Корман Владимир Михайлович : другие произведения.

302 Английские стихи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Публикуются переводы стихотврений разных англоязычных поэтов, в том числе Т.Гарди, Р.Стивенсона, Банджо-Патерсона, К.Айкена, У.Одена и др.
  Мэтью Арнольд Последнее Слово
  (Перевод с английского)
  
  Лезь в свой узкий уголок,
  лезь скорее, и молчок !
  Глупый натиск против всех !.
  Нет надежды на успех.
  
  Оборви ненужный толк.
  Волк - как рысь, и рысь - как волк.
  Уступи им без возни !
  Ты устал, так отдохни.
  
  Многим ведомо каков,
  рык зверья и лязг клыков.
  Вот зарядят - и бабах,
  выстрел стихнет - сникнет страх.
  
  Повторят - и ничего !
  Пусть их справят торжество...
  Сдуру вновь попрут войной -
  жмись к стене, опрись спиной !
  
  
  Matthew Arnold The Last Word
  
  Creep into thy narrow bed,
  Creep, and let no more be said !
  Vain thy onset ! all stands fast.
  Thou thyself must break at last.
  
  Let the long contention cease !
  Geese are swans, and swans are geese.
  Let them have it how they will !
  Thou art tired: best be still.
  
  They out-talked thee, hissed thee, tore thee ?
  Better men fared thus before thee;
  Fired their ringing shot and passed,
  Hotly charged - and sank at last.
  
  Charge once more, then, and be dumb !
  Let be victors, when they come,
  When they forts of folly fall,
  Find thy body by the wall !
  
  Matthew Arnold (1823-1888) was an English poet and cultural critic.
  
  
  Томас Гарди Лионнесс
  (Вольный перевод с английского)
  
  Когда я ехал в Лионнесс,
  промчавшись сотню миль
  сквозь снежную кадриль,
  со мной был только свет небес,
  когда я ехал в Лионнесс,
  промчавшись сотню миль.
  
  Что мне покажет Лионнесс,
  что там произойдёт,
  ни маг, ни звездочёт
  не предсказали тех чудес:
  что мне покажет Лионнесс,
  что там произойдёт.
  
  Когда покинул Лионнесс,
  в очах - волшебный свет.
  Глубокий яркий след.
  Лучусь, и нет нигде завес.
  Когда покинул Лионнесс,
  в очах - волшебный свет.
  
  (ВАР. Когда ж оставил Лионнесс,
  в очах - волшебный свет.
  Лучам - предела нет,
  и нет от них нигде завес.
  Когда ж оставил Лионнесс,
  в очах - волшебный свет).
  
  Thomas Hardy Lyonnesse
  
  When I set out for Lyonnesse,
  A hundred miles away,
  The rime was on the spray,
  And starlight lit my lonesomeness
  When I set out for Lyonnesse
  A hundred miles away.
  
  What would bechance at Lyonnesse
  While I should sojourn there
  No prophet durst declare,
  Nor did the wisest wizard guess
  What would bechance at Lyonnesse
  While I should sojourn there.
  
  When I came back from Lyonnesse
  With magic in my eyes,
  All marked with mute surmise
  My radiance rare and fathomless,
  When I came back from Lyonnesse
  With magic in my eyes!
  1870
  Замечания: Строка 1. В издании 1914 г. дата - 1870 г. - не указана. Lyonesse: a legendary region, associated with King Arthur and thought now to be under seа. В русских переводных текстах это затопленное морем старинное местечко из легендарного века короля Артура назывют то Лайонес, то Лионнесс. Алджерноном Чарлзом Суинберном в 1882 г. была издана его знаменитая поэма "Тристрам Лионесский. То же имя (Лионесс), согласно легендам, носит сестра короля Артура. Строка 3. Rime: frost forming on the windward side. Строка 15. В издании 1914 г. - All marked with mute: "None managed to". Строка 16. В издании 1914 г. "What meant my godlike gloriousness".
  
  
  Роберт Стивенсон Немой солдат
  (Перевод с английского)
  
  Только выкосили луг,
  в дёрне я увидел вдруг
  для солдатика траншейку,
  в аккурат ему по шейку.
  
  В ней остался, рад не рад,
  оловянный мой солдат.
  Лес травы поднялся в мае,
  мне до бёдер доставая,
  
  и пропал в траве солдат,
  грудь на бруствер, в небо взгляд.
  Он в мундире цвета крови.
  Штык примкнут и наготове.
  
  Травостой ещё подрос,
  и опять настал покос.
  Там, на выбритом участке,
  я найду его по каске.
  
  Ход косьбы и скор, и спор.
  Жду - найдётся гренадёр,
  хоть его пока не видно,
  хоть молчит, как ни обидно.
  
  Пусть солдатик ростом мал,
  но немало повидал.
  Жаль, что он неговорящий !
  Там, укрыт зелёной чащей,
  
  он смотрел на звёздный свет,
  видел прыткий первоцвет.
  Видел меленьких улиток
  на головках маргариток.
  
  Видел бабочкин полёт.
  Там пчела сбирала мёд
  и жужжала в пляске ловкой
  рядом с божьею коровкой.
  
  Всё, что он увидел там,
  расскажу я нынче сам.
  А его просить - без толка.
  Он у нас не балаболка.
  
  Robert Stivenson The Dumb Soldier
  
  WHEN the grass was closely mown,
  Walking on the lawn alone,
  In the turf a hole I found
  And hid a soldier underground.
  
  Spring and daisies came apace; 5
  Grasses hide my hiding place;
  Grasses run like a green sea
  O'er the lawn up to my knee.
  
  Under grass alone he lies,
  Looking up with leaden eyes, 10
  Scarlet coat and pointed gun,
  To the stars and to the sun.
  
  When the grass is ripe like grain,
  When the scythe is stoned again,
  When the lawn is shaven clear, 15
  Then my hole shall reappear.
  
  I shall find him, never fear,
  I shall find my grenadier;
  But for all that's gone and come,
  I shall find my soldier dumb. 20
  
  He has lived, a little thing,
  In the grassy woods of spring;
  Done, if he could tell me true,
  Just as I should like to do.
  
  He has seen the starry hours 25
  And the springing of the flowers;
  And the fairy things that pass
  In the forests of the grass.
  
  In the silence he has heard
  Talking bee and ladybird, 30
  And the butterfly has flown
  O'er him as he lay alone.
  
  Not a word will he disclose,
  Not a word of all he knows.
  I must lay him on the shelf, 35
  And make up the tale myself.
  
  Перевод Михаила Генина
  Р.Л. Стивенсон Немой солдат
  
  Когда всю траву скосили,
  Листья в кучи навалили,
  В дерне я дыру открыл,
  Внутрь солдата положил.
  
  Вот весна-красна пришла,
  В рост трава опять пошла.
  Доросла пусть не до крыши,
  До колен мне и чуть выше.
  
  И лежит солдатик мой
  Одиноко под травой.
  При ружье в мундире красном
  Смотрит в небо он всечасно.
  
  Улетят шмели и осы,
  Косари наточат косы
  И к осеннему утру
  Отыщу я ту дыру.
  
  Я уверен, очень скоро
  Обнаружу гренадера.
  Буду рад, как будто брату
  Оловянному солдату.
  
  Он служил не ради славы
  И над ним шумели травы.
  Если б мог он рассказать,
  Что случилось испытать?
  
  Звезды наблюдал солдат,
  Роз вдыхал он аромат.
  Видел он волшебных фей
  В ставшей, словно лес, траве.
  
  Слышал, как пчела - плутовка
  Пела с божьею коровкой.
  Видел даже как-то раз
  Бабочку Павлиний Глаз.
  
  Жалко лишь, солдатик мой
  От рождения немой.
  Я же за него рассказ
  Сочиню на этот раз.
  
  Роберт Стивенсон Песни
  (Вольный перевод с английского)
  
  Над пёстрой кладкою яиц
  свист птички на заре.
  Под дождь поёт бодрее птиц
  шарманка во дворе.
  
  Моряк, уйдя в седой простор,
  поёт под скрип снастей.
  Поют испанский хор детей,
  японский детский хор...
  
  
  R.Stivenson SINGING
  
  OF speckled eggs the birdie sings
  And nests among the trees;
  The sailor sings of ropes and things
  In ships upon the seas.
  
  The children sing in far Japan,
  The children sing in Spain;
  The organ with the organ man
  Is singing in the rain.
  
  Уильям Шарп*
  Долина Молчания
  (Перевод с английского)
  William Sharp*
  The Valley of Silence
  
  В скрытой долине безмолвия
  жизнь - как во сне.
  Шелесты, крики и молнии
  мрут в тишине.
  Замершей вдруг на стене,
  ящеркой на белизне
  вводит в обманы безмолвие,
  в тихой стране.
  
  В мрачной долине молчания
  встал белокаменный храм.
  Нет в нём жреца, и литании
  не произносятся там.
  Крылья стучат по камням.
  Сгрудились мчавшие врозь
  вихри накрывших алтарь,
  горестных просьб.
  
  
  The Valley of Silence
  
  In the secret Valley of Silence
  No breath doth fall;
  No wind stirs in the branches;
  No bird doth call:
  As on a white wall
  A breathless lizard is still,
  So silence lies on the valley
  Breathlessly still.
  
  In the dusk-grown heart of the valley
  An altar rises white:
  No rapt priest bends in awe
  Before its silent light:
  But sometimes a flight
  Of breathless words of prayer
  White-wing"d enclose the altar,
  Eddies of prayer.
  
  *Уильям Шарп (1855-1905) - шотландский автор, новеллист и поэт, известный также под псевдонимом Fiona MacLeod.
  
  Уильям Шарп На смерть Д.Г.Россетти - I
  (Перевод с английского)
  
  К нам голос не дойдёт из полной тишины.
  В суровой темноте все звуки мира скрыты.
  Один итог у всех, побивших и побитых
  тот самый грустный склеп, куда погребены.
  
  Любимый славный друг ! Кто как, а Вы должны
  меж самых избранных и самых именитых
  промчаться далеко от Стикса и Коцита
  и от летейской всё смывающей волны.
  
  Надежда, а не страх; не мрак в душе, а вера
  по лютый смертный час питали Ваш талант.
  Теперь Вы спрятанный в глубокую пещеру
  
  трясущейся земли невольный арестант.
  Зато душа в раю, вне нашей атмосферы,
  познала, как цветёт небесный амарант.
  
  William Sharp To D.G. Rossetti - I
  From out the darkness cometh never a sound:
  No voice doth reach us from the silent place:
  There is one goal beyond life's blindfold race,
  For victor and for victim---burial-ground.
  O friend, revered, belov'd, mayst thou have found
  Beyond the shadowy gates a yearning face,
  A beckoning hand to guide thee with swift pace
  From the dull wave Lethean gliding round.
  Hope dwelt with thee, not Fear; Faith, not Despair:
  But little heed thou hadst of the grave's gloom.
  What though thy body lies so deeply there
  Where the land throbs with tidal surge and boom,
  Thy soul doth breathe some Paradisal air
  And Rest long sought thou hast where amaranths bloom.
  
  Уильям Шарп На смерть Д.Г.Россетти - II
  (Вольный перевод с английского)
  
  Теперь нас Смерть, взамен душевных пыток,
  сосуд забвения зовёт испить до дна -
  свой опиумный маковый напиток,
  но нет забвения, и мысль свербит одна:
  
  нет, не напрасно мы хлебнули преизбыток
  всей жизни, будто тёрпкого вина.
  Мы не прочли пророчивший нам свиток,
  но много радостей вкусили мы сполна.
  
  Каким бы ни был грозный приговор,
  раз ты - поэт, он не коснётся сердца.
  Тень Смерти наползла, грозя ущербцем,
  
  Рок длань свою над Славой распростёр,
  но в памяти друзей-единоверцев
  твой полный Гордостью бесстрашный взор.
  
  TO D. G. ROSSETTI - II
  Yet even if Death indeed with pitiful sign
  Bade us drink deep of some oblivious draught,
  Is it not well to know, ere we have quaffed
  The soul-deceiving poppied anodyne,
  That not in vain erewhile we drink the wine
  Of life---that not all blankly or in craft
  Of evil went the days wherein we laughed
  And joyed i' the sun unknowing aught divine?
  Not so thy doom whatever fate betide
  Not so for thee O poet-heart and true.
  Who fearless watched, as evermore it grew,
  The shadow of Death creep closer to thy side.
  A glory with thy ebbing life withdrew
  And we inherit now its deathless Pride.
  
  Юджин Ли-Гамильтон (Хамилтон)
  Генрих Первый - к морю.
  (Вольный перевод с английского)
  
  О море ! Всё отдам и трон отрину.
  С утратой сына жизнь мне не мила.
  Накрой волною, чтобы погребла,
  могилой став стране и властелину.
  
  Пусть только чайки смотрятся в стремнину
  и рыба заплывёт под купола
  и своды храмов. Пусть густеет мгла
  над Англией, поверженной в пучину.
  
  Пусть лоцманы на каждом корабле,
  завидев башенку в морской равнине,
  подобную таранящей скале,
  
  и страшную, как смерть, в наросшей тине,
  помолятся тогда о короле,
  стенавшем о своём погибшем сыне.
  
  Первый вариант
  
  О море ! Всё оставшееся кину.
  Ведь вместе с сыном жизнь моя ушла.
  Накрой волной и схорони со зла
  всю Англию со мною заедино.
  
  Пусть только чайки смотрятся в пучины
  и рыба заплывёт под купола
  и своды храмов. И сплотится мгла
  над королевством, вверженным в глубины.
  
  Пусть лоцманы на каждом корабле,
  завидев шпиль среди морской равнины,
  подобный страшной каменной скале,
  
  и весь зелёный от наросшей тины,
  помолятся тогда о короле,
  оплакавшем единственного сына.
  
  
  Eugene Lee-Hamilton Henry I to the Sea
  
  O Sea, take all, since thou hast taken him
  Whose life to me was life. Let one wide wave
  Now sweep this land, and make a single grave
  For king and people. Let the wild gull skim
  
  Where now is England, and the sea-fish swim
  In every drowned cathedral"s vaulted nave,
  As in a green and pillared ocean cave,
  Submerged for ever and for ever dim.
  
  And if shuddering pilot ventures there
  And sees their pinnacles, like rocks to shun,
  Above the waves, and green with tidal hair,
  
  Then let him whisper that thing was done
  By God, the Lord of Oceans, at the prayer
  Of England"s king, who mourned his only son.
  
  Примечания.
  Cонет, рождённый воображением поэта, изображает безграничное горе
  английского короля Генриха Первого в 1120 году после гибели в море у французского берега его единственного сына и наследника Уильяма.
  Eugene Lee-Hamilton (1845-1907) was English poet most famous for his sequence of Imaginary Sonnets.
  Сонеты Ли-Гамильтона известны в русских переводах Максима Калинина и Виталия Симанкова.
  
  Доусон Осенняя элегия
  Раздел: Наследники Лозинского (Рубрика)
  
  
  Доусон* Осенняя элегия
  (Перевод с английского).
  
  Сквозь алость кроны Октября
  струятся дни с янтарным светом,
  листва колышется, как летом.
  Сейчас, мой друг, грустим мы зря.
  Весь воздух напоён шербетом.
  
  Октябрьский сумрак и туман -
  всего лишь только интермеццо:
  пора в нюансы чувств всмотреться,
  развеять хитрость и обман,
  рассеять сумеречность в сердце.
  
  Мы ценим осень за уют,
  как время сладких сновидений.
  Они нам даже драгоценней
  всех урожаев, что нас ждут.
  Нам ночи грёз милей свершений.
  
  Но из арктических широт
  спешит Зима. Остыли лужи.
  Октябрь - отрада. Дальше - хуже.
  Любовь изменит и умрёт
  зимой, в нагом лесу, от стужи.
  
  Dowson "Autumnal"
  
  Pale amber sunlight falls across
  The reddening October trees,
  That hardly sway before a breeze
  As soft as summer: summer's loss
  Seems little, dear! on days like these.
  
  Let misty autumn be our part!
  The twilight of the year is sweet:
  Where shadow and the darkness meet
  Our love, a twilight of the heart
  Eludes a little time's deceit.
  
  Are we not better and at home
  In dreamful Autumn, we who deem
  No harvest joy is worth a dream?
  A little while and night shall come,
  A little while, then, let us dream.
  
  Beyond the pearled horizons lie
  Winter and night: awaiting these
  We garner this poor hour of ease,
  Until love turn from us and die
  Beneath the drear November trees.
  
  Справка.
  *Эрнст Кристофер Доусон (1867-1900) - английский поэт-декадент.
  
  Джозеф Стикни Раковины, найденные на суше.
  (Перевод с английского)
  
  Бывает, в них, внутри, заключено
  и много лет не затухает пенье.
  С их губ шумит бурливое боренье,
  затихшее уже давным-давно.
  
  Просохла глина, обнажилось дно.
  Приливы и отливные теченья
  с их ритмами ушли навек в забвенье,
  а в раковинах живы всё равно.
  
  Какие руки их вернут обратно
  в стихию с дикой древней красотой,
  в их славный век, ушедший безвозвратно ?
  
  Мир раковин гудит, но не воскреснет.
  Так сжалимся - раздавим их пятой.
  И пыль поглотит ангельские песни.
  
  
  Joseph Trumbull Stickney On some shells found inland
  
  
  These are my murmur-laden shells that keep
  A fresh voice tho' the years be very gray.
  The wave that washed their lips and tuned their lay
  Is gone, gone with the faded ocean sweep,
  
  The royal tide, gray ebb and sunken neap
  And purple midday,--gone! To this hot clay
  Must sing my shells, where yet the primal day,
  Its roar and rhythm and splendour will not sleep.
  
  What hand shall join them to their proper sea
  If all be gone? Shall they forever feel
  Glories undone and world that cannot be?-
  
  'Twere mercy to stamp out this aged wrong,
  Dash them to earth and crunch them with the heel
  And make a dust of their seraphic song.
  
  Joseph Trumbull Stickney (1874-1904) - американский поэт
  
  
  Генри Ньюболт Vitae Lampada
  Раздел: Наследники Лозинского (Рубрика)
  
  
  Генри Ньюболт Vitae Lampada (Факел жизни)
  (Перевод с английского)
  
  Притихшая крикетная площадка.
  Назначен завершающий бросок.
  Вся Школа здесь. А что покажет схватка,
  решит один оставшийся игрок.
  А он не ищет славы и удачи,
  не любит наградную мишуру,
  но Капитан воскликнул в миг подачи:
  "Держись ! Дерзай ! Веди игру !".
  
  Песок багров. Кровавым вышло дело.
  Отряд разбит. Солдаты полегли.
  Полковник мёртв. Картечницу заело.
  Кто жив, те слепнут в гари и в пыли.
  Рекою смерти залиты все склоны.
  Отчизна далеко, но будто на смотру
  тот юный голос выстроил колонны:
  "Держись ! Дерзай ! Веди игру !".
  
  Тот клич заучен всеми нами
  и школьный наш завет звенит.
  С ним не страшны ни лёд, ни пламя,
  и он никем не позабыт.
  С ним в жизнь идут легко и прытко,
  неся как факел на ветру,
  как вновь бросая мяч в калитку:
  "Держись ! Дерзай ! Веди игру !".
  
  Sir Henry Newbolt Vitae Lampada
  (1862-1938)
  There's a breathless hush in the Close to-night --
  Ten to make and the match to win --
  A bumping pitch and a blinding light,
  An hour to play and the last man in.
  And it's not for the sake of a ribboned coat,
  Or the selfish hope of a season's fame,
  But his Captain's hand on his shoulder smote
  "Play up! play up! and play the game!"
  
  The sand of the desert is sodden red, --
  Red with the wreck of a square that broke; --
  The Gatling's jammed and the colonel dead,
  And the regiment blind with dust and smoke.
  The river of death has brimmed his banks,
  And England's far, and Honour a name,
  But the voice of schoolboy rallies the ranks,
  "Play up! play up! and play the game!"
  
  This is the word that year by year
  While in her place the School is set
  Every one of her sons must hear,
  And none that hears it dare forget.
  This they all with a joyful mind
  Bear through life like a torch in flame,
  And falling fling to the host behind --
  "Play up! play up! and play the game!"
  
  Примечания.
  Это незамысловатое стихотворение (Vitae Lampada или
  Vitai Lampada) английского поэта Генри Ньюболта -
  самое популярное из его произведений благодаря
  его патриотическому смыслу. Оно получило известность
  в годы первой мировой войны.
  В первой из трёх строф поэт рассказывает о матче
  юношеских команд, игравших в крикет на зелёном
  поле возле старинной школы, где поэт работал.
  (Close of Clifton College in Bristol).
  Во второй строфе поэт вспоминает трагический эпизод
  колониальной войны англичан в Судане, произошедший в 1885
  году. Картечница - скорострельное оружие системы
  американского изобретателя Гатлинга.
  Для лучшего понимания текста стихотворения очень полезно хотя бы поверхностно
  ознакомиться с правилами игры в крикет, распространённой в англоязычных странах.
  
  Вариант третьей строфы в размере двух первых:
  
  С начальных пор от учрежденья Школы
  тот лозунг слышится из года в год,
  мы помним те простые три глагола,
  их бывший школьник в сердце бережёт.
  Они нам поднимают настроенье.
  Мы их несём как факел на смотру,
  какое бы ни звало нас сраженье:
  "Держись ! Дерзай ! Веди игру !"
  
  
  Кристофер Джон Бреннан Осень
  (Вольный перевод с английского).
  
  Осенние деньки: в них ладанный настрой
  от жертвенного полыханья года.
  Мир взвинчен в межсезонную погоду
  и нервно дышит перед встречею с зимой,
  а та кладёт проклятые поклонцы
  и гонит мир во власть беспамятному сну.
  Весь тихий лес у треволнения в плену,
  и в горести своей увяло солнце...
  Мои мечты не блещут, как червонцы.
  Их выдуло из их сгорающих дворцов.
  И я грущу, о прошлом годе тужа,
  но тихо, присмирев, без ломки рук, без слёз...
  Несчастные мечты ! Но дальше - хуже,
  на стуже нам в лесу, среди немых стволов,
  придётся сесть, склонясь, со ртом, зажатым туго,
  и пристально смотреть сквозь пепел наших грёз
  на льдины антарктического Юга.
  
  
  CHRISTOPHER JOHN BRENNAN
  (1870-1932)
  AUSTRALIA
  
  AUTUMN
  
  Autumn: the year breathes dully towards its death,
  beside its dying sacrificial fire;
  the dim world's middle-age of vain desire
  is strangely troubled, waiting for the breath
  that speaks the winter's welcome malison
  to fix it in the unremembering sleep:
  the silent woods brood o'er an anxious deep,
  and in the faded sorrow of the sun,
  I see my dreams' dead colours, one by one,
  forth-conjur'd from their smouldering palaces,
  fade slowly with the sigh of the passing year.
  They wander not nor wring their hands nor weep,
  discrown'd belated dreams! but in the drear
  and lingering world we sit among the trees
  and bow our heads as they, with frozen mouth,
  looking, in ashen reverie, towards the clear
  sad splendour of the winter of the far south.
  
  1913
  
  Эдуард Томас Осины
  Раздел: Наследники Лозинского (Рубрика)
  
  
  Эдуард Томас Осины
  (Перевод с английского)
  
  На перекрёстке, возле магазина,
  и день и ночь, и так почти до Рождества,
  лишь о дождях толкуют нам осины,
  покуда с них совсем не свалится листва.
  
  А в кузне бьёт по наковальне молот.
  Подковы звякают. В трактире - тарарам.
  Шумя да с пеньем утоляют голод -
  привычный здесь уже с полвека шум и гам.
  
  Но шёпоты осин не тонут в гаме.
  Заходят в темь окон и странствуют окрест,
  и, слышные меж прочими шумами,
  взывают к призракам любых окружных мест.
  
  Хоть лунный свет, хоть небо в тёмных клочьях.
  когда трактир заснёт, а в кузне не куют,
  ненастною и соловьиной ночью -
  среди осин всегда для призраков - приют.
  
  Весёлым днём и вечером угрюмым,
  и кто бы ни внимал тем шелестам в ветвях,
  листва осин везде трясётся с шумом,
  но проку в нём лишь чуть, не больше, чем в стихах.
  
  И я под ветром шелестел немало.
  Осинам их судьба иного не даёт.
  "Сплошное безрассудство вечных жалоб !" -
  сказал бы нынче друг иных лесных пород.
  
  
  Edward Thomas Aspens
  
  All day and night, save winter, every weather,
  Above the inn, the smithy, and the shop,
  The aspens at the cross-roads talk together
  Of rain, until their last leaves fall from the top.
  
  Out of the blacksmith`s cavern comes the ringing
  Of hammer, shoe, and anvil; out of the inn
  The clink, the hum, the roar, the random singing -
  The sounds that for these fifty years have been.
  
  The whisper of the aspens is not drowned
  And over lightless pane and footless road,
  Empty as sky, with every other sound
  Not ceasing, calls their ghosts from their abode,
  
  A silent smithy, a silent inn, nor fails
  In the bare moonlight or the thick-furred gloom,
  In tempest or the night of nightingales,
  To turn the cross-roads to a ghostly room.
  
  And it would be the same were no house near.
  Over all sorts of weather, men, and times,
  Aspens must shake their leaves and men may hear
  But need not listen, more than to my rhymes.
  
  Whatever wind blows, while they and I have leaves
  We cannot other than an aspen be
  That ceaselessly, unreasonably grieves,
  Or so men think who like a different tree.
  
  Edward Thomas (1878-1917) - английский поэт.
  
  
  Э.Б."Банджо" Патерсон Вальсирующая Матильда
  (Перевод с английского)
  
  Решил бродяга в устье речки примоститься.
  Поёт, сыскав под эвкалиптом уголок:
  "Кто словит нас с Матильдой-танцовщицей ?" -
  и смотрит в свой кипящий котелок.
  
  "Слови меня с Матильдой-танцовщицей.
  Поди - поймай меня с Матильдой, с дорогой !
  Кто словит нас с Матильдой-танцовщицей ?"
  При мне Матильда и всегда бурдюк с водой".
  
  А тут и случай подошёл повеселиться
  Вдруг к омуту овца пришла на водопой.
  "Уйдёшь со мною и Матильдой-танцовщицей.
  Чья ты ни есть, а быть в мешке с едой"
  
  Явился скваттер на породистой лошадке.
  Трёх полицейских пригласил он как конвой.
  "Ты чью овцу в своей запрятал скатке ?
  Бери Матильду-танцовщицу - и за мной !".
  
  Вскочил бродяга, да и прыгнул прямо в омут
  и утопился посредине бела дня.
  Там дух его споёт теперь любому:
  "Кто словит нас, Матильду и меня ?".
  
  A.B.Banjo Paterson Waltzing Matilda
  
  Oh ! there once was a swagman camped in the Billabong,
  Under the shade of a Coolabah tree;
  And he sang as he looked at his old billy boiling,
  "Who"ll come a-waltzing Matilda with me."
  
  Who"ll come a-waltzing Matilda, my darling,
  Who"ll come a-waltzing Matilda with me?
  Waltzing Matilda and leading a water-bag-
  Who"ll come a-waltzing Matilda with me?
  Down came a jumbuck to drink at the water-hole,
  Up jumped the swagman and grabbed him in glee;
  And he sang as he put him away in his tucker-bag,
  "You"ll come a-waltzing Matilda with me!"
  
  Down came the Squatter a-riding his thorough-bred;
  Down came Policemen-one, two, and three.
  "Whose is the jumbuck you"ve got in the tucker-bag?
  You"ll come a-waltzing Matilda with me."
  
  But the swagman, he up and he jumped in the water-hole,
  Drowning himself by the Coolabah tree;
  And his ghost may be heard as it sings in the Billabong,
  "Who"ll come a-waltzing Matilda with me?"
  
  Примечание.
  Матильда - мешок для пожитков или походная скатка австралийского бродяги-свэгмана.
  
  "Банджо" Патерсон Синие глаза
  (Перевод с английского).
  
  "Не умрёт ли страсть, если стану сед
  и исчезнет краса лица ?
  Как сойдёт на нет весь мой юный цвет,
  ты пойдёшь ли со мной до конца ?
  
  Стану стар на взгляд - и сердца не в лад,
  и любви уже больше нет.
  В молодые дни занялись огни.
  Доживут ли до поздних лет ?".
  
  "Нет, краса кудрей и румянец щёк -
  это нравится мне сейчас,
  сердце ж доброе мне милей ещё -
  и сияние синих глаз.
  
  Ведь в глазах твоих - знак души твоей,
  сердца чистого, как алмаз.
  И люблю тебя я всего сильней
  за сияние синих глаз.
  
  Щёчки-персики - до суровых дней.
  и недолог век всех прикрас.
  Нет, люблю тебя я всего сильней
  за сияние синих глаз".
  
  Banjo Paterson As Long As Your Eyes Are Blue
  
  Wilt thou love me, sweet, when my hair is grey
  And my cheeks shall have lost their hue?
  When the charms of youth shall have passed away,
  Will your love as of old prove true?
  
  For the looks may change, and the heart may range,
  And the love be no longer fond;
  Wilt thou love with truth in the years of youth
  And away to the years beyond?
  
  Oh, I love you, sweet, for your locks of brown
  And the blush on your cheek that lies --
  But I love you most for the kindly heart
  That I see in your sweet blue eyes.
  
  For the eyes are signs of the soul within,
  Of the heart that is leal and true,
  And mine own sweetheart, I shall love you still,
  Just as long as your eyes are blue.
  
  For the locks may bleach, and the cheeks of peach
  May be reft of their golden hue;
  But mine own sweetheart, I shall love you still,
  Just as long as your eyes are blue.
  
  'As Long As Your Eyes Are Blue' first published in The Bulletin, 1891
  
  Э.Б."Банджо" Патерсон "Ave, Caesar"
  (Перевод с английского)
  
  В древнем Риме гладиатор,
  перед боем, выходя:
  "Честь тебе, о Император !" -
  славил высшего вождя.
  Изрекал - во власти фурий,
  неподвластный суете:
  "Ave Caesar, morituri
  salutamus te !"
  
  Нынче зрелища - куда там
  тем, что были в старину.
  Гладиаторы-солдаты
  маршируют на войну:
  старый, юный - весь наш гамуз -
  плотным строем, в тесноте,
  с громким криком: "Salutamus
  morituri te !"
  
  Бейся ! В бой напропалую !
  Утоли задор и страсть
  и не делай мировую,
  не ухлопав третью часть.
  Убивай, рази булатом.
  Сам - на гибельной черте.
  Брат - да будет биться с братом -
  "Salutamus te !"
  
  Ветеран из дерзких хватов,
  покоритель трудных трасс,
  нынче, как и гладиатор,
  под прицелом мутных глаз.
  Властный палец - в верхотуре.
  Всё решится - в высоте.
  "Ave Caesar morituri
  Salutamus te !"
  
  Andrew Barton Banjo Paterson "Ave Caesar"
  
  Long ago the Gladiators,
  When the call to combat came,
  Marching past the massed spectators,
  Hailed the Emp'ror with acclaim!
  Voices ringing with the fury
  Of the strife so soon to be,
  Cried, "O Caesar, morituri
  salutamus te!"
  
  Nowadays the massed spectators
  See the unaccustomed sight --
  Legislative gladiators
  Marching to their last great fight;
  Young and old, obscure and famous,
  Hand to hand and knee to knee --
  Hear the war-cry, "Salutamus
  morituri te!"
  
  Fight! Nor be the fight suspended
  Till the corpses strew the plain.
  Ere the grisly strife be ended
  Five and thirty must be slain.
  Slay and spare not, lest another
  Haply may discomfit thee:
  Brother now must war with brother --
  "Salutamus te!"
  
  War-torn vet'ran, skilled debater,
  Trickster famed of bridge and road,
  Now for each grim gladiator
  Gapes Oblivion's drear abode.
  Should the last great final jury
  Turn their thumbs down -- it must be!
  "Ave, Caesar, morituri
  salutamus te!"
  
  Э.Б."Банджо" Патерсон Путь в Город Стариков
  (Перевод с английского)
  
  Для юности земля полна цветами.
  Там крепок дух вина.
  В ней не сверяются с часами.
  Там долгая весна.
  Но дальше мы глядим с тревогой.
  Путь в даль суров.
  Сползаем с горного отрога
  бесплодной скучною дорогой,
  ведущей в Город Стариков.
  
  А с нами движутся по шляхам
  полки друзей, ряды подруг.
  Мы смотрим вспять со страхом
  на всех, пропавших вдруг
  
  Пусть Бог избавит нас от плётки,
  но дальше путь таков:
  в сединах, вроде редкой щётки,
  с чудной нетвёрдостью походки -
  путь в Город Стариков.
  
  A.B.Banjo Paterson
  The Road to Old Man"s Town
  
  The fields of youth are filled with flowers,
  The wine of youth is strong:
  What need have we to count the hours?
  The summer days are long.
  But soon we find to our dismay
  That we are drifting down
  The barren slopes that fall away
  Towards the foothills grim and grey
  That lead to Old Man's Town.
  
  And marching with us on the track
  Full many friends we find:
  We see them looking sadly back
  For those who've dropped behind
  
  But God forfend a fate so dread --
  Alone to travel down
  The dreary road we all must tread,
  With faltering steps and whitening head,
  The road to Old Man's Town!
  
  Примечание.
  A B Banjo Paterson - Э.Б. Патерсон (1864-1941) - классик австралийский поэзии и журналист, пользовался псевдонимом "Банджо".
  Ave caesar, morituri salutamus te ! - Возрадуйся, Цезарь, обречённые на смерть,
  мы желаем тебе здравствовать.
  
  
  Шарлотта Мью Зов
  (Перевод с английского).
  
  Нам со скамьи у камелька,
  где мы, дремля, поддерживаем пламя
  и шевелим золу с углями,
  не видно, вёдро или льёт
  там, выше серого дымка
  от нашего живого огонька.
  Но в ночь раздался зов.
  И снег нам в окна бьёт.
  И, как от ветерка,
  взметнулись пряди у виска.
  И нас ожгло, когда под самый кров
  взметнулась тень из давних снов.
  Кто, ангел или чёрный дух взвился над нами ?
  Следы заметены снегами.
  Но вот у входа он и там цепочку рвёт.
  Открылась настежь дверь -
  и не закрыть нам вход.
  Да и тепла нам не сберечь теперь.
  Угасло пламя.
  А как темно снаружи !
  Ещё страшней да хуже.
  Безвестность, и сомнения, и стужа.
  Не знаем сами,
  кто пришёл за нами
  и кто найдёт наш след, засыпанный снегами.
  
  Charlotte Mew The Call
  
  From our low seat beside the fire
  Where we have dozed and dreamed and watched the glow
  Or raked the ashes, stopping so
  We scarcely saw the sun or rain
  Above, or looked much higher
  Than this same quiet red or burned-out fire.
  To-night we heard a call,
  A rattle on the window-pane,
  A voice on the sharp air,
  And felt a breath stirring our hair,
  A flame within us: Something swift and tall
  Swept in and out and that was all.
  Was it a bright or a dark angel? Who can know?
  It left no mark upon the snow,
  But suddenly it snapped the chain
  Unbarred, flung wide the door
  Which will not shut again;
  And so we cannot sit here any more.
  We must arise and go:
  The world is cold without
  And dark and hedged about
  With mystery and enmity and doubt,
  But we must go
  Though yet we do not know
  Who called, or what marks we shall leave upon the snow.
  1912
  
  Эдна Сент-Винсент Миллей I shall forget you...
  (Я о тебе забуду...)
  Переделка на тему сонета
  Эдны Миллей
  
  Любовь не длится вечно, нам в угоду.
  Люби покрепче. Не теряй ни дня.
  А минет месяц, даже пусть полгода -
  потом тебе не удержать меня.
  
  Так водится. Такая в нас природа.
  Затухнет жар сердечного огня.
  Хитри и льсти, Придумывай подходы,
  но я тебе отвечу не темня.
  
  Да, я мечтаю, чтоб любовь не тлела,
  чтоб наши клятвы не были хрупки -
  натуре ж нет до тех обетов дела.
  
  Смешно идти природе вопреки.
  Как знать, чем будешь ты вознаграждён ?
  Превыше нас естественный закон.
  
  
  Edna St.Vincent Millay I shall forget you...
  
  I SHALL forget you presently, my dear,
  So make the most of this, your little day,
  
  Your little month, your little half a year,
  Ere I forget, or die, or move away,
  
  And we are done forever; by and by
  I shall forget you, as I said, but now,
  If you entreat me with your loveliest lie
  I will protest you with my favourite vow.
  
  I would indeed that love were longer-lived,
  And oaths were not so brittle as they are,
  But so it is, and nature has contrived
  
  To struggle on without a break thus far, -
  Whether or not we find what we are seeking
  Is idle, biologically speaking.
  
  Справка.
  Эдна Сент-Винсент Миллей (1892-1950) - известная американская поэтесса,
  лауреат Пулитцеровской премии 1923 г.
  Приведённое стихотворение, можно найти в Интернете, переведённое в 1999 г. Лилией Мальцевой и во многих других переводах, сделанных позднее.
  
  
  Эдна Сент-Винсент Миллей Мёртвый воробушек
   (По мотивам оригинала)
  
  Смерть пожирает всё, что мило:
  и Лесбия, и воробей
  почили в тесноте могилы,
  где больше нет скорбей.
  
  Хранит ли память прошлый дождь ?
  Когда б ни пили, нам всё мало.
  Рука дерзка, а в пальцах - дрожь:
  хрупки бокалы !
  
  Мой прежний милый ! Не язви !
  Хоть свергнут с пьедестала,
  не говори, что не было любви,
  когда её не стало.
  
  
  Edna St.Vincent Millay PASSER MORTUUS EST
  
  Death devours all lovely things;
  Lesbia with her sparrow
  Shares the darkness - presently
  Every bed is narrow.
  
  Unremembered as old rain
  Dries the sheer libation.
  And the little petulant hand
  Is an annotation.
  
  After all, my erstwhile dear.
  My no longer cherished,
  Need we say it was not love,
  Now that love is perished ?
  
  Эдна Сент-Винсент Миллей "Любовь - не всё..."
  ;(Перевод с английского).
  
  Любовь - не всё, не мясо и не пиво,
  не отдых, не укрытие в грозу
  и не бревно в реке среди разлива,
  когда пловец то сверху, то внизу.
  
  Любовь не может оживить дыханье.
  Ей не сподручен костоправский труд.
  Не пустит кровь, не приведёт в сознанье,
  но если не придёт, то люди часто мрут.
  
  Быть может, в затруднительное время,
  когда в нужде - поддержки никакой,
  совсем запутавшись в своей проблеме,
  твою любовь я променяю на покой,
  а память этой ночи - на съестное... -
  но врядли я куплюсь такой ценою.
  
  
  Edna St.Vincent Millay "Love is not all"
  
  Love is not all: It is not meat nor drink
  Nor slumber nor a roof against the rain,
  Nor yet a floating spar to men that sink
  and rise and sink and rise and sink again.
  
  Love cannot fill the thickened lung with breath
  Nor clean the blood, nor set the fractured bone;
  Yet many a man is making friends with death
  even as I speak, for lack of love alone.
  
  It well may be that in a difficult hour,
  pinned down by need and moaning for release
  or nagged by want past resolution's power,
  or nagged by want past resolution's power,
  
  Or trade the memory of this night for food.
  It may well be. I do not think I would.
  
  
  
  Конрад Айкен "All Lovely Things..."
  (Перевод с английского).
  
  Всё в мире гибнет неизбежно,
  и всё хорошее умрёт.
  Истратим молодость небрежно
  и сядем с кружкой у ворот.
  
  (Всё лучшее уходит в бездну,
  должно увясть и умереть.
  Мы всё транжирим бесполезно
  и будем нищенствовать впредь).
  
  Забудем тех, кого любили,
  истлеет всё, что ни росло,
  песок засыплет прелесть лилий,
  морщины испещрят чело.
  
  Куда ж ты, молодая прыть ?
  Но время мчит, как резвый кочет.
  Его руками не схватить,
  и сердце в гонке кровоточит.
  
  Куда же вы, любовь и страсть ?
  Но розы гибнут, астры - смяты.
  Их бьёт осенняя напасть.
  Вся жизнь пройдёт - и нет возврата.
  
  
  Conrad Potter Aiken (1889-1973), USA "All lovely Things..."
  
  All lovely things will have an ending,
  All lovely things will fade and die,
  And youth, that's now so bravely spending,
  Will beg a penny by and by.
  
  Fine ladies soon are all forgotten,
  And goldenrod is dust when dead,
  The sweetest flesh and flowers are rotten
  And cobwebs tent the brightest head.
  
  Come back, true love! Sweet youth, return!--
  But time goes on, and will, unheeding,
  Though hands will reach, and eyes will yearn,
  And the wild days set true hearts bleeding.
  
  Come back, true love! Sweet youth, remain!--
  But goldenrod and daisies wither,
  And over them blows autumn rain,
  They pass, they pass, and know not whither.
  
  
  Уистан Хью Оден Безвременье
  (Перевод с английского)
  
  Нет, не часы укажут нам,
  когда войти во храм.
  У нас Безвременье - не Время.
  Оно давным-давно
  совсем не тем полно.
  Ища причины, треснет темя.
  
  Зазря задаст вопрос завзятый,
  уставясь в очи римских статуй,
  иной сегодняшний творец:
  "Чей ныне лавровый венец ?" -
  подскажет лишь мертвец.
  
  Живой скончается, а что потом ?
  И вы, и я - умрём, а смерти не поймём.
  
  
  Wistan Hugh Auden No time
  
  Clocks cannot tell our time of day
  For what event to pray,
  Because we have no time, because
  We have no time until
  We know what time we fill,
  Why time is other than time was.
  
  Nor can our question satisfy
  The answer in the statue"s eye.
  Only the living ask whose brow
  May wear the roman laurel now:
  The dead say only how.
  
  What happens to the living when they die?
  Death is not understood by death: nor you, nor I.
  
  
  
  
  Уистан Хью Оден Дверь
  
  Сквозь дверь ворвётся будущность к нам в дом,
  её загадки, палачи, уставы
  и некий красноносый шут-шутом
  при королеве порченого нрава.
  
  Мудрец и в темень убедится в том,
  что прошлое впускает, как раззява,
  вдовицу, вышедшую на потраву
  с миссионерским рыкающим ртом.
  
  Мы строим заграждения, страшась.
  Таимся вплоть до смерти за задвижкой,
  а то поймём, едва наступит ясь,
  
  что в нас переменилась ипостась
  и, как с Алисой, невидаль стряслась,
  когда из дылды сделалась малышкой.
  
  
  Wistan Hugh Auden The door
  
  Out of steps the future of the poor,
  Enigmas, executioners and rules,
  Her Majesty in a bad temper or
  The red-nosed Fool who makes a fool of fools.
  
  Great person eye it in the twilight for
  A past it might so carelessly let in,
  A widow with a missionary grin,
  The foaming inundation at a roar.
  
  We pile our all against it when afraid,
  And beat upon its panel when we die:
  By happening to be open ones, it made
  
  Enormous Alice see in wonderland
  That waited for her in the sunshine, and,
  Simply by being tiny, made her cry.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"