Корнев Павел Николаевич : другие произведения.

06'92

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 6.88*7  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дембель. Июнь. Год девяносто второй. Утро. Похмелье. Друзья. Плёвое дело, лёгкие деньги. Вишнёвая "шестёрка". Левый ствол. Труп на заднем сиденье, труп в багажнике. Лопата. А позади - проблесковые маячки. Что-то явно пошло не так...
  Павел Корнев
  06"92
  
  
  
  
  16|06|1992
  утро
  
   Дембель и похмелье - близнецы-братья. И если дембель неизбежен как крах мирового империализма, то насчёт похмелья сомневаться и вовсе глупо. Будет оно, непременно будет. Дело ведь даже не столько в окончании срочной службы и желании это знаменательное событие отметить, сколько в отсутствии каких-либо причин сохранять трезвость и дальше. Долгих два года ты был одним из бойцов великой и непобедимой и над тобой довлел устав, а за моральным обликом следили отцы-командиры, и вот уже - гражданский человек. Работу ещё не нашёл и пока что - или уже? - нет девушки, зато рядом друзья и шуршит в кармане жиденькая стопочка деревянных, которые надо поскорее потратить, пока они не обесценились в конец. И значит - что? Всё верно: опять нет повода не выпить.
  Ну мы с Герой и выпили. Набрались изрядно, при этом, по счастью, обошлось без последствий. Как вернулся домой, я не помнил, но дошёл, и это главное. Мог бы и в трезвяк загреметь. Только вот похмелье...
  Кое-как разлепив глаза, я перевернулся набок, полежал так немного, затем уселся на диване. В голове колыхнулся студень из боли и перемолотых мозгов, но зато на костяшках не обнаружилось свежих ссадин, а значит, и в самом деле обошлось без приключений. По нынешним беспредельным временам - исключительное везение. Хотя у нас и при застое выхватить по пьяному делу было проще простого.
  Как был в семейных трусах, я ушёл в ванную комнату. Первым делом до упора выкрутил кран холодной воды, напился и умылся, затем немного поколебался, но всё же принял контрастный душ. Решение оказалось верным на все сто - дурная маета прошла, отступила похмельная депрессия и даже чуть меньше стала болеть голова. Но это не точно.
  - Збс... - проворчал я, отфыркиваясь, после растёрся вафельным полотенцем и, шлёпая босыми ступнями по линолеуму, вернулся к себе. Натянул спортивные штаны и отправился на поиски цитрамона.
  В большой комнате чёрно-белый телевизор что-то негромко бормотал о государственной программе приватизации, но дяди там не было. В трениках и тельняшке он курил на кухне у распахнутого окна.
  - Здоров, - пробурчал я. - Цитрамоном не богат?
  Дядя Петя затянулся, после вдавил беломорину в пепельницу каслинского литья, выдул на улицу струю вонючего сизого дыма и подсказал:
  - На холодильнике глянь.
  Я достал картонную обувную коробку, забитую пузырьками и бумажными ячеистыми упаковками таблеток, отыскал цитрамон и закинул в рот слегка коричневатый кругляш. После склонился к кухонному крану, глотнул воды. Вытер губы тыльной стороной ладони и посмотрел на отрывной календарь на стене, но тот неожиданностей не преподнёс.
  
  Шестнадцатое июня, вторник
  
  Дядя Петя - нестарый ещё военный пенсионер, высокий и сутулый, с порыжевшими от папиросного дыма усами глянул на мою похмельную физиономию и щёлкнул жёлтым от никотина ногтем по бутылке портвейна "три семёрки", уже ополовиненной.
  - Подлечишься?
  Я судорожно сглотнул и помотал головой.
  - Не-а.
  - И правильно! - одобрил это решение дядя Петя и набулькал себе ещё полстакана. - Ты своё вчера выпил. На рогах приполз, чуть все косяки не посшибал!
  - Не помню.
  - Хоть не "Рояль" из польских опилок брали?
  Я наморщил лоб и пробормотал:
  - Этого... как его... Гера пару бутылок притащил...
  Закрыл ладонью правую сторону лица, и дядя Петя предположил:
  - "Распутина", что ли?
  - Да не, - отмахнулся я. - "Терминатора"!
  - Что за зверь?
  - Из фильма это. Киборг-убийца.
  Дядька покачал головой, пробормотал что-то о падении нравов и приложился к стакану с портвейном. После крякнул и спросил:
  - Гера - это который Буньков, одноклассник твой бывший? В сто двадцать втором доме живёт?
  - Он.
  - Тьфу ты! - расстроился дядя Петя и вытянул из лежавшей на столе пачки новую папиросу. - Свяжешься с ним, проблем не оберёшься!
  Я присел на шаткий табурет и недоверчиво хмыкнул.
  - С чего бы это?
  - А рэкетир он! - выдал дядя Петя. - Шестёркой в бригаде Хиля бегал. Они спекулянтов крышевали и с пары блошиных рынков дань собирали.
  Гера мне ни о чём таком не говорил, так что я полюбопытствовал:
  - Бегал? А сейчас что?
  - Хиль валютных жучков решил подоить, да силёнок не рассчитал, подавился. С грузинами схлестнулся, а те и сами не мальчики для битья, и ментов купленных подтянули. Кого-то из людей Хиля закопали, кого-то посадили. Сам он в федеральном розыске сейчас.
  - А Гера?
  - Говорю же - шестёрка. Рёбра ему поломали в самом начале, так он всё веселье в больнице и пропустил. После о нём уже и не вспомнил никто.
  Я покрутил головой, осмысливая услышанное, и спросил:
  - Дядь Петь, ты откуда всё это знаешь?
  - Никифоров, участковый наш, просвещает о жизни на районе. Мы с ним по субботам в баню ходим. Так что с Герой не хороводься. А то он всегда тобой вертел, как хотел. Вечно хвостиком за ним бегал!
  - Да ладно, блин! Ты меня за кого держишь? Вот прямо в бандиты пойду!
  Дядя Петя чиркнул спичкой о боковину коробка, прикурил и снова перебрался на подоконник, только на этот раз ещё и со стаканом.
  - И пойдёшь, почему нет? - пыхнул он сизым дымом. - Времена дурные настали. Это раньше только блатные со своими понятиями были, сейчас каждый норовит кусок послаще урвать. Афганцы, спортсмены, продажные менты, кавказцы... Да что там говорить! Мальчики мечтают стать не космонавтами, а бандитами. Девочки не балеринами, а валютными проститутками. И это не я придумал, это в новостях результаты соцопроса озвучили. - Дядя Петя потёр лоб и усмехнулся. - Но проститутка - это ладно. В конце концов, лучше дочь-проститутка, чем сын-ефрейтор...
  Я в сердцах матернулся.
  - Товарищ капитан второго ранга! У вас на флоте ефрейторов нет, откуда эти сухопутные приколы?
  - Правда глаза колет? - хохотнул дядя Петя. - Ничего-ничего, демобилизовался ефрейтором, терпи. И с Герой не якшайся. Он тебя плохому научит.
  - Да не собираюсь я в бандиты! Что за дичь?!
  - И чем займёшься? К родителям в колхоз поедешь коровам хвосты крутить?
  - В универ поступлю. На очное.
  - Вот ты деловой! А кормить тебя кто будет? На стипендию не проживёшь. Лучше на завод устройся, учиться и на заочном можно.
  - А на заводе меня кто кормить будет? У Геры батя то ли с марта, то ли с апреля без зарплаты сидит. А у Андрюхи Фролова родителей на тракторном вообще в неоплачиваемый отпуск отправили, они на дачу перебрались, картошку и помидоры растят.
  - Есть такое дело, - нехотя признал дядька. - Хорошо тем, у кого пенсионеры в семье есть, - пенсию хоть как-то выдают, а так и зубы на полку положить недолго. И я так тебе скажу: дальше только хуже будет. Вчера Гайдара премьером утвердили - а ты его видел? Слышал, какую ересь он несёт? "Идут радикальные преобразования, с деньгами сложно, а уход из жизни людей, неспособных противостоять этим преобразованиям, - дело естественное". Сволочь перековавшаяся! У самого ряха скоро треснет, непонятно, как ещё в телевизор вмещается! Хлебнём мы с ним лиха, полной ложкой хлебнём!
  В коридоре задребезжал телефон, я вышел из кухни, снял с прикрученного к стене аппарата трубку и сказал:
  - Алё!
  - Серый, ты как - живой? - послышался голос Геры.
  - Почти, - вздохнул я. - Может, по пиву?
  - Сейчас подойду, решим.
  - Тару брать? - cпросил я, глянув на трёхлитровую банку с наброшенной на неё авоськой.
  - Решим. Тут дельце небольшое нарисовалось. Надо кое с кем перетереть, а дальше уже видно будет.
  - Давай короче.
  Я опустил трубку на рычажки и на кухню к дядькиному ворчанию уже возвращаться не стал, пошёл в комнату одеваться. Увы, без валяния на земле вчера дело всё же не обошлось: рубашка и брюки оказались перепачканы в пыли; пришлось рыться в ящиках в поисках сменной одежды. Небо сегодня затянули тучки, а верхушки деревьев раскачивал ветер, так что свой выбор я остановил на тёмно-синих штанах свободного кроя с широким красным лампасом и олимпийке, которую натянул прямо на голое тело. Тугая резинка штанов непривычно сильно сдавила в поясе, не пришлось даже подтягивать завязки, а вот вьетнамские кроссовки, пошитые не из кожзама, но вроде как даже из натуральной свиной кожи, сидели на ногах после кирзачей будто влитые.
  Наскоро рассовав по карманам ключи и мелочь, я предупредил дядю:
  - Пойду, прошвырнусь, - и захлопнул за собой лязгнувшую "английским" замком дверь.
  Лифт ждать не стал и по давней привычке спустился с восьмого этажа пешком, попутно полюбовался наскальным творчеством подрастающего поколения, но рисунки и надписи на местами осыпавшейся штукатурке за два года армейской службы никак принципиально не изменились. Пара почтовых ящиков внизу чернели копотью, у нескольких не закрывались гнутые крышки, и я без зазрения совести позаимствовал у кого-то из соседей сегодняшнюю газету.
  "Жильё 2000 - миф или реальность" - гласил заголовок передовицы; я фыркнул и вышел на улицу. На лавочке у подъезда увлечённо лузгали семечки двое парней, смотрели они во двор и меня заметили только после того, как один - смуглый и черноволосый - получил свёрнутой в трубочку газетой по макушке.
  - Ай, бля! - вскинулся короткостриженый татарчонок в футболке и спортивных штанах с тремя полосками. Он резко обернулся и сразу расплылся в улыбке. - О, Енот! Дембельнулся, что ли?
  - Привет, Санёк, - протянул я руку пареньку с вполне объяснимым прозвищем Татарин. - Самого-то не загребли ещё родине служить?
  - Не, в следующем году только призыв.
  Второй пацан, пошире в плечах и стриженный под расчёску, только с длинной чёлкой тоже поднялся на ноги.
  - Привет.
  Лицо с юношескими угрями на щеках оказалось незнакомым, но я поздоровался в ответ, а затем указал на шелуху.
  - Чё мусорите?
  Пацаны переглянулись и заржали.
  - Гашеные, что ли? - догадался я.
  - Курнули чуток, - подтвердил Саня и предложил: - Будешь?
  - Семечек лучше отсыпьте, - попросил я и начал разбирать газету на отдельные листы. - Держите, кульки делайте.
  Саня спорить не стал, один лист оставил себе, другой сунул приятелю, и тот заинтересовался афишей кинотеатров.
  - Может "Конана-варвара" заценим? Там Шварц. В "России" идёт. Или вот пишут, в "Родине" показ "Дикой орхидеи" продляют по многочисленным просьбам. На вечерний сеанс можно забуриться.
  - Колян, не гони. Понимаю ещё в "Аврору" сходить или в "курятник", но не на другой же конец города ехать! Лучше видак возьмём на день и посмотрим! - отмахнулся Саня, отсыпал мне семечек и спросил: - Серый, ты откуда такой загорелый? Где служил?
  - В двести первой в Таджикистане.
  - И как там? Говорят, русских гонят?
  - И не только гонят, оккупанты же типа. Дружба народов в полный рост. - Я поморщился от не самых приятных воспоминаний, сплюнул в газетный кулёк шелуху и сменил тему разговора. - Вы чего здесь трётесь?
  Саня жил в соседнем доме и делать ему в нашем дворе было совершенно нечего.
  - Мы с Тохой забились встретиться. Сидим, ждём.
  Тоха - это Антон Буньков с шестого этажа, двоюродный брат Геры. Он, если и младше этих пацанов, самое большее на год.
  Какое-то время мы стояли и лузгали семечки, затем Коля оглядел пустой двор, отложил кулёк с шелухой и стал рыться в лежавшем на коленях пластиковом пакете с изображением букета белых роз. Отыскав там папиросу, он ловко размял её пальцами и выдул табак на газон, раскрыл спичечный коробок с анашой и принялся набивать косяк.
  - Вот вы совсем без палева! - фыркнул я и огляделся, но в будний день двор был пуст. Только от теннисного столика доносился перестук мячика, да на спортивной площадке играла в футбол мелюзга.
  Саня беспечно рассмеялся, но мигом поскучнел, когда во двор въехал пятидверный синий "москвич-2141", своим приплюснутым видом внешне напоминавший утюг.
  - Блин, вот так всегда! Только забьёшь и сразу бакланы на хвост падают! - пожаловался он. - Колян, коробок резче прячь. Не пали нас, Серый, лады?
  Я с усмешкой кивнул. "Москвич" остановился у подъезда, со стороны водителя распахнулась дверца и наружу выбрался Гера Буньков собственной персоной. Невысокий и плотно сбитый, в спортивном костюме и с золотой цепочкой на шее он вполне подходил под представление обывателей о типичном рэкетире, хоть славянская физиономия без малейшего намёка на щетину была ничуть не бандитской, да и цепочке определённо недоставало толщины. А что нос набок свёрнут и костяшки сбиты, так для наших мест это скорее правило, нежели исключение из оного. Левую бровь так и вовсе не в драке рассекли, а хоккейной шайбой. Сам и рассёк. Мощно щёлкнул, было дело.
  - Ты чего на тачке притащился? - возмутился я. - А пиво как? У меня трубы горят!
  Гера досадливо махнул рукой.
  - Сказал же - дельце небольшое нарисовалось. Сейчас всё решим. - Он подошёл, поручкался со мной и пацанами, после спросил: - Кумарите?
  - Ну да, - кивнул Санёк и поторопил приятеля: - Колян, взрывай уже. Подлечи только.
  Паренёк облизнул палец и послюнявил им конец папиросы, потом запалил спичку и глубоко затянулся, заперхался, пытаясь удержать в лёгких дым. Дальше затяжку сделал уже Санёк, от него косяк перешёл Гере. Мой приятель с сомнением глянул на папиросу, но всё же отказываться не стал, а вот я отрицательно помотал головой.
  - Мне без пива не идёт.
  - Может, парика задуть? - сипло произнёс он, понемногу выдыхая дым.
  - Не хочу.
  Гера пожал плечами и вернул косяк Коле, не забыв предупредить:
  - Лечи. - После уставился на Санька. - Есть ещё?
  - Последнее забили.
  - Да чё ты мне чешешь!
  - Да в натуре нет больше! Отвечаю!
  - В школе отвечают.
  - Блин, Гера, не грузи, а? - попросил Саня и указал на цветастый пластиковый пакет. - Сиги возьми, не жалко. Травы нет.
  Папироса сделала ещё один круг, а когда конопли в ней осталось с ноготь большого пальца, Гера аккуратно забычковал косяк и спрятал в карман треников.
  - Ты чего? - возмутился Санёк.
  - Пятку Серому оставлю.
  Пацаны зло переглянулись, а Гера по-хозяйски заглянул в лежавший на лавке пакет и присвистнул.
  - Ни фига себе, сказал я себе!
  Я посмотрел ему через плечо и увидел целую россыпь сигарет. В основном те были без фильтра - "Астра" и "Прима", но хватало и нормальных. Гера начал придирчиво ворошить их, предпочитая "Родопи", "Космосу" и "Монте-Карло" более престижные "Парламент", "Мальборо", "Кэмел" и "Винстон".
  - Это кто вас подогрел? - не сдержал я удивления.
  Пацаны рассмеялись.
  - Бабок ходили трясти, - объяснил Санёк. - Семечек и курева подняли.
  Гера до упора забил сигаретами свою пачку и жадничать не стал, кинул пакет обратно на лавку.
  - Вот вы тупорылые, - покачал он головой. - Менты примут, даже если не закроют, почки точно отобьют. Они ж тех бабок и доят.
  Татарчонок захихикал, глянул на приятеля, и пацаны покатились со смеху.
  - Тут кора была, - отсмеявшись, решил пояснить причину веселья Саня. - Вчера луноход подъехал, все во дворы щеманулись, менты за ними, а я в стороне со всем палевом на заборе сижу. Мусора на меня ноль внимания и мимо чешут, а наши: "Беги, Санёк! Беги!" Олени, блин! Я с забора долбанулся, штаны порвал, еле смысля.
  Я представил себе эту картину и невольно улыбнулся. Послышался шум лифта, лязгнули дверцы, и к нам из подъезда вышел весь какой-то прилизанный паренёк с пробивающимися над верхней губой юношескими усиками. В одной руке он держал нечто вроде клавиатуры с проводами, в другой нёс забитый магнитофонными кассетами пакет.
  - Привет, братва!
  Распространяя крепкий аромат мужского одеколона, Антон Буньков подошёл, кинул свои вещи на лавку и поздоровался со всеми за руку.
  - Принесли? - спросил он у Санька.
  - Всё чётко, - подтвердил татарчонок и указал на пакет. - Зырь.
  - Тогда на неделю "Спектрум" ваш. Только мафон сами ищите.
  - Закешь, какие там игры, - попросил Коля и полез смотреть кассеты, а Тоха придирчиво оценил количество сигарет в пакете, достал одну и прикурил от газовой зажигалки.
  Он всегда был тем ещё жуком, вот и сейчас выцыганил себе никак не меньше блока курева, просто уступив на неделю домашний компьютер. Одно слово - барыга. Ещё и прикид модней некуда: кожаные мокасины, импортные варёные джинсы, рубашка в разноцветную полоску с вышитым над кармашком крокодильчиком - "Лакоста" и по виду фирменная.
  - Весь стильный, прям, - усмехнулся я, не сдержавшись.
  Антон оглядел меня с головы до ног и презрительно фыркнул.
  - Да уж не лампасник, как ты! Енот, ты из какого года выполз?
  - Из девяностого, - на полном серьёзе ответил я и, приметив на кисти пацана воспалённую точку ожога, какие остаются, когда о кожу гасят бычки, спросил: - А с рукой что?
  - Босс сигарету затушил.
  - Чего?! - взвился Гера. - Он вообще всё на свете попутал?!
  - Да успокойся, Жорж! - отмахнулся от брата Тоха. - Нормально всё. Просто базар про силу воли зашёл. На что кто готов пойти, чтобы добиться своего и всё такое. Босс и предложил полсотни баксов, если дам окурок о руку затушить.
  Пятьдесят долларов - это около пяти тысяч в рублях на чёрном рынке, сумма серьёзная, но я целиком и полностью согласился с Геной, когда тот, покрутив пальцем у виска, выдал:
  - Ну ты гонишь...
  - Да не в бабках дело! - разозлился Антон и нервно потёр обожжённую руку. - Это проверка, понял? Надо заранее знать, можно с человеком дела вести или тот зассыт, когда что-то серьёзное подвернётся!
  Меня эти слова убедили мало, да и на остальных, судя по их взглядам, особого впечатления не произвели. Правда, о пацанских понятиях никто вспоминать не стал. Толку-то распинаться? Братец у Геры всегда гниловатый был. Не понимает, какое западло так прогибаться.
  - Что за босс? - полюбопытствовал я. - Новый русский, что ли, - так баксами сорить? Откуда они вообще у него?
  Антон вопрос проигнорировал, выкинул недокуренную сигарету в кусты и взял с лавки пакет; вместо него ответил Коля.
  - Да барыга обычный. На Зелёном точку держит.
  - Обычный, ха! - не сдержавшись, фыркнул Тоха. - Да мы такие дела скоро крутить станем, облезете!
  Я не удержался и спросил:
  - Больше он тебе ничего не прижигал? Ну знаешь, как говорят: есть один папирос, но он к телу прирос?
  Пацаны так и прыснули со смеху, а вот Антону шутка смешной не показалась.
  - Совсем офигел? - взвился он.
  - А что? Если не за пятьдесят, а за сто долларов?
  - Да пошёл ты, Енот! Всегда полудурком был, а в армейке, видать, деды совсем кукушку стрясли! Частенько дужкой от кровати прилетало?
  - Помойку завали! - рыкнул я и шагнул вперёд, но Гера загородил от меня двоюродного брата.
  - Хорош, Серый, - попросил он, после развернулся к не по годам наглому родственнику. - Тоха, начинай уже базар фильтровать. А то борзый стал, сил нет. И ты не ответил: зелень у твоего торгаша откуда?
  - Да не торгаш он, а деловой! - вспыхнул Антон. - С такими людьми знаком, о-го-го! Точка со шмотками на Зелёном - не главное, основной доход от продажи долларов и марок идёт. А на мне теперь скупка золота. - Пацан достал из кармана небольшие плоскогубцы и с гордостью продемонстрировал их нам. - Вся фишка в том, чтобы сразу серьги и кольца в комок смять. Тогда, даже если они краденные и менты примут, терпилы уже не опознают. А стоимость всё равно исключительно от веса и пробы зависит.
  Я решил, что продуманный торгаш использует малолетку там, где не хочет палиться сам, и покачал головой, поражаясь дурости Антона. Хотел сказать об этом балбесу, но обратил внимание на въехавшую во двор чёрную "волгу" двадцать четвёртой модели, которая, переваливаясь на ямах и выбоинах в асфальте, медленно-медленно покатила вдоль дома в нашу сторону.
  Внутри сидели двое в пиджаках и при галстуках, так что я негромко произнёс:
  - Гера, брось каку.
  Приятель понял намёк с полуслова, развернулся боком и незаметно скинул под ноги недокуренный косяк. Сразу наступил на него и растёр подошвой по бетону. Предосторожность оказалась отнюдь не излишней: машина и в самом деле не проехала мимо, а остановилась рядом с "москвичом". Из салона к нам выбрались и водитель, и пассажир; первый помоложе и поплотнее, второй уже с сединой и цепким взглядом, какой бывает у людей вполне определённого рода деятельности.
  А мы что? Стоим курим. Правда, Коля, коробок с травой то ли не сообразил, то ли побоялся на глазах у Геры скинуть, но это исключительно его проблемы. Даже если примут барана, мы не при делах.
  Товарищи в строгих костюмах подошли и оглядели нас, затем водитель спросил:
  - Молодые люди, Лидию Светлову знаете?
  Коля и Санёк вздохнули со столь откровенным облегчением, что оно точно не укрылось от внимательного взгляда седого.
  - Это с шестого этажа которая? - поспешил я отвлечь его совершенно излишним уточнением.
  Излишним оно было по той простой причине, что половозрелому молодому человеку с нормальной ориентацией жить в одном подъезде с Лидкой и не обратить на неё внимания было решительно невозможно. Когда уходил в армию, за этой пятнадцатилетней красоткой волочилось сразу несколько воздыхателей и не только из числа ровесников, но и ребят на год или два постарше и даже моих ровесников. Оно и немудрено: фигура стандарта девяносто-шестьдесят-девяносто у неё оформилась уже классу к шестому, мордашка с выразительными синими глазищами и губками бантиком была на редкость смазливой, а ноги, что называется, росли "от ушей". Плюс в наличии имелись общительный характер и модные импортные шмотки, которыми Лидку исправно снабжал души не чаявший в своём чаде папенька.
  И сейчас, зуб даю, этих товарищей интересует именно Лев Светлов, но никак не его разбитная доченька. Та самое большее в нетрезвом виде могла попасться - с такой мелочёвкой поручили бы участковому разобраться, но никак не эдаким волкодавам. Пусть за два года в стране всё и встало с ног на голову, но из пушек по воробьям не стреляют. А вот Светлов - мишень достойная, он на металлургическом заводе каким-то немаленьким начальником трудится.
  - Да, именно с шестого, - подтвердил седой, склонил голову набок и поинтересовался: - Когда видели её последний раз?
  - Года два назад, - усмехнулся я и пояснил: - Только вчера из армии пришёл. После возвращения не видел ещё.
  - А вы? - обратился седой к остальным.
  Тоха чего-то застеснялся и промолчал, за всех ответил Гера.
  - А мы не из этого двора, - сказал он и указал на меня: - Мы к нему пришли. Дембель отмечать.
  Следующий вопрос вновь задал водитель.
  - А друзей Лиды не знаете, случайно? - спросил он. - Круг общения у ней какой? Кто к ней приходит, она с кем гуляет?
  - У её одноклассницы Зины Марченко попробуйте узнать. Сто семьдесят первая квартира, она подскажет, - посоветовал я, остальные промолчали.
  Типы из "волги" переглянулись и больше спрашивать ни о чём не стали, ушли в подъезд. Лязгнули дверцы лифта, и Санёк озадаченно поскрёб бритый затылок.
  - Тоха, а Лидка - это не та чёрненькая, с которой мы тебя в "Авроре" на той неделе встретили? Ты ещё сказал - соседка. Колян, помнишь, такая с большими... глазами, - уточнил описание татарчонок, но руками на себе показал размеры отнюдь не глаз. - Тоха, ты чё молчал-то?
  - Больше делать нечего, с мусорами базарить! - огрызнулся Антон и презрительно оттопырил губу. - Не по понятиям это!
  - А это не мусора были, - со всей уверенностью заявил я.
  - Кто тогда?
  - Особисты.
  - Кто?!
  - Гэбэшники.
  - Да ты гонишь, Енот! - не поверил Антон.
  Санёк приятеля поддержал, напомнив:
  - Серый, их упразднили ещё в январе!
  - Не упразднили, а переименовали, - поправил его Гера. - Если вашу шарагу колледжем назвать, думаешь, что-то изменится? Люди-то никуда не делись. Эти кручёные, сразу видно.
  - Ещё ОБХСС подходит, в принципе, - предположил я.
  - Сейчас это УБЭП, - просветил меня Буньков и покачал головой. - В костюмчиках, на чёрной "волге"... Да нет... Спорить не возьмусь, но на гэбэшников больше похожи.
  - Да без разницы, блин! - засуетился Коля, схватив "Спектрум" и пакет с кассетами. - Санёк, валим!
  Они быстро ушли, и столь же поспешно убрался со двора и Антон. Да и Гера надолго не задержался. Он залез на пассажирское сиденье "москвича", вытащил из бардачка солнцезащитные очки и нацепил их на нос, желая скрыть покрасневшие глаза, а после этого предупредил:
  - Мне с Сивым потрещать надо, он просил зайти. Только туда-обратно сбегаю и вернусь. Я недолго.
  - Вот ты молодец... - проворчал я и опустился на лавочку. - Давай короче!
  Гера не стал брать машину и потопал на встречу пешком. Идти тут было всего ничего: сразу за домом начинался гаражный кооператив, на краю которого в одном из боксов Сивый устроил небольшой автосервис, на излёте советской власти - подпольный, а теперь, наверное, просто частный. Предприимчивого автомеханика я знал не слишком хорошо, хоть мы и жили в соседних подъездах. Сивый среди моих сверстников считался "старшаком". Вечно тёрся с цыганами и вроде как даже толкал для них маковую соломку, но не сторчался, не сел и не схлопотал перо в печень, а неплохо так преуспевал. Ну да и хрен бы с ним...
  
  Какое-то время я просто сидел на лавочке и бездумно лузгал семечки. Когда те уже подходили к концу, из подъезда вышла тётка, оглядела заплёванный пол и злобно воззрилась на меня, но газетный кулёк сошёл за алиби и спас от неизбежных в иной ситуации нравоучений. В итоге я кинул его в урну и совсем уже надумал сходить за новой газетой, дабы развлечься чтением новостей, но тут появился Гера, чем-то до крайности озадаченный.
  - Ты чё такой убитый? - спросил я. - Накрыло, что ли?
  - Да чего там будет с пары хапок? - отмахнулся мой приятель. - Просто на дельце подписался, но как-то стрёмно в одного. Не хочешь компанию составить? Там ничего сложного - обстряпать, раз плюнуть. Всех хлопот на два часа.
  Я не хотел. Я хотел пива. Так прямо об этом и сказал.
  - На пивос нужен лавандос! - резонно возразил Гера. - У тебя как с баблом?
  - Не особо.
  - Та же фигня. А тут дело быстрое и непыльное. Управимся до обеда, а платят штукарь. Плохо разве?
  Я скептически посмотрел на приятеля, но всё же разрешил:
  - Выкладывай.
  Дельце и в самом деле оказалось непыльным - в том плане, что не вагон с углём Гере разгрузить предложили, - и одновременно насквозь незаконным. При этом доказать злой умысел и подвести его под статью УК было делом попросту нереальным, если только не даст слабину и не расколется один из подельников. Нужно было поучаствовать в автоподставе.
  - Сивый говорит, коммерс поедет, такого на бабки не развести - грех. Это тебе не инженер зачуханный. Когда он мне в зад въедет, пацаны подтянутся и сами всё разрулят.
  - Два вопроса, - вздохнул я. - Нафига тебе я, если вас там целая бригада?
  - Нет никакой бригады. Сивый с корешем в деле и я.
  - Втроём не справитесь, что ли?
  - Серый, не тупи! Подставляться я буду, пацаны следом за коммерсом поедут, типа свидетели. Пока то, да сё, терпила и за монтировку схватиться может. Народ сейчас борзый пошёл, сам знаешь. А на двоих он точно не кинется. Ты просто рядом постоишь, лицом поторгуешь.
  - Ладно, - хмыкнул я. - Второй вопрос: ты за штукарь машину свою бить собрался?
  Гера фыркнул, отошёл от лавочки к "москвичу" и поманил меня за собой.
  - Иди сюда!
  Я обогнул автомобиль и присвистнул. Задний бампер автомобиля держался на честном слове, одно крыло уродовала глубокая вмятина, другое и вовсе было разорвано и загнулось в сторону заострённым краем. Как видно, подставами Гера промышлял далеко не первый раз.
  - Сивый обещал в сервисе тачку подшаманить. Ну и косарь сверху дал.
  - Как-то жидко, - не поверил я. - Колись уже, давай!
  Глаз за солнечными очками видно не было, но физиономия приятеля явственно поскучнела.
  - Денег я ему торчу. Мне долг спишут.
  - Тебе спишут, а я?
  - А тебе штукарь, - сказал Гера и зашелестел вытащенными из кармана купюрами. - Серый, побойся бога, люди в месяц и пятёрки не поднимают, а тебе за пару часов косарь обломится!
  Я покачал головой.
  - Нас двое - это две тысячи.
  - Не пойдёт, - пошёл в отказ Гера. - Я Сивому о тебе ничего не говорил и переигрывать уже не буду. Да - да, нет - нет. Мне край с ним закорешиться надо, он обещал с нужными людьми свести. Поможешь - о тебе не забуду, ты меня знаешь.
  По всему выходило, что моего дружочка подрядили отработать долг, а тысячу он предлагает из собственных средств, так что и дальше я настаивать на своём не стал, лишь для порядка уточнил:
  - А менты?
  - Да какие менты? Подставляться на окраине будем, там с одной стороны кладбище, с другой парк. Место хорошее, не парься даже.
  Я заколебался, Гера уловил мои сомнения и взмолился:
  - Поехали, Серый! Не в службу, а в дружбу! Очень выручишь!
  - Хрен с тобой, золотая рыбка, - вздохнул я, забрал у приятеля двухсотки с чеканным профилем Ленина на одной из сторон, демонстративно пересчитал купюры и сунул их в карман штанов.
  - Погнали! - обрадовался Гера и уселся за руль.
  Я устроился рядом и потянулся закрыть бардачок, в крышку которого упёрлись колени, но приметил в нём добротные кожаные перчатки, достал их и надел.
  - А клёвые! - сказал, несколько раз сжав и разжав кулаки.
  - Мне тоже нравятся, - многозначительно произнёс Гера, но требовать вернуть имущество не стал.
  Ну а я не стал приглянувшиеся перчатки снимать, рывком закрыл дверцу, и Гера нервно ругнулся.
  - Полегче! Холодильником дома хлопать будешь!
  - Иди в жопу, - послал я приятеля, и мы выехали со двора.
  
  Место для подставы оказалось и в самом деле выбрано с умом: дорога там не только шла под уклон, но ещё и закладывала достаточно крутой поворот, поэтому на неожиданное препятствие водитель среагировать никак не успеет. А что наше появление будет неожиданным, сомневаться не приходилось: разросшиеся деревья полностью закрывали боковой съезд, куда Гера и загнал свой "москвич".
  - Что самое интересное, - хохотнул он, - там в кустах знак "Уступи дорогу". Даже если гаишников вызовет, он всё равно кругом неправ окажется.
  - Даст ментам на лапу, они сейчас через одного берут, и крайним тебя назначат.
  - Дал бы, да кто ж ему это сделать позволит?
  Я кивнул и невольно начал прикидывать, где в "зелёнке" могли засесть душманы, но сразу поймал себя на этом армейском атавизме и выбрался из машины оглядеться. Гера тоже в салоне оставаться не стал, прошёлся по обочине метров пятнадцать и закурил.
  - Не пропустим их? - забеспокоился я.
  - Смотри, отсюда дорога нормально просматривается. Ты здесь стой, как малиновую "волгу" увидишь, сразу ко мне в тачку прыгай.
  - Малиновую? - опешил я. - Ты сейчас шутишь?
  - Дешёвый понт дороже денег.
  - А модель какая?
  - Без понятия. Да и неважно: случайная красная "волга" здесь точно не поедет.
  - Логично, - хмыкнул я и направился к месту грядущего дорожно-транспортного происшествия.
  - Ты куда? - забеспокоился Гера.
  - Осмотрюсь! - откликнулся я, но по факту смотреть было особо не на что.
  С противоположной стороны шла кладбищенская оградка, за кустами там виднелись подходившие к ней вплотную могилки с неизменно заросшими травой надгробиями и покосившимися памятниками с ржавыми звёздами на треногах. Моменто мори, как оно есть. И сик транзит глория мунди до кучи.
  По нашей обочине вдоль поворота тянулся отбойник, который даже при самом паршивом раскладе удержит "москвич" от съезда в кювет, а не удержит - тоже не беда. Уклон был не слишком крутой и относительно ровный, до встававших стеной деревьев оставалось на вскидку ещё пятнадцать-двадцать метров.
  По вдолбленной отцами-командирами привычке я наметил возможные пути отхода и вернулся на указанное приятелем место, откуда дорога и в самом деле просматривалась достаточно хорошо. Свесив ноги из распахнутой дверцы, Гера сидел вполоборота на водительском месте "москвича", и то поглядывал в мою сторону, то оттягивал рукав олимпийки с циферблата электронной "Монтаны". Попутно он смолил сигарету за сигаретой, кидал бычки под ноги, закуривал по новой и нырял в машину покрутить ручку штатной радиолы. Успокоился лишь, когда динамики взорвались припевом новой песни группы "Кар-мэн".
  
  В Багдаде всё спокойно,
  В Багдаде всё спокойно...
  
  Я невольно усмехнулся. Спокойно не только в Багдаде, но и у нас. За минувший час по дороге проехали только две легковушки да прополз в противоположном направлении пятьдесят третий "газ", так что я отвлёк приятеля от песни неудобным вопросом.
  - А барыга точно здесь поедет?
  - Блин, Серый! Не сыпь мне сахер на хер! - взвился Гера. - Да и какая разница? Штукарь твой по любому. Меня с ремонтом побреют, но тоже по фиг. Долг я отработал.
  Исход, при котором мы просто отсюда уедем, меня всецело устраивал, так что я спросил:
  - И долго тут куковать будем?
  Гера озадаченно поскрёб затылок и в очередной раз посмотрел на часы.
  - Слушай, ну точно посидим ещё. В начале второго снимемся, до вечера торчать здесь не станем. Сивый о первой половине дня говорил, так что идёт он на хер с такими своими наводками, если что!
  Я глянул на дорогу, заметил вдруг в просвете между деревьями красную легковушку, присмотрелся к ней и рванул к "москвичу".
  - Заводи шайтан-арбу! Едут!
  Гера не подвёл и тронулся с места, только я плюхнулся на пассажирское сиденье. Да и в остальном рассчитал всё буквально до секунды: мы выскочили прямо перед носом "волги", и при этом удар оказался не слишком силён. Меня сначала вдавило в кресло, а когда машина пошла юзом, немного мотануло, но ремень безопасности удержал на месте, ничего себе не расшиб.
  Машины встали впритык под небольшим углом друг к другу, полоса встречного движения осталась свободной. Я первым выбрался из салона и с интересом взглянул на протаранивший нас автомобиль. Пострадал тот не слишком сильно, лишь помялась решётка радиатора. Но расцветка!
  Малиновая "волга 31-02"! Обалдеть! Ещё несколько лет назад такое и в бреду представить невозможно было, а сейчас любой каприз за ваши деньги, только башляй...
  Рывком распахнулась дверца со стороны пассажирского сиденья "волги", и наружу выбрался небритый парень кавказской наружности в примерно таком же прикиде как и мы, правда, золотая цепь была не в пример толще Гериной. Я присмотрелся к нему и решил, что это грузин.
  "Так их всё же двое..." - мелькнула в голове неуютная мысль, а ничуть не смущённый этим обстоятельством Гера достаточно благодушно поинтересовался:
  - Ну вы чё творите, мужики?
  Грузин наклонился к дверце и обратился на своём родном языке к водителю, тот коротко отозвался, но сам из машины не выбрался. Гера воспринял этот обмен репликами на свой счёт и резко бросил:
  - Пусть шары разует! Смотреть надо, куда едет!
  Кавказец не стал ввязываться в словесную пикировку и вытянул из кармана заметно провисших штанов пистолет.
  - Ты! Сюда иди! - с акцентом потребовал он, нацелив оружие на Геру.
  Я машинально наметил движение вперёд, и тут же дуло уставилось мне точно промеж глаз.
  - Замер, сука! - ругнулся грузин. - Башку прострелю! - И вновь перевёл ствол на Геру. - Сюда! Быстро!
  Тому ничего не оставалось, кроме как повиноваться.
  - На колени! - потребовал грузин. - Оба! Живо!
  - Генацвале, чё за беспредел? - угрюмо спросил Гера. - Это вы в нас въехали, не мы в вас!
  Ответом стал лязг передёрнутого затвора.
  - На колени! Завалю!
  Шальной взгляд кавказца не оставлял ни малейших сомнений, что он исполнит свою угрозу и пустит в ход оружие, поэтому я засунул гордость в одно место и опустился на колени, а вот Гера остался стоять, не желая представать в столь унизительном виде перед подельниками. И что самое поганое - если застрелят его, то и меня за компанию тоже...
  - Гера... - негромко произнёс я, но тут послышался шум автомобильного двигателя.
  Водитель что-то сказал, и кавказец опустил руку с оружием.
  - Дёрнетесь - завалю, - предупредил он и засопел в ожидании, когда проедет машина. - Замер на месте!
  Удерживаемый у бедра пистолет уставился на меня, и я оставил попытку подняться с колен. Стоявшие впритирку друг к другу "волга" и "москвич" загораживали от меня подъезжавший к месту столкновения автомобиль, но замедлял он ход точно неспроста; это явно пожаловал Сивый.
  - Проезжайте! - махнул грузин свободной рукой, когда машина остановилась, немного не доехав до нас. - Всё в порядке! Проезжайте!
  Грохотнула короткая автоматная очередь, кавказец даже не дёрнулся, просто рухнул на дорогу как подрубленный; из входного отверстия у левого глаза на пыльный асфальт потекла алая кровь. Геру тоже зацепило, но он навалился на крышу "москвича" и сумел удержаться на ногах. Сразу поймал грудью вторую очередь и упал рядом со мной. Олимпийка оказалась прострелена в нескольких местах, по ней стремительно расползались кровавые пятна. Судорожный вдох, влажный всхлип и всё - затих.
  И вновь загромыхал автомат. На этот раз целью стрелка стала "волга", на дорогу осыпалось рассаженное пулями стекло. Затем очередь резко оборвалась и в наступившей тишине явственно лязгнула распахнувшаяся дверца. Намеревался убийца что-то забрать из "волги" или счёл нужным сделать контрольные выстрелы - мне такое его рвение в любом случае ничего хорошего не сулило. Я оглянулся на отбойник и сразу отбросил мысль спастись бегством. Пусть до кювета от силы четыре метра, не добегу, срежут. Только вскочу на ноги, и сразу срежут.
  Но и не подыхать же тут?! Я на такое не подписывался! Гера, сволочь, ты во что меня втравил?!
  На глаза попался выпавший из руки грузина пистолет - воронёный, с длинным стволом и звездой на бакелитовых щёчках рукояти, и решение пришло в голову само собой.
  ТТ! Патрон в стволе, курок взведён, предохранитель отсутствует как класс. Бери и стреляй, только помолись сперва, чтобы не случилось осечки...
  Пальцы стиснули непривычно короткую рукоять; я прижался к боку "москвича" и замер в полуприседе, даже задержал дыхание, чтобы не выдать себя ни движением, ни звуком. И сам весь обратился в слух. Сначала всё перекрывало негромкое тарахтение работавшего на холостом ходу двигателя машины, на которой подъехали убийцы, затем послышался лёгкий хруст стекла, распахнулась дверца "волги", и на асфальт с негромким стуком вывалилось тело водителя.
  Пора!
  Я вскочил с колен и вскинул пистолет. Чернявый парень цыганской внешности среагировал неожиданно шустро и дёрнулся в сторону за миг до того, как мой палец судорожно выжал спуск и грохнул ТТ. Подвели нервы, спешка и отсутствие практики: отдача сильно подкинула ствол, а пуля ушла левее и лишь зацепила плечо убийцы по касательной. Цыган вскрикнул и схватился за цевьё болтавшегося на ремне "укорота", начал направлять его на меня и одновременно заваливаться, намереваясь укрыться за "волгой". Я отступил в сторону, поймал на прицел голову убийцы и совершенно спокойно и осознанно пальнул второй раз, всадив пулю точно в лоб. И сразу присел на корточки.
  Слух не подвёл, металлический лязг и в самом деле оказался щелчком дверного замка. От зелёной "пятёрки" на встречке громыхнул ружейный выстрел, и картечь вынесла стёкла задних дверей "москвича". На голову посыпались осколки, этим всё и ограничилось. То ли стрелка смутил промах, то ли напугала смерть подельника, но кидаться в атаку он не стал и занял позицию за капотом своего автомобиля. Я прекрасно расслышал, как скрежетнуло по металлу цевьё ружья и лязгнул карабин ремня.
  Хреново. Дистанция между машинами не больше пяти мтеров - только высунусь и меня снимут на раз-два; заряженная картечью двустволка на таком расстоянии даст фору любому пистолету. Вот только обзор с той точки далеко не идеальный...
  И я вновь оглянулся на обочину. До деревьев метров двадцать, скорее даже меньше, на адреналине долечу в три секунды. Там кювет и уклон, пока противник обогнёт машины и доберётся до отбойника, уже в лесу затеряюсь.
  Должен успеть! Должен!
  Я пригнулся и, укрываясь от стрелка с дробовиком за кузовом "москвичом", побежал к дорожному ограждению, а там резко перемахнул через него, сгруппировался и кубарем покатился по склону. Щебень, грязь, трава...
  Запоздало рявкнуло вдогонку ружьё, заряд понаделал дырок в отбойнике, я перекувыркнулся через плечо, вскочил на ноги и рванул к спасительному парку. Со всего маху вломился в кусты и сразу нырнул в сторону, спеша сбить прицел. Сзади вновь громыхнул дробовик, и от клёна в паре шагов от меня полетела сорванная картечью кора. Я тотчас юркнул за дерево, поднырнул под сухой сук и припустил со всех ног. Четвёртый и последний выстрел угодил уже неведомо куда.
  Ушёл!
  
  
  16|06|1992
  день-вечер
  
  Парк я пробежал без остановок. Сначала минут десять нёсся, не разбирая дороги меж деревьев, потом вывернул на тропинку, опомнился и сунул руку с пистолетом в карман. Заодно замедлился до неторопливой трусцы, будто совершающий ежедневный моцион приверженец здорового образа жизни. Впрочем, навстречу так никто и не попался. Эта часть парка была достаточно глухой, все спортивные площадки и аттракционы располагались ближе к жилой застройке.
  Прежде чем выйти в город, я забрался в кусты неподалёку от лыжной базы и уселся на ствол поваленной сосны. Адреналиновый рывок не шёл ни в какое сравнение с многокилометровыми маршами в полной боевой выкладке, успокаивать дыхание не пришлось, передышка требовалась для того, чтобы привести в порядок мысли.
  Гера мёртв. Просто списан в расход, как отработанный материал. От него требовалось остановить "волгу" и умереть, и он свою миссию исполнил от и до, а сверх этого втравил в неприятности своего не слишком умного приятеля. В итоге помимо соучастия в разбойном нападении и убийстве на мне повис ещё и труп одного из налётчиков, поэтому опасаться теперь стоило не только ментов и заезжих грузин, но и доморощенных бандитов.
  Смогут выйти на меня те или другие? Вопрос.
  По всему получалось, что Гера и в самом деле никого о моём участии в деле не предупредил, иначе цыган не расслабился бы и не подставился под выстрел. И едва ли Сивый успел за эту скоротечную перестрелку меня хорошо рассмотреть, если и видел, то исключительно со спины. А наводить справки о приятелях Геры ему не с руки, потому как, кто бы что ни говорил, родная милиция ест свой хлеб не зря, и перестрелку с четырьмя двухсотыми расследовать станут со всем усердием; пальба из автомата - серьёзное ЧП даже по нынешним временам. С другой стороны, круг общения Георгия Бунькова пропустят через мелкое сито, и вся надежда на то, что в первую очередь станут отслеживать его связи в криминальных кругах, а обо мне за два года службы общие знакомые успели накрепко позабыть.
  Разумеется, кто-то мог видеть, как мы с Герой выехали со двора, но тут уж выкручусь как-нибудь. В конце концов, улик против меня нет даже косвенных. Единственное - пистолет...
  Я достал из кармана ТТ и придирчиво его оглядел. Увесистый, чёрный, солидный. Касался его только в перчатках - кинуть в траву и забыть, но я медлил, не спеша расставаться с оружием. Пусть из этого оружия застрелен человек и невесть что висит на нём помимо этого, но пистолет - это пистолет. Если меня вычислит Сивый или отыщут приятели застреленных кавказцев, без оружия придётся лихо; это в милиции есть шанс запудрить мозги следователю, а вот с раскалённым утюгом на груди особо не поюлишь. Но опять же сам факт обладания злосчастным ТТ не только подводит меня сразу под несколько статей УК, но ещё и связывает с убийством. Нехорошо.
  Пока в голове ворочались нелёгкие раздумья, руки действовали сами собой: выщелкнули магазин, передёрнули затвор, подняли вылетевший из ствола патрон и отправили беглеца к его пяти братцам. После большой палец сдвинул затворную задержку, и кожух с лязгом вернулся на место, а дальше осталось только спустить курок и воткнуть магазин в рукоять. Имелась возможность носить ТТ с патроном в патроннике на предохранительном взводе, да только в данном конкретном случае оставалось лишь гадать, насколько изношен спусковой механизм. Мне по случайности отстрелить себе хозяйство, просто сунув пистолет за пояс, нисколько не хотелось.
  Ну да - скрепя сердце я решил пока что от ТТ не избавляться и на какое-то время придержать оружие при себе. Мало ли какая в нём возникнет нужда. Лучше бы не возникло, но - вдруг?
  Тщательно осмотрев одежду на предмет брызг крови, я наскоро очистил её от репейника и колючек, после устроил пистолет за поясом штанов, затянув перед тем на бантик завязки. Пущенный по поясу шнур не позволил весу оружия оттянуть резинку, и та зафиксировала его достаточно надёжно, а длинный ствол прекрасно уравновесил своей тяжестью рукоять. Бежать так точно не получится, но при обычной ходьбе ТТ ни провалиться вниз, ни вывалиться наружу не должен. Сверху его прикрывала олимпийка; оружие из-под неё особо не выпирало и в глаза не бросалось.
  Я встал у обнаруженной в ограде дыры и внимательно осмотрел улицу, не заметил ничего подозрительного и поспешил к ближайшей остановке. Там сходу заскочил в троллейбус десятого маршрута и замер у заднего окна, дабы заранее углядеть зелёную "пятёрку", если вдруг бегство через парк не сумело сбросить Сивого с хвоста. Но - нет, всё было чисто.
  Некоторое время спустя водитель объявил, что на линии работает контроль, и я поднял с пола уже прокомпостированный талон, показавшийся наиболее чистым из всех. Возможный штраф за безбилетный проезд нисколько не пугал, но вот привлекать к себе внимание сегодня не хотелось. Именно по этой причине, когда на "Авроре" в троллейбус всё же зашли контролёры и я спешно ретировался из него через заднюю дверь, то не стал дожидаться другого, а пересел на трамвай, проехал на нём пару остановок и двинулся домой напрямик через частный сектор.
  Окружённый со всех сторон многоэтажной застройкой посёлок представлял собой группы по десять-двенадцать участков, отделённые друг от друга улочками-проездами. Кругом - засаженные вишней палисадники и огороды, штакетник и высокие дощатые заборы, застеклённые веранды и резные наличники домов преимущественно послевоенной постройки. Чужаки забредали сюда нечасто, а шансы наткнуться на сотрудников милиции при исполнении и вовсе стремились к нулю. Но такое уж было сегодня моё везение, что после одного из поворотов я углядел вдалеке жёлто-синий патрульный "уазик". Рядом с ним стояло несколько автомобилей без служебной расцветки и толпились люди, кто в форме - кто в цивильном.
  Я враз покрылся холодным потом и приготовился скинуть пистолет в траву, но одумался и подавил приступ паники, на следующем перекрёстке свернул налево и до предела ускорил шаг. Обошлось. Не пришлось ни сигать через забор и убегать огородами, ни выкидывать ТТ в потянувшуюся вдоль обочины канаву; на меня попросту не обратили внимания.
  Сердце колотилось как сумасшедшее, горло пересохло, тряслись поджилки. Пиво! Полцарства за бутылку пива! Но сначала избавиться от ТТ...
  Заложив изрядную петлю, я покрутился по посёлку и уже в самом конце пути умудрился изгваздать в грязи кроссовки. Закапывая после ремонта трубы центрального отопления, коммунальщики схалтурили и оставили немалых размеров яму прямо посреди перекрёстка. По соседней улице автомобили худо-бедно раскатали две колеи, а вот мне пришлось пересекать их и пробираться через рытвины напрямик.
  Кое-как очистив обувь о траву, я дошёл до выстроенного на окраине посёлка детского сада, миновал его и вывернул к гаражному кооперативу, за которым и высилась родная девятиэтажка. В самой старой части вместо типовых бетонных коробок стояли куда более основательные кирпичные постройки; один из них когда-то принадлежал моему деду, а после перешёл по наследству дяде Пете. Я зашёл в небольшой закуток сбоку от него, опустился на корточки и вынул из фундамента кирпич, за которым скрывался мой давнишний тайник. Там до сих пор так и лежала пачка истлевшего "Беломорканала", а теперь на смену ей отправились ТТ и стянутые с рук перчатки.
  После я седьмой дорогой обошёл автосервис Сивого и, не желая даже случайно наткнуться на кого-нибудь из знакомых, прогулялся по частному сектору, а на улицу Гагарина вывернул уже рядом с пятиэтажкой, на торце которой было смонтировано изображение ракеты; когда-то вкрученные в него лампочки горели, теперь краска с высоченной конструкции облезла и всюду виднелась ржавчина. На остановке с противоположной стороны дороги между "Союзпечатью" и Сберкассой раскинулся стихийный рынок, туда я и двинулся. Обратил внимание, что помимо газет, журналов, сигарет и ручек в киоске теперь лежат ещё и книги, но всё же прошёл мимо. Позарез требовалось промочить горло, все мысли были заняты исключительно этим.
  Торговали на блошином рынке преимущественно пенсионерки. Кто-то выкладывал свои немудрёные товары на картонки, кому-то прилавком служили перевёрнутые дощатые ящики. Лежали пучки зелени, стояли баночки и ведёрки с садовой клубникой. Тут и там пестрели красочными картинками вскрытые пачки сигарет, реже перед продавщицами теснились ряды разнокалиберных бутылок с креплёным вином, водкой, коньячными настойками и пивом. Ну и без жареных семечек, разумеется, дело тоже не обошлось.
  Не желая переплачивать, я решил для начала присмотреться к ценам и прошёлся по рынку. Заметил книги, но это распродавал домашнюю библиотеку похмельного вида мужичок с трясущимися руками. Ничего интересного, сплошь собрания сочинений классиков из школьной программы. Дальше в небольшую пирамидку составили банки тушёнки, рядышком лежала стопка грампластинок, поблёскивали на солнце значки отличий и памятные знаки, висела на импровизированной вешалке ношеная одежда. Тут же продавались тарелки и чашки из разных наборов, а седовласый дедок предлагал купить прибалтийский радиоприёмник "VEF" и видавшую виды электробритву "Харькiв". Его соседки разложила на газете наручные часы "Луч" с растрескавшимся кожаным ремешком, несколько отвёрток, набор гаечных ключей и фотоаппарат "Киев".
  Пошелестев в карманах купюрами, я выудил пару мятых десяток и протянул их благообразного вида старушке, взамен получил бутылку "Ячменного колоса" и пять рублёвых бумажек сдачи. Пробку удалось без труда сбить, зацепив краешком о столбик дорожного ограждения и надавив сверху ладонью, но особого удовольствия глоток пенного напитка не доставил. "Колос" оказался тёплым и довольно мерзким на вкус.
  Я запоздало глянул на полукруглую этикетку, сориентировался по вырезанным на её краю отметинам и не особо удивился, обнаружив, что срок годности пива истёк ещё два дня назад. И ладно бы оно хранилось в тени, так нет - на самом солнцепёке стояло. Ещё и бутылочное стекло "чебурашки" как на грех оказалось не зелёным или коричневым, а прозрачным.
  "Ну, Гера, за тебя! Земля пухом!"
  Через силу я сделал ещё несколько глотков, и тут кто-то осторожно тронул меня за плечо.
  - Уважаемый, допьёте, бутылку не выбрасывайте! - попросил заросший густой бородой мужичок в драной болоньевой куртке, грязных штанах и кирзовых сапогах.
   Вашу ж мать! Ума не приложу, как не саданул в развороте локтем.
  Я в сердцах выматерился, сунул бичу бутылку с остатками пива и зашагал к перекрёстку мимо парковки, где помимо молоковоза стоял пыльный "запорожец", на лобовом стекле которого лежала картонка со сделанной от руки надписью: "Куплю золото". Ни в легковушке, ни возле неё никого не было.
   Пристававший к прохожим мальчишка лет десяти со всклокоченными рыжими волосами протянул ко мне руку и заканючил:
   - Дядь, дай пять рублей хлебушка купить...
   На вороте рубахи темнели засохшие потёки "Момента", поэтому я молча прошёл мимо и направился к жёлтой бочке с надписью "КВАС".
  - Покойника в бочке нет, надеюсь? - пошутил, припомнив историю из криминальной хроники недавнего прошлого.
  Продавщица смерила меня мрачным взглядом и коротко обронила:
  - Нет!
  - Точно? А сегодня проверяли?
  Тётка начала закипать и раздражённо спросила:
  - Молодой человек, вы квас покупать будете или позубоскалить пришли?
  Я сунул ей три рубля и встал у бочки с кружкой тёмного кваса, холодного и вкусного, ничем не уступавшего прежнему. Несколько глотков начисто прогнали кисловатый привкус пива, а дальше уже я прикладывался к стеклянной кружке без всякой спешки. Когда она опустела, вернул тару продавщице, дождался троллейбуса восьмого маршрута, проехал несколько остановок и двинулся в обход двухэтажных домов к зданию общественной бани, где на первом этаже располагалась ещё и парикмахерская.
  В середине рабочего дня обошлось без очереди, прямо передо мной мастер закончила стричь лопоухого школьника, так что я без промедления опустился в кресло и сказал:
  - Бокс, пожалуйста.
  По проводному радио передавали новости, и ничего хорошего диктору сообщить аудитории было нечего. Завершился вывод войск из Чечни, усилился рост напряжённости в Приднестровье и на территории Югославии, грузинские подразделения осаждали Цхинвал, продолжались вооружённые столкновения на межэтнической почве и в Нагорном Карабахе. И вишенкой на торте прозвучало сообщение, что инфляция за первые пять месяцев года превысила восемьсот процентов. Когда выпуск закончился и Андрей Державин запел о чужой свадьбе, меня это лишь порадовало.
  Расплатившись, я отошёл к зеркалу, провёл ладонью по коротко стриженным волосам и придирчиво изучил собственное отражение. Среднего роста, жилистый и худощавый, волосы тёмные, глаза серые. Особых примет нет, разве что нос после перелома слегка искривлён, но за это взгляд особо не цепляется. Не красавец и не урод, нас таких неприметных на улицах - легион. Не должен был меня Сивый узнать, даже толком запомнить не должен был.
  Выйдя на улицу, я немного постоял перед баней, оглядываясь по сторонам, затем двинулся к недавно установленной в проходе между домами железной коробке коммерческого киоска с зарешёченной витриной и крохотным окошечком выдачи покупок. Газон перед ним утоптали до каменной твёрдости, а на случай дождя на землю кинули деревянный поддон.
  Левую часть витрины занимали батончики "Марс", "Сникерс" и "Баунти", шоколад "Альпен голд", жевательная резинка на любой вкус, презервативы, бритвенные станки и кассеты к ним, тампоны, игральные карты, консервированная ветчина, пакетики с растворимыми соками и баночки с кофе, фасованные кексы и рулеты. Всё сплошь импортное, всё в непривычных цветастых упаковках. За ними выстроились ряды пластиковых бутылок с газировкой, но ни "Кока-колы", ни даже "Пепси" заметить не удалось, ни одно из названий ни о чём не говорило. Над окошком расположились пачки сигарет, коробки спичек и одноразовые зажигалки, а вот товары с противоположной от него стороны витрины меня весьма и весьма заинтересовали.
  Там стояло бухло. Казалось бы - государственную монополию на торговлю алкоголем отменили совсем не так давно и вот уже ассортимент мало чем уступает ликёроводочному отделу гастронома. Цены, правда, кусались, но у нас теперь рынок. Нет денег - проходи.
  Невольно подумалось, что демократы не зря вещают о превосходстве частного бизнеса над неповоротливой махиной госплана. Насчёт эффективности не скажу, а вот оперативней частники - это точно. Что, впрочем, лишь добавляло убедительности известной цитате о капиталистах и трёхстах процентах прибыли.
  С тёплым пивом у меня сегодня уже вышла промашка, и этой своей ошибки я решил не повторять, а стресс снять чем-нибудь покрепче. Пусть одному водку пить у нормальных людей и не принято, но очень уж весомый приключился повод. И нервы успокою, и за упокой Геры, земля ему пухом, накачу.
  Пока определялся с выбором, два шкета лет пятнадцати отсчитали деньги на пару бутылок "Пшеничной" и заспорили, что брать: "Кроун Колу", "Юппи" или "Инвайт".
  - На запивон "Инвайт" возьмём, - уверенно заявил тот, что был покрепче. - Его можно прямо в водку сыпать, ликёр для девок будет.
  - "Юппи" тоже сыпать можно и он вкуснее, - усомнился второй.
  - Он и дороже, а после стопаря разницы не почувствуешь. Ну и на фига тогда платить больше?
  Я хотел уже шугануть их, но тут мимо протопал русоволосый плечистый здоровяк в перешитой по последней дембельской моде форме с лысыми погонами рядового, крылатыми колёсами автомобильных войск в петлицах и с вещевым мешком за спиной.
  - Рома! - окликнул я одноклассника. - Ты зазнался или в шары долбишься?
  Александр Романов, которого Ромой, такое впечатление, звали даже родители, резко обернулся и раскинул руки.
  - О, Енот! Уже дембельнулся? А я только с вокзала чапаю!
  Мы обнялись, и я предложил:
  - Может, по пиву?
  - Не откажусь, - согласился Рома и выдвинул встречное предложение: - Только давай разливного? На старом месте, а?
  До пивного киоска мы запросто могли прогуляться впустую, и я засомневался.
  - А был там завоз сегодня?
  - Я мимо проходил, мужики стояли, - уверил меня Рома, шумно сглотнув. - И потянуло меня туда со страшной силой, еле сдержался!
  Романов ещё со школы отличался неумеренной тягой к спиртному, не завернуть к пивнушке он мог лишь в силу банального отсутствия денег, но у меня в карманах шуршали банкноты, так что я махнул рукой.
  - Идём!
  Рома не ошибся, к будке с железными стенками, наглухо задраенной дверью и единственным оконцем для выдачи и в самом деле выстроился пяток потрёпанных мужичков и несколько парней помоложе. Первые подошли к делу со всей ответственностью и стояли с трёхлитровками и даже канистрами, вторые преимущественно шли на новый круг и дожидались своей очереди с литровыми и поллитровыми стеклянными банками, которые брали на время здесь же.
  - Здоров! - поприветствовал я всех и никого одновременно. - Как пиво? Не моча ещё?
  - Нормальное пиво, недавно завезли, - ответил крайний из выпивох.
  Мы пристроились за ним, и пока стояли, я в двух словах поведал Роме о месте прохождения службы. Тот уважительно поцокал языком и вдруг заявил:
  - А меня в Кремлёвский полк покупатель с призывного увёз.
  Я стрельнул глазами на эмблемы автомобильных войск и не удержался от усмешки.
  - Да ты гонишь!
  - Серьёзно! - продолжил настаивать на своём Рома. - За полгода строевой задрочили до невозможности просто. А потом мы с земляком забухали в увольнительном, нас спалили и пинка под зад дали. В Тверь.
  Оставалось только покачать головой, поскольку мой одноклассник точно не лепил горбатого. Был он высоким, широкоплечим и русоволосым - хоть сейчас на агитационный плакат фотографируй, - да и с законом проблем никогда не имел, армейский покупатель запросто мог счесть такого призывника годным для службы в Кремлёвском полку. Кто б его предупредил, что Рома за поллитру родину продаст.
  Я ухватил одноклассника за сверкавшую надраенной медью пуговицу и подтянул к себе.
  - А где ты был девятнадцатого августа девяносто первого года?
  Рома заржал как конь.
  - В Тверь уже перевели.
  Подошла наша очередь, и я попросил наполнить две литровых банки, благо те освободились прямо перед нами. Мы отошли в сквер и расположились под деревьями. Я сел на пенёк, Рома устроился на брошенном в траву вещмешке.
  - Наших видел кого? - спросил он.
  Прежде чем ответить, я сделал длинный глоток пива, то оказалось ядрёным и столь холодным, что заломило зубы.
  - С Герой бухали вчера, - сообщил я после этого. - Ещё Андрюхе Фролову звонили, но ему в ночную смену было, не пришёл.
  - Они где трудятся?
  - Гера сам по себе вертится, Дюша на трубном, - сказал я. - Стас Рыжов, говорят, на ханку плотно подсел. Лёня Гуревич у бати на подхвате, тот сборкой польской мебели занялся.
  - Толстый как обычно при Лёне? - спросил Рома о закадычном друге нашего одноклассника, отпил пива и вдруг прищёлкнул пальцами. - Слушай, я же на вокзале в Москве Воробья встретил! Деловой стал, сил нет! Пальцы веером, сопли пузырями, носки в дырочку!
  - Он чего в Москве забыл?
  - Челнок же! Из Турции шмотки таскает. Говорит, в Лужниках вещевой рынок отрывают, там торговать будет.
  - Прямо на стадионе, что ли?
  - Хэзэ.
  Банки опустели, пришлось вновь становиться в очередь, но прямо перед нами на окошко нацепили листок с надписью "Перерыв". Толпа недовольно заворчала, кто-то из хвоста решил не терять время и попытать удачи на других точках. Мы с Ромой какое-то время перемывали косточки одноклассникам и вспоминали одноклассниц, а потом я не выдержал и стукнулся кулаком в киоск.
  - Ну долго ещё ждать?!
  Окошко приоткрылось, стала видна тётка, влезшая на табурет и шуровавшая в бочке с пивом деревянным веслом. Там же примостилось несколько вёдер, бутылка водки и пачка стирального порошка. Три в одном: дополнительный объём, крепость и пена.
  Пива мне как-то резко расхотелось. Я поставил банки на полку перед оконцем и потянул Рому прочь.
  - Пойдём лучше чего покрепче возьмём.
  Но одноклассник замотал короткостриженой головой.
  - Не, Серый, в другой раз. Ещё пересечёмся. А сейчас бежать пора. Давай, покеда!
  Мы попрощались, и Рома зашагал в одну сторону, а я двинулся в другую. Дошёл до "Союзпечати" и купил четвёртый том собрания сочинений Рекса Стаута, озаглавленный "Если бы смерть спала". На сдачу выдали пятидесятирублёвую биметаллическую монету; серебристый обод, жёлтый кругляш - таких и не видел раньше.
  Книгу я сунул за пояс, но не спереди, а сзади; так и приседать можно, и нагибаться, а выпасть - не выпадет, и руки свободны. Ну и не прицепится никто.
  Как в воду глядел: во дворе соседней девятиэтажки, через который срезал путь, толпилось десятка два взбудораженных пацанов лет семнадцати-восемнадцати на вид. На ссору во время футбольного матча сходка нисколько не походила, как не напоминала она и разборки.
  Тут и там мелькали знакомые лица, я приметил Санька и маякнул ему, а когда татарчонок подошёл, спросил:
  - Что у вас за кипеш?
  - Пацана убили.
  На миг я опешил, но сразу сообразил, что речь идёт не о Гере, и уточнил:
  - Это как?
  - Да двое наших в двухэтажках у малолеток мопед отжали, а те шоблу собрали, похватали арматуру и за ними ломанулись. В посёлке нагнали, Таракан ноги сделал, а Шнурок мопед не бросил, решил на базаре с темы съехать. Ну его и замесили наглухо.
  Я припомнил милицейский автомобиль в частном секторе, кивнул и спросил:
  - Ответку готовите?
  - Ну да. Не одолжишь на день пусковое? У тебя же было.
  - Вот ты вспомнил! - только и развёл я руками. Самодельное пусковое устройство для сигнальных ракет наверняка до сих пор валялось где-то в комнате, но заниматься его спешными поисками у меня сейчас не было никакого желания.
  - Ну ладно, так схожу.
  - Аккуратней, смотри, - предупредил я Санька и двинулся домой.
  Газет в почтовых ящиках к этому времени уже не осталось, пришлось обойтись без свежей прессы. А только я вышел из лифта и сунул руку за ключами, как на лестнице послышались шаги.
  - Сергей, подожди! - окликнул меня девичий голос. - Папа не у вас?
  Я обернулся к взбежавшей на этаж черноволосой девчонке в коротеньком домашнем халатике и тапочках на босу ногу и озадаченно наморщил лоб. Нет, жившую под нами Зинку Марченко я узнал сразу; просто, когда уходил в армию, соседка-восьмиклассница была плоской как доска, а за прошедшие два года на удивление округлилась во всех нужных местах. Сейчас глубокий вырез просто-таки притягивал взгляд, да и на стройные ноги, прикрытые полами халата лишь до середины бедра, было любо-дорого взглянуть. В остальном же она дурнушкой сроду не была, тут никаких неожиданностей не случилось. Симпатичное округлое лицо отличалось чётко очерченной линией скул, а улыбка заставляла проявляться на щеках милые ямочки. Правда, бледную кожу покрывала россыпь едва заметных веснушек, да ещё аккуратный нос был слегка вздёрнут на конце, но мне нравилось и то, и другое.
  По счастью Зина неверно истолковала замешательство, и в тёмных девичьих глазах замелькали смешинки-чертенята.
  - Эй! Сергей, это же я! - возмутилась соседка. - Неужели забыл? А я тебя ждала и с другими мальчиками не гуляла!
  - Тебя забудешь, - проворчал я и полез в карман за ключами. Отпер дверь, прямо с порога заглянул на кухню и, повысив голос, спросил:
  - Дядя! Борис Ефимович не заходил?
  Сидевший за столом папенька Зины, круглолицый и лысоватый, помотал головой столь выразительно, что едва не расплескал при этом из рюмки водку, да и дядя Петя оказался с ним всецело солидарен и во всеуслышание произнёс:
  - Нет, сегодня не заходил.
  Пришлось обернуться и разочаровать девчонку. Та вздохнула, пригласила меня на чай и пошла на свой этаж, а когда я запер дверь и присел на пуфик разуться, её папа воздел к потолку указательный палец и наставительно произнёс:
  - Только теперь я не Борис Ефимович, а Борис Нахимович.
  - Интересно девки пляшут, - хмыкнул я, проходя на кухню. - За два года родину поменять - раз плюнуть, но чтоб родного отца...
  - Не язви, молодой человек! - потребовал Борис, чокнулся с моим дядькой рюмками, и они выпили. На столе помимо бутылки водки лежали буханка белого хлеба и палка салями; как видно, закуску принёс с собой наш сосед.
   Дядя Петя шумно выдохнул и сообщил:
   - Он теперь не Марченко, а вовсе даже Михельсон.
   - Да вы никак на историческую родину супруги собрались эмигрировать? - удивился я и заглянул в холодильник, но еды там с утра не прибавилось.
   - Времена нынче такие, что ничего заранее сказать нельзя, - с неподдельной тоской вздохнул Борис Ефимович.
   - Ты самого главного для эмиграции не сделал, - усмехнулся в прокуренные усы дядя Петя.
   - Это что же?
   Дядька выложил на разделочную доску палку салями и одним резким движением ножа откромсал от неё изрядных размеров кусок.
   - Обрезания.
   Кандидата в репатрианты от этой пантомимы явственно передёрнуло, и он покрутил пальцем у виска.
   - Ты как себе это представляешь: там всех по прилёту в аэропорту трусы снять заставляют или в иммиграционной службе просят мужские приборы к досмотру приготовить?
   - Уедешь, так и так придётся обкорнать. Уверен, что твоя Софочка оценит? - хмыкнул дядя и обратился уже ко мне: - Чего мнёшься? Макароны в кастрюле на плите, хлеб и колбаса на столе.
   - И рюмку возьми, - поспешил сменить тему Борис Ефимович. - На работу не устроился ещё?
   - Нет.
   - А в армии чего не остался?
  - Оно мне надо? - фыркнул я, усаживаясь за стол с тарелкой макарон.
  - Хоть какая-то стабильность.
  - В гробу эту стабильность видел, - фыркнул дядя Петя, отошёл к окну и закурил. - Слышал, курсанта в лётном училище из-за автомата на посту зарезали?
  - Беда, - вздохнул наш сосед. - Слушай, Сергей, а может, к нам сторожем пойдёшь?
  Работал Борис Ефимович завхозом в одном из местных НИИ, а с деньгами у бюджетников было не ахти, и я поморщился, но дядю Петю это предложение невесть с чего не на шутку заинтересовало.
  - Излагай, - попросил он.
  - Нам финансирование обре... тьфу-ты!.. урезали, новый корпус достроить - достроили, а на переезд средств нет. Я директору всю плешь проел, чтобы арендаторов пустил, а он ни в какую. Государственная собственность, говорит. Мол, нэпманов всех к стенке поставили, и эта вольница рано или поздно кончится. Упёртый он у нас. Партийная закалка, не хухры-мухры.
  - Партийные вперёд трусов в демократы бежали записываться, - возразил дядя Петя.
  - А наш не такой. Вроде, не по партийной линии шёл, настоящий учёный с публикациями за рубежом, а как дитё малое. Ему в Англии предлагали хорошую должность в лаборатории и кафедру в университете, так даже слушать ничего не стал. А у нас там ещё, как назло, под боком стройка началась. Если не хотим, чтобы разворовали всё подчистую, нужен сторож. Ставки я выбью - пусть хоть лаборантов сокращают, но без охраны не обойтись.
  - А мне чего не предложил? - обиделся дядька.
  - А чего тебе предлагать? Ты, ясно дело, не откажешься спать за деньги на работе. Там как раз два человека нужны, иначе не получается.
  Дядька кивнул и разлил по рюмкам водку. Я хотел отказаться, но не вышло. Обмыть сделку - это святое. А дальше всё вернулось в привычную колею. Дядя Петя сокрушался, что Ельцин в своё время крайне неудачно упал с моста, ничего себе даже не сломал и не утоп. А Борис Ефимович что-то путано вещал о грядущей приватизации и каких-то там ваучерах. Потом он имел неосторожность высказаться в защиту Явлинского, и дядька взвился, словно ужаленный.
  - Пятьсот дней?! Баба половину этого срока ребёнка вынашивает, а тут страну поднять!
  - Ты-то что в этом понимаешь?!
  - Ага-ага! Еврей плохого не предложит! С таким подходом русских в правительстве уже не осталось!
  - Антисемит, что ты понимаешь в программе Явлинского!
  - Читай по губам: про-фа-на-ция, де-ма-го-гия, по-пу-лизм!
  Приятели сцепились, с пеной у рта доказывая собственную правоту, а я быстро доел макароны и хотел уже потихоньку улизнуть в свою комнату, но припомнил утреннее происшествие и спросил:
  - Борис Нахимович, а не в курсе, чего Светловыми гэбэшники интересуются?
  Сосед смахнул пот с круглого лица и с нескрываемым удивлением уточнил:
  - С чего взял?
  Я рассказал об утреннем разговоре с парочкой оперативников и от себя добавил:
  - Они Лидкой интересовались, но подходы к людям по-разному ищут.
  - А! - понимающе протянул Борис Ефимович. - Двое из ларца и к моей Зинке заходили, тоже о друзьях Лидки расспрашивали, те ж не разлей вода с первого класса. Только эти товарищи не конторские. Наверняка служили там раньше, да только на вольные хлеба подались. В службу безопасности Росметбанка.
  - А банк тут с какого бока?
  - Лев Светлов там предправ. Председатель правления, в смысле. Самый главный.
  Новость эта оказалась неожиданной не только для меня, но и для дяди Пети.
  - Когда успел? На металлургическом же всю жизнь работал! - округлил он глаза, вдавив окурок в пепельницу.
  - По финансовой части работал, - счёл нужным отметить наш сосед. - Они там от бартера уже вешаются, даже зарплату ширпотребом выдают. И ладно японские видеодвойки предлагали работникам выкупать, а то и тряпьё всякое втюхивают. Вот Лев Ильич и продавил создание карманного банка, ну и сам там большим начальником стал.
  Я потёр переносицу.
  - А чего тогда служба безопасности его дочерью интересуется?
  - Да мало ли! - фыркнул Борис Ефимович. - Возраст у Лидки такой, что глаз да глаз нужен. Может, с дурной компанией связалась или залетела. Акселератки, они такие. Моя ещё ничего, и то, чувствую, скоро с ней поседею. Скорей бы уже замуж выдать.
  - Облысеешь раньше, - поддел соседа дядя Петя.
  - Ты наливай уже, чего водку греешь? - не остался тот в долгу.
  Я ретировался с кухни в большую комнату и оставил на полке серванта пару двухсоток в качестве взноса в общий бюджет, заодно взял лежавший среди хрустальных салатниц и цветастых статуэток с дырочками для дымящихся фитилей морской бинокль. Затем отыскал у себя в столе тетрадь и карандаш, забрал оставленную на тумбочке книжку, обулся и выскользнул в подъезд. Люк на крышу был не заперт, выбраться наверх удалось без всякого труда.
  Разведка - наше всё, и без наблюдения в этом деле никак не обойтись. Пусть идею отомстить за смерть Геры я всерьёз и не рассматривал, но вот неспокойно было на душе и всё тут. Вроде, и следов не оставил, а страшно. Без дураков страшно, даже две стопки водки поверх литра пива это мерзкое ощущение унять не смогли. Запросто ведь голову оторвать могут за сегодняшние выкрутасы. Не те, так другие.
  Вид с дальнего конца дома на автосервис Сивого открывался просто отличный, особо не мешали даже росшие на его задворках тополя и кусты, а бинокль с мощной оптикой позволял нивелировать расстояние. Я разлёгся на краю крыши и обнаружил, что способен разглядеть даже самые мелкие детали. Вот и здорово - информация лишней не бывает.
  Солнце висело за спиной, и отблеск стёкол никого насторожить не мог, да никого в сервисе и не было. Во дворе стояла полуразобранная иномарка, а ворота бокса с крыши хоть и не просматривались, но создалось впечатление, что он закрыт. Ворота точно были закрыты.
  Я повёл биноклем по частному сектору и далёкой ветке трамвайной линии, после оглядел территорию детского сада, мимо которого шла дорога к гаражному кооперативу и взялся за книгу. "Если бы смерть спала". Ну да, ну да...
  Прочитал семьдесят страниц, время от времени посматривая вниз, прежде чем в гаражи заехали зелёные "жигули". Сивый загнал машину во двор, выбрался из-за руля с каким-то дипломатом и унёс его в бокс. Почти сразу вернулся и вытянул с заднего сиденья длинный брезентовый свёрток. Утащил и его, но вскоре снова появился во дворе, стянул майку и облил из шлага голову, а после с бутылкой пива уселся на стоявшую у забора лавочку и подставил торс солнцу.
  По правому плечу владельца автосервиса расплылся синяк, как бывает, когда стреляешь, неплотно вложив приклад, и это развеяло последние сомнения в том, что напарником застреленного мной цыгана был именно Сивый. Вот же сволочь какая...
  Следующие полчаса ничего не происходило, затем прикатил ИЖ-Комби. Трое чернявых ребят о чём-то переговорили с хозяином сервиса, погрузились в машину и убрались восвояси. Общение точно шло на повышенных тонах, очень уж экспрессивно все махали руками, но с такого расстояния ничего разобрать не удалось.
  Я взял карандаш и записал в тетрадь рядом с номером зелёных "жигулей" ещё один регистрационный знак. Постепенно солнце начало клониться к закату и подошла к концу не слишком толстая книжка, а Сивый засел в боксе и носа из него не казал. Вернулась утихомиренная цитрамоном головная боль, скука переросла в откровенную маету. Тут и там ходили люди, изредка мимо проезжали автомобили, но всё это было не то. Лишь однажды внимание привлекла вишнёвая "шестёрка", да только она в гаражи заезжать не стала и остановилась в переулке по соседству.
  А Сивый продолжал сидеть у себя в боксе. Меня всё сильнее подмывало плюнуть на свою затею и перестать играть в частного детектива, я даже начал подниматься с рубероида, когда заметил шагавшую мимо ограды детского сада фигурку. Поднял бинокль и убедился, что зрение меня не подвело и по дороге и в самом деле шагает Тоха. Я зашарил глазами по крыше, выискивая, чем бы запустить в пацана, не проломив ему случайно при этом голову. Когда вновь глянул вниз, Антон лежал на земле, а над ним склонился незнакомый мужик в лёгкой брезентовой спецовке и спортивных штанах. Он пару раз ткнул парнишку ножом под дых, выпрямился и махнул кому-то рукой.
  Загнанная в переулок "шестёрка" сдала назад, выскочивший из-за руля водитель открыл багажник, и в четыре руки убийцы погрузили туда бездыханное тело паренька. Хлопнула крышка, мужики запрыгнули в "жигули" и покатили прочь. Я едва успел разглядеть регистрационный номер и быстро, пока не забыл, записал его в тетрадь.
  
  "1758 ПАК"
  
  Не теряя времени попусту, я спустился с крыши, сбежал на восьмой этаж и замер перед дверью квартиры. Первый порыв прошёл, и мне резко расхотелось звонить по ноль-два и привлекать к себе внимание сообщением о свершившемся убийстве. И анонимный звонок из телефонной будки решением проблемы отнюдь не был. Дело ведь даже не в том, что нормальному человеку на крыше с биноклем делать нечего, просто Антон приходился Гере двоюродным братом - а ну как его убийство связано с нашей сегодняшней автоподставой? Что если убийцы своими показаниями наведут милицию на мой след? Едва ли, но вдруг?
  Есть ли смысл рисковать? Тоху ведь не похитили, он мёртв. От моего звонка в оперативную часть ему ни холодно, ни жарко.
  Вновь вернулся мерзкий липкий страх разоблачения, я закинул бинокль и тетрадь в квартиру и прогулялся к злополучному проезду. В грязи там алело несколько брызг свежей крови. Не привиделось, значит, после солнечного удара, не пригрезилось в полудрёме.
  Что ж за день сегодня такой?!
  
  
  17|06|1992
  утро-день
  
  Спать лёг с открытым окном, поэтому ближе к шести утра разбудили выехавшие на маршрут троллейбусы. То ли успел отвыкнуть от их шума за два года, то ли просто нервотрёпка сказалась. Я перевернулся на другой бок и вновь заснул, чтобы подорваться как ужаленный, когда где-то совсем рядом зажужжала дрель и застучал молоток.
  Выглянул в коридор - там с распахнутой входной дверью возились три парня примерно моих лет. Один вколачивал в торец со стороны петлей стальные штыри, другой сверлил под них отверстия в коробке и бетонной стене, а последний из бригады исполнял функцию принеси-унеси-подмети. Работали они сноровисто и на совесть.
  - Это чего ещё? - спросил я у дяди и зевнул, едва не вывихнув челюсть.
  - Не видишь, что ли, дверь укрепляют? - удивился тот. - Теперь ни с петель не снять, ни фомкой не отжать. Не хватало ещё только, чтобы квартиру обнесли. Я на всю прошлую пенсию соль, гречку и спички закупил. Ещё сахар успел взять до подорожания и макарон немного.
  Я подавил новый зевок и кивнул.
  - Соль, сахар, гречка - это понятно, спички зачем? У всех электроплиты, прикурить и от них можно.
  - А если отключат? Страна на куски разваливается, мало ли что с электричеством будет?
  - А на этот случай, ты бы лучше деньги не в спички, а в патроны вкладывал. Самое верное вложение средств, с какой стороны ни посмотри.
  - Да есть у меня патроны! Сто лет на охоту уже не выбирался, - отмахнулся дядя Петя и пошёл рассчитываться с бригадой шабашников, которые закончили работу и начали собирать инструмент.
  Я умылся и почистил зубы, а уже с кухни спросил:
  - На тебя яичницу жарить?
  - Нет, позавтракал.
  В холодильнике обнаружился пяток яиц, я вымыл парочку и поставил разогреваться на плиту сковородку. Только разбил скорлупу, из комнаты послышался крик:
  - Сергей, иди сюда!
  - Чего ещё?
  - Быстро!
  Я беззвучно выругался и поспешил на зов.
  - Смотри! - указал дядя Петя на фотографию мужика лет сорока, худого и с пронзительным, каким-то даже волчьим взглядом. Ниже снимка шла надпись: "Внимание, розыск!".
  Уголовника этого я никогда раньше не видел, так что легкомысленно хмыкнул.
  - Смотрю. И что?
  - Это Хиль, - сообщил дядька. - А перед ним твоего дружочка Геру Бунькова показывали, мёртвого. Убили его вчера при попытке вооружённого ограбления! Подельников разыскивают.
  - Да не может быть! - вполне естественно охнул я.
  - Ещё как может! Ты, надеюсь, никуда не вляпался?
  - Да я этого Хиля первый раз в глаза вижу!
  - Геру тоже знать не знаешь?
  - Геру знаю. Геру жалко, - вздохнул я и остался у телевизора в надежде узнать хоть какие-то подробности, но почти сразу диктор перестал вещать о тройном убийстве и начался репортаж о фальшивых авизо, с помощью которых чеченские преступные сообщества похищали из Центробанка многомилионные суммы.
  Запахло жареным, я вспомнил об яичнице и бросился на кухню.
  Твою ж мать! Вот это поворот! И не о пригоревших яйцах речь, а о вчерашней перестрелке. Теперь-то стало предельно ясно, зачем Геру подрядили остановить ту "волгу", хотя могли справиться и сами, просто нагнав и на ходу расстреляв водителя. Сивому требовался козёл отпущения. Гера под Хилем ходил, а у того, по словам дяди, был серьёзный конфликт с грузинской группировкой; тёрки, если угодно. Так что теперь и бандиты, и милиция за эту версию руками и ногами ухватятся, к гадалке не ходи.
  И ещё я отметил, что речь по телевизору шла о тройном убийстве. Не иначе Сивый сообразил, что через мёртвого цыгана выйдут и на него, вот и увёз с места перестрелки тело соучастника. И это было просто замечательно: если раньше меня при самом паршивом раскладе могли обвинить в убийстве, то теперь нет ни трупа, ни орудия преступления. Никто даже не подозревает, что там был ещё один покойник!
  Впрочем, мне изначально бояться следовало не столько ментов, сколько подельников Сивого, поэтому расслабляться было рано. Нос надо по ветру держать, а ушки на макушке. Иначе сам не замечу, как с утюгом на груди окажусь. А то и сразу с секцией батареи на дне озера.
  Свалить бы на время из города, но куда? Не к родителям же в посёлок! Заезжал к ним сразу после дембеля, за неделю чуть на стену не полез. Это раньше там можно было либо пить горькую, либо горбатиться в колхозе, сейчас альтернативы алкоголю попросту не осталось. И ладно бы ещё водку глушили, так нет же - какой только гадостью не травятся!
  Да и найдут меня у родителей моментально, самое очевидное место. Вспомнился вчерашний разговор с Ромой о перебравшемся в Москву однокласснике, и после недолгих раздумий я счёл вариант залечь на дно в столице нашей родины самым годным. Отъезд на заработки подозрений точно не вызовет. Вопрос в другом: где взять денег на проезд и обустройство на новом месте. Пусть ночевать и на вокзалах можно, но до Москвы ещё добраться надо, да и кушать что-то придётся в дороге. Плюс деньги на первое время. Не милостыней же пробавляться, в самом деле, и не гоп-стопом зарабатывать!
  Позавтракал я в итоге без всякого аппетита, но зато хорошенько всё обмозговал и под конец даже прищёлкнул пальцами от возбуждения, когда придумал быстрый и лёгкий способ поправить свои финансовые дела. Информация - это товар, и я знал, где найти на свой товар покупателя. И хоть всё было вилами на воде писано, медлить не стал, оделся, обулся и покинул квартиру, захлопнув за собой дверь.
  Когда вышел во двор, от подъезда как раз отъезжала карета скорой помощи, а несколько тёток, переговариваясь между собой, глазели ей вслед. Тут же стояла Зинка Марченко-Михельсон с заплетёнными в две косицы тёмными волосами. Стройную фигуру соседской девчонки обтягивал лёгкий сарафанчик в зелёный горошек, и мне с немалым трудом удалось удержаться, чтобы не привлечь к себе внимание хлопком пониже спины. Вместо этого я просто спросил:
  - Зин, что-то случилось?
  - А? - вздрогнула та, глянула на меня, успокоилась и сказала: - Дяде Лёве плохо стало. В больницу увезли.
  - Светлову, что ли?
  - Ну да.
  Я хмыкнул.
  - А с Лидкой что не так? Тут ей интересовались вчера.
  - Да она вторую ночь дома не ночует, - просветила меня девчонка.
  - Вообще не появлялась или просто загуляла?
  Зина покачала головой.
  - Не знаю даже. Не видела её. Дядя Лёва поначалу всех наших одноклассников обежал-обзвонил, а потом вроде успокоился даже. Только перенервничал, наверное, вот сердце и прихватило.
  - Все болезни от нервов, - авторитетно заявил я. - Ладно, бежать пора. Пока.
  - Пока-пока!
  Судя по лукавому взгляду Зинки, соседка ожидала чего-то вроде приглашения в кино, да только сейчас мне было не до развлечений. И к превеликому сожалению девчонок на второй план вытеснили не самолёты, а вещи несказанно более прозаичные и неприятные.
  
  Санька-татарчонок жил в доме по соседству, туда я и отправился, но потерпел в своих поисках неудачу. На звонки в нужную квартиру никакой реакции не последовало, пришлось спуститься во двор. Пацан вполне мог торчать в каморе, где здешней шпаной была обустроена качалка, но соваться в чужой подвал не хотелось. Пусть я и был с этим молодняком в несколько иных весовых категориях, но соседний дом - это соседний дом, и после вчерашнего смертоубийства встретить меня могли не cлишком приветливо.
  Я огляделся, увидел куривших на лавочке пацанов лет тринадцати, дошёл до них.
  - Саню-Татарина не видели?
  - Он до Кузи пошёл, - ткнул один бычком в дверь ближнего подъезда.
  Илью Кузина я знал, хотя и не слишком хорошо. Он был на год младше, поэтому обычно мы учились в разные смены, да и на каникулах особо не пересекались. Разные компании, разные интересы. Но всё же несколько раз доводилось к нему заходить.
  - Восьмой этаж? - припомнил я.
  - Точняк.
  Я кивнул и двинулся в подъезд. Звонить в квартиру не пришлось, дверь в тамбур оказалась приоткрыта, оттуда доносились голоса и тянуло табачным дымом.
  - Тук-тук! - сказал я, заглядывая внутрь.
  Увиденное как-то не особо даже и удивило. Пацаны расположились на лавочке, и Кузя в свете мощной лампы набивал на предплечье Татарина какое-то чешуйчатое и клыкастое чудовище. Тут же стоял пузырёк с чернилами и превращённая в пепельницу банка из-под пива со срезанным верхом.
   При моём появлении Кузя откинул с лица длинную чёлку и близоруко сощурился, потом с некоторой настороженностью произнёс:
   - Привет.
   А вот Санёк обрадовался и с нескрываемым интересом полюбопытствовал:
   - В натуре, что ли, Геру завалили?
   - Да вроде как. Подробностей не знаю, сам по телику услышал, - поморщился я и поспешил перевести разговор на другую тему. - Дракона набиваешь?
   - Ага.
   - Не предъявят блатные?
   Санёк покачал головой.
   - Не, я специально узнавал. Дракон что-то у китайцев значит, у наших нет.
   - Ты долго ещё? Разговор есть.
   Вместо татарчонка ответил Кузя.
   - Пять минут и заканчиваем на сегодня.
   - А что за дело? - уточнил Санёк, перехватил мой взгляд на татуировщика и усмехнулся. - Да не, нормально. Говори.
   Я прислонился плечом к дверному косяку и спросил:
   - Знаешь, на кого Тоха работает? Я его самого спрашивать не хочу, он говнюк конченый, а к барыге дело есть.
   Саня поморщился и даже зашипел от боли, когда Кузя начал забинтовывать припухшую татуировку.
   - Проходил раз мимо его точки на Зелёном, но не объясню, как найти, - разочаровал меня Татарин. - Тебе б с Коляном на эту тему перетереть...
   - Перетру, не вопрос. Он где?
   Кузя фыркнул.
   - В больнице! Вчера маслину схлопотал. Сцепился с какими-то залётными, слово за слово, хером по столу, ему и шмальнули в ногу.
   - Да ладно?
   - Типа того, - подтвердил Санёк, осторожно надел олимпийку и попрощался с приятелем: - До завтра!
   Мы зашли в лифт и, когда створки закрылись, я спросил:
   - Так всё и было?
   - Гонишь, что ли? - фыркнул татарчонок. - Мы ж на разборки собирались, вот Колян самопал и взял с собой, а тот у него в кармане стрельнул. Ну он ментам и проехался по ушам о драке.
   Я только головой покачал, мысленно похвалив себя за то, что не стал таскать ствол с досланным патроном за поясом. Конечно, ТТ - это не самодельная пукалка, но в случае чего и последствия были бы несравненно печальней, вплоть до летального исхода. Да и "отделаться" отстреленным членом или раздробленным коленом - так себе везение на самом деле.
   - Как-то вчера совсем паршиво звёзды встали, - вздохнул я. - Ладно, что насчёт Зелёного? Покажешь точку?
   Ехать в центр Саня точно не собирался и замялся, не зная, как бы соскочить с темы, тогда я пустил в ход один из своих козырей.
   - Поехали! С меня пиво. И поесть куда-нибудь заскочим.
   - Давай в пельменную на "Доме обуви"? - загорелся пацан. - Нам как раз по пути будет.
   - Да не вопрос!
   Мы отправились на троллейбусную остановку, а уже минут через десять зашли в пельменную с длинным прилавком-витриной раздачи и круглыми стоячими столиками. Я заказал пару двойных порций и по бутылке "жигулёвского". Ждать почти не пришлось, очень скоро мы занялись пельменями, которые нисколько не походили на домашние; были вытянутыми и более острыми на вкус. Не хуже, не лучше, просто другие.
   - Не люблю я Зелёный, - поведал мне Санёк во время еды. - Там постоянно попадалово какое-нибудь. Принца знаешь? Он с тамошними кидалами связался, через месяц за групповое изнасилование сел. Прикинь?
   - Капец.
   - И нарков табуны ходят. На дозу мутят.
   - Нарков сейчас везде много.
  - Там особенно.
   Мы без спешки перекусили, погрузились на трамвай и покатили на базар. Тот располагался напротив цирка, но давно уже не вмещался в пределы отведённой для павильонов территории, прилавки стояли и за оградой по всему кварталу, вплоть до возвышавшегося над округой своим бетонным куполом Торгового центра.
   Добирались с пересадками, поэтому зашли именно с "дикой" стороны. Неподалёку от остановки на самом проходном месте разложил на асфальте свою картонку напёрсточник. Вокруг толпился случайный и не очень народ, но всякий желающий мог подойти и понаблюдать за тем, как перекатывается из-под одного напёрстка к другому стальной на вид шарик. Угадать проще некуда, пока деньги на кон не поставишь, а вот если поставишь, исход игры будет предопределён заранее, выиграть у каталы попросту невозможно.
   На базаре было людно, несмотря даже на будний день. Со всех сторон стекались ручейки покупателей. Проезд между домами оказался заставлен машинами, за ним начинались импровизированные прилавки, тут же ушлые ребята установили барабан, в котором вращались пронумерованные шары. На длинном столе лохотрона лежали призы на любые вкусы: блоки жвачки "Дональд Дак" и "Турбо", баночное пиво, фотоаппараты и кассетные плейеры, упаковки из-под импортных утюгов и видеомагнитофонов, ещё какая-то броская ерунда. По толпе шныряли крепкие парни и разбитные девахи, они раздавали прохожим какие-то номерки, но наш вид кидал не впечатлил, к нам никто не подошёл.
   Из вывешенных на улицу колонок киоска звукозаписи разносилась по округе песенка о поисках царевны Будур, и я невольно усмехнулся, до того в тему оказалась одна из фраз.
  
  Он валютный чародей...
  
   Не знаю, насколько к боссу Антона подходит описание джина из следующей строчки, да меня и не интересовали его отношения с "женским полом", а вот валютный "чародей" он самый взаправдашний. Случаются же совпадения!
  Я свернул к ларьку, за стеклом которого высились стопки магнитофонных кассет, намереваясь выяснить поступил в продажу новый альбом группы "Кар-мэн" или играет самодельный сборник, но меня остановил Санёк.
   - Забей! - махнул он рукой. - Дашь чистую кассету, мы тебе всё что надо запишем.
   Я счёл это предложение вполне разумным и двинулся по пешеходной дорожке, вдоль которой были выставлены прилавки с женскими сапогами, кроссовками, спортивной одеждой, нутриевыми формовками, платьями, юбками, лосинами, косметикой и кучей всего ещё. Здесь же висели зацепленные вешалками за сетчатый забор турецкие кожаные куртки и свитера. Я невольно засмотрелся и замедлил шаг.
   - Чего? - дёрнул меня Санёк.
   - Надо.
   - И в чём вопрос?
   - В бабках.
   Санёк заржал.
   - Тут ничем помочь не смогу!
   - Ясен палец.
   Мы прошли в ворота и начали бродить по лабиринту проходов меж рядов киосков с заваленными ширпотребом прилавками. Там царило столпотворение, сновали покупатели, отирались какие-то мутные личности, кучковались стрелявшие по сторонам глазами пацаны. Среди всеобщей суеты солидно, словно айсберги, выхаживали бритоголовые крепыши столь внушительных комплекций, что иначе как "быками" и "качками" их не поворачивался назвать язык; одни вертели в пальцах-сардельках чётки, другие попивали баночное пиво. Замотанные в цветастые платки цыганки продавали какую-то мелочёвку, их товарки приставали ко всем, предлагая погадать или снять порчу. От ближайшего павильона звукозаписи долетал зажигательный шлягер "Дева-дева-девочка моя...", где-то вдалеке ему вторила песня о перепачканной губной помадой девушке в телефонной будке.
  Саня ориентировался на базаре не лучшим образом, нам пришлось изрядно попетлять, прежде чем он углядел знакомый ориентир. У одних из ворот татарчонок дёрнул меня за руку и указал на железную клетушку, перед прилавком которой замерла серебристая "бэха". Рядышком о чём-то толковали два мужика. Один был средних лет с выпиравшим из-под джинсовой рубахи животиком, козырёк бейсболки он низко опустил на лицо, толком разглядеть получилось лишь непропорционально-маленький рот с опущенными вниз уголками губ. Второй сложением походил на завязавшего со спортом борца; ему словно великан на голову и плечи надавил, сделав торс бочонкообразным, шею короткой, а макушку плоской. С учётом короткого ёжика - плоской идеально. Этот вырядился в малиновый пиджак и тёмные слаксы, а при разговоре активно жестикулировал с вполне характерной распальцовкой. Золотая цепь, золотые гайки. Диагноз ясен - бандит.
  В паре метров жевал жвачку и попутно бдительно поглядывал по сторонам накачанный паренёк в спортивном костюме. И вот его лицо невесть с чего показалось знакомым.
  - Который из них барыга? - спросил я у Санька, заранее зная ответ.
  - В бейсболке и джинсовом прикиде, - пояснил татарчонок.
  - А в малиновом пиджаке кто?
  - Первый раз вижу.
  Тут я, наконец, припомнил, где раньше встречал паренька, изображавшего из себя телохранителя, и поинтересовался:
  - Слышал о Лёхе Смирнове, погоняло Марадона? Он в нашу школу ходил. На пару лет старше меня.
  Санёк удивлённо вскинулся.
  - Слышал, а что?
  - Вон он стоит, - кивком указал я на крепыша. - У нас один тренер в секции самбо был, я его хорошо запомнил. Он сел, вроде, по малолетке.
  - Сел, слышал такое, - подтвердил татарчонок. - А после отсидки на Семёна Большака работать начал. Тот из спортсменов, в бригаду борцов-боксёров подбирает. Ну, во дворе так говорят.
  Я присмотрелся к мужику в красном пиджаке и задумчиво хмыкнул. Когда уходил в армию, Семён был по меркам района далеко не самым большим авторитетом, но знакомые пацаны о нём меж собой болтали, вот и отложилось в голове, что он здоровый как бык. А этот именно здоровый, мощную шею кроме как бычьей и не назовёшь.
  - Это, случаем, не сам Большак?
  - Я его никогда не видел, тут без понятия, - пожал плечами Санёк. - Что делать-то будем?
  - Ты со мной потом обратно?
  - Не, раз уж в центр выбрался, загляну в "Алёнку". Может, знакомых встречу.
  Я запустил руку в карман, отсчитал три красных советских десятки и протянул пацану.
  - Держи на пиво.
  Татарчонок распрощался со мной и затерялся в толпе, а я продолжил наблюдать за разговором барыги и мордатого мужика, благо они почти сразу разошлись. Большак, если это был он, уселся в "бэху" на пассажирское сиденье, Марадона забрался за руль, и автомобиль задним ходом медленно выкатился в ворота. Я выждал с минуту и двинулся к прилавку, но от былой уверенности не осталось и следа, идея срубить денег с хозяина Тохи больше не казалась столь уж привлекательной. Повернул бы назад, да помешало упрямство. Опять же - что я теряю в случае неудачи? Откажется за информацию платить, и чёрт с ним, домой поеду.
  За разложенными на прилавке спортивными костюмами присматривал паренёк на пару лет младше меня, а хозяин точки вознамерился скрыться в подсобке, пришлось его окликнуть.
  - Уважаемый! Антон Буньков у вас работает?
  Босс Тохи резко обернулся, пристально глянул меня, после перевёл взгляд на своё запястье, сплошь заросшее густым чёрным волосом, точнее даже не на само запястье, а на циферблат электронных часов.
  - У меня он не работает уже два часа сорок минут. Здесь не совдеповский завод, в частном бизнесе за прогулы мигом вышибают!
  Голос звучал нервно и неровно, да и взгляд оказался слишком уж пронзительным для мягких светло-голубых глаз.
  - Отойдём на пару слов? - предложил я.
  Барыга вышел из-за прилавка и встал напротив меня.
  - Чего надо?
  - Антона похитили, - сообщил я, понизив голос.
  У мужика чуть глаз от удивления не выпал.
  - Как? - охнул он. - Когда?!
  - Вчера вечером.
  Босс Тохи нахмурился и остро глянул на меня.
  - Как-то не похож ты на дознавателя.
  - Не надо грязи! - улыбнулся я на кураже. - Я свидетель.
  - Да ну?
  Лицо собеседника скривилось в недоверчивой ухмылке, и я поспешил зайти с козырей.
  - О тебе Антон друзьям рассказывал, а они мне. Ты ему на днях руку сигаретой прижёг за полсотни зеленью, было дело?
  - Тебе чего надо? - подался вперёд торгаш. - Ты кто вообще такой? Чего мне мозги паришь? На бабки развести решил, клоун?
  Я был выше, крепче и сильнее его, а потому угрожающее движение проигнорировал, как не стал осаживать собеседника из-за неуважительного тона. В конце концов, я действительно хотел развести его на бабки.
  - Антона похитили, - повторил я. - Чисто и профессионально, концов не найти. Только сам по себе он был никто, номер его - шестой. Кроме как из-за твоих дел похищать пацана не за что. Хочешь узнать подробности - плати. И не сопи так, это просто бизнес.
  Я отнюдь не был уверен, что Тоха не крутил какие-то делишки на стороне, но на собеседника мои слова определённое впечатление произвели. Правда, не совсем то, на которое делался расчёт.
  - Ты кто такой? - вновь спросил он, кривя свой маленький рот в на редкость неприятной ухмылке. - С чего мне вообще с тобой разговаривать? Сам посуди: появляется какой-то хрен с горы, несёт пургу, просит денег. Кто ты, мальчик?
  - За языком следи, дяденька, - попросил я. - Как уже сказал, я - свидетель. Понятия не имею, что о твоих делах может рассказать Тоха, да мне и по фиг. Информация - это товар. Платишь - хорошо, нет - разбегаемся.
  - А с чего мне тебе верить? Ну, не пришёл Антон на работу и что с того? Загулял, дело молодое. Мне никто ничего не говорил!
  - А никто кроме меня об этом и не знает! Не веришь, позвони - поинтересуйся, где он.
  - Нет у Антона домашнего телефона.
  Я только руками развёл. Торгаш посмотрел на меня с нескрываемым сомнением, затем кивнул и направился к воротам. За оградой в небольшом закутке обнаружилась жёлтая будка с выбитыми стёклами, но целым телефонным аппаратом. Барыга достал две копейки и опустил её в прорезь для монет, после зашелестел страницами записной книжки.
  - Соседям позвоню, он оставлял номер, - сообщил мужик и начал крутить диск.
  - Только о похищении не говори, а то менты всю душу вынут, - предупредил я и повторил, набивая себе цену: - Кроме меня об этом никто не в курсе.
  Барыга досадливо отмахнулся и прижал к уху телефонную трубку. Когда на том конце ответили, он попросил позвать Антона и надолго замолчал. После задал несколько вопросов, как видно, кому-то из родственников пацана и разорвал соединение.
  - На пару меня развести решили, да? - зло спросил он после этого. - Антон в доле?
  - Антона погрузили в багажник и увезли. Сомневаюсь, что согласился бы на такую поездку за долю в... ста баксах.
  - Согласился бы, не сомневайся, - хмыкнул торгаш. - И сотню тебе не видать как своих ушей. Даже десятки не дам за кота в мешке.
  Я решил приоткрыть карты и сообщил:
  - Вчера Тоху закинули в багажник "жигулей" и увезли, как пишут в криминальной хронике, в неизвестном направлении. Я это видел собственными глазами. Хочешь узнать подробности, гони... ладно, хрен с тобой!.. восемьдесят баксов.
  - С дуба рухнул? Восемьдесят баксов за что? За то, что к вечеру и так появится в новостях?
  - Не появится, если сам не начнёшь трепаться.
  - Хочешь сказать, не сообщил в милицию о похищении? Серьёзно?!
  - Антон тот ещё гандон, - сказал я ради разнообразия чистую правду. - Если нужен номер машины, в которой его увезли, плати.
  - О восьмидесяти долларах даже думать забудь!
  - Согласен на шестьдесят. И ни центом меньше. Или я пошёл.
  Светло-голубые, почти прозрачные глаза достаточно долго сверлили меня напряжённым взглядом, словно в душе барыги шла борьба между желанием разобраться в этой истории и жадностью, потом мужик презрительно фыркнул.
  - Мальчик, ну зачем тебе баксы? Понимаю ещё, у меня бумажки по доллару были бы, ими можно дверь в туалете обклеить и на Вашингтонов дрочить. Но у меня столько мелочи не наберётся, а банкнота в полтинник тебе на что? Трубочкой свернуть и в одно место засунуть?
  Я не ударил, сдержался. В заявлении собеседника не просто присутствовало рациональное зерно, на деле он был кругом прав. С долларами выйдет одна сплошная морока - в магазин с ними не пойдёшь, придётся сдавать тем же спекулянтам. А это совершенно ненужные потери и времени, и денег. И опять же - чего я прицепился к этим долларам?
  Баксы, баксы! На кой они мне?
  - Есть нужная сумма на кармане? - пожал я плечами. - Тогда не вопрос, давай рублями.
  - При себе столько нет, - ожидаемо ответил мужик. - Но есть где взять. Съездим?
  - Не-а. Времени в обрез.
  - Здесь недалеко.
  Нежелание барыги платить долларами было вполне объяснимо: если я подставной, то запросто его под восемьдесят восьмую статью подведу. Смягчить её - смягчили, но возьмут опера под белы рученьки, и в лучшем случае без валюты останется, а то и вовсе присядет, дело-то житейское. С другой стороны, поездка с этим мутным типом запросто могла закончиться знакомством с его крышей, а мне такого счастья было не надо. С глазу на глаз с тем же Большаком я и без денег всё что знаю выложу. И ещё радоваться буду, если при своих останусь.
  И я покачал головой.
  - Не пойдёт.
  Барыга напряжённо засопел, но всё же сунул руку в нагрудный карман рубашки, пошелестел там чем-то вслепую и вытянул серо-зелёную купюру.
  - Смотри, если насвистишь, пожалеешь! - предупредил он, пряча деньги в кулак. - Дам полтинник, не согласен - скатертью дорога.
  - Пятьдесят баксов и спортивные штаны, - выставил я свои условия. - На прилавке нужный размер видел.
  Торгаш с презрительной ухмылкой кивнул и потребовал:
  - Рассказывай!
  Мы пожали друг другу руки, будто скрепляя сделку, но на деле в мою ладонь перекочевал прямоугольник плотной бумаги. Прежде доллары вживую видеть не доводилось и безумно захотелось внимательно изучить купюру и оценить на просвет наличие водяных знаков, но делать такие вещи на всеобщем обозрении точно не стоило. Пришлось удовлетвориться тем, что искоса глянул на номинал зажатой в ладони банкноты.
  - Не тяни! - поторопили меня.
  Я сунул доллары в карман и рассказал о том, как и при каких обстоятельствах Тоху загрузили в багажник вишнёвой "шестёрки". Ничего не придумывал и не приукрашивал, умолчал лишь об ударах ножом. Уверен, за известие о смерти помощника этот жлоб не выложил бы и десятки.
  Барыга всё внимательно выслушал, затем внёс в записную книжицу регистрационный знак машины похитителей и попросил описать их самих.
  - Не разглядел, - соврал я, поскольку не хотел больше необходимого встревать в бандитские разборки. Да и в составлении словесных портретов специалистом не был.
  Убийца был среднего роста, худощавый и с залысинами. Плюс славянская внешность и серая спецовка - вот, пожалуй, и всё, что мог о нём сказать, а водителя и вовсе толком не видел.
  - Не юли! - нахмурился торгаш. - Сам же говорил - свидетель!
  - Темнело уже, расстояние приличное было. Номер запомнил, когда они мимо проезжали, а "шоха" тонированная была вкруговую, людей внутри не разглядел.
  - Увидишь - узнать сможешь?
  - Не-а. Без вариантов.
  Озадаченный барыга сдвинул бейсболку на затылок и уточнил:
  - Значит, ментам не звонил?
  - Не звонил и не собираюсь, - уверил я собеседника, потом усмехнулся и намекнул: - Если только за дополнительную плату...
  - Не гони лошадей! Сначала сам попробую этот беспредел разрулить. Найти тебя как, если что? Вдруг всё же кого-то показать придётся или в ментовку сообщить? Ты же понимать должен, тачка в угоне может быть, не факт, что через её владельца на этих отморозков выйду.
  - Подъеду сюда завтра в это же время, обсудим. Могу и доллары сразу обратно сдать, если рубли приготовишь.
  Торгаш нервно рассмеялся.
  - Бля, малой, вот ты насмешил! Если серьёзно припечёт, я здесь точно не появлюсь в ближайшее время. Но ты, вижу, товарищ кручёный, мне такие нужны. Не в этот раз, так в другой работёнка найдётся. Даже если Тоху вытащу, так и так бизнес постоянно расширяется.
  Вести дела с человеком, который тушит о своих помощников сигареты, нисколько не хотелось, но жадность оказалась сильнее брезгливости.
  - Двадцатку накинь. Не рублей, понятно дело.
  Торговец помялся, потом всё же вытащил банкноту в двадцать долларов и незаметно для окружающих вручил её мне. Я в ответ продиктовал свой телефонный номер и представился.
  - Сергей.
  - Кирилл, - сообщил в ответ барыга. - И ты всё верно насчёт долларов решил, надумаешь менять, приходи - не обижу. Лучшей цены никто не даст. Договорились?
  - Замётано.
  Напряжённость пропала, мы вернулись к прилавку, а там мне, как и было обговорено, разрешили выбрать спортивные штаны. Я взял тёмно-синие с двумя белыми полосками по бокам, но сразу надевать их не стал и попросил убрать в пластиковый пакет с изображением мертвеца с британским флагом наперевес и надписью "Iron Maiden".
  - Будь на связи! - уже в спину мне крикнул Кирилл.
  Я только ухмыльнулся. Вот больше делать нечего, кроме как дома сидеть и его звонка дожидаться!
  Настроение стало приподнятым, будто выиграл в спортлото. Ох ты ёлки! Да можно сказать, что и выиграл! Мне ведь теперь даже этот Кирилл мутный не нужен, любому скупщику доллары сдать могу. Блин, люди столько за месяц не зарабатывают, сколько я за одно утро поднял, не напрягаясь. Плохо разве? Совсем даже наоборот!
  Придерживая ладонью карман с долларами, я протолкался через толпу, прошёлся по пешеходной дорожке, а дальше срезал к ближайшей остановке через дворы. И немедленно за это поплатился. Только вошёл в пропахшую мочой арку, с боков немедленно пристроились два невысоких паренька.
  - Слышь, кореш, дай денег. Нам на ханку надо, а то ломает, - сказал тот, что шагал слева.
  - Мимо проходите, - на ходу ответил я бледному и словно бы ссохшемуся наркоману. - Тут рядом церковь, там подают.
  Парень юмора не оценил и ухватил меня за руку.
  - Пошли в подъезд, поговорим.
  Я крутнулся на левом носке и в развороте ткнул нарка кулаком под рёбра. Бил полусогнутой правой, но даже так удар в печень заставил парня сложиться в поясе. Подсечка и толчок бросили его в объятия замешкавшегося приятеля, тот едва удержал бедолагу на ногах.
  Вот только уродов оказалось не двое, а трое. Последний из этой гоп-компании шагал сзади и держал в опущенной руке нож. Я наметил движение, будто готовился выбить оружие пинком, а сам резко скакнул назад, поскольку с голой пяткой против шашки лезут только дураки. Наркоман ринулся следом, но мне удалось пакетом со штанами сбить неловкий выпад и вновь отступить.
  Со спины донёсся пронзительный женский визг, потом тётка завопила: "милиция!", и наркоманы ринулись со двора словно подорванные. Я от души поблагодарил случайную свидетельницу и поспешил в противоположном направлении.
  Сердце колотилось словно сумасшедшее, в голове стучало, руки подрагивали. Так и оглядывался до самой остановки, успокоился, лишь когда заскочил в троллейбус и покатил прочь. Надо сказать, нелюбовь Санька к Зелёному базару теперь сполна передалась и мне...
  
  
  17|06|1992
  день-вечер
  
  Когда вернулся с базара, разговорился во дворе с парочкой знакомых пацанов. Семён Зайцев и Юра Поликарпов - для своих Рыжий и Поляк, - при двухлетней разнице в возрасте всегда были не разлей вода и даже на малолетку загремели не только по одной статье, но и по одному эпизоду.
  Постояли, обменялись новостями. Зашла речь и о Гере, но я отделался общими словами. Да и парней мой одноклассник интересовал лишь постольку-поскольку, спрашивали из чистого любопытства, у них и своих забот хватало. Оба входили в "Десятку" - группировку, получившую название по номеру местного профтехучилища, - но с приходом новых времён там начались разброд и шатания, компания распалась на несколько куда более организованных и уже насквозь преступных сообществ. Без передела сфер влияния, разборок и прочих радостей жизни этот процесс обойтись никак не мог, и ни Рыжего, ни Поляка такое положение дел никоим образом не воодушевляло.
  Надолго разговор не затянулся, а уже у подъезда я наткнулся на Зинку Марченко. Та в компании кудрявой словно пудель подружки сидела у подъезда на лавочке и лузгала семечки.
  - А, Серёжа, снова ничего не знает, - подмигнула мне с загадочным видом соседка.
  - Что у нас опять случилось плохого? - полюбопытствовал я, не спеша проходить мимо.
  - Теперь ещё и Антошка с шестого пропал, - поделилась последними новостями Зинка. - К нам мама его заходила, сказала, со вчерашнего дня дома не появлялся. И на работу не вышел.
  Её подружка не удержалась и, стрельнув на меня подведёнными глазами, хихикнула.
  - Как бы они с Лидкой не на базу умотали. Он ведь к ней подкатывал, подарочки дарил. Сама говорила!
  Я только покачал головой, поскольку компанию Тохе сейчас составляла либо секция батареи где-нибудь на дне озера, либо и вовсе земляные черви в неглубокой могилке в посадках.
  - А сигареткой не угостишь? - попросила тогда девчонка, которая из-за обесцвеченных и завитых волос, аляповатого макияжа, блузы с пышными рукавами и леопардовых лосин выглядела старше своих лет.
  - Курить - здоровью вредить, - отбоярился я поговоркой, столь же верной, сколь и банальной.
  - Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким умрёт! - ожидаемо прозвучало в ответ.
  Зинка перехватила мой оценивающий взгляд на подружку и немедленно закинула ногу на ногу, так что лёгкая ткань сарафанчика обтянула стройные бёдра просто-таки вызывающе.
  - Серёжа не курит. Серёжа спортсмен, - заявила она, теребя плетёный браслет на запястье.
  - И какой у Сергея разряд по литроболу? - не полезла за словом в карман её языкастая подружка, развернула фантик с комочком жевательной резинки и закинула его в рот.
  Я едва сдержался, чтобы не заржать в голос, ведь из всех спортивных занятий в мои сегодняшние планы входили исключительно поднятия и переносы тяжестей в виде трёх литров пива. Надо расслабиться. А вот завтра с утра поеду на вокзал и возьму плацкарт до Москвы. Там же и доллары скупщикам сдам. В задницу этого Кирилла, мутный он какой-то.
  - Сергей, вы кабельное подключать собираетесь? - огорошила вдруг меня Зинка неожиданным вопросом. - А то у меня папа сомневается, не знаю даже, как его уговорить.
  - Кабельное? - озадачился я.
  Кудрявая егоза захихикала, а соседка явно сделал скидку на моё недавнее возвращение из армии и пояснила:
  - Кабельное телевидение. Там какая-то абонентская плата будет, а по вечерам фильмы станут показывать, как в видеосалонах. Боевики и комедии всякие.
  - И эротику после одиннадцати, - добавила кудрявая и надула жвачку пузырём.
  Я покачал головой.
  - Дядя ничего такого не говорил.
  - Жаль, - вздохнула соседка. - А то бы я к вам телевизор смотреть ходила.
  - Эротику? - толкнула её локтем в бок подружка.
  - Эротику у тебя смотреть буду, - отшутилась Зинка. - После фильмов для взрослых, боюсь, Серёжа может и не сдержаться. Ещё начнёт приставать со всякими глупостями!
  Девчонки заливисто рассмеялись, я бросил им на прощание:
  - Мечтать не вредно, вредно не мечтать, - вошёл в подъезд и поднялся на свой этаж.
  Ещё с площадки услышал дребезжание телефонного аппарата, но дядьки дома не было, и к тому времени, когда отпер дверь, звонок уже смолк.
  Сердце кольнула игла дурного предчувствия. Как бы это не торгаш-Кирилл меня вызванивать начал. И зачем ему только номер оставил? Ну да задним умом мы все крепки...
  Я вытащил из кармана доллары, встал у окна и внимательно изучил обе банкноты на просвет. Ничего в этом не понимал, но плотная бумага приятно шуршала под пальцами, а внутри неё отчётливо выделялись водяные знаки. Двадцатка оказалась изрядно потрёпанной, полтинник - новеньким и хрустящим.
  Нет, всё же не зря к барыге съездил. Нормально так денег приподнял.
  Семьдесят баксов! Официальный курс в пятьдесят шесть копеек в расчёт можно не принимать, скупщики где-то в районе сотни рублей за доллар дают. Конечно, есть риск, что со мной стопкой резаной бумаги рассчитаться попытаются, но тут уж смотреть в оба нужно. И либо кого-то с собой для поддержки брать, либо менять только двадцатку, а остальное уже в Москве. Наверное, так и стоило поступить. В конце концов, на билет мне и двух штук за глаза хватит. Рубль обесценивается со страшной скоростью, за время поездки цены точно подрасти успеют; в магазинах ценники чуть ли не каждый день переписывают.
  Вновь зазвонил телефон, я машинально сунул доллары в карман спортивных штанов, схватил трубку и с нескрываемым облегчением услышал:
  - Серы-ы-ый! Как дела, бродяга?
  На связи был Андрей Фролов, с которым я и рассчитывал попить пива, так что первым делом уточнил:
  - Ты где сейчас?
  Как оказалось, звонил Дюша из телефонной будки у дома, и мы условились встретиться рядом с пивной, заложив на всё, про всё десять минут. Я сразу же примерил новые штаны, а олимпийку заменил на белую майку с полинявшим, но всё ещё различимым логотипом фирмы "Адидас". Оценил свой вид, глянув в зеркало и тут уж не сдержался, заржал. Как есть - спортсмен! Авоська с трёхлитровой банкой этот образ прекрасно дополняла.
  
  К тому времени, когда к палатке подвалил Андрей, на левом плече которого синела не слишком аккуратно наколотая эмблема ВДВ, я уже наполнил банку пивом и даже успел снять пробу. Мы с приятелем обнялись, похлопали друг друга по спине, затем разошлись и обглядели друг друга.
  - Как инкубаторские, бля! - загоготал Андрюха.
  У нас и в самом деле оказались одинаковые штаны и майки, ладно хоть ещё кроссовкам Фролов предпочёл шлёпки, да нацепил на нос солнцезащитные очки. Впрочем, несмотря на одинаковую одежду, особое сходство между нами не просматривалось; по большому счёту совпадал лишь рост. Кто был настоящим спортсменом, так это Андрюха. Из детской секции гимнастики он перешёл в самбо, потом занимался дзюдо, а на излёте советской власти ещё и каратэ, ну и в качалки захаживал, конечно, не без этого. Если я по праву мог отнести себя к жилистым и крепким, то Дюша был откровенно мускулистым. Каждое лето его светло-русые волосы выгорали на солнце до абсолютной белизны, и в сочетании с пронзительно-голубыми глазами на девчонок это производило просто неизгладимое впечатление. Удивительно, но не могу сказать, что при этом ему особенно везло в амурных делах. Знакомился легко, а вот до серьёзных отношений дело обычно не доходило.
  - Слышал о Гере? - спросил Фролов.
  - Капец, блин, - вздохнул я.
  - Не знаешь, когда похороны?
  - Нет, не в курсе.
  Андрюха присмотрелся ко мне и вдруг спросил:
  - В бане стригся? Сколько взяли?
  - Тридцать пять.
  - Нормально.
  Перебежав через дорогу, мы дошли до пятиэтажек и в продуктовом магазине на первом этаже одной из них купили полкило мойвы. Затем обогнули тополиную рощу и вышли на дикий пляж. С этого края здесь некогда были установлены железные грибки, но их спилили, теперь из утоптанной земли торчали одни только ржавые основания. Да ещё метрах в двадцати от берега высился сваренный из труб остов павильона - тот был рудиментом совсем уж прежних времён. С тех пор уровень воды в озере изрядно поднялся, с противоположного края пляжа даже пришлось делать насыпь и укреплять её отвалом камней, чтобы вода не залила очистную станцию.
  Ту дамбу, именовавшуюся просто "камнями", как и далеко вдававшуюся в заросли камышей трубу из бетонных колец за ней, оккупировали рыбаки. Да ещё навстречу нам попались два мальчишки с посиневшими от холода губами и ногтями, тащившие по паре крупных раков. Те обитали и меж камней, и в норах под ныне затопленным бетонным парапетом, отмечавший прежнюю линию берега. Я его уже не помнил, а вот выставленные буквой "П" понтоны с настилами убрали с пляжа уже в начале восьмидесятых, успел с него понырять.
  Народу на берегу оказалось немало; в большинстве своём это были шумные компании детей школьного возраста и загорелые до черноты пенсионеры, но не только. Кто-то расстелил покрывало, кто-то просто кинул одежду на землю, так поступили и мы. Солнце изрядно припекало, и показалось разумным для начала освежиться в прохладной воде, а потом уже греться, пить пиво и сохнуть.
  На песчаную левую сторону пляжа за лягушатник и впадавший в него ручей не пошли, добрели по каменному дну до бетонной плиты, занырнули с неё и вернулись на берег.
  - Не повезло Гере, - покачал головой Фролов и протянул мне банку с пивом. - Он предлагал пару раз поработать вместе, но там как-то совсем всё мутно было. Не стал подписываться.
  Дюша не стал, а мне отказаться не хватило ума, и ничего теперь уже с этим поделать было нельзя.
  - Ладно, сам как? - спросил я, приложившись к горловине банки.
  - Работаю, - пожал плечами Андрей. - Ровно всё.
  - Рома вчера с армии пришёл.
  - Ага, видел его вечером. В ноль был, даже не мычал.
  Я хохотнул и вернул пиво приятелю.
  - Да, Серый! - встрепенулся тот. - Ты чем заниматься собираешься?
  - Учиться поступлю. Зря, что ли, десятилетку заканчивал?
  - А жить с чего?
  - Да хрен его знает, Дюша, на самом деле. Не решил, если честно. Понятия не имею, куда срать кидаться. Сам посуди - уходил в армию, СССР был, пусть всё трещало, но никто и подумать не мог, что так обернётся. А ещё, дурак, посмеивался на политинформации над рассказами о диком капитализме и эпохе первоначального накопления капитала. А по сути - всё верно нам говорили. Всё верно.
  - Та же фигня, - вздохнул Андрей. - Я вроде раньше демобилизовался, но будто на другую планету прилетел. Уходил - самое большее были кооперативы да индивидуальная трудовая деятельность, пришёл - о нетрудовых доходах никто не вспоминает. Оказывается, это теперь бизнес. Кругом одни спекулянты, только и думают, где и что урвать и кому толкнуть. Я не идейный, я бы и сам, может, с радостью в рынок вписался, да только мозгов не хватает. Какие, на фиг, из нас с тобой бизнесмены? А идти барыг трясти - ну ты знаешь, как Гера кончил, земля ему пухом. Да и не самые зубастые мы, грохнут. В пехоту записаться - так рядовых быков точно так же мочат, если не хлеще. А жить от зарплаты до зарплаты не хочу. Можно и зубы на полку положить.
  - И какие варианты?
  - Лёня предлагает мебель собирать, но напарник нужен. Пойдёшь?
  - Не знаю, не знаю. Мне тут сосватали работу. Сторожем.
  - Так и я с завода увольняться не собираюсь, оплата же сдельная! Сколько собрал, столько получил.
  Я с сомнением покачал головой.
  - Вообще ничего в этом не понимаю.
  - А там и понимать нечего! - фыркнул Андрей. - Они комплекты из Польши везут, остаётся только части в пазы вставить и зафиксировать. Фигня, в общем.
  - И сколько платят?
  - Ты Гуревича не знаешь? Пока к стене не припрём, расценки не озвучит.
  Со стороны озера начал задувать пронзительный ветерок, а потемневшие облака всё плотнее обкладывали солнце, так что я предложил закругляться.
  - Успеем! - беспечно отмахнулся Фролов и сунул мне банку с плескавшимися на дне остатками пива.
  Я сделал длинный глоток и едва не поперхнулся, когда мимо прошествовала загорелая дамочка лет тридцати. Спереди она ничего особенного собой не представляла, разве что показался каким-то слишком уж куцым купальник, а вот сзади ткань плавок подвернули так сильно, что получившийся жгутик прикрывал исключительно ложбинку между ягодицами и ничего сверх того. Следом прошествовала ещё одна модница в столь же откровенном наряде; я откашлялся, вытер подбородок и негромко присвистнул.
  - Ну ничего себе!
  Нечто подобное прежде доводилось видеть лишь в журналах известного содержания, а вот вживую лицезреть не доводилось.
  Андрюха усмехнулся с показным безразличием.
  - Да ну, целлюлит же! - заявил он, хоть и сам не спускал взгляда с покачивавшихся при ходьбе ягодиц.
  Целлюлит - не целлюлит, а тётеньки сзади смотрелись весьма впечатляюще, да ещё и приложили немалые усилия, чтобы привлечь к себе всеобщее внимание, и я предложил:
  - Подкатим к ним?
  - Не-а. Это профессионалки. Они тут каждый день ошиваются и каждый раз с новыми мужиками уходят. Видел их уже.
  - Ну не знаю...
  - Карманы от денег пухнут? Или на винт намотать хочешь?
  Я немного подумал и покачал головой.
  - Вот видишь, - усмехнулся Андрей. - Но вообще ты совершенно прав - знакомиться надо на пляже. Никаких котов в мешке, товар лицом.
  - Дюша, да ты просто глаза мне открыл!
  Фролов отмахнулся и завертел головой по сторонам, высматривая подходящие для знакомства кандидатуры. С этим сложностей не возникло, и почти сразу он помахал двум не слишком загорелым девушкам, лежавшим на покрывале.
  - Привет, девчонки! Давайте к нам!
  Нас смерили внимательными взглядами, после вполне ожидаемо прозвучало:
  - И здесь неплохого!
  Фролова столь неприветливый ответ ничуть не смутил, и он сам перебрался к нашим соседкам.
  - Меня Андрей зовут. А вас?
  - Анжела, - с ехидной улыбкой сообщила полноватая простушка со стянутыми в конский хвост обесцвеченными волосами. К толстушкам её относить всё же не стоило, но "апельсиновая корка" на бёдрах присутствовала, и привлекательности Анжеле это нисколько не добавляло.
  Её куда более стройная и симпатичная подружка представилась Жанной, тут уж я не утерпел и негромко напел:
  - Стюардесса по имени Жанна, обожаема ты и желанна...
  - Надо же, как оригинально! - фыркнула шатенка с неподдельным раздражением, словно и в самом деле была Жанной.
  Фролов указал на меня и сказал:
  - А это...
  - Вася, - опередил я его.
  Шатенка прищурилась и спросила:
  - Вася - стиляга из Москвы?
  - Мы, ма-а-асквичи, такие, - подтвердил я, старательно растягивая гласную "а".
  Тут Андрей углядел на покрывале карты и предложил:
   - В дурака? Пара на пару?
   Девчонки переглянулись и согласились, пришлось перебираться к ним, хоть и было предельно ясно, что ничем кроме как пустыми разговорами это знакомство закончиться не может. Так оно и вышло. Мы успели сыграть несколько партий, когда небо потемнело и начал накрапывать дождь, а ветер принялся раскачивать верхушки тополей.
   К этому времени семейные трусы уже окончательно высохли, так что я спешно оделся и поторопил замешкавшегося приятеля.
   - Дюша, давай короче!
   - Девчонки, а пойдёмте в кафетерий? - предложил тот, но наши случайные знакомые отговорились неотложными делами и побежали к остановке.
   Мы тоже задерживаться на пляже не стали и двинулись через дорогу к ближайшей девятиэтажке, на первом этаже которой и располагался кафетерий.
   - У Жанны телефон взял, - похвастался Фролов. - Она ничего так, симпотная.
   - Забьёмся, что номер левый? - усмехнулся я.
   Андрей в ответ выставил средний палец. Вот оно - тлетворное влияние Запада! Насмотрелся видеофильмов, понимаешь...
  
  Выстроенные в ряд вдоль дома автоматы газированной воды не работали, да и выглядели не лучшим образом: местами проглядывала ржавчина, а на панелях хватало вмятин. Изменения не обошли стороной и кафетерий. Если одну витрину, как и прежде, занимали кондитерские изделия - рулеты с курагой и белковым кремом, трубочки, профитроли, брикеты шахматного кекса, пирожные и торты, то на другой лежали обветренные бутерброды с ветчиной, сыром и селёдкой. И надо сказать, пользовались они куда большим спросом. Оно и немудрено: на полках позади продавщиц выстроилась батарея бутылок с крепким алкоголем, и всякий желающий мог взять на розлив водки, были бы деньги.
   - Остограмимся? - вопросительно глянул на меня Фролов.
   - Не, давай лучше по пиву, - отказался я.
   - Серый, хорош! По пятьдесят, а? - предложил Андрей, слегка разведя большой и указательный палец. - Чисто Геру помянуть.
   Я сдался и полез за деньгами. Тётка в белом халате и такого же цвета наколке на выкрашенных хной волосах отработанными до автоматизма движениями наполнила мерный стаканчик до соответствующей риски и перелила водку в нормальный гранёный стакан, затем повторила процедуру и отошла обслужить других клиентов.
   Выпили прямо у прилавка, не чокаясь, и Андрей попросил вторую продавщицу - симпатичную платиновую блондинку с короткой стрижкой:
   - Алёна, открой нам пару "жигулёвского".
   Мы дождались пива и отошли подальше от компании накачивавшихся водкой завсегдатаев. У окна я обернулся и окинул взглядом вставшую за кассу блондинку, выглядевшую лет на двадцать пять или около того. Затянутая в белый халат фигура не была особенно стройной или спортивной, зато показалась как-то на удивление ладно скроенной. Всё нужное было при ней, ненужного - не было. Не королева красоты или секс-бомба, но лицо вполне себе привлекательное и запоминающееся.
   - А она ничего так, - кивнул я приятелю на Алёну.
   Тот в ответ лишь закатил глаза и мечтательно вздохнул; не иначе уже пробовал подбивать клинья, но успеха не снискал. Ну да чего уж скрывать - я бы и сам ей... по самые... хм-м-м... В смысле - познакомился бы с ней поближе.
   - Эх, Серый, ты её сменщицу не видел! Там такие буфера! Недавно на пляже встретил, так веришь - нет, быстрее в воду забежал, чтобы не спалиться... - И Андрей согнул в локте свободную руку, поясняя причину едва не прилучившегося с ним конфуза, будто и без того оставалась какая-то недосказанность. Я, вот, на Алёну засмотрелся и тоже вполне определённые позывы ощутил. А у неё ещё и кольца обручального на пальце не видно...
  Стоп-стоп-стоп! Выпью-ка лучше пива, а то куда-то мысли совсем не в ту степь понесло. Всё же алкоголя в крови немало, ещё только не хватало в любви начать изъясняться. Стыда потом не оберёшься.
  - Ты здесь всех продавщиц, походу, знаешь, - усмехнулся я с полувопросительной интонацией.
  - Знаю, - подтвердил Андрей. - А куда ещё после работы идти? Гера вечно какие-то свои делюги мутил, вы с Ромой в армии. А так после смены завернёшь, бутылку пива засосёшь, с девчонками потреплешься, и нормально.
  - Постоянный покупатель?
  - Ну да, - кивнул Фролов. - Да ты и сам, так понимаю, сюда захаживать частенько станешь. Только на Алёнку так не пялься, дыру в ней взглядом прожжёшь.
  Я криво ухмыльнулся и отвернулся к окну. Потом всё же спросил:
  - У неё есть кто?
  - Запал?
  - Просто интересуюсь.
  - Так и скажи, что запал! - негромко рассмеялся Фролов. - А есть кто или нет - без понятия. Не интересовался как-то.
  - На ту, вторую слюни пускаешь? - подколол я приятеля, тот кивнул.
   Дождь усилился, надвинулись тучи и ветер начал бросать на витрину настоящие потоки воды. На моментально растёкшихся по асфальту лужах вспенились пузыри, сверкнула ветвистая молния, донёсся оглушительный раскат грома.
   - Удачно зашли, - усмехнулся Андрей.
   Я кивнул и предложил:
   - За тех, кто в сапогах!
   Мы чокнулись бутылками, и разговор сам собой перешёл на армейскую тему. Пиво кончилось как-то совсем уж незаметно и, поскольку в голове приятно шумело, было принято волевое решение взять ещё.
   - Алёна, нам бы повторить, - сказал я симпатичной продавщице и полез за деньгами, но на этот раз Андрей заплатить за выпивку не дал и вытащил из кармана стопку перетянутых аптечной резинкой рублёвых купюр.
   Он отсчитал нужную сумму, отдал деньги блондинке, а когда мы с пивом отошли обратно, убирать похудевшую пачку не стал и помахал ей в воздухе.
   - Рублями зарплату выдали. В смысле - бумажками по рублю. - И он вытянул из-под резинки верхнюю купюру, жёлтую, новенькую и хрустящую и протянул мне. - Зацени.
   - Думаешь, я рублей никогда не видел?
   - Таких, может, и не видел ещё, их в прошлом году отпечатали. Вон, глянь, древесные кольца нарисовали. Шутят, что рубль официально признали деревянным!
   Я присмотрелся и на поле, где прежде дублировался номинал купюры в карбованцах и прочих сомах, обнаружил большую надпись "Один" на фоне рядов концентрических окружностей. С учётом цвета они и в самом деле весьма напоминали спилы древесных стволов.
   - Смешно, - усмехнулся я.
   Андрей спрятал деньги, мы легонько стукнулись горлышками бутылок, опустошили их и дошли до состояния, когда душа требует спеть про дембелей, возвращение в родные края и майские дни, но туалета в кафе не было и начал поджимать мочевой пузырь. Ладно хоть ещё ливень к этому времени уже стих, гроза ушла дальше, и на лужах лишь изредка расходились круги от нечастых капель.
   - Ну что, - хлопнул меня по плечу Андрюха, - пора по норам? А то мне на работу утром вставать.
   - Пошли.
   - Да, слушай! Завтра вечером в качалку собираюсь, ты как?
   - Пойду, - кивнул я, прихватил отставленную к стене трёхлитровку и первым двинулся на выход. - Давай короче, а то на клапан давит.
   - Ага, двинули.
   Только вышли на улицу и завертели головами по сторонам, выискивая укромный закуток, дабы облегчиться, мимо медленно-медленно проползла серая буханка. Водитель и его напарник были в форменных кителях, так что мы поспешили зайти во двор, иначе был немалый риск загреметь в вытрезвитель. У крайнего подъезда стояла белая "копейка"; при нашем появлении лязгнули дверцы и наружу выбрались три коротко стриженных парня в спортивных костюмах.
   - Здорово, Андрюха! - поприветствовал моего приятеля Граф, человек на районе весьма авторитетный, пусть его бригада едва ли насчитывала десяток человек. Мне он тоже руку протянул, что было хорошим знаком, но особо не успокоило.
  Нервный стал - сил никаких нет. Но ведь неспроста же...
   - Тут нас о друзьях Геры Бунькова расспрашивали, - без предисловия начал Граф.
   - Менты? - предположил я, обмирая от дурного предчувствия.
   - Цыгане с посёлка. Имена хотели узнать, описать просили. Мы их мягко послали, сказали, что все его друзья в армии, но они точно не успокоятся. Ушлые, суки. По любому найдут подход через кого-нибудь. Андрюха, ты меня знаешь, будут проблемы - обращайся, поможем. Соседи как-никак.
  И не просто соседи. В старших классах Граф ухлёстывал за сестрой Андрея, и пусть до свадьбы дело не дошло, хорошие отношения никуда не делились. По беспределу наезжать на Фролова чужим было нельзя.
   - Благодарю, - ответил Андрей. - У Геры свои дела были, мы так и так не в теме.
   - Как знаешь. Бате привет.
   Граф с корешами погрузился обратно в "копейку", а мы пошли по двору.
   - Не нравится мне это, - проворчал Фролов, оглядываясь.
   Я кивнул. Уж как мне всё это не нравилось - словами и не описать. Выходит, Сивый спутника Геры всё же худо-бедно разглядел. Если вычислят или просто на глаза ему случайно попадусь, - грохнут. И хорошо если перед тем помучиться не придётся.
   И значит - что? Валить из города - не вариант, проблема сама собой не рассосётся, тут Кашпировский не поможет, хоть спи в обнимку с телевизором. Сивого надо убрать. Был бы автомат, я б его с крыши дома прямо во дворе сервиса завалил, а так придётся либо у ворот караулить, либо самому внутрь лезть. Так и облажаться недолго, но какие варианты? Вариантов, сука, нет.
   Попрощавшись с Андреем, я поспешил домой и, пока прыгал через лужи, беспрестанно вертел головой по сторонам, да и в подъезде прислушивался к каждому шороху. Но - обошлось. В квартире же я уткнулся лбом в стену и простоял так какое-то время, а в голове лихорадочно билось одно-единственное слово. Всего лишь одно.
  
   Убить! Убить! Убить!
  
   Вот только старушка Агата Кристи была совершенно права: убить легко, сложно остаться безнаказанным. Обдумать бы всё на трезвую голову, только откуда трезвости взяться, когда в животе два с половиной литра пива плещется? А медлить нельзя. Никак нельзя.
   Да и что тут думать? Цель есть, средство и место тоже в наличии имеются. Надо только пути отхода разведать, ну и не промахнуться...
   Я поменял спортивные штаны на старые с красными лампасами, натянул олимпийку и рассовал по карманам деньги, на случай если что-то пойдёт не так и придётся делать ноги. Вышел, не забыв прихватить ключи от дядькиного гаража, но сразу туда не пошёл, первым делом поднялся на крышу и глянул сверху на автосервис Сивого. Людей во дворе видно не было, а вот свет горел.
  Ну и загляну на огонёк...
  Когда начал спускаться из люка, влажная подошва соскользнула с перекладины лестницы, и я едва не грохнулся на пол, повис на руках, ещё и неслабо приложился коленом. Выругался, дохромал до восьмого этажа и вызвал лифт. Вспомнил, что где-то дома валяется штормовка с капюшоном, но решил за ней не возвращаться. И примета плохая, и стемнело на улице уже, никто меня не увидит. Никто кроме Сивого, но он на опознание прийти не сможет по причине скоропостижной кончины. Действовать буду наверняка.
  С неба продолжало накрапывать, сумерки и непогода разогнали людей по домам. В окнах загорались огни и мелькали отблески экранов телевизоров, где-то на всю катушку гоняли "Мальчишник". Ещё под навесом первого подъезда помаргивали огоньки сигарет, да откуда-то из темноты донёсся стук автомобильной дверцы, но и только. Сунув руки в карманы, я вышел со двора и двинулся к гаражному кооперативу, прошёлся тёмным проездом, свернул в заветный закуток и первым делом помочился на соседскую стену, а уж потом занялся тайником. Вытащил перчатки и надел их, после достал и пистолет, оказавшийся влажным то ли из-за дождя, то ли из-за конденсата.
  Ну и как с таким на дело идти? Чистая лотерея с немалыми шансами словить клин.
  Похвалив себя за предусмотрительность, я отпер прихваченными из квартиры ключами врезанную в створку ворот дверь, пошарил по стене у входа и щёлкнул выключателем. Миг ничего не происходило, а потом с тихим гудением начали загораться белые трубки невесть где и кем уворованных ламп дневного света.
  "Общее - значит, ничьё", - вспомнилось циничное, но в целом верное высказывание, услышанное то ли в армии, то ли ещё раньше. Скорее даже раньше...
  Поймав себя на том, что мысли начали ходить по кругу, зацепившись за какую-то сущую пустяковину, я выругался и выбросил эту ерунду из головы, положил пистолет на установленный вдоль стены верстак с инструментами и запер дверь на засов. После огляделся и решил, что за два года тут ровным счётом ничего не изменилось. Размерами гараж не уступал комнате малометражной квартиры, в дальнем его конце замер накрытый брезентом дедов "Ковровец". Велосипед "Урал" тоже никуда не делся, мопед "Рига 13" так и вовсе стоял на подножке в сам центре помещения.
  Взяв ТТ, я унёс его на дальний стол, отыскал ветошь, отвёртку и маслёнку. А потом надолго завис, разглядывая оружие со стёртым на конце ствола и углах воронением. Мысли ворочались в голове медленно и неторопливо, сбросить навеянное алкоголем оцепенение удалось далеко не сразу. Дабы хоть как-то привести себя в чувство, я включил ламповый радиоприёмник, и тот к моему некоторому даже удивлению заработал. На волне "Маяка" шла какая-то сектантская байда, немыслимая ещё несколько лет назад; деятели японского культа "Аум Синрике" несли ахинею о просветлении, так что я покрутил ручку настройки и начал подпевать динамикам.
  
  А белый лебедь на пруду качает павшую звезду...
  
  Попутно я вынул из рукояти магазин, концом отвёртки сдвинул пружину затворной задержки и выдавил её стержень, после снял кожух затвора. Состояние оружие на первый взгляд оказалось не таким уж и скверным, но все же счёл нужным полностью разобрать его и тщательно протереть промасленной ветошью. Да ещё несколько раз протолкнул отвёрткой через ствол скомканную ткань. Глянул на просвет и вполне удовлетворился и сохранностью нарезов, и проделанной работой. А потом добрых полчаса пытался собрать спусковой механизм, что в состоянии алкогольного опьянения стало далеко не столь простой задачей, какой представлялось поначалу. Даже протрезвел немного.
   Воткнув магазин в рукоять, я передёрнул затвор, затем придержал большим пальцем курок и слегка притопил спусковой крючок, чтобы тут же его отпустить. Всё вышло наилучшим образом и самопроизвольного выстрела не случилось, пистолет встал на предохранительный взвод. Тогда я засунул ТТ сзади за штаны, и широкая резинка надёжно зафиксировала оружие, благо шнурок завязок не позволил весу оружия её оттянуть.
   Ну вот и всё...
   Я не без труда подавил нервную дрожь и, не желая оставаться в кромешной темноте, сначала отпер и приоткрыл дверь, а уж затем потянулся к выключателю. И тут же в падавшей на улицу полосе света возник худощавый мужичок в замасленной брезентовой спецовке.
   - Сосед, ключ на восемнадцать не одолжишь?
   Взгляд непроизвольно скакнул к верстаку, и лишь после непростительно долгой заминки в голове мелькнуло узнавание. Лет сорока на вид, брезентовая спецовка, глубокие залысины, впалые щёки, нос с горбинкой. Всё, что сумел разглядеть в бинокль...
   Убийца Тохи!
   Захлопнуть дверь не было ни единого шанса, так что я со всего маху приложил её подошвой. Та стремительно распахнулась и железным уголком ударила мужика по лицу. Брызнули кровью перебитый нос и рассаженные губы, убийца вскрикнул от боли и отпрянул, из его руки выпала самодельная финка с наборной рукоятью цветного оргстекла. Я потянулся к дверной ручке, и тут же сбоку мелькнуло стремительное движение. Попытался уклониться от кулака - и не успел. Удар в скулу заставил вспыхнуть в глазах звёзды, рот наполнился кровью, нога зацепилась за порожек, и я завалился назад.
  Рухнул навзничь, но опьянение смягчило боль, и когда внутрь гаража шагнул громила в короткой кожаной куртке, сложением напоминавший забросившего спорт тяжеловеса, я уже пришёл в себя, перекувыркнулся через плечо и вскочил на ноги. Дядьку это ничуть не смутило, он подхватил с верстака отвёртку и ринулся в атаку, желая загнать меня в угол и замордовать на смерть. Бить этого мордоворота было всё равно что пытаться кулаком проломить кирпичную стену, и я схитрил, решив провести бросок через бедро. Левое предплечье обожгла острая боль, но мне всё же удалось перехватить руку с отвёрткой, вцепиться в отворот кожанки и в развороте перекинуть громилу через себя, использовав его собственную инерцию движения.
   Тяжеловес покатился кубарем и врезался в стену, а я потянулся за пистолетом, но ТТ за поясом не оказалось. Выпал!
   В дверь ворвался мужик с залитым кровью лицом, я ухватил с верстака молоток и шагнул ему на встречу. Убийца выставил перед собой финку, а когда пинок опрокинул ему под ноги мопед, на какую-то долю мгновенья отвлекся, тут-то мне и удалось его достать. Молоток с мерзким хрустом угодил в челюсть, колени противника подломились, он начал оседать на пол, и я ударил вновь, на этот раз врезав бойком по темечку.
   Хрусть! - и дыра в башке!
   Я начал разворачиваться и не успел. Тяжеловес, даром что потерял при падении отвёртку, неожиданно быстро оправился после броска и налетел на меня сзади, облапил, прижав руки к туловищу и приложил о стену. Пинок коленом по запястью заставил выронить молоток, и я мотнул головой, метя выродку по носу, но попал в лоб. В следующий миг громила подбил мне ноги и ловко завалил на пол, всей своей тушей обрушившись сверху, да так что затрещали рёбра.
   На миг хватка ослабла, вот только, прежде чем я успел воспользоваться этим, тяжеловес провёл одиночный нельсон. Свободной рукой он попытался сдавить шею, пришлось изо всех сил прижать к груди подбородок, да только противник был достаточно накачан, чтобы сломать хребет кому-нибудь и покрепче меня.
   В голове зашумело, сознание начало путаться, я взбрыкнул, но лихорадочная попытка высвободиться лишь ещё больше ухудшила и без того плачевное положение. Тут-то на глаза и попался высвеченный лампами дневного света воронённый силуэт ТТ. Я потянулся к пистолету, достал его самыми кончиками пальцев, зацепился ногтями за мелкую насечку кожуха затвора и подтянул оружие поближе. Тогда уже стиснул рукоять в ладони, рывком большого пальца довзвёл курок, а после согнул руку в локте, завёл ствол за голову и утопил спуск.
   Оглушительно грохнуло и зазвенело так, словно по уху ладонью долбанули. Во всём мире остался один лишь только звон, на спину мне полилось что-то тёплое и липкое. Я вновь выжал спуск, но на сей раз выстрела не последовало. Да в этом уже и не было никакой нужды: захват противника ослаб, мне удалось вывернуться и спихнуть с себя громилу, левый глаз которого превратился в опалённую пороховыми глазами дыру.
   Усевшись, я поднёс к лицу руку с пистолетом, разглядел застрявшую в окошке экстрактора стреляную гильзу и передёрнул затвор. Затем направил ствол на мужичка с проломленным черепом, но тот уже не подавал признаков жизни. Вновь уставился на тяжеловеса, только и этот не двигался, неподвижно лежал, уткнувшись лицом в пол, а кровь медленно вытекала из выходного пулевого отверстия на его затылке. Волосы слиплись в дыре проглядывало что-то серое, очевидно, мозги.
   Тут меня и вырвало пивом и полупереваренной мойвой...
  
  
   Читать по подписке на author.today
  
   Читать по подписке на Литрес
  
Оценка: 6.88*7  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"