Корнев С.. Роль Египта в становлении римской гегемонии

Мы сделаем попытку обосновать три предположения, которые сегодня остаются за рамками академического антиковедения:

1) Ряд военных конфликтов, потрясавших Средиземноморье в 281-241 гг. до н.э. и обычно рассматриваемых раздельно, поддаются интерпретации как связанные элементы войны двух коалиций, одна из которых выстраивалась вокруг Египта, а вторая - вокруг его главных противников Македонии и Сирии.

2) В этом контексте Первая Пуническая война между Римом и Карфагеном получает смысл периферийного конфликта, направленного на то, чтобы связать руки Карфагену и предотвратить его вмешательство в Восточном Средиземноморье на стороне противников Египта. Египет по геополитическим причинам был заинтересован в том, чтобы усилить Рим до уровня Карфагена и превратить его в источник проблем для последнего и для Македонии. Неожиданный успех римлян в морской войне, особенно на ее финальном этапе, можно связать с поддержкой со стороны Египта (финансами, технологиями, специалистами или даже поставкой готового флота).

3) Тесные экономические связи между финикийцами в Западном Средиземноморье и финикийской метрополией могли создавать "эффект сообщающихся сосудов" в плане военно-морских ресурсов. Морские кондотьеры, капитаны, моряки, специалисты могли перетекать между западной и восточной частями финикийского ареала, следуя за конъюнктурой. Возрастание спроса на них со стороны Карфагена ослабляло финикийскую часть флота Птолемеев. Это могло подтолкнуть последних к идее вывести (с помощью Рима) Карфаген из числа крупных военно-морских держав, чтобы монопольно пользоваться финикийским военно-морским потенциалом.

Несколько лет назад, в статье "Ницшеанство мирового гегемона", я затрагивал тему "нестандартного" процесса поглощения Египта Римом, существенно отличавшегося от обычного (для Рима) порядка аннексии крупных эллинистических держав. Эта "аномалия", а также сам факт "подозрительно поздней" аннексии Египта (как будто римлян что-то удерживало), давно являются предметом дискуссий среди антиковедов. Однако поздняя история Египта и Рима, когда совершился финальный "раздел вершков и корешков", достаточно хорошо освещена в источниках. Настоящие загадки связаны с более ранними взаимоотношениями этих двух держав, - с моментом, когда, по-видимому, заключалась гипотетическая "сделка о вершках и корешках". Есть основания полагать, что Египет оказал существенную поддержку Риму на решающем этапе его истории, когда тот из региональной державы превратился в претендента на мировую гегемонию. Поскольку Египет в это время сам являлся гегемоном Средиземноморья, то мы получаем любопытную картину: старый гегемон собственноручно выращивает нового, который придет ему на смену. Разбором связанных с этим загадок я изначально собирался заниматься в сериале "Геополитика эпохи эллинизма", пока не завяз на предварительной стадии "описания декораций". Данный текст - своего рода "спойлер" этой большой работы, где мы сосредоточимся на одном неясном и многообещающем моменте римско-египетской истории. А заодно, обсудим сравнительные преимущества двух разных концепций мировой гегемонии, одна из которых принадлежит Дмитрию Галковскому, а вторая создана Иммануилом Валлерстайном в рамках миросистемного анализа. Концепция Валлерстайна лучше подходит для описания взаимоотношений в таких парах, как Голландия-Англия, Британия-США и Египет-Рим.

ОГЛАВЛЕНИЕ:
1. Загадочный финал Первой Пунической войны.
2. Цена вопроса.
3. Египетские козни.
4. Египет, Карфаген и Левант.
5. Молчание источников.
6. "Первая Средиземноморская" вместо "Первой Пунической".
7. Реконструкция событий 281-241 гг.
8. Усложняем картину: гипотеза о "финикийских сообщающихся сосудах".
9. Финал взаимоотношений Египта и Рима.
10. Гегемония по Галковскому и по Валлерстайну.

1. ЗАГАДОЧНЫЙ ФИНАЛ ПЕРВОЙ ПУНИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ
Общий смысл Первой Пунической войны, которая разгорелась между Римом и Карфагеном в 264-241 гг. до н.э., многие помнят еще из школьного курса истории. Рим к началу этой войны был строго сухопутной державой, а Карфаген - морской, но все же римляне, столкнувшись с Карфагеном, не стали сидеть на суше, подобно Наполеону, а внезапно построили мощный флот и дали карфагенянам вполне достойный ответ на море. При этом римляне, в отличие от Наполеона, который прогнал изобретателя парохода и подводной лодки, напротив, поощряли своих "левшей", и те построили для них инновационный тип боевого корабля, подходящий именно для сухопутных бойцов. Специальное устройство, называемое "ворон" (перекидной мост с пробойником на конце), позволяло прочно сцепить корабли во время схватки и обеспечить быструю переброску морских пехотинцев на вражескую палубу. Морская битва, таким образом, превращалась в обычную сухопутную резню, где римляне были сильны. Для морских народов Средиземноморья, греков и финикийцев, была характерна другая манера боя, основанная на искусном маневрировании, которое заканчивалось тараном в борт, или обламыванием весел вражеского корабля (что лишало его подвижности), или просто его окружением несколькими своими. Карфагенские моряки, обескураженные римской манерой боя, проиграли несколько морских сражений. Луций Анней Флор (70-140 гг.), пересказывая Тита Ливия (59 г. до н.э. - 17 г.), восторженно пишет о сокрушительном успехе новой римской тактики:

"Восхищения достойна красота схватки, когда быстрые, как бы летавшие по волнам корабли врагов окружались нашими тяжеловесными и неуклюжими судами. Карфагенянам не помогла морская опытность - умение ломать весла и играючи избегать ростры [тарана]. Ибо железные крючья и мощные сооружения, до схватки многократно осмеянные врагом, заставляли его сражаться, как бы на суше и твердой почве. Римский народ, потопив или обратив в бегство вражеский флот, одержал победу у Липары и отпраздновал тот первый морской триумф. Радость по этому случаю была такова, что победитель Дуиллий не удовлетворился однодневным торжеством, но справлял его всю жизнь, каждодневно, распорядившись, чтобы после обеда перед ним всякий раз несли факелы и играли флейты". [Анней Флор. "Эпитомы римской истории", кн. I, XVIII]

Римляне, окрыленные успехом, даже высадили десант в Африке и собирались штурмовать Карфаген. Но дальше сказка закончилась. С Востока на помощь Карфагену прислали спартанского кондотьера Ксантиппа, который навел у пунийцев дисциплину и "научил их родину любить". Римский десант был уничтожен, а его пленному командиру устроили "эцих с гвоздями". Карфагенские моряки адаптировались к римской морской тактике и стали громить неопытных римских адмиралов. К концу войны, после поражения при Дрепане в 249 г., римляне потеряли господство на море и на целую пятилетку решили отказаться от флота из-за оскудения государственной казны. Однако массированная попытка карфагенян добиться реванша на суше провалилась. Они снова потерпели поражение в Сицилии и потеряли всю свою "бронетехнику" (130 слонов). Обе стороны пришли к истощению, и война в последние годы свелась к осаде Лилибея и Дрепаны, - последних карфагенских оплотов на крайнем западе Сицилии. Обе крепости были неприступны и располагались у моря, и при морском господстве Карфагена могли до бесконечности снабжаться провизией и пополнениями. Все шло к замирению на условиях достигнутого равновесия. Римляне при этом выигрывали по очкам, поскольку смогли захватить большую часть Сицилии, но полного разгрома Карфагена не получилось, их сицилийские владения всегда находились бы под угрозой внезапных ударов из анклавов, а господство на море, как и до войны, принадлежало бы Карфагену. Корсика и Сардиния при этом однозначно остались бы карфагенскими. Ганнибалу в следующей войне не пришлось бы идти долгим окольным путем и перебираться через Альпы, теряя людей и слонов. Он мог бы накопить армию на Корсике и высадиться со свежими силами сразу в Северной Италии или даже прямо под стенами Рима, подгадав момент, когда в окрестностях города не будет крупных римских армий.

Иллюстрация 1. Карта и краткая хронология Первой Пунической войны.

И тут случилось Чудо! По легенде, римские сенаторы сдали государству свои "золотые унитазы", и на эти средства было построено 200 боевых кораблей - пентер. И это были не те неповоротливые "утюги" с "воронами", которыми римляне воевали в начале войны, а новейшие скоростные и маневренные суда родосского типа, построенные по последнему слову науки и техники Восточного Средиземноморья. Более того, этот огромный флот был укомплектован моряками, способными профессионально управляться с этой новейшей техникой. Римляне, таким образом, отказались от своей собственной инновационной тактики, которая сводила морской бой к серии абордажей, и стали воевать на море "по-взрослому", в манере, привычной для прирожденных морских народов Средиземноморья. Карфагенский флот, состоявший из менее быстроходных и притом перегруженных кораблей, был тут же разгромлен. Любопытно, что римские летописцы "перековываются на лету" и буквально через пару страниц после восхищения тяжеловесностью первых римских кораблей, начинают петь дифирамбы легкости и маневренности нового флота:

"Флот врага был перегружен войсковыми обозами, войском, осадными башнями и оружием, словно на нем уместился весь Карфаген; это и принесло ему гибель. Римский флот, удобный, легкий, надежный и в некотором роде походный, вступил как будто в конное сражение: веслами действовали словно поводьями, и на любые удары подвижные ростры отзывались словно живые. В самое короткое время разбитые вражеские суда покрыли своими обломками все море между Сицилией и Сардинией". [Анней Флор. Там же]

Иллюстрация 2. Современное видение морской битвы времен I Пунической войны. Художник пытался изобразить сражающиеся пентеры (квинквиремы) - основной тип боевого корабля в эпоху эллинизма. Название отражает наличие пяти рядов весел с каждого борта (в отличие от трех рядов у триремы, основного корабля более ранней эпохи). Длина около 50 метров, водоизмещение 200 тонн, экипаж 300 моряков и 120 морских пехотинцев.

После битвы при Эгадских островах (241 г. до н.э.) Рим уже окончательно захватил господство на море, и пунийские гарнизоны в Сицилии были обречены. Карфагенянам пришлось полностью очистить Сицилию и согласиться на огромную контрибуцию 3200 талантов серебра (10 камазов, если грузовик "Камаз" считать без прицепа). А когда в Карфагене после этого началась гражданская война, римляне под шумок захватили еще Сардинию с Корсикой и повысили размер контрибуции (еще на 3 камаза с горкой), и карфагенянам пришлось стерпеть.

Получается, что исход 23-летней войны на истощение решил этот чудесно появившийся "из тумана" новый римский флот. Вот как описывает это Полибий (200-120 до н.э.), изучивший мемуары современников событий:

"Так и римляне сохраняли душевную твердость, хотя уже в течение почти пяти лет [248-243 гг. до н.э.] совершенно отказались от моря частью вследствие понесенных неудач, частью потому, что считали для себя возможным кончить войну только сухопутными силами. (2) Теперь они увидели, что расчеты их не оправдались главным образом благодаря отваге военачальника карфагенян и решились в третий раз попытать счастья в морской войне. ...(6) То, что римлян наибольше побуждало к войне, был воинственный дух их. Средств для осуществления плана в государственной казне не было; но они были добыты благодаря рвению и любви к отечеству правителей государства. (7) По мере своих средств каждый гражданин сам по себе или вдвоем и втроем с другими обязывался доставить оснащенное пятипалубное судно, причем издержки на это только в случае счастливого исхода предприятия должны были быть возмещены казною. (8) Таким-то способом быстро было заготовлено двести пятипалубных судов; сооружены они были по образцу корабля Родосца". [Полибий. "Всеобщая история", кн. I, 59]

Насколько правдоподобна история о том, что элита государства, ведущая войну уже целое поколение, еще не истощила до нуля свои частные ресурсы? К этому моменту римляне уже несколько раз полностью теряли свой флот (как из-за поражений, так и из-за штормов), и в общей сложности их морские потери за войну оценивались Полибием в 700 кораблей ранга пентеры. При этом пятилетие 248-243 гг. до н.э., когда они остались без флота, должно было дополнительно подорвать экономические ресурсы Италии и ее элиты. Позднеантичный компилятор Павел Орозий (385-420 гг.) пишет, что в это время пунийский флот опустошил многие территории Италии [Орозий, "История против язычников", кн. IV, 10.4]. Византиец Иоанн Зонара (XII в.), пересказывая Диона Кассия (155-235 гг.), отмечает, что остатки римского флота в это время занимались исключительно каперской войной, нанося пунийцам мелкие укусы [Зонара. "Эпитомы истории", кн. VIII, 16]. Очевидно, никто не занимался охраной морской торговли подвластных римлянам греческих городов Южной Италии, и она должна была серьезно пострадать (а значит, сократились и подати этих городов Риму). С точки зрения экономики и финансов, ситуация в 243 г., когда римляне вдруг нашли средства на флот, была, определенно, хуже, чем в 248 г., когда они только что утратили морское господство и уже вынуждены были экономить на флоте. Естественно, возникает подозрение о "ленд-лизе". Напомним, что на Востоке Средиземноморья ранее нашлись силы, которые решили уравновесить римский "суперскилл" в сухопутной войне присылкой спартанского специалиста. Почему бы другим (или тем же самым) силам не уравновесить морскую мощь Карфагена, одолжив римлянам деньги на строительство флота, или даже подарив им готовый современный флот "под ключ"?

Иллюстрация 3. Еще одна современная картина битвы пентер.

к оглавлению

2. ЦЕНА ВОПРОСА
Кстати, а какова цена вопроса? Из "Афинской политии" Аристотеля мы знаем, что постройка триремы обходилась в 1 аттический талант серебра (26,2 кг). Пентера, корабль классом повыше, имела примерно вдвое большее водоизмещение. Мы не слишком ошибемся, если оценим строительство пентеры как минимум в 2 таланта. 200 пентер - это 400 талантов серебра (больше 10 тонн). Эта сумма примерно соответствует годовому бюджету Первого Афинского морского союза в его лучшие времена.

Но мало построить флот, его нужно еще содержать. Чтобы приводить пентеру в движение, требуется три сотни моряков, в основном - гребцов. На гребцах экономить нельзя: они, по условиям своей работы, должны получать много калорий и быть в хорошей физической форме. Если у вас на веслах сидят изможденные и ослабленные недоеданием задохлики, то такому кораблю в бою - смерть. Из "Истории" Фукидида мы знаем, что в V веке до н.э. минимальное дневное содержание военного гребца составляло 3 обола в день. 3 обола (ок. 2 г серебра) - это "магическая сумма", которую можно уподобить современному МРОТ. Малоимущие афинские граждане получали столько за выполнение обязанностей присяжных в суде, что должно было компенсировать им дневной заработок. Это значит, что содержание 1 пентеры составляло примерно 0,75 талантов в месяц (в 1 таланте - 36 тыс. оболов). Действующий флот из 200 пентер обходился в 150 талантов в месяц или в 1800 талантов в год. При этом следует учитывать, что это расчеты по минимуму, так как в III веке деньги потеряли часть реальной стоимости, сравнительно с V веком, после инфляции, вызванной массовым выпуском монет из награбленных македонянами персидских сокровищ.

Если сухопутная армия может кормиться натурой, за счет поборов с оккупированной территории (чем римляне всегда пользовались), то экипажи флота приходится снабжать государству. И если у римлян в казне не хватало 400 талантов, необходимых на постройку флота, то откуда они взяли еще 1800 талантов, чтобы этим флотом воевать хотя бы в течение года? Допустим, что античный "МРОТ" рассчитан на прокормление не только самого работника, но и его семьи, и если на флот принудительно призвать бессемейную молодежь из вассальных общин (что римляне и делали), то можно опустить содержание до 1 обола в день. Это индивидуальный прожиточный минимум для III в. до н.э., примерно соответствующий нашему "работать за доширак". Все равно получается приличная сумма - 50 талантов в месяц и 600 талантов в год. Больше, чем стоили сами корабли. И это не считая расходов на содержание еще примерно 100 кораблей, которые уже имелись у римлян до постройки нового флота. (Источники сообщают об общей численности римского флота в 300 пентер на момент решающей битвы). Даже если урезать эту сумму, ссылаясь на то, что в зимнее время года войны тогда не велись, и моряков на несколько месяцев можно было распустить по домам, все равно получается много. И в античную эпоху, и в Новое время военный флот считался весьма дорогим удовольствием.

к оглавлению

3. ЕГИПЕТСКИЕ КОЗНИ
История античности знает прецедент Пелопоннесской войны (431-404 гг. до н.э.), когда сухопутная и не обладавшая серьезными финансами Спарта смогла победить Афины на море благодаря золоту Персии. При этом персы на последнем этапе этой войны стремились к равновесию между противниками и попеременно поддерживали то Спарту, то Афины. Они продолжили эту политику и после завершения Пелопоннесской войны, поддержав восстание бывших союзников Спарты ("Коринфская война" 395-387 гг. до н.э.), к которым присоединились и Афины. Через десять лет после поражения Афин в Пелопоннесской войне, афинский адмирал Конон добился реванша: возглавил персидский флот и разгромил спартанцев на море. Таким образом, имеется прецедент, когда слабейшая сторона конфликта получила не только финансовую поддержку, но и готовый флот "под ключ". В целом, политика поддержания равновесия и подпитывания затяжных конфликтов среди опасных соседей не была секретом в эллинистическую эпоху. Римляне - вовсе не изобретатели идеи "разделяй и властвуй".

Выше мы упоминали спартанского кондотьера Ксантиппа, но так и не задали вопрос: а кто, собственно, прислал его в Карфаген? Источники не дают ответа на этот вопрос, зато можно понять, куда он потом уехал. Разноречивые приключенческие версии, должные проиллюстрировать "пунийскую неблагодарность", мы при этом рассматривать не будем. Достоверно известно, что Ксантипп не дождался завершения Пунической войны и покинул Карфаген примерно в то время, когда на Востоке собиралась Третья Сирийская война (246-241 гг. до н.э.). Затем другие источники упоминают некоего Ксантиппа, который воевал в этой войне на стороне Египта и даже получил в управление одну из захваченных провинций. Вообще, Птолемеи в течение всего III века традиционно поддерживали хорошие отношения со Спартой, неоднократно используя ее как инструмент в борьбе с Македонией. Они, в частности, поддержали "революцию" царя Клеомена, а после поражения предоставили ему политическое убежище. Не будет натягиванием совы на глобус, если мы предположим, что Ксантипп изначально был доверенным лицом Птолемеев, и его послали для восстановления равновесия, когда показалось, что Карфаген скоро падет. При этом в целом Египет поддерживал ровные отношения с обоими противниками и не становился на сторону кого-то из них открыто и окончательно. Здесь уместно привести отрывок из Диодора Сицилийского:

"Когда и римляне и карфагеняне стали нуждаться в деньгах, то первые, истощенные военными расходами, не стали больше снаряжать флотов, но, набирая пешее войско, они каждый год посылали его в Ливию и Сицилию, карфагеняне же отправили посольство к Птолемею, сыну Птолемея, сына Лага, царю Египта, желая занять у него две тысячи талантов. У Птолемея же была дружба и с римлянами и с карфагенянами, поэтому он попытался примирить их друг с другом. Потерпев неудачу, он сказал, что следует помогать друзьям против врагов, но не против друзей". [Диодор Сицилийский. "Историческая библиотека". Книга V.]

Согласно расчетам, которые были приведены выше, 2000 талантов - это сумма, позволяющая содержать крупный флот в течение года и более. Карфагеняне, возможно, в итоге получили эту сумму у своих соотечественников в Финикии, полисы которой в это время подчинялись Египту, но были достаточно автономны. Они могли обратиться за финансовой помощью и к Селевкидам, которые в это время вели войну с Египтом, обещая им что-то взамен. Если это действительно так, то у Птолемеев была хорошая мотивация тайно передать такую же сумму Риму.

Можно найти любопытный факт у позднеантичного компилятора Флавия Евтропия (310-390 гг.), в распоряжении которого имелись не дошедшие до нас исторические сочинения, мемуары и документы:

"Итак, с окончанием Пунической войны, которая продолжалась 23 года, когда римляне уже приобрели великую славу, направили они послов к Птолемею, царю Египта, обещая ему помощь, ибо царь сирийский Антиох объявил ему войну. Птолемей с благодарностью принял римлян, но от помощи отказался, так как война была уже окончена". [Евтропий. "Краткая история от основания Города", кн. III, 1]

Вам не кажется это странным? Египет публично объявил о своем нейтралитете в римско-карфагенском конфликте, но римляне после победы предлагают ему военную помощь как верному другу. Обычно такие вещи предлагаются в возмещение полученной ранее помощи. Границы Римской державы в то время находились так далеко от театра военных действий, что на непосредственные территориальные приобретения в ходе Сирийской войны она надеяться не могла. Скажем, Сталин в 1945 году включился в американскую войну с Японией не только в благодарность за ленд-лиз и второй фронт, но и потому, что у России с Японией были старые счеты и взаимные претензии, и был мотив вернуть территории, утраченные в 1904-1905 гг. У римлян же в то время никаких претензий к Селевкидам быть не могло, если только не предположить, что это именно Селевкиды профинансировали Карфаген.

В этом месте, пожалуй, следует остановиться на обстоятельствах Третьей Сирийской войны и на месте Карфагена в египетской геополитике.

к оглавлению

4. ЕГИПЕТ, КАРФАГЕН и ЛЕВАНТ
"Сирийскими войнами" называют серию конфликтов между Птолемеями и Селевкидами, продолжавшуюся, с перерывами, с 274 по 168 гг. до н.э. Главной спорной территорией в этих войнах были Финикия, Палестина и южная Сирия, которые Египет прибрал к рукам еще при распаде державы Александра Македонского, но по сути это были войны за гегемонию во всем Восточном Средиземноморье, и боевые действия охватывали весь регион, включая Эгеиду и Малую Азию. Македония в этих войнах выступала на стороне Селевкидов, а позиция мелких греческих государств зависела от обстоятельств. Всего насчитывают шесть Сирийских войн: в Первой (274-271), Третьей (246-241) и Четвертой (219-217) Египет победил, Вторая (260-253) закончилась вничью, а Пятая (202-195) и Шестая (169-168) были проиграны Египтом и не обернулись полной катастрофой только из-за своевременной поддержки Рима. Между Первой и Второй войнами, в 260-е гг., было также крупное столкновение отдельно с Македонией ("Хремонидова война"), в ходе которого она нанесла поражение союзникам Египта в Греции и потеснила его в бассейне Эгейского моря.

Иллюстрация 4. Карта мира после I Сирийской войны (ок. 268 г. до н.э.).

Накануне Сирийских войн Птолемеи были доминирующей морской силой в Средиземноморье, а контролируемые ими (прямо или через вассалов) территории охватывали большую часть побережья будущей Восточно-Римской Империи. Внутреннее кольцо державы Птолемеев составляли Финикия с Южной Сирией, Киренаика и Кипр, которые прикрывали собственно Египет от вторжения с трех сторон света и давали ему важные ресурсы (например, строевой лес). Эти территории управлялись относительно централизованно, как и сам Египет, однако Киренаика и Кипр нередко становились вице-королевствами под управлением младших членов династии, которые иногда страдали сепаратизмом. Периферийную зону Империи, выдвинутую далеко на север, составляли южное и западное побережье Малой Азии, Южная Греция, Крит и острова Эгейского моря, а также южное побережье Фракии. Это может показаться странным, но в первых Сирийских войнах Египет мог угрожать Македонии с севера, через Фракию и Причерноморье. Периферия управлялась гибко, там были и непосредственные владения Птолемеев, защищаемые гарнизонами, и масса автономных городов, являвшихся вассалами, сателлитами или младшими союзниками. Эта периферийная зона была нужна Птолемеям не только ввиду торговых интересов или чтобы угрожать своим геополитическим соперникам, но и как источник греческих (или хорошо эллинизированных) кадров, необходимых для остальной Империи. Кроме того, контроль за историческим центром Греческого мира был важен для Птолемеев с символической точки зрения.

Империя Птолемеев в описанном выше виде окончательно сложилась в 281 г. до н.э., после битвы при Куропедионе, где могучий старик Селевк I сокрушил могучего старика Лисимаха, царя Македонско-Фракийско-Малоазийской державы, и эта держава распалась со смертью своего основателя. Эта битва закончила "Сорокалетнюю войну" диадохов, сподвижников Александра Македонского, и начала бесконечную череду войн их потомков, "эпигонов". Самого Селевка, последнего из диадохов, вскоре после этого вероломно зарезал Птолемей Молния, сын покойного Птолемея I и единокровный брат царствующего Птолемея II (находящийся в изгнании, но, возможно, "работающий под прикрытием"). Селевкиды в итоге не смогли в полной мере воспользоваться плодами своей победы, и Птолемеи урвали себе некоторые части державы Лисимаха (и поначалу даже Македонию, хотя вскоре ее потеряли). В таком виде Империя Птолемеев сохранялась нетронутой почти целое столетие, вплоть до Пятой Сирийской войны в конце III в. Вот что пишет о могуществе первых Птолемеев египетский патриот Аппиан Александрийский (римский администратор, живший через два столетия после аннексии Египта):

"У моих царей у одних было войско в сто тысяч пеших воинов и сорок тысяч всадников, триста боевых слонов, две тысячи боевых колесниц, и тяжелого вооружения было заготовлено для трехсот тысяч воинов. Вот что у них было для военных действий на суше, для морских же сражений они имели быстроходных судов и всякого рода других меньших - две тысячи, триер же от полуторок до пентер - тысячу пятьсот; снаряжения для военного флота было заготовлено в двойном количестве и таламег [транспортное судно] с золочеными кормами и носами, на которые садились сами цари, когда плыли куда-нибудь, - восемьсот, денег же в сокровищницах - семьсот сорок тысяч египетских талантов [примерно $16 млрд. по современному курсу серебра]". [Аппиан. "Римская история", Вступление, 10]

Возможно, Аппиан немного преувеличивает, и указанная фантастическая сумма относится не к содержимому государственной казны, которой цари могли распоряжаться свободно, а к оценке сокровищ, накопленных за столетия в многочисленных египетских храмах.

Есть и другие, менее пристрастные свидетельства о могуществе и богатстве Египта. Христианский эрудит (и святой) Иероним Стридонский (342-420 гг.), в своем комментарии к книгам пророка Даниила, пишет о Птолемее II:

"Он был столь могуществен, что превзошел своего отца, Птолемея. Ибо в историях сообщается, что он имел двести тысяч пехоты, двадцать тысяч конницы, две тысячи колесниц и четыреста слонов, которых он первый вывел из Эфиопии; длинных [т.е. боевых] кораблей, которые теперь называются либурнами, тысячу пятьсот, и других, служивших для доставке провизии войскам, тысячу; также громадное количество золота и серебра, так что ежегодно получал из Египта четырнадцать тысяч восемьсот талантов серебра и пять миллионов артаб пшеницы". [Иероним Стридонский. "Толкование на книгу пророка Даниила", гл. XI, ст.5]

Ежегодный доход в 14800 талантов - вполне реалистичная сумма, судя по тому, что мы знаем о бюджетах более мелких государств того времени. По текущему курсу серебра это около $310 млн., - солидная сумма даже по современным меркам. К этому еще следует добавить $140 млн., которые сегодня можно выручить от продажи на экспорт 5 млн. артаб пшеницы (1 артаба = 27,5 кг). Птолемей на эти деньги мог бы каждый год закупать у России по 100 танков Т-90М или по 20 ударных вертолетов "Аллигатор", которые пригодились бы ему в Сирийских войнах.

Начиная с конца 270-х гг. Селевкиды решили взять реванш и бросили вызов гегемонии Египта, а к ним примкнули Антигониды, которые как раз в это время захватили Македонию и нацеливались на Грецию. Первая Сирийская война (274-271 гг.), на которую пришлось первое посольство Птолемеев в Рим, стала серьезной пробой сил. Селевкиды сговорились с единокровным братом Птолемея II, который правил вассальной Киренаикой, но сам мечтал занять престол. В 275 г. он женился на селевкидской принцессе, сестре царя Антиоха II, и нанял большую армию наемников (возможно, на средства новых родственников). На 275/274 гг. приходится одновременное вторжение в Египет с запада, из Киренаики, и с востока, в Южную Сирию и Финикию. Враги дошли чуть ли не до столицы, но в итоге египтянам удалось отбиться и вернуть территорию. Есть версия, что вторжения с запада и востока были рассинхронизированы, поскольку Антиоху II сначала пришлось отбиваться от галлов, нахлынувших в Малую Азию (возможно, по наущению Птолемея, так как у последнего в войске были замечены галльские наемники).

На европейском ТВД на стороне Птолемеев выступил эпирский царь Пирр: в 274 г. он забросил свою неудачную войну с Римом и обрушился на Антигонидов. Последние (по некоторым источникам) чуть ранее включились в войну косвенно, устроив бунт галльских наемников Птолемея и тем самым не дав ему вернуть Киренаику. (Уже после войны Антигониды чуть было не перехватили этот регион путем династического брака). Пирру удалось поначалу захватить Македонию, но он погиб, пытаясь вытеснить противника из Южной Греции. На этом расстановка сил вернулась к довоенной, и война закончилась.

Вторая Сирийская война (261-253 гг.) оказалась еще более серьезным испытанием. Она велась в основном в Эгеиде и Малой Азии, и сфера влияния Египта на севере несколько сократилась. Из нее, по-видимому, выпали Милет и Эфес, многие острова, потеряна часть владений во Фракии и на южном побережье Малой Азии. На сторону противников Египта временно перешел Родос, и с этим связывают одно из поражений египетского флота. Правда, из-за скудости источников, историки не согласны в том, на какой именно период пришлись главные удары по Египту. Некоторые полагают, что это произошло еще ранее, в 260-е гг., в ходе Хремонидовой войны, которую Египет вел с Македонией, опираясь на Афины и Спарту. Гипотетическим морским поражением Египта объясняют прекращение поддержки им греческих союзников во второй фазе Хремонидовой войны. Скорее всего, все десятилетие с 264 по 255 гг. было для Птолемеев сплошной чередой поражений в Эгеиде.

Однако ресурсы противников Египта, видимо, истощились, и при заключении мира Птолемеи навязали Селевкидам династический брак (возможно, в обмен на свой отказ от потерянных территорий). Царь Антиох II женился на дочери Птолемея II, с условием, что Сирийскую державу унаследует потомство от этого брака, а не от прежней жены царя (его двоюродной сестры и внучки Селевка I). Птолемей II, по аналогии с Людовиком XIV, по сути, выиграл "войну за испанское наследство" и посадил на трон самой обширной державы мира своих внуков. Но впоследствии Селевкиды в этом смысле взяли реванш: египтянам, чтобы вернуть Киренаику, оказавшуюся под властью вдовой селевкидской царевны, пришлось пойти на еще один династический брак, и наследник Египта, будущий Птолемей III, женился на ее дочери, племяннице Антиоха II. Таким образом, оба царских дома перекрестно породнились. Но удачным оказался только брак Птолемея III, от которого происходят все последующие представители династии.

Со смертью Антиоха II в 246 г., его отвергнутая прежняя жена Лаодика, по характеру сравнимая с Серсеей Ланнистер из известного сериала, восстала, убила птолемеевскую царевну с ее потомством и захватила власть, правя от имени своего юного сына Селевка II. По одной из версий, она, собственно, и отравила своего бывшего мужа, поскольку его смерть случилась в ее резиденции и уж очень "вовремя" пришлась на смену власти в Египте, где тоже умер старый царь и на трон взошел молодой неопытный наследник. Египет получил законный предлог вмешаться в сирийскую "игру престолов", и началась Третья Сирийская война. Переворот Лаодики пришелся не по душе многим ее подданным, поэтому Птолемею III, брату убитой египетской царевны, удалось легко разгромить противника и вторгнуться глубоко в Азию.

Источники сообщают о взятии Вавилона, о том, что Птолемей дошел до самой Персиды и вернул в Египет храмовые изваяния, когда-то похищенные оттуда еще персами. Военная добыча Египта в этой войне, включая захваченную казну Селевкидов, по сообщению Св. Иеронима [там же, ст.7-9] оценивается в 40 тысяч талантов серебра (колонна камазов, груженых сокровищами, растянулась до горизонта). Сравнив это с десятикратно меньшей контрибуцией, полученной Римом по итогам войны с "богатейшим" Карфагеном, становится ясно, в какой половине Средиземноморья в те времена располагался центр мира и где были сосредоточены "все богатства мира". Не будет большой натяжкой оценить реальное соотношение мощности экономик Запада и Востока в то время как 1:10. Не удивительно, что греки так долго недооценивали опасность, исходящую от Рима.

Иллюстрация 5. Птолемей III Благодетель (280-222 гг. до н.э.), царь Египта (246-222): мститель за сестру, успешный полководец и ученый-энциклопедист. Ввел в календарь високосные годы, что потом позаимствовал Цезарь при создании Юлианского календаря.

Но на северном фронте, в Эгеиде, дела у египтян пошли не так хорошо. Судя по косвенным данным, македонянам удалось разгромить египетский флот и, вероятно, захватить Кикладские острова. А самое главное, поднялся мятеж в самом Египте. Птолемею пришлось отступить из внутренних областей Азии, но он удержал за собой почти весь восточный берег Средиземного моря, включая северную часть и даже Селевкию Пиерию, гавань селевкидской столицы Антиохии. Основные действия в конце войны перенеслись в Малую Азию, где Селевку II пришлось противостоять не только египетским войскам, но и собственному мятежному брату, и мелким хищникам Пергаму, Вифинии и Галатии. В итоге владения Птолемеев в Малой Азии существенно приросли. "Серсея Ланнистер" и ее сын остались у власти, но держава Селевкидов оказалась серьезно потрепанной и вошла в режим полураспада. Война между сирийскими царевичами длилась еще пятнадцать лет и закончилась гибелью обоих братьев. Сирия смогла восстановиться только через поколение, уже при Антиохе III Великом, внуке Лаодики. Таким образом, попытка династического альянса между Птолемеями и Селевкидами сорвалась, но Птолемеям удалось надолго выбить противника из Большой Игры.

Иллюстрация 6. Царица Лаодика (ок. 283-237 гг. до н.э.) - внучка основателя династии Селевкидов, жена своего двоюродного брата Антиоха II и праматерь всех последующих правящих Селевкидов. (Предположительная реконструкция облика).

Сопоставляя даты, мы видим, что Вторая Сирийская война пришлась на начальный период Первой Пунической войны, а Третья - на ее последний период. Завершились обе войны синхронно. В том же 241 г. окончилась и война в Эгеиде, где Ахейский союз, успешно воевавший на стороне Птолемеев, заключил мир с Македонией. Впрочем, через несколько лет война ахейцев с Македонией возобновилась, и на их сторону встал Этолийский Союз, ранее поддерживавший Македонию. Таким образом, успехи птолемеевской дипломатии, сумевшей объединить против Антигонидов ненавидевших друг друга ахейцев и этолийцев, позволили надолго связать руки и второму геополитическому конкуренту Египта.

В этом глобальном контексте война между Римом и Карфагеном приобретает новый смысл. Очевидно, эта война, связавшая руки опасному западному соседу, была выгодна Египту в преддверии трудного столкновения с Сирией и Македонией. Если бы противники Египта во время II Сирийской войны переманили на свою сторону Карфаген с его морской мощью, то Египту пришлось бы совсем плохо. Мудрым решением для Птолемеев было бы с самого начала взять шефство над строительством римского флота. Возможно, даже задумка с "воронами" - это не изобретение римских самоучек, а плод сумрачного гения ученых и инженеров Александрии, которым царь поставил задачу - приспособить сухопутных варваров к морской войне.

Еще одно интересное совпадение: мятеж в Египте, нарушивший планы Птолемея III, начался в тот период, когда Карфаген разгромил римский флот и на целую пятилетку получил физическую возможность проворачивать делишки в масштабе всего Средиземноморья. В частности, действовать совместно со своими соотечественниками в Финикии, подвластной Египту. К мятежу в Египте могли приложить руку финикийцы, недовольные усилившимися поборами на военные нужды, а также чрезмерным усилением Египта, которое могло угрожать их автономии. Финикийцы, как люди умные, предпочли опасностям собственного восстания поддержку потенциальных мятежников в самом Египте (тоже, очевидно, возмущенных ростом налогов). Тогда получает мотив гипотетическая реакция Птолемеев: подарить Риму новый флот, чтобы наказать финикийцев и снова связать руки Карфагену.

По времени все сходится: мятеж в Египте начался примерно в 245 гг., а новый римский флот нарисовался в 242 г. Еще одна любопытная веха: примерно в 244-243 гг. был уничтожен бурей огромный флот, который собрали противники Птолемеев [Юстин, кн. XXVII, гл. 2]. После этого Македония завязла в сухопутной войне с Ахейским Союзом, а братья-Селевкиды - в своей междоусобице. Правительство Египта могло счесть, что в этой ситуации наличные морские силы избыточны, и отправить лишние корабли на помощь Риму.

С точки зрения Птолемеевского Египта, важно не только то, что Карфаген является мощным соседом на Западе, но и то, что он связан по происхождению с левантийской Финикией, которая в III в. до н.э. находилась в египетском подданстве. Это не очень хорошая ситуация, когда подвластный вам регион, притом пограничный, имеет могучих друзей за рубежом. Любым государством такая ситуация воспринимается как угрожающая. Достаточно посмотреть на современную Украину, которая впадает в истерику всякий раз, когда Россия или Венгрия вспоминают о правах своих соотечественников. Птолемеи не были украинцами, поэтому предпочитали с Карфагеном открыто не враждовать и использовать себе во благо западные связи своих финикийских подданных. Но понятно, что в интересах Египта Карфаген не должен быть слишком сильным, -лучше, чтобы у него постоянно были связаны руки и находились какие-нибудь проблемы, чтобы он больше думал о том, как выклянчивать египетскую помощь, а не "качать права" своих финикийских соотечественников.

До 270-х гг. до н.э. с функцией связывания Карфагена хорошо справлялись сицилийские греки. Царь Сиракуз Агафокл, большую часть своей жизни ожесточенно воевавший с пунийцами, был женат на дочери (родной или приемной) первого Птолемея и, вероятно, получал от него помощь. Но после распада державы Агафокла (в 280-е гг.) и неудачи его зятя Пирра восстановить эту державу (в 270-е гг.), позиции Карфагена резко усилились. Внимание озабоченных этим египтян должен был привлечь Рим, который как раз в это время хорошо показал себя в войне с Пирром. При этом Рим, в отличие от Карфагена и эпирского царя, не имел никаких интересов в Восточном Средиземноморье и был сугубо сухопутной державой, не опасной для египетского морского владычества. Дополнительный бонус: Рим, при своем разрастании, в Адриатике и Ионическом море неизбежно вторгался в сферу интересов Македонии, которая была главным конкурентом Египта в борьбе за влияние на Грецию. В отсутствие сильной греческой державы, объединяющей Сицилию и Южную Италию, Рим оказывался идеальным для Египта партнером в Западном Средиземноморье.

Не удивительно, что еще при жизни Пирра в Рим, со всей помпой, прибыло египетское посольство. Снова процитируем Евтропия: "В консульство Гая Фабия Лицина и Гая Клавдия Канина (273 г.), на 461 год от основания Рима в Рим из Александрии прибыли послы от Птолемея и домогались дружбы римлян, каковую и получили". [Евтропий, там же, кн. II, 15] У Зонары, пересказывающего Диона Кассия, можно найти продолжение этой истории. Римляне отправили ответное посольство в Египет, и послы получили от царя богатые дары. Когда, вернувшись в Рим, послы хотели сдать египетские подарки в казначейство, сенат разрешил им оставить все себе [Зонара. "Эпитомы истории", кн. VIII, 6]. Очевидно, эти дипломаты принесли какие-то очень приятные для Рима новости и сенат оказался весьма доволен их работой. Можно предположить, что римская верхушка была достаточно обнадежена Птолемеем, чтобы через десятилетие решиться на трудную войну с Карфагеном. Даже если царь прямо не обещал им помощь, они наверняка уяснили, что на стороне Карфагена Египет воевать не будет. Сам факт этого обмена посольствами говорит о том, что Птолемеи уже тогда весьма внимательно следили за ситуацией в Западном Средиземноморье. Ни Селевкиды, ни даже близкая к Италии Македония об этом еще не задумывались.

к оглавлению

5. МОЛЧАНИЕ ИСТОЧНИКОВ
Читатель может задать разумный вопрос: почему в дошедших до нас источниках прямо не говорится о помощи Египта Риму? И если передачу денежной суммы и конструкторской документации еще можно осуществить тайно, то отправку готового флота никак утаить нельзя. 200 пентер - это 60 тысяч гребцов, большинство из которых были общительными греками. Слухи об этом должны были дойти до античных историков. Проблема в том, что кто-то вырвал страницы о Первой Пунической войне из большинства дошедших до нас античных источников, из которых мы привыкли черпать информацию о римской истории эпохи эллинизма. Полностью утрачены соответствующие книги Тита Ливия. Посвященные этой войне книги Диодора Сицилийского сохранились не целиком. У Аппиана Александрийского остался только отрывок о боевых действиях в Африке. Подробное описание этой войны, сделанное Дионом Кассием, доступно для нас только в сбивчивом и отрывочном пересказе средневекового компилятора Зонары. Если у Плутарха в его "Сравнительных жизнеописаниях" и фигурировал хотя бы один участник этой войны (почему бы не мученик Регул?), то как раз об этой биографии нам ничего не известно. Кое-что об этой войне, вкратце, можно найти у Аннея Флора, который законспектировал Тита Ливия, а также у позднеантичных компиляторов, которые могли быть знакомы с утраченными фрагментами. Но ни Флор, ни Евтропий, ни Орозий, ни Зонара ничего не знают о том, что последний римский флот, выигравший эту войну, был создан на частные средства римских олигархов. Вопрос о происхождении этого флота они просто игнорируют, даже если упоминают о многолетнем уходе римлян с моря после поражения при Дрепане.

Единственный автор, у которого мы находим упоминание об этом акте патриотизма, приведшем Рим к окончательной победе, - ахейский "Штирлиц" Полибий, писавший через столетие после событий. Но Полибий слишком дорожил своими хорошими отношениями с римской верхушкой, чтобы "резать правду-матку" и покушаться на ключевые римские мифы. Судя по причастности к "кружку Сципиона", он был одним из тех агентов эллинизма, которые убеждали римскую элиту удовольствоваться ролью "мирового жандарма" и отказаться от идеи завоеваний на греческом Востоке. Какие-то вольности о римлянах он стал себе позволять только в последних книгах своего произведения, написанных уже после того, как римляне перешли на Востоке к завоеванию и грабежу (и первым делом разрушили его родной Ахейский Союз). Но описание Первой Пунической войны относится к самому началу его "Всеобщей Истории".

Умолчание позднейших компиляторов об этом эпизоде может быть связано с тем, что это отражение свежей пропагандистской агитки, созданной и актуальной только в эпоху Полибия. Возможно, у более ранних авторов, современников войны, об этом упоминаний не было, а после эпохи Полибия эта тема потеряла актуальность. Чем характерна эпоха Полибия? Римская верхушка, окончательно раздавив Македонию в 160-е гг., ощутила вседозволенность и целиком переключилась на личное обогащение. Народ стал это замечать, и возникла необходимость оправдывать алчность олигархии заслугами и жертвенностью ее предков, которые готовы были отдать государству последнюю шубу из шубохранилища. Через поколение, в эпоху Гракхов, народ уже слишком прозрел и озлобился, чтобы внимать таким историям.

В повествовании Полибия есть еще одно сомнительное место. Он несоразмерно много внимания уделил рассказу о незначительном эпизоде войны, когда один карфагенянин, по прозвищу "Родосец", долгое время издевался над римлянами, уповая на скоростные качества своего особенного корабля. Этот корабль, когда римляне захватили его хитростью, якобы, и стал для них образцом при постройке нового флота. Разумеется, у других авторов об этом нет ни слова. Возникает впечатление, что Полибий, выпячивая это "Родосца", просто хотел дать благовидное истолкование мнению очевидцев (отраженному в мемуарах), которые обратили внимание на непохожесть новых римских кораблей на старые римские и на обычные карфагенские, и увидели в них сходство с продвинутым восточным флотом. Полибий намекает, что восточное происхождение имел только один корабль, да и тот принадлежал карфагенянину, очевидно, имевшему какие-то личные связи с Родосом.

Греческий остров Родос в эпоху эллинизма был крупным торговым и культурным центром, а также сильной военно-морской державой. Родосцы считались лучшими моряками, имели самые совершенные корабли и славились инновациями в кораблестроении. Родос можно уподобить средневековым Генуе или Венеции. Экономически он был тесно связан с Египтом и зависел от доступа к его рынкам, но сохранял политический суверенитет. Можно говорить и о династических связях Птолемеев с Родосом. Одной из жен Птолемея I была племянница двух родосских стратегов, братьев Ментора и Мемнона. Первый из них захватил для персов Египет (в 343 г. до н.э.), незадолго до войны с Македонией, а второй стал самым опасным противником Александра Македонского, сражаясь на стороне Персии.

Птолемеи помогли Родосу выдержать в 305-304 гг. осаду Деметрия Полиоркета, по итогам которой был построен знаменитый Колосс. В свою очередь, Родос, вместе с Римом, спас Египет от полного уничтожения в ходе Пятой Сирийской войны. Есть смутные свидетельства о том, что во время Второй Сирийской войны Родос в какой-то момент выступил против Птолемеев и нанес им поражение на море, но мотивы этого не ясны. Скорее всего, это был не долговременный переход в стан врага, а единократный "огрыз" со стороны союзника, на которого Египет слишком надавил или оставил без поддержки в критический момент. Эта короткая ссора не имела долгосрочных последствий для взаимоотношений обеих стран. Родос, учитывая традиционную нелюбовь греков к финикийцам, и особенно к такому конкуренту, как Карфаген, вполне мог и по собственной инициативе оказать помощь Риму. Однако прямые контакты между Родосом и Римом для этой эпохи не известны.

Резюмируя, можно сказать, что если античные источники прямо не подтверждают нашу версию о прямой или опосредованной поддержке Рима Египтом, то они, по крайней мере, недостаточно полны, чтобы ее исключить. Но главным аргументом в пользу этой версии являются геополитические соображения, изложенные выше. Египту в то время было выгодно усиление Рима до уровня Карфагена и Македонии. Зафиксированный в источниках отказ Птолемеев помогать Карфагену додавить Рим говорит о том, что они понимали свой интерес.

к оглавлению

6. "ПЕРВАЯ СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ" ВМЕСТО "ПЕРВОЙ ПУНИЧЕСКОЙ"
С источниками по первым трем Сирийским войнам дела обстоят еще хуже, чем с источниками по I Пунической. Если Третья раскрыта (у Юстина) хотя бы в аспекте семейной драмы, то от первых двух сохранились лишь невнятные отрывки, и спекуляции историков опираются, фактически, на "надписи на заборах", якобы относящиеся к тому времени. Источников по первым Сирийским войнам сохранилось так мало, что приходится ценить даже те крохи, которые дошли в пересказе церковных авторов, любивших не по делу блеснуть эрудицией (например, в библейских комментариях Св. Иеронима). Связное повествование начинается только с Четвертой войны, описанной у Полибия.

Иллюстрация 7. Святой Иероним Стридонский (342-420), он же Иероним Блаженный, на картине итальянского художника Караваджо (1571-1610). Создатель Библии-Вульгаты - книги, по которой Запад жил все Средневековье. Был эрудитом и любил разбавлять свои библейские комментарии пересказами античных историков, книги которых впоследствии были утрачены.

Если воздержаться от догадок и спекуляций, то известные нам события с 281 по 241 предстают как почти непрерывная серия логически сцепленных друг с другом конфликтов, захватывающих не только Восток, но и Запад Средиземноморья. С точки зрения Египта, общий смыл этой "Сорокалетней войны эпигонов" состоял в том, что Птолемеи сумели закрепиться в Эгеиде и Малой Азии и отбили все попытки вышвырнуть их оттуда. Интервал 264-241 гг. включает в себя начало войны Рима с Карфагеном, завершение Хремонидовой войны, Вторую и Третью Сирийские войны. Он выделяется тем, что эпизоды масштабного насилия на Западе и Востоке синхронизировались и слились в единую непрерывную резню от Сардинии до Персии. Окончание этой резни (временное) произошло в 241 г., когда синхронно примирились стороны, действовавшие на трех разных театрах военный действий. В то же время 264 г. в этом плане не слишком выделяется. Точкой отсчета всеобщей войны лучше взять 274 г. - старт Первой Сирийской войны и, одновременно, начало вторжения Пирра из Италии на Балканы.

Рискнув сделать обобщение, нежелательное с точки зрения академического антиковедения, мы можем выделить "Первую Средиземноморскую" 33-летнюю войну между условными "коалицией Птолемеев" и "коалицией Селевкидов". Из числа заметных держав, к коалиции Селевкидов в этот период можно с уверенностью отнести Македонию, Этолийский Союз, Понт и Каппадокию, а к коалиции Птолемеев - Ахейский Союз, Спарту, Пергам, Вифинию, а также Эпир и Афины в те периоды, когда они были свободны от македонского принуждения. Значение периферийного фронта этой войны, где сражались Рим с Карфагеном, - связывание Карфагена, чтобы у финикийцев не появилось желание выступить на стороне Сирии и Македонии и ударить Египту в тыл. Здесь можно провести параллель с Северной войной России и Швеции, смысл которой в общем контексте тогдашней политики заключался в том, чтобы удержать Швецию от участия в общеевропейской Войне за испанское наследство на стороне Франции. И в этом случае, как и в случае Рима, тоже никто не мог заранее предвидеть, что Россия в результате вырастет в силу более значительную, чем Швеция.

Иллюстрация 8. Конфликты 274-241 гг. до н.э., представленные как война двух коалиций.

По итогам этой войны Египет победил, Селевкиды были разгромлены, Македония изолирована в Эгеиде, и на большую арену вышел новый игрок - Рим, усиление которого, с геополитической точки зрения, было крайне выгодно Египту, поскольку создавало проблемы сразу и Карфагену, и Македонии. Плоды этого успеха Птолемеи в полной мере пожали в следующие полвека, когда Рим разгромил не только Карфаген с Македонией, но и возродившихся Селевкидов, и в решающий момент спас Египет от уничтожения. И хотя соотношение сил в дуэте Рим-Египет изменилось, и эллинистическое зомбирование римской элиты на предмет того, что Риму лучше оставаться "жандармом" Восточного Средиземноморья, а не его завоевателем, не продержалось дольше 150 г. до н.э., Птолемеи сохранили способность влиять на политику Рима даже в середине I до н.э. Судьба Египта в итоге сложилась более благополучно, чем судьбы его конкурентов.

к оглавлению

7. РЕКОНСТРУКЦИЯ СОБЫТИЙ 281-241 гг.
281 - Распад державы Лисимаха и убийство Селевка I позволяют Египту взять под контроль Эгеиду и побережье Малой Азии. Власть в Македонии захватывает брат правящего в Египте царя Птолемея II.
280 - Пирр, при поддержке птолемеевской Македонии, отправляется в Италию воевать с Римом и Карфагеном и создавать греческое государство, способное прикрыть западный фланг эллинизма.
280-279 - Пирр успешно громит римлян и захватывает юг Италии.
278-276 - Пирр переносит войну в Сицилию, практически очищает ее от карфагенян и, опираясь на ее ресурсы, начинает создавать мощный флот.
279-276 - С Запада приходит ответ в виде нашествия галлов, которые сокрушают Македонию и лишают Пирра внешней поддержки. Власть в Македонии переходит к Антигонидам.
275 - Дело Пирра в Италии терпит крах, Антигониды начинают экспансию в Эгеиде, а правитель Киренаики роднится с Селевкидами и угрожает Египту.
274 - Начало I Сирийской войны: Селевкиды атаковали Птолемеев с востока (в Финикии и Палестине) и запада (из Киренаики).
274-271 - Пирр срочно отозван из Италии на "северный фронт". Он захватывает Македонию и пытается вытеснить Антигона из Греции. Птолемеи в это время успешно отбивают атаки Селевкидов в Африке и Азии.
273 - Птолемеи отправляют посольство в Рим. Очевидно, египтяне в это время пересматривают свои планы на этот регион и решают сделать ставку на римлян.
271 - Пирр гибнет, Македония возвращается под власть Антигонидов. Птолемеи заключают мир с Селевкидами и Киренаикой.
271-269 - Рим полностью подчиняет себе юг Италии, Карфаген доминирует в Сицилии, а Македония наращивает экспансию в Южной Греции и Эгеиде.
268-265 - Птолемеи поднимают антимакедонское восстание в Греции (Хремонидова война), под предводительством Афин и Спарты. Активная фаза восстания закончилась с гибелью спартанского царя Арея (в 265 г.).
264-261 - Первая фаза I Пунической войны: римляне вторгаются в Сицилию, побеждают Карфаген на суше и доминируют на острове. Египет в это время получил отпор в Эгеиде, ослабил поддержку восстания в Греции и позволил Македонии додавить Афины (в 261 г.).
261 - Начало II Сирийской войны: Селевкиды и Антигониды совместно атакуют Птолемеев в Эгеиде и Малой Азии.
260 - Римляне, при поддержке Египта, построили флот и одержали первую крупную победу на море. С этого времени и до 249 г. Птолемеи защищены от внезапного вмешательства Карфагена в войну, ведущуюся на Востоке.
259-255 - Птолемеи терпят ряд морских поражений в Эгеиде, их сфера влияния на севере сокращается.
256-255 - Пик успехов римлян в I Пунической войне, когда они высадились в Африке и почти взяли Карфаген. Из Африки римлян выгнал спартанский наемник Ксантипп, вероятно посланный или рекомендованный Птолемеями, чтобы поддержать равновесие на Западе.
254-253 - Карфаген пытается атаковать римлян на море и на суше. Птолемеям удалось переломить ход войны в Эгеиде и Малой Азии, поскольку ресурсы противников истощились. Македония была связана войной с греческими "прокси", а Селевкиды озабочены сепаратизмом в тыловых азиатских провинциях. Антиоху II по условиям мира пришлось отказаться от своей прежней супруги и жениться на дочери Птолемея II.
249 - Антигониды временно захватили контроль над Киренаикой (30 лет назад отпавшей от Египта) путем династического брака. Проблема была решена в тот же год через убийство, прикрытое мыльной оперой.
249 - Карфаген одерживает победу в морской войне с Римом и господствует на море до 242 г.
248-243 - I Пуническая война вошла в стадию истощения обеих противников. Рим доминирует в Сицилии, Карфаген - на море.
246 - Киренаика воссоединилась с Египтом через династический брак.
246 - Египет начинает Третью Сирийскую войну, вмешиваясь в династический конфликт в Сирии. Армия Птолемеев доходит до Персии.
245 - Внезапный мятеж в Египте и удары Македонии в Эгеиде заставляют Птолемеев покинуть внутренние области державы Селевкидов и перенести войну в Эгеиду и Малую Азию.
244-243 - Уничтожен бурей огромный флот, собранный Селевкидами. На севере Ахейский союз связывает Македонию в сухопутной войне. В Малой Азии Селевкиды терпят крах из-за внутренних раздоров и атаки малых держав.
242 - У Рима неожиданно возникает мощный современный флот (подаренный или построенный на средства Птолемеев), они возвращаются на море.
241 - Римляне побеждают Карфаген в морской войне и принуждают к миру. В тот же год мир заключают Египет и Сирия, Ахейский Союз и Македония. По итогам войны держава Селевкидов вошла в период полураспада, Египет восстановил свои позиции в Эгеиде, а Рим превратился в силу, нейтрализующую Карфаген. Сохранившая свою мощь Македония вскоре подверглась нападению Ахейского и Этолийского союзов, поддерживаемых Египтом.

к оглавлению

8. УСЛОЖНИМ КАРТИНУ: ГИПОТЕЗА О "ФИНИКИЙСКИХ СООБЩАЮЩИХСЯ СОСУДАХ"
Внимательно рассмотрев хронологическую схему, можно заметить некоторую закономерность, которая не вписывается в гипотезу о том, что Египет был заинтересован в ослаблении Карфагена и усилении Рима. А именно, периоды снижения египетской военно-морской активности соответствуют периодам, когда Карфаген сталкивался с проблемами. Египетское участие в антимакедонской Хремонидовой войне явно ослабевает начиная с 264 г., когда Карфаген вступил в войну с Римом. На период после 260 г., когда Рим построил флот и положение Карфагена еще более осложнилось, приходится вытеснение Египта из Эгеиды под ударами Македонии. При этом максимальное ухудшение положения в морской войне для Египта наступило в те же 256-255 гг., когда римляне вторглись в Африку, и Карфаген стоял на пороге капитуляции. Когда же, после отправки Ксантиппа, положение Карфагена выправилось и он перешел к контратакам, египетские дела на севере тоже улучшились. Птолемеям удалось частично восстановить свою сферу влияния и в 253 г. навязать Селевкидам династический брак. Наконец, колоссальные успехи Птолемеев в Третьей Сирийской войне, включая восстановление позиций в Эгеиде и Малой Азии, приходятся на тот период, когда Карфаген вернул себе морское господство и несколько расслабился (248-243 гг.). Этой картине не противоречит возможное участие Египта в создании нового римского флота в 242 г., поскольку оно пришлось на период, когда исход III Сирийской войны был уже предрешен и морские действия в ней свелись к минимуму.

Это, конечно, не означает, что государственный военный флот Карфагена когда-либо использовался Птолемеями в операциях в Восточном Средиземноморье. В источниках об этом нет ни единого упоминания, а этот факт был бы заметным и важным для античных историков. Но указанная закономерность может быть свидетельством того, что Карфаген и азиатская Финикия в некоторых аспектах были связаны друг с другом как сообщающиеся сосуды.

Финикия для включавших ее империй издревле была значима не только как источник финансовых поступлений (в силу специализации на международной торговле), но и как важный военно-морской регион. Финикийские эскадры составляли основную часть военного флота Персидской империи. В IV веке, с упадком морского могущества Афин, финикийский флот стал доминировать в Восточном Средиземноморье. Финикийцы при этом находились на переднем крае кораблестроения и первыми стали строить пентеры вместо более слабых триер. Финикийский флот, действуя в Эгеиде, создал много проблем для коалиции Александра Македонского, когда тот одержал свои первые победы на суше и стал углубляться в Азию. Чтобы решить эту проблему, Александру пришлось потратить 7 месяцев на осаду Тира, что дало возможность персидскому царю "начать с чистого листа" и собрать вторую огромную армию. Погром, учиненный Александром, не слишком ослабил военно-морской потенциал Финикии, поскольку большая часть ее городов, вместе со своим флотом, сдалась ему без разрушений. Этим потенциалом тут же начал пользовался и сам Александр, и его преемники во время войн диадохов.

Диодор передает любопытный эпизод соперничества между диадохами за военно-морские ресурсы Финикии, относящийся к Третьей войне диадохов (315-311 гг. до н.э.), где оба основателя династий, Птолемей и Селевк, дружно воевали против Антигона Одноглазого:

"...Антигон поспешил в Финикию, чтобы организовать военно-морской флот, ибо случилось так, что его враги главенствовали на море с множеством кораблей, а у него не было даже нескольких. Став лагерем у Старого Тира в Финикии и намереваясь осаждать Тир, он собрал царей финикийцев и наместников Сирии. (2) Он поручил царям оказать ему помощь в строительстве кораблей, так как Птолемей держал в Египте все корабли из Финикии с их экипажами. Он приказал наместникам быстро подготовить четыре с половиной миллиона мер пшеницы..., таково было годовое потребление. Он сам собрал лесорубов, пильщиков и корабельщиков со всех сторон, и доставлял древесину к морю из Ливана. Восемь тысяч человек были заняты в рубке и распиловке древесины и одна тысяча пар тягловых животных в транспортировке. (3) Этот горный хребет простирается вдоль земель Триполиса, Библоса и Сидона, и покрыт кедровыми деревьями и кипарисами удивительной красоты и размеров. (4) Он учредил три верфи в Финикии - в Триполисе, Библосе и Сидоне - и четыре в Киликии, лесоматериалы для которых доставлялись с гор Тавра. (5) Существовали также и другие на острове Родос, где государство договорилось построить корабли из привозных лесоматериалов. Пока Антигон был занят этими вопросами, и после того как он разбил свой лагерь недалеко от моря, Селевк прибыл из Египта со ста кораблями, которые были оборудованы по-царски и которые отлично плавали. Когда он пренебрежительно проплыл мимо того самого лагеря, люди из союзных городов и все, кто сотрудничал с Антигоном пришли в уныние, (6) для них было совершенно ясно, что, поскольку враг хозяйничает на море, он будет разорять земли тех, кто помогает их противникам из дружбы к Антигону. Антигон, однако, велел им мужаться, заявив, что уже этим летом он покроет море пятью сотнями судов". [Диодор Сицилийский. "Историческая библиотека", кн. XIX, 58]

Можно предположить, что флот Птолемеев в III веке до н.э. как минимум наполовину был финикийским, - и в отношении кораблей, и в отношении экипажей. За время господства Птолемеев финикийцы явно не утратили свои военно-морские навыки, поскольку в конце III в., когда этот регион захватили Селевкиды, именно опора на Финикию позволила им впервые создать собственный сильный флот, которого побаивались даже римляне.

О характере связей между Финикией и Карфагеном в III веке до н.э. мы знаем очень мало. Карфаген еще ранее эмансипировался от метрополии и переподчинил себе все финикийские колонии в Западном Средиземноморье, однако это не означало полного разрыва. Помимо оживленных торговых контактов, сохранялись культурные, религиозные и политические связи. Греческие авторы упоминают, что Карфаген оказывал помощь Тиру во время его осады македонскими войсками. Не будет слишком большой натяжкой предположить, что финикийский флот Птолемеев, особенно в периоды обострения боевых действий, мог привлекать опытных капитанов из западно-финикийского ареала, вместе с их кораблями или целыми эскадрами. С началом войны между Римом и Карфагеном, эти капитаны могли вернуться на Запад, защищать родину, тем самым ослабив флот Птолемеев. Более того, какая-то часть восточно-финикийских и даже греческих капитанов и моряков могла быть перевербована Карфагеном, чтобы восполнить тяжелые потери в войне с Римом. Резервуары, из которых Птолемеи и Карфаген черпали опытные кадры для ВМФ, были взаимосвязаны.

Моряки, по характеру своего труда, это мобильная и космополитическая рабочая сила, которая может мгновенно реагировать на изменение конъюнктуры, особенно если речь идет о перемещении в рамках единого культурно-языкового ареала. Допустим, что в какой-то момент в Финикии возникла безработица среди моряков и понизились зарплаты. И вот эти моряки, приплывая в Карфаген в ходе регулярных торговых рейсов, видят, что здесь спрос на их труд и зарплаты выше. Понятно, что тут же начнется переток кадров в Карфаген, и ситуация в обеих частях финикийского ареала выровняется. Мобилизация в военный флот, проведенная Карфагеном в начале I Пунической войны, должна была вызвать дефицит моряков в торговом флоте, и спрос на опытных моряков должен был возрасти во всем финикийском ареале. После поражений на море, Карфагену было необходимо любой ценой восполнять экипажи, и дефицит морских кадров еще больше усилился. В какой-то момент половина финикийского флота Птолемеев могла остаться без экипажей или была вынуждена нанимать новичков, что снижало боевые качества кораблей. Это и может быть причиной, объясняющей временное ослабление военно-морской мощи Египта с середины 260-х гг. до н.э.

Таким образом, геополитические интересы Египта, заключавшиеся в ослаблении и "озадачивании" Карфагена, могли вступать в противоречие с фактором связности финикийского ареала, который приводил к ослаблению морского могущества Египта в периоды, когда у Карфагена возникали проблемы. Не исключено, что решение об усилении морской мощи Рима в последние годы войны было принято именно с целью ослабить это противоречие, выведя Карфаген из числа крупнейших морских держав. Если Карфаген вообще откажется от идеи конкурировать с Римом за господство на море, то он перестанет создавать дефицит финикийского морского персонала. Но, скорее всего, для Птолемеев на первом месте стояла все-таки идея геополитического равновесия на Западе, и они желали только поднять морское могущество Рима до уровня Карфагена, а не сокрушить последний совершенно. Просто они не смогли просчитать идеальный уровень поддержки Рима, и не ожидали, что Карфаген так быстро поднимет лапки кверху после возвращения римлян в море. Собственно, катастрофический для Карфагена исход битвы при Эгатских островах был во многом случайностью: пунийский флот застали врасплох, когда он был перегружен подкреплениями и обозом для осажденной армии. Птолемеи, очевидно, ожидали возвращения морской войны к равновесной ситуации 250 года. Поскольку их собственная война в 242 г. уже заканчивалась, они не боялись усиления дефицита моряков в финикийской половине их флота. Более того, они в это время могли безбоязненно передать римлянам греческую часть своего флота.

Кстати, по приведенной выше цитате из Диодора видно, что быстрое строительство крупного флота в те времена - это "Манхэттенский проект" со сложной логистикой, требующий объединения усилий нескольких регионов, специализирующихся на кораблестроении. Если перенести логистику антигоновского проекта на современную карту мира, то в него были вовлечены Израиль, Ливан, Сирия, Турция и Греция. Для обеспечения проекта корабельным лесом пришлось задействовать не только Ливан с его ливанскими кедрами, но и леса Малой Азии. Далее Диодор сообщает [там же, 62], что после года усилий Антигону удалось увеличить флот только до 240 кораблей, включая те, что были захвачены при взятии Тира. И этот флот состоял в основном из "четырехпалубных" кораблей тетрер (квадрирем) - классом ниже пентеры (квинквиремы). Получается, что криворукие сухопутные римляне в 242 г. примерно за такой же срок (около года) сумели построить сравнимый по размерам флот из кораблей большего класса (пентер), причем сделали это играючи, незаметно для Карфагена, без всяких "Манхэттенских проектов", опираясь на верфи и ресурсы одной Италии и на личные средства римских олигархов. Тогда как Антигон напрягал государственные финансы половины Востока. Это сравнение рождает еще больше недоверия к рассказу Полибия о происхождении флота, принесшего Риму победу. И вряд ли дело ограничилось только присылкой денег и специалистов, - тогдашние римляне не потянули бы такой проект просто по логистике, тем более секретно, утаив признаки строительства от карфагенян (которые в это время свободно плавали, где хотели, и грабили побережье Италии). Скорее всего, Птолемей преподнес Риму уже готовый флот "на блюдечке с голубой каемочкой".

к оглавлению

9. ФИНАЛ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ЕГИПТА И РИМА
В следующие два столетия в отношениях Египта и Рима случился еще ряд странных моментов, которые мы разберем в другой раз, а закончилось все активным вмешательством Птолемеев во внутриримскую гражданскую войну. Птолемеи сделали попытку ускорить превращение Рима в эллинистическую монархию и заключить с новым монархом династический альянс. Но римская культурная матрица была к этому еще не готова; эта идея вызвала резкое отторжение у римской публики, и ассоциировавшиеся с нею Цезарь и Антоний погибли. Птолемеи потеряли Египет, и ни один из императоров династии Юлиев-Клавдиев не был их потомком. В идеологическом отношении Империя Августа максимально дистанцировалась от образа эллинистического царства и старательно натягивала на себя реквизит староримских традиций. Однако саму идею иметь личное карманное царство Август оценил, и Египет был включен в Империю особым образом, по сути - в формате личной унии.

Ранее ("Ницшеанство мирового гегемона") я уже обсуждал тему "аномального" порядка присоединения Египта к Риму. Если вкратце, то "римской нормой" для крупных стран на этапе их поглощения был "погром и разграбление", с устранением политической элиты и полным сносом государственных институтов выше муниципального (или племенного) уровня. Показательные примеры - Македония, Эпир и Карфаген, некогда в прошлом бросившие Риму серьезный вызов. Держава Селевкидов развалилась, не без помощи римлян, еще до завоевания. Чуть мягче, но в том же ключе Рим поступил и со своими старыми союзниками, такими как Пергам и Ахейский Союз. И лишь Египет, единственный из всех крупных держав, был поглощен "целеньким", без особых зверств и разрушений, превратившись в личный домен императоров, с сохранением своего государственного аппарата и позиций старой элиты.

Галковский (см. *1*, *2*, *3*) объясняет эту странность, исходя из допущения, что в римско-египетском слиянии египетская элита не была пассивным объектом, жертвой, а действовала как субъект, весьма умно и расчетливо и, будучи более старой и опытной ("старые деньги"), смогла провести операцию слияния с наименьшим ущербом для себя. А стратегически, в долговременной перспективе, она переиграла римскую элиту, поскольку интеграция Египта неизбежно вела Римский мир к постепенной "египтизации", просто в силу огромной демографической и экономической массы этого региона в сравнении с остальным Средиземноморьем. Знаток античной истории может придраться к некоторым высказываниям Галковского, увидев в них слишком большое насилие над источниками, однако сам автор и не настаивает на какой-то однозначной трактовке, а скорее дает спектр возможных интерпретаций, исходящих из обсуждаемой аномалии и, в целом, совместимых с тем, что говорят источники.

Обсуждение версии Галковского в конечном итоге приводит нас к вопросу о том, насколько субъектной была египетская элита в момент слияния с Римом, и могла ли она оказывать существенное влияние на римскую политику в первые века Империи. На мой взгляд, Египет потерял субъектность в момент краха планов Клеопатры, связанных с Антонием, и в следующие два века египетская элита по уровню влиятельности на просторах Империи безусловно уступала римско-италийской элите. Август даровал египтянам хорошие условия присоединения исключительно в порядке милости, потому что ему самому это было выгодно, а не по итогам переговоров с равным партнером, навязавшим ему "хартию вольностей". Это можно сравнить с отношениями пастуха и овец. Пастух не отправляет стадо на мясо не потому, что боится сопротивления овец, а потому, что надеется получить больший доход от регулярной стрижки шерсти. Овцы здесь целиком пассивны, у них просто нет другого выхода, кроме как щипать травку и отращивать шерсть, радуясь доброте пастуха.

Есть ли какие-то признаки, позволяющие подозревать, что Август был марионеткой египтян, или что египетская верхушка в ранней Империи по влиянию превосходила римско-италийскую? И стоит ли говорить в этом случае именно о "завоевании" Египта, или можно употребить более мягкое слово? Как бы скептически мы ни относились к античным источникам, факт завоевания Египта Римом и прекращения суверенной египетской политики отрицать невозможно. Завоевание одной страны другой в те времена было связано с целым ряд заметных материальных свидетельств. В том числе, вторжение вражеской армии, появление иностранного гарнизона, назначение генерал-губернатора (или, в мягком случае, назначение вице-королем представителя победившей династии), направление потоков дани и налогов из завоеванной страны новым хозяевам, прекращение или существенное ограничение ее внешнеполитических отношений. И это не просто "внешние признаки" или "симптомы" завоевания, а сама его суть, - то, "ради чего" что-то завоевывалось. Все античные источники по всем перечисленным критериям ясно указывают на завоевание Египта Римом, а не наоборот.

Если вести речь о перехвате управления путем манипулирования личностью императора, через брак или зомбирование религией, то признаков этого у Юлиев-Клавдиев тоже не наблюдается. Август, присоединивший Египет и правивший после этого почти полвека, очень не похож на человека, которого можно зомбировать восточной религией. Известно, что за пределами Египта к египетским культам он относился негативно. Ни Август, ни его потомки с Птолемеями не роднились, а из всех детей Клеопатры достоверно уцелела только дочь, которую выдали замуж за царя Мавритании, вассальной Риму. Впоследствии ее сына Птолемея казнил Калигула, а его потомки растворились в аристократии сиро-финикийского княжества Эмеса, откуда в конце II века всплыли жена императора Севера и ее родственник, ставший императором Гелиогабалом. Но это уже совсем другая история: не "хитрая победа здесь и сейчас", а наоборот, "реванш через столетия в ответ на обиды предков". При этом мы даже не можем быть уверены, что жена Севера и Гелиогабал были потомками Птолемеев. Мы знаем, что правнучка Клеопатры и Антония была выдана замуж за царя-жреца Эмесы, и что это пост унаследовал ее сын, Алексион, но далее информация обрывается более чем на столетие. Возможно, потомок Птолемеев умер бездетным, а власть в Эмесе унаследовал представитель другой ветви местной династии.

Другой источник власти в Империи, Сенат, тоже не показывал признаков египетского влияния. Появление в его составе заметного количества выходцев из Египта (и вообще с Востока) в эту эпоху не отмечено. Как образовательный центр Александрия (с ее уклоном в научность) у римской верхушки популярностью не пользовалась, здесь лидировали Афины (философия) и Родос (риторика). Среди влиятельных вольноотпущенников, которые играли при императорах роль министров, было много греков и людей восточного происхождения, но засилья именно египтян не наблюдалось. В практике государственного управления египетский опыт за границами Египта не применялся: первые два века Империя управлялась через сотрудничество с муниципальными элитами, а развитый бюрократический аппарат, соизмеримый с египетским, начал складываться только в III веке. Впрочем, конспирологи могут возразить, что такая задержка в государственном строительстве Рима как раз и может быть связана с "происками египтян": египетской бюрократической элите было выгодно сохранение остальной Империи в рыхлом состоянии, чтобы не пришлось конкурировать с общеимперским бюрократическим сословием (которое вполне сформировалось только в IV веке).

Единственная ниточка, связывающая Августа с Египтом, - это его воспитатель философ-стоик Арий Дидим, который был родом из Александрии и которого император уважал даже в зрелом возрасте. Вполне возможно, что через этого человека осуществлялись первые контакты Августа с верхушкой Египта, и что своими советами он помог принять ему правильный выбор, вместо того чтобы, по римскому обычаю, пустить Египет "на поток и разорение". Источники указывают, что Арий, как минимум, убедил Августа не отдавать Александрию на разграбление солдатам. При некоторой фантазии, можно вообразить, что Октавиана с самого начала "вели" египтяне, помогая ему продвигаться к власти, и что он был запасным "египетским кандидатом". Однако последующая история показывает, что египетская элита таким способом смогла добиться лишь приличных условий поглощения, а не контроля над Римом. Если факт существования Ария Дидима считать признаком "криптоколониальности", то тогда и США придется признать криптоколонией Польши и Богемии, а затем - совладением Индии и Ямайки (прямо сейчас), поскольку в ближний круг американских президентов входили, соответственно, Бжезинский, Олбрайт-Корбелова и Камала Харрис (последняя, по ряду признаков, уже фактически является и.о. президента).

Октавиан в любом случае не был монархом в абсолютистском стиле и вынужден был считаться не только с римским общественным мнением и настроениями римской элиты, но и с кружком влиятельных соратников, которые помогли ему выиграть гражданскую войну. Из числа последних, Марк Випсаний Агриппа, популярный в войсках и женатый на дочери Августа, был фактически его соправителем. Октавиан впоследствии воспитывал его детей (своих внуков) как собственных наследников. Источники показывают Агриппу ревнителем староримских традиций и чуть ли не сторонником реставрации республики. Если кто-то еще, кроме Августа, несет ответственность за половинчатость режима Принципата, то это именно Агриппа, а не Арий.

Впрочем, сами по себе благоприятные условия поглощения - вполне достойный приз и та максимальная степень "победы", которой могли достигнуть египтяне в тех обстоятельствах. Это позволило египетской элите сохраниться как консолидированной силе и удержать в своих руках значительные ресурсы, что дало ей гораздо лучшую стартовую позицию во внутриимперской политике, чем получили другие эллинистические элиты. К примеру, после захвата Македонии римляне переселили в Италию всех местных чиновников и представителей высшего истеблишмента. Македонская элита потеряла все свои ресурсы на родине, и саму возможность влиять на родной регион и опираться на него. Египтяне же все это сохранили и могли использовать, чтобы проворачивать дела на просторе всего Римского мира. Следуя за источниками строго, без фантазий, просто по условиям присоединения мы должны признать Египет крайне привилегированным регионом ранней Римской империи, уступающим только Италии и отчасти подобным Чечне в составе современной РФ. С той разницей, что у этой "Чечни" была еще и экономика китайского масштаба, а ее столица, Александрия, являлась всемирным центром науки и культуры. Египтяне на просторах ранней Империи по степени влияния могли уступать только римско-италийской элите, и в этом заключено здравое зерно рассуждений Галковского. Это вполне достаточный фундамент и для других спекуляций этого автора (на тему античного христианства и "революции Северов").

Истинные причины относительной успешности египетской элиты связаны с геополитикой и экономической географией. Тот факт, что Египет располагался в самом дальнем от Рима уголке Средиземноморья, сам по себе ставил его последним в очереди завоевания. Дополнительную отсрочку дала важность Египта как источника хлеба для Рима и всего Средиземноморья. Сенат должен был понимать, что с началом серьезной войны, а затем и в силу разрушений, вызванных войной, Египет на какое-то время перестанет быть экспортером зерна, что чревато массой проблем. Но самая главная причина - это искусная политика поздних Птолемеев, опиравшаяся не только на постоянный подкуп римской верхушки, но и на хорошее знание ее психологии. Поскольку политика в Риме была конкурентной, и поскольку военные лавры вместе с деньгами ценились римскими нобилями значительно выше, чем просто деньги, "тупо откупиться" от них было нельзя. На этом погорел царь Нумидии Югурта: он думал, что римляне продажны на обычный греческий манер, и не учел, что среди римлян найдется много таких, для кого возможность похвалиться отрезанной головой самого Югурты "стоит миллиарды". Птолемеи, судя по результатам, во все эти тонкости вникали, и понимали повадки римлян лучше, чем даже грек Полибий, который прожил рядом с ними полжизни, но не смог защитить свой Ахейский Союз.

Рассмотрим характерный пример. Одним из аргументов, которыми греческие недоброжелатели Македонии подтолкнули Рим к ее полному уничтожению (в 171-168 гг. до н.э.), был положительный образ македонского царя. Царь Персей оценивался всеми как серьезный, способный, энергичный и деятельный правитель, тем самым представляющий потенциальную опасность для Рима. При этом он искренне хотел дружить с Римом и никаких реальных провинностей перед римлянами за ним не наблюдалось. Между тем, Птолемеи примерно в то же время стали показывать всему миру "вырождение и деградацию династии". Цари демонстрировали полную никчемность и увязали в семейных раздорах, периодически перераставших в гражданские войны, - так это выглядело со стороны. В итоге царь Македонии после "положительной характеристики" прожил не более 5 лет, а "вырождающимся" Птолемеям Рим позволил "догнивать" еще почти полтора столетия, хотя по количеству ресурсов и международному влиянию они превосходили любого другого конкурента, признанного римлянами "опасным". Через полтора столетия "непрерывного вырождения династии", Египет почему-то не распался на части, его ресурсов хватило, чтобы вести полномасштабную войну против Италии, его флот оказался значимой силой в Средиземноморье, а его правители решали, кому из римских небожителей отрезать голову, а кого - оставить во главе Рима. Все это бесконечное "вырождение Птолемеев" очень похоже на мыльный сериал, специально транслируемый на римскую аудиторию, дабы убедить ее в безобидности Египта, и тем самым удержать ее не только от прямой агрессии, но и от непрямых действий с целью ослабить Египет. Римский сенат Поздней Республики, напротив, периодически был озабочен спасением Египта, чтобы он не рухнул сам по себе.

Тот уровень понимания Рима, который показали поздние Птолемеи, нельзя объяснить просто длительным созерцанием. Такое достигается только в ходе долгой совместной деятельности с изучаемым субъектом. Проворачивание общих дел с Римом, еще на ранних этапах его движения к гегемонии, видимо, и дало египтянам необходимый опыт. И вряд ли помощь Риму в ту эпоху ограничивалась только материальной сферой: наверняка в ней был элемент воспитания и наставления (хотя бы в аспекте геополитики). Египтяне не просто изучили римскую элиту за время сотрудничества, но и поработали над ней, "довели ее до ума", что впоследствии позволило им лучше с ней управляться. Таким образом, выгодные для Египта условия слияния с Римом - это не случайное везение, а побочный результат длительных отношений, в ходе которых Птолемеи "инвестировали" в Рим и помогали ему двигаться по пути к гегемонии.

к оглавлению

10. ГЕГЕМОНИЯ ПО ГАЛКОВСКОМУ И ПО ВАЛЛЕРСТАЙНУ
Ситуация, когда Гегемон сам выращивает себе преемника и мирно, без прямой войны, передает ему власть над миром, может показаться странной человеку, который концепцию гегемонии усвоил в версии Дмитрия Евгеньевича Галковского. В парадигме Галковского, Гегемон (держава ?1) подвергается яростным атакам со стороны Субгегемона (державы ?2), который старается объединить вокруг себя всех недовольных Гегемоном. Именно такими были взаимоотношения Габсбургов и Франции, а затем Франции и Британии. Британия, достигнув гегемонии, тоже не избежала прямого военного столкновения с субгегемонами, сначала - Россией (Крымская война), а затем - Германией (Первая Мировая). Единственное исключение - парочка Британия-США, где гегемония была передана мирно, в ходе общей войны с третьими сторонами. Исключение, вероятно, связано с общностью языка, культуры и происхождения обеих элит, что помогло им достигнуть взаимопонимания.

Иммануил Валлерстайн, в рамках парадигмы миросистемного анализа, разработал другую концепцию гегемонии. Во-первых, речь идет не о военно-политической, а прежде всего об экономической гегемонии в рамках Мира-Экономики, то есть о способности "снимать сливки" с экономической системы, куда вовлечена масса стран. Соответственно, и список гегемонов у него другой. Первым настоящим гегемоном была Голландия, после нее - Британия, а затем США. Испания и Франция так и не смогли стать гегемонами в этом смысле.

Во-вторых, по Валлерстайну, на смену стареющему Гегемону прорывается не один Субгегемон, а сразу два Претендента. И эти Претенденты, усиливаясь, переключаются на войну друг с другом, а не со старым Гегемоном. Побеждает в этой войне тот Претендент, на сторону которого переходит старый Гегемон. Он, таким образом, и передает ему свою гегемонию. Старый Гегемон поддерживает того Претендента, господство которого создаст ему меньшие проблемы и обернется для него меньшими потерями (в том числе, и по причине близости элит). Таким образом Голландия, при выборе между Британией и Францией, выбрала слабейшую Британию, которую она еще с конца XVII в. "взяла на поруки" и подняла до собственного уровня цивилизации, а потом накачала капиталами. Британия, при выборе между Германией и США, предпочла Америку, направила туда излишки капитала, а Германию втянула в разрушительную для той Мировую войну. В обоих случаях осуществлялась ситуация, когда "клонящаяся к закату держава-гегемон начинала осуществлять масштабные вложения в экономическую деятельность восходящей державы, которая являлась ее союзником в качестве младшего партнера" [Валлерстайн. "Мир-система Модерна", т.2, "Предисловие к изданию 2011 года"].

Мирная передача гегемонии, которая в парадигме Галковского выглядит исключением, в парадигме Валлерстайна является общим правилом. В это правило хорошо вписывается дружба Египта и Рима. Египет сначала вырастил Рим как своего агента в Западном Средиземноморье, а затем не возражал и против передачи ему общей гегемонии, поскольку для Птолемеев это было меньшим злом, чем глобальное доминирование Селевкидов.

Обратите внимание, что разница между доктринами Галковского и Валлерстайна для какой-нибудь элиты на перепутье может оказаться разницей между победой и поражением. Если вы хотите стать новым гегемоном, то враждовать со старым гегемоном, пока он еще могуч, это плохая затея. Пусть лучше с ним враждует ваш ближайший конкурент, разбивая лоб. Гегемонами становятся иначе: вступая в союз или даже в симбиоз с прежним гегемоном ("Чаймерика"). Может быть, неполнота источников о Первой Пунической войне как раз и связана с желанием утаить от потенциальных конкурентов это важное ноу хау, стерев информацию о том, благодаря чему Рим сделал решающий шаг на пути к мировому господству.

Вспомним, что европейская элита Нового времени, вплоть до начала XX века, была воспитана на классической античности. Греко-римская история воспринималась этими людьми как набор дидактических примеров "как надо поступать" и "как не надо поступать". Люди просто жили внутри античного мифа и смотрели на мир его глазами, и это относится не только к высоколобым интеллектуалам-эрудитам. К примеру, все слышали анекдот о том, как Петр I после Полтавской победы поднял тост за шведов, которые "научили" его военному делу. А ведь это аллюзия на фрагмент из Диодора Сицилийского, где римляне, неопытные в морской войне, отвечают на запугивание карфагенян, утверждая, что они в военном деле были "учениками" своих противников, но всегда превосходили своих учителей. И "карфагеняне, вынудив их учиться искусству морской войны, скоро увидят, как ученики превзойдут своих учителей" [Диодор, кн. XXIII] Окружающие этого не поняли, но вообще-то Петр I этим тостом (обреченным на то, чтобы разойтись по Европе "вирусным мемом") просигнализировал европейцам, что он "в теме", что по культуре является стопроцентным европейцем, и что русские - не кучка дикарей, случайно разгромивших одну из лучших армий Европы, а духовные наследники римской доблести.

Важно, что значительная часть античных текстов была открыта (или "открыта") уже после того, как европейская элита была "зомбирована" античностью, и вполне можно представить себе, что кто-то в целях манипулирования элитами скрыл часть найденных фрагментов или, наоборот, осторожно дописал что-то от себя. Также нет ничего невозможного в картине, на которую намекнул Галковский в одной из своих лекций: часть найденных античных текстов умышленно скрывается от широкой публики и предоставляется только "посвященным", с целью манипулирования. К примеру, Вильгельм II и Гитлер, может быть, именно потому и пытались до последнего дружить с Англией, что их не только ложно обнадежили, но и показали утраченные фрагменты из Аппиана Александрийского (который, как патриот Египта, наверняка написал что-то важное о его взаимоотношениях с Римом). На этой почве, при желании, можно выстроить целую конспирологию и теорию заговора, но мы оставим эту нишу другим.

С точки зрения общих интересов Восточного Средиземноморья и эллинистической цивилизации как целого, римский выбор Птолемеев можно расценивать как просчет или даже предательство. Политика Египта привела не только к попаданию многих цивилизованных народов под власть полуварваров, которые больше столетия (до воцарения Августа) подвергали их беззастенчивому грабежу, но и к утрате эллинизмом обширных восточных провинций державы Селевкидов, уже начавших подвергаться эллинизации. Упразднение римлянами крупных царств и "раскулачивание" державных элит серьезно ударило по культурной и научной прослойке эллинизма, которая финансировалась из этих источников. Конечно, эллинизм в итоге переварил римлян и превратил "Империю Италии" в "Грекоязычную Империю" с центром в Эгеиде, но римское владычество серьезно подорвало его жизнеспособность и исказило его культурную матрицу. Деградация античной цивилизации связана вовсе не с тем, что эллинистический Восток внутри Римского мира взял реванш (как можно истолковать некоторые высказывания Галковского). Восток Средиземноморья до прихода римлян сам играл роль "Запада" и был истинным центром античной цивилизации. Однако римляне нанесли удар по наиболее деятельным, культурным и продвинутым элитам греко-эллинистического мира, что привело к перераспределению влияния в пользу менее эллинизированных и окраинных элементов, которые заполнили созданный римлянами вакуум. Цивилизационный откат эллинистического Востока из-за римского погрома крупных держав можно сравнить с теми последствиями, которые имело для многих регионов современного мира преждевременное крушение европейских колониальных империй (случившееся во многом из-за политики "Нового Рима" - США). В целом, стагнацию, перерождение и падение античной цивилизации в III-VII вв. нужно связывать не с "подрывной работой" птолемеевских "Монте-Кристо" внутри Римской империи, а с отдаленными последствиями суверенной внешней политики Птолемеев, сделавших ставку на Рим. Птолемеев извиняет лишь то, что Карфаген издревле считался врагом Греческого мира, и в середине III века до н.э. еще невозможно было предсказать, что "стартовый пинок" выведет Рим на орбиту глобальной гегемонии.

к оглавлению

ПРИМЕЧАНИЕ ОБ ИСТОЧНИКАХ
Следует предупредить, что (1) гипотеза о поддержке Египтом Рима во время Первой Пунической войны, как и (2) гипотеза о том, что военно-морские ресурсы западной и восточной частей финикийского ареала были "сообщающимися сосудами", как и (3) увязывание конфликтов на Западе и Востоке Средиземноморья в 274-241 гг. до н.э. в единую "войну коалиций", выходят за рамки картины, принятой в академическом антиковедении (даже в плане критики). Читателю, желающему проверить обоснованность этих концепций, придется самому изучать источники и переосмысливать книги современных историков.

Из упомянутых выше античных источников, Полибий, Диодор, Аппиан, Флор, Юстин, Орозий, Евтропий, Иероним (частично) доступны в русском переводе. Первые книги Диона Кассия, в пересказе Зонары, на русский не переведены, но можно отыскать англо-греческую билингву (см. ниже). В перечне источников указаны основные книги и фрагменты, где идет речь об интересующих нас событиях 281-241 гг.:

Аппиан Александрийский. "Римская история". Вступление (10). Кн. III (VII-XII). Кн. V (I-II). Кн. VIII (I). Кн. XI (65).
Диодор Сицилийский. "Историческая библиотека". Кн. XXII, XXIII, XXIV.
Евтропий, Флавий. "Краткая история от основания Города". Кн. II (11-27). Кн. III (1).
Иероним Стридонский. "Толкование на книгу пророка Даниила". Гл. XI (ст. 5-10).
Орозий, Павел. "История против язычников". Кн. III (58-68). Кн. IV (1-3 и 7-11).
Полибий. "Всеобщая история". Кн. I (5-64). Кн. II (40-45). Кн. V (34).
Плутарх. "Сравнительные жизнеописания". Пирр (13-34). Арат (12 и 15-34).
Флор, Луций Анней. "Эпитомы римской истории". Кн. I (XIII и XVIII).
Юстин, Марк Юниан. "Эпитома сочинения Помпея Трога 'История Филиппа'". Кн. XVII (гл. 1-2). Кн. XVIII (гл. 1-2). Кн. XXIV, XXV, XXVI, XXVII.
Dio's Roman Нistory. By Earnest Cary (trans.). In 9 volumes. London, 1914. V.1. Вooks IX-XI. Разметка по тексту Зонары: кн.VIII (2-15). V.2. Вook XII. Разметка по тексту Зонары: кн. VIII (16-17). (Фактически это текст средневекового компилятора Иоанна Зонары "Эпитомы истории", который является пересказом первых книг Диона Кассия).

Для читателей, страдающих от дефицита времени, могу посоветовать небольшую статью Дмитрия Шкрабо "I Пуническая война". Она точна, лаконична и строго опирается на источники.

Такого же хорошего изложения по сирийским войнам на русском языке я не видел, остается только отослать к главе 11 тома 7.1 "The Cambridge Ancient History" (издание 2008 г.), автор которой, H. Heinen, проводит весьма взвешенный подход к предмету и старается обходиться без укоренившихся стереотипов, которые часто можно найти у других пишущих на эту тему.

Исходник карты Средиземноморья времен Первой Пунической войны (который был отредактирован для наших задач на иллюстрациях 4 и 8) взят с сайта Ian Mladjov's Resources.

Краткий очерк концепции гегемонии по Галковскому дал один из его читателей, опираясь на цитаты (официальной версии я не нашел).

Краткое изложение концепции гегемонии по Валлерстайну можно найти в его "Предисловии к изданию 2011 года" II тома книги "Мир-система Модерна".

Анализ ряда интересных монографий и диссертаций на тему взаимоотношений Рима с миром эллинизма выходит за рамки этого "спойлера" и будет проведен в основном тексте "Геополитики эпохи эллинизма".

к оглавлению

Текст впервые опубликован 13-16.04.2021 в моем блоге https://culturgy.livejournal.com/15637.html

Комментарии: 1, последний от 02/09/2021. © Copyright Корнев С. (helleniste@yandex.ru) Размещен: 22/04/2021, изменен: 30/04/2021. 95k. Статистика. Статья: История История Иллюстрации/приложения: 8 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Три гипотезы о геополитике Средиземноморья в III в. до н.э., о взаимоотношениях Птолемеевского Египта с Римом и Карфагеном

Корнев С. : другие произведения.

Роль Египта в становлении римской гегемонии

Роль Египта в становлении римской гегемонии

1. ЗАГАДОЧНЫЙ ФИНАЛ ПЕРВОЙ ПУНИЧЕСКОЙ ВОЙНЫ

2. ЦЕНА ВОПРОСА

3. ЕГИПЕТСКИЕ КОЗНИ

4. ЕГИПЕТ, КАРФАГЕН и ЛЕВАНТ

5. МОЛЧАНИЕ ИСТОЧНИКОВ

6. "ПЕРВАЯ СРЕДИЗЕМНОМОРСКАЯ" ВМЕСТО "ПЕРВОЙ ПУНИЧЕСКОЙ"

7. РЕКОНСТРУКЦИЯ СОБЫТИЙ 281-241 гг.

8. УСЛОЖНИМ КАРТИНУ: ГИПОТЕЗА О "ФИНИКИЙСКИХ СООБЩАЮЩИХСЯ СОСУДАХ"

9. ФИНАЛ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ ЕГИПТА И РИМА

10. ГЕГЕМОНИЯ ПО ГАЛКОВСКОМУ И ПО ВАЛЛЕРСТАЙНУ

ПРИМЕЧАНИЕ ОБ ИСТОЧНИКАХ