*.
  К ней ветер запахи несёт,
  перебивая все рацеи).
  
  Ей хочется поспеть на пир
  в опаловой дали пленэра.
  Из зелени небес на мир
  меж тем уже глядит Венера.
  
  
  Charles Cros L"Heure verte (26-e).
  
  Comme bercee en un hamac
  La pensee oscille et tournoie,
  A cette heure ou tout estomac
  Dans un flot d"absinthe se noie.
  
  Et l"absinthe penetre l"air,
  Car cette heure est toute emeraude.
  L"appetit aiguise le flair
  De plus d"un nez rose qui rode.
  
  Promenant le regard savant
  De ses grands yeux d"aigues-marines,
  Circe* cherche d"ou vient le vent
  Qui lui caresse les narines.
  
  Et, vers des diners inconnus,
  Elle court a travers l"opale
  De la brume du soir. Venus
  S"allume dans le ciel vert-pale.
  
  Справка.
  Circe - Цирцея, иначе Кирка - мифическая чародейка, героиня нескольких древнегреческих мифов. В "Одиссее" она превращает спутников Улисса в свиней, он
  проводит у неё на острове свыше года. Это она превратила Сциллу в страшное чудовище.
  
  Шарль Кро Апрельское воспоминание (27-е)
  (Перевод с французского).
  
  В моих мечтах, звеня и щебеча,
  звучит твоё серебряное пенье -
  как птичий свист, как нежный плеск ручья -
  и оживают сладкие мгновенья.
  
  Но шум журчащих вод не так красив
  и шелест крон совсем не так чудесен,
  как трели и волнующий мотив
  пропетых мне тобой тирольских песен.
  
  *
  Подчас ветра всё пахнут до сих пор
  твоею русой непокрытой гривой,
  и вновь мне вспоминается убор
  ночи весенней, вольной и счастливой -
  
  из тех ночей объятий и бесед,
  где то и то сменялось до рассвета,
  и розовою ручкою, нет-нет,
  ты скручивала ловко сигареты.
  
  Порой у нас возня и болтовня
  превосходили всякие примеры:
  ты, зарычав, царапала меня
  и зубки в ход пускала, как пантера.
  
  *
  А после вся твоя роскошность сплошь
  в тугих моих объятиях белела...
  И ярко-перламутровая дрожь
  от жарких ласк расцвечивала тело.
  
  (ВАРИАНТ:
  Но как твоя жемчужная краса
  роскошно раскрывалась ранним утром !..
  На томном теле нежная роса
  дрожала и светилась перламутром).
  
  *
  Твой образ с той весны всегда со мной
  и в мрачный час даёт мне утешенье.
  Ты стала тою звёздочкой ночной,
  где копятся все лучшие мгновенья.
  
  Когда, уйдя в мистическую даль,
  моя душа бредёт, как в мрачной роще,
  твоя краса смягчает всю печаль,
  и путь стаёт и радостней, и проще.
  
  *
  В сокровищнице памяти моей,
  бесценнейшей и свято мной хранимой,
  ты - будто перл - всех ярче и светлей
  и остаёшься самою любимой.
  
  
  Charles Cros Souvenir d"avril (27-e)
  
  Le rythme argentin de ta voix
  Dans mes reves gazouille et tinte,
  Chant d"oiseau, bruit de source au bois,
  Qui reveillent ma joie eteinte.
  
  Mais les bois n"ont pas de frissons,
  Ni les harpes eoliennes,
  Qui soient si doux que tes chansons,
  Que tes chansons tyroliennes.
  
  *
  
  Parfois le vent m"apporte encor
  L"odeur de ta blonde criniere,
  Et je revois tout le decor
  D"une folle nuit printaniere ;
  
  D"une des nuits, ou tes baisers
  S"entremelaient d"historiettes,
  Pendant que de tes doigts roses
  Tu te roulais des cigarettes ;
  
  Ou ton babil, tes mouvements
  Prenaient l"etrange caractere
  D"inquieetants miaulements,
  De mordillements de panthere.
  
  *
  
  Puis tu livrais tes tresors blancs
  Avec des poses languissantes...
  Le frisson emperlait tes flancs
  Emus des voluptes recentes.
  
  *
  
  Ainsi ton image me suit,
  Reconfort aux heures glacees,
  Sereine etoile de la nuit
  Ou dorment mes splendeurs passees.
  
  Ainsi, dans les pays fictifs
  Ou mon ame erre vagabonde,
  Les fonds noirs de cypres et d"ifs,
  S"egayent de ta beaute blonde.
  
  *
  
  Et, dans l"ecrin du souvenir
  Precieusement enfermee,
  Perle que rien ne peut ternir,
  Tu demeures la plus aimee.
  
  
  Шарль Кро Несерьёзные триолеты (28-е)
  (Перевод с французского).
  
  У Сидони дружков полно,
  и в этом вовсе нет секрета,
  пусть попрекнут - ей всё равно.
  У Сидони дружков полно.
  Когда она совсем раздета,
  не восхитится лишь бревно.
  И в этом вовсе нет секрета -
  у Сидони дружков полно.
  
  Они летят в её силки,
  вточь так, как лезут в паутину
  козявки, мухи и жучки.
  Они летят в её силки,
  как на горящую лучину
  летят бедняги мотыльки.
  Вточь так, как лезут в паутину,
  они летят в её силки.
  
  Когда, смеясь, откроет рот,
  ухватит хоть кого зубами
  и тут же враз его сожрёт,
  когда, смеясь, откроет рот.
  Когда заснёт, то рот - как пламя,
  а зубки скрыты, но, вот-вот,
  ухватит хоть кого зубами,
  когда, смеясь откроет рот.
  
  Она чарует, как змея,
  и за нос проведёт любого.
  Блестят глаза и чешуя,
  она чарует, как змея,
  а птички замереть готовы,
  свой дух пред нею затая.
  И за нос проведёт любого -
  она чарует, как змея.
  
  У Сидони дружков полно.
  Пускай хоть упрекнут, хоть хвалят,
  а ей смешно, ей всё равно.
  У Сидони дружков полно.
  Покуда на погост не сплавят,
  куда ей тоже суждено,
  пускай хоть попрекнут, хоть славят,
  а будет тех дружков полно.
  
  Варианты:
  У Сидони любовник - не один,
  и в этом вовсе нет секрета,
  и отрицать ей нет причин.
  У Сидони любовник - не один.
  Когда она совсем раздета,
  так ослепляет всех мужчин.
  И в этом вовсе нет секрета:
  у Сидони любовник - не один.
  
  Они стремглав летят в её силки -
  вточь так, как лезут в паутину
  козявки, мухи, и жучки.
  Они стремглав летят в её силки,
  как на горящую лучину
  летят бедняги-мотыльки.
  Вточь так, как лезут в паутину,
  они стремглав летят в её силки.
  
  У Сидони достаточно дружков,
  и это для других не тайна,
  и спор об этом бестолков -
  у Сидони достаточно дружков.
  Её краса необычайна,
  и ей не надобно шелков.
  И это для других не тайна -
  у Сидони достаточно дружков.
  
  Когда она, смеясь, откроет рот,
  ухватит хоть кого зубами
  и тут же враз его сожрёт,
  когда она, смеясь откроет рот.
  Когда ж заснёт, то рот - как пламя,
  а зубки скрыты, но вот-вот
  ухватит хоть кого зубами,
  когда она, смеясь откроет рот.
  
  Дружочек не один у Сидони,
  и в этом вовсе нет секрета.
  Они ей украшают дни.
  Дружочек не один у Сидони.
  Когда она совсем раздета,
  лишь Афродита ей сродни.
  И в этом вовсе нет секрета -
  Дружочек не один у Сидони.
  
  Чарует, как гремучая змея,
  и за нос проведёт любого.
  Блестят глаза и чешуя -
  чарует, как гремучая змея.
  И птички замереть готовы,
  свой дух пред нею затая.
  И за нос проведёт любого,
  чарует, как гремучая змея.
  
  У Сидони любовник - не один.
  Пускай хоть попрекнут, хоть славят,
  а ей смешон любой помин.
  У Сидони любовник - не один.
  Покуда на погост не сплавят
  в последнюю из всех перин,
  пускай хоть попрекнут, хоть славят,
  а всё ж любовник будет не один.
  
  Рекомендация:
  на Youtube легко отыскать песенку "Сидони" на слова Шарля Кро, исполняемую Брижит Бардо (Brigitte Bardot "Sidonie").
  
  
  Charles Cros Triolets fantaisistes (28-e)
  
  Sidonie a plus d"un amant,
  C"est une chose bien connue
  Qu"elle avoue, elle, fierement.
  Sidonie a plus d"un amant
  Parce que, pour elle, etre nue
  Est son plus charmant vetement.
  C"est une chose bien connue,
  Sidonie a plus d"un amant.
  
  Elle en prend a ses cheveux blonds
  Comme, a sa toile, l"araignee
  Prend les mouches et les frelons.
  Elle en prend a ses cheveux blonds.
  Vers sa prunelle ensoleillee
  Ils volent, pauvres papillons.
  Comme, a sa toile, l"araignee
  Elle en prend a ses cheveux blonds.
  
  Elle en attrape avec les dents
  Quand le rire entrouvre sa bouche
  Et devore les imprudents.
  Elle en attrape avec les dents.
  Sa bouche, quand elle se couche,
  Reste rose et ses dents dedans.
  Quand le rire entrouvre sa bouche
  Elle en attrape avec les dents.
  
  Elle les mene par le nez,
  Comme fait, dit-on, le crotale
  Des oiseaux qu"il a fascines.
  Elle les mene par le nez.
  Quand dans une moue elle etale
  Sa langue a leurs yeux etonnes,
  Comme fait, dit-on, le crotale
  Elle les mene par le nez.
  
  Sidonie a plus d"un amant,
  Qu"on le lui reproche ou l"en loue
  Elle s"en moque egalement.
  Sidonie a plus d"un amant.
  Aussi, jusqu"a ce qu"on la cloue
  Au sapin de l"enterrement,
  Qu"on le lui reproche ou l"en loue,
  Sidoine aura plus d"un amant.
  
  
  Шарль Кро Скерцо (29-е)
  (Перевод с французского).
  
  Улыбки, цветы, поцелуи !
  Взамен надоевших речей,
  взамен треволнений впустую,
  украсьте мне воздух ночей.
  
  Пусть сердце наполнится жаром !
  Ведите дорогами грёз,
  взбодрите мне душу нектаром
  и запахом лилий и роз.
  
  *
  От вскрытой внезапно интрижки
  любовь не развеется в прах,
  пока золотистые вспышки
  играют в твоих волосах.
  
  Любимая ! Вспомни ! Сначала
  кипела в нас жаркая страсть.
  Ты только к утру засыпала,
  в объятьях моих утомясь.
  
  *
  Не только телесная прелесть
  в тебе привлекает меня:
  в очах у тебя загорелись
  два солнечно-ясных огня.
  
  Наглядные качества бренны
  и вянут, и мрут наяву.
  Душевные свойства - нетленны,
  они лишь ведут к торжеству.
  
  *
  Излишни ревнивые сцены,
  не надобно клятв препустых.
  Не злись на меня за измены,
  а я не припомню твоих.
  
  *
  Комета с душою ревнивой !
  Когда ты влетаешь в мой мир,
  твоею распущенной гривой
  играет межзвёздный эфир.
  
  Не думай о звёздочках бледных,
  мелькнувших в окошке моём,
  не ты ли в прилётах победных
  мне светишь во весь окоём ?
  
  *
  Твои орбитальные встречи
  выслеживать мне ни к чему.
  Открой мне и перси, и плечи -
  я просто тебя обойму.
  
  
  Charles Cros Scherzo (29-e)
  
  Sourires, fleurs, baisers, essences,
  Apres de si fades ennuis,
  Apres de si ternes absences,
  Parfumez le vent de mes nuits !
  
  Illuminez ma fantaisie,
  Jonchez mon chemin ideal,
  Et versez-moi votre ambroisie,
  Longs regards, lys, levres, santal !
  
  *
  
  Car j"ignore l"amour caduque
  Et le dessillement des yeux,
  Puisqu"encor sur ta blanche nuque
  L"or flamboie en flocons soyeux.
  
  Et cependant, ma fiere amie,
  Il y a longtemps, n"est-ce pas ?
  Qu"un matin tu t"es endormie,
  Lasse d"amour, entre mes bras.
  
  *
  
  Ce ne sont pas choses charnelles
  Qui font ton attrait non pareil,
  Qui conservent a tes prunelles
  Ces memes rayons de soleil.
  
  Car les choses charnelles meurent,
  Ou se fanent а l"air reel,
  Mais toujours tes beautes demeurent
  Dans leur nimbe immateriel.
  
  *
  
  Ce n"est plus l"heure des tendresses
  Jalouses, ni des faux serments.
  Ne me dis rien de mes maitresses,
  Je ne compte pas tes amants.
  
  *
  
  А toi, comete vagabonde
  Souvent attardee en chemin,
  Laissant ta chevelure blonde
  Flotter dans l"ether surhumain,
  
  Qu"importent quelques astres pales
  Au ciel trouble de ma raison,
  Quand tu viens a longs intervalles
  Envelopper mon horizon ?
  
  *
  
  Je ne veux pas savoir quels poles
  Ta folle orbite a depasses,
  Tends-moi tes seins et tes epaules ;
  Que je les baise, c"est assez.
  
  
  Шарль Кро Сонет для мадам N. (30-е).
  (Перевод с французского).
  
  С удивленьем смотрю, как несходность резка.
  (ВАРИАНТ: Воедино собрав всё, чем память крепка)
  Окружаю Ваш образ мистическим фоном:
  хороводом цикад над вечерним затоном
  с голубой стрекозой над грядой тростника.
  
  Так блистаете Вы - та, кому на века
  в "Песне Песней" хвала воздана Соломоном,
  та, чьи очи горят на портрете, найдённом
  под пятой пирамид - два огромных зрачка !
  
  Но на фреске - не Вы. Египтянка - дебела,
  и в бессмертных цветах отражённое тело -
  то контрастное Вам целиком существо.
  
  Ни такой, как у Вас изумительной стати,
  ни изящной красы, ни живой благодати -
  и не стоит былой образец - НИЧЕГО.
  
  
  Charles Cros А Mme N.
  SONNET
  
  Je voudrais, en groupant des souvenirs divers,
  Imiter le concert de vos graces mystiques.
  J"y vois, par un soir d"or ou valsent les moustiques,
  La libellule bleue effleurant les joncs verts ;
  
  J"y vois la brune amie а qui revait en vers
  Celui qui fit le doux cantique des cantiques ;
  J"y vois ces yeux qui, dans des tableaux encaustiques,
  Sont, depuis Cleopatre, encore grands ouverts.
  
  Mais, l"opulent contour de l"epaule ivoirine,
  La courbe des tresors jumeaux de la poitrine,
  Font contraste а ce frele aspect aerien ;
  
  Et, sur le charme pris aux splendeurs anciennes,
  La jeunesse vivante a repandu les siennes
  Aupres de qui cantique ou tableau ne sont rien.
  
  
  Шарль Кро Мадригал
  в записной книжке из слоновой кости
  (31-е)
  (Перевод с французского).
  
  Мои стихи внутри блокнота
  молчат на костяных листах,
  как чёрные цветы, как ноты,
  как шевелюра на плечах.
  
  А строки рвутся из гортани.
  Они должны звучать как шквал,
  когда Вы в вихрях тонкой ткани
  победно входите на бал.
  
  Трепещет грудь под лёгким газом.
  В глазах - под бархатом ресниц -
  полуприкрытые топазы
  блистают блицами зарниц.
  
  Вы - как виллиса* здесь в столице.
  Решись я - разик и опять -
  на танец с Вами согласиться,
  так смерти мне не миновать.
  
  Справка.
  *Кто такие ВИЛЛИСЫ можно узнать из либретто Коралли и Теофиля Готье к балету
  Адана "Жизель".
  
  
  Charles Cros Madrigal
  sur un carnet d"ivoire (31-e)
  
  Mes vers, sur les lames d"ivoire
  De votre carnet, font semblant
  D"imiter la floraison noire
  Des cheveux sur votre cou blanc.
  
  Il faudrait d"immortelles strophes
  A votre charme triomphal,
  Quand dans un tourbillon d"etoffes
  Vous entrez follement au bal.
  
  Le sein palpite sous la gaze
  Et, fermes a demi, les yeux
  Voilent leurs eclairs de topaze
  Sous la frange des cils soyeux.
  
  Willis* parisienne, empreinte
  D"un charme inquietant, mais doux,
  J"attends, voluptueuse crainte,
  La mort, si je valse avec vous.
  
  
  Шарль Кро Вечер (32-е).
  (Перевод с французского).
  
  Я возвращаюсь со свиданья.
  Иду куда глаза глядят.
  Во рту от жаркого лобзанья
  остался сладкий аромат.
  
  И голова - от счастья кругом,
  и мысли - бойкой чередой.
  Любой прохожий стал мне другом.
  Любой фонарь горит звездой.
  
  И стайкою мышей летучих
  мои печали прочь летят.
  Так дым камина тает в тучах,
  не застя палевый закат.
  
  Мне мнится, вместо тротуара,
  где газ зажёгся по бокам,
  я мну паласы будуара,
  не то иду по облакам.
  
  Я сзади поступь Милой чую,
  и всё кружится голова,
  и в ветре запах поцелуя,
  и всё звучат Её слова.
  
  
  Charles Cros Soir (32-e)
  
  Je viens de voir ma bien-aimee
  Et vais au hasard, sans desseins,
  La bouche encor tout embaumee
  Du tiede contact de ses seins.
  
  Mes yeux voient a travers le voile
  Qu"y laisse le plaisir recent,
  Dans chaque lanterne une etoile,
  Un ami dans chaque passant.
  
  Chauves-souris disseminees,
  Mes tristesses s"en vont en l"air
  Se cacher par les cheminees,
  Noires, sur le couchant vert-clair.
  
  Le gaz s"allume aux etalages...
  Moi, je crois, au lieu du trottoir,
  Fouler sous mes pieds les nuages
  Ou les tapis de son boudoir.
  
  Car elle suit mes courses folles,
  Et le vent vient me caresser
  Avec le son de ses paroles
  Et le parfum de son baiser
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"