Аннотация: Рассказ участвовал в Бс-2 и прошёл во второй тур.
"Смех задувает свечу,
Шут, он сродни палачу."
Fort Royal
В замок Гар Долин пришёл праздник. Обычно мрачная резиденция герцога Кастерлейка заметно преобразилась. Все витражи и оконные стёкла сияли чистотой, черепица была обновлена, на шпилях башен под порывами ветра развевались яркие флажки, а над главным входом в замок колыхалось огромное полотнище, окрашенное в красно-синюю клетку - фамильные цвета рода Кастерлейков. Но обновлённая облицовка башен замка и прочая яркая мишура вовсе не были главными изменениями, произошедшими ко дню сорокалетия герцога. Главными были перемены, произошедшие с настроением людей. Угрюмость и обречённость последнего времени отступили и повсюду мелькали радостные лица обитателей замка. Среди прислуги и солдат гарнизона распространялись слухи один невероятней другого: и что герцог на праздничном пиру объявит о своей предстоящей женитьбе и не на ком-нибудь, а на сестре короля; и что сегодня будет отменено отлучение герцога от Церкви; и многие, многие другие.
Начало праздника ознаменовал приезд обоза циркачей, приглашённых для увеселения гостей на герцогском пиру. За въездом в замок повозок музыкантов и жонглёров, фокусников и иллюзионистов выбежал наблюдать почти весь свободный люд. А посмотреть было на что: прибывающие лицедеи устраивали настоящие маленькие представления для скопившихся зевак. Всё правильно, перед герцогом и его гостями удастся выступить далеко не всем, а вот замковая челядь - публика вовсе не такая привередливая и возможно даже более щедрая. Но за въездом лицедеев наблюдали не только праздношатающиеся зеваки, но и те, для кого это было повседневной работой. Цепкие глаза стражников и герцогских гвардейцев пытались выделить в общей массе прибывающих неизбежных карманников, шулеров, грабителей и прочих любителей лёгкой наживы.
Антуана Блеймуна эта мелочь не интересовала. Будучи капитаном личной гвардии герцога, его больше заботили соглядатаи и убийцы, которые могли проникнуть в замок под масками циркачей. Разумеется, он прекрасно понимал, что не сможет на глазок определить: "не наёмный ли убийца шут, въезжающий прямо сейчас в ворота?", но заставить себя уйти со стены так и не смог. Дурные предчувствия мучили капитана с той самой поры, когда герцог объявил о том, с каким размахом будет отмечаться юбилей. Не вовремя, ох как не вовремя. Лучше, чем кому-либо другому Антуану было известно, что обнадёживающие слухи последних дней являются всего лишь слухами. Герцог Кастерлейк - Хранитель Севера и Опора Трона не прилагал ни малейших усилий для примирения ни с королём, ни с Церковью. И вот теперь, когда он разглядывал въезжающий в ворота обоз, капитану отчего-то пришла в голову мысль, что вместе с ним в Гар Долин въезжает смерть.
Приём для гостей герцога согласно традиции устроили в главном зале замка. Стены зала от пола до самого потолка покрывали потемневшие от времени и копоти факелов гобелены. Люди проницательные, коих среди гостей было немало, не без основания предполагали, что за гобеленами скрывались потайные проходы и бойницы, рядом с которыми расположились гвардейцы и стрелки герцога. Освещением в зале служили сотни свечей в подвешенных у потолка люстрах. Среди приглашённых то и дело мелькали яркие одеяния шутов и клоунов, обладатели которых развлекали гостей в меру своих способностей. Но основное действие развернулось на невысоком помосте, расположенном сбоку от стола, недалеко от места герцога. Именно там, в перерывах между тостами и здравницами, звучащими в честь Кастерлейка, выступали акробаты, пели песни менестрели и демонстрировали своё экзотическое искусство танцовщицы.
Зал был переполнен, но стоящий за спиной герцога Антуан Блеймун видел на своей жизни слишком много приёмов, чтобы обмануться атмосферой праздника. Слишком много людей, которые обязаны были почтить своим присутствием герцога, так и не появились. И слишком важными были эти люди, чтобы не обращать на это внимание. Мало того, что король не прислал никого из своих приближённых, так ещё не было и представителей других герцогств. Да, пусть с Западом и Югом отношения всегда были не такие хорошие, как хотелось бы, но чтобы герцог Смирлоу - Хранитель Востока не прислал никого из своей многочисленной родни? Такого ещё не бывало.
Задумавшись, капитан едва не пропустил, когда герцог Кастерлейк начал подниматься из-за стола. Отодвинув в сторону кресло, Блеймун направился следом за герцогом. В самом деле, тот предупреждал его о своих планах на этот вечер. И, несмотря на то, что безопасность Кастерлейка в зале обеспечивали не меньше полусотни стражников и пара колдунов, капитан был рад покинуть пир, слишком уж гнетущее впечатление производила на него атмосфера праздника.
Но покинуть зал оказалось непросто: как по волшебству образовалась небольшая кучка гостей, которые хотели непременно лично поздравить герцога или (а одно другому не мешает) попросить его о какой-либо услуге. Герцог прошёл сквозь них, как раскалённое лезвие ножа проходит сквозь кусок масла. И только у лестницы на пути оказался барон Гриланн, которого герцог слишком долго знал, чтобы отделаться от него приветливой улыбкой и невнятным обещанием поговорить позже. А потому герцог сдержал тоскливый вздох и кивнул барону на лестницу:
- Поговорим по дороге.
Некоторое время они поднимались по лестнице молча, наконец, Кастерлейк остановился на одном из лестничных пролётов и повернулся к барону:
- Ну, как у тебя дела дружище?
- А как у меня могут быть дела? Неважно.
- На тебя это не похоже, Джон.
- Да уж, сам бы никогда не подумал, что дойду до такого,- барон потёр переносицу. - Понимаешь, к нам сейчас кто только с севера не лезет, а ведь у нас всегда своей нечисти хватало.
- Всё так плохо?- герцог Кастерлейк не казался ни взволнованным, ни удивлённым. Казалось, его мысли витали где-то далеко отсюда.
- Ещё хуже. Раньше хоть Инквизиция нечисть помогала выжигать, теперь всё самому приходится делать. Того и гляди, с крестьянами проблемы начнутся. Если будет неурожай, точно тебе говорю, бунта не избежать.
- С чего им бунтовать? Вот и десятину церковную отменили, радоваться должны.
- То, что десятину отменили, они помнили месяц. А то, что их нечисть на куски рвёт, они каждый день видят. Что ни говори, но от Инквизиции толк был.
- Я всё понимаю Джон, понимаю,- герцог сжал плечо барона и заглянул ему в глаза. - Но как я мог порвать с Церковью и не избавиться от Инквизиции?
- Никак, Арни, никак,- Гриланн отвёл взгляд и слова о том, что может, и не стоило разрывать отношения с Церковью, так и не смогли сорваться у него с языка.
- Вот и я о том же,- Кастерлейк хлопнул барона по плечу. - Выше нос! Обещаю, завтра же попробую разобраться с этими проблемами. Что-нибудь придумаем, а теперь извини, у меня назначена встреча, которую я не могу пропустить.
А в зале продолжалось веселье. И вряд ли кто-то из гостей выделял в общей массе циркачей и комедиантов длинного нескладного шута, одетого в чёрно-зелёное трико. Он ловко жонглировал деревянными булавами и корчил невероятные гримасы, но этого было недостаточно, чтобы завладеть вниманием зрителей. Впрочем, кое-какая публика у него была - кухонные мальчишки то и дело сновавшие по залу, постоянно приостанавливали свой бег, глядя на рожи, которые корчил шут. Дождавшись, когда собралось несколько человек, шут побросал свои булавы на пол, без труда забросил правую ногу за шею, а потом, скорчив одну из самых зловещих гримас, на одной ноге прыгнул к зрителям. Пацаны с дикими криками бросились в рассыпную, а когда стражник, стоявший в проходе за гобеленом, выглянул просмотреть, в чём дело, шут уже исчез.
Проскочивший мимо стражника незамеченным шут сорвал свой колпак, который мог выдать его звоном бубенчиков, и спрятал его в бойнице. Преодолев ещё пару витков лестницы, он, наконец, увидел достаточно широкое окно, в которое мог протиснуться. Что немедленно и сделал. Того, что кто-то заметит его из внутреннего двора, можно было не опасаться. Слишком темно было на улице, к тому же чёрные и зелёные ромбы трико не выделялись на тёмной стене. Перебравшись через крышу на соседнюю башню и поднявшись на пару этажей, шут оказался у окна герцогской спальни. Амулет, предупреждающий о наличии магических ловушек, молчал, а массивные ставни не должны были стать слишком серьёзным препятствием.
Действительно, тонкое лезвие стилета без труда откинуло крючок. Стараясь удержаться на стене, шут одной рукой раскрыл створку ставни и мгновенно оказался внутри комнаты, не забыв прикрыть за собой ставню. И так же мгновенно понял, что сегодня удача повернулась к нему спиной: в подсвечнике на стоящем в центре комнаты столе, слегка рассеивая мрак, колыхался язычок свечи. В этот момент что-то кольнуло шута под левую лопатку и он замер, опасаясь даже слишком глубоко вздохнуть.
- Ну что же ты? Проходи, присаживайся,- насмешливый голос прозвучал в глубине комнаты и шут увидел, как во мраке всколыхнулось и опало белое марево тумана. Шут достаточно хорошо видел в темноте, что бы разглядеть человека, более не скрытого мороком. Герцог Кастерлейк. Всё, приплыл.
Почувствовав второй укол, шут медленно подошёл к столу и присел на краешек табурета.
- Сразу хочу предупредить - не стоит кидаться на меня с ножом. Ничего не выйдет, а нашу беседу придётся перенести в менее приятное для тебя место,- голос герцога звучал совершенно спокойно. Шут попытался прикинуть, сколько человек следит за каждым его движением и пришёл к выводу, что не стоит и пытаться добраться до герцога сейчас.
- Да что вы, я ж честный вор, душегубом никогда не был...
- Хватит!- резко прервал его герцог. - Я прекрасно знаю, кто ты такой. И либо мы с тобой побеседуем и утром тебя просто вздёрнут на виселице, либо прямо сейчас отправишься в пыточную. И тогда можешь забыть о быстрой смерти. К тому же секреты твоего Ордена меня не интересуют.
- Ну что ж, почему бы и не поговорить. Только вот в этикете я не силён, как к вам обращаться: Ваша светлость, Ваша милость или ещё как,- в голосе шута по привычке мелькнула усмешка, но ему было не до смеха. Надежда выпутаться ещё оставалась, но всё зависело от того, насколько полной информацией о нём обладал герцог.
- У нас тут не приём, так что это не важно. Кстати, что тебя насторожило? Мой колдун уверял, что ты ничего не заметишь.
- Свет свечи.
- А, вот оно что. Моя ошибка, но видишь ли, в последнее время я всегда оставляю свечи гореть. Я никогда не видел моря, но их свет кажется мне светом маяка, который показывает путь из мира снов. Глупо, конечно...- герцог замолчал и задумчиво посмотрел на язычок пламени.
- Может тогда стоит зажечь остальные свечи?- о том, что герцог после смерти жены всегда спит при свете, шут был прекрасно осведомлён.
- Да будь любезен. Кстати, на столе стоит кувшин с вином, можешь промочить горло.
Шут осторожно вытащил горящую свечу из гнезда подсвечника и начал один за другим зажигать фитили. Когда он занимался последней свечой, она накренилась и ему пришлось подхватить её левой рукой. Аккуратно поправив свечу, он отодвинулся от подсвечника и налил вина в стоящий на столе бокал.
- Тебя, наверное, интересует, как мы о тебе узнали?- герцог усмехнулся, видимо выпитое на приёме вино сделало его излишне словоохотливым. - Всё очень просто. Не знаю почему, но Орден Крыла Ворона никогда не пытается повторить неудавшееся покушение. Конечно, случаи неудач редки, но всё же, всё же... Так, зачем ждать, пока один из моих врагов обратится за вашей помощью? Я сам заплатил за своё убийство. Рискованно, конечно, но определить время покушения было не так уж и сложно. Как видишь, я остался в выигрыше и теперь мне можно не опасаться чёрных клинков.
Шут невозмутимо отпил из бокала вина и ничего не ответил.
- Ну и что ты молчишь? Или быть может, ты мне не веришь? Я многое узнал об ордене и, наверное, могу назвать два слова, которые кое-что для тебя значат.
Убийца ничего не ответил, но внимательно посмотрел на герцога из-за бокала с вином.
- Ветер и бубен.
Шут поперхнулся вином и отставил бокал на стол.
- О! Наконец-то тебя проняло,- герцог невесело улыбнулся. - Может, объяснишь мне, что значит ваш девиз? Как мне рассказывали, всё было очень торжественно: "Твоим делом займутся ветер и бубен"! Какой в этом скрытый смысл?
- А! Девиз... значит,- Шут одним залпом допил вино и постарался взять в себя в руки. - Да, смысл есть... Большинство людей связывает ветер с переменами. Действительно, ветер приносит дождевые тучи и снежные бури. Ветер приносит весеннее тепло, обрывает листья осенью и сметает накопившийся мусор. Ветер приносит перемены, но мало кто задумывается, что ветер сам по себе вещь постоянная. Ветер дует летом и зимой, весной и осенью. И даже после страшного суда ветер будет дуть.
Он посмотрел на герцога, но тот молчал и Шут продолжил:
- А бубен все считают инструментом шута, но он уместен и на свадьбе и на тризне. Всё зависит от того, кто и как на нём играет.
- Какое отношение всё это имеет к ордену наёмных убийц?- перебил Шута герцог.
- Люди склонны навешивать ярлыки, некоторые ярлыки так вживаются в сознание людей, что не только сопровождают их от рождения до смерти, но и передаются по наследству. Смерть - плохо. Убийство - зло. Убийцы - слуги зла. Вот только от рук профессиональных убийц гибнет людей в сотни раз меньше, что в какой-нибудь захудалой пограничной стычке или в пьяных драках в портовом кабаке. Ветер и бубен,- Шут усмехнулся. - Мы не выбираем, кому служить, как ветер не выбирает, в чьи паруса дуть. Убивая, приносим перемены, но где вы видели перемены, которыми все были довольны? И как ветер мы вечны, всегда будут люди, нуждающиеся в наших услугах. А бубен? Свадьба и тризна. Скорбь и радость. Мы просто инструмент и никто не может сказать, приносим мы добро или умножаем зло. Кто знает, сколько жизней мы спасли, убив тирана или причиной скольких смертей стали, когда за его трон развернулась беспощадная резня? У каждой монеты есть две стороны.
- Браво,- герцог пару раз хлопнул в ладоши. - Не могу сказать, что всё понял, но определённо это более интересно, чем сидеть на пиру в собственную честь. Меня всегда интересовал вопрос, почему люди выбирают ваш путь? Что заставляет их убивать себе подобных не в приступе ярости, не в горячке боя, не за кусок хлеба, в конце концов? Что? Я могу отправить на смерть человека, если это будет необходимо, но как получилось, что смерть человека оценивается в звонкой монете? Как приходит к этому человек?
- Не знаю,- шут снова наполнил свой бокал и было заметно, что вопрос его задел. - Не знаю, что касается остальных, а я просто уважаю своих воспитателей. Традиции и воспитание. Я не могу откинуть всё, что дали дорогие мне люди. На этом, наверное, держится наш мир. Рождённый и воспитанный крестьянином, будет всю жизнь пахать землю. Конечно, кто-то попробует изменить свою судьбу, но... Но я не могу даже представить, как можно в один миг растоптать все, во что ты верил?
- Вот как...- герцог спрятал лицо в ладонях. - Это камень в мой огород, я полагаю? Да, я тоже верил. Верил не только в Бога, но и Богу. Но Всемогущий не смог сохранить жизнь моей жене. И если он такой добрый, то почему он допустил, чтобы мою дочь проткнул копьём пьяный ублюдок? Или он не такой уж и всемогущий?
- А что было бы лучше, если убийцу покарал небесный огонь? Но тогда надо карать всех грешников при жизни, не делая различий, кто жертва - кухарка или дочь герцога. Вымер бы род людской, не дожил до Страшного Суда,- шут отхлебнул вина и продолжил. - Или лучше сделать так чтобы человек даже не способен был подумать о греховном. Вот только без свободы воли, как отличить овец от козлищ? И что было бы лучше, если все были бы големами, марионетками, которых дергают за ниточки? Вы сами, герцог, заплатили бы такую цену?
- Не об этом речь, убийца,- тихо сказал герцог. - Теперь я не верю ни Богу, ни в Бога.
Шут вылил остатки вина из кувшина в бокал и посмотрел на герцога:
- Ещё одно свойство человека - забывать всё хорошее.
- Антуан, проводи гостя в его апартаменты,- герцог Кастерлейк устало махнул рукой в сторону двери. - Что-то устал я сегодня, пожалуй, за стол спускаться не буду. Без меня обойдутся.
Шут одним глотком допил оставшееся вино и сопровождаемый капитаном покинул комнату герцога. После этого на него сразу надели кандалы и уже через четверть часа он оказался в одной из подземных темниц замка. После выпитого вина клонило в сон, но холод каменной стены не давал задремать. Поэтому он и услышал чьи-то лёгкие шаги, приближающиеся к камере и не очень удивился, когда дверь с лёгким скрипом приоткрылась и внутрь проскользнула закутанная в тёмную одежду фигура.
- Опять вляпался?
- Да уж, как видишь. А ты что-то быстро.
- Просто кое у кого хватило ума заранее одарить стражников бочонком вина. Ты пропадал достаточно долго,- человек подошёл к прикованному шуту и начал осматривать ручные кандалы.
- Имел честь лично побеседовать с герцогом. Да ты лучше с ножными разберись, - шут отдёрнул руку, закусил губу и, хрустнув костями, вытащил из кандалов сначала одну кисть, потом другую. На железе остались клочки кожи, но шут не проронил ни одного звука.
Избавиться от ножных оков оказалось сложнее, но жидкость из чёрного пузырька, принесенного подельником шута, минут за десять разъела железо цепей. Освободившись от пут, шут, качаясь, направился к выходу:
- Пора убираться из замка. К тому же у меня появилась пара неотложных дел в ордене.
- Стой, надо ещё позаботиться о герцоге,- напарник был немало удивлён беспечностью шута.
- Всё в порядке. Видишь ли, иногда за свет маяка можно принять огонь костра, заманивающий корабли на рифы.
- Да ты пьян, Бубен.
- Ничуть, Ветер, ничуть.
Когда утром Антуан Блеймун выломал дверь в комнаты герцога, Кастерлейк лежал на своей постели и лицо его было одного цвета с белоснежной простынёй. Личный лекарь герцога только развёл руками. И никто, кроме капитана гвардии не обратил внимания на странный цвет и приторный запах оплавленного воска одного из огарков. Поэтому никто и не понял, почему Блеймун вдруг выскочил из комнаты и помчался вниз по лестнице...