Аннотация: Художник помнит краски, а музыкант - звуки...
Рыжий вихрастый мальчишка лет пяти-шести промчался мимо меня на велосипеде, чистым звонким голоском что-то радостно крича своей маме, едущей следом за ним на роликовых коньках в красивой экипировке. Тембр его детского голоса, яркий и солнечный, полностью соответствовал его внешнему облику и ясной открытой улыбке, освещавшей веселое веснушчатое лицо.
Мне не удалось сдержать улыбку - захотелось, как и он, засмеяться от радости, возникшей откуда-то изнутри. Очень странно: я давно не испытывал ничего подобного.
Со мной поравнялась пожилая пара: оба с рюкзачками и палками для спортивной ходьбы. Дама что-то говорила, бодро шагая в ногу со своим собеседником, который внимательно слушал ее. Мягкий и уютный тембр голоса пожилой женщины был приятен слуху, но - увы! - всё же выдавал возраст, хоть это и не главное, подумал я. Ведь им хорошо вместе, это видно сразу. Этот человек каждый день слышит голос своей жены и, возможно, не замечает или не хочет замечать перемен, тронувших любимый голос поступью Времени. Может быть, этот голос и по сей день звучит для него прекрасной музыкой юности, которая соединила когда-то их судьбы.
В мои размышления влился дуэт двух юных девичьих голосов. Девушки быстро нагоняли меня, громко обсуждая поездку и какого-то Виталика, перебивая друг друга и заразительно смеясь, и нотки этого смеха рассыпались мягким стаккато по длинной аллее парка.
Я гулял по осеннему парку. Погожий, почти безветренный день, листья шуршат под ногами, сквозь ветви пробивается утреннее солнце, шелестят от легкого, едва уловимого ветерка разноцветные листья, еще не успевшие устлать землю. Поднимаю голову - прозрачное синее небо, такое глубокое, дарит неповторимую легкость сродни невесомости, кажется: стоит только взмахнуть руками, словно крыльями, и вот-вот оторвешься от земли!
В выходной день в парке всегда много людей, и отовсюду звучат голоса. Они как судьбы тех, кто проходит мимо меня, как ноты Времени, из которых складывается мелодия Жизни.
Я часто вспоминаю твой голос. Мы познакомились с тобой, когда были совсем юными, и я был очарован твоей красотой, спокойной, удивительной, не нарочитой, но величавой. Все эти эпитеты пришли в мою голову после - потом, когда я стал старше и, как мне казалось, мудрее. Теперь я с уверенностью могу сказать, что никогда не видел женщины красивей тебя, ведь, помимо внешней красоты, ты была прекрасна какой-то внутренней прелестью, добротой, мягкостью. Ты умела слушать - довольно редкое качество для любого человека, тем паче - для девушки, и, пожалуй, ты хорошо понимала меня. Твой мелодичный, нежный и вместе с тем глубокий голос звучал для меня целительным бальзамом, хотя говорили мы чаще всего о каких-то мелочах. Наверное, я слышал в нем что-то, доступное только мне одному, потому что голос твой внутренне согревал меня, и я оттаивал, и мои юношеские невзгоды уходили куда-то на второй план.
Когда мы разъехались по разным городам (так уж случилось) и стали реже общаться, я стремился восполнить этот пробел и писал тебе письма: сначала - почти каждый день, потом - реже. Ты отвечала, но нечасто. Иногда мы разговаривали по телефону. Я слышал твой далекий голос в трубке и представлял себе, что ты рядом со мной. И каждый звонок был долгожданным событием.
Прошло немного времени. Я приехал в твой город, набрал знакомый номер телефона, и ты пригласила меня в гости. До сих пор помню тот душевный трепет, когда я стоял у твоей двери, собираясь нажать кнопку звонка. Потом мы пили чай и разговаривали, и я был почти счастлив оттого, что вижу и слышу тебя. А потом ты взяла гитару и спела несколько песен. Я впервые слышал твое пение, и мне казалось, что оно совершенно: ты пела сердцем, и голос твой звучал в унисон с ним. Я сидел словно завороженный, и мне хотелось, чтобы этот вечер никогда не кончался.
Потом я уехал, и мы больше не встречались.
Я часто думал о тебе, но так, словно ты находилась внутри меня. Теперь-то я понимаю, что эти мысли о тебе были иллюзией, придуманным миром, которого в реальности никогда не существовало. Наверное, именно благодаря расставанию эта сказка сумела сохраниться в моей душе в неизменном виде. И голос твой, звучавший эхом внутри меня, бессменно живет в моей душе.
Однажды ты сказала, что хотела бы иметь цель, ради которой стоит жить, или что-то, достижение чего будет приятным для тебя, тем, чего приятно ждать. После нашего расставания для меня такой целью много лет было желание видеть и слышать тебя. И голос твой, звучавший из телефонной трубки, был способен немного примирить мои мечты с реальностью.
Прошло время. Жизнь моя текла своим чередом.
Однажды друзья пригласили меня в поездку по стране. Мы путешествовали целый месяц: поднимались в горы, спускались в долины, шли вдоль рек, прокладывали себе путь по извилистым лесным тропам.
Как-то, возвращаясь в наш лагерь, я шел мимо красивого озера, и над горами, окружая их невысокие вершины, висели облака, освещенные розовым вечерним солнцем. Ветер менял их очертания, и одно из них постепенно рассеялось, уплыло, стало белым туманом.
Я подумал, что ты во мне - как это облако. Мои мысли о тебе постепенно низводились до факта твоего существования, становясь со временем спокойнее и беспроблемнее. И, когда я звонил тебе в последний раз, еще не подозревая об этом, голос твой в трубке был таким далеким, почти чужим... Но где-то внутри моего сознания он по-прежнему звучал родными нотами, будучи тем розовым облаком!
И вот твой голос превращал беспроблемность в реальность отчужденности, и холодный душ сконденсировавшейся идеальности твоего образа становился дрожью и смятением, растерянностью реальности и реальностью невозможности, невозможностью влияния и влиянием меня на самого себя, и безмерным удивлением, отчего всё - не так. Когда я звонил тебе прежде, я слышал твой красивый голос; теперь же это стало непременной аксиомой, и вот уже голос будто бы не такой, какого я ждал... а это только лишь значит, что думал я не так, и что всё - по-прежнему.
Неясность и призрачность всегда внутри нас, они неуловимы, легки до того, что не оказывают действия на настоящее, а могут только влиять на воспоминания, и тогда что-то становится заметным, и дрожащие колебания ветерка сотрясают мир. Вода в мокрой земле не видна, но собирается в ямки следов от тяжелых сапог (которые мысленно хочется видеть веселыми разноцветными тапочками).
Наши дороги, увы, разошлись, и твой образ поглотило время. Но голос твой, как ни странно, по-прежнему живет в моем сердце. Я часто слышу его, и мысленно продолжаю наш молчаливый диалог, как тогда, в юности, когда казалось, что всё еще впереди.
И, достигнув зрелого возраста, я всё чаще думаю о грядущем, о неизбежности счастья. Я всем сердцем верю в это, потому что яркой искоркой во мне живет твой голос, неясный и призрачный, но всё же настоящий, реальней которого нет ничего на свете.